Желязны Роджер. Девять звездолетов наготове

   Тем двоим наверху стали видны его глаза.
   Две горящие точки…
   Она дернула головой, пытаясь стряхнуть державшие ее руки.
   Я люблю тебя.
   От этого движения тигрино-золотистая грива волос венком обвилась вокруг головы.
   Раздался щелчок, и левая рука Виндичи оказалась свободной. Боль в правом запястье достигла нестерпимой силы. Его голос поднялся вверх и упал на землю среди ужасных криков и завываний.
   Смех и опустевший саван…
   Слова, казалось, раздавались отовсюду. «Вернись! Я ненавижу тебя!» — их слышал каждый во дворце и на территории.
   Ричард застонал в своей тюрьме из трубок и пипеток.
   Виндичи посмотрел вверх на девять звездолетов и уронил голову.
   «Когда-то ты был несравненным, — твердила истрепанная магнитофонная лента. — Когда-то рука Тамбурлена была невидимой и кинжал Виндичи никогда не бил мимо цели. Сколько бы ни размахивало своей волшебной палочкой Время, только один оставался неуязвимым — ты, Виндичи, — из древней династии кровопускателей. Сойдя с ума на „Арго“, ты убил свою мать, онемев в Кастильи, ты зарезал Лоренцо — ты, клинок черного Кихота, лезвие проклятых, чаша с цикутой, дротик Локи — сук, на котором раскачиваются убийцы…»
   — Я остаюсь им, — пробормотал он.
   — Нет, ты всего лишь человек на дыбе, сломанный меч, комок плоти и слизи…
   Да! Ты заевший курок, безголосый боевой клич, ты — нехватка подковы, той самой, без которой пропало королевство…
   Перед глазами вновь возникло зеркало.
   — Нет! — закричал он. — Нет! Я Виндичи! Сын Смерти! Выпестованный в сенекианских сумерках якобинских полубогов, пунктуальный, как смерть! , Он посмотрел в зеркало.
   — Берегитесь! — расхохотался он. — Берегитесь! Я разъярен!
   Виндичи, тигр, прыгнул.

***

   Кап…
   Кап…
   Дождь. Мягкие капли на губах из песка.
   Стон.
   …Кап.

***

   — Воды, — попросил он. — Воды.
   — Вот.
   — Еще.
   — На.
   — Хорошо. Еще.
   — Помедленнее. Пожалуйста. Зеленое совместилось с зеленым в круге зрения.
   — Хватит? — спросила она.
   — Хватит, — кивнул он.
   — Отец.
   — Касси.
   Он посмотрел на мир.
   — Что случилось?
   — Кончилось. Мертвы. Отдыхай. Поговорим потом.
   — Ричард?
   — Мертв.
   — Ларри?
   — Мертв.
   — Корабли?
   — Только Виндичи знает.
   Он заснул.
   Девять звездолетов ждут. Спеши, спеши, спеши…

МИНУС ОДИН

   — Утро, — сказала она, — но птицы не поют — все они умерли и попадали с деревьев.
   — Виндичи всегда ненавидел птиц, — сказал он ей. — Где солдаты? Придворные?
   — Все умерли.
   Он приподнялся на локте.
   — Парафизическая конверсия психопатического невроза, — повторил он, — возникающая в тех случаях, когда стимулы превалируют над доступными физическими реакциями… Слова Ченнинга никогда ничего не означали для Виндичи, но я их помню.
   — А боевое соединение? Девять звездолетов? Он щелкнул пальцами и поморщился от боли в запястье.
   — Их нет. Прах к праху. Он перечеркнул их. Он откинулся на траву.
   — Все, — сказал он.
   — Все живые существа во дворце и на территории, — согласилась она, — кроме меня.
   — ..Даже он сам.
   Рамсэй посмотрел на небо.
   — Как величественно и страшно. Что это был за человек!
   — Человек? Ты уверен?
   — Нет, не уверен. Но я не смог бы этого сделать.
   Гаррисон вошел в открытые ворота и двинулся через сад.
   Он приблизился к паре, раскинувшейся на газоне.
   — Доброе утро.
   — Доброе утро.
   — Тихо здесь.
   — Да.
   Он огляделся.
   — Как тебе удалось поднять его?
   — С помощью той же лебедки, которой они его опустили. Я поставила ее обратно под навес.
   — А ты аккуратная!
   Она дала отцу еще попить.
   Гаррисон сунул руки в карманы.
   — Что он сделал со звездолетами? Она пожала плечами.
   — Он говорит, что Виндичи «перечеркнул» их. Он посмотрел на человека, лежавшего на земле.
   — Виндичи…
   — Рамсэй, — поправили его разбитые губы.
   — Это затрудняет дело.
   Он достал из кармана пистолет.
   — Мне жаль, честно. Но это придется сделать.
   — «Птицелов плачет», — сказал воробей… «Смотри на его руки, а не на глаза», — ответила ворона.
   — Стат сказал, что Виндичи должен умереть.
   — Он уже умер, — сказал лежавший. Гаррисон покачал головой.
   — Пока он дышит, тигр живет.., и он может появиться вновь в один прекрасный день.
   — Нет. Нет, — сказал Рамсэй.
   — Мне жаль.
   Он поднял пистолет. Долго прицеливался. Медленно упал лицом вниз. Кассиопея улыбнулась.
   — Семейное наследие.
   Она подняла пистолет и швырнула его в яму.
   — У него сегодня будет болеть нос. Она помогла отцу встать на ноги, и они медленно двинулись к никем не охраняемой стоянке машин.

***

   — Гаррисон был прав, — сказал он ей, — тигр не умер.
   Он глубоко затянулся и выпустил дым.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Я теперь и то и другое. Мы сплавились вместе. Я знаю то, что знал он.
   — Все?
   — Включая его ненависть, — сказал он.
   — Что же осталось ненавидеть? — спросила она почти нетерпеливо.
   — Стат.
   — Какая польза тебе от ненависти к Стату? Стат подобен Времени — он просто идет и идет. Он покачал головой.
   — Есть разница. Стат должен прийти к концу.
   — Как же это сделать?
   Он посмотрел в маленькое зеркало над тумбочкой.
   — Я не могу перечеркнуть его, как он сделал со звездолетами. Это требует особого рода ненависти. Это мне не дано. Но во мне осталось еще достаточно от тигра для другой охоты.
   Он закрыл глаза.
   — Я знаю, как добраться до Стата. Гаррисон жив. Когда он доложит о провале, Стат быстро найдет другой путь, это лишь вопрос времени. Тогда я умру.
   — Если Стат может быть разрушен… — ее голос затих. — Если бы Стат мог быть разрушен! Он использовал тебя, меня, всех!
   Она посмотрела на него через плечо.
   — Девять боевых кораблей не могут разрушить Федерацию.
   — Нет, если Стат и Виндичи будут на ее стороне, — ответил он. — Но если тигр обезглавит робота и исчезнет, то отдаленные миры могут провозгласить независимость и иметь возможность отстоять ее.
   — Что тебе для этого нужно?
   — Ничего. Все орудия моего ремесла спрятаны в холмах.
   — Ты не можешь уйти отсюда в таком состоянии.
   — Я буду в форме, когда доберусь туда?., в достаточно хорошей форме. С небес до дома путь неблизок.
   Она смешала ему питье и долго смотрела, как он пьет.
   Несколькими часами позже, на вершине холма, она тихо мурлыкала, глядя, как он взмывает в небо ревущим огнем, отправляясь на охоту за хмельной летучей мышью.

***

   За тридцать минут до того, как жизнь Стата подошла к концу, корабельное радио взревело.
   — Назовитесь! Назовитесь! Эти линии ограничены для гражданских кораблей. Назовитесь!
   Смит наблюдал через иллюминатор маяка, установленного на скалистом островке. Он нажал кнопку.
   — Ченнинга ко мне — быстро!
   Спагетти бумажных лент сворачивались кольцами вокруг его лодыжек. Он поднял одну, тут же бросил.
   Он отключил сигналы предупреждения и поднял микрофон.
   — Корабль идентифицирован, Виндичи. Он наш, если ты не знал.
   Переключил на прием, подождал. Ответа не последовало. Он заговорил опять:
   — Статком предусмотрел, что если ты выживешь, то попытаешься вернуться. Стат нельзя уничтожить.
   Дверь со вздохом распахнулась, и Ченнинг, моргая, шагнул через порог в сопровождении двух роботов-конвоиров.
   — Входите, быстро.
   Он вошел в рубку управления. Спокойные глаза, ничего не выражающее лицо. Смит ударил его наотмашь.
   — Ченнинг. Доктор Кароль Ченнинг, — сказал он. — Я — Карл Смит. Вы — инженер-психиатр Корпуса Ассассинов. Вы создали суперкиллера по имени Виндичи. Последнее время вы находились под действием снотворного, но вы ведь помните Виндичи, не правда ли?
   — Да, — сказал Ченнинг. — Я помню Виндичи. Я помню Смита и Ченнинга.
   — Хорошо, — он протянул ему микрофон. — Виндичи запрограммирован с помощью вашего голоса. Возьмите это и поговорите с ним. Он там, снаружи. Велите ему отвечать.
   Ченнинг неуклюже сжал микрофон.
   — Виндичи? — спросил он. — Виндичи, это доктор Ченнинг. Если слышите», ответьте мне. Смит нажал на рычаг. Разговорчивая коробочка заговорила.
   — Привет, док. Мне придется убить вас и множество других людей просто для того, чтобы выбить Стат из игры, но таковы законы истории. Вы ведь помните Франкенштейна и тому подобное.
   Смит вырвал микрофон.
   — Виндичи, послушай. Мы еще сможем тебя использовать. Я открою люк. Тебя, конечно, придется подправить, но ты еще можешь быть полезен Стату.
   — Простите, — донесся ответ, — это не Виндичи, это капитан Рамсэй из тернерианской гвардии. Двадцать лет назад я объявил войну Федерации. Я только что об этом вспомнил. Вы были тогда ребенком.., не знаю, кто вы теперь, Смит…
   — Это твое последнее слово?
   — Боюсь, что так.
   — Тогда нам придется уничтожить тебя, — сказал он, переключаясь на панель освещения. — Ужасно жаль терять такого человека.
   — Давай, попробуй потерять меня, — сказал Рамсэй. — Меня воскресили из мертвых, чтобы я сделал эту работу. Скажи своей старой стиральной машине, чтобы постаралась.
   Смит нажал кнопку номер 776.
   Он посмотрел на экран.
   Корабль с номером 776 на обшивке вспыхнул алым светом и превратился в римскую свечу.
   Смит отключил прием.
   — Все эти корабли несут в себе семя собственного разрушения, — заметил он.
   — Разве нельзя то же самое сказать обо всем сущем? — спросил Ченнинг.
   Смит, нахмурившись, посмотрел на термостат.
   — Жарко здесь.
   — Очень.
   — Мы защищены экраном. Взрыв не мог вызвать повышение температуры.
   — Однако она повышается.
   Зазвенели звонки.
   Статком заговорил своим бумажным языком.
   — Там что-то еще! — крикнул Смит. Ченнинг наклонился и включил приемник.
   — Рамсэй? — спросил он.
   — Я, кажется, уже называл себя, громко и отчетливо.
   Смит начал лихорадочно нажимать кнопки. На экране появилось новое изображение. Раскаленная поверхность Стата. По ней размеренно передвигалась фигура в скафандре, бросая в люки какие-то свертки.
   — Мои поздравления, — сказал Ченнинг, — ты превзошел мои ожидания.
   Рыжеволосый выхватил у него микрофон.
   — Что ты там делаешь?
   — Неужели вы думали, что я буду цепляться за корабль, подобравшись к вам так близко? Я оставил там передатчик, а сам двинулся дальше. Стату приходит конец.
   — Нет еще, — сказал Смит.
   Он вставил ключ в гнездо под рычагом и повернул его. Когда он дернул рычаг, Ченнинг ударил его.
   Лежа на спине, он смотрел, как Ченнинг разглядывает пылающую поверхность Стата.
   — О мой Персей! — закричала Медуза, — раскаленный камень!
   Затем пламя начало утихать.
   — Внутренняя линия защиты, — засмеялся он. — Термическая плавка.
   — Тигр, — прошептал Ченнинг, — зверь горящий.
   За тридцать секунд до того, как Стат перестал существовать, Кассиопея начала безудержно рыдать. Он сорвала с себя платье и разбила все зеркала в квартире.
   С волосами цвета рыжих полос и глазами цвета черных полос тигра она вышла на балкон и долго смотрела на широкое темное пространство неба.