– Камень был у Пола Байлера?
– Да. Ему поручили сделать дубликат.
– Значит, он слишком небрежно с ним обращался.
– И да, и нет. Весьма странный человек, этот профессор Байлер, к тому же все ужасно осложнилось совпадениями, которые никто не мог предвидеть заранее. Понимаешь, к нему обратились потому, что он был самым подходящим человеком для выполнения подобного задания. Байлер – автор ряда очень интересных работ по синтезированию кристаллов. Ему удалось создать такой образец, который целая комиссия не сумела отличить от оригинала. Было ли это следствием его мастерствам? Поначалу так все и подумали. Мне представляется, что при обычном течении событий людям так и не удалось бы установить, что их обманули.
– Значит, он оставил себе оригинал, а им отдал дубликат вместе с дубликатом дубликата? – спросил я.
– Ну, все не так просто, – со вздохом ответил Рагма. – Как выяснилось, то, что они ему отдали, вовсе не было звездным камнем. На самом деле подмена произошла гораздо раньше – еще перед тем как Секретарь ООН отдал расписку в получении камня. Мы только недавно узнали, как все произошло на самом деле. Может быть, ты даже видел телевизионный репортаж об этом событии?
– Я думаю, эту передачу смотрели все. Что же тогда произошло?
– Один из охранников совершил подмену, перед тем как уложить звездный камень в сейф. Никто этого не заметил, охранник ускользнул с оригиналом, а профессор Байлер получил подделку.
– Тогда какое отношение Пол?..
– Совпадение, – отозвался Рагма, – то единственное совпадение, которое допустимо в любой истории. Меня удивило, что ты не спросил меня, где охранник добыл фальшивый камень.
Я даже слегка осел на подушках. «Интересно, – подумал я, – заболит ли у меня грудь от смеха?»
– Значит, Пол?.. Только не говорите мне, что он и сделал первую подделку.
– Так оно и было, – вздохнул Рагма. – Байлер сумел выполнить работу по нескольким фотографиям и словесным описаниям. Тут его талант и проявился в полной мере. Когда дело доходит до технической реализации, ему нет равных.
Я смял свою сигарету.
– Значит, он получил назад свою подделку, чтобы сделать по ней новую подделку?
– Вот именно. И оказался в весьма щекотливом положении. У него был настоящий камень и дубликат, сделанный им самим по фотографиям, а правительство, само того не ведая, обратилось к нему с заданием скопировать его собственную работу.
– Подожди! У него был настоящий камень? Мне казалось, ты сказал, что настоящий взял охранник.
– Я как раз подхожу к этой части истории. Охранник забрал камень и отдал его профессору Байлеру. Байлер боялся, что первая подделка не выдержит тщательной проверки, особенно если ею заинтересуется какой-нибудь заезжий инопланетянин, видевший камень в другом месте и знающий секрет, связанный с его строением – признак, который может заметить только инопланетянин. Во всяком случае, теперь он намеревался сделать вторую копию, которая была бы намного лучше первой, а потом договориться с тем же охранником, чтобы тот попытался заменить первую копию второй. Байлер считал, что вторая копия сможет гораздо дольше выдерживать проверку. В этом месте у него возникла дилемма: отдать им первую модель и копию, или вернуть два камня из второй серии – он ими очень гордился. В конце концов наш профессор решил, что будет лучше, если он вернет свою первую подделку и копию, поскольку боялся, что власти к тому моменту уже детально изучили его камень, и он у них числится в качестве настоящего.
Я покачал головой:
– Зачем? Зачем вообще было устраивать всю эту карусель?
Рагма потушил сигарету.
– Этот человек имеет сильную эмоциональную привязанность к Британской монархии…
– Драгоценности британской короны! – догадался я.
– Вот именно. Звездный камень прибыл на Землю, а драгоценности были отданы инопланетянами. Байлера потряс этот факт, он считал сделку нечестной, по его мнению, монархии было нанесено оскорбление.
– Но ведь на самом деле драгоценности по-прежнему принадлежат Британии, и их можно получить назад. Британские монархи согласились расстаться с ними на неограниченный срок на предложенных им условиях.
– Мы с тобой понимаем все это одинаково, – сказал Рагма. – А вот Байлер считает иначе. Как и те – например, охранник, – кто участвовал вместе с Байлером в этой авантюре.
– А что, собственно говоря, они собирались делать?
– Они намеревались подождать некоторое время, пока ваши отношения с другими расами не станут прочнее, а выгода от этого сотрудничества будет ясна всем и каждому. Тогда они бы объявили, что звездный камень подделка – этот факт можно легко проверить, воспользовавшись услугами инопланетных экспертов. После этого они бы сообщили, что настоящий камень находится в их руках. И что они готовы вернуть его в обмен на драгоценности короны.
– Значит, у них была целая группа… В таком случае это объясняет некий тост, который я услышал в своей квартире. Они, вне всякого сомнения, поджидали меня с целью порасспросить, куда им следует отправиться, чтобы украсть камень снова.
– Да. Они тебя искали. А потом мы установили за ними наблюдение. Они не представляют для нас никакой угрозы, скорее их нужно рассматривать, как досадное недоразумение. Впрочем, они могут оказать нам помощь в поисках камня, если мы не станем их трогать. Ради этого можно смириться с неприятностями, которые они нам доставляют.
– А если бы все получилось так, как они планировали?
– Если бы их план удался, Земля была бы исключена из торгового оборота и, по всей вероятности, внесена в черный список с точки зрения обычных видов торговли, туризма, культурного и научного обмена. Кроме того, это, естественно, повлияло бы на ваши шансы вступить в межзвездную конфедерацию – что-то вроде земной Организации Объединенных Наций.
– Ведь Пол разумный человек, почему же он этого не понимал? Знаешь, я начинаю сомневаться в том, что мы доросли до сотрудничества на межпланетном уровне.
– Ну, теперь Пол все понял. Именно он рассказал нам о деталях дела. Не суди его слишком строго. Как правило, интеллект не в состоянии оказать никакого влияния на чувства.
– А что вообще с ним произошло? Я слышал, его убили.
– На него напали и довольно сильно его попортили, но полиция оказалась на месте преступления как раз в тот момент, когда нападавшие сбежали. У них было специальное медицинское оборудование для оказания первой помощи. Байлера срочно доставили в учреждение, где он подвергся серии имплантаций, прошедших весьма удачно. После этого он связался с властями и все рассказал. Это произошло потому, что те, кто на него напал, прежде входили в ту же организацию, что и он.
– Зимейстер и Баклер, – сказал я, – не показались мне людьми, чьим поведением двигают чувства.
– Это так. На самом деле они бандиты. До недавнего времени они занимались добычей, продажей и тайным вывозом из страны человеческих органов. А еще раньше они обделывали самые разнообразные противозаконные делишки, но, похоже, человеческие органы приносили им немалую выгоду. Они оказались замешанными в краже звездного камня скорее из соображений материальных, чем идейных. Все остальные члены организации не имели никакого отношения к преступному миру. Именно поэтому они и наняли Зимейстера – организовать кражу. Впрочем, в его планы входило несколько иное решение этой проблемы…
– Он намеревался их надуть, – сказал я и поднес спичку к сигарете Рагмы.
– Точно. Хотел прибрать камень к рукам где-нибудь в процессе намеченной операции и предложить его властям в обмен на деньги и при условии, что ему не будет грозить преследование закона.
– Если бы все произошло именно так, каким образом это повлияло бы на наши шансы получить членство в конфедерации?
– Ну, это было бы несколько лучше, чем требование обменять камень на драгоценности короны, – ответил Рагма. – Коль скоро вы были бы в состоянии вернуть камень по первому предъявлению, все остальное считалось бы вашими внутренними делами.
– В таком случае какую роль во всей этой истории играешь ты?
– Я считаю, что нельзя так строго и неукоснительно следовать букве закона, – ответил Рагма. – Вы только вступаете в содружество, и я собираюсь сделать все, чтобы облегчить вам эту задачу. Я бы очень хотел, чтобы камень вернулся на свое место и инцидент был исчерпан.
– Как благородно с твоей стороны! В таком случае постараюсь вести себя как разумный человек. Насколько я понял, сначала камнем владел Пол, потом он сообщил вам, что, по его мнению, камень попал к нам однажды вечером, когда мы играли в карты у него в лаборатории.
– Правильно.
– Итак, получается, что камень, по всей вероятности, некоторое время находился у нас в квартире. А затем исчез.
– Все выглядит именно так.
– Ну, тогда я не совсем понимаю, что должен буду делать, если соглашусь на вас работать.
– Во-первых, – начал Рагма, – поскольку ты не хочешь отправляться на другие миры, чтобы там тебя мог обследовать телепат-аналитик, и, учитывая, что уровень подготовки Сиблы оказался для тебя неудовлетворительным, я бы просил тебя согласиться подвергнуться этой процедуре здесь, на Земле, если я доставлю сюда квалифицированного специалиста.
– Значит, вы по-прежнему считаете, что ключ к разгадке все-таки лежит где-то в моем подсознании?
– Мы должны принять эту версию, как одну из возможных, разве нет?
– Пожалуй, ты прав. А как насчет Хала? Может, в его подсознании тоже есть что-нибудь интересное.
– Такая вероятность не исключена, хотя я склонен думать, что он говорит правду, утверждая, что оставил камень у тебя, когда переезжал. Впрочем, он совсем недавно дал мистеру Надлеру согласие подвергнуться любым необходимым экспериментам по изучению его разума.
– В таком случае я тоже согласен. Привозите вашего аналитика. Если он разбирается в своем деле, и мне не нужно будет отправляться на другую планету – ладно, так и быть.
– Прекрасно. Будем считать, что мы договорились. Значит ли это, что ты согласен работать на нас?
– Почему бы и нет? Если мне станут платить за эту работу люди, которые лишили меня средств к существованию, меня это вполне устроит.
– Ну, в таком случае мы решили все наши проблемы. Для доставки на Землю специалиста понадобится несколько дней. Мистер Надлер принес кое-какие бумаги тебе на подпись. А пока вы этим занимаетесь, я настрою прибор.
– Какой прибор?
– Нога у тебя прекрасно зажила, не так ли?
– Да.
– Теперь я собираюсь сделать то же самое с твоей раной в груди. Ты сможешь покинуть больницу сегодня вечером.
– Это было бы просто замечательно. А что потом?
– Потом тебе нужно будет постараться не ввязываться ни в какие неприятности в течение всего нескольких дней. Этого можно добиться, если запереть тебя в тюремную камеру или организовать за тобой разумное наблюдение, заранее договорившись о том, что ты постараешься избегать разного рода проблем. Насколько я понимаю, ты предпочел бы второе.
– Ты правильно понимаешь.
– В таком случае подпиши бумаги, а я включу прибор и через некоторое время усыплю тебя.
Так все и произошло.
Позже, когда они уже собирались уходить – забрав с собой все свое медицинское оборудование и официальные бумаги, Надлер снова в темных очках, а Рагма на поводке, – последний повернулся ко мне и, старательно делая вид, что это его почти не интересует, спросил:
– Кстати, теперь, когда мы достигли соглашения по всем вопросам, может, скажешь, зачем ты подверг себя зеркальному отображению?
Я и собирался. Поскольку не видел никаких причин скрывать эту сторону своего существования: сейчас ведь мы были в некотором смысле коллегами и работали над решением одной и той же проблемы. Я посчитал, что вполне могу им все рассказать.
Я открыл рот, но слова почему-то никак не хотели складываться в предложения и появляться на свет в правильном порядке. Я почувствовал, что у меня перехватило горло, язык во рту распух, а улыбка превратилась в какую-то странную гримасу.
– Пожалуй, я расскажу вам об этом попозже, ладно? Завтра или послезавтра.
– Ладно, – ответил Рагма. – Срочности никакой нет. Мы сможем вернуть тебя в твое прежнее состоянии, когда наступит подходящий момент. Отдыхай, ешь все, что тебе дают, и прислушивайся к своим ощущениям. Мистер Надлер или я свяжемся с тобой в конце этой недели. Пока.
– Пока.
– Скоро встретимся, – пообещал Надлер.
Уходя, они неплотно прикрыли за собой дверь. Я ни секунды не сомневался в том, что они по-прежнему не рассказали мне всего, что знали. Но ведь и они находились точно в таком же положении. Я хотел раскрыть им свой секрет – а мое тело посчитало это излишним и недвусмысленно высказалось против. Меня это в некотором смысле напугало, потому что напомнило о происшествии в автобусе, когда я возвращался домой. Я никак не мог забыть озабоченного выражения на лице старика, спросившего, все ли у меня в порядке. Может быть, сейчас со мной произошло то же самое, может быть, взбунтовалась нервная система? Следствие зеркального отображения? Но уж очень точно все совпало по времени с намерением рассказать Рагме о причинах, заставивших меня пройти через машину Ренниуса…
Мне это совсем не понравилось. Мои знания, приобретенные во время занятий, посвященных человеку и разнообразным проявлениям его сути, оказались совершенно бесполезными в данный момент.
Президент Элиот, у нас возникли проблемы.
10
– Да. Ему поручили сделать дубликат.
– Значит, он слишком небрежно с ним обращался.
– И да, и нет. Весьма странный человек, этот профессор Байлер, к тому же все ужасно осложнилось совпадениями, которые никто не мог предвидеть заранее. Понимаешь, к нему обратились потому, что он был самым подходящим человеком для выполнения подобного задания. Байлер – автор ряда очень интересных работ по синтезированию кристаллов. Ему удалось создать такой образец, который целая комиссия не сумела отличить от оригинала. Было ли это следствием его мастерствам? Поначалу так все и подумали. Мне представляется, что при обычном течении событий людям так и не удалось бы установить, что их обманули.
– Значит, он оставил себе оригинал, а им отдал дубликат вместе с дубликатом дубликата? – спросил я.
– Ну, все не так просто, – со вздохом ответил Рагма. – Как выяснилось, то, что они ему отдали, вовсе не было звездным камнем. На самом деле подмена произошла гораздо раньше – еще перед тем как Секретарь ООН отдал расписку в получении камня. Мы только недавно узнали, как все произошло на самом деле. Может быть, ты даже видел телевизионный репортаж об этом событии?
– Я думаю, эту передачу смотрели все. Что же тогда произошло?
– Один из охранников совершил подмену, перед тем как уложить звездный камень в сейф. Никто этого не заметил, охранник ускользнул с оригиналом, а профессор Байлер получил подделку.
– Тогда какое отношение Пол?..
– Совпадение, – отозвался Рагма, – то единственное совпадение, которое допустимо в любой истории. Меня удивило, что ты не спросил меня, где охранник добыл фальшивый камень.
Я даже слегка осел на подушках. «Интересно, – подумал я, – заболит ли у меня грудь от смеха?»
– Значит, Пол?.. Только не говорите мне, что он и сделал первую подделку.
– Так оно и было, – вздохнул Рагма. – Байлер сумел выполнить работу по нескольким фотографиям и словесным описаниям. Тут его талант и проявился в полной мере. Когда дело доходит до технической реализации, ему нет равных.
Я смял свою сигарету.
– Значит, он получил назад свою подделку, чтобы сделать по ней новую подделку?
– Вот именно. И оказался в весьма щекотливом положении. У него был настоящий камень и дубликат, сделанный им самим по фотографиям, а правительство, само того не ведая, обратилось к нему с заданием скопировать его собственную работу.
– Подожди! У него был настоящий камень? Мне казалось, ты сказал, что настоящий взял охранник.
– Я как раз подхожу к этой части истории. Охранник забрал камень и отдал его профессору Байлеру. Байлер боялся, что первая подделка не выдержит тщательной проверки, особенно если ею заинтересуется какой-нибудь заезжий инопланетянин, видевший камень в другом месте и знающий секрет, связанный с его строением – признак, который может заметить только инопланетянин. Во всяком случае, теперь он намеревался сделать вторую копию, которая была бы намного лучше первой, а потом договориться с тем же охранником, чтобы тот попытался заменить первую копию второй. Байлер считал, что вторая копия сможет гораздо дольше выдерживать проверку. В этом месте у него возникла дилемма: отдать им первую модель и копию, или вернуть два камня из второй серии – он ими очень гордился. В конце концов наш профессор решил, что будет лучше, если он вернет свою первую подделку и копию, поскольку боялся, что власти к тому моменту уже детально изучили его камень, и он у них числится в качестве настоящего.
Я покачал головой:
– Зачем? Зачем вообще было устраивать всю эту карусель?
Рагма потушил сигарету.
– Этот человек имеет сильную эмоциональную привязанность к Британской монархии…
– Драгоценности британской короны! – догадался я.
– Вот именно. Звездный камень прибыл на Землю, а драгоценности были отданы инопланетянами. Байлера потряс этот факт, он считал сделку нечестной, по его мнению, монархии было нанесено оскорбление.
– Но ведь на самом деле драгоценности по-прежнему принадлежат Британии, и их можно получить назад. Британские монархи согласились расстаться с ними на неограниченный срок на предложенных им условиях.
– Мы с тобой понимаем все это одинаково, – сказал Рагма. – А вот Байлер считает иначе. Как и те – например, охранник, – кто участвовал вместе с Байлером в этой авантюре.
– А что, собственно говоря, они собирались делать?
– Они намеревались подождать некоторое время, пока ваши отношения с другими расами не станут прочнее, а выгода от этого сотрудничества будет ясна всем и каждому. Тогда они бы объявили, что звездный камень подделка – этот факт можно легко проверить, воспользовавшись услугами инопланетных экспертов. После этого они бы сообщили, что настоящий камень находится в их руках. И что они готовы вернуть его в обмен на драгоценности короны.
– Значит, у них была целая группа… В таком случае это объясняет некий тост, который я услышал в своей квартире. Они, вне всякого сомнения, поджидали меня с целью порасспросить, куда им следует отправиться, чтобы украсть камень снова.
– Да. Они тебя искали. А потом мы установили за ними наблюдение. Они не представляют для нас никакой угрозы, скорее их нужно рассматривать, как досадное недоразумение. Впрочем, они могут оказать нам помощь в поисках камня, если мы не станем их трогать. Ради этого можно смириться с неприятностями, которые они нам доставляют.
– А если бы все получилось так, как они планировали?
– Если бы их план удался, Земля была бы исключена из торгового оборота и, по всей вероятности, внесена в черный список с точки зрения обычных видов торговли, туризма, культурного и научного обмена. Кроме того, это, естественно, повлияло бы на ваши шансы вступить в межзвездную конфедерацию – что-то вроде земной Организации Объединенных Наций.
– Ведь Пол разумный человек, почему же он этого не понимал? Знаешь, я начинаю сомневаться в том, что мы доросли до сотрудничества на межпланетном уровне.
– Ну, теперь Пол все понял. Именно он рассказал нам о деталях дела. Не суди его слишком строго. Как правило, интеллект не в состоянии оказать никакого влияния на чувства.
– А что вообще с ним произошло? Я слышал, его убили.
– На него напали и довольно сильно его попортили, но полиция оказалась на месте преступления как раз в тот момент, когда нападавшие сбежали. У них было специальное медицинское оборудование для оказания первой помощи. Байлера срочно доставили в учреждение, где он подвергся серии имплантаций, прошедших весьма удачно. После этого он связался с властями и все рассказал. Это произошло потому, что те, кто на него напал, прежде входили в ту же организацию, что и он.
– Зимейстер и Баклер, – сказал я, – не показались мне людьми, чьим поведением двигают чувства.
– Это так. На самом деле они бандиты. До недавнего времени они занимались добычей, продажей и тайным вывозом из страны человеческих органов. А еще раньше они обделывали самые разнообразные противозаконные делишки, но, похоже, человеческие органы приносили им немалую выгоду. Они оказались замешанными в краже звездного камня скорее из соображений материальных, чем идейных. Все остальные члены организации не имели никакого отношения к преступному миру. Именно поэтому они и наняли Зимейстера – организовать кражу. Впрочем, в его планы входило несколько иное решение этой проблемы…
– Он намеревался их надуть, – сказал я и поднес спичку к сигарете Рагмы.
– Точно. Хотел прибрать камень к рукам где-нибудь в процессе намеченной операции и предложить его властям в обмен на деньги и при условии, что ему не будет грозить преследование закона.
– Если бы все произошло именно так, каким образом это повлияло бы на наши шансы получить членство в конфедерации?
– Ну, это было бы несколько лучше, чем требование обменять камень на драгоценности короны, – ответил Рагма. – Коль скоро вы были бы в состоянии вернуть камень по первому предъявлению, все остальное считалось бы вашими внутренними делами.
– В таком случае какую роль во всей этой истории играешь ты?
– Я считаю, что нельзя так строго и неукоснительно следовать букве закона, – ответил Рагма. – Вы только вступаете в содружество, и я собираюсь сделать все, чтобы облегчить вам эту задачу. Я бы очень хотел, чтобы камень вернулся на свое место и инцидент был исчерпан.
– Как благородно с твоей стороны! В таком случае постараюсь вести себя как разумный человек. Насколько я понял, сначала камнем владел Пол, потом он сообщил вам, что, по его мнению, камень попал к нам однажды вечером, когда мы играли в карты у него в лаборатории.
– Правильно.
– Итак, получается, что камень, по всей вероятности, некоторое время находился у нас в квартире. А затем исчез.
– Все выглядит именно так.
– Ну, тогда я не совсем понимаю, что должен буду делать, если соглашусь на вас работать.
– Во-первых, – начал Рагма, – поскольку ты не хочешь отправляться на другие миры, чтобы там тебя мог обследовать телепат-аналитик, и, учитывая, что уровень подготовки Сиблы оказался для тебя неудовлетворительным, я бы просил тебя согласиться подвергнуться этой процедуре здесь, на Земле, если я доставлю сюда квалифицированного специалиста.
– Значит, вы по-прежнему считаете, что ключ к разгадке все-таки лежит где-то в моем подсознании?
– Мы должны принять эту версию, как одну из возможных, разве нет?
– Пожалуй, ты прав. А как насчет Хала? Может, в его подсознании тоже есть что-нибудь интересное.
– Такая вероятность не исключена, хотя я склонен думать, что он говорит правду, утверждая, что оставил камень у тебя, когда переезжал. Впрочем, он совсем недавно дал мистеру Надлеру согласие подвергнуться любым необходимым экспериментам по изучению его разума.
– В таком случае я тоже согласен. Привозите вашего аналитика. Если он разбирается в своем деле, и мне не нужно будет отправляться на другую планету – ладно, так и быть.
– Прекрасно. Будем считать, что мы договорились. Значит ли это, что ты согласен работать на нас?
– Почему бы и нет? Если мне станут платить за эту работу люди, которые лишили меня средств к существованию, меня это вполне устроит.
– Ну, в таком случае мы решили все наши проблемы. Для доставки на Землю специалиста понадобится несколько дней. Мистер Надлер принес кое-какие бумаги тебе на подпись. А пока вы этим занимаетесь, я настрою прибор.
– Какой прибор?
– Нога у тебя прекрасно зажила, не так ли?
– Да.
– Теперь я собираюсь сделать то же самое с твоей раной в груди. Ты сможешь покинуть больницу сегодня вечером.
– Это было бы просто замечательно. А что потом?
– Потом тебе нужно будет постараться не ввязываться ни в какие неприятности в течение всего нескольких дней. Этого можно добиться, если запереть тебя в тюремную камеру или организовать за тобой разумное наблюдение, заранее договорившись о том, что ты постараешься избегать разного рода проблем. Насколько я понимаю, ты предпочел бы второе.
– Ты правильно понимаешь.
– В таком случае подпиши бумаги, а я включу прибор и через некоторое время усыплю тебя.
Так все и произошло.
Позже, когда они уже собирались уходить – забрав с собой все свое медицинское оборудование и официальные бумаги, Надлер снова в темных очках, а Рагма на поводке, – последний повернулся ко мне и, старательно делая вид, что это его почти не интересует, спросил:
– Кстати, теперь, когда мы достигли соглашения по всем вопросам, может, скажешь, зачем ты подверг себя зеркальному отображению?
Я и собирался. Поскольку не видел никаких причин скрывать эту сторону своего существования: сейчас ведь мы были в некотором смысле коллегами и работали над решением одной и той же проблемы. Я посчитал, что вполне могу им все рассказать.
Я открыл рот, но слова почему-то никак не хотели складываться в предложения и появляться на свет в правильном порядке. Я почувствовал, что у меня перехватило горло, язык во рту распух, а улыбка превратилась в какую-то странную гримасу.
– Пожалуй, я расскажу вам об этом попозже, ладно? Завтра или послезавтра.
– Ладно, – ответил Рагма. – Срочности никакой нет. Мы сможем вернуть тебя в твое прежнее состоянии, когда наступит подходящий момент. Отдыхай, ешь все, что тебе дают, и прислушивайся к своим ощущениям. Мистер Надлер или я свяжемся с тобой в конце этой недели. Пока.
– Пока.
– Скоро встретимся, – пообещал Надлер.
Уходя, они неплотно прикрыли за собой дверь. Я ни секунды не сомневался в том, что они по-прежнему не рассказали мне всего, что знали. Но ведь и они находились точно в таком же положении. Я хотел раскрыть им свой секрет – а мое тело посчитало это излишним и недвусмысленно высказалось против. Меня это в некотором смысле напугало, потому что напомнило о происшествии в автобусе, когда я возвращался домой. Я никак не мог забыть озабоченного выражения на лице старика, спросившего, все ли у меня в порядке. Может быть, сейчас со мной произошло то же самое, может быть, взбунтовалась нервная система? Следствие зеркального отображения? Но уж очень точно все совпало по времени с намерением рассказать Рагме о причинах, заставивших меня пройти через машину Ренниуса…
Мне это совсем не понравилось. Мои знания, приобретенные во время занятий, посвященных человеку и разнообразным проявлениям его сути, оказались совершенно бесполезными в данный момент.
Президент Элиот, у нас возникли проблемы.
10
Когда похожие на провода лианы или щупальца схватили меня за плечо и бедро и подняли в воздух до положения, из которого я мог, повернув голову, увидеть массивное туловище, погруженное в лохань, до краев наполненную какой-то слизью и стоящую посередине комнаты, в тот момент, когда распахнулись громадные листья мухоловки и моим глазам предстала пурпурная пасть, я подумал, что большая часть несчастных случаев происходит вследствие беззаботности и легкомыслия жертвы и в данном случае меня нельзя считать ответственным за то, что со мной произошло. После того как я покинул больницу, я вел себя, как образцовый государственный служащий, абсолютно осмотрительный в своих мыслях и поступках.
Когда страшилище замерло на мгновение, возможно, решая, как лучше решить проблему избытка алкалоидов, которые оно получит вследствие того, что я выдыхаю углекислый газ, перед моим мысленным взором пронеслись последние несколько дней моей жизни. Не более того, поскольку более раннюю часть своей жизни я совсем недавно уже вспоминал – когда собирался умирать в прошлый раз.
Не знаю, что заставило меня действовать – дурацкое любопытство или странная улыбка. Доктор Дрейд хотел, чтобы я оставался в больнице еще некоторое время для дальнейшего обследования, несмотря на prima facie13 свидетельства того, что грудь у меня совершенно зажила. Тем не менее я был вынужден его разочаровать и выписался из больницы примерно часов пять спустя после ухода Надлера и Рагмы. Меня встретил Хал и отвез домой.
Я отклонил предложение Хала и Мэри пообедать с ними и рано отправился спать, позвонив сначала Джинни, которая сейчас с нетерпением ждала возможности начать жизнь сначала – именно с того места, где она как бы прервалась, когда я еще был студентом. Мы договорились встретиться на следующий день вечером, и я лег спать – предварительно, впрочем, все-таки нанес короткий визит на крыши близлежащих домов.
Был ли мой сон беспокойным? Да. Снаружи, конечно же, меня охраняли – путешествуя по крышам, я заметил двух сонных типов, похожих на полицейских, которые болтались возле моего дома. А вот внутри… Я перебирал свои неприятности, не очень успешно пытаясь навести порядок в собственной душе. Впрочем, к шести часам мне все-таки удалось добиться в этом вопросе определенного успеха.
Затем прошло еще шесть часов, прежде чем для меня наступило утро. Мой сон время от времени посещали какие-то мимолетные образы, вспомнить и распознать которые впоследствии мне не удалось, если не считать улыбки. Проснувшись, я знал, что должен сделать, и немедленно постарался придумать достаточно солидное объяснение своему поведению – мне очень не хотелось, чтобы оно было похоже на проявление очередной маниакальной идеи. Прошло некоторое время и я решил, что маниакальные идеи тут совершенно ни при чем. Любому было бы интересно посмотреть на место, где его чуть не убили.
Поэтому я позвонил Халу и попросил у него машину. Оказалось, что Мэри куда-то на ней уехала. Впрочем, машина Ральфа была на месте, и я пешком направился к его дому, чтобы ее забрать.
Ясное свежее утро обещало чудесный день. По дороге к морю я думал о своей новой работе, о Джинни и о той улыбке.
Надлер уверял меня, что моя новая должность переживет нынешние проблемы, и чем больше я о ней думал, тем более привлекательной она мне казалась. Если возникает необходимость что-то делать, считайте, что вам повезло, если вы сможете заняться чем-то интересным, тем, что доставит вам удовольствие. Где-то происходили события, о которых нам почти ничего не было известно, – я же получал возможность познать непознаваемое, попытаться понять, вникнуть в суть экзотических явлений, посмотреть на давно знакомые и понятные вещи с иной точки зрения.
Неожиданно я сообразил, что меня повергает в восторг эта перспектива. Я хотел этого. У меня не было никаких иллюзий на предмет того, почему мне предложили эту работу, но теперь, когда удалось помешать им захлопнуть перед моим носом дверь, я был исполнен самых решительных намерений победить все препятствия, которые могут встать на моем пути, и заняться настоящей работой. В тот момент я подумал, что инопланетная антропология (полагаю, правильнее было бы назвать эту науку ксенологией) как раз и была тем делом, к которому я готовился всю жизнь, используя для этого несколько эклектические подходы.
Я тихонько рассмеялся. Я был возбужден и, представьте себе, счастлив.
Поскольку я уже немного привык делать все в зеркальном отображении, вести машину оказалось совсем не трудно. Я останавливался возле каждого знака, на котором было написано «ПОТС», за городом же движение было далеко не таким напряженным, и мне стало совсем хорошо. По правде говоря, после того как я прошел через машину Ренниуса, самой трудноразрешимой оказалась проблема бритья. Моя травмированная нервная система реагировала на воображаемое отображение моего отображаемого движения вперед-назад, останавливая руку и дожидаясь, когда я очищу от грязи электрическую бритву. После того как я проделывал все необходимые операции, у меня все равно возникали довольно странные ощущения, но, справившись со всеми случайностями и трудностями, я постепенно начал чувствовать себя гораздо увереннее и даже ухитрялся достаточно чисто выбривать лицо.
Сидя за рулем, я корчил зеркалу рожи и думал о единственном фрагменте ночных видений, который засел в моей памяти. Улыбка. Чья? Я не знал. Просто улыбка, промелькнувшая в том месте сознания, где вещи начинают приобретать смысл. Однако она осталась со мной, то появляясь, то исчезая, словно лампа дневного света, которая собирается перегореть; когда я ехал по дороге, по которой мы совсем недавно проехали вместе с Халом, я попытался сам придумать какое-нибудь ассоциативное объяснение этой улыбке, поскольку доктора Марко под рукой не было.
Почему-то мне не приходило в голову ничего, кроме «Моны Лизы». Я не очень уверенно чувствовал себя в вопросах аналитических связей. Но ведь именно эта знаменитая картина отправилась к нашим космическим друзьям в обмен на машину Ренниуса. Должна существовать какая-то тонкая связь, по крайней мере в моем подсознании – или со мной сыграло злую шутку воображение в сочетании со случайным совпадением, и тогда логичнее будет вспомнить о картинах Дали или Эрнста.
Я покачал головой и стал следить за тем, как мимо окон автомобиля проносится утро. Через некоторое время я съехал на боковую дорогу.
Оставив машину в том месте, где мы с Халом остановились в прошлый раз, я нашел тропинку и отправился к домику, довольно долго незаметно осматривал его, но не увидел никаких признаков жизни. Рагма настаивал на том, что я должен стараться избегать неприятностей, вряд ли этот домик можно было рассматривать как неприятность. Я осторожно приблизился к странному строению сзади и подобрался к окну, через которое, по всей вероятности, Пол залез в дом.
Да. Шпингалет на окне сломан. Заглянув внутрь, я увидел небольшую спальню, совсем пустую. Тогда я обошел домик и посмотрел в другое окно, окончательно убедившись, что внутри никого нет. Сломанную дверь забили гвоздями, так что мне пришлось вернуться назад и забраться внутрь точно так же, как это сделал мой бывший преподаватель, мастер по изготовлению камней.
Я прошел через спальню и оказался возле двери, из-за которой появился Пол. Полиция не стала убирать в гостиной, все оставалось так, словно наше сражение только что закончилось.
Судя по виду из окна, море было гораздо спокойнее, а вода зеленее, чем в прошлый раз. Она оставляла более четкие линии на берегу, но я больше не заметил никаких новых дверей в песке. Тогда я отвернулся от окна и стал рассматривать сеть, которая в тот день так ловко упала на Пола в самый нужный момент, вследствие чего было нарушено соотношение сил, а я получил дырку в груди.
Какие-то веревки и кусок сети по-прежнему висели на гвозде, прибитом к одной из потолочных балок, касаясь кучи мусора на полу. Справа от меня шла серия узких скоб, прибитых к стене, по которым можно было подняться на самый верх.
Я забрался по ним и стал медленно пробираться вдоль потолочных балок, часто останавливаясь, чтобы осветить покрытое пылью дерево. На противоположной стороне, как раз там, где раньше висела большая часть сетей, я увидел цепочку маленьких клинообразных следов, ведущих от перекрестья балок. После этого я спустился вниз и тщательно обыскал домик, но больше ничего интересного мне найти не удалось. Поэтому я выбрался наружу, выкурил сигарету и направился обратно к машине.
Улыбки. Сегодня Джинни много улыбалась, и мы провели остаток дня, избегая говорить на скользкие темы. Она ужасно удивилась, когда узнала, что я получил степень и работу. Не имеет значения. Утро выполнило свое обещание, день был ярким и прекрасным. Мы бродили по студенческому городку и по улицам, много смеялись и обнимались. Позднее мы попали на концерт камерной музыки; причина, толкнувшая нас на этот не самый заурядный поступок, быстро забылась, и мы не жалели, что пришли. Потом мы отправились в соседнее кафе, а оттуда в мою квартиру, чтобы я мог показать Джинни, что там царит самый обычный беспорядок – среди прочих вещей.
Улыбки.
Следующий день был вариацией на ту же тему. Однако погода изменилась, днем прошел дождь. Оказалось, что сидеть дома очень приятно, особенно если сможешь представить себе, что в камине, весело потрескивая, горят дрова. Ну и тому подобные штуки.
Джинни не заметила, что я отобразился, а мне удалось придумать такую элегантную историю по поводу моего шрама – в ней рассказывалось о посвящении в тайное общество одного племени, которое я недавно исследовал. Оставалось только жалеть, что я ее не записал. Увы! И снова улыбки.
В девять вечера зазвонил телефон, и нашей идиллии пришел конец. Прибор, ведающий предчувствиями, выдал мне предупреждение, но, как и знак, сообщающий о том, что в данном районе следует опасаться низко летающих самолетов, мой прибор не предложил ничего конструктивного. Не зная, что предпринять по этому поводу, я подошел к телефону и со вздохом взял трубку.
– Да?
– Фред?
– Совершенно верно.
– Это Тед Надлер. У нас возникла проблема.
– В каком смысле?
– Зимейстер и Баклер сбежали.
– Откуда? Как?
– Мы их сразу перевели в тюремный госпиталь. Нам стало известно, что несколько часов назад они оттуда убежали. Создается впечатление, что никто не знает, как им это удалось сделать. На месте побега осталось девять работников госпиталя – медицинский персонал и охрана, все без сознания. Доктора считают, что был применен нервно-паралитический газ – во всяком случае, все жертвы хорошо реагируют на атропин. Однако когда начальник госпиталя позвонил мне, никто из них еще не успел прийти в себя настолько, чтобы внятно рассказать о том, что произошло.
– Очень плохо. Надеюсь, мы их теперь не скоро увидим.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А разве я не ясно выразился? Скорее всего, сейчас они пытаются выбраться из страны. Им предъявлено обвинение в похищении, попытке убийства – причин вполне достаточно.
– Рисковать нельзя.
– Что вы хотите этим сказать?
– Существует достаточно высокая вероятность, что эта парочка направилась к вам. Поэтому будет лучше, если вы отошлете свою подружку домой и соберете вещи. Я заеду за вами примерно через полчаса.
– Вы не можете этого сделать!
– Прошу меня извинить, но я могу, и это приказ. Вам необходимо отправиться в путешествие – ваша работа требует этого. Как, впрочем, и здоровье.
– Ладно. Куда?
– В Нью-Йорк, – ответил Надлер.
Короткие гудки. Вот так и произошло вторжение в мой рай.
Я повернулся к Джинни.
Когда страшилище замерло на мгновение, возможно, решая, как лучше решить проблему избытка алкалоидов, которые оно получит вследствие того, что я выдыхаю углекислый газ, перед моим мысленным взором пронеслись последние несколько дней моей жизни. Не более того, поскольку более раннюю часть своей жизни я совсем недавно уже вспоминал – когда собирался умирать в прошлый раз.
Не знаю, что заставило меня действовать – дурацкое любопытство или странная улыбка. Доктор Дрейд хотел, чтобы я оставался в больнице еще некоторое время для дальнейшего обследования, несмотря на prima facie13 свидетельства того, что грудь у меня совершенно зажила. Тем не менее я был вынужден его разочаровать и выписался из больницы примерно часов пять спустя после ухода Надлера и Рагмы. Меня встретил Хал и отвез домой.
Я отклонил предложение Хала и Мэри пообедать с ними и рано отправился спать, позвонив сначала Джинни, которая сейчас с нетерпением ждала возможности начать жизнь сначала – именно с того места, где она как бы прервалась, когда я еще был студентом. Мы договорились встретиться на следующий день вечером, и я лег спать – предварительно, впрочем, все-таки нанес короткий визит на крыши близлежащих домов.
Был ли мой сон беспокойным? Да. Снаружи, конечно же, меня охраняли – путешествуя по крышам, я заметил двух сонных типов, похожих на полицейских, которые болтались возле моего дома. А вот внутри… Я перебирал свои неприятности, не очень успешно пытаясь навести порядок в собственной душе. Впрочем, к шести часам мне все-таки удалось добиться в этом вопросе определенного успеха.
Затем прошло еще шесть часов, прежде чем для меня наступило утро. Мой сон время от времени посещали какие-то мимолетные образы, вспомнить и распознать которые впоследствии мне не удалось, если не считать улыбки. Проснувшись, я знал, что должен сделать, и немедленно постарался придумать достаточно солидное объяснение своему поведению – мне очень не хотелось, чтобы оно было похоже на проявление очередной маниакальной идеи. Прошло некоторое время и я решил, что маниакальные идеи тут совершенно ни при чем. Любому было бы интересно посмотреть на место, где его чуть не убили.
Поэтому я позвонил Халу и попросил у него машину. Оказалось, что Мэри куда-то на ней уехала. Впрочем, машина Ральфа была на месте, и я пешком направился к его дому, чтобы ее забрать.
Ясное свежее утро обещало чудесный день. По дороге к морю я думал о своей новой работе, о Джинни и о той улыбке.
Надлер уверял меня, что моя новая должность переживет нынешние проблемы, и чем больше я о ней думал, тем более привлекательной она мне казалась. Если возникает необходимость что-то делать, считайте, что вам повезло, если вы сможете заняться чем-то интересным, тем, что доставит вам удовольствие. Где-то происходили события, о которых нам почти ничего не было известно, – я же получал возможность познать непознаваемое, попытаться понять, вникнуть в суть экзотических явлений, посмотреть на давно знакомые и понятные вещи с иной точки зрения.
Неожиданно я сообразил, что меня повергает в восторг эта перспектива. Я хотел этого. У меня не было никаких иллюзий на предмет того, почему мне предложили эту работу, но теперь, когда удалось помешать им захлопнуть перед моим носом дверь, я был исполнен самых решительных намерений победить все препятствия, которые могут встать на моем пути, и заняться настоящей работой. В тот момент я подумал, что инопланетная антропология (полагаю, правильнее было бы назвать эту науку ксенологией) как раз и была тем делом, к которому я готовился всю жизнь, используя для этого несколько эклектические подходы.
Я тихонько рассмеялся. Я был возбужден и, представьте себе, счастлив.
Поскольку я уже немного привык делать все в зеркальном отображении, вести машину оказалось совсем не трудно. Я останавливался возле каждого знака, на котором было написано «ПОТС», за городом же движение было далеко не таким напряженным, и мне стало совсем хорошо. По правде говоря, после того как я прошел через машину Ренниуса, самой трудноразрешимой оказалась проблема бритья. Моя травмированная нервная система реагировала на воображаемое отображение моего отображаемого движения вперед-назад, останавливая руку и дожидаясь, когда я очищу от грязи электрическую бритву. После того как я проделывал все необходимые операции, у меня все равно возникали довольно странные ощущения, но, справившись со всеми случайностями и трудностями, я постепенно начал чувствовать себя гораздо увереннее и даже ухитрялся достаточно чисто выбривать лицо.
Сидя за рулем, я корчил зеркалу рожи и думал о единственном фрагменте ночных видений, который засел в моей памяти. Улыбка. Чья? Я не знал. Просто улыбка, промелькнувшая в том месте сознания, где вещи начинают приобретать смысл. Однако она осталась со мной, то появляясь, то исчезая, словно лампа дневного света, которая собирается перегореть; когда я ехал по дороге, по которой мы совсем недавно проехали вместе с Халом, я попытался сам придумать какое-нибудь ассоциативное объяснение этой улыбке, поскольку доктора Марко под рукой не было.
Почему-то мне не приходило в голову ничего, кроме «Моны Лизы». Я не очень уверенно чувствовал себя в вопросах аналитических связей. Но ведь именно эта знаменитая картина отправилась к нашим космическим друзьям в обмен на машину Ренниуса. Должна существовать какая-то тонкая связь, по крайней мере в моем подсознании – или со мной сыграло злую шутку воображение в сочетании со случайным совпадением, и тогда логичнее будет вспомнить о картинах Дали или Эрнста.
Я покачал головой и стал следить за тем, как мимо окон автомобиля проносится утро. Через некоторое время я съехал на боковую дорогу.
Оставив машину в том месте, где мы с Халом остановились в прошлый раз, я нашел тропинку и отправился к домику, довольно долго незаметно осматривал его, но не увидел никаких признаков жизни. Рагма настаивал на том, что я должен стараться избегать неприятностей, вряд ли этот домик можно было рассматривать как неприятность. Я осторожно приблизился к странному строению сзади и подобрался к окну, через которое, по всей вероятности, Пол залез в дом.
Да. Шпингалет на окне сломан. Заглянув внутрь, я увидел небольшую спальню, совсем пустую. Тогда я обошел домик и посмотрел в другое окно, окончательно убедившись, что внутри никого нет. Сломанную дверь забили гвоздями, так что мне пришлось вернуться назад и забраться внутрь точно так же, как это сделал мой бывший преподаватель, мастер по изготовлению камней.
Я прошел через спальню и оказался возле двери, из-за которой появился Пол. Полиция не стала убирать в гостиной, все оставалось так, словно наше сражение только что закончилось.
Судя по виду из окна, море было гораздо спокойнее, а вода зеленее, чем в прошлый раз. Она оставляла более четкие линии на берегу, но я больше не заметил никаких новых дверей в песке. Тогда я отвернулся от окна и стал рассматривать сеть, которая в тот день так ловко упала на Пола в самый нужный момент, вследствие чего было нарушено соотношение сил, а я получил дырку в груди.
Какие-то веревки и кусок сети по-прежнему висели на гвозде, прибитом к одной из потолочных балок, касаясь кучи мусора на полу. Справа от меня шла серия узких скоб, прибитых к стене, по которым можно было подняться на самый верх.
Я забрался по ним и стал медленно пробираться вдоль потолочных балок, часто останавливаясь, чтобы осветить покрытое пылью дерево. На противоположной стороне, как раз там, где раньше висела большая часть сетей, я увидел цепочку маленьких клинообразных следов, ведущих от перекрестья балок. После этого я спустился вниз и тщательно обыскал домик, но больше ничего интересного мне найти не удалось. Поэтому я выбрался наружу, выкурил сигарету и направился обратно к машине.
Улыбки. Сегодня Джинни много улыбалась, и мы провели остаток дня, избегая говорить на скользкие темы. Она ужасно удивилась, когда узнала, что я получил степень и работу. Не имеет значения. Утро выполнило свое обещание, день был ярким и прекрасным. Мы бродили по студенческому городку и по улицам, много смеялись и обнимались. Позднее мы попали на концерт камерной музыки; причина, толкнувшая нас на этот не самый заурядный поступок, быстро забылась, и мы не жалели, что пришли. Потом мы отправились в соседнее кафе, а оттуда в мою квартиру, чтобы я мог показать Джинни, что там царит самый обычный беспорядок – среди прочих вещей.
Улыбки.
Следующий день был вариацией на ту же тему. Однако погода изменилась, днем прошел дождь. Оказалось, что сидеть дома очень приятно, особенно если сможешь представить себе, что в камине, весело потрескивая, горят дрова. Ну и тому подобные штуки.
Джинни не заметила, что я отобразился, а мне удалось придумать такую элегантную историю по поводу моего шрама – в ней рассказывалось о посвящении в тайное общество одного племени, которое я недавно исследовал. Оставалось только жалеть, что я ее не записал. Увы! И снова улыбки.
В девять вечера зазвонил телефон, и нашей идиллии пришел конец. Прибор, ведающий предчувствиями, выдал мне предупреждение, но, как и знак, сообщающий о том, что в данном районе следует опасаться низко летающих самолетов, мой прибор не предложил ничего конструктивного. Не зная, что предпринять по этому поводу, я подошел к телефону и со вздохом взял трубку.
– Да?
– Фред?
– Совершенно верно.
– Это Тед Надлер. У нас возникла проблема.
– В каком смысле?
– Зимейстер и Баклер сбежали.
– Откуда? Как?
– Мы их сразу перевели в тюремный госпиталь. Нам стало известно, что несколько часов назад они оттуда убежали. Создается впечатление, что никто не знает, как им это удалось сделать. На месте побега осталось девять работников госпиталя – медицинский персонал и охрана, все без сознания. Доктора считают, что был применен нервно-паралитический газ – во всяком случае, все жертвы хорошо реагируют на атропин. Однако когда начальник госпиталя позвонил мне, никто из них еще не успел прийти в себя настолько, чтобы внятно рассказать о том, что произошло.
– Очень плохо. Надеюсь, мы их теперь не скоро увидим.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А разве я не ясно выразился? Скорее всего, сейчас они пытаются выбраться из страны. Им предъявлено обвинение в похищении, попытке убийства – причин вполне достаточно.
– Рисковать нельзя.
– Что вы хотите этим сказать?
– Существует достаточно высокая вероятность, что эта парочка направилась к вам. Поэтому будет лучше, если вы отошлете свою подружку домой и соберете вещи. Я заеду за вами примерно через полчаса.
– Вы не можете этого сделать!
– Прошу меня извинить, но я могу, и это приказ. Вам необходимо отправиться в путешествие – ваша работа требует этого. Как, впрочем, и здоровье.
– Ладно. Куда?
– В Нью-Йорк, – ответил Надлер.
Короткие гудки. Вот так и произошло вторжение в мой рай.
Я повернулся к Джинни.