Страница:
Получив, наконец, достаточно четкое изображение, Аззи увидел, что под толщей снега и льда проложены трубы Лея, направлявшие и усиливавшие воздушные потоки.
Но откуда же берется дождь? Черных туч, закрывавших небо над Европой, здесь и в помине не было. Только редкие облака проплывали в небе, но когда выглядывало солнце, снег и лед вокруг начинали блестеть так ярко, что глазам становилось больно.
Аззи осмотрелся кругом, но не увидел никого, кроме тех двоих на верхушке башни, что управляли ветрами. Подойдя поближе, Аззи обратился к ним с такими словами:
– Добрый день, уважаемые! Вы основательно испортили погоду в тех краях, где я живу, и с каждым днем она делается все хуже. Я, однако, не намерен и дальше это терпеть. Если вы сейчас же не оставите свое занятие, у вас возникнут серьезные неприятности.
Несмотря на столь бодрый тон, Аззи отнюдь не был уверен в том, что ему удастся так просто справиться с двумя противниками. Что, если они окажут сопротивление? Ведь ни для кого не секрет, что хотя демоны даже самого высокого ранга и обладают сверхъестественной силой, все же возможности их отнюдь не беспредельны.
Однако опасения Аззи были напрасны. Двое операторов аллегорической машины и не думали вступать с ним в спор. Несмотря на свой грозный вид, они были настроены весьма миролюбиво и охотно отвечали на вопросы Аззи. Странное существо, сидевшее за пультом управления, оказалось одним из воплощений древнего ханаанского божества Ваала. Суровый и мрачный Ваал остался не у дел после того, как погибло великое царство, где процветал его культ. Он прожил в тишине и покое не одно тысячелетие, и характер его сильно изменился – во многом благодаря философским размышлениям, которым он предавался на досуге. Зевс разыскал бывшего грозного бога где-то в пустыне, куда Ваал удалился в поисках духовного просветления, и приставил к ветряной машине, дав ему в помощники одного из титанов. Зевсу был необходим квалифицированный персонал, который занимался бы циклонами и прочими атмосферными явлениями: ведь ветры, пойманные Бореем, разлетелись в разные стороны, как только их выпустили из мешка. Конечно, сам Зевс, прозванный Тучегонителем, мог устроить второй Всемирный Потоп и без посторонней помощи, однако сейчас у него хватало забот помимо этой скучной возни с погодой.
Аззи без труда нашел общий язык с Ваалом-философом: стоило только заявить, что ветряная машина явилась причиной многих бед, как Ваал немедленно встал из-за своей клавиатуры и захлопнул крышку. Конец северному ветру, конец холодам!
Однако проблему с погодой оказалось не так-то просто решить.
– Мы можем заставить северный ветер утихнуть, – сказал Ваал демону, – но остановить дождь не в нашей власти. Мы дождями не занимаемся. Мы специализируемся только на ветрах.
– А кто же тогда занимается дождем? – спросил Аззи.
В ответ Ваал только пожал плечами.
– Ладно, – вздохнул Аззи, – и на том спасибо. С ветром дело уладили, а дождь как-нибудь подождет. Мне пора отправляться назад. Нужно готовиться к последнему акту пьесы – я задумал сделать из него грандиозное зрелище!
Глава 9
ЧАСТЬ 10
Глава 1
Глава 2
Но откуда же берется дождь? Черных туч, закрывавших небо над Европой, здесь и в помине не было. Только редкие облака проплывали в небе, но когда выглядывало солнце, снег и лед вокруг начинали блестеть так ярко, что глазам становилось больно.
Аззи осмотрелся кругом, но не увидел никого, кроме тех двоих на верхушке башни, что управляли ветрами. Подойдя поближе, Аззи обратился к ним с такими словами:
– Добрый день, уважаемые! Вы основательно испортили погоду в тех краях, где я живу, и с каждым днем она делается все хуже. Я, однако, не намерен и дальше это терпеть. Если вы сейчас же не оставите свое занятие, у вас возникнут серьезные неприятности.
Несмотря на столь бодрый тон, Аззи отнюдь не был уверен в том, что ему удастся так просто справиться с двумя противниками. Что, если они окажут сопротивление? Ведь ни для кого не секрет, что хотя демоны даже самого высокого ранга и обладают сверхъестественной силой, все же возможности их отнюдь не беспредельны.
Однако опасения Аззи были напрасны. Двое операторов аллегорической машины и не думали вступать с ним в спор. Несмотря на свой грозный вид, они были настроены весьма миролюбиво и охотно отвечали на вопросы Аззи. Странное существо, сидевшее за пультом управления, оказалось одним из воплощений древнего ханаанского божества Ваала. Суровый и мрачный Ваал остался не у дел после того, как погибло великое царство, где процветал его культ. Он прожил в тишине и покое не одно тысячелетие, и характер его сильно изменился – во многом благодаря философским размышлениям, которым он предавался на досуге. Зевс разыскал бывшего грозного бога где-то в пустыне, куда Ваал удалился в поисках духовного просветления, и приставил к ветряной машине, дав ему в помощники одного из титанов. Зевсу был необходим квалифицированный персонал, который занимался бы циклонами и прочими атмосферными явлениями: ведь ветры, пойманные Бореем, разлетелись в разные стороны, как только их выпустили из мешка. Конечно, сам Зевс, прозванный Тучегонителем, мог устроить второй Всемирный Потоп и без посторонней помощи, однако сейчас у него хватало забот помимо этой скучной возни с погодой.
Аззи без труда нашел общий язык с Ваалом-философом: стоило только заявить, что ветряная машина явилась причиной многих бед, как Ваал немедленно встал из-за своей клавиатуры и захлопнул крышку. Конец северному ветру, конец холодам!
Однако проблему с погодой оказалось не так-то просто решить.
– Мы можем заставить северный ветер утихнуть, – сказал Ваал демону, – но остановить дождь не в нашей власти. Мы дождями не занимаемся. Мы специализируемся только на ветрах.
– А кто же тогда занимается дождем? – спросил Аззи.
В ответ Ваал только пожал плечами.
– Ладно, – вздохнул Аззи, – и на том спасибо. С ветром дело уладили, а дождь как-нибудь подождет. Мне пора отправляться назад. Нужно готовиться к последнему акту пьесы – я задумал сделать из него грандиозное зрелище!
Глава 9
Закончив последние приготовления к последнему акту пьесы, Аретино постучался в дверь комнаты Аззи.
Демон, одетый в шелковый халат, расшитый золотыми драконами, сидел за столом, склонившись над листом пергамента, и что-то быстро писал острым гусиным пером. Он настолько был поглощен своим занятием, что даже не поднял головы, когда Аретино вошел к нему.
– Вы еще не одеты? – удивился поэт. – Однако, господин демон, вы, кажется, изволите задерживаться. Ведь торжественный финал пьесы вот-вот начнется…
– Успеется, – отвечал Аззи, все так же не отрываясь от пергамента. – Ветер слегка потрепал меня, но и освежил и взбодрил в то же время. Мой парадный костюм готов и лежит в гардеробной… Вы явились как раз вовремя, Аретино. Идите сюда. Мне никак не обойтись без вашей помощи. Нужно решить, кто из участников пьесы достоин награды. Но сначала ответьте мне на один вопрос: все ли актеры на месте?
– Да, они все здесь, – сказал Аретино, наливая себе бокал вина. Он был в отличном настроении: ведь приближалась величайшая минута в его жизни. Ему, и без того достаточно знаменитому поэту, предстоит прославиться в веках. Его имя войдет в историю, оно будет соседствовать с такими громкими именами, как Вергилий и Гомер! Улыбаясь своим мыслям, Аретино поднес бокал к губам…
И тут раздался негромкий стук в дверь.
Это был бесенок – посланец Ананке.
– Она призывает вас, – сказал бесенок Аззи. – Она очень разгневана.
Дворец Правосудия, где ожидала демона Ананке, поражал воображение своими размерами. Даже египетские пирамиды казались бы рядом с ним маленькими холмиками. Он был сложен из огромных серых каменных блоков, каждый величиной с дом. Однако при этом Дворец отнюдь не казался громоздким, тяжеловесным сооружением. Классический канон, соблюдаемый архитектором, придавал всему облику здания удивительно гармоничный вид.
Перед Дворцом Правосудия раскинулась зеленая, тщательно ухоженная лужайка. Здесь, на свежем воздухе, и сидела Ананке. На низеньком раскладном столике перед нею стоял чайный прибор.
Как известно, Ананке может принимать любое обличье. На сей раз Вершительница Судеб выбрала образ Неописуемой, как всегда, когда она не хочет напрашиваться на комплименты. Этот образ буквально не поддается никакому описанию. Пожалуй, самое точное представление о нем читатель может получить, если посмотрит на экскаватор. Так вот, именно на экскаватор Ананке ничуть не была похожа.
Едва успел Аззи предстать пред очи Ананке, как она тотчас же напустилась на бедного демона:
– Волшебные кони! Ну, знаешь, это уже чересчур!
– Что вы имеете в виду? – спросил Аззи.
– Гадкий мальчишка! Сколько раз тебя предупреждали, что магия – это тебе не игрушка! Нельзя творить чудеса, где и как тебе в голову взбредет! Вмешиваясь в естественный ход событий, ты нарушаешь законы природы!
– Я впервые вижу вас в таком гневе, – сказал Аззи.
– Ты бы тоже сердился, если бы само Мироздание оказалось под угрозой!
– Но как такое могло случиться? – удивился Аззи.
– Во всем виноваты твои волшебные кони, – ответила Ананке. – Волшебные подсвечники – это еще куда ни шло, но, введя в свою пьесу волшебных коней, ты слишком сильно растянул ткань правдоподобия.
– Ткань правдоподобия? Я никогда раньше о таком не слышал.
– Объясни ему, Отто, – попросила Ананке.
Отто, дух, по одному ему понятным причинам принявший облик пожилого немца с пышными седыми усами, вышел из-за колонны дворца.
– И вы думаете, молодой человек, что Вселенная выдержит, если на нее беспрерывно оказывать давление? – спросил он. – Вольно или невольно, вы вмешались в ход макромеханизма. Не потрудившись разобраться в механике Вселенной, вы попросту сунули гаечный ключ в шестеренки!
– Он не понимает, – сказала Ананке.
– Что-нибудь не так? – спросил Аззи.
– Ja, что-нибудь совсем не так в самой природе вещей, – сказал Отто, протирая пенсне в золотой оправе, висящее на шнурке на лацкане его пиджака.
– В самой природе вещей? Неужели дело зашло так далеко?
– Можете мне поверить, молодой человек. Из-за ваших волшебных коней резко возросла энтропия Вселенной. Уж я-то знаю толк в подобных вещах. Я уже не одну тысячу лет вожусь с этим механизмом.
– До знакомства с вами я и не подозревал, что у Вселенной есть механик! – удивился Аззи.
– Напрасно, молодой человек, вы столь пренебрежительно относитесь к подобным вещам. Если вы хотите, чтобы во Вселенной был порядок – планеты вращались по своим орбитам, а время шло своим чередом, не быстрее и не медленнее, чем ему положено идти, – значит, кто-то должен этот порядок поддерживать. И уж, конечно, Та, что управляет Вселенной, слишком занята, чтобы заниматься ее ремонтом. Значит, у Вселенной должен быть свой механик, который будет смазывать машинным маслом шестеренки и заменять изношенные винтики… Так, значит, это вы перенесли в Подлунный Мир волшебных коней?
– Положим, что я, – Аззи пожал плечами. – Ну и что? Я не вижу в этом большой беды. Чем могли мои кони повредить механизму Вселенной?
– Вы перенесли слишком много коней за один раз, превысив максимально допустимое число присутствия чудесных объектов в реальном мире. Неужели вы и впрямь полагаете, что можно запрудить всю Вселенную волшебными конями лишь потому, что вам пришла фантазия использовать их в своей пьесе? Нет, мой дорогой, на этот раз вы просчитались. Вселенная трещит по швам. Ее механизм отказывается работать – после стольких лет кропотливого труда, затраченного мною на наладку и усовершенствование этого механизма! И мы с Ананке ничего не можем с этим поделать. Ты слишком грубо обошелся с реальностью.
– При чем здесь реальность?! – воскликнул Аззи.
– Выслушайте меня внимательно, молодой демон, и потрудитесь не перебивать. В современной модели мироздания реальность представлена в виде шара из плотной, но весьма неоднородной субстанции. Различные слои этой субстанции залегают на разной глубине, и как раз на границе этих слоев возникает критическая зона – совсем как в земной коре. Различные чудеса и аномалии, к которым, несомненно, относятся и твои волшебные кони, вызывают колебания, распространяющиеся в плотной среде реальности с огромной скоростью. И как раз в критических зонах возникают ударные волны. Твои волшебные кони вызвали сильнейшее потрясение реальности, однако это, к сожалению, была не единственная крупная аномалия на столь коротком промежутке времени. Недавний побег древних богов из Ностальгии – вещь настолько невероятная, что она перевернула мир вверх дном.
Большинство бед, в которых отчасти виноват ты и твои волшебные кони, обрушилось на Венецию. Город оказался в эпицентре потрясения реальности. Наводнение, нашествие монголов и эпидемия чумы, которая вот-вот охватит весь город, не предусмотрены естественным ходом истории. Если бы не ты с твоими волшебными конями, такого в Венеции никогда бы не случилось. Это случайные, побочные ветви древа возможных событий; их вероятность ничтожно мала. Но твое вмешательство в естественный ход истории повернуло Колесо Фортуны, и одна из побочных ветвей заменила собою главную ветвь. Под угрозой оказалась вся будущая история!
– Будущая история?! Как может оказаться под угрозой то, что еще только должно произойти?!
– Такое возможно, если рассматривать будущее как то, что уже происходило однажды и грозит повториться вновь, стирая прошлое. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Нам нужно избежать подобной катастрофы любой ценой.
– Многим придется пожертвовать, – сказала Ананке, ставя пустую чайную чашку на столик. – Похоже, из земной истории будет вырезан порядочный кусок. Но прежде, дружочек демон, ты должен вернуть своих актеров на свои места – в то время и в то место, где они находились до начала пьесы.
Аззи не оставалось ничего другого, как соглашаться. Однако в эти роковые минуты у него созрел новый дерзкий план. Ананке укоряла его, что он действует вопреки реальности. Но что такое реальность? Всего лишь неустойчивое равновесие, всего лишь соглашение между Добром и Злом. Если бы только удалось уговорить Михаила изменить условия этого соглашения, к их обоюдной выгоде… Но прежде чем вести переговоры с Михаилом, нужно позаботиться об актерах.
Демон, одетый в шелковый халат, расшитый золотыми драконами, сидел за столом, склонившись над листом пергамента, и что-то быстро писал острым гусиным пером. Он настолько был поглощен своим занятием, что даже не поднял головы, когда Аретино вошел к нему.
– Вы еще не одеты? – удивился поэт. – Однако, господин демон, вы, кажется, изволите задерживаться. Ведь торжественный финал пьесы вот-вот начнется…
– Успеется, – отвечал Аззи, все так же не отрываясь от пергамента. – Ветер слегка потрепал меня, но и освежил и взбодрил в то же время. Мой парадный костюм готов и лежит в гардеробной… Вы явились как раз вовремя, Аретино. Идите сюда. Мне никак не обойтись без вашей помощи. Нужно решить, кто из участников пьесы достоин награды. Но сначала ответьте мне на один вопрос: все ли актеры на месте?
– Да, они все здесь, – сказал Аретино, наливая себе бокал вина. Он был в отличном настроении: ведь приближалась величайшая минута в его жизни. Ему, и без того достаточно знаменитому поэту, предстоит прославиться в веках. Его имя войдет в историю, оно будет соседствовать с такими громкими именами, как Вергилий и Гомер! Улыбаясь своим мыслям, Аретино поднес бокал к губам…
И тут раздался негромкий стук в дверь.
Это был бесенок – посланец Ананке.
– Она призывает вас, – сказал бесенок Аззи. – Она очень разгневана.
Дворец Правосудия, где ожидала демона Ананке, поражал воображение своими размерами. Даже египетские пирамиды казались бы рядом с ним маленькими холмиками. Он был сложен из огромных серых каменных блоков, каждый величиной с дом. Однако при этом Дворец отнюдь не казался громоздким, тяжеловесным сооружением. Классический канон, соблюдаемый архитектором, придавал всему облику здания удивительно гармоничный вид.
Перед Дворцом Правосудия раскинулась зеленая, тщательно ухоженная лужайка. Здесь, на свежем воздухе, и сидела Ананке. На низеньком раскладном столике перед нею стоял чайный прибор.
Как известно, Ананке может принимать любое обличье. На сей раз Вершительница Судеб выбрала образ Неописуемой, как всегда, когда она не хочет напрашиваться на комплименты. Этот образ буквально не поддается никакому описанию. Пожалуй, самое точное представление о нем читатель может получить, если посмотрит на экскаватор. Так вот, именно на экскаватор Ананке ничуть не была похожа.
Едва успел Аззи предстать пред очи Ананке, как она тотчас же напустилась на бедного демона:
– Волшебные кони! Ну, знаешь, это уже чересчур!
– Что вы имеете в виду? – спросил Аззи.
– Гадкий мальчишка! Сколько раз тебя предупреждали, что магия – это тебе не игрушка! Нельзя творить чудеса, где и как тебе в голову взбредет! Вмешиваясь в естественный ход событий, ты нарушаешь законы природы!
– Я впервые вижу вас в таком гневе, – сказал Аззи.
– Ты бы тоже сердился, если бы само Мироздание оказалось под угрозой!
– Но как такое могло случиться? – удивился Аззи.
– Во всем виноваты твои волшебные кони, – ответила Ананке. – Волшебные подсвечники – это еще куда ни шло, но, введя в свою пьесу волшебных коней, ты слишком сильно растянул ткань правдоподобия.
– Ткань правдоподобия? Я никогда раньше о таком не слышал.
– Объясни ему, Отто, – попросила Ананке.
Отто, дух, по одному ему понятным причинам принявший облик пожилого немца с пышными седыми усами, вышел из-за колонны дворца.
– И вы думаете, молодой человек, что Вселенная выдержит, если на нее беспрерывно оказывать давление? – спросил он. – Вольно или невольно, вы вмешались в ход макромеханизма. Не потрудившись разобраться в механике Вселенной, вы попросту сунули гаечный ключ в шестеренки!
– Он не понимает, – сказала Ананке.
– Что-нибудь не так? – спросил Аззи.
– Ja, что-нибудь совсем не так в самой природе вещей, – сказал Отто, протирая пенсне в золотой оправе, висящее на шнурке на лацкане его пиджака.
– В самой природе вещей? Неужели дело зашло так далеко?
– Можете мне поверить, молодой человек. Из-за ваших волшебных коней резко возросла энтропия Вселенной. Уж я-то знаю толк в подобных вещах. Я уже не одну тысячу лет вожусь с этим механизмом.
– До знакомства с вами я и не подозревал, что у Вселенной есть механик! – удивился Аззи.
– Напрасно, молодой человек, вы столь пренебрежительно относитесь к подобным вещам. Если вы хотите, чтобы во Вселенной был порядок – планеты вращались по своим орбитам, а время шло своим чередом, не быстрее и не медленнее, чем ему положено идти, – значит, кто-то должен этот порядок поддерживать. И уж, конечно, Та, что управляет Вселенной, слишком занята, чтобы заниматься ее ремонтом. Значит, у Вселенной должен быть свой механик, который будет смазывать машинным маслом шестеренки и заменять изношенные винтики… Так, значит, это вы перенесли в Подлунный Мир волшебных коней?
– Положим, что я, – Аззи пожал плечами. – Ну и что? Я не вижу в этом большой беды. Чем могли мои кони повредить механизму Вселенной?
– Вы перенесли слишком много коней за один раз, превысив максимально допустимое число присутствия чудесных объектов в реальном мире. Неужели вы и впрямь полагаете, что можно запрудить всю Вселенную волшебными конями лишь потому, что вам пришла фантазия использовать их в своей пьесе? Нет, мой дорогой, на этот раз вы просчитались. Вселенная трещит по швам. Ее механизм отказывается работать – после стольких лет кропотливого труда, затраченного мною на наладку и усовершенствование этого механизма! И мы с Ананке ничего не можем с этим поделать. Ты слишком грубо обошелся с реальностью.
– При чем здесь реальность?! – воскликнул Аззи.
– Выслушайте меня внимательно, молодой демон, и потрудитесь не перебивать. В современной модели мироздания реальность представлена в виде шара из плотной, но весьма неоднородной субстанции. Различные слои этой субстанции залегают на разной глубине, и как раз на границе этих слоев возникает критическая зона – совсем как в земной коре. Различные чудеса и аномалии, к которым, несомненно, относятся и твои волшебные кони, вызывают колебания, распространяющиеся в плотной среде реальности с огромной скоростью. И как раз в критических зонах возникают ударные волны. Твои волшебные кони вызвали сильнейшее потрясение реальности, однако это, к сожалению, была не единственная крупная аномалия на столь коротком промежутке времени. Недавний побег древних богов из Ностальгии – вещь настолько невероятная, что она перевернула мир вверх дном.
Большинство бед, в которых отчасти виноват ты и твои волшебные кони, обрушилось на Венецию. Город оказался в эпицентре потрясения реальности. Наводнение, нашествие монголов и эпидемия чумы, которая вот-вот охватит весь город, не предусмотрены естественным ходом истории. Если бы не ты с твоими волшебными конями, такого в Венеции никогда бы не случилось. Это случайные, побочные ветви древа возможных событий; их вероятность ничтожно мала. Но твое вмешательство в естественный ход истории повернуло Колесо Фортуны, и одна из побочных ветвей заменила собою главную ветвь. Под угрозой оказалась вся будущая история!
– Будущая история?! Как может оказаться под угрозой то, что еще только должно произойти?!
– Такое возможно, если рассматривать будущее как то, что уже происходило однажды и грозит повториться вновь, стирая прошлое. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Нам нужно избежать подобной катастрофы любой ценой.
– Многим придется пожертвовать, – сказала Ананке, ставя пустую чайную чашку на столик. – Похоже, из земной истории будет вырезан порядочный кусок. Но прежде, дружочек демон, ты должен вернуть своих актеров на свои места – в то время и в то место, где они находились до начала пьесы.
Аззи не оставалось ничего другого, как соглашаться. Однако в эти роковые минуты у него созрел новый дерзкий план. Ананке укоряла его, что он действует вопреки реальности. Но что такое реальность? Всего лишь неустойчивое равновесие, всего лишь соглашение между Добром и Злом. Если бы только удалось уговорить Михаила изменить условия этого соглашения, к их обоюдной выгоде… Но прежде чем вести переговоры с Михаилом, нужно позаботиться об актерах.
ЧАСТЬ 10
Глава 1
Аззи уходил из Дворца Правосудия с низко опущенной головой. Его черные крылья бессильно повисли и волочились по земле. Демон пытался свыкнуться с мыслью, что пьесу, его Безнравственную Пьесу, над которой он столько трудился, не суждено доиграть до конца. В его театре занавес опустится в самом разгаре действия. Легенда о семи золотых подсвечниках будет забыта. К Пьетро Аретино никогда не придет великая слава, а с актерами, с этими славными людьми, к которым Аззи успел привязаться, придется расстаться навсегда. Навсегда… За всю свою жизнь Аззи пришлось пережить немало утрат, и он знал, каким холодом веет от этого слова. Но что он мог поделать? Ананке приказала ему отменить пьесу…
Впрочем, если хорошенько поискать, должен найтись какой-нибудь выход.
Аззи добрел до киоска, где торговали готовыми Заклинаниями Перемещения и другими волшебными средствами для путешествий в пространстве и времени, и пополнил свой дорожный запас магических снадобий. Настроение у него было мрачное. Оглядевшись кругом, он заметил неподалеку другой киоск, на котором большими красными буквами было написано: «Готовые завтраки, обеды и ужины на любой вкус. Для ангелов, демонов и других духов». Подойдя к окошечку, где краснощекий толстяк в белом колпаке принимал заказы от клиентов, Аззи спросил меню. В списке блюд оказались его любимые копченые кошачьи головы с острым соусом. Аззи воспрянул духом: когда в дорожной сумке демона лежит увесистый пакет с копчеными кошачьими головами, демон начинает видеть вещи не в таком мрачном свете. Аззи сотворил Заклинание Перемещения и вскоре уже мчался сквозь волнистые туманы, расстилающиеся между различными сферами Потустороннего Мира.
С хрустом жуя кошачьи головы, Аззи обдумывал свои дальнейшие планы. Блестящие гипотезы возникали одна за другой, однако, поразмыслив, Аззи вынужден был их отвергнуть. Несмотря на свои блестящие знания трансцендентальной казуистики, он не видел обходного пути. Что бы он ни сделал, Ананке все равно рано или поздно найдет его, и тогда ему придется очень туго. Но если бы ему грозил только гнев Ананке! Были куда более серьезные неприятности. Волшебные кони, которых ввел в свою пьесу Аззи, нарушили причинно-следственные связи во Вселенной. Структура Мироздания трещала по швам и готова была развалиться при любом, даже самом незначительном, вмешательстве в естественный ход событий. И тогда… Страшно подумать, что случится тогда. Законы логики перестанут действовать, и мир погрузится в состояние хаоса, из которого он когда-то возник.
Вскоре он уже был в Венеции. С высоты птичьего полета демону открылась безрадостная картина. Город доживал свои последние дни. Внешние острова уже полностью скрылись под водой. Ветер утих, но вода все продолжала подниматься, и над площадью Св. Марка уже было целых десять футов глубины. Люди пытались спастись от наводнения в верхних этажах домов, но соленая морская вода размывала каменную кладку, и дома рушились, погребая под своими обломками несчастных жителей.
Аззи без труда нашел Аретино – поэт был дома. Засучив рукава, он перетаскивал мешки с песком и сбрасывал их возле стен своего дома, чтобы хоть как-то отгородиться от воды. Впрочем, он сам понимал бесполезность своего занятия и продолжал работать лишь из обычного упрямства.
Бросив на полдороге очередной мешок с песком, Аретино вместе с Аззи прошел в наполовину затопленный дом.
На третьем этаже им удалось найти сухое помещение. Не тратя лишних слов, Аззи сразу перешел к делу.
– Где наши актеры? – спросил он у Аретино.
– В трактире, где же еще, – пожал плечами тот.
Итак, Аззи оставалось только объявить о роспуске своей труппы, собрать волшебные золотые подсвечники и отправить их обратно в Лимб, к Фату, из чьих рук он их получил. Затем нужно будет увезти актеров из Венеции. Но сказать об этом Аретино сейчас у Аззи просто не хватало мужества. Пусть поэт узнает об отмене спектакля, когда об этом будет объявлено в присутствии всех актеров.
– Нужно спасать наших людей, – сказал Аззи, избегая глядеть поэту в глаза. – Во что бы то ни стало их надо увезти из Венеции. Не нужно быть пророком, чтобы понять простую истину: город обречен на гибель. Ему не выстоять против нашествия монголов и этого ужасного потопа. Из достоверных источников мне стало известно, что грядет смена событийной ветви пространственно-временного континуума, на которой находится эта часть истории…
– Как вы сказали? Смена ветви какого-то континуума? Объясните, пожалуйста, что все это значит.
– Это значит вот что. Представьте себе единую нить истории целого города, которую прядет какая-нибудь дряхлая Парка или другое мифическое существо. Дальнейшие события – это тот материал, из которого после должна получиться нить. Парка скручивает их вместе и долго вертит в пальцах. Ход нынешних событий грозит Венеции неминуемой гибелью. Этого Ананке допустить не может. Значит, Парке придется расщепить единую нить истории на две как раз в том месте, где в естественный ход событий вплелась наша легенда о золотых подсвечниках. Та новая нить, где не будет никаких подсвечников, станет основной, а побочная, то есть та, где мы сейчас находимся, будет вырезана и отправлена в Лимб.
– Ваш рассказ понятен, но в нем слишком много абстракций, – сказал Аретино. – Что конкретно это будет означать для жителей города? Что с ними произойдет?
– Что ж, если вам непременно хочется это узнать, я удовлетворю ваше любопытство. Та Венеция, которая будет отправлена в Лимб, просуществует всего лишь неделю – с того момента, когда я попросил вас написать пьесу, и до сегодняшней полуночи, когда войска монголов войдут в город и морские воды, наконец, одолеют последнюю дамбу, еще сдерживающую их напор. Город погибнет. Но на этом все отнюдь не кончится. Время замкнется в кольцо, и эта трагическая неделя будет повторяться снова и снова. Жители Венеции раз за разом будут переживать свои последние дни – и умирать.
– А если мы спасем наших актеров?
– У них есть шанс остаться в живых. Если до сегодняшней полуночи нам удастся вывезти их из Венеции, то все будет продолжаться так, словно меня и не было. Их вернут в прошлое, как раз за несколько секунд до того момента, когда мы с ними встретились.
– Но они хотя бы будут помнить о том, что с ними здесь происходило?
– Нет, Аретино. Помнить об этом будете только вы. Я хочу, чтобы вы все-таки написали свою пьесу.
– Понятно, – кивнул Аретино. – Откровенно говоря, я не ожидал такого поворота событий. Не думаю, чтобы нашим актерам это понравилось.
– И, однако, им придется подчиниться, нравится им это или нет. Иначе пусть пеняют на себя.
– Что ж, придется мне им растолковать, что к чему.
– Уж вы постарайтесь, любезный Пьетро. Не теряйте времени, идите к ним. Мы с вами встретимся в церкви.
– Вы покидаете нас?
– Есть у меня одна идея, – ответил Аззи. – Если мой план удастся, пьесу о Семи Золотых Подсвечниках еще можно будет спасти.
Впрочем, если хорошенько поискать, должен найтись какой-нибудь выход.
Аззи добрел до киоска, где торговали готовыми Заклинаниями Перемещения и другими волшебными средствами для путешествий в пространстве и времени, и пополнил свой дорожный запас магических снадобий. Настроение у него было мрачное. Оглядевшись кругом, он заметил неподалеку другой киоск, на котором большими красными буквами было написано: «Готовые завтраки, обеды и ужины на любой вкус. Для ангелов, демонов и других духов». Подойдя к окошечку, где краснощекий толстяк в белом колпаке принимал заказы от клиентов, Аззи спросил меню. В списке блюд оказались его любимые копченые кошачьи головы с острым соусом. Аззи воспрянул духом: когда в дорожной сумке демона лежит увесистый пакет с копчеными кошачьими головами, демон начинает видеть вещи не в таком мрачном свете. Аззи сотворил Заклинание Перемещения и вскоре уже мчался сквозь волнистые туманы, расстилающиеся между различными сферами Потустороннего Мира.
С хрустом жуя кошачьи головы, Аззи обдумывал свои дальнейшие планы. Блестящие гипотезы возникали одна за другой, однако, поразмыслив, Аззи вынужден был их отвергнуть. Несмотря на свои блестящие знания трансцендентальной казуистики, он не видел обходного пути. Что бы он ни сделал, Ананке все равно рано или поздно найдет его, и тогда ему придется очень туго. Но если бы ему грозил только гнев Ананке! Были куда более серьезные неприятности. Волшебные кони, которых ввел в свою пьесу Аззи, нарушили причинно-следственные связи во Вселенной. Структура Мироздания трещала по швам и готова была развалиться при любом, даже самом незначительном, вмешательстве в естественный ход событий. И тогда… Страшно подумать, что случится тогда. Законы логики перестанут действовать, и мир погрузится в состояние хаоса, из которого он когда-то возник.
Вскоре он уже был в Венеции. С высоты птичьего полета демону открылась безрадостная картина. Город доживал свои последние дни. Внешние острова уже полностью скрылись под водой. Ветер утих, но вода все продолжала подниматься, и над площадью Св. Марка уже было целых десять футов глубины. Люди пытались спастись от наводнения в верхних этажах домов, но соленая морская вода размывала каменную кладку, и дома рушились, погребая под своими обломками несчастных жителей.
Аззи без труда нашел Аретино – поэт был дома. Засучив рукава, он перетаскивал мешки с песком и сбрасывал их возле стен своего дома, чтобы хоть как-то отгородиться от воды. Впрочем, он сам понимал бесполезность своего занятия и продолжал работать лишь из обычного упрямства.
Бросив на полдороге очередной мешок с песком, Аретино вместе с Аззи прошел в наполовину затопленный дом.
На третьем этаже им удалось найти сухое помещение. Не тратя лишних слов, Аззи сразу перешел к делу.
– Где наши актеры? – спросил он у Аретино.
– В трактире, где же еще, – пожал плечами тот.
Итак, Аззи оставалось только объявить о роспуске своей труппы, собрать волшебные золотые подсвечники и отправить их обратно в Лимб, к Фату, из чьих рук он их получил. Затем нужно будет увезти актеров из Венеции. Но сказать об этом Аретино сейчас у Аззи просто не хватало мужества. Пусть поэт узнает об отмене спектакля, когда об этом будет объявлено в присутствии всех актеров.
– Нужно спасать наших людей, – сказал Аззи, избегая глядеть поэту в глаза. – Во что бы то ни стало их надо увезти из Венеции. Не нужно быть пророком, чтобы понять простую истину: город обречен на гибель. Ему не выстоять против нашествия монголов и этого ужасного потопа. Из достоверных источников мне стало известно, что грядет смена событийной ветви пространственно-временного континуума, на которой находится эта часть истории…
– Как вы сказали? Смена ветви какого-то континуума? Объясните, пожалуйста, что все это значит.
– Это значит вот что. Представьте себе единую нить истории целого города, которую прядет какая-нибудь дряхлая Парка или другое мифическое существо. Дальнейшие события – это тот материал, из которого после должна получиться нить. Парка скручивает их вместе и долго вертит в пальцах. Ход нынешних событий грозит Венеции неминуемой гибелью. Этого Ананке допустить не может. Значит, Парке придется расщепить единую нить истории на две как раз в том месте, где в естественный ход событий вплелась наша легенда о золотых подсвечниках. Та новая нить, где не будет никаких подсвечников, станет основной, а побочная, то есть та, где мы сейчас находимся, будет вырезана и отправлена в Лимб.
– Ваш рассказ понятен, но в нем слишком много абстракций, – сказал Аретино. – Что конкретно это будет означать для жителей города? Что с ними произойдет?
– Что ж, если вам непременно хочется это узнать, я удовлетворю ваше любопытство. Та Венеция, которая будет отправлена в Лимб, просуществует всего лишь неделю – с того момента, когда я попросил вас написать пьесу, и до сегодняшней полуночи, когда войска монголов войдут в город и морские воды, наконец, одолеют последнюю дамбу, еще сдерживающую их напор. Город погибнет. Но на этом все отнюдь не кончится. Время замкнется в кольцо, и эта трагическая неделя будет повторяться снова и снова. Жители Венеции раз за разом будут переживать свои последние дни – и умирать.
– А если мы спасем наших актеров?
– У них есть шанс остаться в живых. Если до сегодняшней полуночи нам удастся вывезти их из Венеции, то все будет продолжаться так, словно меня и не было. Их вернут в прошлое, как раз за несколько секунд до того момента, когда мы с ними встретились.
– Но они хотя бы будут помнить о том, что с ними здесь происходило?
– Нет, Аретино. Помнить об этом будете только вы. Я хочу, чтобы вы все-таки написали свою пьесу.
– Понятно, – кивнул Аретино. – Откровенно говоря, я не ожидал такого поворота событий. Не думаю, чтобы нашим актерам это понравилось.
– И, однако, им придется подчиниться, нравится им это или нет. Иначе пусть пеняют на себя.
– Что ж, придется мне им растолковать, что к чему.
– Уж вы постарайтесь, любезный Пьетро. Не теряйте времени, идите к ним. Мы с вами встретимся в церкви.
– Вы покидаете нас?
– Есть у меня одна идея, – ответил Аззи. – Если мой план удастся, пьесу о Семи Золотых Подсвечниках еще можно будет спасти.
Глава 2
Совершив переход в систему Птолемея, Аззи увидел над своей головой хрустальный купол небесного свода и хрустальные сферы, на которых держались золотые звезды, каждая на своей орбите. Аззи попадал сюда уже не в первый раз, и его всегда удивлял образцовый порядок, царивший в этой системе, – порядок, которому неукоснительно подчинялось все живое и неживое.
Аззи мчался со скоростью Демона до тех пор, пока вдалеке не показались Гостевые Врата Рая. Для него это был единственный путь на Небеса. Всякого, кто осмелился бы пройти через служебный вход, ждало суровое наказание.
Гостевые Врата, строгие решетчатые бронзовые ворота сорока локтей в высоту, висели на двух мраморных столбах. К ним вела дорожка из белых пушистых облаков, ступать по которым было мягче, чем по самому роскошному персидскому ковру. В чистом воздухе далеко были слышны ангельские голоса, распевающие «аллилуйя». У входа стоял массивный стол красного дерева, за которым сидел благообразный лысый старичок с длинной седой бородой. К его белой атласной хламиде была приколота современного вида карточка в пластиковой обложке: «Святой Захария. Господь да пребудет с Вами!». Этого старичка Аззи не знал, хотя был знаком почти со всеми обитателями Рая. Впрочем, на вахту у Гостевых Врат обычно назначают кого-нибудь из малозначительных святых.
– Чем могу быть вам полезен? – осведомился Захария, увидев демона.
– Мне нужно поговорить с Архангелом Михаилом.
– Он оставлял какие-нибудь письменные распоряжения насчет вас?
– Боюсь, что нет. Я ведь не договаривался с ним о встрече заранее.
– В таком случае, любезнейший, боюсь, что…
– Послушайте, – досадливо поморщился Аззи, – я пришел по очень важному делу, которое не терпит отлагательств. Доложите же Михаилу, что я прошу меня принять. Даю вам слово демона, он только похвалит вас за расторопность.
Что-то ворча себе под нос, Захария поднялся из-за стола и направился к мраморному столбу Врат, где висела златая переговорная труба. Произнеся в трубу несколько слов, он приставил к ней ухо и стал ждать ответа, весьма скептически поглядывая на демона. Наконец из трубы послышался чей-то начальственный голос, который произнес несколько коротких слов.
– Разрешите заметить, сэр… – забормотал святой. – Это нарушение правил… Да… Да… Слушаюсь!
И, повернувшись к демону, сказал:
– Вас велено пропустить.
Открыв маленькую служебную дверь, поставленную рядом с парадными Гостевыми Вратами, Захария пропустил Аззи на территорию Рая.
Аззи зашагал по песчаным дорожкам мимо зеленых лужаек, на которых стояли опрятные беленькие домики. Вскоре он добрался до административного здания в западной части Рая. Сам Михаил встречал его на ступеньках. Он провел демона внутрь и налил ему бокал превосходного вина – в Раю знают толк в винах, хотя за стаканом доброго виски вам пришлось бы идти ко всем чертям.
Аззи сразу же перешел к делу.
– Я хочу заключить с тобой договор, – сказал он Михаилу.
– Договор? О чем? И на каких же условиях?
– Тебе, безусловно, известно, что Ананке запретила постановку моей Безнравственной Пьесы?
Михаил усмехнулся:
– Ах, так, значит, она все-таки запретила твою пьесу! Что ж, отлично!
– Так, значит, тебя это радует? – Аззи говорил ровным, безжизненным голосом.
– Конечно! Хотя в принципе Ананке положено быть выше Добра и Зла, верша правосудие, я рад, что она понимает, с какой стороны ее хлеб намазан маслом.
– Я предлагаю договориться по-хорошему.
– Ты хочешь заключить со мною союз против Ананке?
– Да.
– Ты меня удивляешь. Ананке запрещает твою Безнравственную Пьесу, чему я, признаться, очень рад. И ты предлагаешь мне выступить против нее?
– Сдается мне, что ты просто завидуешь успеху моей постановки, вот почему тебе так хочется, чтобы пьесу отменили.
Михаил снисходительно улыбнулся:
– Ну, может быть, я тебе и завидую. Чуть-чуть. Признаться, меня уже давно раздражают твои вечные поиски чего-то нового, твое стремление показать всему миру, на что ты способен. Однако, решив остановить тебя на этот раз, я исходил отнюдь не из личных соображений. Ведь твоя пьеса подрывает основы всяческой морали, которую я, как служитель Добра, призван защищать. Разве не так?
– Нет, не так, – сказал Аззи. – Ты, конечно, не поверишь мне, но дело на этот раз речь идет о гораздо более серьезных вещах, чем мораль как таковая.
– О вещах более серьезных – для кого?
– Для тебя и для твоих союзников, разумеется.
– Для меня? Чем же это грозит мне? Ведь Ананке делает как раз то, чего мы добиваемся.
– Плохо уже то, что она вообще что-то делает.
Михаил резко выпрямился:
– Ты так думаешь?
– Да, я думаю так. С каких это пор Ананке стала вмешиваться в наши дела, в извечную борьбу сил Света и Тьмы?
Михаил в задумчивости потер подбородок:
– Действительно, я что-то не припомню другого подобного случая… Слушай, Аззи, куда ты клонишь?
– Ты признаешь право Ананке командовать собою? – спросил Аззи.
– Конечно, нет! Не ее дело вмешиваться в дела Добра и Зла. Она приводит Космос в равновесие, но отнюдь не устанавливает законы.
– Но ведь, запрещая мою пьесу, она тем самым диктует нам свою волю – иными словами, устанавливает закон!
Михаил улыбнулся:
– Подумаешь, событие вселенского масштаба – запретили пьесу!
– Ты заговорил бы совсем по-иному, если бы она запретила твою пьесу! – воскликнул вышедший из себя Аззи.
Улыбка на лице архангела сменилась гримасой:
– Но ведь она запрещает твою пьесу…
– На этот раз – да. Но кто может поручиться, что в следующий раз не настанет твоя очередь? Если уж Ананке взялась распоряжаться Злом, то почему бы ей не указывать Добру? Что ты на это сможешь возразить?
Михаил ничего не ответил. Он поднялся из высокого кресла и начал расхаживать взад-вперед по комнате, заложив руки за спину. Внезапно он резко остановился и повернулся к Аззи.
– Ты прав. Запретив твою пьесу, Ананке тем самым нарушила Принцип Невмешательства. Как она только посмела? Конечно, как представитель Сил Света я рад, что пьеса не пошла; однако последствия такого запрета со стороны Ананке могут оказаться серьезнее той смуты, которую могла бы посеять твоя Безнравственная Пьеса.
И в этот самый миг прозвенел колокольчик у дверей.
– Войдите! – нетерпеливо крикнул Михаил.
В кабинет вошел Ангел Гавриил.
– Ах, это ты, Гавриил! А я уже собирался посылать за тобой гонца!
Аззи мчался со скоростью Демона до тех пор, пока вдалеке не показались Гостевые Врата Рая. Для него это был единственный путь на Небеса. Всякого, кто осмелился бы пройти через служебный вход, ждало суровое наказание.
Гостевые Врата, строгие решетчатые бронзовые ворота сорока локтей в высоту, висели на двух мраморных столбах. К ним вела дорожка из белых пушистых облаков, ступать по которым было мягче, чем по самому роскошному персидскому ковру. В чистом воздухе далеко были слышны ангельские голоса, распевающие «аллилуйя». У входа стоял массивный стол красного дерева, за которым сидел благообразный лысый старичок с длинной седой бородой. К его белой атласной хламиде была приколота современного вида карточка в пластиковой обложке: «Святой Захария. Господь да пребудет с Вами!». Этого старичка Аззи не знал, хотя был знаком почти со всеми обитателями Рая. Впрочем, на вахту у Гостевых Врат обычно назначают кого-нибудь из малозначительных святых.
– Чем могу быть вам полезен? – осведомился Захария, увидев демона.
– Мне нужно поговорить с Архангелом Михаилом.
– Он оставлял какие-нибудь письменные распоряжения насчет вас?
– Боюсь, что нет. Я ведь не договаривался с ним о встрече заранее.
– В таком случае, любезнейший, боюсь, что…
– Послушайте, – досадливо поморщился Аззи, – я пришел по очень важному делу, которое не терпит отлагательств. Доложите же Михаилу, что я прошу меня принять. Даю вам слово демона, он только похвалит вас за расторопность.
Что-то ворча себе под нос, Захария поднялся из-за стола и направился к мраморному столбу Врат, где висела златая переговорная труба. Произнеся в трубу несколько слов, он приставил к ней ухо и стал ждать ответа, весьма скептически поглядывая на демона. Наконец из трубы послышался чей-то начальственный голос, который произнес несколько коротких слов.
– Разрешите заметить, сэр… – забормотал святой. – Это нарушение правил… Да… Да… Слушаюсь!
И, повернувшись к демону, сказал:
– Вас велено пропустить.
Открыв маленькую служебную дверь, поставленную рядом с парадными Гостевыми Вратами, Захария пропустил Аззи на территорию Рая.
Аззи зашагал по песчаным дорожкам мимо зеленых лужаек, на которых стояли опрятные беленькие домики. Вскоре он добрался до административного здания в западной части Рая. Сам Михаил встречал его на ступеньках. Он провел демона внутрь и налил ему бокал превосходного вина – в Раю знают толк в винах, хотя за стаканом доброго виски вам пришлось бы идти ко всем чертям.
Аззи сразу же перешел к делу.
– Я хочу заключить с тобой договор, – сказал он Михаилу.
– Договор? О чем? И на каких же условиях?
– Тебе, безусловно, известно, что Ананке запретила постановку моей Безнравственной Пьесы?
Михаил усмехнулся:
– Ах, так, значит, она все-таки запретила твою пьесу! Что ж, отлично!
– Так, значит, тебя это радует? – Аззи говорил ровным, безжизненным голосом.
– Конечно! Хотя в принципе Ананке положено быть выше Добра и Зла, верша правосудие, я рад, что она понимает, с какой стороны ее хлеб намазан маслом.
– Я предлагаю договориться по-хорошему.
– Ты хочешь заключить со мною союз против Ананке?
– Да.
– Ты меня удивляешь. Ананке запрещает твою Безнравственную Пьесу, чему я, признаться, очень рад. И ты предлагаешь мне выступить против нее?
– Сдается мне, что ты просто завидуешь успеху моей постановки, вот почему тебе так хочется, чтобы пьесу отменили.
Михаил снисходительно улыбнулся:
– Ну, может быть, я тебе и завидую. Чуть-чуть. Признаться, меня уже давно раздражают твои вечные поиски чего-то нового, твое стремление показать всему миру, на что ты способен. Однако, решив остановить тебя на этот раз, я исходил отнюдь не из личных соображений. Ведь твоя пьеса подрывает основы всяческой морали, которую я, как служитель Добра, призван защищать. Разве не так?
– Нет, не так, – сказал Аззи. – Ты, конечно, не поверишь мне, но дело на этот раз речь идет о гораздо более серьезных вещах, чем мораль как таковая.
– О вещах более серьезных – для кого?
– Для тебя и для твоих союзников, разумеется.
– Для меня? Чем же это грозит мне? Ведь Ананке делает как раз то, чего мы добиваемся.
– Плохо уже то, что она вообще что-то делает.
Михаил резко выпрямился:
– Ты так думаешь?
– Да, я думаю так. С каких это пор Ананке стала вмешиваться в наши дела, в извечную борьбу сил Света и Тьмы?
Михаил в задумчивости потер подбородок:
– Действительно, я что-то не припомню другого подобного случая… Слушай, Аззи, куда ты клонишь?
– Ты признаешь право Ананке командовать собою? – спросил Аззи.
– Конечно, нет! Не ее дело вмешиваться в дела Добра и Зла. Она приводит Космос в равновесие, но отнюдь не устанавливает законы.
– Но ведь, запрещая мою пьесу, она тем самым диктует нам свою волю – иными словами, устанавливает закон!
Михаил улыбнулся:
– Подумаешь, событие вселенского масштаба – запретили пьесу!
– Ты заговорил бы совсем по-иному, если бы она запретила твою пьесу! – воскликнул вышедший из себя Аззи.
Улыбка на лице архангела сменилась гримасой:
– Но ведь она запрещает твою пьесу…
– На этот раз – да. Но кто может поручиться, что в следующий раз не настанет твоя очередь? Если уж Ананке взялась распоряжаться Злом, то почему бы ей не указывать Добру? Что ты на это сможешь возразить?
Михаил ничего не ответил. Он поднялся из высокого кресла и начал расхаживать взад-вперед по комнате, заложив руки за спину. Внезапно он резко остановился и повернулся к Аззи.
– Ты прав. Запретив твою пьесу, Ананке тем самым нарушила Принцип Невмешательства. Как она только посмела? Конечно, как представитель Сил Света я рад, что пьеса не пошла; однако последствия такого запрета со стороны Ананке могут оказаться серьезнее той смуты, которую могла бы посеять твоя Безнравственная Пьеса.
И в этот самый миг прозвенел колокольчик у дверей.
– Войдите! – нетерпеливо крикнул Михаил.
В кабинет вошел Ангел Гавриил.
– Ах, это ты, Гавриил! А я уже собирался посылать за тобой гонца!