Желязны Роджер. Зеркальный коридор

Роджер Желязны
Зеркальный коридор

   Последний раз я говорил с Роджером Желязны шестого июня 1995 года, когда он позвонил мне по поводу каких-то редакционных мелочей, связанных с приведенным ниже рассказом. Мы мило поболтали, но что-то в нем мне не понравилось. Голос у него сел, и, казалось, ему трудно сосредоточиться. Не заподозрив ничего дурного, я не спросил его о здоровье. А зря. Через восемь дней он умер от рака.
   Я не мог знать об этом заранее:
   Роджер никому, кроме своих близких, не рассказывал о болезни, с которой боролся более года. Оглядываясь на тот разговор, я считаю его молчаливым прощанием. Фантасты были потрясены и опечалены утратой одного из самых талантливых своих коллег. Я не могу простить себе, что при всей нашей дружбе с Роджером мы за последние годы виделись всего несколько раз, а ведь я много раз бывал неподалеку от его дома, да так и не зашел. В качестве утешения имею честь представить вам еще один амберский рассказ Роджера Желязны. Увы, последний.
   Джон де Шанси
   Оба мы не подозревали о перемене, пока те шестеро не выскочили на нас из засады.
   Мы с Шаском провели ночь в Танцующих горах, после того как наблюдали там странную игру между Дворкином и Сухаем. Я слышал малоприятные истории о людях, которым случалось остановиться здесь на ночлег, но выбирать особо не приходилось. Бушевал ураган, я устал, мой конь превратился в истукана. Я не знаю, чем все закончилось, хотя, как участник, вежливо заметил, что не прочь узнать.
   На следующее утро мы с моим синим конем Шаском пересекли раздел между Амбером и Хаосом. Шаск — теневой скакун, которого мой сын Мерлин подыскал мне в королевских конюшнях Владений. В данное время Шаск путешествовал в обличье исполинской синей ящерицы, и мы распевали песни разных стран и времен.
   Двое мужчин выступили из-за камней по противоположным сторонам дороги и направили на нас арбалеты. Еще двое выскочили впереди, один с луком, другой — с красивым мечом, наверняка краденым, судя по роду занятий нынешнего владельца.
   — Стой! И мы тебя не тронем, — сказал тот, что с мечом. Я натянул поводья.
   — Если речь о деньгах, то я и сам на мели, — сказал я, — а на скакуна моего вы все равно не сядете, даже если захотите.
   — Может, не сядем, а может, и сядем, — покачал головой главный. — Мы люди непривередливые, берем что придется.
   — Нехорошо отнимать у человека последнее, — заметил я. — Некоторые обижаются.
   — Мало кто уходит с этого места.
   — Это что, смертный приговор? Главарь пожал плечами.
   — Меч у тебя вроде ничего, — сказал он. — Покажи-ка его.
   — По-моему, это ты плохо придумал.
   — Почему?
   — Если я вытащу меч, то могу ненароком вас убить. Он рассмеялся.
   — Ладно, заберем его с твоего трупа, — сказал главарь, глядя сперва направо, потом налево.
   — Все может быть.
   — Показывай.
   — Если ты настаиваешь… Я выхватил Грейсвандир, и он запел. Глаза главаря расширились: клинок описывал дугу, рассчитанную снести ему голову. Разбойник взмахнул мечом в ту самую минуту, когда Грейсвандир, не замедлясь, прошел сквозь его шею. Мой противник обрушил клинок на Шаска, лезвие прошло сквозь синюю лопатку. Ни тот, ни другой удар не причинил вреда.
   — Ты — чародей? — спросил разбойник, когда я с размаху рубанул его по плечу. Меч должен был отсечь руку, но прошел сквозь нее свободно.
   — Не из тех, кто выкидывает подобные штучки. А ты?
   — И я нет, — сказал он, ударяя снова. — Что происходит?
   Я убрал Грейсвандир в ножны.
   — Ничего. Займитесь кем-нибудь другим.
   Я тронул поводья, и Шаск двинулся вперед.
   — Подстрелите его! — крикнул главарь.
   Арбалетчики по обе стороны дороги спустили тетивы, стоящий впереди лучник тоже. Все четыре стрелы из арбалетов прошли через Шаска, трое разбойников ранили или убили своих визави. Стрела из лука прошла сквозь меня, не вызвав никаких неприятных ощущений. Главарь снова ударил мечом, но тоже ничего не добился.
   — Скачи! — приказал я.
   Шаск послушался, и мы отправились дальше, не обращая внимания на несущуюся вслед брань.
   — Похоже, мы попали в странное положение, — заметил я. Зверь кивнул.
   — По крайней мере, это убережет нас от неприятностей.
   — Забавно. Мне казалось, что ты предпочитаешь на них нарываться, — отвечал Шаск.
   Я хохотнул:
   — Может, да, а может, и нет. Интересно, надолго эти чары?
   — Возможно, их придется снимать.
   — Черт! Это всегда морока.
   — Лучше, чем оставаться бестелесным.
   — Тоже верно.
   — Наверняка кто-нибудь в Амбере знает, как с ними справиться.
   — Будем надеяться.
   Мы продолжали ехать, и больше никого в тот день не повстречали. Укладываясь спать на плаще, я чувствовал острые камни. Почему их я чувствую, но не чувствовал, к примеру, удара мечом? Поздно было спра— шивать Шаска о его ощущениях, поскольку он уже превратился в камень.
   Я зевнул и растянулся на земле. Высунувшийся из ножен Грейсвандир на ощупь был вполне обычным. Я убрал его на место и заснул.
   После моего утреннего омовения мы двинулись дальше. Шаск оказался вполне годен для адской скачки, не хуже большинства амберских скакунов. Кое в чем даже лучше. Мы мчались через быстро меняющуюся местность. Я думал об Амбере впереди и о своем плене во Владениях. Медитации до крайности обострили мою восприимчивость. Не это ли, вместе с другими специфическими упражнениями, сделало меня неуязвимым? Не исключено, хотя я подозревал, что главный вклад внесли все-таки Танцующие горы.
   — Интересно, что это означает и откуда взялось? — сказал я вслух.
   — Держу пари, что с твоей родины, — отвечал Шаск, — и предназначено специально для тебя.
   — С чего ты взял?
   — По дороге ты рассказывал мне о своей семье. Я бы им не доверял.
   — То время давно прошло.
   — Кто знает, что могло случиться в твое отсутствие? Старые привычки легко возвращаются.
   — Но нужна же какая-то причина!
   — Насколько я понял, у одного из них причина есть, и самая основа тельная.
   — Возможно. Но мне в это не верится. Меня долго не было, немного кто знает, что .я на воле.
   — Тогда расспроси этих немногих.
   — Посмотрим.
   — Я просто стараюсь помочь.
   — Продолжай в том же духе. Слушай, а что ты собираешься делать после того, как мы окажемся в Амбере?
   — Еще не решил. По натуре я — бродяга.
   Я рассмеялся:
   — Вот зверь по моему сердцу! Чувства у тебя вполне человеческие. Так чем мне отблагодарить тебя за дорогу?
   — Подожди. Сдается мне, Судьбы решат это за нас.
   — Пусть будет так. А пока, если что-нибудь придумаешь, скажи.
   — Помогать тебе, лорд Корвин, большая честь. Давай сойдемся на этом.
   — Ладно. Спасибо.
   Мы проносились через одну Тень за другой. Солнца пробегали вспять, с прекрасных небес налетали бури.
   Мы угодили в вечер — кого другого бы это задержало, но только не нас, — выбрались в сумерки и там подкрепились. Вскоре после этого Шаск снова обратился в камень. Никто не напал на нас в ту ночь, а сны такие спокойно можно было бы не смотреть.
   На следующий день мы рано тронулись в дорогу, и я использовал все маленькие хитрости, способные сократить наш путь через Тень домой. Домой… Мысль эта согревала, несмотря на замечание Шаска о моих род— ственниках. Я и не думал, что буду так тосковать по Амберу. Много раз я отсутствовал куда дольше, но обычно хоть в общих чертах представлял, когда соберусь обратно. Темница во Владениях — не то место, где прихо— дится загадывать наперед.
   Мы мчались и мчались. Ветер над равниной, пожар в горах, вода в уз ком ущелье. В тот вечер я впервые почувствовал сопротивление, возникающее на теневых подступах к Амберу. Я пытался доскакать тем же днем, но не сумел. Мы провели ночь неподалеку от того места, где проходила Черная Дорога. От нее не осталось и следа.
   На другой день продвижение замедлилось, зато чаще и чаще мелькали знакомые Тени. Ночевали мы в Ардене, однако Джулиан нас не нашел. Мне то ли мерещился во сне, то ли действительно слышался вдалеке его охотничий рог; так часто предвещавший смерть и разрушение, он лишь навеял на меня трогательные ностальгические воспоминания. Наконец-то я почти дома.
   На следующее утро я проснулся до рассвета. Шаск, конечно, по— прежнему был синей ящерицей и лежал, свернувшись под большим деревом. Я приготовил чай, потом съел яблоко. Провизия была на исходе, но мы приближались к чертогам изобилия.
   Мы тронулись, медленно и неспешно, поскольку на моей любимой дороге предстоял тяжелый подъем. На первом привале я попросил Шаска снова принять конский вид, он согласился. Похоже, так ему было не труднее, поэтому я попросил его и дальше оставаться конем. Мне хотелось показать его красоту.
   — Ты как, довезешь меня и сразу назад? — спросил я.
   — Я хотел с тобой об этом поговорить, — отвечал Шаск. — Во Владениях не весело, и у меня нет постоянного хозяина.
   — Вот как?
   — Тебе понадобится хороший скакун, лорд Корвин.
   — Это точно.
   — Я бы попросился к тебе на неопределенное время.
   — Сочту за честь. Таких, как ты, поискать.
   К полудню мы были на вершине Колвира, а несколько часов спустя — во дворце. Я отыскал Шаску хороший денник, почистил его, накормил и оставил отдыхать. Он тут же превратился в камень. Я нашел табличку, написал на ней наши имена и прикрепил к двери.
   — Увидимся, — сказал я.
   — Когда вам будет угодно, хозяин, когда вам будет угодно.
   Я вошел через кухню, где суетились незнакомые повара. Они меня не узнали, но, похоже, различили своего. По крайней мере, почтительно ответили на мое приветствие и не возражали, когда я прихватил несколько фруктов. Они спросили, прислать ли мне что-нибудь в комнаты, я ответил, что, мол, да, бутылку вина и курицу. Главная повариха — рыжая женщина по имени Клара — посмотрела на меня пристально и несколько раз перевела взгляд на серебряную розу. Я не хотел пока называть свое имя и подумал, что в ближайшие несколько часов челядь побоится его угадать. Мне хотелось отдохнуть и порадоваться возвращению. Поэтому я поблагодарил и пошел к себе.
   Я начал подниматься по лестнице, которой пользуются слуги, чтобы не мельтешить перед глазами, и мы, когда хотим проскользнуть незамечено.
   На середине подъема путь мне преградили козлы. На ступенях лежали инструменты, хотя рабочих было не видать. Я не знал, обрушилась ли часть лестницы сама, или ей помогли другие силы.
   Я вернулся и стал подниматься по парадной лестнице. Повсюду видне— лись признаки ремонта, причем явно заменялись целые стены и куски пола. Множество комнат было открыто взгляду. Я заторопился — убедиться, что в их число не попали мои.
   К счастью, они уцелели. Я уже собирался войти, когда из-за угла вы— шел высокий рыжеволосый малый и направился прямиком ко мне. Я пожал плечами. Какой-то заезжий чиновник, не иначе…
   — Корвин! — крикнул он. — Как вы здесь оказались?
   Он подошел ближе и пристальней вгляделся в меня. Я поступил так же.
   — Полагаю, что не имею чести быть знакомым, — сказал я.
   — Бросьте, Корвин. Вы застали меня врасплох. Я думал, вы там, со своим Путем и «шевроле» пятьдесят седьмого года.
   Я покачал головой:
   — Не уверен, что понимаю, о чем вы говорите.
   Рыжеволосый сузил глаза:
   — Вы, часом, не призрак Пути?
   — Мерлин что-то рассказывал, когда освободил меня из Владений. Но я не уверен, что кого-либо из них встречал. — Я закатал левый рукав. — Рубаните меня. Пойдет кровь.
   Он с серьезным видом разглядывал мою руку. На мгновение мне показалось, что он поймает меня на слове.
   — Ладно, — сказал рыжеволосый. — Чуть-чуть. В целях безопасности.
   — Я по-прежнему не знаю, с кем говорю, — сказал я. Он поклонился.
   — Простите. Я — Люк из Кашфы, иногда меня называют королем Ринальдо I. Если вы тот, за кого себя выдаете, то я — ваш племянник. Ваш брат Брэнд был моим отцом.
   Вглядевшись в черты молодого человека, я заметил сходство и протянул руку.
   — Давайте, — сказал я.
   — Вы это серьезно?
   — Серьезней не бывает.
   Он вытащил из-за пояса кинжал и глянул мне в глаза. Я кивнул. Он коснулся лезвием моей руки — ничего не произошло. То есть произошло, но не вполне предвиденное и отнюдь не желаемое.
   Острие, казалось, вошло в мою руку на полдюйма. Оно продолжало свое движение и наконец показалось с обратной стороны. Кровь не выступила.
   Люк попытался снова. Ничего.
   — Черт! Не понимаю. Будь вы призраком Пути, брызнуло бы пламя. А так даже отметины не осталось.
   — Можно одолжить ваш кинжал? — спросил я.
   — Конечно.
   Он передал мне клинок. Я внимательно на него поглядел. Потом прижал к руке и провел черту с три четверти дюйма. Выступила кровь.
   — Черт побери! — сказал Люк. — Что происходит?
   — Думаю, дело в чарах, которые я подцепил в Танцующих горах, когда недавно там ночевал, — отвечал я.
   — Хм. — Люк задумался. — Сам я не имел такого удовольствия, но рас сказы об этом месте слыхал. Не знаю, есть ли простой способ снять закля— тие… Моя комната там. — Он указал в южную сторону. — Если вы согла— ситесь зайти, я посмотрю, что тут можно придумать. Я изучал хаосскую магию с отцом и с матерью, Джасрой.
   Я пожал плечами.
   — Моя комната ближе, — сказал я, — кроме того, мне несут курицу и бутылку вина. Давайте поставим диагноз там, а потом вместе перекусим.
   Люк улыбнулся.
   — Лучшее предложение за сегодняшний день, — сказал он. — Только позвольте мне зайти к себе за орудиями труда.
   — Ладно. Я пройду с вами, чтобы знать дорогу — вдруг понадобится.
   Он кивнул и повернулся. Мы направились в холл.
   За углом мы пошли с запада на восток, мимо покоев Флоры, в на правлении самых роскошных гостевых комнат. Люк остановился перед дверью и полез в карман, надо полагать, за ключом. Потом замер.
   — Корвин! — позвал он.
   — Да?
   — Эти два канделябра в форме кобр, — сказал он, указывая вперед по коридору. — Бронзовые, наверное.
   — Вероятно. Что с ними?
   — Я всегда считал, что они тут только для украшения.
   — Верно.
   — В последний раз, когда я на них смотрел, между ними висела малень— кая картина или шпалера.
   — Мне тоже так помнится, — сказал я.
   — Ну а сейчас между ними вроде бы коридор.
   — Не может быть. Коридор есть чуть дальше… — начал я.
   И тут же осекся, потому что понял. Я шагнул в ту сторону.
   — Что происходит? — спросил Люк.
   — Он зовет, — отвечал я. — Мне надо идти. Узнать, чего он от меня хочет.
   — Кто?
   — Зеркальный Коридор. Он появляется и пропадает. Он приносит иногда полезные, иногда двусмысленные вести тому, кого призывает.
   — Он призывает нас обоих или только вас? — спросил Люк.
   — Не знаю, — отвечал я. — Я чувствую, что он влечет меня, как случа— лось и раньше. Можете пойти со мной. Вдруг и для вас припасено что-нибудь хорошенькое.
   — А было такое, чтобы два человека говорили с ним одновременно?
   — Нет, но все когда-то происходит в первый раз, — сказал я. Люк медленно кивнул.
   — А, черт! — воскликнул он. — Играю.
   Он прошел со мной до змей, и мы заглянули внутрь. По стенам справа и слева горели свечи. Сами стены искрились бесчисленными зеркалами. Я шагнул вперед, Люк — следом.
   Зеркала были в рамах всех мыслимых форм. Я пошел очень медленно, заглядывая в каждое, и велел Люку делать то же самое.
   Сперва зеркала отражали лишь нас и противоположную стену. Внезапно Люк остановился и застыл, повернув голову влево.
   — Мама! — вырвалось у него. Из медной, в зеленой патине раме, изображавшей уроборосскую змею, смотрела красивая рыжеволосая женщина.
   Она улыбнулась:
   — Я так рада, что ты поступил правильно, занял трон…
   — Ты серьезно? — спросил Люк.
   — Конечно, — отвечала женщина.
   — Я думал, ты рехнулась. Мне казалось, ты хочешь сама его занять.
   — Хотела когда-то, но проклятые жители Кашфы меня не оценили.
   Сейчас я в Страже и собираюсь ближайшие несколько лет посвятить изыс— каниям, к тому же все здесь дышит трогательными воспоминаниями. Покуда кашфанский трон остается в семье, знай, что я довольна.
   — Ну, э-э… я рад это слышать, мама. Очень рад. Буду продолжать в том же духе.
   — Давай, — сказала она и исчезла. Люк обернулся ко мне, губы его тронула ироническая усмешка.
   — Редкий случай в моей жизни, когда она меня похвалила. Не за то, за что я похвалил бы себя сам, но все равно… Насколько это реально? Что именно мы видим? Было это сознательным разговором с ее стороны? Или…
   — Они — настоящие, — ответил я. — Не знаю, как, почему или какая часть собеседника реально присутствует. Они могут быть стилизованными, сюрреалистическими, могут даже утянуть к себе. Но в каком-то смысле они реальны. Вот все, что мне известно. Фу ты!..
   Из огромного зеркала в золотой раме впереди и справа выглядывал суровый лик моего отца Оберона.
   — Корвин, — сказал он. — Ты был моим избранником, но всегда умел поступить наперекор.
   — Это выволочка? — поинтересовался я.
   — Верно. А после стольких лет с тобой не пристало говорить, как с ребенком. Ты выбирал свои дороги. Иногда это наполняло меня гордостью. Ты был мужествен.
   — Э-э… спасибо… сэр.
   — Я повелеваю тебе немедленно сделать одну вещь.
   — Какую?
   — Вытащи кинжал и ударь Люка. Я разинул рот.
   — Нет, — сказал я.
   — Корвин, — промолвил Люк. — Это будет вроде того доказательства, что вы — не призрак Пути.
   — Если вы даже и призрак, плевать! Мне-то что.
   — Речь не о том, — вмешался Оберон. — Это явление другого порядка.
   — Какого же? — спросил я.
   — Проще показать, чем объяснить, — сказал Оберон. Люк пожал плечами.
   — Кольните меня в руку, — попросил молодой человек. — Делов-то.
   — Ладно. Посмотрим, чем показ лучше объяснения.
   Я вытащил из-за голенища кинжал. Люк закатал рукав и протянул руку. Я легонько ударил.
   Лезвие прошло сквозь руку, словно сквозь клуб дыма.
   — Черт! — сказал Люк. — Это заразно!
   — Нет, — возразил Оберон. — Это явление совершенно особого рода.
   — То есть?
   — Не будете ли вы так любезны обнажить меч?
   Люк кивнул и вытащил знакомого вида золотой клинок. Лезвие издало пронзительный плачущий звук, от которого затрепетало пламя ближайших свеч. Тут я понял, что это — меч моего брата Брэнда, Вервиндль.
   — Давненько я его не видел, — промолвил я под продолжающиеся рыдания клинка.
   — Люк, сделайте милость, резаните Корвина вашим мечом.
   Люк поднял глаза, встретился со мной взглядом. Я кивнул. Он царапнул острием мою руку. Пошла кровь.
   — Теперь ты, Корвин, — сказал Оберон.
   Я вытащил Грейсвандир — он тоже запел, торжествующе, воинственно, как в величайших битвах прошлого. Обе ноты слились в жуткий дуэт.
   — Резани Люка.
   Люк кивнул, я провел Грейсвандиром по тыльной стороне его ладони. Царапина сразу покраснела. Пение клинков вздымалось и падало. Я убрал Грейсвандир в ножны, чтобы утихомирить. Люк так же поступил с Вервиндлем.
   — В этом кроется какой-то урок, — сказал Люк. — Только провалиться мне, если я понимаю какой.
   — Дело в том, что эти мечи — братья, наделенные общими волшебными свойствами. Собственно, их объединяет мощная тайна, — сказал Оберон. — Объясни ему, Корвин.
   — Это опасная тайна, сэр.
   — Пришло время ее раскрыть. Говори.
   — Ладно, — сказал я. — В начале творения боги создали несколько ко— лец, с помощью которых их посланцы умиротворяли Тень.
   — Знаю, — отвечал Люк. — Мерлин носит спикард.
   — Да, — сказал я. — Каждый имеет способность черпать из многих источников во многих Тенях. Все они различны.
   — Так говорил Мерлин.
   — Наши были превращены в мечи, мечами они и остались.
   — Вот как? — сказал Люк. — И что дальше?
   — Какой вывод вы можете сделать из того, что они способны причинить вам вред, а другое оружие — нет?
   — Похоже, наша заговоренность как-то связана с ними, — предположил я.
   — Верно, — подтвердил Оберон. — В предстоящей борьбе — какую бы вы сторону ни заняли — вам понадобится необычная защита от своеобразной мощи некоего Джарта.
   — Джарта? — переспросил я.
   — Потом, — сказал Люк, — я все расскажу. Я кивнул.
   — Только как пользоваться этой защитой? Как мы сможем вернуть себе проницаемость? — спросил я.
   — Не скажу, — последовал ответ, — но кое-кто впереди вас просветит. И что бы ни случилось, да будет с вами мое благословение — хотя оно, вероятно, уже немного стоит.
   Мы поклонились и поблагодарили. Когда мы снова подняли глаза, Оберон исчез.
   — Здорово, — сказал я. — Вернулся меньше часа назад и уже по уши в амберской недосказанности.
   Люк кивнул:
   — В Хаосе и Кашфе, похоже, не лучше. Возможно, главное назначение государства — плодить неразрешимые проблемы.
   Я хохотнул, и мы пошли дальше, разглядывая себя в озерцах света. Через несколько шагов в красной овальной раме слева от меня появилось знакомое лицо.
   — Корвин, какая радость, — произнес голос.
   — Дара!
   — Похоже, я подсознательно желаю тебе зла сильнее, чем кто другой, — сказала она, — и поэтому именно мне выпало удовольствие сообщить самую неприятную новость.
   — Да?
   — Я вижу, как один из вас лежит пронзенный клинком другого. Какая радость!
   — Я не собираюсь его убивать, — отвечал я.
   — Взаимно, — поддержал Люк.
   — Ах, но в этом-то вся и прелесть, — сказала она. — Один из вас должен заколоть другого, чтобы к уцелевшему вернулась утраченная материальность.
   — Спасибо, но я отыщу другой способ, — возразил Люк. — Моя мать, Джасра, — могучая волшебница.
   Дарин смех прокатился по коридору, словно звон разбиваемого зеркала.
   — Джасра! Моя бывшая фрейлина! Все, что она знает об Искусстве, подслушано у меня. Она пусть и способная, но осталась недоучкой.
   — Отец завершил ее обучение, — заявил Люк.
   Дара посмотрела на Люка. Улыбка сошла с ее лица.
   — Ладно. Скажу тебе честно, сын Брэнда. Я не знаю другого способа разрешить твои затруднения, кроме того, что уже назвала. А поскольку мне ты ничего плохого не сделал, то желаю тебе победы.
   — Спасибо, — ответил он, — но я не собираюсь сражаться с дядей. Кто— нибудь да снимет это заклятие.
   — В историю втянуты сами орудия, — сказала Дара. — Они принудят вас к бою, и они сильнее смертного чародейства.
   — Спасибо за совет, — кивнул Люк. — Может, что-нибудь из этих сведений нам пригодится.
   Он подмигнул Даре; она покраснела, чего я никак не ожидал, и про пала.
   — Мне не нравится, куда ветер дует, — сказал я.
   — Мне тоже. Что, если нам повернуть назад?
   Я покачал головой:
   — Коридор затягивает, и лучший совет, который я когда-либо получал,
   — взять от него все, что удастся.
   Мы прошли футов десять. Прекраснейшие зеркала и мутные старые стекляшки отражали одно и то же.
   Щербатое зеркало в желтой лаковой раме, исписанной китайскими иероглифами, заставило нас остановиться. Громовой голос моего покойного брата Эрика выкрикнул:
   — Я вижу ваши судьбы! — Он раскатисто хохотнул. — И вижу поле боя, на котором они свершатся. Это будет занятно, брат. Если, умирая, услышишь смех, то знай — смеюсь я.
   — Ты всегда был большой шутник, — ответил я. — Кстати, покойся в мире. Ты ведь герой, знаешь ли.
   Эрик всмотрелся в мое лицо.
   — Безумный брат, — сказал он, отвернулся и пропал.
   — Это был Эрик, который недолгое время занимал здешний престол? — спросил Люк.
   Я кивнул и добавил:
   — Безумный брат.
   Мы двинулись дальше.
   Из стальной рамы с заржавевшими розами высунулась тонкая рука.
   Я замер и повернулся, внезапно угадав, кого сейчас увижу.
   — Дейрдре… — начал я.
   — Корвин, — мягко отозвалась она.
   — Тебе известно, что тут нам наговорили?
   Она кивнула.
   — Что из этого правда и что — собачья чушь? — спросил я.
   — Не знаю и не думаю, что остальные знают — во всяком случае, на— верняка.
   — Спасибо. Буду этим утешаться. Что дальше?
   — Если вы возьметесь за руки, вас легче будет перенести.
   — Куда?
   — Вы не можете уйти из коридора своими ногами. Вы попадете прямиком на поле боя.
   — И ты хочешь нас туда перенести, солнышко?
   — У меня нет выбора.
   Я кивнул и взял Люка за руку.
   — Что вы об этом думаете? — спросил я его.
   — Думаю, надо соглашаться, — сказал он. — А когда узнаем, кто за этим стоит, разорвать негодяя на части раскаленными клещами.
   — Мне нравится ход ваших мыслей, — промолвил я. — Дейрдре, показывай путь.
   — Мне это не по душе, Корвин.
   — Если, как ты говоришь, выбора нет, то какая разница? Веди нас, го— спожа. Веди.
   Она взяла меня за руку. Мир вокруг завертелся колесом.
   Кто-то задолжал мне курицу и бутылку вина. Я еще за ними вернусь.
   Очнулся я, кажется, на поляне под освещенным луной небом. Я не ше— велился и лишь чуть-чуть приоткрыл глаза. Лучше не показывать, что я бодрствую.
   Очень медленно я повел зрачками. Дейрдре не видно. Уголком правого глаза я различил костер и несколько человек возле него.
   Я скосил глаза налево и заметил Люка. Вроде больше никого рядом не было.
   — Не спите? — прошептал я.
   — Ага, — отвечал он.
   — Никого поблизости нет, — сказал я, вставая, — кроме вот тех у кос— стра справа. Возможно, нам удастся отсюда выбраться — через карты, через Тень. А может, мы и застряли.
   Люк послюнявил палец и поднял его, словно проверяя ветер.
   — Влипли. Похоже, придется драться.
   — На смерть? — спросил я.
   — Не знаю. Но, судя по всему, нам не отвертеться, — отвечал Люк. Он встал.