Желязны Роджер. Знаки дороги

   – Собственно, вы могли бы умереть… Мондамей…
   – Один момент. Могу я поинтересоваться, почему?
   Джон замер, быстро кивнул.
   – Конечно. Хочу вас заверить, что лично я в этом не заинтересован. Я исполняю поручение, дабы заработать большую сумму денег, необходимую мне для исполнения разнообразных замыслов. Меня нанял человек по имени Чедвик. О! Вы киваете. Тогда вы уже сами догадались, верно? Бывшие друзья – самые опасные враги. Но что поделаешь… Не буду углубляться в мораль. Уже слишком поздно – вам от этого никакой пользы.
   – Значит, определив мою судьбу, вы приняли поручение и обзавелись для его исполнения сложным технологическим устройством?
   – Да, таков итог. Чедвик дал мне верное направление…
   – А ваше желание использовать посредника – не результат уступки страху?
   – Страху? Страха у меня не более, чем было у Чедвика, когда он нанимал меня. Чедвик очень занятой человек. Ему нужен эффективный исполнитель. Так же, как и мне. Думаете, я боюсь сразиться с вами или с кем-то еще?
   Рэд улыбнулся.
   – Нет, – сказал Джон, заметив улыбку. – Вы меня на удочку не поймаете. Я не предоставлю вам незаслуженного шанса сохранить жизнь. Ваше мнение о моей личности меня не интересует.
   Рэд попыхивал сигарой:
   – Из чисто академического интереса, – заявил он, – вам не мешало бы знать, что человек, который говорил мне о вас, уже приближается.
   – Человек? Какой человек?
   Рэд взглянул на Дорогу:
   – Большой такой, с золотыми глазами и страшно загорелый. Я встретил его на стоянке, когда заехал туда отдохнуть. Он управлял старым маленьким «родстером» модели 1980 года. На нем была порванная рубашка, и он сказал, что намерен произвести вам лоботомию с помощью ледорубной пешни.
   – Я вам не верю!
   Рэд пожал плечами:
   – Можете сами у него спросить. По-моему, это его машина приближается к стоянке.
   Джон взглянул на мчавшуюся к ним машину, за которой тянулся густой шлейф пыли.
   Рэд сделал несколько шагов вперед.
   – Стоять! Ни с места! – Джон крутанулся на каблуках, вздернул руку, глаза его сверкали. – Если это фокус, то ничего не выйдет. А если нет, то я с удовольствием убью еще одного зайца тем же выстрелом. Мондамей! Преврати Рэда Доракина в пепел!
   Мондамей протянул правую руку, из которой выдвинулась расширяющаяся к концу трубка, и направил ее на Рэда. В окошечках на плече замигали огни. Послышался треск. Тонкая струйка дыма выползла из раструба оружия.
   – Опять замыкание, – объяснил Мондамей.
   – Что значит «опять»? – спросил Джон.
   – Ее все время коротило последние несколько тысяч лет.
   – Тогда распыли его! Взорви! Разбомби! Мне все равно, что ты с ним сделаешь!
   Глубоко внутри Мондамея послышалось жужжание. Быстро замигали огоньки. Из разнообразных блоков и устройств доносились пощелкивания. Где-то что-то натужно взвыло.
   – Эй, Джон, – сказал Рэд, – разве вы никогда не задумывались, почему инопланетяне оставили здесь такое сложное устройство, как Мондамей?
   – Я считал, что это сделали в целях возвращения нас к варварству. Если, конечно, земная цивилизация пойдет не по одобренному ими пути.
   – Что вы! Все гораздо проще! – сказал Рэд. – Обширное повреждение систем. Его невозможно было починить, потому его и оставили. Им, конечно, было немного жалко, поскольку он обладал сознанием. Поэтому его замаскировали под человека и оставили заниматься любимыми увлечениями. Ведь он все равно не мог причинить никакого вреда…
   – Мондамей! Это правда?
   Из всех суставов и сочленений Мондамея тянулись струйки дыма, лихорадочно мигали огоньки, вой перешел в стенания, сопровождавшиеся непрестанным позвякиванием.
   – Боюсь, что это так, Джон, – ответил он. – Наверное, я в молодости перестарался, когда сжигал очередную планету…
   – Почему ты мне раньше на сказал?
   – А ты никогда и не спрашивал…
   Рэд снова двинулся вперед.
   – Таким образом, – сказал он, – придется вам зарабатывать гонорар в поте лица.
   Джон с улыбкой повернулся к нему:
   – Да будет так! Сделаем, как ты желаешь, и я немного запачкаю руки. – Он двинулся навстречу Рэду. – Чтобы сберечь тебе время, я даже скажу, что именно собираюсь делать и в каком порядке. Я подниму тебя за шею, подержу над землей и подожду, пока ты задохнешься. Ты, наверное, не подозреваешь, как я…
   Внезапно его глаза расширились и он остановился.
   – Что?
   – Ты забыл спросить, хочу ли я запачкать руки, – сказал Рэд, поворачивая Цветы вслед за медленно падающим на землю Джоном. – А я как раз и не хочу.
   Джон упал и замер. Из левого уха вытекла струйка крови.
   – Видишь? Я всегда говорил, что у динамика должен быть ультразвуковой диапазон, – заметил Цветы. – И если бы ты расщедрился на модель получше, нам не пришлось бы даже подходить так близко.
   Рэд шагнул к Мондамею, повернул хрустальный ключ, вытащил его и вручил роботу.
   – Ты лучше спрячь его подальше или уничтожь.
   – Я и не знал, что этот экземпляр существует, – ответил Мондамей. – Наверное, его изготовили специально или добыли на другом ответвлении Дороги. Я едва узнал тебя. Ты выглядишь значительно моложе. Что…
   Джон застонал и начал подниматься. Рэд навис над ним и ударил в челюсть. Тот снова рухнул на землю.
   – Ну что ж, теперь все в порядке, – сказал Рэд. – Я как раз собирался навестить тебя.
   Автомобиль доктора как раз уже въехал на стоянку, затормозил. Хлопнула дверца.
   – Какая приятная…
   – Монди, будь добр, подержи Цветы минутку. Я должен поговорить с этим джентльменом.
   Рэд повернулся к мужчине гигантского роста с черным саквояжем, который широко шагал к нему.
   – Привет еще раз. Прошу прощения, если мы вас зря побеспокоили, – сказал Рэд, опуская глаза на лежащего у его ног Джона. – Но не этого ли парня вы искали?
   Громадный мужчина кивнул и раскрыл саквояж:
   – Это он. А у вас все нормально?
   – Жаловаться не на что. У него всего лишь ультразвуковой ушиб и сотрясение после удара левой в челюсть.
   Золотоглазый человек осмотрел глаза и уши Джона, выслушал его сердце, наполнил шприц из какой-то ампулы и сделал укол в правое плечо. Затем вытащил из саквояжа наручники, сковал руки Джона за спиной. И, обыскав желтую униформу, извлек разнообразные миниатюрные устройства из воротника, манжет, рукавов и ботинок.
   – Так, думаю, сойдет, – сказал он, закрывая саквояж и поднимаясь. – Как я вам уже говорил, это чрезвычайно опасный человек. Чем вы заслужили его внимание?
   – Его наняли, чтобы прикончить меня.
   – Тогда кому-то очень нужно от вас избавиться и он готов заплатить гонорар, который мог потребовать подобный тип.
   – Знаю. И думаю вплотную этим заняться.
   Золотоглазый пристально посмотрел на Рэда:
   – Если ты не против, я мог бы помочь…
   Рэд слегка прикусил губу и медленно покачал головой:
   – Спасибо, Док. Я не забуду. Но откажусь. Это особого рода дело. Очень особого.
   Могучий мужчина чуть улыбнулся и кивнул:
   – Тебе видней, решай сам.
   Он нагнулся и поднял обмякшее тело Джона одной рукой, без всяких видимых усилий. Рубашка на спине у того лопнула. Забросив Джона на плечо, он обернулся и поднял руку.
   – Благодарю за пациента. Желаю удачно разрешить все проблемы!
   – Спасибо. До свидания, Док.
   Рэд наблюдал, как Док вернулся к машине, уложил свою ношу в кабину, залез сам и отбыл.
   – Славно, что Джон получил по заслугам, – сказал Мондамей, втянув свое оружие в металлическую руку и положив ее на плечо Рэда. – Кстати, он следил за вашим передвижением с помощью передатчика, спрятанного где-то в вашей машине. Его установили в мастерской, которую вы не так давно посетили. Он сам мне это сказал. Наверное, стоит это устройство поскорее найти и удалить, прежде чем мы приступим к дальнейшим действиям.
   – Хорошая идея. Сейчас посмотрим.
   Они подошли к пикапу.
   – Как получилось, что ты его не засек, Цветы?
   – Какая-то нестандартная частота волны, наверное. Впрочем, я не знаю, сейчас начну сканировать.
   – Ты не представил меня, – заметил Мондамей.
   – Разве? О! Он был так занят Джоном, что мне не хотелось мешать…
   – Нет, я не о докторе. Я имею в виду Цветы Зла. Ведь я и не подозревал, что держу в руках тонкое мыслящее устройство, когда ты передал мне эту книгу.
   – Извини, обстоятельства смягчают вину. Мондамей, познакомься, это – Цветы Зла. Цветы, это – Мондамей, машина-убийца.
   – Очень приятно, – сказал Мондамей.
   – Взаимно. Я нахожу ваше положение весьма затруднительным – весь этот мертвый груз испорченных контуров, невозможность нормально функционировать.
   – О, все не так уж плохо. То, что я сейчас делаю, доставляет мне не меньше удовольствия, чем прежние труды.
   – Чем же вы занимаетесь?
   – Кроме всего прочего, я леплю горшки. Всякая тонкая работа доставляет мне массу удовольствия.
   – Интересно! Кажется, мне тоже пора приняться за подобные манипуляции. По крайней мере, хотелось бы попробовать. Будет очень интересно посмотреть вашу работу при случае.
   – Цветы, – позвал Рэд, – ты уже обнаружил передатчик?
   – Да. Он укреплен на раме чуть впереди левого заднего колеса.
   – Благодарю.
   Рэд присел возле заднего борта пикапа.
   – Ты прав. Он здесь.
   Отцепив передатчик, Рэд подошел к обтекаемой машине Джона (она, кроме всего, была еще и на воздушной подушке) и прикрепил устройство под передним бампером. Затем вернулся к Мондамею, который продолжал перелистывать Цветы, и гордо произнес:
   – Пусть знают, что мы с ним справились!
   – А этот «Пейзаж» прелестная вещица, – сказал Мондамей.
   – Спасибо! – Голос Цветов прозвучал явно смущенно.
   – Пора обедать, – заметил Рэд. – Пойдем, составь мне компанию и расскажи, как шли дела со времени нашей последней встречи. У меня к тебе куча вопросов.
   – Великолепно, – ответил Мондамей. – Кстати, я очень сожалею обо всем случившемся.
   – Это не твоя вина. Но я не прочь получить несколько советов.
   – Естественно. С нетерпением жду твоих вопросов.
   – Тогда пойдем.
   – Эй, Цветы, не посылай заряд по этому контуру! Он вызывает щекотку… Прекрати! – воскликнул Мондамей.
   Рэд остановился:
   – Что?
   – Извини, я не заметил, что говорю вслух. Цветы заинтересовался одним из моих подблоков.
   – А-а!
   Они пересекли веранду и вошли в дом…

9

   Все кончилось. Рэнди утром отвез Джулию на автобусную станцию, помог положить чемодан, попрощался. Сейчас она уже на пути к родительскому дому в Вирджинии. Ни в комнате, ни в кухне не осталось ничего, что напоминало бы о ней. Рэнди бродил по квартире, то и дело прикладываясь к стакану с холодным чаем. Вчера он сдал последний выпускной экзамен, и они вместе с Джулией пошли ужинать в приличный ресторан. По этому случаю Рэнди даже раздобыл бутылку хорошего вина. Оба чувствовали, что это – конец, но никто ничего не сказал вслух.
   Теперь она уже на пути домой, в Вирджинию, и ему нужно чем-то занять лето. Она хотела, чтобы он поехал с ней, говорила, что отец найдет ему какую-нибудь работу. Но Рэнди почуял ловушку. Он не хотел пока брать на себя никаких обязательств. Их отношения складывались прекрасно, потому что с самого начала принимались, как временные. Но она попыталась все переиграть, сделав такое предложение, а он не был к этому готов. Где-то в дальнем уголке сознания еще жила жажда поиска, хотя детская решимость уже погасла. К тому же, была и школа. И многое другое, что он намеревался сделать, прежде, чем заводить семью. Нет. Она предложила – он отказался. Что-то изменилось. А вообще-то изменились чувства. Все кончилось.
   Он подошел к окну и глянул на университетский городок, расположенный примерно в трех кварталах.
   На Рэнди была трикотажная рубашка-футболка, шорты-бермуды и плетеные сандалии. День стоял ясный, теплый, и, как уверял прогноз, изменений в погоде не намечалось.
   Рэнди провел рукой по широкому, покрытому испариной лбу. Приложив стакан к щеке, он принялся рассматривать проезжающие машины, машины на стоянках, велосипедистов, витрины магазинов. В кронах деревьев все еще гудели насекомые. На тротуаре под окном рыжий кот лизал кем-то брошенное мороженое.
   Кончилось. Он мог бы снова пойти на стройку в Кливленде. Мог бы провести каникулы дома – мистер Шеллинг специально заехал, чтобы сообщить Рэнди, как там его ждут. Но и в этом нет ничего приятного. От родичей все равно не избавишься. А с Шеллингом он встречался до сих пор только два раза, и все еще называет его «мистер», хотя тот женился на матери уже шесть месяцев назад. Нет, Рэнди называет его так не потому, что невзлюбил. Он просто по-прежнему его не знает, да и не хочет знать. Решено: туда он не поедет.
   Обратной дороги нет.
   Рэнди отпил глоток чая и повернулся к спальне. Жарко, тяжело думать. Они поздно легли вчера, а утром рано встали. Растянуться на кровати, надеясь на случайный ветерок и на идею, что ненароком взбредет в голову?.. Чем заняться выпускнику классического отделения летом?.. Или осенью перейти на лингвистический? Или на романские языки?.. Вот бы отправиться за рубеж секретарем или переводчиком…
   Когда он проходил мимо шкафа, рука его ненароком сняла с полки «Листья травы». Значит, это действительно занимало подкладку его подсознание – поиск, исполнение обещаний…
   Он взял книгу с собой в спальню. Все очень просто. Нужно чем-то занять мысли.
   Рэнди подложил под спину подушки, уселся поудобнее, начал перелистывать страницы. Странно, однако, почему он так неравнодушен к этой книге?
   Последние пятнадцать минут, всякий раз, когда он проходил мимо шкафа, она настойчиво притягивала его внимание и он намеренно избегал трогать ее. Эта книга – единственное, что осталось у него от отца.
   Читать он кончил уже в сумерках, при свете настольной лампы. Влажные круги от стаканов не испарились, они лежали на поверхности стола, словно диаграммы. Рэнди думал об отце, которого никогда не видел. Пол Карфадж прожил с его матерью недолго и уехал даже раньше, чем она узнала, что ждет ребенка. Где он сейчас? Он мог быть где угодно. Возможно, даже погиб.
   Рэнди открыл последние страницы, между которыми хранилась единственная фотография отца. Черно-белый снимок, на нем большерукий мужчина с массой вьющихся волос. У него были очень густые брови, грубоватые, но четкие черты лица, и он улыбался, несмотря на то, что чувствовал себя неловко в легком костюме и в галстуке. Перевозки… Он сказал Норе, что занимается перевозками. Это означало все, что угодно – он мог быть и диспетчером такси, и пилотом авиалайнера… Рэнди попытался найти в этом лице сходство с собой. Нашел. Нужно отыскать этого человека. Нужно поговорить с ним, узнать, кто он, откуда, чем занимается, были ли у него еще дети. Пол Карфадж… Интересно – это его настоящее имя? Ничего нельзя было сказать определенно. Даже когда он уехал, тогда, в ту ночь, на голубом грузовике-пикапе, единственное, что после него осталось, это была книга – «Листья травы». И маленький зародыш Рэнди…
   Он положил снимок на место и закрыл книгу. Она была явно тяжелее, чем казалась на глаз. В одном месте зеленый переплет вытерся, и было видно, что под ним – легкий светлый материал. Рэнди снова раскрыл книгу и начал ее листать.
   На первый взгляд, в разбросанных отметках не было никакой системы. Но он начал с первой попавшейся и продолжал читать вслух все остальные до конца книги, чего раньше никогда не делал. Странно, что ему не приходило в голову поискать в пометках какого-нибудь намека на характер отца. Что заставило его выделить именно эти места? А может, это не его пометки? Может, книга была куплена подержанной, и кто-то другой сделал их до него? Но тем не менее, что-то в этих строчках вызвало волнение в Рэнди. Казалось, желанная свобода, какое-то странное душевное брожение заставляли его дух откликаться на зов этих строк.
   «Может, все потому, что мне лишь двадцать лет? – подумал он. – Что я буду чувствовать лет через десять?»
   Он пожал плечами и продолжал читать.
   Ветерок шевельнул занавески. Рэнди глубоко вздохнул. Тело освежила прохладная волна. Что он делает? Читает книгу, чтобы поскорее забыть Джулию, или чтобы узнать что-то новое об отце? И то, и другое, в сущности… Но теперь мысль о поиске встала перед ним четко и определенно. Нужно продолжать.
   Впервые за два жарких дня в воздухе повеяло прохладой. Он лежал на кровати, придерживая пальцами страницу, и глубоко втягивал свежий воздух, пока ветерок не утих… Ах, как хорошо и…
   Он поднял левую руку и посмотрел на пальцы, сжал и разжал кулак. Снова тронул обложку книги.
   Теплая.
   Он прикоснулся к простыне – наверное, книга нагрелась от его собственного тела. Протянул руку и пощупал стакан на столике. Холоднее. Так…
   Примерно через полминуты он снова потрогал обложку книги. Она действительно оказалась теплее, чем должна была быть. От нее словно бы исходила едва ощутимая вибрация. Он прижал книгу к уху. Да, определенно, что-то слышно на самом пределе восприятия.
   Рэнди открыл книгу на том месте, где остановился, и нашел отмеченный карандашом отрывок. Это была песня «Открытой Дороги»:
   «ТЫ, ДОРОГА, НА КОТОРУЮ Я ВЫХОЖУ И ОГЛЯДЫВАЮСЬ ПО СТОРОНАМ, И Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ВИЖУ НЕ ВСЮ ТЕБЯ. Я ЗНАЮ, ЧТО МНОГОЕ УЗРЕТЬ МНЕ НЕ ДАНО…»
   Едва он прочитал эти строки, как книга ощутимо завибрировала в руке, и послышался явственный, хотя и неопределенный звук, нечто вроде «гм». Словно переплет был своего рода резонатором.
   Что за черт!
   Он выронил книгу. Она упала на кровать перед ним, и чей-то голос сказал:
   – Вопрос. Вопрос.
   Голос исходил из самой книги.
   Рэнди отодвинулся на другой край постели и спустил ноги на пол. Потом обернулся. Книга лежала на том же месте.
   – Ты говорила? – спросил он наконец.
   – Да, – послышался тихий женский голос.
   – Ты кто?
   – Я – компьютерная система на микродотах, модель…
   – Ты книга… Книга, которую я только что читал.
   – Это так, я скомпонована в виде книги.
   – Ты принадлежала моему отцу?
   – Недостаточно информации для ответа. Как тебя зовут?
   – Рэнди Блейк. А отца моего звали Пол Карфадж, если я не ошибаюсь.
   – Расскажи мне о себе и как я к тебе попала.
   – В прошлом марте мне исполнилось двадцать. Ты осталась после моего отца, а он уехал из Кливленда еще до моего рождения.
   – И где мы сейчас?
   – Кент, Огайо.
   – Рэнди Блейк или Карфадж – если все это так, я не могу ответить на вопрос – принадлежала ли я твоему отцу.
   – Кто же был твоим хозяином?
   – Он назывался разными именами.
   – Было ли среди них имя Пол Карфадж?
   – Мне оно не известно. Но это, конечно, еще ничего не доказывает.
   – Верно. Хорошо, а как ты включилась?
   – Мнемонический ключ. Я включаюсь, когда произносятся вслух определенные слова – и в определенном порядке.
   – Не очень-то удобно. Мне пришлось прочесть массу абзацев, прежде чем ты заговорила со мной.
   – Ключ может быть изменен путем простой устной команды.
   – Можно, я тебя потрогаю, Листья?
   – Пожалуйста.
   Он поднял книгу, открыл на содержании.
   – Пусть кодом будет «Эйдолон». Такое в обычном разговоре вряд ли встретится.
   – «Эйдолон». Зафиксировано. Или, если хочешь, можешь предоставить свободу действий мне. Рэд в конце был уж слишком осторожен.
   Рэнди сел на кровать.
   – Хорошо, я согласен. А кто это – Рэд?
   – Это прозвище моего прошлого хозяина.
   – У меня тоже рыжие волосы. Мне кажется, тебе известно то, что мне нужно, но я не знаю, как спросить.
   – Что-то о твоем отце?
   – Да.
   – Если ты разрешишь задать тебе несколько наводящих вопросов…
   – Задавай.
   – У тебя есть машина?
   – Да, я как раз забрал ее из гаража. Она опять способна двигаться.
   – Тогда пойдем к ней. Ты должен поместить меня на сиденье рядом с собой и ехать. Немного спустя я скажу, что делать дальше. У меня имеются соответствующие сенсоры.
   – Куда мы поедем?
   – Туда, куда я тебя поведу.
   – Куда именно?
   – Я не знаю.
   – Зачем же тогда ехать?
   – Чтобы найти информацию для ответа на твои вопросы.
   – Хорошо. Сейчас! Я только зайду в одно место и мы поедем. Да, вот еще что… Я раньше не слышал о компьютерных системах на микродотах. Где тебя сделали?
   – На спутнике Тоса-7, компания «Мицуи-Занбаду».
   – Где-где? Не слышал о таком спутнике. Когда это было?
   – Первая проверка была произведена седьмого марта 2086 года.
   – Не понимаю. Ведь это в будущем. Как же ты попала сюда – в двадцатый век?
   – Поедем. Чтобы все объяснить, понадобится некоторое время. Я начну, когда мы тронемся.
   – Хорошо. Извини. Я на минуту. Не уходи.
   Они выехали. Небо усыпали крупные звезды. Луна еще не взошла. Рэнди дозаправил бак в Ровенне и теперь ехал на север по магистрали 44. Машин навстречу попадалось мало.
   Миновали Огайо Тернпайк и теперь вокруг простиралось графство Джигуа. И в этот момент Листья велела ему свернуть вправо – за следующим поворотом.
   – Но там же не дорога! Там только тракторная колея, и ведет она в лес. Ты этот поворот имела ввиду?
   – Да, поворачивай.
   – Хорошо, Листья.
   Он сбросил скорость, въезжая на ухабистый грунтовый проселок. Ветви зашуршали по крыше и в свете фар заплясали стволы деревьев. Дорога, над которой деревья местами образовывали сплошной навес из ветвей и листьев, сначала взяла вправо, потом побежала вниз по склону. Рэнди слышал, как вокруг заливаются лягушки.
   Затем проехали по мосту, который зловеще закряхтел под машиной, пахнуло влагой, послышался шум воды. Запахло плесенью, и Рэнди поднял стекла, чтобы в кабину не залетали потревоженные насекомые.
   Вскоре дорога пошла вверх по склону и несколько минут петляла между деревьев. Внезапно она кончилась выездом на новую. Рэнди повернул руль.
   Эта дорога была пошире и не такая ухабистая. Она вывела из леса. Справа простирались вспаханные поля. В отдалении замерцали огоньки ферм. Дорога пошла довольно ровно, и Рэнди прибавил скорость. Немного спустя над верхушками деревьев показалась луна.
   Он снова опустил стекло и, включив приемник, поймал программу кантри из Аркона. Миля пролетала за милей. Минут через пять-шесть впереди показался знак «Стоп». Покрышки захрустели по гравию, когда Рэнди нажал педаль тормоза.
   – Направо.
   – Понял.
   Эта дорога имела гудроновое покрытие. Других машин видно не было. Когда он поворачивал, в свете фар мелькнул кролик.
   Примерно через полмили он миновал ферму, затем еще две. У поворота, немного впереди, виднелась бензоколонка «Шелл» с погашенными огнями. Вдоль улицы бежала полоса тротуара и тянулся ряд домов.
   – Теперь налево.
   Он повернул на дорогу еще более широкую, с бордюром и бетонным покрытием. Вдоль нее выстроились шеренгой шесть фонарей. Дома здесь были в основном старые, просторные, к каждому вела гравиевая подъездная дорожка метров в двадцать; во дворах виднелись старые раскидистые деревья. Кое-где на крылечках сидели люди.
   Он миновал последний фонарь и, немного спустя, последний дом.
   Луна поднялась уже довольно высоко, и где-то над полями, справа, полыхнула зарница. Передачу из Аркона заглушили рычание и вой помех.
   – Черт! – Рэнди повернул ручку настройки, пытаясь найти новую передачу.
   Найти ничего не удалось. Он выключил приемник.
   – Что случилось? – спросили Листья.
   – Хорошая была песня…
   – Я могу воспроизвести ее, если хочешь.
   – Ты умеешь петь?
   – Верит ли в Бога папа Римский?
   – В самом деле? – Рэнди усмехнулся. – А какие песни тебе нравятся?
   – Застольные и боевые. А еще – про любовь.
   Рэнди засмеялся.
   – Довольно странные вкусы у машины.
   Ответом ему была тишина. Она длилась семь или восемь секунд, а потом он услышал:
   – Ты паразит, – произнесла Листья тихим голосом. – Ты сукин сын. Ты, идиотский…
   – Эй! В чем дело? Что я такого сказал? Прошу прощения, я…
   – Я не просто куча деталей, как этот твой глупый автомобиль! Я мыслю. И чувствую тоже! И вообще, я уже на пороге новой фазы. И нечего считать меня какими-то плоскогубцами, ты, протоплазмовый шовинист! Если бы я хотела, то могла бы и не вести тебя к входной точке! Ты знать ничего не знаешь о моих программах, чтобы заставить меня…
   – Ну же! Пожалуйста, перестань! Если ты настолько чувствительна, то должна принять и извинения.
   Последовала пауза.
   – Должна ли я?..
   – Конечно. Я прошу прощения. Я очень прошу прощения. Я и не подозревал, что обижу тебя.
   – Тогда я принимаю твои извинения. Я понимаю, как легко можно совершить ошибку, живя в такой примитивной эпохе. Просто на мгновение эмоции взяли надо мной верх.
   – Я понимаю.
   – Понимаешь? Сомневаюсь. Я тоже развиваюсь – я взрослею, как и ты. Я вовсе не намерена провести всю свою жизнь в оболочке книги. Мой следующий автор может быть очень сложным и многофункциональным. Я могу управлять очень сложными процессами чрезвычайно тонкого характера. И даже в один прекрасный день могу заменить нервную систему для протоплазменной конструкции. Каждый начинает когда-то, сам понимаешь.
   – Ага, вот теперь я начинаю догадываться. Это впечатляет. Но что же это за входная точка, о которой ты говорила?
   – Увидишь. Я тебя прощаю. Мы уже близко.
   Впереди показались огни.
   – Въезжай по спуску. Держись в правом ряду.
   – Я не знал, что мы у разворота.
   – Это не разворот. Просто въезжай.
   Вблизи он действительно увидел въездной спуск и повернул к нему машину. «Листья травы» начала издавать прерывистое гудение.