Страница:
Жиль Легардинье
Не доверяйте кошкам!
1
Вам когда-нибудь встречались люди, которые празднуют свой развод? Мне – да. Обычно шумные празднества любят устраивать молодожены. В субботу их машины громко сигналят, направляясь к мэрии, но уже накануне на улицах веселятся шумные ватаги их друзей. Разодетые как клоуны или почти голые, они под звуки труб и барабанов демонстрируют тусклым прохожим свою радость: совсем скоро их молодые холостяцкие жизни будут похоронены – иногда более чем на тридцать пять лет… Но не проходит и года, как девятнадцать процентов из них разводятся, и тогда уже никто не смеется и не разбрасывает конфетти. Так вот, к Жерому это не относится.
Я не присутствовала на двух его первых свадьбах, но была на третьей. Три брака и три развода в тридцать два года – это не может оставить равнодушным. Пословица гласит: «Если корабль тонет во второй раз, не пеняй на море». Народная мудрость не рискнула дойти до третьего раза.
Скажу вам по секрету, лично мне празднование его развода нравится гораздо больше, чем свадебные торжества. Не надо строить из себя кого-то, соблюдать приличия, выполнять обязательную программу, надевать удушающее платье, взгромождаться на высоченные каблуки, с которых можно упасть и разбиться насмерть; тащиться в церковь, объедаться несочетаемыми блюдами в неперевариваемых соусах и слушать дебильные шутки его дяди Жерара, которого к тому же никто не приглашал. На этот раз здесь собрались только люди, с которыми Жерома действительно что-то связывает и которым он может честно признаться: «Я опять облажался, но вы мне по-прежнему дороги». Мне кажется, пришла даже его первая жена.
И вот октябрьским субботним вечером я оказываюсь в битком набитой квартире, в гуще людей, которые благодаря Жерому развлекаются на полную катушку. Еще довольно рано, все улыбаются друг другу, обмениваются случайными фразами, и постепенно, в несколько сюрреалистической, но легкой атмосфере, народ принимается рассказывать о своих неудачах и сожалениях. Ощущение – словно попал в общество анонимных неудачников. Открывает бал Жером:
– Спасибо, что пришли, дорогие мои. Праздновать, в общем-то, нечего, кроме удовольствия снова видеть вас. Каждый из вас является частью моей жизни. Сразу же хочу предупредить, что щедрые подарки, на которые вы не поскупились – особенно некоторые из вас, – возвращаться не будут. Сегодня вечером на мне нет красивого костюма, и я больше не жду от вас финансирования моего свадебного путешествия, впрочем, и жены у меня уже нет. Мне даже пришла в голову извращенная мысль, на которую я считал себя неспособным: возможно, единственной причиной этого развода стало желание собрать вас всех на этой вечеринке. Поэтому я принимаю все как есть. И делаю вам этот подарок: да, я хуже всех, я застрял на последних строчках рейтинга везунчиков. И если однажды вы почувствуете себя жалкими, начнете злиться на себя и обвинять во всех неудачах, вспомните обо мне, и – искренне надеюсь – вам станет легче.
Его слова вызвали всеобщий смех и аплодисменты, а потом сидевшая рядом девчонка рассказала, как три недели назад вылетела с работы за то, что подняла на смех одного сексуально озабоченного парня, не дававшего ей прохода. Она приняла его за рядового сотрудника, страдающего от избытка тестостерона, тогда как это был молодой и горячий президент крупной компании, один из важных клиентов ее босса… Так она оказалась безработной и умирающей со смеху. И все подхватили эту тему.
Признание за признанием, и время полетело с космической скоростью: людям было чем поделиться. Никто не обсуждал телепередачи и прочие бесполезные вещи, которые лишь засоряют нашу жизнь. Никто не нуждался в алкоголе, чтобы поднять себе настроение. Мы были в кругу себе подобных, обычных смертных, способных совершать ошибки. Когда празднуется чья-то победа, день рождения или другое счастливое событие, подобная атмосфера невозможна. Всегда есть звезда или пара звезд, гордо восседающих на пьедестале, и все остальные, которые смотрят на них снизу вверх. Мы многое теряем, не празднуя свои промахи – без пьедесталов и ложного величия, просто наслаждаясь жизнью, сидя бок о бок. Наверняка поводов для сожаления у каждого найдется гораздо больше, чем для гордости. Как бы то ни было, в тот вечер, несмотря на прозвучавшие признания, я так и не осмелилась взять слово. Слишком страшно, слишком стыдно, да и столько бы пришлось всего рассказать! Если бы я решила сознаться во всех своих косяках, у меня бы ушли на это месяцы, и то при условии, что я говорила бы очень быстро…
Я пришла на эту вечеринку, чтобы побыть с Жеромом, ненадолго отвлечься, хорошо провести время, и не была разочарована. Тем не менее даже в такие минуты судьба не упускает нас из виду. Никогда не знаешь, в какой момент она даст о себе знать и каким способом. Со мной это случилось в тот самый вечер, и ее посланник выглядел довольно странно.
Решив подышать свежим воздухом, я вышла на балкон и оказалась в компании курильщиков, укрывшихся в сторонке, словно рецидивисты в бегах. Было темно, немного прохладно. С пятого этажа открывался прекрасный вид на крыши домов и ближайший парк. Я облокотилась на железные перила. Они были ледяными. Сделав глубокий вдох, я глотнула вовсе не свежего ночного воздуха, а облако дыма, приплывшее от стоявшего поодаль высокого типа. Прокашлявшись, я повторила попытку. На этот раз все получилось. Главное – не сдаваться. Прохладный воздух наполнил мои легкие. Блаженство. Со своего места я слышала смех, доносящийся из гостиной. Он смешивался с затихающим шумом засыпающего города. По телу пробежала приятная дрожь.
Я принялась размышлять о том, что мне пришлось пережить за последние месяцы. Я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы думать об этом отстраненно, словно речь шла о чьей-то чужой истории, которую я могла равнодушно изучать. Нет, в настоящие проблемы я не углублялась. С ними мне никогда не справиться. Слишком запутанные, слишком реальные. Я просто пыталась составить общую картину, нейтральную, лишенную эмоций, только для того, чтобы хоть на мгновение поверить, что сейчас я в безопасности и спокойно взираю свысока на поле битвы.
Именно в эту секунду я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Повернув голову, я увидела молодого парня в большом растянутом свитере в стиле хиппи. Не знаю почему, но его лицо напомнило мне мордочку белки. Забавные глазки-бусинки, подвижный нос и зубы, созданные для разгрызания орехов. Подходящая внешность для посланника судьбы. Он пристально смотрел на меня.
– Привет!
– Добрый вечер.
– Я Кевин, а ты?
– Жюли.
– Ты подружка Жерома?
– Как и все, кто здесь собрался.
– Скажи мне, Жюли, а в твоей жизни какой поступок был самым дурацким?
Меня смутил не сам вопрос, а ответы, которые тут же хлынули мне в голову. Я могла бы рассказать о том, как однажды натягивала свитер, сбегая вниз по лестнице, и позорно рухнула на ступеньки, застряв в нем головой и запутавшись в рукавах. Итог: сломанная рука, два треснутых ребра и синяк на подбородке в течение месяца. Я могла бы вспомнить, как ремонтировала подключенную электрическую розетку и мне понадобились обе руки, чтобы привинтить подрозетник, а в голову пришла гениальная мысль придержать провода губами… После этого перед глазами целый час прыгали желтые зайчики.
Я могла бы дать ему пятьдесят ответов, один смешнее другого, но не стала этого делать. Его вопрос подействовал на меня как пощечина. Не знаю, кем был этот Кевин, мне кажется даже, что я не сказала ему ни слова, но в моей голове начали бурлить мысли. Какой поступок был самым дурацким в моей жизни? Тут было над чем поразмыслить – их был вагон и маленькая тележка. Я могла бы составить список. В алфавитном или хронологическом порядке – на выбор. Одно было ясно: на этот раз мне придется дать ответ самой себе. Этого не избежать. Мой мозг не оставлял мне никаких спасительных выходов. Словно он давно ждал этого сигнала, чтобы загнать меня в угол и поставить перед жизненно важным вопросом, от которого я уклонялась слишком долго…
И тогда я сказала себе, что отвечу честно, по-настоящему. Именно поэтому я пришла к вам. Я расскажу, какой самый глупый поступок совершила в своей жизни.
Я не присутствовала на двух его первых свадьбах, но была на третьей. Три брака и три развода в тридцать два года – это не может оставить равнодушным. Пословица гласит: «Если корабль тонет во второй раз, не пеняй на море». Народная мудрость не рискнула дойти до третьего раза.
Скажу вам по секрету, лично мне празднование его развода нравится гораздо больше, чем свадебные торжества. Не надо строить из себя кого-то, соблюдать приличия, выполнять обязательную программу, надевать удушающее платье, взгромождаться на высоченные каблуки, с которых можно упасть и разбиться насмерть; тащиться в церковь, объедаться несочетаемыми блюдами в неперевариваемых соусах и слушать дебильные шутки его дяди Жерара, которого к тому же никто не приглашал. На этот раз здесь собрались только люди, с которыми Жерома действительно что-то связывает и которым он может честно признаться: «Я опять облажался, но вы мне по-прежнему дороги». Мне кажется, пришла даже его первая жена.
И вот октябрьским субботним вечером я оказываюсь в битком набитой квартире, в гуще людей, которые благодаря Жерому развлекаются на полную катушку. Еще довольно рано, все улыбаются друг другу, обмениваются случайными фразами, и постепенно, в несколько сюрреалистической, но легкой атмосфере, народ принимается рассказывать о своих неудачах и сожалениях. Ощущение – словно попал в общество анонимных неудачников. Открывает бал Жером:
– Спасибо, что пришли, дорогие мои. Праздновать, в общем-то, нечего, кроме удовольствия снова видеть вас. Каждый из вас является частью моей жизни. Сразу же хочу предупредить, что щедрые подарки, на которые вы не поскупились – особенно некоторые из вас, – возвращаться не будут. Сегодня вечером на мне нет красивого костюма, и я больше не жду от вас финансирования моего свадебного путешествия, впрочем, и жены у меня уже нет. Мне даже пришла в голову извращенная мысль, на которую я считал себя неспособным: возможно, единственной причиной этого развода стало желание собрать вас всех на этой вечеринке. Поэтому я принимаю все как есть. И делаю вам этот подарок: да, я хуже всех, я застрял на последних строчках рейтинга везунчиков. И если однажды вы почувствуете себя жалкими, начнете злиться на себя и обвинять во всех неудачах, вспомните обо мне, и – искренне надеюсь – вам станет легче.
Его слова вызвали всеобщий смех и аплодисменты, а потом сидевшая рядом девчонка рассказала, как три недели назад вылетела с работы за то, что подняла на смех одного сексуально озабоченного парня, не дававшего ей прохода. Она приняла его за рядового сотрудника, страдающего от избытка тестостерона, тогда как это был молодой и горячий президент крупной компании, один из важных клиентов ее босса… Так она оказалась безработной и умирающей со смеху. И все подхватили эту тему.
Признание за признанием, и время полетело с космической скоростью: людям было чем поделиться. Никто не обсуждал телепередачи и прочие бесполезные вещи, которые лишь засоряют нашу жизнь. Никто не нуждался в алкоголе, чтобы поднять себе настроение. Мы были в кругу себе подобных, обычных смертных, способных совершать ошибки. Когда празднуется чья-то победа, день рождения или другое счастливое событие, подобная атмосфера невозможна. Всегда есть звезда или пара звезд, гордо восседающих на пьедестале, и все остальные, которые смотрят на них снизу вверх. Мы многое теряем, не празднуя свои промахи – без пьедесталов и ложного величия, просто наслаждаясь жизнью, сидя бок о бок. Наверняка поводов для сожаления у каждого найдется гораздо больше, чем для гордости. Как бы то ни было, в тот вечер, несмотря на прозвучавшие признания, я так и не осмелилась взять слово. Слишком страшно, слишком стыдно, да и столько бы пришлось всего рассказать! Если бы я решила сознаться во всех своих косяках, у меня бы ушли на это месяцы, и то при условии, что я говорила бы очень быстро…
Я пришла на эту вечеринку, чтобы побыть с Жеромом, ненадолго отвлечься, хорошо провести время, и не была разочарована. Тем не менее даже в такие минуты судьба не упускает нас из виду. Никогда не знаешь, в какой момент она даст о себе знать и каким способом. Со мной это случилось в тот самый вечер, и ее посланник выглядел довольно странно.
Решив подышать свежим воздухом, я вышла на балкон и оказалась в компании курильщиков, укрывшихся в сторонке, словно рецидивисты в бегах. Было темно, немного прохладно. С пятого этажа открывался прекрасный вид на крыши домов и ближайший парк. Я облокотилась на железные перила. Они были ледяными. Сделав глубокий вдох, я глотнула вовсе не свежего ночного воздуха, а облако дыма, приплывшее от стоявшего поодаль высокого типа. Прокашлявшись, я повторила попытку. На этот раз все получилось. Главное – не сдаваться. Прохладный воздух наполнил мои легкие. Блаженство. Со своего места я слышала смех, доносящийся из гостиной. Он смешивался с затихающим шумом засыпающего города. По телу пробежала приятная дрожь.
Я принялась размышлять о том, что мне пришлось пережить за последние месяцы. Я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы думать об этом отстраненно, словно речь шла о чьей-то чужой истории, которую я могла равнодушно изучать. Нет, в настоящие проблемы я не углублялась. С ними мне никогда не справиться. Слишком запутанные, слишком реальные. Я просто пыталась составить общую картину, нейтральную, лишенную эмоций, только для того, чтобы хоть на мгновение поверить, что сейчас я в безопасности и спокойно взираю свысока на поле битвы.
Именно в эту секунду я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Повернув голову, я увидела молодого парня в большом растянутом свитере в стиле хиппи. Не знаю почему, но его лицо напомнило мне мордочку белки. Забавные глазки-бусинки, подвижный нос и зубы, созданные для разгрызания орехов. Подходящая внешность для посланника судьбы. Он пристально смотрел на меня.
– Привет!
– Добрый вечер.
– Я Кевин, а ты?
– Жюли.
– Ты подружка Жерома?
– Как и все, кто здесь собрался.
– Скажи мне, Жюли, а в твоей жизни какой поступок был самым дурацким?
Меня смутил не сам вопрос, а ответы, которые тут же хлынули мне в голову. Я могла бы рассказать о том, как однажды натягивала свитер, сбегая вниз по лестнице, и позорно рухнула на ступеньки, застряв в нем головой и запутавшись в рукавах. Итог: сломанная рука, два треснутых ребра и синяк на подбородке в течение месяца. Я могла бы вспомнить, как ремонтировала подключенную электрическую розетку и мне понадобились обе руки, чтобы привинтить подрозетник, а в голову пришла гениальная мысль придержать провода губами… После этого перед глазами целый час прыгали желтые зайчики.
Я могла бы дать ему пятьдесят ответов, один смешнее другого, но не стала этого делать. Его вопрос подействовал на меня как пощечина. Не знаю, кем был этот Кевин, мне кажется даже, что я не сказала ему ни слова, но в моей голове начали бурлить мысли. Какой поступок был самым дурацким в моей жизни? Тут было над чем поразмыслить – их был вагон и маленькая тележка. Я могла бы составить список. В алфавитном или хронологическом порядке – на выбор. Одно было ясно: на этот раз мне придется дать ответ самой себе. Этого не избежать. Мой мозг не оставлял мне никаких спасительных выходов. Словно он давно ждал этого сигнала, чтобы загнать меня в угол и поставить перед жизненно важным вопросом, от которого я уклонялась слишком долго…
И тогда я сказала себе, что отвечу честно, по-настоящему. Именно поэтому я пришла к вам. Я расскажу, какой самый глупый поступок совершила в своей жизни.
2
Касатка, входящая в воду после прыжка, – потрясающее зрелище. Зачаровывает ее мощь и точность, с которой она рассекает волны, набрасываясь на свою добычу. И как тут спастись, когда тебя только что бросили?
Меня зовут Жюли Турнель, мне двадцать восемь лет, и я в депрессии. Не из-за касатки, конечно, которая плывет к нам, а потому, что моя жизнь далека от идеала. Не вызывает сомнений – не нужно было принимать это приглашение. Я снова поддалась на уговоры. Кароль сказала мне: «Приезжай к нам на юг, тебе это пойдет на пользу. Мы давно не проводили уик-энд вместе. Наболтаемся вдоволь. Увидишь наконец свою крестницу. Она здорово подросла, просто очаровашка, и будет рада тебе. Приезжай!»
Синди и правда выросла, и, полагаю, это только начало. Ведь ей всего девять. Правда и то, что она очаровашка, но, поскольку я обещала быть с вами честной до конца, должна уточнить, что к концу нашего первого совместного утра от этой очаровательности не осталось и следа. Мне странно, что я могу такое сказать, поскольку я обожаю детей. То есть я думаю, что буду обожать своих, если они когда-нибудь у меня появятся. Итак, в одну из суббот августа я оказываюсь на Лазурном Берегу, в Антибе, в парке водных аттракционов, втиснутом между двумя автострадами, чтобы вместе с тысячами других людей увидеть, как большие рыбы, запертые в огромных бассейнах, гоняются за маленькими сардинами. На улице уже жарко, асфальт прилипает к подошвам, а бутылка воды стоит как баррель нефти. Поднимаюсь от паркинга, забитого семейными автомобилями с детскими сиденьями, и спрашиваю себя, что я здесь делаю. Ответ приходит довольно быстро, когда наступает момент угостить Синди сахарной ватой. В детстве мне почему-то казалось, что она лишь немного прилипает к губам. Папа, мама, приношу вам свои извинения: сахарная вата – это ужас и настоящее зло. Она огромная, и она повсюду. Эта пакость липнет не только к губам, но и к носу, одежде, волосам. Самое неприятное случилось, когда какой-то здоровенный тип толкнул меня на Синди и ее сахарная вата оказалась на моем красивом светлом топе. Одна милая дама поведала мне, что это называется «проклятием Человека-паука», по аналогии с липкой паутиной. И это мы еще не вошли в парк…
Перед главным представлением дельфинов мы побаловали себя посещением маленьких павильонов с педагогическим уклоном, где на аквариумах с плавающими существами висят таблички с комментариями: «Животные – наши друзья», «Мы ответственны за них», «Земля в опасности». Да, это правда. Но в этот день, мрачный для меня, несмотря на яркое солнце, мне хочется сказать, что я тоже в опасности, однако никто не кричит об этом с плакатов.
– Ой, смотри, крестная: черепаха! Ее зовут Жюли, как тебя!
– И глаза у нее такие же, – весело добавляет Кароль. – Но она-то, похоже, сумела удержать своего парня…
Не знаю, откуда берется сила, позволяющая улыбаться в ответ на такие шутки, тогда как на самом деле хочется реветь белугой. Видимо, она же мешает вам влепить звонкую оплеуху подруге за жестокий юмор. Жара усиливается. Синди хочет пить, Синди хочет плюшевых игрушек, а я хочу умереть.
Остаток уик-энда – медленное погружение в ад. Вас пригласили в настоящую семью, в дом, утопающий в цветах, с припаркованным перед ним автомобилем, с игрушками, разбросанными по гостиной, фотографиями на стенах, шуточками, которые понятны только хозяевам. Несмотря на всю их приветливость, вы чувствуете себя чужой в этом наполненном нежностью мире, таком привычном для тех, кому повезло в нем жить.
Синди играет мне на флейте отрывок из какого-то произведения. Только я не понимаю, какого. Искалеченный «Прозрачный фонтан»? Превращенная в кашу ода «К радости»? Нет. Опус прыщавого калифорнийца, плакатами которого обклеены стены ее комнаты. После этого мы перешли к дегустации горелого печенья. Если однажды у меня обнаружат рак, я буду знать его причину. Потом мы поиграли в «Сделай мне макияж». Пришлось добавить ей побольше туши для ресниц вокруг ноздрей, так как она не постеснялась намалевать мне помадой губы до самых ушей.
Но худшее ждало впереди. Кароль сдержала обещание: мы действительно поболтали.
– Да тебе просто повезло, что Дидье ушел. Это был не твой мужчина. Он бы никогда не повзрослел, а ты бы так и тащила его на себе всю жизнь.
Заметьте, если заменить «Дидье» на «Донована» и добавить, что ему были нужны только мои деньги, получится диалог из американского сериала. Спасибо, Кароль. Ты мне очень помогла.
Возвращаясь домой на поезде, я плакала всю дорогу. Испробовала все, чтобы отвлечься от грустных мыслей. На вокзале, в порыве минутной слабости, купила журнал, рассказывающий о валиках жира и курсах детоксикации у знаменитостей. Я никогда не могла понять, как можно публиковать статью о детях, умирающих от голода, а рядом печатать снимки топ-моделей в шикарных автомобилях, расхваливая достоинства их дурацких шмоток, которые невозможно носить и на которые этим несчастным детям пришлось бы работать шесть тысяч лет, если бы они вообще еще были живы на момент выхода статьи. И кто мы после этого? Я пролистала страницы до гороскопа. «Лев: прислушайтесь к своей второй половинке, иначе не избежать конфликта». Какой половинке? Я только и делала, что слушала его, и что в итоге… «Здоровье: не злоупотребляйте шоколадом». «Работа: вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться». Просто сенсационное предсказание! Очень интересно, как можно по звездам прочитать, что нельзя злоупотреблять шоколадом. Не думаю, что Плутон или Юпитер могут дать мне советы по питанию. Те, кто утверждает обратное, как минимум шарлатаны. Мне также не удалось сосредоточиться на сплетнях о псевдозвездах, делающих сногсшибательные заявления типа «Готова на все, чтобы стать счастливой» или «Обожаю, когда меня любят». Я отложила журнал в сторону.
После этого попыталась разобрать, что Синди изобразила на красочном рисунке, который вручила мне перед самым отъездом. Кота, раздавленного огромной кастрюлей? Клеща под микроскопом? Но так и не поняла и расплакалась. Я думала о Дидье. Спрашивала себя, чем он занимается в эту минуту. Как он провел уик-энд? Он бросил меня всего две недели назад, но я была уверена, что уже кого-то нашел. Музыкант, мотоциклист и красивый парень не может долго оставаться свободным. Я сама влюбилась в него без памяти. Какая же он все-таки сволочь, если разобраться! Я познакомилась с ним на концерте, конечно же. Он был вокалистом альтернативной рок-группы «Музыкальный шторм». Уже одно название должно было меня насторожить. Я пришла с двумя подружками. Билеты нам достались бесплатно, поэтому мы и решили пойти. Звук оказался слишком громким, мои барабанные перепонки выжили чудом. Музыка была посредственной, но на сцене в лучах света стоял Дидье среди своих истеричных приятелей, возомнивших себя рок-звездами. Он пел на очень приблизительном английском, но выглядел как бог. Первое, на что я обратила внимание, это его задница. Моя подружка Софи всегда говорит, что красивая задница бывает только у плохих парней. У Дидье она была умопомрачительной. После концерта я увидела его глаза, и все закрутилось с невероятной скоростью. До сих пор не понимаю как, но он меня увлек. В нем было что-то от артиста, что-то от азартного подростка, а остальное я вообще не разобрала. Настоящая любовь с первого взгляда. Какая глупость… Всегда надо помнить, что нам понравилось в человеке в первую очередь. В моем случае это оказалась задница. Мы ушли вместе, и я начала ездить с ним на все его концерты. За двадцать шесть лет своей жизни я ни разу не была в ночном клубе, и вот всего за три месяца я посетила все злачные места нашей округи. Ради него я забросила подруг. Он говорил мне, что я нужна ему. Хуже всего было, когда он «творил». Становился злой, как цепной пес. Что удивительно – только со мной. Мог часами сидеть перед телевизором не шевелясь и вдруг неожиданно взрывался. Уезжал на своем мотоцикле, заявляя, что ему нужны новые шмотки. Я и раньше слышала, что у творческих натур бывают подобные кризисы. Не стану спорить, но уверена – это не касается тех, у кого есть талант. Мы проводили вместе все время. Я слушала, как он рассказывает о тысяче вещей, которые собирается сделать, наблюдала, как он листает свои журналы с мотоциклами, смотрела, как он занимается со мной любовью, не сводила с него глаз, когда он искал вдохновение все равно в чем – в Интернете или в пакетах с завтраками «Миль Попс». Что там может вдохновить, в смеси «Миль Попс»? Какой же я была глупой… Чтобы помогать ему, я бросила учебу и устроилась на первую попавшуюся работу – в банке «Креди Коммерсиаль», отделение «Центральное». Днем ходила на семинары по мотивации, чтобы научиться лучше впаривать неизвестно что уже и так разорившимся клиентам, а вечерами меня ждали концерты и истерики. Не стану вам рассказывать, как однажды вечером в приступе мании величия Дидье в конце второго припева бросился в объятия «своей» публики, чтобы его несли на руках, как рок-звезду… Но два десятка плешивых зрителей расступились, и он плюхнулся на пол, как пакет йогурта. Я должна была увидеть в этом знак.
Разумеется, Дидье переехал жить ко мне. Я оплачивала все. Он относился ко мне как к своей фанатке. Я это сознавала, но всякий раз находила этому оправдания. Наша лав стори продлилась два года. Я прекрасно понимала, что мы не сможем быть вместе всю жизнь, но часто – я вам в этом уже признавалась – мне бывает сложно смотреть в лицо реальности. В итоге мой вокалист ушел, а я осталась заложницей работы ради куска хлеба в банке, который считает себя «единственным достойным доверия». С этого момента моя жизнь покатилась под откос. Сначала одиночество, потом вечеринки с незамужними подружками. Играем в дебильные игры, делаем вид, что дорожим своей свободой, утверждаем, что жизнь намного лучше без этих кретинов мужского пола. Повторяем это друг другу до тех пор, пока одна из нас наконец не влюбляется. Успокаиваем друг друга как можем. Я говорю «одна из нас», но точнее будет сказать «одна из них», потому что я чувствую себя словно посреди пустыни. Вокруг меня нет ничего живого. На этих вечеринках нас становится все меньше. Иногда бывшие возвращаются. Настоящий клуб «брошенок». Теперь, когда я об этом думаю, самым трогательным мне кажется именно то, о чем мы друг другу не говорим. Все эти взгляды, не участвующие в комедии, которую мы разыгрываем, чтобы не раскисать. В них есть нечто вроде нежности, сочувствующей, неловкой, едва заметной, но реальной. И приходим мы вовсе не за идиотскими играми, а именно за этой стыдливой солидарностью. А когда возвращаемся в одинокий дом, там нас поджидают безжалостные вопросы: «Любила ли я когда-нибудь? Наступит ли моя очередь? И есть ли она вообще, эта любовь?»
Проплакав в поезде два часа семнадцать минут, я вышла как раз с этими вопросами в голове. Пересекла полгорода пешком. Стоял прекрасный летний вечер. Мне не терпелось вернуться на свою улицу, в свой маленький мирок, но судьба еще не до конца разобралась со мной. Ты думаешь, что прекрасно знаешь свое окружение, но стоит измениться всего одной детали, и вся твоя жизнь может пойти по другому руслу. Причем происходит это нежданно-негаданно…
Меня зовут Жюли Турнель, мне двадцать восемь лет, и я в депрессии. Не из-за касатки, конечно, которая плывет к нам, а потому, что моя жизнь далека от идеала. Не вызывает сомнений – не нужно было принимать это приглашение. Я снова поддалась на уговоры. Кароль сказала мне: «Приезжай к нам на юг, тебе это пойдет на пользу. Мы давно не проводили уик-энд вместе. Наболтаемся вдоволь. Увидишь наконец свою крестницу. Она здорово подросла, просто очаровашка, и будет рада тебе. Приезжай!»
Синди и правда выросла, и, полагаю, это только начало. Ведь ей всего девять. Правда и то, что она очаровашка, но, поскольку я обещала быть с вами честной до конца, должна уточнить, что к концу нашего первого совместного утра от этой очаровательности не осталось и следа. Мне странно, что я могу такое сказать, поскольку я обожаю детей. То есть я думаю, что буду обожать своих, если они когда-нибудь у меня появятся. Итак, в одну из суббот августа я оказываюсь на Лазурном Берегу, в Антибе, в парке водных аттракционов, втиснутом между двумя автострадами, чтобы вместе с тысячами других людей увидеть, как большие рыбы, запертые в огромных бассейнах, гоняются за маленькими сардинами. На улице уже жарко, асфальт прилипает к подошвам, а бутылка воды стоит как баррель нефти. Поднимаюсь от паркинга, забитого семейными автомобилями с детскими сиденьями, и спрашиваю себя, что я здесь делаю. Ответ приходит довольно быстро, когда наступает момент угостить Синди сахарной ватой. В детстве мне почему-то казалось, что она лишь немного прилипает к губам. Папа, мама, приношу вам свои извинения: сахарная вата – это ужас и настоящее зло. Она огромная, и она повсюду. Эта пакость липнет не только к губам, но и к носу, одежде, волосам. Самое неприятное случилось, когда какой-то здоровенный тип толкнул меня на Синди и ее сахарная вата оказалась на моем красивом светлом топе. Одна милая дама поведала мне, что это называется «проклятием Человека-паука», по аналогии с липкой паутиной. И это мы еще не вошли в парк…
Перед главным представлением дельфинов мы побаловали себя посещением маленьких павильонов с педагогическим уклоном, где на аквариумах с плавающими существами висят таблички с комментариями: «Животные – наши друзья», «Мы ответственны за них», «Земля в опасности». Да, это правда. Но в этот день, мрачный для меня, несмотря на яркое солнце, мне хочется сказать, что я тоже в опасности, однако никто не кричит об этом с плакатов.
– Ой, смотри, крестная: черепаха! Ее зовут Жюли, как тебя!
– И глаза у нее такие же, – весело добавляет Кароль. – Но она-то, похоже, сумела удержать своего парня…
Не знаю, откуда берется сила, позволяющая улыбаться в ответ на такие шутки, тогда как на самом деле хочется реветь белугой. Видимо, она же мешает вам влепить звонкую оплеуху подруге за жестокий юмор. Жара усиливается. Синди хочет пить, Синди хочет плюшевых игрушек, а я хочу умереть.
Остаток уик-энда – медленное погружение в ад. Вас пригласили в настоящую семью, в дом, утопающий в цветах, с припаркованным перед ним автомобилем, с игрушками, разбросанными по гостиной, фотографиями на стенах, шуточками, которые понятны только хозяевам. Несмотря на всю их приветливость, вы чувствуете себя чужой в этом наполненном нежностью мире, таком привычном для тех, кому повезло в нем жить.
Синди играет мне на флейте отрывок из какого-то произведения. Только я не понимаю, какого. Искалеченный «Прозрачный фонтан»? Превращенная в кашу ода «К радости»? Нет. Опус прыщавого калифорнийца, плакатами которого обклеены стены ее комнаты. После этого мы перешли к дегустации горелого печенья. Если однажды у меня обнаружат рак, я буду знать его причину. Потом мы поиграли в «Сделай мне макияж». Пришлось добавить ей побольше туши для ресниц вокруг ноздрей, так как она не постеснялась намалевать мне помадой губы до самых ушей.
Но худшее ждало впереди. Кароль сдержала обещание: мы действительно поболтали.
– Да тебе просто повезло, что Дидье ушел. Это был не твой мужчина. Он бы никогда не повзрослел, а ты бы так и тащила его на себе всю жизнь.
Заметьте, если заменить «Дидье» на «Донована» и добавить, что ему были нужны только мои деньги, получится диалог из американского сериала. Спасибо, Кароль. Ты мне очень помогла.
Возвращаясь домой на поезде, я плакала всю дорогу. Испробовала все, чтобы отвлечься от грустных мыслей. На вокзале, в порыве минутной слабости, купила журнал, рассказывающий о валиках жира и курсах детоксикации у знаменитостей. Я никогда не могла понять, как можно публиковать статью о детях, умирающих от голода, а рядом печатать снимки топ-моделей в шикарных автомобилях, расхваливая достоинства их дурацких шмоток, которые невозможно носить и на которые этим несчастным детям пришлось бы работать шесть тысяч лет, если бы они вообще еще были живы на момент выхода статьи. И кто мы после этого? Я пролистала страницы до гороскопа. «Лев: прислушайтесь к своей второй половинке, иначе не избежать конфликта». Какой половинке? Я только и делала, что слушала его, и что в итоге… «Здоровье: не злоупотребляйте шоколадом». «Работа: вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться». Просто сенсационное предсказание! Очень интересно, как можно по звездам прочитать, что нельзя злоупотреблять шоколадом. Не думаю, что Плутон или Юпитер могут дать мне советы по питанию. Те, кто утверждает обратное, как минимум шарлатаны. Мне также не удалось сосредоточиться на сплетнях о псевдозвездах, делающих сногсшибательные заявления типа «Готова на все, чтобы стать счастливой» или «Обожаю, когда меня любят». Я отложила журнал в сторону.
После этого попыталась разобрать, что Синди изобразила на красочном рисунке, который вручила мне перед самым отъездом. Кота, раздавленного огромной кастрюлей? Клеща под микроскопом? Но так и не поняла и расплакалась. Я думала о Дидье. Спрашивала себя, чем он занимается в эту минуту. Как он провел уик-энд? Он бросил меня всего две недели назад, но я была уверена, что уже кого-то нашел. Музыкант, мотоциклист и красивый парень не может долго оставаться свободным. Я сама влюбилась в него без памяти. Какая же он все-таки сволочь, если разобраться! Я познакомилась с ним на концерте, конечно же. Он был вокалистом альтернативной рок-группы «Музыкальный шторм». Уже одно название должно было меня насторожить. Я пришла с двумя подружками. Билеты нам достались бесплатно, поэтому мы и решили пойти. Звук оказался слишком громким, мои барабанные перепонки выжили чудом. Музыка была посредственной, но на сцене в лучах света стоял Дидье среди своих истеричных приятелей, возомнивших себя рок-звездами. Он пел на очень приблизительном английском, но выглядел как бог. Первое, на что я обратила внимание, это его задница. Моя подружка Софи всегда говорит, что красивая задница бывает только у плохих парней. У Дидье она была умопомрачительной. После концерта я увидела его глаза, и все закрутилось с невероятной скоростью. До сих пор не понимаю как, но он меня увлек. В нем было что-то от артиста, что-то от азартного подростка, а остальное я вообще не разобрала. Настоящая любовь с первого взгляда. Какая глупость… Всегда надо помнить, что нам понравилось в человеке в первую очередь. В моем случае это оказалась задница. Мы ушли вместе, и я начала ездить с ним на все его концерты. За двадцать шесть лет своей жизни я ни разу не была в ночном клубе, и вот всего за три месяца я посетила все злачные места нашей округи. Ради него я забросила подруг. Он говорил мне, что я нужна ему. Хуже всего было, когда он «творил». Становился злой, как цепной пес. Что удивительно – только со мной. Мог часами сидеть перед телевизором не шевелясь и вдруг неожиданно взрывался. Уезжал на своем мотоцикле, заявляя, что ему нужны новые шмотки. Я и раньше слышала, что у творческих натур бывают подобные кризисы. Не стану спорить, но уверена – это не касается тех, у кого есть талант. Мы проводили вместе все время. Я слушала, как он рассказывает о тысяче вещей, которые собирается сделать, наблюдала, как он листает свои журналы с мотоциклами, смотрела, как он занимается со мной любовью, не сводила с него глаз, когда он искал вдохновение все равно в чем – в Интернете или в пакетах с завтраками «Миль Попс». Что там может вдохновить, в смеси «Миль Попс»? Какой же я была глупой… Чтобы помогать ему, я бросила учебу и устроилась на первую попавшуюся работу – в банке «Креди Коммерсиаль», отделение «Центральное». Днем ходила на семинары по мотивации, чтобы научиться лучше впаривать неизвестно что уже и так разорившимся клиентам, а вечерами меня ждали концерты и истерики. Не стану вам рассказывать, как однажды вечером в приступе мании величия Дидье в конце второго припева бросился в объятия «своей» публики, чтобы его несли на руках, как рок-звезду… Но два десятка плешивых зрителей расступились, и он плюхнулся на пол, как пакет йогурта. Я должна была увидеть в этом знак.
Разумеется, Дидье переехал жить ко мне. Я оплачивала все. Он относился ко мне как к своей фанатке. Я это сознавала, но всякий раз находила этому оправдания. Наша лав стори продлилась два года. Я прекрасно понимала, что мы не сможем быть вместе всю жизнь, но часто – я вам в этом уже признавалась – мне бывает сложно смотреть в лицо реальности. В итоге мой вокалист ушел, а я осталась заложницей работы ради куска хлеба в банке, который считает себя «единственным достойным доверия». С этого момента моя жизнь покатилась под откос. Сначала одиночество, потом вечеринки с незамужними подружками. Играем в дебильные игры, делаем вид, что дорожим своей свободой, утверждаем, что жизнь намного лучше без этих кретинов мужского пола. Повторяем это друг другу до тех пор, пока одна из нас наконец не влюбляется. Успокаиваем друг друга как можем. Я говорю «одна из нас», но точнее будет сказать «одна из них», потому что я чувствую себя словно посреди пустыни. Вокруг меня нет ничего живого. На этих вечеринках нас становится все меньше. Иногда бывшие возвращаются. Настоящий клуб «брошенок». Теперь, когда я об этом думаю, самым трогательным мне кажется именно то, о чем мы друг другу не говорим. Все эти взгляды, не участвующие в комедии, которую мы разыгрываем, чтобы не раскисать. В них есть нечто вроде нежности, сочувствующей, неловкой, едва заметной, но реальной. И приходим мы вовсе не за идиотскими играми, а именно за этой стыдливой солидарностью. А когда возвращаемся в одинокий дом, там нас поджидают безжалостные вопросы: «Любила ли я когда-нибудь? Наступит ли моя очередь? И есть ли она вообще, эта любовь?»
Проплакав в поезде два часа семнадцать минут, я вышла как раз с этими вопросами в голове. Пересекла полгорода пешком. Стоял прекрасный летний вечер. Мне не терпелось вернуться на свою улицу, в свой маленький мирок, но судьба еще не до конца разобралась со мной. Ты думаешь, что прекрасно знаешь свое окружение, но стоит измениться всего одной детали, и вся твоя жизнь может пойти по другому руслу. Причем происходит это нежданно-негаданно…
3
Я очень люблю свою улицу. Здесь все привычное, родное, настоящее. Дома старые, человеческих размеров, на балконах полно всякой всячины: растения, велосипеды, собаки. В плане инфраструктуры все тоже замечательно – от небольшого книжного магазина до прачечной. Это не крупная магистраль, поэтому посторонних людей сюда приводит только какое-нибудь дело. К западу идет небольшой уклон. Когда садится солнце, кажется, что там, внизу, – порт, горизонт, море, хотя ближайшее побережье находится в нескольких сотнях километров. Я выросла совсем недалеко отсюда. Когда мои родители вышли на пенсию и переехали на юго-запад страны, я решила остаться. Здесь я знаю всех и чувствую себя дома. Единственный раз у меня возникло желание уехать как раз после ухода Дидье. Слишком много воспоминаний, в основном плохих. Но хорошие довольно быстро одержали верх. Я восхищаюсь людьми, которые могут собрать чемодан и отправиться путешествовать, прожить год в Чили или выйти замуж за австралийца. Или просто взять билет на самолет, а по прилету разбираться на месте. Я на это не способна. Мне нужны мои корни, мой мир и особенно те, кто его населяет. Я так быстро привязываюсь к людям… Для меня жизнь – это прежде всего те, с кем я живу. Я обожаю свою семью, но вижусь с ней всего два раза в год, зато с друзьями встречаюсь почти каждый день. Зачастую ежедневное общение оказывается сильнее родственных связей. Даже моя булочница, мадам Бержеро, является частью этой странной семьи. Она уже много лет видит мою физиономию и разговаривает со мной. Она знала меня совсем маленькой, и мне кажется, что иногда, несмотря на мой возраст, ей все еще хочется протянуть мне вместе со сдачей конфетку. Ее магазин находится рядом с лавкой Мохаммеда, которая так и называется «У Мохаммеда». Она работает круглосуточно. На моей памяти сменился уже третий Мохаммед. Лично мне кажется, что так звали только первого, а тем, кто пришел ему на смену, было легче взять себе это имя, чем поменять вывеску.
Чем дальше я иду по своей улице, тем лучше себя чувствую. Если когда-нибудь я сойду с ума, потеряюсь во времени, у меня есть верное средство узнать, какой сегодня день. Достаточно посмотреть на витрину хозяина китайской кулинарии месье Пинга. Иногда мне кажется, что это тоже не настоящее его имя. За пять лет он так и не улучшил свой французский, но я почти уверена, что он специально поддерживает такой имидж. Чтобы узнать, какой сегодня день недели, достаточно посмотреть на его витрину: в пятницу он снижает цену на креветки в натуральном виде. В субботу – на соте из креветок с солью и перцем. В воскресенье креветки продаются уже в пяти специях. В понедельник они под кисло-сладким соусом – больше кислом. Во вторник – с сычуаньским перцем, в среду – в остром соусе. Если вы будете в наших краях, никогда не покупайте креветки после воскресенья. Как-то раз, когда я только сюда переехала, я купила их в среду вечером. Как же мне было плохо! Последующие три дня я почти не выходила из туалета. В итоге прочла даже телефонный справочник.
В этот понедельник, когда я шла к дому, было еще светло, стояла теплая погода. Я наслаждалась этим моментом. Прошла мимо дома Натальи, в ее окнах горел свет. Приближаясь к своему подъезду, я испытывала чувство, сравнимое с тем, когда погружаешь уставшие ноги в любимые тапочки. После трех дней, проведенных у Кароль, я наконец-то оказалась дома, на своей земле. Думаю, что даже болван Дидье понимал, что ему здесь не место. Мохаммед артистичными движениями укладывал абрикосы.
– Добрый вечер, мадемуазель Жюли.
– Добрый вечер, Мохаммед.
У моего подъезда все как обычно. Я набрала код, толкнула дверь и направилась к почтовым ящикам. Открыла дверцу своего – два счета и реклама. На конверте крупными буквами написано, что я могу получить годовой запас еды для своего кота. У меня нет кота, а сама я еще не дошла до того, чтобы есть сухой корм. И после этого нас призывают экономить бумагу, чтобы спасти планету. Перестали бы для начала заваливать нас рекламными проспектами…
Лишь захлопнув дверцу, я заметила имя на соседнем ящике. Мне было известно, что семейная пара с четвертого этажа недавно съехала, потому что у них родился второй ребенок. Но я не знала, что здесь уже кто-то поселился. Месье Рикардо Пататра[1]. Вот это имечко. Может, в наши края приехал цирк и клоун решил пожить здесь? Конечно, нехорошо смеяться, но все же. Я несколько секунд читала и перечитывала табличку на ящике нового жильца с глупой улыбкой на лице. Первой за весь уик-энд.
Потом я поднялась к себе. Позвонила Кароль, сообщила ей, что добралась хорошо и что, к сожалению, высокий брюнет, сидевший напротив меня в поезде, не попытался меня соблазнить. После чего включила стиральную машину и отправилась в душ. И угадайте, что? Не переставала думать об этом имени. Сколько может быть лет этому Рикардо Пататра? Как он выглядит? Согласитесь, такое имя включает воображение! Если на верхний этаж въезжает какой-нибудь Франсуа Дюбуа, вам кажется (возможно, зря), что вы все о нем знаете. Наверное потому, что я знавала одного Франсуа Дюбуа в школе и в последний раз слышала о нем от цветочницы, ходившей утешать его мать, когда его приговорили к двум годам условно и крупному штрафу за торговлю поддельным оливковым маслом. Но Рикардо Пататра – совсем другое дело. Это звучит громко, сильно, как имя какого-нибудь аргентинского волонтера, выступающего в защиту орангутанов. Или изобретателя тостера для альпинистов. Или известного испанского иллюзиониста, который удалился в изгнание, потому что проткнул свою партнершу шпагой, да так и не смог от этого оправиться, поскольку был в нее тайно влюблен. Это простое имя может сказать о многом, очень о многом. И вот, стоя под душем, я нашла себе новую цель в жизни: узнать, кто он, этот загадочный сосед. Выключив воду, я взяла полотенце. В эту самую минуту на лестничной клетке послышались шаги. Подумав, что это он поднимается к себе, я бросилась к дверному глазку. Сорвалась с места как ненормальная, тут же поскользнулась, и в следующую секунду растянулась на полу, чувствуя дикую боль. Вот идиотка! Я еще даже не видела этого типа, а уже пострадала из-за него. Это было моим первым глупым поступком, но далеко не последним. И, как оказалось, не самым худшим…
Чем дальше я иду по своей улице, тем лучше себя чувствую. Если когда-нибудь я сойду с ума, потеряюсь во времени, у меня есть верное средство узнать, какой сегодня день. Достаточно посмотреть на витрину хозяина китайской кулинарии месье Пинга. Иногда мне кажется, что это тоже не настоящее его имя. За пять лет он так и не улучшил свой французский, но я почти уверена, что он специально поддерживает такой имидж. Чтобы узнать, какой сегодня день недели, достаточно посмотреть на его витрину: в пятницу он снижает цену на креветки в натуральном виде. В субботу – на соте из креветок с солью и перцем. В воскресенье креветки продаются уже в пяти специях. В понедельник они под кисло-сладким соусом – больше кислом. Во вторник – с сычуаньским перцем, в среду – в остром соусе. Если вы будете в наших краях, никогда не покупайте креветки после воскресенья. Как-то раз, когда я только сюда переехала, я купила их в среду вечером. Как же мне было плохо! Последующие три дня я почти не выходила из туалета. В итоге прочла даже телефонный справочник.
В этот понедельник, когда я шла к дому, было еще светло, стояла теплая погода. Я наслаждалась этим моментом. Прошла мимо дома Натальи, в ее окнах горел свет. Приближаясь к своему подъезду, я испытывала чувство, сравнимое с тем, когда погружаешь уставшие ноги в любимые тапочки. После трех дней, проведенных у Кароль, я наконец-то оказалась дома, на своей земле. Думаю, что даже болван Дидье понимал, что ему здесь не место. Мохаммед артистичными движениями укладывал абрикосы.
– Добрый вечер, мадемуазель Жюли.
– Добрый вечер, Мохаммед.
У моего подъезда все как обычно. Я набрала код, толкнула дверь и направилась к почтовым ящикам. Открыла дверцу своего – два счета и реклама. На конверте крупными буквами написано, что я могу получить годовой запас еды для своего кота. У меня нет кота, а сама я еще не дошла до того, чтобы есть сухой корм. И после этого нас призывают экономить бумагу, чтобы спасти планету. Перестали бы для начала заваливать нас рекламными проспектами…
Лишь захлопнув дверцу, я заметила имя на соседнем ящике. Мне было известно, что семейная пара с четвертого этажа недавно съехала, потому что у них родился второй ребенок. Но я не знала, что здесь уже кто-то поселился. Месье Рикардо Пататра[1]. Вот это имечко. Может, в наши края приехал цирк и клоун решил пожить здесь? Конечно, нехорошо смеяться, но все же. Я несколько секунд читала и перечитывала табличку на ящике нового жильца с глупой улыбкой на лице. Первой за весь уик-энд.
Потом я поднялась к себе. Позвонила Кароль, сообщила ей, что добралась хорошо и что, к сожалению, высокий брюнет, сидевший напротив меня в поезде, не попытался меня соблазнить. После чего включила стиральную машину и отправилась в душ. И угадайте, что? Не переставала думать об этом имени. Сколько может быть лет этому Рикардо Пататра? Как он выглядит? Согласитесь, такое имя включает воображение! Если на верхний этаж въезжает какой-нибудь Франсуа Дюбуа, вам кажется (возможно, зря), что вы все о нем знаете. Наверное потому, что я знавала одного Франсуа Дюбуа в школе и в последний раз слышала о нем от цветочницы, ходившей утешать его мать, когда его приговорили к двум годам условно и крупному штрафу за торговлю поддельным оливковым маслом. Но Рикардо Пататра – совсем другое дело. Это звучит громко, сильно, как имя какого-нибудь аргентинского волонтера, выступающего в защиту орангутанов. Или изобретателя тостера для альпинистов. Или известного испанского иллюзиониста, который удалился в изгнание, потому что проткнул свою партнершу шпагой, да так и не смог от этого оправиться, поскольку был в нее тайно влюблен. Это простое имя может сказать о многом, очень о многом. И вот, стоя под душем, я нашла себе новую цель в жизни: узнать, кто он, этот загадочный сосед. Выключив воду, я взяла полотенце. В эту самую минуту на лестничной клетке послышались шаги. Подумав, что это он поднимается к себе, я бросилась к дверному глазку. Сорвалась с места как ненормальная, тут же поскользнулась, и в следующую секунду растянулась на полу, чувствуя дикую боль. Вот идиотка! Я еще даже не видела этого типа, а уже пострадала из-за него. Это было моим первым глупым поступком, но далеко не последним. И, как оказалось, не самым худшим…