«Да, с грустью подумал Гризов, если хочешь уничтожить национальную культуру в какой-нибудь стране, то туда надо завезти «Кока-Колу», «Пепси-Колу» и «Плейбой». Не надо даже водки. Очень скоро все и так станут животными».
Объявили посадку на первую электричку. Гризов выбросил газету в урну. Забыв купить билет, вошел в вагон, сел на деревянную скамейку, притулился у окна и кемарил до самого прибытия на Финляндский вокзал.
Оказавшись снова в городе, он впервые задал себе самый неприятный вопрос «Что дальше?». Домой почему-то не хотелось. Не то, чтобы боялся бомбардировок в центре Питера или каких-то бандитских наездов по поводу проведенных журналистских расследований. Просто не хотелось. Хотя теперь, похоже, можно было ожидать всего. Странно, но Антон был уверен, что это не стандартная мафия, там он так сильно еще никого не достал. Так, покусывал пока, за это не убивают. Тем более не ракетами. Слишком много чести. А вот с самолетами он, похоже, кому-то крупно наступил на хвост. Предположения, конечно, были, но кроме них ничего существенного. Хотя эта версия выглядела самой правдоподобной, все равно не верилось. Чтобы так, из-за одного журналиста посылать целую эскадрилью сравнять с землей мотель, перепахать кусок пляжа, наделать столько шуму, все это как-то не укладывалось в голове. Бред какой-то.
Все это время Гризов стоял на перроне Финляндского вокзала и размышлял о своей судьбе, мирно прожевывая пирожок и по привычке рассматривая заголовки газет в киоске. Когда пирожок закончился, Антон рассудил так «Кому суждено умереть под бомбами, тот не утонет». И поехал домой спать.
Следующие несколько месяцев прошли на удивление спокойно. Гризов ел, спал, ходил на работу писать статьи. Особенно ни от кого не прятался. На него никто больше и не охотился, не бомбил, не расстреливал. Ближе к осени ему стало казаться, что все, что произошло с ним в ту ночь на берегу Финского залива возможно и не происходило. Это наверняка был пьяный бред. Однажды, он даже выбрался на место тех событий, чтобы удостоверится, что мотель «Озерный край» стоит себе, целехонек. Но его там не было. Шоссе залатали, воронку засыпали и уже возводили на том самом месте новый мотель. Все-таки это был курортный район. А дорогая земля долго пустой не бывает.
Самым примечательным событием этой осени стало шоу «Война в Ираке-2». Литтл-Буш, наплевав на все мировое сообщество, решил укрепить свой поникший рейтинг. Для этого, как всегда, требовалось убить пару миллионов мирных граждан какой-нибудь отдаленной страны. Желательно, из тех, кто не любит «Кока-Колу». И выбор снова пал на Ирак, ибо Хусейн неоднократно плевал в сторону США и грозил кулаком, а Литтл-Буш этого больше решил не прощать. Тем более надвигались очередные выборы. Рейтинг, дело серьезное. Есть у Хусейна оружие массового поражения или нет, это было уже не важно. Как говорят врачи, был бы больной, а болезнь найдется.
Стянув свои военно-морские и военно-воздушные силы в Персидский залив, США начали самое глобальное шоу в истории человечества. Нет, войны римской империи, должно быть, тоже были впечатляющими, но у римлян не было телевидения. Они не начинали войны после телевизионных репортажей, хотя, тоже знали, чем развлечь массы.
Война началась. Гризов смотрел репортажи с места событий, и думал, до чего же опустилось человечество, с тех пор как у него появилось телевидение. Он ловил себя на мысли, что от той ракеты, которая так красиво стартовала с подводной лодки в направлении Багдада, через несколько минут умрут сотни людей, и он наблюдает за происходящем в прямом эфире. Да не просто наблюдает, а внимательно рассматривает всю подготовленную каналами для него статистическую информацию в виде сносок под кадром: сколько убитых, сколько раненых, сколько сожгли танков, сколько сбили вертолетов. Что лучше автомат Калашникова или винтовка «М-16». Насколько крут суперджип «Хаммер». При этом, сколько такая махина сжигает топлива за пять минут, и что именно для того, чтобы пожиратели гамбургеров возили свои усталые задницы в широких машинах, и была затеяна эта война, никто ничего не сообщал. Эти люди готовы затеять войну, лишь бы не менять своих привычек. На остальных обитателей планеты им глубоко наплевать.
Гризов смотрел это грандиозное реалити-шоу и в тайне надеялся, что вот сейчас бравые иракцы покажут самоуверенным американцам, где раки зимуют. Достанут свое секретное оружие и надерут задницу. Но конец оказался печален. Гризов разочаровался в восточных боевиках. Бомбы подкладывать мирным людям в дома они мастера, а вот схлестнуться с регулярной армией, да еще идейных противников, американцев, и проиграть, это позор. Задницу не надрали, и довольные американцы, сидя на броне танков, словно в 1941 году головорезы дивизии СС «Адольф Гитлер», вступали в древний Багдад.
«Да, подумал Антон, если этих носителей вируса «Кока-Колы» не остановить, они всю землю загадят своим присутствием». Многие журналисты, рискуя жизнью ехали в Ирак. Многие, прибыв туда, отсиживались в укромных уголках, где американское оккупационное командование гарантировало им неприкосновенность, и развлекали зрителей репортажами типа «Анна, смотрите, как за моей спиной красиво пролетела ракета». Гризов решил не ехать. Дело уже сделано. Не стоит участвовать в шоу.
Однажды рано утром в комнатушке на канале Грибоедова неожиданно зазвонил телефон. «Кто это в такую рань?» удивился журналист, и, стараясь не допустить раздражения в голосе, поинтересовался уже в слух:
– Ну и кто там, блин, так не вовремя?
– Извини, конечно, если разбудил, – раздался в трубке знакомый голос главного редактора газеты «Северная стрела».
– А, это вы, – пробормотал сонный Гризов – чем, как говорится, могу?
– Тут такое дело, Антон, – как бы издалека начал Свен Иванович, – Через три часа в Пулково на запасной полосе приземляется борт 1010. Это военный борт. Транспорт «Ил-76», который летит в Ирак и везет целую пачку журналистов, которые пишут и снимают серьезные репортажи о горячих точках. То бишь спецрейс для нашего брата. В общем, предлагаю тебе проветриться и слетать на недельку в Ирак. Вместе с вами летят военные и парочка дипломатов, охрану во время пребывания в Багдаде обеспечат. Пропусками для журналистов в разрешенные зоны снабдят, я позаботился. Голодать не будешь. Ну, а мне нужен забойный репортаж и фотографии. Так, чтоб кровь в жилах застыла. Ну, что, испугался?
Гризов на секунду задумался. Ему предлагали стать участником шоу. Но с другой стороны, любой журналист – участник шоу, игрок в независимость, так почему тогда не сыграть в свою пользу. Кроме того, хотелось развеяться, а лучшего способа встряхнуться, чем оказаться под пулями и обстрелами для настоящего журналиста не придумаешь. Без риска для жизни, эта самая жизнь не так вкусна. Кроме всего прочего, перед внутренним взором Антона постоянно маячили пропавшие самолеты и угроза умереть в собственной пастели под бомбежкой. Так какая разница там или здесь. А в случае удачи есть шанс продвинуться. Рассудив так, Гризов ощутил себя Д'Артатньяном, который решил посветить всего себя без остатка военной службе и стать маршалом Франции.
– Хорошо, я лечу.
– Ну, вот и славно, – проговорил Свен Иванович, – Собери барахлишко и через три часа будь в зале ожидания «Пулково-2». После того, как спецборт сядет, туда, специально за тобой на пять минут выйдет майор Корнеев. Покажешь ему свое удостоверение и паспорт, этого хватит. Сам понимаешь, визы получать не надо. Он проведет тебя через контроль и посадит в самолет. Ну а дальше, – по обстановке. Гляди в оба, снимай. Без забойного репортажа с морем крови не возвращайся.
– Хорошо, – ответил Антон еще сонным голосом в трубку и подумал, что газета «Северная стрела» начала стремительно желтеть. «Море крови» ему подавай. Может еще и отрубленные головы, руки и ноги? Наверняка не откажется. Современного толстокожего обывателя ничем более слабым и не шокировать.
– Ну, удачи! Через неделю свидимся. Сильно в пекло не лезь, ну да что тебя учить. Лучшая жилетка, – бронежилетка. Как вернешься, позвони.
– Договорились, шеф.
В трубке послышались гудки. Гризов бросил ее на рычаг и посмотрел на квадратные часы, стоявшие на письменном столе. Почти семь утра. Получается, что борт приземляется в десять. Это означает, что пора вставать и собираться в дальний путь.
Осознав это, Гризов по еще не совсем забытой армейской привычке пулей вылетел из кровати, натянул майку и треники, с закрытыми глазами побрел умываться. Поливая холодной водой свое опухшее ото сна лицо с узкими прорезями для глаз, Гризов снова вспомнил армию с ее обычными ранними и, кроме того, тренировочными подъемами. Вспомнил, как их поднимали по три-четыре раза за ночь, заставляли одеваться и строится на плацу в любую погоду. И столько же раз приходилось «отбиваться». Тренинг «Подъем-отбой», ему казалось, он не забудет никогда. Антон вспомнил свое тогдашнее страстное желание, даже мечту, поскорее вернуться на гражданку, потому что там, ты можешь просыпаться когда угодно и даже после этого еще долго валяться в пастели. Человек, который не прошел сквозь невозможность высыпаться, этого не поймет никогда. Не прочувствует.
Покончив с моционом, Антон зашел на общую, коммунальную кухню. Залез в свой холодильник, вскрыл банку тушенки, высыпал на сковороду и разогрел вместе со вчерашними макаронами. Расположился за столом в одиночестве, благо соседи в такую рань, еще спали, и неторопливо перекусил. Лететь далеко, часов пять, не меньше. Поэтому следовало заправиться. Когда придется перекусить в следующий раз еще не понятно. Покончив с макаронами, набадяжил себе вчерашнего кофе. В шкафчике с хлебом нашлась почти свежая булочка с маком. Все. На этом прием пищи закончен.
Вернувшись в комнату, Антон вытащил из глубин шкафа свой компактный альпинистский рюкзак, сложил туда самое необходимое для такого случая: крепкие сандалии, рубашку, майки, шорты, колониальную панамку, солнцезащитные очки, фонарик, диктофон, кассеты, пачку батареек. Немного поразмыслив, добавил коробку спичек, зажигалку, многофункциональный нож, изоленту и пару банок мясных консервов. Мало ли что в дороге может приключиться. С особой осторожностью упаковал свой редакционный «Никон», который периодически хранил у себя дома. В кармашек засунул блок пленок «Кодак». На первое время хватит.
Нет, Гризов не был профессиональным фоторепортером, но снимать умел, питал страсть к фотографии. А поскольку часть мотался по отдаленным командировкам, то приходилось и снимать самостоятельно, как настоящий русский многостаночник. В отличие от иностранных коллег, которые возили с собой целый штат помощников для написания статьи, – фотографов, менеджеров, секретарей, – Гризов обходился собственными силами.
Разобравшись хотя бы приблизительно с одеждой, Гризов никогда прежде не бывал в Ираке, но решил лишнего не брать, вспоминая свой первый горный поход. Тогда, боясь замерзнуть на высоте, он нагрузил в рюкзак массу теплых штанов и свитеров. В результате таскал лишние десять килограмм и чуть не умер от натуги, поскольку бросить было жалко, вещи то хорошие, хотя в походе не пригодились совсем. Весь путь через Кавказ Антон проделал в одних тренировочных штанах и майке. Изредка надевая то-то теплое на стоянках. Вспомнив о печальном прошлом, на этот раз Гризов решил взять только то, в необходимости чего был уверен. Остальное как-нибудь раздобудет на месте, если понадобиться, или перебьется. Журналисты, как кошки, народ живучий.
Мельком взглянув на часы, было уже начало девятого, Антон оделся в джинсы и походную куртку, издалека напоминавшую студенческую форму стройотрядов советских времен. Зашнуровал крепкие и легкие туристические ботинки. Забросил рюкзак за плечи и вышел на улицу, осторожно прикрыв за собой дверь: соседи по-прежнему спали после вчерашних семейных праздников.
Прежде чем отправится в дорогу, Гризов дошел до ближайшего перекрестка, на котором кучковались ларьки в надежде прикупить бутылочку лимонада. Приблизившись и осмотрев витрины, журналист обнаружил засилье американских напитков в российской торговле. «Пепси-Кола» с «Кока-Колой» были, даже «Миринда» с «Седьмым Апом», а вот ни одного русского лимонада на наблюдалось. Но Гризов не сдавался и, обшарив все вокруг, в последнем ларьке обнаружил-таки заветный «Колокольчик». Открыл его, с наслаждением отхлебнул и взглянул на часы: без двадцати девять. Надо ехать в аэропорт.
Поскольку родная газета обещала все оплатить, то Гризов тут же на перекрестке поймал такси. Бросил рюкзак в широкий багажник и, велев ехать в Пулково, устроился на заднем сиденье «Волги», попивая шипучий лимонад. Машина рванулась вперед. Журналиста мягко вдавило в сиденье. Путь на восток начался.
Таксист оказался лихачом. Уже много людей ехало по своим делам и самое пробочное время было в разгаре. Но водителя «Волги» это совсем не волновало. Врубив какую-то тяжелую музыку на полную, кажется Manowar, он ловко выруливал, лавируя между другими машинами потока, и лихо подрезал иномарки. Наблюдая за его профессиональными действиями, Гризов начал сомневаться, что доедет до Ирака. Его земной путь мог закончиться в любую минуту. Круче этого таксиста были только водители маршруток. Эти короли дороги вообще ездят без башни и не признают пробки. Не обращая внимания на сигналы светофоров, они смело рулят по газонам, пешеходным переходам, трамвайным путям, видимо, ощущая себя танками, от которых шарахаются даже «Мерседесы». Из-за таких крутый чуваков ежедневно происходит множество аварий со смертельным исходом, гибнет масса людей, но они неисправимы. Они все русские по духу, им хоть кол на голове теши, даже если за рулем маршрутки армяне или китайцы. Попав в эту страну, через несколько месяцев любой китаец пропитается русским духом и станет лихачом, если только родная диаспора не спасет его от влияния среды с помощью «Цы Гуна» или «Тай-цзи Цюаня».
Но этот таксист умудрялся пока ехать без ДТП и преодолел благодаря своему опыту лихача уже половину города. Через пятнадцать мнут «Волга» уже неслась в среднем течении Московского проспекта и скоро должна была оставить позади город-герой.
Мягко покачиваясь на заднем сиденье, Гризов смотрел в окно, наблюдая за проносящимися домами и людьми, но думалось почему-то не о предстоящем путешествии. Ему вспомнилось как несколько месяцев назад он вот также сел на заднее сиденье «Волги» с красивой девчонкой по имени Леля, которая была чем-то огорчена тогда, но, несмотря на это, провел с ней шикарный вечер. А потом ее не стало. Из небытия прилетели черные самолеты и забрали ее душу с собой, оставив в душе самого Гризова какое-то жуткое недопонимание происходящего вокруг. Вроде бы ничего больше не случается, но в то же время он что-то незримое ощущал вокруг себя. Что-то враждебное копошилось, но пока не показывалось на поверхности. А Гризов не мог понять, что это: галлюцинации от переработки или просто врожденная неврастения и подозрительность, постоянные спутники журналиста.
В любом случае, это хорошо, что Свен Иванович именно сейчас решил подбросить ему это задание. Выйдет случай отвлечься от мыслей. Как-никак дальние страны, захваченный оккупантами Ирак, длительный перелет на военно-транспортном самолете, коллеги-журналисты, с которыми можно всегда заложить за воротник, перестрелки, палящий зной, романтика, одним словом.
Инстинктивно перекрестившись, когда такси с визгом покрышек об асфальт, притормозило у входа в аэропорт «Пулково», Антон расплатился и вылез. Прищурившись на солнце, которое резво взбиралось на небосвод, закинул рюкзак на плечи. Бросил прощальный взгляд на питерскую землю и решительно вошел в здание.
Поднялся по лестнице, оказавшись в зале отправления, сбросил рюкзак на гранитный пол, осмотрелся внимательно по сторонам. И с первого взгляда заметил того, кого искал. Рядом со стойкой номер восемнадцать, где не было ни одного желающего пройти на регистрацию, стоял широкоплечий низкорослый мужчина в зеленом кителе с погонами майора ВДВ. Их взгляды встретились. Обшарив глазами Антона, словно тот был новобранцем, мужчина в погонах сделал три шага на встречу и командным тоном спросил:
– Гризов?
От звука этого голоса у журналиста по давно забытой, казалось, привычке засосало под ложечкой, хотя где она находится, эта самая ложечка, он долго пытался выяснить, но так и не смог. Все-таки за годы службы отцы-командиры накрепко вбили необходимость подчиняться тому, кто разговаривает с тобой командным голосом. Выработали рефлекс, согласно которому перед майором стоял младший сержант. Но, он был уже гражданским, как ни крути. А потому, помедлив немного, что уже было не по уставу, пошутил в ответ:
– Я-Я. Так точно. А вы майор Корнеев?
Глава четвертая. «Багдадский халифат под контролем»
Объявили посадку на первую электричку. Гризов выбросил газету в урну. Забыв купить билет, вошел в вагон, сел на деревянную скамейку, притулился у окна и кемарил до самого прибытия на Финляндский вокзал.
Оказавшись снова в городе, он впервые задал себе самый неприятный вопрос «Что дальше?». Домой почему-то не хотелось. Не то, чтобы боялся бомбардировок в центре Питера или каких-то бандитских наездов по поводу проведенных журналистских расследований. Просто не хотелось. Хотя теперь, похоже, можно было ожидать всего. Странно, но Антон был уверен, что это не стандартная мафия, там он так сильно еще никого не достал. Так, покусывал пока, за это не убивают. Тем более не ракетами. Слишком много чести. А вот с самолетами он, похоже, кому-то крупно наступил на хвост. Предположения, конечно, были, но кроме них ничего существенного. Хотя эта версия выглядела самой правдоподобной, все равно не верилось. Чтобы так, из-за одного журналиста посылать целую эскадрилью сравнять с землей мотель, перепахать кусок пляжа, наделать столько шуму, все это как-то не укладывалось в голове. Бред какой-то.
Все это время Гризов стоял на перроне Финляндского вокзала и размышлял о своей судьбе, мирно прожевывая пирожок и по привычке рассматривая заголовки газет в киоске. Когда пирожок закончился, Антон рассудил так «Кому суждено умереть под бомбами, тот не утонет». И поехал домой спать.
Следующие несколько месяцев прошли на удивление спокойно. Гризов ел, спал, ходил на работу писать статьи. Особенно ни от кого не прятался. На него никто больше и не охотился, не бомбил, не расстреливал. Ближе к осени ему стало казаться, что все, что произошло с ним в ту ночь на берегу Финского залива возможно и не происходило. Это наверняка был пьяный бред. Однажды, он даже выбрался на место тех событий, чтобы удостоверится, что мотель «Озерный край» стоит себе, целехонек. Но его там не было. Шоссе залатали, воронку засыпали и уже возводили на том самом месте новый мотель. Все-таки это был курортный район. А дорогая земля долго пустой не бывает.
Самым примечательным событием этой осени стало шоу «Война в Ираке-2». Литтл-Буш, наплевав на все мировое сообщество, решил укрепить свой поникший рейтинг. Для этого, как всегда, требовалось убить пару миллионов мирных граждан какой-нибудь отдаленной страны. Желательно, из тех, кто не любит «Кока-Колу». И выбор снова пал на Ирак, ибо Хусейн неоднократно плевал в сторону США и грозил кулаком, а Литтл-Буш этого больше решил не прощать. Тем более надвигались очередные выборы. Рейтинг, дело серьезное. Есть у Хусейна оружие массового поражения или нет, это было уже не важно. Как говорят врачи, был бы больной, а болезнь найдется.
Стянув свои военно-морские и военно-воздушные силы в Персидский залив, США начали самое глобальное шоу в истории человечества. Нет, войны римской империи, должно быть, тоже были впечатляющими, но у римлян не было телевидения. Они не начинали войны после телевизионных репортажей, хотя, тоже знали, чем развлечь массы.
Война началась. Гризов смотрел репортажи с места событий, и думал, до чего же опустилось человечество, с тех пор как у него появилось телевидение. Он ловил себя на мысли, что от той ракеты, которая так красиво стартовала с подводной лодки в направлении Багдада, через несколько минут умрут сотни людей, и он наблюдает за происходящем в прямом эфире. Да не просто наблюдает, а внимательно рассматривает всю подготовленную каналами для него статистическую информацию в виде сносок под кадром: сколько убитых, сколько раненых, сколько сожгли танков, сколько сбили вертолетов. Что лучше автомат Калашникова или винтовка «М-16». Насколько крут суперджип «Хаммер». При этом, сколько такая махина сжигает топлива за пять минут, и что именно для того, чтобы пожиратели гамбургеров возили свои усталые задницы в широких машинах, и была затеяна эта война, никто ничего не сообщал. Эти люди готовы затеять войну, лишь бы не менять своих привычек. На остальных обитателей планеты им глубоко наплевать.
Гризов смотрел это грандиозное реалити-шоу и в тайне надеялся, что вот сейчас бравые иракцы покажут самоуверенным американцам, где раки зимуют. Достанут свое секретное оружие и надерут задницу. Но конец оказался печален. Гризов разочаровался в восточных боевиках. Бомбы подкладывать мирным людям в дома они мастера, а вот схлестнуться с регулярной армией, да еще идейных противников, американцев, и проиграть, это позор. Задницу не надрали, и довольные американцы, сидя на броне танков, словно в 1941 году головорезы дивизии СС «Адольф Гитлер», вступали в древний Багдад.
«Да, подумал Антон, если этих носителей вируса «Кока-Колы» не остановить, они всю землю загадят своим присутствием». Многие журналисты, рискуя жизнью ехали в Ирак. Многие, прибыв туда, отсиживались в укромных уголках, где американское оккупационное командование гарантировало им неприкосновенность, и развлекали зрителей репортажами типа «Анна, смотрите, как за моей спиной красиво пролетела ракета». Гризов решил не ехать. Дело уже сделано. Не стоит участвовать в шоу.
Однажды рано утром в комнатушке на канале Грибоедова неожиданно зазвонил телефон. «Кто это в такую рань?» удивился журналист, и, стараясь не допустить раздражения в голосе, поинтересовался уже в слух:
– Ну и кто там, блин, так не вовремя?
– Извини, конечно, если разбудил, – раздался в трубке знакомый голос главного редактора газеты «Северная стрела».
– А, это вы, – пробормотал сонный Гризов – чем, как говорится, могу?
– Тут такое дело, Антон, – как бы издалека начал Свен Иванович, – Через три часа в Пулково на запасной полосе приземляется борт 1010. Это военный борт. Транспорт «Ил-76», который летит в Ирак и везет целую пачку журналистов, которые пишут и снимают серьезные репортажи о горячих точках. То бишь спецрейс для нашего брата. В общем, предлагаю тебе проветриться и слетать на недельку в Ирак. Вместе с вами летят военные и парочка дипломатов, охрану во время пребывания в Багдаде обеспечат. Пропусками для журналистов в разрешенные зоны снабдят, я позаботился. Голодать не будешь. Ну, а мне нужен забойный репортаж и фотографии. Так, чтоб кровь в жилах застыла. Ну, что, испугался?
Гризов на секунду задумался. Ему предлагали стать участником шоу. Но с другой стороны, любой журналист – участник шоу, игрок в независимость, так почему тогда не сыграть в свою пользу. Кроме того, хотелось развеяться, а лучшего способа встряхнуться, чем оказаться под пулями и обстрелами для настоящего журналиста не придумаешь. Без риска для жизни, эта самая жизнь не так вкусна. Кроме всего прочего, перед внутренним взором Антона постоянно маячили пропавшие самолеты и угроза умереть в собственной пастели под бомбежкой. Так какая разница там или здесь. А в случае удачи есть шанс продвинуться. Рассудив так, Гризов ощутил себя Д'Артатньяном, который решил посветить всего себя без остатка военной службе и стать маршалом Франции.
– Хорошо, я лечу.
– Ну, вот и славно, – проговорил Свен Иванович, – Собери барахлишко и через три часа будь в зале ожидания «Пулково-2». После того, как спецборт сядет, туда, специально за тобой на пять минут выйдет майор Корнеев. Покажешь ему свое удостоверение и паспорт, этого хватит. Сам понимаешь, визы получать не надо. Он проведет тебя через контроль и посадит в самолет. Ну а дальше, – по обстановке. Гляди в оба, снимай. Без забойного репортажа с морем крови не возвращайся.
– Хорошо, – ответил Антон еще сонным голосом в трубку и подумал, что газета «Северная стрела» начала стремительно желтеть. «Море крови» ему подавай. Может еще и отрубленные головы, руки и ноги? Наверняка не откажется. Современного толстокожего обывателя ничем более слабым и не шокировать.
– Ну, удачи! Через неделю свидимся. Сильно в пекло не лезь, ну да что тебя учить. Лучшая жилетка, – бронежилетка. Как вернешься, позвони.
– Договорились, шеф.
В трубке послышались гудки. Гризов бросил ее на рычаг и посмотрел на квадратные часы, стоявшие на письменном столе. Почти семь утра. Получается, что борт приземляется в десять. Это означает, что пора вставать и собираться в дальний путь.
Осознав это, Гризов по еще не совсем забытой армейской привычке пулей вылетел из кровати, натянул майку и треники, с закрытыми глазами побрел умываться. Поливая холодной водой свое опухшее ото сна лицо с узкими прорезями для глаз, Гризов снова вспомнил армию с ее обычными ранними и, кроме того, тренировочными подъемами. Вспомнил, как их поднимали по три-четыре раза за ночь, заставляли одеваться и строится на плацу в любую погоду. И столько же раз приходилось «отбиваться». Тренинг «Подъем-отбой», ему казалось, он не забудет никогда. Антон вспомнил свое тогдашнее страстное желание, даже мечту, поскорее вернуться на гражданку, потому что там, ты можешь просыпаться когда угодно и даже после этого еще долго валяться в пастели. Человек, который не прошел сквозь невозможность высыпаться, этого не поймет никогда. Не прочувствует.
Покончив с моционом, Антон зашел на общую, коммунальную кухню. Залез в свой холодильник, вскрыл банку тушенки, высыпал на сковороду и разогрел вместе со вчерашними макаронами. Расположился за столом в одиночестве, благо соседи в такую рань, еще спали, и неторопливо перекусил. Лететь далеко, часов пять, не меньше. Поэтому следовало заправиться. Когда придется перекусить в следующий раз еще не понятно. Покончив с макаронами, набадяжил себе вчерашнего кофе. В шкафчике с хлебом нашлась почти свежая булочка с маком. Все. На этом прием пищи закончен.
Вернувшись в комнату, Антон вытащил из глубин шкафа свой компактный альпинистский рюкзак, сложил туда самое необходимое для такого случая: крепкие сандалии, рубашку, майки, шорты, колониальную панамку, солнцезащитные очки, фонарик, диктофон, кассеты, пачку батареек. Немного поразмыслив, добавил коробку спичек, зажигалку, многофункциональный нож, изоленту и пару банок мясных консервов. Мало ли что в дороге может приключиться. С особой осторожностью упаковал свой редакционный «Никон», который периодически хранил у себя дома. В кармашек засунул блок пленок «Кодак». На первое время хватит.
Нет, Гризов не был профессиональным фоторепортером, но снимать умел, питал страсть к фотографии. А поскольку часть мотался по отдаленным командировкам, то приходилось и снимать самостоятельно, как настоящий русский многостаночник. В отличие от иностранных коллег, которые возили с собой целый штат помощников для написания статьи, – фотографов, менеджеров, секретарей, – Гризов обходился собственными силами.
Разобравшись хотя бы приблизительно с одеждой, Гризов никогда прежде не бывал в Ираке, но решил лишнего не брать, вспоминая свой первый горный поход. Тогда, боясь замерзнуть на высоте, он нагрузил в рюкзак массу теплых штанов и свитеров. В результате таскал лишние десять килограмм и чуть не умер от натуги, поскольку бросить было жалко, вещи то хорошие, хотя в походе не пригодились совсем. Весь путь через Кавказ Антон проделал в одних тренировочных штанах и майке. Изредка надевая то-то теплое на стоянках. Вспомнив о печальном прошлом, на этот раз Гризов решил взять только то, в необходимости чего был уверен. Остальное как-нибудь раздобудет на месте, если понадобиться, или перебьется. Журналисты, как кошки, народ живучий.
Мельком взглянув на часы, было уже начало девятого, Антон оделся в джинсы и походную куртку, издалека напоминавшую студенческую форму стройотрядов советских времен. Зашнуровал крепкие и легкие туристические ботинки. Забросил рюкзак за плечи и вышел на улицу, осторожно прикрыв за собой дверь: соседи по-прежнему спали после вчерашних семейных праздников.
Прежде чем отправится в дорогу, Гризов дошел до ближайшего перекрестка, на котором кучковались ларьки в надежде прикупить бутылочку лимонада. Приблизившись и осмотрев витрины, журналист обнаружил засилье американских напитков в российской торговле. «Пепси-Кола» с «Кока-Колой» были, даже «Миринда» с «Седьмым Апом», а вот ни одного русского лимонада на наблюдалось. Но Гризов не сдавался и, обшарив все вокруг, в последнем ларьке обнаружил-таки заветный «Колокольчик». Открыл его, с наслаждением отхлебнул и взглянул на часы: без двадцати девять. Надо ехать в аэропорт.
Поскольку родная газета обещала все оплатить, то Гризов тут же на перекрестке поймал такси. Бросил рюкзак в широкий багажник и, велев ехать в Пулково, устроился на заднем сиденье «Волги», попивая шипучий лимонад. Машина рванулась вперед. Журналиста мягко вдавило в сиденье. Путь на восток начался.
Таксист оказался лихачом. Уже много людей ехало по своим делам и самое пробочное время было в разгаре. Но водителя «Волги» это совсем не волновало. Врубив какую-то тяжелую музыку на полную, кажется Manowar, он ловко выруливал, лавируя между другими машинами потока, и лихо подрезал иномарки. Наблюдая за его профессиональными действиями, Гризов начал сомневаться, что доедет до Ирака. Его земной путь мог закончиться в любую минуту. Круче этого таксиста были только водители маршруток. Эти короли дороги вообще ездят без башни и не признают пробки. Не обращая внимания на сигналы светофоров, они смело рулят по газонам, пешеходным переходам, трамвайным путям, видимо, ощущая себя танками, от которых шарахаются даже «Мерседесы». Из-за таких крутый чуваков ежедневно происходит множество аварий со смертельным исходом, гибнет масса людей, но они неисправимы. Они все русские по духу, им хоть кол на голове теши, даже если за рулем маршрутки армяне или китайцы. Попав в эту страну, через несколько месяцев любой китаец пропитается русским духом и станет лихачом, если только родная диаспора не спасет его от влияния среды с помощью «Цы Гуна» или «Тай-цзи Цюаня».
Но этот таксист умудрялся пока ехать без ДТП и преодолел благодаря своему опыту лихача уже половину города. Через пятнадцать мнут «Волга» уже неслась в среднем течении Московского проспекта и скоро должна была оставить позади город-герой.
Мягко покачиваясь на заднем сиденье, Гризов смотрел в окно, наблюдая за проносящимися домами и людьми, но думалось почему-то не о предстоящем путешествии. Ему вспомнилось как несколько месяцев назад он вот также сел на заднее сиденье «Волги» с красивой девчонкой по имени Леля, которая была чем-то огорчена тогда, но, несмотря на это, провел с ней шикарный вечер. А потом ее не стало. Из небытия прилетели черные самолеты и забрали ее душу с собой, оставив в душе самого Гризова какое-то жуткое недопонимание происходящего вокруг. Вроде бы ничего больше не случается, но в то же время он что-то незримое ощущал вокруг себя. Что-то враждебное копошилось, но пока не показывалось на поверхности. А Гризов не мог понять, что это: галлюцинации от переработки или просто врожденная неврастения и подозрительность, постоянные спутники журналиста.
В любом случае, это хорошо, что Свен Иванович именно сейчас решил подбросить ему это задание. Выйдет случай отвлечься от мыслей. Как-никак дальние страны, захваченный оккупантами Ирак, длительный перелет на военно-транспортном самолете, коллеги-журналисты, с которыми можно всегда заложить за воротник, перестрелки, палящий зной, романтика, одним словом.
Инстинктивно перекрестившись, когда такси с визгом покрышек об асфальт, притормозило у входа в аэропорт «Пулково», Антон расплатился и вылез. Прищурившись на солнце, которое резво взбиралось на небосвод, закинул рюкзак на плечи. Бросил прощальный взгляд на питерскую землю и решительно вошел в здание.
Поднялся по лестнице, оказавшись в зале отправления, сбросил рюкзак на гранитный пол, осмотрелся внимательно по сторонам. И с первого взгляда заметил того, кого искал. Рядом со стойкой номер восемнадцать, где не было ни одного желающего пройти на регистрацию, стоял широкоплечий низкорослый мужчина в зеленом кителе с погонами майора ВДВ. Их взгляды встретились. Обшарив глазами Антона, словно тот был новобранцем, мужчина в погонах сделал три шага на встречу и командным тоном спросил:
– Гризов?
От звука этого голоса у журналиста по давно забытой, казалось, привычке засосало под ложечкой, хотя где она находится, эта самая ложечка, он долго пытался выяснить, но так и не смог. Все-таки за годы службы отцы-командиры накрепко вбили необходимость подчиняться тому, кто разговаривает с тобой командным голосом. Выработали рефлекс, согласно которому перед майором стоял младший сержант. Но, он был уже гражданским, как ни крути. А потому, помедлив немного, что уже было не по уставу, пошутил в ответ:
– Я-Я. Так точно. А вы майор Корнеев?
Глава четвертая. «Багдадский халифат под контролем»
Майору явно не понравился ответ, но, ничего не поделаешь, перед ним действительно был не новобранец. Поэтому, скрепя сердце, тот ответил:
– Да, я майор Корнеев. Мне приказано встретить журналиста из газеты «Северная стрела» и взять на борт. Документы не забыл?
Гризову, надо сказать, тоже не нравилось когда с ним, даже не познакомившись толком, разговаривают приказным тоном, как в армии, да еще на «ты», но хамить майору он пока не стал. Поживем, увидим, что дальше будет. Нахамить никогда не поздно.
– Не забыл. Все при мне, – Антон вынул из нагрудного кармана своей полубрезентовой куртки загранпаспорт и удостоверение личности с фотографией. Протянул майору, – Вот мой аусвайс с печатками.
Тот взял их цепкими пальцами, похоже, больше привыкшими вытаскивать гвозди за шляпку из досок ради забавы, чем проверять документы. Внимательно проглядел. Проверил печати. Медленно вернул назад.
– Следуй за мной, – и, развернувшись, прошел сквозь впускное отверстие рядом со стойкой номер восемнадцать.
Гризов снова надел рюкзак на плечи и пристроился в кильватер за майором. Корнеев шел не оглядываясь, уверенным шагом, слегка приседая, словно на рессорах. Наблюдая коренастого майора со спины, журналист решил, что этот вояка большой спец по рукопашному бою, карате, дзю-до, сам-бо и прочей фигне, которая помогает выжить и тренирует волю вместе с телом. Этот вывод он сделал, присмотревшись к походке, тому, как именно майор опускает подошвы ног на пол, осторожно нащупывая пол носком ботинка. Как переставляет ноги, словно со встроенными пружинами, в любой момент готовый присесть и принять оборонительную стойку, чтобы отразить нападение вероятного противника с любой стороны. Ни дать ни взять Брюс Ли рязанского разлива.
Тем временем майор первым вышел из здания аэропорта и оказался на взлетной полосе. Прямо у входа стоял «УАЗик» военного образца с зашторенными стеклами. Кроме водителя там никого не было видно. Гризов по привычке бросил прощальный взгляд на здание родного аэропорта «Пулково», сплюнул на асфальт и полез внутрь машины. Майор Корнеев сел рядом с водителем, судя по нашивкам, сержантом ВДВ.
«УАЗик» глухо заурчал мотором и повез их к самому краю взлетной полосы, где серой громадой виднелся военно-транспортный борт, который Гризов, как знаток своего направления работы, классифицировал как «Ил-76МД», в списках наших друзей из блока «НАТО» проходивший под псевдонимом «Кандид». Как припомнил Антон, это был первый советский самолет, продемонстрированный Западу на Парижском авиасалоне «Ле Бурже» в 1971 году. Разрабатывалась эта машина как мощный межконтинентальный самолет с высокой крейсерской скоростью для перевозки крупногабаритных грузов. Само собой, что среди таких грузов могли оказаться танки, бронетранспортеры, части ракет и прочие нужные для обороны страны вещи. Впервые эти самолет появились на сибирских маршрутах «Аэрофлота». А с 1974 года крылатые машины марки «Ил-76МД» стали поступать на тестирование в советские ВВС. Эта серия самолетов оснащалась хвостовой турелью.
При подъезде к самолету Гризов, прежде всего, осмотрел массивный хвост и несколько разочаровался, не увидев пулеметной турели. «Ну да, подумал он, это же мирный рейс, для журналистов, только вот авиакомпания явно не «Аэрофлот», а скорее «Минобороны». Да и капитан, не капитан, а майор ВДВ. Кто же на этой линии за стюардесс?»
В этот момент массивная хвостовая рампа опустилась, став мостом, по которому «УАЗик» с ходу заехал в огромный салон самолета, как во чрево кита. «Вот это сервис, промелькнуло у Антона в голове. Интересно, попытался развеселить он себя, а выгружаться мы тоже будем сходу, или на ходу?»
Заехав внутрь, «УАЗик» остановился в самом хвосте, припарковавшись между двумя массивными джипами системы NISSAN Patrol, микроавтобусом TOYOTA и еще одним «УАЗиком». Никаких танков и бронемашин, прикрепленных к полу и стенам, Гризов не заметил, что еще больше настроило его на мирный лад, хотя расслабляться было рано. Летели они все-таки в только что оккупированную страну, где еще теплилась война, а не в «Минеральные воды» попить нарзану.
Выйдя из машины, майор Корнеев указал в начало огромного салона где, виднелась группа людей.
– Тебе туда, – сказал он на прощанье, – суточные на неделю, а также инструкции получишь у полковника Губанова, начальника этого полета. Он же твой непосредственный начальник на время пребывания в Ираке.
Гризова опять потянуло возмутиться, но обстановка не располагала. Едва за прибывшими успела закрыться хвостовая рампа, как, запустив свои четыре турбореактивных двигателя, «Ил-76МД» стал плавно выруливать на взлетную полосу. Корпус самолета завибрировал от носа до кончика массивного хвоста.
Антон не придумал ничего лучшего, как пробраться между машинами к людям и найти полковника Губанова. Это оказалось не сложно. Когда он выбрался из-за корпусов, прикрепленных специальными тросами к полу машин, то увидел оставшуюся часть салона «Ил-76МД», которая была разделена на две части. Самолет был военно-транспортным, и для людей в нем предназначались только грубые деревянные на вид лавки по бортам, на которых, как курицы на жердочке, могли расположиться несколько сотен десантников. Но в данный момент десантников не было, зато борт вез в Ирак по своим делам нескольких дипломатов, и оставшаяся часть салона была принудительно облагорожена.
Видно, дела были срочные, иначе служители министерства иностранных дел наверняка воспользовались бы более комфортабельным самолетом. К металлическому полу транспорта прикрутили около тридцати относительно мягких кресел, разделив их на две части метровой пластиковой перегородкой. «Ну, прямо первый и второй класс, решил Гризов, увидев эти удобства». Кресла были с подлокотниками, но стандартного советского образца «радость инквизитора». Их видимо сняли с утилизированного «Ту-134».
В салоне первого класса перед креслами, которых было установлено шесть штук в два ряда, установили пару столиков. На них уже стояло несколько початых бутылок коньяка и две полупустых бутылки водки. Вокруг которых была разбросана всякая копчена снедь: колбаса, суджук, шинка, карбонат, шейка. Дипломаты, скинув пиджаки, заполняли, как могли время длительного перелета событиями, рассказывали друг другу анекдоты и громко смеялись.
В салоне второго класса, который отстоял от первого метров на пять, кресла стояли в пять рядов по пять штук. Четыре ряда из них было частично занято. Здесь расположились коллеги-журналисты, разодетые по большей части как сам Гризов, обложенные всякими сумками и котомками. Было также четверо человек с телекамерами, одетые в попсовые костюмы с галстуками, которые при последующем знакомстве оказались московскими телевизионщиками, летевшими делать сюжет о жизни беднейшего населения Ирака. Гризову они как-то сразу не понравились. Уж если летишь снимать беднейшее население, так хоть сам оденься согласно обстановке. Впрочем, это было их дело.
Антон нашел полковника Губанова, который сидел в первом ряду и пил водку с журналистами из «Московского вестника» и военного еженедельника «Красная звезда», крепкими накаченными ребятами. Эти, наоборот, с первого взгляда Антону понравились. Типичные журналисты, любители побывать в горячих точках и поквасить водки в компании для снятия нервного стресса. Коктейль из этих ощущений и составлял смысл их жизни на данном этапе. Поскольку Гризов предпочитал в жизни то же самое, то быстро сошелся с корреспондентами, выпив за знакомство и единение журналистов всех городов. После чего, он закусил предложенным огурчиком, и предъявил свой аусвайс полковнику Губанову. Тот вяло кивнул, сказал «Садись, где хочешь, лететь долго, инструкции получишь по прибытию в Багдад» и продолжал возлияние с московскими корреспондентами.
Гризов направился к пустовавшему последнему ряду кресел, но по дороге уже на следующем ряду завязал знакомство с блондинкой Натальей, девушкой из Самары, корреспондентом журнала «Военная машина». Рядом с Натальей, как она представилась, сидел Василий, фотокорреспондент газеты «Новая Смена» из Свердловска и журналист отдела новостей Петя из той же газеты. Все журналисты, успевшие перезнакомиться за время краткого перелета из Москвы, откровенно обрадовались новому человеку в массовке и предложили присесть, благо одно место пустовало. Антона долго упрашивать не пришлось. Он присел, пропустил пяток рюмок «Сибирской водки», закусил сардинкой, и ему стало хорошо, как и дипломатам из первого класса.
Потрепавшись где-то с полчаса с коллегами и добравшись до следующего ряда, где гуляли журналисты из Краснодара и Владивостока, он задержался там еще на полчаса. На четвертом ряду сидела компания попсовых телевизионщиков, где Антон только обменялся рукопожатиями, хотя его уже слегка развезло и тянуло на знакомство с поцелуям к единственной смазливой корреспондентке из этой группы, вся роль которой читалась на ее лице с первого взгляда: «Вася, мы слышим вас хорошо, что у вас происходит…Вася?». Тем не менее, он смог сдержаться, и в результате, часа через полтора, когда самолет уже был высоко в небе и далеко от родного Питера, добрался таки до пустующего пятого ряда, за которым уже начиналась парковка джипов.
Кинув сумку на соседнее кресло, изрядно захмелевший Гризов рухнул в кресло. Чем заняться выбор был небольшой. Поскольку иллюминаторов в этом самолете не было, и посмотреть с небес на землю не имелось никакой возможности, приходилось убивать время либо разговорами, либо сном. Разговаривать он уже не мог, язык заплетался, да и не с кем было, один сидел на последнем ряду. Читать тоже не хотелось, в салоне было темновато, да и никаких книг и газет он с собой не взял. Можно, конечно, было попросить у коллег, но плохое освещение, утренний недосып и хмель решили эту проблему: минут через двадцать таких размышлений Гризов просто уснул.
По всей видимости, проспал он не меньше трех часов. А когда проснулся, то ощутил, что крупно замерз. Самолет монотонно гудел всеми своими четырьмя двигателями. Вдоль бортов гигантского транспорта дуло так, что ни о какой герметичности не могло быть и речи. Антон пожалел, что не захватил с собой ватник. Как ему вдруг припомнилось максимальная скорость»Ил-76МД» составляла 850 километров в час на высоте одиннадцать тысяч метров. А на такой высоте было ужасно холодно. Тут уже и до космоса не так далеко.
Чтобы отвлечься Гризов стал рассматривать покатый потолок, до которого было метров пять, не меньше. Там, на высоте, были натянуты какие-то тросы. При желании в этот «салон» можно было действительно запихать несколько танков и бронемашин, а может, и чего-то посерьезней. Можно даже загрузить роту десантников.
Гризов через головы посмотрел на коллег: первые три ряда спали хмельным сном. Смазливая корреспондентка куталась в свою курточку и, судя по жестам, проклинала тот день, когда согласилась лететь на это редакционное задание. Уж лучше снимать про жизнь богатых людей в Монако. Там хотя бы тепло и можно на пляже полежать.
Остальные вели вялую беседу. И только дипломаты из первого класса продолжали бодро пить, изредка оглашая огромное пространство «салона» диким хохотом. «Крепкие ребята, подумал Гризов и решил прогуляться по самолету, делать все равно было нечего, а полет еще не закончился».
– Да, я майор Корнеев. Мне приказано встретить журналиста из газеты «Северная стрела» и взять на борт. Документы не забыл?
Гризову, надо сказать, тоже не нравилось когда с ним, даже не познакомившись толком, разговаривают приказным тоном, как в армии, да еще на «ты», но хамить майору он пока не стал. Поживем, увидим, что дальше будет. Нахамить никогда не поздно.
– Не забыл. Все при мне, – Антон вынул из нагрудного кармана своей полубрезентовой куртки загранпаспорт и удостоверение личности с фотографией. Протянул майору, – Вот мой аусвайс с печатками.
Тот взял их цепкими пальцами, похоже, больше привыкшими вытаскивать гвозди за шляпку из досок ради забавы, чем проверять документы. Внимательно проглядел. Проверил печати. Медленно вернул назад.
– Следуй за мной, – и, развернувшись, прошел сквозь впускное отверстие рядом со стойкой номер восемнадцать.
Гризов снова надел рюкзак на плечи и пристроился в кильватер за майором. Корнеев шел не оглядываясь, уверенным шагом, слегка приседая, словно на рессорах. Наблюдая коренастого майора со спины, журналист решил, что этот вояка большой спец по рукопашному бою, карате, дзю-до, сам-бо и прочей фигне, которая помогает выжить и тренирует волю вместе с телом. Этот вывод он сделал, присмотревшись к походке, тому, как именно майор опускает подошвы ног на пол, осторожно нащупывая пол носком ботинка. Как переставляет ноги, словно со встроенными пружинами, в любой момент готовый присесть и принять оборонительную стойку, чтобы отразить нападение вероятного противника с любой стороны. Ни дать ни взять Брюс Ли рязанского разлива.
Тем временем майор первым вышел из здания аэропорта и оказался на взлетной полосе. Прямо у входа стоял «УАЗик» военного образца с зашторенными стеклами. Кроме водителя там никого не было видно. Гризов по привычке бросил прощальный взгляд на здание родного аэропорта «Пулково», сплюнул на асфальт и полез внутрь машины. Майор Корнеев сел рядом с водителем, судя по нашивкам, сержантом ВДВ.
«УАЗик» глухо заурчал мотором и повез их к самому краю взлетной полосы, где серой громадой виднелся военно-транспортный борт, который Гризов, как знаток своего направления работы, классифицировал как «Ил-76МД», в списках наших друзей из блока «НАТО» проходивший под псевдонимом «Кандид». Как припомнил Антон, это был первый советский самолет, продемонстрированный Западу на Парижском авиасалоне «Ле Бурже» в 1971 году. Разрабатывалась эта машина как мощный межконтинентальный самолет с высокой крейсерской скоростью для перевозки крупногабаритных грузов. Само собой, что среди таких грузов могли оказаться танки, бронетранспортеры, части ракет и прочие нужные для обороны страны вещи. Впервые эти самолет появились на сибирских маршрутах «Аэрофлота». А с 1974 года крылатые машины марки «Ил-76МД» стали поступать на тестирование в советские ВВС. Эта серия самолетов оснащалась хвостовой турелью.
При подъезде к самолету Гризов, прежде всего, осмотрел массивный хвост и несколько разочаровался, не увидев пулеметной турели. «Ну да, подумал он, это же мирный рейс, для журналистов, только вот авиакомпания явно не «Аэрофлот», а скорее «Минобороны». Да и капитан, не капитан, а майор ВДВ. Кто же на этой линии за стюардесс?»
В этот момент массивная хвостовая рампа опустилась, став мостом, по которому «УАЗик» с ходу заехал в огромный салон самолета, как во чрево кита. «Вот это сервис, промелькнуло у Антона в голове. Интересно, попытался развеселить он себя, а выгружаться мы тоже будем сходу, или на ходу?»
Заехав внутрь, «УАЗик» остановился в самом хвосте, припарковавшись между двумя массивными джипами системы NISSAN Patrol, микроавтобусом TOYOTA и еще одним «УАЗиком». Никаких танков и бронемашин, прикрепленных к полу и стенам, Гризов не заметил, что еще больше настроило его на мирный лад, хотя расслабляться было рано. Летели они все-таки в только что оккупированную страну, где еще теплилась война, а не в «Минеральные воды» попить нарзану.
Выйдя из машины, майор Корнеев указал в начало огромного салона где, виднелась группа людей.
– Тебе туда, – сказал он на прощанье, – суточные на неделю, а также инструкции получишь у полковника Губанова, начальника этого полета. Он же твой непосредственный начальник на время пребывания в Ираке.
Гризова опять потянуло возмутиться, но обстановка не располагала. Едва за прибывшими успела закрыться хвостовая рампа, как, запустив свои четыре турбореактивных двигателя, «Ил-76МД» стал плавно выруливать на взлетную полосу. Корпус самолета завибрировал от носа до кончика массивного хвоста.
Антон не придумал ничего лучшего, как пробраться между машинами к людям и найти полковника Губанова. Это оказалось не сложно. Когда он выбрался из-за корпусов, прикрепленных специальными тросами к полу машин, то увидел оставшуюся часть салона «Ил-76МД», которая была разделена на две части. Самолет был военно-транспортным, и для людей в нем предназначались только грубые деревянные на вид лавки по бортам, на которых, как курицы на жердочке, могли расположиться несколько сотен десантников. Но в данный момент десантников не было, зато борт вез в Ирак по своим делам нескольких дипломатов, и оставшаяся часть салона была принудительно облагорожена.
Видно, дела были срочные, иначе служители министерства иностранных дел наверняка воспользовались бы более комфортабельным самолетом. К металлическому полу транспорта прикрутили около тридцати относительно мягких кресел, разделив их на две части метровой пластиковой перегородкой. «Ну, прямо первый и второй класс, решил Гризов, увидев эти удобства». Кресла были с подлокотниками, но стандартного советского образца «радость инквизитора». Их видимо сняли с утилизированного «Ту-134».
В салоне первого класса перед креслами, которых было установлено шесть штук в два ряда, установили пару столиков. На них уже стояло несколько початых бутылок коньяка и две полупустых бутылки водки. Вокруг которых была разбросана всякая копчена снедь: колбаса, суджук, шинка, карбонат, шейка. Дипломаты, скинув пиджаки, заполняли, как могли время длительного перелета событиями, рассказывали друг другу анекдоты и громко смеялись.
В салоне второго класса, который отстоял от первого метров на пять, кресла стояли в пять рядов по пять штук. Четыре ряда из них было частично занято. Здесь расположились коллеги-журналисты, разодетые по большей части как сам Гризов, обложенные всякими сумками и котомками. Было также четверо человек с телекамерами, одетые в попсовые костюмы с галстуками, которые при последующем знакомстве оказались московскими телевизионщиками, летевшими делать сюжет о жизни беднейшего населения Ирака. Гризову они как-то сразу не понравились. Уж если летишь снимать беднейшее население, так хоть сам оденься согласно обстановке. Впрочем, это было их дело.
Антон нашел полковника Губанова, который сидел в первом ряду и пил водку с журналистами из «Московского вестника» и военного еженедельника «Красная звезда», крепкими накаченными ребятами. Эти, наоборот, с первого взгляда Антону понравились. Типичные журналисты, любители побывать в горячих точках и поквасить водки в компании для снятия нервного стресса. Коктейль из этих ощущений и составлял смысл их жизни на данном этапе. Поскольку Гризов предпочитал в жизни то же самое, то быстро сошелся с корреспондентами, выпив за знакомство и единение журналистов всех городов. После чего, он закусил предложенным огурчиком, и предъявил свой аусвайс полковнику Губанову. Тот вяло кивнул, сказал «Садись, где хочешь, лететь долго, инструкции получишь по прибытию в Багдад» и продолжал возлияние с московскими корреспондентами.
Гризов направился к пустовавшему последнему ряду кресел, но по дороге уже на следующем ряду завязал знакомство с блондинкой Натальей, девушкой из Самары, корреспондентом журнала «Военная машина». Рядом с Натальей, как она представилась, сидел Василий, фотокорреспондент газеты «Новая Смена» из Свердловска и журналист отдела новостей Петя из той же газеты. Все журналисты, успевшие перезнакомиться за время краткого перелета из Москвы, откровенно обрадовались новому человеку в массовке и предложили присесть, благо одно место пустовало. Антона долго упрашивать не пришлось. Он присел, пропустил пяток рюмок «Сибирской водки», закусил сардинкой, и ему стало хорошо, как и дипломатам из первого класса.
Потрепавшись где-то с полчаса с коллегами и добравшись до следующего ряда, где гуляли журналисты из Краснодара и Владивостока, он задержался там еще на полчаса. На четвертом ряду сидела компания попсовых телевизионщиков, где Антон только обменялся рукопожатиями, хотя его уже слегка развезло и тянуло на знакомство с поцелуям к единственной смазливой корреспондентке из этой группы, вся роль которой читалась на ее лице с первого взгляда: «Вася, мы слышим вас хорошо, что у вас происходит…Вася?». Тем не менее, он смог сдержаться, и в результате, часа через полтора, когда самолет уже был высоко в небе и далеко от родного Питера, добрался таки до пустующего пятого ряда, за которым уже начиналась парковка джипов.
Кинув сумку на соседнее кресло, изрядно захмелевший Гризов рухнул в кресло. Чем заняться выбор был небольшой. Поскольку иллюминаторов в этом самолете не было, и посмотреть с небес на землю не имелось никакой возможности, приходилось убивать время либо разговорами, либо сном. Разговаривать он уже не мог, язык заплетался, да и не с кем было, один сидел на последнем ряду. Читать тоже не хотелось, в салоне было темновато, да и никаких книг и газет он с собой не взял. Можно, конечно, было попросить у коллег, но плохое освещение, утренний недосып и хмель решили эту проблему: минут через двадцать таких размышлений Гризов просто уснул.
По всей видимости, проспал он не меньше трех часов. А когда проснулся, то ощутил, что крупно замерз. Самолет монотонно гудел всеми своими четырьмя двигателями. Вдоль бортов гигантского транспорта дуло так, что ни о какой герметичности не могло быть и речи. Антон пожалел, что не захватил с собой ватник. Как ему вдруг припомнилось максимальная скорость»Ил-76МД» составляла 850 километров в час на высоте одиннадцать тысяч метров. А на такой высоте было ужасно холодно. Тут уже и до космоса не так далеко.
Чтобы отвлечься Гризов стал рассматривать покатый потолок, до которого было метров пять, не меньше. Там, на высоте, были натянуты какие-то тросы. При желании в этот «салон» можно было действительно запихать несколько танков и бронемашин, а может, и чего-то посерьезней. Можно даже загрузить роту десантников.
Гризов через головы посмотрел на коллег: первые три ряда спали хмельным сном. Смазливая корреспондентка куталась в свою курточку и, судя по жестам, проклинала тот день, когда согласилась лететь на это редакционное задание. Уж лучше снимать про жизнь богатых людей в Монако. Там хотя бы тепло и можно на пляже полежать.
Остальные вели вялую беседу. И только дипломаты из первого класса продолжали бодро пить, изредка оглашая огромное пространство «салона» диким хохотом. «Крепкие ребята, подумал Гризов и решил прогуляться по самолету, делать все равно было нечего, а полет еще не закончился».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента