Жуков Вячеслав. На графских развалинах

Вячеслав Жуков
На графских развалинах

Глава 1

   Дождь, особенно затяжной, Николай Петрович Трубников невзлюбил с тех самых пор, когда служил на границе. И даже уйдя в запас, мнения своего не изменил, твердо веря, что именно в дождь случается много всего нехорошего. А случиться может, чего угодно. Например, проезжавшая мимо машина, может взять да и окатить с ног до головы грязной водой из лужи. А то и жди чего похуже. Вот, вчера вечером, гуляя со своей собачонкой, Николай Петрович стал свидетелем неприятного случая.
   Обычно по вечерам да еще в дождь, Николай Петрович предпочитал выгуливать свою собаку недалеко от дома, но на этот раз Грей, так звали пса породы лайка, потянул хозяина к расположенному невдалеке скверу. Как будто черт его туда дернул. Потом Николай Петрович ругал себя. Надо было взять пса на короткий поводок и увести. А тогда… тогда он ни о чем таком и представить не мог.
   Было около половины двенадцатого ночи. Прохожих на улице – никого. Это и понятно, какому дураку захочется шастать в такое время да еще под проливным дождем. И Николай Петрович бы ни за что носа не показал из дома, если бы не псина. Грея ведь выгуливать надо.
   В гущу темного сквера лезть не хотелось. И вообще, сейчас у Николая Петровича возникло вдруг желание взять и отпустить Грея с поводка, и пусть бежит куда хочет. А самому поскорее вернуться домой. Но тут же он отвлекся от этих своих мыслей, потому что увидел выбежавшую из-за угла стоящего недалеко дома девушку. Она явно была либо пьяная, или же ненормальная. Потому что ни одна нормальная не выскочит под проливной дождь вот так в легкой кофточке, которая теперь оказалась насквозь промокшей, и сквозь нее просматривались груди. А еще на ней была надета до неприличия короткая юбка, едва прикрывавшая попку. Ну уж хотя бы зонт должен быть при ней, если уж не плащ. Но у нее не было ни зонта, ни плаща.
   Николай Петрович подумал, что, скорее всего, девица выбежала из одного из ближних подъездов. Небось, пацаны решили поразвлечься групповухой, пригласили ее, а девочка оказалась несговорчивой, вырвалась и убежала. Во всяком случаи, ему старику, до всего этого дела нет. И вышел он не разбирать чужие конфликты, а с конкретной целью – выгулять собаку. Поэтому, лучше от этой девицы держаться подальше. Еще неизвестно, что произойдет дальше. А дальше произошло вот что.
   Резко остановившись, девушка завертела головой по сторонам, словно высматривая кого-то.
   Николай Петрович отвернулся и уже хотел направиться к ближайшим кустам. К тому же Грей просто-таки вырывал из рук поводок, намереваясь затащить хозяина в гущу сквера. И Трубников хотел уступить собаке, но тут услышал за спиной голос, напоминавший вопль:
   – Подождите! Прошу вас! Пожалуйста!
   Кричала явно та самая девица.
   Николай Петрович вздохнул. Вот принесла ее сюда нелегкая. Или его? Хотя какая теперь разница, кого из них принесло в одно и то же место и время.
   Он нехотя обернулся и увидел, что девушка напрямки по лужам бежит к нему, что называется сломя голову.
   – Постойте! – прокричала она, подбегая.
   – Стою, – ответил Трубников в ожидание того, что будет дальше. Не тот у него возраст, чтобы вот так вступать в отношения с ночными бабочками. А девицу эту он, как человек строгих правил, относил именно к таким, потому что все нормальные в столь позднее время дома сидят возле своих мужей.
   – Прошу вас, помогите? – девушка заплакала. Причем, так искренне, что Трубников произнес:
   – Понятно. Вам нужны деньги, чтобы добраться до дома? – он уже сунул руку в карман куртки, где у него лежала пачка сигарет и кошелек с пятьюдесятью рублями. Сам Николай Петрович не курил, но сигареты носил с собой. Вдруг кто спросит закурить. Не дашь, можешь по морде схлопотать. Однажды с ним уже такое было. Для того же лежал и кошелек в правом кармане. Если кому-то взбредет вечером его ограбить, он без сожаления отдаст этот полтинник вместе с кошельком, пусть подавятся.
   Он уже готов был выложить девице полтинник, но та к немалому удивлению Трубникова, замотала головой.
   – Домой я теперь уже не попаду.
   Это становилось даже интересным. Но больший интерес у Николая Петровича вызвала сама девица. Она была симпатичная, стройная, вот только чем-то очень здорово напугана.
   – Вот как? И почему же, позвольте вас спросить? – спросил Трубников, повнимательней приглядываясь к девице. Не помешало бы с такой провести ночку. По крайней мере, впечатления останутся незабываемые.
   Из-за того самого угла дома, откуда минутой раньше выскочила девица, светанули фары автомобиля. Видно со двора выезжала машина. И девушка, боязливо оглянувшись, торопливо заговорила:
   – Я хочу попросить вас…
   – Чтобы я отвез вас домой? – попытался пошутить Трубников, но девушка отчаянно замотала головой.
   – Нет, нет. Позвоните, пожалуйста, вот по этому номеру, – она достала из маленькой сумочки, висевшей у нее на плече, губную помаду и салфетку. Написала помадой на ней телефонный номер. – Скажите, что меня убили, – она сунула скомканную салфетку Трубникову в руку.
   – Чего это вы, девушка, такое говорите? Как это убили? – опешил Трубников.
   Машина уже выехала на проезжую часть улицы. Это была «Волга», как показалось Трубникову черного цвета. Она осветила фарами крайний к скверу дом, автобусную остановку, словно поочередно отсекая из темноты метр за метром улицы. И делала она это не просто так. Машина явно кого-то выискивала. И если уж не Трубникова, то…
   Как будто догадавшись об этом же, девушка отскочила от Николая Петровича в сторону. Она словно нарочно подставлялась под свет фар, прокричав Трубникову:
   – Уходите. Скорей спрячьтесь! – и побежала.
   Трубников всем своим существом чувствовал, что сейчас тут должно произойти что-то недоброе, чему он непременно станет свидетелем. И чему не сможет помешать.
   – Девушка! – крикнул он.
   Она ответила не оборачиваясь.
   – Уходите быстрей.
   В это время Грей рванул из ослабевшей руки хозяина поводок, и вырвавшись, помчался в гущу сквера.
   – Грей! Стой, – закричал Трубников, на миг позабыв про девицу и повернувшись, бросился за псом, и сейчас же то место, где он только что стоял с девушкой, осветили фары машины.
   Трубников не обернулся. Он был уже в сквере, ломился как медведь через кусты, подзывая убежавшую собаку. И вздрогнул, когда услышал позади выстрелы. Один и второй.
   Обхватив руками дерево, какое-то время стоял, прислушиваясь к рокоту отъезжавшей машины и понимая, что стреляли ни в него. Вряд ли те, кто сидел в машине, вообще заметили его. К тому моменту, когда машина подъехала к скверу, он уже забежал сюда. Стало быть…
   Николаю Петровичу сделалось не по себе. Неужели, убили девушку? Схватив подбежавшую собаку за ошейник, Трубников нашарил в темноте поводок.
   – Домой, Грей. Домой, – скомандовал Трубников, выходя из сквера и прислушиваясь к ударам сердца. Казалось, от нахлынувшего волнения оно вот-вот остановится. Пожалел, что не взял с собой валидол.
   Дождь усилился. Крупные капли хлестали по асфальту и тут же высоко подпрыгивали, обдавая мелкими брызгами лицо.
   Трубников вышел из сквера, и тут же почувствовал себя нехорошо.
   – Ешкин кот, – проговорил он тихонько, увидев лежащую на асфальте девушку, попутно размышляя, стоит ли ему подходить к ней? – Не хватало на старости лет найти себе приключений на задницу, – произнес он тихо, но все-таки решил подойти. Раз уж он влез в это дерьмо, так стоит убедиться, а вдруг эта красотка жива. Вдруг ей требуется помощь? Бывает и после двух выстрелов, человек остается, всего лишь ранен. Может и она?..
   Грей жалобно заскулил.
   – Тихо, Грей. Замолчи, – прицыкнул Трубников на собаку.
   Две пули попали девушке в грудь. Причем, одна угодила точно в сердце. Шансов выжить такой выстрел не оставляет, но Трубников все же решил для большей убедительности проверить пульс.
   Наклонившись, потрогал артерию на шее, тут же поняв, что это пустое. Девушка была мертва. Но, глянув ей в лицо, Трубникову показалось, будто губы ее дрогнули, едва слышно прошептав:
   – Позвони…
   – Пошли, Грей, – Трубников дернул за поводок, хотя, возможно, этого и не требовалось. Пес сам побежал к дому и Трубников едва успевал за ним, хлюпая резиновыми сапогами по лужам.
   Жена сидела в комнате, смотрела телевизор.
   Трубников, скинув в прихожей мокрую куртку и сапоги, прошел в кухню. Достав бутылку водки и стограммовый стаканчик, налил его полный. И не заметил, как в кухне появилась жена.
   – Ты что, Петрович? – удивленно спросила она, зная, что раньше за мужем такого не водилось. – Ночью водку пьешь? – осуждающе покачала головой строгая супруга.
   – Да промок под дождем. Замерз. Как бы не заболеть, – соврал Трубников.
   Жена отнеслась с пониманием.
   – Ну раз так, то выпей, – сказала она, но второй стакан налить не дала. Как только Николай Петрович взялся за бутылку, она выхватила ее у мужа из руки, и поставила обратно в холодильник. – Хватит. Выпил чуток и ладно.
   Николай Петрович вздохнул, но настаивать не стал. Хотя испытывал сейчас желание пропустить еще пару таких стопарей. В голове творилось черт те что. Ведь только что, почти можно сказать на его глазах, убили человека. Девушку. А он даже не смог ей ничем помочь. И теперь его мучила совесть. Надо было сразу позвонить в милицию, как только он вернулся домой. Он не позвонил. Потом уже, спустя час, а может и больше, рассказал все жене.
   – Ну позвонишь ты, – рассудила супруга. – Начнут таскать тебя. А что ты видел? Ту девку? А кто убил ее, ты видел?
   – Нет, – вздохнув, сказал Трубников. – Я же тебе сказал, что стоял за деревом. Проехала машина…
   – Ну раз не видел, тогда и не звони никуда. Лучше ложись спать, – предложила жена, видя, что муж заметно нервничает. Она достала из холодильника бутылку с водкой и налив целый стакан, подвинула его Трубникову. – На-ка, лучше выпей и ложись.
   Николай Петрович махнул стакан в два глотка. Посмотрел на Грея.
   Пес лежал тут же в кухне на полу, положив морду на лапы и виноватыми глазами посматривал на хозяина.
   Трубников взял с тарелки кусок колбасы, дал Грею, но тот не взял. Тихонько проскулив, отвернулся.
   – Осуждаешь меня? – произнес Трубников и, поднявшись с табурета, пошел, но не в спальню, а в прихожую, где стоял телефон.
   Жена отговаривать не стала. Знала, что не утерпит. Ну, раз надумал, пусть звонит. Сам будет отдуваться упрямец. Пожалеет еще. Она ушла в комнату, чтобы не мешать ему.
   Трубников набрал ноль два. И когда услышал в трубке голос дежурного милиционера, назвал адрес, где час назад была убита девушка. Свою фамилию называть не стал. Когда дежурный спросил, кто звонит, Трубников сразу же положил трубку.
   Теперь он в душе чувствовал некоторое облегчение, как человек, исполнивший свой гражданский долг. Вернувшись в кухню, уселся за стол.
   Жена вошла следом, посматривая на него с сожалением. Вечно он вот такой, больше всех ему надо.
   – Пусть приедут, – сказал он жене.
   Та пожала плечами.
   – Пусть. Если приедут, – несколько категорично заметила она, чем разозлила Трубникова.
   – А почему это они не приедут. К ним на пульт поступил сигнал. Они обязаны его проверить. У нас на границе…
   – Коля, – с сочувствием сказала жена, – тебе надо давно привыкнуть, что тут все не так как было там на границе. И между прочим, на границе вот так не убивали людей. А тут, что не день, то обязательно где-то кого-то убили. Что творится, один Бог знает, – притронулась она обеими руками к вискам, почувствовав головную боль.
   – Если не приедут, тогда я им позвоню еще раз, – настойчиво проговорил Трубников.
   Жена махнула рукой.
   – Звони, – и вышла из кухни, предупредив, чтобы он больше к водке не притрагивался.
   – Да не буду я, – пообещал Трубников, нетерпеливо поглядывая в окно и с минуты, на минуту ожидая приезда сотрудников милиции.
   Так возле окна он простоял, по меньшей мере, час, пока не пришла жена.
   – Хватит тебе торчать тут, – сказала она. – Ночь ведь. Все нормальные люди уже спят.
   – Я… – попытался, было возразить Трубников, но жена возражения не приняла.
   – Ты свое дело сделал. Позвонил им. А что еще надо? Может рюмкой водки их зазывать?
   Отчасти супруга была права. Гражданский долг свой он выполнил. Сообщил о происшедшем убийстве как полагается, а то, что свою фамилию не назвал и своего адреса, так это извиняйте. Это уж его личное дело. А их дело – было выехать и проверить сигнал. Не приехали, как хотят.
   Трубников посмотрел на часы.
   Было два часа ночи. Грей и то не выдержал, ушел в коридор, где для него был постелен коврик, и, завалившись на нем, пес спал, свернувшись калачиком.
   – Пойдем, Коля, – настойчиво произнесла жена, давая понять, что без него отсюда не уйдет.
   Николай Петрович тоскливо посмотрел в окно.
   Отсюда из окна их квартиры на третьем этаже, то место где убили девушку, было не видно, но видна проезжая часть улицы. И если бы милицейская машина проехала, он бы обязательно заметил ее.
   Видя, что жена не собирается уходить, Трубников произнес довольно раздраженно:
   – Ну, ладно. Пойдем. – И поплелся в спальню за супругой, про себя ругая нерасторопных ментов на чем свет стоит.
   Утром он проснулся рано. Обычно Грея выводил на прогулку каждое утро ровно в шесть часов, и пес уже привык к такому распорядку. Поэтому когда Николай Петрович в пять утра появился в коридоре с поводком в руке, Грей оторопело уставился на хозяина, как бы говоря – ну ты даешь?!
   Жена заворчала из спальни:
   – Вот неймется тебе, старому дураку.
   Трубников не ответил. Пристегнув поводок к ошейнику пса, силком поволок его к двери.
   – Пойдем, Грей. Гулять надо.
   Пес пошел за хозяином с неохотой.
   Удивляло то спокойствие, которое царило на улице. Или тут в Москве к подобному давно привыкли. Ведь там лежит труп девушки. По тротуару уже топают первые прохожие, а вроде как будто бы ничего не произошло.
   Оказавшись на улице, пес потянул Трубникова к скверу. Этой дорогой они ходили каждое утро и вечер. И пес безошибочно знал ее.
   Зато Трубников шел так, словно оказался здесь первый раз. Он оглядывался по сторонам и не понимал, что происходит. Вот тут они с Греем переходили улицу. Вот здесь, возле сквера Трубников остановился, когда к нему подбежала девушка. Потом он ломанулся в сквер за собакой, а девушка осталась. Когда в нее выстрелили, она лежала тут на тротуаре. Но теперь…
   Трубников не понимал, что происходит. Трупа не было.
   Грей упрямо тянул его в сквер, но Трубников дернул за поводок.
   – Да погоди ты. Делай свое дело тут. Тебе что, не все равно, под какое дерево ссать? – разозлился он на собаку.
   Пес крутился под ногами, мешая Трубникову осмотреть то место, где лежала девушка. Николай Петрович отпихнул пса ногой в сторону.
   – Отойди, – рявкнул он на собаку, осматриваясь в нерешительности. Вот ерунда, какая. Даже малейшего намека нет на то, что ночью здесь был кто-то убит. А может, и не было этого кошмара? Может, привиделось ему все?
   Трубников стоял на обочине тротуара и смотрел в ту сторону, куда умчалась машина с теми, кто стрелял в девушку. Но ведь он еще пока не сошел с ума. Своими глазами видел, как все тут происходило.
   – Грей, пошли домой, – дернул Трубников пса за поводок, поворачивая к дому.
   – Ну что там, Коля? – спросила жена, догадываясь, что Трубников не утерпит и обязательно пойдет на то место.
   – Погоди. Не мешай, – отмахнулся Николай Петрович, не желая пускаться в объяснения. Он открыл тумбочку. Там, среди вороха бумаг, отыскал газету, в которой было объявление о том, что главное управление уголовного розыска приглашает на работу молодых людей желающих стать настоящими сыщиками. Внизу давался телефон, по которому можно было позвонить.
   С газетой в руках, Николай Петрович Трубников сел в кресло рядом с телефоном и набрал номер.
   Ему ответил оперативный дежурный. Узнав о цели звонка, дежурный предложил Трубникову приехать к ним в управление и назвал адрес.
   – Пропуск для вас выпишут, – сказал напоследок дежурный и, сославшись на занятость, переключился на другой звонок.
   – И ты поедешь? – укоризненно покачала головой жена.
   Николай Петрович был из тех людей, кто не привык отступать.
   – А, кроме того, мне и самому интересно, – сказал он. – Я своими глазами видел убийство. Видел, как убили девушку. Там был ее труп. И вдруг его нету. Странно это.
   – Ох, – вздохнула супруга. – Вот попомни мое слово. Найдешь ты приключений.
   Николай Петрович махнул рукой.
   – Не каркай. Накаркаешь.

Глава 2

   Николай Петрович Трубников был удивлен тому вниманию, с каким к нему отнеслись в главном управление уголовного розыска.
   – Вот что значит солидная организация, – сказал себе Трубников, проходя через проходную.
   Как и обещал дежурный, пропуск для него уже был выписан. Дальше следовало войти в здание. Но блуждать по коридорам бывшему пограничнику долго не пришлось.
   Стоило ему открыть дверь, как тут же перед ним появился высокий широкоплечий мужчина лет тридцати с небольшим, представившийся подполковником Тумановым.
   – Пойдемте к нам в кабинет. Там и расскажите о том, что случилось, – приветливо предложил подполковник. Держался он так уверенно, что рядом с ним Николай Петрович почувствовал какое-то необъяснимое спокойствие. Такое разве что можно испытать, придя на исповедь к священнику. И Трубников дожидаться не стал, пока они придут в кабинет, начал объяснять все прямо тут в коридоре.
   – Да понимаете, какая история со мной приключилась… – произнес запальчиво бывший пограничник и глянул на шедшего рядом Туманова.
   Тот кивнул головой, давая понять, что внимательно слушает.
   – Я с собакой гулял. Вдруг ко мне подбежала девушка… А потом – машина. И из этой машины в нее выстрелили. И ее убили. Понимаете, я сам видел, что она лежала на тротуаре. Кровь на груди. Я пришел домой и позвонил в милицию. Но они не приехали. А утром пораньше я пошел с собакой гулять, смотрю, а трупа уже и нету. Хотя я почти всю ночь не спал и не слышал, чтобы подъезжала какая-то машина.
   – Разберемся. Вы главное не волнуйтесь, а то еще пропустите что-нибудь важное, – попросил подполковник.
   Трубников вздохнул. Он бы не волновался, если бы убийство произошло не на глазах у него.
   В кабинете, куда его привел подполковник Туманов, сидели еще двое: один молодой, высокий здоровяк и рядом с ним невысокого роста черноглазый усач, похожий на цыгана. Этот усач что-то рассказывал молодому своему коллеге. Но стоило Трубникову с подполковником войти, как усатый сразу замолчал на полуслове, уставившись своими черными глазенками на Николая Петровича.
   – Вот Николай Петрович Трубников, – кивнул Федор Туманов на Трубникова, – утверждает, что был свидетелем убийства.
   – Да. Был, – подтвердил Трубников. – Девушку убили, можно сказать на моих глазах.
   – Николай Петрович выгуливал собаку и видел, как все произошло. А, придя домой, позвонил по телефону ноль два, но оттуда не выехали… – досказал за Трубникова подполковник Туманов.
   Сам Трубников на это кивнул, тем самым, подтверждая, что все так и было, и никак не прокомментировал сказанное подполковником. Сейчас он даже засомневался, верят ли ему оперативники, или может, считают за чудака, способного выдумать и не такое. По крайней мере, глядя на их лица ничего невозможно было понять. Особенно по харе черноглазого усача, которого подполковник представил, как майора Грекова. Сидит майор с такой физиономией, будто вообще не замечает Трубникова, и не слушает, чего тот им говорит. Сидит и, покачивая ногой, думает о чем-то своем.
   Наверное, только по этому черноглазый усач Николаю Петровичу показался не очень. Его молодой коллега, старший лейтенант Ваняшин, сидел за столом с авторучкой в руке, хотя пока и ничего не записывал.
   – Ну что же, – сказал подполковник Туманов, когда Трубников закончил свое повторное объяснение. – Этот факт, о котором вы нам рассказали, мы, конечно, проверим. И если найдем ему подтверждение, будем разбираться.
   Сказанное подполковником, Трубникову показалось скептическим.
   – Постойте. Так вы что, мне не верите? – заволновался бывший пограничник.
   – Понимаете, Николай Петрович, – сказал Туманов, поразмыслив, – допустим, что мы хотим вам верить. Но нужны конкретные подтверждения кроме слов.
   – Подтверждения?.. Правильно, – воскликнул Трубников. – Вы сто раз правы. Как же я сразу-то забыл?
   – А что такое? – спросил Туманов, видя, что Трубников засуетился.
   – Сейчас… – Николай Петрович сунул руку в карман куртки, пошарил там и достал скомканную салфетку. Ту самую, на которой девушка губной помадой написала телефонный номер.
   – Она спросила, есть ли у меня сотовый, и попросила позвонить…
   – Чего ж вы не позвонили? – спросил майор Грек, пристально глянув в глаза Трубникову.
   – Да из головы у меня вылетело. Все-таки, такое потрясение… – сказал Трубников в свое оправдание.
   Грек кивнул, но тут же попросил Трубникова скосить глаза в сторону, отведя руку вверх и вниз, и даже пощелкал пальцами.
   – Посмотрите-ка туда, гражданин, – сказал Грек.
   Трубников посмотрел, как велел Грек, при этом сказав раздраженно:
   – Да что вы, в самом деле. Как в кабинете у невропатолога. С психикой у меня все в порядке. Если надо, могу справку медицинскую принести.
   Ваняшин взял у Трубникова скомканную салфетку, развернул ее.
   Майор Грек брезгливо поморщился.
   – Вы, гражданин, этой туалетной бумажкой какое место подтирали?
   Видно в карман куртки попали капли дождя, и теперь мало того, что салфетка оказалась влажной, так губная помада на ней была размыта, и разобрать можно было лишь первые три цифры телефонного номера.
   Трубников посмотрел с сожалением. Салфетка и в самом деле напоминала использованную туалетную бумагу. Но сказанное черноглазым майором он посчитал уж слишком, поэтому тут же произнес:
   – Ничего я ей не подтирал.
   – А чего ж тогда она у вас перепачкана в коричневом? – не унимался Грек.
   – Да это конфетка шоколадная в кармане у меня лежала. Я для пса, Грея, беру. Ну видно от дождя и растаяла.
   Грек кивнул.
   – Тогда ясно. А я уж подумал…
   – Не…е, – замотал головой Трубников.
   На лице старлея Ваняшина отобразилось полное разочарование.
   – Да тут ничего не разберешь, – сказал он.
   – Что ж вы, гражданин, так халатно отнеслись к вещественному доказательству? – посетовал Грек, взяв салфетку в руки.
   Трубников безнадежно махнул рукой.
   – Я ж говорю, из головы вылетело. Только и вспомнил про нее сейчас.
   Грек кивнул и сказал Трубникову:
   – Ладно. Вы пока подождите в коридоре, а мы тут небольшое совещанице проведем, – посмотрел он на Федора Туманова.
   Туманов не возражал.
   – Хорошо. Подожду, – согласился Николай Петрович, начиная сомневаться. Может, права была супруга, говоря, что не стоило ему затевать эту возню. Ничего, никому не надо. Вон и этот усатый майор, хотя он здесь и не главный, но отнесся ко всему сказанному Николаем Петровичем с явным недоверием.
   Едва за Трубниковым закрылась дверь, Грек сказал Туманову:
   – Николаич, чего этот дедушка приперся к нам?
   – Ну ты же слышал. Он пришел с устным заявлением о случившемся преступление. Убийстве, – подчеркнул Туманов.
   – Его устным заявлением даже зад не подотрешь, – насупился Грек. – У нас что, других дел нету, как его устную заяву проверять.
   – Ничего не поделаешь, Саня. Работа у нас такая. Так что давайте, езжайте с Лешкой. Посмотрите все там, как следует. Потом позвоните мне.
   – А…а, – с недовольством простонал Грек, в который раз сожалея, что связал себя с уголовным розыском, и, вставая, тут же напустился на Ваняшина: – Леш, тебе что особое приглашение надо, чтобы ты свою жопу поднял со стула.
   – Да не надо мне ничего, – спокойно сказал Ваняшин.
   – Слыхал, что сказал Николаич? Тогда вставай и вперед. – Выйдя в коридор, Грек сказал поджидавшему их Трубникову: – Сейчас мы поедем, и вы нам с лейтенантом Ваняшиным покажите то место, где была убита девушка. Ну и посмотрим, что там… – в голосе майора отсутствовала какая-либо определенность. Скорее, вынужденное обязательство.
   Трубников с готовностью согласился.

* * *

   – Ну и где это было? – спросил Грек, когда Ваняшин остановил машину возле сквера там, где указал ему Трубников.
   Трубников первым вылез из машины.
   – А вот тут все и было, – сказал он, стоя на обочине тротуара. – Вот тут я стоял. А она здесь.
   – И вы своими глазами видели, как в нее стреляли? – не унимался Грек, осматривая пятачок асфальта, на котором со слов Трубникова лежала девушка.
   Еще там, в кабинете оперативников Николай Петрович Трубников дал подробные объяснения, как и в чем, была одета девушка. Особых примет он не заметил. Симпатичная мордашка со слов бывшего пограничника была без изъянов. Хотя это все майора Грека не очень интересовало.
   – А может, труп затолкали в багажник машины и увезли? – высказал Ваняшин предположение, которое Грека не очень-то убедило.
   – Леша, нам меньше возни, – шепнул он Ваняшину, не понимая, чего тот так мечется в порыве отыскать убитую девушку. – Ладно, раз тебе так неймется, иди по скверу прогуляйся. Погляди там, – сказал Грек своему молодому помощнику, и тут же обратился к Трубникову: – Значится так, гражданин Николай Петрович. Трупа девушки на том месте, где указали вы, мы не нашли…