Страница:
Иванов тем временем сунул нос, вернее, шланг противогаза, в огромный холодильник, разделенный на пятнадцать камер – по пять в каждом из трех вертикальных рядов. Камеры были большие, так что, при необходимости, могли бы вместить и не по одному клиенту. Сейчас все они были пусты.
Артур кивнул в сторону валявшихся в коридоре сотрудников этого мрачного заведения и жестами показал, что неплохо бы их разместить по этим отсекам. (Мы заранее договорились по возможности не произносить ничего вслух. Мало ли, как тут может передаваться звук… Леха тоже советовал молчать.) В ответ на предложение Иванова я покачала головой. Зачем так издеваться над людьми? Это же наверняка рядовые сотрудники, работающие за зарплату, хоть и значительно превышающую то, что получает законопослушный гражданин.
Иванов пожал плечами, что, по всей вероятности, означало что-то вроде: «Ну, как знаешь».
А я заглянула в платяные шкафы у самой двери. В одном, судя по всему, висела уличная одежда сотрудников, в другом – хорошо отутюженные черные фраки. Если бы вы видели рожи покойников… Даже после смерти их, по-моему, во фраки облачать не стоило бы. Это было то же самое, что надеть на корову седло.
Мы переглянулись с Артуром и пошли дальше.
Что следующее? Следующей оказалась тюрьма для не очень почетных узников (это мы поняли потом, сравнив ее со второй). Охрану мы вырубили мгновенно, уже наловчившись и делая это без каких-либо угрызений совести, а затем решили обследовать места содержания узников. Артур снял ключи с пояса одного из тюремщиков и открыл все камеры. К нашему сожалению, узники тоже отключились от выпущенного нами газа, быстро проникшего во все щели, но мы оставили для них двери открытыми. Ведь неизвестно, кто очухается раньше – они или тюремщики, по крайней мере мы дали пленникам шанс, а там уж, как кому судьба улыбнется. Мы же не можем выносить отсюда всех?
В камерах содержалось семеро мужчин: четверо сидели в двухместных (это были обычные «быки»), а троим было выделено по одноместной камере. Эти трое оказались людьми вполне приличного вида, но чем они не угодили Чапаю, нам не было суждено узнать.
И вот перед нами дверь в последний отсек – судя по имеющемуся у нас с Артуром плану. На ней было два кодовых замка.
«Если Аньки здесь нет, то где ее искать?» – в ужасе подумала я. Неужели придется идти наверх? И зачем мы вырубили всю охрану? Надо было бы у кого-нибудь расспросить о месте содержания Поликарповой. Хотя остается парень в кустах на улице и врач, спящий на своей кушетке… Но, с другой стороны, как мы могли не вырубить всех, попавшихся нам на пути? Ведь газ действует не избирательно…
Ладно, надо идти.
На этот раз по «сюрпризу» было и у Артура, и у меня, я также держала наготове значительно полегчавший баллон, Артур – пистолет. Зажав свой «сюрприз» под мышкой, он набрал нужные коды.
Никакой охраны в коридоре не было, но из предпоследней комнаты, дверь в которую была приоткрыта, доносились весьма специфические звуки…
Мы переглянулись. Снова прислушались. И в это мгновение прозвучал дикий Анькин смех, который нельзя ни с чьим спутать.
Артур быстро поднес палец к губам, прикрытым маской противогаза, и мы тихонечко направились в сторону приоткрытой двери.
Представившаяся нам картина была достойна кисти художника. Или конкурса порнофильмов.
Анька совокуплялась с шестью сыновьями гор.
Комната оказалась довольно большой и шикарно, но безвкусно обставленной. Огромное ложе у дальней стены, не застеленное покрывалом, большой телевизор, кресла с весьма специфической формой ножек и спинок, еще какая-то мебель совершенно разных стилей. В одном углу тихо потрескивал камин. Свободного места, на котором можно было бы устроить потасовку, оставалось вполне достаточно.
Пятеро сбросивших одежду, поросших мехом джигитов, с безумными взглядами исполняли какой-то странный танец под музыку, звучавшую лишь в их головах, периодически присвистывая, покрякивая, повизгивая и издавая прочие, не поддающиеся описанию звуки. Шестой лежал на спине на довольно высоком столе, установленном посередине комнаты и накрытом скатертью с бахромой, верхом на нем восседала подпрыгивающая Анька, естественно, тоже в костюме Евы.
В первый момент ни один из джигитов не обратил на нас никакого внимания, продолжая свой странный танец, Анька же отреагировала мгновенно. Я тут же бросила ей противогаз, она поймала его на лету, не меняя ритма скачки, и натянула на себя. Я незамедлительно пустила струю газа в трех танцующих вдоль правой стены джигитов, но те, кто находился слева, уже отреагировали на наше появление, и один даже умудрился протянуть руку к рации, лежавшей на тумбочке. Но его опередил Артур, решивший не дожидаться, пока газ подействует на всех. Он врезал рукояткой пистолета первому джигиту по голове, а затем кулаком – второму. Я подскочила к Аньке и пустила струю в лицо лежавшему под ней. Он как раз достиг оргазма. Наверное, запомнит ощущения этой ночи на всю оставшуюся жизнь. Газ быстро распространился по помещению – и все шестеро сыновей гор отключились от действительности, погрузившись в мир грез (интересно, а после воздействия этого газа подопытным кроликам что-нибудь снится?).
Анька тут же вскочила с партнера и ринулась к двери в коридор. Мне хотелось крикнуть ей, что неплохо было бы одеться, и вообще высказать все, что я думаю об устроенной ею оргии, но я сдержалась, памятуя о том, что желательно не поднимать шума.
Артур выскочил за Анькой, в два прыжка догнал ее и вернул в комнату. Быстро оглядевшись, я поняла, что женской одежды в этом борделе нет, на полу валялось лишь сброшенное с себя сыновьями гор барахло. Я подняла штаны и рубашку черного цвета и кинула Аньке, она быстро оделась, потом натянула чьи-то кроссовки, и мы втроем бросились к выходу. Но Анька пока не собиралась покидать этот отсек. Она открыла комнату у самого выхода. Там вдоль стены рядком стояли автоматы разных модификаций и размеров. Анька протянула один короткоствольный мне, я покачала головой, тогда Анька со всей силы ткнула меня им, заставляя взять. «Хорошо хоть не дулом, – подумала я. – И это вместо благодарности?» Но на моей стороне был Артур, отвесивший Аньке подзатыльник. При этом он дико вращал глазами за стеклами противогаза. Поликарпова поняла, в чем ее хотят убедить, но тем не менее рявкнула, что оружие следует взять. Она сопровождала свои движения и действия нецензурной бранью, которая, несколько приглушенная и искаженная противогазом, звучала не совсем привычно и смешно. Я хрюкнула, но оружие все равно не взяла. Анька поняла, что я ни за что не стану этого делать, махнула рукой, прихватила два автомата, еще один взял Артур, и мы ринулись прочь.
Пробегая по отсекам, Анька регулярно поднимала большой палец вверх, демонстрируя нам свое одобрение. Артур по ходу снимал установленные нами штучки. Правильно – мало ли еще когда пригодятся? Стоят-то, наверное, недешево. И, как я догадывалась, в свободной продаже их быть не должно, даже в наше рыночное время.
Когда мы добрались до лестницы и поднялись по ней, Анька изъявила желание идти не к выходу на улицу, а подняться куда-то в сам дворец. Тут уже можно было снять противогазы и говорить, что я и сделала, прошипев Поликарповой все, что о ней думаю. Артур последовал моему примеру и заявил, что нужно сматываться как можно быстрее, пока нас тут не обнаружили.
– Я должна убить эту суку! – прошипела Анька.
– Всегда успеешь, – возразили мы одновременно с Артуром. – Мы больше не намерены рисковать из-за тебя.
С этими словами Артур схватил меня за руку и потащил к выходу. Наша функция закончена. Анька постояла на месте еще секунд пятнадцать, а потом двинулась за нами.
– Надень противогаз на всякий случай, – прошептал Артур перед выходом на улицу.
Я кивнула и сделала, как он велел. Анька же не последовала моему примеру. Ладно. Ее дело. Мы бесшумно открыли дверь и прошмыгнули в кусты. Наше появление там было встречено мычанием привязанного молодца.
Анька сообщила, что это некий Славик, ее давняя любовь.
– Ты идешь или нет, любвеобильная? – прошипел Артур. – Или еще и с ним хочешь по-быстрому трахнуться?
– Иду, – сказала Анька, чмокнула Славика в щечку, похлопала по другой и бросилась за нами.
Славика мы оставили лежать там, где лежал, а сами по уже известному нам с Артуром пути двинулись к нужной нам двери в ограде. Анька вела себя паинькой и молча следовала за нами, держа по автомату в каждой руке. Я сунула почти опустевший баллон назад в сумку, руки у меня оставались свободны.
До машины, в которой нас ждал уже начавший сильно беспокоиться Леха, мы добрались без приключений, там сбросили противогазы и вздохнули с некоторым облегчением.
За руль сел Артур и выжал из своей машины все, на что она была способна. Но погони за нами не было. Мы также не встретили по пути ни одной машины, пока не выехали на шоссе с дороги, ведущей к усадьбе Чапая. Да и на основной трассе их было мало. Ночь все-таки.
ГЛАВА 17
Артур кивнул в сторону валявшихся в коридоре сотрудников этого мрачного заведения и жестами показал, что неплохо бы их разместить по этим отсекам. (Мы заранее договорились по возможности не произносить ничего вслух. Мало ли, как тут может передаваться звук… Леха тоже советовал молчать.) В ответ на предложение Иванова я покачала головой. Зачем так издеваться над людьми? Это же наверняка рядовые сотрудники, работающие за зарплату, хоть и значительно превышающую то, что получает законопослушный гражданин.
Иванов пожал плечами, что, по всей вероятности, означало что-то вроде: «Ну, как знаешь».
А я заглянула в платяные шкафы у самой двери. В одном, судя по всему, висела уличная одежда сотрудников, в другом – хорошо отутюженные черные фраки. Если бы вы видели рожи покойников… Даже после смерти их, по-моему, во фраки облачать не стоило бы. Это было то же самое, что надеть на корову седло.
Мы переглянулись с Артуром и пошли дальше.
Что следующее? Следующей оказалась тюрьма для не очень почетных узников (это мы поняли потом, сравнив ее со второй). Охрану мы вырубили мгновенно, уже наловчившись и делая это без каких-либо угрызений совести, а затем решили обследовать места содержания узников. Артур снял ключи с пояса одного из тюремщиков и открыл все камеры. К нашему сожалению, узники тоже отключились от выпущенного нами газа, быстро проникшего во все щели, но мы оставили для них двери открытыми. Ведь неизвестно, кто очухается раньше – они или тюремщики, по крайней мере мы дали пленникам шанс, а там уж, как кому судьба улыбнется. Мы же не можем выносить отсюда всех?
В камерах содержалось семеро мужчин: четверо сидели в двухместных (это были обычные «быки»), а троим было выделено по одноместной камере. Эти трое оказались людьми вполне приличного вида, но чем они не угодили Чапаю, нам не было суждено узнать.
И вот перед нами дверь в последний отсек – судя по имеющемуся у нас с Артуром плану. На ней было два кодовых замка.
«Если Аньки здесь нет, то где ее искать?» – в ужасе подумала я. Неужели придется идти наверх? И зачем мы вырубили всю охрану? Надо было бы у кого-нибудь расспросить о месте содержания Поликарповой. Хотя остается парень в кустах на улице и врач, спящий на своей кушетке… Но, с другой стороны, как мы могли не вырубить всех, попавшихся нам на пути? Ведь газ действует не избирательно…
Ладно, надо идти.
На этот раз по «сюрпризу» было и у Артура, и у меня, я также держала наготове значительно полегчавший баллон, Артур – пистолет. Зажав свой «сюрприз» под мышкой, он набрал нужные коды.
Никакой охраны в коридоре не было, но из предпоследней комнаты, дверь в которую была приоткрыта, доносились весьма специфические звуки…
Мы переглянулись. Снова прислушались. И в это мгновение прозвучал дикий Анькин смех, который нельзя ни с чьим спутать.
Артур быстро поднес палец к губам, прикрытым маской противогаза, и мы тихонечко направились в сторону приоткрытой двери.
Представившаяся нам картина была достойна кисти художника. Или конкурса порнофильмов.
Анька совокуплялась с шестью сыновьями гор.
Комната оказалась довольно большой и шикарно, но безвкусно обставленной. Огромное ложе у дальней стены, не застеленное покрывалом, большой телевизор, кресла с весьма специфической формой ножек и спинок, еще какая-то мебель совершенно разных стилей. В одном углу тихо потрескивал камин. Свободного места, на котором можно было бы устроить потасовку, оставалось вполне достаточно.
Пятеро сбросивших одежду, поросших мехом джигитов, с безумными взглядами исполняли какой-то странный танец под музыку, звучавшую лишь в их головах, периодически присвистывая, покрякивая, повизгивая и издавая прочие, не поддающиеся описанию звуки. Шестой лежал на спине на довольно высоком столе, установленном посередине комнаты и накрытом скатертью с бахромой, верхом на нем восседала подпрыгивающая Анька, естественно, тоже в костюме Евы.
В первый момент ни один из джигитов не обратил на нас никакого внимания, продолжая свой странный танец, Анька же отреагировала мгновенно. Я тут же бросила ей противогаз, она поймала его на лету, не меняя ритма скачки, и натянула на себя. Я незамедлительно пустила струю газа в трех танцующих вдоль правой стены джигитов, но те, кто находился слева, уже отреагировали на наше появление, и один даже умудрился протянуть руку к рации, лежавшей на тумбочке. Но его опередил Артур, решивший не дожидаться, пока газ подействует на всех. Он врезал рукояткой пистолета первому джигиту по голове, а затем кулаком – второму. Я подскочила к Аньке и пустила струю в лицо лежавшему под ней. Он как раз достиг оргазма. Наверное, запомнит ощущения этой ночи на всю оставшуюся жизнь. Газ быстро распространился по помещению – и все шестеро сыновей гор отключились от действительности, погрузившись в мир грез (интересно, а после воздействия этого газа подопытным кроликам что-нибудь снится?).
Анька тут же вскочила с партнера и ринулась к двери в коридор. Мне хотелось крикнуть ей, что неплохо было бы одеться, и вообще высказать все, что я думаю об устроенной ею оргии, но я сдержалась, памятуя о том, что желательно не поднимать шума.
Артур выскочил за Анькой, в два прыжка догнал ее и вернул в комнату. Быстро оглядевшись, я поняла, что женской одежды в этом борделе нет, на полу валялось лишь сброшенное с себя сыновьями гор барахло. Я подняла штаны и рубашку черного цвета и кинула Аньке, она быстро оделась, потом натянула чьи-то кроссовки, и мы втроем бросились к выходу. Но Анька пока не собиралась покидать этот отсек. Она открыла комнату у самого выхода. Там вдоль стены рядком стояли автоматы разных модификаций и размеров. Анька протянула один короткоствольный мне, я покачала головой, тогда Анька со всей силы ткнула меня им, заставляя взять. «Хорошо хоть не дулом, – подумала я. – И это вместо благодарности?» Но на моей стороне был Артур, отвесивший Аньке подзатыльник. При этом он дико вращал глазами за стеклами противогаза. Поликарпова поняла, в чем ее хотят убедить, но тем не менее рявкнула, что оружие следует взять. Она сопровождала свои движения и действия нецензурной бранью, которая, несколько приглушенная и искаженная противогазом, звучала не совсем привычно и смешно. Я хрюкнула, но оружие все равно не взяла. Анька поняла, что я ни за что не стану этого делать, махнула рукой, прихватила два автомата, еще один взял Артур, и мы ринулись прочь.
Пробегая по отсекам, Анька регулярно поднимала большой палец вверх, демонстрируя нам свое одобрение. Артур по ходу снимал установленные нами штучки. Правильно – мало ли еще когда пригодятся? Стоят-то, наверное, недешево. И, как я догадывалась, в свободной продаже их быть не должно, даже в наше рыночное время.
Когда мы добрались до лестницы и поднялись по ней, Анька изъявила желание идти не к выходу на улицу, а подняться куда-то в сам дворец. Тут уже можно было снять противогазы и говорить, что я и сделала, прошипев Поликарповой все, что о ней думаю. Артур последовал моему примеру и заявил, что нужно сматываться как можно быстрее, пока нас тут не обнаружили.
– Я должна убить эту суку! – прошипела Анька.
– Всегда успеешь, – возразили мы одновременно с Артуром. – Мы больше не намерены рисковать из-за тебя.
С этими словами Артур схватил меня за руку и потащил к выходу. Наша функция закончена. Анька постояла на месте еще секунд пятнадцать, а потом двинулась за нами.
– Надень противогаз на всякий случай, – прошептал Артур перед выходом на улицу.
Я кивнула и сделала, как он велел. Анька же не последовала моему примеру. Ладно. Ее дело. Мы бесшумно открыли дверь и прошмыгнули в кусты. Наше появление там было встречено мычанием привязанного молодца.
Анька сообщила, что это некий Славик, ее давняя любовь.
– Ты идешь или нет, любвеобильная? – прошипел Артур. – Или еще и с ним хочешь по-быстрому трахнуться?
– Иду, – сказала Анька, чмокнула Славика в щечку, похлопала по другой и бросилась за нами.
Славика мы оставили лежать там, где лежал, а сами по уже известному нам с Артуром пути двинулись к нужной нам двери в ограде. Анька вела себя паинькой и молча следовала за нами, держа по автомату в каждой руке. Я сунула почти опустевший баллон назад в сумку, руки у меня оставались свободны.
До машины, в которой нас ждал уже начавший сильно беспокоиться Леха, мы добрались без приключений, там сбросили противогазы и вздохнули с некоторым облегчением.
За руль сел Артур и выжал из своей машины все, на что она была способна. Но погони за нами не было. Мы также не встретили по пути ни одной машины, пока не выехали на шоссе с дороги, ведущей к усадьбе Чапая. Да и на основной трассе их было мало. Ночь все-таки.
ГЛАВА 17
В ту ночь Анька отправилась спать к Артуру. По пути мы решили, что теперь нам двоим лучше не появляться в моей квартире одновременно. Артур был рад предложить ей свои апартаменты, тем более что его мама и бабушка до осени проживали на даче.
Утром, после того как все мы выспались, я отправилась в квартиру Иванова слушать подробный Анькин рассказ о ее приключениях. Костик был оставлен дома на телефоне с указанием немедленно меня звать, если позвонит Иван Поликарпов.
Моя неугомонная копия рассказала следующее. Ее забрали из квартиры Валентина, любовника убитого Степана. Вместе с ним, кстати. Его мы с Артуром видели – это был один из узников подземной тюрьмы, содержавшийся в одноместной камере.
Валентин подробно описал Аньке человека, с которым видел Степана, но, к сожалению, фотографии незнакомца не было, а художественными наклонностями любовничек не обладал. Не будешь же его постоянно таскать с собой на опознание? Валентина совершенно не интересовало, сливал Степан кому-то какую-то информацию или нет, его волновало лишь то, чтобы его избранник ни с кем не изменял ему. Степан обещал, что больше встреч на стороне у него не будет: от его услуг отказались. У Поликарпова имелась на этот счет какая-то версия, но Валентин не проявил любопытства.
– Тот точно был из «голубых»? – спросила у Валентина Анька.
– Обижаешь. Неужели я не смогу определить своих?!
Это, конечно, несколько сужало круг поисков, потому что в постоянном штате и Комиссарова, и Инессы людей с нестандартной сексуальной ориентацией не держали.
В день убийства Анькиного брата Валентин не видел никого подозрительного, когда выходил из парадной, в которой находилась Ларискина квартира, где они встречались со Степаном…
Как раз после этой фразы в дверь его собственной квартиры вломились люди в милицейской форме. Анька сразу же поняла, что это за «милиция», узнав двоих парней из охраны папочкиного дворца. Маскарад был устроен для соседей Валентина, чтобы не вызвали настоящих ментов.
Анька оказала достойное сопротивление, чего не скажешь о любовнике Степана, забившемся в угол и с ужасом наблюдавшем за тем, как сражавшиеся крушили его мебель и били посуду. В подземном госпитале и морге как раз находились те, кто оказался на Анькином пути.
– Это сколько ж человек против тебя послали? – с восхищением спросил Леха.
– Тогда – десятерых. Но я не всех за раз уделала – из тех, что теперь готовят к погребению и усиленно лечат. Я еще ведь и сбежать пыталась. Из-под земли. И все равно сбежала бы, если бы вы меня не вызволили.
В общем, в квартире Валентина Аньку скрутили и накрыли ей лицо тряпкой, смоченной эфиром. Она отключилась и проснулась только в комнате, в которой мы ее обнаружили. Поликарпова сразу же поняла, где находится.
Мы поинтересовались, зачем ее папаше подземный госпиталь и морг. Ну, мини-больницу мы еще можем понять, но морг-то?
– А чтобы не отходя от кассы, – отмахнулась Анька. – Кокнули – и тут же захоронили.
– Это в пирамиде, что ли? – спросила я.
– Нет, пирамида – для себя и для родственников. Степан, кстати, станет первым обитателем. Ее не так давно построили. А недалеко от усадьбы имеется старое сельское кладбище, которое батя приватизировал, подновил и расширил. Как раз для своих людей. Там «быков» и хоронят. Со всеми почестями. Салют, залпы орудий и все такое прочее. Кто о чем мечтал при жизни. Батя при приеме на работу всегда спрашивает. И вообще у него все везде схвачено. Если хочешь – и тебе, Лерка, можно выписать свидетельство о смерти.
Я поежилась и заявила, что мне это совсем не нужно. Анька решила, что я испугалась за свою жизнь, и она тут же стала заверять меня, что я ей нужна живая и здоровая и она меня в обиду никому не даст, а, наоборот, будет стоять за меня горой.
Тут мы как раз подошли к вопросу оплаты услуг моих соседей, а также моих собственных. Анька восприняла все как должное и спросила Леху, когда он хочет выехать в Германию. Ей самой он тоже больше пригодился бы с ногами, пусть даже и не своими.
– Но ведь ты еще не получила отцовское наследство, – заметил Охрименко.
– И что? Ты сказал, сколько тебе нужно. У меня есть такие деньги. Не здесь, конечно. Я дам приказ – и их переведут на счет клиники. Загранпаспорт у тебя есть?
К моему удивлению, он у Лехи имелся. Он что, куда-то выезжал за границу? Но я не стала задавать бестактных вопросов.
– Ты сам будешь связываться с клиникой или все сделать мне? – спросила Анька.
– Если ты сможешь все оформить…
– Смогу, – сказала Анька и попросила все документы, которые ей может дать Леха, – в смысле те, которые могут понадобиться врачам. Он ей все предоставил.
Анька уточнила, когда он все-таки готов вылететь. Леха заявил, что в любое время, но очень хотел бы, чтобы его сопровождал Артур.
– Тогда попозже, – сказала Анька. – Артур-то в ближайшее время нужен мне здесь. Если полетишь сам – хоть завтра, если с Артуром – после того, как я разберусь со своими врагами.
– С Артуром, – сказал Леха.
На том и порешили. Мне Анька снова пообещала оплатить образование сына за границей и предложила, опять же после окончания всех передряг, съездить с ней на пару в одну тихую европейскую страну, где она откроет счет на мое имя и перекинет туда деньги – чтобы я не волновалась, и они уже лежали и ждали времени, когда их нужно будет переводить на счет выбранной мной школы.
Артур желал просто наличные. Ни про какую студию он на этот раз не упомянул, наверное, решил все делать сам. Я бы вообще тоже лишний раз не стала посвящать Аньку в свои дела.
Поликарпова также заявила, что после того, как приберет к рукам все деньги, на которые нацелилась (в чем она не сомневаясь), с нами она не расстанется и предложит нам всем работать на себя, потому что мы – одни из немногих, кому она может полностью доверять.
После обсуждения финансовых условий мы вернулись к Анькиным приключениям.
Поликарпова предприняла одну неудачную попытку убежать. К ней приставили пятерых лбов, обычно охраняющих парк. Вообще в подземелье постоянно никто не дежурит – только когда есть клиенты. Охранники оказались молодыми мужиками, причем расслабившимися от сытой, ленивой жизни. Набеги на усадьбу Чапая никто не устраивал, охрану держали больше для порядка и поддержания имиджа. Сами же бравые парни полагались на бетонную ограду с пущенным поверху током и двери в ней, которые невозможно открыть, не зная кодов и потайных кнопочек.
В общем, Анька разработала план действий.
В двери, ведущей в комнату, где ее заперли, имелось оконце, сквозь которое Инесса велела постоянно следить за узницей. Один из молодцев там находился неотлучно. Анька разделась и устроила демонстрацию своих прелестей, нагишом разгуливая по комнате, периодически приплясывая и усаживаясь на стол, широко расставив при этом ноги. Молодцу стало плохо, но никого другого он к оконцу подпускать не хотел. Его товарищи все-таки оттолкнули его и тоже полюбовались очаровательной пленницей. А потом она стала манить их к себе. Парни, видимо, устали от воздержания: постоянных девок для них в усадьбе не было, приходилось или выезжать в ближайшие населенные пункты, или отводить душу, когда был пересменок, и их отпускали в город. Но в этот день вместо того, чтобы находиться на заслуженном отдыхе в своих городских квартирах, ребята были вынуждены торчать в подземелье и смотреть бесплатный стриптиз. Их, в связи с непредвиденными обстоятельствами, оставили в усадьбе на вторую смену.
Анька провела с ними переговоры, используя весь свой шарм, и на простом понятном языке объяснила, что ей страшно хочется потрахаться с классными молодыми мужиками. Как поняла она, ребятам тоже. И что такого, если они проведут групповой сеанс? Они же уверены, что сбежать отсюда просто невозможно? До выхода сколько дверей? Причем все закрыты. Везде – усиленная охрана. И их пятеро, а она, бедная девочка, одна и без оружия. И что мальчики теряют?
Мальчики решили, что ничего. Как раз наоборот. Двое отправились к ней в комнату, а трое остались дежурить, чтобы потом смениться. Но когда мальчики раздевались, они ведь сняли и оружие…
Четверо из пяти стали клиентами подземного морга.
– Тебе их не жалко? – спросил Леха.
– Или они – или я, – спокойно заметила Анька. – Таков закон выживания в этом мире. В папочкином дворце, в частности.
По пути пришлось еще немного поработать и добавить клиентов в госпиталь, а также одного дополнительного в морг. Но силы явно были неравны. Аньку скрутили. И отправили обратно.
Тогда для ее охраны Иван вызвал джигитов. Это была как бы обособленная команда, не входящая ни в одну группировку, выполняющая разовые поручения представителей различных преступных сообществ. Джигиты не гнушались ничем – платили бы деньги. Все джигиты состояли в каких-то родственных связях друг с другом, состав их команды периодически менялся: кто-то уезжал отдыхать домой в горы, кто-то приезжал на смену, потом сам ехал отдыхать после общения с неверными, кто-то возвращался.
Джигитов предупредили, что поручают им исключительно важное задание – охранять чрезвычайно опасного и хитрого врага. Когда сыны гор этого врага увидели, то пришли в некоторое замешательство. Анька сидела одетая, потупив глазки, пока Иван еще раз инструктировал ее новых охранников. Пожалуй, они не поверили своему нанимателю. Что может сделать хрупкая, миловидная девушка? Да еще против шестерых таких орлов?
Джигиты паслись в коридоре, периодически поглядывая в оконце. Пару раз в подземелье спускался Иван, один раз Инесса, но затем наступила ночь, и родственники отправились на покой. И тут Анька принялась за осуществление следующего плана.
Она зажгла камин и начала раздеваться, по очереди сжигая каждую вещь, которую снимала с себя. Учуяв запах дыма, джигиты вначале припали к оконцу, а потом старший сунул свой горбатый нос в дверь и стал увещевать пленницу, что не надо устраивать пожар. Она только мило улыбалась ему, не произнося ни слова и продолжая свое дело.
Сын гор может выдержать многое, но только не вид обнаженного женского тела, причем молодого и красивого. С каждой минутой джигитам было все сложнее и сложнее выполнять охранные функции, но гордость не позволяла связаться с нанимателем и сообщить о возникшей проблеме, как предупреждал их Иван. Поликарпов, правда, не конкретизировал, что именно может произойти, зная изобретательность сестрички и предполагая, что она должна придумать что-то новенькое и не повторяться. Сыны гор не хотели потерять лицо. Что о них подумали бы в городе, если бы прошел слух, что вшестером не смогли справиться с одной женщиной? И как потом они бы вернулись домой и смотрели в глаза своим старейшинам? И как тут позвонишь нанимателю? Ведь не скажешь: она перед нами голая, а у нас штаны рвутся? Не можем утерпеть. Смените!
А она полностью разделась и сожгла свою одежду в камине, потом взобралась на стоящий посередине комнаты стол, как раз под люстру, и стала демонстрировать джигитам свои прелести в разных ракурсах. И играть сама с собой.
Что происходит с дворовой собакой, привыкшей к суровой борьбе за жизнь, если она вдруг видит аппетитную кость, брошенную ей в качестве приманки? И что эта собака делает в том случае, если потом эту кость у нее пытаются отобрать? Именно так ведет себя джигит, если вместо кости в данном случае выступает обнаженная, готовая к случке женщина. Он бросается на кость (женщину) и ни за что никому ее не отдаст. Здесь на одну Аньку приходилось шестеро обезумевших от прилива страсти и уже готовых истечь спермой джигитов.
Но она смогла удовлетворить всех, на этот раз не устраивая перестрелки, решив, что их просто следует тихо вырубить, а потом так же тихо покинуть помещение. У джигитов нашлось и что курнуть, и что нюхнуть. Они не сомневались, что к утру опять будут как огурчики, а пленница никуда не денется из этой крепости. Они покурили и продолжили оргию. Анька обслуживала их одного за другим, а остальные, ожидая своей очереди, танцевали тот странный танец, который мы с Артуром имели счастье наблюдать.
– Ну ты и сильна! – заметил Артур.
– Чего не сделаешь для собственного спасения, – потупила глазки Анька. – А джигитов я теперь собираюсь взять к себе на службу. Больше-то их после такого провала никто не наймет. А у меня будут как шелковые.
– Они не станут подчиняться женщине, – попытался возразить Леха.
– Мне – станут, – уверенно проронила Анька, и я почему-то не сомневалась в ее словах.
Далее Поликарпова заявила, что завтра намерена ехать на похороны Степана. Я спросила, как станет она действовать, если меня на них не пригласят. Ведь такой вариант тоже не исключен?
– Пригласят, – усмехнулась Анька. – Инесса с братцем Ванечкой уже всем расхвастались, что поймали меня в капкан.
Мы с соседями вопросительно посмотрели на нее. Анька объяснила, что вытянула из своих тюремщиков (первой партии, ныне почти в полном составе усопшей) все, что только могла. И теперь родственнички не посмеют признаться «людям», что Аньке удалось сбежать. Это ведь означало бы признание собственной беспомощности и неумения обеспечить должную охрану.
– Но они будут меня искать, приложат все силы, – сказала Анька, – а значит, мы должны действовать очень осторожно.
– Что ты планируешь? – с опаской поинтересовалась я.
Анька сказала, что вечером я должна буду поехать в усадьбу Комиссарова. Как бы сама от себя. Представляться Лерой.
– Послушай, – заметила я, – а разве самого Комиссарова или хотя бы кого-то из его людей не будет на похоронах Степана? По-моему, на ваши, то есть бандитские, похороны приглашают всех известных в определенных кругах людей. Чуть ли не со всего бывшего Союза съезжаются. По крайней мере, такой вывод я сделала из чтения статей в нашей прессе.
Артур с Лехой мне поддакнули, а Анька объяснила, что Комиссарова не пригласили, как главного врага, это раз, его также считают виновным в смерти Степана, это два, а три – похороны будут проходить по-домашнему, в собственной пирамиде, а не на каком-либо из городских кладбищ. Приглашены только свои, человек этак триста. Мы с соседями поперхнулись.
Я поинтересовалась, что мне следует делать у Комиссарова.
– Спрашивать совета, – ответила Анька.
– Какого, к черту, совета?! – взвилась я.
Поликарпова заявила, что я должна поплакаться Артему, сказать, что не понимаю происходящего вокруг меня и мечтаю только о спокойной жизни, может, даже с самим Артемом, если он, конечно, не против. Он, по всей вероятности, должен оказаться не против – иначе зачем было дарить мне «Тойоту»? В общем, я должна вытянуть из Артема все, что мне удастся.
На это дело я поеду не одна. Меня будет сопровождать Артур. Иванов выпучил свои огромные глазищи на Аньку и поинтересовался, какая функция отводится ему в предстоящей операции.
– Усыпляющая, – пояснила Анька.
Средневековый замок Комиссарова, в отличие от усадьбы Чапая, охраняется не только людьми, но и овчарками, на которых надежды больше, чем на людей. Но их тоже можно нейтрализовать.
– Течной сукой? – хмыкнул Леха.
– Этот вариант Артем предусмотрел. У него в охране как раз суки, – без тени улыбки отозвалась Анька. – Но против мяса они не устоят. Их кормят только утром, а ночью они голодные и злые. А поэтому их следует подкормить мяском. Но мясо будет с начинкой.
Анька еще пояснила, почему собак не держит ее отец, – у него на них аллергия с зоны, причем на все породы, не только на овчарок. С другой стороны, Чапай души не чает во всяких цветочках-кусточках, украшающих его поместье, – наверное, после жизни за колючей проволокой.
Утром, после того как все мы выспались, я отправилась в квартиру Иванова слушать подробный Анькин рассказ о ее приключениях. Костик был оставлен дома на телефоне с указанием немедленно меня звать, если позвонит Иван Поликарпов.
Моя неугомонная копия рассказала следующее. Ее забрали из квартиры Валентина, любовника убитого Степана. Вместе с ним, кстати. Его мы с Артуром видели – это был один из узников подземной тюрьмы, содержавшийся в одноместной камере.
Валентин подробно описал Аньке человека, с которым видел Степана, но, к сожалению, фотографии незнакомца не было, а художественными наклонностями любовничек не обладал. Не будешь же его постоянно таскать с собой на опознание? Валентина совершенно не интересовало, сливал Степан кому-то какую-то информацию или нет, его волновало лишь то, чтобы его избранник ни с кем не изменял ему. Степан обещал, что больше встреч на стороне у него не будет: от его услуг отказались. У Поликарпова имелась на этот счет какая-то версия, но Валентин не проявил любопытства.
– Тот точно был из «голубых»? – спросила у Валентина Анька.
– Обижаешь. Неужели я не смогу определить своих?!
Это, конечно, несколько сужало круг поисков, потому что в постоянном штате и Комиссарова, и Инессы людей с нестандартной сексуальной ориентацией не держали.
В день убийства Анькиного брата Валентин не видел никого подозрительного, когда выходил из парадной, в которой находилась Ларискина квартира, где они встречались со Степаном…
Как раз после этой фразы в дверь его собственной квартиры вломились люди в милицейской форме. Анька сразу же поняла, что это за «милиция», узнав двоих парней из охраны папочкиного дворца. Маскарад был устроен для соседей Валентина, чтобы не вызвали настоящих ментов.
Анька оказала достойное сопротивление, чего не скажешь о любовнике Степана, забившемся в угол и с ужасом наблюдавшем за тем, как сражавшиеся крушили его мебель и били посуду. В подземном госпитале и морге как раз находились те, кто оказался на Анькином пути.
– Это сколько ж человек против тебя послали? – с восхищением спросил Леха.
– Тогда – десятерых. Но я не всех за раз уделала – из тех, что теперь готовят к погребению и усиленно лечат. Я еще ведь и сбежать пыталась. Из-под земли. И все равно сбежала бы, если бы вы меня не вызволили.
В общем, в квартире Валентина Аньку скрутили и накрыли ей лицо тряпкой, смоченной эфиром. Она отключилась и проснулась только в комнате, в которой мы ее обнаружили. Поликарпова сразу же поняла, где находится.
Мы поинтересовались, зачем ее папаше подземный госпиталь и морг. Ну, мини-больницу мы еще можем понять, но морг-то?
– А чтобы не отходя от кассы, – отмахнулась Анька. – Кокнули – и тут же захоронили.
– Это в пирамиде, что ли? – спросила я.
– Нет, пирамида – для себя и для родственников. Степан, кстати, станет первым обитателем. Ее не так давно построили. А недалеко от усадьбы имеется старое сельское кладбище, которое батя приватизировал, подновил и расширил. Как раз для своих людей. Там «быков» и хоронят. Со всеми почестями. Салют, залпы орудий и все такое прочее. Кто о чем мечтал при жизни. Батя при приеме на работу всегда спрашивает. И вообще у него все везде схвачено. Если хочешь – и тебе, Лерка, можно выписать свидетельство о смерти.
Я поежилась и заявила, что мне это совсем не нужно. Анька решила, что я испугалась за свою жизнь, и она тут же стала заверять меня, что я ей нужна живая и здоровая и она меня в обиду никому не даст, а, наоборот, будет стоять за меня горой.
Тут мы как раз подошли к вопросу оплаты услуг моих соседей, а также моих собственных. Анька восприняла все как должное и спросила Леху, когда он хочет выехать в Германию. Ей самой он тоже больше пригодился бы с ногами, пусть даже и не своими.
– Но ведь ты еще не получила отцовское наследство, – заметил Охрименко.
– И что? Ты сказал, сколько тебе нужно. У меня есть такие деньги. Не здесь, конечно. Я дам приказ – и их переведут на счет клиники. Загранпаспорт у тебя есть?
К моему удивлению, он у Лехи имелся. Он что, куда-то выезжал за границу? Но я не стала задавать бестактных вопросов.
– Ты сам будешь связываться с клиникой или все сделать мне? – спросила Анька.
– Если ты сможешь все оформить…
– Смогу, – сказала Анька и попросила все документы, которые ей может дать Леха, – в смысле те, которые могут понадобиться врачам. Он ей все предоставил.
Анька уточнила, когда он все-таки готов вылететь. Леха заявил, что в любое время, но очень хотел бы, чтобы его сопровождал Артур.
– Тогда попозже, – сказала Анька. – Артур-то в ближайшее время нужен мне здесь. Если полетишь сам – хоть завтра, если с Артуром – после того, как я разберусь со своими врагами.
– С Артуром, – сказал Леха.
На том и порешили. Мне Анька снова пообещала оплатить образование сына за границей и предложила, опять же после окончания всех передряг, съездить с ней на пару в одну тихую европейскую страну, где она откроет счет на мое имя и перекинет туда деньги – чтобы я не волновалась, и они уже лежали и ждали времени, когда их нужно будет переводить на счет выбранной мной школы.
Артур желал просто наличные. Ни про какую студию он на этот раз не упомянул, наверное, решил все делать сам. Я бы вообще тоже лишний раз не стала посвящать Аньку в свои дела.
Поликарпова также заявила, что после того, как приберет к рукам все деньги, на которые нацелилась (в чем она не сомневаясь), с нами она не расстанется и предложит нам всем работать на себя, потому что мы – одни из немногих, кому она может полностью доверять.
После обсуждения финансовых условий мы вернулись к Анькиным приключениям.
Поликарпова предприняла одну неудачную попытку убежать. К ней приставили пятерых лбов, обычно охраняющих парк. Вообще в подземелье постоянно никто не дежурит – только когда есть клиенты. Охранники оказались молодыми мужиками, причем расслабившимися от сытой, ленивой жизни. Набеги на усадьбу Чапая никто не устраивал, охрану держали больше для порядка и поддержания имиджа. Сами же бравые парни полагались на бетонную ограду с пущенным поверху током и двери в ней, которые невозможно открыть, не зная кодов и потайных кнопочек.
В общем, Анька разработала план действий.
В двери, ведущей в комнату, где ее заперли, имелось оконце, сквозь которое Инесса велела постоянно следить за узницей. Один из молодцев там находился неотлучно. Анька разделась и устроила демонстрацию своих прелестей, нагишом разгуливая по комнате, периодически приплясывая и усаживаясь на стол, широко расставив при этом ноги. Молодцу стало плохо, но никого другого он к оконцу подпускать не хотел. Его товарищи все-таки оттолкнули его и тоже полюбовались очаровательной пленницей. А потом она стала манить их к себе. Парни, видимо, устали от воздержания: постоянных девок для них в усадьбе не было, приходилось или выезжать в ближайшие населенные пункты, или отводить душу, когда был пересменок, и их отпускали в город. Но в этот день вместо того, чтобы находиться на заслуженном отдыхе в своих городских квартирах, ребята были вынуждены торчать в подземелье и смотреть бесплатный стриптиз. Их, в связи с непредвиденными обстоятельствами, оставили в усадьбе на вторую смену.
Анька провела с ними переговоры, используя весь свой шарм, и на простом понятном языке объяснила, что ей страшно хочется потрахаться с классными молодыми мужиками. Как поняла она, ребятам тоже. И что такого, если они проведут групповой сеанс? Они же уверены, что сбежать отсюда просто невозможно? До выхода сколько дверей? Причем все закрыты. Везде – усиленная охрана. И их пятеро, а она, бедная девочка, одна и без оружия. И что мальчики теряют?
Мальчики решили, что ничего. Как раз наоборот. Двое отправились к ней в комнату, а трое остались дежурить, чтобы потом смениться. Но когда мальчики раздевались, они ведь сняли и оружие…
Четверо из пяти стали клиентами подземного морга.
– Тебе их не жалко? – спросил Леха.
– Или они – или я, – спокойно заметила Анька. – Таков закон выживания в этом мире. В папочкином дворце, в частности.
По пути пришлось еще немного поработать и добавить клиентов в госпиталь, а также одного дополнительного в морг. Но силы явно были неравны. Аньку скрутили. И отправили обратно.
Тогда для ее охраны Иван вызвал джигитов. Это была как бы обособленная команда, не входящая ни в одну группировку, выполняющая разовые поручения представителей различных преступных сообществ. Джигиты не гнушались ничем – платили бы деньги. Все джигиты состояли в каких-то родственных связях друг с другом, состав их команды периодически менялся: кто-то уезжал отдыхать домой в горы, кто-то приезжал на смену, потом сам ехал отдыхать после общения с неверными, кто-то возвращался.
Джигитов предупредили, что поручают им исключительно важное задание – охранять чрезвычайно опасного и хитрого врага. Когда сыны гор этого врага увидели, то пришли в некоторое замешательство. Анька сидела одетая, потупив глазки, пока Иван еще раз инструктировал ее новых охранников. Пожалуй, они не поверили своему нанимателю. Что может сделать хрупкая, миловидная девушка? Да еще против шестерых таких орлов?
Джигиты паслись в коридоре, периодически поглядывая в оконце. Пару раз в подземелье спускался Иван, один раз Инесса, но затем наступила ночь, и родственники отправились на покой. И тут Анька принялась за осуществление следующего плана.
Она зажгла камин и начала раздеваться, по очереди сжигая каждую вещь, которую снимала с себя. Учуяв запах дыма, джигиты вначале припали к оконцу, а потом старший сунул свой горбатый нос в дверь и стал увещевать пленницу, что не надо устраивать пожар. Она только мило улыбалась ему, не произнося ни слова и продолжая свое дело.
Сын гор может выдержать многое, но только не вид обнаженного женского тела, причем молодого и красивого. С каждой минутой джигитам было все сложнее и сложнее выполнять охранные функции, но гордость не позволяла связаться с нанимателем и сообщить о возникшей проблеме, как предупреждал их Иван. Поликарпов, правда, не конкретизировал, что именно может произойти, зная изобретательность сестрички и предполагая, что она должна придумать что-то новенькое и не повторяться. Сыны гор не хотели потерять лицо. Что о них подумали бы в городе, если бы прошел слух, что вшестером не смогли справиться с одной женщиной? И как потом они бы вернулись домой и смотрели в глаза своим старейшинам? И как тут позвонишь нанимателю? Ведь не скажешь: она перед нами голая, а у нас штаны рвутся? Не можем утерпеть. Смените!
А она полностью разделась и сожгла свою одежду в камине, потом взобралась на стоящий посередине комнаты стол, как раз под люстру, и стала демонстрировать джигитам свои прелести в разных ракурсах. И играть сама с собой.
Что происходит с дворовой собакой, привыкшей к суровой борьбе за жизнь, если она вдруг видит аппетитную кость, брошенную ей в качестве приманки? И что эта собака делает в том случае, если потом эту кость у нее пытаются отобрать? Именно так ведет себя джигит, если вместо кости в данном случае выступает обнаженная, готовая к случке женщина. Он бросается на кость (женщину) и ни за что никому ее не отдаст. Здесь на одну Аньку приходилось шестеро обезумевших от прилива страсти и уже готовых истечь спермой джигитов.
Но она смогла удовлетворить всех, на этот раз не устраивая перестрелки, решив, что их просто следует тихо вырубить, а потом так же тихо покинуть помещение. У джигитов нашлось и что курнуть, и что нюхнуть. Они не сомневались, что к утру опять будут как огурчики, а пленница никуда не денется из этой крепости. Они покурили и продолжили оргию. Анька обслуживала их одного за другим, а остальные, ожидая своей очереди, танцевали тот странный танец, который мы с Артуром имели счастье наблюдать.
– Ну ты и сильна! – заметил Артур.
– Чего не сделаешь для собственного спасения, – потупила глазки Анька. – А джигитов я теперь собираюсь взять к себе на службу. Больше-то их после такого провала никто не наймет. А у меня будут как шелковые.
– Они не станут подчиняться женщине, – попытался возразить Леха.
– Мне – станут, – уверенно проронила Анька, и я почему-то не сомневалась в ее словах.
Далее Поликарпова заявила, что завтра намерена ехать на похороны Степана. Я спросила, как станет она действовать, если меня на них не пригласят. Ведь такой вариант тоже не исключен?
– Пригласят, – усмехнулась Анька. – Инесса с братцем Ванечкой уже всем расхвастались, что поймали меня в капкан.
Мы с соседями вопросительно посмотрели на нее. Анька объяснила, что вытянула из своих тюремщиков (первой партии, ныне почти в полном составе усопшей) все, что только могла. И теперь родственнички не посмеют признаться «людям», что Аньке удалось сбежать. Это ведь означало бы признание собственной беспомощности и неумения обеспечить должную охрану.
– Но они будут меня искать, приложат все силы, – сказала Анька, – а значит, мы должны действовать очень осторожно.
– Что ты планируешь? – с опаской поинтересовалась я.
Анька сказала, что вечером я должна буду поехать в усадьбу Комиссарова. Как бы сама от себя. Представляться Лерой.
– Послушай, – заметила я, – а разве самого Комиссарова или хотя бы кого-то из его людей не будет на похоронах Степана? По-моему, на ваши, то есть бандитские, похороны приглашают всех известных в определенных кругах людей. Чуть ли не со всего бывшего Союза съезжаются. По крайней мере, такой вывод я сделала из чтения статей в нашей прессе.
Артур с Лехой мне поддакнули, а Анька объяснила, что Комиссарова не пригласили, как главного врага, это раз, его также считают виновным в смерти Степана, это два, а три – похороны будут проходить по-домашнему, в собственной пирамиде, а не на каком-либо из городских кладбищ. Приглашены только свои, человек этак триста. Мы с соседями поперхнулись.
Я поинтересовалась, что мне следует делать у Комиссарова.
– Спрашивать совета, – ответила Анька.
– Какого, к черту, совета?! – взвилась я.
Поликарпова заявила, что я должна поплакаться Артему, сказать, что не понимаю происходящего вокруг меня и мечтаю только о спокойной жизни, может, даже с самим Артемом, если он, конечно, не против. Он, по всей вероятности, должен оказаться не против – иначе зачем было дарить мне «Тойоту»? В общем, я должна вытянуть из Артема все, что мне удастся.
На это дело я поеду не одна. Меня будет сопровождать Артур. Иванов выпучил свои огромные глазищи на Аньку и поинтересовался, какая функция отводится ему в предстоящей операции.
– Усыпляющая, – пояснила Анька.
Средневековый замок Комиссарова, в отличие от усадьбы Чапая, охраняется не только людьми, но и овчарками, на которых надежды больше, чем на людей. Но их тоже можно нейтрализовать.
– Течной сукой? – хмыкнул Леха.
– Этот вариант Артем предусмотрел. У него в охране как раз суки, – без тени улыбки отозвалась Анька. – Но против мяса они не устоят. Их кормят только утром, а ночью они голодные и злые. А поэтому их следует подкормить мяском. Но мясо будет с начинкой.
Анька еще пояснила, почему собак не держит ее отец, – у него на них аллергия с зоны, причем на все породы, не только на овчарок. С другой стороны, Чапай души не чает во всяких цветочках-кусточках, украшающих его поместье, – наверное, после жизни за колючей проволокой.