Жюбер Эрве. Самба «Шабаш»

   — 163 градуса восточной долготы, 34 градуса южной широты. Как она сказала, в открытом море вблизи Австралии.
   Его палец застыл в зоне больших глубин.
   — В самом сердце океана Чудес, — вздохнул Ванденберг.
   — Послезавтра вечером. У нас всего сорок восемь часов, чтобы попасть в этот город Верн.
   — Можно по воздуху, — предложил Лузитанус.
   — Можно. Но у меня нет в распоряжении ни одного аппарата легче воздуха.
   — Как? — возмутился Уоллес. — Не могли сказать раньше?
   — У нас есть «хаммер», — сказал Отто.
   — А куда мы на нем доберемся за тот маленький отрезок времени, что у нас есть? — спросил Морель. — Направившись на восток, мы могли бы пересечь Кунджераб, но он кишмя кишит бандитами. И Татарский перевал в их руках.
   — Значит, пути по воздуху и суше нам закрыты, — подвел итог Уоллес, роясь в цилиндре. Извлек из него справочник железных дорог Брутана, но тот оказался бесполезным, а потому маг предложил: — Я мог бы сотворить ящик исчезновений громадных размеров. Но совершенно не представляю, как работал ящик Гудини, хотя тот и перебросил меня в окрестности Жантар Мантара. Другой ящик, быть может, забросит нас в город Берн? Как вы считаете?
   Все с сомнением глянули на него, поскольку в это надо было крепко поверить. Тагуку предложил провести с Уоллесом еще один сеанс шотландского душа.
   — Ящик выбросил вас на дорогу паломников не случайно, — тихим голосом сообщил Морель.
   — Вот как? — хмыкнул Уоллес. — Докажите. Слушаю вас.
   Морель не решался продолжить. Это был один из самых охраняемых секретов уединенного святилища. Он извинился, сказав, что пока не может дать объяснений.
   — Позже, — сказал он, раскрутив планисферу вокруг оси.
   — Мы не можем ждать, ничего не предпринимая. Морель вышел из кабинета, провел их через два зала, и все двинулись вниз по лестнице, ведущей под караван-сарай. Когда они подошли к первой металлической двери, он трижды повернул ключ в замочной скважине. Вся компания продолжила путь при свете электрических фонарей, встроенных в карниз, пока не добралась до коридора квадратного сечения, перекрытого второй дверью. Морель открыл ее новым ключом, и они оказались в пустом помещении. В одну из стен рядом с третьей дверью, обитой красной кожей, был встроен аппарат с рычагами, ручками и медными циферблатами.
   — Где мы? — осведомился Ванденберг.
   — Под Жантар Мантаром.
   — Мы не сомневались, — прохрипел Уоллес, заинтересовавшись панелью управления. — Эта штука, похоже, есть плод воображения писателя викторианской эпохи.
   Морель передал связку ключей управителю и велел ему запереть их в комнате. Эльзеар с опаской огляделся. Отто нацепил пенсне, чтобы изучить аппарат.
   — Брюнель энд Брюнель, — прочел он на главном циферблате. — Лондон.
   Морель встал напротив машины и щелкнул выключателем. Фонари мигнули, потом засияли еще ярче. Послушался рев кузнечных мехов. Он набрал координаты, названные Робертой, с помощью механической клавиатуры, потом передвинул один из рычагов в сторону. Аппарат затарахтел и выплюнул перфорированную бумажную ленту. Морель оторвал ее и изучил. После продолжительного молчания присвистнул и сказал:
   — Итак, господа, дорога длинная. Но мы будем на месте в нужный час.
   Щелкнул отпирающийся замок. Вдруг перед Тагуку, который развлекался, тыкая пальцами в складки кожи, распахнулась дверь. За ней открылся затейливый интерьер с округлыми стенами, вдоль которых тянулись скамьи. Морель вошел в цилиндрическую комнату. Остальные нерешительно последовали за ним. Как только все оказались в салоне машины — в ней также имелись душевая, койки и панорамное стекло в передней части, — Морель запер дверь, и помещение слегка задрожало.
   Уоллес рассмотрел выползшую из машины ленту с маршрутом. Они минуют Мандалай (Бирма), Малакку (Малайзия), Хампти-Ду (графство Дарвин). Последним пунктом была указана Тувумба (Южная Австралия).
   Отто снял рюкзак с книгой Никола Фламеля и приступил к изучению названий книг, стоявших в походном книжном шкафу, надеясь отыскать Сун Цзу с целью ознакомиться с военным делом, о котором не имел ни малейшего понятия. Эльзеар грыз ноготь большого пальца. Аматас, прижавшись ухом к перегородке, прислушивался к гудению, доносившемуся из-за нее.
   — Что это за средство транспорта, в котором мы очутились? — поинтересовался маг. — Случаем, не… метро?
   — Пневмотранспорт, — ответил Морель, роясь в полукруглом шкафу. — Сколько нас? Три посланца. И три хранителя.
   Достал из шкафа шесть бокалов и расставил их вокруг бутылки шампанского. Эльзеар вытаращил глаза, прочтя на этикетке дату.
   — Редкие люди, знающие о его существовании, называют его трубой, — продолжил Морель. Придержал пробку, чтобы та не выстрелила, и разлил шампанское по бокалам. — Эта сеть существует с поздней античности. Французские и английские инженеры отыскали ее в колониальную эпоху и обеспечили комфорт, который вы сумеете оценить во время путешествия.
   Они встали кружком в салоне с подрагивающим полом и подняли бокалы с вином.
   — Мы идем на большой риск, направляясь к месту свирепого сражения. Но поступаем как рыцари. Наше дело нуждается в защите. Мы готовы пожертвовать жизнью, если того потребуют обстоятельства.
   Эльзеар хотел возразить, но сдержался. Морель продолжил:
   — Я хотел бы произнести тост за того, без кого ничего никогда бы не произошло. Его имя неоднократно произносилось, как только началась эта история, но ни один из нас его не видел. Я говорю о Дьяволе, который завтра, быть может, вновь посетит наш мир.
   — Было бы интересно увидеть его рога, — сообщил Отто.
   — За Дьявола! — воскликнул Морель.
   — За Дьявола! — подхватили посланцы и хранители.
   Они пригубили «Дом Периньон» урожая 1866 года, понимая, что пили нечто редкостное и диковинное. Но Эльзеар по-прежнему ощущал себя не в своей тарелке. Отто, следивший за ним краем глаза, никак не мог понять почему. Неужели их приятель страдал клаустрофобией?
   — Э-э… а когда мы отправимся? — с беспокойством спросил владелец трактира.
   — Мы покинули Жантар Мантар десять минут назад, — сообщил Морель. — Сейчас движемся под Гималаями. Если трубу не раздавит — в таком случае мы даже не успеем попрощаться, — путешествие будет продолжаться до Мандалая. Там мы пообедаем в одном известном мне кабачке.
   И подтверждая свои слова, Морель убрал занавес с панорамного окна. В передней части вагона зажглись две фары. Они увидели цилиндрический туннель, пробитый в скалах, которые с огромной скоростью проносились мимо. Туннель, казалось, тянулся в бесконечность.
   — И у нас приличная скорость, — обронил околдованный зрелищем маг.
   Все подошли к окну и вгляделись в бесконечную трубу. Все, кроме Эльзеара, который вернулся в центр салона, наполнил свой бокал и разом осушил его. Отто подошел к нему и спросил:
   — Что происходит? Вы так побледнели. — Штруддль сел и спрятал ноги под скамейку. — Согласен, мы движемся к очевидной смерти. Нам остается только ждать, пока нас несет в чреве земли этот пульман. Мы попадали и в более неприятные ситуации, когда покинули Рим.
   — Я никогда не смогу чувствовать себя в безопасности в любом подземелье, — признался Эльзеар. — Отныне для меня каждый подвал станет кошмаром.
   — Успокойтесь, вы же большой мальчик! А куда вы будете ставить свои чудесные бутылки, если мы чудом останемся в живых?
   — Подальше от кротов, — пообещал Эльзеар, задумчиво качая головой. — Подальше от кротов.

ГЛАВА 59

   — С неба свалился автомат высотой тридцать метров, спустился с этого холма, сорвал с якорей мой город и утянул в открытое море, как обычную игрушку в ванне?
   — Да, мсье. Все так и произошло. Точь-в-точь. А мою беседку расплющил в лепешку.
   Робер Мартино стоял перед Уильямом Путифаром, а вернее, под его зонтиком. Ибо над Тасманией шел дождь.
   Инженер изложил факты со всеми подробностями. В погоню за колоссом бросилась береговая охрана. Но тайфун помешал продолжить поиски. В конце концов ураган остановился в двухстах милях от островов и, похоже, не собирался двигаться дальше.
   Либо Робер имел дело с безумцем, хотя остальные полностью подтвердили его слова — быть может, речь шла о коллективном помешательстве, — либо сами боги решили посмеяться над ними. Но факт оставался фактом — его любимый город Верн похитили. Мартино обуяла феноменальная ярость жертвы феноменального преступления.
   Он вернулся на «Тузиталу», с которой сошли все пассажиры после разрушения Мондорамы. Капитан сидел в рубке и курил трубку, созерцая струйки дождя на стекле. Робер изложил ему все факты, стараясь не отступать от реальности.
   — А известно направление, выбранное вором? — спросил Томас Ван дер Деккен.
   — Северо-северо-восток.
   — Прямо на тайфун. — Голландец выпустил два клуба сизого дыма. — Идите в свои апартаменты и отдыхайте. Через час мы выходим в лагуну. Я собирался направиться в Новую Зеландию по прямой, но сделаем крюк, чтобы отыскать ваш город.
   Робер последовал его совету и заперся в каюте вместе с Клементиной. Она, как и Робер, была убеждена, что существа-стихии затаили злобу лично против них. Новость о краже города Верн привела в безумную ярость и ее. Тайфун у них на пути? Они прорвутся сквозь него, возьмут свой город приступом, прогонят злоумышленников, которые преступным путем завладели чужим имуществом.
   Через час «Тузитала» удалилась от Тасмании. Еще через час Ван дер Деккен явился за миллиардерами. Его сопровождала собака. Она была возбуждена, словно чуяла, что начинается охота. Капитан отвел их в исследовательский модуль в трюме — обычный вертикальный цилиндр с множеством иллюминаторов.
   Супруги Мартино и Ван дер Деккен уселись внутри. «Тузитала» заглушила машины. Открылся люк. Лебедки, удерживающие «Нептун» в корабле, медленно опустили их в воду на глубину двадцать метров. Ван дер Деккен включил прожекторы. Появилось дно лагуны — скалы, между которыми тянулись морщинистые языки песка.
   — Если наш приятель прошел здесь, мы вскоре это узнаем, — пробормотал Ван дер Деккен.
   Датский дог внезапно встал в стойку, вытянувшись в одном направлении. Его хвост напрягся. Он зарычал. Капитан сверился с компасом, взялся за рожок и отдал приказ в машинный зал:
   — Сменить курс на пять градусов влево. Вперед. Десять узлов.
   Пассажиры модуля ощутили, что «Тузитала» тащит «Нептун», словно подводную мину на трале. Дно — мрачная безжизненная равнина — медленно уходило назад. Дог гавкнул, заставив Клементину вздрогнуть.
   — Видите, что вижу я? — спросил капитан.
   — Следы гигантских ног, — признался Робер. Рядом с ними на песке, в основном с левой стороны, валялись обломки скал. — Путифар не бредил.
   Он выпрямился и спросил у Ван дер Деккена:
   — Капитан, согласны ли вы следовать по следам мерзавца, который их оставил? Мы сумеем по достоинству оценить сей акт мужества.
   Ван дер Деккен в раздумье погладил бородку.
   — Если честно, вы — мои последние пассажиры. И тайна должна быть раскрыта. Но продолжая путь в этом направлении, мы движемся прямо к тайфуну…
   — Нам это известно, — перебил его Робер. — Мы полностью доверяем вашим способностям и возможностям «вашего корабля.
   — Есть еще одно. Эта зона омывается дрим стримом, течением океана Чудес, которое я намеревался обойти.
   — Будь на моем пути хоть сам Дьявол, я встану на нос, чтобы сразиться с ним, — объявил Робер, ощущая невероятный приступ мужества.
   — В таком случае… — Голландец кивнул, улыбнулся и приказал: — Господин Ин, не сходить с курса! Полный вперед и молитесь.

ГЛАВА 60

   Когда гидросамолет Кармиллы Баньши приблизился к циклону, она едва не повернула назад. Но радио, подключенное к Эфиру, закашляло и прохрипело:
   — Сохраняйте курс, «Гусь-Щеголь». Открываем проход в буре.
   Действительно, стена раздвинулась и открыла коридор с туманными стенками, в конце которого сверкала лагуна. Баньши налегла на руль, и гидросамолет вошел в проход. Вслед за ней летел аппарат Пифии. Они выбрались в глаз циклона, огромный круг чистого безоблачного неба. Баньши сделала круг на «Геркулесе-400», чтобы полностью оценить открывшийся простор.
   — Это что за остров? Похоже, трехногий паук.
   Город Верн напоминал искалеченную морскую звезду — с одной стороны тянулся заросший лесом отросток, а на двух остальных располагались пляжи. Идеальный холм, разбивавший монотонность водной поверхности. Сам остров был скоплением скал, украшенных лесом и двумя кольцевыми дорогами. На стрелке речного устья горели огни. Баньши сориентировалась по ним. Река была, похоже, выбрана в качестве взлетно-посадочной полосы.
   — Не нравится мне все это, — сообщил Гарнье, вцепившийся в подлокотники кресла, когда горизонт ушел в сторону.
   Из переполненных трюмов послышались крики и стоны.
   — Что вам не нравится?
   — Что мы в океане Чудес.
   — Вам страшно? Вам? Я построю вам самый лучший завод по производству кошмаров, о каком вы можете мечтать. И вы станете властителем страха, мой дорогой Жиль.
   Гидросамолет коснулся поверхности воды, подпрыгнул пару раз и, немного пробежав, застыл у причала. Там их ждал невысокий человечек. Баньши спрыгнула с кресла и спустилась из кабины пилотов в главный коридор.
   — Мы прибыли! — сообщила она пассажирам нижнего этажа.
   Она шла по проходу, раздвигая сатанистов. Перед полетом колдунья опоила их зельем Цирцеи собственного производства, назвав колдовским питьем. Напиток превратил сатанистов в алчущих крови хищников. Теперь они пойдут в бой и принесут себя в жертву.
   Когда Баньши добралась до хвостового отделения, то ощутила невероятную вонь. Сваленные там существа в большей или меньшей степени разложения были загружены в Китае по совету леди Винчестер. Они были родом из Фан-Ду, города демонов таоистской религии, затопленного после строительства плотины Три Долины. Это будет ее второй отряд, отличающийся невиданной жестокостью.
   Здесь было около двухсот зомби. У них не было оружия. Но даже амазонки, сотня воительниц, которых оракул привезла из Дельф, старательно обходили их стороной. Таоистские демоны доказали свою свирепость, растерзав делегацию Гарца, которых колдунья скормила им на закуску, пока продолжался полет.
   Сатанисты будут подчиняться Гарнье, демоны — Винчестер, лучницы древней Лидии — оракулу. Держись, Роберта. Никакой пощады ее приятелям.
   Распахнулся люк. Баньши выбралась из гидросамолета. Маленький человечек, одетый в костюм из лилового шелка, сделал шаг вперед и поклонился.
   — Эрнест Пишенетт, — представился он. — Дама Моргенстерн послала меня за вами.
   Баньши уперла руки в боки и расхохоталась.
   — Дама Моргенстерн, надо же! — Она поклонилась. — Прекрасно, мы следуем за тобой, паяц.
   — Только вы, — уточнил Пишенетт, увидев, что Гарнье тоже двинулся вперед. — В эту палатку. Наверху.
   Он указал на некое подобие юрты, над которой развевались разноцветные стяги. Она походила на палатку предводителя гуннов в сердце монгольских степей. Гарнье выпустил когти.
   — Не ходите, — посоветовал он.
   — Расслабься, Жиль. Если клещ устроил мне западню, я разложу его на молекулы, а потом позову на помощь. — Видя, что Гарнье по-прежнему напряжен, она обратилась к Пифии, которая только что вышла из гидросамолета: — Есть ли опасность?
   Оракул закрыла глаза. Она видела недалекое будущее. Решающая битва была слишком близка, а исход ясен. Однако она дала отрицательный ответ. Баньши ничем не рисковала, встретившись с Моргенстерн до сражения.
   — Видишь? — сказала она человеку-волку. И нахмурилась. — Вы потеряли друида?
   — Ему стало плохо, — ответила оракул. — Он не вылезал из туалета с самого Жантар Мантара.
   Баньши пожала плечами и последовала за Пишенеттом, оставив Гарнье, Винчестер и Пифию на причале. Они поднялись к палатке, и человечек откинул полог, приглашая ее войти. Баньши подняла второй полог и увидела круг, который хранительница города Верн обустроила для приема.
   Роберта сидела в позе лотоса, одетая в пончо. На плечи наброшен газовый лазурно-пунцовый шарф. Запястья украшали серебряные браслеты. На ногах красовались тапочки из лебединого пуха. На столике перед ней лежали символические предметы — окарина, закрытая книга, перо казуара, которое просто нравилось Роберте за красоту, и сидел еж — это был Ганс-Фридрих, который оскалился, увидев Баньши. Кармилла издевательски захлопала в ладоши.
   — Снимаю шляпу, Роберта. Я проделала путешествие не зря.
   Наклонилась к столику, тщательно избегая близости ежа, словно не заметила книгу, схватила перо и принялась острием чистить ногти.
   — Перестаньте, Кармилла. Вы несетесь к гибели. Если мы не уничтожим вас, этим займется Дьявол.
   Баньши закончила чистить ногти и бросила перо через плечо.
   — Святая Роберта, покровительница заранее проигранных дел, — процедила она. — Эти твои ткани и бижутерия не заставят меня изменить намерения.
   Моргенстерн, как ни странно, улыбалась. Это обескуражило ее противницу, которая предложила:
   — Я могу еще отпустить тебя. Только тебя. Если отдашь мне ребенка.
   Глаза Роберты увлажнились. Баньши решила, что ее ждет дурная новость.
   — Только не говори, что она умерла.
   — Она не умерла.
   — Хорошо, что она жива.
   — Она и не жива.
   — Ни жива, ни мертва? Что за чушь ты несешь?
   — Вскоре ты узнаешь об этом.
   Кармилла двинулась на Роберту. Тут же появился Пишенетт — его рука лежала на поясе. Моргенстерн даже не моргнула, видя, как Баньши, воплощение могущества, надвигается на нее. Она ощущала себя неуязвимой и безмятежной.
   — В сумерках, — напомнила она. — Бой развернется на равнине в километре отсюда. Эрментруда объявит о начале тремя раскатами грома.
   Баньши поглядела на рыжеволосую женщину, решительную и беспощадную.
   — Какие силы ты выставляешь против меня? — рявкнула она. — Ты знаешь, кого я привезла? У вас — у тебя и твоих служителей белой магии — нет ни единого шанса.
   — В сумерки, на равнине, — повторила Роберта.
   Баньши шумно втянула воздух, развернулась и собралась выйти.
   — Кстати, — спросила она, приподнимая полог, — до того, как я предам твое святилище огню и крови, скажи, какую магию оно представляет.
   На этот вопрос Роберта ответить могла. Она даже надеялась, что Баньши задаст этот вопрос.
   — Мечта и воображение.
   Кармилла высокомерно дернула головой и вышла из палатки, задумавшись над этим по меньшей мере загадочным ответом.

ГЛАВА 61

   Маяк на краю острова был единственным зданием города Верн. Хотя его не достроили. Вернее, не обшили. Виднелся весь металлический каркас маяка. Но фонарь и лифт, обеспечивающий доступ наверх, были смонтированы. С башни открывался прекрасный вид на остров. Особенно на равнину Казарок у подножия, где должна была состояться битва.
   Фредегонда, Вультрогота и Рагнетруда поспешно расстались, когда «Док Магу» уплыл с одной из частей Мондорамы. И не сговариваясь оказались на этом острове. Ибо мыслили одинаково… И в ожидании зрелища коротали время, обмениваясь воспоминаниями, которые обычно всплывают во время встреч после долгого расставания.
   — 1 ноября 1755 года, — начала Рагнетруда.
   — Десять часов утра.
   — Три толчка. Сорок тысяч погибших.
   — И пожар, вспыхнувший в трех точках города, — напомнила Фредегонда, словно вновь оказалась там. — Лиссабон горел три дня и три ночи.
   — Не помню, — солгала Вультрогота.
   — Однако ветер, который раздувал мое пламя, виртуальным не был, — усмехнулась ее сестра.
   — Только не говори, что изредка не расслабляешься? Давай! — не отставала Рагнетруда. — Расскажи немного о своих опытах над людьми.
   Смущенная Основательница покраснела.
   — Ну, бывали чудесные моменты… К примеру, когда Ромео посылал поцелуи своей веронской красотке, я служила им посредницей.
   — Я говорю тебе о хаосе, о большом спектакле, о массовых разрушениях, — упорствовала Рагнетруда.
   Вультрогота скривилась. Ураганы унесли миллионы смертных, но по-настоящему она этого не желала. Прибытие лифта позволило уклониться от ответа. Из кабины вышла Хлодосвинда — ее волосы-водоросли были собраны в пучок. Она застыла на месте, увидев сестер.
   — Ого-го, — хмыкнула Фредегонда.
   — Младшенькая возвращается на Олимп, — проскрипела Рагнетруда.
   Вультрогота, всегда поддерживавшая хорошие отношения с Хлодосвиндой, расцеловала сестру. Фредегонда проявила холодность, оперлась на ограждение и оглядела равнину. Хлодосвинда встала рядом с ней.
   — Еще ничего не произошло? — небрежным тоном спросила она.
   Фредегонда с упреком посмотрела на Хлодосвинду — слишком много обвинений накопилось. Однако решила, что надо соблюдать перемирие, пока людишки внизу будут выпускать друг другу кишки.
   — Армия Баньши ждет на том гребне. — Она указала на неясные тени, от которых почернели дюны справа. — Напротив стоит армия Моргенстерн. — На противоположной стороне равнины ждала редкая цепочка неподвижных фигур. — Пока они меряют друг друга взглядами.
   Фредегонда закурила сигарету. Рагнетруда тоже попросила закурить.
   — Чудесно, если хорошенько подумать! — воскликнула Вультрогота.
   Она парила в десяти сантиметрах над платформой.
   — Что именно? — осведомилась Хлодосвинда.
   — Мы собрались вместе. Все четверо! — Вультрогота захлопала в ладоши, выражая радость. — Такого не случалось с… с…
   У нее всегда были проблемы с памятью. Рагнетруда иногда насмехалась над ней, говоря, что у сестрицы в голове гуляет ветер.
   — Очень давно, — сообщила Эрментруда, прихода которой никто не заметил.
   Фредегонда, словно уличенная в неблаговидном поступке, бросила сигарету вниз. Рагнетруда продолжила курить. Хлодосвинда и Вультрогота стояли в обнимку. Фредегонда подошла к старшей сестре и прижала к себе — объятие ее было горячим. Эрментруда терпела, не шелохнувшись. Потом отстранилась и оглядела сестер. Фредегонда, забыв о сдержанности, воскликнула:
   — Вот это сюрприз! Ты была на Земле? Могла бы нас предупредить!
   Как и все Основательницы, она не умела лгать.
   — Я считала, что вы вездесущи, — ответила Эрментруда, удивленная тем, что ощущала не гнев, а некое удовольствие.
   — Мы всего лишь отображения, — заметила Рагнетруда. — Символы.
   — Символы, которых искушает союз с другими символами, такими, как Разлад, Обман и Абсолютная Власть.
   Обвинение было высказано в адрес Хлодосвинды, чьи аквамариновые глаза на мгновение сверкнули яростным огнем.
   — Наша роль была четко определена в исходный момент, — с вызовом ответила она.
   — Мы подчинены матери-природе, — подхватила Вультрогота.
   — Которая игрой альянсов между элементами материи… — дополнила Фредегонда.
   — … нас объединила и сделала непреходимыми, — закончила Рагнетруда, гася сигарету точным и резким ударом каблука.
   Четыре сестры взялись за руки и склонились перед старшей.
   — Какая трогательная картина! Неужели вы ничего не могли сделать, чтобы облегчить страдания людей! Все эти катастрофы — землетрясения, чудовищные пожары, этот потоп… Они в порядке вещей, не так ли?
   — Кому ты это говоришь! — согласилась с ней Фредегонда, но лицо у нее было печальным.
   Хлодосвинда смахнула лже-слезу.
   — Ну, наконец мы поняли друг друга, — простонала она.
   — Мы все же немного помогаем роду человеческому, — позволила себе вступить в разговор Вультрогота. — Благодаря нам они дышат.
   — И не умирают от холода, — добавила Фредегонда. Хлодосвинда энергично закивала, подчеркивая обоснованность их справедливых замечаний.
   — Значит, все хорошо в лучшем из миров, — сказала Эрментруда.
   — Равновесие между разрушением и созиданием, — наставительно заговорила Фредегонда. На ее шее появился стетоскоп. — Таков смысл нашего существования.
   — И на чем вы остановились? — спросила Эрментруда, словно все ее страхи развеялись. — Тенденция к разрушению или тенденция к созиданию?
   — Трудно сказать, — хмыкнула Рагнетруда.
   — Требуется поставить точный диагноз, — отмахнулась Фредегонда.
   — Что касается меня, то я сказала бы, что есть тенденция к разрушению, — заявила Вультрогота. — Род человеческий сам себя уничтожает! Видели бы вы, во что они меня превратили!
   Рагнетруда и Хлодосвинда тоже начали жаловаться. Захоронение радиоактивных отходов, повсеместная загазованность, загрязнение ртутью — список нескончаемый. Только Фредегонда, не очень затронутая этими проблемами, хранила сдержанное молчание. Эрментруда резко прервала их жалобы.
   — Так нам не выбраться. И им тоже. Но главная проблема состоит не в этом.
   Эрментруда подошла к Фредегонде и Рагнетруде и положила руки им на плечи. Вультрогота и Хлодосвинда замкнули круг. Всех охватило чудесное ощущение. Заработала алхимия первого мгновения, тот идеальный миг, когда они были единым целым, с которого началась история. Разногласия стерлись, миллионолетние упреки забылись. Эрментруде даже не надо было говорить. Их мысли сами настроились на проблему, которую следовало решить.
   Между тем кабина лифта поднялась. Двери распахнулись. Появился Грегуар Роземонд с Лилит на руках.
   — Вы здесь, — облегченно вздохнул он.
   Эрментруда разорвала круг и пошла ему навстречу. Вультрогота, вернувшись в реальность, услышала, как трижды ударил могучий молот.