— Боря, зачем тебе это? — тихо, с отчаянием в голосе произнесла она, подходя к самодовольно ух мылявшемуся бизнесмену. — Посмотри, сколько людей вокруг…
— Вот и пусть смотрят! — усмехнулся он. — Ты же шикарная баба, на тебя только слепой не залюбуется.
— Боря, зачем ты привел меня сюда? — упрямо повторила девушка — Что демонстрировать? Разве нельзя было выбрать какое-нибудь скромное кафе?
— Кафе в нашем городке ни одного нет, пора бы знать, — со смехом отвечал бизнесмен. — Этот ресторан — единственное нормальное место, куда можно пойти. Я не пойму вообще, ты чего кобенишься? — заявил он вдруг запальчиво и раздраженно. — Я что, тебя к себе взял для того, чтобы дома сидеть, телевизор смотреть? Ты вообще знаешь, сколько стоит вот эта шубка, что на тебе сейчас надета? Или вот эти часики, что у тебя на запястье? — Белокурая девушка молчала, потупив голову. — Вали тогда к своему офицерику, если ты такая скромная и порядочная! Иди, попроси его купить тебе такую шубку — увидишь, какую рожу он скорчит! Или колготки от Дольче и Габано. Да эти колготки стоят больше, чем вся его парадная форма вместе с орденами и медалями! Нищий мореман… Да он все свое грошовое месячное денежное довольствие сегодня за один вечер пропьет вот в этом самом ресторане! Поняла?
Девушка в ужасе закрыла лицо руками, словно от пощечины; повернулась, хотела бежать прочь от циничного бизнесмена, но словно в стену уперлась в широкую грудь одного из телохранителей.
— Вали, вали! — проговорил ей вслед бизнесмен. Он задыхался от бешенства. — Иди к Полундре, он тебя примет! Пару сцен оскорбленного достоинства только тебе устроит, и все! Вон, видишь, как его кореша на нас смотрят? — Он показал на неподвижно глядевших на них моряков в штатском. — Можешь быть уверена, они ему все расскажут. Кстати, ты подумала о своем отце?
Девушка, собиравшаяся тем временем проскользнуть мимо медвежьей туши телохранителя, вдруг замерла на месте.
— Ты о своем папе, этом хреновом герое-подводнике, старой развалине на краю могилы, ты о нем подумала? — патетически продолжал бизнесмен. — Твой Полундра со своим денежным довольствием, ты со своей зарплатой в детском саду… Вы оба шикарно о нем позаботитесь! Да если ты хочешь знать…
Звонок мобильного телефона в кармане бизнесмена прервал его тираду. Скроив гримасу досады, он вытащил мобильник, поднес его к уху.
— Да!.. Да, я… Где надо! Рассказывай, как идет ход дела! Что, не подписывает? Вот сволочь! А что говорит?.. Что пока адмирал не подпишет, он ничего не подпишет?.. И все точно так же?.. Вот скоты… Да ты что, спятил? — От волнения бизнесмен даже содрогнулся. — Бросить эту затею… Да ты знаешь, сколько я уже денег в это дело вложил? И ты понимаешь: дело самое прибыльное, лучше не бывает, только надо все организовать по-умному! Ну да, я тебе говорил… Ты мне скажи: ты с этим адмиралом встречался? Ну и что он? Родину защищать? Вот придурок… — Бизнесмен скривил губы в циничной улыбке. — Слышь, ты мне личную встречу с ним устрой, понял? Ну, когда… Когда ему удобно будет! В любое время, ясно? Дело важное, стоит того, чтобы и в задницу залезть… Слышь, ты ему скажи, что я заплачу хорошо… Как надо заплачу! Я ему столько дам на лапу, что он в Штаты уехать сможет и там навсегда поселиться. Так что ему эта сраная Родина на хрен не будет нужна! Все понял? Давай действуй! Держи меня в курсе событий! — И бизнесмен выключил свой мобильник. — Слыхали? — Он обернулся к своим телохранителям вокруг. — Он Родину защищать хочет! Козел в полосатых штанах… — Бизнесмен цинично рассмеялся, звероподобные телохранители вокруг него послушно захихикали.
Белокурая девушка продолжала стоять рядом, понурив голову и не глядя на своего крутого покровителя. Несколько подвыпивших моряков, стоявших вокруг и слышавших телефонный разговор, приблизились было к коммерсанту с самым угрожающим видом, но тот словно не замечал их, продолжая зло и самодовольно посмеиваться. Этот телефонный разговор заметно поднял ему настроение.
— Ну, что загрустила, малышка? — воскликнул он, беря белокурую девушку за руку и поворачивая ее к себе. — Пойдем, что стоять здесь! Поужинаем по-нормальному, посидим. Выпьем за успех нашего предприятия!
И коммерсант, обняв девушку и притянув к себе за талию, повел ее к ресторану. Компания звероподобных телохранителей следовала за ними на некотором расстоянии. Толпа подвыпивших матросов смотрела вслед — ненависть и презрение, смешанные со страхом, читались на их лицах.
ГЛАВА 7
— Вот и пусть смотрят! — усмехнулся он. — Ты же шикарная баба, на тебя только слепой не залюбуется.
— Боря, зачем ты привел меня сюда? — упрямо повторила девушка — Что демонстрировать? Разве нельзя было выбрать какое-нибудь скромное кафе?
— Кафе в нашем городке ни одного нет, пора бы знать, — со смехом отвечал бизнесмен. — Этот ресторан — единственное нормальное место, куда можно пойти. Я не пойму вообще, ты чего кобенишься? — заявил он вдруг запальчиво и раздраженно. — Я что, тебя к себе взял для того, чтобы дома сидеть, телевизор смотреть? Ты вообще знаешь, сколько стоит вот эта шубка, что на тебе сейчас надета? Или вот эти часики, что у тебя на запястье? — Белокурая девушка молчала, потупив голову. — Вали тогда к своему офицерику, если ты такая скромная и порядочная! Иди, попроси его купить тебе такую шубку — увидишь, какую рожу он скорчит! Или колготки от Дольче и Габано. Да эти колготки стоят больше, чем вся его парадная форма вместе с орденами и медалями! Нищий мореман… Да он все свое грошовое месячное денежное довольствие сегодня за один вечер пропьет вот в этом самом ресторане! Поняла?
Девушка в ужасе закрыла лицо руками, словно от пощечины; повернулась, хотела бежать прочь от циничного бизнесмена, но словно в стену уперлась в широкую грудь одного из телохранителей.
— Вали, вали! — проговорил ей вслед бизнесмен. Он задыхался от бешенства. — Иди к Полундре, он тебя примет! Пару сцен оскорбленного достоинства только тебе устроит, и все! Вон, видишь, как его кореша на нас смотрят? — Он показал на неподвижно глядевших на них моряков в штатском. — Можешь быть уверена, они ему все расскажут. Кстати, ты подумала о своем отце?
Девушка, собиравшаяся тем временем проскользнуть мимо медвежьей туши телохранителя, вдруг замерла на месте.
— Ты о своем папе, этом хреновом герое-подводнике, старой развалине на краю могилы, ты о нем подумала? — патетически продолжал бизнесмен. — Твой Полундра со своим денежным довольствием, ты со своей зарплатой в детском саду… Вы оба шикарно о нем позаботитесь! Да если ты хочешь знать…
Звонок мобильного телефона в кармане бизнесмена прервал его тираду. Скроив гримасу досады, он вытащил мобильник, поднес его к уху.
— Да!.. Да, я… Где надо! Рассказывай, как идет ход дела! Что, не подписывает? Вот сволочь! А что говорит?.. Что пока адмирал не подпишет, он ничего не подпишет?.. И все точно так же?.. Вот скоты… Да ты что, спятил? — От волнения бизнесмен даже содрогнулся. — Бросить эту затею… Да ты знаешь, сколько я уже денег в это дело вложил? И ты понимаешь: дело самое прибыльное, лучше не бывает, только надо все организовать по-умному! Ну да, я тебе говорил… Ты мне скажи: ты с этим адмиралом встречался? Ну и что он? Родину защищать? Вот придурок… — Бизнесмен скривил губы в циничной улыбке. — Слышь, ты мне личную встречу с ним устрой, понял? Ну, когда… Когда ему удобно будет! В любое время, ясно? Дело важное, стоит того, чтобы и в задницу залезть… Слышь, ты ему скажи, что я заплачу хорошо… Как надо заплачу! Я ему столько дам на лапу, что он в Штаты уехать сможет и там навсегда поселиться. Так что ему эта сраная Родина на хрен не будет нужна! Все понял? Давай действуй! Держи меня в курсе событий! — И бизнесмен выключил свой мобильник. — Слыхали? — Он обернулся к своим телохранителям вокруг. — Он Родину защищать хочет! Козел в полосатых штанах… — Бизнесмен цинично рассмеялся, звероподобные телохранители вокруг него послушно захихикали.
Белокурая девушка продолжала стоять рядом, понурив голову и не глядя на своего крутого покровителя. Несколько подвыпивших моряков, стоявших вокруг и слышавших телефонный разговор, приблизились было к коммерсанту с самым угрожающим видом, но тот словно не замечал их, продолжая зло и самодовольно посмеиваться. Этот телефонный разговор заметно поднял ему настроение.
— Ну, что загрустила, малышка? — воскликнул он, беря белокурую девушку за руку и поворачивая ее к себе. — Пойдем, что стоять здесь! Поужинаем по-нормальному, посидим. Выпьем за успех нашего предприятия!
И коммерсант, обняв девушку и притянув к себе за талию, повел ее к ресторану. Компания звероподобных телохранителей следовала за ними на некотором расстоянии. Толпа подвыпивших матросов смотрела вслед — ненависть и презрение, смешанные со страхом, читались на их лицах.
ГЛАВА 7
Полундра уверенным движением налил водки в граненый стакан, выпил, скривил гримасу отвращения и горечи. Кинув в рот кусок вяленой камбалы, с выражением досады принялся жевать тающее жиром во рту рыбье мясо, рассеянно оглядываясь по сторонам. Зал единственного в городе ресторана, куда старлей направился сразу же после этого неприятнейшего разговора с командиром в штабе, был большой, просторный, но какой-то холодный и неуютный. Как и практически все в военном городке, он нес на себе определенный отпечаток казармы, несмотря на кое-как, безвкусно и малохудожественно украшенные росписью стены, занавески на окнах и чахлые тропические пальмы в кадках по углам. Теперь в этом зале было весьма многолюдно — экипажи вернувшихся накануне из похода судов устремились отмечать свое прибытие именно сюда, в этот ресторан. Но, несмотря на тесноту, для Полундры нашелся отдельный свободный столик. Он сидел за ним один, с хмурым видом едва кивая на приветствия многочисленных знакомых — его хорошо знали в городке. Молча и сосредоточенно Полундра пил водку, закусывая ее разложенной на тарелках морской снедью.
Надо сказать, что алкоголь странно действовал на него. Полундра уже давно имел возможность узнать, что почти не пьянеет от принятия внутрь спиртных напитков, любого рода, в любых количествах и соотношениях. Алкоголь только возбуждал Сергея, заставлял кровь быстрее струиться по жилам, отчего багровело его лицо, на лбу вздувались жилы, а в глазах появлялся странный, немного дикий блеск, иногда пугавший даже тех, кто близко знал его. Однако при этом Полундра никогда не терял реального контроля ни над своим рассудком, ни над своим телом и досконально помнил, что с ним происходило в любой степени опьянения. Похмельного синдрома на другое утро при пробуждении с ним также никогда не случалось.
Несмотря на все эти обстоятельства, пить Полундра не любил. Вкус даже самых дорогих коньяков решительно не нравился ему, неприятно обжигал желудок и рот, и свое состояние опьянения старлей ненавидел, несмотря на то что протекало оно так беспроблемно и благоприятно. И то обстоятельство, что теперь он сидел в шумном зале гарнизонного ресторана и опрокидывал в себя водку стопку за стопкой, было обусловлено исключительно его недавним разговором со своим командиром. Известие о списании родного судна и бесславном конце его военной службы отозвалось в душе спецназовца сильной душевной болью. Для моряка его судно — дом родной, и потеря этого дома всегда огромное горе и печаль. Когда же потеря судна происходит по причине жадности и бессовестности командиров, то есть тех, кто должен по логике вещей заботиться о нем, тогда это вдвойне обидно.
— Ну, ты что сидишь один, скучаешь? — вдруг услышал он голос рядом с собой.
Подняв глаза, Полундра увидел старого друга мичмана Виктора Пирютина, опускающегося на стул возле его столика.
Не говоря ни слова, Полундра пододвинул ему стакан, налил. Молча и невозмутимо мичман выпил, стал рассеянно жевать кусок копченого сала.
— Слухи ходят, тебя в штаб дивизиона вызывали, — начал мичман, украдкой поглядывая на своего друга.
— Вызывали, — неохотно отозвался тот.
— Благодарность от командования, наверное. А, командир?
Полундра поднял голову и сумрачно посмотрел на мичмана в упор.
— Ты что, еще не в курсе?
Тон, каким Полундра произнес эти слова, заставил мичмана встревожиться.
— В курсе чего? — спросил тот. — Что случилось, старлей?
— Дрянь случилась, Витя, — хмуро сказал Полундра. — Вы все скоро из приказа по флоту узнаете, а мне вот кавторанг по дружбе лично сказал…
— Так в чем дело, Сергей? — Лицо мичмана выражало растущую тревогу.
— Списывают наше судно, понимаешь? — отвечал Полундра. — К хреновой матери, как ржавую лоханку по цене металлолома списывают. А нас с тобой расформировывают. Дослужились до того, что никому не нужными оказались!
Несколько мгновений мичман испуганно пялился на хмурое лицо Полундры, пытался робко улыбнуться, словно надеясь, что сказанное им просто шутка, милый розыгрыш выпившего слишком много водки старлея. Однако тот все с тем же хмурым, серьезным видом кивнул и снова налил обоим по сто грамм.
— Да что они там, эти дурни в полосатых штанах! — во весь голос воскликнул мичман, не замечая стоящего перед ним стакана. — Они что, весь Российский флот продать собрались? Да ведь нашему судну цены нет! Оно вообще единственное на нашем флоте такого класса с такими возможностями!
— Ну, вот теперь и его не будет, — грустно констатировал Полундра. — Будем норвежцам заказывать нам промеры глубин делать. Заодно и наблюдать за нашими же учениями. И покупать эту информацию за большие деньги. У нашего правительства теперь денег ведь много, нефть на мировом рынке опять подорожала…
— Да уж, подорожала, — саркастически кривя губы, отозвался мичман, машинально опрокидывая стопку водки себе в глотку и даже не морщась при этом. — Всю нефть выкачаем, а потом в кабалу к американцам пойдем. Великая, могучая Россия! Была великая и могучая, да всю продали! Продали, а деньги пропили…
Мичман умолк, с выражением печали и досады глядя прямо перед собой отсутствующим взглядом. Старлей Павлов налил еще по одной. Мичман снова машинально взял свой стакан и, не глядя, опрокинул в себя его содержимое. Полундра же медленно, морщась, заглотнул жидкость, скривил гримасу досады, стал рассеянно и мрачно смотреть по сторонам. Глаза Сергея стали чуть заметно поблескивать знакомым мичману диким огнем, но тот старался не обращать внимания на него.
— И куда ж мы теперь, без нашего судна? — печально проговорил он. — Кому мы теперь на хрен нужны? Зачем нас всему этому учили — подводному плаванию, технике глубоководных погружений, рукопашному бою, наконец? Куда мы все теперь денемся, а?
— Командир вон мне на гражданку советовал перейти, — хмуро и зло сказал Полундра.
— Куда? На гражданку? — протянул мичман. Он заметно, прямо на глазах пьянел. — И ты в морду ему не дал? Прямо там, в штабе?
— Он сам на гражданку переходить хочет, — зло усмехаясь, сказал Полундра. — Так мне сказал. Говорит, уж лучше на гражданке, но достойным делом заниматься и хорошо получать, чем на военном флоте числиться, а на деле на берегу пакгауз с гнилым канатом сторожить!
Мичман снова с недоумевающим видом уставился на своего командира, не зная, то ли шутит Полундра, то ли говорит серьезно. Впрочем, быстро понял, что старлею не до шуток.
— И куда же он собрался? — спросил мичман, насмешливо кривя губы. — В какое-нибудь охранное агентство, где отставных офицеров принимают? Пухлые задницы наших бизнесменов сторожить, конечно, выгоднее, чем старый пакгауз. Работка — в самый раз для него…
— Не знаю я, куда он намылился, — отозвался старлей уныло. — Но говорил мне, дело стоящее и вполне по моему профилю, боевого пловца спецназа. Все мне своего дружка, однокашника по Фрунзенскому командному училищу, Игоря Баташева в пример ставил. Говорил: вот же, устроился человек на гражданке достойно, хорошо…
— Кто-о? — ошалело протянул мичман. — Баташев устроился достойно? Да ты знаешь, что про этого Баташева говорят? Говорят, что он ушел из флота только потому, что появилась возможность создать криминальную структуру… Банду, короче говоря. И сам он стопроцентный бандюга! От него весь Петербург теперь стонет!
— Вот, я так кавторангу и сказал, — сообщил Полундра. — А он мне: не смей, мол, так говорить о моем друге!
Они снова выпили, помолчали немного, сосредоточенно глядя прямо перед собой.
— Да уж, — проговорил рассеянно мичман. — Теперь у нас бандиты хозяевами жизни оказались. Бандиты да толстосумы. В нашем городке тоже вот объявился такой, олигарх заполярного разлива. Какой только черт его сюда занес… Ты не слышал, старлей?..
Мичман поднял глаза на своего командира, и от изумления слова замерли у него на губах. Потому что Полундра, замерев и окаменев как статуя, во все глаза глядел куда-то в сторону. Оглянувшись, мичман увидел, что от входа в ресторан по не слишком широкому проходу между столиками пробираются лысеющий солидный господин в дорогом сером костюме, ведущий под руку Наталью Назарову, а следом за ними, на почтительном расстоянии, но не отставая, группа звероподобных телохранителей, с грузными, точно медвежьими, телами и тупыми, но наглыми физиономиями.
— Тихо, тихо, старлей, не нервничай! — попытался было заговорить мичман. — Тут ничего не поделаешь…
Но Полундра не слышал его. Поднявшись из-за стола, он решительно отстранил пытавшегося было остановить его мичмана и твердой походкой направился навстречу бизнесмену.
Белокурая девушка, заметив Полундру, вздрогнула, ее глаза расширились от ужаса. Она реши— тельным движением выдернула свою ладошку из руки бизнесмена, сделала шаг навстречу Полундре, затем остановилась в растерянности, стыдливо опустив голову.
— Вот, значит, как ты ухаживаешь за больным отцом! — тихо, но отчетливо проговорил Полундра. — Значит, ты отказалась от встречи со мной сегодня вечером ради вот этой толстомордой мрази!
— Сережа, я прошу тебя… — Девушка не договорила, в отчаянии, казалось, не находя слов.
— Значит, деньги и правда самое важное в жизни. Я так понял? — продолжал Полундра. — Вернее даже, не просто самое важное, а вообще единственное, что имеет значение…
— Слушай, мореман! — Бизнесмен при виде Полундры в этом зале несколько растерялся, но в окружении своих телохранителей обрел обычную свою уверенность и наглость. Он развязно приблизился к Полундре, попытался встать между ним и белокурой девушкой. — Ты чего лезешь, мурло, к моей девушке? Ты что, хочешь, чтобы твои мозги здесь по полу размазали?
Блестевшие диким огнем глаза Полундры впились в пухлую физиономию бизнесмена.
— Уйди отсюда, сука! — тихо, но зловеще проговорил Полундра. — Уйди, а то хуже будет!
Бизнесмен, не на шутку разозленный оскорблениями Полундры, размахнулся было, чтобы заехать тому по лицу, но в следующее мгновение рука его оказалась зажатой в цепком, словно стальные клещи, кулаке Полундры. Стоявшие поблизости отчетливо слышали, как внутри руки бизнесмена что-то противно хрустнуло, и тот, отчаянно взвыв, отлетел в сторону, опрокинув чей-то столик.
Все произошло так неожиданно и стремительно, что стоявшие толпой телохранители не успели и пошевелиться. Сверкающие хмельным бешенством глаза Полундры сузились, точно глаза дикого барса; он стоял посреди неширокого прохода между столиками, не сводя своего взгляда с ошалевших от неожиданности телохранителей. Коммерсант, обхватив поврежденную руку, корчился на полу и стонал.
— Вы что стоите, олухи? — внезапно проскулил он, обращаясь к своей охране. — Чего ждете? Убейте его! Живо!
Тогда только «быки» зашевелились. Без особого энтузиазма они набросились было на Полундру. Мичман Витя Пирютин, видя, что дело принимает серьезный оборот, стремительно кинулся к компании и едва успел оттащить в сторону белокурую девушку. Эта мужская забава была явно не для нее.
Блокировав прямой удар первого из телохранителей и отведя его руку в сторону, Полундра нанес ему в ответ удар в грудь такой силы, что тот, отчаянно захрипев, повалился назад и сшиб с ног двух других телков — в проходе между столиками было слишком тесно, чтобы наступать широким фронтом. Те в свою очередь, выбравшись из-под временно небоеспособного тела своего товарища, тут же поопрокидывали ближайшие столики, очистив свободное пространство, и снова накинулись на старлея. Тот угодил одному из них ногой в живот, так что телок мгновенно скрючился; блокировав обе руки второго, Сергей нанес ему болезненный удар в горло, после чего швырнул прямо на поднявшегося телохранителя — того, что он вырубил в самом начале.
— Полундра! — словно на палубе корабля в момент крайней опасности раздались вопли в ресторанном зале. — Полундра опять разбушевался!
Большая часть посетителей ресторана тут же стала по стеночке выбираться прочь, небезосновательно опасаясь за свою жизнь, немногие отважные также жались к стенам, но не уходили, непременно желая видеть, как старлей вырубит всех этих похожих на медведей-гризли звероподобных телохранителей ненавистного всем коммерсанта.
— Полундра, сзади! — во всю глотку крикнул мичман, и старлей едва успел нагнуться, чтобы принять на спину удар стулом, что обрушил на него один из очухавшихся телохранителей. Не особенно прочное деревянное сооружение от удара разлетелось в щепки. Телохранитель же уже летел к стене, сметая на своем пути столы и стулья, а на его широкой роже багровел, наливаясь кровью, след от соприкосновения с морским ботинком Полундры.
— Стоять, сука, убью!
Коммерсант между тем, придя в себя после падения, сумел подняться на ноги. Прижимая покалеченную правую руку к животу, в левой он сжимал черный ствол пистолета.
Полундра едва успел пригнуться — пуля просвистела совсем рядом с виском старлея и ударилась в стену. Двое других телков тем временем снова набросились на старлея. Полундра своим огромным кулачищем заехал ближайшему из них под дых, отчего тот скрючился и замер на месте.
Надо сказать, что алкоголь странно действовал на него. Полундра уже давно имел возможность узнать, что почти не пьянеет от принятия внутрь спиртных напитков, любого рода, в любых количествах и соотношениях. Алкоголь только возбуждал Сергея, заставлял кровь быстрее струиться по жилам, отчего багровело его лицо, на лбу вздувались жилы, а в глазах появлялся странный, немного дикий блеск, иногда пугавший даже тех, кто близко знал его. Однако при этом Полундра никогда не терял реального контроля ни над своим рассудком, ни над своим телом и досконально помнил, что с ним происходило в любой степени опьянения. Похмельного синдрома на другое утро при пробуждении с ним также никогда не случалось.
Несмотря на все эти обстоятельства, пить Полундра не любил. Вкус даже самых дорогих коньяков решительно не нравился ему, неприятно обжигал желудок и рот, и свое состояние опьянения старлей ненавидел, несмотря на то что протекало оно так беспроблемно и благоприятно. И то обстоятельство, что теперь он сидел в шумном зале гарнизонного ресторана и опрокидывал в себя водку стопку за стопкой, было обусловлено исключительно его недавним разговором со своим командиром. Известие о списании родного судна и бесславном конце его военной службы отозвалось в душе спецназовца сильной душевной болью. Для моряка его судно — дом родной, и потеря этого дома всегда огромное горе и печаль. Когда же потеря судна происходит по причине жадности и бессовестности командиров, то есть тех, кто должен по логике вещей заботиться о нем, тогда это вдвойне обидно.
— Ну, ты что сидишь один, скучаешь? — вдруг услышал он голос рядом с собой.
Подняв глаза, Полундра увидел старого друга мичмана Виктора Пирютина, опускающегося на стул возле его столика.
Не говоря ни слова, Полундра пододвинул ему стакан, налил. Молча и невозмутимо мичман выпил, стал рассеянно жевать кусок копченого сала.
— Слухи ходят, тебя в штаб дивизиона вызывали, — начал мичман, украдкой поглядывая на своего друга.
— Вызывали, — неохотно отозвался тот.
— Благодарность от командования, наверное. А, командир?
Полундра поднял голову и сумрачно посмотрел на мичмана в упор.
— Ты что, еще не в курсе?
Тон, каким Полундра произнес эти слова, заставил мичмана встревожиться.
— В курсе чего? — спросил тот. — Что случилось, старлей?
— Дрянь случилась, Витя, — хмуро сказал Полундра. — Вы все скоро из приказа по флоту узнаете, а мне вот кавторанг по дружбе лично сказал…
— Так в чем дело, Сергей? — Лицо мичмана выражало растущую тревогу.
— Списывают наше судно, понимаешь? — отвечал Полундра. — К хреновой матери, как ржавую лоханку по цене металлолома списывают. А нас с тобой расформировывают. Дослужились до того, что никому не нужными оказались!
Несколько мгновений мичман испуганно пялился на хмурое лицо Полундры, пытался робко улыбнуться, словно надеясь, что сказанное им просто шутка, милый розыгрыш выпившего слишком много водки старлея. Однако тот все с тем же хмурым, серьезным видом кивнул и снова налил обоим по сто грамм.
— Да что они там, эти дурни в полосатых штанах! — во весь голос воскликнул мичман, не замечая стоящего перед ним стакана. — Они что, весь Российский флот продать собрались? Да ведь нашему судну цены нет! Оно вообще единственное на нашем флоте такого класса с такими возможностями!
— Ну, вот теперь и его не будет, — грустно констатировал Полундра. — Будем норвежцам заказывать нам промеры глубин делать. Заодно и наблюдать за нашими же учениями. И покупать эту информацию за большие деньги. У нашего правительства теперь денег ведь много, нефть на мировом рынке опять подорожала…
— Да уж, подорожала, — саркастически кривя губы, отозвался мичман, машинально опрокидывая стопку водки себе в глотку и даже не морщась при этом. — Всю нефть выкачаем, а потом в кабалу к американцам пойдем. Великая, могучая Россия! Была великая и могучая, да всю продали! Продали, а деньги пропили…
Мичман умолк, с выражением печали и досады глядя прямо перед собой отсутствующим взглядом. Старлей Павлов налил еще по одной. Мичман снова машинально взял свой стакан и, не глядя, опрокинул в себя его содержимое. Полундра же медленно, морщась, заглотнул жидкость, скривил гримасу досады, стал рассеянно и мрачно смотреть по сторонам. Глаза Сергея стали чуть заметно поблескивать знакомым мичману диким огнем, но тот старался не обращать внимания на него.
— И куда ж мы теперь, без нашего судна? — печально проговорил он. — Кому мы теперь на хрен нужны? Зачем нас всему этому учили — подводному плаванию, технике глубоководных погружений, рукопашному бою, наконец? Куда мы все теперь денемся, а?
— Командир вон мне на гражданку советовал перейти, — хмуро и зло сказал Полундра.
— Куда? На гражданку? — протянул мичман. Он заметно, прямо на глазах пьянел. — И ты в морду ему не дал? Прямо там, в штабе?
— Он сам на гражданку переходить хочет, — зло усмехаясь, сказал Полундра. — Так мне сказал. Говорит, уж лучше на гражданке, но достойным делом заниматься и хорошо получать, чем на военном флоте числиться, а на деле на берегу пакгауз с гнилым канатом сторожить!
Мичман снова с недоумевающим видом уставился на своего командира, не зная, то ли шутит Полундра, то ли говорит серьезно. Впрочем, быстро понял, что старлею не до шуток.
— И куда же он собрался? — спросил мичман, насмешливо кривя губы. — В какое-нибудь охранное агентство, где отставных офицеров принимают? Пухлые задницы наших бизнесменов сторожить, конечно, выгоднее, чем старый пакгауз. Работка — в самый раз для него…
— Не знаю я, куда он намылился, — отозвался старлей уныло. — Но говорил мне, дело стоящее и вполне по моему профилю, боевого пловца спецназа. Все мне своего дружка, однокашника по Фрунзенскому командному училищу, Игоря Баташева в пример ставил. Говорил: вот же, устроился человек на гражданке достойно, хорошо…
— Кто-о? — ошалело протянул мичман. — Баташев устроился достойно? Да ты знаешь, что про этого Баташева говорят? Говорят, что он ушел из флота только потому, что появилась возможность создать криминальную структуру… Банду, короче говоря. И сам он стопроцентный бандюга! От него весь Петербург теперь стонет!
— Вот, я так кавторангу и сказал, — сообщил Полундра. — А он мне: не смей, мол, так говорить о моем друге!
Они снова выпили, помолчали немного, сосредоточенно глядя прямо перед собой.
— Да уж, — проговорил рассеянно мичман. — Теперь у нас бандиты хозяевами жизни оказались. Бандиты да толстосумы. В нашем городке тоже вот объявился такой, олигарх заполярного разлива. Какой только черт его сюда занес… Ты не слышал, старлей?..
Мичман поднял глаза на своего командира, и от изумления слова замерли у него на губах. Потому что Полундра, замерев и окаменев как статуя, во все глаза глядел куда-то в сторону. Оглянувшись, мичман увидел, что от входа в ресторан по не слишком широкому проходу между столиками пробираются лысеющий солидный господин в дорогом сером костюме, ведущий под руку Наталью Назарову, а следом за ними, на почтительном расстоянии, но не отставая, группа звероподобных телохранителей, с грузными, точно медвежьими, телами и тупыми, но наглыми физиономиями.
— Тихо, тихо, старлей, не нервничай! — попытался было заговорить мичман. — Тут ничего не поделаешь…
Но Полундра не слышал его. Поднявшись из-за стола, он решительно отстранил пытавшегося было остановить его мичмана и твердой походкой направился навстречу бизнесмену.
Белокурая девушка, заметив Полундру, вздрогнула, ее глаза расширились от ужаса. Она реши— тельным движением выдернула свою ладошку из руки бизнесмена, сделала шаг навстречу Полундре, затем остановилась в растерянности, стыдливо опустив голову.
— Вот, значит, как ты ухаживаешь за больным отцом! — тихо, но отчетливо проговорил Полундра. — Значит, ты отказалась от встречи со мной сегодня вечером ради вот этой толстомордой мрази!
— Сережа, я прошу тебя… — Девушка не договорила, в отчаянии, казалось, не находя слов.
— Значит, деньги и правда самое важное в жизни. Я так понял? — продолжал Полундра. — Вернее даже, не просто самое важное, а вообще единственное, что имеет значение…
— Слушай, мореман! — Бизнесмен при виде Полундры в этом зале несколько растерялся, но в окружении своих телохранителей обрел обычную свою уверенность и наглость. Он развязно приблизился к Полундре, попытался встать между ним и белокурой девушкой. — Ты чего лезешь, мурло, к моей девушке? Ты что, хочешь, чтобы твои мозги здесь по полу размазали?
Блестевшие диким огнем глаза Полундры впились в пухлую физиономию бизнесмена.
— Уйди отсюда, сука! — тихо, но зловеще проговорил Полундра. — Уйди, а то хуже будет!
Бизнесмен, не на шутку разозленный оскорблениями Полундры, размахнулся было, чтобы заехать тому по лицу, но в следующее мгновение рука его оказалась зажатой в цепком, словно стальные клещи, кулаке Полундры. Стоявшие поблизости отчетливо слышали, как внутри руки бизнесмена что-то противно хрустнуло, и тот, отчаянно взвыв, отлетел в сторону, опрокинув чей-то столик.
Все произошло так неожиданно и стремительно, что стоявшие толпой телохранители не успели и пошевелиться. Сверкающие хмельным бешенством глаза Полундры сузились, точно глаза дикого барса; он стоял посреди неширокого прохода между столиками, не сводя своего взгляда с ошалевших от неожиданности телохранителей. Коммерсант, обхватив поврежденную руку, корчился на полу и стонал.
— Вы что стоите, олухи? — внезапно проскулил он, обращаясь к своей охране. — Чего ждете? Убейте его! Живо!
Тогда только «быки» зашевелились. Без особого энтузиазма они набросились было на Полундру. Мичман Витя Пирютин, видя, что дело принимает серьезный оборот, стремительно кинулся к компании и едва успел оттащить в сторону белокурую девушку. Эта мужская забава была явно не для нее.
Блокировав прямой удар первого из телохранителей и отведя его руку в сторону, Полундра нанес ему в ответ удар в грудь такой силы, что тот, отчаянно захрипев, повалился назад и сшиб с ног двух других телков — в проходе между столиками было слишком тесно, чтобы наступать широким фронтом. Те в свою очередь, выбравшись из-под временно небоеспособного тела своего товарища, тут же поопрокидывали ближайшие столики, очистив свободное пространство, и снова накинулись на старлея. Тот угодил одному из них ногой в живот, так что телок мгновенно скрючился; блокировав обе руки второго, Сергей нанес ему болезненный удар в горло, после чего швырнул прямо на поднявшегося телохранителя — того, что он вырубил в самом начале.
— Полундра! — словно на палубе корабля в момент крайней опасности раздались вопли в ресторанном зале. — Полундра опять разбушевался!
Большая часть посетителей ресторана тут же стала по стеночке выбираться прочь, небезосновательно опасаясь за свою жизнь, немногие отважные также жались к стенам, но не уходили, непременно желая видеть, как старлей вырубит всех этих похожих на медведей-гризли звероподобных телохранителей ненавистного всем коммерсанта.
— Полундра, сзади! — во всю глотку крикнул мичман, и старлей едва успел нагнуться, чтобы принять на спину удар стулом, что обрушил на него один из очухавшихся телохранителей. Не особенно прочное деревянное сооружение от удара разлетелось в щепки. Телохранитель же уже летел к стене, сметая на своем пути столы и стулья, а на его широкой роже багровел, наливаясь кровью, след от соприкосновения с морским ботинком Полундры.
— Стоять, сука, убью!
Коммерсант между тем, придя в себя после падения, сумел подняться на ноги. Прижимая покалеченную правую руку к животу, в левой он сжимал черный ствол пистолета.
Полундра едва успел пригнуться — пуля просвистела совсем рядом с виском старлея и ударилась в стену. Двое других телков тем временем снова набросились на старлея. Полундра своим огромным кулачищем заехал ближайшему из них под дых, отчего тот скрючился и замер на месте.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента