Страница:
Сергей Зверев
Свой среди чужих
ЧАСТЬ I
Глава 1
ГРУЗ «200»
– Слышь, Андрюха. – Бросив короткий взгляд на командира, Дорофеев отстегнул отработавший магазин и аккуратно положил его рядом с собой. – Разберемся с этими козлами, и я на недельку в Питер мотану. Ты не против?
– В Питер? – удивленно переспросил Андрей. – Какого черта ты там не видел? Тебе что, тут делать нечего?
Он попробовал выглянуть из-за контейнера, но несколько пуль, просвистевшие у самого уха, заставили его отказаться от этой затеи.
– У меня сеструха там живет, – спокойно продолжил Дорофеев, вставил в автомат запасной рожок и передернул затвор. – Настей зовут. С дочерью у нее проблемы…
– Конфликт поколений?
– Пожалуй, похуже. – Дорофеев тяжело вздохнул. – Совсем от рук отбилась девка. А такая домашняя была…
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
Андрей недоуменно пожал плечами.
– И что тут такого? Вспомни себя в шестнадцать. Плюс акселерация.
Однако Дорофеева такой довод не успокоил.
– Акселерация акселерацией, – возразил он, – но уже три дня, как дома не ночует. Мать с ног сбилась. Даже заяву в ментовку подала. И ничего. Все ее подруги дома сидят, а Альки нигде нет. Вот хочу съездить разобраться.
– С кем?
– Да есть кое-какие хвосты. По-моему, там криминалом попахивает…
– Ну, если так… – уступил Андрей. – Езжай. – Он нетерпеливо посмотрел на часы. – И где этот чертов ОМОН?!
– Сами справимся, – бодро парировал Дорофеев. – Подумаешь, двое против восьми. В первый раз, что ли? Замочим, как кроликов.
– Если они нас раньше не замочат…
Наконец-то затрещала висевшая у Андрея на поясе рация.
– Как там у вас? – послышался голос дежурившего в отделении старлея Бабкина.
– Лучше скажи, где ОМОН? – прохрипел Андрей. – Мы ведь не железные.
– Тут такая лажа… – сбиваясь, затараторил Бабкин. – Бригада выехала, но ее перехватили фээсбэшники. Не знаю, частоту они нашу прослушивают, что ли? Короче, дали отбой.
– То есть?
– Сказали, что вышлют свою бригаду.
– И где она, мать твою?!
Судя по затянувшейся паузе вопрос поставил Бабкина в тупик. Поймав вопросительный взгляд Дорофеева, Андрей криво усмехнулся.
– Ну, что тут скажешь? Ты и сам все слышал…
Неожиданно рация вновь затрещала, но уже незнакомым голосом:
– Полковник Крохолев, Служба безопасности. До нашего приезда ничего не предпринимать. Никакой стрельбы. Будет трудно – отходите.
– Но тогда уйдут и они, – возразил Андрей.
– У тебя что, со слухом проблемы?! – грубо оборвал его полковник. – По машине не стрелять! И не дай бог обнаружу на ней хоть одну царапину! Все ясно?
– Да, – глухо выдавил из себя Андрей.
На этом их разговор и закончился.
– Кажется, мы опять вляпались в какую-то дерьмовую историю, – с досадой протянул Дорофеев, достал сигарету, сунул ее в рот, но прикуривать не стал. – И что теперь делать? Вперед нельзя. А дернись мы назад – на открытой площадке в момент уложат.
Положение и вправду было дурацким. Впрочем, эта история Андрею с самого начала не понравилась. В конце рабочего дня вдруг позвонил какой-то гнусавый дедок и начал вопить, что на пустыре гаражи обворовывают! Причем позвонил не дежурному, а ему, начальнику угро. Послать бы этого дедка подальше, но ведь по голосу слышно – не успокоится, и Андрей решил взять сигнал под личный контроль. Все равно домой пилить, а гаражи как раз по дороге. А тут еще и Дорофеев на хвост подсел – надоело ему, видишь ли, в кабинете весь день торчать. Слава богу, додумался автомат с собой прихватить. Боялся, что начальник отделения тормознет. А так все чин чинарем – человек на боевое задание едет. Как в воду глядел!
Машину оставили неподалеку от гаражей и, закурив, решили немного прогуляться.
Вокруг тишь да благодать – ни машин, ни людей. Только в дальнем конце у одного из гаражей мужики фургон мешками затоваривают.
– До фуры: стрясем по сигарете, и назад, – предложил Дорофеев.
На том и порешили.
Казалось, грузчики в упор их не замечали, – но лишь до тех пор, пока не рассмотрели на плече у Дорофеева автомат. И вот тут началось!.. Мужики вдруг побросали мешки и схватились за пистолеты…
Перестрелка тянулась уже минут пятнадцать и пока безрезультатно для обеих сторон. Впрочем, долго так продолжаться не могло. Кто-то должен был предпринять решительный шаг.
Внезапно боковым зрением Андрей уловил мелькнувшую слева за гаражом фигуру. На всякий случай резко отклонился назад и, разворачиваясь, попытался прицелиться. Отклонился он очень вовремя. Выпущенные «тенью» пули прошли рядом, лишь одна слегка царапнула по рукаву куртки. Ответный удар оказался более успешным. Андрей не сплоховал. Отстрелял остаток магазина, как в тире. Нападавший мешком повалился на землю и застыл без движения.
– Минус один, – констатировал Андрей, меняя обойму. – Уже полегче.
Вновь развернувшись к линии фронта, он увидел метрах в ста бегущего прямо на него автоматчика. Долго не думая, прильнул к земле и из-под нижнего угла контейнера в упор расстрелял этого спринтера.
«И как это Дорофеев подпустил его так близко?» – с раздражением подумал Андрей и вслух упрекнул:
– Слышь, Ванек, мог бы и предупредить.
Но Ванек не ответил. Это показалось Андрею странным. Развернувшись, он увидел, что Дорофеев ранен, – из простреленной шеи сочилась густая кровь.
Андрей бросился к товарищу.
Рана оказалась серьезной, но пульс прощупывался.
«Если мы задержимся еще на полчаса, умрет, – заключил Андрей. – И что теперь? Вывешивать белый флаг или попросить братву попридержать пушки?»
Поняв, что эту проблему можно решить только одним способом, Андрей сунул пистолет за пояс и, вооружившись автоматом Дорофеева, решительно шагнул навстречу бандитам.
Ведя беспорядочный огонь и не давая противнику возможности даже высунуть нос, поравнялся с лежащим на земле автоматчиком. На ходу подхватил его автомат и, отшвырнув в сторону отработавший «калашников», продолжил лобовую атаку.
Преодолев еще метров пятьдесят, резко рванул в сторону к сваленным у одного из гаражей бетонным блокам и укрылся за ними. Идти и дальше вот так, напролом, было нельзя. Бандиты наверняка уже успели прийти в себя и в любую секунду могли ответить ему шквальным огнем. Но, вопреки ожиданиям, они поступили иначе – лениво постреливая одиночными, позаскакивали в машину и попытались увести ее.
Но Андрей не собирался так просто отпускать их, он тут же открыл прицельный огонь по бензобаку. Что произошло дальше, он не очень-то ясно осознавал. Потому как раздался взрыв такой оглушительной силы, что его вместе с бетонным укрытием вдруг сдуло, как пушинку. К счастью, бетонная плита рухнула в метре от него. Придя в себя, Андрей обнаружил, что находится метрах в пятидесяти от той точки, где был всего лишь пару секунд назад. Но что творилось вокруг! Если бы это был фронт, Андрей с полной уверенностью заключил бы, что только что здесь упала парочка тяжелых ракет типа «воздух – земля». О фуре можно было забыть навсегда. Там, где она находилась пару мгновений назад, зияла глубокая воронка, а гаражи… Как минимум шесть из них превратились в бесформенные руины. Вывод напрашивался сам собой – в машине была взрывчатка.
Убедившись, что взрывная волна не зацепила контейнеры, а следовательно, и Дорофеева, он бегом бросился к оставленной в километре от гаражей машине. Подогнав ее, поднял Дорофеева и уложил на заднее сиденье. Лицо Дорофеева было синим, как у трупа, но сердце билось.
– Держись, родной, – произнес Андрей, захлопнул дверцу и хотел было занять место за рулем, как вдруг выезд с территории гаражей перегородил микроавтобус спецназа.
Из него выскочил коренастый мужчина в бронежилете и решительно двинулся навстречу. Окинув взглядом место побоища и поняв, что тут произошло, он нахмурил брови и гневно сжал свои и без того узкие губы. По его уверенной походке и каменному выражению лица Андрей сразу догадался, что это и есть полковник Крохолев.
– Я же приказывал: не стрелять по машине! – заорал он, бледнея.
– Освободи дорогу! – не менее жестко ответил Андрей. – У меня товарищ умирает.
– Ты хоть понимаешь, что наделал?!
– Дорогу! – с угрозой повторил Андрей.
– Ладно. – Полковник жестом приказал водителю микроавтобуса подать назад и вновь развернулся к Андрею. – Считай, что с этого момента в МВД ты больше не работаешь! И это в лучшем случае.
Но Андрей его уже не слышал. Заскочив в машину, он отжал педаль сцепления и до упора надавил на газ.
Он все еще не терял надежды на то, что с Дорофеевым будет все в порядке.
– В Питер? – удивленно переспросил Андрей. – Какого черта ты там не видел? Тебе что, тут делать нечего?
Он попробовал выглянуть из-за контейнера, но несколько пуль, просвистевшие у самого уха, заставили его отказаться от этой затеи.
– У меня сеструха там живет, – спокойно продолжил Дорофеев, вставил в автомат запасной рожок и передернул затвор. – Настей зовут. С дочерью у нее проблемы…
– Конфликт поколений?
– Пожалуй, похуже. – Дорофеев тяжело вздохнул. – Совсем от рук отбилась девка. А такая домашняя была…
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
Андрей недоуменно пожал плечами.
– И что тут такого? Вспомни себя в шестнадцать. Плюс акселерация.
Однако Дорофеева такой довод не успокоил.
– Акселерация акселерацией, – возразил он, – но уже три дня, как дома не ночует. Мать с ног сбилась. Даже заяву в ментовку подала. И ничего. Все ее подруги дома сидят, а Альки нигде нет. Вот хочу съездить разобраться.
– С кем?
– Да есть кое-какие хвосты. По-моему, там криминалом попахивает…
– Ну, если так… – уступил Андрей. – Езжай. – Он нетерпеливо посмотрел на часы. – И где этот чертов ОМОН?!
– Сами справимся, – бодро парировал Дорофеев. – Подумаешь, двое против восьми. В первый раз, что ли? Замочим, как кроликов.
– Если они нас раньше не замочат…
Наконец-то затрещала висевшая у Андрея на поясе рация.
– Как там у вас? – послышался голос дежурившего в отделении старлея Бабкина.
– Лучше скажи, где ОМОН? – прохрипел Андрей. – Мы ведь не железные.
– Тут такая лажа… – сбиваясь, затараторил Бабкин. – Бригада выехала, но ее перехватили фээсбэшники. Не знаю, частоту они нашу прослушивают, что ли? Короче, дали отбой.
– То есть?
– Сказали, что вышлют свою бригаду.
– И где она, мать твою?!
Судя по затянувшейся паузе вопрос поставил Бабкина в тупик. Поймав вопросительный взгляд Дорофеева, Андрей криво усмехнулся.
– Ну, что тут скажешь? Ты и сам все слышал…
Неожиданно рация вновь затрещала, но уже незнакомым голосом:
– Полковник Крохолев, Служба безопасности. До нашего приезда ничего не предпринимать. Никакой стрельбы. Будет трудно – отходите.
– Но тогда уйдут и они, – возразил Андрей.
– У тебя что, со слухом проблемы?! – грубо оборвал его полковник. – По машине не стрелять! И не дай бог обнаружу на ней хоть одну царапину! Все ясно?
– Да, – глухо выдавил из себя Андрей.
На этом их разговор и закончился.
– Кажется, мы опять вляпались в какую-то дерьмовую историю, – с досадой протянул Дорофеев, достал сигарету, сунул ее в рот, но прикуривать не стал. – И что теперь делать? Вперед нельзя. А дернись мы назад – на открытой площадке в момент уложат.
Положение и вправду было дурацким. Впрочем, эта история Андрею с самого начала не понравилась. В конце рабочего дня вдруг позвонил какой-то гнусавый дедок и начал вопить, что на пустыре гаражи обворовывают! Причем позвонил не дежурному, а ему, начальнику угро. Послать бы этого дедка подальше, но ведь по голосу слышно – не успокоится, и Андрей решил взять сигнал под личный контроль. Все равно домой пилить, а гаражи как раз по дороге. А тут еще и Дорофеев на хвост подсел – надоело ему, видишь ли, в кабинете весь день торчать. Слава богу, додумался автомат с собой прихватить. Боялся, что начальник отделения тормознет. А так все чин чинарем – человек на боевое задание едет. Как в воду глядел!
Машину оставили неподалеку от гаражей и, закурив, решили немного прогуляться.
Вокруг тишь да благодать – ни машин, ни людей. Только в дальнем конце у одного из гаражей мужики фургон мешками затоваривают.
– До фуры: стрясем по сигарете, и назад, – предложил Дорофеев.
На том и порешили.
Казалось, грузчики в упор их не замечали, – но лишь до тех пор, пока не рассмотрели на плече у Дорофеева автомат. И вот тут началось!.. Мужики вдруг побросали мешки и схватились за пистолеты…
Перестрелка тянулась уже минут пятнадцать и пока безрезультатно для обеих сторон. Впрочем, долго так продолжаться не могло. Кто-то должен был предпринять решительный шаг.
Внезапно боковым зрением Андрей уловил мелькнувшую слева за гаражом фигуру. На всякий случай резко отклонился назад и, разворачиваясь, попытался прицелиться. Отклонился он очень вовремя. Выпущенные «тенью» пули прошли рядом, лишь одна слегка царапнула по рукаву куртки. Ответный удар оказался более успешным. Андрей не сплоховал. Отстрелял остаток магазина, как в тире. Нападавший мешком повалился на землю и застыл без движения.
– Минус один, – констатировал Андрей, меняя обойму. – Уже полегче.
Вновь развернувшись к линии фронта, он увидел метрах в ста бегущего прямо на него автоматчика. Долго не думая, прильнул к земле и из-под нижнего угла контейнера в упор расстрелял этого спринтера.
«И как это Дорофеев подпустил его так близко?» – с раздражением подумал Андрей и вслух упрекнул:
– Слышь, Ванек, мог бы и предупредить.
Но Ванек не ответил. Это показалось Андрею странным. Развернувшись, он увидел, что Дорофеев ранен, – из простреленной шеи сочилась густая кровь.
Андрей бросился к товарищу.
Рана оказалась серьезной, но пульс прощупывался.
«Если мы задержимся еще на полчаса, умрет, – заключил Андрей. – И что теперь? Вывешивать белый флаг или попросить братву попридержать пушки?»
Поняв, что эту проблему можно решить только одним способом, Андрей сунул пистолет за пояс и, вооружившись автоматом Дорофеева, решительно шагнул навстречу бандитам.
Ведя беспорядочный огонь и не давая противнику возможности даже высунуть нос, поравнялся с лежащим на земле автоматчиком. На ходу подхватил его автомат и, отшвырнув в сторону отработавший «калашников», продолжил лобовую атаку.
Преодолев еще метров пятьдесят, резко рванул в сторону к сваленным у одного из гаражей бетонным блокам и укрылся за ними. Идти и дальше вот так, напролом, было нельзя. Бандиты наверняка уже успели прийти в себя и в любую секунду могли ответить ему шквальным огнем. Но, вопреки ожиданиям, они поступили иначе – лениво постреливая одиночными, позаскакивали в машину и попытались увести ее.
Но Андрей не собирался так просто отпускать их, он тут же открыл прицельный огонь по бензобаку. Что произошло дальше, он не очень-то ясно осознавал. Потому как раздался взрыв такой оглушительной силы, что его вместе с бетонным укрытием вдруг сдуло, как пушинку. К счастью, бетонная плита рухнула в метре от него. Придя в себя, Андрей обнаружил, что находится метрах в пятидесяти от той точки, где был всего лишь пару секунд назад. Но что творилось вокруг! Если бы это был фронт, Андрей с полной уверенностью заключил бы, что только что здесь упала парочка тяжелых ракет типа «воздух – земля». О фуре можно было забыть навсегда. Там, где она находилась пару мгновений назад, зияла глубокая воронка, а гаражи… Как минимум шесть из них превратились в бесформенные руины. Вывод напрашивался сам собой – в машине была взрывчатка.
Убедившись, что взрывная волна не зацепила контейнеры, а следовательно, и Дорофеева, он бегом бросился к оставленной в километре от гаражей машине. Подогнав ее, поднял Дорофеева и уложил на заднее сиденье. Лицо Дорофеева было синим, как у трупа, но сердце билось.
– Держись, родной, – произнес Андрей, захлопнул дверцу и хотел было занять место за рулем, как вдруг выезд с территории гаражей перегородил микроавтобус спецназа.
Из него выскочил коренастый мужчина в бронежилете и решительно двинулся навстречу. Окинув взглядом место побоища и поняв, что тут произошло, он нахмурил брови и гневно сжал свои и без того узкие губы. По его уверенной походке и каменному выражению лица Андрей сразу догадался, что это и есть полковник Крохолев.
– Я же приказывал: не стрелять по машине! – заорал он, бледнея.
– Освободи дорогу! – не менее жестко ответил Андрей. – У меня товарищ умирает.
– Ты хоть понимаешь, что наделал?!
– Дорогу! – с угрозой повторил Андрей.
– Ладно. – Полковник жестом приказал водителю микроавтобуса подать назад и вновь развернулся к Андрею. – Считай, что с этого момента в МВД ты больше не работаешь! И это в лучшем случае.
Но Андрей его уже не слышал. Заскочив в машину, он отжал педаль сцепления и до упора надавил на газ.
Он все еще не терял надежды на то, что с Дорофеевым будет все в порядке.
Глава 2
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ «УСОПШЕГО»
– Отлично поработали! Ничего не скажешь! – Начальник отделения полковник Бухвостов был вне себя от ярости. – Один при смерти, у второго контузия! Плюс угрохали внедренного в банду агента ФСБ. Просто какая-то война спецслужб выходит! Ей-богу.
– У меня не было другого выхода, – возразил Андрей. – Поступи я иначе, Дорофеев бы умер.
– Он уже сутки в коме! Может и… – начал было Бухвостов, но вдруг, поняв, что зашел слишком далеко, осекся. – Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. – Театрально схватившись за голову, обогнул свой рабочий стол и, плеснув из графина в стакан воды, осушил одним глотком. – От твоих подвигов голова кругом идет! Не человек, а какой-то Рембо!
– Фараон, – шутливо поправил Андрей. – Это круче.
– Ну да, Фараон, – кивнул Бухвостов, остывая, и, усевшись в кресло, уже совсем спокойно сказал: – А вообще, ты – молодец. Если мы друг за друга постоять не сможем, то кто нас уважать будет?
«Ну, слава тебе господи, признал», – облегченно выдохнул Андрей.
– Но, – Бухвостов многозначительно поднял палец вверх, – положение наше хуже некуда. Особенно твое. Службисты не любят, когда наши парни им дорогу переходят. В министерстве затребовали твое досье, характеристики, полный отчет о происшествии… Короче, будут решать, оставлять тебя в органах или нет. А пока, до выяснения всех обстоятельств, от работы ты отстранен. – Лицо Бухвостова вновь покрылось красными пятнами. – Мать их за ногу! У меня оперов по пальцам пересчитать можно, а они последнее отбирают. – Он нервно схватил со стола папку и, раскрыв ее, принялся внимательно изучать какой-то документ.
Прошло минуты две. Крякнув под нос что-то нечленораздельное, Бухвостов поднял на Андрея удивленный взгляд.
– Как, ты еще здесь?
– А где же мне еще быть? – пожал плечами тот.
– Свободен. Передашь свои дела старшему лейтенанту Бабкину, вернешь на место табельное оружие и отдыхай, родной, отдыхай.
Андрей встал.
– Значит, я пошел? – на всякий случай уточнил он.
– Иди-иди. У меня и без тебя тут дел по горло. – Бухвостов вновь уставился в открытую папку.
Провозившись около часа с Бабкиным, Андрей сдал табельное оружие на хранение и вышел из отделения.
«Ну и что теперь? – подумал с досадой. – Целую неделю дурака валять? Я же с ума сойду без дела…«А пока решил отправиться в Институт Склифосовского – проведать друга.
В холле больницы он столкнулся с Жанной, женой Дорофеева. При виде ее заплаканного лица у Андрея екнуло сердце.
«Неужели все?.. Да нет, быть такого не может. Ваня – мужик крепкий, должен выкарабкаться…»
Жанна же, узнав Андрея, зарыдала и бросилась ему на грудь.
– Ты скажи мне, скажи – как это его угораздило? Вы же вместе были: на тебе – ни царапины, а он уже сутки в коме…
Подавив вздох облегчения (в коме – значит, живой), Андрей крепко обнял Жанну и попытался успокоить:
– Думаю, все обойдется. Он же в рубашке родился.
– Доктор сказал, что положение критическое, – возразила Жанна, но, слава богу, перестала плакать.
– Медики всегда преувеличивают, чтобы набить себе цену.
Несмотря на внешнее спокойствие, на душе у Андрея скребли кошки. Он прекрасно понимал, что рана не такая уж и безобидная и что Дорофеев все еще жив лишь благодаря своему отменному здоровью и крепкому сердцу. Но надолго ли его хватит?..
Всхлипнув, Жанна опустилась в кресло и негромко произнесла:
– Такое ощущение, как будто на всех Дорофеевых вдруг сошло какое-то проклятие.
– Ерунда, – сказал Андрей. – Просто ты устала.
Жанна несогласно мотнула головой.
– Ваня при смерти. А вчера опять звонила его сестра – от Альки ни слуху ни духу. Четвертые сутки пошли… Настя боится, что ее уже в живых нет. Ваня очень переживал за нее. Даже хотел поехать в Питер. Ведь Алька – его любимая племянница. Ей и семи не было, а Ваня уже успел оттаскать за уши всех ее кавалеров. Все боялся, что попадет в дурную компанию. Алька ведь девочка красивая. Последний раз, когда мы были в Питере, она говорила, что какой-то жутко знаменитый продюсер предложил ей сниматься в рекламном ролике и… – Оборвав фразу на полуслове, Жанна вскочила и с надеждой посмотрела на усталого парня в белом халате, который явно направлялся к ней.
Андрей догадался, что парень в халате – доктор, который оперировал Дорофеева.
– Ну как он? Как?.. Ему лучше? – спросила Жанна, когда тот подошел поближе.
– Ваш муж пришел в сознание.
– Значит, все будет хорошо?
Сделав вид, что не расслышал вопроса, доктор сухо сказал:
– Я вас проведу в палату. Минут на пять. Очень прошу – никаких истерик и слез. – И, резко развернувшись, направился к служебному входу.
Отделение реанимации, в котором лежал Дорофеев, находилось на третьем этаже. Палата выглядела далеко не респектабельно: пять коек, и все были заняты. Больные лежали под капельницами, многие протяжно стонали. Пахло лекарствами, мочой. Молоденькие медсестры, сновавшие туда-сюда, казалось, не обращали на своих пациентов никакого внимания… Короче, не повезло Дорофееву. Даже и место досталось не из лучших – у самой двери. Впрочем, судя по его отсутствующему взгляду, все эти неудобства не очень-то волновали Дорофеева.
– Ваня, – жалобно позвала его жена и, сжав пальцами его ладонь, едва удержалась, чтобы не расплакаться.
Несколько раз моргнув, Дорофеев изобразил на лице некое подобие улыбки. И хотя улыбкой этой можно было по ночам пугать детей, оптимизма у Андрея прибавилось.
– Привет доблестной милиции, – бодро проговорил он и подошел ближе.
– А-а-а, Фараон, – неопределенно протянул Дорофеев.
Восприняв это мычание как проявление дружеских чувств, Андрей кивнул.
– Он самый.
– Только не волнуйся, Ваня. – Жанна нежно погладила мужа по руке. – Тебе нужно беречь силы.
Дорофеев недовольно поморщился и перевел взгляд на Андрея.
– Ну как? Замочил их?
Андрей кивнул.
– Причем сразу всех. Пальнул по баку, а в кузове взрывчатка оказалась.
– Молодец, – натянуто улыбнулся Дорофеев и, вновь уставившись в потолок, уже одними губами прошептал: – Вот только с Алькой облом вышел…
Глаза Дорофеева вдруг закатились, и Андрей понял, что с ним творится что-то неладное.
– Доктор! – громко позвал он.
В дверном проеме показался тот самый парень. Подойдя к кровати, пощупал пульс, потом приподнял веки. Дорофеев никак не прореагировал на эти прикосновения. Жанна и Андрей, затаив дыхание, следили за каждым движением доктора. Но тот не стал им ничего объяснять. Развернулся и быстро приказал подскочившей медсестре:
– Кислород! Приготовить три кубика лидокаина.
Не выдержав, Жанна зарыдала.
– Не надо этого! – повысив голос, обратился к ней доктор. – Прошу вас, уходите отсюда. Вы мешаете.
Рядом с койкой, словно из-под земли, появились двое в белых халатах. Один из них, оттеснив Андрея, надел на лицо Дорофееву кислородную маску, второй попытался присоединить к правой руке капельницу.
– Вы еще здесь? – Грозный окрик доктора заставил Жанну попятиться назад.
Прежде чем уйти, Андрей схватил Дорофеева за руку и негромко, но твердо проговорил:
– Насчет Альки не волнуйся. Я обещаю, что найду ее. Слышишь? Я найду ее! Только ты выкарабкайся…
– У меня не было другого выхода, – возразил Андрей. – Поступи я иначе, Дорофеев бы умер.
– Он уже сутки в коме! Может и… – начал было Бухвостов, но вдруг, поняв, что зашел слишком далеко, осекся. – Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. – Театрально схватившись за голову, обогнул свой рабочий стол и, плеснув из графина в стакан воды, осушил одним глотком. – От твоих подвигов голова кругом идет! Не человек, а какой-то Рембо!
– Фараон, – шутливо поправил Андрей. – Это круче.
– Ну да, Фараон, – кивнул Бухвостов, остывая, и, усевшись в кресло, уже совсем спокойно сказал: – А вообще, ты – молодец. Если мы друг за друга постоять не сможем, то кто нас уважать будет?
«Ну, слава тебе господи, признал», – облегченно выдохнул Андрей.
– Но, – Бухвостов многозначительно поднял палец вверх, – положение наше хуже некуда. Особенно твое. Службисты не любят, когда наши парни им дорогу переходят. В министерстве затребовали твое досье, характеристики, полный отчет о происшествии… Короче, будут решать, оставлять тебя в органах или нет. А пока, до выяснения всех обстоятельств, от работы ты отстранен. – Лицо Бухвостова вновь покрылось красными пятнами. – Мать их за ногу! У меня оперов по пальцам пересчитать можно, а они последнее отбирают. – Он нервно схватил со стола папку и, раскрыв ее, принялся внимательно изучать какой-то документ.
Прошло минуты две. Крякнув под нос что-то нечленораздельное, Бухвостов поднял на Андрея удивленный взгляд.
– Как, ты еще здесь?
– А где же мне еще быть? – пожал плечами тот.
– Свободен. Передашь свои дела старшему лейтенанту Бабкину, вернешь на место табельное оружие и отдыхай, родной, отдыхай.
Андрей встал.
– Значит, я пошел? – на всякий случай уточнил он.
– Иди-иди. У меня и без тебя тут дел по горло. – Бухвостов вновь уставился в открытую папку.
* * *
Провозившись около часа с Бабкиным, Андрей сдал табельное оружие на хранение и вышел из отделения.
«Ну и что теперь? – подумал с досадой. – Целую неделю дурака валять? Я же с ума сойду без дела…«А пока решил отправиться в Институт Склифосовского – проведать друга.
В холле больницы он столкнулся с Жанной, женой Дорофеева. При виде ее заплаканного лица у Андрея екнуло сердце.
«Неужели все?.. Да нет, быть такого не может. Ваня – мужик крепкий, должен выкарабкаться…»
Жанна же, узнав Андрея, зарыдала и бросилась ему на грудь.
– Ты скажи мне, скажи – как это его угораздило? Вы же вместе были: на тебе – ни царапины, а он уже сутки в коме…
Подавив вздох облегчения (в коме – значит, живой), Андрей крепко обнял Жанну и попытался успокоить:
– Думаю, все обойдется. Он же в рубашке родился.
– Доктор сказал, что положение критическое, – возразила Жанна, но, слава богу, перестала плакать.
– Медики всегда преувеличивают, чтобы набить себе цену.
Несмотря на внешнее спокойствие, на душе у Андрея скребли кошки. Он прекрасно понимал, что рана не такая уж и безобидная и что Дорофеев все еще жив лишь благодаря своему отменному здоровью и крепкому сердцу. Но надолго ли его хватит?..
Всхлипнув, Жанна опустилась в кресло и негромко произнесла:
– Такое ощущение, как будто на всех Дорофеевых вдруг сошло какое-то проклятие.
– Ерунда, – сказал Андрей. – Просто ты устала.
Жанна несогласно мотнула головой.
– Ваня при смерти. А вчера опять звонила его сестра – от Альки ни слуху ни духу. Четвертые сутки пошли… Настя боится, что ее уже в живых нет. Ваня очень переживал за нее. Даже хотел поехать в Питер. Ведь Алька – его любимая племянница. Ей и семи не было, а Ваня уже успел оттаскать за уши всех ее кавалеров. Все боялся, что попадет в дурную компанию. Алька ведь девочка красивая. Последний раз, когда мы были в Питере, она говорила, что какой-то жутко знаменитый продюсер предложил ей сниматься в рекламном ролике и… – Оборвав фразу на полуслове, Жанна вскочила и с надеждой посмотрела на усталого парня в белом халате, который явно направлялся к ней.
Андрей догадался, что парень в халате – доктор, который оперировал Дорофеева.
– Ну как он? Как?.. Ему лучше? – спросила Жанна, когда тот подошел поближе.
– Ваш муж пришел в сознание.
– Значит, все будет хорошо?
Сделав вид, что не расслышал вопроса, доктор сухо сказал:
– Я вас проведу в палату. Минут на пять. Очень прошу – никаких истерик и слез. – И, резко развернувшись, направился к служебному входу.
Отделение реанимации, в котором лежал Дорофеев, находилось на третьем этаже. Палата выглядела далеко не респектабельно: пять коек, и все были заняты. Больные лежали под капельницами, многие протяжно стонали. Пахло лекарствами, мочой. Молоденькие медсестры, сновавшие туда-сюда, казалось, не обращали на своих пациентов никакого внимания… Короче, не повезло Дорофееву. Даже и место досталось не из лучших – у самой двери. Впрочем, судя по его отсутствующему взгляду, все эти неудобства не очень-то волновали Дорофеева.
– Ваня, – жалобно позвала его жена и, сжав пальцами его ладонь, едва удержалась, чтобы не расплакаться.
Несколько раз моргнув, Дорофеев изобразил на лице некое подобие улыбки. И хотя улыбкой этой можно было по ночам пугать детей, оптимизма у Андрея прибавилось.
– Привет доблестной милиции, – бодро проговорил он и подошел ближе.
– А-а-а, Фараон, – неопределенно протянул Дорофеев.
Восприняв это мычание как проявление дружеских чувств, Андрей кивнул.
– Он самый.
– Только не волнуйся, Ваня. – Жанна нежно погладила мужа по руке. – Тебе нужно беречь силы.
Дорофеев недовольно поморщился и перевел взгляд на Андрея.
– Ну как? Замочил их?
Андрей кивнул.
– Причем сразу всех. Пальнул по баку, а в кузове взрывчатка оказалась.
– Молодец, – натянуто улыбнулся Дорофеев и, вновь уставившись в потолок, уже одними губами прошептал: – Вот только с Алькой облом вышел…
Глаза Дорофеева вдруг закатились, и Андрей понял, что с ним творится что-то неладное.
– Доктор! – громко позвал он.
В дверном проеме показался тот самый парень. Подойдя к кровати, пощупал пульс, потом приподнял веки. Дорофеев никак не прореагировал на эти прикосновения. Жанна и Андрей, затаив дыхание, следили за каждым движением доктора. Но тот не стал им ничего объяснять. Развернулся и быстро приказал подскочившей медсестре:
– Кислород! Приготовить три кубика лидокаина.
Не выдержав, Жанна зарыдала.
– Не надо этого! – повысив голос, обратился к ней доктор. – Прошу вас, уходите отсюда. Вы мешаете.
Рядом с койкой, словно из-под земли, появились двое в белых халатах. Один из них, оттеснив Андрея, надел на лицо Дорофееву кислородную маску, второй попытался присоединить к правой руке капельницу.
– Вы еще здесь? – Грозный окрик доктора заставил Жанну попятиться назад.
Прежде чем уйти, Андрей схватил Дорофеева за руку и негромко, но твердо проговорил:
– Насчет Альки не волнуйся. Я обещаю, что найду ее. Слышишь? Я найду ее! Только ты выкарабкайся…
Глава 3
СЛЕД МЯСНИКА
Девушка лежала на мокрой траве лицом вниз, широко раскинув тонкие, неестественно длинные ноги. Ее яркая юбочка прикрывала разве что ягодицы, и в первое мгновение Марик подумал, что она безнадежно пьяна.
Он обнаружил это «сокровище» ровно три минуты назад, когда справлял малую нужду в одном из укромных уголков Приморского лесопарка. Его смена закончилась два часа назад, и если бы не богатый клиент с причудами, то Марик уже давным-давно сладко посапывал бы в своей постельке. Но клиент оказался настойчивым малым и потребовал подбросить его к кемпингу. И это в три часа ночи! Однако обещанные царские чаевые поставили последнюю точку, и Марик без колебаний отвез пассажира по нужному адресу.
Так Марик оказался в этих дурацких кустах, рядом с молоденькой дурехой, которую, по всей вероятности, кто-то здорово накачал спиртным, а затем оттрахал во все дырки и бросил на произвол судьбы.
Прикидывая, что же ему, горемычному, делать, Марик подошел к девушке. Присел на корточки и принюхался – спиртным вроде не пахло. Да и девчонка лежала как-то уж слишком неестественно – вывернутая голова, руки, вытянутые вперед, сжатые в кулачки пальцы… Марик наклонился поближе, осторожно убрал волосы с лица девушки и тут же в ужасе отшатнулся – вне всяких сомнений, девчонка была мертва! Но разве у нормального человека, пусть даже и пьяного в стельку, могут быть такие вытаращенные глаза, посиневшее лицо и совершенно бескровные губы?!
– Вот черт, – пробормотал Марик и, с трудом сдерживая дурноту, метнулся в близлежащие кусты. Там его вывернуло наизнанку, после чего вроде бы полегчало. Он попытался собраться с мыслями, но так и не смог сделать этого – в голове звеняще гудела пустота. Марик понимал, что необходимо что-то предпринять – вызвать милицию или «Скорую». Однако как ни старался, не мог заставить себя сдвинуться с места. На него нашла какая-то оторопь. Ему казалось, что сделай он хотя бы шаг, и его постигнет участь этой молоденькой дурехи.
А в лесу было тихо. Впрочем, в три часа ночи здесь и не могло быть по-другому. Таксисту Марику, который волей судьбы оказался в «нужном» месте в «нужное» время, ждать помощи было не от кого. И он бросился к своей машине, продираясь сквозь кусты…
Старший оперуполномоченный уголовного розыска ГУВД Санкт-Петербурга майор Сергей Парамонов никогда не считал себя слабонервным человеком. За пятнадцать лет отнюдь не сахарной службы в отделе по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями он успел навидаться такого, что нормальному человеку не могло присниться даже в кошмарном сне. Поэтому дело с трупом в Приморском лесопарке вначале показалось ему банальным до оскомины – девчонка легкого поведения, задушенная своими «товарками-конкурентками» или озверевшим сутенером. Убитая только потому, что работала не на своей территории или обнаглела до того, что скрывала часть доходов. Разборки чистой воды, да и только. Убийства из-за денег случаются гораздо чаще, чем по другим мотивам.
Однако, хорошенько осмотрев место происшествия и немного поразмыслив, Парамонов пришел к выводу: девчонка (даже если она и проститутка) могла запросто оказаться очередной жертвой сексуального маньяка, который в следственных материалах уже давно заслужил прозвище Мясник.
Приморский лесопарк пользовался дурной славой – за последние два года там были обнаружены четыре трупа женщин со следами насильственной смерти. Две из пострадавших были застрелены, еще две – исколоты ножом и, как показала экспертиза, скончались от потери крови. Все потерпевшие перед смертью были изнасилованы в извращенной форме. И именно этот факт натолкнул оперативников на мысль, что здесь «гуляет» очередной сексуальный маньяк. Какое-то время в парке дежурили патрульные машины, но это ничего не дало – преступник затаился. Девять месяцев все было тихо, пока сегодняшней ночью таксист не обнаружил в кустах еще один труп…
Интуиция подсказывала Парамонову, что девушка, как и все предыдущие жертвы, была убита одним и тем же человеком. Только на этот раз преступник почему-то решил воспользоваться удавкой. Известно, что вычислить маньяка практически невозможно. Такие дела обычно становятся «висяками», а если и раскрываются, то по чистой случайности, пока сам преступник не совершит грубой промашки. Парамонов знал точно, что все дела по убийствам в Приморском лесопарке пока что не сдвинулись с мертвой точки.
Однако проводить расследование спустя рукава было не в правилах Парамонова. Поэтому он вот уже полчаса терзал несчастного свидетеля, пытаясь выдавить из него показания, заслуживающие внимания.
Свидетель – таксист Марик Кочетов двадцати трех лет от роду, – по его словам, оказался в этом богом забытом уголке случайно. Обнаружив труп, позвонил в милицию и добросовестно дождался приезда оперативной бригады. Поведение таксиста выглядело странным, так как большая часть граждан, оказавшись на его месте, предпочли бы остаться «неизвестными доброжелателями»…
– Давайте еще раз вернемся к тому самому моменту, когда вы впервые увидели девушку, – устало попросил Парамонов, не сводя с таксиста внимательного взгляда. А вдруг свидетель, этот хлюпик со шмыгающим носом и трясущимися руками, имеет самое непосредственное отношение к смерти потерпевшей?
Тем более что объяснения таксиста, каким образом он оказался в Приморском лесопарке в три часа ночи, звучали неубедительно.
«Спокойно, Парамонов, без паники, – мысленно приказал себе майор. – Выдвигать версии – дело следователя, так что не лезь туда, куда тебя не просят».
– Когда вы впервые обнаружили потерпевшую, она лежала точно в такой же позе, как и сейчас? – уточнил он.
Перед тем как ответить, Марик огляделся и лишь затем судорожно кивнул.
– Да… Кажется, да. Вначале мне показалось, что она… пьяная…
– Но затем вы подошли к ней и убедились, что это не так?
– Да, я подошел к ней, нагнулся, убрал с ее лица волосы и… – Таксист задвигал кадыком и вытер тыльной стороной ладони губы. – И увидел, что ее задушили… – В глазах парня промелькнул страх. – Тогда я был уверен, что убийца где-то рядом. Я все время чувствовал, что за мной наблюдают. Чувствовал его взгляд!.. Вы понимаете, что я имею в виду?
Парамонов кивнул, мысленно усмехнувшись. Богатый опыт подсказывал, что не стоит доверять показаниям подобного рода. Любой, даже самый бесстрашный человек, оказавшись в парке в три часа ночи да еще и рядом с трупом, может увидеть и почувствовать все, что угодно.
Мягко, но настойчиво Парамонов взял Марика за локоть и отвел к автомобилю с шашечками.
– Посидите пока в своей машине, ладно? – попросил он. – Я скоро освобожусь, и мы продолжим разговор.
Марик молча забрался в салон, молча вытащил из пачки сигарету и принялся нервно мять ее в пальцах. Затем похлопал себя по карманам и виновато улыбнулся.
– У вас не найдется огоньку? А то я свою зажигалку где-то посеял…
Парамонов недовольно поморщился. Таксист был ему неприятен, но он постарался ничем не выдать своих истинных чувств.
– Держите. – Он бросил парню коробок спичек и решительным шагом направился к судмедэксперту, который, судя по всему, уже окончил осмотр.
Судебно-медицинский эксперт Игнатий Петрович Скиндер имел в определенных кругах репутацию отменного профессионала, но вместе с тем абсолютно невыносимого человека – брюзги и скандалиста. Он терпеть не мог, когда оперативники пытались вмешиваться в ход его работы. Их советы и брошенные ненароком замечания доводили Игнатия Петровича до белого каления. Он надувался, словно индюк, несколько минут разглядывал будущую «жертву» испепеляющим взглядом, а затем взрывался с такой силой, будто его с ног до головы начинили тротилом. Взрывался Игнатий Петрович, конечно же, словесно, но тому, кто имел неосторожность высказать свое мнение в присутствии Скиндера, это мгновение запоминалось на всю оставшуюся жизнь. Именно поэтому Парамонов начал свои расспросы весьма деликатно.
– Ну, что скажете, Игнатий Петрович?
Скиндер на мгновение отвлекся от кожаного чемоданчика, куда обычно складывал инструменты, и смерил Парамонова уничтожающим взглядом.
– Причина смерти – механическая асфиксия, – буркнул он и брезгливо стянул резиновые перчатки. – Об этом свидетельствуют синюшность и одутловатость лица, мелкоточечные кровоизлияния в склеру и конъюнктивы глазных яблок, ущемление кончика языка между зубами. В средней и нижней части шеи – имеются две странгуляционные борозды – след от предмета, которым была задушена потерпевшая. Смерть наступила не более пяти часов назад.
Сухая терминология всегда раздражала Парамонова, но он не посмел прервать Игнатия Петровича. Оперативники во многом зависели от экспертов, особенно от медиков. Ведь после осмотра места происшествия убитую предстояло везти в специально выделенный базовый морг, где Скиндер должен был проводить вскрытие. Непредсказуемый Игнатий Петрович при малейшем изменении настроения мог запросто отказаться проводить вскрытие немедленно, сославшись на усталость. И был бы абсолютно прав, потому как заниматься вскрытием в пять часов утра мог только фанатик своего дела. Проще было бы отложить экспертизу до понедельника, но такой поворот событий шел вразрез с планами майора. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как слушать медика и периодически кивать в ответ. Проще говоря, открыто подлизываться.
Он обнаружил это «сокровище» ровно три минуты назад, когда справлял малую нужду в одном из укромных уголков Приморского лесопарка. Его смена закончилась два часа назад, и если бы не богатый клиент с причудами, то Марик уже давным-давно сладко посапывал бы в своей постельке. Но клиент оказался настойчивым малым и потребовал подбросить его к кемпингу. И это в три часа ночи! Однако обещанные царские чаевые поставили последнюю точку, и Марик без колебаний отвез пассажира по нужному адресу.
Так Марик оказался в этих дурацких кустах, рядом с молоденькой дурехой, которую, по всей вероятности, кто-то здорово накачал спиртным, а затем оттрахал во все дырки и бросил на произвол судьбы.
Прикидывая, что же ему, горемычному, делать, Марик подошел к девушке. Присел на корточки и принюхался – спиртным вроде не пахло. Да и девчонка лежала как-то уж слишком неестественно – вывернутая голова, руки, вытянутые вперед, сжатые в кулачки пальцы… Марик наклонился поближе, осторожно убрал волосы с лица девушки и тут же в ужасе отшатнулся – вне всяких сомнений, девчонка была мертва! Но разве у нормального человека, пусть даже и пьяного в стельку, могут быть такие вытаращенные глаза, посиневшее лицо и совершенно бескровные губы?!
– Вот черт, – пробормотал Марик и, с трудом сдерживая дурноту, метнулся в близлежащие кусты. Там его вывернуло наизнанку, после чего вроде бы полегчало. Он попытался собраться с мыслями, но так и не смог сделать этого – в голове звеняще гудела пустота. Марик понимал, что необходимо что-то предпринять – вызвать милицию или «Скорую». Однако как ни старался, не мог заставить себя сдвинуться с места. На него нашла какая-то оторопь. Ему казалось, что сделай он хотя бы шаг, и его постигнет участь этой молоденькой дурехи.
А в лесу было тихо. Впрочем, в три часа ночи здесь и не могло быть по-другому. Таксисту Марику, который волей судьбы оказался в «нужном» месте в «нужное» время, ждать помощи было не от кого. И он бросился к своей машине, продираясь сквозь кусты…
* * *
Старший оперуполномоченный уголовного розыска ГУВД Санкт-Петербурга майор Сергей Парамонов никогда не считал себя слабонервным человеком. За пятнадцать лет отнюдь не сахарной службы в отделе по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями он успел навидаться такого, что нормальному человеку не могло присниться даже в кошмарном сне. Поэтому дело с трупом в Приморском лесопарке вначале показалось ему банальным до оскомины – девчонка легкого поведения, задушенная своими «товарками-конкурентками» или озверевшим сутенером. Убитая только потому, что работала не на своей территории или обнаглела до того, что скрывала часть доходов. Разборки чистой воды, да и только. Убийства из-за денег случаются гораздо чаще, чем по другим мотивам.
Однако, хорошенько осмотрев место происшествия и немного поразмыслив, Парамонов пришел к выводу: девчонка (даже если она и проститутка) могла запросто оказаться очередной жертвой сексуального маньяка, который в следственных материалах уже давно заслужил прозвище Мясник.
Приморский лесопарк пользовался дурной славой – за последние два года там были обнаружены четыре трупа женщин со следами насильственной смерти. Две из пострадавших были застрелены, еще две – исколоты ножом и, как показала экспертиза, скончались от потери крови. Все потерпевшие перед смертью были изнасилованы в извращенной форме. И именно этот факт натолкнул оперативников на мысль, что здесь «гуляет» очередной сексуальный маньяк. Какое-то время в парке дежурили патрульные машины, но это ничего не дало – преступник затаился. Девять месяцев все было тихо, пока сегодняшней ночью таксист не обнаружил в кустах еще один труп…
Интуиция подсказывала Парамонову, что девушка, как и все предыдущие жертвы, была убита одним и тем же человеком. Только на этот раз преступник почему-то решил воспользоваться удавкой. Известно, что вычислить маньяка практически невозможно. Такие дела обычно становятся «висяками», а если и раскрываются, то по чистой случайности, пока сам преступник не совершит грубой промашки. Парамонов знал точно, что все дела по убийствам в Приморском лесопарке пока что не сдвинулись с мертвой точки.
Однако проводить расследование спустя рукава было не в правилах Парамонова. Поэтому он вот уже полчаса терзал несчастного свидетеля, пытаясь выдавить из него показания, заслуживающие внимания.
Свидетель – таксист Марик Кочетов двадцати трех лет от роду, – по его словам, оказался в этом богом забытом уголке случайно. Обнаружив труп, позвонил в милицию и добросовестно дождался приезда оперативной бригады. Поведение таксиста выглядело странным, так как большая часть граждан, оказавшись на его месте, предпочли бы остаться «неизвестными доброжелателями»…
– Давайте еще раз вернемся к тому самому моменту, когда вы впервые увидели девушку, – устало попросил Парамонов, не сводя с таксиста внимательного взгляда. А вдруг свидетель, этот хлюпик со шмыгающим носом и трясущимися руками, имеет самое непосредственное отношение к смерти потерпевшей?
Тем более что объяснения таксиста, каким образом он оказался в Приморском лесопарке в три часа ночи, звучали неубедительно.
«Спокойно, Парамонов, без паники, – мысленно приказал себе майор. – Выдвигать версии – дело следователя, так что не лезь туда, куда тебя не просят».
– Когда вы впервые обнаружили потерпевшую, она лежала точно в такой же позе, как и сейчас? – уточнил он.
Перед тем как ответить, Марик огляделся и лишь затем судорожно кивнул.
– Да… Кажется, да. Вначале мне показалось, что она… пьяная…
– Но затем вы подошли к ней и убедились, что это не так?
– Да, я подошел к ней, нагнулся, убрал с ее лица волосы и… – Таксист задвигал кадыком и вытер тыльной стороной ладони губы. – И увидел, что ее задушили… – В глазах парня промелькнул страх. – Тогда я был уверен, что убийца где-то рядом. Я все время чувствовал, что за мной наблюдают. Чувствовал его взгляд!.. Вы понимаете, что я имею в виду?
Парамонов кивнул, мысленно усмехнувшись. Богатый опыт подсказывал, что не стоит доверять показаниям подобного рода. Любой, даже самый бесстрашный человек, оказавшись в парке в три часа ночи да еще и рядом с трупом, может увидеть и почувствовать все, что угодно.
Мягко, но настойчиво Парамонов взял Марика за локоть и отвел к автомобилю с шашечками.
– Посидите пока в своей машине, ладно? – попросил он. – Я скоро освобожусь, и мы продолжим разговор.
Марик молча забрался в салон, молча вытащил из пачки сигарету и принялся нервно мять ее в пальцах. Затем похлопал себя по карманам и виновато улыбнулся.
– У вас не найдется огоньку? А то я свою зажигалку где-то посеял…
Парамонов недовольно поморщился. Таксист был ему неприятен, но он постарался ничем не выдать своих истинных чувств.
– Держите. – Он бросил парню коробок спичек и решительным шагом направился к судмедэксперту, который, судя по всему, уже окончил осмотр.
Судебно-медицинский эксперт Игнатий Петрович Скиндер имел в определенных кругах репутацию отменного профессионала, но вместе с тем абсолютно невыносимого человека – брюзги и скандалиста. Он терпеть не мог, когда оперативники пытались вмешиваться в ход его работы. Их советы и брошенные ненароком замечания доводили Игнатия Петровича до белого каления. Он надувался, словно индюк, несколько минут разглядывал будущую «жертву» испепеляющим взглядом, а затем взрывался с такой силой, будто его с ног до головы начинили тротилом. Взрывался Игнатий Петрович, конечно же, словесно, но тому, кто имел неосторожность высказать свое мнение в присутствии Скиндера, это мгновение запоминалось на всю оставшуюся жизнь. Именно поэтому Парамонов начал свои расспросы весьма деликатно.
– Ну, что скажете, Игнатий Петрович?
Скиндер на мгновение отвлекся от кожаного чемоданчика, куда обычно складывал инструменты, и смерил Парамонова уничтожающим взглядом.
– Причина смерти – механическая асфиксия, – буркнул он и брезгливо стянул резиновые перчатки. – Об этом свидетельствуют синюшность и одутловатость лица, мелкоточечные кровоизлияния в склеру и конъюнктивы глазных яблок, ущемление кончика языка между зубами. В средней и нижней части шеи – имеются две странгуляционные борозды – след от предмета, которым была задушена потерпевшая. Смерть наступила не более пяти часов назад.
Сухая терминология всегда раздражала Парамонова, но он не посмел прервать Игнатия Петровича. Оперативники во многом зависели от экспертов, особенно от медиков. Ведь после осмотра места происшествия убитую предстояло везти в специально выделенный базовый морг, где Скиндер должен был проводить вскрытие. Непредсказуемый Игнатий Петрович при малейшем изменении настроения мог запросто отказаться проводить вскрытие немедленно, сославшись на усталость. И был бы абсолютно прав, потому как заниматься вскрытием в пять часов утра мог только фанатик своего дела. Проще было бы отложить экспертизу до понедельника, но такой поворот событий шел вразрез с планами майора. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как слушать медика и периодически кивать в ответ. Проще говоря, открыто подлизываться.