Страница:
– Ваше Величество!
Олег Константинович раздражённо встал. Папироса не докурена, и сам он не совсем приготовился.
– Что тебе?
– К вам, Ваше Величество!
…По каменной дорожке шёл, твёрдо ударяя подкованными каблуками хороших, даже отличных сапог, абсолютно незнакомый генерал-лейтенант в старинной полевой форме с отливающим воронением шейным крестом. Высокого роста, но всё же пониже Олега, с лицом настолько независимым, что князю на мгновение стало даже тревожно. Хотя куда уж, если умирать в неравном бою собрался.
Руку к козырьку лихо смятой фуражки поднёс, но не совсем привычным образом, и правую ногу, звякнув шпорой, подтянул к левой как-то замедленно. Не так царям представляются.
– Здравия желаю, Олег Константинович. Без титулов обойдёмся. Не тот момент. Генерал-лейтенант Берестин для помощи и поддержки прибыл. Алексей Михайлович. – И протянул руку. Первый.
Великий князь крепко пожал протянутую руку. Если человек, по феодальным, скажем, временам, из своего удела пусть с малой дружиной, но на помощь пришёл, значит, друг он и брат, до смены политической обстановки.
– Искренне рад. Может быть, желаете шампанского с дороги? За благополучное прибытие, встречу и знакомство.
– Можно, – Берестин усмехнулся краем губ.
Камердинер дрожащими руками (тоже умирать собирался) разлил по бокалам голицынский брют.
– И чем же вы нам помочь можете, уважаемый Алексей Михайлович? – спросил Великий князь, делая глоток и закуривая очередную папиросу. За лесом громко стреляли танковые пушки, потрескивали ручные пулемёты и автоматы, изредка ударяли ручные гранатомёты. Уваров держал рубеж. Казачий заслон обещал продержаться ещё час. Потом не патроны – люди кончатся.
– На данный момент я располагаю ударной дивизией со средствами усиления, она может вступить в бой немедленно. Желаете полюбоваться?
Берестин достал из кармана кителя золотой портсигар, как раз по размеру, открыл, протянул Императору.
– Попробуйте, очень неплохие папиросы, «Корниловские» называются.
А сам повернул к губам внутреннюю крышку и почти беззвучно прошептал:
– К торжественному маршу, поротно…
Остальное известно[17].
– Да, всё так, Сильвия Артуровна, – сказал Олег, незаметно, как ему казалось, подливший в бокал шампанского для Сильвии грамм сто коньяку. Обычно дамы такого «коктейля» не ощущают, но по мозгам и эмоциям бьёт крепко. А он не оставлял надежды тем или иным способом продолжить с красавицей неформальное общение.
– Алексею Михайловичу я не соперник. Но в то же время… Мы ведь теперь не совсем чужие друг другу люди? – Олег посмотрел на неё вопросительно.
– О чём речь, Ваше Величество? – сказала Сильвия, отреагировав именно так, как молодая дама, принявшая полный бокал «Огней Москвы»[18]. – Настолько не чужие… Но я ведь на работе?
Тон был наивно-вопросительный.
– Конечно, конечно. Ваша миссия далеко не завершена. Тут ведь дел не на один месяц при самых удачных обстоятельствах…
– Вы совершенно правы, – начала изображать следующую стадию опьянения Сильвия. Взяла сигарету, с долей недоумения попыталась сообразить, с какой стороны у неё фильтр, попала правильно, прикурила.
– Вначале я думала ограничиться несколькими днями, после чего передать свои функции другому человеку, теперь – передумала.
– И в чём причина? – не скрывая интереса, спросил Олег. Может быть, ожидал пусть завуалированного, но комплимента в свой адрес.
– Увидела, что обстоятельства не благоприятствуют. Ваши люди, с которыми я познакомилась, за исключением флигель-адъютанта Ляхова и ещё двух-трёх, находятся не на высоте стоящей задачи.
– Вот это – поподробнее, пожалуйста. – Его слова Сильвии задели и как вождя, и как военного стратега. И неудивительно, притом что он видел, как женщину ведёт. Скоро не о высоких материях говорить придётся, а о совсем даже наоборот.
– Какие же вам нужны подробности? Вы помните положение, в котором оказались в этой самой резиденции, о чём думали и чего ждали, пока не появился вдруг генерал Берестин и полковник Басманов со своими бойцами?
О чём именно думал тогда Олег, она, естественно, не знала, но реконструкции его состояние вполне поддавалось.
– Если бы не Берестин с Басмановым, едва ли мы сейчас с вами разговаривали, – достала до самой больной точки Сильвия.
– Мои офицеры сражались великолепно, – из естественного чувства справедливости возразил Олег. – Вы сегодня видели и Ляхова, и Уварова, и Миллера… Отличные солдаты, готовые стоять до конца!
– Да кто же станет спорить, Ваше Величество? Они и в нашем мире, по нашим меркам – беззаветные герои. Только, снова простите, Олег, героизмы бывают разные. В том мире, которому мы собрались помогать, – героев бесконечно больше. Просто потому, что и войн там было – не в пример, и жестокость тех войн для вас почти непредставима. Я прямо сейчас могу кое-что показать, хоть документальное, хоть художественное. Ваши гвардейцы, во главе с Уваровым (я его тоже запомнила – не думайте), очень мне напоминают героев Брестской крепости. Защищали её до последней капли крови, упаси вас бог вообразить, как именно это выглядело, но тем не менее немцы всё равно дошли почти до Москвы, оставив развалины крепости в тылу. «Погибаю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!» – прекрасный лозунг. Чисто в русском духе. То же самое мог бы воскликнуть и Уваров, и вы лично. Но за один удар часов до «урочного часа» или «третьего крика петуха» пришёл кто?
– Подождите, – удивился Император. – Опять – Брест? У нас в Мировую войну был «бессменный часовой», простоявший на посту пятнадцать лет в подвалах крепости, а в том мире – тоже Брест, и снова…
– Ну, наверное, там располагается какая-то причинно-следственная аномалия, – пожала плечами Сильвия. – Куда более мощные крепости, вроде Новогеоргиевска, ничем таким не прославились. Но я ведь говорила о другом: мужчины, солдаты из соседнего для вас мира, умеют воевать неизмеримо лучше. Славнейший из ваших героев вполне сравним с рядовым солдатом оттуда. Просто у них сейчас свои сложности, одной солдатской доблестью не решаемые, и теперь помочь им можете только вы!
Император решил больше не возражать даме, но – не совсем даме, как он начал ощущать.
– Хорошо. Я опять соглашаюсь. Вы умеете появляться неожиданно и неожиданным способом решать якобы неразрешимые проблемы. Но так ли это?
– Судите сами, Олег Константинович. Навязывать своё мнение неподготовленному человеку… С точки зрения Льва Толстого, «попытка убеждения» – это тоже насилие. Я, то есть мы, всё наше «Братство» и «Комитет защиты реальности» как его «действующий отряд», – всегда готовы отстраниться, устраниться… Как вам угодно. Не было бы поздно. Сколько минут вам не хватило, чтобы геройски умереть на этой самой веранде? И сейчас, если бы она не сгорела от снарядов, на ней кто-то другой праздновал бы свою победу. Вам, мёртвому, это было бы безразлично, но как быть с оставшимися в живых?
Император был поставлен в тупик её очевидной софистикой. И возразить нечего, и молчать невозможно.
Ответил он единственно возможным, со своей точки зрения, образом:
– Скажите, Сильвия, оставив в стороне любые дипломатические ухищрения и даже «бытовую логику» – чего вы хотите? Нет, по сути я всё понял сразу. И отдал полковнику Ляхову в вашем присутствии необходимые распоряжения по операции «Мальтийский крест». Всё, что от него требуется, он сделает. Я хочу поговорить… с других позиций. Ибо отдать приказ – возможно, просто под влиянием эмоций – одно. Николай Второй тоже ввязался в Мировую войну, не имея никакой осмысленной цели, кроме как защиты «братушек-сербов» – не лучший пример для подражания. По крайней мере я, пока нахожусь при должности, ничего подобного совершать не собираюсь.
Сознательно же переложить «руль российской государственности» на девяносто градусов, сменить все приоритеты, всю геополитику, наконец – для этого нужны чисто логические доводы и очень точный расчёт – военный, финансовый, политический, психологический. Я должен мыслить государственно и на десять ходов опережая противника, или, скажем, более обще – партнёра.
Сильвия увидела, что при всех своих возможностях недооценила противника. Точнее сказать – кандидата в союзники, а «противник» – просто фигура речи. Противник в шахматах и преферансе на самом деле может быть лучшим другом «по жизни».
Олег, разумеется, человек весьма эмоциональный, в силу гормонального фона – падкий до женских прелестей, отчего и согласился, почти не задумавшись, на идею «Мальтийского креста». А «разрядившись» и начав думать – вновь превратился в прагматичного, жёсткого и очень умного политика.
Он продолжал:
– Со всей вашей военной и какой угодно силой – видел, убедился, вы обращаетесь ко мне. Почему? Что я могу сделать такого, на что не способны вы сами?
– Ну, давайте я объясню в деталях. Не в первый уже раз Россия находится в трудном положении. Как говорил один из министров Александру Третьему: «Ваше Величество, Россия стоит на краю пропасти». На что царь со свойственным ему чувством юмора ответил: «А когда она не стояла?» Сейчас у нас примерно тот же вариант. Разумеется, и на этот раз всё обязательно образуется тем или иным образом, и мир очень скоро снова будет поражён очередным экономическим и политическим «чудом». Другое дело – чего это в очередной раз будет стоить? Выход из Смутного времени при Михаиле Романове (первом и по имени, и по фамилии), петровские потрясения, наполеоновское нашествие, Крымская война и реформы Александра Второго, Японская война, Мировая, три революции… В параллельном мире ещё и пятилетняя Гражданская, коллективизация и индустриализация, двадцать лет локальных войн и грандиозная Великая Отечественная, потом Холодная. Наконец – крушение Советской власти и снова всяческие реформы. Страна, народ просто надорвались. И сколько времени займёт очередной подъём при нынешнем стечении обстоятельств – сказать невозможно. А врагов, внешних и внутренних, меньше не стало. Скорее – напротив. Вы видели карту нынешней России…
– Да, видел и был расстроен до глубины души, – согласился Олег.
– И вот именно сейчас у вас появился шанс стать величайшим из правителей Земли Русской, – в голосе Сильвии появился не свойственный ей, но вполне подходящий к случаю пафос. – Практически без каких-либо жертв вы мгновенно удваиваете свою территорию, получаете сто сорок миллионов новых подданных, причём не инородцев, не индусов, малайцев или зулусов, а своих соотечественников, с весьма высоким образовательным и интеллектуальным уровнем, во многом превосходящим таковой у большинства жителей вашей Империи.
Технический и научный потенциал той России тоже превосходит ваш… Невзирая на события последних двух десятилетий, которые, впрочем, тоже нельзя трактовать слишком уж однозначно.
– Так в чём же дело?
– Я ведь уже сказала. Народ надорвался под тяжестью почти невыносимых «свершений». Другой – просто прекратил бы своё существование в качестве самостоятельной, по-прежнему великой цивилизации. Где Британская, Германская, Оттоманская, Австро-Венгерская империи? А Россия живёт! Вы можете представить, чтобы Австрия, например, нашла в себе силы и вопреки всему осталась столь же влиятельным игроком на мировой шахматной доске, как и до четырнадцатого года? Я уверена, что нынешняя Российская Федерация очередным напряжением сил, очередной «всеобщей мобилизацией» в состоянии вернуть себе лидирующие позиции, но как бы это напряжение не стало последним, за которым наступит распад и хаос мирового масштаба.
Мы предлагаем произвести эффектную рокировку. Вместе с вами сделаем немыслимое. Как на фронте неожиданно для противника заменяют измотанные боями и истощённые потерями дивизии на свежие, переброшенные из тыла, так и мы заменим утомлённый народ на свежий, а нынешний отведём на отдых и переформирование…
Император не сдержал удивлённого возгласа.
– Вот видите, Ваше Величество, – даже вы, скажем так, озадачены. То, что мы обсуждали в присутствии вашего флигель-адъютанта, – чистая правда. Но – не вся. Мои планы идут гораздо дальше…
– Ваши? Ваши личные, не организации? – уцепился за слово Олег.
– Да какая разница? – отмахнулась Сильвия. – Идея общая, но до сих пор никто не брался за то, чтобы должным образом её оформить. В нашем «Братстве» много людей, и у каждого есть свои приоритеты. Как в Академии наук. Одним интересно бабочек изучать, другим – синхрофазотроны строить. Кто-то сейчас занимается исследованиями воздействия на исторический процесс Англо-бурской войны, другие продолжают работать в той самой врангелевской Югороссии, и так далее. Один из наших сотрудников, коренной обитатель и уроженец нынешней РФ, о которой мы и говорим, решил самостоятельно решить все тамошние проблемы. Технических возможностей у него достаточно, но при ближайшем рассмотрении его планов мне показалось, что всё очень легко может скатиться сначала к ситуации эпохи народовольцев, а потом и в самые глубины «инферно»[19]. Вот я и постаралась найти более изящное решение этой «шахматной задачки». Вы не увлекаетесь?
– Одно время – весьма увлекался, было дело – и в турнирах участвовал, в журналах публиковался.
– Тогда вы меня тем более понимаете. Вывести страну из довольно глубокого кризиса без новой крови, политических потрясений, да ещё и так, чтобы никто на очередных реформах ничего не потерял, все только выиграли – очень интересная задача. Вроде как мат в три хода конём и пешкой.
– На мой взгляд – едва ли осуществимая, – скептически усмехнулся Олег.
– Да неужели? А разве ваша идея восстановления самодержавия в XXI веке не казалась большинству политиков абсолютной утопией? И тем не менее – пока всё идёт хорошо.
– Вот именно – пока, – ответил Император. – На пути масса подводных камней и непременные потрясения, которых я жду с не самыми радужными настроениями. Например – надвигается война с Великобританией и, боюсь, не только с ней. На этом фоне затевать ещё и предложенное вами…
– Так в том и суть, Ваше Величество! – с весёлым энтузиазмом воскликнула Сильвия. – Вы привыкли играть в игры с нулевой суммой – сколько один проиграл, ровно столько другой выиграл. А я предлагаю совершенно другое. Выигрывают все, причём намного больше первоначальных ставок…
– Звучит заманчиво. Один вопрос – за чей счёт в конечном итоге? Поговорку про бесплатный сыр, надеюсь, знаете?
– Как не знать. Ответ: «За счёт того, кто покупает сыр для мышеловки», вас устроит?
– Нет, вы совершенно изумительная женщина! – от всей души развеселился Олег. Позвонил в серебряный настольный колокольчик. Велел возникшему на пороге поручику подать ещё шампанского и всего прочего. Грешные мысли он окончательно оставил, но вот желание напоить гостью допьяна и посмотреть на неё в этом состоянии никуда не исчезло. Возможно, таким образом он надеялся компенсировать моментами возникавший при разговоре с нею дискомфорт. Если сказать резче – свою интеллектуальную недостаточность.
Она проявлялась прежде всего в том, что странная женщина очевидным образом опережала его в мыслях, на шаг, на два или на целый круг. Но опыта боевого офицера, учёного, политика, вождя, в конце концов, было достаточно, чтобы иногда это понимать, иногда – просто чувствовать. Она без всяких усилий, без задержки отвечала на любой задаваемый вопрос, причём так, будто заранее его знала. С подобным он в своей жизни встретился только один раз до этого – когда познакомился с тогда ещё поручиком Чекменёвым. Сам Олег был всего шестью годами старше, но – уже подполковником, ещё не Местоблюстителем, но всё равно одним из Великих князей.
Они тогда почувствовали взаимное влечение, как влечение стрелки компаса к магнитному полюсу. Оба были умны, каждый по-своему, обладали взаимодополняющими способностями, причём Олег сразу понял, что амбиции поручика никогда не перейдут известного предела, и решил, что в нём он найдёт, может быть, единственного человека, с которым всегда сможет оставаться самим собой. И за двадцать очень непростых лет ни разу не имел повода пожалеть о своём тогдашнем выборе.
И вот сейчас он увидел многие черты своего помощника и друга в этой женщине.
Её муж, генерал-лейтенант Берестин, ему тоже понравился как солдат и человек. Олег охотно мог назначить его на пост своего Главковерха[20], но «личным другом» не сделал бы никогда. Два медведя в одной берлоге не уживаются. Не в том дело, что такой человек способен учинить заговор и захватить его место. Это невозможно по определению: не Древний Рим у нас, не эпоха «солдатских императоров». Просто близкое общение с подобной личностью вызывало бы постоянные, пусть и неявные, трения, вредные для общего дела.
Оттого и при Врангеле, не слишком сильном полководце, как знал Император из документов, Берестин оставался лишь начальником штаба, хотя и удостоился высшего ордена Николая Чудотворца за номером один. Вояка хоть куда, однако с амбициозными начальниками органически несовместим при всём демонстрируемом уважении и практической незаменимости.
(Олег ещё не знал, как в «реале» Врангель изгнал с должности и из армии вообще генерала Якова Слащёва, величайшего тактика XX века, им же титулованного Слащёв-Крымский. А девятью годами позже и большевики предпочли убить ими же амнистированного генерала, нежели терпеть его издевательские оценки деятельности «красных маршалов» на лекциях в Академии Генштаба.)
«Немедленно нужно вызвать сюда Игоря и познакомить его с Сильвией Артуровной. А самому – посмотреть со стороны, как у них друг с другом отношения наладятся», – подумал Император. Как и подобает особе его масштаба, решение было неожиданное и изящное. Если противник переигрывает тебя позиционно, попробуем комбинационно сыграть.
– Извините, Сильвия Артуровна, мне нужно отлучиться на минутку, – сказал Олег вставая. Сейчас он поступил противоположно принятому в высших кругах этикету. Там считалось, что дама не поймёт, если мужчина вздумает выйти в туалет, не сказав, что ему нужно позвонить по телефону. А Император собрался именно звонить, но не хотел, чтобы гостья догадалась.
– Послушай, Олег, – Сильвия сделала очередной ход, – зачем эти лишние «онёры»[21]? Наедине называй меня на «ты» и просто Си. Обоим же проще будет…
Император ничего не ответил, просто наклонился и поцеловал ей руку.
«Умеет вести партию, не устаю удивляться, – подумал он. – Тем лучше, тем лучше…»
С Чекменёвым его соединили сразу. Генерал, он же «полномочный посол и министр при ООН и ТАОС», по счастью, находился в лондонской резиденции посла барона Гирса, где сейчас велись трудные переговоры с премьер-министром Правительства Её Величества Уоллесом. Трудные для обеих «высоких договаривающихся сторон». Россия старалась не продешевить, по полной использовав имеющееся на руках «каре тузов». Великобритания – не потерять лицо, если придётся сбросить карты, но втайне надеясь, что придёт «флеш-рояль»[22].
Как он может выглядеть в переводе на общедоступный дипломатический язык – пока не совсем ясно было и премьеру, и руководству «Хантер-клуба», создавшего Уоллеса, как в своё время ребе Бен-Бецалель своего Голема. Только Голем был из глины, а этот – вообще неизвестно из чего. Но он сам и его «патроны» надеялись, что и на этот раз фортуна будет благосклонна к «старой доброй Англии» и сумеет учинить нечто подобное внезапной гибели в шторм испанской «Непобедимой армады».
– Как там у тебя? – спросил Олег без предисловий и прочих дежурных фраз.
Чекменёв тоже не был занудой, на подобный вопрос отвечающий пространно и детально. Он сразу понял, что Император имеет в виду совсем другое.
– В пределах. Если карт-бланш не отменяется, я его дожму…
– Отменяется…
На той стороне защищённого кабеля повисла пауза. Если так, то Чекменёву нужны пространные пояснения.
– Одним словом, прикажи Гирсу тянуть резину, с намёком на нашу готовность «войти в их положение», а сам вылетай в Москву немедленно.
– В буквальном смысле? – счёл нужным уточнить Чекменёв.
– В самом.
– То есть – на посольском самолёте? Два часа уйдёт на согласование эшелонов и подготовку экипажа. Сейчас по Гринвичу двадцать три. Часам к пяти Москвы постараюсь прибыть во Внуково.
– Вот и давай. Жду в Берендеевке. Счастливого полёта.
– Только я опасаюсь, что мой срочный вылет может быть расценен самым превратным образом. «Чрезвычайного посла» экстренно отзывают «для консультаций». Это может быть воспринято как начало разрыва дипотношений.
– Да и чёрт бы с ними. Пусть думают. Штатный посол ведь остаётся на месте. А лишняя сумятица в стане врага нам не повредит.
Император положил трубку. Вернулся на веранду.
Сильвия, облокотившись о широкие перила, всматривалась в окружающую терем ночь, покуривая длинную, нездешнюю сигарету. Её очаровавшее Олега платье сзади приподнялось настолько, что открылись ноги до самого верха, во всей красе. Император подумал, что таких ног он до вчерашнего дня ещё не видел. У любой женщины вольно или невольно, но найдутся хоть какие-то дефекты, физические или эстетические. Иногда и сбившийся шов на чулке, и не так поставленный каблук могут вызвать неприязнь (но наверняка – если есть и другая причина, пусть и фрейдистская). Здесь же всё было идеально.
И одновременно – ни малейшего влечения к обладательнице этих ножек он больше не ощущал. Совсем другие игры начались.
– Знаешь, Си, – стал он рядом и тоже закурил, – я немного подумал и решил заключить политический союз лично с тобой. Это ведь немало – личный союз российского Императора с женщиной из другого мира. Знак большого доверия и… порядочный риск, как ты понимаешь.
– Не спорю. В том числе и большая честь для женщины. – Ирония прозвучала весьма тонко, в стиле аристократических салонов, где Сильвия воспитывалась. – Что касается риска – в той России есть интересная поговорка: «Кто не рисковал, тот в тюрьме не сидел». Я заодно надеюсь, что не только мои «чисто женские качества» подвигли тебя на судьбоносное решение.
– Разумеется. «Чисто женские качества» тоже неоднократно оказывали воздействие на судьбы мира. Только я не Антоний, возлюбивший Клеопатру, не какой-то из Людовиков с его фаворитками. Я за сутки знакомства успел разглядеть в тебе надёжного партнёра и, надеюсь, друга. Времена нам предстоят трудные, очень трудные, и я хочу, чтобы можно было положиться не на одного Чекменёва. Хотя бы на равную фигуру из другого лагеря.
Разговор у них пошёл серьёзный, что следовало даже из интонаций Олега. Сильвия немедленно это заметила. Он говорил с ней негромко, раздумчиво, будто бы на ходу подбирая подходящие слова к только что рождающимся мыслям, не заготовленным впрок и не вытекающим из «должностных инструкций». А они у императоров тоже есть, просто не все об этом догадываются.
– Если можешь – вообще забудь о том, что случилось. Не хочу, чтобы «это» стояло между нами, – сказал наконец Олег.
– Забывать – незачем. Если бы я не почувствовала искреннего влечения к тебе, ничего бы не вышло, какой бы ты там ни был император или Казанова. – Сильвия говорила с Олегом сейчас так, как много раз случалось разговаривать друг с другом людям, слишком уж эмоционально тонким и одновременно слишком рассудительным.
– Однако ты тоже прав, Олег, другие нас ждут дела. Если сумеем с ними справиться – и об остальном поговорим. Ничего не исключаю. Что ты собрался сказать сейчас?
– Ближе к рассвету сюда должен подъехать человек, с которым, как я надеюсь, вы сработаетесь. У меня нет времени заниматься сиюминутными проблемами, у меня, боюсь, новая мировая война на носу. Я ему передам все связанные с «Крестом» заботы.
– А я думала – ты Ляхову всё препоручил, – прикидываясь наивной, сказала Сильвия. – Мне он понравился. Симпатичный юноша и решительный офицер.
– Ему найдётся где проявить свою решительность, – слегка излишне резко ответил Император. – А тот, кто приедет, – будет замещать меня по всем действительно государственным вопросам.
– Как интересно. – Сильвия сделала лицо и улыбку типичной блондинки из модных последнее время анекдотов. Всё, что нужно знать о Чекменёве, она знала с момента первого пересечения реальностей. Но лично действительно не встречалась.
– Введи в курс, хоть предварительно. Чтобы я знала, как себя с ним вести.
– Приедет – сама определяйся. Не хочу портить «первое впечатление». Достаточно сказать, что он моё единственное по-настоящему доверенное лицо в государстве…
Олег Константинович раздражённо встал. Папироса не докурена, и сам он не совсем приготовился.
– Что тебе?
– К вам, Ваше Величество!
…По каменной дорожке шёл, твёрдо ударяя подкованными каблуками хороших, даже отличных сапог, абсолютно незнакомый генерал-лейтенант в старинной полевой форме с отливающим воронением шейным крестом. Высокого роста, но всё же пониже Олега, с лицом настолько независимым, что князю на мгновение стало даже тревожно. Хотя куда уж, если умирать в неравном бою собрался.
Руку к козырьку лихо смятой фуражки поднёс, но не совсем привычным образом, и правую ногу, звякнув шпорой, подтянул к левой как-то замедленно. Не так царям представляются.
– Здравия желаю, Олег Константинович. Без титулов обойдёмся. Не тот момент. Генерал-лейтенант Берестин для помощи и поддержки прибыл. Алексей Михайлович. – И протянул руку. Первый.
Великий князь крепко пожал протянутую руку. Если человек, по феодальным, скажем, временам, из своего удела пусть с малой дружиной, но на помощь пришёл, значит, друг он и брат, до смены политической обстановки.
– Искренне рад. Может быть, желаете шампанского с дороги? За благополучное прибытие, встречу и знакомство.
– Можно, – Берестин усмехнулся краем губ.
Камердинер дрожащими руками (тоже умирать собирался) разлил по бокалам голицынский брют.
– И чем же вы нам помочь можете, уважаемый Алексей Михайлович? – спросил Великий князь, делая глоток и закуривая очередную папиросу. За лесом громко стреляли танковые пушки, потрескивали ручные пулемёты и автоматы, изредка ударяли ручные гранатомёты. Уваров держал рубеж. Казачий заслон обещал продержаться ещё час. Потом не патроны – люди кончатся.
– На данный момент я располагаю ударной дивизией со средствами усиления, она может вступить в бой немедленно. Желаете полюбоваться?
Берестин достал из кармана кителя золотой портсигар, как раз по размеру, открыл, протянул Императору.
– Попробуйте, очень неплохие папиросы, «Корниловские» называются.
А сам повернул к губам внутреннюю крышку и почти беззвучно прошептал:
– К торжественному маршу, поротно…
Остальное известно[17].
– Да, всё так, Сильвия Артуровна, – сказал Олег, незаметно, как ему казалось, подливший в бокал шампанского для Сильвии грамм сто коньяку. Обычно дамы такого «коктейля» не ощущают, но по мозгам и эмоциям бьёт крепко. А он не оставлял надежды тем или иным способом продолжить с красавицей неформальное общение.
– Алексею Михайловичу я не соперник. Но в то же время… Мы ведь теперь не совсем чужие друг другу люди? – Олег посмотрел на неё вопросительно.
– О чём речь, Ваше Величество? – сказала Сильвия, отреагировав именно так, как молодая дама, принявшая полный бокал «Огней Москвы»[18]. – Настолько не чужие… Но я ведь на работе?
Тон был наивно-вопросительный.
– Конечно, конечно. Ваша миссия далеко не завершена. Тут ведь дел не на один месяц при самых удачных обстоятельствах…
– Вы совершенно правы, – начала изображать следующую стадию опьянения Сильвия. Взяла сигарету, с долей недоумения попыталась сообразить, с какой стороны у неё фильтр, попала правильно, прикурила.
– Вначале я думала ограничиться несколькими днями, после чего передать свои функции другому человеку, теперь – передумала.
– И в чём причина? – не скрывая интереса, спросил Олег. Может быть, ожидал пусть завуалированного, но комплимента в свой адрес.
– Увидела, что обстоятельства не благоприятствуют. Ваши люди, с которыми я познакомилась, за исключением флигель-адъютанта Ляхова и ещё двух-трёх, находятся не на высоте стоящей задачи.
– Вот это – поподробнее, пожалуйста. – Его слова Сильвии задели и как вождя, и как военного стратега. И неудивительно, притом что он видел, как женщину ведёт. Скоро не о высоких материях говорить придётся, а о совсем даже наоборот.
– Какие же вам нужны подробности? Вы помните положение, в котором оказались в этой самой резиденции, о чём думали и чего ждали, пока не появился вдруг генерал Берестин и полковник Басманов со своими бойцами?
О чём именно думал тогда Олег, она, естественно, не знала, но реконструкции его состояние вполне поддавалось.
– Если бы не Берестин с Басмановым, едва ли мы сейчас с вами разговаривали, – достала до самой больной точки Сильвия.
– Мои офицеры сражались великолепно, – из естественного чувства справедливости возразил Олег. – Вы сегодня видели и Ляхова, и Уварова, и Миллера… Отличные солдаты, готовые стоять до конца!
– Да кто же станет спорить, Ваше Величество? Они и в нашем мире, по нашим меркам – беззаветные герои. Только, снова простите, Олег, героизмы бывают разные. В том мире, которому мы собрались помогать, – героев бесконечно больше. Просто потому, что и войн там было – не в пример, и жестокость тех войн для вас почти непредставима. Я прямо сейчас могу кое-что показать, хоть документальное, хоть художественное. Ваши гвардейцы, во главе с Уваровым (я его тоже запомнила – не думайте), очень мне напоминают героев Брестской крепости. Защищали её до последней капли крови, упаси вас бог вообразить, как именно это выглядело, но тем не менее немцы всё равно дошли почти до Москвы, оставив развалины крепости в тылу. «Погибаю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!» – прекрасный лозунг. Чисто в русском духе. То же самое мог бы воскликнуть и Уваров, и вы лично. Но за один удар часов до «урочного часа» или «третьего крика петуха» пришёл кто?
– Подождите, – удивился Император. – Опять – Брест? У нас в Мировую войну был «бессменный часовой», простоявший на посту пятнадцать лет в подвалах крепости, а в том мире – тоже Брест, и снова…
– Ну, наверное, там располагается какая-то причинно-следственная аномалия, – пожала плечами Сильвия. – Куда более мощные крепости, вроде Новогеоргиевска, ничем таким не прославились. Но я ведь говорила о другом: мужчины, солдаты из соседнего для вас мира, умеют воевать неизмеримо лучше. Славнейший из ваших героев вполне сравним с рядовым солдатом оттуда. Просто у них сейчас свои сложности, одной солдатской доблестью не решаемые, и теперь помочь им можете только вы!
Император решил больше не возражать даме, но – не совсем даме, как он начал ощущать.
– Хорошо. Я опять соглашаюсь. Вы умеете появляться неожиданно и неожиданным способом решать якобы неразрешимые проблемы. Но так ли это?
– Судите сами, Олег Константинович. Навязывать своё мнение неподготовленному человеку… С точки зрения Льва Толстого, «попытка убеждения» – это тоже насилие. Я, то есть мы, всё наше «Братство» и «Комитет защиты реальности» как его «действующий отряд», – всегда готовы отстраниться, устраниться… Как вам угодно. Не было бы поздно. Сколько минут вам не хватило, чтобы геройски умереть на этой самой веранде? И сейчас, если бы она не сгорела от снарядов, на ней кто-то другой праздновал бы свою победу. Вам, мёртвому, это было бы безразлично, но как быть с оставшимися в живых?
Император был поставлен в тупик её очевидной софистикой. И возразить нечего, и молчать невозможно.
Ответил он единственно возможным, со своей точки зрения, образом:
– Скажите, Сильвия, оставив в стороне любые дипломатические ухищрения и даже «бытовую логику» – чего вы хотите? Нет, по сути я всё понял сразу. И отдал полковнику Ляхову в вашем присутствии необходимые распоряжения по операции «Мальтийский крест». Всё, что от него требуется, он сделает. Я хочу поговорить… с других позиций. Ибо отдать приказ – возможно, просто под влиянием эмоций – одно. Николай Второй тоже ввязался в Мировую войну, не имея никакой осмысленной цели, кроме как защиты «братушек-сербов» – не лучший пример для подражания. По крайней мере я, пока нахожусь при должности, ничего подобного совершать не собираюсь.
Сознательно же переложить «руль российской государственности» на девяносто градусов, сменить все приоритеты, всю геополитику, наконец – для этого нужны чисто логические доводы и очень точный расчёт – военный, финансовый, политический, психологический. Я должен мыслить государственно и на десять ходов опережая противника, или, скажем, более обще – партнёра.
Сильвия увидела, что при всех своих возможностях недооценила противника. Точнее сказать – кандидата в союзники, а «противник» – просто фигура речи. Противник в шахматах и преферансе на самом деле может быть лучшим другом «по жизни».
Олег, разумеется, человек весьма эмоциональный, в силу гормонального фона – падкий до женских прелестей, отчего и согласился, почти не задумавшись, на идею «Мальтийского креста». А «разрядившись» и начав думать – вновь превратился в прагматичного, жёсткого и очень умного политика.
Он продолжал:
– Со всей вашей военной и какой угодно силой – видел, убедился, вы обращаетесь ко мне. Почему? Что я могу сделать такого, на что не способны вы сами?
– Ну, давайте я объясню в деталях. Не в первый уже раз Россия находится в трудном положении. Как говорил один из министров Александру Третьему: «Ваше Величество, Россия стоит на краю пропасти». На что царь со свойственным ему чувством юмора ответил: «А когда она не стояла?» Сейчас у нас примерно тот же вариант. Разумеется, и на этот раз всё обязательно образуется тем или иным образом, и мир очень скоро снова будет поражён очередным экономическим и политическим «чудом». Другое дело – чего это в очередной раз будет стоить? Выход из Смутного времени при Михаиле Романове (первом и по имени, и по фамилии), петровские потрясения, наполеоновское нашествие, Крымская война и реформы Александра Второго, Японская война, Мировая, три революции… В параллельном мире ещё и пятилетняя Гражданская, коллективизация и индустриализация, двадцать лет локальных войн и грандиозная Великая Отечественная, потом Холодная. Наконец – крушение Советской власти и снова всяческие реформы. Страна, народ просто надорвались. И сколько времени займёт очередной подъём при нынешнем стечении обстоятельств – сказать невозможно. А врагов, внешних и внутренних, меньше не стало. Скорее – напротив. Вы видели карту нынешней России…
– Да, видел и был расстроен до глубины души, – согласился Олег.
– И вот именно сейчас у вас появился шанс стать величайшим из правителей Земли Русской, – в голосе Сильвии появился не свойственный ей, но вполне подходящий к случаю пафос. – Практически без каких-либо жертв вы мгновенно удваиваете свою территорию, получаете сто сорок миллионов новых подданных, причём не инородцев, не индусов, малайцев или зулусов, а своих соотечественников, с весьма высоким образовательным и интеллектуальным уровнем, во многом превосходящим таковой у большинства жителей вашей Империи.
Технический и научный потенциал той России тоже превосходит ваш… Невзирая на события последних двух десятилетий, которые, впрочем, тоже нельзя трактовать слишком уж однозначно.
– Так в чём же дело?
– Я ведь уже сказала. Народ надорвался под тяжестью почти невыносимых «свершений». Другой – просто прекратил бы своё существование в качестве самостоятельной, по-прежнему великой цивилизации. Где Британская, Германская, Оттоманская, Австро-Венгерская империи? А Россия живёт! Вы можете представить, чтобы Австрия, например, нашла в себе силы и вопреки всему осталась столь же влиятельным игроком на мировой шахматной доске, как и до четырнадцатого года? Я уверена, что нынешняя Российская Федерация очередным напряжением сил, очередной «всеобщей мобилизацией» в состоянии вернуть себе лидирующие позиции, но как бы это напряжение не стало последним, за которым наступит распад и хаос мирового масштаба.
Мы предлагаем произвести эффектную рокировку. Вместе с вами сделаем немыслимое. Как на фронте неожиданно для противника заменяют измотанные боями и истощённые потерями дивизии на свежие, переброшенные из тыла, так и мы заменим утомлённый народ на свежий, а нынешний отведём на отдых и переформирование…
Император не сдержал удивлённого возгласа.
– Вот видите, Ваше Величество, – даже вы, скажем так, озадачены. То, что мы обсуждали в присутствии вашего флигель-адъютанта, – чистая правда. Но – не вся. Мои планы идут гораздо дальше…
– Ваши? Ваши личные, не организации? – уцепился за слово Олег.
– Да какая разница? – отмахнулась Сильвия. – Идея общая, но до сих пор никто не брался за то, чтобы должным образом её оформить. В нашем «Братстве» много людей, и у каждого есть свои приоритеты. Как в Академии наук. Одним интересно бабочек изучать, другим – синхрофазотроны строить. Кто-то сейчас занимается исследованиями воздействия на исторический процесс Англо-бурской войны, другие продолжают работать в той самой врангелевской Югороссии, и так далее. Один из наших сотрудников, коренной обитатель и уроженец нынешней РФ, о которой мы и говорим, решил самостоятельно решить все тамошние проблемы. Технических возможностей у него достаточно, но при ближайшем рассмотрении его планов мне показалось, что всё очень легко может скатиться сначала к ситуации эпохи народовольцев, а потом и в самые глубины «инферно»[19]. Вот я и постаралась найти более изящное решение этой «шахматной задачки». Вы не увлекаетесь?
– Одно время – весьма увлекался, было дело – и в турнирах участвовал, в журналах публиковался.
– Тогда вы меня тем более понимаете. Вывести страну из довольно глубокого кризиса без новой крови, политических потрясений, да ещё и так, чтобы никто на очередных реформах ничего не потерял, все только выиграли – очень интересная задача. Вроде как мат в три хода конём и пешкой.
– На мой взгляд – едва ли осуществимая, – скептически усмехнулся Олег.
– Да неужели? А разве ваша идея восстановления самодержавия в XXI веке не казалась большинству политиков абсолютной утопией? И тем не менее – пока всё идёт хорошо.
– Вот именно – пока, – ответил Император. – На пути масса подводных камней и непременные потрясения, которых я жду с не самыми радужными настроениями. Например – надвигается война с Великобританией и, боюсь, не только с ней. На этом фоне затевать ещё и предложенное вами…
– Так в том и суть, Ваше Величество! – с весёлым энтузиазмом воскликнула Сильвия. – Вы привыкли играть в игры с нулевой суммой – сколько один проиграл, ровно столько другой выиграл. А я предлагаю совершенно другое. Выигрывают все, причём намного больше первоначальных ставок…
– Звучит заманчиво. Один вопрос – за чей счёт в конечном итоге? Поговорку про бесплатный сыр, надеюсь, знаете?
– Как не знать. Ответ: «За счёт того, кто покупает сыр для мышеловки», вас устроит?
– Нет, вы совершенно изумительная женщина! – от всей души развеселился Олег. Позвонил в серебряный настольный колокольчик. Велел возникшему на пороге поручику подать ещё шампанского и всего прочего. Грешные мысли он окончательно оставил, но вот желание напоить гостью допьяна и посмотреть на неё в этом состоянии никуда не исчезло. Возможно, таким образом он надеялся компенсировать моментами возникавший при разговоре с нею дискомфорт. Если сказать резче – свою интеллектуальную недостаточность.
Она проявлялась прежде всего в том, что странная женщина очевидным образом опережала его в мыслях, на шаг, на два или на целый круг. Но опыта боевого офицера, учёного, политика, вождя, в конце концов, было достаточно, чтобы иногда это понимать, иногда – просто чувствовать. Она без всяких усилий, без задержки отвечала на любой задаваемый вопрос, причём так, будто заранее его знала. С подобным он в своей жизни встретился только один раз до этого – когда познакомился с тогда ещё поручиком Чекменёвым. Сам Олег был всего шестью годами старше, но – уже подполковником, ещё не Местоблюстителем, но всё равно одним из Великих князей.
Они тогда почувствовали взаимное влечение, как влечение стрелки компаса к магнитному полюсу. Оба были умны, каждый по-своему, обладали взаимодополняющими способностями, причём Олег сразу понял, что амбиции поручика никогда не перейдут известного предела, и решил, что в нём он найдёт, может быть, единственного человека, с которым всегда сможет оставаться самим собой. И за двадцать очень непростых лет ни разу не имел повода пожалеть о своём тогдашнем выборе.
И вот сейчас он увидел многие черты своего помощника и друга в этой женщине.
Её муж, генерал-лейтенант Берестин, ему тоже понравился как солдат и человек. Олег охотно мог назначить его на пост своего Главковерха[20], но «личным другом» не сделал бы никогда. Два медведя в одной берлоге не уживаются. Не в том дело, что такой человек способен учинить заговор и захватить его место. Это невозможно по определению: не Древний Рим у нас, не эпоха «солдатских императоров». Просто близкое общение с подобной личностью вызывало бы постоянные, пусть и неявные, трения, вредные для общего дела.
Оттого и при Врангеле, не слишком сильном полководце, как знал Император из документов, Берестин оставался лишь начальником штаба, хотя и удостоился высшего ордена Николая Чудотворца за номером один. Вояка хоть куда, однако с амбициозными начальниками органически несовместим при всём демонстрируемом уважении и практической незаменимости.
(Олег ещё не знал, как в «реале» Врангель изгнал с должности и из армии вообще генерала Якова Слащёва, величайшего тактика XX века, им же титулованного Слащёв-Крымский. А девятью годами позже и большевики предпочли убить ими же амнистированного генерала, нежели терпеть его издевательские оценки деятельности «красных маршалов» на лекциях в Академии Генштаба.)
«Немедленно нужно вызвать сюда Игоря и познакомить его с Сильвией Артуровной. А самому – посмотреть со стороны, как у них друг с другом отношения наладятся», – подумал Император. Как и подобает особе его масштаба, решение было неожиданное и изящное. Если противник переигрывает тебя позиционно, попробуем комбинационно сыграть.
– Извините, Сильвия Артуровна, мне нужно отлучиться на минутку, – сказал Олег вставая. Сейчас он поступил противоположно принятому в высших кругах этикету. Там считалось, что дама не поймёт, если мужчина вздумает выйти в туалет, не сказав, что ему нужно позвонить по телефону. А Император собрался именно звонить, но не хотел, чтобы гостья догадалась.
– Послушай, Олег, – Сильвия сделала очередной ход, – зачем эти лишние «онёры»[21]? Наедине называй меня на «ты» и просто Си. Обоим же проще будет…
Император ничего не ответил, просто наклонился и поцеловал ей руку.
«Умеет вести партию, не устаю удивляться, – подумал он. – Тем лучше, тем лучше…»
С Чекменёвым его соединили сразу. Генерал, он же «полномочный посол и министр при ООН и ТАОС», по счастью, находился в лондонской резиденции посла барона Гирса, где сейчас велись трудные переговоры с премьер-министром Правительства Её Величества Уоллесом. Трудные для обеих «высоких договаривающихся сторон». Россия старалась не продешевить, по полной использовав имеющееся на руках «каре тузов». Великобритания – не потерять лицо, если придётся сбросить карты, но втайне надеясь, что придёт «флеш-рояль»[22].
Как он может выглядеть в переводе на общедоступный дипломатический язык – пока не совсем ясно было и премьеру, и руководству «Хантер-клуба», создавшего Уоллеса, как в своё время ребе Бен-Бецалель своего Голема. Только Голем был из глины, а этот – вообще неизвестно из чего. Но он сам и его «патроны» надеялись, что и на этот раз фортуна будет благосклонна к «старой доброй Англии» и сумеет учинить нечто подобное внезапной гибели в шторм испанской «Непобедимой армады».
– Как там у тебя? – спросил Олег без предисловий и прочих дежурных фраз.
Чекменёв тоже не был занудой, на подобный вопрос отвечающий пространно и детально. Он сразу понял, что Император имеет в виду совсем другое.
– В пределах. Если карт-бланш не отменяется, я его дожму…
– Отменяется…
На той стороне защищённого кабеля повисла пауза. Если так, то Чекменёву нужны пространные пояснения.
– Одним словом, прикажи Гирсу тянуть резину, с намёком на нашу готовность «войти в их положение», а сам вылетай в Москву немедленно.
– В буквальном смысле? – счёл нужным уточнить Чекменёв.
– В самом.
– То есть – на посольском самолёте? Два часа уйдёт на согласование эшелонов и подготовку экипажа. Сейчас по Гринвичу двадцать три. Часам к пяти Москвы постараюсь прибыть во Внуково.
– Вот и давай. Жду в Берендеевке. Счастливого полёта.
– Только я опасаюсь, что мой срочный вылет может быть расценен самым превратным образом. «Чрезвычайного посла» экстренно отзывают «для консультаций». Это может быть воспринято как начало разрыва дипотношений.
– Да и чёрт бы с ними. Пусть думают. Штатный посол ведь остаётся на месте. А лишняя сумятица в стане врага нам не повредит.
Император положил трубку. Вернулся на веранду.
Сильвия, облокотившись о широкие перила, всматривалась в окружающую терем ночь, покуривая длинную, нездешнюю сигарету. Её очаровавшее Олега платье сзади приподнялось настолько, что открылись ноги до самого верха, во всей красе. Император подумал, что таких ног он до вчерашнего дня ещё не видел. У любой женщины вольно или невольно, но найдутся хоть какие-то дефекты, физические или эстетические. Иногда и сбившийся шов на чулке, и не так поставленный каблук могут вызвать неприязнь (но наверняка – если есть и другая причина, пусть и фрейдистская). Здесь же всё было идеально.
И одновременно – ни малейшего влечения к обладательнице этих ножек он больше не ощущал. Совсем другие игры начались.
– Знаешь, Си, – стал он рядом и тоже закурил, – я немного подумал и решил заключить политический союз лично с тобой. Это ведь немало – личный союз российского Императора с женщиной из другого мира. Знак большого доверия и… порядочный риск, как ты понимаешь.
– Не спорю. В том числе и большая честь для женщины. – Ирония прозвучала весьма тонко, в стиле аристократических салонов, где Сильвия воспитывалась. – Что касается риска – в той России есть интересная поговорка: «Кто не рисковал, тот в тюрьме не сидел». Я заодно надеюсь, что не только мои «чисто женские качества» подвигли тебя на судьбоносное решение.
– Разумеется. «Чисто женские качества» тоже неоднократно оказывали воздействие на судьбы мира. Только я не Антоний, возлюбивший Клеопатру, не какой-то из Людовиков с его фаворитками. Я за сутки знакомства успел разглядеть в тебе надёжного партнёра и, надеюсь, друга. Времена нам предстоят трудные, очень трудные, и я хочу, чтобы можно было положиться не на одного Чекменёва. Хотя бы на равную фигуру из другого лагеря.
Разговор у них пошёл серьёзный, что следовало даже из интонаций Олега. Сильвия немедленно это заметила. Он говорил с ней негромко, раздумчиво, будто бы на ходу подбирая подходящие слова к только что рождающимся мыслям, не заготовленным впрок и не вытекающим из «должностных инструкций». А они у императоров тоже есть, просто не все об этом догадываются.
– Если можешь – вообще забудь о том, что случилось. Не хочу, чтобы «это» стояло между нами, – сказал наконец Олег.
– Забывать – незачем. Если бы я не почувствовала искреннего влечения к тебе, ничего бы не вышло, какой бы ты там ни был император или Казанова. – Сильвия говорила с Олегом сейчас так, как много раз случалось разговаривать друг с другом людям, слишком уж эмоционально тонким и одновременно слишком рассудительным.
– Однако ты тоже прав, Олег, другие нас ждут дела. Если сумеем с ними справиться – и об остальном поговорим. Ничего не исключаю. Что ты собрался сказать сейчас?
– Ближе к рассвету сюда должен подъехать человек, с которым, как я надеюсь, вы сработаетесь. У меня нет времени заниматься сиюминутными проблемами, у меня, боюсь, новая мировая война на носу. Я ему передам все связанные с «Крестом» заботы.
– А я думала – ты Ляхову всё препоручил, – прикидываясь наивной, сказала Сильвия. – Мне он понравился. Симпатичный юноша и решительный офицер.
– Ему найдётся где проявить свою решительность, – слегка излишне резко ответил Император. – А тот, кто приедет, – будет замещать меня по всем действительно государственным вопросам.
– Как интересно. – Сильвия сделала лицо и улыбку типичной блондинки из модных последнее время анекдотов. Всё, что нужно знать о Чекменёве, она знала с момента первого пересечения реальностей. Но лично действительно не встречалась.
– Введи в курс, хоть предварительно. Чтобы я знала, как себя с ним вести.
– Приедет – сама определяйся. Не хочу портить «первое впечатление». Достаточно сказать, что он моё единственное по-настоящему доверенное лицо в государстве…