Страница:
-- И все-таки, вы не правы - Левенко ни как не хотел уступать позиций вы Саша судите по первой войне, у вас осталось чувство мести, а вы Слава не общались с мирными жителями. Я же часто разминировал снаряды оставшиеся в их домах, я же часто говорил с ними. Они же страшно озлоблены на нас. Мы же только силой держим их.
-- Вот-вот, силу то они хорошо понимают и уважают - тут же ответил Кузин - силу то они боятся. И вот заметь Валера - обратился он к Левенко что бы мы ни делали, они нам все прощают, потому что здесь сила это мы.
Видя полное неприятие своей позиции Левенко перестал проталкивать идеи гуманизма в армейские массы. Он понял, что его мировоззрение на этот конфликт - мировоззрение белой вороны. И даже люди близкие ему по духу и интеллекту совершенно не принимают его позицию. Левенко тяжело было видеть агрессивность в отношении чеченов со стороны даже этих двух по его мнению одних из лучших людей полка, которым мало присуща была армейская дубовщина. Сам Левенко в душе был скорее педагогом, чем офицером. В свое время он оканчивал военно-политическое училище и служил пять лет в Чехословакии секретарем комсомольской организации. Затем, уйдя на "гражданку", трудился на менеджером на ниве бизнеса. Теперь вот Левенко решил вернуться на службу, что бы уйти на пенсию по выслуге. Здесь в Чечне выслуга шла день за три и любимым занятием Левенко было подсчитывать, сколько лет ему осталось до пенсии. Он и сейчас сел на свой любимый конек и пустился с Кузиным в подсчеты выслуги.
Кузина выслуга лет мало волновала. Сам он был уже пенсионером. Прослужив двенадцать лет на авианосце в северном ледовитом океане он с пенсией вышел в запас. Вновь решил вернуться на службу в надежде заработать большие деньги в виде "боевых" и по возможности получить звание майора. Прослужив пару месяцев замполитом в мотострелковой роте Кузин попал в штаб, куда и перетянул Козулькина, пулеметчика из его роты. Штабная служба была непыльной и давала возможности к разного рода поблажкам чем он и Козулькин не преименули воспользоваться. Вобщем служба у Кузина шла не бей лежачего. А всю штабную работу за него выполнял Козулькин, что устраивало их обоих.
Придя с обеда Козулькин, а обедал он в зенитной батарее, где теперь числился по штату порадовал Кузина новостью, что в яме у разведчиков сидят три "чеха" и ночью их будут крутить на тапике. Опять спать не дадут всю ночь орать будут. Кузин не слушал помощника у него до сих пор болела голова со вчерашнего и мучили мысли о том как бы соблазнить Нину - медсестру со второго батальона.
5
Трясясь на броне БМП с мешком на голове, Ваха ни как не мог поверить в реальность происходящего с ним. Еще недавно процветающий московский бизнесмен, с которым за честь считали знаться многие не последние люди сидел избитый в изорванной одежде со связанными руками. Рядом с ним в таком же виде сидели и Шамиль с Саидом. Ваха хотел обратиться к солдатам предложить им деньги, но получил удар в лоб кулаком от здорового усатого дяди. После упоминания о деньгах Ваху хорошенько обыскали и вытащили из подкладки уже изорванного пиджака три стодолларовых купюры. Доллары тут же перекочевали в карман офицера с татарскими чертами лица, который командовал группой солдат, задержавших братьев Алиевых.
Немного успокоившись Ваха стал обдумывать дальнейшие возможные варианты развития событий. Как юрист Ваха понял, что никаких доказательств его участия в закладке фугаса нет. Да и действий он никаких не совершал, просто сидел в машине. Если братья не проговорятся, а они не проговорятся, они настоящие мужчины - воины. Их никто не сломит, тем более жалкие русские недоноски, которых на их родине его земляки имеют как хотят. Здесь то на своей земле Вахе даже стены помогут. Нет, ничего страшного не будет. Ну допросят и максимум дня через три отпустят. Ваха же законы знает, русские тем более. Да и вообще Ваха и земляки его часто с помощью денег решали щекотливые вопросы. С деньгами в России можно решить все, вон Басаев до Буденовска со своими орлами доехал, было бы денег по более добрался бы и до Москвы.
Саид сидел молча он не думал, что будет что-то страшное. Скорее всего обменяют или отпустят по амнистии, а так будет говорить что они трое пастухи и искали корову. Не он первый не он последний кто по амнистии выходил от русских и снова воевал. Многие сейчас в милиции у Гантамирова служат, а в 96-ом по русским палили в Центорое. Да нет, все обойдется. Слышал правда от ребят, что в некоторых полках мучили пленных, но это же когда война вовсю, а сейчас вроде как русские объявили, что активные бои закончились. Правда полк, что рядом с ними стоит дурной славой пользуется, еще с первой войны. Тогда в 96-ом их Хаттаб хорошо расстрелял на пасху под Шатоем, почти сто человек отправили в ад, всю колонну. Там им и надо сволочам. Теперь они опять здесь. Но русские сами связали себя по рукам и ногам своими законами, амнистию боевикам вот очень кстати объявили. Нет все будет слава Аллаху хорошо.
Шамиль думал только об одном, удалось ли братьям-воинам поставить фугас, чтобы русские подорвались. С каждым убитым русским Шамиль испытывал кратковременное облегчение от своей боли и позора. О том что будет с ним и братьями Шамиль особо не волновался. Сказал же он русским, что они пастухи, ехали искать корову. Ну посидят немного в Чернокозово и выйдут на волю. Амнистия и все такое. Оружия у них нет, фугас далеко от них, все обойдется. Только бы быстрее обратно в горы, снова бороться с собаками, мстить за Лолу и детишек. Шакалы, что сделали. Чем жена то им помешала, что дети-то. Невольно Шамилю влезло в голову забытое воспоминание о том, как в 94-ом еще перед первой войной он со своими ребятами потрошил в Грозном одну русскую семью, что долго не хотела уезжать. Ребята тогда, да и он сам славно повеселились. Мужа с женой отымели на глазах друг у друга и их дочери. Хозяину с хозяйкой потом головы отрезали, и поставили на шкаф, дочку их трахать не стали, она еще девочка была - четырнадцать лет - ее по хорошей цене продали одному турку, тот ее к себе в бордель переправит, девственницы там в большой цене. Шамиль отогнал от себя это глупое и несвоевременное воспоминание. Чушь, все чушь. Все будет хорошо. Он воин Аллаха и Аллах поможет ему.
По тому что БМП остановилась и их троих как кули скинули с брони на твердую как асфальт землю Ваха и его братья поняли, что их привезли на место. Они в полной темноте из-за надетых на головы мешков, стояли на коленях. Через небольшую щелку в мешке Саид увидел выложенную камешками цифру 132. "О Алла!" вырвалось невольно у Саида. Это и есть тот самый полк, про который ходили такие чудовищные слухи о пытках и расстрелах пленных. Неужели они попали именно к этим бешеным псам. Слова о том, что крутить на тапике и проверить очко произвело на Шамиля и Саида самое гнетущее впечатление. Они уже слышали от тех немногих несчастных, что побывали в этом полку о тех зверствах, которые там происходят. Неужели это правда. Нет, не может быть. Как же ведь ОБСЕ, ведь есть красный крест, ведь активные боевые действия со слов руководства страны не ведутся. Нет, ничего особо страшного не должно быть. Мы же цивилизованная страна. Есть же права человека, международный суд, Женевская конвенция наконец. Нет, все должно обойтись.
Ваха слышавший восклицание брата ничего не понял. А слова о тапике и "очке" воспринял как глупую шутку. Тем не менее всю троицу куда-то повели и сняли мешки лишь когда они оказались позади каких-то палаток, возле деревянного сарая. Вокруг них столпилось человек десять полуголых грязных солдат. Их взгляды и выражение лиц не предвещали ничего хорошего. Из палатки вышел какой-то высокий мужчина, по повадкам видимо офицер, но не тот, что их задержал. Задержавший их офицер в это время оправлялся за сараем.
-- Снимайте штаны - приказал пленным высокий мужчина. - Ну раздевайтесь чехи, быстрее - нетерпеливо приказал офицер.
Пока братья Алиевы уже с развязанными руками стояли в замешательстве солдаты не долго думая стали бить и пинать их и через две-три минуты братья Алиевы уже голые ползали по земле. Их одежда, вернее, то что от нее осталось, плавала в яме со сточной водой. Затем все трое братьев были поставлены в позу "раком". Саида и Шамиля при этом двое солдат держали за бороды и ржали как лошади. У Вахи бороды не было, только недельная щетина, ему просто отвесили оплеуху.
-- Очко раздвигайте п....сы - крикнул офицер - тест на ваххабизм.
Солдаты громко заржали и осыпали тестируемых пинками. Униженный, и не ожидавший такой крутости от русский, Ваха раздвинул ягодицы. Так же поступили и его братья.
-- Товарищ капитан вот ваххабит - крикнул солдат стоявший возле Вахи, подтверждая свои слова ударом сапога по копчику Вахи. К нему подошел высокий офицер и носком ботинка раздвинув Вахины ягодицы произнес:
-- Да, этот точно ваххабит, те двое хер его разберет, а вот этот точно.
Что он там за чепуху несет, подумал Ваха, какое очко, какой ваххабит, они что с ума по сходили. Что за маразм, куда я попал. Что за орда варваров.
-- Вот видишь, я же тебе говорил, что ваххабиты очко бреют и командир полка то же самое нам говорил на инструктаже, а ты дурак не верил - услышал Ваха слова одного из солдат, обращенные к сослуживцу. - Старый воин - мудрый воин - окончил свою речь знаток ваххабизма.
-- С этим займитесь получше - указывая на Ваху сказал своим подчиненным капитан Авдеев, командир разведроты, тот самый высокий офицер, что освидетельствовал Ваху. - Поговорите с ним по телефону доверия - продолжил он инструктаж подчиненных.
После наставлений командира Ваху и двух его братьев, в чем мать родила, бросили в три вырытых тут же ямы. Ямы были глубиной где-то метра два, узкие колодцы - в которых можно было только сидеть. Они по размерам были как кабина лифта. Трое братьев скрючившись сидели на земле каждый в своей яме и молились в душе Аллаху, что бы он спас их от этой беды. Так прошел день. До наступления темноты их не трогали. Кормить то же не кормили, но хотя бы не били. Изредка над ямой останавливался кто-нибудь из солдат и с любопытством смотрел на пленников.
6
Капитан Кузин продолжал сидеть на топчане и чесать изрядно заросшую голову. Таким и застал его вернувшийся из штаба подполковник Кицко.
-- Эй, бездельник, - обратился он к Кузину - иди сюда. Хватит тебе балду гонять. Пошли со мной к командиру.
С этими словами Кицко бесцеремонно взяв Кузина за рукав поволок его к штабной палатке.
-- И если еще раз такая х...ня повторится, то буду с тобой разговаривать по "телефону доверия" - продолжил нотацию по дороге в штаб Кицко.
Козулькин остался сидеть на ящике в ожидании прихода начальника. Такие проработки Кузина были для него не в новинку. Минут через несколько тот как обычно вернется и они вновь займутся составлением бесконечных реляций и донесений. Вскоре как и предполагал Козулькин Кузин вернулся. Вид его начальника был весьма озабочен. Видно неплохо с ним поговорил по душам командир полка.
-- Саш, я сегодня короче заступаю в наряд дежурным по разведке. Командир еще сказал мне подстричься до пяти часов, а то сказал сам меня подстрижет после пяти, - обратился Кузин к Козулькину - Ты стричь умеешь?
-- Нет, но надо учиться - с готовностью отозвался Козулькин - давайте подстригу вас, товарищ капитан.
-- Эй, ты меня не под...ай - рявкнул Кузин - и без тебя тошно.
-- Тошно вам не без меня, а без огненной воды, что вы вчера пили продолжал глумиться над начальником Козулькин. - Я же вам сколько раз говорил: не водитесь вы с этим Ципко, он вас ничему доброму не научит. И где вы друзей-то таких себе подбираете, одних алкашей. Вон с Левенко бы водились, нормальный мужик, ни в какую историю вас не втянет. А с этими, да, что про них говорить, - горестно махнул рукой Козулькин.
-- Ты кончай меня учить - вновь подал голос Кузин - ищи лучше парикмахера, стричься надо срочно. Два часа осталось.
-- А что товарищ капитан, может и правда командир полка вас подстрижет, может хобби у него такое - стричь. - Козулькин не отставал от начальника Вот император Нерон, например очень любил петь, а полковник Мунин может очень любит стричь. Я тогда за вами очередь к нему на стрижку займу, а то оброс тоже.
-- Так, иди, ищи парикмахера - рявкнул Кузин и Козулькин удалился из палатки.
Козулькин в поисках парикмахера направился в рядом стоящую палатку комендантского взвода, где у него было несколько земляков. Потрещав с пацанами о новостях и особенно о пойманных чехах, он нашел парикмахера из своих земляков. И он за пачку сигарет подстриг их с Кузиным. Вечером Кузин заступил дежурным по разведке и склонился над картой в штабной палатке. Козулькин как обычно направился в зенитную батарею, где его обрадовали, что с полуночи до двух ночи ему стоять на "фишке", то есть на посту. Поужинав он плюхнулся на шконку в палатке и покуривая думал о будущем возвращении домой со службы. Обитатели палатки подняли полог и теплый ветерок обдувал зенитчиков. Прямо у края палатки располагались ямы в которых сидели чехи. В той яме куда Козулькин кинул не задумываясь бычек сидел Ваха.
Вскоре после того, как стемнело из палатки разведроты к ямам вывалили солдаты-разведчики. "Сейчас будут чехов кумарить" сразу поняли все жители палатки, привыкшие к подобным сценам. Они высунули головы наружу в ожидании интересного шоу и закурили по новой сигарете. И шоу началось.
7
Как стемнело, Ваха услышал множество голосов наверху. Вскоре в яму к нему кинули деревянную лесенку и стоявший сверху солдат-контрактник лет тридцати крикнул: "Живее вылезай!" Ваха неторопливо, пытаясь сохранить достоинство, что было нелегко сделать будучи голым вылез из ямы. "Наконец-то все образуется, - думал чечен, - сейчас, наверное, допросят и поймут, что я не какой-нибудь крестьянин, а все-таки бизнесмен, юрист".
Едва Ваха возник над ямой как тут же получил пинок сапогом в печень и тут же удар деревянной палкой в грудь. Боль словно ток пронзила его. Опять удар ногой, на этот раз между ног. Ваха упал на землю. Над второй ямой показалась голова Шамиля. Молодой солдат схватил старшего брата рукой за бороду и буквально вырвал его из ямы. Та же серия ударов и Шамиль корчится на земле, изрыгая ругательства на чеченском языке. Когда вытаскивали Саида, свет померк в глазах Вахи, его пинало сапогами сразу трое. Били со всей силы, особенно старались ударить между ног и по животу. Прикрыв голову руками и сжавшись в клубок Ваха только подергивался после каждого удара. Когда он очнулся, то обнаружил, что оба его брата так же валяются на земле в кругу агрессивно настроенных солдат обступивших троицу. Впечатление от кошмара усиливала веселенькая песенка группы "Стрелки" звучавшая из палатки. "А я ведь с одной из "Стрелок" думал закрутить", - совсем не к месту и не ко времени подумал Ваха.
-- Который тут ваххабит - раздался незнакомый голос, принадлежавший невысокому черноволосому капитану, который держал в руках изрядно потрепанную карту.
-- Вот этот - пнув Ваху ногой ответил кто-то из солдат - у него очко бритое, точно ваххабит, правильно Мунин говорил.
-- Вот его первым в баню и ведите, - сказал капитан Кузин, а это он как дежурный по разведке пришел допросить пленного.
Ваху резко подняли на ноги и заломив руки сзади подгоняя пинками повели к деревянному сараю. Следом за Вахой и его двумя конвоирами в баню, а именно так и назывался деревянный сарай, вошли Кузин, Авдеев и Манапов.
Глазам Вахи открылось мрачное зрелище. С крюка, вбитого в потолочную балку свисала цепь с наручниками. На полу валялись напильник, плоскогубцы, молоток и гвозди. "Что за бред, куда я попал? Нет, сейчас я проснусь. Это сон" - проносилось в Вахиной голове. Однако сон продолжался. Ваху заковав в наручники подвесили на цепи, так, что ноги его едва доставали пола. Поняв, что сейчас может произойти что-то страшное и пытаясь остановить этот кошмар он обратился к Кузину с Авдеевым:
-- Ребята, давайте договоримся, я же не боевик, я Московский коммерсант. Ну позвоните в ГУВД Москвы полковнику Корнееву - с надеждой проговорил Ваха.
-- Сейчас ты сам е...ный в рот чех ему позвонишь - рявкнул Авдеев. Ребята несите телефон - обратился он к разведчикам.
После этих слов в баню вошло двое солдат в грязных защитных куртках-афганках и масках на лицах. В руках одного из них был пластмассовый коричневый ящичек с двумя длинными проводами оголенными на концах.
-- Ну-ка мужики наладьте чеху связь с Москвой - отдал команду людям в масках Авдеев.
После этой команды один из разведчиков обмотал вокруг Вахиного члена и яиц оголенные провода. Телефон был поставлен на табуретку. Допрос начался.
-- Ну чех, говори кто твой командир? Где ваша банда стоит? - задал вопрос Авдеев. При этом рука солдата в маске легла на рукоятку тапика.
-- Какой командир, какая банда, - как можно спокойнее постарался ответить Ваха - я Ваха Алиев бизнесмен из Москвы, ресторан у меня там. На похороны отца сюда приехал.
Не успел Ваха окончить ответ как все его тело и особенно половые органы пронзила острейшая боль. Словно тысячи игл впились вниз живота. Боль пульсировала в теле. Ощущение было такое, как будто кроме того его за член тянут щипцами пытаясь вырвать его. Солдат в маске быстро крутил рукоятку телефона. Боль сводила с ума и при этом не наступало спасительное беспамятство, что бывает при ударах, когда голова мутится и каждый новый удар просто тупо отдается в мозгу не вызывая новой боли. Нет, здесь же напротив сознание приобретало чудовищную ясность. Тело рвало на части какой-то дьявольской пульсацией и ни единого намека на беспамятство. Когда солдат перестал крутить рукоятку Ваха обезумевшими глазами смотрел на своих мучителей.
-- Ну ваххабит е...ный будем говорить или как? - теперь задал вопрос Кузин. - Опять будешь сказки рассказывать? Говори зачем ставили фугас? Кто послал Бараев? Хаттаб?
-- Нэ ваххабит я, нэ ваххабит!!! - в отчаянии прокричал Ваха и новая волна боли пошла по телу от низа живота.
Он как червяк извивался на цепи, поджимал ноги и тут же боль в скованных за спиной руках заставляла встать его на ноги.
-- А кто же ты как не ваххабит - теперь спрашивал Авдеев. - Ваххабиты все очко бреют, так что дуру тут не гони нам. А то еще позвонишь дедушке в Шали.
-- Какому дедушке? В какие Шали? Какое очко, какой ваххабит? запричитал Ваха. - Это нэ я очко брил, это Вэрка брила в Москвэ.
-- Что за Верка? - спросил Кузин. - Снайперша из русских? Отвечай пи...р.
-- Да нэ снайпэрша, а знакомая моя в Москве работает у меня официанткой в ресторане.
-- Крепкий орешек, враз не расколешь - шепотом на ухо Авдееву сказал Кузин.
-- Ничего сейчас мои ребята пускай с ними поработают - отвечал Авдеев, - а мы с тобой Слава по рюмашке пропустим, сегодня с ВМГ /войсковой маневренной группы/ привезли.
После этого Кузин с Авдеевым ушли в палатку разведроты, а несчастного Ваху помучив минут двадцать электротоком сняли с цепи. Он уже ничего не соображал. В голове была только одна мысль как бы прекратилась пульсирующая боль.
8
Тем временем снаружи разведчики пинали Саида и Шамиля, валявшихся в центре круга, образованного солдатами. Оба брата с разбитыми лицами ползали по земле и харкались кровью. У Шамиля было сломано два ребра слева и каждый новый удар отдавался острейшей болью в боку. Почки Саида болтались как два мешочка, у него уже произошло непроизвольное мочеиспускание. Оба брата поняли, что круто встряли. Теперь надо было любой ценой выбираться из этого кошмара. Из бани раздавались душераздирающие вопли Вахи. Шамиль твердил: "За что вы нас бьете? Мы пастухи, корову искали, что от стада отбилась". Ему же вторил и Саид. Их слова встречались громким смехом и новыми ударами. Не выдержав боли после очередного попадания по почкам, Саид подняв голову обратился к стоявшему перед ним солдату: "Брат нэ бэй меня!" Ответом послужил очередной дружный взрыв хохота и крики со всех сторон в сторону адресата Саидовской просьбы. "Гы-гы, а ты говорил что один в семье, а вот и твой брат оказывается, нашелся". После этого удары последовали с новой силой и кровавая пелена закрыла сознание Саида.
Тем временем из бани вышли оба офицера и Авдеев крикнул своим бойцам: "Все хорош их бить, покрутите пока того что в бане, только не сильно, а потом с этими поработайте тапиком". После Авдеевских слов Саида и Шамиля скинули в ямы. Ваха продолжал кричать в бане.
Саид уткнувшись головой в голые коленки сидел боясь шевельнуться в узкой яме. Каждое движение приносило нестерпимую боль в отбитых почках. Он не заметил как земля под ним стала влажной из опухшего, выпачканного глиной члена текла струйка мочи с кровью. Саид не мог остановить ее, да и не пытался сделать это. Он впал в отупение. Единственное, что ему хотелось это сидеть не шевелясь, только бы ни к чему не прикасаться успевшими на глазах опухнуть почками. Крики Вахи доносившиеся из бани резали его по ушам. Он мог только догадаться что там происходит. Он не видел, как Ваху уволокли из бани и бросили в соседнюю яму. Он увидел как над ямой появился солдат-контрактник в спортивном костюме и спокойным голосом произнес:
-- Чех, вылезай. Поговорить с тобой надо.
Потерявший от пережитого на время рассудок Саид уперся обеими руками и ногами в края ямы. Она представлялась сейчас для него единственным спокойным и безопасным местом. Ему казалось, что он прожил в этой норе всю жизнь, и нет места на земле краше. Если бы ему сейчас предложили всю оставшуюся жизнь не покидать яму, но при этом никто его не будет трогать он бы согласился ни секунды ни раздумывая. В отчаянии, не зная на что надеясь, Саид закричал:
-- Нэ надо со мной говорыть, нэ надо!!!
-- Чех, да с тобой просто поговорят - дружелюбно ответил солдат пойдем чех, вылезай, кофейку попьем.
-- Нэ надо кофейку, нэ надо вылезать!!! - заорал Саид, и как утопающий за соломинку впился ногтями в стенки ямы.
-- Чех, ну пойдем - так же миролюбиво продолжал увещевать его разведчик. - Курить будешь - он показал Саиду пачку "Примы" - вылезай, покурим - и протянул ему руку. - Ну давай, вылезай.
-- Нэ надо курить, нэ надо со мной ни о чем говорыть - неизвестно на что надеясь жалобно скулил из ямы Саид.
-- Ну все чех, ты меня достал, - разведчик сбросил маску добродушия, не хочешь по-хорошему, сейчас принесу автомат и завалю тебя.
-- Эй, часовой, - крикнул разведчик, обращаясь к часовому стоявшему под грибком. - Ты с автоматом иди сюда, чеха завалим.
-- Нэ надо автомат, не надо мэна валить - продолжал свой плачь Саид.
К яме тяжелой поступью подошел часовой одетый в громоздкий бронежилет "кираса" с подвешенной к левому плечу каской. В руках он держал АКС. Подойдя к яме и направив туда ствол часовой передернув затвор дослал патрон в патронник.
-- Ну чех, вылезай по-хорошему, последний раз говорю - вновь повторил свою просьбу мучитель Саида.
-- Нэт, нэ надо! - жалобно проскулил Саид.
В ту же секунду раздался выстрел и маленькая автоматная пуля вошла в глину возле большого пальца правой ноги пленника. Саид подпрыгнул на месте, тут же в землю позади него вошла еще одна пуля. Не мешкая не секунды, потеряв от страха голову, Саид схватился руками за края ямы, превратившейся из спокойного убежища в опасную ловушку, одним махом перенес тело наружу. И тут же попал в объятия двух солдат, поджидавших с нетерпением его на верху.
-- Все, чех, не хотел по-хорошему, теперь пошли по-плохому говорить. С этими словами Саида потащили в баню.
В бане его также как и Ваху приковали наручниками к цепи. Сомкнув руки за спиной, наподобие средневековой дыбы. Также обмотали оголенными концами проводов половые органы и стали крутить тапик. Офицеров не было. В бане собралось человек пять солдат, каждый из которых по очереди крутил рукоятку телефона. Со всех сторон сыпались вопросы типа: "Кто твой командир? Где банда? Где еще стоят фугасы? Сколько людей в банде?" Обезумевший от пульсирующей в теле боли Саид молил Аллаха, чтобы тот прекратил его мучения, пусть уж лучше он умрет, только не это. "Аллах, дай мне силы выдержать, не предать товарищей" - молился про себя Саид. Но боль становилась все сильнее и сильнее. Минут через пятнадцать солдаты обмотали проводами уши жертвы и вновь крутанули рукоятку. Взрыв нестерпимой боли прошел по всему телу Саида, в голове словно разорвалась атомная бомба. Сознание приобрело невиданную яркость и чувствительность. Словно в каждый атом тела снаружи и внутри вогнали рыболовные крючки и теперь тянут их в разные стороны, пытаясь разорвать его на мелкие кусочки. "О Алла!" - последний раз вскрикнул Саид и спасительное беспамятство пришло к нему.
Очнулся Саид лежащим по прежнему в наручниках на полу в бане. Кто-то из солдат вылил ему на голову ведро грязной воды.
- Этого пока в яму, тащим следующего - последнее что услышал Саид перед падением вниз. О радость он снова в спасительной яме.
9
Мрачные мысли роились в голове Шамиля. Как бы братья не сказали бы ничего лишнего. Ладно Ваха, он ничего не знает, а вот Саид. Сейчас оба брата жили в родном селе, но постоянно поддерживали связь с боевиками Бараева, оставшимися в горах. По приказу своего командира они оба теперь под видом пастухов занимались разведкой и диверсиями, а так же помогали чем могли борцам за свободу. В себе Шамиль был уверен. Ненависть к русским поможет ему выдержать. Он храбр, смекалист, недаром ему доверили командовать ротой еще в первую войну. Во вторую войну Шамиль был уже в штабе Бараева, не последний человек. Нет, за себя Шамиль был спокоен - русским его не сломать. Они узнают еще что такое настоящий джигит. Оказавшись в бане Шамиль мысленно обратился к Аллаху, чтобы тот укрепил его. С ним была проделана та же процедура что с Саидом. Он извивался и кричал дергаясь под электрическими разрядами. Но старался изо всех сил не сдаться. Когда его облили водой для лучшей проводимости тока в баню вошел Авдеев.
-- Вот-вот, силу то они хорошо понимают и уважают - тут же ответил Кузин - силу то они боятся. И вот заметь Валера - обратился он к Левенко что бы мы ни делали, они нам все прощают, потому что здесь сила это мы.
Видя полное неприятие своей позиции Левенко перестал проталкивать идеи гуманизма в армейские массы. Он понял, что его мировоззрение на этот конфликт - мировоззрение белой вороны. И даже люди близкие ему по духу и интеллекту совершенно не принимают его позицию. Левенко тяжело было видеть агрессивность в отношении чеченов со стороны даже этих двух по его мнению одних из лучших людей полка, которым мало присуща была армейская дубовщина. Сам Левенко в душе был скорее педагогом, чем офицером. В свое время он оканчивал военно-политическое училище и служил пять лет в Чехословакии секретарем комсомольской организации. Затем, уйдя на "гражданку", трудился на менеджером на ниве бизнеса. Теперь вот Левенко решил вернуться на службу, что бы уйти на пенсию по выслуге. Здесь в Чечне выслуга шла день за три и любимым занятием Левенко было подсчитывать, сколько лет ему осталось до пенсии. Он и сейчас сел на свой любимый конек и пустился с Кузиным в подсчеты выслуги.
Кузина выслуга лет мало волновала. Сам он был уже пенсионером. Прослужив двенадцать лет на авианосце в северном ледовитом океане он с пенсией вышел в запас. Вновь решил вернуться на службу в надежде заработать большие деньги в виде "боевых" и по возможности получить звание майора. Прослужив пару месяцев замполитом в мотострелковой роте Кузин попал в штаб, куда и перетянул Козулькина, пулеметчика из его роты. Штабная служба была непыльной и давала возможности к разного рода поблажкам чем он и Козулькин не преименули воспользоваться. Вобщем служба у Кузина шла не бей лежачего. А всю штабную работу за него выполнял Козулькин, что устраивало их обоих.
Придя с обеда Козулькин, а обедал он в зенитной батарее, где теперь числился по штату порадовал Кузина новостью, что в яме у разведчиков сидят три "чеха" и ночью их будут крутить на тапике. Опять спать не дадут всю ночь орать будут. Кузин не слушал помощника у него до сих пор болела голова со вчерашнего и мучили мысли о том как бы соблазнить Нину - медсестру со второго батальона.
5
Трясясь на броне БМП с мешком на голове, Ваха ни как не мог поверить в реальность происходящего с ним. Еще недавно процветающий московский бизнесмен, с которым за честь считали знаться многие не последние люди сидел избитый в изорванной одежде со связанными руками. Рядом с ним в таком же виде сидели и Шамиль с Саидом. Ваха хотел обратиться к солдатам предложить им деньги, но получил удар в лоб кулаком от здорового усатого дяди. После упоминания о деньгах Ваху хорошенько обыскали и вытащили из подкладки уже изорванного пиджака три стодолларовых купюры. Доллары тут же перекочевали в карман офицера с татарскими чертами лица, который командовал группой солдат, задержавших братьев Алиевых.
Немного успокоившись Ваха стал обдумывать дальнейшие возможные варианты развития событий. Как юрист Ваха понял, что никаких доказательств его участия в закладке фугаса нет. Да и действий он никаких не совершал, просто сидел в машине. Если братья не проговорятся, а они не проговорятся, они настоящие мужчины - воины. Их никто не сломит, тем более жалкие русские недоноски, которых на их родине его земляки имеют как хотят. Здесь то на своей земле Вахе даже стены помогут. Нет, ничего страшного не будет. Ну допросят и максимум дня через три отпустят. Ваха же законы знает, русские тем более. Да и вообще Ваха и земляки его часто с помощью денег решали щекотливые вопросы. С деньгами в России можно решить все, вон Басаев до Буденовска со своими орлами доехал, было бы денег по более добрался бы и до Москвы.
Саид сидел молча он не думал, что будет что-то страшное. Скорее всего обменяют или отпустят по амнистии, а так будет говорить что они трое пастухи и искали корову. Не он первый не он последний кто по амнистии выходил от русских и снова воевал. Многие сейчас в милиции у Гантамирова служат, а в 96-ом по русским палили в Центорое. Да нет, все обойдется. Слышал правда от ребят, что в некоторых полках мучили пленных, но это же когда война вовсю, а сейчас вроде как русские объявили, что активные бои закончились. Правда полк, что рядом с ними стоит дурной славой пользуется, еще с первой войны. Тогда в 96-ом их Хаттаб хорошо расстрелял на пасху под Шатоем, почти сто человек отправили в ад, всю колонну. Там им и надо сволочам. Теперь они опять здесь. Но русские сами связали себя по рукам и ногам своими законами, амнистию боевикам вот очень кстати объявили. Нет все будет слава Аллаху хорошо.
Шамиль думал только об одном, удалось ли братьям-воинам поставить фугас, чтобы русские подорвались. С каждым убитым русским Шамиль испытывал кратковременное облегчение от своей боли и позора. О том что будет с ним и братьями Шамиль особо не волновался. Сказал же он русским, что они пастухи, ехали искать корову. Ну посидят немного в Чернокозово и выйдут на волю. Амнистия и все такое. Оружия у них нет, фугас далеко от них, все обойдется. Только бы быстрее обратно в горы, снова бороться с собаками, мстить за Лолу и детишек. Шакалы, что сделали. Чем жена то им помешала, что дети-то. Невольно Шамилю влезло в голову забытое воспоминание о том, как в 94-ом еще перед первой войной он со своими ребятами потрошил в Грозном одну русскую семью, что долго не хотела уезжать. Ребята тогда, да и он сам славно повеселились. Мужа с женой отымели на глазах друг у друга и их дочери. Хозяину с хозяйкой потом головы отрезали, и поставили на шкаф, дочку их трахать не стали, она еще девочка была - четырнадцать лет - ее по хорошей цене продали одному турку, тот ее к себе в бордель переправит, девственницы там в большой цене. Шамиль отогнал от себя это глупое и несвоевременное воспоминание. Чушь, все чушь. Все будет хорошо. Он воин Аллаха и Аллах поможет ему.
По тому что БМП остановилась и их троих как кули скинули с брони на твердую как асфальт землю Ваха и его братья поняли, что их привезли на место. Они в полной темноте из-за надетых на головы мешков, стояли на коленях. Через небольшую щелку в мешке Саид увидел выложенную камешками цифру 132. "О Алла!" вырвалось невольно у Саида. Это и есть тот самый полк, про который ходили такие чудовищные слухи о пытках и расстрелах пленных. Неужели они попали именно к этим бешеным псам. Слова о том, что крутить на тапике и проверить очко произвело на Шамиля и Саида самое гнетущее впечатление. Они уже слышали от тех немногих несчастных, что побывали в этом полку о тех зверствах, которые там происходят. Неужели это правда. Нет, не может быть. Как же ведь ОБСЕ, ведь есть красный крест, ведь активные боевые действия со слов руководства страны не ведутся. Нет, ничего особо страшного не должно быть. Мы же цивилизованная страна. Есть же права человека, международный суд, Женевская конвенция наконец. Нет, все должно обойтись.
Ваха слышавший восклицание брата ничего не понял. А слова о тапике и "очке" воспринял как глупую шутку. Тем не менее всю троицу куда-то повели и сняли мешки лишь когда они оказались позади каких-то палаток, возле деревянного сарая. Вокруг них столпилось человек десять полуголых грязных солдат. Их взгляды и выражение лиц не предвещали ничего хорошего. Из палатки вышел какой-то высокий мужчина, по повадкам видимо офицер, но не тот, что их задержал. Задержавший их офицер в это время оправлялся за сараем.
-- Снимайте штаны - приказал пленным высокий мужчина. - Ну раздевайтесь чехи, быстрее - нетерпеливо приказал офицер.
Пока братья Алиевы уже с развязанными руками стояли в замешательстве солдаты не долго думая стали бить и пинать их и через две-три минуты братья Алиевы уже голые ползали по земле. Их одежда, вернее, то что от нее осталось, плавала в яме со сточной водой. Затем все трое братьев были поставлены в позу "раком". Саида и Шамиля при этом двое солдат держали за бороды и ржали как лошади. У Вахи бороды не было, только недельная щетина, ему просто отвесили оплеуху.
-- Очко раздвигайте п....сы - крикнул офицер - тест на ваххабизм.
Солдаты громко заржали и осыпали тестируемых пинками. Униженный, и не ожидавший такой крутости от русский, Ваха раздвинул ягодицы. Так же поступили и его братья.
-- Товарищ капитан вот ваххабит - крикнул солдат стоявший возле Вахи, подтверждая свои слова ударом сапога по копчику Вахи. К нему подошел высокий офицер и носком ботинка раздвинув Вахины ягодицы произнес:
-- Да, этот точно ваххабит, те двое хер его разберет, а вот этот точно.
Что он там за чепуху несет, подумал Ваха, какое очко, какой ваххабит, они что с ума по сходили. Что за маразм, куда я попал. Что за орда варваров.
-- Вот видишь, я же тебе говорил, что ваххабиты очко бреют и командир полка то же самое нам говорил на инструктаже, а ты дурак не верил - услышал Ваха слова одного из солдат, обращенные к сослуживцу. - Старый воин - мудрый воин - окончил свою речь знаток ваххабизма.
-- С этим займитесь получше - указывая на Ваху сказал своим подчиненным капитан Авдеев, командир разведроты, тот самый высокий офицер, что освидетельствовал Ваху. - Поговорите с ним по телефону доверия - продолжил он инструктаж подчиненных.
После наставлений командира Ваху и двух его братьев, в чем мать родила, бросили в три вырытых тут же ямы. Ямы были глубиной где-то метра два, узкие колодцы - в которых можно было только сидеть. Они по размерам были как кабина лифта. Трое братьев скрючившись сидели на земле каждый в своей яме и молились в душе Аллаху, что бы он спас их от этой беды. Так прошел день. До наступления темноты их не трогали. Кормить то же не кормили, но хотя бы не били. Изредка над ямой останавливался кто-нибудь из солдат и с любопытством смотрел на пленников.
6
Капитан Кузин продолжал сидеть на топчане и чесать изрядно заросшую голову. Таким и застал его вернувшийся из штаба подполковник Кицко.
-- Эй, бездельник, - обратился он к Кузину - иди сюда. Хватит тебе балду гонять. Пошли со мной к командиру.
С этими словами Кицко бесцеремонно взяв Кузина за рукав поволок его к штабной палатке.
-- И если еще раз такая х...ня повторится, то буду с тобой разговаривать по "телефону доверия" - продолжил нотацию по дороге в штаб Кицко.
Козулькин остался сидеть на ящике в ожидании прихода начальника. Такие проработки Кузина были для него не в новинку. Минут через несколько тот как обычно вернется и они вновь займутся составлением бесконечных реляций и донесений. Вскоре как и предполагал Козулькин Кузин вернулся. Вид его начальника был весьма озабочен. Видно неплохо с ним поговорил по душам командир полка.
-- Саш, я сегодня короче заступаю в наряд дежурным по разведке. Командир еще сказал мне подстричься до пяти часов, а то сказал сам меня подстрижет после пяти, - обратился Кузин к Козулькину - Ты стричь умеешь?
-- Нет, но надо учиться - с готовностью отозвался Козулькин - давайте подстригу вас, товарищ капитан.
-- Эй, ты меня не под...ай - рявкнул Кузин - и без тебя тошно.
-- Тошно вам не без меня, а без огненной воды, что вы вчера пили продолжал глумиться над начальником Козулькин. - Я же вам сколько раз говорил: не водитесь вы с этим Ципко, он вас ничему доброму не научит. И где вы друзей-то таких себе подбираете, одних алкашей. Вон с Левенко бы водились, нормальный мужик, ни в какую историю вас не втянет. А с этими, да, что про них говорить, - горестно махнул рукой Козулькин.
-- Ты кончай меня учить - вновь подал голос Кузин - ищи лучше парикмахера, стричься надо срочно. Два часа осталось.
-- А что товарищ капитан, может и правда командир полка вас подстрижет, может хобби у него такое - стричь. - Козулькин не отставал от начальника Вот император Нерон, например очень любил петь, а полковник Мунин может очень любит стричь. Я тогда за вами очередь к нему на стрижку займу, а то оброс тоже.
-- Так, иди, ищи парикмахера - рявкнул Кузин и Козулькин удалился из палатки.
Козулькин в поисках парикмахера направился в рядом стоящую палатку комендантского взвода, где у него было несколько земляков. Потрещав с пацанами о новостях и особенно о пойманных чехах, он нашел парикмахера из своих земляков. И он за пачку сигарет подстриг их с Кузиным. Вечером Кузин заступил дежурным по разведке и склонился над картой в штабной палатке. Козулькин как обычно направился в зенитную батарею, где его обрадовали, что с полуночи до двух ночи ему стоять на "фишке", то есть на посту. Поужинав он плюхнулся на шконку в палатке и покуривая думал о будущем возвращении домой со службы. Обитатели палатки подняли полог и теплый ветерок обдувал зенитчиков. Прямо у края палатки располагались ямы в которых сидели чехи. В той яме куда Козулькин кинул не задумываясь бычек сидел Ваха.
Вскоре после того, как стемнело из палатки разведроты к ямам вывалили солдаты-разведчики. "Сейчас будут чехов кумарить" сразу поняли все жители палатки, привыкшие к подобным сценам. Они высунули головы наружу в ожидании интересного шоу и закурили по новой сигарете. И шоу началось.
7
Как стемнело, Ваха услышал множество голосов наверху. Вскоре в яму к нему кинули деревянную лесенку и стоявший сверху солдат-контрактник лет тридцати крикнул: "Живее вылезай!" Ваха неторопливо, пытаясь сохранить достоинство, что было нелегко сделать будучи голым вылез из ямы. "Наконец-то все образуется, - думал чечен, - сейчас, наверное, допросят и поймут, что я не какой-нибудь крестьянин, а все-таки бизнесмен, юрист".
Едва Ваха возник над ямой как тут же получил пинок сапогом в печень и тут же удар деревянной палкой в грудь. Боль словно ток пронзила его. Опять удар ногой, на этот раз между ног. Ваха упал на землю. Над второй ямой показалась голова Шамиля. Молодой солдат схватил старшего брата рукой за бороду и буквально вырвал его из ямы. Та же серия ударов и Шамиль корчится на земле, изрыгая ругательства на чеченском языке. Когда вытаскивали Саида, свет померк в глазах Вахи, его пинало сапогами сразу трое. Били со всей силы, особенно старались ударить между ног и по животу. Прикрыв голову руками и сжавшись в клубок Ваха только подергивался после каждого удара. Когда он очнулся, то обнаружил, что оба его брата так же валяются на земле в кругу агрессивно настроенных солдат обступивших троицу. Впечатление от кошмара усиливала веселенькая песенка группы "Стрелки" звучавшая из палатки. "А я ведь с одной из "Стрелок" думал закрутить", - совсем не к месту и не ко времени подумал Ваха.
-- Который тут ваххабит - раздался незнакомый голос, принадлежавший невысокому черноволосому капитану, который держал в руках изрядно потрепанную карту.
-- Вот этот - пнув Ваху ногой ответил кто-то из солдат - у него очко бритое, точно ваххабит, правильно Мунин говорил.
-- Вот его первым в баню и ведите, - сказал капитан Кузин, а это он как дежурный по разведке пришел допросить пленного.
Ваху резко подняли на ноги и заломив руки сзади подгоняя пинками повели к деревянному сараю. Следом за Вахой и его двумя конвоирами в баню, а именно так и назывался деревянный сарай, вошли Кузин, Авдеев и Манапов.
Глазам Вахи открылось мрачное зрелище. С крюка, вбитого в потолочную балку свисала цепь с наручниками. На полу валялись напильник, плоскогубцы, молоток и гвозди. "Что за бред, куда я попал? Нет, сейчас я проснусь. Это сон" - проносилось в Вахиной голове. Однако сон продолжался. Ваху заковав в наручники подвесили на цепи, так, что ноги его едва доставали пола. Поняв, что сейчас может произойти что-то страшное и пытаясь остановить этот кошмар он обратился к Кузину с Авдеевым:
-- Ребята, давайте договоримся, я же не боевик, я Московский коммерсант. Ну позвоните в ГУВД Москвы полковнику Корнееву - с надеждой проговорил Ваха.
-- Сейчас ты сам е...ный в рот чех ему позвонишь - рявкнул Авдеев. Ребята несите телефон - обратился он к разведчикам.
После этих слов в баню вошло двое солдат в грязных защитных куртках-афганках и масках на лицах. В руках одного из них был пластмассовый коричневый ящичек с двумя длинными проводами оголенными на концах.
-- Ну-ка мужики наладьте чеху связь с Москвой - отдал команду людям в масках Авдеев.
После этой команды один из разведчиков обмотал вокруг Вахиного члена и яиц оголенные провода. Телефон был поставлен на табуретку. Допрос начался.
-- Ну чех, говори кто твой командир? Где ваша банда стоит? - задал вопрос Авдеев. При этом рука солдата в маске легла на рукоятку тапика.
-- Какой командир, какая банда, - как можно спокойнее постарался ответить Ваха - я Ваха Алиев бизнесмен из Москвы, ресторан у меня там. На похороны отца сюда приехал.
Не успел Ваха окончить ответ как все его тело и особенно половые органы пронзила острейшая боль. Словно тысячи игл впились вниз живота. Боль пульсировала в теле. Ощущение было такое, как будто кроме того его за член тянут щипцами пытаясь вырвать его. Солдат в маске быстро крутил рукоятку телефона. Боль сводила с ума и при этом не наступало спасительное беспамятство, что бывает при ударах, когда голова мутится и каждый новый удар просто тупо отдается в мозгу не вызывая новой боли. Нет, здесь же напротив сознание приобретало чудовищную ясность. Тело рвало на части какой-то дьявольской пульсацией и ни единого намека на беспамятство. Когда солдат перестал крутить рукоятку Ваха обезумевшими глазами смотрел на своих мучителей.
-- Ну ваххабит е...ный будем говорить или как? - теперь задал вопрос Кузин. - Опять будешь сказки рассказывать? Говори зачем ставили фугас? Кто послал Бараев? Хаттаб?
-- Нэ ваххабит я, нэ ваххабит!!! - в отчаянии прокричал Ваха и новая волна боли пошла по телу от низа живота.
Он как червяк извивался на цепи, поджимал ноги и тут же боль в скованных за спиной руках заставляла встать его на ноги.
-- А кто же ты как не ваххабит - теперь спрашивал Авдеев. - Ваххабиты все очко бреют, так что дуру тут не гони нам. А то еще позвонишь дедушке в Шали.
-- Какому дедушке? В какие Шали? Какое очко, какой ваххабит? запричитал Ваха. - Это нэ я очко брил, это Вэрка брила в Москвэ.
-- Что за Верка? - спросил Кузин. - Снайперша из русских? Отвечай пи...р.
-- Да нэ снайпэрша, а знакомая моя в Москве работает у меня официанткой в ресторане.
-- Крепкий орешек, враз не расколешь - шепотом на ухо Авдееву сказал Кузин.
-- Ничего сейчас мои ребята пускай с ними поработают - отвечал Авдеев, - а мы с тобой Слава по рюмашке пропустим, сегодня с ВМГ /войсковой маневренной группы/ привезли.
После этого Кузин с Авдеевым ушли в палатку разведроты, а несчастного Ваху помучив минут двадцать электротоком сняли с цепи. Он уже ничего не соображал. В голове была только одна мысль как бы прекратилась пульсирующая боль.
8
Тем временем снаружи разведчики пинали Саида и Шамиля, валявшихся в центре круга, образованного солдатами. Оба брата с разбитыми лицами ползали по земле и харкались кровью. У Шамиля было сломано два ребра слева и каждый новый удар отдавался острейшей болью в боку. Почки Саида болтались как два мешочка, у него уже произошло непроизвольное мочеиспускание. Оба брата поняли, что круто встряли. Теперь надо было любой ценой выбираться из этого кошмара. Из бани раздавались душераздирающие вопли Вахи. Шамиль твердил: "За что вы нас бьете? Мы пастухи, корову искали, что от стада отбилась". Ему же вторил и Саид. Их слова встречались громким смехом и новыми ударами. Не выдержав боли после очередного попадания по почкам, Саид подняв голову обратился к стоявшему перед ним солдату: "Брат нэ бэй меня!" Ответом послужил очередной дружный взрыв хохота и крики со всех сторон в сторону адресата Саидовской просьбы. "Гы-гы, а ты говорил что один в семье, а вот и твой брат оказывается, нашелся". После этого удары последовали с новой силой и кровавая пелена закрыла сознание Саида.
Тем временем из бани вышли оба офицера и Авдеев крикнул своим бойцам: "Все хорош их бить, покрутите пока того что в бане, только не сильно, а потом с этими поработайте тапиком". После Авдеевских слов Саида и Шамиля скинули в ямы. Ваха продолжал кричать в бане.
Саид уткнувшись головой в голые коленки сидел боясь шевельнуться в узкой яме. Каждое движение приносило нестерпимую боль в отбитых почках. Он не заметил как земля под ним стала влажной из опухшего, выпачканного глиной члена текла струйка мочи с кровью. Саид не мог остановить ее, да и не пытался сделать это. Он впал в отупение. Единственное, что ему хотелось это сидеть не шевелясь, только бы ни к чему не прикасаться успевшими на глазах опухнуть почками. Крики Вахи доносившиеся из бани резали его по ушам. Он мог только догадаться что там происходит. Он не видел, как Ваху уволокли из бани и бросили в соседнюю яму. Он увидел как над ямой появился солдат-контрактник в спортивном костюме и спокойным голосом произнес:
-- Чех, вылезай. Поговорить с тобой надо.
Потерявший от пережитого на время рассудок Саид уперся обеими руками и ногами в края ямы. Она представлялась сейчас для него единственным спокойным и безопасным местом. Ему казалось, что он прожил в этой норе всю жизнь, и нет места на земле краше. Если бы ему сейчас предложили всю оставшуюся жизнь не покидать яму, но при этом никто его не будет трогать он бы согласился ни секунды ни раздумывая. В отчаянии, не зная на что надеясь, Саид закричал:
-- Нэ надо со мной говорыть, нэ надо!!!
-- Чех, да с тобой просто поговорят - дружелюбно ответил солдат пойдем чех, вылезай, кофейку попьем.
-- Нэ надо кофейку, нэ надо вылезать!!! - заорал Саид, и как утопающий за соломинку впился ногтями в стенки ямы.
-- Чех, ну пойдем - так же миролюбиво продолжал увещевать его разведчик. - Курить будешь - он показал Саиду пачку "Примы" - вылезай, покурим - и протянул ему руку. - Ну давай, вылезай.
-- Нэ надо курить, нэ надо со мной ни о чем говорыть - неизвестно на что надеясь жалобно скулил из ямы Саид.
-- Ну все чех, ты меня достал, - разведчик сбросил маску добродушия, не хочешь по-хорошему, сейчас принесу автомат и завалю тебя.
-- Эй, часовой, - крикнул разведчик, обращаясь к часовому стоявшему под грибком. - Ты с автоматом иди сюда, чеха завалим.
-- Нэ надо автомат, не надо мэна валить - продолжал свой плачь Саид.
К яме тяжелой поступью подошел часовой одетый в громоздкий бронежилет "кираса" с подвешенной к левому плечу каской. В руках он держал АКС. Подойдя к яме и направив туда ствол часовой передернув затвор дослал патрон в патронник.
-- Ну чех, вылезай по-хорошему, последний раз говорю - вновь повторил свою просьбу мучитель Саида.
-- Нэт, нэ надо! - жалобно проскулил Саид.
В ту же секунду раздался выстрел и маленькая автоматная пуля вошла в глину возле большого пальца правой ноги пленника. Саид подпрыгнул на месте, тут же в землю позади него вошла еще одна пуля. Не мешкая не секунды, потеряв от страха голову, Саид схватился руками за края ямы, превратившейся из спокойного убежища в опасную ловушку, одним махом перенес тело наружу. И тут же попал в объятия двух солдат, поджидавших с нетерпением его на верху.
-- Все, чех, не хотел по-хорошему, теперь пошли по-плохому говорить. С этими словами Саида потащили в баню.
В бане его также как и Ваху приковали наручниками к цепи. Сомкнув руки за спиной, наподобие средневековой дыбы. Также обмотали оголенными концами проводов половые органы и стали крутить тапик. Офицеров не было. В бане собралось человек пять солдат, каждый из которых по очереди крутил рукоятку телефона. Со всех сторон сыпались вопросы типа: "Кто твой командир? Где банда? Где еще стоят фугасы? Сколько людей в банде?" Обезумевший от пульсирующей в теле боли Саид молил Аллаха, чтобы тот прекратил его мучения, пусть уж лучше он умрет, только не это. "Аллах, дай мне силы выдержать, не предать товарищей" - молился про себя Саид. Но боль становилась все сильнее и сильнее. Минут через пятнадцать солдаты обмотали проводами уши жертвы и вновь крутанули рукоятку. Взрыв нестерпимой боли прошел по всему телу Саида, в голове словно разорвалась атомная бомба. Сознание приобрело невиданную яркость и чувствительность. Словно в каждый атом тела снаружи и внутри вогнали рыболовные крючки и теперь тянут их в разные стороны, пытаясь разорвать его на мелкие кусочки. "О Алла!" - последний раз вскрикнул Саид и спасительное беспамятство пришло к нему.
Очнулся Саид лежащим по прежнему в наручниках на полу в бане. Кто-то из солдат вылил ему на голову ведро грязной воды.
- Этого пока в яму, тащим следующего - последнее что услышал Саид перед падением вниз. О радость он снова в спасительной яме.
9
Мрачные мысли роились в голове Шамиля. Как бы братья не сказали бы ничего лишнего. Ладно Ваха, он ничего не знает, а вот Саид. Сейчас оба брата жили в родном селе, но постоянно поддерживали связь с боевиками Бараева, оставшимися в горах. По приказу своего командира они оба теперь под видом пастухов занимались разведкой и диверсиями, а так же помогали чем могли борцам за свободу. В себе Шамиль был уверен. Ненависть к русским поможет ему выдержать. Он храбр, смекалист, недаром ему доверили командовать ротой еще в первую войну. Во вторую войну Шамиль был уже в штабе Бараева, не последний человек. Нет, за себя Шамиль был спокоен - русским его не сломать. Они узнают еще что такое настоящий джигит. Оказавшись в бане Шамиль мысленно обратился к Аллаху, чтобы тот укрепил его. С ним была проделана та же процедура что с Саидом. Он извивался и кричал дергаясь под электрическими разрядами. Но старался изо всех сил не сдаться. Когда его облили водой для лучшей проводимости тока в баню вошел Авдеев.