Абнетт Дэн. Инквизитор. Ордо Маллеус

   Что бы я ни предпринимал, преимущество оставалось на стороне Танталида. Он имел оружие и доспех. А я истекал кровью и постепенно начинал слабеть. Моя неминуемая смерть была теперь лишь вопросом времени.
   Новый шум возле главных дверей огромного храма насторожил меня и заставил на миг обернуться. Паломники и иерархи попрятались за массивными створками и оттуда с ужасом наблюдали за поединком. Я увидел, что им пришлось посторониться, чтобы пропустить кого-то, кто яростно пробивался сквозь толпу.
 
   Медея.
   Она побежала по главному проходу, выкрикивая мое имя и стреляя в охотника на ведьм из игольного пистолета. Смертоносные залпы со звоном отскочили от его брони, и он раздраженно обернулся.
   Танталид вытащил болт-пистолет и выстрелил во вновь прибывшего противника. Медея бросила какой-то предмет, а затем скрылась из вида, перекатом уходя от сокрушительных болтерных зарядов. Я молился, чтобы это был преднамеренный кувырок. Если он поразил ее...
   Брошенный ею предмет ударился о скамью возле меня и упал на пол. Из желтой ткани вывалилась Ожесточающая.
   Рискуя быть расчлененным цепным мечом, я метнулся к картайской сабле. Мои пальцы наконец нащупали ее длинную рукоять. Мне снова пришлось кувыркнуться, чтобы избежать очередного падения Теофанта.
   Ожесточающая заурчала, когда я вскочил на ноги. Руны засверкали мстительным светом. Казалось, Танталид осознал, что характер сражения внезапно переменился. Я увидел это в его глазах.
   Первый же взмах саблей отсек ему запястье, легко перерубив наручень энергетического доспеха. Его кисть упала на пол с зажатым дымящимся болтером.
   Второй удар уничтожил Теофанта, разметав в воздухе зубьями и обломками деталей.
   Третий поразил самого охотника на ведьм Танталида, развалив его тело надвое от левого плеча до паха. Обе половины беззвучно рухнули на плиты собора.
   Ожесточающая все еще кипела мощью и дернулась вперед, когда из-за ложи хора появилась невредимая Медея. Мне пришлось применить силу, чтобы усмирить голодный клинок.
   — Уходим! — сказала Бетанкор.
   Унгиш была мертва. Я ничем уже не мог помочь ей. И столь многое должен был сделать для нее. Она оказалась права. Права во многом. Права в том, что касалось ее судьбы. Я боялся даже подумать о том, что еще из сказанного ею могло оказаться правдой.
   Медея рассказала мне, что, услышав мой отчаянный вызов на глоссии, она подняла шлюпку с Поля Эзры и, несмотря на все официальные требования остановиться, прилетела и приземлилась во внутреннем дворе собора Святого Эзры Смотрящего.
   Когда мы выбежали на вечернюю улицу и помчались мимо толпы ошеломленных паломников, в страхе отпрыгивающих с нашего пути, городских арбитров и Фратерис Милицию уже поднимали по тревоге. Не было никакого смысла дожидаться встречи с ними.
   Шлюпка взметнулась в небеса и взяла курс на «Иссин», покидая Орбул Инфанта с предельно возможной скоростью.
 
   Все было ужасно, и я впал в уныние. Уверенность и оптимизм, с которыми мы все улетали с Синшары, таяли на глазах. Орбул Инфанта должна была стать только первой частью долгой стратагемы, но из-за Танталида все пошло наперекосяк. Я оказался не в состоянии войти в контакт с Гладасом и обнаружил, что при всей моей осторожности отправка посланий не была безопасной. Мне не удалось даже приступить к третьей задаче, которую я планировал осуществить на Орбул Инфанта — поиск Имперского архива, содержащего информацию о Квиксосе.
   По крайней мере, оружие мы освятили. И Ожесточающая более чем отлично показала себя в бою.
 
   На перехват «Иссина» вылетели фрегаты Фратерис Милиции вместе с несколькими судами Имперских Космических сил, но навигатор Максиллы вывел нас из системы в Имматериум прежде, чем они смогли хотя бы приблизиться. Некоторые корабли преследовали нас в варпе еще восемь дней, после чего нам наконец удалось избавиться от своих преследователей с помощью серии выходов в материальное пространство и резкой перемены курса.
   Мы залегли на дно. Месяц в ангаре в убогом, всеми забытом сельскохозяйственном мире, потом еще два на автоматизированной станции на Квайле. Я вздрагивал от каждого шороха, ожидая за любой дверью появления врагов и преследователей. Но все было тихо, нас оставили в покое. Максилла сделал свою карьеру на том, чтобы проходить незамеченным и отводить от себя внимание. Теперь он поставил свое искусство нам на службу, вернув мне уверенность в завершении дела.
 
   Спустя три месяца после побега с Орбул Инфанта мы рискнули совершить переход до Глорисента, отдаленного, но преуспевающего торгового мира в субсекторе Антимар, Сектора Скарус, всего в двух субсекторах от Геликана. Хотя миры вроде Гудрун и Трациан Примарис лежали на расстоянии в добрых четыре месяца полета, мы чувствовали себя практически дома. Замаскировавшись, мы с Медеей посетили омываемые морем каменные холмы одного из главных торговых ульев, где приобрели пару астропатов, купив их услуги у местной коммерческой гильдии по открытому арендному договору.
   Звали их Адгур и Аули. Оба были молодыми мужчинами, весьма одаренными, но глупыми и лишенными эмоций. Их молодые головы были чисто выбриты, а разъемы сверкали новизной. И разговаривали они чрезмерно чопорно, что, к сожалению, являлось результатом бездумного зазубривания правил этикета. Но зрачки их окружала мгла, а плоть теряла свой юный блеск. Суровая жизнь астропата уже взимала свою дань.
 
   С их помощью я отправил новые послания, отменяющие первоначальные и пересматривающие некоторые аспекты схемы моих действий. Ни в одном из сообщений теперь не предлагалось личных встреч, как в случае с Гладасом. Больше я не собирался так подставляться.
   Спустя неделю, так и не дождавшись ответа, мы покинули Глорисент и, миновав Мимонон, отправились к Саруму, столичному миру субсектора Антимар. Мне удалось с пользой провести время в его библиотеках, но скоро пришлось покинуть планету, когда неприятный, низкорослый исповедник начал повсюду ходить следом, словно узнал меня.
   Еще встав на якорь у Сарума, я получил первые ответы, каждый из которых был зашифрован: от Биквин с Мессины и от Эмоса с Гудрун. Оба докладывали, что реализация их задач прошла куда более гладко, чем у меня. Два дня спустя от Иншабеля с Эльвара Кардинал поступило плохо читаемое послание. Из полученных частей следовало, что и ему удалось добиться некоторых успехов. Мне не терпелось узнать больше.
   За неделю до того, как мы оставили Сарум, я получил еще два послания, оба были анонимными, одно с Трациана Примарис, а второе пришло из скопления рабских миров, подчинявшихся Селис Провинс в Офидианском субсекторе. По тщательной кодировке и языку обоих сообщений я распознал их отправителей.
   Мое настроение приподнялось.
 
   После этого продвижения все снова, казалось, остановилось и впало в стагнацию. Не было ни прогресса, ни новых сообщений.
   Нам пришлось покинуть Лорвен, на которой мы сделали нашу следующую остановку, с почти непристойной поспешностью — на орбиту вышла флотилия боевых кораблей Военного флота Ривера. Теперь-то мне известно, что их маневрирование возле Лорвен — а заодно и около Сарума и Фемис Мейор — стало частью предупреждающего развертывания войск по причине неожиданно объявившихся в этом субсекторе двух блуждающих остовов кораблей. Но тогда их приближение заставило нас прятаться в течение тринадцати беспокойных недель между коричневым и черным звездными карликами угасающей звездной колыбели.
   Пока мы были в Эмпиреях, направляясь к Древлианскому Скоплению, миновало следующее Сретение. Мы с Медеей и Максиллой отметили его вместе, втроем. Двое астропатов и навигатор не получили приглашения присоединиться к нам. Я поднял бокал за то, чтобы наша миссия и дальше продолжалась успешно. Вряд ли бы я стал так веселиться, если бы знал, что пройдет еще целый год, прежде чем наш план вступит в заключительную стадию.
 
   Первые четыре месяца триста сорок второго я провел в бесплодных поисках знаменитого преподобного отшельника Лукаса Кассиана среди вонючих болот Древлии II только для того, чтобы узнать о его убийстве членами культа монодоминантов, произошедшем четырьмя годами ранее. По ходу поисков я пресек деятельность наводнявшей эти болота секты, поклонявшейся демону чумы. Это оказалось весьма нелегким делом, но мой полный отчет по нему хранится в архиве Инквизиции отдельно, поскольку не имеет прямой связи с этими записями. Кроме того, я продолжаю относиться к нему как к прискорбной задержке и пустой трате времени. Также не стану я излагать здесь полную историю рискованных действий Натана Иншабеля на Эльвара Кардинал или о невероятных и экстраординарных похождениях Гарлона Нейла на Бимус Тертиус, хотя обе повести и относятся к этому повествованию. Иншабель написал собственный, освежающе остроумный отчет о своих деяниях, к которому может обратиться любой, обладающий соответствующим допуском и который я рекомендую к прочтению ради просвещения и пользы. Нейл же попросил меня не включать его историю в этот доклад и никогда не пытался записать ее сам. Узнать ее может лишь тот, кому хватит безрассудства спросить у него самого и денег на долгую ночь серьезной попойки.
   Все это время в Империуме я считался преступником, разыскиваемым Инквизицией за свою ересь. Что интересно, в течение этого срока никто не стал формально опровергать или отменять опубликованную мной карту Квиксоса.
 
   В середине 343.М41 «Иссин» доставил меня на Тессалон, феодальный мир неподалеку от Гесперуса в Геликанском субсекторе. Это место было выбрано Нейлом в качестве точки для нашего секретного сбора. Чтобы проверить территорию и убедиться, что нас не раскрыли, он прибыл на неделю раньше вместе с двадцатью полевыми агентами, набранными из моего штата на Гудрун. Приготовился он всесторонне и изобретательно. Никто не мог приблизиться к точке встречи без его ведома. При малейшей угрозе нарушения внешнего периметра или официального вторжения у нас оставался достаточный запас времени, чтобы ретироваться.
   В качестве дополнительной предосторожности я должен был появиться последним.
 
   Тессалон — это суровый, небольшой мир, чье население живет в темных веках и ничего не знает об Империуме и галактике за пределами своего неба.
   Для места встречи была выбрана разрушенная крепость на севере второго континента, в двух тысячах километров от ближайшего поселения аборигенов. Несколько одиноких пастухов и усталых крестьян, несомненно, увидели огни наших кораблей в небесах, но они казались им просто божественными предзнаменованиями или сверканием глаз мифических зверей.
 
   Медея высадила меня в сумерках на краю хвойного леса и снова подняла боевой катер в воздух, чтобы при необходимости обеспечить прикрытие и вернуться при первом приказе. Впервые более чем за два стандартных года я оделся, как подобает инквизитору, в непромокаемый плащ из черной кожи и гордо выставил напоказ инсигнию. Кроме того, я надел священную униформу с рельефной надписью Puritus ^[22]. И будь проклят тот, кто сочтет меня недостойным этого.
   Нейл, в боевой броне, с лазерным карабином на плече, появился из-за деревьев и поприветствовал меня. Мы обменялись рукопожатием. Приятно было увидеть его снова. Люди Гарлона, которые, я уверен, держались поблизости, оставались невидимыми в сгущающейся темноте.
   Нейл повел меня через черный лес к поляне, где вершины сосен обрамляли совершенный овал сияющего звездами неба. Крепость, бесформенная груда серых камней, стояла посреди поляны, и приглушенный свет пробивался сквозь прорези нижних окон.
   Нейл провел меня мимо датчиков сигнализации, растяжек и лучей детекторов движения, паутиной раскинувшихся вокруг строения. Дроны из моего личного арсенала парили в тени, внимательные и вооруженные.
   Биквин и Эмос встретили меня под обрушившейся аркой входа. Убер был бледным и взволнованным, но его лицо осветилось теплой улыбкой, когда он увидел нас. Елизавета обняла меня.
   — Сколько? — спросил я.
   — Четверо, — ответила она.
   Неплохо. Не слишком здорово, но неплохо. Все зависело от того, кем были эти четверо.
   — А все остальное?
   — Приготовления завершены. Можем начинать в любой момент, — сказал Эмос.
   — Нам известно, где цель?
   — Известно. Узнаешь, когда все соберутся.
   — Хорошо. — Я помедлил. — Есть еще что-нибудь, что мне стоит знать?
   Все трое покачали головой.
   — Тогда давайте приступать.
 
   Несмотря на все предосторожности, я нес им свою жизнь на блюдечке. Добровольно отдавал себя в руки четырех сотрудников Инквизиции. Я верил, что наша прошлая дружба и сотрудничество будут значить больше, чем обвинения Осмы, прибитые к моей двери. Эти четверо оказались единственными, кто ответил на первое же послание. Нейл, конечно, проверил каждого, но любой из них с большой долей вероятности мог прибыть только для того, чтобы казнить обвиненного в ереси Грегора Эйзенхорна.
   И скоро мне предстояло это узнать.
 
   Когда я вошел в главный, освещенный свечами зал, светская беседа прервалась, сменившись мертвым молчанием. Шестеро мужчин обернулись. Фишиг, внушительно выглядевший в своей черной броне, ухмыльнулся и кивнул мне. Дознаватель Иншабель, в облегающем доспехе и легком плаще, поклонился и нервно улыбнулся.
   Остальные четверо спокойно смотрели на меня.
   Я торжественно прошествовал к ним и встал посредине.
   Первый откинул капюшон красно-коричневой накидки. Это был Титус Эндор.
   — Привет, Грегор, — сказал он.
   — Рад видеть тебя, старый друг.
   Эндор одним из первых откликнулся на мой призыв, отправив анонимное послание с рабских миров Селис. Второй, писавший с Трациана Примарис, стоял рядом с ним.
   — Коммодус Вок. Вы почтили меня своим присутствием.
   Иссохшее лицо старого негодяя исказила усмешка.
   — Эйзенхорн, я здесь ради всего того, что связывало нас, а также из-за Лико, будь прокляты его глаза. Есть еще ряд причин, хотя Император знает, с каким подозрением я отношусь к этому делу. Я выслушаю тебя и, если мне не понравится то, что ты собираешься сказать, уйду, не нарушая тайну этой встречи! — И добавил с серьезным видом и поднятым вверх пальцем: — Я не стану предавать участников этого конгресса, но оставляю за собой право уйти, если сочту его бесполезным.
   — Это ваше право, Коммодус.
   Слева от него стоял высокий, самоуверенный мужчина, которого я не узнавал. На нем была коричневая армированная кожаная куртка под длинным синим плащом из кавалерийского твила, а серебряную инсигнию он прикрепил слева на груди. Круглая голова этого человека была выбрита, но фиолетовые всполохи его глаз говорили мне, что он являлся уроженцем Кадии.
   — Инквизитор Раум Грумман, — сказал Фишиг, делая шаг вперед.
   Грумман с кратким поклоном принял мою протянутую руку.
   — Леди инквизитор Нев принимает ваше послание и просит, чтобы я выразил ее глубокую скорбь по причине того, что она не может присоединиться к нам. Она лично просила меня занять ее место и служить вам так же, как служил ей.
   — Я благодарю вас, Грумман. Но мне хотелось бы сразу убедиться в том, что вам известна цель нашего собрания. Прилететь сюда только потому, что вас попросила начальница, — этого недостаточно.
   Кадианец улыбнулся:
   — Можете не беспокоиться. Смею вас заверить, я тщательно разобрался в проблеме вместе с самой Нев и вашим человеком, Фишигом. Я не питаю никаких иллюзий касательно опасности того, ради чего мы собрались, и того, чтобы находиться рядом с вами. Учитывая полученные доказательства, я в любом случае должен присутствовать здесь.
   — Отлично. Превосходно. Рад вашему участию, Грумман.
   Личность четвертого и последнего гостя ставила меня в тупик. Его скрывала полированная сталь боевой брони, которая явно была изготовлена на заказ и непомерно дорого стоила. Закованными в латные перчатки руками он снял со своей головы шлем в виде оскалившейся собачьей морды. Инквизитор Массимо Риччи из Ордо Ксенос Геликана. Едва ли его можно было назвать старым другом, хотя я и знал его достаточно хорошо.
   — Риччи?
   На его красивом, надменном лице появилась широкая улыбка.
   — Как и Грумман, я здесь для того, чтобы принести извинения. По многочисленным причинам, которые, я уверен, тебе будут вполне понятны, лорд Роркен не смог лично откликнуться на призыв. Участие в этом деле обернулось бы для него политическим самоубийством. Но мой господин продолжает верить в тебя, Эйзенхорн. Он отправил меня в качестве своего представителя.
   Риччи был одним из самых лучших и уважаемых инквизиторов лорда Роркена и заслуживал восхищения. Многие пророчили его в качестве наследника Магистра Ордо Ксенос. Его присутствие здесь было невероятным знаком доверия как со стороны лорда Роркена, пославшего одного из самых прославленных людей, так и со стороны самого Риччи, подвергавшего риску свою великую карьеру уже тем, что пришел на встречу. Очевидно, оба они отнеслись к моим планам и проблемам предельно серьезно.
   — Господа, я весьма польщен и счастлив видеть всех вас, — сказал я. — Давайте обсудим нашу проблему свободно и открыто, чтобы прояснить ситуацию, в которой мы оказались.
 
   Во время разговора с инквизиторами ветер то и дело жалобно и протяжно завывал в руинах замка. Иншабель и Нейл принесли стулья и установили тяжелый стол. Биквин и Эмос обеспечили нас информационными планшетами, диаграммами, документами и прочими материальными уликами.
   Я говорил приблизительно в течение двух часов, в полном объеме раскрывая присутствующим все, что мне известно о Квиксосе. Большая часть того, что я рассказал, была изложена еще в первых посланиях, но я дополнял эту информацию деталями и отвечал на возникающие вопросы. Эндор казался удовлетворенным и практически не говорил. Я чувствовал поддержку истинного друга, который просто доверял моим словам и намерениям. Грумман также в основном молчал. Вок и Риччи задавали множество вопросов и требовали пояснений даже в том, что касалось малейших деталей.
   За тем столом собрались представители всех трех Ордосов: Вок принадлежал к Ордо Маллеус — хотя, к счастью, и не входил в узкий круг приближенных Безье; мы с Риччи относились к Ордо Ксенос, а Грумман и Эндор — к Ордо Еретикус. За исключением Груммана, мы все входили в Ордена Инквизитории Геликана. И только Титус Эндор, известный своей скромностью, не стал выставлять инсигнию напоказ.
 
   На мой взгляд, говорил я красноречиво и доходчиво.
   Спустя два часа мы прервались, чтобы размять ноги, поразмышлять и немного выпить. Я вышел наружу подышать холодным ночным воздухом и послушать, как ветер колышет ветви хвойных деревьев. Ко мне присоединился Фишиг, он принес бокал вина.
   — У Нев дела плохи, — сказал он, сразу приступая к делу.
   От Синшары он отправился на Кадию, чтобы собрать как можно больше информации и, главное, договориться с леди инквизитором.
   — Из-за меня?
   Он кивнул:
   — Из-за всего. Осма устроил ей крупные неприятности после того, как мы вытащили тебя из Карнифицины. В конце концов, за его спиной ведь стоит объединенное влияние и Безье, и Орсини. Он заставил даже начальника Нев — Великого Магистра Ордена Кадии Нантума — сидеть и внимать. Они взялись за нее, расследуя ее причастность к этому делу. Но не смогли ничего доказать. Оказалось, Нев очень хорошо умеет юлить. Уж поверь мне, она билась за тебя, словно медведица.
   — Она в безопасности?
   — Да. Благодаря массивному вторжению Врага восемь месяцев назад. Кадианские Врата приведены в полную боевую готовность, и там царит жуткая суматоха. И последнее, что там сейчас кого волнует, так это вопрос, какую роль могла играть Нев в заговоре Эйзенхорна.
   — Значит, вот как они называют это?
   — Именно так и называют.
   Я пригубил вино, ожидая, что оно будет местным, терпким и грубоватым, как этот мир. Но оно, к удивлению, оказалось красным саматанским. Как можно было предположить, из моих собственных подвалов.
   Биквин не могла не позаботиться о таких мелочах и выбрала самое лучшее, чтобы ублажить наших гостей.
   — А что ты можешь сказать о Груммане?
   — Я потратил на него уйму времени, Грегор, — сказал Фишиг. — Он умен и знает свое дело. Учитывая, под каким подозрением находится, Нев поняла, что не сможет вырваться сама, поэтому отправила Груммана, и не думаю, что она остановила бы свой выбор на нем, если бы он того не стоил. Эту парочку связывает долгий совместный путь. К тому же мы по дороге сюда проводили время в разговорах, и я думаю, теперь он здесь по доброй воле.
   — Хорошо. А остальные?
   — Вок полон сюрпризов, — фыркнул Годвин. — Когда ты сказал, что внес его в список своих контактов, я думал — ты спятил. Это было, конечно, не столь безумно, как отправлять письмо самому лорду Роркену, но тем не менее... Никогда бы не подумал, что старый ублюдок покажется или хотя бы соизволит ответить тебе. Он же несгибаем, словно ему в зад засунули стальной прут тройного кручения. Признаюсь, это пари я продул. Похоже, он любит тебя куда больше, чем пытается показать.
   — У нас с ним не любовь, а взаимопонимание, — сказал я.
   Когда-то на борту флагманского судна «Святой Скифус» я спас Воку жизнь, а он отплатил мне тем же на авеню Виктора Беллума. Возможно, это и стало причиной.
   — Его еще придется убеждать, — сказал Фишиг, — но думаю, что он уже готов к броску.
   — Уверен?
   — А ты что, видишь где-нибудь поблизости этого жуткого Хелдана?
   Я понял, о чем говорил Фишиг. Хелдан без вопросов выступил бы против этой миссии и с радостью захватил бы меня живым или мертвым. Вок явно прибыл к нам так, чтобы об этом не узнал его ученик. Фишиг был прав. И это было хорошим знаком.
   — Эндор... В общем, с ним все в порядке, да? — сказал Фишиг. — Учитывая ваше прошлое, он появился бы здесь при любом раскладе.
   — Хорошо, что он с нами. А что с Риччи?
   Фишиг внезапно понизил голос до шепота:
   — Его вспомнишь...
   Годвин ретировался. Сжимая кубок с вином, Риччи вышел из-под арки и присоединился ко мне, пристально глядя на ослепительно яркие звезды.
   — Надеюсь, ты понимаешь, насколько тебе везет, — произнес Риччи.
   — Ежеминутно.
   — Ты рисковал, связываясь с лордом Роркеном. Он всегда любил тебя, но, учитывая обстановку, любить тебя — опасная привычка. Из-за этого ему пришлось столкнуться лбами с Безье и Орсини.
   — И тем не менее он отправил тебя?
   — Позволь говорить напрямую, Грегор. Думаю, так будет лучше. Лорд Роркен, да преумножит Бог-Император его успехи, послал меня, оказать тебе помощь в разоблачении и ликвидации еретика Квиксоса. Но если попутно я обнаружу подтверждение всеобщей убежденности в твоей собственной ереси...
   — То что?
   — Думаю, ты сам все понимаешь.
   — Ты — присланный им палач. Ты поможешь мне, но если я, по твоему мнению, пересек черту, то у тебя есть санкция Роркена казнить меня.
   Он поднял свой кубок:
   — Думаю, мы друг друга поняли.
   Теперь стало ясно, зачем Роркен прислал столь опытного агента мне на помощь.
   Я ничего не ответил. Риччи улыбнулся и вернулся в замок.
 
   Мы вновь расселись вокруг стола и продолжили дебаты. Я понял, что большая часть вопросов — особенно поступающих от Вока и Риччи — преднамеренно неглубока.
   Наконец спустя еще час Грумман озвучил важную проблему:
   — Предположим, мы согласимся. Согласимся с тем, что Эйзенхорн обвинен ложно и что Квиксос заслуживает самого строгого осуждения. Как мы сделаем это? Мы знаем, где Квиксос?
   — Да, — ответил я, хотя и сам еще не знал ответа. Мои люди занимались этим делом без малого два года. Многочисленные агенты просеивали данные, поступавшие из сотен миров.
   Биквин подошла к нам и без приглашения села за стол.
   — Приблизительно три месяца назад нам удалось разгадать узор практически мифической жизни Квиксоса. И центр его пришелся на Магинор.
   — Столица субсектора Наяд, Сектора Вайсрой, Сегментум Ультима, — объявил Вок.
   — Ваши астрономические познания потрясают, сэр, — мягко произнесла Биквин, раздавая информационные планшеты. — Как можете видеть из файла, отмеченного «альфа», Квиксос, без сомнений, посетил Магинор почти двести лет тому назад, где оказался вовлечен в деятельность картеля торговцев и благородных семейств, известного как Мистический Путь. Он представлял собой сеть, использовавшую запретные, темные знания и технологии. Квиксос должен был пресечь их деятельность. Очевидно, что этого он не сделал. Напротив, он кормил и содержал их. Помогал им до тех пор, пока они не образовали фундамент для его незримой империи темной веры. Не картель уже, но культ. Культ Квиксоса.
   — Откуда нам знать, что он все еще там? — спросил Риччи.
   — Мы полагаем, что он создал там тайную цитадель, сэр, — сказала Биквин. — Влияние Мистического Пути уже распространилось не только по всему Сегментуму, но и за его пределами. Магинор — сердце культа. В 239.М41 инквизитор Люгенбро и войско из шестидесяти воинов без вести пропали на Магиноре. Их следов так и не нашли, хотя дознавателю Иншабелю удалось... кхм... добыть неполную устную расшифровку видеозаписи, сделанной, но всей видимости, во время нападения Люгенбро.
   Я быстро прочитал расшифровку. Это было ужасно.
   — Иншабель, ты нашел это на Эльвара Кардинал? — спросил я.
   Иншабель стоял в дальнем конце комнаты. Он покраснел и шагнул вперед.