В противном случае для него тоже придет последнее свидание.
— Это было, словно почва разверзлась и поглотила его.
Бригадир Джорджио Палмьери осушил несчетную за день чашечку кофе и покачал головой.
Андреа Каларно оторвал взгляд от кусочка ночного неба, видневшегося из окна кабинета. Он сидел на краешке своего письменного стола, по-прежнему заваленного бумагами.
Дэвид Карл Слоэн, человек подполья. Вот уже два с половиной дня, с момента первого выстрела, как киллер поставил в дурацкое положение тысячи полицейских, карабинеров, агентов финансовой гвардии, других специальных служб и вооруженные силы итальянского государства.
Бригадир Антонио Де Сантис, стоящий радом с Палмьери, не глядя на Каларно, сказал:
— Шеф, послушайте…
Было что-то необычное в поведении Де Сантиса. Сидевшие в комнате уставились на него.
— Вы ведь знаете капитана Немо? — спросил Де Сантис, понизив голос.
— Не тот ли это идиот, что передавал тебе секретную информацию по похищению на улице Санцио три месяца назад?
— Он самый. И могу вас заверить, он не из тех, кто болтает понапрасну.
Каларно опять провел ладонью по щетине, жесткой, как ежовые иглы.
— Ну! Продолжай.
— Так вот, капитан Немо слышал нехорошие вещи. — Де Сантис облизал губы. — Кажется, тот, кто убрал Апра, сейчас хуже чумного. Нам он нужен живым, а кое для кого было бы лучше, если б мертвым.
Каларно пристально посмотрел на него. Если за словами капитана Немо что-то стоит, то его, Каларно теория о том, что Франческо Деллакроче, гипотетический заказчик убийства Апра, начал охоту на Слоэна, не лишена логики и истины.
— Добрый вечер, комиссар, — услышал он за спиной.
Каларно обернулся. На пороге в безукоризненном сером костюме стоял Ричард Валайн.
Агент ББОП, казалось, не замечал тяжелой атмосферы, царившей в комнате. Или заметил, но не подал виду.
— В холле все готово, — сказал Валайн. — Вы будете присутствовать?
— Вынужден присутствовать, мистер Валайн. Однако эта блестящая идея ваша, а не моя.
— Вы играли свою игру, Каларно. И проиграли. Пришел момент сменить тактику.
— Это проблема точки зрения. — Каларно кивнул в сторону ночного окна. — Слоэн еще там. Остановить его не удалось нам, не удастся остановить и системе. Я не знаю, как вам удалось убедить прокурора, да и знать этого не хочу, но то, то вы пытаетесь сделать — предпосылка к самому настоящему суду Линча.
На лице Валайна появилась традиционная желчная улыбка.
— Было время, когда суд Линча был законен.
— В ваших краях, может быть. В наших — всегда был преступлением.
За спиной Валайна показался человек с нашивками вице-бригадира, пробормотал «прошу прощения», обогнул его и вошел в кабинет. В рук он держал стопку черных коробок, стянутых резинкой: видеокассеты.
— Два дня! — Каларно выхватил их из рук вошедшего. — Целых два дня, чтобы доставить четыре вонючих кассеты!
— Комиссар, я здесь не причем… — Вице-бригадир говорил с сильным неаполитанским акцентом. — Копию вам, копию в прокуратуру, копию в магистратуру, копию карабинерам…
— … копию Святому духу. Придурки!
Вице-бригадир козырнул и выскочил за дверь. Каларно протянул кассеты Палмьери.
— Закрой их в сейфе!
— Слушаюсь, шеф.
— О чем речь? — спросил Валайн.
— Это записи коридора четвертого этажа здания суда, сделанные в день убийства Апра с помощью телекамеры службы безопасности.
— Очередная дурацкая трата времени. — Федеральный агент махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Нам уже известно, кто и почему убрал Апра, комиссар Каларно. Или вы, может быть, об этом запамятовали?
Ричард Валайн обвел всех насмешливым взглядом и вышел.
— По-моему, этот Валайн — большое дерьмо, — буркнул Де Сантис.
— По-моему, тоже, — согласился Каларно, надевая портупею с «береттой».
18.
19.
— Это было, словно почва разверзлась и поглотила его.
Бригадир Джорджио Палмьери осушил несчетную за день чашечку кофе и покачал головой.
Андреа Каларно оторвал взгляд от кусочка ночного неба, видневшегося из окна кабинета. Он сидел на краешке своего письменного стола, по-прежнему заваленного бумагами.
Дэвид Карл Слоэн, человек подполья. Вот уже два с половиной дня, с момента первого выстрела, как киллер поставил в дурацкое положение тысячи полицейских, карабинеров, агентов финансовой гвардии, других специальных служб и вооруженные силы итальянского государства.
Бригадир Антонио Де Сантис, стоящий радом с Палмьери, не глядя на Каларно, сказал:
— Шеф, послушайте…
Было что-то необычное в поведении Де Сантиса. Сидевшие в комнате уставились на него.
— Вы ведь знаете капитана Немо? — спросил Де Сантис, понизив голос.
— Не тот ли это идиот, что передавал тебе секретную информацию по похищению на улице Санцио три месяца назад?
— Он самый. И могу вас заверить, он не из тех, кто болтает понапрасну.
Каларно опять провел ладонью по щетине, жесткой, как ежовые иглы.
— Ну! Продолжай.
— Так вот, капитан Немо слышал нехорошие вещи. — Де Сантис облизал губы. — Кажется, тот, кто убрал Апра, сейчас хуже чумного. Нам он нужен живым, а кое для кого было бы лучше, если б мертвым.
Каларно пристально посмотрел на него. Если за словами капитана Немо что-то стоит, то его, Каларно теория о том, что Франческо Деллакроче, гипотетический заказчик убийства Апра, начал охоту на Слоэна, не лишена логики и истины.
— Добрый вечер, комиссар, — услышал он за спиной.
Каларно обернулся. На пороге в безукоризненном сером костюме стоял Ричард Валайн.
Агент ББОП, казалось, не замечал тяжелой атмосферы, царившей в комнате. Или заметил, но не подал виду.
— В холле все готово, — сказал Валайн. — Вы будете присутствовать?
— Вынужден присутствовать, мистер Валайн. Однако эта блестящая идея ваша, а не моя.
— Вы играли свою игру, Каларно. И проиграли. Пришел момент сменить тактику.
— Это проблема точки зрения. — Каларно кивнул в сторону ночного окна. — Слоэн еще там. Остановить его не удалось нам, не удастся остановить и системе. Я не знаю, как вам удалось убедить прокурора, да и знать этого не хочу, но то, то вы пытаетесь сделать — предпосылка к самому настоящему суду Линча.
На лице Валайна появилась традиционная желчная улыбка.
— Было время, когда суд Линча был законен.
— В ваших краях, может быть. В наших — всегда был преступлением.
За спиной Валайна показался человек с нашивками вице-бригадира, пробормотал «прошу прощения», обогнул его и вошел в кабинет. В рук он держал стопку черных коробок, стянутых резинкой: видеокассеты.
— Два дня! — Каларно выхватил их из рук вошедшего. — Целых два дня, чтобы доставить четыре вонючих кассеты!
— Комиссар, я здесь не причем… — Вице-бригадир говорил с сильным неаполитанским акцентом. — Копию вам, копию в прокуратуру, копию в магистратуру, копию карабинерам…
— … копию Святому духу. Придурки!
Вице-бригадир козырнул и выскочил за дверь. Каларно протянул кассеты Палмьери.
— Закрой их в сейфе!
— Слушаюсь, шеф.
— О чем речь? — спросил Валайн.
— Это записи коридора четвертого этажа здания суда, сделанные в день убийства Апра с помощью телекамеры службы безопасности.
— Очередная дурацкая трата времени. — Федеральный агент махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Нам уже известно, кто и почему убрал Апра, комиссар Каларно. Или вы, может быть, об этом запамятовали?
Ричард Валайн обвел всех насмешливым взглядом и вышел.
— По-моему, этот Валайн — большое дерьмо, — буркнул Де Сантис.
— По-моему, тоже, — согласился Каларно, надевая портупею с «береттой».
18.
Луч света в темноте.
Лидия прошлась лучом фонаря по гостиной пустой квартиры.
— Дэвид?
Ответом было только завывание ветра за плотно закрытыми жалюзи. На раскладушке не было никого. Покрывала тоже. Лидии показалось, что она падает в пропасть, как на русских горках в луна-парке.
— Дэвид?
— Я здесь.
Откуда-то из темноты появилась рука и закрыла луч фонаря. Слоэн стоял за ее спиной. В полумраке его лицо казалось маской.
Лидия вздрогнула. Опасность!
— Я думала, что ты…
— …ушел. — Слоэн положил ладонь ей на лицо. — Я не ушел.
Лидия улыбнулась. Чувство опасности исчезло, растворилось, как облачко в утреннем солнце. Перед ней стоял просто выздоравливающий человек с покрывалом на плечах. Ничего ужасного в нем не было, ничего угрожающего.
— Тебе не надо вставать. — Она заметила, как английские слова давались ей легко, словно текли сами. — Ты еще слишком слаб.
— Мне пора уходить, Лидия.
— Уходить? И куда? Не говори глупостей, Дэвид. — Она показала фонарем на кровать. — Давай-ка, ложись.
— Я давно подвергаю тебя риску. Я не могу больше так.
— Дэвид, послушай…
— Лидия, я не из тех, за кого стоит умирать. — Слоэн отошел от нее. Его движения были медленными, но четкими, уверенными. — Тем более, в таком возрасте…
— Я не ребенок.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два.
Слоэн с улыбкой посмотрел на нее.
— Ну девятнадцать, — уточнила Лидия.
— Те есть, еще ребенок.
— Солдаты идут на войну в девятнадцать лет. Или еще моложе. Тебе сколько было, когда они послали тебя на войну?
— Тридцать один.
— Нет никакой разницы. Для смерти нет разницы в возрасте. И никогда не было. —Лидия прикусила губу. — И потом, из каких типов ты, Дэвид?
— Ты видела сама.
— Ты защищался… и защищал меня.
— Очень тонкая грань отделяет защиту от убийства, и тебе не дано понять, что значит переступить ее.
Лидия молчала.
— У меня к тебе последняя просьба. — Слоэн потряс углом покрывала. — Найди мне какую-нибудь одежду.
Лидия подошла к нему, придвинула лицо вплотную к его лицу и прошептала:
— Они убьют тебя, Дэвид.
— Или я, быть может, я их убью.
— Убьешь их? — Лидия покачала головой. — Убьешь их всех?
Слоэн смотрел, как она шла по комнате, как подняла с пола какую-то коробку. Переносный телевизор.
Лидия поставила телевизор на подоконник, включила его, нашла государственный канал. Свет экрана отбросил на стены их тени.
Слоэн подошел к телевизору, не отрывая взгляда от экрана, на котором шла пресс-конференция. Группа людей с чиновными лицами стояла на ступеньках широкой лестницы внутри какого-то здания. Одни в штатском, другие в мундирах. Таких же, что был на Слоэне в день выстрела, но с кучей звезд на погонах. Целый батальон журналистов, репортеров, операторов с телекамерами, диктофонами и микрофонами окружал группу.
Слоэн не понимал ни слова из того, о чем шла речь. В какой-то момент мужчина лет шестидесяти с интеллигентным лицом, поднял черно-белую фотографию. Жестом, каким посылают исходящих слюной гончих псов в погоню за волком. Монтажный скачок. Объектив приблизил фотографию. Лицо изображенного на ней человека заполнила весь экран.
— Нам известно, кто ты, сержант-специалист Дэвид Карл Слоэн из спецназа американских ВВС…
Лидия стояла рядом с Дэвидом.
— … Вся полиция этой страны, все люди этой страны теперь знают тебя в лицо. И я не уверен, что ты сможешь убить их всех.
Слоэн молча смотрел на свое лицо в экране.
Был когда-то один человек. Его звали Олсоп. Стюарт Олсоп. Агент ОСС, секретной службы — предшественницы ЦРУ. Олсоп прошел через мясорубку Второй мировой войны. Выжил, вернулся, стал одним из великих журналистов США. Однажды ему сказали, что у него рак в последней стадии и что он скоро умрет. И нет способа оттянуть исход. Тогда Олсоп написал свой последний, великий репортаж «Отсроченная казнь». Блестящая подробная хроника собственной агонии. Была фатальная правда в этом репортаже: для того, кто уверен, что должен умереть, смерть становится глотком воды томящемуся жаждой.
Дэвид Слоэн почувствовал облегчение
— Что он говорит?
— Говорит… — Лидия смотрела то на экран, то на него, — прокурор Милана говорит, что они идентифицировали убийцу Кармине Апра…
Камера прошлась по группе на ступенях и Слоэн увидел Андреа Каларно, одиноко стоявшего позади всех с лицом человека, которому приспичило добежать до туалета и увидеть его закрытым на ремонт.
Лидия слушала и переводила:
— … Он говорит, что этого они не смогли бы сделать без полноценной помощи расследованию со стороны федерального американского агента.
Глаза Слоэна превратились в два куска льда.
В первом ряду, там где и надлежит стоять героям. Серый костюм, блеклый галстук, волевой подбородок. Интеллигентный мужчина, видимо, городской прокурор, смеясь радостно затряс ему руку.
— Вот он, этот федеральный агент, — уточнила Лидия. — Его зовут Валайн. Ричард Валайн.
— Ничего в рукаве, ничего под шляпой… — тихо пропел Слоэн.
Лидия с удивлением посмотрела на него.
— Представляю вам Ричарда Валайна! — Слоэн засмеялся и покачал головой. — Героя,
федерального агента!
— Дэвид, ты знаешь этого человека.
Это было утверждение, а не вопрос. Слоэн выключил телевизор. В комнату вернулся полумрак.
— На самом деле, Лидия, я знаю совсем другого человека.
Лидия прошлась лучом фонаря по гостиной пустой квартиры.
— Дэвид?
Ответом было только завывание ветра за плотно закрытыми жалюзи. На раскладушке не было никого. Покрывала тоже. Лидии показалось, что она падает в пропасть, как на русских горках в луна-парке.
— Дэвид?
— Я здесь.
Откуда-то из темноты появилась рука и закрыла луч фонаря. Слоэн стоял за ее спиной. В полумраке его лицо казалось маской.
Лидия вздрогнула. Опасность!
— Я думала, что ты…
— …ушел. — Слоэн положил ладонь ей на лицо. — Я не ушел.
Лидия улыбнулась. Чувство опасности исчезло, растворилось, как облачко в утреннем солнце. Перед ней стоял просто выздоравливающий человек с покрывалом на плечах. Ничего ужасного в нем не было, ничего угрожающего.
— Тебе не надо вставать. — Она заметила, как английские слова давались ей легко, словно текли сами. — Ты еще слишком слаб.
— Мне пора уходить, Лидия.
— Уходить? И куда? Не говори глупостей, Дэвид. — Она показала фонарем на кровать. — Давай-ка, ложись.
— Я давно подвергаю тебя риску. Я не могу больше так.
— Дэвид, послушай…
— Лидия, я не из тех, за кого стоит умирать. — Слоэн отошел от нее. Его движения были медленными, но четкими, уверенными. — Тем более, в таком возрасте…
— Я не ребенок.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два.
Слоэн с улыбкой посмотрел на нее.
— Ну девятнадцать, — уточнила Лидия.
— Те есть, еще ребенок.
— Солдаты идут на войну в девятнадцать лет. Или еще моложе. Тебе сколько было, когда они послали тебя на войну?
— Тридцать один.
— Нет никакой разницы. Для смерти нет разницы в возрасте. И никогда не было. —Лидия прикусила губу. — И потом, из каких типов ты, Дэвид?
— Ты видела сама.
— Ты защищался… и защищал меня.
— Очень тонкая грань отделяет защиту от убийства, и тебе не дано понять, что значит переступить ее.
Лидия молчала.
— У меня к тебе последняя просьба. — Слоэн потряс углом покрывала. — Найди мне какую-нибудь одежду.
Лидия подошла к нему, придвинула лицо вплотную к его лицу и прошептала:
— Они убьют тебя, Дэвид.
— Или я, быть может, я их убью.
— Убьешь их? — Лидия покачала головой. — Убьешь их всех?
Слоэн смотрел, как она шла по комнате, как подняла с пола какую-то коробку. Переносный телевизор.
Лидия поставила телевизор на подоконник, включила его, нашла государственный канал. Свет экрана отбросил на стены их тени.
Слоэн подошел к телевизору, не отрывая взгляда от экрана, на котором шла пресс-конференция. Группа людей с чиновными лицами стояла на ступеньках широкой лестницы внутри какого-то здания. Одни в штатском, другие в мундирах. Таких же, что был на Слоэне в день выстрела, но с кучей звезд на погонах. Целый батальон журналистов, репортеров, операторов с телекамерами, диктофонами и микрофонами окружал группу.
Слоэн не понимал ни слова из того, о чем шла речь. В какой-то момент мужчина лет шестидесяти с интеллигентным лицом, поднял черно-белую фотографию. Жестом, каким посылают исходящих слюной гончих псов в погоню за волком. Монтажный скачок. Объектив приблизил фотографию. Лицо изображенного на ней человека заполнила весь экран.
— Нам известно, кто ты, сержант-специалист Дэвид Карл Слоэн из спецназа американских ВВС…
Лидия стояла рядом с Дэвидом.
— … Вся полиция этой страны, все люди этой страны теперь знают тебя в лицо. И я не уверен, что ты сможешь убить их всех.
Слоэн молча смотрел на свое лицо в экране.
Был когда-то один человек. Его звали Олсоп. Стюарт Олсоп. Агент ОСС, секретной службы — предшественницы ЦРУ. Олсоп прошел через мясорубку Второй мировой войны. Выжил, вернулся, стал одним из великих журналистов США. Однажды ему сказали, что у него рак в последней стадии и что он скоро умрет. И нет способа оттянуть исход. Тогда Олсоп написал свой последний, великий репортаж «Отсроченная казнь». Блестящая подробная хроника собственной агонии. Была фатальная правда в этом репортаже: для того, кто уверен, что должен умереть, смерть становится глотком воды томящемуся жаждой.
Дэвид Слоэн почувствовал облегчение
— Что он говорит?
— Говорит… — Лидия смотрела то на экран, то на него, — прокурор Милана говорит, что они идентифицировали убийцу Кармине Апра…
Камера прошлась по группе на ступенях и Слоэн увидел Андреа Каларно, одиноко стоявшего позади всех с лицом человека, которому приспичило добежать до туалета и увидеть его закрытым на ремонт.
Лидия слушала и переводила:
— … Он говорит, что этого они не смогли бы сделать без полноценной помощи расследованию со стороны федерального американского агента.
Глаза Слоэна превратились в два куска льда.
В первом ряду, там где и надлежит стоять героям. Серый костюм, блеклый галстук, волевой подбородок. Интеллигентный мужчина, видимо, городской прокурор, смеясь радостно затряс ему руку.
— Вот он, этот федеральный агент, — уточнила Лидия. — Его зовут Валайн. Ричард Валайн.
— Ничего в рукаве, ничего под шляпой… — тихо пропел Слоэн.
Лидия с удивлением посмотрела на него.
— Представляю вам Ричарда Валайна! — Слоэн засмеялся и покачал головой. — Героя,
федерального агента!
— Дэвид, ты знаешь этого человека.
Это было утверждение, а не вопрос. Слоэн выключил телевизор. В комнату вернулся полумрак.
— На самом деле, Лидия, я знаю совсем другого человека.
19.
Ничего интересного не было на площади Карбонари.
Асфальтовый круг, гранит бордюров, дохлые скверики вдоль кольцевой дороги. Над двумя параллельно расположенными туннелями высился квартал разностильных зданий, построенных в разные эпохи и противоречащих друг другу по архитектуре. Опавшие листья, сдуваемые ветром, вихрились в сухом воздухе. Трава лужаек, огороженных бордюрами, высохла. Жара, загрязнение и кислотные дожди сделали свое дело.
«Альфа-ромео» отдела убийств свернула с улицы Луиджиана, оставив позади высокие деревья с облетевшей листвой, и притормозила в конце спуска, у самого асфальтового круга. Каларно не отрывал глаз от секретного досье на Дэвида Слоэна, оставленного ему Валайном. Пейзаж за окном его не интересовал. Он нагляделся на него с тех пор, как он и Елена, наконец, пришли к окончательному выводу, что совместная жизнь осточертела обоим. Теперь его домом были две комнаты плюс прочие удобства на четвертом этаже одного из безликих зданий на этой площади.
Сержант Родольфо Скьяра, сидевший за рулем «альфы», остановился во втором ряду, рядом с цепочкой машин, стоящих вдоль площади. Колеса прошуршали по валявшимся на асфальте листьям.
— Шеф, хотите, чтобы мы поднялись вместе с вами? — спросил Де Сантис, сидящий рядом с водителем.
— Нет, так нормально. — Каларно захлопнул папку и протянул ее Де Сантису. — Позже, внимательно ознакомься с тем, что в ней.
Большая черная «бмв»-520, хрустя листьями, проехала рядом с «альфой». Каларно проводил ее взглядом до самого поворота.
— Бог мой, комиссар!.. — Де Сантис поднял голову от папки. — На этом Слоэне четырнадцати убийств мафиози. Ни хрена себе!.. Плюс тридцать два подтвержденных убийства во время войны в Боснии. Тридцать два! Он кто, терминатор?
— Зовите его лучше суперпрофессионалом, — ответил Каларно, выходя из машины. Горячий воздух забил горло.
— Все по домам. И постарайтесь немного отдохнуть, — закончил он.
Проследил за тем, как машина отъехала, свернула за угол и полез в карман за ключем.
Клик-клак!
Каларно замер. Звук передернутого ствола большого калибра.
— My name is Sloan. David Karl Sloan.[10]
На лице Каларно не дрогнул ни один мускул. Он не заметил ничего, абсолютно ничего. Просто тень выросла на раскаленном асфальте. Должно быть, появилась из-под опавших листьев.
— Let’s not do anything stupid, cop.[11]
Тень ловким, как у фокусника, движением вытащила его «беретту» из кобуры.
— Do you speak my language?[12]
— Yes… Yes, I do.[13]
Чтобы выдавить эти слова, Каларно пришлось поскрести в глубинах памяти. И секунду спустя другая мысль заполнила сознание: сейчас он умрет…
— Теперь можешь повернуться, полицейский.
Человек закона и человек преступления стояли лицом к лицу. Изучая друг друга. Слоэн сунул «беретту» за пояс. Свой «глок» он держал стволом вниз, но с пальцем на спусковом крючке. Каларно видел насколько бледно его лицо со следами усталости и страдания. На нем были брюки цвета хаки, слишком широкие, и охотничья куртка, слишком узкая в плечах. Явно с чужого плеча…
Девушка! Девушка с рыжими волосами на внедорожнике. У нее он укрывался все это время!
Каларно выдержал взгляд Слоэна. Он не доставит этому парню удовольствия видеть его молящим о пощаде.
— Давай, делай, что должен, и закончим на этом.
Ветер усилился, донося шумы автомобилей, бегущих по кольцевой дороге. Они казались невероятно далекими, словно с другой планеты.
Слоэн медленно сунул свой пистолет в карман куртки и кивнул в сторону площади.
— Пройдемся, коп. Время убивать еще придет.
В ветер встряло ледяное дыхание. Легкое предупреждение, что зима возвращается.
— Ты знаешь своих врагов, Каларно?
— Вот он, передо мной, мой враг.
— Ты в этом уверен?
— В чем?
— Ты абсолютно уверен в том, что твой враг — я?
Каларно вздрогнул.
Уверенность — есть догма.
— А на моем месте ты бы иначе думал?
— Я не на твоем месте.
Там, где кончается догма, начинаются сомнения.
— Что ты хочешь от меня, Слоэн?
— Правды.
— Кто-то тебе заплатил за убийство Кармине Апра и ты это сделал. Вот и вся правда.
— Это так. Только не вся.
— Ну так добавь недостающую часть.
— Кто-то пытается морочить тебе голову, Каларно. Обмануть тебя после того, как обманул меня.
Каларно остановился. Слоэн остановился тоже. Они прошли четверть круга площади и теперь стояли метрах в десяти от входа в один из двух коротких туннелей, освещенных яркими галогеновыми фонарями.
— Что ты пытаешься мне сказать, Слоэн?
Странно, но чувство опасности исчезло. Этот человек… Он убийца. Хладнокровный киллер… Пытается что-то донести до него, поделиться с ним…
— Послушай меня, коп. Слушай внимательно. Гнойник в твоей системе…
Система. Опять эта система.
— Крот? — Каларно вопросительно посмотрел на Слоэна.
— Больше: параллельная структура. Кто-то послал меня в этот город. Кто-то снабдил меня подлинным мундиром, подлинным удостоверением личности, подлинными ключами от двери в комнату Д-411…
— И этот кто-то снабдил тебя снайперской винтовкой «хеклер и кох», 72-го калибра… Скажи мне лучше то, чего я не знаю.
— Скажу, — Слоэн коротко кивнул. — Но хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Я не вступаю в сговор с преступниками.
— Зеркально, — засмеялся Слоэн, — а я не вступаю в сговор с полицейскими.
Каларно пытался держать суровое выражение лица. Ему это не удалось, более того, его губы расползлись в улыбке.
— Тогда валяй дальше.
— Я прошу тебя установить идентичность, настоящую идентичность одного человека.
— Назови мне хотя бы одну серьезную причину, почему я должен сделать это.
— «Хеклер и кох» уже был в комнате Д-411.
Каларно посмотрел на него, словно на пришельца с другой планеты.
— Ты хотел услышать причину. Ты ее услышал. Кто-то пронес винтовку в здание суда до выстрела. Намного раньше.
Нет, этого не могло быть. Не имело смысла. Или, наоборот, имело?
Автомобиль с зажженными фарами появился из туннеля. Каларно бросил на него рассеянный взгляд, затем повернулся к Слоэну.
— Нас обманули, — сказал Слоэн. — Обоих. Я тебе это уже сказал.
— Кто, Слоэн. Кто?
— Человек, которого ты знаешь как Ричарда Валайна…
Каларно почувствовал, как ручеек расплавленного свинца медленно потек вниз по позвоночнику.
— … И которого я знаю как Халлера, Майкла Халлера. — Глаза Слоэна переместились на что-то за спиной Каларно. — Это он заказал мне Апра.
Двигатель автомобиля прибавил обороты, шины взвизгнули на асфальте.
В одно мгновение, еще не отдавая себе отчета в происходящем, Каларно перелетел через капот стоящей радом машины и грохнулся спиной на асфальт. С пистолетом в руке радом уже лежал Слоэн.
Кррраааккк!
В пещере туннеля выстрелы автоматов прозвучали, как разряд молнии. Затем послышались удары. Звуки пробиваемого металла, разлетающихся стекол, крошащегося бетона слились в дикую симфонию.
Под дождем осколков Слоэн поднялся с колен из-за сотрясаемой прямыми попаданиями машины. Два огромных лимузина, черных «бмв», вылетели из туннеля. Три, четыре вспышки из открытых боковых окон левого борта. Град свинца прошелся по галогеновым фонарям туннеля, разнеся их вдребезги. Туннель погрузился в темноту. Каларно пополз вперед. Пули просвистели перед самым его носом. Ветер донес звуки новых выстрелов.
— Твои друзья? — Слоэн сжимал рукоятку «глока».
— Или твои.
Одна за другой, словно на автогонках, «бмв» пролетели с дикой скоростью. Хриплый голос с явным славянским акцентом прокричал:
— Пришел твой черед, Каларно!
Каларно кивнул.
— Нет, все-таки мои.
— Это должно было случиться, коп. — Слоэн достал «беретту». — Вот и случилось. — Протянул оружие Каларно. — Пришло время убивать.
Правая ладонь Каларно сжала рукоятку пистолета. Некоторое время полицейский и киллер оставались глаза в глаза, ствол против ствола.
У выхода из тоннеля вновь раздался рев моторов, машины предпринимали очередную попытку.
Слоэн и Каларно среагировали одновременно, бросившись, один к копоту, другой — к багажнику разбитой пулями машины. «БМВ» вылетели из туннеля. Полицейский и киллер открыли перекрестный огонь.
В первом «бмв» сидело трое. Все молодые и очень прыткие. Риго Ясенич, боснийский серб, двадцать один год, три убийства за плечами, набитый наркотиками, высунув «калашников» из переднего окна, строчил в их сторону.
«Гидра-шок» пробила дверцу машины, его и кресло, словно их и не существовало. Двойной удар отбросил тело Ясенича на спинку, брызнувшая кровь заляпала лобовое стекло.
Выпущенная им за мгновение до смерти очередь тучно легла в борт машины, служившей укрытием для Каларно и Слоэна.
Каларно сменил угол стрельбы и выстрелил половину обоймы в переднюю часть «бмв». Залп пуль 9-го калибра пробили заляпанное кровью лобовое стекло, а затем и горло Владе Никшича, ведущего машину, двадцатишестилетнего косовара, тоже обкуренного наркотой. Никшич рухнул на руль, захлебываясь кровью.
Потерявший управление «бмв» волчком закрутился на асфальте, левое колесо налетело на бордюр, и автомобиль влип в стенку туннеля. От удара тела Ясенича и Никшича вылетели сквозь лобовое стекло, словно две торпеды, и рухнули на обломки бетона, в облачко пара, хлещущего из разбитого радиатора.
Сальваторе Тосси, двадцать пять лет, пять убийств, нанюхавшийся кокаина, вывалился из открывшейся задней двери. С выбитыми зубами и шейными позвонками, с лицом, залитым кровью. Собрав последние силы, он поднял «калашников». Слоэн четырежды выстрелил, и Тосси влетел обратно в салон машины спиной, разорванной вылетевшими пулями.
— Перезагрузка!
Слоэн присел за машину, превращенную в самое настоящее сито. Выбросил из «глока» обойму, в которой оставалось всего три пули, быстро наполнил ее, вставив еще двенадцать. На все это у него ушло две-три секунды.
— Готов!
Каларно выстрелил во второй «бмв», вылетевший на линию огня, словно грохочущий таран.
Свинец загремел по металлу. Вдребезги разлетелось стекло. Ошметки кожи и резины из разорванных пулями задних сидений полетели в разные стороны.
— Стоооп! — заорал Ари Нешер, вжав голову в плечи. — Остановись! Останови машину, сволочь!
Душан Прозор, двадцать восемь лет, серб из Албании, торговец детской порнографией, три убийства, вдавил тормоз в пол. «БМВ» прошел юзом несколько метров и остановился посреди дороги, метрах в тридцати от туннеля. Белый дым от тлеющих шин унес горячий ветер.
Первый «бмв» представлял собой металлический скелет, уткнувшийся в бетон у входа в подземный проезд. Вокруг него валялись три трупа. Воздух вонял кислой жидкостью, лившейся из радиатора. И кровью.
Ари Нешер ругался на двух языках, еврейском и английском. Половина людей из его группы была уничтожена… Каларно был не один! Кто-то помогал ему…
— Прозор, Бродарек!.. — Нешер взялся за ручку дверцы. — Убейте их, этих сукиных сынов!
Юли Бродарек, двадцать два года, косовский экс-боевик, четыре убийства, выпрыгнул из машины все с тем же «калашниковым» в руках. Вместе с присоединившимся Прозором они присели за «бмв» и подняли автоматы.
— В укрытие!
Слоэн одним броском нырнул за автомобиль. Наступила тишина. Слоэн выглянул и увидел темные силуэты, встававшие из-за второго «бмв».
— Хреново дело. — Каларно вставил в «беретту» полную обойму. — Очень хреновое!
Ккккррраааккк! — вновь подали голос автоматы.
— Ложись!
Слоэн и Каларно распластались на асфальте. И вновь автоматные очереди и дымящиеся дырки везде, куда попадали пули. Разлетались стекла припаркованных машин, превращались в решето их корпуса, с шипением оседали колеса, лилась жидкость из радиаторов. Завыли, словно при авианалете, противоугонные сирены.
Ари Нешер присел за «бмв», прислушиваясь к эху бешенной стрельбы. Затем решительно встал, поднимая странное оружие.
Сквозь поднятую пыль и дым от выстрелов Слоэн разглядел и мгновенно узнал его. Дернул Каларно за рукав.
— За мной, коп, быстро!
И они понеслись вглубь туннеля под градом свинца, свистевшего над головами. Нешер отрегулировал прицел и нажал на курок. Оружие дернулось в его руках, раздался глухой гром. Граната взорвалась за спинами бегущих людей. Ударная волна горящего фосфора с кислым запахом напалма понеслась по пятам бегущих, словно стая демонов. Огненные брызги осыпали стоящие машины, находили бензобаки. Два, три, пять взрывов подряд и площадь Карбонари превратилась в одну воющую жаровню. Горящие обломки взлетали в небо, словно пиротехнический салют. Град раскаленного металла вынудил самого Нешера и его людей залечь за «бмв».
Слоэн и Каларно остановились в красноватом полумраке.
Вход в туннель превратился в огненный занавес. Облака черного удушающего дыма наползали вдоль расписанных граффити бетонных стен.
— Вот суки!
Каларно чувствовал желудок у самого горла. Пот градом катился по закопченному лицу, оставляя на нем грязные полосы.
— Что это была за хреновина? Базука, что ли?
— М-79.
— А это что за зверь?
— Гранатомет. Калибр 40 миллиметров.
Слоэн вглядывался в картину сквозь дым и пламя. Остов первого «бмв» горел. Горели трупы валявшихся рядом бандитов. Воздух вонял расплавленным металлом и сгорающей органикой.
— Десять секунд. — Киллер повернулся к полицейскому. — Потом выходи и стреляй без остановки.
— Никаких самоубийственных глупостей, Дэвид. — Каларно схватил его за руку. — Скоро здесь будут мои люди.
— Я не собираюсь ждать их. Десять секунд, Андреа. Начинай отсчет.
— Дэвид, нет!
Слоэн выдернул руку, выбежал из туннеля и свернул за угол.
Прозор выдернул вонзившийся ему в щеку осколок стекла. Шум пожара перекрывал все другие звуки. Капот и крыша «бмв» были усеяны дымящимися обломками.
— Валим отсюда, блин! — Голос Бродарека перешел в визг. — Нешер! Едем отсюда, сука!
— Заткни пасть! — рявкнул Нешер, перезаряжая гранатомет. — Уйдем, когда прикончим их!
Бродарек матюгнулся по-албански, вставил в автомат новый рожок и пошел за ним. Время убивать. Отблески пожара отражались в фасадах и окнах домов. Еще немного, и здесь появится целая дивизия в боевой раскраске.
Через плечо у Нешера висел патронташ с гранатами. Взгляд обшаривал противоположную сторону дороги с горящими автомобилями. Ничего, ни одного движения. Может быть, им конец? Выжить в этом шквале свинца и огня им вряд ли удалось.
Из глубины туннеля, из-за стены огня, словно издеваясь над бандитами, раздались пистолетные выстрелы. Нешер и Бродарек присели.
— Живы гады! — Нешер стер пот со лба. — Ты их видишь, нет?..
— …твою жидовскую мать! — Бродарек начал отступать к машине. — Твою и их…
Слоэн появился за их спинами из-за горячего остова первого «бмв», словно посланец преисподней, сжимая «глок» обеими руками. Ствол кашлянул два раза, выбросив голубое пламя. Пули прошили грудь Бродарека, выйдя с фонтаном крови. Третья «гидра-шок» вошла ему в горло, когда он уже падал на землю.
Этого было больше, чем достаточно для Душана Прозора:
— … твою мать, Нешер!..
Вскочив за руль, он до отказа выжал газ, Колеса завизжали по асфальту, усеянному обломками. «БМВ» понесся прямо на Слоэна.
Каларно вышел в центр туннеля, не переставая стрелять. С противоположной стороны гремел «глок» Слоэна.
Пули, выпущенные обоими воткнулись в тело и голову Прозора в четырех-пяти местах. Ведомый мертвецом «бмв» заложил крутой вираж и, словно таран, влип прямо во фронтальную стенку туннеля.
Слоэн опустил пистолет, обошел пылающую машину.
Гранатомет и патронташ с гранатами валялись на асфальте. Краем глаза Слоэн уловил движение: Ари Нешер несся вверх по склону шоссе.
Асфальтовый круг, гранит бордюров, дохлые скверики вдоль кольцевой дороги. Над двумя параллельно расположенными туннелями высился квартал разностильных зданий, построенных в разные эпохи и противоречащих друг другу по архитектуре. Опавшие листья, сдуваемые ветром, вихрились в сухом воздухе. Трава лужаек, огороженных бордюрами, высохла. Жара, загрязнение и кислотные дожди сделали свое дело.
«Альфа-ромео» отдела убийств свернула с улицы Луиджиана, оставив позади высокие деревья с облетевшей листвой, и притормозила в конце спуска, у самого асфальтового круга. Каларно не отрывал глаз от секретного досье на Дэвида Слоэна, оставленного ему Валайном. Пейзаж за окном его не интересовал. Он нагляделся на него с тех пор, как он и Елена, наконец, пришли к окончательному выводу, что совместная жизнь осточертела обоим. Теперь его домом были две комнаты плюс прочие удобства на четвертом этаже одного из безликих зданий на этой площади.
Сержант Родольфо Скьяра, сидевший за рулем «альфы», остановился во втором ряду, рядом с цепочкой машин, стоящих вдоль площади. Колеса прошуршали по валявшимся на асфальте листьям.
— Шеф, хотите, чтобы мы поднялись вместе с вами? — спросил Де Сантис, сидящий рядом с водителем.
— Нет, так нормально. — Каларно захлопнул папку и протянул ее Де Сантису. — Позже, внимательно ознакомься с тем, что в ней.
Большая черная «бмв»-520, хрустя листьями, проехала рядом с «альфой». Каларно проводил ее взглядом до самого поворота.
— Бог мой, комиссар!.. — Де Сантис поднял голову от папки. — На этом Слоэне четырнадцати убийств мафиози. Ни хрена себе!.. Плюс тридцать два подтвержденных убийства во время войны в Боснии. Тридцать два! Он кто, терминатор?
— Зовите его лучше суперпрофессионалом, — ответил Каларно, выходя из машины. Горячий воздух забил горло.
— Все по домам. И постарайтесь немного отдохнуть, — закончил он.
Проследил за тем, как машина отъехала, свернула за угол и полез в карман за ключем.
Клик-клак!
Каларно замер. Звук передернутого ствола большого калибра.
— My name is Sloan. David Karl Sloan.[10]
На лице Каларно не дрогнул ни один мускул. Он не заметил ничего, абсолютно ничего. Просто тень выросла на раскаленном асфальте. Должно быть, появилась из-под опавших листьев.
— Let’s not do anything stupid, cop.[11]
Тень ловким, как у фокусника, движением вытащила его «беретту» из кобуры.
— Do you speak my language?[12]
— Yes… Yes, I do.[13]
Чтобы выдавить эти слова, Каларно пришлось поскрести в глубинах памяти. И секунду спустя другая мысль заполнила сознание: сейчас он умрет…
— Теперь можешь повернуться, полицейский.
Человек закона и человек преступления стояли лицом к лицу. Изучая друг друга. Слоэн сунул «беретту» за пояс. Свой «глок» он держал стволом вниз, но с пальцем на спусковом крючке. Каларно видел насколько бледно его лицо со следами усталости и страдания. На нем были брюки цвета хаки, слишком широкие, и охотничья куртка, слишком узкая в плечах. Явно с чужого плеча…
Девушка! Девушка с рыжими волосами на внедорожнике. У нее он укрывался все это время!
Каларно выдержал взгляд Слоэна. Он не доставит этому парню удовольствия видеть его молящим о пощаде.
— Давай, делай, что должен, и закончим на этом.
Ветер усилился, донося шумы автомобилей, бегущих по кольцевой дороге. Они казались невероятно далекими, словно с другой планеты.
Слоэн медленно сунул свой пистолет в карман куртки и кивнул в сторону площади.
— Пройдемся, коп. Время убивать еще придет.
В ветер встряло ледяное дыхание. Легкое предупреждение, что зима возвращается.
— Ты знаешь своих врагов, Каларно?
— Вот он, передо мной, мой враг.
— Ты в этом уверен?
— В чем?
— Ты абсолютно уверен в том, что твой враг — я?
Каларно вздрогнул.
Уверенность — есть догма.
— А на моем месте ты бы иначе думал?
— Я не на твоем месте.
Там, где кончается догма, начинаются сомнения.
— Что ты хочешь от меня, Слоэн?
— Правды.
— Кто-то тебе заплатил за убийство Кармине Апра и ты это сделал. Вот и вся правда.
— Это так. Только не вся.
— Ну так добавь недостающую часть.
— Кто-то пытается морочить тебе голову, Каларно. Обмануть тебя после того, как обманул меня.
Каларно остановился. Слоэн остановился тоже. Они прошли четверть круга площади и теперь стояли метрах в десяти от входа в один из двух коротких туннелей, освещенных яркими галогеновыми фонарями.
— Что ты пытаешься мне сказать, Слоэн?
Странно, но чувство опасности исчезло. Этот человек… Он убийца. Хладнокровный киллер… Пытается что-то донести до него, поделиться с ним…
— Послушай меня, коп. Слушай внимательно. Гнойник в твоей системе…
Система. Опять эта система.
— Крот? — Каларно вопросительно посмотрел на Слоэна.
— Больше: параллельная структура. Кто-то послал меня в этот город. Кто-то снабдил меня подлинным мундиром, подлинным удостоверением личности, подлинными ключами от двери в комнату Д-411…
— И этот кто-то снабдил тебя снайперской винтовкой «хеклер и кох», 72-го калибра… Скажи мне лучше то, чего я не знаю.
— Скажу, — Слоэн коротко кивнул. — Но хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Я не вступаю в сговор с преступниками.
— Зеркально, — засмеялся Слоэн, — а я не вступаю в сговор с полицейскими.
Каларно пытался держать суровое выражение лица. Ему это не удалось, более того, его губы расползлись в улыбке.
— Тогда валяй дальше.
— Я прошу тебя установить идентичность, настоящую идентичность одного человека.
— Назови мне хотя бы одну серьезную причину, почему я должен сделать это.
— «Хеклер и кох» уже был в комнате Д-411.
Каларно посмотрел на него, словно на пришельца с другой планеты.
— Ты хотел услышать причину. Ты ее услышал. Кто-то пронес винтовку в здание суда до выстрела. Намного раньше.
Нет, этого не могло быть. Не имело смысла. Или, наоборот, имело?
Автомобиль с зажженными фарами появился из туннеля. Каларно бросил на него рассеянный взгляд, затем повернулся к Слоэну.
— Нас обманули, — сказал Слоэн. — Обоих. Я тебе это уже сказал.
— Кто, Слоэн. Кто?
— Человек, которого ты знаешь как Ричарда Валайна…
Каларно почувствовал, как ручеек расплавленного свинца медленно потек вниз по позвоночнику.
— … И которого я знаю как Халлера, Майкла Халлера. — Глаза Слоэна переместились на что-то за спиной Каларно. — Это он заказал мне Апра.
Двигатель автомобиля прибавил обороты, шины взвизгнули на асфальте.
В одно мгновение, еще не отдавая себе отчета в происходящем, Каларно перелетел через капот стоящей радом машины и грохнулся спиной на асфальт. С пистолетом в руке радом уже лежал Слоэн.
Кррраааккк!
В пещере туннеля выстрелы автоматов прозвучали, как разряд молнии. Затем послышались удары. Звуки пробиваемого металла, разлетающихся стекол, крошащегося бетона слились в дикую симфонию.
Под дождем осколков Слоэн поднялся с колен из-за сотрясаемой прямыми попаданиями машины. Два огромных лимузина, черных «бмв», вылетели из туннеля. Три, четыре вспышки из открытых боковых окон левого борта. Град свинца прошелся по галогеновым фонарям туннеля, разнеся их вдребезги. Туннель погрузился в темноту. Каларно пополз вперед. Пули просвистели перед самым его носом. Ветер донес звуки новых выстрелов.
— Твои друзья? — Слоэн сжимал рукоятку «глока».
— Или твои.
Одна за другой, словно на автогонках, «бмв» пролетели с дикой скоростью. Хриплый голос с явным славянским акцентом прокричал:
— Пришел твой черед, Каларно!
Каларно кивнул.
— Нет, все-таки мои.
— Это должно было случиться, коп. — Слоэн достал «беретту». — Вот и случилось. — Протянул оружие Каларно. — Пришло время убивать.
Правая ладонь Каларно сжала рукоятку пистолета. Некоторое время полицейский и киллер оставались глаза в глаза, ствол против ствола.
У выхода из тоннеля вновь раздался рев моторов, машины предпринимали очередную попытку.
Слоэн и Каларно среагировали одновременно, бросившись, один к копоту, другой — к багажнику разбитой пулями машины. «БМВ» вылетели из туннеля. Полицейский и киллер открыли перекрестный огонь.
В первом «бмв» сидело трое. Все молодые и очень прыткие. Риго Ясенич, боснийский серб, двадцать один год, три убийства за плечами, набитый наркотиками, высунув «калашников» из переднего окна, строчил в их сторону.
«Гидра-шок» пробила дверцу машины, его и кресло, словно их и не существовало. Двойной удар отбросил тело Ясенича на спинку, брызнувшая кровь заляпала лобовое стекло.
Выпущенная им за мгновение до смерти очередь тучно легла в борт машины, служившей укрытием для Каларно и Слоэна.
Каларно сменил угол стрельбы и выстрелил половину обоймы в переднюю часть «бмв». Залп пуль 9-го калибра пробили заляпанное кровью лобовое стекло, а затем и горло Владе Никшича, ведущего машину, двадцатишестилетнего косовара, тоже обкуренного наркотой. Никшич рухнул на руль, захлебываясь кровью.
Потерявший управление «бмв» волчком закрутился на асфальте, левое колесо налетело на бордюр, и автомобиль влип в стенку туннеля. От удара тела Ясенича и Никшича вылетели сквозь лобовое стекло, словно две торпеды, и рухнули на обломки бетона, в облачко пара, хлещущего из разбитого радиатора.
Сальваторе Тосси, двадцать пять лет, пять убийств, нанюхавшийся кокаина, вывалился из открывшейся задней двери. С выбитыми зубами и шейными позвонками, с лицом, залитым кровью. Собрав последние силы, он поднял «калашников». Слоэн четырежды выстрелил, и Тосси влетел обратно в салон машины спиной, разорванной вылетевшими пулями.
— Перезагрузка!
Слоэн присел за машину, превращенную в самое настоящее сито. Выбросил из «глока» обойму, в которой оставалось всего три пули, быстро наполнил ее, вставив еще двенадцать. На все это у него ушло две-три секунды.
— Готов!
Каларно выстрелил во второй «бмв», вылетевший на линию огня, словно грохочущий таран.
Свинец загремел по металлу. Вдребезги разлетелось стекло. Ошметки кожи и резины из разорванных пулями задних сидений полетели в разные стороны.
— Стоооп! — заорал Ари Нешер, вжав голову в плечи. — Остановись! Останови машину, сволочь!
Душан Прозор, двадцать восемь лет, серб из Албании, торговец детской порнографией, три убийства, вдавил тормоз в пол. «БМВ» прошел юзом несколько метров и остановился посреди дороги, метрах в тридцати от туннеля. Белый дым от тлеющих шин унес горячий ветер.
Первый «бмв» представлял собой металлический скелет, уткнувшийся в бетон у входа в подземный проезд. Вокруг него валялись три трупа. Воздух вонял кислой жидкостью, лившейся из радиатора. И кровью.
Ари Нешер ругался на двух языках, еврейском и английском. Половина людей из его группы была уничтожена… Каларно был не один! Кто-то помогал ему…
— Прозор, Бродарек!.. — Нешер взялся за ручку дверцы. — Убейте их, этих сукиных сынов!
Юли Бродарек, двадцать два года, косовский экс-боевик, четыре убийства, выпрыгнул из машины все с тем же «калашниковым» в руках. Вместе с присоединившимся Прозором они присели за «бмв» и подняли автоматы.
— В укрытие!
Слоэн одним броском нырнул за автомобиль. Наступила тишина. Слоэн выглянул и увидел темные силуэты, встававшие из-за второго «бмв».
— Хреново дело. — Каларно вставил в «беретту» полную обойму. — Очень хреновое!
Ккккррраааккк! — вновь подали голос автоматы.
— Ложись!
Слоэн и Каларно распластались на асфальте. И вновь автоматные очереди и дымящиеся дырки везде, куда попадали пули. Разлетались стекла припаркованных машин, превращались в решето их корпуса, с шипением оседали колеса, лилась жидкость из радиаторов. Завыли, словно при авианалете, противоугонные сирены.
Ари Нешер присел за «бмв», прислушиваясь к эху бешенной стрельбы. Затем решительно встал, поднимая странное оружие.
Сквозь поднятую пыль и дым от выстрелов Слоэн разглядел и мгновенно узнал его. Дернул Каларно за рукав.
— За мной, коп, быстро!
И они понеслись вглубь туннеля под градом свинца, свистевшего над головами. Нешер отрегулировал прицел и нажал на курок. Оружие дернулось в его руках, раздался глухой гром. Граната взорвалась за спинами бегущих людей. Ударная волна горящего фосфора с кислым запахом напалма понеслась по пятам бегущих, словно стая демонов. Огненные брызги осыпали стоящие машины, находили бензобаки. Два, три, пять взрывов подряд и площадь Карбонари превратилась в одну воющую жаровню. Горящие обломки взлетали в небо, словно пиротехнический салют. Град раскаленного металла вынудил самого Нешера и его людей залечь за «бмв».
Слоэн и Каларно остановились в красноватом полумраке.
Вход в туннель превратился в огненный занавес. Облака черного удушающего дыма наползали вдоль расписанных граффити бетонных стен.
— Вот суки!
Каларно чувствовал желудок у самого горла. Пот градом катился по закопченному лицу, оставляя на нем грязные полосы.
— Что это была за хреновина? Базука, что ли?
— М-79.
— А это что за зверь?
— Гранатомет. Калибр 40 миллиметров.
Слоэн вглядывался в картину сквозь дым и пламя. Остов первого «бмв» горел. Горели трупы валявшихся рядом бандитов. Воздух вонял расплавленным металлом и сгорающей органикой.
— Десять секунд. — Киллер повернулся к полицейскому. — Потом выходи и стреляй без остановки.
— Никаких самоубийственных глупостей, Дэвид. — Каларно схватил его за руку. — Скоро здесь будут мои люди.
— Я не собираюсь ждать их. Десять секунд, Андреа. Начинай отсчет.
— Дэвид, нет!
Слоэн выдернул руку, выбежал из туннеля и свернул за угол.
Прозор выдернул вонзившийся ему в щеку осколок стекла. Шум пожара перекрывал все другие звуки. Капот и крыша «бмв» были усеяны дымящимися обломками.
— Валим отсюда, блин! — Голос Бродарека перешел в визг. — Нешер! Едем отсюда, сука!
— Заткни пасть! — рявкнул Нешер, перезаряжая гранатомет. — Уйдем, когда прикончим их!
Бродарек матюгнулся по-албански, вставил в автомат новый рожок и пошел за ним. Время убивать. Отблески пожара отражались в фасадах и окнах домов. Еще немного, и здесь появится целая дивизия в боевой раскраске.
Через плечо у Нешера висел патронташ с гранатами. Взгляд обшаривал противоположную сторону дороги с горящими автомобилями. Ничего, ни одного движения. Может быть, им конец? Выжить в этом шквале свинца и огня им вряд ли удалось.
Из глубины туннеля, из-за стены огня, словно издеваясь над бандитами, раздались пистолетные выстрелы. Нешер и Бродарек присели.
— Живы гады! — Нешер стер пот со лба. — Ты их видишь, нет?..
— …твою жидовскую мать! — Бродарек начал отступать к машине. — Твою и их…
Слоэн появился за их спинами из-за горячего остова первого «бмв», словно посланец преисподней, сжимая «глок» обеими руками. Ствол кашлянул два раза, выбросив голубое пламя. Пули прошили грудь Бродарека, выйдя с фонтаном крови. Третья «гидра-шок» вошла ему в горло, когда он уже падал на землю.
Этого было больше, чем достаточно для Душана Прозора:
— … твою мать, Нешер!..
Вскочив за руль, он до отказа выжал газ, Колеса завизжали по асфальту, усеянному обломками. «БМВ» понесся прямо на Слоэна.
Каларно вышел в центр туннеля, не переставая стрелять. С противоположной стороны гремел «глок» Слоэна.
Пули, выпущенные обоими воткнулись в тело и голову Прозора в четырех-пяти местах. Ведомый мертвецом «бмв» заложил крутой вираж и, словно таран, влип прямо во фронтальную стенку туннеля.
Слоэн опустил пистолет, обошел пылающую машину.
Гранатомет и патронташ с гранатами валялись на асфальте. Краем глаза Слоэн уловил движение: Ари Нешер несся вверх по склону шоссе.