Каларно вскочил на стол, подбежал к окну, саданул рукояткой по раме. От удара створки раскрылись во внутренний дворик, заполненный ветром и эхом. Его глаза пробежались по противоположной стене, искали, нашли: четвертый этаж, приотворенное окно… Человеческая фигура, тень без лица, без имени, отскочила вглубь комнаты.
Каларно сжал пистолет обеими руками и открыл огонь, расстреляв всю обойму: четырнадцать патронов.
Три, семь, двенадцать дырок появились в стеклах окна комнаты Д-411. Стекла с шумом осыпались. Казалось, случайный порыв ветра привел в действие противотанковую мину.
Слоэн в последнюю секунду перед тем, как стеклянные осколки засыпали его дождем, успел прикрыл лицо рукой, свободной от винтовки.
Пули продолжили свой путь, вспарывая папки на стеллажах, словно лемех плуга пересохшую землю. Обрывки бумаг летали в воздухе комнаты, как снежные хлопья. Слоэн прислонился спиной к стеллажу. Ветер донес до него крики и беспорядочный шум из зала на третьем этаже. Каландро. Андреа Каларно. Качественные яйца между ног у этого полицейского. Ведь он понимал, что в любое мгновение могут последовать еще десять выстрелов, готовых разнести десять голов, включая его собственную. И он, тем не менее, плевал на это.
Движение на самой периферии поля зрения. Из горы папок показались руки. Придурок с фотоаппаратом, придурок, оказавшийся в ненужном месте в ненужный момент, приходил в себя.
Винтовка выбросила вторую гильзу. Третий патрон вошел в ствол
— Перекрыть все, что выше первого этажа! — Каларно поменял обойму. — Блокировать все выходы!
Он еще стоял на судейском столе, с пистолетом в опущенной руке. Толпа черных мундиров смотрела на него, как на пришельца.
Взгляд Каларно остановился на крови, продолжавшей стекать на пол по надписи ВСЕ РАВНЫ ПЕРЕД ЗАКОНОМ. Кровь «катанского зверя», которого уже не было в живых. Пристрелен, словно бешенная собака.
Казалось, Каларно должен был возненавидеть эту тень со снайперской винтовкой. Он должен был желать увидеть его гниющим в тюремной камере до конца его дней. Или же мертвым. Во всех других случаях так бы оно и было. Но в этом случае, с этим человеком, несомненно, хладнокровным убийцей… Нет, ему не удавалось озлобить себя против человека, уничтожившего Кармине Апра.
— Четвертый этаж! На западе!
Каларно спрыгнул на пол и бросился к двери. Толпа вооруженных людей побежала за ним.
Слоэн вышел из комнаты Д-411 в коридор четвертого этажа, надвинув козырек на глаза.
Сколько? Сколько у него времени, прежде чем Каларно и его люди откроют сезон охоты? Минута? Или меньше?
Слоэн прищурился. Заметил кинокамеру. Он явно попадал в зону ее контроля. Нешер, сволочь, даже не предупредил его о круглосуточной системе визуального контроля внутри здания. Забыл? Или не посчитал нужным сказать? Почему?
Слоэн направился к лифтам. Не спеша. Ровным шагом, контролируя себя. Десять шагов от комнаты Д-411, двадцать. Остановился перед лифтами, смешавшись с несколькими людьми, ожидающими их прибытия. Слева от лифтов располагалась лестничная площадка. Беспорядочный шум, топот большого числа ног, бегущих по ступенькам, поднимался снизу. Некоторые из ожидавших лифта повернулись к лестнице, пытаясь понять, что происходит.
Дверь лифта открылась. Два типа в черных мантиях и злыми лицами, вышли из лифта. Слоэн уступил дорогу пожилому, затем вошел в лифт вместе с еще тремя мужчинами и нажал кнопку первого этажа.
— Полиция! — Каларно ворвался в коридор четвертого этажа во главе стаи мастиффов, преследующих матерого волка. — Никому не двигаться!
Все, кто находился в коридоре, замерли на месте. Двое в мантиях продолжали идти, даже не обернувшись.
— Комната в центре коридора! — приказал Каларно. — Мне он нужен живым! Живым!
Его взгляд наткнулся на телекамеру.
— Скьяра! Быстро на пульт наблюдения службы безопасности! Может, он у них на мониторе!
Толпа карабинеров в форме и в штатском заполнила коридор, словно приливная волна. Никто, даже Каларно, не обратил внимания на лифт.
Автоматические двери лифта закрылись.
Черный ветер продолжал завывать. Жаркий и яростный, он сорвал с головы офицера карабинеров фуражку, покатившуюся по ступенькам гигантской лестницы Дворца Правосудия.
Слоэн не обернулся, не попытался догнать ее. Спустился по лестнице и ступил на тротуар. Спокойно вошел в поток автомобилей, которые медленно, бампер к бамперу, двигались по проспекту Порто Витториа. Оба «бмв» ждали перед маленькой церковью на противоположной стороне улицы.
Ренато Агусто и Норман Н’Гума стояли у букинистического лотка с разложенными на нем и вертикальном стенде старыми книгами и журналами. Арии Нешер ждал, опершись на крышу одной из черных машин. Галина сидела за рулем другой.
Слоэн достиг трамвайной остановки и остановился. Снял галстук и отбросил в сторону.
Дверь комнаты Д-411 сорвалась с петель.
Каларно влетел в комнату, держа пистолет перед собой. Казалось, что по комнате пронесся разрушительный циклон. Окна разбиты, повсюду разбросаны папки, обрывки бумаги, перемолотой пулями.
Прислонившись к стеллажу, на полу полусидел мужчина, голова его была склонена на грудь пиджака, заляпанного кровью. Поперек вытянутых ног лежала угрожающего вида снайперская винтовка с глушителем и оптическим прицелом.
— Не двигаться, сволочь! — гаркнул Каларно.
Стволы, штук двадцать стволов, пистолетных и автоматных, уставились на сидящего человека. С огромным усилием тот поднял голову. Лицо его было в свежей крови — результат хорошего мордобоя. В зубы ему кто-то с силой засунул фотокассету. Человек выглядел безобразно, однако был жив и почти цел. Он сделал усилие поднял руку и вытащил пленку изо рта.
— А… Андреа… — прохрипел он. — Это… это был не я…
Каларно не отвел ствола, нацеленного в его лоб. Сделал шаг к нему и поднял винтовку.
— Я бы никого не смог убить, Андреа… Ты должен мне верить!..
Строй карабинеров и полицейских, выражения лиц которых сменилось с ярости на разочарование, смотрели на этого жалкого человека.
— Убить кого-то?.. — Каларно покачал головой. — Белотти, ты даже не представляешь, в какой ты глубокой заднице.
Нешер посмотрел на галстук, уносимый ветром. Отошел к «бмв» и помахал рукой Слоэну. Лязгающая туша трамвая, подошедшего к остановке, закрыла собой Слоэна.
Н’Гума и Ангус с каменными лицами сделали несколько шагов от букинистической лавки. Трамвай высадил пассажиров, взял других и отъехал от остановки.
Слоэн исчез.
Нешер открыл внезапно пересохший рот.
— Вот сука! — сплюнул сквозь зубы Ангус.
— Куда этот гад подевался? — Н’Гума озирался по сторонам, но видел только старые книги и безликую толпу людей.
— It’s a good day to die, motherfuckers![1]
Голос за их спинами… Он стоял за их спинами! Агнус среагировал первым, выхватив из боковой кобуры короткоствольный двадцатизарядный пистолет-автомат «скорпион». «Глок» в руке Слоэна уже ждал его. Четыре пули с дикой скоростью, одна за другой вылетели из его ствола, на мгновение раньше, чем очередь, выпущенная «скорпионом» по косой прошлась по стенду и лотку букиниста. Букинист и еще один несчастный, разглядывавший центральный разворот «плейбоя», попали под свинцовый дождь и рухнули на землю.
Ренато Агнус не знал, что такое пули «гидра-шок». Немного надо было, чтобы он понял, о чем речь. Три пули из четырех, выпущенных Слоэном, попали ему точно в грудь, отбросив назад, разбрасывая кровь. Четвертая прошила горло, и Агнус упал на спину, захлебываясь кровью.
Паника. Первородный, слепой ужас прокатился по площади перед Дворцом Правосудия неудержимой черной волной. Люди принялись визжать, кричать, разбегаться во все стороны, бросаться на асфальт.
Н’Гума поднял обрез двустволки. Разрядил оба ствола в сторону Слоэна. Казалось, выстрелила пушка. Почти половина стенда со стоящими на нем книгами исчезла, перемешав фанеру, свинец и рваную бумагу. Н’Гума не понял, попал он в Слоэна или нет
— Галина! — Н’Гума отбросил лупару. — Убей его, Галина!
Та выскочила из «бмв», размахивая «калашниковым».
Слоэн крутанулся вокруг себя в поисках укрытия. Укрыться было негде. Галина начала стрелять. Когда стреляет «калашников», кажется, что кашляет человек, страдающий туберкулезом в последней стадии. Пули прошли в миллиметре от его головы и полетели дальше, прошив стекло кабины трамвая. Его водитель был, в прямом смысле, снесен со своего кресла, забрызгав кровью боковое стекло.
Слоэн вернулся в боевую позицию и открыл огонь, стоя на колене. Две пули прошли сквозь Галину чуть выше пояса, сложив ее пополам, словно серп — одинокий колос. Рука с автоматом пошла вниз и горячий свинец стал крошить асфальт. Слоэн поднял ствол повыше, третья пуля вошла Галине в горло, и она, разбрызгивая кровь, упала лицом на асфальт.
Норман Н’Гума выскочил из-за разгромленного лотка. Увидел, что Слоэн меняет обойму «глока», выхватил пистолет из задней кобуры, выпустил в его сторону шесть пуль и бросился бежать к «бмв», за рулем которой сидел Ари Нешер. Тому в одну и ту же секунду удалось завести мотор и захлопнуть дверцу. Все кончено! Даже и думать нечего играть в такие игры с киллером калибра Дэвида Слоэна. Каким-то образом он проинтуичил… понял ситуацию. Но как ему это удалось? Как? К чему вопросы, надо сматываться скорее! Любой ценой. И к черту этих кретинов из группы огневой поддержки.
Нешер рванул с места с диким визгом шин. Добавил газу. Задние колеса задымились. Н’Гума бросился следом за скакнувшей вперед машиной.
— Нешер! Остановись, скотина! Остановись!..
Нешер прибавил газу.
Слоэн вынырнул из облака пыли и хлопьев рваной бумаги, поднятых ветром, поднял «глок» двумя руками и начал стрелять: раз, два, пять, семь выстрелов. Первая пуля вошла под лопатку негра, рвущегося изо всех сил вслед уносящейся машине. Удар бросил его вперед, он еще пытался удержаться на ногах, ему даже удалось сделать несколько шагов, после чего он рухнул на дорогу, словно тряпичная кукла.
Остальные пули разнесли заднее стекло «бмв», его осколки засыпали Нешера, пули обожгли шею, и едва не задев, прошили лобовое стекло, проделав в нем дыры размером с теннисный мячик. Нешер вжал голову в плечи и вдавил педаль газа в пол.
Слоэн стоял на трамвайных путях. Улица кругом обезлюдела, словно под действием черной магии. Или, может, красной. Он выбросил из «глока» пустую обойму, вставил полную. Лежащие на земле люди ждали продолжения стрельбы по несущейся «бмв». Но Слоэн не стрелял, слишком много людей между ними. «БМВ» свернул в переулок. Ари Нешер ушел. Живым.
Норман Н’Гума лежал лицом в луже крови, расплывающейся по асфальту. Неведомая сила заставила его подняться и сделать несколько шагов. Пыльный «мицубиси-паджеро» выскочил из переулка рядом с церковкой. Перепуганный водитель ударил по тормозам. Только каким-то чудом огромный внедорожник не сбил негра.
За рулем сидела девушка с рыжими волосами.
Лидии Доминичи показалось, что она попала в комнату ужасов. Она окаменела за рулем «паджеро», сознание не могло уловить логики в открывшемся ей кошмаре.
Одни люди с криками и искаженными лицами разбегались во все стороны, другие лежали лицами в асфальт, женщина была распростерта в луже крови, еще несколько человек замерли в неестественных позах рядом с букинистической лавкой… И этот псих, лысый негр с разбитой мордой, свалившийся на капот ее машины.
Война… Так, наверное, выглядит война…
А еще карабинер на трамвайных путях. Высокий мужчина с седыми волосами и огромным пистолетом в руке. Он вдруг напомнил ей отца, хотя был помоложе.
Н’Гума с лицом, залитом кровью и потом, яростно колотил кулаком в лобовое стекло.
— Открой, сука!..
Потом дважды выстрелил в автомобиль. Боковое стекло разлетелось на мелкие кусочки. Лидия почувствовала жаркое дыхание пуль, пролетевших у самого лица.
— Открывай дверь, грязная шлюха! Башку разнесу!
— Say good-bye, nigger.[2]
Н’Гума крутанулся на месте, пытаясь поймать цель. Не успел. Слоэн выстрелил ему прямо в голову метров с пяти. Лысый череп Нормана Н’Гума взорвался, как вулкан, и он в конвульсиях задергался на асфальте.
Лидия плохо видела эту картину: лобовое стекло в мгновение превратилось в гротесковую, сочащуюся пурпуром фреску.
Что-то металлическое ударило в правое боковое стекло, разбив и его на тысячи осколков. Лидия увидела руку в кожаной перчатке, открывавшую дверь изнутри. Карабинер, напомнивший ей отца, сел на сиденье рядом и захлопнул дверь.
— Drive![3]
— Что?.. Что вы сказали?
Слоэн кашлянул два раза и тяжело сглотнул. Он был вынужден опереться о приборную доску, чтобы не упасть вперед. Его лицо было мокрым от пота. Китель на левом боку разорван. Черная ткань, напитавшись кровью, приобрела цвет вина.
Do you speak English, kid?[4]
Yes… Yes! I speak…[5]
Then let’s get the fuck out of here…[6]
But… You are hit![7]
Move this fucking car![8] — напрягая силы, крикнул Слоэн. — Do it now… NOW![9]
Лидия сняла ногу с тормоза. Все время, пока длилась перестрелка, она, инстинктивно нажав на него, так и не убрала ноги. Машина прыгнула вперед, впечатав Слоэна в спинку сидения так, что он застонал от боли.
Лидия включила дворники, смывая кровь вместе с остатками пыли.
Издалека донеслись звуки приближающихся сирен.
14.
Каларно сжал пистолет обеими руками и открыл огонь, расстреляв всю обойму: четырнадцать патронов.
Три, семь, двенадцать дырок появились в стеклах окна комнаты Д-411. Стекла с шумом осыпались. Казалось, случайный порыв ветра привел в действие противотанковую мину.
Слоэн в последнюю секунду перед тем, как стеклянные осколки засыпали его дождем, успел прикрыл лицо рукой, свободной от винтовки.
Пули продолжили свой путь, вспарывая папки на стеллажах, словно лемех плуга пересохшую землю. Обрывки бумаг летали в воздухе комнаты, как снежные хлопья. Слоэн прислонился спиной к стеллажу. Ветер донес до него крики и беспорядочный шум из зала на третьем этаже. Каландро. Андреа Каларно. Качественные яйца между ног у этого полицейского. Ведь он понимал, что в любое мгновение могут последовать еще десять выстрелов, готовых разнести десять голов, включая его собственную. И он, тем не менее, плевал на это.
Движение на самой периферии поля зрения. Из горы папок показались руки. Придурок с фотоаппаратом, придурок, оказавшийся в ненужном месте в ненужный момент, приходил в себя.
Винтовка выбросила вторую гильзу. Третий патрон вошел в ствол
— Перекрыть все, что выше первого этажа! — Каларно поменял обойму. — Блокировать все выходы!
Он еще стоял на судейском столе, с пистолетом в опущенной руке. Толпа черных мундиров смотрела на него, как на пришельца.
Взгляд Каларно остановился на крови, продолжавшей стекать на пол по надписи ВСЕ РАВНЫ ПЕРЕД ЗАКОНОМ. Кровь «катанского зверя», которого уже не было в живых. Пристрелен, словно бешенная собака.
Казалось, Каларно должен был возненавидеть эту тень со снайперской винтовкой. Он должен был желать увидеть его гниющим в тюремной камере до конца его дней. Или же мертвым. Во всех других случаях так бы оно и было. Но в этом случае, с этим человеком, несомненно, хладнокровным убийцей… Нет, ему не удавалось озлобить себя против человека, уничтожившего Кармине Апра.
— Четвертый этаж! На западе!
Каларно спрыгнул на пол и бросился к двери. Толпа вооруженных людей побежала за ним.
Слоэн вышел из комнаты Д-411 в коридор четвертого этажа, надвинув козырек на глаза.
Сколько? Сколько у него времени, прежде чем Каларно и его люди откроют сезон охоты? Минута? Или меньше?
Слоэн прищурился. Заметил кинокамеру. Он явно попадал в зону ее контроля. Нешер, сволочь, даже не предупредил его о круглосуточной системе визуального контроля внутри здания. Забыл? Или не посчитал нужным сказать? Почему?
Слоэн направился к лифтам. Не спеша. Ровным шагом, контролируя себя. Десять шагов от комнаты Д-411, двадцать. Остановился перед лифтами, смешавшись с несколькими людьми, ожидающими их прибытия. Слева от лифтов располагалась лестничная площадка. Беспорядочный шум, топот большого числа ног, бегущих по ступенькам, поднимался снизу. Некоторые из ожидавших лифта повернулись к лестнице, пытаясь понять, что происходит.
Дверь лифта открылась. Два типа в черных мантиях и злыми лицами, вышли из лифта. Слоэн уступил дорогу пожилому, затем вошел в лифт вместе с еще тремя мужчинами и нажал кнопку первого этажа.
— Полиция! — Каларно ворвался в коридор четвертого этажа во главе стаи мастиффов, преследующих матерого волка. — Никому не двигаться!
Все, кто находился в коридоре, замерли на месте. Двое в мантиях продолжали идти, даже не обернувшись.
— Комната в центре коридора! — приказал Каларно. — Мне он нужен живым! Живым!
Его взгляд наткнулся на телекамеру.
— Скьяра! Быстро на пульт наблюдения службы безопасности! Может, он у них на мониторе!
Толпа карабинеров в форме и в штатском заполнила коридор, словно приливная волна. Никто, даже Каларно, не обратил внимания на лифт.
Автоматические двери лифта закрылись.
Черный ветер продолжал завывать. Жаркий и яростный, он сорвал с головы офицера карабинеров фуражку, покатившуюся по ступенькам гигантской лестницы Дворца Правосудия.
Слоэн не обернулся, не попытался догнать ее. Спустился по лестнице и ступил на тротуар. Спокойно вошел в поток автомобилей, которые медленно, бампер к бамперу, двигались по проспекту Порто Витториа. Оба «бмв» ждали перед маленькой церковью на противоположной стороне улицы.
Ренато Агусто и Норман Н’Гума стояли у букинистического лотка с разложенными на нем и вертикальном стенде старыми книгами и журналами. Арии Нешер ждал, опершись на крышу одной из черных машин. Галина сидела за рулем другой.
Слоэн достиг трамвайной остановки и остановился. Снял галстук и отбросил в сторону.
Дверь комнаты Д-411 сорвалась с петель.
Каларно влетел в комнату, держа пистолет перед собой. Казалось, что по комнате пронесся разрушительный циклон. Окна разбиты, повсюду разбросаны папки, обрывки бумаги, перемолотой пулями.
Прислонившись к стеллажу, на полу полусидел мужчина, голова его была склонена на грудь пиджака, заляпанного кровью. Поперек вытянутых ног лежала угрожающего вида снайперская винтовка с глушителем и оптическим прицелом.
— Не двигаться, сволочь! — гаркнул Каларно.
Стволы, штук двадцать стволов, пистолетных и автоматных, уставились на сидящего человека. С огромным усилием тот поднял голову. Лицо его было в свежей крови — результат хорошего мордобоя. В зубы ему кто-то с силой засунул фотокассету. Человек выглядел безобразно, однако был жив и почти цел. Он сделал усилие поднял руку и вытащил пленку изо рта.
— А… Андреа… — прохрипел он. — Это… это был не я…
Каларно не отвел ствола, нацеленного в его лоб. Сделал шаг к нему и поднял винтовку.
— Я бы никого не смог убить, Андреа… Ты должен мне верить!..
Строй карабинеров и полицейских, выражения лиц которых сменилось с ярости на разочарование, смотрели на этого жалкого человека.
— Убить кого-то?.. — Каларно покачал головой. — Белотти, ты даже не представляешь, в какой ты глубокой заднице.
Нешер посмотрел на галстук, уносимый ветром. Отошел к «бмв» и помахал рукой Слоэну. Лязгающая туша трамвая, подошедшего к остановке, закрыла собой Слоэна.
Н’Гума и Ангус с каменными лицами сделали несколько шагов от букинистической лавки. Трамвай высадил пассажиров, взял других и отъехал от остановки.
Слоэн исчез.
Нешер открыл внезапно пересохший рот.
— Вот сука! — сплюнул сквозь зубы Ангус.
— Куда этот гад подевался? — Н’Гума озирался по сторонам, но видел только старые книги и безликую толпу людей.
— It’s a good day to die, motherfuckers![1]
Голос за их спинами… Он стоял за их спинами! Агнус среагировал первым, выхватив из боковой кобуры короткоствольный двадцатизарядный пистолет-автомат «скорпион». «Глок» в руке Слоэна уже ждал его. Четыре пули с дикой скоростью, одна за другой вылетели из его ствола, на мгновение раньше, чем очередь, выпущенная «скорпионом» по косой прошлась по стенду и лотку букиниста. Букинист и еще один несчастный, разглядывавший центральный разворот «плейбоя», попали под свинцовый дождь и рухнули на землю.
Ренато Агнус не знал, что такое пули «гидра-шок». Немного надо было, чтобы он понял, о чем речь. Три пули из четырех, выпущенных Слоэном, попали ему точно в грудь, отбросив назад, разбрасывая кровь. Четвертая прошила горло, и Агнус упал на спину, захлебываясь кровью.
Паника. Первородный, слепой ужас прокатился по площади перед Дворцом Правосудия неудержимой черной волной. Люди принялись визжать, кричать, разбегаться во все стороны, бросаться на асфальт.
Н’Гума поднял обрез двустволки. Разрядил оба ствола в сторону Слоэна. Казалось, выстрелила пушка. Почти половина стенда со стоящими на нем книгами исчезла, перемешав фанеру, свинец и рваную бумагу. Н’Гума не понял, попал он в Слоэна или нет
— Галина! — Н’Гума отбросил лупару. — Убей его, Галина!
Та выскочила из «бмв», размахивая «калашниковым».
Слоэн крутанулся вокруг себя в поисках укрытия. Укрыться было негде. Галина начала стрелять. Когда стреляет «калашников», кажется, что кашляет человек, страдающий туберкулезом в последней стадии. Пули прошли в миллиметре от его головы и полетели дальше, прошив стекло кабины трамвая. Его водитель был, в прямом смысле, снесен со своего кресла, забрызгав кровью боковое стекло.
Слоэн вернулся в боевую позицию и открыл огонь, стоя на колене. Две пули прошли сквозь Галину чуть выше пояса, сложив ее пополам, словно серп — одинокий колос. Рука с автоматом пошла вниз и горячий свинец стал крошить асфальт. Слоэн поднял ствол повыше, третья пуля вошла Галине в горло, и она, разбрызгивая кровь, упала лицом на асфальт.
Норман Н’Гума выскочил из-за разгромленного лотка. Увидел, что Слоэн меняет обойму «глока», выхватил пистолет из задней кобуры, выпустил в его сторону шесть пуль и бросился бежать к «бмв», за рулем которой сидел Ари Нешер. Тому в одну и ту же секунду удалось завести мотор и захлопнуть дверцу. Все кончено! Даже и думать нечего играть в такие игры с киллером калибра Дэвида Слоэна. Каким-то образом он проинтуичил… понял ситуацию. Но как ему это удалось? Как? К чему вопросы, надо сматываться скорее! Любой ценой. И к черту этих кретинов из группы огневой поддержки.
Нешер рванул с места с диким визгом шин. Добавил газу. Задние колеса задымились. Н’Гума бросился следом за скакнувшей вперед машиной.
— Нешер! Остановись, скотина! Остановись!..
Нешер прибавил газу.
Слоэн вынырнул из облака пыли и хлопьев рваной бумаги, поднятых ветром, поднял «глок» двумя руками и начал стрелять: раз, два, пять, семь выстрелов. Первая пуля вошла под лопатку негра, рвущегося изо всех сил вслед уносящейся машине. Удар бросил его вперед, он еще пытался удержаться на ногах, ему даже удалось сделать несколько шагов, после чего он рухнул на дорогу, словно тряпичная кукла.
Остальные пули разнесли заднее стекло «бмв», его осколки засыпали Нешера, пули обожгли шею, и едва не задев, прошили лобовое стекло, проделав в нем дыры размером с теннисный мячик. Нешер вжал голову в плечи и вдавил педаль газа в пол.
Слоэн стоял на трамвайных путях. Улица кругом обезлюдела, словно под действием черной магии. Или, может, красной. Он выбросил из «глока» пустую обойму, вставил полную. Лежащие на земле люди ждали продолжения стрельбы по несущейся «бмв». Но Слоэн не стрелял, слишком много людей между ними. «БМВ» свернул в переулок. Ари Нешер ушел. Живым.
Норман Н’Гума лежал лицом в луже крови, расплывающейся по асфальту. Неведомая сила заставила его подняться и сделать несколько шагов. Пыльный «мицубиси-паджеро» выскочил из переулка рядом с церковкой. Перепуганный водитель ударил по тормозам. Только каким-то чудом огромный внедорожник не сбил негра.
За рулем сидела девушка с рыжими волосами.
Лидии Доминичи показалось, что она попала в комнату ужасов. Она окаменела за рулем «паджеро», сознание не могло уловить логики в открывшемся ей кошмаре.
Одни люди с криками и искаженными лицами разбегались во все стороны, другие лежали лицами в асфальт, женщина была распростерта в луже крови, еще несколько человек замерли в неестественных позах рядом с букинистической лавкой… И этот псих, лысый негр с разбитой мордой, свалившийся на капот ее машины.
Война… Так, наверное, выглядит война…
А еще карабинер на трамвайных путях. Высокий мужчина с седыми волосами и огромным пистолетом в руке. Он вдруг напомнил ей отца, хотя был помоложе.
Н’Гума с лицом, залитом кровью и потом, яростно колотил кулаком в лобовое стекло.
— Открой, сука!..
Потом дважды выстрелил в автомобиль. Боковое стекло разлетелось на мелкие кусочки. Лидия почувствовала жаркое дыхание пуль, пролетевших у самого лица.
— Открывай дверь, грязная шлюха! Башку разнесу!
— Say good-bye, nigger.[2]
Н’Гума крутанулся на месте, пытаясь поймать цель. Не успел. Слоэн выстрелил ему прямо в голову метров с пяти. Лысый череп Нормана Н’Гума взорвался, как вулкан, и он в конвульсиях задергался на асфальте.
Лидия плохо видела эту картину: лобовое стекло в мгновение превратилось в гротесковую, сочащуюся пурпуром фреску.
Что-то металлическое ударило в правое боковое стекло, разбив и его на тысячи осколков. Лидия увидела руку в кожаной перчатке, открывавшую дверь изнутри. Карабинер, напомнивший ей отца, сел на сиденье рядом и захлопнул дверь.
— Drive![3]
— Что?.. Что вы сказали?
Слоэн кашлянул два раза и тяжело сглотнул. Он был вынужден опереться о приборную доску, чтобы не упасть вперед. Его лицо было мокрым от пота. Китель на левом боку разорван. Черная ткань, напитавшись кровью, приобрела цвет вина.
Do you speak English, kid?[4]
Yes… Yes! I speak…[5]
Then let’s get the fuck out of here…[6]
But… You are hit![7]
Move this fucking car![8] — напрягая силы, крикнул Слоэн. — Do it now… NOW![9]
Лидия сняла ногу с тормоза. Все время, пока длилась перестрелка, она, инстинктивно нажав на него, так и не убрала ноги. Машина прыгнула вперед, впечатав Слоэна в спинку сидения так, что он застонал от боли.
Лидия включила дворники, смывая кровь вместе с остатками пыли.
Издалека донеслись звуки приближающихся сирен.
14.
Из огромных окон, обращенных на северо-восток, Милан смотрелся единым ансамблем.
Шпили Дуомо тянулись к небу среди запутанных лабиринтов крыш, казалось, протыкая его. Много ниже лабиринты улиц тянулись к окраинным спальным районам. А на самом горизонте, похожие на каменные пирамиды, в горячем мареве дрожали очертания Альп.
Только элита могла позволить себе пентхаус Башни Веласка, знаменитого архитектурно-конструкторского тотема в центре города. Или любой из этажей Башни. Дон Франческо Деллакроче, король мафии, принадлежал к элите. Сейчас он стоял у стеклянной стены, пил маленькими глотками «каберне-совиньон» урожая 1978 года, разглядывая город и безоблачное ноябрьское небо.
Сегодня был тяжелый день. Напряженный день крови и смерти. Дон Франческо повидал их множество, подобных дней. Последние случились несколько лет назад, когда судьи Джованни Фальконе и Паоло Борселино были разорваны на куски сильным взрывом. Дон Франческо всегда знал, что таких дней в его жизни будет предостаточно. И не существовало возможности избежать их. Такова была цена за поддержание, за защиту его власти, за расширение ее пределов.
За строительство криминальной мегавласти.
Этот день, отмеченный ужасной внесезонной жарой, был просто еще одним, когда эта власть защищалась и контратаковала.
На улицах Милана, словно голодные койоты выли сирены — первые признаки надвигающейся грозы, знак того, что произошло нечто серьезное. И что еще происходит. Деллакроче слышал их жалобный вой почти целый час, медленно прихлебывая красное вино отличного урожая.
Марчелло Сантамария, его личный адвокат и добрый друг, позвонил ему со своего мобильного телефона около двадцати минут назад. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы придти в себя посреди хаоса, превратившего Дворец Правосудия в настоящий ад. Механик сделал свою работу с хладнокровием и точностью нейрохирурга. Два выстрела из винтовки большого калибра, и Кармине Апра прекратил свою бренную жизнь. Еще один раз с высокомерной и невероятной жестокостью власть криминала заставила услышать свой голос. Ликвидация Апра была только первым шагом. За ним должен был последовать второй, а там и третий. Завершающий.
В гостиной, обставленной одним из лучших европейских интерьерных дизайнеров, зазвонил телефон. Деллакроче не пошевелился. Не было необходимости делать это.
Антонио Ламберти, его помощник, поднял трубку.
— Слушаю. — Ламберти прикрыл ладонью микрофон. — Босс!
Дон Франческо чуть заметно кивнул.
— Ари Нешер, — сообщил Ламберти.
Деллакроче повернулся спиной к далеким Альпам. На пути к телефону поставил стакан, еще полный вина, на столик для коктейлей, стоящий между диванами черной кожи. Взял трубку, поданную Ламберти.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, Нешер.
Ламберти увидел, как побледнело лицо крестного отца.
— Дон Франческо!..
Резким кивком тот заставил его замолчать.
— Я хочу, чтобы ты сейчас же приехал сюда, Нешер. Срочно!
Дон Франческо с силой бросил трубку на телефон. Секунд десять стоял неподвижно. Затем встретился взглядом с Ламберти.
— Агнус, Н’Гума и Галина убиты.
— Слоэн, — выдохнул Ламберти.
— Он раздавил их, словно козявок. Нешер едва спас свою шкуру.
Деллакроче сжал кулаки.
— Кармине Апра не представляет больше проблемы, но сейчас появилась другая головная боль — Слоэн.
— Дайте мне приказ, босс. Что я должен сделать?
— Я хочу, чтобы ты позвонил в Нью-Йорк. Сделай это сейчас же, Антонио. Сейчас же! Я должен поговорить с Майклом Халлером.
Пять тысяч кубических сантиметров.
Такое количество крови содержится во взрослом мужчине среднего телосложения. В качестве данных статистики эта цифра не производит большого впечатления. И когда пять тысяч кубических сантиметров собраны вместе в пластиковом антисептическом пакете, это также не очень впечатляет. Но если взять даже половину этого количества и разбрызгать его по какому-либо участку дороги, то покажется, что тело человека, не что иное, как мешок с кровью. Несмотря на стольких убиенных, прошедших перед глазами Каларно за двадцать полицейских лет, увиденное им на площади произвело на него сильное впечатление.
Казалось, что на эту ее часть пролился ужасный красный дождь. Кровь была повсюду: на асфальте, стволах деревьев, припаркованных автомобилях, витринах магазинов, обломках букинистических лавок, одежде десятков свидетелей.
Каларно стоял радом с одним из автомобилей, припаркованных в двух шагах от трамвайных рельсов. Гуидо Ловати и Пьетро Гало приближались к нему, лавируя между людьми из экспертного отдела, которые вычисляли баллистические траектории, собирали разбросанные гильзы, обводили мелом трупы на тротуаре и проезжей части. Лица обоих судейских были бледны.
— Я… Я разговаривал только что с министром внутренних дел, — проскрипел Ловати. —Он сегодня прилетает сюда.
— Превосходная идея, — кивнул Каларно. — Вы сказали ему, чтобы он прихватил калькулятор?
— Калькулятор? При чем тут калькулятор, Каларно?
— Чтобы считать трупы. Вы ведь не верите, что бойня тунцов на этом остановится, не правда ли?
— Андреа, послушай… — вступил Гало.
— Нет, это ты послушай, Пьетро… И вы тоже, судья Ловати. На этом отрезке улицы лежат семь трупов, еще одиннадцать человек ранено легко и тяжело случайными пулями. И я вам могу гарантировать, что это только начало.
Каларно обернулся и кивнул в сторону санитаров, поднимавших с земли черный пластиковый мешок.
— Очень интересные трупы… Номер один. В его кармане мы нашли более двенадцати миллионов наличными и автомобильные права на имя господина Ренато Ангуса. Я лично знал господина Агнуса. Двадцать два ареста. Покушение на убийство, хранение боевого оружия, участие в преступной группе, вооруженный разбой, сбыт героина, сутенерство, вымогательство… Мне продолжать?
Судейские смотрели на него.
— О его лице, — продолжил Каларно. — Добропорядочный гражданин Агнус его больше не имеет. Не имеет также трети груди и половины черепа.
Каларно поднял прозрачный пластиковый пакет на высоту глаз обоих судей. Потряс несколько раз, заставив зазвенеть крупные латунные гильзы, в нем лежавшие.
— 45-й калибр, разрывные «гидра-шок». Очень эффективные, если хочешь разнести кого-нибудь в клочья. Пули выпущены из пистолета полуавтомата, который находился в руке некого типа в форме капитана карабинеров.
— Капитана карабинеров? — поднял брови Ловати.
— Это единственный пункт, по которому свидетельства большей части очевидцев полностью совпадают.
— Комиссар Каларно…
— Я еще не закончил.
Каларно кивнул в сторону другого тела, накрытого белой простыней, заляпанной кровью. Тело лежало рядом с черным «бмв», в двух шагах от открытой водительской дверцы.
— Труп номер два. Тоже очень интересный. Госпожа Галина Абрамова, Киев, Украина. Тоже старая знакомая. Одиннадцать арестов. Проституция, сводничество, сбыт наркотиков, разбой, рэкет, угон автомобилей, скупка краденого, хранение боевого оружия…
Каларно опять потряс пакетом. И вновь звякнули гильзы.
— 45-й, «гидра-шок». Тот же пистолет, тот же капитан карабинеров.
— К чему этот доклад? — Гало начал злиться.
— Интересен и труп номер три. — Каларно невозмутимо показал на тело, лежащее на трамвайных путях, также покрытое окровавленной простыней.
— Господин Норман Н’Гума родом из Энугу, Нигерия. Тридцать один арест. Покушение на убийство, хранение оружия, вооруженный разбой, сбыт наркотиков, сутенерство, вымогательство, участие в преступной группе, изнасилования…
Гильзы звякнули в третий раз.
— …Опссс!
— Куда ты метишь, Каларно? — спросил в лоб Гало.
— Дон Франческо Деллакроче.
— Что Дон Франческо Деллакроче?
— Может быть, в эту минуту вам не удается вспомнить с ясностью, кто это такой. Но эти три мерзавца являлись его черными мантиями, регулярно выпускаемыми им на сцену…
— Вы оскорбляете суд, Каларно! — возмутился Ловати.
— С чего вы взяли? Я лишь констатирую факт: Агнус, Абрамова и Н’Гума являются, простите, являлись, солдатами клана Деллакроче.
Повисла тяжелая тишина. Каларно смотрел, как санитары упаковывают тело Н’Гума в пластиковый мешок.
— Если послушать первые путаные показания великого журналиста Сандро Белотти…
— Вот, кстати, — перебил Гало, — по поводу Белотти я хотел тебе сказать…
— Белотти арестован и изолирован как подозреваемый в убийстве Кармине Апра, — отрезал Каларно.
— Ты сам прекрасно знаешь, что это абсурд, Андреа.
— Не ходи по тропе абсурда, Пьетро, — сказал назидательно Каларно, оглядев его с головы до ног. — А то в конце ее окажется то, что тебе может не понравиться. Этот совет я услышал, когда внимал начальнику полиции Милана.
— При чем тут начальник полиции? — возмутился Ловати.
— Позвольте проинформировать вас, господин судья: начальник полиции города — мой непосредственный начальник.
— Уж не собираешься ли ты игнорировать судебное ведомство? — озабоченно спросил Гало.
— Ни в коем случае! Я только выполняю свои обязанности полицейского. — Каларно обвел взглядом обоих. — Нравится вам это или нет. Так вот, возвращаясь к великому журналисту Белотти, в кровь разбил ему физиономию все тот же человек в форме капитана карабинеров. — Каларно весело хмыкнул, словно вспомнил что-то забавное. — А сейчас мы с вами проиграем немного в гипотезы, которые на самом деле и не гипотезы вовсе, а самая, что ни на есть, реальность: а) Кармине Апра был киллером номер раз у Дона Франческо Деллакроче и по приказу Дона Франческо Деллкроче убил Карло Варци:..
Гало открыл рот, собираясь что-то сказать, но Каларно остановил его, подняв указательный палец.
— …Давай не будем терять время на все эти требуется доказать; б) Апра был арестован, очень раскаялся, в кавычках, разумеется, и готов был раскрыть коробку с компроматом. По крайней мере, так вы мне рассказывали; в) при сообщничестве кого-то изнутри суда, повторяю, изнутри суда, Дон Франческо Деллакроче посылает второго киллера в форме капитана карабинеров, чтобы вывести Апра из игры;
Каларно вновь повернулся, ткнув пальцем в черный «бмв» бандитов;
— … г) группа огневой поддержки изучает место предстоящей операции. Я своими глазами видел эту машину, номер БД 451 НФ, зарегистрированную на некую луганскую фирму, когда они вчера вечером объезжали вокруг Дворца Правосудия; д) сегодня Апра был отправлен в ад, где ему давно надо было оказаться. Но после этого и киллер киллера становится слишком большой помехой. И господа Агнус, Н’Гума и Абрамова получают приказ от Дона Франческо убрать и его тоже; е) однако, с ними случилось несчастье. Очень большое несчастье. — Каларно в четвертый раз звякнул гильзами в прозрачном пакете. — Невосполнимая утрата для нашей прекрасной страны!
Новая тихая пауза. Ловати несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Гало наблюдал, как санитары грузили трупы в один из фургонов. Повернулся к Каларно.
— Что нам известно об этом втором киллере?
— Лет около сорока, рост 185, плотное сложение, седые волосы. Один из моих ребят работает сейчас со свидетелями, пытаются составить фоторобот. По словам некоторых из них, он тоже был ранен во время перестрелки.
— Как же ему удалось уйти?
— Кажется, он сел в автомобиль, большой внедорожник с девушкой за рулем.
Шпили Дуомо тянулись к небу среди запутанных лабиринтов крыш, казалось, протыкая его. Много ниже лабиринты улиц тянулись к окраинным спальным районам. А на самом горизонте, похожие на каменные пирамиды, в горячем мареве дрожали очертания Альп.
Только элита могла позволить себе пентхаус Башни Веласка, знаменитого архитектурно-конструкторского тотема в центре города. Или любой из этажей Башни. Дон Франческо Деллакроче, король мафии, принадлежал к элите. Сейчас он стоял у стеклянной стены, пил маленькими глотками «каберне-совиньон» урожая 1978 года, разглядывая город и безоблачное ноябрьское небо.
Сегодня был тяжелый день. Напряженный день крови и смерти. Дон Франческо повидал их множество, подобных дней. Последние случились несколько лет назад, когда судьи Джованни Фальконе и Паоло Борселино были разорваны на куски сильным взрывом. Дон Франческо всегда знал, что таких дней в его жизни будет предостаточно. И не существовало возможности избежать их. Такова была цена за поддержание, за защиту его власти, за расширение ее пределов.
За строительство криминальной мегавласти.
Этот день, отмеченный ужасной внесезонной жарой, был просто еще одним, когда эта власть защищалась и контратаковала.
На улицах Милана, словно голодные койоты выли сирены — первые признаки надвигающейся грозы, знак того, что произошло нечто серьезное. И что еще происходит. Деллакроче слышал их жалобный вой почти целый час, медленно прихлебывая красное вино отличного урожая.
Марчелло Сантамария, его личный адвокат и добрый друг, позвонил ему со своего мобильного телефона около двадцати минут назад. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы придти в себя посреди хаоса, превратившего Дворец Правосудия в настоящий ад. Механик сделал свою работу с хладнокровием и точностью нейрохирурга. Два выстрела из винтовки большого калибра, и Кармине Апра прекратил свою бренную жизнь. Еще один раз с высокомерной и невероятной жестокостью власть криминала заставила услышать свой голос. Ликвидация Апра была только первым шагом. За ним должен был последовать второй, а там и третий. Завершающий.
В гостиной, обставленной одним из лучших европейских интерьерных дизайнеров, зазвонил телефон. Деллакроче не пошевелился. Не было необходимости делать это.
Антонио Ламберти, его помощник, поднял трубку.
— Слушаю. — Ламберти прикрыл ладонью микрофон. — Босс!
Дон Франческо чуть заметно кивнул.
— Ари Нешер, — сообщил Ламберти.
Деллакроче повернулся спиной к далеким Альпам. На пути к телефону поставил стакан, еще полный вина, на столик для коктейлей, стоящий между диванами черной кожи. Взял трубку, поданную Ламберти.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, Нешер.
Ламберти увидел, как побледнело лицо крестного отца.
— Дон Франческо!..
Резким кивком тот заставил его замолчать.
— Я хочу, чтобы ты сейчас же приехал сюда, Нешер. Срочно!
Дон Франческо с силой бросил трубку на телефон. Секунд десять стоял неподвижно. Затем встретился взглядом с Ламберти.
— Агнус, Н’Гума и Галина убиты.
— Слоэн, — выдохнул Ламберти.
— Он раздавил их, словно козявок. Нешер едва спас свою шкуру.
Деллакроче сжал кулаки.
— Кармине Апра не представляет больше проблемы, но сейчас появилась другая головная боль — Слоэн.
— Дайте мне приказ, босс. Что я должен сделать?
— Я хочу, чтобы ты позвонил в Нью-Йорк. Сделай это сейчас же, Антонио. Сейчас же! Я должен поговорить с Майклом Халлером.
Пять тысяч кубических сантиметров.
Такое количество крови содержится во взрослом мужчине среднего телосложения. В качестве данных статистики эта цифра не производит большого впечатления. И когда пять тысяч кубических сантиметров собраны вместе в пластиковом антисептическом пакете, это также не очень впечатляет. Но если взять даже половину этого количества и разбрызгать его по какому-либо участку дороги, то покажется, что тело человека, не что иное, как мешок с кровью. Несмотря на стольких убиенных, прошедших перед глазами Каларно за двадцать полицейских лет, увиденное им на площади произвело на него сильное впечатление.
Казалось, что на эту ее часть пролился ужасный красный дождь. Кровь была повсюду: на асфальте, стволах деревьев, припаркованных автомобилях, витринах магазинов, обломках букинистических лавок, одежде десятков свидетелей.
Каларно стоял радом с одним из автомобилей, припаркованных в двух шагах от трамвайных рельсов. Гуидо Ловати и Пьетро Гало приближались к нему, лавируя между людьми из экспертного отдела, которые вычисляли баллистические траектории, собирали разбросанные гильзы, обводили мелом трупы на тротуаре и проезжей части. Лица обоих судейских были бледны.
— Я… Я разговаривал только что с министром внутренних дел, — проскрипел Ловати. —Он сегодня прилетает сюда.
— Превосходная идея, — кивнул Каларно. — Вы сказали ему, чтобы он прихватил калькулятор?
— Калькулятор? При чем тут калькулятор, Каларно?
— Чтобы считать трупы. Вы ведь не верите, что бойня тунцов на этом остановится, не правда ли?
— Андреа, послушай… — вступил Гало.
— Нет, это ты послушай, Пьетро… И вы тоже, судья Ловати. На этом отрезке улицы лежат семь трупов, еще одиннадцать человек ранено легко и тяжело случайными пулями. И я вам могу гарантировать, что это только начало.
Каларно обернулся и кивнул в сторону санитаров, поднимавших с земли черный пластиковый мешок.
— Очень интересные трупы… Номер один. В его кармане мы нашли более двенадцати миллионов наличными и автомобильные права на имя господина Ренато Ангуса. Я лично знал господина Агнуса. Двадцать два ареста. Покушение на убийство, хранение боевого оружия, участие в преступной группе, вооруженный разбой, сбыт героина, сутенерство, вымогательство… Мне продолжать?
Судейские смотрели на него.
— О его лице, — продолжил Каларно. — Добропорядочный гражданин Агнус его больше не имеет. Не имеет также трети груди и половины черепа.
Каларно поднял прозрачный пластиковый пакет на высоту глаз обоих судей. Потряс несколько раз, заставив зазвенеть крупные латунные гильзы, в нем лежавшие.
— 45-й калибр, разрывные «гидра-шок». Очень эффективные, если хочешь разнести кого-нибудь в клочья. Пули выпущены из пистолета полуавтомата, который находился в руке некого типа в форме капитана карабинеров.
— Капитана карабинеров? — поднял брови Ловати.
— Это единственный пункт, по которому свидетельства большей части очевидцев полностью совпадают.
— Комиссар Каларно…
— Я еще не закончил.
Каларно кивнул в сторону другого тела, накрытого белой простыней, заляпанной кровью. Тело лежало рядом с черным «бмв», в двух шагах от открытой водительской дверцы.
— Труп номер два. Тоже очень интересный. Госпожа Галина Абрамова, Киев, Украина. Тоже старая знакомая. Одиннадцать арестов. Проституция, сводничество, сбыт наркотиков, разбой, рэкет, угон автомобилей, скупка краденого, хранение боевого оружия…
Каларно опять потряс пакетом. И вновь звякнули гильзы.
— 45-й, «гидра-шок». Тот же пистолет, тот же капитан карабинеров.
— К чему этот доклад? — Гало начал злиться.
— Интересен и труп номер три. — Каларно невозмутимо показал на тело, лежащее на трамвайных путях, также покрытое окровавленной простыней.
— Господин Норман Н’Гума родом из Энугу, Нигерия. Тридцать один арест. Покушение на убийство, хранение оружия, вооруженный разбой, сбыт наркотиков, сутенерство, вымогательство, участие в преступной группе, изнасилования…
Гильзы звякнули в третий раз.
— …Опссс!
— Куда ты метишь, Каларно? — спросил в лоб Гало.
— Дон Франческо Деллакроче.
— Что Дон Франческо Деллакроче?
— Может быть, в эту минуту вам не удается вспомнить с ясностью, кто это такой. Но эти три мерзавца являлись его черными мантиями, регулярно выпускаемыми им на сцену…
— Вы оскорбляете суд, Каларно! — возмутился Ловати.
— С чего вы взяли? Я лишь констатирую факт: Агнус, Абрамова и Н’Гума являются, простите, являлись, солдатами клана Деллакроче.
Повисла тяжелая тишина. Каларно смотрел, как санитары упаковывают тело Н’Гума в пластиковый мешок.
— Если послушать первые путаные показания великого журналиста Сандро Белотти…
— Вот, кстати, — перебил Гало, — по поводу Белотти я хотел тебе сказать…
— Белотти арестован и изолирован как подозреваемый в убийстве Кармине Апра, — отрезал Каларно.
— Ты сам прекрасно знаешь, что это абсурд, Андреа.
— Не ходи по тропе абсурда, Пьетро, — сказал назидательно Каларно, оглядев его с головы до ног. — А то в конце ее окажется то, что тебе может не понравиться. Этот совет я услышал, когда внимал начальнику полиции Милана.
— При чем тут начальник полиции? — возмутился Ловати.
— Позвольте проинформировать вас, господин судья: начальник полиции города — мой непосредственный начальник.
— Уж не собираешься ли ты игнорировать судебное ведомство? — озабоченно спросил Гало.
— Ни в коем случае! Я только выполняю свои обязанности полицейского. — Каларно обвел взглядом обоих. — Нравится вам это или нет. Так вот, возвращаясь к великому журналисту Белотти, в кровь разбил ему физиономию все тот же человек в форме капитана карабинеров. — Каларно весело хмыкнул, словно вспомнил что-то забавное. — А сейчас мы с вами проиграем немного в гипотезы, которые на самом деле и не гипотезы вовсе, а самая, что ни на есть, реальность: а) Кармине Апра был киллером номер раз у Дона Франческо Деллакроче и по приказу Дона Франческо Деллкроче убил Карло Варци:..
Гало открыл рот, собираясь что-то сказать, но Каларно остановил его, подняв указательный палец.
— …Давай не будем терять время на все эти требуется доказать; б) Апра был арестован, очень раскаялся, в кавычках, разумеется, и готов был раскрыть коробку с компроматом. По крайней мере, так вы мне рассказывали; в) при сообщничестве кого-то изнутри суда, повторяю, изнутри суда, Дон Франческо Деллакроче посылает второго киллера в форме капитана карабинеров, чтобы вывести Апра из игры;
Каларно вновь повернулся, ткнув пальцем в черный «бмв» бандитов;
— … г) группа огневой поддержки изучает место предстоящей операции. Я своими глазами видел эту машину, номер БД 451 НФ, зарегистрированную на некую луганскую фирму, когда они вчера вечером объезжали вокруг Дворца Правосудия; д) сегодня Апра был отправлен в ад, где ему давно надо было оказаться. Но после этого и киллер киллера становится слишком большой помехой. И господа Агнус, Н’Гума и Абрамова получают приказ от Дона Франческо убрать и его тоже; е) однако, с ними случилось несчастье. Очень большое несчастье. — Каларно в четвертый раз звякнул гильзами в прозрачном пакете. — Невосполнимая утрата для нашей прекрасной страны!
Новая тихая пауза. Ловати несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Гало наблюдал, как санитары грузили трупы в один из фургонов. Повернулся к Каларно.
— Что нам известно об этом втором киллере?
— Лет около сорока, рост 185, плотное сложение, седые волосы. Один из моих ребят работает сейчас со свидетелями, пытаются составить фоторобот. По словам некоторых из них, он тоже был ранен во время перестрелки.
— Как же ему удалось уйти?
— Кажется, он сел в автомобиль, большой внедорожник с девушкой за рулем.