Страница:
– Да. Хотя, не стану отрицать, и любопытство имело место. Но главное было все же беспокойство. И за школу, и за… – Он запнулся, слегка покраснел и торопливо продолжил: – Должен сказать, что конспирация у вас не на высоте. Это был не единственный разговор, который я подслушал. В позапрошлый четверг я оказался свидетелем того, как Андреа отчитывала Нильса за его игры в подвале. Как раз тогда я и понял, что он никакой не призрак и не астральная проекция, а живой кот, умеющий перемещаться на большие расстояния. А еще перед мартовскими каникулами Ульрих Сондерс слышал, как главный мастер просил Гвен, чтобы она убедила Андреа никуда не ехать. Если бы это достигло ушей Викторикса, он бы мог заинтересоваться их поездками.
– Что касается этого случая, то тут я могу тебя успокоить. Насколько я понимаю, твой приятель услышал конец разговора, который как раз и предназначался для ушей Викторикса. Весь разговор целиком (тщательно отрепетированный, кстати) призван был убедить его в том, что эти поездки – всего лишь каприз девушек, которым наскучило постоянно находиться в школе, помогая Ильмарссону. Маневр достиг цели, и ни в марте, ни в июле Викторикс не предпринимал никаких попыток проследить за ними. А насчет Нильса ты, конечно, прав. Порой он ведет себя немного безответственно. Однако на глаза Викториксу он ни за что не попался бы, это исключено. Нильс в своем роде уникальный кот, он превосходит чутьем даже Леопольда. Чует не только нечисть, но и черных магов, и даже чернокнижников. Так что Викторикс мог слышать лишь болтовню учеников о коте-призраке. А ему не было дела до всяких там призраков, все его помыслы занимала шестьсот двенадцатая аудитория. Вот только сделать он ничего не мог. Думаю, ему даже больно было приближаться к ней – не говоря уж о том, чтобы проникнуть внутрь. Тогда бы его моментально убило. В лучшем случае, лишило бы рассудка. Вышняя Сущность не церемонится с теми, кто имеет связь с Нижним миром. Помнишь, что произошло с Чойбалсаном, смотрителем инфернального туннеля на Основе?
– Да, помню, – сказал Марк. – Но если вы говорите, что Сущность понемногу просачивалась, то как Викторикс мог находиться рядом с ней?
– Очевидно, он испытывал боль, когда приближался к шестьсот двенадцатой. Более того, я думаю, что ему вообще было крайне неуютно в школе.
– Может, он потому и уехал, что не мог дальше терпеть?
– Он не уехал, а был убит.
– Кем? Черными магами? За то, что не справился с заданием?
– Нет, – ответила Инга. – Его убил юноша по имени Эйнар Ларссон.
– Эйнар Ларссон… – задумчиво повторил Марк.
– Знакомо звучит, да? Оказывается, он сын известного тебе лейтенанта Ларссона. Все эти годы ему жилось очень непросто – отец объявлен предателем, мать совершила самоубийство, его несколько раз переводили из школы в школу. Учебу он закончил в Авернском командорстве, после чего уехал оттуда и объявился уже здесь. У нас есть основания полагать, что его завербовали Вышние и теперь он действует по их поручению. Видно, надеется таким образом искупить грехи отца.
Впрочем, для Марка звучала знакомо не только фамилия, но также и имя. Со слов Абигали, так звали приятеля Герти, и вряд ли это было простым совпадением. Марку было неловко выдавать чужую тайну, однако он понимал, что в сложившихся обстоятельствах просто не вправе об этом умолчать.
– У Герти, моей подопечной, которую я привез в школу, есть друг Эйнар. Я, конечно, не уверен, что он…
– Он тот самый Эйнар Ларссон, – подтвердила его догадку Инга. – Мы в курсе. Сам факт гибели Викторикса мы установили довольно быстро – уже к вечеру первого дня после его исчезновения. Тогда же Ильмарссон заподозрил, что Герти, возможно, замешана в этом; она была чем-то угнетена и явно вела себя виновато. Пару раз в течение недели он пытался вызвать ее на откровенность, но безуспешно. А в воскресенье Герти сама пришла к нему и призналась, что у нее есть друг, с которым она тайком встречалась на берегу моря. Рассказала, кто он такой, и не стала скрывать, что именно он убил Викторикса. По ее версии, Эйнар только защищался, а теперь вынужден прятаться от мести черных магов. Но мы полагаем, что парень выполнял поручение Вышнего мира – выследить Викторикса за пределами школы и уничтожить его. А что касается Герти, то тут у нас нет уверенности – Эйнар мог встречаться с ней по собственной инициативе, а мог и по приказу все тех же Вышних. Кстати, любопытная деталь: по словам Герти, в ночь с субботы на воскресенье ей приснился Ривал де Каэрден и сообщил, что Эйнар в безопасности. А если вспомнить тот сон, благодаря которому ты взял ее с собой в школу, то это уже второе послание за полгода. По мне, так Вышний мир проявляет чересчур много заботы о простой пятнадцатилетней девочке.
– Вы думаете, что она… ну, как-то связана со всем этим?
– Трудный вопрос. Логика говорит, что если бы Вышние собирались использовать Герти в своих целях, они бы действовали тайком, не выдавая себя. Ведь было же очевидно, что ты расскажешь о ее сне и мастеру Ильмарссону, и мне. Хотя не исключено, что как раз на такой вывод с нашей стороны они и рассчитывали. А еще возможно, что Вышний мир ввел Герти в игру с единственной целью – отвлечь наше внимание от чего-то другого. Так сказать, операция прикрытия.
– Значит, вы считаете, что Вышние что-то замышляют?
– Я в этом не сомневаюсь. Вот только не могу разгадать их планы. Мне гораздо проще иметь дело с Нижним миром, ведь там хозяйничают отдельные личности. А в Вышнем мире действует коллективный разум – неповоротливый, медлительный, но чрезвычайно мощный, способный просчитать ситуацию на сотни ходов вперед. В позиционной игре с ним очень трудно тягаться. – Инга посмотрела на свои миниатюрные наручные часики. – Ну думаю, уже можно будить мастера Ильмарссона. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?
– Э-э… пожалуй, останусь. Лучше вы сами поговорите с ним.
Она поднялась.
– Ладно, поговорю сама. И не бойся, он сердиться не станет. По большому счету, Ильмарссон сам во всем виноват. Я ведь предупреждала его, что очень рискованно брать тебя в школу, но он настоял на своем – сказал, что ты обладаешь задатками хорошего учителя и будет неправильно лишать тебя шанса реализовать свой талант. Главный мастер очень высокого о тебе мнения. Не ошибусь, если скажу, что он считает тебя одним из лучших своих учеников… Ну все, я пошла.
Инга ласково взъерошила Марку волосы и со словами: «Скоро вернусь», – растаяла в воздухе.
Еще пару минут после ее ухода Марк оставался на месте, допивая кофе и угощаясь конфетами. Потом вытер салфеткой испачканные шоколадом пальцы, встал со скамьи и направился за угол дома.
В саду между деревьями с веселыми криками носился Феликс, бегая наперегонки с Нильсом и Леопольдом, которые отчаянно поддавались ему. Андреа стояла у каменной ограды и наблюдала за сыном. Ее васильковые глаза светились печальной нежностью.
Марк подошел к ней и нерешительно произнес:
– Сандра, я…
Но она тут же перебила его:
– Забудь это имя! Я больше не Сандра, теперь я Андреа. Называй меня так, как раньше называл. Договорились?
– Хорошо.
– Дело даже не в том, что надо придерживаться легенды, – продолжала Андреа. – Для меня это уже не легенда, это моя новая жизнь. А Сандра осталась в прошлом. Она была несчастной неудачницей.
– А ты сейчас счастлива? – спросил Марк.
– Настолько, насколько это возможно в моем положении. Для меня главное, что счастлив Феликс… Кстати, – она слегка улыбнулась, – на моем родном языке его имя звучит как «счастливый».
– И почти так же, как «кот», – добавил Марк.
В это самое время мальчик повалился на траву и стал бороться с Нильсом и Леопольдом. Его заливистый смех перемежался с их мяуканьем.
– Инга и мастер Ильмарссон хорошо придумали насчет Нильса, – заметил Марк. – Ведь, как я понимаю, Феликс нечасто общается со своими сверстниками.
– Реже, чем хотелось бы. Обычно лишь по воскресеньям, когда в Кэр-Магни приезжают крестьяне из соседних деревень и привозят с собой детей. Тогда усадьба превращается в настоящий дурдом. А в остальные дни Феликс довольствуется обществом Нильса – что, в общем, тоже неплохо. Теперь же сюда зачастит и Леопольд… – Тут Андреа помрачнела. – Только бы он не рассказал Владиславу…
– Ты этого не хочешь?
– Нет! – ответила она очень твердо. – Совсем не хочу. Ни к чему хорошему это не приведет. Ведь Феликс до сих пор единственный ребенок Владислава, и в ближайшие годы у них с Ингой вряд ли появятся дети.
– Но почему? – недоуменно произнес Марк. – Я этого понять не могу.
Андреа хмыкнула:
– Да тут и понимать нечего. Все их дети будут такими же, как они. То есть получат свою частичку Вселенского Духа – а говоря по-простому, вырастут Великими. И Владислава, и Ингу это пугает – особенно Инну. Она панически боится стать прародительницей расы сверхлюдей, которые в будущем подчинят своей власти весь мир. Согласись, не слишком приятная перспектива.
Марк зябко повел плечами.
– Да, действительно, – сказал он. – Раньше я не задумывался над этим. Но если Инга сумела изъять у Феликса его Вышнюю Сущность…
– Это разные вещи, Марк. Вселенский Дух – феномен иного порядка. И в любом случае, ни у Инги, ни у Владислава рука не поднимется изъять его у собственных детей и тем самым отнять у них не только могущество, но и перспективы сколь угодно долгой жизни. Вот поставь себя на место Инги или Владислава и подумай: как бы ты объяснил своим детям, что они по твоей воле обречены состариться и умереть, а ты будешь жить и жить – столько, сколько тебе захочется?
– Никак, – признал Марк, представив себе это. – Я просто не смог бы смотреть им в глаза.
– Вот то-то же. А Вышняя Сущность – совсем другое. Лишившись ее, Феликс не потерял ничего, кроме тяжелого и неблагодарного бремени, зато получил шанс прожить нормальную человеческую жизнь. И ради этого я готова смириться с тем, что он не называет меня мамой. Хотя порой мне очень больно слышать от него слово «тетя».
– Но ведь когда-нибудь ты откроешься ему?
– Конечно, откроюсь. Инга обещает, что максимум через пять лет Сущность окончательно трансформируется и утратит способность к воплощению. Тогда больше не будет причин прятать Феликса, и он сможет жить со мной.
– Ты расскажешь ему о Владиславе?
Андреа решительно мотнула головой:
– Ни в коем случае. Феликсу лучше не знать об этом.
– Но все равно ему нужен отец, – набравшись смелости, произнес Марк. – У любого ребенка должен быть отец.
Андреа посмотрела на него долгим взглядом, но ничего не ответила.
ГЛАВА 30
ГЛАВА 31
– Что касается этого случая, то тут я могу тебя успокоить. Насколько я понимаю, твой приятель услышал конец разговора, который как раз и предназначался для ушей Викторикса. Весь разговор целиком (тщательно отрепетированный, кстати) призван был убедить его в том, что эти поездки – всего лишь каприз девушек, которым наскучило постоянно находиться в школе, помогая Ильмарссону. Маневр достиг цели, и ни в марте, ни в июле Викторикс не предпринимал никаких попыток проследить за ними. А насчет Нильса ты, конечно, прав. Порой он ведет себя немного безответственно. Однако на глаза Викториксу он ни за что не попался бы, это исключено. Нильс в своем роде уникальный кот, он превосходит чутьем даже Леопольда. Чует не только нечисть, но и черных магов, и даже чернокнижников. Так что Викторикс мог слышать лишь болтовню учеников о коте-призраке. А ему не было дела до всяких там призраков, все его помыслы занимала шестьсот двенадцатая аудитория. Вот только сделать он ничего не мог. Думаю, ему даже больно было приближаться к ней – не говоря уж о том, чтобы проникнуть внутрь. Тогда бы его моментально убило. В лучшем случае, лишило бы рассудка. Вышняя Сущность не церемонится с теми, кто имеет связь с Нижним миром. Помнишь, что произошло с Чойбалсаном, смотрителем инфернального туннеля на Основе?
– Да, помню, – сказал Марк. – Но если вы говорите, что Сущность понемногу просачивалась, то как Викторикс мог находиться рядом с ней?
– Очевидно, он испытывал боль, когда приближался к шестьсот двенадцатой. Более того, я думаю, что ему вообще было крайне неуютно в школе.
– Может, он потому и уехал, что не мог дальше терпеть?
– Он не уехал, а был убит.
– Кем? Черными магами? За то, что не справился с заданием?
– Нет, – ответила Инга. – Его убил юноша по имени Эйнар Ларссон.
– Эйнар Ларссон… – задумчиво повторил Марк.
– Знакомо звучит, да? Оказывается, он сын известного тебе лейтенанта Ларссона. Все эти годы ему жилось очень непросто – отец объявлен предателем, мать совершила самоубийство, его несколько раз переводили из школы в школу. Учебу он закончил в Авернском командорстве, после чего уехал оттуда и объявился уже здесь. У нас есть основания полагать, что его завербовали Вышние и теперь он действует по их поручению. Видно, надеется таким образом искупить грехи отца.
Впрочем, для Марка звучала знакомо не только фамилия, но также и имя. Со слов Абигали, так звали приятеля Герти, и вряд ли это было простым совпадением. Марку было неловко выдавать чужую тайну, однако он понимал, что в сложившихся обстоятельствах просто не вправе об этом умолчать.
– У Герти, моей подопечной, которую я привез в школу, есть друг Эйнар. Я, конечно, не уверен, что он…
– Он тот самый Эйнар Ларссон, – подтвердила его догадку Инга. – Мы в курсе. Сам факт гибели Викторикса мы установили довольно быстро – уже к вечеру первого дня после его исчезновения. Тогда же Ильмарссон заподозрил, что Герти, возможно, замешана в этом; она была чем-то угнетена и явно вела себя виновато. Пару раз в течение недели он пытался вызвать ее на откровенность, но безуспешно. А в воскресенье Герти сама пришла к нему и призналась, что у нее есть друг, с которым она тайком встречалась на берегу моря. Рассказала, кто он такой, и не стала скрывать, что именно он убил Викторикса. По ее версии, Эйнар только защищался, а теперь вынужден прятаться от мести черных магов. Но мы полагаем, что парень выполнял поручение Вышнего мира – выследить Викторикса за пределами школы и уничтожить его. А что касается Герти, то тут у нас нет уверенности – Эйнар мог встречаться с ней по собственной инициативе, а мог и по приказу все тех же Вышних. Кстати, любопытная деталь: по словам Герти, в ночь с субботы на воскресенье ей приснился Ривал де Каэрден и сообщил, что Эйнар в безопасности. А если вспомнить тот сон, благодаря которому ты взял ее с собой в школу, то это уже второе послание за полгода. По мне, так Вышний мир проявляет чересчур много заботы о простой пятнадцатилетней девочке.
– Вы думаете, что она… ну, как-то связана со всем этим?
– Трудный вопрос. Логика говорит, что если бы Вышние собирались использовать Герти в своих целях, они бы действовали тайком, не выдавая себя. Ведь было же очевидно, что ты расскажешь о ее сне и мастеру Ильмарссону, и мне. Хотя не исключено, что как раз на такой вывод с нашей стороны они и рассчитывали. А еще возможно, что Вышний мир ввел Герти в игру с единственной целью – отвлечь наше внимание от чего-то другого. Так сказать, операция прикрытия.
– Значит, вы считаете, что Вышние что-то замышляют?
– Я в этом не сомневаюсь. Вот только не могу разгадать их планы. Мне гораздо проще иметь дело с Нижним миром, ведь там хозяйничают отдельные личности. А в Вышнем мире действует коллективный разум – неповоротливый, медлительный, но чрезвычайно мощный, способный просчитать ситуацию на сотни ходов вперед. В позиционной игре с ним очень трудно тягаться. – Инга посмотрела на свои миниатюрные наручные часики. – Ну думаю, уже можно будить мастера Ильмарссона. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?
– Э-э… пожалуй, останусь. Лучше вы сами поговорите с ним.
Она поднялась.
– Ладно, поговорю сама. И не бойся, он сердиться не станет. По большому счету, Ильмарссон сам во всем виноват. Я ведь предупреждала его, что очень рискованно брать тебя в школу, но он настоял на своем – сказал, что ты обладаешь задатками хорошего учителя и будет неправильно лишать тебя шанса реализовать свой талант. Главный мастер очень высокого о тебе мнения. Не ошибусь, если скажу, что он считает тебя одним из лучших своих учеников… Ну все, я пошла.
Инга ласково взъерошила Марку волосы и со словами: «Скоро вернусь», – растаяла в воздухе.
Еще пару минут после ее ухода Марк оставался на месте, допивая кофе и угощаясь конфетами. Потом вытер салфеткой испачканные шоколадом пальцы, встал со скамьи и направился за угол дома.
В саду между деревьями с веселыми криками носился Феликс, бегая наперегонки с Нильсом и Леопольдом, которые отчаянно поддавались ему. Андреа стояла у каменной ограды и наблюдала за сыном. Ее васильковые глаза светились печальной нежностью.
Марк подошел к ней и нерешительно произнес:
– Сандра, я…
Но она тут же перебила его:
– Забудь это имя! Я больше не Сандра, теперь я Андреа. Называй меня так, как раньше называл. Договорились?
– Хорошо.
– Дело даже не в том, что надо придерживаться легенды, – продолжала Андреа. – Для меня это уже не легенда, это моя новая жизнь. А Сандра осталась в прошлом. Она была несчастной неудачницей.
– А ты сейчас счастлива? – спросил Марк.
– Настолько, насколько это возможно в моем положении. Для меня главное, что счастлив Феликс… Кстати, – она слегка улыбнулась, – на моем родном языке его имя звучит как «счастливый».
– И почти так же, как «кот», – добавил Марк.
В это самое время мальчик повалился на траву и стал бороться с Нильсом и Леопольдом. Его заливистый смех перемежался с их мяуканьем.
– Инга и мастер Ильмарссон хорошо придумали насчет Нильса, – заметил Марк. – Ведь, как я понимаю, Феликс нечасто общается со своими сверстниками.
– Реже, чем хотелось бы. Обычно лишь по воскресеньям, когда в Кэр-Магни приезжают крестьяне из соседних деревень и привозят с собой детей. Тогда усадьба превращается в настоящий дурдом. А в остальные дни Феликс довольствуется обществом Нильса – что, в общем, тоже неплохо. Теперь же сюда зачастит и Леопольд… – Тут Андреа помрачнела. – Только бы он не рассказал Владиславу…
– Ты этого не хочешь?
– Нет! – ответила она очень твердо. – Совсем не хочу. Ни к чему хорошему это не приведет. Ведь Феликс до сих пор единственный ребенок Владислава, и в ближайшие годы у них с Ингой вряд ли появятся дети.
– Но почему? – недоуменно произнес Марк. – Я этого понять не могу.
Андреа хмыкнула:
– Да тут и понимать нечего. Все их дети будут такими же, как они. То есть получат свою частичку Вселенского Духа – а говоря по-простому, вырастут Великими. И Владислава, и Ингу это пугает – особенно Инну. Она панически боится стать прародительницей расы сверхлюдей, которые в будущем подчинят своей власти весь мир. Согласись, не слишком приятная перспектива.
Марк зябко повел плечами.
– Да, действительно, – сказал он. – Раньше я не задумывался над этим. Но если Инга сумела изъять у Феликса его Вышнюю Сущность…
– Это разные вещи, Марк. Вселенский Дух – феномен иного порядка. И в любом случае, ни у Инги, ни у Владислава рука не поднимется изъять его у собственных детей и тем самым отнять у них не только могущество, но и перспективы сколь угодно долгой жизни. Вот поставь себя на место Инги или Владислава и подумай: как бы ты объяснил своим детям, что они по твоей воле обречены состариться и умереть, а ты будешь жить и жить – столько, сколько тебе захочется?
– Никак, – признал Марк, представив себе это. – Я просто не смог бы смотреть им в глаза.
– Вот то-то же. А Вышняя Сущность – совсем другое. Лишившись ее, Феликс не потерял ничего, кроме тяжелого и неблагодарного бремени, зато получил шанс прожить нормальную человеческую жизнь. И ради этого я готова смириться с тем, что он не называет меня мамой. Хотя порой мне очень больно слышать от него слово «тетя».
– Но ведь когда-нибудь ты откроешься ему?
– Конечно, откроюсь. Инга обещает, что максимум через пять лет Сущность окончательно трансформируется и утратит способность к воплощению. Тогда больше не будет причин прятать Феликса, и он сможет жить со мной.
– Ты расскажешь ему о Владиславе?
Андреа решительно мотнула головой:
– Ни в коем случае. Феликсу лучше не знать об этом.
– Но все равно ему нужен отец, – набравшись смелости, произнес Марк. – У любого ребенка должен быть отец.
Андреа посмотрела на него долгим взглядом, но ничего не ответила.
ГЛАВА 30
Последнюю девочку звали Гражина, ей лишь недавно исполнилось одиннадцать лет. Она была не самой младшей из пятерых – до нее Ларссон с Беном доставили на Бетику восьмилетнюю Ульбахар из далекого архипелага Форлак. То была самая сложная для них поездка. Как и всех остальных девочек, Ларссон вез Ульбахар в своем седле; она горько рыдала, звала маму, раз за разом пыталась вырваться, благо хоть ее колдовские способности были надежно заблокированы. Те десять минут, которые им понадобились, чтобы пересечь Перекресток миров, растянулись для Ларссона как минимум на целый час.
Зато с Гражиной никаких проблем не возникло. Мужчина и женщина, передавшие девочку Бену и Ларссону, видно, неплохо заботились о ней, и Гражина вела себя вполне адекватно, правда, выглядела несколько угнетенной и в основном молчала, отзываясь только тогда, когда к ней обращались. Что, впрочем, неудивительно: ведь всего лишь неделю назад погибли ее родители. Как и у Тары, они были приемными и тоже черными магами, но она об этом понятия не имела. Их убийство было обставлено как несчастный случай при пожаре, в котором полностью сгорел их дом на Грани Видар. А поскольку они были там пришлыми, жили обособленно, не имея ни друзей, ни родственников, то агентам Вышних, которые выдавали себя за чету знатных путешественников, ничего не стоило убедить местные власти отдать под их опеку оставшуюся без семьи, без жилья и без средств к существованию девочку. Сама Гражина не возражала – потрясенная потерей отца и матери, она совершенно не задумывалась, как жить дальше. Ей все было безразлично…
Полет через Перекресток ничуть не напугал Гражину, а наоборот – заметно расшевелил ее и пробудил в ней любопытство.
– Так это Перекресток миров? – произнесла она, оглядываясь по сторонам и слегка поеживаясь от холода. – Я слышала о нем. Нам в школе рассказывали, что раньше здесь летали умные драконы. Но наш учитель говорил, что сейчас только кот верховного короля умеет так летать. Он ничего не знал о ваших котах. А много еще таких?
– Насколько мне известно, больше нет, – сказал Ларссон. – К тому же моя Сибилла сама не умеет идти через Перекресток. Ее ведет Ральф.
Гражина посмотрела на Бена с Ральфом, которые неслись сквозь сизый туман чуть впереди.
– А он странный, этот Ральф. Совсем не разговаривает, только мяукает. Сначала я даже подумала, что он кошка.
– Он просто молчун, – коротко ответил Ларссон, не желая говорить о врожденном изъяне Ральфа. – Ты как себя чувствуешь, нормально?
– Да, только холодно, – сказала она, крепче прижавшись к нему. – Хоть и не так сильно, как в «шахте».
– Где? – не сразу понял Ларссон. Они общались на коруальском языке, которым девочка владела довольно неплохо, хотя порой путалась в словах. – А, имеешь в виду «колодец». Так ты уже бывала в нем?
– Два раза, вместе с папой. – Гражина легонько вздрогнула. – Мне было очень страшно, снились жуткие сны.
– Какие? – спросил Ларссон.
– Я почти ничего не запомнила. Оба раза снился какой-то мужчина, плохой мужчина, злой. И говорил он что-то очень плохое, что-то ужасное. Но я не помню, что именно. Помню только, что я не хотела его слушать, не хотела видеть, закрывала глаза, затыкала уши, но все равно слышала его слова… – Гражина несколько секунд помолчала, затем откровенно призналась: – Я рада, что все забыла. Хотя папа был недоволен, назвал меня трусихой. Сказал, что я не должна пугаться; что я должна быть сильной и стойкой. Но на следующий раз все повторилось. – Она грустно вздохнула. – Наверное, я слабая. А когда стану сильной, то папа уже не сможет меня похвалить…
Не сдержавшись, Ларссон ласково погладил белокурую головку Гражины, одновременно размышляя над ее словами. Ему сразу на память пришел рассказ Герти о том, как в двенадцать лет мать учила ее путешествовать по «колодцу». Практическое занятие было только одно, и Герти не горела желанием его повторять. Ей тоже виделся страшный сон, из которого она запомнила только смутный, но крайне отталкивающий образ какого-то мужчины, внушавшего ей ужас. Тогда Ларссон не придал этому значения, ведь кошмары в «колодце» не редкость, а вполне обычное явление. Но теперь он задумался: что если это был не просто кошмар, а Велиал таким образом пытался связаться с ними – и с Герти, и с Гражиной, и с другими? Когда Тара говорила ему о своем общении с повелителем, Ларссон решил, что она имела дело с Черным Эмиссаром. Хотя, возможно, это было в «колодце» – и Тара, в отличие от Герти или той же Гражины, не отвергла свое видение, а приняла его с энтузиазмом. Не исключено, что и те две девочки, которых агентам Вышних пришлось убить, тоже оказались открыты для инфернальных посланий в «колодце». И если догадка Ларссона верна, то удивление должен вызывать сам факт, что вдвое больше девочек с таким же происхождением, как у Тары, не поддались воздействию Нижнего мира. Это свидетельствует о том, что у детей (даже у таких детей) очень сильна сопротивляемость ко Злу…
Достигнув Бетики, они покинули Перекресток миров и совершили мягкую посадку во внутреннем дворе резиденции патриарха Несторианской Церкви. Там их встречал мужчина лет сорока, темноволосый, крепко сложенный, в строгом черном костюме с белым воротником, указывавшим на духовный сан. Это был один из доверенных помощников патриарха, отец Эдвин ван дер Мер, с которым в основном и имели дело Ларссон и Бен.
Приветливо кивнув отцу Эдвину (они расстались лишь немногим более часа назад), Ларссон спешился и ссадил с лошади Гражину. Девочка с осторожным любопытством осмотрела вымощенный гладким булыжником двор с красивым фонтаном в центре. С трех сторон он был окружен зданием патриаршего дворца, а с четвертой – крытой галереей, под которой имелась арка, ведущая в парк.
– Где это мы? – спросила Гражина.
Ларссона опередил только что подошедший к ним отец Эдвин.
– Ты находишься на Грани Бетика, дитя мое, в гостях у святейшего патриарха Илария, – ответил он ласково. – Его святейшество прослышал о твоей беде и изъявил желание помочь тебе.
– О-о! – удивилась девочка, явно пораженная тем, что ею интересуется человек, которого называют «святейшим». – А откуда он меня знает?
– Его святейшеству многое ведомо. Позже ты с ним встретишься, а пока о тебе позаботится сестра Лайме. – С этими словами отец Эдвин жестом подозвал пожилую монахиню, скромно стоявшую немного в стороне. – Надеюсь, вы с ней найдете общий язык.
Последнюю фразу, как оказалось, следовало понимать буквально. Сестра Лайме заговорила с Гражиной на каком-то незнакомом Ларссону языке, и по тому, как сверкнули глаза девочки, стало ясно, что он ее родной. Она что-то ответила, затем снова перешла на коруальский, чтобы попрощаться с Беном и Ларссоном, после чего ушла вместе с монахиней.
Ларссон проводил их взглядом, пока они не скрылись за одной из дверей правого крыла здания, после чего сказал:
– Ну вот, свою работу мы выполнили.
– К тому же весьма оперативно, – подхватил отец Эдвин. – Я не уполномочен говорить от имени руководства нашей Церкви, но от себя лично выражаю вам признательность. Нам бы понадобилось как минимум два месяца, чтобы доставить всех пятерых девочек на Бетику. А так, благодаря вам и, в особенности, благодаря Ральфу, – он кивнул коту, который в этот момент как раз принял свой обычный, то есть кошачий, облик, – все сделано за один день. Что же касается официальных благодарностей, то вы, без сомнений, услышите их от святейшего Илария, который просил передать, что приглашает вас с утра на личную аудиенцию во время завтрака. К сожалению, сегодня вечером он слишком занят.
– Возможно, это и к лучшему, – произнес Бен, с трудом подавив зевок. – Боюсь, на сегодняшнем ужине от нас было бы мало толку, ведь мы на ногах уже часов двадцать, не меньше. Не стану говорить за Эйнара, но сам я предпочел бы поскорее перекусить и лечь спать.
– Я, в общем, тоже, – согласился Ларссон.
– Ваше желание для нас закон, – с готовностью ответил отец Эдвин. – Для вас уже отведены гостевые апартаменты, а самое большее через полчаса вам подадут ужин. За это время вы как раз успеете привести себя в порядок после дороги. Прошу вас, следуйте за мной.
И он провел их в левое крыло дворца, противоположное тому, куда монахини уводили всех пятерых девочек. Как оказалось, Ларссону и Бену отвели не просто гостевые апартаменты, а настоящие королевские, к тому же отдельные для каждого. Впрочем, поужинать они решили вместе, и им накрыли стол в просторной гостиной апартаментов Ларссона.
Компанию им составлял отец Эдвин, который почти не ел, а в основном поддерживал разговор и как бы между делом, но тем не менее весьма настойчиво, пытался разузнать о происхождении чудесных способностей Ральфа. Вряд ли он это делал по собственной инициативе, скорее выполнял поручение патриарха, и было заметно, что ему крайне неловко раз за разом возвращаться к теме, от которой его собеседники с не меньшей настойчивостью стремились уйти.
Сам Ральф при этом не присутствовал – он и Сибилла не стали ждать, когда подадут ужин, а быстро сбегали на кухню, где повара накормили их до отвала, после чего коты вернулись к своим хозяевам и сразу устроились спать. Но даже если бы Ральф был на ужине, то лишнего все равно не сболтнул бы. И не только потому, что не умел говорить по-человечески; просто Бен еще в самом начале попросил его помалкивать об этом, а Ральф был кот послушный и ответственный.
Судя по задаваемым вопросам, отец Эдвин даже не догадывался, что тут приложили руку Вышние. Видно, был непоколебимо уверен, что, если бы они имели такую возможность, то наделили бы подобными способностями одного из принадлежащих несторианам котов. А из этого следовало, что руководство Несторианской Церкви весьма глубоко увязло в сотрудничестве с Вышним миром и, возможно, считало себя его дланью на Гранях.
Убедившись, что его расспросы ни к чему не приведут, отец Эдвин не стал дожидаться конца трапезы, а поднялся из-за стола и попросил прощения, что вынужден покинуть их ввиду неотложных дел. Перед самым уходом он сказал:
– Еще святейший Иларий просил передать, что ему был знак. Сегодня во сне вы оба получите послание.
Ларссон с Беном быстро переглянулись, поблагодарили за информацию, а когда дверь за отцом Эдвином закрылась, Бен тихо произнес:
– Надеюсь, на этот раз они расскажут мне о Риве. В конце концов, заявление от тетки Деборы я получил… Слушай, Эйнар, – обратился он к Ларссону, – у меня к тебе одна просьба. Если это послание будет нам по отдельности, а не вместе, то на любые задания соглашайся, но требуй, чтобы сначала сообщили, где искать мою сестру.
– Хорошо, договорились, – сказал Ларссон. – Можешь на меня положиться.
– А если и тебе что-нибудь нужно от них, то я…
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно. Пока не нужно.
Бен отодвинул от себя пустую тарелку, налил в свой бокал белого вина и взял из вазы пирожное.
– И вот еще что, – произнес он. – Насчет Ральфа. Тебе не кажется странным, что Вышние выбрали его, а не какого-нибудь несторианского кота? Зачем им было привлекать помощь со стороны, если в их полном распоряжении имеется довольно мощная организация?
– Прежде всего, – заметил Ларссон, – я бы не назвал тебя посторонним. В прошлом твоя сестра чуть было не стала жертвой Велиала, так что у тебя есть личные мотивы во всем этом деле. А что касается несториан, то я думаю, что Вышний мир просто поостерегся давать им кота с такими способностями. Ты только представь, как возросло бы влияние их церкви!
– Ну не знаю, – с сомнением проговорил Бен. – Один кот погоды не сделает. Даже такой уникальный.
– Еще как сделает! – возразил Ларссон. – Учти, что другого такого кота нет ни у кого, кроме верховных короля и королевы. Один этот факт многого стоит. Вот увидишь: как только весть о твоем Ральфе разнесется повсюду, к тебе валом повалят послы с разных Граней с самыми заманчивыми предложениями. Уверен, найдется немало королей, князей, эмиров, падишахов и прочих коронованных особ, которые возжелают выдать за тебя своих дочерей.
– Ой, не выдумывай! – смутился Бен.
– А я не выдумываю, так все и будет, попомни мое слово, – сказал Ларссон и ухмыльнулся:– Так что я советую тебе не спешить с выбором невесты. Подыщи себе большое и благополучное королевство со старым королем и принцессой-наследницей – желательно к тому же красавицей. Вот тогда и женись…
Сразу после ужина Бен попрощался с Ларссоном до утра и отправился спать в свои апартаменты. Ларссон тоже не стал медлить и прошел в спальню, где на коврике возле широкой кровати дрыхла без задних ног Сибилла. Плотно задвинув шторы (за окном еще светило вечернее солнце) и раздевшись, он лег в мягкую постель и, быстро погружаясь в дремоту, стал думать, что ответить Ривалу де Каэрдену, если тот спросит его насчет Герти. Ларссон по-прежнему не мог решить, где ей будет лучше – в школе Ильмарссона или здесь, в цитадели несториан.
Ничего придумать он не успел, так как вскоре его поглотил сон…
Зато с Гражиной никаких проблем не возникло. Мужчина и женщина, передавшие девочку Бену и Ларссону, видно, неплохо заботились о ней, и Гражина вела себя вполне адекватно, правда, выглядела несколько угнетенной и в основном молчала, отзываясь только тогда, когда к ней обращались. Что, впрочем, неудивительно: ведь всего лишь неделю назад погибли ее родители. Как и у Тары, они были приемными и тоже черными магами, но она об этом понятия не имела. Их убийство было обставлено как несчастный случай при пожаре, в котором полностью сгорел их дом на Грани Видар. А поскольку они были там пришлыми, жили обособленно, не имея ни друзей, ни родственников, то агентам Вышних, которые выдавали себя за чету знатных путешественников, ничего не стоило убедить местные власти отдать под их опеку оставшуюся без семьи, без жилья и без средств к существованию девочку. Сама Гражина не возражала – потрясенная потерей отца и матери, она совершенно не задумывалась, как жить дальше. Ей все было безразлично…
Полет через Перекресток ничуть не напугал Гражину, а наоборот – заметно расшевелил ее и пробудил в ней любопытство.
– Так это Перекресток миров? – произнесла она, оглядываясь по сторонам и слегка поеживаясь от холода. – Я слышала о нем. Нам в школе рассказывали, что раньше здесь летали умные драконы. Но наш учитель говорил, что сейчас только кот верховного короля умеет так летать. Он ничего не знал о ваших котах. А много еще таких?
– Насколько мне известно, больше нет, – сказал Ларссон. – К тому же моя Сибилла сама не умеет идти через Перекресток. Ее ведет Ральф.
Гражина посмотрела на Бена с Ральфом, которые неслись сквозь сизый туман чуть впереди.
– А он странный, этот Ральф. Совсем не разговаривает, только мяукает. Сначала я даже подумала, что он кошка.
– Он просто молчун, – коротко ответил Ларссон, не желая говорить о врожденном изъяне Ральфа. – Ты как себя чувствуешь, нормально?
– Да, только холодно, – сказала она, крепче прижавшись к нему. – Хоть и не так сильно, как в «шахте».
– Где? – не сразу понял Ларссон. Они общались на коруальском языке, которым девочка владела довольно неплохо, хотя порой путалась в словах. – А, имеешь в виду «колодец». Так ты уже бывала в нем?
– Два раза, вместе с папой. – Гражина легонько вздрогнула. – Мне было очень страшно, снились жуткие сны.
– Какие? – спросил Ларссон.
– Я почти ничего не запомнила. Оба раза снился какой-то мужчина, плохой мужчина, злой. И говорил он что-то очень плохое, что-то ужасное. Но я не помню, что именно. Помню только, что я не хотела его слушать, не хотела видеть, закрывала глаза, затыкала уши, но все равно слышала его слова… – Гражина несколько секунд помолчала, затем откровенно призналась: – Я рада, что все забыла. Хотя папа был недоволен, назвал меня трусихой. Сказал, что я не должна пугаться; что я должна быть сильной и стойкой. Но на следующий раз все повторилось. – Она грустно вздохнула. – Наверное, я слабая. А когда стану сильной, то папа уже не сможет меня похвалить…
Не сдержавшись, Ларссон ласково погладил белокурую головку Гражины, одновременно размышляя над ее словами. Ему сразу на память пришел рассказ Герти о том, как в двенадцать лет мать учила ее путешествовать по «колодцу». Практическое занятие было только одно, и Герти не горела желанием его повторять. Ей тоже виделся страшный сон, из которого она запомнила только смутный, но крайне отталкивающий образ какого-то мужчины, внушавшего ей ужас. Тогда Ларссон не придал этому значения, ведь кошмары в «колодце» не редкость, а вполне обычное явление. Но теперь он задумался: что если это был не просто кошмар, а Велиал таким образом пытался связаться с ними – и с Герти, и с Гражиной, и с другими? Когда Тара говорила ему о своем общении с повелителем, Ларссон решил, что она имела дело с Черным Эмиссаром. Хотя, возможно, это было в «колодце» – и Тара, в отличие от Герти или той же Гражины, не отвергла свое видение, а приняла его с энтузиазмом. Не исключено, что и те две девочки, которых агентам Вышних пришлось убить, тоже оказались открыты для инфернальных посланий в «колодце». И если догадка Ларссона верна, то удивление должен вызывать сам факт, что вдвое больше девочек с таким же происхождением, как у Тары, не поддались воздействию Нижнего мира. Это свидетельствует о том, что у детей (даже у таких детей) очень сильна сопротивляемость ко Злу…
Достигнув Бетики, они покинули Перекресток миров и совершили мягкую посадку во внутреннем дворе резиденции патриарха Несторианской Церкви. Там их встречал мужчина лет сорока, темноволосый, крепко сложенный, в строгом черном костюме с белым воротником, указывавшим на духовный сан. Это был один из доверенных помощников патриарха, отец Эдвин ван дер Мер, с которым в основном и имели дело Ларссон и Бен.
Приветливо кивнув отцу Эдвину (они расстались лишь немногим более часа назад), Ларссон спешился и ссадил с лошади Гражину. Девочка с осторожным любопытством осмотрела вымощенный гладким булыжником двор с красивым фонтаном в центре. С трех сторон он был окружен зданием патриаршего дворца, а с четвертой – крытой галереей, под которой имелась арка, ведущая в парк.
– Где это мы? – спросила Гражина.
Ларссона опередил только что подошедший к ним отец Эдвин.
– Ты находишься на Грани Бетика, дитя мое, в гостях у святейшего патриарха Илария, – ответил он ласково. – Его святейшество прослышал о твоей беде и изъявил желание помочь тебе.
– О-о! – удивилась девочка, явно пораженная тем, что ею интересуется человек, которого называют «святейшим». – А откуда он меня знает?
– Его святейшеству многое ведомо. Позже ты с ним встретишься, а пока о тебе позаботится сестра Лайме. – С этими словами отец Эдвин жестом подозвал пожилую монахиню, скромно стоявшую немного в стороне. – Надеюсь, вы с ней найдете общий язык.
Последнюю фразу, как оказалось, следовало понимать буквально. Сестра Лайме заговорила с Гражиной на каком-то незнакомом Ларссону языке, и по тому, как сверкнули глаза девочки, стало ясно, что он ее родной. Она что-то ответила, затем снова перешла на коруальский, чтобы попрощаться с Беном и Ларссоном, после чего ушла вместе с монахиней.
Ларссон проводил их взглядом, пока они не скрылись за одной из дверей правого крыла здания, после чего сказал:
– Ну вот, свою работу мы выполнили.
– К тому же весьма оперативно, – подхватил отец Эдвин. – Я не уполномочен говорить от имени руководства нашей Церкви, но от себя лично выражаю вам признательность. Нам бы понадобилось как минимум два месяца, чтобы доставить всех пятерых девочек на Бетику. А так, благодаря вам и, в особенности, благодаря Ральфу, – он кивнул коту, который в этот момент как раз принял свой обычный, то есть кошачий, облик, – все сделано за один день. Что же касается официальных благодарностей, то вы, без сомнений, услышите их от святейшего Илария, который просил передать, что приглашает вас с утра на личную аудиенцию во время завтрака. К сожалению, сегодня вечером он слишком занят.
– Возможно, это и к лучшему, – произнес Бен, с трудом подавив зевок. – Боюсь, на сегодняшнем ужине от нас было бы мало толку, ведь мы на ногах уже часов двадцать, не меньше. Не стану говорить за Эйнара, но сам я предпочел бы поскорее перекусить и лечь спать.
– Я, в общем, тоже, – согласился Ларссон.
– Ваше желание для нас закон, – с готовностью ответил отец Эдвин. – Для вас уже отведены гостевые апартаменты, а самое большее через полчаса вам подадут ужин. За это время вы как раз успеете привести себя в порядок после дороги. Прошу вас, следуйте за мной.
И он провел их в левое крыло дворца, противоположное тому, куда монахини уводили всех пятерых девочек. Как оказалось, Ларссону и Бену отвели не просто гостевые апартаменты, а настоящие королевские, к тому же отдельные для каждого. Впрочем, поужинать они решили вместе, и им накрыли стол в просторной гостиной апартаментов Ларссона.
Компанию им составлял отец Эдвин, который почти не ел, а в основном поддерживал разговор и как бы между делом, но тем не менее весьма настойчиво, пытался разузнать о происхождении чудесных способностей Ральфа. Вряд ли он это делал по собственной инициативе, скорее выполнял поручение патриарха, и было заметно, что ему крайне неловко раз за разом возвращаться к теме, от которой его собеседники с не меньшей настойчивостью стремились уйти.
Сам Ральф при этом не присутствовал – он и Сибилла не стали ждать, когда подадут ужин, а быстро сбегали на кухню, где повара накормили их до отвала, после чего коты вернулись к своим хозяевам и сразу устроились спать. Но даже если бы Ральф был на ужине, то лишнего все равно не сболтнул бы. И не только потому, что не умел говорить по-человечески; просто Бен еще в самом начале попросил его помалкивать об этом, а Ральф был кот послушный и ответственный.
Судя по задаваемым вопросам, отец Эдвин даже не догадывался, что тут приложили руку Вышние. Видно, был непоколебимо уверен, что, если бы они имели такую возможность, то наделили бы подобными способностями одного из принадлежащих несторианам котов. А из этого следовало, что руководство Несторианской Церкви весьма глубоко увязло в сотрудничестве с Вышним миром и, возможно, считало себя его дланью на Гранях.
Убедившись, что его расспросы ни к чему не приведут, отец Эдвин не стал дожидаться конца трапезы, а поднялся из-за стола и попросил прощения, что вынужден покинуть их ввиду неотложных дел. Перед самым уходом он сказал:
– Еще святейший Иларий просил передать, что ему был знак. Сегодня во сне вы оба получите послание.
Ларссон с Беном быстро переглянулись, поблагодарили за информацию, а когда дверь за отцом Эдвином закрылась, Бен тихо произнес:
– Надеюсь, на этот раз они расскажут мне о Риве. В конце концов, заявление от тетки Деборы я получил… Слушай, Эйнар, – обратился он к Ларссону, – у меня к тебе одна просьба. Если это послание будет нам по отдельности, а не вместе, то на любые задания соглашайся, но требуй, чтобы сначала сообщили, где искать мою сестру.
– Хорошо, договорились, – сказал Ларссон. – Можешь на меня положиться.
– А если и тебе что-нибудь нужно от них, то я…
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно. Пока не нужно.
Бен отодвинул от себя пустую тарелку, налил в свой бокал белого вина и взял из вазы пирожное.
– И вот еще что, – произнес он. – Насчет Ральфа. Тебе не кажется странным, что Вышние выбрали его, а не какого-нибудь несторианского кота? Зачем им было привлекать помощь со стороны, если в их полном распоряжении имеется довольно мощная организация?
– Прежде всего, – заметил Ларссон, – я бы не назвал тебя посторонним. В прошлом твоя сестра чуть было не стала жертвой Велиала, так что у тебя есть личные мотивы во всем этом деле. А что касается несториан, то я думаю, что Вышний мир просто поостерегся давать им кота с такими способностями. Ты только представь, как возросло бы влияние их церкви!
– Ну не знаю, – с сомнением проговорил Бен. – Один кот погоды не сделает. Даже такой уникальный.
– Еще как сделает! – возразил Ларссон. – Учти, что другого такого кота нет ни у кого, кроме верховных короля и королевы. Один этот факт многого стоит. Вот увидишь: как только весть о твоем Ральфе разнесется повсюду, к тебе валом повалят послы с разных Граней с самыми заманчивыми предложениями. Уверен, найдется немало королей, князей, эмиров, падишахов и прочих коронованных особ, которые возжелают выдать за тебя своих дочерей.
– Ой, не выдумывай! – смутился Бен.
– А я не выдумываю, так все и будет, попомни мое слово, – сказал Ларссон и ухмыльнулся:– Так что я советую тебе не спешить с выбором невесты. Подыщи себе большое и благополучное королевство со старым королем и принцессой-наследницей – желательно к тому же красавицей. Вот тогда и женись…
Сразу после ужина Бен попрощался с Ларссоном до утра и отправился спать в свои апартаменты. Ларссон тоже не стал медлить и прошел в спальню, где на коврике возле широкой кровати дрыхла без задних ног Сибилла. Плотно задвинув шторы (за окном еще светило вечернее солнце) и раздевшись, он лег в мягкую постель и, быстро погружаясь в дремоту, стал думать, что ответить Ривалу де Каэрдену, если тот спросит его насчет Герти. Ларссон по-прежнему не мог решить, где ей будет лучше – в школе Ильмарссона или здесь, в цитадели несториан.
Ничего придумать он не успел, так как вскоре его поглотил сон…
ГЛАВА 31
Но ни Ривала де Каэрдена, ни других представителей Вышнего мира Ларссон во сне не увидел, а вместо этого очутился во мглистой стране теней. Там, где уже был однажды, но потом об этом позабыл. На Перекрестке миров, среди Предвечной Пустоты…
Ларссон тотчас вспомнил свой первый визит сюда и вспомнил все, что здесь узнал. О том, какова природа силы, находящейся в школе Ильмарссона, и как она туда попала. О том, что это, собственно, не сила, а нечто большее и что осведомленные люди называют ее Священным Началом или Вышней Сущностью. А еще о том, зачем Вышним понадобилось, чтобы Ларссон с Беном привезли пятерых девочек на Бетику. Все происходило почти так, как и предполагала Визельда в их разговоре. Почти – за исключением разных мелких, несущественных деталей…
Кроме того, Ларссон с удивлением обнаружил, что лучшая подруга Герти, Абигаль, на самом деле племянница Бена! Хотя удивляться тут было нечему, ведь Визельда говорила ему, что старшая дочь Ривы Шолем учится в школе Ильмарссона и живет в одной комнате с Герти. Просто тогда он еще не знал, что его спасителем будет брат Ривы. Визельда не успела об этом сказать – Ларссону пришлось спешно возвращаться в свое тело, чтобы воспользоваться шансом на спасение. Он вернулся и спасся, но напрочь забыл о разговоре с Визельдой…
Да, кстати! А где же она?
– Эй, Визельда! – крикнул он, обращаясь к сновавшим поодаль теням. – Среди вас есть Визельда?
– Я здесь, – послышался за его спиной спокойный глухой голос.
Ларссон резко повернулся и увидел перед собой тень со знакомыми очертаниями.
– Что со мной? – спросил у нее Ларссон. – Меня снова собираются убить? Или уже убивают?
Ларссон тотчас вспомнил свой первый визит сюда и вспомнил все, что здесь узнал. О том, какова природа силы, находящейся в школе Ильмарссона, и как она туда попала. О том, что это, собственно, не сила, а нечто большее и что осведомленные люди называют ее Священным Началом или Вышней Сущностью. А еще о том, зачем Вышним понадобилось, чтобы Ларссон с Беном привезли пятерых девочек на Бетику. Все происходило почти так, как и предполагала Визельда в их разговоре. Почти – за исключением разных мелких, несущественных деталей…
Кроме того, Ларссон с удивлением обнаружил, что лучшая подруга Герти, Абигаль, на самом деле племянница Бена! Хотя удивляться тут было нечему, ведь Визельда говорила ему, что старшая дочь Ривы Шолем учится в школе Ильмарссона и живет в одной комнате с Герти. Просто тогда он еще не знал, что его спасителем будет брат Ривы. Визельда не успела об этом сказать – Ларссону пришлось спешно возвращаться в свое тело, чтобы воспользоваться шансом на спасение. Он вернулся и спасся, но напрочь забыл о разговоре с Визельдой…
Да, кстати! А где же она?
– Эй, Визельда! – крикнул он, обращаясь к сновавшим поодаль теням. – Среди вас есть Визельда?
– Я здесь, – послышался за его спиной спокойный глухой голос.
Ларссон резко повернулся и увидел перед собой тень со знакомыми очертаниями.
– Что со мной? – спросил у нее Ларссон. – Меня снова собираются убить? Или уже убивают?