из того, что касалось лиц и имен, все остальное как было, так и осталось в
тумане. Я никак не мог понять всю важность того, что мы были изображены на
картах. Хотя желание иметь у себя такую колоду было неизмеримо сильно.
Правда, Флорину колоду взять не удастся -- она сразу заметит пропажу, и
у меня могут быть крупные неприятности. Так что пришлось положить ее в
потайной ящик и вновь запереть его. А затем, господи, как я напрягал свой
ум! Но все напрасно.
Пока не вспомнил магическое слово. Э М Б Е Р !
Это слово сильно взволновало меня в прошлый вечер. Видимо, даже
слишком, потому что я избегал, хоть и невольно, думать о нем с тех самых
пор. Но сейчас я стал повторять это слово в уме вновь и вновь, каждый раз
обдумывая, какие оно вызывает у меня ассоциации.
Это слово навевало на меня тоску, желание и тяжелую ностальгию. В нем
было чувство позабытой красоты и волнение мощи и силы, непреодолимой, почти
божественной.
Это слово было для меня родным. Оно было частью меня, а я -- его.
Внезапно я понял, что это название места, которое я когда-то знал. Но в
голове моей не возникло никаких воспоминаний, с ним связанных, одни лишь
чувства переполняли меня.
Как долго я сидел так, задумавшись, не помню. Время как бы перестало
для меня существовать.
Как сквозь туман я услышал слабый стук в дверь. Ручка медленно стала
поворачиваться, а затем служанка, которую звали Кармелла, зашла в библиотеку
и спросила, не желаю ли я, чтобы мне был подан ленч.
Я желал, и ничтоже сумняшеся, последовал на кухню за ней, где и умял
половину холодного цыпленка и кварту молока. Кофейник с черным кофе я забрал
с собой в библиотеку, по пути тщательно обходя собак. Я допивал вторую
чашку, когда зазвонил телефон. Мне очень хотелось поднять трубку, но я
подумал, что в доме наверняка полно параллельных аппаратов, так что Кармелла
подойдет и без меня.
Я ошибся. Телефон продолжал звонить. В конце концов я не выдержал и
снял трубку.
-- Алло. Резиденция Флаумель.
-- Будьте любезны, попросите, пожалуйста, миссис Флаумель к телефону.
Голос был мужской. Человек говорил быстро и немного нервно. Он чуть
задыхался, и в телефоне слышались далекие другие голоса, что указывало на
звонок из другого города.
-- Мне очень жаль, -- ответил я, -- но в настоящий момент ее нет дома.
Может, чтонибудь передать, или вы позвоните еще раз?
-- С кем я говорю? -- требовательно спросил голос в трубке.
После некоторого колебания я ответил:
-- Это Корвин.
-- О, боже, -- сказал он.
Засим последовало довольно продолжительное молчание. Я было решил, что
он повесил трубку, но на всякий случай снова сказал:
-- Алло.
И одновременно со мной он тоже заговорил:
-- Она еще жива?
-- Конечно, она еще жива! Какого черта! И вообще, с кем я говорю?
-- Неужели ты не узнал моего голоса, Корвин? Это Рэндом. Слушай. Я в
Калифорнии, и я попал в беду. Я собирался просить у Флоры приюта. Ты с ней?
-- Временно.
-- Понятно. Послушай, Корвин, ты окажешь мне покровительство? -- он
помолчал, потом добавил: -- Очень тебя прошу.
-- Настолько, насколько смогу. Но я не могу отвечать за Флору, пока не
посоветуюсь с ней.
-- Но ты защитишь меня от нее?
-- Да.
-- Тогда мне это вполне подходит. Сейчас я попытаюсь пробраться в
Нью-Йорк. Придется идти в обход, так что не могу сказать, сколько времени
это у меня займет, но скоро увидимся. Пожелай мне удачи.
-- Удачи, -- сказал я.
Раздался щелчок повешенной трубки, и я снова услышал отдаленные голоса
и тихие гудки.
Значит, хитрый маленький Рэндом попал в беду. У меня было такое
чувство, что меня это не должно особо беспокоить. Но сейчас он был одним из
ключей к моему прошлому и, вполне вероятно, также и к будущему. Значит, я
попытаюсь помочь ему, чем смогу, пока не узнаю от него все, что мне нужно. Я
знал, что между нами не было никакой особой братской любви, но я также знал,
что Рэндом отнюдь не был дураком.
С другой стороны, слово его не стоило выеденного яйца и, клянясь в
вечной верности до гроба, ему ничего бы не стоило продать мой труп в любую
анатомичку по его же собственному выбору, лишь бы хорошо заплатили. Я хорошо
помнил этого маленького шпиона, к которому испытывал некоторую слабость,
вероятно, из-за тех немногий приятных минут, которые мы провели вместе. Но
доверять ему? Никогда! Я решил, что ничего не скажу Флоре до самой последней
минуты. Пусть это будет моей козырной картой, если уж не тузом, то по
меньшей мере, валетом. Я добавил горячего кофе к остаткам в моей чашке и
начал медленно прихлебывать.
От кого он скрывался?
Явно не от Эрика, иначе он никогда бы не позвонил сюда. Затем я стал
размышлять о его вопросе относительно того, жива ли Флора или нет, когда он
услышал, что я здесь. Неужели она была такой сильной сторонницей моего
брата, которого я ненавидел, что все родственники знали, что я прикончу ее,
если только представится такая возможность? Это казалось мне странным, ведь
он все-таки задал этот вопрос. И в чем они были союзниками? Почему всюду
царит такая напряженная обстановка? И от кого скрывался Рэндом?
Эмбер. Вот ответ. Эмбер. Каким-то образом я точно знал, что ключ ко
всему лежит в Эмбере, в каком-то событии, которое произошло там совсем
недавно, насколько мне казалось. Мне придется быть начеку. Мне придется
делать вид, что я все знаю, во всем разбираюсь, а тем временем выуживать
сведения по ниточке и попытаться их сложить в одно целое. Я был уверен, что
мне удастся это сделать. Слишком уж все не доверяли друг другу, так что мои
умалчивания никого не удивят.
Придется сыграть на этом. Я узнаю все, что мне нужно, получу то, что
хочу и не забуду тех, кто поможет мне, а остальных растопчу. Потому что я
знал, что это был закон, по которому жила наша семья, я был истинным сыном
своего отца...
Внезапно у меня заболела голова и запульсировало в висках. Эта мысль о
моем отце, догадка, ощущение -- вот что вызвало эту боль. Но я ничего не мог
вспомнить. Через некоторое время дверь открылась, и вошла Флора. Был поздний
вечер.
На ней была зеленая шелковая блузка и длинная шерстяная юбка. Волосы ее
были уложены пучком на затылке и выглядела она бледной. На шее все еще висел
собачий свисток.
-- Добрый вечер, -- я встал с места.
Но она не ответила. Подойдя к стенному бару, она налила себе солидную
порцию Джэка Дэниэльса и опрокинула рюмку как заправский мужчина. Вновь
наполнила ее, подошла к столу и села на стул.
Я закурил сигарету и протянул ей. Она кивнула головой, потом сообщила:
-- Дорога в Эмбер -- почти невозможно пройти.
-- Почему?
Она посмотрела на меня достаточно изумленно.
-- Ты когда в последний раз ей пользовался?
Я пожал плечами.
-- Не помню.
-- Ну что ж, будь по-твоему. Просто мне интересно, какую лепту ты во
все это внес.
Я промолчал, потому что понятия не имел, о чем она говорит. Но затем я
вспомнил, что, кроме Дороги, попасть в Эмбер можно было куда более легким
путем. Было совершенно очевидно, что она не могла им воспользоваться.
-- У тебя не хватает нескольких Червовых Карт, -- внезапно сказал я,
почти что своим настоящим голосом.
Она подскочила на стуле и пролила виски.
-- Отдай! -- вскричала она, хватаясь за свисток.
Я быстро встал и схватил ее за плечи.
-- Я их не взял. Просто посмотрел, что к чему.
Она явно успокоилась, потом начала тихо плакать, и я мягко подтолкнул
ее обратно к стулу.
-- Я думала, ты забрал те, что я оставила. Да и как еще я могла понять
твои слова?
Я не стал извиняться. Мне почему-то казалось, что для меня это совсем
не обязательно.
-- И далеко ты ушла?
-- Совсем недалеко.
Тут она посмотрела на меня, рассмеялась и в глазах ее зажглись огоньки.
-- Так значит, это твоих рук дело? Ты закрыл мне дорогу в Эмбер еще до
того, как явиться сюда? Ты ведь знал, что я пойду к Эрику. Теперь мне надо
ждать, когда он придет сюда. Ты хотел заманить его сюда, верно? Но ведь он
кого-нибудь пришлет. Он не явится сюда сам.
Странная нотка восхищения проскользнула в голосе этой женщины, которая
спокойно призналась, что собирается предать меня врагу, и, более того,
обязательно предаст, если только ей представится эта возможность, когда она
говорила о том, что она считала я сделал, чтобы помешать ее планам. Как
могла она спокойно признаваться в предательстве в присутствии предполагаемой
жертвы? Ответ сам собой возник в моей голове: таковы были все в нашей семье.
Нам ни к чему было хитрить друг с другом. Хотя мне почему-то казалось, что у
нее все же отсутствует настоящий профессионализм.
-- Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, Флора? Неужели ты думаешь,
что я явился сюда и буду теперь просто сидеть и ждать, пока ты не
преподнесешь меня Эрику на блюдечке с голубой каемочкой? Что бы там тебе ни
помешало, так тебе и надо.
-- Ну хорошо, я была дурой. Но и ты не особенно умен! Ведь и ты
находишься в ссылке!
Ее слова почему-то причинили мне боль, но я знал, что она ошибается.
-- Еще чего! -- сказал я.
-- Так я и знала, что ты разозлишься и признаешься, -- опять
рассмеялась она. -- Что ж, значит, ты ходишь в Отражениях с какой-то целью.
Ты сумасшедший.
Я пожал плечами.
-- Чего ты хочешь на самом деле? Почему ты пришел ко мне?
-- Мне просто было любопытно, что ты собираешься делать, -- ответил я.
-- Вот и все. Ты не можешь удержать меня здесь, если я этого не захочу. Даже
Эрику это никогда не удавалось. А может быть, к старости я становлюсь
сентиментальным. Как бы то ни было, я еще немного у тебя поживу, а потом,
наверное, уйду совсем. Если бы ты не поторопилась выдать меня, то в конечном
счете, может, ты выгадала бы несколько больше. Помнишь, ты только вчера
просила, чтобы я не забыл тебя, если произойдет одно обстоятельство...
Прошло несколько секунд прежде, чем она поняла, о чем я говорю, хотя
сам я этого не понимал.
Затем она сказала:
-- Значит, ты собираешься сделать эту попытку! Ты действительно
собираешься?
-- А вот в этом можешь даже не сомневаться. Собираюсь! -- сказал я,
зная, что о чем бы мы не говорили, я действительно собирался делать ЭТО. --
Ты можешь сообщить об этом Эрику, если хочешь. Но только помни, если это
произойдет. лучше быть моим другом, а не врагом.
Я чертовски хотел хотя бы приблизительно знать, о чем это я говорю, но
теперь я уже набрался достаточно всяких слов и понимал, что стоит за ними,
для того, чтобы вести более или менее важные разговоры, не понимая их
значения. Но я чувствовал, что говорю вещи правильные, что иначе я не мог
говорить...
Внезапно она кинулась мне на шею и расцеловала.
-- Я ничего ему не скажу. Нет, правда, Корвин! И, думаю, у тебя все
получится. С Блейзом тебе, правда, будет трудно, но Жерар, наверное, захочет
помочь, а может даже и Бенедикт. И когда Каин увидит, что происходит, он
тоже к вам переметнется...
-- Я привык сам составлять свои планы.
Она опять подошла к бару и налила нам два бокала вина.
-- За будущее, -- сказала она.
-- За будущее грех не выпить.
И мы выпили. Затем она вновь наполнила мой бокал и пристально на меня
посмотрела.
-- Эрик, Блейз или ты. Да, больше некому. И ты всегда был умен и
находчив. Но о тебе так давно не было ни слуху, ни духу, что я даже не
считала тебя претендентом.
-- Никогда не надо зарекаться.
Я хлебнул вино, надеясь, что она замолчит хоть на минуту. Уж слишком
очевидно она пыталась вести двойную игру. Меня что-то смутно беспокоило, и
мне хотелось подумать об этом в тишине.
Сколько мне было лет? Этот вопрос, я знал, был частью ответа на то мое
чувство отдаления и отчужденности к людям, которое я испытал, глядя на
игральные карты ( лет 30, если верить зеркалу, но теперь я знал, что все
зависело от Отражений ). Я был куда старше, и прошло много времени с тех
пор, как я видел своих братьев и сестер вместе, в другой обстановке, такими
же непринужденными, какими они были на картах.
Мы услышали звонок во входную дверь и шаги служанки Кармеллы, которая
пошла открывать.
-- А это -- брат Рэндом, -- сказал я, чувствуя, что не ошибся. -- Я
обещал ему свое покровительство.
Ее глаза расширились, затем она улыбнулась, как бы оценивая по заслугам
тот умный поступок, который я совершил.
Конечно, ничего подобного у меня и в мыслях не было, но я был рад, что
она так думает.
Так я чувствовал себя безопаснее.
Безопаснее я чувствовал себя минуты три, не более. Я успел к входной
двери раньше Кармеллы и распахнул ее.
Он ввалился в комнату и немедленно запер за собой дверь и закрыл ее на
крюк. Над его голубыми глазами собрались морщинки, на нем не было плаща и
обтягивающей кожаной куртки. Ему давно следовало бы побриться, и одет он был
в обычный коричневый шерстяной костюм. Через его руку было переброшено
легкое габардиновое полупальто, на ногах были кожаные туфли. Но это был все
же Рэндом -- тот самый, которого я видел на карте, только его смеющийся рот
выглядел усталым, а под ногтями была грязь.
-- Корвин, -- сказал он и обнял меня.
Я сжал его плечо и сказал:
-- Ты так выглядишь, что рюмка-другая тебе не помешают.
-- Да, да... -- согласился он, и я подтолкнул его к библиотеке.
Минуты через три после того, как он уселся с рюмкой виски в одной руке
и зажженой сигаретой в другой, он сказал:
-- Они за мной гонятся. Скоро будут здесь.
Флора вскрикнула, но мы не обратили на нее никакого внимания.
-- Кто? -- спросил я.
-- Из других Отражений. Понятия не имею, кто они и кто их послал. Их
четверо или пятеро, а может быть, и шестеро. Они были со мной в самолете. Я
зафрахтовал самолет. Это произошло недалеко от Денвера. Я несколько раз
менял направление самолета, чтобы сбить их с курса, но это не помогло, а мне
не хотелось слишком уклоняться в сторону. Я избавился от них в Манхеттене,
но все это вопрос времени. Думаю, что скоро они явятся сюда.
-- И ты не знаешь, кто их послал?
Он коротко ухмыльнулся.
-- Кто кроме кого-нибудь из нашей семьи? Может быть, Блейз, может быть,
Джулиан, а может быть, Каин. Может быть, даже ты, чтобы я пришел сюда. Хотя,
я надеюсь, что это не так. Ведь это был не ты?
-- Боюсь, что нет. И насколько это серьезно?
Он пожал плечами.
-- Если бы их было всего двое-трое, я бы попытался устроить засаду. Но
их слишком много.
Он был человеком небольшого роста, примерно 5 футов, 6 дюймов, и весил
не более 135 фунтов. Но когда он говорил, что смог бы справиться с
двумя-тремя громилами, он не шутил. Внезапно я подумал о том, насколько я
сам физически силен, раз уж был его братом. Я чувствовал себя достаточно
сильным физически. Я знал, что могу встретиться в поединке с любым
человеком, не особенно беспокоясь за себя. Так насколько же я был физически
силен?
Внезапно я понял, что вскоре мне предоставится возможность это
выяснить.
Во входную дверь громко постучали.
-- Что будем делать? -- спросила Флора.
Рэндом рассмеялся, развязал галстук, кинул его на стол поверх своего
полупальто. Затем он снял пиджак и оглядел комнату. Взгляд его остановился
на сабле, и в ту же секунду он бросился к стене и схватился за рукоятку. Я
почувствовал в своем кармане тяжесть пистолета и снял его с предохранителя.
-- Делать? -- спросил Рэндом. -- Существует вероятность того, что они
проберутся в дом. А следовательно, они будут здесь. Когда ты в последний раз
дралась, сестричка?
-- Слишком давно.
-- Тогда постарайся вспомнить, как это делается, поскорее, потому что
времени осталось совсем мало. Кто-то их направляет, это я точно могу
сказать. Но нас тут трое, а их всего шестеро. Так что можно не беспокоиться.
-- Мы не знаем, кто они, -- сказала она.
-- Какая разница?
-- Никакой, -- вставил я. -- Может быть, мне пойти и открыть дверь?
Оба они едва заметно вздрогнули.
-- Это безразлично, лучше подождем здесь.
-- Я могу позвонить в полицию, -- предложил я.
Они оба рассмеялись почти истерически.
-- Или позвать Эрика, -- внезапно сказал я, глядя на нее.
Но она отрицательно покачала головой.
-- У нас просто нет на это времени. Конечно, можно взять его Карту, но
к тому времени, когда он сможет ответить -- и если он решит ответить --
будет слишком поздно.
-- Да к тому же ведь это может быть его рук дело, -- сказал Рэндом.
-- Сомневаюсь, -- ответила она. -- Сильно сомневаюсь. Это совсем не в
его духе.
-- Верно, -- ответил я, просто чтобы чтото сказать и заодно показать
им, что я разбираюсь в ситуации ничуть не хуже, чем они.
В дверь еще раз постучали, на этот раз значительно сильнее.
-- Послушай, а Кармелла не откроет? -- спросил я, невольно вздрогнув от
этой мысли.
-- Я думаю, это практически невероятно, что она откроет двери на стук.
-- Но ты ведь не знаешь, с чем нам придется столкнуться, -- вскричал
Рэндом и внезапно выбежал из комнаты.
Я пошел за ним вдоль по коридору и в прихожую как раз вовремя, чтобы
остановить Кармеллу, которая собиралась открыть дверь. Мы отослали ее в свою
комнату, приказав запереть за собой дверь.
Рэндом заметил:
-- Это говорит нам о силах того, кто все это придумал. Как ты считаешь,
что может произойти, Корвин?
Я пожал плечами.
-- Если бы я знал, я бы тебе сказал. Но не беспокойся, в настоящую
минуту мы с тобой вместе против чего бы то ни было. Отойди-ка.
И я открыл дверь.
Первый громила попытался пройти в комнату, просто отпихнув меня в
сторону, но жесткий удар локтем откинул его назад. Их было шестеро. Теперь
это было видно.
-- Что вам угодно? -- спросил я.
Но в ответ не было произнесено ни слова, и я увидел пистолеты.
Резким ударом я вновь закрыл дверь и наложил крюк.
-- Да, это они, -- сказал я. -- Но откуда мне знать, что это не
какой-нибудь трюк с твоей стороны, Рэндом?
-- Знать ты этого не можешь, но я дорого бы дал, чтобы твои слова были
правдой. Выглядят они достаточно неприглядно.
С этим я не мог не согласиться. Ребята на крыльце были явно
тяжеловесами, и шляпы их были надвинуты на лоб до самых глаз, так что лица
были в тени.
-- Хотел бы я знать, на каком мы находимся свете, -- сказал Рэндом.
Где-то в барабанных перепонках я почувствовал слабое дрожание и понял,
что Флора подула в свой собачий свисток. Так что, когда звон разбитого
стекла справа от меня смешался со звуками воя и рычания, это меня не
удивило.
-- Она свистнула собакам, -- сказал я. -- Шестерка волкодавов, которые
при других бы обстоятельствах перегрызли бы горло нам двоим.
Рэндом кивнул, и мы оба направились на звуки высаживаемых окон. Когда
мы подошли к гостиной, двое громил уже были в комнате, и у обоих были
пистолеты.
Я убил первого и упал, стреляя во второго. Рэндом перескочил через
меня, размахивая саблей, и я увидел, как голова громилы отделилась от
туловища.
К этому времени через окно в комнату проникли еще двое. Я расстрелял по
ним все патроны, одновременно вслушиваясь в рычание волкодавов вперемешку со
стрельбой, но уже не из моего пистолета.
Я увидел на полу трех мужчин и такое же количество Флориных псов. Мне
стало приятно от мысли, что мы разделались с половиной нападающих, и когда
оставшиеся влезли в окно, я убил одного из них способом, который поверг меня
в изумление.
Внезапно, не задумываясь, я схватил тяжелое дубовое кресло и швырнул
его через всю комнату -- футов на 30. Кресло сломало позвоночник одному из
громил.
Я бросился к двум другим, но прежде чем я успел добежать, Рэндом
проткнул одного из них саблей и откинул на пол, чтобы его прикончили собаки.
Потом он повернулся ко второму.
И этому, последнему оставшемуся в живых, ничего не удалось сделать.
Правда, он убил одну из собак, но это был последний сознательный поступок в
его жизни. Рэндом задушил его голыми руками.
На поверку вышло, что две собаки были убиты и одна тяжело ранена.
Рэндом избавил ее от дальнейших мучений быстрым ударом сабли, и мы принялись
изучать громил.
В их виде было что-то необычное.
В комнату вошла Флора и тоже стала помогать нам разбираться что к чему.
У каждого из них были красные, как бы налитые кровью глаза. Однако на
их лицах это выглядело вполне естественно. К тому же на каждом пальце у них
было по лишнему суставу.
Челюсти громил сильно выдавались вперед, когда я открыл одному из них
рот, то насчитал 44 зуба, каждый из которых был значительно больше
человеческого, и к тому же острее. Кожа на их лицах была толстой, серого
цвета и твердой на ощупь. Несомненно, были и другие отличия, но и этих было
вполне достаточно.
Мы собрали их оружие, и я подобрал себе три маленьких плоских
пистолета.
-- Они из Отражений, это вне сомнений, -- сказал Рэндом, и я кивнул
головой. -- И мне повезло. Они, кажется, совсем не ожидали, что у меня
окажется такое подкрепление -- брат-военный, да с полтонны собак.
Он подошел к выбитому окну и выглянул на улицу, и я не стал вмешиваться
в его действия, пусть сам смотрит.
-- Никого, -- сказал он через некоторое время. -- Уверен, что мы их
всех уложили.
После чего он закрыл тяжелые оранжевые шторы и придвинул к окну тяжелую
высокую мебель. Пока он возился, я обыскал карманы трупов.
Документов там не было никаких, но это уже меня особенно не удивило.
-- Пойдем обратно в библиотеку, -- сказал он, -- я так и не допил свой
виски.
Прежде , чем усесться за стол, он тщательно вытер клинок сабли и
повесил его на место. Тем временем я налил виски Флоре.
-- Так что будем считать, что временно я в безопасности, -- сказал
Рэндом. -- Да еще учитывая, что теперь нас трое в одной лодке.
-- Похоже на то, -- согласилась Флора.
-- Господи, у меня крошки во рту не было со вчерашнего дня, -- об'явил
Рэндом.
После чего Флора пошла сказать Кармелле, что теперь она может спокойно
выйти, ничего не опасаясь, запретив ей совать свой нос в гостиную и приказав
накрыть стол для обеда в библиотеке.
Как только дверь за Флорой закрылась, Рэндом повернулся ко мне и
спросил:
-- Какие у вас с ней отношения?
-- Не поворачивайся к ней спиной, если останетесь наедине.
-- Она все еще работает на Эрика?
-- Насколько я знаю, да.
-- Тогда что ты здесь делаешь?
-- Пытаюсь выманить сюда Эрика. Он знает, что единственный способ до
меня добраться -- это явиться сюда самому, и я хочу выяснить, насколько
велико это его желание.
Рэндом покачал головой.
-- Не думаю, что он пойдет на это. Да и какая ему выгода? Пока ты
здесь, а он там, для чего ему рисковать? Ведь его позиция сильнее. И если ты
захочешь это изменить, то это тебе придется отправиться к нему, а не
наоборот.
-- Я сам пришел к такому же заключению.
Глаза его сверкнули, и на губах заиграла старая усмешка. Он провел
рукой по своим соломенным волосам и поглядел мне прямо в глаза.
-- Ты собираешься рискнуть?
-- Может быть, -- ответил я.
-- Не играй со мной в кошки-мышки, мальчик. Да ведь у тебя все на лице
написано. Ты знаешь, мне почти что хочется присоединиться к тебе. Из всех
моих связей мне больше всего нравится секс и меньше всего -- Эрик.
Я закурил сигарету, обдумывая услышанное.
-- Ты думаешь, -- сказал он, пока я думал, -- "Могу ли я верить Рэндому
на этот раз? Он хитрый и коварный, и он, вне всякого сомнения предаст меня,
если только ему предложат более выгодную сделку". Верно?
Я кивнул.
-- Но все же, брат Корвин, вспомни, что хоть я и не делал для тебя
ничего особенно хорошего, я никогда не причинял тебе вреда. О, несколько
злых шуток, это я признаю. И, тем не менее, ты вполне можешь сказать, что из
всей нашей семьи мы лучше всех понимали друг друга, по крайней мере, не
путались друг у друга под ногами. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или
Флора или служанка, так что давай поговорим о чем-нибудь другом. Хотя нет...
Быстрее! У тебя, надеюсь, есть с собой колода наших любимых фамильных карт?
Я покачал головой.
В эту минуту в комнату вошла Флора и сказала:
-- Сейчас Кармелла накроет на стол.
Мы выпили за предстоящий обед, и он подмигнул мне за ее спиной.
На следующее утро тела громил исчезли из гостиной, на ковре не было ни
одного пятна крови, окно было совсем новое, и Рэндом об'явил, что он "принял
надлежащие меры". Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы
расспрашивать его подробнее.
Мы одолжили у Флоры ее Мерседес и поехали покататься. Окружающие меня
пригороды казались до странности измененными. Я никак не мог точно
сообразить, чего в них не хватало или было нового, но чувствовал, что что-то
было не так. Когда я попытался сообразить, что к чему, это вновь вызвало у
меня приступ головной боли, так что я решил временно принимать вещи такими,
какими они были.
Я сидел за рулем, Рэндом -- рядом со мной. Я небрежно заметил, что
хотел бы опять оказаться в Эмбере -- просто так, чтобы посмотреть, как он
отреагирует.
-- Меня всегда удивляло, -- ответил он, -- хочешь ли ты просто
отомстить, или за этим кроется что-то еще.
Это был ответ в стиле моего замечания -- я мог либо сказать что-то,
либо промолчать. Молчать я не хотел, а потому сказал свою коронную фразу:
-- Я много думал об этом и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть я и
"попробую".
Тут он повернул голову и бросил на меня один из своих взглядов ( до
этого он смотрел в боковое окно машины).
-- Наверное, каждый из нас мечтал о власти или, по крайней мере, думал
о ней. По крайней мере, у меня такая мысль возникала, хотя я и отказался от
нее сразу же. И, честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас
спрашиваешь меня, помогу я тебе или нет. Да, помогу. Хотя бы для того, чтобы
послать к черту всех остальных, -- он помолчал, потом спросил: -- Что ты
думаешь о Флоре? Сможет ли она принести нам пользу?
-- Сомневаюсь, -- ответил я. -- Если все будет предрешено, она,
конечно, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?
тумане. Я никак не мог понять всю важность того, что мы были изображены на
картах. Хотя желание иметь у себя такую колоду было неизмеримо сильно.
Правда, Флорину колоду взять не удастся -- она сразу заметит пропажу, и
у меня могут быть крупные неприятности. Так что пришлось положить ее в
потайной ящик и вновь запереть его. А затем, господи, как я напрягал свой
ум! Но все напрасно.
Пока не вспомнил магическое слово. Э М Б Е Р !
Это слово сильно взволновало меня в прошлый вечер. Видимо, даже
слишком, потому что я избегал, хоть и невольно, думать о нем с тех самых
пор. Но сейчас я стал повторять это слово в уме вновь и вновь, каждый раз
обдумывая, какие оно вызывает у меня ассоциации.
Это слово навевало на меня тоску, желание и тяжелую ностальгию. В нем
было чувство позабытой красоты и волнение мощи и силы, непреодолимой, почти
божественной.
Это слово было для меня родным. Оно было частью меня, а я -- его.
Внезапно я понял, что это название места, которое я когда-то знал. Но в
голове моей не возникло никаких воспоминаний, с ним связанных, одни лишь
чувства переполняли меня.
Как долго я сидел так, задумавшись, не помню. Время как бы перестало
для меня существовать.
Как сквозь туман я услышал слабый стук в дверь. Ручка медленно стала
поворачиваться, а затем служанка, которую звали Кармелла, зашла в библиотеку
и спросила, не желаю ли я, чтобы мне был подан ленч.
Я желал, и ничтоже сумняшеся, последовал на кухню за ней, где и умял
половину холодного цыпленка и кварту молока. Кофейник с черным кофе я забрал
с собой в библиотеку, по пути тщательно обходя собак. Я допивал вторую
чашку, когда зазвонил телефон. Мне очень хотелось поднять трубку, но я
подумал, что в доме наверняка полно параллельных аппаратов, так что Кармелла
подойдет и без меня.
Я ошибся. Телефон продолжал звонить. В конце концов я не выдержал и
снял трубку.
-- Алло. Резиденция Флаумель.
-- Будьте любезны, попросите, пожалуйста, миссис Флаумель к телефону.
Голос был мужской. Человек говорил быстро и немного нервно. Он чуть
задыхался, и в телефоне слышались далекие другие голоса, что указывало на
звонок из другого города.
-- Мне очень жаль, -- ответил я, -- но в настоящий момент ее нет дома.
Может, чтонибудь передать, или вы позвоните еще раз?
-- С кем я говорю? -- требовательно спросил голос в трубке.
После некоторого колебания я ответил:
-- Это Корвин.
-- О, боже, -- сказал он.
Засим последовало довольно продолжительное молчание. Я было решил, что
он повесил трубку, но на всякий случай снова сказал:
-- Алло.
И одновременно со мной он тоже заговорил:
-- Она еще жива?
-- Конечно, она еще жива! Какого черта! И вообще, с кем я говорю?
-- Неужели ты не узнал моего голоса, Корвин? Это Рэндом. Слушай. Я в
Калифорнии, и я попал в беду. Я собирался просить у Флоры приюта. Ты с ней?
-- Временно.
-- Понятно. Послушай, Корвин, ты окажешь мне покровительство? -- он
помолчал, потом добавил: -- Очень тебя прошу.
-- Настолько, насколько смогу. Но я не могу отвечать за Флору, пока не
посоветуюсь с ней.
-- Но ты защитишь меня от нее?
-- Да.
-- Тогда мне это вполне подходит. Сейчас я попытаюсь пробраться в
Нью-Йорк. Придется идти в обход, так что не могу сказать, сколько времени
это у меня займет, но скоро увидимся. Пожелай мне удачи.
-- Удачи, -- сказал я.
Раздался щелчок повешенной трубки, и я снова услышал отдаленные голоса
и тихие гудки.
Значит, хитрый маленький Рэндом попал в беду. У меня было такое
чувство, что меня это не должно особо беспокоить. Но сейчас он был одним из
ключей к моему прошлому и, вполне вероятно, также и к будущему. Значит, я
попытаюсь помочь ему, чем смогу, пока не узнаю от него все, что мне нужно. Я
знал, что между нами не было никакой особой братской любви, но я также знал,
что Рэндом отнюдь не был дураком.
С другой стороны, слово его не стоило выеденного яйца и, клянясь в
вечной верности до гроба, ему ничего бы не стоило продать мой труп в любую
анатомичку по его же собственному выбору, лишь бы хорошо заплатили. Я хорошо
помнил этого маленького шпиона, к которому испытывал некоторую слабость,
вероятно, из-за тех немногий приятных минут, которые мы провели вместе. Но
доверять ему? Никогда! Я решил, что ничего не скажу Флоре до самой последней
минуты. Пусть это будет моей козырной картой, если уж не тузом, то по
меньшей мере, валетом. Я добавил горячего кофе к остаткам в моей чашке и
начал медленно прихлебывать.
От кого он скрывался?
Явно не от Эрика, иначе он никогда бы не позвонил сюда. Затем я стал
размышлять о его вопросе относительно того, жива ли Флора или нет, когда он
услышал, что я здесь. Неужели она была такой сильной сторонницей моего
брата, которого я ненавидел, что все родственники знали, что я прикончу ее,
если только представится такая возможность? Это казалось мне странным, ведь
он все-таки задал этот вопрос. И в чем они были союзниками? Почему всюду
царит такая напряженная обстановка? И от кого скрывался Рэндом?
Эмбер. Вот ответ. Эмбер. Каким-то образом я точно знал, что ключ ко
всему лежит в Эмбере, в каком-то событии, которое произошло там совсем
недавно, насколько мне казалось. Мне придется быть начеку. Мне придется
делать вид, что я все знаю, во всем разбираюсь, а тем временем выуживать
сведения по ниточке и попытаться их сложить в одно целое. Я был уверен, что
мне удастся это сделать. Слишком уж все не доверяли друг другу, так что мои
умалчивания никого не удивят.
Придется сыграть на этом. Я узнаю все, что мне нужно, получу то, что
хочу и не забуду тех, кто поможет мне, а остальных растопчу. Потому что я
знал, что это был закон, по которому жила наша семья, я был истинным сыном
своего отца...
Внезапно у меня заболела голова и запульсировало в висках. Эта мысль о
моем отце, догадка, ощущение -- вот что вызвало эту боль. Но я ничего не мог
вспомнить. Через некоторое время дверь открылась, и вошла Флора. Был поздний
вечер.
На ней была зеленая шелковая блузка и длинная шерстяная юбка. Волосы ее
были уложены пучком на затылке и выглядела она бледной. На шее все еще висел
собачий свисток.
-- Добрый вечер, -- я встал с места.
Но она не ответила. Подойдя к стенному бару, она налила себе солидную
порцию Джэка Дэниэльса и опрокинула рюмку как заправский мужчина. Вновь
наполнила ее, подошла к столу и села на стул.
Я закурил сигарету и протянул ей. Она кивнула головой, потом сообщила:
-- Дорога в Эмбер -- почти невозможно пройти.
-- Почему?
Она посмотрела на меня достаточно изумленно.
-- Ты когда в последний раз ей пользовался?
Я пожал плечами.
-- Не помню.
-- Ну что ж, будь по-твоему. Просто мне интересно, какую лепту ты во
все это внес.
Я промолчал, потому что понятия не имел, о чем она говорит. Но затем я
вспомнил, что, кроме Дороги, попасть в Эмбер можно было куда более легким
путем. Было совершенно очевидно, что она не могла им воспользоваться.
-- У тебя не хватает нескольких Червовых Карт, -- внезапно сказал я,
почти что своим настоящим голосом.
Она подскочила на стуле и пролила виски.
-- Отдай! -- вскричала она, хватаясь за свисток.
Я быстро встал и схватил ее за плечи.
-- Я их не взял. Просто посмотрел, что к чему.
Она явно успокоилась, потом начала тихо плакать, и я мягко подтолкнул
ее обратно к стулу.
-- Я думала, ты забрал те, что я оставила. Да и как еще я могла понять
твои слова?
Я не стал извиняться. Мне почему-то казалось, что для меня это совсем
не обязательно.
-- И далеко ты ушла?
-- Совсем недалеко.
Тут она посмотрела на меня, рассмеялась и в глазах ее зажглись огоньки.
-- Так значит, это твоих рук дело? Ты закрыл мне дорогу в Эмбер еще до
того, как явиться сюда? Ты ведь знал, что я пойду к Эрику. Теперь мне надо
ждать, когда он придет сюда. Ты хотел заманить его сюда, верно? Но ведь он
кого-нибудь пришлет. Он не явится сюда сам.
Странная нотка восхищения проскользнула в голосе этой женщины, которая
спокойно призналась, что собирается предать меня врагу, и, более того,
обязательно предаст, если только ей представится эта возможность, когда она
говорила о том, что она считала я сделал, чтобы помешать ее планам. Как
могла она спокойно признаваться в предательстве в присутствии предполагаемой
жертвы? Ответ сам собой возник в моей голове: таковы были все в нашей семье.
Нам ни к чему было хитрить друг с другом. Хотя мне почему-то казалось, что у
нее все же отсутствует настоящий профессионализм.
-- Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, Флора? Неужели ты думаешь,
что я явился сюда и буду теперь просто сидеть и ждать, пока ты не
преподнесешь меня Эрику на блюдечке с голубой каемочкой? Что бы там тебе ни
помешало, так тебе и надо.
-- Ну хорошо, я была дурой. Но и ты не особенно умен! Ведь и ты
находишься в ссылке!
Ее слова почему-то причинили мне боль, но я знал, что она ошибается.
-- Еще чего! -- сказал я.
-- Так я и знала, что ты разозлишься и признаешься, -- опять
рассмеялась она. -- Что ж, значит, ты ходишь в Отражениях с какой-то целью.
Ты сумасшедший.
Я пожал плечами.
-- Чего ты хочешь на самом деле? Почему ты пришел ко мне?
-- Мне просто было любопытно, что ты собираешься делать, -- ответил я.
-- Вот и все. Ты не можешь удержать меня здесь, если я этого не захочу. Даже
Эрику это никогда не удавалось. А может быть, к старости я становлюсь
сентиментальным. Как бы то ни было, я еще немного у тебя поживу, а потом,
наверное, уйду совсем. Если бы ты не поторопилась выдать меня, то в конечном
счете, может, ты выгадала бы несколько больше. Помнишь, ты только вчера
просила, чтобы я не забыл тебя, если произойдет одно обстоятельство...
Прошло несколько секунд прежде, чем она поняла, о чем я говорю, хотя
сам я этого не понимал.
Затем она сказала:
-- Значит, ты собираешься сделать эту попытку! Ты действительно
собираешься?
-- А вот в этом можешь даже не сомневаться. Собираюсь! -- сказал я,
зная, что о чем бы мы не говорили, я действительно собирался делать ЭТО. --
Ты можешь сообщить об этом Эрику, если хочешь. Но только помни, если это
произойдет. лучше быть моим другом, а не врагом.
Я чертовски хотел хотя бы приблизительно знать, о чем это я говорю, но
теперь я уже набрался достаточно всяких слов и понимал, что стоит за ними,
для того, чтобы вести более или менее важные разговоры, не понимая их
значения. Но я чувствовал, что говорю вещи правильные, что иначе я не мог
говорить...
Внезапно она кинулась мне на шею и расцеловала.
-- Я ничего ему не скажу. Нет, правда, Корвин! И, думаю, у тебя все
получится. С Блейзом тебе, правда, будет трудно, но Жерар, наверное, захочет
помочь, а может даже и Бенедикт. И когда Каин увидит, что происходит, он
тоже к вам переметнется...
-- Я привык сам составлять свои планы.
Она опять подошла к бару и налила нам два бокала вина.
-- За будущее, -- сказала она.
-- За будущее грех не выпить.
И мы выпили. Затем она вновь наполнила мой бокал и пристально на меня
посмотрела.
-- Эрик, Блейз или ты. Да, больше некому. И ты всегда был умен и
находчив. Но о тебе так давно не было ни слуху, ни духу, что я даже не
считала тебя претендентом.
-- Никогда не надо зарекаться.
Я хлебнул вино, надеясь, что она замолчит хоть на минуту. Уж слишком
очевидно она пыталась вести двойную игру. Меня что-то смутно беспокоило, и
мне хотелось подумать об этом в тишине.
Сколько мне было лет? Этот вопрос, я знал, был частью ответа на то мое
чувство отдаления и отчужденности к людям, которое я испытал, глядя на
игральные карты ( лет 30, если верить зеркалу, но теперь я знал, что все
зависело от Отражений ). Я был куда старше, и прошло много времени с тех
пор, как я видел своих братьев и сестер вместе, в другой обстановке, такими
же непринужденными, какими они были на картах.
Мы услышали звонок во входную дверь и шаги служанки Кармеллы, которая
пошла открывать.
-- А это -- брат Рэндом, -- сказал я, чувствуя, что не ошибся. -- Я
обещал ему свое покровительство.
Ее глаза расширились, затем она улыбнулась, как бы оценивая по заслугам
тот умный поступок, который я совершил.
Конечно, ничего подобного у меня и в мыслях не было, но я был рад, что
она так думает.
Так я чувствовал себя безопаснее.
Безопаснее я чувствовал себя минуты три, не более. Я успел к входной
двери раньше Кармеллы и распахнул ее.
Он ввалился в комнату и немедленно запер за собой дверь и закрыл ее на
крюк. Над его голубыми глазами собрались морщинки, на нем не было плаща и
обтягивающей кожаной куртки. Ему давно следовало бы побриться, и одет он был
в обычный коричневый шерстяной костюм. Через его руку было переброшено
легкое габардиновое полупальто, на ногах были кожаные туфли. Но это был все
же Рэндом -- тот самый, которого я видел на карте, только его смеющийся рот
выглядел усталым, а под ногтями была грязь.
-- Корвин, -- сказал он и обнял меня.
Я сжал его плечо и сказал:
-- Ты так выглядишь, что рюмка-другая тебе не помешают.
-- Да, да... -- согласился он, и я подтолкнул его к библиотеке.
Минуты через три после того, как он уселся с рюмкой виски в одной руке
и зажженой сигаретой в другой, он сказал:
-- Они за мной гонятся. Скоро будут здесь.
Флора вскрикнула, но мы не обратили на нее никакого внимания.
-- Кто? -- спросил я.
-- Из других Отражений. Понятия не имею, кто они и кто их послал. Их
четверо или пятеро, а может быть, и шестеро. Они были со мной в самолете. Я
зафрахтовал самолет. Это произошло недалеко от Денвера. Я несколько раз
менял направление самолета, чтобы сбить их с курса, но это не помогло, а мне
не хотелось слишком уклоняться в сторону. Я избавился от них в Манхеттене,
но все это вопрос времени. Думаю, что скоро они явятся сюда.
-- И ты не знаешь, кто их послал?
Он коротко ухмыльнулся.
-- Кто кроме кого-нибудь из нашей семьи? Может быть, Блейз, может быть,
Джулиан, а может быть, Каин. Может быть, даже ты, чтобы я пришел сюда. Хотя,
я надеюсь, что это не так. Ведь это был не ты?
-- Боюсь, что нет. И насколько это серьезно?
Он пожал плечами.
-- Если бы их было всего двое-трое, я бы попытался устроить засаду. Но
их слишком много.
Он был человеком небольшого роста, примерно 5 футов, 6 дюймов, и весил
не более 135 фунтов. Но когда он говорил, что смог бы справиться с
двумя-тремя громилами, он не шутил. Внезапно я подумал о том, насколько я
сам физически силен, раз уж был его братом. Я чувствовал себя достаточно
сильным физически. Я знал, что могу встретиться в поединке с любым
человеком, не особенно беспокоясь за себя. Так насколько же я был физически
силен?
Внезапно я понял, что вскоре мне предоставится возможность это
выяснить.
Во входную дверь громко постучали.
-- Что будем делать? -- спросила Флора.
Рэндом рассмеялся, развязал галстук, кинул его на стол поверх своего
полупальто. Затем он снял пиджак и оглядел комнату. Взгляд его остановился
на сабле, и в ту же секунду он бросился к стене и схватился за рукоятку. Я
почувствовал в своем кармане тяжесть пистолета и снял его с предохранителя.
-- Делать? -- спросил Рэндом. -- Существует вероятность того, что они
проберутся в дом. А следовательно, они будут здесь. Когда ты в последний раз
дралась, сестричка?
-- Слишком давно.
-- Тогда постарайся вспомнить, как это делается, поскорее, потому что
времени осталось совсем мало. Кто-то их направляет, это я точно могу
сказать. Но нас тут трое, а их всего шестеро. Так что можно не беспокоиться.
-- Мы не знаем, кто они, -- сказала она.
-- Какая разница?
-- Никакой, -- вставил я. -- Может быть, мне пойти и открыть дверь?
Оба они едва заметно вздрогнули.
-- Это безразлично, лучше подождем здесь.
-- Я могу позвонить в полицию, -- предложил я.
Они оба рассмеялись почти истерически.
-- Или позвать Эрика, -- внезапно сказал я, глядя на нее.
Но она отрицательно покачала головой.
-- У нас просто нет на это времени. Конечно, можно взять его Карту, но
к тому времени, когда он сможет ответить -- и если он решит ответить --
будет слишком поздно.
-- Да к тому же ведь это может быть его рук дело, -- сказал Рэндом.
-- Сомневаюсь, -- ответила она. -- Сильно сомневаюсь. Это совсем не в
его духе.
-- Верно, -- ответил я, просто чтобы чтото сказать и заодно показать
им, что я разбираюсь в ситуации ничуть не хуже, чем они.
В дверь еще раз постучали, на этот раз значительно сильнее.
-- Послушай, а Кармелла не откроет? -- спросил я, невольно вздрогнув от
этой мысли.
-- Я думаю, это практически невероятно, что она откроет двери на стук.
-- Но ты ведь не знаешь, с чем нам придется столкнуться, -- вскричал
Рэндом и внезапно выбежал из комнаты.
Я пошел за ним вдоль по коридору и в прихожую как раз вовремя, чтобы
остановить Кармеллу, которая собиралась открыть дверь. Мы отослали ее в свою
комнату, приказав запереть за собой дверь.
Рэндом заметил:
-- Это говорит нам о силах того, кто все это придумал. Как ты считаешь,
что может произойти, Корвин?
Я пожал плечами.
-- Если бы я знал, я бы тебе сказал. Но не беспокойся, в настоящую
минуту мы с тобой вместе против чего бы то ни было. Отойди-ка.
И я открыл дверь.
Первый громила попытался пройти в комнату, просто отпихнув меня в
сторону, но жесткий удар локтем откинул его назад. Их было шестеро. Теперь
это было видно.
-- Что вам угодно? -- спросил я.
Но в ответ не было произнесено ни слова, и я увидел пистолеты.
Резким ударом я вновь закрыл дверь и наложил крюк.
-- Да, это они, -- сказал я. -- Но откуда мне знать, что это не
какой-нибудь трюк с твоей стороны, Рэндом?
-- Знать ты этого не можешь, но я дорого бы дал, чтобы твои слова были
правдой. Выглядят они достаточно неприглядно.
С этим я не мог не согласиться. Ребята на крыльце были явно
тяжеловесами, и шляпы их были надвинуты на лоб до самых глаз, так что лица
были в тени.
-- Хотел бы я знать, на каком мы находимся свете, -- сказал Рэндом.
Где-то в барабанных перепонках я почувствовал слабое дрожание и понял,
что Флора подула в свой собачий свисток. Так что, когда звон разбитого
стекла справа от меня смешался со звуками воя и рычания, это меня не
удивило.
-- Она свистнула собакам, -- сказал я. -- Шестерка волкодавов, которые
при других бы обстоятельствах перегрызли бы горло нам двоим.
Рэндом кивнул, и мы оба направились на звуки высаживаемых окон. Когда
мы подошли к гостиной, двое громил уже были в комнате, и у обоих были
пистолеты.
Я убил первого и упал, стреляя во второго. Рэндом перескочил через
меня, размахивая саблей, и я увидел, как голова громилы отделилась от
туловища.
К этому времени через окно в комнату проникли еще двое. Я расстрелял по
ним все патроны, одновременно вслушиваясь в рычание волкодавов вперемешку со
стрельбой, но уже не из моего пистолета.
Я увидел на полу трех мужчин и такое же количество Флориных псов. Мне
стало приятно от мысли, что мы разделались с половиной нападающих, и когда
оставшиеся влезли в окно, я убил одного из них способом, который поверг меня
в изумление.
Внезапно, не задумываясь, я схватил тяжелое дубовое кресло и швырнул
его через всю комнату -- футов на 30. Кресло сломало позвоночник одному из
громил.
Я бросился к двум другим, но прежде чем я успел добежать, Рэндом
проткнул одного из них саблей и откинул на пол, чтобы его прикончили собаки.
Потом он повернулся ко второму.
И этому, последнему оставшемуся в живых, ничего не удалось сделать.
Правда, он убил одну из собак, но это был последний сознательный поступок в
его жизни. Рэндом задушил его голыми руками.
На поверку вышло, что две собаки были убиты и одна тяжело ранена.
Рэндом избавил ее от дальнейших мучений быстрым ударом сабли, и мы принялись
изучать громил.
В их виде было что-то необычное.
В комнату вошла Флора и тоже стала помогать нам разбираться что к чему.
У каждого из них были красные, как бы налитые кровью глаза. Однако на
их лицах это выглядело вполне естественно. К тому же на каждом пальце у них
было по лишнему суставу.
Челюсти громил сильно выдавались вперед, когда я открыл одному из них
рот, то насчитал 44 зуба, каждый из которых был значительно больше
человеческого, и к тому же острее. Кожа на их лицах была толстой, серого
цвета и твердой на ощупь. Несомненно, были и другие отличия, но и этих было
вполне достаточно.
Мы собрали их оружие, и я подобрал себе три маленьких плоских
пистолета.
-- Они из Отражений, это вне сомнений, -- сказал Рэндом, и я кивнул
головой. -- И мне повезло. Они, кажется, совсем не ожидали, что у меня
окажется такое подкрепление -- брат-военный, да с полтонны собак.
Он подошел к выбитому окну и выглянул на улицу, и я не стал вмешиваться
в его действия, пусть сам смотрит.
-- Никого, -- сказал он через некоторое время. -- Уверен, что мы их
всех уложили.
После чего он закрыл тяжелые оранжевые шторы и придвинул к окну тяжелую
высокую мебель. Пока он возился, я обыскал карманы трупов.
Документов там не было никаких, но это уже меня особенно не удивило.
-- Пойдем обратно в библиотеку, -- сказал он, -- я так и не допил свой
виски.
Прежде , чем усесться за стол, он тщательно вытер клинок сабли и
повесил его на место. Тем временем я налил виски Флоре.
-- Так что будем считать, что временно я в безопасности, -- сказал
Рэндом. -- Да еще учитывая, что теперь нас трое в одной лодке.
-- Похоже на то, -- согласилась Флора.
-- Господи, у меня крошки во рту не было со вчерашнего дня, -- об'явил
Рэндом.
После чего Флора пошла сказать Кармелле, что теперь она может спокойно
выйти, ничего не опасаясь, запретив ей совать свой нос в гостиную и приказав
накрыть стол для обеда в библиотеке.
Как только дверь за Флорой закрылась, Рэндом повернулся ко мне и
спросил:
-- Какие у вас с ней отношения?
-- Не поворачивайся к ней спиной, если останетесь наедине.
-- Она все еще работает на Эрика?
-- Насколько я знаю, да.
-- Тогда что ты здесь делаешь?
-- Пытаюсь выманить сюда Эрика. Он знает, что единственный способ до
меня добраться -- это явиться сюда самому, и я хочу выяснить, насколько
велико это его желание.
Рэндом покачал головой.
-- Не думаю, что он пойдет на это. Да и какая ему выгода? Пока ты
здесь, а он там, для чего ему рисковать? Ведь его позиция сильнее. И если ты
захочешь это изменить, то это тебе придется отправиться к нему, а не
наоборот.
-- Я сам пришел к такому же заключению.
Глаза его сверкнули, и на губах заиграла старая усмешка. Он провел
рукой по своим соломенным волосам и поглядел мне прямо в глаза.
-- Ты собираешься рискнуть?
-- Может быть, -- ответил я.
-- Не играй со мной в кошки-мышки, мальчик. Да ведь у тебя все на лице
написано. Ты знаешь, мне почти что хочется присоединиться к тебе. Из всех
моих связей мне больше всего нравится секс и меньше всего -- Эрик.
Я закурил сигарету, обдумывая услышанное.
-- Ты думаешь, -- сказал он, пока я думал, -- "Могу ли я верить Рэндому
на этот раз? Он хитрый и коварный, и он, вне всякого сомнения предаст меня,
если только ему предложат более выгодную сделку". Верно?
Я кивнул.
-- Но все же, брат Корвин, вспомни, что хоть я и не делал для тебя
ничего особенно хорошего, я никогда не причинял тебе вреда. О, несколько
злых шуток, это я признаю. И, тем не менее, ты вполне можешь сказать, что из
всей нашей семьи мы лучше всех понимали друг друга, по крайней мере, не
путались друг у друга под ногами. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или
Флора или служанка, так что давай поговорим о чем-нибудь другом. Хотя нет...
Быстрее! У тебя, надеюсь, есть с собой колода наших любимых фамильных карт?
Я покачал головой.
В эту минуту в комнату вошла Флора и сказала:
-- Сейчас Кармелла накроет на стол.
Мы выпили за предстоящий обед, и он подмигнул мне за ее спиной.
На следующее утро тела громил исчезли из гостиной, на ковре не было ни
одного пятна крови, окно было совсем новое, и Рэндом об'явил, что он "принял
надлежащие меры". Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы
расспрашивать его подробнее.
Мы одолжили у Флоры ее Мерседес и поехали покататься. Окружающие меня
пригороды казались до странности измененными. Я никак не мог точно
сообразить, чего в них не хватало или было нового, но чувствовал, что что-то
было не так. Когда я попытался сообразить, что к чему, это вновь вызвало у
меня приступ головной боли, так что я решил временно принимать вещи такими,
какими они были.
Я сидел за рулем, Рэндом -- рядом со мной. Я небрежно заметил, что
хотел бы опять оказаться в Эмбере -- просто так, чтобы посмотреть, как он
отреагирует.
-- Меня всегда удивляло, -- ответил он, -- хочешь ли ты просто
отомстить, или за этим кроется что-то еще.
Это был ответ в стиле моего замечания -- я мог либо сказать что-то,
либо промолчать. Молчать я не хотел, а потому сказал свою коронную фразу:
-- Я много думал об этом и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть я и
"попробую".
Тут он повернул голову и бросил на меня один из своих взглядов ( до
этого он смотрел в боковое окно машины).
-- Наверное, каждый из нас мечтал о власти или, по крайней мере, думал
о ней. По крайней мере, у меня такая мысль возникала, хотя я и отказался от
нее сразу же. И, честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас
спрашиваешь меня, помогу я тебе или нет. Да, помогу. Хотя бы для того, чтобы
послать к черту всех остальных, -- он помолчал, потом спросил: -- Что ты
думаешь о Флоре? Сможет ли она принести нам пользу?
-- Сомневаюсь, -- ответил я. -- Если все будет предрешено, она,
конечно, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?