него такие пытки?
Ответы? Их у меня не было. Я напряженно думал, глядя на путь голубого
диска на небе. Неужели я чего-то не учел? Неужели я просмотрел какую-то
важную деталь, пустившись в это путешествие?
Нет ответа. Я снова сел за стол, поставив рядом небольшую рюмку виски.
Я перебрал всю колоду, нашел карту Отца.
Оберон, Повелитель Эмбера, стоял передо мной в зеленых с золотом
одеждах. Высокий, широкоплечий, с густой черной бородой, подернутой
серебряными нитями, с такими же волосами. С зелеными кольцами в золотой
оправе и зеленоватой шпагой. Когда-то мне казалось, что ничто не сможет
сместить бессмертного короля с трона Эмбера. Что произошло? Я все еще не
знал этого. Но он исчез. Как встретил отец свой конец? Я уставился на карту
и стал концентрироваться. Ничего... Нет, ничего... Что-то? Да, что-то.
Я почувствовал ответ, даже, скорее, ответное движение, почти
незаметное, и фигура на карте чуть изменила позу и с'ежилась до тени
человека, который когда-то был моим отцом.
-- Отец? -- позвал я. Молчание. -- Отец?
-- Да...
Голосом слабым и далеким, как шум моря в морской раковине, едва слышный
шелест.
-- Где ты? Что случилось?
-- Я... -- долгое молчание.
-- Да? Это Корвин, твой сын. Что такое произошло в Эмбере, что ты ушел?
-- Кончилось мое время.
Голос звучал еще дальше, еще приглушеннее.
-- Ты хочешь сказать, что отрекся от престола? Никто из братьев ничего
мне не говорил, а я недостаточно им доверяю, чтобы спрашивать. Сейчас Эрик
захватил Город, а Джулиан сторожит Арденнский Лес. Каин и Жерар патрулируют
море. Блейз об'явил войну им всем, и я с Блейзом. Скажи, чего ты хочешь,
отец?
-- Ты -- единственный из всех, кто спросил, -- выдохнул он. -- Да...
-- Что "да"?
-- Да, боритесь против них.
-- А как ты? Я могу помочь тебе? Как?
-- Мне... уже нельзя помочь. Взойди на трон...
-- Я? Или вместе с Блейзом?
-- Ты!
-- Да?
-- Я даю тебе свое благословение... Займи трон и поспеши с этим!
-- Но почему, отец?
-- У меня не хватает дыхания. Займи трон!
Затем и он тоже исчез.
Значит, мой отец был жив. Это было интересно. Что же теперь делать? Я
прихлебывал виски и думал.
Однако, главное то, что он жив. И он был королем Эмбера. Почему он
ушел? Куда? Зачем, почему и все такое? Кто знает? Не я. А значит, сейчас
больше не о чем говорить. Однако...
Я не мог сообразить, что к чему. У нас с отцом никогда не было особо
хороших отношений. Правда, я не ненавидел его, как Рэндом или некоторые
другие. Но так же верно и то, что у меня не было особенных причин любить
его. Это был человек большой, могущественный, и он сидел на троне. Вот и
все. В нем была также почти вся история Эмбера, какой мы ее знали, а история
Эмбера простирается назад на столько тысячелетий, что им можно потерять
счет. Вот и весь сказ. Я допил свой виски и пошел спать.
На следующее утро я присутствовал на военном совете генерального штаба
Блейза. У него было четыре адмирала, каждый из которых командовал четвертью
флота, и целый ворох армейских офицеров. Всего присутствовало около тридцати
высоких чинов, больших и красных или маленьких и волосатых.
Заседание длилось четыре часа, затем мы все сделали перерыв, чтобы
перекусить. Было решено, что мы выступим через три дня. Так как, чтобы
открыть путь в Эмбер, требовался один из нас -- человек королевской крови --
то мне предстояло занять место на флагмане флотилии, а Блейзу -- провести
войска через земли Отражений. Меня это тревожило, и я спросил его, что бы он
делал в том случае, если бы я не появился вовсе и не предложил бы ему свою
помощь? В ответ я услышал две вещи: во-первых, ему пришлось бы тогда все
сделать одному, то есть сначала провести флот и оставить его на большом
расстоянии от берега, а потом вернуться на единственном корабле в Авернус и
вывести солдат в заранее намеченное место встречи; и, во-вторых, что все это
время он искал среди Отражений одного из своих братьев, который согласился
бы ему помочь.
Второй его план показался мне не совсем реальным, хотя, в принципе, и
исполнимым. Что же касается первого, то у него просто бы ничего не вышло,
потому что флот находился бы слишком далеко в море, чтобы видеть какие-либо
сигналы с суши, а прийти в условленное место, да еще в точно назначенное
время, учитывая не только препятствия на пути, но и те непредвиденные
обстоятельства, когда речь шла о такой большой армии, было практически
совсем невозможно.
Но я всегда считал Блейза блестящим стратегом, и когда он разложил
передо мной карты Эмбера и его пригородов, которые он сам составил, и
об'яснил мне тактику, которой собирался придерживаться, я увидел в нем
самого настоящего принца Эмбера, почти безупречного в своем амплуа.
Единственная неприятность заключалась в том, что выступали мы тоже
против принца Эмбера, да еще того, который в настоящее время занимал куда
более выгодную позицию. Я был встревожен, но с приближением коронации прямое
нападение оставалось единственным нашим выходом, и я решил ни о чем не
думать и следовать избранным путем. Если мы проиграем, наша песенка спета.
Но у Блейза была армия и были планы, чего не было у меня.
Я проходил по землям Авернуса, глядя на его долины, покрытые нежным
туманом, на его пропасти и дымящие кратеры вулканов, на его яркое солнце на
этом совершенно сумасшедшем небе; я думал о его холодных, от которых по телу
шла дрожь, ночах и слишком жарких днях, о множестве его скал в темном песке,
о его больших пурпурных растениях, похожих на бесформенные кактусы. И в
полдень второго дня, стоя на скале, возвышающейся над морем, под шапкой
киноварных облаков, я решил про себя, что мне нравится это место, и что если
сыны его погибнут в смертном бою за богов, я сделаю его бессмертным в песне,
если мне удастся ее создать.
Стараясь не думать о своих страхах и сомнениях, я взашел на флагманский
корабль флотилии и принял командование. И если нам удастся задуманное, то
деяния наши навсегда будут запечатлены в залах бессмертных. Я был их
проводником и открывателем пути. Я повелевал!
Мы отплыли на следующий день. Я ввел корабли в шторм, и мы вышли из
него значительно ближе к месту нашего назначения. Я провел эскадру вокруг
водяных смерчей, и мне все удалось. Затем мы проплыли через каменную мель, и
воды после нее стали темнее. Их цвет начал приближаться к цвету Эмбера.
Итак, я все еще знал, как это делается. Я мог влиять на нашу судьбу в
пространстве и времени. Я мог провести нас домой. То есть, ко мне домой.
Я провел корабли мимо странных островов, где зеленые птицы каркали, а
зеленые обезьяны висели на деревьях, как фрукты, раскачиваясь, иногда вереща
и кидая в море камнями. Я повел корабли далеко в море, а затем обратно к
берегу.
Блейз тем временем делал марш-бросок по равнинам. Своим шестым чувством
я знал, что он проведет свои войска, какие бы препятствия ни ставил ему на
пути Эрик. Я держал с ним связь с помощью карт и узнавал о всех его потерях.
Десять тысяч он потерял при странном землетрясении, пять -- в битве.
Двадцать тысяч погибло или пропало без вести в джунглях в Отражении, которое
я не узнал, когда напалм падал на них сверху с каких-то жужжащих предметов,
проносившихся над их головами. Шесть тысяч дезертировало в одном из
Отражений, которое выглядело как рай, который был им обещан, судьба пятисот
солдат, пересекавших пустыню, где над ними внезапно вспыхнуло грибовидное
облако, была неизвестна; восемь тысяч солдат были уничтожены почти мгновенно
в долине, где какие-то военные машины появились совершенно неожиданно и
открыли огонь. Тысяча человек заболело, и их пришлось оставить. Двести --
умерло при переправах через водные препятствия, пятьдесят четыре -- погибло
на дуэлях, которые они затеяли между собой, триста -- погибло, отравившись
незнакомыми фруктами, тысяча была уничтожена неожиданным нападением целого
стада животных, похожих на бизонов, семьдесят три -- пропали, когда их
походные палатки загорелись, полторы тысячи были сметены ураганным ветром,
неожиданно подувшим изза голубых холмов, две тысячи были смяты наводнением.
Я был доволен, что к этому времени сам потерял всего лишь 184 корабля.
Спать, видеть сны... Да, есть вещи, которые действуют постепенно, как
медленный яд. Эрик уничтожал нас исподволь, не торопясь, по одному.
Предполагаемая коронация должна состояться через несколько недель, а он, вне
всякого сомнения, знал, что мы приближаемся, так как мы умирали и продолжали
умирать.
Есть такой закон, по которому только принц Эмбера может путешествовать
по Отражениям. Хотя, конечно, он может провести с собой столько людей,
сколько сочтет нужным. Мы вели наши войска и видели, как они погибали, но я
хочу сказать об Отражениях следующее: есть Отражение, а есть Вещество, и в
этом корень всей жизни. Из Вещества -- только один Эмбер -- реальный город,
стоящий на реальной земле. Любая же вероятность реального существует хоть
где-то в каком-то Отражении.
Эмбер самим своим существованием отбросил Отражения по всем
направлениям во всех сторонах жизни. И кто может сказать, что находится за
всем Этим? Отражения простираются от Эмбера до Хаоса, и между ними все
возможно. Есть только три пути через них, и все три достаточно трудны.
Один из них следующий: если ты принц или принцесса королевской крови,
ты можешь идти сквозь Отражения, заставляя их изменяться на своем пути, как
тебе больше нравится, до тех пор, пока данное Отражение не станет в точности
таким, каким ты желал его видеть, ни больше, ни меньше. Тогда мир данного
Отражения будет твоим собственным созданием, и ты сможешь делать в нем, что
захочешь, если, конечно, не вмешаются другие твои родственники. В одном из
таких миров я провел много веков до автомобильной катострофы.
Вторым способом являются Карты, созданные Дворкиным, Мастером Штриха,
который создал их по нашему подобию для того, чтобы члены королевской семьи
могли поддерживать связь и видеться друг с другом в любое время. Дворкин был
старым-престарым художником, для которого пространство и перспектива ничего
не значили. Он нарисовал фамильную Червовую масть, которая позволяла каждому
желающему переместиться к брату или сестре, где бы они ни находились. У меня
было такое чувство, что карты эти обладали еще и многими другими
возможностями, о которых мы просто не знали.
Третьим путем был Лабиринт, тоже созданный Дворкиным, по которому мог
пройти только член нашей семьи. Лабиринт вписывал шедшего по нему в систему
карт, а выход из него давал возможность ходить по Отражениям.
Теперь я знал, что делал Рэндом, когда мы ехали с ним на машине. Во
время путешествия он по памяти добавлял то, что помнил об Эмбере, и удалял
то, чего там не было. В этом не было ничего необычного, потому что любой
знающий человек мог достичь своего Эмбера.
Даже сейчас мы с Блейзом каждый могли бы найти отражения реального
Эмбера, в котором правили бы, и провести все свое время там, сидя на троне.
Но для нас это было бы не одно и то же. Потому что ни один из этих городов
не был бы реальным Эмбером, городом, в котором мы родились, городом, по
образу и подобию которого выстроены были все другие города, сколько бы их ни
было в целом свете.
Поэтому мы и избрали самый трудный путь -- сквозь Отражения, собрались
в битву против самого Эмбера. Тот, кто узнал об этом, обладая властью, мог
ставить на нашем пути препятствия. Что и делал Эрик, и мы умирали. Что из
этого получится? Этого сейчас не знал никто. Но если бы Эрик стал
коронованным королем, это было бы отражено в каждом Отражении, повсюду.
Все оставшиеся в живых братья, мы -- принцы Эмбера -- каждый своим
путем мечтали достигнуть того же самого, оказав таким образом нужное нам
влияние на многочисленные Отражения.
Мы проскочили мимо кораблей-призраков -- флота Жерара -- Летучих
Голландцев этого мира, и я понял, что мы приближаемся. Я начал вести отсчет
времени.
На восьмой день нашего путешествия мы были близки к Эмберу. Именно
тогда и разразился шторм. Море почернело, над головой начали собираться
облака, паруса повисли в недолгом штиле. Солнце скрыло свое лицо -- огромное
и голубое -- и я понял, что Эрик наконец-то нас обнаружил. Затем поднялся
ветер и, если простят мне это выражение, буквально сломался о тот корабль,
на котором я плыл.
"И рвал нас ветер, и била буря", как говорят или говорили поэты. При
первом же шквале мои внутренности начало выворачивать наизнанку. Нас кидало
из стороны в сторону, как игральные кости в руке великана. На нас накинулись
сразу и воды моря, и ливень сверху. Небо стало черным, громыхали ужасающие
раскаты грома.
При первом ударе все вскрикнули, я в этом не сомневаюсь. По крайней
мере я вскрикнул. С большим трудом я добрался по палубе до покинутого
рулевого колеса. Я пристегнулся и взял штурвл в руки. Эрик потирал от
радости руки там, у себя, в Эмбере, в этом я не сомневался.
Потом я почувствовал легкий зуд, услышал как бы звяканье небольших
колокольчиков и увидел Блейза, как бы на другом конце серого туманного
туннеля. Прошло уже пять часов с начала шторма. Сколько людей мы потеряли? Я
не имел ни малейшего представления.
-- В чем дело? -- спросил Блейз. -- Я уже несколько раз пытался
связаться с тобой.
-- Жизнь наша полна неожиданностей, -- ответил я. -- Сейчас мы плывем
по одной из них.
-- Шторм?
-- Можешь прозакладывать свои штаны. Это не шторм, а его прапрадедушка.
Мне кажется, слева по борту я вижу какое-то чудовище. Если у него есть хоть
капля мозгов, он ударит о дно корабля... Он только что так и сделал.
-- У нас тоже только что был шторм.
-- И тоже прапрадедушка?
-- Обыкновенный. Мы потеряли двести человек.
-- Верь, крепись и давай лучше свяжись со мной позже, -- ответил я. --
Годится?
Он кивнул головой, а за его спиной сверкнули две молнии.
-- Эрик знает наши силы, -- добавил он прежде, чем отключиться.
Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним. Прошло еще три часа,
прежде чем море стало хотя бы немного успокаиваться, а то, что мы потеряли
больше половины нашего флота -- на одном моем корабле погибло сорок человек
команды из ста двадцати -- , я узнал значительно позднее. Шел сильный дождь.
И все же по морю, через Рэмбу, мы проплыли.
Я вынул колоду карт и достал оттуда Рэндома. Когда он понял, кто
говорит, первыми его словами были:
-- Поворачивай обратно!
Я спросил, почему.
-- Потому что, если верить Льювилле, Эрику ничего не стоит сейчас
стереть вас в порошок. Она говорит, что вам надо подождать немного, пока все
уляжется, и напасть на него в самый неожиданный момент, когда он не будет
этого ждать, скажем, через год.
Я покачал головой и сказал:
-- Извини. Но не могу. Слишком много у нас было потерь, и мы почти у
цели. Сейчас или никогда.
Он пожал плечами, и на его лице ясно отразилось выражение, которое
легче всего описать словами: "Не говори, что я тебя не предупреждал".
-- А все же, почему? -- спросил я его.
-- Главным образом потому, что я узнал, что он может управлять погодой.
-- И все же нам придется рискнуть.
-- Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
-- Он точно знает, что мы приближаемся?
-- А как ты думаешь? Разве он полный кретин?
-- Нет.
-- Тогда он знает. Если я знаю об этом в Рэмбе, то он тем более знает
об этом, сидя в Эмбере, а я ЗНА` по тем колебаниям, которые вы производите в
Отражениях.
-- К сожалению, у меня с самого начала были недобрые предчувствия
относительно нашей экспедиции, но это план Блейза.
-- Выйди из игры, и пусть с плеч летит только его голова.
-- Нет, так рисковать я не буду. Он может и выиграть. Я веду флот.
-- Ты разговаривал с Жераром и Каином?
-- Да.
-- Тогда ты думаешь, что на море у тебя есть шанс. Но послушай, Эрик
разобрался, как контролировать Драгоценный Камень Правосудия, насколько я
понял из придворных сплетен Рэмбы о его двойнике. Он МОЖЕТ использовать его,
чтобы контролировать погоду в реальном мире. Это беспорно. Один бог знает,
что он может еще сделать с его помощью.
-- Жаль, -- ответил я. -- Но придется вынести и это. Я не могу
позволить, чтобы несколько жалких штормиков деморализовали нас.
-- Корвин, я признаюсь тебе. Я сам говорил с Эриком три дня назад.
-- Почему?
-- Он попросил меня. Я говорил с ним больше от скуки. Он очень
тщательно описал мне, какими оборонительными средствами располагает.
-- Он говорил с тобой потому, что узнал от Джулиана, что мы
путешествовали вместе и действовали заодно. Он просто был уверен, все, что
он скажет тебе, дойдет до меня.
-- Может быть. Но это ничуть не меняет того, что он сказал.
-- Это верно, -- согласился я.
-- Тогда оставь Блейза, и пусть он сам ведет свою войну. Ты сможешь
напасть на Эрика позже.
-- Но скоро его будут короновать в Эмбере.
-- Знаю, знаю. Но ведь на короля напасть так же легко, как и на принца.
Какая тебе разница, как он будет называться в то время, как ты его победишь?
-- Тоже верно, -- согласился я, -- но я дал слово.
-- Тогда возьми его назад.
-- Боюсь, что я этого не смогу сделать.
-- Тогда ты просто сумасшедший, просто псих.
-- Возможно.
-- Ну что ж, в любом случае, ни пуха тебе, ни пера.
-- К черту.
-- До встречи.
Вот так окончился наш разговор, и, честно говоря, он меня встревожил.
Может, впереди ждет ловушка?
Эрик был далеко не дурак. Может быть, впереди нас ожидало что-то
непредвиденное и смертельно опасное. В результате всех этих мыслей я просто
пожал плечами, оперся о борт корабля и засунул свои карты за пояс. Быть
принцем Эмбера -- значит быть гордым и одиноким. Это значит, что ты не
можешь довериться ни одной живой душе. И сейчас я не был от этого в
восторге, но что уж тут поделаешь.
Я не сомневался, что Эрик управлял тем штормом, который только что на
нас обрушился, а это означало, что Рэндом не соврал, что Эрик может
управлять погодой в Эмбере. Так что я попытался и сам что-то предпринять. Я
вновь направил флот к Эмберу через снегопад. Это был самый ужасный снегопад
из всех, которые я когда-либо создавал.
На океан стали падать огромные хлопья снега.
Пусть-ка он попробует остановить его, то, что было естественным для
данного Отражения, если сможет.
Он смог. Примерно через час снегопад прекратился. Эмбер был практически
неприступен, и он действительно был единственным городом. Мне не хотелось
сбиваться с курса, поэтому я все оставил так, как есть. Эрик действительно
МОГ управлять погодой в Эмбере. Что делать?
Мы, конечно, продолжали плыть дальше. Смерти в зубы. Что тут можно
сказать? Второй шторм был еще хуже первого, но на сей раз за штурвалом с
самой первой минуты стоял я. Шторм был насыщен электричеством и направлен
только на корабли. Он разметал их в разные стороны. В результате мы потеряли
еще сорок судов.
Честно говоря, мне уже страшно было вызывать Блейза и узнавать у него,
что он сделал с его сухопутными войсками.
-- У меня осталось около двухсот тысяч солдат, -- сказал он, --
наводнение.
После чего я пересказал ему то, что сообщил мне Рэндом.
-- Придется поверить, -- ответил он. -- Но лучше об этом сейчас не
думать. Управляет он погодой или нет, мы все равно побьем его.
-- Надеюсь, -- я закурил и облокотился о штурвал.
Вскоре покажется Эмбер. Теперь я знал, как попасть туда, работая с
Отражениями, и на воде, и на суше. Но у каждого есть свои недостатки. Хотя
когда-нибудь наступит тот день, и ...
Мы продолжали плыть, и тьма нахлынула на нас внезапной волной, и
начался шторм -- хуже двух предыдущих. Мы чудом умудрились выйти из него, но
я был испуган. Штормы обрушивались на нас один страшнее другого, а ведь мы
были в северных водах. Если Каин сдержит свое слово, то тогда все в порядке.
Если нет, он окажется в прекрасном положении. А, следовательно, я тут же
предположил, что он нас предал. Да, почему бы и нет? Я приготовил свой флот
-- семьдесят три оставшихся корабля -- к боевым действиям, когда увидел, что
к нам приближается его эскадра. Карты солгали, или наоборот, указывали
совершенно точно, когда указали на него как на ключевую фигуру в предстоящем
сражении.
Флагманский корабль эскадры направился прямо к моему, и я тоже вращал
штурвал, двигаясь навстречу. Мы могли бы связаться через колоду, но Каин
этого не сделал, а он сейчас занимал более сильное положение. Следовательно,
фамильный этикет разрешал ему использовать те средства, которые он найдет
нужным. Он явно хотел, чтобы об этом разговоре было известно всем, потому
что он крикнул мне в рупор:
-- Корвин! Немедленно сдай командование своим флотом! Я превосхожу тебя
в численной силе! Тебе не пробиться!
Я посмотрел на него через небольшое отделяющее нас водное пространство
и поднес рупор к губам.
-- А как же наше соглашение?
-- Аннулировано и не имеет больше силы. У тебя слишком мало сил, чтобы
нанести Эмберу хоть какой-нибудь серьезный ущерб, поэтому лучше пощади жизнь
людей и сдайся сейчас.
Я посмотрел через левое плечо на солнце.
-- Выслушай меня, брат Каин, и в таком случае позволь мне созвать совет
капитанов: тогда я дам тебе ответ, как только солнце окажется в зените.
-- Хорошо, -- он не колебался ни минуты. -- Думаю, они по достоинству
оценят то положение, в которое вы попали.
Я отвернулся и приказал отвести корабль к остальной группе судов,
которая стояла поодоль. Если бы я попытался скрыться, Каин начал бы
преследовать меня по Отражениям, уничтожая мои корабли один за другим.
Порохом на настоящей Земле воспользоваться было нельзя -- он не
воспламенялся, -- но если бы зашли по Отражениям достаточно далеко, то
загремят и пушки. У Каина они есть, а если я исчезну, то флот не сможет
плыть без меня по Отражениям и останется в этих водах как мишень для Каина.
Так что, куда ни кинь, что бы я ни сделал, мы или погибли, или надо
сдаваться в плен.
Я вытащил карту Блейза и сконцентрировался. Через некоторое время
фигура на картине зашевелилась.
-- Да? -- сказал он, голос его был возбужден. Я даже слышал вокруг него
шум битвы.
-- У меня неприятности. Мы прошли, но у меня осталось всего семьдесят
три корабля, и Каин приказал нам сдаться в плен до полудня.
-- Черт бы его побрал. Мне не удалось продвинуться так далеко, как
тебе. Сейчас тут битва, причем довольно жаркая. Целый кавалерийский полк
рубит нас на куски. Так что я не могу дать тебе никакого совета. У меня
хватает своих неприятностей. Поступай как сочтешь нужным. Они опять атакуют!
И контакт был прерван. Я вытащил карту Жерара и вновь
сконцентрировался. Когда мы начали говорить, мне показалось, что я вижу за
его спиной берег. Мне показалось, что я узнал его. Если мои догадки верны,
то он сейчас находится в южных водах. Мне не хотелось напоминать ему наш
разговор. Я просто спросил, может ли он помочь мне против Каина, и захочет
ли он это сделать. В ответ он сказал:
-- Я только согласился пропустить тебя. Вот почему я увел эскадру на
юг. Я не мог бы прийти к тебе на помощь вовремя, если бы и захотел. И я
никогда не обещал тебе помочь убить нашего брата.
И прежде, чем я ответил, он прервал связь. Он был прав, конечно. Он
согласился предоставить мне возможность победить, а не выигрывать за меня
битву. Что же мне оставалось делать? Да, Рэндом был прав.
Я закурил сигарету и стал шагать взад и вперед по палубе. Утро давно
уже кончилось, туман исчез и солнце ласково припекало мои плечи. Скоро будет
полдень. Может быть, часа через два... Я задумчиво тасовал колоду и прикинул
ее на руке. Конечно, я могу с ее помощью устроить поединок воли либо с
Эриком, либо с Каином. Такую власть карты нам тоже давали. Они были сделаны
таким образом по повелению Оберона сумасшедшим художником Дворкиным
Барименом, старичком с ненормальными глазами, который был волшебником,
святым или психом -- тут мнения расходились -- из какого-то далекого
Отражения, где Отец спас его от уготованной ему ужасной судьбы, которую он
сам на себя навлек. Подробности были неизвестны, но с тех самых пор он был
не в себе. Но, тем не менее, он был великим художником, и никто не отрицал,
что он обладает какой-то странной силой. Он исчез много веков тому назад,
после того, как создал карты и сложил Лабиринт в Эмбере. Мы часто
разговаривали о нем, но никто из нас не знал, где он может быть, куда
скрылся. Может, Отец просто прикончил его, чтобы сохранить его секреты.
Каин, однако, будет готов к такому нападению, и, наверное, мне не
удастся его сломить, хотя держать его мне скорее всего удастся. Но и в этом
случае почти наверняка его капитанам был отдан приказ на тот случай:
атаковать. Эрик же будет готов ко всему. Правда, если мне ничего не остается
делать, то это все-таки хоть какой-то выход. Терять мне было нечего, кроме,
разве, моей души.
Затем существовала еще карта с Эмбером. Я мог бы попасть туда в
мгновение ока и попробовать убить Эрика, но, как я высчитал, шансов на успех
у меня было один на миллион.
Я хотел умереть, сражаясь, но гибель окружающих меня людей была при
этом бессмысленна. Может моя кровь была недостаточно чиста, несмотря на то,
что я прошел Лабиринт. У настоящего принца Эмбера не могло быть таких
мыслей, и в голове не было места ненужной или даже нужной жалости. Я решил,
что века, проведенные мною на Земле, изменили меня, возможно, расслабили,
сделали непохожим на остальных моих братьев. Я решил сдать флот, а затем с
помощью карты с изображением Эмбера проникнуть в город и вызвать Эрика на
дуэль не на жизнь, а на смерть. Он будет дурак, если согласится. Но какого
черта! Как я уже говорил, мне больше ничего не оставалось. Я повернулся,
Ответы? Их у меня не было. Я напряженно думал, глядя на путь голубого
диска на небе. Неужели я чего-то не учел? Неужели я просмотрел какую-то
важную деталь, пустившись в это путешествие?
Нет ответа. Я снова сел за стол, поставив рядом небольшую рюмку виски.
Я перебрал всю колоду, нашел карту Отца.
Оберон, Повелитель Эмбера, стоял передо мной в зеленых с золотом
одеждах. Высокий, широкоплечий, с густой черной бородой, подернутой
серебряными нитями, с такими же волосами. С зелеными кольцами в золотой
оправе и зеленоватой шпагой. Когда-то мне казалось, что ничто не сможет
сместить бессмертного короля с трона Эмбера. Что произошло? Я все еще не
знал этого. Но он исчез. Как встретил отец свой конец? Я уставился на карту
и стал концентрироваться. Ничего... Нет, ничего... Что-то? Да, что-то.
Я почувствовал ответ, даже, скорее, ответное движение, почти
незаметное, и фигура на карте чуть изменила позу и с'ежилась до тени
человека, который когда-то был моим отцом.
-- Отец? -- позвал я. Молчание. -- Отец?
-- Да...
Голосом слабым и далеким, как шум моря в морской раковине, едва слышный
шелест.
-- Где ты? Что случилось?
-- Я... -- долгое молчание.
-- Да? Это Корвин, твой сын. Что такое произошло в Эмбере, что ты ушел?
-- Кончилось мое время.
Голос звучал еще дальше, еще приглушеннее.
-- Ты хочешь сказать, что отрекся от престола? Никто из братьев ничего
мне не говорил, а я недостаточно им доверяю, чтобы спрашивать. Сейчас Эрик
захватил Город, а Джулиан сторожит Арденнский Лес. Каин и Жерар патрулируют
море. Блейз об'явил войну им всем, и я с Блейзом. Скажи, чего ты хочешь,
отец?
-- Ты -- единственный из всех, кто спросил, -- выдохнул он. -- Да...
-- Что "да"?
-- Да, боритесь против них.
-- А как ты? Я могу помочь тебе? Как?
-- Мне... уже нельзя помочь. Взойди на трон...
-- Я? Или вместе с Блейзом?
-- Ты!
-- Да?
-- Я даю тебе свое благословение... Займи трон и поспеши с этим!
-- Но почему, отец?
-- У меня не хватает дыхания. Займи трон!
Затем и он тоже исчез.
Значит, мой отец был жив. Это было интересно. Что же теперь делать? Я
прихлебывал виски и думал.
Однако, главное то, что он жив. И он был королем Эмбера. Почему он
ушел? Куда? Зачем, почему и все такое? Кто знает? Не я. А значит, сейчас
больше не о чем говорить. Однако...
Я не мог сообразить, что к чему. У нас с отцом никогда не было особо
хороших отношений. Правда, я не ненавидел его, как Рэндом или некоторые
другие. Но так же верно и то, что у меня не было особенных причин любить
его. Это был человек большой, могущественный, и он сидел на троне. Вот и
все. В нем была также почти вся история Эмбера, какой мы ее знали, а история
Эмбера простирается назад на столько тысячелетий, что им можно потерять
счет. Вот и весь сказ. Я допил свой виски и пошел спать.
На следующее утро я присутствовал на военном совете генерального штаба
Блейза. У него было четыре адмирала, каждый из которых командовал четвертью
флота, и целый ворох армейских офицеров. Всего присутствовало около тридцати
высоких чинов, больших и красных или маленьких и волосатых.
Заседание длилось четыре часа, затем мы все сделали перерыв, чтобы
перекусить. Было решено, что мы выступим через три дня. Так как, чтобы
открыть путь в Эмбер, требовался один из нас -- человек королевской крови --
то мне предстояло занять место на флагмане флотилии, а Блейзу -- провести
войска через земли Отражений. Меня это тревожило, и я спросил его, что бы он
делал в том случае, если бы я не появился вовсе и не предложил бы ему свою
помощь? В ответ я услышал две вещи: во-первых, ему пришлось бы тогда все
сделать одному, то есть сначала провести флот и оставить его на большом
расстоянии от берега, а потом вернуться на единственном корабле в Авернус и
вывести солдат в заранее намеченное место встречи; и, во-вторых, что все это
время он искал среди Отражений одного из своих братьев, который согласился
бы ему помочь.
Второй его план показался мне не совсем реальным, хотя, в принципе, и
исполнимым. Что же касается первого, то у него просто бы ничего не вышло,
потому что флот находился бы слишком далеко в море, чтобы видеть какие-либо
сигналы с суши, а прийти в условленное место, да еще в точно назначенное
время, учитывая не только препятствия на пути, но и те непредвиденные
обстоятельства, когда речь шла о такой большой армии, было практически
совсем невозможно.
Но я всегда считал Блейза блестящим стратегом, и когда он разложил
передо мной карты Эмбера и его пригородов, которые он сам составил, и
об'яснил мне тактику, которой собирался придерживаться, я увидел в нем
самого настоящего принца Эмбера, почти безупречного в своем амплуа.
Единственная неприятность заключалась в том, что выступали мы тоже
против принца Эмбера, да еще того, который в настоящее время занимал куда
более выгодную позицию. Я был встревожен, но с приближением коронации прямое
нападение оставалось единственным нашим выходом, и я решил ни о чем не
думать и следовать избранным путем. Если мы проиграем, наша песенка спета.
Но у Блейза была армия и были планы, чего не было у меня.
Я проходил по землям Авернуса, глядя на его долины, покрытые нежным
туманом, на его пропасти и дымящие кратеры вулканов, на его яркое солнце на
этом совершенно сумасшедшем небе; я думал о его холодных, от которых по телу
шла дрожь, ночах и слишком жарких днях, о множестве его скал в темном песке,
о его больших пурпурных растениях, похожих на бесформенные кактусы. И в
полдень второго дня, стоя на скале, возвышающейся над морем, под шапкой
киноварных облаков, я решил про себя, что мне нравится это место, и что если
сыны его погибнут в смертном бою за богов, я сделаю его бессмертным в песне,
если мне удастся ее создать.
Стараясь не думать о своих страхах и сомнениях, я взашел на флагманский
корабль флотилии и принял командование. И если нам удастся задуманное, то
деяния наши навсегда будут запечатлены в залах бессмертных. Я был их
проводником и открывателем пути. Я повелевал!
Мы отплыли на следующий день. Я ввел корабли в шторм, и мы вышли из
него значительно ближе к месту нашего назначения. Я провел эскадру вокруг
водяных смерчей, и мне все удалось. Затем мы проплыли через каменную мель, и
воды после нее стали темнее. Их цвет начал приближаться к цвету Эмбера.
Итак, я все еще знал, как это делается. Я мог влиять на нашу судьбу в
пространстве и времени. Я мог провести нас домой. То есть, ко мне домой.
Я провел корабли мимо странных островов, где зеленые птицы каркали, а
зеленые обезьяны висели на деревьях, как фрукты, раскачиваясь, иногда вереща
и кидая в море камнями. Я повел корабли далеко в море, а затем обратно к
берегу.
Блейз тем временем делал марш-бросок по равнинам. Своим шестым чувством
я знал, что он проведет свои войска, какие бы препятствия ни ставил ему на
пути Эрик. Я держал с ним связь с помощью карт и узнавал о всех его потерях.
Десять тысяч он потерял при странном землетрясении, пять -- в битве.
Двадцать тысяч погибло или пропало без вести в джунглях в Отражении, которое
я не узнал, когда напалм падал на них сверху с каких-то жужжащих предметов,
проносившихся над их головами. Шесть тысяч дезертировало в одном из
Отражений, которое выглядело как рай, который был им обещан, судьба пятисот
солдат, пересекавших пустыню, где над ними внезапно вспыхнуло грибовидное
облако, была неизвестна; восемь тысяч солдат были уничтожены почти мгновенно
в долине, где какие-то военные машины появились совершенно неожиданно и
открыли огонь. Тысяча человек заболело, и их пришлось оставить. Двести --
умерло при переправах через водные препятствия, пятьдесят четыре -- погибло
на дуэлях, которые они затеяли между собой, триста -- погибло, отравившись
незнакомыми фруктами, тысяча была уничтожена неожиданным нападением целого
стада животных, похожих на бизонов, семьдесят три -- пропали, когда их
походные палатки загорелись, полторы тысячи были сметены ураганным ветром,
неожиданно подувшим изза голубых холмов, две тысячи были смяты наводнением.
Я был доволен, что к этому времени сам потерял всего лишь 184 корабля.
Спать, видеть сны... Да, есть вещи, которые действуют постепенно, как
медленный яд. Эрик уничтожал нас исподволь, не торопясь, по одному.
Предполагаемая коронация должна состояться через несколько недель, а он, вне
всякого сомнения, знал, что мы приближаемся, так как мы умирали и продолжали
умирать.
Есть такой закон, по которому только принц Эмбера может путешествовать
по Отражениям. Хотя, конечно, он может провести с собой столько людей,
сколько сочтет нужным. Мы вели наши войска и видели, как они погибали, но я
хочу сказать об Отражениях следующее: есть Отражение, а есть Вещество, и в
этом корень всей жизни. Из Вещества -- только один Эмбер -- реальный город,
стоящий на реальной земле. Любая же вероятность реального существует хоть
где-то в каком-то Отражении.
Эмбер самим своим существованием отбросил Отражения по всем
направлениям во всех сторонах жизни. И кто может сказать, что находится за
всем Этим? Отражения простираются от Эмбера до Хаоса, и между ними все
возможно. Есть только три пути через них, и все три достаточно трудны.
Один из них следующий: если ты принц или принцесса королевской крови,
ты можешь идти сквозь Отражения, заставляя их изменяться на своем пути, как
тебе больше нравится, до тех пор, пока данное Отражение не станет в точности
таким, каким ты желал его видеть, ни больше, ни меньше. Тогда мир данного
Отражения будет твоим собственным созданием, и ты сможешь делать в нем, что
захочешь, если, конечно, не вмешаются другие твои родственники. В одном из
таких миров я провел много веков до автомобильной катострофы.
Вторым способом являются Карты, созданные Дворкиным, Мастером Штриха,
который создал их по нашему подобию для того, чтобы члены королевской семьи
могли поддерживать связь и видеться друг с другом в любое время. Дворкин был
старым-престарым художником, для которого пространство и перспектива ничего
не значили. Он нарисовал фамильную Червовую масть, которая позволяла каждому
желающему переместиться к брату или сестре, где бы они ни находились. У меня
было такое чувство, что карты эти обладали еще и многими другими
возможностями, о которых мы просто не знали.
Третьим путем был Лабиринт, тоже созданный Дворкиным, по которому мог
пройти только член нашей семьи. Лабиринт вписывал шедшего по нему в систему
карт, а выход из него давал возможность ходить по Отражениям.
Теперь я знал, что делал Рэндом, когда мы ехали с ним на машине. Во
время путешествия он по памяти добавлял то, что помнил об Эмбере, и удалял
то, чего там не было. В этом не было ничего необычного, потому что любой
знающий человек мог достичь своего Эмбера.
Даже сейчас мы с Блейзом каждый могли бы найти отражения реального
Эмбера, в котором правили бы, и провести все свое время там, сидя на троне.
Но для нас это было бы не одно и то же. Потому что ни один из этих городов
не был бы реальным Эмбером, городом, в котором мы родились, городом, по
образу и подобию которого выстроены были все другие города, сколько бы их ни
было в целом свете.
Поэтому мы и избрали самый трудный путь -- сквозь Отражения, собрались
в битву против самого Эмбера. Тот, кто узнал об этом, обладая властью, мог
ставить на нашем пути препятствия. Что и делал Эрик, и мы умирали. Что из
этого получится? Этого сейчас не знал никто. Но если бы Эрик стал
коронованным королем, это было бы отражено в каждом Отражении, повсюду.
Все оставшиеся в живых братья, мы -- принцы Эмбера -- каждый своим
путем мечтали достигнуть того же самого, оказав таким образом нужное нам
влияние на многочисленные Отражения.
Мы проскочили мимо кораблей-призраков -- флота Жерара -- Летучих
Голландцев этого мира, и я понял, что мы приближаемся. Я начал вести отсчет
времени.
На восьмой день нашего путешествия мы были близки к Эмберу. Именно
тогда и разразился шторм. Море почернело, над головой начали собираться
облака, паруса повисли в недолгом штиле. Солнце скрыло свое лицо -- огромное
и голубое -- и я понял, что Эрик наконец-то нас обнаружил. Затем поднялся
ветер и, если простят мне это выражение, буквально сломался о тот корабль,
на котором я плыл.
"И рвал нас ветер, и била буря", как говорят или говорили поэты. При
первом же шквале мои внутренности начало выворачивать наизнанку. Нас кидало
из стороны в сторону, как игральные кости в руке великана. На нас накинулись
сразу и воды моря, и ливень сверху. Небо стало черным, громыхали ужасающие
раскаты грома.
При первом ударе все вскрикнули, я в этом не сомневаюсь. По крайней
мере я вскрикнул. С большим трудом я добрался по палубе до покинутого
рулевого колеса. Я пристегнулся и взял штурвл в руки. Эрик потирал от
радости руки там, у себя, в Эмбере, в этом я не сомневался.
Потом я почувствовал легкий зуд, услышал как бы звяканье небольших
колокольчиков и увидел Блейза, как бы на другом конце серого туманного
туннеля. Прошло уже пять часов с начала шторма. Сколько людей мы потеряли? Я
не имел ни малейшего представления.
-- В чем дело? -- спросил Блейз. -- Я уже несколько раз пытался
связаться с тобой.
-- Жизнь наша полна неожиданностей, -- ответил я. -- Сейчас мы плывем
по одной из них.
-- Шторм?
-- Можешь прозакладывать свои штаны. Это не шторм, а его прапрадедушка.
Мне кажется, слева по борту я вижу какое-то чудовище. Если у него есть хоть
капля мозгов, он ударит о дно корабля... Он только что так и сделал.
-- У нас тоже только что был шторм.
-- И тоже прапрадедушка?
-- Обыкновенный. Мы потеряли двести человек.
-- Верь, крепись и давай лучше свяжись со мной позже, -- ответил я. --
Годится?
Он кивнул головой, а за его спиной сверкнули две молнии.
-- Эрик знает наши силы, -- добавил он прежде, чем отключиться.
Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним. Прошло еще три часа,
прежде чем море стало хотя бы немного успокаиваться, а то, что мы потеряли
больше половины нашего флота -- на одном моем корабле погибло сорок человек
команды из ста двадцати -- , я узнал значительно позднее. Шел сильный дождь.
И все же по морю, через Рэмбу, мы проплыли.
Я вынул колоду карт и достал оттуда Рэндома. Когда он понял, кто
говорит, первыми его словами были:
-- Поворачивай обратно!
Я спросил, почему.
-- Потому что, если верить Льювилле, Эрику ничего не стоит сейчас
стереть вас в порошок. Она говорит, что вам надо подождать немного, пока все
уляжется, и напасть на него в самый неожиданный момент, когда он не будет
этого ждать, скажем, через год.
Я покачал головой и сказал:
-- Извини. Но не могу. Слишком много у нас было потерь, и мы почти у
цели. Сейчас или никогда.
Он пожал плечами, и на его лице ясно отразилось выражение, которое
легче всего описать словами: "Не говори, что я тебя не предупреждал".
-- А все же, почему? -- спросил я его.
-- Главным образом потому, что я узнал, что он может управлять погодой.
-- И все же нам придется рискнуть.
-- Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
-- Он точно знает, что мы приближаемся?
-- А как ты думаешь? Разве он полный кретин?
-- Нет.
-- Тогда он знает. Если я знаю об этом в Рэмбе, то он тем более знает
об этом, сидя в Эмбере, а я ЗНА` по тем колебаниям, которые вы производите в
Отражениях.
-- К сожалению, у меня с самого начала были недобрые предчувствия
относительно нашей экспедиции, но это план Блейза.
-- Выйди из игры, и пусть с плеч летит только его голова.
-- Нет, так рисковать я не буду. Он может и выиграть. Я веду флот.
-- Ты разговаривал с Жераром и Каином?
-- Да.
-- Тогда ты думаешь, что на море у тебя есть шанс. Но послушай, Эрик
разобрался, как контролировать Драгоценный Камень Правосудия, насколько я
понял из придворных сплетен Рэмбы о его двойнике. Он МОЖЕТ использовать его,
чтобы контролировать погоду в реальном мире. Это беспорно. Один бог знает,
что он может еще сделать с его помощью.
-- Жаль, -- ответил я. -- Но придется вынести и это. Я не могу
позволить, чтобы несколько жалких штормиков деморализовали нас.
-- Корвин, я признаюсь тебе. Я сам говорил с Эриком три дня назад.
-- Почему?
-- Он попросил меня. Я говорил с ним больше от скуки. Он очень
тщательно описал мне, какими оборонительными средствами располагает.
-- Он говорил с тобой потому, что узнал от Джулиана, что мы
путешествовали вместе и действовали заодно. Он просто был уверен, все, что
он скажет тебе, дойдет до меня.
-- Может быть. Но это ничуть не меняет того, что он сказал.
-- Это верно, -- согласился я.
-- Тогда оставь Блейза, и пусть он сам ведет свою войну. Ты сможешь
напасть на Эрика позже.
-- Но скоро его будут короновать в Эмбере.
-- Знаю, знаю. Но ведь на короля напасть так же легко, как и на принца.
Какая тебе разница, как он будет называться в то время, как ты его победишь?
-- Тоже верно, -- согласился я, -- но я дал слово.
-- Тогда возьми его назад.
-- Боюсь, что я этого не смогу сделать.
-- Тогда ты просто сумасшедший, просто псих.
-- Возможно.
-- Ну что ж, в любом случае, ни пуха тебе, ни пера.
-- К черту.
-- До встречи.
Вот так окончился наш разговор, и, честно говоря, он меня встревожил.
Может, впереди ждет ловушка?
Эрик был далеко не дурак. Может быть, впереди нас ожидало что-то
непредвиденное и смертельно опасное. В результате всех этих мыслей я просто
пожал плечами, оперся о борт корабля и засунул свои карты за пояс. Быть
принцем Эмбера -- значит быть гордым и одиноким. Это значит, что ты не
можешь довериться ни одной живой душе. И сейчас я не был от этого в
восторге, но что уж тут поделаешь.
Я не сомневался, что Эрик управлял тем штормом, который только что на
нас обрушился, а это означало, что Рэндом не соврал, что Эрик может
управлять погодой в Эмбере. Так что я попытался и сам что-то предпринять. Я
вновь направил флот к Эмберу через снегопад. Это был самый ужасный снегопад
из всех, которые я когда-либо создавал.
На океан стали падать огромные хлопья снега.
Пусть-ка он попробует остановить его, то, что было естественным для
данного Отражения, если сможет.
Он смог. Примерно через час снегопад прекратился. Эмбер был практически
неприступен, и он действительно был единственным городом. Мне не хотелось
сбиваться с курса, поэтому я все оставил так, как есть. Эрик действительно
МОГ управлять погодой в Эмбере. Что делать?
Мы, конечно, продолжали плыть дальше. Смерти в зубы. Что тут можно
сказать? Второй шторм был еще хуже первого, но на сей раз за штурвалом с
самой первой минуты стоял я. Шторм был насыщен электричеством и направлен
только на корабли. Он разметал их в разные стороны. В результате мы потеряли
еще сорок судов.
Честно говоря, мне уже страшно было вызывать Блейза и узнавать у него,
что он сделал с его сухопутными войсками.
-- У меня осталось около двухсот тысяч солдат, -- сказал он, --
наводнение.
После чего я пересказал ему то, что сообщил мне Рэндом.
-- Придется поверить, -- ответил он. -- Но лучше об этом сейчас не
думать. Управляет он погодой или нет, мы все равно побьем его.
-- Надеюсь, -- я закурил и облокотился о штурвал.
Вскоре покажется Эмбер. Теперь я знал, как попасть туда, работая с
Отражениями, и на воде, и на суше. Но у каждого есть свои недостатки. Хотя
когда-нибудь наступит тот день, и ...
Мы продолжали плыть, и тьма нахлынула на нас внезапной волной, и
начался шторм -- хуже двух предыдущих. Мы чудом умудрились выйти из него, но
я был испуган. Штормы обрушивались на нас один страшнее другого, а ведь мы
были в северных водах. Если Каин сдержит свое слово, то тогда все в порядке.
Если нет, он окажется в прекрасном положении. А, следовательно, я тут же
предположил, что он нас предал. Да, почему бы и нет? Я приготовил свой флот
-- семьдесят три оставшихся корабля -- к боевым действиям, когда увидел, что
к нам приближается его эскадра. Карты солгали, или наоборот, указывали
совершенно точно, когда указали на него как на ключевую фигуру в предстоящем
сражении.
Флагманский корабль эскадры направился прямо к моему, и я тоже вращал
штурвал, двигаясь навстречу. Мы могли бы связаться через колоду, но Каин
этого не сделал, а он сейчас занимал более сильное положение. Следовательно,
фамильный этикет разрешал ему использовать те средства, которые он найдет
нужным. Он явно хотел, чтобы об этом разговоре было известно всем, потому
что он крикнул мне в рупор:
-- Корвин! Немедленно сдай командование своим флотом! Я превосхожу тебя
в численной силе! Тебе не пробиться!
Я посмотрел на него через небольшое отделяющее нас водное пространство
и поднес рупор к губам.
-- А как же наше соглашение?
-- Аннулировано и не имеет больше силы. У тебя слишком мало сил, чтобы
нанести Эмберу хоть какой-нибудь серьезный ущерб, поэтому лучше пощади жизнь
людей и сдайся сейчас.
Я посмотрел через левое плечо на солнце.
-- Выслушай меня, брат Каин, и в таком случае позволь мне созвать совет
капитанов: тогда я дам тебе ответ, как только солнце окажется в зените.
-- Хорошо, -- он не колебался ни минуты. -- Думаю, они по достоинству
оценят то положение, в которое вы попали.
Я отвернулся и приказал отвести корабль к остальной группе судов,
которая стояла поодоль. Если бы я попытался скрыться, Каин начал бы
преследовать меня по Отражениям, уничтожая мои корабли один за другим.
Порохом на настоящей Земле воспользоваться было нельзя -- он не
воспламенялся, -- но если бы зашли по Отражениям достаточно далеко, то
загремят и пушки. У Каина они есть, а если я исчезну, то флот не сможет
плыть без меня по Отражениям и останется в этих водах как мишень для Каина.
Так что, куда ни кинь, что бы я ни сделал, мы или погибли, или надо
сдаваться в плен.
Я вытащил карту Блейза и сконцентрировался. Через некоторое время
фигура на картине зашевелилась.
-- Да? -- сказал он, голос его был возбужден. Я даже слышал вокруг него
шум битвы.
-- У меня неприятности. Мы прошли, но у меня осталось всего семьдесят
три корабля, и Каин приказал нам сдаться в плен до полудня.
-- Черт бы его побрал. Мне не удалось продвинуться так далеко, как
тебе. Сейчас тут битва, причем довольно жаркая. Целый кавалерийский полк
рубит нас на куски. Так что я не могу дать тебе никакого совета. У меня
хватает своих неприятностей. Поступай как сочтешь нужным. Они опять атакуют!
И контакт был прерван. Я вытащил карту Жерара и вновь
сконцентрировался. Когда мы начали говорить, мне показалось, что я вижу за
его спиной берег. Мне показалось, что я узнал его. Если мои догадки верны,
то он сейчас находится в южных водах. Мне не хотелось напоминать ему наш
разговор. Я просто спросил, может ли он помочь мне против Каина, и захочет
ли он это сделать. В ответ он сказал:
-- Я только согласился пропустить тебя. Вот почему я увел эскадру на
юг. Я не мог бы прийти к тебе на помощь вовремя, если бы и захотел. И я
никогда не обещал тебе помочь убить нашего брата.
И прежде, чем я ответил, он прервал связь. Он был прав, конечно. Он
согласился предоставить мне возможность победить, а не выигрывать за меня
битву. Что же мне оставалось делать? Да, Рэндом был прав.
Я закурил сигарету и стал шагать взад и вперед по палубе. Утро давно
уже кончилось, туман исчез и солнце ласково припекало мои плечи. Скоро будет
полдень. Может быть, часа через два... Я задумчиво тасовал колоду и прикинул
ее на руке. Конечно, я могу с ее помощью устроить поединок воли либо с
Эриком, либо с Каином. Такую власть карты нам тоже давали. Они были сделаны
таким образом по повелению Оберона сумасшедшим художником Дворкиным
Барименом, старичком с ненормальными глазами, который был волшебником,
святым или психом -- тут мнения расходились -- из какого-то далекого
Отражения, где Отец спас его от уготованной ему ужасной судьбы, которую он
сам на себя навлек. Подробности были неизвестны, но с тех самых пор он был
не в себе. Но, тем не менее, он был великим художником, и никто не отрицал,
что он обладает какой-то странной силой. Он исчез много веков тому назад,
после того, как создал карты и сложил Лабиринт в Эмбере. Мы часто
разговаривали о нем, но никто из нас не знал, где он может быть, куда
скрылся. Может, Отец просто прикончил его, чтобы сохранить его секреты.
Каин, однако, будет готов к такому нападению, и, наверное, мне не
удастся его сломить, хотя держать его мне скорее всего удастся. Но и в этом
случае почти наверняка его капитанам был отдан приказ на тот случай:
атаковать. Эрик же будет готов ко всему. Правда, если мне ничего не остается
делать, то это все-таки хоть какой-то выход. Терять мне было нечего, кроме,
разве, моей души.
Затем существовала еще карта с Эмбером. Я мог бы попасть туда в
мгновение ока и попробовать убить Эрика, но, как я высчитал, шансов на успех
у меня было один на миллион.
Я хотел умереть, сражаясь, но гибель окружающих меня людей была при
этом бессмысленна. Может моя кровь была недостаточно чиста, несмотря на то,
что я прошел Лабиринт. У настоящего принца Эмбера не могло быть таких
мыслей, и в голове не было места ненужной или даже нужной жалости. Я решил,
что века, проведенные мною на Земле, изменили меня, возможно, расслабили,
сделали непохожим на остальных моих братьев. Я решил сдать флот, а затем с
помощью карты с изображением Эмбера проникнуть в город и вызвать Эрика на
дуэль не на жизнь, а на смерть. Он будет дурак, если согласится. Но какого
черта! Как я уже говорил, мне больше ничего не оставалось. Я повернулся,