И дракон, произведенный королем Бонифацием в генералы, данной ему властью собрал личное охранное войско из своих друзей и хороших знакомых. Единственной загвоздкой оказалось призвать на службу Штота – архивариус ни в какую не хотел расставаться со своей любимой библиотекой. Так что пришлось заодно и все библиотечные книжки перенести через волшебные зеркала в замок. Да оно и к лучшему оказалось – кошачьи нежити уже много хороших книг попортили! А теперь до книжек они никогда не доберутся, за что от Штота всем спасителям было объявлено большое народное спасибо.
Вся живая мебель – из-за того, что Олаф был заколдован – хоть и неохотно, но признала в драконе временного хозяина замка, и на его гостей не нападала. Так что дела шли просто замечательно и скучать не приходилось.
А вот с Лурдой происходило что-то не то! Каник каждый день проверял картину, там все было как обычно: разгромленный бильярдный зал, ободранные стены, выбитые окна, грязь и мусор на полу – нормальная ведьминская обстановка… А на днях кто-то там, в бильярдном зале, нарисовал на стене зеленой краской кукиш! Большой такой, великанский… К чему бы это?
Тимка как мог успокоил дракона. Незачем было объяснять Канику, что ведьма все-таки удрала из своей картины и шастает сейчас по нарисованным мирам, где ей только вздумается… Дракон-то в этом не виноват, а переживать, что недоглядел, будет. Хотя как можно было доглядеть за хитрющей ведьмой?! Тем более за нарисованной.
Тим подробно рассказал о своих и бониных приключениях. Не забыл и о невидимом дракончике упомянуть, чем очень удивил Каника – тот никогда и слыхом не слыхивал о подобных чудесах. Тимка хотел было позвать Огника к переговорному стаканчику, но сонный дракончик наотрез отказался. Сказал, что он не зверушка в зоопарке, чтобы его разглядывать. Тем более что и разглядывать особо нечего, невидимость – она и есть невидимость. И вообще ему все лень после вкусной золотой ложечки.
Переговорив с Каником, Тимка спрятал волшебный стаканчик в рюкзак и с чистой совестью уснул. И ему всю ночь снились хорошие сны.
Утро было прохладное и росистое: трава, куда только ни глянь, блестела хрустальными капельками росы под неяркими солнечными лучами. Хозяйственный с умилением посмотрел на это мокрое природное чудо и сообщил Тимке и дракону, что нет ничего полезнее на свете, чем утреннее купание в свежей росе. Мол, от него становишься умным, смелым и сильным. И красивым.
Тимка тут же разделся до трусиков и вместе с Огником немедленно нырнул в густую траву, где они всласть навалялись, основательно перемазавшись сырой землей и травяным соком; вылез Тимка из мокрой травы, лишь когда окончательно замерз. Хозяйственный, онемев от изумления, посмотрел на трясущегося от холода мальчика в тигриных зеленых полосках, на Огника, ставшего от грязи вполне видимым и очень липким, и решил, что ему, Хозяйственному, такое купание не нужно. Он и так вполне умный, смелый и сильный. А без красоты уж как-нибудь да обойдется! Приняв это командирское решение, Боня объявил завтрак.
Золота на скатерке в этот раз не оказалось, и Огнику пришлось удовольствоваться полупрожаренной отбивной. Чему дракон очень возмутился – мол, зажимают некоторые скатерти полезный для драконьего организма металл, жадничают! Но отбивную съел и даже попросил добавки; Тимка с Боней обошлись чаем с дежурными пирожками, на том завтрак у них и закончился.
– Ну-с, господа путешественнички, – сказал Бонифаций, упаковывая скатерть в рюкзак, – поели, можно теперь и погулять. Пошли, что ли?
– Пошли, – охотно согласился Тимка. – А куда? В какой стороне драконья гора? Огник, нам хоть в какую сторону шлепать-то?
– Вон в ту, – дракон мотнул дымчато-серой от грязи головой, – куда гномий король рукой указывает… Тимка, оботри меня травой, пока роса не высохла!
– Что, не нравится быть видимым? – заботливо поинтересовался мальчик, срывая толстый пук мокрой травы.
– Не нравится быть грязным! – отрезал дракон и расправил крылья, чтобы удобнее было его обтирать.
Они шли по степи уже довольно долго, а никакой горы все еще и в помине не было, и Хозяйственный понемногу начинал нервничать.
– Что такое, – наконец возмутился Боня, когда солнце основательно напекло ему макушку, – что это за гульки у нас такие бестолковые получаются, а? Идем, идем и никак не придем. Огник! Может, гномы твою гору напрочь срыли и по камушкам растащили? Пока мы спали. Слушай, а может, и нет никакой горы, а… – тут Хозяйственный крепко стукнулся лбом обо что-то невидимое и от неожиданности сел на землю.
– Есть гора, – удовлетворенно сказал сверху дракончик. – Ощутимо, правда?
– Правда, – Боня осторожно потрогал шишку на лбу. – Очень даже ощутимо, аж искры из глаз. Значит, пришли… Эт-хорошо. А где тут дверь? Ты хоть знаешь, что теперь нам делать? – Хозяйственный поискал глазами дракона, но, конечно же, увидеть его не смог.
– Не-а, – безмятежно ответил Огник, опускаясь к Тимке на плечо, – не знаю. Если бы у меня прежняя волшебная сила была, тогда бы знал. А дверей в магическом щите не бывает, не предусмотрено это. Он, щит, или есть, или его нету. Без вариантов.
– Мило, – буркнул Хозяйственный. – Замечательно. Будем тогда думать. Соображать будем. Нда-а…
– А чего там думать! – завелся Тимка, – я сейчас из зрачкового камня ка-ак врежу по этому щиту, одни рожки да ножки от него останутся. Щитовидные.
– Да ну тебя, – устало сказал Боня. – Фу-у, жара какая… Еще и ты со своими рожками-ножками. Я сказал, что надо думать, значит, садись и думай. Шевели мозгами, если они у тебя есть.
– Верно, – подтвердил Огник, – нельзя по щиту вот так вот из камня, не думая. В гномьи двери я тебе не советовал пулять, а в щит и подавно не порекомендую. Понятия не имею, что из этого может получиться, но ничего хорошего не выйдет, я уверен.
– Тимка, ты у нас вроде как неколдучий ребенок будешь, – поразмыслив, предложил Хозяйственный, – попробуй-ка в этот окаянный щит сунуться. Вдруг он тебя пропустит?
– Запросто, – Тим подошел к невидимой стене, для начала постучал по ней ногой, потом рукой. Потом привалился к стене боком, боднул спиной. После основательно уперся в стену руками и, пыхтя от натуги, забуксовал ногами по траве.
– А ты головой, головой, – серьезным голосом посоветовал Огник, порхая где-то над Тимкой, – она у тебя, небось, бронебойная. Постучи лбом три раза и скажи: «Откройся!». Навроде как по скатерти-самобранке кулаком. Глядишь, и сработает.
– Хватит на сегодня шишек. Все ясно, – разочарованно сказал Боня. – Тим, иди сюда, бросай стенку двигать, пустое это занятие. Давай дальше думать.
И они сели думать.
Было тихо и безветренно. День клонился к полудню и солнце нещадно припекало мыслителей, грело их умные головы. Думалось о чем угодно, только не о том, о чем надо: Тимка, позевывая, смотрел на зеленую равнину перед собой и никак не мог согласиться с тем, что на самом деле он в упор разглядывает Драконью Главу. Верилось в это с трудом.
Хозяйственный что-то сонно мычал себе в усы и клевал носом; Огник самым натуральным образом спал, развалившись поодаль, возле стены – в густой траве образовалась заметная ямка и оттуда доносился тоненький храп.
– Кровь, – вдруг зловеще сказал Тимка и остановившимся взглядом посмотрел на Хозяйственного.
– Что – кровь? – не понял Боня, но на всякий случай отодвинулся от мальчика подальше.
– Кровь рыжего человека, – замогильным голосом пояснил Тимка. – Надо сделать так, как говорил механик. Мы сейчас тебе кровушку из вены пустим и намажем ею стенку, она и откроется. Я так думаю.
– Ты что, офонарел? – перепугался Хозяйственный. – Что за вампирные дела?! Кровушки он захотел, ого! Не дамся, моя кровь. Личная! – и попятился, что сидя делать было крайне неудобно.
– Почему же так сразу – нет? Хорошая мысль, – подал голос проснувшийся от шума Огник. – Не всю же мы ее из тебя выльем, пальчик наколешь и помажешь стенку для пробы. Что тебе, капли своей крови жалко для хорошего дела?
– Жалко, – убито ответил Боня, поняв, что от него теперь не отстанут. – Вернее, не жалко, а просто я палец колоть не хочу. Больно ведь будет!
– Ничего, потерпишь, – плотоядно улыбаясь, сказал Тимка, – обещаю: больно не будет. Чик – и все, – он полез в рюкзак за чем-нибудь колющим.
– Где-то, я точно помню, была катушка ниток с иголкой… – мальчик лихорадочно переворачивал вещи в рюкзаке, – где-то, где-то… Ага! Давай палец, – Тимка повернулся к Хозяйственному, держа в руке катушку с воткнутой в нее длинной иглой.
– Я сам! – бледнея на глазах, потребовал Бонифаций. – Сам я. Ты не сумеешь правильно, промахнешься еще.
– Сам так сам, – согласился мальчик. – На, действуй, – и отдал Хозяйственному катушку. – Как там гномы писали: «Я уколов не боюсь!»? Так это про тебя… Колись давай! Народ ждет, – и умолк, глядя на Боню.
Хозяйственный дрожащей рукой выдернул иголку из катушки, зажмурился и наугад ткнул ею себе в указательный палец на другой руке. На левой. И промахнулся.
– Вторая попытка, – деловито подвел итог Тимка, – первая не засчитана. Коли! Эх, опять мимо…
Хозяйственный попал в палец лишь с четвертого захода, но уж попал так попал – кровь потекла с пальца частыми красными шариками.
– Мама, – сказал Боня, с ужасом глядя на эти шарики, – кровь, – и чуть не бухнулся в обморок.
– Мажь стенку, – заволновался Огник, – паниковать после будешь. Кому говорю – иди к стене! А то и другие пальцы придется колоть, – припугнул дракон. – Все подряд!
Хозяйственный, отвернувшись в сторону, чтобы не видеть капающую с пальца кровь, и держа покалеченную руку на весу, шаткой походкой подошел к драконьему щиту и остановился перед ним в растерянности.
– Мажь! Мажь! – азартно закричали хором Тимка и дракон, – дави кровищу, не жалей!
Хозяйственный с размаху хлопнул ладонью о стенку и завозил рукой, размазывая кровавые полосы по невидимой поверхности. И там, где оказывалась кровь – хоть немного, хоть чуть-чуть – вдруг возникали черные глубокие пятна. Словно Бонифаций рисовал космическую ночь на прозрачном холсте.
Через минуту перед Хозяйственным темнел провал с неровными размытыми краями – черная дыра, сама собой повисшая в воздухе. Опасная, загадочная дыра. Проход в Драконью Главу.
– Вот, значит, как, – понуро сказал Огник, наблюдая за растущим отверстием. – Грош цена всей нашей защите, если ее может так легко взломать любой рыжий прохожий. Сейчас придем в гору и я первым делом нашему главному магу хвост отгрызу, умнику такому. Говорил же ему – не забудь включить в защитное заклятие и красноголовых людей! На всякий случай. Все-таки забыл…
– А кто ты такой, чтобы драконьим колдунам хвосты грызть, а? – вскинулся Тимка, пытаясь разглядеть летающего над ним Огника. – Кто?!
– Изер я, – расстроенным голосом ответил дракончик, – царь всех драконов. Великий и несокрушимый. Вот так.
– Здрасте, – ошарашенно выдохнул Тимка, – приплыли.
Ничего умнее ему в голову просто не пришло.
Глава 7
Вся живая мебель – из-за того, что Олаф был заколдован – хоть и неохотно, но признала в драконе временного хозяина замка, и на его гостей не нападала. Так что дела шли просто замечательно и скучать не приходилось.
А вот с Лурдой происходило что-то не то! Каник каждый день проверял картину, там все было как обычно: разгромленный бильярдный зал, ободранные стены, выбитые окна, грязь и мусор на полу – нормальная ведьминская обстановка… А на днях кто-то там, в бильярдном зале, нарисовал на стене зеленой краской кукиш! Большой такой, великанский… К чему бы это?
Тимка как мог успокоил дракона. Незачем было объяснять Канику, что ведьма все-таки удрала из своей картины и шастает сейчас по нарисованным мирам, где ей только вздумается… Дракон-то в этом не виноват, а переживать, что недоглядел, будет. Хотя как можно было доглядеть за хитрющей ведьмой?! Тем более за нарисованной.
Тим подробно рассказал о своих и бониных приключениях. Не забыл и о невидимом дракончике упомянуть, чем очень удивил Каника – тот никогда и слыхом не слыхивал о подобных чудесах. Тимка хотел было позвать Огника к переговорному стаканчику, но сонный дракончик наотрез отказался. Сказал, что он не зверушка в зоопарке, чтобы его разглядывать. Тем более что и разглядывать особо нечего, невидимость – она и есть невидимость. И вообще ему все лень после вкусной золотой ложечки.
Переговорив с Каником, Тимка спрятал волшебный стаканчик в рюкзак и с чистой совестью уснул. И ему всю ночь снились хорошие сны.
Утро было прохладное и росистое: трава, куда только ни глянь, блестела хрустальными капельками росы под неяркими солнечными лучами. Хозяйственный с умилением посмотрел на это мокрое природное чудо и сообщил Тимке и дракону, что нет ничего полезнее на свете, чем утреннее купание в свежей росе. Мол, от него становишься умным, смелым и сильным. И красивым.
Тимка тут же разделся до трусиков и вместе с Огником немедленно нырнул в густую траву, где они всласть навалялись, основательно перемазавшись сырой землей и травяным соком; вылез Тимка из мокрой травы, лишь когда окончательно замерз. Хозяйственный, онемев от изумления, посмотрел на трясущегося от холода мальчика в тигриных зеленых полосках, на Огника, ставшего от грязи вполне видимым и очень липким, и решил, что ему, Хозяйственному, такое купание не нужно. Он и так вполне умный, смелый и сильный. А без красоты уж как-нибудь да обойдется! Приняв это командирское решение, Боня объявил завтрак.
Золота на скатерке в этот раз не оказалось, и Огнику пришлось удовольствоваться полупрожаренной отбивной. Чему дракон очень возмутился – мол, зажимают некоторые скатерти полезный для драконьего организма металл, жадничают! Но отбивную съел и даже попросил добавки; Тимка с Боней обошлись чаем с дежурными пирожками, на том завтрак у них и закончился.
– Ну-с, господа путешественнички, – сказал Бонифаций, упаковывая скатерть в рюкзак, – поели, можно теперь и погулять. Пошли, что ли?
– Пошли, – охотно согласился Тимка. – А куда? В какой стороне драконья гора? Огник, нам хоть в какую сторону шлепать-то?
– Вон в ту, – дракон мотнул дымчато-серой от грязи головой, – куда гномий король рукой указывает… Тимка, оботри меня травой, пока роса не высохла!
– Что, не нравится быть видимым? – заботливо поинтересовался мальчик, срывая толстый пук мокрой травы.
– Не нравится быть грязным! – отрезал дракон и расправил крылья, чтобы удобнее было его обтирать.
Они шли по степи уже довольно долго, а никакой горы все еще и в помине не было, и Хозяйственный понемногу начинал нервничать.
– Что такое, – наконец возмутился Боня, когда солнце основательно напекло ему макушку, – что это за гульки у нас такие бестолковые получаются, а? Идем, идем и никак не придем. Огник! Может, гномы твою гору напрочь срыли и по камушкам растащили? Пока мы спали. Слушай, а может, и нет никакой горы, а… – тут Хозяйственный крепко стукнулся лбом обо что-то невидимое и от неожиданности сел на землю.
– Есть гора, – удовлетворенно сказал сверху дракончик. – Ощутимо, правда?
– Правда, – Боня осторожно потрогал шишку на лбу. – Очень даже ощутимо, аж искры из глаз. Значит, пришли… Эт-хорошо. А где тут дверь? Ты хоть знаешь, что теперь нам делать? – Хозяйственный поискал глазами дракона, но, конечно же, увидеть его не смог.
– Не-а, – безмятежно ответил Огник, опускаясь к Тимке на плечо, – не знаю. Если бы у меня прежняя волшебная сила была, тогда бы знал. А дверей в магическом щите не бывает, не предусмотрено это. Он, щит, или есть, или его нету. Без вариантов.
– Мило, – буркнул Хозяйственный. – Замечательно. Будем тогда думать. Соображать будем. Нда-а…
– А чего там думать! – завелся Тимка, – я сейчас из зрачкового камня ка-ак врежу по этому щиту, одни рожки да ножки от него останутся. Щитовидные.
– Да ну тебя, – устало сказал Боня. – Фу-у, жара какая… Еще и ты со своими рожками-ножками. Я сказал, что надо думать, значит, садись и думай. Шевели мозгами, если они у тебя есть.
– Верно, – подтвердил Огник, – нельзя по щиту вот так вот из камня, не думая. В гномьи двери я тебе не советовал пулять, а в щит и подавно не порекомендую. Понятия не имею, что из этого может получиться, но ничего хорошего не выйдет, я уверен.
– Тимка, ты у нас вроде как неколдучий ребенок будешь, – поразмыслив, предложил Хозяйственный, – попробуй-ка в этот окаянный щит сунуться. Вдруг он тебя пропустит?
– Запросто, – Тим подошел к невидимой стене, для начала постучал по ней ногой, потом рукой. Потом привалился к стене боком, боднул спиной. После основательно уперся в стену руками и, пыхтя от натуги, забуксовал ногами по траве.
– А ты головой, головой, – серьезным голосом посоветовал Огник, порхая где-то над Тимкой, – она у тебя, небось, бронебойная. Постучи лбом три раза и скажи: «Откройся!». Навроде как по скатерти-самобранке кулаком. Глядишь, и сработает.
– Хватит на сегодня шишек. Все ясно, – разочарованно сказал Боня. – Тим, иди сюда, бросай стенку двигать, пустое это занятие. Давай дальше думать.
И они сели думать.
Было тихо и безветренно. День клонился к полудню и солнце нещадно припекало мыслителей, грело их умные головы. Думалось о чем угодно, только не о том, о чем надо: Тимка, позевывая, смотрел на зеленую равнину перед собой и никак не мог согласиться с тем, что на самом деле он в упор разглядывает Драконью Главу. Верилось в это с трудом.
Хозяйственный что-то сонно мычал себе в усы и клевал носом; Огник самым натуральным образом спал, развалившись поодаль, возле стены – в густой траве образовалась заметная ямка и оттуда доносился тоненький храп.
– Кровь, – вдруг зловеще сказал Тимка и остановившимся взглядом посмотрел на Хозяйственного.
– Что – кровь? – не понял Боня, но на всякий случай отодвинулся от мальчика подальше.
– Кровь рыжего человека, – замогильным голосом пояснил Тимка. – Надо сделать так, как говорил механик. Мы сейчас тебе кровушку из вены пустим и намажем ею стенку, она и откроется. Я так думаю.
– Ты что, офонарел? – перепугался Хозяйственный. – Что за вампирные дела?! Кровушки он захотел, ого! Не дамся, моя кровь. Личная! – и попятился, что сидя делать было крайне неудобно.
– Почему же так сразу – нет? Хорошая мысль, – подал голос проснувшийся от шума Огник. – Не всю же мы ее из тебя выльем, пальчик наколешь и помажешь стенку для пробы. Что тебе, капли своей крови жалко для хорошего дела?
– Жалко, – убито ответил Боня, поняв, что от него теперь не отстанут. – Вернее, не жалко, а просто я палец колоть не хочу. Больно ведь будет!
– Ничего, потерпишь, – плотоядно улыбаясь, сказал Тимка, – обещаю: больно не будет. Чик – и все, – он полез в рюкзак за чем-нибудь колющим.
– Где-то, я точно помню, была катушка ниток с иголкой… – мальчик лихорадочно переворачивал вещи в рюкзаке, – где-то, где-то… Ага! Давай палец, – Тимка повернулся к Хозяйственному, держа в руке катушку с воткнутой в нее длинной иглой.
– Я сам! – бледнея на глазах, потребовал Бонифаций. – Сам я. Ты не сумеешь правильно, промахнешься еще.
– Сам так сам, – согласился мальчик. – На, действуй, – и отдал Хозяйственному катушку. – Как там гномы писали: «Я уколов не боюсь!»? Так это про тебя… Колись давай! Народ ждет, – и умолк, глядя на Боню.
Хозяйственный дрожащей рукой выдернул иголку из катушки, зажмурился и наугад ткнул ею себе в указательный палец на другой руке. На левой. И промахнулся.
– Вторая попытка, – деловито подвел итог Тимка, – первая не засчитана. Коли! Эх, опять мимо…
Хозяйственный попал в палец лишь с четвертого захода, но уж попал так попал – кровь потекла с пальца частыми красными шариками.
– Мама, – сказал Боня, с ужасом глядя на эти шарики, – кровь, – и чуть не бухнулся в обморок.
– Мажь стенку, – заволновался Огник, – паниковать после будешь. Кому говорю – иди к стене! А то и другие пальцы придется колоть, – припугнул дракон. – Все подряд!
Хозяйственный, отвернувшись в сторону, чтобы не видеть капающую с пальца кровь, и держа покалеченную руку на весу, шаткой походкой подошел к драконьему щиту и остановился перед ним в растерянности.
– Мажь! Мажь! – азартно закричали хором Тимка и дракон, – дави кровищу, не жалей!
Хозяйственный с размаху хлопнул ладонью о стенку и завозил рукой, размазывая кровавые полосы по невидимой поверхности. И там, где оказывалась кровь – хоть немного, хоть чуть-чуть – вдруг возникали черные глубокие пятна. Словно Бонифаций рисовал космическую ночь на прозрачном холсте.
Через минуту перед Хозяйственным темнел провал с неровными размытыми краями – черная дыра, сама собой повисшая в воздухе. Опасная, загадочная дыра. Проход в Драконью Главу.
– Вот, значит, как, – понуро сказал Огник, наблюдая за растущим отверстием. – Грош цена всей нашей защите, если ее может так легко взломать любой рыжий прохожий. Сейчас придем в гору и я первым делом нашему главному магу хвост отгрызу, умнику такому. Говорил же ему – не забудь включить в защитное заклятие и красноголовых людей! На всякий случай. Все-таки забыл…
– А кто ты такой, чтобы драконьим колдунам хвосты грызть, а? – вскинулся Тимка, пытаясь разглядеть летающего над ним Огника. – Кто?!
– Изер я, – расстроенным голосом ответил дракончик, – царь всех драконов. Великий и несокрушимый. Вот так.
– Здрасте, – ошарашенно выдохнул Тимка, – приплыли.
Ничего умнее ему в голову просто не пришло.
Глава 7
Рассказ царя драконов
– Что-то долго его нету, – озабоченно сказал Хозяйственный, глядя в черный провал лаза и рассеянно облизывая уколотый палец. – И как нам теперь этого непонятного дракона называть? Огником или Изером?
– Огнизером, – с важным видом предложил Тимка. – Среднее между тем и тем. Чтобы не путаться. Хорошо я придумал?
– Сам ты Огнизер-Тимизер, – Боня поднес палец к глазам. – О, уже не капает. Как будто ничего и не было… Это же царь драконов, а не щенок подзаборный! Надо его как-то с уважением… э-э… с почтением, понимаешь, надо… Ну, не знаю как, но только не Огнизером.
– Вот он вернется, пусть сам и решает, – обиженно буркнул Тим. – Ничем тебе не угодишь. Такую гениальную идею забодал!
– Если помолчишь немного, тогда точно угодишь, – успокоил его Хозяйственный. – Это будет самое гениальное из всего того, что ты смог бы наболтать, но не наболтаешь.
– Чего-чего? – опешил Тимка. – Это ты как-то слишком заковыристо загнул! Я ничего не понял.
– И ладно, – Боня, что-то соображая, задумчиво подергал себя за ус, прищурясь посмотрел на солнце – было уже далеко за полдень – и безрадостно произнес: – Видно, придется мне все-таки лезть в эту кляксу. Боюсь, что Огнизер… тьфу… Огник… Изер… дракон, короче говоря, заблудился там. Темно ведь, как у Лурды в башке, – Хозяйственный осторожно сунул голову в чернильную дыру.
– Огник! Ау! Царь драконий, лети сюда! – во всю глотку проорал Боня, прислушался, но в ответ не прозвучало ни звука. Даже эхо не ответило.
– А-а-а! – просунув голову под мышкой Бонифация, вдруг истошно, точно его резали, завопил Тимка в провал лаза. – Спасите! А-а-а! Помогите! Грабя-ят! – и закашлялся от собственного крика.
– Что такое? – Хозяйственный отшатнулся от дыры и резко развернулся, хватаясь за меч. – Где враги? Кто напал?
– Никто не напал, – Тимка откашлялся, приложил ладонь к уху и стал напряженно вслушиваться в немую темноту. – Если и на такую оралку Огник не отзовется, значит, точно пропал. Драконы его не узнали и съели. Вместе с глазами и хвостом.
– Бандит ты! – в сердцах бросил Боня. – Чума на двух ножках. Напугал меня до потери сознания! Я вот сейчас вместо поисков дракона лучше устрою тебе хорошую порку. Р-ремнем! – и Хозяйственный решительно схватился за свой поясной ремень, на котором висели «трический» меч и скакулий кинжал. – Сейчас! Только оружие сниму, – пообещал Боня. – Подожди секундочку.
– Тс-с! – Тимка призывно махнул рукой. – Боник, иди сюда. Там вроде бы что-то шебуршится, – и пододвинулся, пропуская Хозяйственного поближе к лазу. Боня, враз позабыв о своих воспитательных начинаниях, немедленно замер возле дыры, сторожко сунув в темноту ухо.
– Ничего там нету, – чуть погодя разочарованно сказал Хозяйственный, – показалось тебе. Никаких шебур… Ой! – Боня неожиданно отлетел в сторону, схватившись за ухо. – Кто? За что? Ухо оторвали! – и замотал головой, точно больная лошадь.
– Извиняюсь, – поспешно произнес откуда-то со стороны невидимый дракон, – это я не нарочно налетел. Торопился я очень! Вы тут такой крик подняли, словно вас гномий король за пятки принялся кусать. Разве ж так можно? Уф, сейчас отдышусь… – Огник спланировал к Тимке на плечо и уселся там, часто дыша.
– Как там? – держась рукой за подбитое ухо, нетерпеливо спросил Хозяйственный. – Как драконы? Обрадовались? Не томи, говори скорее.
– Спят драконы, – вздохнул Огник. – Поставили вокруг горы защиту, наложили на себя сонное заклятие и спят. Беспробудно.
– Зачем же – заклятие? – удивился Тимка. – Чего это они так капитально выспаться решили? Приболели, что ли? Бессонница замучила?
– Нет, не бессонница, – дракон кашлянул, деликатно сплюнул огнем в сторону. – Меня они ждут. На мое возвращение заклятие настроили! Когда я вернусь, тогда они и проснутся, не раньше.
– Ты уже вернулся, – по секрету сообщил Тимка дракону свежую новость, – ты уже тут. Значит, сейчас они глаза продерут и побегут тебя встречать. А в дырку они пролезут? Маловата, однако, дырочка будет! Если они все разом в нее сунутся, то могут и застрять.
– Тихо! – сердито приказал Хозяйственный, делая страшное лицо. – Уймись. Уши ведь пухнут от твоей болтовни! Помолчи хоть минутку, дай дракону все толком рассказать.
– Одно точно пухнет, – тихонько согласился Тимка и умолк, потому что Боня демонстративно похлопал себя по ремню.
– Не сработало заклятие, – уныло сказал дракончик. – Оно на Изера настроено, а не на Огника. Не на мелюзгу, прозрачную и безволшебную… На нормального драконьего царя колдовство рассчитано! Так и только так.
– Мнэ-э, – в затруднении протянул Хозяйственный, потирая ухо, – чего-то я тогда не понимаю. Ты – Изер? Ты – царь? Так в чем же дело?
– Я-то знаю, что я Изер, и что я царь, – терпеливо, как тугодуму-второгоднику, стал объяснять Бонифацию дракончик. – А заклятие не знает. Не узнает оно меня! Потому что я должен быть на самом деле куда как больше, чем сейчас. Потому что волшебством от меня должно пахнуть, моим собственным волшебством! Колдовским могуществом, а не дурацкой невидимостью, пропади она пропадом.
– И как же ты до жизни такой докатился? – грустно спросил Тимка, сочувственно глядя в говорящую пустоту на своем плече. – Бе-едненький!
– Я не бедненький! – гневно запротестовал дракон. – Я – Изер! Я – всесильный, могучий, непобедимый и безжалостный! Только временно заколдованный.
– Вот! – Хозяйственный бросил мять ухо и обвинительно ткнул пальцем в сторону временно немогучего и вполне победимого дракона. – Наконец-то! Наконец мы добрались до самого главного. Рассказывай: кто, как и зачем.
– Что – кто? – оторопел дракон, – в каком смысле – зачем? Хозяйственный, да ты не только ухом побитый, но еще и головой пострадавший. Эк я тебя долбанул! Зашиб человека до беспонятливости.
– Чтобы меня так зашибить, надо здорово постараться, – успокоил дракона Бонифаций. – Я вот о чем хочу узнать: кто тебя заколдовал, как он это вредство сделал и зачем? Короче – почему ты сейчас такой, какой есть? Очень это нам интересно.
– И еще нам интересно, как теперь тебя называть, – охотно включился в разговор Тимка. – Огником, как раньше, или Изером? А то мы совсем запутались. И кстати, почему ты при первой нашей встрече назвал себя Огнебойным Громоштурмом? Это что, особая драконья кличка? Секретная?
– Начну отвечать с последних вопросов, – честно предупредил дракончик, видя нетерпеливое внимание Хозяйственного, – потому что они самые простые. До сложных будем добираться постепенно. Итак: можете меня пока что звать Огником, как и прежде. Но лишь до тех пор, пока драконы не проснутся. Не то они вам таких огников устроят, мало не покажется. Для них я – Изер Великий, и никакого другого обращения ко мне они не потерпят, зажарят вас в уголечки, и вся недолга.
Далее. Мое имя, Изер, лишь начальная часть полного драконьего имени. У нас, у драконов, имена дли-и-нные! И все что-нибудь, да означают. Если вкратце перевести мое с драконьего языка на человеческий, то получится что-то вроде: «Великий Огнебойный Громоштурм, повелитель всех драконов, знаток боевой магии, безжалостный охотник, убивший Мамбу и ее тень, разрушитель гномьих нор, пожиратель глупых людишек и…», – тут Огник осекся, поцокал языком и смущенно пробормотал: – Ну, и так далее. Вам будет неинтересно выслушивать все полностью. Там еще много чего перечисляется!
– Хорошее имя, – одобрил перевод дракона Хозяйственный, – многообещающее. Вот только про людишек я не очень как-то… Не в восторге я.
– К вам это не относится, – поспешно заверил Огник собеседников, – вы на особом положении. Я вас беру под свою защиту и высокое покровительство. Слово царя драконов!
– Вот радость-то! – восхитился Тимка. – Вот повезло так повезло. А как это будет выглядеть? Ты нас от комаров и мух, что ли, защищать будешь? От кусючих.
– Тим! – суровым голосом прикрикнул на мальчика Хозяйственный. – Прекрати над царем издеваться. Нашел, елы-палы, себе развлечение! Он же заколдованный, балда ты эдакая! А вот когда расколдуется, тогда нам его помощь и защита ой как понадобятся. Да, кстати, о колдовстве, – я жду продолжения обещанного рассказа. – Боня сел на траву, прислонился спиной к невидимой стене. Тимка пристроился рядом, навалившись животом на рюкзак.
Невидимый дракончик, низко летая где-то над их головами, неспешно продолжил свое повествование.
– То, что мы, драконы, давно враждуем с гномами, вы знаете. Потому не буду об этом подробно говорить. Но вы не знаете о том, что в свое время я и король гномов, Добуц Подземный, объявили всеобщее перемирие. Это случилось, когда к нам пожаловала всеядная Мамба со своей говорящей тенью…
– Мамба? – заволновался Тимка, отлипая животом от рюкзака. – Какая-нибудь толстая людоедка из племени Мумбо-Юмбо? Черная-черная, с ожерельем из черепов?
– Да нет, пострашнее будет, – судя по голосу, усмехнулся Огник. – Но я сейчас не об этом, а о том, что у нас с гномами наступило вынужденное перемирие. Только сообща мы и смогли убить проклятое чудовище: драконы саму Мамбу, а гномы – ее тень. В общем, Мамбы не стало, а перемирие осталось. Вроде бы даже отношения у нас с гномами понемногу как-то наладились: те нас золотом изредка стали подкармливать, а мы всяких грабителей и любопытствующих от их подземелий принялись отваживать. Все как в старые добрые времена. Но!.. – дракон бесшумно спланировал в траву, хлопнул крыльями, сдувая из-под себя всякий колкий мусор и, удобно устроившись, продолжил: – Но однажды над главным входом в Драконью Главу появилась здоровенная надпись на гномьем языке. Плохая надпись. Ругательная. И подписана была именем Добуца Подземного! Будто бы он, Добуц, плевал-чихал на всех драконов вместе взятых, а меня, Изера, вообще за драконьего царя не считает и зовет меня в свое подземелье грибные грядки сторожить. Вместо цепной собаки.
– Ничего себе! – охнул Хозяйственный. – Ну это уже наглость. За такие писульки и убить можно, особенно сгоряча!
– Да уж, – печально согласился Огник, – запросто. На что и было рассчитано. Потому как похожая надпись появилась возле одного из главных входов в подземелье, над кормежной пещерой. И написана она была на драконьем языке! И повторялось в той записке то же самое, что и в послании ко мне, сделанном на Драконьей Главе. С той лишь разницей, что я, драконий царь, звал короля гномов драконятам носы утирать. И хвосты чистить.
– Ничего не понимаю, – пожаловался Тимка, сползая с рюкзака и усаживаясь в траву. – Вы что же, одновременно решили тайком друг дружке письменно напакостить? Поразительное совпадение.
– Никакого совпадения! – отрезал дракон. – Все было подстроено заранее. Но ни я, ни король гномов об этом даже не подозревали.
– Кем подстроено? – строго, как на допросе, спросил Бонифаций. – Убитой Мамбой, что ли? Посмертно?
– Нет, ее тенью! – обрадовался Тимка. – Смертельно раненная гномами тень тайно, на последнем теневом издыхании, быстренько сбегала к драконам, гвоздиком накарябала у них над дверью ругалку, а потом сделала такую же пакость и у гномов. А после легла в траву-мураву и радостно умерла. С чувством исполненного долга.
– Вы будете слушать или будете перебивать?! – возмутился дракон. – При чем здесь дохлая Мамба? Я им, видите ли, рассказываю леденящую душу историю, а они развлекаются! Могу и замолчать.
– Нет-нет! – спохватился Хозяйственный. – Мы больше не будем. Извини, – и погрозил Тимке кулаком. Тимка лишь развел руками: мол, не я первый начал. И снова лег на рюкзак.
– Я предупредил драконов, что лично разберусь с королем гномов, – медленно продолжил Огник, с тревогой ожидая очередных тимкиных реплик, но мальчик молчал, и дракон постепенно увлекся повествованием:
– Когда стемнело, я полетел к кормежной пещере. Решение мое было такое: вызвать Добуца и мирно с ним переговорить. Выяснить, зачем он такую пакость про меня написал, с какой целью. И посоветовать Добуцу больше так не делать. А уже после ему руки-ноги поотрывать, бороду выдернуть и голову отвинтить! Исключительно в воспитательных целях. Но король гномов, как оказалось, в это время тоже спешил ко мне. Тоже, значит, меня повоспитывать собрался, – дракончик огненно усмехнулся, выпустив короткую струю пламени. – Мы встретились как раз на полпути между нашими владениями. Он увидел меня, а я его…
– И что? – нетерпеливо подался вперед Тимка, в очередной раз сваливаясь с рюкзака. – Вы, конечно, обнялись, поцеловались, выяснили, что никто из вас этих дурацких надписей не делал, но на всякий случай друг дружку поубивали. Чисто в воспитательных целях. Так?
– Примерно так, – сквозь зубы процедил дракон. – Только поговорить мы не успели – у Добуца в кулаке был припасен его волшебный свисток, а у меня было наготове каменное заклинание. Так что мы одновременно… гм, – Огник умолк, словно вдруг чего-то застыдился. Потом обреченно вздохнул:
– Ну и вот что получилось: Добуц теперь каменный, я – никакой, гномы буянят, а драконы спят. В общем, наша разборка удалась на славу…
– Довоспитывались, – кратко подвел итог услышанному Хозяйственный. – Молодцы. Поздравляю. Интересно, а кому это все нужно было? Дня чего?
– Да Лурде и нужно было, – устало ответил дракон, – кому же еще? Она все эти ругательные писульки сама и сделала. А когда король гномов, прочитав адресованное ему послание, дошел до нужной кондиции – в смысле одурел от злости – Лурда явилась к нему под видом доброй гномьей феи и подсказала Добуцу, как меня следует проучить. Чтобы, значит, я больше никаких подметных писем ему не посылал. Никогда.
Ей, видите ли, страсть как нужен был огнедышащий дракон, да не просто дракон, а драконий царь! Но безвредный. Чтобы только огнем и мог пыхать… Не знаю, чего она там Добуцу наобещала за мое превращение, но платить ему она точно не собиралась – знала, гадина, чем наша встреча закончится! Гномий король колдуном-то знатным был, но глуповатым, недалеким. Поверил ей, гриб бородатый…
– Хм. А зачем ей, собственно, нужен был именно такой, малость… э-э… дефективный дракон? – очень вежливо поинтересовался Хозяйственный, боясь обидеть Огника каким-нибудь неосторожным словом. – Она что, драконов-невидимок коллекционировать собиралась? Странное увлечение.
– Огнизером, – с важным видом предложил Тимка. – Среднее между тем и тем. Чтобы не путаться. Хорошо я придумал?
– Сам ты Огнизер-Тимизер, – Боня поднес палец к глазам. – О, уже не капает. Как будто ничего и не было… Это же царь драконов, а не щенок подзаборный! Надо его как-то с уважением… э-э… с почтением, понимаешь, надо… Ну, не знаю как, но только не Огнизером.
– Вот он вернется, пусть сам и решает, – обиженно буркнул Тим. – Ничем тебе не угодишь. Такую гениальную идею забодал!
– Если помолчишь немного, тогда точно угодишь, – успокоил его Хозяйственный. – Это будет самое гениальное из всего того, что ты смог бы наболтать, но не наболтаешь.
– Чего-чего? – опешил Тимка. – Это ты как-то слишком заковыристо загнул! Я ничего не понял.
– И ладно, – Боня, что-то соображая, задумчиво подергал себя за ус, прищурясь посмотрел на солнце – было уже далеко за полдень – и безрадостно произнес: – Видно, придется мне все-таки лезть в эту кляксу. Боюсь, что Огнизер… тьфу… Огник… Изер… дракон, короче говоря, заблудился там. Темно ведь, как у Лурды в башке, – Хозяйственный осторожно сунул голову в чернильную дыру.
– Огник! Ау! Царь драконий, лети сюда! – во всю глотку проорал Боня, прислушался, но в ответ не прозвучало ни звука. Даже эхо не ответило.
– А-а-а! – просунув голову под мышкой Бонифация, вдруг истошно, точно его резали, завопил Тимка в провал лаза. – Спасите! А-а-а! Помогите! Грабя-ят! – и закашлялся от собственного крика.
– Что такое? – Хозяйственный отшатнулся от дыры и резко развернулся, хватаясь за меч. – Где враги? Кто напал?
– Никто не напал, – Тимка откашлялся, приложил ладонь к уху и стал напряженно вслушиваться в немую темноту. – Если и на такую оралку Огник не отзовется, значит, точно пропал. Драконы его не узнали и съели. Вместе с глазами и хвостом.
– Бандит ты! – в сердцах бросил Боня. – Чума на двух ножках. Напугал меня до потери сознания! Я вот сейчас вместо поисков дракона лучше устрою тебе хорошую порку. Р-ремнем! – и Хозяйственный решительно схватился за свой поясной ремень, на котором висели «трический» меч и скакулий кинжал. – Сейчас! Только оружие сниму, – пообещал Боня. – Подожди секундочку.
– Тс-с! – Тимка призывно махнул рукой. – Боник, иди сюда. Там вроде бы что-то шебуршится, – и пододвинулся, пропуская Хозяйственного поближе к лазу. Боня, враз позабыв о своих воспитательных начинаниях, немедленно замер возле дыры, сторожко сунув в темноту ухо.
– Ничего там нету, – чуть погодя разочарованно сказал Хозяйственный, – показалось тебе. Никаких шебур… Ой! – Боня неожиданно отлетел в сторону, схватившись за ухо. – Кто? За что? Ухо оторвали! – и замотал головой, точно больная лошадь.
– Извиняюсь, – поспешно произнес откуда-то со стороны невидимый дракон, – это я не нарочно налетел. Торопился я очень! Вы тут такой крик подняли, словно вас гномий король за пятки принялся кусать. Разве ж так можно? Уф, сейчас отдышусь… – Огник спланировал к Тимке на плечо и уселся там, часто дыша.
– Как там? – держась рукой за подбитое ухо, нетерпеливо спросил Хозяйственный. – Как драконы? Обрадовались? Не томи, говори скорее.
– Спят драконы, – вздохнул Огник. – Поставили вокруг горы защиту, наложили на себя сонное заклятие и спят. Беспробудно.
– Зачем же – заклятие? – удивился Тимка. – Чего это они так капитально выспаться решили? Приболели, что ли? Бессонница замучила?
– Нет, не бессонница, – дракон кашлянул, деликатно сплюнул огнем в сторону. – Меня они ждут. На мое возвращение заклятие настроили! Когда я вернусь, тогда они и проснутся, не раньше.
– Ты уже вернулся, – по секрету сообщил Тимка дракону свежую новость, – ты уже тут. Значит, сейчас они глаза продерут и побегут тебя встречать. А в дырку они пролезут? Маловата, однако, дырочка будет! Если они все разом в нее сунутся, то могут и застрять.
– Тихо! – сердито приказал Хозяйственный, делая страшное лицо. – Уймись. Уши ведь пухнут от твоей болтовни! Помолчи хоть минутку, дай дракону все толком рассказать.
– Одно точно пухнет, – тихонько согласился Тимка и умолк, потому что Боня демонстративно похлопал себя по ремню.
– Не сработало заклятие, – уныло сказал дракончик. – Оно на Изера настроено, а не на Огника. Не на мелюзгу, прозрачную и безволшебную… На нормального драконьего царя колдовство рассчитано! Так и только так.
– Мнэ-э, – в затруднении протянул Хозяйственный, потирая ухо, – чего-то я тогда не понимаю. Ты – Изер? Ты – царь? Так в чем же дело?
– Я-то знаю, что я Изер, и что я царь, – терпеливо, как тугодуму-второгоднику, стал объяснять Бонифацию дракончик. – А заклятие не знает. Не узнает оно меня! Потому что я должен быть на самом деле куда как больше, чем сейчас. Потому что волшебством от меня должно пахнуть, моим собственным волшебством! Колдовским могуществом, а не дурацкой невидимостью, пропади она пропадом.
– И как же ты до жизни такой докатился? – грустно спросил Тимка, сочувственно глядя в говорящую пустоту на своем плече. – Бе-едненький!
– Я не бедненький! – гневно запротестовал дракон. – Я – Изер! Я – всесильный, могучий, непобедимый и безжалостный! Только временно заколдованный.
– Вот! – Хозяйственный бросил мять ухо и обвинительно ткнул пальцем в сторону временно немогучего и вполне победимого дракона. – Наконец-то! Наконец мы добрались до самого главного. Рассказывай: кто, как и зачем.
– Что – кто? – оторопел дракон, – в каком смысле – зачем? Хозяйственный, да ты не только ухом побитый, но еще и головой пострадавший. Эк я тебя долбанул! Зашиб человека до беспонятливости.
– Чтобы меня так зашибить, надо здорово постараться, – успокоил дракона Бонифаций. – Я вот о чем хочу узнать: кто тебя заколдовал, как он это вредство сделал и зачем? Короче – почему ты сейчас такой, какой есть? Очень это нам интересно.
– И еще нам интересно, как теперь тебя называть, – охотно включился в разговор Тимка. – Огником, как раньше, или Изером? А то мы совсем запутались. И кстати, почему ты при первой нашей встрече назвал себя Огнебойным Громоштурмом? Это что, особая драконья кличка? Секретная?
– Начну отвечать с последних вопросов, – честно предупредил дракончик, видя нетерпеливое внимание Хозяйственного, – потому что они самые простые. До сложных будем добираться постепенно. Итак: можете меня пока что звать Огником, как и прежде. Но лишь до тех пор, пока драконы не проснутся. Не то они вам таких огников устроят, мало не покажется. Для них я – Изер Великий, и никакого другого обращения ко мне они не потерпят, зажарят вас в уголечки, и вся недолга.
Далее. Мое имя, Изер, лишь начальная часть полного драконьего имени. У нас, у драконов, имена дли-и-нные! И все что-нибудь, да означают. Если вкратце перевести мое с драконьего языка на человеческий, то получится что-то вроде: «Великий Огнебойный Громоштурм, повелитель всех драконов, знаток боевой магии, безжалостный охотник, убивший Мамбу и ее тень, разрушитель гномьих нор, пожиратель глупых людишек и…», – тут Огник осекся, поцокал языком и смущенно пробормотал: – Ну, и так далее. Вам будет неинтересно выслушивать все полностью. Там еще много чего перечисляется!
– Хорошее имя, – одобрил перевод дракона Хозяйственный, – многообещающее. Вот только про людишек я не очень как-то… Не в восторге я.
– К вам это не относится, – поспешно заверил Огник собеседников, – вы на особом положении. Я вас беру под свою защиту и высокое покровительство. Слово царя драконов!
– Вот радость-то! – восхитился Тимка. – Вот повезло так повезло. А как это будет выглядеть? Ты нас от комаров и мух, что ли, защищать будешь? От кусючих.
– Тим! – суровым голосом прикрикнул на мальчика Хозяйственный. – Прекрати над царем издеваться. Нашел, елы-палы, себе развлечение! Он же заколдованный, балда ты эдакая! А вот когда расколдуется, тогда нам его помощь и защита ой как понадобятся. Да, кстати, о колдовстве, – я жду продолжения обещанного рассказа. – Боня сел на траву, прислонился спиной к невидимой стене. Тимка пристроился рядом, навалившись животом на рюкзак.
Невидимый дракончик, низко летая где-то над их головами, неспешно продолжил свое повествование.
– То, что мы, драконы, давно враждуем с гномами, вы знаете. Потому не буду об этом подробно говорить. Но вы не знаете о том, что в свое время я и король гномов, Добуц Подземный, объявили всеобщее перемирие. Это случилось, когда к нам пожаловала всеядная Мамба со своей говорящей тенью…
– Мамба? – заволновался Тимка, отлипая животом от рюкзака. – Какая-нибудь толстая людоедка из племени Мумбо-Юмбо? Черная-черная, с ожерельем из черепов?
– Да нет, пострашнее будет, – судя по голосу, усмехнулся Огник. – Но я сейчас не об этом, а о том, что у нас с гномами наступило вынужденное перемирие. Только сообща мы и смогли убить проклятое чудовище: драконы саму Мамбу, а гномы – ее тень. В общем, Мамбы не стало, а перемирие осталось. Вроде бы даже отношения у нас с гномами понемногу как-то наладились: те нас золотом изредка стали подкармливать, а мы всяких грабителей и любопытствующих от их подземелий принялись отваживать. Все как в старые добрые времена. Но!.. – дракон бесшумно спланировал в траву, хлопнул крыльями, сдувая из-под себя всякий колкий мусор и, удобно устроившись, продолжил: – Но однажды над главным входом в Драконью Главу появилась здоровенная надпись на гномьем языке. Плохая надпись. Ругательная. И подписана была именем Добуца Подземного! Будто бы он, Добуц, плевал-чихал на всех драконов вместе взятых, а меня, Изера, вообще за драконьего царя не считает и зовет меня в свое подземелье грибные грядки сторожить. Вместо цепной собаки.
– Ничего себе! – охнул Хозяйственный. – Ну это уже наглость. За такие писульки и убить можно, особенно сгоряча!
– Да уж, – печально согласился Огник, – запросто. На что и было рассчитано. Потому как похожая надпись появилась возле одного из главных входов в подземелье, над кормежной пещерой. И написана она была на драконьем языке! И повторялось в той записке то же самое, что и в послании ко мне, сделанном на Драконьей Главе. С той лишь разницей, что я, драконий царь, звал короля гномов драконятам носы утирать. И хвосты чистить.
– Ничего не понимаю, – пожаловался Тимка, сползая с рюкзака и усаживаясь в траву. – Вы что же, одновременно решили тайком друг дружке письменно напакостить? Поразительное совпадение.
– Никакого совпадения! – отрезал дракон. – Все было подстроено заранее. Но ни я, ни король гномов об этом даже не подозревали.
– Кем подстроено? – строго, как на допросе, спросил Бонифаций. – Убитой Мамбой, что ли? Посмертно?
– Нет, ее тенью! – обрадовался Тимка. – Смертельно раненная гномами тень тайно, на последнем теневом издыхании, быстренько сбегала к драконам, гвоздиком накарябала у них над дверью ругалку, а потом сделала такую же пакость и у гномов. А после легла в траву-мураву и радостно умерла. С чувством исполненного долга.
– Вы будете слушать или будете перебивать?! – возмутился дракон. – При чем здесь дохлая Мамба? Я им, видите ли, рассказываю леденящую душу историю, а они развлекаются! Могу и замолчать.
– Нет-нет! – спохватился Хозяйственный. – Мы больше не будем. Извини, – и погрозил Тимке кулаком. Тимка лишь развел руками: мол, не я первый начал. И снова лег на рюкзак.
– Я предупредил драконов, что лично разберусь с королем гномов, – медленно продолжил Огник, с тревогой ожидая очередных тимкиных реплик, но мальчик молчал, и дракон постепенно увлекся повествованием:
– Когда стемнело, я полетел к кормежной пещере. Решение мое было такое: вызвать Добуца и мирно с ним переговорить. Выяснить, зачем он такую пакость про меня написал, с какой целью. И посоветовать Добуцу больше так не делать. А уже после ему руки-ноги поотрывать, бороду выдернуть и голову отвинтить! Исключительно в воспитательных целях. Но король гномов, как оказалось, в это время тоже спешил ко мне. Тоже, значит, меня повоспитывать собрался, – дракончик огненно усмехнулся, выпустив короткую струю пламени. – Мы встретились как раз на полпути между нашими владениями. Он увидел меня, а я его…
– И что? – нетерпеливо подался вперед Тимка, в очередной раз сваливаясь с рюкзака. – Вы, конечно, обнялись, поцеловались, выяснили, что никто из вас этих дурацких надписей не делал, но на всякий случай друг дружку поубивали. Чисто в воспитательных целях. Так?
– Примерно так, – сквозь зубы процедил дракон. – Только поговорить мы не успели – у Добуца в кулаке был припасен его волшебный свисток, а у меня было наготове каменное заклинание. Так что мы одновременно… гм, – Огник умолк, словно вдруг чего-то застыдился. Потом обреченно вздохнул:
– Ну и вот что получилось: Добуц теперь каменный, я – никакой, гномы буянят, а драконы спят. В общем, наша разборка удалась на славу…
– Довоспитывались, – кратко подвел итог услышанному Хозяйственный. – Молодцы. Поздравляю. Интересно, а кому это все нужно было? Дня чего?
– Да Лурде и нужно было, – устало ответил дракон, – кому же еще? Она все эти ругательные писульки сама и сделала. А когда король гномов, прочитав адресованное ему послание, дошел до нужной кондиции – в смысле одурел от злости – Лурда явилась к нему под видом доброй гномьей феи и подсказала Добуцу, как меня следует проучить. Чтобы, значит, я больше никаких подметных писем ему не посылал. Никогда.
Ей, видите ли, страсть как нужен был огнедышащий дракон, да не просто дракон, а драконий царь! Но безвредный. Чтобы только огнем и мог пыхать… Не знаю, чего она там Добуцу наобещала за мое превращение, но платить ему она точно не собиралась – знала, гадина, чем наша встреча закончится! Гномий король колдуном-то знатным был, но глуповатым, недалеким. Поверил ей, гриб бородатый…
– Хм. А зачем ей, собственно, нужен был именно такой, малость… э-э… дефективный дракон? – очень вежливо поинтересовался Хозяйственный, боясь обидеть Огника каким-нибудь неосторожным словом. – Она что, драконов-невидимок коллекционировать собиралась? Странное увлечение.