Страница:
– Есть, – прошептал Семен, останавливаясь напротив пятна. – Map, ты не поверишь, но, кажется, я нашел то. что нужно. Четко выраженную магию нашел! Оранжевого цвета.
– А я что говорил, – довольным голосом сказал медальон. – Я тебе всякой ерунды не насоветую! Опытный я. Мудрый.
– Несомненно, – согласился Семен. – А теперь, мудрый ты наш, помолчи немного – я работать буду. – Семен укоротил рукава своей сутаны и хотел было внимательно осмотреть пятно, когда наступившую тишину вдруг прорезал глухой удар, сопровождаемый невнятным воплем. Семен обернулся на звук: отец Буди опять ушибся, но на этот раз плечом и головой; в коридоре стоял мерзкий запах, как от сгоревшего столярного клея. Видно, монах испробовал новое взлом-ное зелье. С жабьей травкой и цветком мертвеца.
– Есть же на свете упертые люди, – вздохнул Map. – Ей-ей, он Телец по гороскопу! Круторогий. Давай, Семен, не отвлекайся. Работай. Надо побыстрее дверь открыть! Не для графа, а для отца Буди. В лепешку ведь расшибется, неугомонный...
– Эт-точно, – согласился Семен и, не обращая внимания на охи-ахи и причитания ушибленного монаха, вплотную занялся оранжевой магией.
Прямоугольное пятно было не на самой стене, а несколько перед ней и походило на голографический экран-дисплей из числа тех, что обязательно присутствуют в фильмах о компьютерных хакерах недалекого будущего. Только вместо значков-пиктограмм или сообщений наподобие “Доступ запрещен”, “Вирус внедрен”, “Тебе конец, хакерская морда!” на пожарно-оранжевом прямоугольнике имелись отпечатки двух ладоней. Отпечатки были зеленого цвета и резко контрастировали с общим пожарным фоном; под отпечатками на стене тонким гвоздиком были процарапаны контуры тех же ладоней.
– Стенные ладони! – вспомнил Семен слова деда графа, слова, показавшиеся бессмысленными и Локиру, и Семену. – Вон оно что!
– Ладони? – встрепенулся Map. – Где?
– Здесь, на стене нацарапаны. – Семен поводил пальцем над зелеными пятернями, словно очерчивая их. – Теперь видишь? На магическом плане они, между прочим, зеленые-презеленые. Как июньская трава.
– Теперь вижу, – задумчиво сказал Map – Что ж, все ясно: кладешь свои ладони на эти, на процарапанные, и дверь открывается... Все просто. Но... Ты знаешь, я впервые встречаюсь с отдаленной вещевой магией. Слышать – слышал, а сталкиваюсь в первый раз.
– Что такое “отдаленная магия”? – Семен решил не торопиться с травяными отпечатками, успеется еще, а вначале послушать Мара. На всякий случай. Вдруг оно небезопасно, это разноцветное колдовство?
– Отдаленная ма... – начал было медальон, но его прервал вопль отца Вуди: монах сидел на полу, тряс головой и ревел, как разъяренный медведь-шатун – видимо, он опять что-то себе отбил.
– Я тебя доконаю! – кричал отец Вуди, грозя двери кулаком. – Ты у меня еще попляшешь!
Как может плясать дверь, Семен представить себе не мог, не пляшут двери, но отцу Вуди сейчас явно было не до логики. Потому что следом пошли громогласные перечисления сексуальных извращений, которыми занималась мама закрытой двери, ее – мамы то есть – ближние родственники и родственники родственников.
– Крепко он голову себе ушиб, – озаботился Семен. – Эк нашего алхимика разобрало...
– Да, похоже, ему для творческой работы и головы не жалко, – согласился Map. – Очень ответственный человек. Трудоголик.
– … в гробу видал, – уже спокойным голосом закончил монах свою тираду. – Все, к черту проверенные рецепты! Сейчас я такое создам, такое!.. Одна труха от тебя останется. – Отец Вуди погрозил двери кулаком, выплеснул из плошки остатки очередного неудачного состава и принялся за приготовление нового. Оригинального, непроверенного. Самодельного.
– Как бы он нас всех не взорвал к хренам собачьим своим экспериментом, – всполошился Map. – С него станется! Коротенько об отдаленной магии – и открывать. Пока не началось. Отдаленная магия как таковая – это работа с образами. Типа если бы ты куклу своего врага создал, поистыкал ее всю иголками, а враг после этого тут же и помер от огорчения. Понятно?
– Ясное дело. – Семен кивнул, вспомнив проткнутую спицей тряпичную куклу в мавзолее легионеров. – Слыхал, а как же! Культ Буду называется, его негры придумали. И Буду, и культ
– Буду оно там или не буду, это без разницы, – категорично заявил медальон. – В разных Мирах отдаленное колдовство по-всякому называется. Так вот: некоторые продвинутые маги, говорят, могли создавать образы вещей, а не живых существ. И работать с этими образами. Что считается практически невозможным – неодушевленные предметы не откликаются на такого рода воздействие... Это и есть отдаленная вещевая магия. Здесь, Семен, кто-то из продвинутых поработал: создал образ двери и разместил его в стороне, чтобы разные алхимики-умельцы реальную дверь не смогли открыть. Как бы ни старались. Сечешь, к чему я веду?
– Не-а, – Семен удрученно помотал головой. – Темна твоя речь, как сказал бы граф Локир. И невнятна.
– Невнятно у логопеда говорят, – проворчал Map. – Ты прикинь: комнату запечатал дед, так?
– Так – Семен поглядел в сторону отца Буди: над далекой плошкой плясало высокое радужное пламя. Колдовское. Верно, монах со злости намешал в посудине такой коктейль, что последствия от его применения могли быть самыми непредсказуемыми. Непредсказуемыми и разрушительными.
– Одно из двух. – Медальон солидно прокашлялся, – Либо дед графа был крутым колдуном, либо ему кто-то помог. Кто-то из пропавших хрен знает когда магов-творителей. Из тех, кто излишки всемирного волшебства в магическое золото перековывал. Из которого потом Слимп вылупился. Вряд ли это дед... маги не помирают в одночасье. Тем более – молодыми. Могут погибнуть, да, но помереть попросту – нет. Вывод?
Семен хотел было ответить, что вывод ему ясен: что не все маги-творители пропали хрен знает когда, что, видать, болтаются некоторые где-то по Мирам; что по барабану ему те маги, они сами по себе, а он – сам по себе... Но не успел.
Снадобье отца Вуди взорвалось.
Негромко взорвалось – особого шума хоть и не случилось, но пол под ногами Семена ощутимо вздрогнул; была неяркая вспышка – странная вспышка, какая-то замедленная, переливающаяся всеми цветами радуги: в ней пропали и отец Вуди, и треножник с плошкой, и сундук-аптечка. И дверь. И часть коридора.
До Семена вспышка не достала: между ним и радужным пламенем возникла преграда – обжигающая глаза яростным светом огненно-фиолетовая сеть
Через секунду вспышка погасла, погасла и сеть.
– Это... Чего это было? – Семен протер слезящиеся глаза. – Что?!
– Отец Вуди дохимичился, – мрачно сообщил медальон. – Я едва защиту успел поставить. Пошли первую помощь ему оказывать! Если, конечно, она ему нужна, – уточнил Map. – Живой вроде...
Монах сидел перед треножником и озадаченно вертел в руках латунную плошку: плошка сияла как золотая, Семен издалека видел ее блеск. Новенькой она была, точно ее только что сделали. Сделали и отполировали на продажу.
– Отеи Вуди, ты как? Живой? – крикнул Семен, подбегая к монаху. – Руки-ноги целы?
– Целы, – чужим, высоким и ломким голосом ответил монах, – только как-то непонятно я себя чувствую... – Лекарь-алхимик встал, повернулся к Семену. И Семен от неожиданности чуть не сел на пол: отец Вуди помолодел. Крепко помолодел.
Перед Семеном стоял паренек лет пятнадцати, вихрастый, без плеши-тонзуры, с задорно вздернутым носом и чистым, неиспитым лицом.
– Ты чего на меня так смотришь? – замирающим голосом спросил парень, бледнея на глазах. – Что... что со мной? – Бывший папаша Вуди уронил плошку. – Неужели все так плохо? Я что, превратился в кого-то? – Паренек с испугом принялся себя оглядывать и ощупывать.
– Я бы не сказал, что совсем плохо, – поспешил успокоить его Семен, борясь с неожиданным приступом нервного смеха – Вовсе даже наоборот... Ты мечтал быть молодым? Твоя мечта сбылась. Не вовремя, но сбылась. П-поздравляю, – и, не удержавшись, зашелся в хохоте.
– А? – паренек уставился на Семена в растерянности. – Помолодел? Я? – Он торопливо поднял с пола надраенную плошку и уставился в нее как в зеркало.
Семен огляделся: радужная вспышка преобразила не только монаха и латунную посудину. Стены, облизанные колдовским пламенем, стали выглядеть более свежими... не такими грязными, как раньше; сундук-аптечку словно только что сделали и покрасили – от сундучка явственно несло масляной краской; расставленные по поту там и сям пузырьки-скляночки сверкали чистотой и были по горлышко залиты снадобьями. Наверняка свежими.
– Хотел бы я знать, по какому принципу произошло омоложение. – В голосе Мара звучал неподдельный интерес. – Ну, со шмотками все ясно, стали такими, какими были по изготовлении... Вон на папаше... гм, на сынке Вуди и сутана новая! Почти черная, неношеная. Великовата она ему и длинновата, да ничего – где нужно, подтянет, потуже подпояшется, всего и делов-то... А вот почему Вуди младенчиком не стал? По идее, должен был... Или я что-то не понимаю? – Медальон издал звук, словно языком поцокал. – Возможно, это как-то связано с периодом полового созревания... Короче, хрен его знает. – Map хихикнул, – Повезло старикану! За здорово живешь новую жизнь себе огреб.
Огребший новую жизнь старикан разглядывал свое отражение в плошке, и брови у него лезли все выше и выше: казалось, Вуди сейчас заплачет. Навзрыд.
– Да, я мечтал помолодеть... но не на столько же! – взвизгнул паренек, отбрасывая плошку в сторону. – Черт знает что получилось! И куда я теперь такой пойду, а? Опять в послушники, да? – Вуди уставился на Семена мокрыми глазами – еще чуть-чуть, и у мальчишки могла начаться истерика.
– Стоп! – Семен поднял руку. – Тихо! Ты помнишь, какие снадобья в последний раз кипятил? Сколько чего в плошку наливал, помнишь?
– Конечно, помню – Вуди потер глаза кулаком. – А что7 – Вопрос Семена отвлек его от переживаний, и истерика не состоялась. Чего Семен, собственно, и добивался.
– Тебе потом надо будет вспомнить все то, что ты здесь делал. – Семен старался говорить спокойно и убедительно. – Вспомнить подробно и точно. Ты ведь только что изобрел свое собственное лекарство от старости! Помнишь, ты про ваших верховных адептов говорил, что они по пять раз молодели? Так ты теперь – сам себе адепт! Хоть сто раз! Хоть двести! Только рецептик припомни и обязательно запиши. Может, я к тебе лет через сорок загляну, перепишу. – Семен подмигнул новоявленному самодельному адепту.
– Слушай, – Вуди, что-то соображая, потер лоб, – так я того... Я же этим зельем торговать могу! Озолочусь, черт побери! Знамя свое будет, герб... Дворец построю... Драться научусь, на мечах и просто так... Я же нынче все могу! И женщины... К черту монастырь! У меня в этот раз будет другая жизнь. – Паренек смотрел на Семена, но видел, похоже, совсем другое; глаза у Вуди стали бессмысленными и счастливыми.
– Ты, знаешь, торговлей заниматься пока не спеши, – осадил Семен парня. – Осмотрись для начала, разберись со своей новой жизнью... Начнешь торговать молодостью – тебя твои же бывшие начальники-адепты быстренько вычислят и прибьют. Не зря же они ни с кем рецептом омоложения не делятся
– Это верно, – молодой Вуди помрачнел, – не зря. Но...
– Скажи ему, чтобы за границу дул, – посоветовал Map. – Подальше от своего Братства. И вообще пусть немедленно сматывается из замка! Мы и без него управимся А ему здесь летать нечего.. Если граф узнает, что случилось, он нашего монаха в подвал кинет и заставит молодильное снадобье для себя, любимого, по новой создавать. Под пытками заставит! После омолодится, а самого Вуди втихаря казнит. Однозначно! Чтобы другим рецепт не рассказал... Лично я на его месте так и поступил бы.
– И вот что еще, – Семен почти дословно повторил сказанное медальоном, только последнюю фразу опустил. Потому что с его, Семена, личным мнением она никак не совпадала.
– Да, действительно. – Вуди стал поспешно собирать флакончики в сундук. – Драпать надо... Одежду сменить, таратайку... Лекари-алхимики пожизненно связаны с Братством, так что искать меня будут, еще как будут! Но искать-то станут старого Вуди, а не молодого... Симеон, поможешь сундук до повозки отнести?
– Помогу. – Семен кивнул, – По-своему по могу. Особо. Страже на выезде из замка скажи, что ты – послушник, они все равно меня в лицо не запомнили... Для них что ты, что я – все едино, главное, что молодой и в темной сутане. Скажешь, если что: мол, тебя отец Вуди за особым зельем в монастырь отправил. По приказанию графа. Да, и вот еще, – Семен полез в кошель, – возьми-ка на дорогу... Деньги в пути ох как нужны будут. – Семен отсчитал пареньку десять золотых. – Счастливого пути!
– А громобойную дубинку? – заканючил Вуди, пряча деньги в нагрудный карман, – Она мне в дороге тоже пригодится!
– Извини, парень, – Семен развел руками, – но пулемет я тебе не дам. Прибьют тебя из-за него... или надерешься с кабаке до беспамятства, там и украдут.
– Ну и ладно, – не огорчился Вуди, – денег заработаю и куплю. Все куплю!
– Давай-давай, – согласился Семен. – Зарабатывай. Map, можешь отправить нашего юного алхимика в его повозку? Вместе с сундуком.
– Нет проблем, – откликнулся медальон. – Запросто!
– А с кем это ты разговариваешь? – насторожился Вуди.
– Не важно, – отмахнулся Семен. – Теперь – не важно. Вперед!
И Вуди исчез. Вместе с сундуком-аптечкой.
– Ох ты! – спохватился Семен. – Отрезвин! Я ж у него отрезвина забыл попросить! Тьфу ты... Придется как и прежде, по старинке, с рассолом.
– Пить – вредно, – назидательно изрек Map. – Бери пример с меня: я и не пью, и не курю, по женщинам не шляюсь...
– Кабы не воровал, так вообще святым был, – в тон ему ответил Семен. – С белыми крылышками и нимбом.
– Так у меня ж специальность такая! – возмутился медальон – Воровская. А так бы – да. Именно что с нимбом. А крылышки, Семен, больше тебе подходят. Взял и отдал просто так, ни за что, десять золотых! Разорение, чесслово. Кабы я тебя не знал, так решил бы, что ты на голову больной. Дверью ушибленный. – Map захихикал.
– Ничего! – Семен тоже рассмеялся. – Я деньги с графа сдеру. За работу. О, а вот и Локир! Легок на помине...
Граф стоял у входа в коридор, морщась и прижимая к носу кружевной платочек: мерзкий запах предыдущих экспериментов еще не полностью выветрился, хотя Семен его не ощущал – уже принюхался. За спиной графа топтался молчаливый слуга, испуганно заглядывая в коридор через плечо Локира.
– Вы что тут, кошек на сковороде жарили? – гнусаво спросил Локир, угрюмо глядя на Семена. – Что у вас здесь случилось? Замок чуть не развалился... все стены ходуном ходили. Ваша работа? И кстати, где отец Вуди?
– О горе мне! – Семен театрально схватился за голову, со стоном закатил глаза. – Великое горе... беда! Беда, граф! Горе!
– Короче, – раздраженно буркнул Локир, отнимая платочек от лица. – Дверь не вскрыли, потому что твой наставник побежал искать бутылку, так? Пьянь монашеская.
– Нет, – Семен добавил в голос слезу. – Лунные демоны... колдуны с рогами и мохнатыми лицами... они похитили отца Вуди! Едва он нашел способ открыть дверь, как они его похитили.
– Вздор, – сказал граф, лихорадочно озираясь по сторонам. – Какие колдуны? Какие мохнатые? Не бывает колдунов. – Он попятился, налетев на слугу.
– Бывают, – рыдающим голосом сказал Семен, то и дело вытирая сухие глаза. – Из стен вылезли... все, помню, кричали: мол, не открыть тебе, монах, дверь никогда, ибо золота при тебе нет! Нет у тебя защиты! Ибо боятся лунные демоны чистого металла. И забрали они отца Вуди... уволокли его на съеденье... – Семен надрывно взвыл, опять хватаясь за голову. – За темные леса, за широкие поля... в черный терем на черной горе... на черный стол, под черный нож... уволокли моего наставника! Да как же я без него? Да кто ж меня уму-разуму обучит? Да что мне сиротинушке, нынче делать?!
– Ты того, не переигрывай, – предупредил Map. – Напугаешь графа до смерти с его тонким душевным равновесием, он копыта возьмет и отбросит. Хватит давить! Переходи к делу.
– Защиту мне, защиту! – взвыл Семен, заламывая руки. – Сто золотых монет – надежное спасение от злобных лунных демонов! Отец Вуди так и крикнул, проваливаясь в стену “Сто золотых, мой мальчик, и ты спасен! И сможешь продолжить мое нелегкое дело в открывании зачарованной двери! Ибо все необходимое я уже проделал. И передай графу – пусть меня не ищет! Ибо лунные демоны никого от себя живьем не отпускают...”
– Что-то слишком много он успел тебе крикнуть, пока проваливался, – усомнился граф. – Слушай, парень, а ты, случаем, не врешь, а? Сто золотых! Это хорошие деньги. Ради такой суммы можно и на аферу пуститься! А после – в бега
– Увы! – застонал Семен, еще старательнее заламывая руки. – Мне не верят! А сотрясание замка? А запах? Нет, граф, я теперь и с золотом к вашей проклятой двери не подойду... Открывайте как хотите. Сами. А мне моя жизнь дорога!
– Что? – Лицо графа налилось кровью. – Откроешь как миленький! И плевать я хотел на твоих лунных демонов. Возьмешь сто золотых и откроешь! А после деньги вернешь. Мне, лично.
– Конечно! Разумеется! – Семен очень натурально засмущался и искательно заглянул в глаза графа. – А можно двести? Для надежности. Все равно ведь верну...
– Сто пятьдесят, – отрезал граф. – И ни монетой больше!
– Как скажете. – Семен обреченно махнул рукой и потупил взор.
– Живо к казначею! – приказал Локир, поворачиваясь к слуге. – Сто пятьдесят монет сюда! Мигом! – Слуга немедленно исчез, словно его тоже транспортировали при помощи магии. К казначею.
Пока решался вопрос с золотой защитой, Семен так и стоял столб столбом у стены, то и дело издавая тяжелые вздохи и стеснительно ковыряя сандалией пол. Как и положено робкому послушнику.
Граф только один раз подошел к двери, осмотрел ее и, что-то невнятно бормоча, вернулся на место, в начало коридора: дверь, как и все остальное, тоже обновилась – с нее пропали все следы попыток взлома. Похоже, именно это и успокоило графа. Убедило его в том, что в коридоре действительно произошло что-то странное. Что это не афера.
Слуга возник так же неожиданно, как и исчез. Граф взял у него бархатный мешочек, кивком подозвал к себе Семена и сноровисто, умело отсчитал ему сто пятьдесят золотых.
– Не корысти ради, – возвестил Семен, ссыпая монеты в карман сутаны, – а токмо защиты для. – И сделал мученическое лицо.
– Действуй – Локир ткнул рукой в сторону двери. – Действуй, послушник! И помни: если ты задумал обман... У меня найдется для тебя место в темнице. В подвале. Навсегда. – Граф отступил подальше.
Семен без лишних слов направился к оранжевому прямоугольнику.
– Вруби какие-нибудь эффекты. – Семен остановился возле прямоугольника. – Но не переборщи. Готов?
– Всегда готов, – отрапортовал медальон. – Начинай.
– Крэкс! – проорал Семен, повернув голову в сторону графа. – Фэкс! Пэкс!
И прижал ладони к стене. К зеленым отпечаткам.
Низкий гул заполнил коридор; воздух стал зимним, морозным – на стенах коридора выступил иней. В дополнение ко всему вокруг Семена замерцали яркие вспышки, как будто включился дискотечный стробоскоп; Семен оторвал руки от стылой стены и крепко потер ладони о сутану – за несколько секунд они замерзли, точно Семен десяток снежков слепил.
– Вот с инеем ты, знаешь, перестарался, – заметил Семен, направляясь к двери. – Холодно же! До костей пальцы промерзли.
– Не, я только светом поморгал, – растерянно ответил Map. – Остальное как-то само собой случилось. Непредвиденно. Я здесь ни при чем.
– Хороший знак, – уверенно сказал Семен. – Вскрыли мы дверь, Map. Точно – вскрыли!
Граф уже стоял возле двери, поглядывая на приближающегося Семена и многозначительно потряхивал пустым мешочком.
– Минуточку, – Семен, не обращая внимания на явный намек, отодвинул графа плечом в сторону.
– Что ты себе позволяешь, сопляк! – взвился Локир. – Я – граф! Я не позволю каждому...
– Лунные колдуны, – зловещим шепотом произнес Семен, тыкая пальцем в дверь. – Там, Могут. Быть.
Граф обмяк
– Какие колдуны, – вяло сказал он. – Чушь, Я их пока не видел1
– Так мы же пока и не вошли, – миролюбиво ответил Семен и толкнул дверь.
ГЛАВА 7
– А я что говорил, – довольным голосом сказал медальон. – Я тебе всякой ерунды не насоветую! Опытный я. Мудрый.
– Несомненно, – согласился Семен. – А теперь, мудрый ты наш, помолчи немного – я работать буду. – Семен укоротил рукава своей сутаны и хотел было внимательно осмотреть пятно, когда наступившую тишину вдруг прорезал глухой удар, сопровождаемый невнятным воплем. Семен обернулся на звук: отец Буди опять ушибся, но на этот раз плечом и головой; в коридоре стоял мерзкий запах, как от сгоревшего столярного клея. Видно, монах испробовал новое взлом-ное зелье. С жабьей травкой и цветком мертвеца.
– Есть же на свете упертые люди, – вздохнул Map. – Ей-ей, он Телец по гороскопу! Круторогий. Давай, Семен, не отвлекайся. Работай. Надо побыстрее дверь открыть! Не для графа, а для отца Буди. В лепешку ведь расшибется, неугомонный...
– Эт-точно, – согласился Семен и, не обращая внимания на охи-ахи и причитания ушибленного монаха, вплотную занялся оранжевой магией.
Прямоугольное пятно было не на самой стене, а несколько перед ней и походило на голографический экран-дисплей из числа тех, что обязательно присутствуют в фильмах о компьютерных хакерах недалекого будущего. Только вместо значков-пиктограмм или сообщений наподобие “Доступ запрещен”, “Вирус внедрен”, “Тебе конец, хакерская морда!” на пожарно-оранжевом прямоугольнике имелись отпечатки двух ладоней. Отпечатки были зеленого цвета и резко контрастировали с общим пожарным фоном; под отпечатками на стене тонким гвоздиком были процарапаны контуры тех же ладоней.
– Стенные ладони! – вспомнил Семен слова деда графа, слова, показавшиеся бессмысленными и Локиру, и Семену. – Вон оно что!
– Ладони? – встрепенулся Map. – Где?
– Здесь, на стене нацарапаны. – Семен поводил пальцем над зелеными пятернями, словно очерчивая их. – Теперь видишь? На магическом плане они, между прочим, зеленые-презеленые. Как июньская трава.
– Теперь вижу, – задумчиво сказал Map – Что ж, все ясно: кладешь свои ладони на эти, на процарапанные, и дверь открывается... Все просто. Но... Ты знаешь, я впервые встречаюсь с отдаленной вещевой магией. Слышать – слышал, а сталкиваюсь в первый раз.
– Что такое “отдаленная магия”? – Семен решил не торопиться с травяными отпечатками, успеется еще, а вначале послушать Мара. На всякий случай. Вдруг оно небезопасно, это разноцветное колдовство?
– Отдаленная ма... – начал было медальон, но его прервал вопль отца Вуди: монах сидел на полу, тряс головой и ревел, как разъяренный медведь-шатун – видимо, он опять что-то себе отбил.
– Я тебя доконаю! – кричал отец Вуди, грозя двери кулаком. – Ты у меня еще попляшешь!
Как может плясать дверь, Семен представить себе не мог, не пляшут двери, но отцу Вуди сейчас явно было не до логики. Потому что следом пошли громогласные перечисления сексуальных извращений, которыми занималась мама закрытой двери, ее – мамы то есть – ближние родственники и родственники родственников.
– Крепко он голову себе ушиб, – озаботился Семен. – Эк нашего алхимика разобрало...
– Да, похоже, ему для творческой работы и головы не жалко, – согласился Map. – Очень ответственный человек. Трудоголик.
– … в гробу видал, – уже спокойным голосом закончил монах свою тираду. – Все, к черту проверенные рецепты! Сейчас я такое создам, такое!.. Одна труха от тебя останется. – Отец Вуди погрозил двери кулаком, выплеснул из плошки остатки очередного неудачного состава и принялся за приготовление нового. Оригинального, непроверенного. Самодельного.
– Как бы он нас всех не взорвал к хренам собачьим своим экспериментом, – всполошился Map. – С него станется! Коротенько об отдаленной магии – и открывать. Пока не началось. Отдаленная магия как таковая – это работа с образами. Типа если бы ты куклу своего врага создал, поистыкал ее всю иголками, а враг после этого тут же и помер от огорчения. Понятно?
– Ясное дело. – Семен кивнул, вспомнив проткнутую спицей тряпичную куклу в мавзолее легионеров. – Слыхал, а как же! Культ Буду называется, его негры придумали. И Буду, и культ
– Буду оно там или не буду, это без разницы, – категорично заявил медальон. – В разных Мирах отдаленное колдовство по-всякому называется. Так вот: некоторые продвинутые маги, говорят, могли создавать образы вещей, а не живых существ. И работать с этими образами. Что считается практически невозможным – неодушевленные предметы не откликаются на такого рода воздействие... Это и есть отдаленная вещевая магия. Здесь, Семен, кто-то из продвинутых поработал: создал образ двери и разместил его в стороне, чтобы разные алхимики-умельцы реальную дверь не смогли открыть. Как бы ни старались. Сечешь, к чему я веду?
– Не-а, – Семен удрученно помотал головой. – Темна твоя речь, как сказал бы граф Локир. И невнятна.
– Невнятно у логопеда говорят, – проворчал Map. – Ты прикинь: комнату запечатал дед, так?
– Так – Семен поглядел в сторону отца Буди: над далекой плошкой плясало высокое радужное пламя. Колдовское. Верно, монах со злости намешал в посудине такой коктейль, что последствия от его применения могли быть самыми непредсказуемыми. Непредсказуемыми и разрушительными.
– Одно из двух. – Медальон солидно прокашлялся, – Либо дед графа был крутым колдуном, либо ему кто-то помог. Кто-то из пропавших хрен знает когда магов-творителей. Из тех, кто излишки всемирного волшебства в магическое золото перековывал. Из которого потом Слимп вылупился. Вряд ли это дед... маги не помирают в одночасье. Тем более – молодыми. Могут погибнуть, да, но помереть попросту – нет. Вывод?
Семен хотел было ответить, что вывод ему ясен: что не все маги-творители пропали хрен знает когда, что, видать, болтаются некоторые где-то по Мирам; что по барабану ему те маги, они сами по себе, а он – сам по себе... Но не успел.
Снадобье отца Вуди взорвалось.
Негромко взорвалось – особого шума хоть и не случилось, но пол под ногами Семена ощутимо вздрогнул; была неяркая вспышка – странная вспышка, какая-то замедленная, переливающаяся всеми цветами радуги: в ней пропали и отец Вуди, и треножник с плошкой, и сундук-аптечка. И дверь. И часть коридора.
До Семена вспышка не достала: между ним и радужным пламенем возникла преграда – обжигающая глаза яростным светом огненно-фиолетовая сеть
Через секунду вспышка погасла, погасла и сеть.
– Это... Чего это было? – Семен протер слезящиеся глаза. – Что?!
– Отец Вуди дохимичился, – мрачно сообщил медальон. – Я едва защиту успел поставить. Пошли первую помощь ему оказывать! Если, конечно, она ему нужна, – уточнил Map. – Живой вроде...
Монах сидел перед треножником и озадаченно вертел в руках латунную плошку: плошка сияла как золотая, Семен издалека видел ее блеск. Новенькой она была, точно ее только что сделали. Сделали и отполировали на продажу.
– Отеи Вуди, ты как? Живой? – крикнул Семен, подбегая к монаху. – Руки-ноги целы?
– Целы, – чужим, высоким и ломким голосом ответил монах, – только как-то непонятно я себя чувствую... – Лекарь-алхимик встал, повернулся к Семену. И Семен от неожиданности чуть не сел на пол: отец Вуди помолодел. Крепко помолодел.
Перед Семеном стоял паренек лет пятнадцати, вихрастый, без плеши-тонзуры, с задорно вздернутым носом и чистым, неиспитым лицом.
– Ты чего на меня так смотришь? – замирающим голосом спросил парень, бледнея на глазах. – Что... что со мной? – Бывший папаша Вуди уронил плошку. – Неужели все так плохо? Я что, превратился в кого-то? – Паренек с испугом принялся себя оглядывать и ощупывать.
– Я бы не сказал, что совсем плохо, – поспешил успокоить его Семен, борясь с неожиданным приступом нервного смеха – Вовсе даже наоборот... Ты мечтал быть молодым? Твоя мечта сбылась. Не вовремя, но сбылась. П-поздравляю, – и, не удержавшись, зашелся в хохоте.
– А? – паренек уставился на Семена в растерянности. – Помолодел? Я? – Он торопливо поднял с пола надраенную плошку и уставился в нее как в зеркало.
Семен огляделся: радужная вспышка преобразила не только монаха и латунную посудину. Стены, облизанные колдовским пламенем, стали выглядеть более свежими... не такими грязными, как раньше; сундук-аптечку словно только что сделали и покрасили – от сундучка явственно несло масляной краской; расставленные по поту там и сям пузырьки-скляночки сверкали чистотой и были по горлышко залиты снадобьями. Наверняка свежими.
– Хотел бы я знать, по какому принципу произошло омоложение. – В голосе Мара звучал неподдельный интерес. – Ну, со шмотками все ясно, стали такими, какими были по изготовлении... Вон на папаше... гм, на сынке Вуди и сутана новая! Почти черная, неношеная. Великовата она ему и длинновата, да ничего – где нужно, подтянет, потуже подпояшется, всего и делов-то... А вот почему Вуди младенчиком не стал? По идее, должен был... Или я что-то не понимаю? – Медальон издал звук, словно языком поцокал. – Возможно, это как-то связано с периодом полового созревания... Короче, хрен его знает. – Map хихикнул, – Повезло старикану! За здорово живешь новую жизнь себе огреб.
Огребший новую жизнь старикан разглядывал свое отражение в плошке, и брови у него лезли все выше и выше: казалось, Вуди сейчас заплачет. Навзрыд.
– Да, я мечтал помолодеть... но не на столько же! – взвизгнул паренек, отбрасывая плошку в сторону. – Черт знает что получилось! И куда я теперь такой пойду, а? Опять в послушники, да? – Вуди уставился на Семена мокрыми глазами – еще чуть-чуть, и у мальчишки могла начаться истерика.
– Стоп! – Семен поднял руку. – Тихо! Ты помнишь, какие снадобья в последний раз кипятил? Сколько чего в плошку наливал, помнишь?
– Конечно, помню – Вуди потер глаза кулаком. – А что7 – Вопрос Семена отвлек его от переживаний, и истерика не состоялась. Чего Семен, собственно, и добивался.
– Тебе потом надо будет вспомнить все то, что ты здесь делал. – Семен старался говорить спокойно и убедительно. – Вспомнить подробно и точно. Ты ведь только что изобрел свое собственное лекарство от старости! Помнишь, ты про ваших верховных адептов говорил, что они по пять раз молодели? Так ты теперь – сам себе адепт! Хоть сто раз! Хоть двести! Только рецептик припомни и обязательно запиши. Может, я к тебе лет через сорок загляну, перепишу. – Семен подмигнул новоявленному самодельному адепту.
– Слушай, – Вуди, что-то соображая, потер лоб, – так я того... Я же этим зельем торговать могу! Озолочусь, черт побери! Знамя свое будет, герб... Дворец построю... Драться научусь, на мечах и просто так... Я же нынче все могу! И женщины... К черту монастырь! У меня в этот раз будет другая жизнь. – Паренек смотрел на Семена, но видел, похоже, совсем другое; глаза у Вуди стали бессмысленными и счастливыми.
– Ты, знаешь, торговлей заниматься пока не спеши, – осадил Семен парня. – Осмотрись для начала, разберись со своей новой жизнью... Начнешь торговать молодостью – тебя твои же бывшие начальники-адепты быстренько вычислят и прибьют. Не зря же они ни с кем рецептом омоложения не делятся
– Это верно, – молодой Вуди помрачнел, – не зря. Но...
– Скажи ему, чтобы за границу дул, – посоветовал Map. – Подальше от своего Братства. И вообще пусть немедленно сматывается из замка! Мы и без него управимся А ему здесь летать нечего.. Если граф узнает, что случилось, он нашего монаха в подвал кинет и заставит молодильное снадобье для себя, любимого, по новой создавать. Под пытками заставит! После омолодится, а самого Вуди втихаря казнит. Однозначно! Чтобы другим рецепт не рассказал... Лично я на его месте так и поступил бы.
– И вот что еще, – Семен почти дословно повторил сказанное медальоном, только последнюю фразу опустил. Потому что с его, Семена, личным мнением она никак не совпадала.
– Да, действительно. – Вуди стал поспешно собирать флакончики в сундук. – Драпать надо... Одежду сменить, таратайку... Лекари-алхимики пожизненно связаны с Братством, так что искать меня будут, еще как будут! Но искать-то станут старого Вуди, а не молодого... Симеон, поможешь сундук до повозки отнести?
– Помогу. – Семен кивнул, – По-своему по могу. Особо. Страже на выезде из замка скажи, что ты – послушник, они все равно меня в лицо не запомнили... Для них что ты, что я – все едино, главное, что молодой и в темной сутане. Скажешь, если что: мол, тебя отец Вуди за особым зельем в монастырь отправил. По приказанию графа. Да, и вот еще, – Семен полез в кошель, – возьми-ка на дорогу... Деньги в пути ох как нужны будут. – Семен отсчитал пареньку десять золотых. – Счастливого пути!
– А громобойную дубинку? – заканючил Вуди, пряча деньги в нагрудный карман, – Она мне в дороге тоже пригодится!
– Извини, парень, – Семен развел руками, – но пулемет я тебе не дам. Прибьют тебя из-за него... или надерешься с кабаке до беспамятства, там и украдут.
– Ну и ладно, – не огорчился Вуди, – денег заработаю и куплю. Все куплю!
– Давай-давай, – согласился Семен. – Зарабатывай. Map, можешь отправить нашего юного алхимика в его повозку? Вместе с сундуком.
– Нет проблем, – откликнулся медальон. – Запросто!
– А с кем это ты разговариваешь? – насторожился Вуди.
– Не важно, – отмахнулся Семен. – Теперь – не важно. Вперед!
И Вуди исчез. Вместе с сундуком-аптечкой.
– Ох ты! – спохватился Семен. – Отрезвин! Я ж у него отрезвина забыл попросить! Тьфу ты... Придется как и прежде, по старинке, с рассолом.
– Пить – вредно, – назидательно изрек Map. – Бери пример с меня: я и не пью, и не курю, по женщинам не шляюсь...
– Кабы не воровал, так вообще святым был, – в тон ему ответил Семен. – С белыми крылышками и нимбом.
– Так у меня ж специальность такая! – возмутился медальон – Воровская. А так бы – да. Именно что с нимбом. А крылышки, Семен, больше тебе подходят. Взял и отдал просто так, ни за что, десять золотых! Разорение, чесслово. Кабы я тебя не знал, так решил бы, что ты на голову больной. Дверью ушибленный. – Map захихикал.
– Ничего! – Семен тоже рассмеялся. – Я деньги с графа сдеру. За работу. О, а вот и Локир! Легок на помине...
Граф стоял у входа в коридор, морщась и прижимая к носу кружевной платочек: мерзкий запах предыдущих экспериментов еще не полностью выветрился, хотя Семен его не ощущал – уже принюхался. За спиной графа топтался молчаливый слуга, испуганно заглядывая в коридор через плечо Локира.
– Вы что тут, кошек на сковороде жарили? – гнусаво спросил Локир, угрюмо глядя на Семена. – Что у вас здесь случилось? Замок чуть не развалился... все стены ходуном ходили. Ваша работа? И кстати, где отец Вуди?
– О горе мне! – Семен театрально схватился за голову, со стоном закатил глаза. – Великое горе... беда! Беда, граф! Горе!
– Короче, – раздраженно буркнул Локир, отнимая платочек от лица. – Дверь не вскрыли, потому что твой наставник побежал искать бутылку, так? Пьянь монашеская.
– Нет, – Семен добавил в голос слезу. – Лунные демоны... колдуны с рогами и мохнатыми лицами... они похитили отца Вуди! Едва он нашел способ открыть дверь, как они его похитили.
– Вздор, – сказал граф, лихорадочно озираясь по сторонам. – Какие колдуны? Какие мохнатые? Не бывает колдунов. – Он попятился, налетев на слугу.
– Бывают, – рыдающим голосом сказал Семен, то и дело вытирая сухие глаза. – Из стен вылезли... все, помню, кричали: мол, не открыть тебе, монах, дверь никогда, ибо золота при тебе нет! Нет у тебя защиты! Ибо боятся лунные демоны чистого металла. И забрали они отца Вуди... уволокли его на съеденье... – Семен надрывно взвыл, опять хватаясь за голову. – За темные леса, за широкие поля... в черный терем на черной горе... на черный стол, под черный нож... уволокли моего наставника! Да как же я без него? Да кто ж меня уму-разуму обучит? Да что мне сиротинушке, нынче делать?!
– Ты того, не переигрывай, – предупредил Map. – Напугаешь графа до смерти с его тонким душевным равновесием, он копыта возьмет и отбросит. Хватит давить! Переходи к делу.
– Защиту мне, защиту! – взвыл Семен, заламывая руки. – Сто золотых монет – надежное спасение от злобных лунных демонов! Отец Вуди так и крикнул, проваливаясь в стену “Сто золотых, мой мальчик, и ты спасен! И сможешь продолжить мое нелегкое дело в открывании зачарованной двери! Ибо все необходимое я уже проделал. И передай графу – пусть меня не ищет! Ибо лунные демоны никого от себя живьем не отпускают...”
– Что-то слишком много он успел тебе крикнуть, пока проваливался, – усомнился граф. – Слушай, парень, а ты, случаем, не врешь, а? Сто золотых! Это хорошие деньги. Ради такой суммы можно и на аферу пуститься! А после – в бега
– Увы! – застонал Семен, еще старательнее заламывая руки. – Мне не верят! А сотрясание замка? А запах? Нет, граф, я теперь и с золотом к вашей проклятой двери не подойду... Открывайте как хотите. Сами. А мне моя жизнь дорога!
– Что? – Лицо графа налилось кровью. – Откроешь как миленький! И плевать я хотел на твоих лунных демонов. Возьмешь сто золотых и откроешь! А после деньги вернешь. Мне, лично.
– Конечно! Разумеется! – Семен очень натурально засмущался и искательно заглянул в глаза графа. – А можно двести? Для надежности. Все равно ведь верну...
– Сто пятьдесят, – отрезал граф. – И ни монетой больше!
– Как скажете. – Семен обреченно махнул рукой и потупил взор.
– Живо к казначею! – приказал Локир, поворачиваясь к слуге. – Сто пятьдесят монет сюда! Мигом! – Слуга немедленно исчез, словно его тоже транспортировали при помощи магии. К казначею.
Пока решался вопрос с золотой защитой, Семен так и стоял столб столбом у стены, то и дело издавая тяжелые вздохи и стеснительно ковыряя сандалией пол. Как и положено робкому послушнику.
Граф только один раз подошел к двери, осмотрел ее и, что-то невнятно бормоча, вернулся на место, в начало коридора: дверь, как и все остальное, тоже обновилась – с нее пропали все следы попыток взлома. Похоже, именно это и успокоило графа. Убедило его в том, что в коридоре действительно произошло что-то странное. Что это не афера.
Слуга возник так же неожиданно, как и исчез. Граф взял у него бархатный мешочек, кивком подозвал к себе Семена и сноровисто, умело отсчитал ему сто пятьдесят золотых.
– Не корысти ради, – возвестил Семен, ссыпая монеты в карман сутаны, – а токмо защиты для. – И сделал мученическое лицо.
– Действуй – Локир ткнул рукой в сторону двери. – Действуй, послушник! И помни: если ты задумал обман... У меня найдется для тебя место в темнице. В подвале. Навсегда. – Граф отступил подальше.
Семен без лишних слов направился к оранжевому прямоугольнику.
– Вруби какие-нибудь эффекты. – Семен остановился возле прямоугольника. – Но не переборщи. Готов?
– Всегда готов, – отрапортовал медальон. – Начинай.
– Крэкс! – проорал Семен, повернув голову в сторону графа. – Фэкс! Пэкс!
И прижал ладони к стене. К зеленым отпечаткам.
Низкий гул заполнил коридор; воздух стал зимним, морозным – на стенах коридора выступил иней. В дополнение ко всему вокруг Семена замерцали яркие вспышки, как будто включился дискотечный стробоскоп; Семен оторвал руки от стылой стены и крепко потер ладони о сутану – за несколько секунд они замерзли, точно Семен десяток снежков слепил.
– Вот с инеем ты, знаешь, перестарался, – заметил Семен, направляясь к двери. – Холодно же! До костей пальцы промерзли.
– Не, я только светом поморгал, – растерянно ответил Map. – Остальное как-то само собой случилось. Непредвиденно. Я здесь ни при чем.
– Хороший знак, – уверенно сказал Семен. – Вскрыли мы дверь, Map. Точно – вскрыли!
Граф уже стоял возле двери, поглядывая на приближающегося Семена и многозначительно потряхивал пустым мешочком.
– Минуточку, – Семен, не обращая внимания на явный намек, отодвинул графа плечом в сторону.
– Что ты себе позволяешь, сопляк! – взвился Локир. – Я – граф! Я не позволю каждому...
– Лунные колдуны, – зловещим шепотом произнес Семен, тыкая пальцем в дверь. – Там, Могут. Быть.
Граф обмяк
– Какие колдуны, – вяло сказал он. – Чушь, Я их пока не видел1
– Так мы же пока и не вошли, – миролюбиво ответил Семен и толкнул дверь.
ГЛАВА 7
СВОЕОБРАЗНАЯ ЛУНА И МАЛЕНЬКОЕ ПОСЛАНИЕ
Зачарованная комната была просторна и уныла: серые казематные стены, голый цементный пол и одинокий круглый светильник на потолке, зажегшийся сразу, стоило только Семену приоткрыть дверь; такие комнаты в приличном хозяйстве используются лишь как подсобные помещения для хранения ведер, метелок, швабр и прочего уборочного инвентаря. Еще в подобных местах охотно селятся всякие домовые, привидения, ущербные колдуны и лица, склонные к серьезным психическим заболеваниям. – во всяком случае, именно такая мысль первой пришла Семену в голову, едва он переступил порог.
В центре унылого помещения стоял грубо сколоченный массивный стол – даже не стол, а что-то наподобие верстака, – сколоченный наспех, кое-как, с торчащими там и сям загнутыми в спешке гвоздями.
На столе, на медном овальном блюде, аккуратным рядом лежали какие-то черные, явно магические предметы, над ними словно струились тонкие разноцветные дымки, причем над каждым предметом только одного, своего цвета – чистого, сочного. Дымки друг с другом никак не смешивались, напомнив Семену виденную им когда-то с вертолета, еще во времена службы в армии, небольшую таежную деревеньку в тихую зимнюю погоду. Когда вся деревня печи топила. Под Рождество.
Сзади нетерпеливо завозился граф Локир, настоятельно толкая заробевшего послушника в спину.
– Map, – успел шепнуть Семен прежде, чем граф втолкнул его внутрь, – в случае чего изобрази колдунов... хоть что-нибудь изобрази! – и вошел в комнату, сразу отступив в сторону и пропуская графа вперед.
Локир остановился возле стола-верстака, подбоченился и с нескрываемым отвращением огляделся по сторонам.
– М-да, – помолчав, сказал граф. – Шутником дед был преизрядным. Тэкс, что у нас тут? – Локир равнодушно глянул на блюдо с непонятными предметами. – Это что, и есть тот самый Ключ? Ключ во множественном числе? Чушь, полная чушь! Обман и подлог. Где настоящий Ключ, послушник? – Граф, поджав губы и нахмурившись, выжидательно уставился на Семена, словно прикидывая в уме, а не подстава ли это все: открыли монахи дверь до его прихода, успели, сволочи... все ценное украли – Ключ, понятно, тоже стащили, взамен всякого барахла для отвода глаз насыпали, – потом дверь заперли, про колдунов враку придумали... отец Буди, небось, прячется сейчас где-то в замке с мешком наворованного, а наглый послушник его прикрывает... еще и денег по-легкому срубить захотел, мерзавец. – Мысли графа угадывались легко, словно шли субтитрами по его лбу: простые были мысли, незамысловатые. Ожидаемые.
Похоже, Локир начинал терять интерес к происходящему и собирался вот-вот устроить Семену допрос с пристрастием. На предмет местонахождения отца Вуди с украденным Ключом и скорого изымания прикарманенного послушником золота в размере ста пятидесяти монет. С последующим незамедлительным наказанием всех подряд: и монаха, и послушника. И слуг, для профилактики. Потому что недоглядели.
Расставаться с золотом Семену вовсе не хотелось и удирать пока тоже резона не было, хотя мог бы запросто, зато очень хотелось разобраться, с лежащими на блюде вещицами.
– Колдуны! – в ужасе заорал Семен, тыча рукой мимо графа. – Морды из стены высунули! Моргают!
И почти сразу раздатся такой рев, от которого у Семена чуть не подкосились ноги: словно здесь, прямо в комнате, включилась городская тревожная сирена; снова заработал лихой дискотечный стробоскоп, ослепляя вспышками и Семена, и графа Локира.
Через пару секунд рев смолк, вспышки поблекли и исчезли.
– Я пойду... – шелестящим шепотом произнес граф Локир, держась рукой за грудь и остекленело глядя сквозь Семена, – Дела у меня. Ты сам тут, пожалуй... я потом... – и на цыпочках, не оглядываясь, вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Так-то оно лучше, – уверенно сказал Map. – Как тебе звучок, ничего, да? Это особый корабельный сигнал. Подается во время тумана, чтобы на другой корабль случайно не налететь... Сохранился еще с тех пор, когда мы с моим грамотеем-хозяином в Цветочном Мире контрабандой промышляли. Пригодился, да... Я уже и сам о нем забыл, о звучке, да вовремя на него наткнулся. Эффектно получилось, не правда ли?
– И много у тебя еще таких забытых сюрпризов? – сердито спросил Семен, ковыряя пальцем в ухе. – Эффектных. Ты бы хоть предупредил, что ли... Я и сам насмерть перепугался.
– Интересный вопрос, – оживился Map. – Надо будет при случае ревизию у самого себя сделать, конкретно разобраться, где чего у меня завалялось. Вдруг что ценное найду? В меня, знаешь, за прошлые века чего только не напихивали... Всякого хватало!
– Можешь прямо сейчас начинать разбираться, – любезно разрешил Семен, подходя к верстаку. – Валяй. А я фиговинками на блюде займусь. Посмотреть охота, что же это такое на самом деле: тот самый Ключ или что другое...
Map не ответил – он уже занялся делом. Конкретной ревизией самого себя.
Фиговинки на ощупь были теплыми, словно живыми. Семен брал их по очереди и рассматривал, близко поднося к глазам. Это были фрагменты головоломки... в общем-то знакомой головоломки.
В центре унылого помещения стоял грубо сколоченный массивный стол – даже не стол, а что-то наподобие верстака, – сколоченный наспех, кое-как, с торчащими там и сям загнутыми в спешке гвоздями.
На столе, на медном овальном блюде, аккуратным рядом лежали какие-то черные, явно магические предметы, над ними словно струились тонкие разноцветные дымки, причем над каждым предметом только одного, своего цвета – чистого, сочного. Дымки друг с другом никак не смешивались, напомнив Семену виденную им когда-то с вертолета, еще во времена службы в армии, небольшую таежную деревеньку в тихую зимнюю погоду. Когда вся деревня печи топила. Под Рождество.
Сзади нетерпеливо завозился граф Локир, настоятельно толкая заробевшего послушника в спину.
– Map, – успел шепнуть Семен прежде, чем граф втолкнул его внутрь, – в случае чего изобрази колдунов... хоть что-нибудь изобрази! – и вошел в комнату, сразу отступив в сторону и пропуская графа вперед.
Локир остановился возле стола-верстака, подбоченился и с нескрываемым отвращением огляделся по сторонам.
– М-да, – помолчав, сказал граф. – Шутником дед был преизрядным. Тэкс, что у нас тут? – Локир равнодушно глянул на блюдо с непонятными предметами. – Это что, и есть тот самый Ключ? Ключ во множественном числе? Чушь, полная чушь! Обман и подлог. Где настоящий Ключ, послушник? – Граф, поджав губы и нахмурившись, выжидательно уставился на Семена, словно прикидывая в уме, а не подстава ли это все: открыли монахи дверь до его прихода, успели, сволочи... все ценное украли – Ключ, понятно, тоже стащили, взамен всякого барахла для отвода глаз насыпали, – потом дверь заперли, про колдунов враку придумали... отец Буди, небось, прячется сейчас где-то в замке с мешком наворованного, а наглый послушник его прикрывает... еще и денег по-легкому срубить захотел, мерзавец. – Мысли графа угадывались легко, словно шли субтитрами по его лбу: простые были мысли, незамысловатые. Ожидаемые.
Похоже, Локир начинал терять интерес к происходящему и собирался вот-вот устроить Семену допрос с пристрастием. На предмет местонахождения отца Вуди с украденным Ключом и скорого изымания прикарманенного послушником золота в размере ста пятидесяти монет. С последующим незамедлительным наказанием всех подряд: и монаха, и послушника. И слуг, для профилактики. Потому что недоглядели.
Расставаться с золотом Семену вовсе не хотелось и удирать пока тоже резона не было, хотя мог бы запросто, зато очень хотелось разобраться, с лежащими на блюде вещицами.
– Колдуны! – в ужасе заорал Семен, тыча рукой мимо графа. – Морды из стены высунули! Моргают!
И почти сразу раздатся такой рев, от которого у Семена чуть не подкосились ноги: словно здесь, прямо в комнате, включилась городская тревожная сирена; снова заработал лихой дискотечный стробоскоп, ослепляя вспышками и Семена, и графа Локира.
Через пару секунд рев смолк, вспышки поблекли и исчезли.
– Я пойду... – шелестящим шепотом произнес граф Локир, держась рукой за грудь и остекленело глядя сквозь Семена, – Дела у меня. Ты сам тут, пожалуй... я потом... – и на цыпочках, не оглядываясь, вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Так-то оно лучше, – уверенно сказал Map. – Как тебе звучок, ничего, да? Это особый корабельный сигнал. Подается во время тумана, чтобы на другой корабль случайно не налететь... Сохранился еще с тех пор, когда мы с моим грамотеем-хозяином в Цветочном Мире контрабандой промышляли. Пригодился, да... Я уже и сам о нем забыл, о звучке, да вовремя на него наткнулся. Эффектно получилось, не правда ли?
– И много у тебя еще таких забытых сюрпризов? – сердито спросил Семен, ковыряя пальцем в ухе. – Эффектных. Ты бы хоть предупредил, что ли... Я и сам насмерть перепугался.
– Интересный вопрос, – оживился Map. – Надо будет при случае ревизию у самого себя сделать, конкретно разобраться, где чего у меня завалялось. Вдруг что ценное найду? В меня, знаешь, за прошлые века чего только не напихивали... Всякого хватало!
– Можешь прямо сейчас начинать разбираться, – любезно разрешил Семен, подходя к верстаку. – Валяй. А я фиговинками на блюде займусь. Посмотреть охота, что же это такое на самом деле: тот самый Ключ или что другое...
Map не ответил – он уже занялся делом. Конкретной ревизией самого себя.
Фиговинки на ощупь были теплыми, словно живыми. Семен брал их по очереди и рассматривал, близко поднося к глазам. Это были фрагменты головоломки... в общем-то знакомой головоломки.