Бакстер Мэри Линн. С тобой наедине

   Когда она снова открыла глаза, ее мать говорила:
   – Это самая лучшая палата в больнице. Я настояла на том, чтобы тебя перевели именно сюда. Когда я сказала доктору, что ты урожденная Стивенс и на наши деньги было построено целое крыло больницы, с врачом произошли разительные перемены.
   Блэр стало ужасно стыдно за мать.
   – Мама, неужели ты так сказала?
   Застигнутая врасплох, Сара не стала отпираться.
   – Да, сказала. Я хочу, чтобы о тебе заботились как следует. Я думала, тебе это будет приятно.
   Блэр прикусила губу, чтобы не застонать. Впрочем, все равно бесполезно. Если уж Сара Стивенс что-то решила, ее ничто не остановит. Да кроме того, сейчас Блэр было не до словесных баталий. У нее и без того хватает проблем. «Кто-то пытался меня убить!»
   Оцепенение мигом слетело с нее, и ноющая боль во всем теле заставила ее поморщиться. Пытаясь отогнать тревожные мысли, Блэр нажала на автоматическую кнопку, и спинка кровати приподнялась.
   Блэр взглянула на Томаса:
   – Спасибо, что пришли, дядя Томас, и привезли маму. – Она устало улыбнулась им обоим. – Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Надеюсь, завтра я уже смогу вернуться домой.
   Томас улыбнулся ей в ответ.
   – Я заеду за тобой, – сказал он. – Скажи только когда.
   – Спасибо. – Блэр похлопала его по руке. – Вы очень добры.
   Тут вмешалась Сара, нарушив их идиллию:
   – Почему бы не позвонить Кайлу? Уверена, в его компании тебе будет веселее, чем с нами.
   Блэр ответила не сразу.
   – Нет, не надо. Я пока не хочу его видеть. – «Я хочу, чтобы рядом был Калеб», – подумала она про себя, закрывая глаза и готовясь к очередному раунду.
   – Нет, ты хочешь видеть Кайла, – возразила Сара. – Он никогда не простит нам, что мы его не позвали. И я не хочу, чтобы ты была здесь одна. Я…
   – Блэр.
   При звуке незнакомого голоса Сара резко обернулась. Томас тоже посмотрел на дверь.
   Блэр не надо было даже открывать глаза, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Сердце ее радостно подпрыгнуло в груди.
   И действительно, стоило ей открыть глаза, как она увидела Калеба, застывшего в дверях, как ангел мщения. Вид у него был взъерошенный – черные брюки помяты, рубашка расстегнута. Он молча смотрел на нее, не двигаясь с места.
   Блэр показалось, что в комнате стало душно. Как всегда, при появлении Калеба окружающие впали в состояние легкого шока.
   Калеб обратил свой взгляд на ее мать. Черные глаза его сверкнули, взгляд был тяжелым и решительным. Рот был плотно сжат, и возле него образовались суровые складки.
   – Мама… дядя Томас, – произнесла Блэр, нарушив затянувшееся молчание. – Познакомьтесь, это Калеб Хант… мой друг. Калеб, это Сара и Томас Стивенс.
   Сара окинула его взглядом, в котором явственно сквозило холодное презрение.
   Войдя в палату, Калеб коротко кивнул Саре и буркнул:
   – Мэм.
   Блэр уловила в его тоне сарказм и насмешку и поняла, чего ему стоило быть вежливым с ее матерью, особенно после такого враждебного приема. Сара стояла прямо, как царственная особа, отчитывающая слугу. Блэр впервые захотелось дать матери пощечину.
   Калеб протянул Томасу руку:
   – Сэр.
   – Рад познакомиться, мистер Хант, – добродушно откликнулся Томас.
   Затем, не обращая больше никакого внимания на них обоих, Калеб повернулся к Блэр.
   – Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
   – Лучше. Гораздо лучше.
   – Хорошо.
   Они несколько мгновений смотрели друг на друга, не отрываясь.
   Томас смущенно покашлял.
   – Блэр, лапочка, мы сейчас уходим, а ты останешься со своим другом. – Он взял Сару под руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.
   Сара яростно тряхнула головой.
   – Нет, я не собираюсь уходить, – возразила она.
   – Мама, прошу тебя, – прошептала Блэр. – Мне уже лучше, правда. Я поговорю с тобой потом, обещаю.
   Сара переводила сердитый взгляд с Блэр на Калеба.
   – Хорошо, – отрезала она. – Как хочешь. – Потом наклонилась и поцеловала Блэр в щеку.
   Как только она выпрямилась, Томас повел ее к двери и напоследок подмигнул Блэр:
   – Будь осторожнее, радость моя.
   Когда дверь за ними захлопнулась, Блэр взглянула на Калеба.
   Лицо его было холодно и сурово.
   – Твоя мать всегда такая чопорная, или она ведет себя так только по отношению ко мне?
   – Не обращай внимания, ее не переделать, – устало вздохнула Блэр.
   Калеб плотно сжал губы.
   – Сомневаюсь, – с горечью заметил он. – Похоже, она хотела дать мне понять, что я не принадлежу к ее кругу. И к твоему тоже, – тихо добавил он.
   Блэр откинулась на подушки и внимательно посмотрела на него. Сейчас он напоминал ей ребенка, который полез в буфет за печеньем, но ваза оказалась пуста. В этот момент она почти ненавидела свою мать. И любила Калеба еще сильнее.
   – Калеб, – прошептала она ему в спину.
   Он молчал, не оборачиваясь.
   Потом внезапно спросил:
   – Кто такой Кайл?

Глава 13

   Блэр изумленно молчала, мысли вихрем кружились в ее голове. Калеб выжидающе повернулся к ней.
   Жалюзи на окнах были подняты, и вечерний свет заливал палату, освещая суровую фигуру Калеба. Выражение его лица было мрачным и зловещим. Молчание затягивалось.
   – Откуда… откуда ты о нем знаешь? – пролепетала наконец Блэр. «Зачем тебе знать, кто такой Кайл? Ведь ты же не любишь меня. Ты меня только хочешь». А страсть – еще не любовь.
   Калеб встряхнул головой.
   – От твоей матери, от кого же еще, – ответил он.
   И тут Блэр все поняла. Он стоял на пороге и случайно слышал конец их разговора.
   – Это мой друг, – пробормотала она.
   – А я так понял, что он тебе больше чем друг.
   – Мама мечтает, чтобы наши отношения стали более близкими, – устало возразила Блэр. – И Кайл тоже. Но он просто мой друг, и ничего больше. – Она вздохнула. – Он обучил меня искусству фотосъемки, и без него я бы никогда не сделала карьеры фотографа.
   Блэр внезапно почувствовала ужасную усталость. Длинная речь утомила ее, и она ощущала себя совершенно разбитой. Она была измучена нравственно и физически, в теле ее ныла каждая косточка. Слезы навернулись ей на глаза, и ей захотелось крикнуть Калебу, чтобы он ответил хоть что-нибудь, а не молчал так холодно и отчужденно. Но, понимая, что криком она ничего не добьется, Блэр отвернулась к стене.
   Почему он не может просто обнять ее? Ведь это все, что ей сейчас нужно.
   Калеб застыл как статуя, мысленно обзывая себя последними словами. Какого черта он завел этот разговор именно сейчас? Он чуть не потерял ее сегодня, а теперь пристал со своей дурацкой ревностью. И ради чего? Если она и собирается замуж за этого человека, ему-то какое дело? Он не может ей помешать.
   Да, иногда он в мечтах заносился так далеко, что представлял себе их совместное будущее, но каждый раз его иллюзии разбивались о непреодолимые преграды. Ее мать сразу расставила все по местам. И все же ему было нестерпимо больно – особенно сейчас, когда Блэр так много для него значила.
   И тут, проклиная себя за эгоизм, Калеб шагнул к ее постели.
   – Блэр, – тихонько позвал он, видя, как дрожат ее плечи.
   Она ничего не ответила.
   Ее лицо было белым, как больничная рубашка, а рука, лежавшая поверх одеяла, казалась хрупкой, как стебелек розы. Ее спина и плечи… О Боже… Он не мог отвести глаз от нежных, изящных линий ее тела, полускрытых бесформенной рубашкой. Горло его сжалось, он не мог вымолвить ни слова.
   – Блэр, тебе больно? – прошептал наконец Калеб, справившись с волнением.
   Блэр повернулась к нему, и сердце ее сжалось – такая мука сквозила в его напряженных чертах. Ей стало нестерпимо жалко его. Она улыбнулась сквозь слезы:
   – Нет… не очень. Тело ноет, словно его колотили, как боксерскую грушу.
   Он улыбнулся ей в ответ – несмело, медленно, словно забыл, как это делается.
   – Я рад, что ты не стала настаивать на возвращении домой, – хрипло промолвил он, глядя как зачарованный на капельки слез, дрожавшие на ее ресницах.
   Блэр отвела взгляд:
   – Я хотела, но теперь… теперь мне лучше остаться здесь.
   Калеб нахмурился:
   – Ты боишься возвращаться домой?
   – Да, – коротко ответила она.
   «Таннер, будь ты проклят! Ты за это заплатишь сполна. Клянусь!»
   – Не бойся, – мягко произнес он вслух. – С этого дня тебя будут охранять круглосуточно.
   Блэр попыталась улыбнуться.
   – Могу себе представить.
   – Мы поймаем Таннера.
   Блэр молча кивнула, и слезы покатились по ее щекам.
   – Блэр… прошу тебя… не плачь, – чуть слышно сказал Калеб.
   Она протянула к нему руки и прошептала:
   – Обними меня.
   Не дожидаясь очередного приглашения, Калеб опустился рядом с ней на край кровати и обнял.
   – О Калеб! – выдохнула Блэр, прильнув к нему всем телом.
   Сейчас ему было достаточно обнимать ее и прислушиваться к биению ее сердца. Но Блэр внезапно приподняла лицо, и их губы встретились в страстном поцелуе. Калеб пил из этого живительного источника, постепенно теряя контроль над собой и плывя по течению.
   Прошло некоторое время, и он, улыбнувшись, отстранился.
   – Что будет, если нас застанут в таком положении?
   Блэр наморщила лоб.
   – О, я об этом как-то не подумала, – промолвила она и метнула взгляд в сторону двери.
   – Держу пари, меня вышвырнут отсюда в два счета.
   – Возможно, ты прав.
   Он склонил голову к ее лицу:
   – Как ты думаешь, мне лучше уйти?
   – А ты этого хочешь?
   – Нет.
   Она пожала плечами:
   – Тогда оставайся.
   – Ты рискуешь.
   – Я хочу, чтобы ты был рядом и обнимал меня.
   Калеб вскинул брови:
   – Здесь, на кровати?
   – Да.
   – Но все-таки – что, если нас застанут?
   – Застанут так застанут.
   Калеб провел рукой по ее волосам и пробормотал:
   – Будь по-твоему.
   – Замечательно, – прошептала Блэр, положив голову к нему на плечо и чувствуя себя в полной безопасности в его объятиях. Они опустили кровать в горизонтальное положение, и через минуту в палате стихли все звуки.
   «Боже правый, – думал Калеб, – оказывается, чтобы попасть в рай, надо сначала пройти через ад».
 
   Весеннее утро выдалось ясным и прохладным. Калеб остановился у «Макдоналдса» и взял себе кофе и гамбургер. Было еще рано. Горожане спешили на работу. Покончив с завтраком, он выбросил пластмассовый стаканчик в ближайший мусорный бак и вышел на улицу.
   Он завел мотор, и его мысли тут же вернулись к Блэр. Впрочем, он и не переставал о ней думать. Воспоминания о вчерашнем вечере вызвали у него легкую улыбку. Ему до сих пор не верилось, что их так и не застали за вопиющим нарушением больничного режима. Странно, что за все время, пока он лежал рядом с Блэр, в палату не вошла медсестра.
   И только после того как Блэр заснула, Калеб потихоньку высвободился из ее объятий и, встав с кровати, еще долго смотрел на нее спящую. Затем, резко развернувшись, он вышел из палаты и поехал домой, где принял холодный душ, чтобы как-то снять напряжение последних часов.
   Сегодня утром он решил было сначала поехать в больницу, но потом передумал. Было еще слишком рано, и Блэр охраняли. Она в безопасности, и это сейчас самое главное.
   Но с Таннером надо что-то решать. Калеб подъехал к зданию своего бюро и, припарковав машину, взбежал на крыльцо. Было восемь часов утра. Он приостановился у двери офиса Уоррела. Его босс выглядел так, словно провел в кабинете всю ночь, – рукава закатаны, галстук развязан, на столе недопитый кофе.
   Когда Калеб вошел, Уоррел поднял голову.
   – Доброе утро, – сказал Калеб, подумав про себя, что даже в таком растрепанном виде Уоррел смотрится респектабельно и внушительно. Редкие волосы аккуратно причесаны, подбородок гладко выбрит. Свежая рубашка, выглаженная и накрахмаленная. Бежевые брюки и коричневый пиджак без единой морщинки.
   Калеб не мог себе даже представить офис без Уоррела. Да и вряд ли Джек когда-нибудь оставит службу. Он сказал это так, сгоряча.
   – Где тебя носит, черт подери? – проворчал Уоррел.
   Калеб пожал плечами:
   – Заехал выпить кофе. А что?
   Уоррел подошел к столику, на котором стояла кофеварка, и налил себе кофе.
   – А то, что я названиваю тебе домой уже целый час.
   Калеб замер, но голос его прозвучал спокойно.
   – Что-нибудь серьезное?
   – Поверишь ли, если я скажу, что нам выпал счастливый билет? – спросил Уоррел, усаживаясь за стол. Глаза его радостно сверкнули.
   Калеб ударил кулаком о ладонь:
   – Таннер?
   – А кто же еще? – Уоррел довольно ухмыльнулся и отпил кофе.
   – Черт подери! – воскликнул Калеб. – Детали, детали, рассказывай все по порядку!
   – Случилось так, как мы и предполагали. Таннер позвонил из своего пентхауса, и мы прослушали его разговор. Как только я положил трубку, сразу принялся тебя разыскивать.
   Калебу не сиделось на месте.
   – Все благодаря степлеру? Блэр обрадуется, когда узнает об этом. Она переживала, что ей так и не удалось ничем нам помочь.
   При упоминании о Блэр Уоррел помрачнел:
   – Как она? Черт, все так завертелось, что я не успел даже ее проведать. Она действительно в порядке?
   Калеб тоже посерьезнел и ответил:
   – Вчера вечером она чувствовала себя вполне сносно, вот только ее душевное состояние… – Он не закончил фразу.
   – Оставляет желать лучшего, – договорил за него Уоррел. – Так?
   – В общем, да. Иначе она ни за что не согласилась бы остаться в больнице на ночь.
   Уоррел улыбнулся:
   – Она сильная женщина – это я точно знаю. Однако я рад, что Блэр сейчас в безопасности, тем более что Таннер снова объявился.
   – Когда он назначил встречу? – спросил Калеб, присаживаясь на край письменного стола Уоррела и доставая из кармана сигареты.
   – Сегодня, в парке «Золотые Ворота». В два часа.
   – Черт, так скоро, – пробормотал Калеб, вскакивая и вновь принимаясь расхаживать по кабинету.
   – Вот и я о том же, – добавил Уоррел, усмехаясь. Но в следующую секунду лицо его приняло суровое и сосредоточенное выражение. – Но мы будем готовы, не сомневайся. Я уже запустил машину.
   – Таннер мой, Джек, – прорычал Калеб.
   У Уоррела заходили желваки на скулах.
   – Я продолжаю настаивать на том, чтобы все было по закону.
   – Но я же дал тебе слово, помнишь? – горячо возразил Калеб.
   Уоррел заметно успокоился.
   – Садись, – сказал он, – и давай подумаем, как лучше отпраздновать эту «встречу».
   – Существует только один способ, – откликнулся Калеб, расхаживая по офису, как тигр в клетке. – Надо будет связать подарочек, запаковать его и отправить в руки правосудия.
   – Черт подери, да сядешь ты наконец? Я не могу думать, когда ты мелькаешь.
   Калеб со вздохом опустился в кожаное кресло, сверля Уоррела своими черными глазами.
   – Нам нельзя допускать ошибок. Если все проводить по закону, его пришлось бы ловить в закрытом тюремном дворе, из которого и мышь не улизнет.
   – Я поручаю это тебе, Калеб. Вызовешь снайперов.
   – Все будет как надо.
   – Тогда давай разрабатывать план операции.
   Калеб подался вперед:
   – Я слушаю тебя.
 
   Калеб говорил по миниатюрной рации, прикрепленной к карману его рубашки.
   – Прием, Диверс. Что видно? – спросил Калеб, оглядывая участок парка, на котором он и еще несколько агентов поджидали Таннера и русского.
   Со своей позиции под огромным раскидистым деревом Калеб мог видеть холм, поросший кустарником, где была спрятана видеокамера. Даже приглядевшись, ее невозможно было обнаружить. Кроме того, у Таннера нет оснований для подозрений, и он вряд ли будет обшаривать окрестности.
   – Диверс, ты что, уснул там? – снова спросил Калеб.
   – Нет, сэр, пока ничего, – услышал он наконец ответ. – А у вас?
   – Тоже ничего, – промолвил Калеб, взглянув на часы. Только половина второго. Он выругался. Время тянется как резина.
   – У меня есть сообщение, – послышался другой голос.
   Рация затрещала, но Калеб быстро настроился на нужную волну.
   – Вижу парня и девушку. Во всяком случае, мне так кажется – они целуются прямо у меня на виду.
   – Это ты, Спрайт? – ледяным тоном спросил Калеб.
   – Да, сэр!
   – Прекрати свои штучки и займись делом.
   – Слушаю, сэр, – ответил Спрайт, сразу посерьезнев.
   – Камера может вращаться?
   – Да, ее только что проверяли, – сказал Спрайт. – У нас все в порядке.
   – Смотрите, отвечаете головой, – предупредил Калеб. Затем, обращаясь ко всем вместе, добавил: – Запомните, приближаться только по моему сигналу. Никакой самодеятельности, понятно? Мы должны заснять их на пленку и взять живыми.
   После того как каждый из офицеров получил от него соответствующие указания, Калеб прислонился к стволу дерева и закурил, притворяясь обычным отдыхающим, которых так много бывает в парке субботними погожими деньками. Одет он был в джинсы и рубашку, костюм дополняли кроссовки и белые носки.
   Его люди были одеты примерно так же, чтобы не выделяться из толпы туристов и отдыхающих, наводнивших парк в этот майский солнечный день.
   Калеб вскинул голову. На небе ни облачка. В ясной голубизне виднеется еле заметная точка – самолет. Вздохнув, он уловил аромат цветов.
   Внезапно его мысли вновь обратились к Блэр. Должно быть, она сейчас дома, в окружении семьи, и думать забыла о Калебе Ханте. А когда Таннер будет наконец сидеть в тюрьме, то и совсем забудет про него…
   «Прекрати, Хант!»
   Мысленно встряхнувшись, он снова посмотрел на часы. Стрелки подходили к двум.
   – Калеб.
   Он насторожился и внутренне подобрался.
   – Видишь что-нибудь, Диверс?
   – Да, черный лимузин с серым верхом заворачивает к южным воротам парка. Стекла затемнены, число пассажиров неизвестно. Повторяю. Число пассажиров неизвестно.
   – Не спускай с него глаз, Диверс, – приказал Калеб. – Спрайт, стой рядом с видеокамерой. Я меняю позицию.
   Калеб бросился бегом по газону к южному входу. Очутившись там, он спрятался за раскидистым деревом и кивнул Спрайту.
   Диверс снова вышел на связь:
   – Калеб, Таннер выходит из машины, на нем темно-синий костюм и белая рубашка.
   – Я все понял. Вижу его. Всем приготовиться.
   Калеб наблюдал, как Таннер остановился рядом с автомобилем и огляделся. Потом снова наклонился, что-то сказал шоферу и пошел по дорожке к огромному искрящемуся фонтану.
   У Калеба гулко стучало сердце.
   Приблизившись к фонтану, Таннер остановился и сел на скамейку. Он был один.
   Калеб вытер пот со лба платком и продолжал наблюдение.
   – Калеб. – Это был Уоррел.
   – Да, шеф?
   – Все под контролем?
   – Под контролем.
   Раздался легкий треск, но связь тут же наладилась. Калеб улыбнулся: Уоррел готов сам примчаться сюда, если что-то пойдет не так, как задумано.
   Таннер не двигался.
   – Хант, это Диверс. Невысокий лысый человек с дипломатом направляется в вашу сторону.
   Калеб встрепенулся – русский!
   – Объект под наблюдением, – произнес он наконец, не сводя глаз с разворачивающейся перед ним сцены.
   Человек с кейсом оказался толстеньким коротышкой. Он уселся на противоположном конце скамьи, которую занял Таннер. Ни тот ни другой даже не взглянули друг на друга, но Калеб заметил, что они шевелят губами, уставившись перед собой.
   Калеб снова заговорил:
   – Голубки воркуют на скамейке.
   Тишина.
   И тут русский положил дипломат на скамейку и отошел в сторону якобы для того, чтобы покормить голубей из маленького пакетика с поп-корном, который он вынул из кармана.
   Вот! Конверт! Калеб затаил дыхание.
   Таннер подхватил чемодан и оставил на скамейке конверт. Русский вернулся и забрал конверт, сунув его в карман пиджака. Оба, русский и Таннер, обменялись несколькими фразами.
   Есть!
   – Вперед! – приказал Калеб, направляясь к Таннеру.
   И вот тут-то все и началось!
   Таннер обернулся, заморгал, как будто что-то попало ему в глаз, на лице его отобразился ужас.
   Калеб проследовал за его взглядом.
   Камера! Таннер заметил камеру. Солнечный луч упал на объектив, и тот сверкнул, как молния.
   «Тысяча чертей!» Сердце Калеба готово было выпрыгнуть из груди.
   Едва Калеб сделал шаг, Таннер крикнул что-то русскому, и они бросились бежать.
   Калеб рванулся с места.
   – Остановите русского! – крикнул он напоследок. – Таннер мой! – Краем глаза он видел, как русский с размаху налетел на Диверса. Так, один есть.
   Калеб несся за Таннером, не спуская глаз с его спины. Таннер обернулся через плечо. Это он сделал зря – потерял скорость. Калеб в два прыжка нагнал его и подставил ему подножку.
   Таннер рухнул на землю вместе с Калебом. Но когда он поднялся, Калеб уже тоже был на ногах.
   – Ублюдок! – выкрикнул Таннер. – Тебе меня не достать.
   Калеб ударил его в левый бок. Таннера отбросило к дереву, колени его подогнулись, но он не упал, а, собравшись, ринулся на Калеба. Но оказался не слишком проворным. Калеб успел отскочить и снова ударил его в бок. Таннер прикрылся рукой и с размаху ударил Калеба в солнечное сплетение, но удар оказался скользящим.
   Калеб был гораздо крупнее и сильнее Таннера. Он прижал Таннера к дереву и стал наносить ему удары с разных сторон. Таннер захрипел, но сдаваться не собирался. Он бросился на Калеба, но тут его настиг удар слева, после которого он уже не поднялся.
   Тяжело дыша, Хант схватил его за волосы и рывком приподнял его голову, приставив пистолет к виску. Таннер выпучил глаза от ужаса. Калеб чувствовал, как его трясет словно в лихорадке.
   – Так, значит, мне тебя не достать?
   Таннер молчал.
   – Калеб! Черт тебя дери! Прекрати самовольничать!
   «Уоррел. Он прав. Не стоит пачкать о тебя руки, подонок».
   Калеб тряхнул головой и сунул пистолет в кобуру. К черту профессионализм! Он развернулся и ударил Таннера кулаком в челюсть.
   Таннер закатил глаза и рухнул на землю как подкошенный.
   – Что ж, не хочешь говорить, так будешь молчать…
 
   Где же Калеб?
   Блэр не понимала, почему о нем до сих пор ничего не известно. Правда, она догадывалась почему. Он, должно быть, немного напуган, как и она. Когда он обнял и поцеловал ее – это, кажется, произошло вчера? – она впервые почувствовала, что они по-настоящему близки. Впервые за все время, пока длился их бурный роман. И в ней поселилась уверенность, что у них есть будущее. Когда Калеб прилег рядом с ней на больничную койку и обвил ее руками, Блэр почувствовала его любовь всем своим существом.
   Но может быть, она всего лишь гоняется за очередной мечтой? Хочется надеяться, что нет. Она ведь так любит его! Он должен это понять.
   Блэр мысленно поклялась себе, что признается ему в этом, как только Таннера поймают. Джош будет отомщен, и она наконец исцелит свою душу и начнет новую жизнь.
   Их с Калебом ждет прекрасное будущее. Она живо представляла себе их совместную жизнь. Он будет по-прежнему работать в Бюро и, может быть, вскоре оставит работу оперативника. Она будет заниматься фотографией, пока не родится ребенок. Ребенок! Его ребенок. Какое это будет счастье!
   И сейчас, расхаживая по комнате в ожидании Калеба, Блэр снова и снова спрашивала себя: где же он?
   Хант должен ее найти. Сегодня утром из больницы ее забирала мать, а не Томас. Блэр была уверена, что Калеб скоро приедет к ней, и поэтому не позволила матери увезти себя в особняк.
   – Я могу сама позаботиться о себе, – заявила она Саре.
   – О, Блэр, – вздохнула Сара, – ты еще очень слаба.
   Но Блэр настаивала:
   – Нет, я в отличной форме. Я знаю, ты хочешь как лучше, но я намерена остаться у себя.
   Сара холодно взглянула на нее.
   – Надеюсь, твое решение никак не связано с тем мужчиной… – она поджала губы, – которого мы встретили в больнице?
   – Нет, не связано, – солгала Блэр.
   Они молча буравили друг друга взглядами. Наконец Сара сдалась.
   – Хорошо, – произнесла она таким тоном, что стало ясно: она не поверила ни одному слову дочери. – Пусть будет по-твоему. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится.
   Как только Сара уехала, Блэр попыталась заснуть, но тщетно. Она все время думала о Калебе. Она была еще так слаба, что еле передвигалась по комнате. Время тянулось невыразимо медленно.
   Что, если он вообще больше не придет? Что, если она ошиблась в своих предположениях? «Перестань, – яростно оборвала она себя. – Он занят. У него есть и другие дела. Не все же ему быть рядом с тобой». Зная Калеба, она была почти уверена, что он в это время пытается раздобыть улики против Таннера.
   Уоррел. Уоррел знает, где Калеб. Блэр решила позвонить Джеку. Она доковыляла до телефона и уже сняла трубку, когда раздался звонок в дверь.
   Калеб?
   Блэр бросилась к двери, морщась от боли, и распахнула ее. На пороге стоял Калеб. Несколько секунд они молчали, потом она пролепетала:
   – Проходи.
   – Надеюсь, ты обычно спрашиваешь «кто?» прежде чем открыть дверь.
   Блэр потупилась.
   – Глупо, правда? – пробормотала она.
   Калеб кивнул, захлопывая за собой дверь.
   Блэр отступила назад и окинула его любящим взглядом. Он выглядел уставшим. Лоб перерезали морщины, на правой скуле багровел синяк. У Блэр тревожно екнуло сердце.
   Она прошептала:
   – Откуда у тебя синяк? – и осторожно коснулась синевато-багрового пятна.
   Калеб прижал ее ладонь к своей щеке.
   – Это имеет отношение к Таннеру? – спросила она.
   – Самое прямое.
   – Я как раз собиралась позвонить Джеку и попросить его… но тут ты позвонил в дверь.
   Он радостно ухмыльнулся. Блэр смотрела на него как зачарованная: ей показалось, что солнце проглянуло из-за туч.