Страница:
Царица Наталья, демонстрируя возмужание сына, женила его на красавице боярышне Евдокии Лопухиной. Однако Петра привлекали больше корабли, построенные на Переяславском озере, да учения с потешными полками. В скором времени эти его потехи обернутся нешуточными делами. А пока в письмах матери он о жене и не вспоминает, сообщая о своих занятиях и подписываясь: «сынишка твой, в работе пребывающий, Петрушка».
После женитьбы царей Ивана и Петра стало ясно, что время правления Софьи заканчивается. Есть версия, что она по этой причине замыслила дворцовый переворот. Новый начальник стрелецкого приказа, ближний окольничий Ф.Л. Шакловитый, к тому же ее «новый галант», пытался возвести царевну на трон, избавившись каким-либо образом от Петра. Пригласив к себе стрелецких начальников, он предложил им подписать челобитную о том, чтобы возвести регентшу на трон. Те, вспомнив ужасы подавления «хованщины», стали отговариваться неграмотностью. Шакловитый настаивал, показывая подготовленное им прошение не только от стрельцов, но и от всех жителей Москвы.
Дело сорвалось, и приглашенные разошлись. Правда, некоторые из стрельцов изъявили готовность поддержать замысел, предложив даже убить Петра. Один из вариантов покушения – напасть на него во время пожара. Они тогда случались часто, а Петр любил участвовать в их тушении, нередко бросаясь в самые опасные места.
Подобное злодеяние могло восстановить против Софьи народ. Тогда она и ее сторонники прибегли к хитрости: пустили слух, будто царица Наталья и ее сын готовятся убить царя Ивана и царевну Софью. Шакловитый призвал отряды вооруженных стрельцов на Лубянку и в Кремль.
Однако большинство стрельцов бунтовать отказалось. Им были непонятны дворцовые интриги, а сломя голову следовать за своим начальником в столь неопределенной ситуации они не захотели. Возможно, Шакловитый решился на отчаянный шаг: организовать убийство Петра. Во всяком случае, именно это сообщили Петру два стрельца, которые ночью 7 августа 1689 года явились к нему в Преображенское и сообщили об опасности.
Спросонок Петр в ужасе бросился в конюшню босой, в одной сор очке, вск очил на к оня и умч ался в ле с. По жалу й, ег о об уял страх, пережитый им в детстве, во время стрелецкого бунта.
Его отыскали слуги, одели, вернули домой, откуда он отправился в Троице-Сергиеву лавру. Туда стали стягиваться верные ему бояре, стрельцы и потешные отряды, ставшие к тому времени нешуточным войском. А когда прибыли еще и служивые иноземцы, стало ясно, что дело Софьи проиграно. Она вынуждена была выдать заговорщиков. Ее отправили в Новодевичий монастырь и постригли, нареча Сусанной. Шакловитый и его сторонники после пыток были казнены.
Большая и малая смуты времен царевны Софьи свидетельствовали о том, что началась новая эпоха. Боярская олигархия, хотя и не исчерпавшая свои силы, но напуганная народным восстанием, вынуждена была уступить служилому дворянству. Обретали значительную власть государственные чиновники. Полное и окончательное установление абсолютной монархии становилось неизбежным.
Стрелецкое восстание 1682 года ускорило не только создание регулярной армии, но и петровских реформ вообще. Оно же положило начало активному участию армии в политике, которое особенно сильно проявилась в период дворцовых переворотов 1725-1741 годов.
Был создан прецедент, сыгравший немалую роль в последующую эпоху: впервые за 150 лет после Елены Глинской к власти пришла женщина – царевна Софья Алексеевна. Поэтому, когда после смерти Петра I на трон вступила Екатерина I, дело не пошло дальше ворчания: «какое житье под бабой…» Тем более что ворчавшие попадали в пыточные застенки Тайной канцелярии.
Стрелецкие смуты оказали немалое влияние на личность Петра I, главным образом отрицательное. Они впоследствии тормозили, а то и сводили на нет некоторые его важные преобразования.
У него бывали приступы жестокости, доходившей до бешенства. Порой он поддавался страху, подозрительности, эмоциям. А главное, в нем развилась стойкая неприязнь к боярской патриархальной Москве, которая привела к недооценке некоторых важных сторон наследия Московской Руси. Он готов был рвать все связи с прошлым.
Петр I был противоречив и по своему характеру, и по деяниям. Он «прорубил окно в Европу». Однако сделано это было за выкуп в 2 миллиарда ефимков (серебряных рублей), заплаченных шведам за прибалтийские земли и часть Финляндии. Только отчаянный человек, ненавидящий Москву, рискнул бы заложить новую столицу на гиблых болотах. А он не только задумал, но и частично осуществил этот грандиозный замысел. Десятки тысяч крестьян мучались, болели, умирали на этой стройке.
Петр I создал военный российский флот и мощную армию. При нем было основано более 200 фабрик и заводов. Но все это потребовало огромных зат рат с ил и средст в. На лога ми о бл аг ал ось в се: ку пл я, продажа, проезд, баня, борода и даже гроб.
Усилив государственную власть и самодержавие, введя обязательное образование для дворян и содействуя просвещению, он наложил на крестьян тяжкое бремя подневольного непосильного труда. Излишне высоко ценя западных специалистов, император невольно содействовал засилию на Руси иноземцев, прежде всего немцев. Это предопределило «бироновщину» и дворцовые перевороты. Только в XIX веке настала пора торжества русской культуры, соединившей классическое европейское Просвещение с народными традициями и национальной самобытностью.
О ПРЕОДОЛЕНИИ ПРОШЛОГО
БОРЬБА У ТРОНА
ИНОСТРАНЩИНА
После женитьбы царей Ивана и Петра стало ясно, что время правления Софьи заканчивается. Есть версия, что она по этой причине замыслила дворцовый переворот. Новый начальник стрелецкого приказа, ближний окольничий Ф.Л. Шакловитый, к тому же ее «новый галант», пытался возвести царевну на трон, избавившись каким-либо образом от Петра. Пригласив к себе стрелецких начальников, он предложил им подписать челобитную о том, чтобы возвести регентшу на трон. Те, вспомнив ужасы подавления «хованщины», стали отговариваться неграмотностью. Шакловитый настаивал, показывая подготовленное им прошение не только от стрельцов, но и от всех жителей Москвы.
Дело сорвалось, и приглашенные разошлись. Правда, некоторые из стрельцов изъявили готовность поддержать замысел, предложив даже убить Петра. Один из вариантов покушения – напасть на него во время пожара. Они тогда случались часто, а Петр любил участвовать в их тушении, нередко бросаясь в самые опасные места.
Подобное злодеяние могло восстановить против Софьи народ. Тогда она и ее сторонники прибегли к хитрости: пустили слух, будто царица Наталья и ее сын готовятся убить царя Ивана и царевну Софью. Шакловитый призвал отряды вооруженных стрельцов на Лубянку и в Кремль.
Однако большинство стрельцов бунтовать отказалось. Им были непонятны дворцовые интриги, а сломя голову следовать за своим начальником в столь неопределенной ситуации они не захотели. Возможно, Шакловитый решился на отчаянный шаг: организовать убийство Петра. Во всяком случае, именно это сообщили Петру два стрельца, которые ночью 7 августа 1689 года явились к нему в Преображенское и сообщили об опасности.
Спросонок Петр в ужасе бросился в конюшню босой, в одной сор очке, вск очил на к оня и умч ался в ле с. По жалу й, ег о об уял страх, пережитый им в детстве, во время стрелецкого бунта.
Его отыскали слуги, одели, вернули домой, откуда он отправился в Троице-Сергиеву лавру. Туда стали стягиваться верные ему бояре, стрельцы и потешные отряды, ставшие к тому времени нешуточным войском. А когда прибыли еще и служивые иноземцы, стало ясно, что дело Софьи проиграно. Она вынуждена была выдать заговорщиков. Ее отправили в Новодевичий монастырь и постригли, нареча Сусанной. Шакловитый и его сторонники после пыток были казнены.
Большая и малая смуты времен царевны Софьи свидетельствовали о том, что началась новая эпоха. Боярская олигархия, хотя и не исчерпавшая свои силы, но напуганная народным восстанием, вынуждена была уступить служилому дворянству. Обретали значительную власть государственные чиновники. Полное и окончательное установление абсолютной монархии становилось неизбежным.
Стрелецкое восстание 1682 года ускорило не только создание регулярной армии, но и петровских реформ вообще. Оно же положило начало активному участию армии в политике, которое особенно сильно проявилась в период дворцовых переворотов 1725-1741 годов.
Был создан прецедент, сыгравший немалую роль в последующую эпоху: впервые за 150 лет после Елены Глинской к власти пришла женщина – царевна Софья Алексеевна. Поэтому, когда после смерти Петра I на трон вступила Екатерина I, дело не пошло дальше ворчания: «какое житье под бабой…» Тем более что ворчавшие попадали в пыточные застенки Тайной канцелярии.
Стрелецкие смуты оказали немалое влияние на личность Петра I, главным образом отрицательное. Они впоследствии тормозили, а то и сводили на нет некоторые его важные преобразования.
У него бывали приступы жестокости, доходившей до бешенства. Порой он поддавался страху, подозрительности, эмоциям. А главное, в нем развилась стойкая неприязнь к боярской патриархальной Москве, которая привела к недооценке некоторых важных сторон наследия Московской Руси. Он готов был рвать все связи с прошлым.
Петр I был противоречив и по своему характеру, и по деяниям. Он «прорубил окно в Европу». Однако сделано это было за выкуп в 2 миллиарда ефимков (серебряных рублей), заплаченных шведам за прибалтийские земли и часть Финляндии. Только отчаянный человек, ненавидящий Москву, рискнул бы заложить новую столицу на гиблых болотах. А он не только задумал, но и частично осуществил этот грандиозный замысел. Десятки тысяч крестьян мучались, болели, умирали на этой стройке.
Петр I создал военный российский флот и мощную армию. При нем было основано более 200 фабрик и заводов. Но все это потребовало огромных зат рат с ил и средст в. На лога ми о бл аг ал ось в се: ку пл я, продажа, проезд, баня, борода и даже гроб.
Усилив государственную власть и самодержавие, введя обязательное образование для дворян и содействуя просвещению, он наложил на крестьян тяжкое бремя подневольного непосильного труда. Излишне высоко ценя западных специалистов, император невольно содействовал засилию на Руси иноземцев, прежде всего немцев. Это предопределило «бироновщину» и дворцовые перевороты. Только в XIX веке настала пора торжества русской культуры, соединившей классическое европейское Просвещение с народными традициями и национальной самобытностью.
«Потешные игры» Петра I
Петр I. Гравюра с портрета Г. Келлера, 1689 г.
Петровское время было трудным для всех слоев российского общества. Но все-таки можно согласиться с В. И. Вернадским: «Великим счастьем русского народа было то, что в эпоху перестройки своей культуры на европейский лад он не только имел государственного человека типа Петра, но и научного гения в лице Ломоносова» (знаменательно, что этот гений – был плоть от плоти русского народа).
О ПРЕОДОЛЕНИИ ПРОШЛОГО
Стрелецкие смуты были предтечами петровских революционных реформ, направленных на преодоление прошлого. Так было, в той или иной степени, и едва ли не со всеми смутами. Но есть и одно странное исключение.
Вновь придется обратиться к новейшей истории России. Что было провозглашено, точнее, не сразу оглашено перестройщиками Горбачева и реформаторами Ельцина? Они призывали к преодолению недавнего прошлого, целого семидесятилетия советской власти, и делали все, что было в их силах, чтобы при всякой возможности очернять этот период в жизни страны.
Показательно, что главным объектом постоянных нападок и проклятий была давно завершенная эпоха Сталина, когда якобы в стране был «большой террор» и была создана «империя зла».
Тогда же были пущены «утки» о «периоде застоя», «совке» и «деревянном рубле». Совслужащие, а в особенности журналисты и прочие интеллектуалы, смаковали на разные лады эти «слоганы». И это в ту пору, когда рубль был одной из самых устойчивых валют на свете! Прирост валового общественного продукта был при «застое» в десятки, если не сотни раз выше, чем в 2001 году, когда правительство радостно рапортовало о небывалом подъеме экономики.
Вот, к примеру, данные, опубликованные 3 ноября 2000 года в «Независимой газете»: отношение доходов 10% самых богатых и 10% наиболее бедных семей (можно его назвать коэффициентом несправедливости) составило 47, тогда как даже в США он равен 14, в Швеции – 11, Германии – 7, Японии – 6, Китае – 3. Разве это не полнейший позор, особенно после того, как даже в самом глухом «застое» при господстве брежневской партократии этот коэффициент был у нас примерно вдесятеро ниже!
Откуда вдруг взялись огромные суммы у «новых русских» олигархов? Ну, конечно же, из разворованной государственной казны, из карманов и сберкнижек трудящихся. Тут бы и содрогнуться обкраденному, обманутому, оболганному и униженному населению, как это было не раз в истории России даже при менее веских обстоятельствах. Но «новые русские» обыватели внимают увещеваниям «олигархов» и их интеллектуальных лакеев, а также совершенно безответственным руководителям государства, маниакально продолжающим губительные для народа (но, естественно, не для них и их ближних) «реформы», да еще и награждают «За заслуги перед отечеством» Ельцина…
В данном случае преемственность (в наихудшем) очевидна. Но если взят курс на полное преодоление советского прошлого, то во имя чего? Какие стоят, маячат, рисуются впереди ориентиры? Что предлагают народу средства массовой пропаганды и агитации, находящиеся под призором государства и олигархов?
Ответ отчасти дает принятый герб государства: двуглавый орел с короной между головами. Спрашивается, чем не угодили колосья, серп и молот, красная звезда? Уж не тем ли, что под флагами с этой звездой были одержаны великие победы? Что колосья, серп и молот наводят на мысль о правлении народа, трудящихся? В XX веке двуглавый отечественный орел и трехцветный флаг (он был принят у власовцев) терпели только поражение за поражением. Почему этим символам отдано предпочтение? Не потому ли, что они – самодержавные и имперские? Но страна считается демократической, а империей ругательно обзывают СССР.
Говорят, что возрождают старые русские традиции. Как это понимать? Принцип: самодержавие, православие, народность? И к чему с этой троицей пришли в начале XX века? Неужели надо снова возрождать то, что отжито, опровергнуто самой жизнью?
О народности, конечно, говорить не приходится при откровенной плутократии (власти богатых) и коэффициенте несправедливости – одном из самых высоких в мире. Самодержавие? Судя по тому, как Ельцин передал власть своему «наследнику», что получило одобрение большинства голосовавших на выборах, какая-то ностальгия по царю появилась. Возможно, это результат опять-таки оглушительной пропаганды и агитации, когда монархистами (без царя на троне, в изгнании или в голове) вдруг стали популярные деятели «новорусской» культуры.
Так может быть, православие спасет Россию? Теперь только с ним связывают духовность, словно забыв в религиозном экстазе (хочется сказать: «не верю!») о том, что у же очень много веков в духовной культуре всех народов, сколько-нибудь цивилизованных, религия занимает свое особое, но достаточно скромное место. Даже введение в СССР единой атеистической религии сделало ее одним из компонентов идеологии при небольшой роли в духовной культуре. О теократическом правлении в нынешней России речь вроде бы не идет. А количество православных, более или менее регулярно посещающих церкви, у нас вполне соизмеримо с числом мусульман (больше всех, пожалуй, атеистов или безверующих).
Выходит, нашему народу предлагают преодолеть свое недавнее славное прошлое во имя более отдаленного и бесславного (в XX веке, повторим) прошлого? Это же получается какой-то театр идеологического абсурда!
Вывод напрашивается один: смута конца XX века не просто затяжная, а совершенно немыслимая, фантастическая по своей нелепости. Она перешла на начало XXI века, не прекращаясь в умах очень многих людей и в обществе в целом.
Представьте себе нынешние торжественные выходы: президент РФ у трехцветного знамени под двуглавым орлом с короной и при звуках гимна… Советского Союза с переиначенным Сергеем Михалковым собственным текстом. Разве это не символично? Президент, корона, СССР… Тройная несовместимость!
Трудно придумать нечто столь же полно и ясно отражающее смутное состояние (если не сумеречное) общественного сознания. Такое впечатление, что у многих уже нет никакого желания выходить из него, ставшего привычным за долгие годы. Одних оно ввергает в эйфорию, других в беспросветное отчаяние, третьих в тупое равнодушие и покорность.
Вновь придется обратиться к новейшей истории России. Что было провозглашено, точнее, не сразу оглашено перестройщиками Горбачева и реформаторами Ельцина? Они призывали к преодолению недавнего прошлого, целого семидесятилетия советской власти, и делали все, что было в их силах, чтобы при всякой возможности очернять этот период в жизни страны.
Показательно, что главным объектом постоянных нападок и проклятий была давно завершенная эпоха Сталина, когда якобы в стране был «большой террор» и была создана «империя зла».
Тогда же были пущены «утки» о «периоде застоя», «совке» и «деревянном рубле». Совслужащие, а в особенности журналисты и прочие интеллектуалы, смаковали на разные лады эти «слоганы». И это в ту пору, когда рубль был одной из самых устойчивых валют на свете! Прирост валового общественного продукта был при «застое» в десятки, если не сотни раз выше, чем в 2001 году, когда правительство радостно рапортовало о небывалом подъеме экономики.
Вот, к примеру, данные, опубликованные 3 ноября 2000 года в «Независимой газете»: отношение доходов 10% самых богатых и 10% наиболее бедных семей (можно его назвать коэффициентом несправедливости) составило 47, тогда как даже в США он равен 14, в Швеции – 11, Германии – 7, Японии – 6, Китае – 3. Разве это не полнейший позор, особенно после того, как даже в самом глухом «застое» при господстве брежневской партократии этот коэффициент был у нас примерно вдесятеро ниже!
Откуда вдруг взялись огромные суммы у «новых русских» олигархов? Ну, конечно же, из разворованной государственной казны, из карманов и сберкнижек трудящихся. Тут бы и содрогнуться обкраденному, обманутому, оболганному и униженному населению, как это было не раз в истории России даже при менее веских обстоятельствах. Но «новые русские» обыватели внимают увещеваниям «олигархов» и их интеллектуальных лакеев, а также совершенно безответственным руководителям государства, маниакально продолжающим губительные для народа (но, естественно, не для них и их ближних) «реформы», да еще и награждают «За заслуги перед отечеством» Ельцина…
В данном случае преемственность (в наихудшем) очевидна. Но если взят курс на полное преодоление советского прошлого, то во имя чего? Какие стоят, маячат, рисуются впереди ориентиры? Что предлагают народу средства массовой пропаганды и агитации, находящиеся под призором государства и олигархов?
Ответ отчасти дает принятый герб государства: двуглавый орел с короной между головами. Спрашивается, чем не угодили колосья, серп и молот, красная звезда? Уж не тем ли, что под флагами с этой звездой были одержаны великие победы? Что колосья, серп и молот наводят на мысль о правлении народа, трудящихся? В XX веке двуглавый отечественный орел и трехцветный флаг (он был принят у власовцев) терпели только поражение за поражением. Почему этим символам отдано предпочтение? Не потому ли, что они – самодержавные и имперские? Но страна считается демократической, а империей ругательно обзывают СССР.
Говорят, что возрождают старые русские традиции. Как это понимать? Принцип: самодержавие, православие, народность? И к чему с этой троицей пришли в начале XX века? Неужели надо снова возрождать то, что отжито, опровергнуто самой жизнью?
О народности, конечно, говорить не приходится при откровенной плутократии (власти богатых) и коэффициенте несправедливости – одном из самых высоких в мире. Самодержавие? Судя по тому, как Ельцин передал власть своему «наследнику», что получило одобрение большинства голосовавших на выборах, какая-то ностальгия по царю появилась. Возможно, это результат опять-таки оглушительной пропаганды и агитации, когда монархистами (без царя на троне, в изгнании или в голове) вдруг стали популярные деятели «новорусской» культуры.
Так может быть, православие спасет Россию? Теперь только с ним связывают духовность, словно забыв в религиозном экстазе (хочется сказать: «не верю!») о том, что у же очень много веков в духовной культуре всех народов, сколько-нибудь цивилизованных, религия занимает свое особое, но достаточно скромное место. Даже введение в СССР единой атеистической религии сделало ее одним из компонентов идеологии при небольшой роли в духовной культуре. О теократическом правлении в нынешней России речь вроде бы не идет. А количество православных, более или менее регулярно посещающих церкви, у нас вполне соизмеримо с числом мусульман (больше всех, пожалуй, атеистов или безверующих).
Выходит, нашему народу предлагают преодолеть свое недавнее славное прошлое во имя более отдаленного и бесславного (в XX веке, повторим) прошлого? Это же получается какой-то театр идеологического абсурда!
Вывод напрашивается один: смута конца XX века не просто затяжная, а совершенно немыслимая, фантастическая по своей нелепости. Она перешла на начало XXI века, не прекращаясь в умах очень многих людей и в обществе в целом.
Представьте себе нынешние торжественные выходы: президент РФ у трехцветного знамени под двуглавым орлом с короной и при звуках гимна… Советского Союза с переиначенным Сергеем Михалковым собственным текстом. Разве это не символично? Президент, корона, СССР… Тройная несовместимость!
Трудно придумать нечто столь же полно и ясно отражающее смутное состояние (если не сумеречное) общественного сознания. Такое впечатление, что у многих уже нет никакого желания выходить из него, ставшего привычным за долгие годы. Одних оно ввергает в эйфорию, других в беспросветное отчаяние, третьих в тупое равнодушие и покорность.
БОРЬБА У ТРОНА
Смерть крупного государственного деятеля нередко оборачивалась смутой в борьбе за власть. Вот и кончина Петра Великого не стала исключением. Тем более что он фактически сделал все, чтобы после него началась борьба за трон.
Покончив с нелюбимым сыном Алексеем, который в случае прихода к власти мог отменить все его реформы, Петр не испытывал доверия и любви к сыну Алексея, своему полному тезке цесаревичу Петру Алексеевичу. В результате царь постановил, что право престолонаследия передается не обязательно его потомкам и даже роду, а зависит от воли самого государя.
Сам Петр I своим примером доказал неразумность такого постановления, чреватого дворцовыми интригами и переворотами: он умер, так и не назвав имени своего преемника.
С общих умозрительных позиций он рассуждал верно: среди законных – по линии родства – претендентов на престол могут оказаться люди недостойные, а то и умственно слабые. Почему бы не предоставить право власти тому, кто это заслужил своими делами, кто наделен государственным умом и всеми другими качествами подлинного государя?
Однако в реальных условиях ситуации возможны разные, и закон должен это предусматривать. Как в случае с Петром, государь может не успеть назначить своего преемника. Да и так ли уж важно, чтобы у власти всегда находился выдающийся деятель? Значительно важнее – фактор преемственности, когда после крупных и разумных преобразований требуется их упрочить, укоренить в обществе. В частности, за той «революцией сверху», которую осуществил Петр Великий, требовались усилия иного рода: стабилизация обстановки, консервативная политика.
В этом отношении показателен (если не сказать трагичен) пример совсем недавний, когда Ельцин передал, в сущности, свою власть В.В. Путину. Последний тотчас уведомил, что будет продолжать «путь реформ», а для этого, чтобы привести общество к процветанию, требуется полный отказ от революционных настроений (то, о чем вещал снятый с должности революционер-разрушитель Е.Т. Гайдар). Теперь необходимы эволюционные про цессы…
Такой принцип управления государством был бы вполне оправдан лишь в том случае, если б ельцинские реформы дали хоть какой-то положительный результат и оставалось только удерживать и далее развивать достигнутое. Однако факты свидетельствуют о том, что именно эти «реформы» стали губительными для страны, народа, культуры, научно-технического и промышленного потенциала России, ее внешнеполитического положения. Весь мир был поражен невиданным преобразованием сверхдержавы в жалкую побирушку, находящуюся в финансовой кабале у Запада, с вымирающим населением и чудовищной коррупцией при фактически олигархическом правлении.
Так вот, присягая на верность экономическому, социальному и политическому курсу Ельцина, его преемник подписывает приговор на полное уничтожение России как независимой державы и русского народа как носителя великой культуры. «Страну разграбили и развалили новые собственники», – справедливо пишет П. Хлебников. Так почему же этим врагам России и русского народа предоставляются и впредь те же права?
Бунт стрельцов. Рис. XVIII в.
Вопрос риторический. Придя во в ласть, даже хорошие люди начинают меняться, и чем власть неправедней, тем пе чальнее эти изменения.
Когда под видом реформ осуществляется развал страны, то любой разумный, честный и самостоятельный политик должен как можно скорей и решительней воспрепятствовать этому. В России этого не происходит. Удалось создать коррумпированное полицейское государство, ставшее сырьевым придатком развитых капиталистических держав. Такова реальность. В дальнейшем предполагается лишь закреплять достигнутое.
При Петре Великом все было наоборот. Осуществлялись реформы, обновляющие и укрепляющие государство. Продолжение этого курса было жизненно необходимо, потому что в наступавшую научно-техническую индустриальную эру отставшим державам грозило подчинение более сильным соседям или даже полный развал. Конечно, главное тяжкое бремя преобразований нес на себе русский народ. Но и в господствующих классах не поощрялась праздность; к государю приближены были люди деятельные и толковые (хотя масштабы коррупции, надо признать, были огромными).
Петр и сам позаботился о том, чтобы его прогрессивные преобразования стали необратимыми: укрепил новый господствующий класс – дворянство, приобщил его к западной цивилизации основав новую «прозападную» столицу, создал гвардейские полки как опору трона, изменил структуру государственной системы. Кроме того, в последние годы своего правления он стал приближать «птенцов гнезда Петрова». Это особенно сильно беспокоило его прежних соратников, прежде всего «полудержавного властелина» А.Д. Меншикова. Ему приходилось опасаться опалы и потому, что он попал под следствия за казнокрадство, а в 1724 году был отстранен от руководства военным ведомством.
Петр Великий еще дышал, находясь без сознания, в низкой комнате деревянного Зимнего дворца (почему-то потом уничтоженного). А в соседнем помещении уже собрались сановники, чтобы решить вопрос о преемнике. Завещания государя отыскать не удалось. Как поступить?..
Приходит на память историческая аналогия: 4 марта 1953 года на даче умирающего Сталина собрались члены советского руководства старшего поколения. К этому времени по предложению Сталина был избран расширенный президиум ЦК КПСС, куда впервые вошли многие молодые сталинские выдвиженцы. А на окружение руководящей четверки – Маленкова, Берии, Хрущева, Булганина – обрушились репрессии. Благодаря «своевременной» смерти вождя, эта четверка не только удержалась на вершинах власти (Берия – ненадолго, возможно, потому что он слишком много знал), но и вывела из Президиума ЦК молодежь.
«Для них дело было не в праве и законности, а в том, чья возьмет: проиграли они – им ссылка или из-под кнута каторга, а Екатерине с дочерьми – монастырь». Как нетрудно догадаться, это сказано В.О. Ключевским о дворцовых интригах после кончины Петра I. В отличие от сталинских и последующих времен, когда в борьбе за власть главными интриганами были партийные боссы, в ту далекую пору собрались знатные сановники, но как вскоре выяснилось, под призором офицеров гвардии, которых официально никто не приглашал. «Подобно хору античной драмы, – писал Ключевский, – не принимая прямого участия в развертывавшейся на сцене игре, а только как бы размышляя вслух, они до неприличия откровенно выражали свои суждения о ходе совещания, заявляя, что разобьют головы старым боярам, если они пойдут против их матери Екатерины. Вдруг раздался с площади барабанный бой: оказалось, что перед дворцом выстроены были под ружьем оба гвардейских полка, тоже неизвестно кем и зачем сюда вызванные из казарм».
Фактически царицу Екатерину I возвели на трон гвардейцы. Но этот выбор в значительной степени определился обстоятельствами не столько моральными или политическими, сколько финансовыми. В конце петровского правления даже гвардейцам стали задерживать плату. А Екатерина выдала им деньги из собственных запасов. Меншиков привел гвардейских офицеров проститься с покойным императором, а затем они подошли к императрице и рыдая вместе с ней поклялись, что не допустят никого другого на трон, кроме нее. Гвардии были обещаны дополнительные льготы и послабления по службе.
Можно сказать, что за неимением завещания Петра I состоялись фактически выборы. Но сделали это не олигархи, не выборные от разных сословий, а дворяне-гвардейцы. Пришло время дворцовых переворотов.
Несмотря на все ухищрения, Меншикову не удалось занять первое место у трона. Этому препятствовала, между прочим, и новая система государственного управления. Внешне все пошло прямо противоположным образом по сравнению с петровскими временами. Петр I был действительно самодержец не только по названию. Он твердо держал в своих руках бразды правления государством. Екатерине I же было не до того. Она была занята увеселениями, главным образом пьянством и распутством. Невоздержанность в том и другом быстро свела ее в могилу.
Самое замечательно при этом, что для страны такое ее правление было во благо. По словам польского историка К. Валишевского. «самодержавие сделалось самой полной фикцией». Управлял страной созданный уже в конце 1725 года Верховный тайный совет (указ о его создании появился в начале февраля следующего года), состоявший из девяти человек. В его работе Екатерина I не принимала участия, а в указах, издаваемых Советом, государыня никогда не именовалась самодержицей, что вполне отвечало действительности.
В сущности, правление стало аристократическим. Члены Верховного тайного совета были в основном сподвижниками Петра Великого, и насколько было возможно старались продолжать его дело. «Царствование Екатерины I означало, – писал Валишевский, – застой в начавшемся развитии. Но, может быть, это еще не было несчастьем». С историком можно согласиться. Если бы императрица принялась за какие-то активные мероприятия, это грозило бы ошибками, впустую растраченными усилиями народа и без того уставшего от реформ и войн Петра I. Застой не превратился в смуту, потому что был передышкой перед новым подъемом страны в царствование Екатерины II.
В этом отношении прямой противоположностью явилось правление Хрущева после смерти Сталина. Вместо того, чтобы всячески стабилизировать внутреннюю и внешнюю государственную политику, Хрущев стал судорожно осуществлять целый ряд нелепых и не вызванных необходимостью реформ и мероприятий. Деятельный глупец всегда наносит значительно больше вреда, чем бездеятельный. Народу нужна была длительная передышка и улучшение материального состояния после страшных бедствий и тягот войны и последующего восстановления народного хозяйства. Однако именно со времен Хрущева началось обогащение деятелей госхозпартаппарата, тогда как в то же время постепенно увеличивалась смертность населения СССР, которому приходилось «отвечать» за хрущевские эксперименты.
Ну, а что касается правления Екатерины I, то ни в этот период, ни после серьезных изменений в стране не было, что в данной ситуации следует, пожалуй, считать благом. Вопрос о престолонаследии был заранее решен в пользу Петра II. По малолетству государя реальную власть захватил Меншиков, поспешивший обручить одиннадцатилетнего мальчика-царя со своей дочерью Марией, которая была значительно старше жениха. Поднаторевший в придворных интригах Меншиков удостоился чина генералиссимуса, сделался опекуном Петра II (который называл его «батюшкой») и четыре месяца оставался фактическим самодержцем России.
Как известно, на всякого мудреца довольно простоты. И «полудержавный властелин», ставший теперь «полнодержавным», не учел, что бывают интриганы похитрее его. Под их влиянием Петр II рассорился с Меншиковым, приказал его арестовать, а гвардейским полкам – повиноваться только его царским приказаниям. Обручение с Марией Меншиковой было расторгнуто, а ее отец, возвысившийся в полном смысле «из грязи в князи», был окончательно низложен, унижен и сослан с семьей.
На состоянии государства все это не оказало практически никакого воздействия. Продолжалось теневое правление сановников-олигархов. Петра II обручили с дочерью нового приближенного к трону деятеля князя Долгорукого – Екатериной. Мальчику-монарху дали полную свободу в развлечениях, увеселениях и занятиях охотой. Он поздно узнал, что у невесты, которая была значительно старше его, имеется любовник – племянник австрийского посла.
Надо сказать, что «застойное» олигархическое управление государством времен Екатерины I и Петра II оставило в народе добрые воспоминания. Крестьяне получили некоторое налоговое послабление, все шло ни шатко, ни валко. К. Валишевский даже высказал мысль, будто тогда страна пребывала в анархии (но в прямом смысле этого слова, в относительном безвластии, а не в хаосе). Возможно, отсутствие сильного давления центральной власти, предоставленная возможность мирно трудиться действительно были проявлением анархического порядка, которые народу всегда по душе.
Однако в классовом обществе, да еще феодального типа, говорить о воцарении анархии можно лишь условно и относительно. Государственная система, скрепляющая общество незримым каркасом, в таких условиях не может быть отменена или даже сильно ослаблена. Более того, отсутствие единовластия в огромной стране грозит опасной нестабильностью.
Покончив с нелюбимым сыном Алексеем, который в случае прихода к власти мог отменить все его реформы, Петр не испытывал доверия и любви к сыну Алексея, своему полному тезке цесаревичу Петру Алексеевичу. В результате царь постановил, что право престолонаследия передается не обязательно его потомкам и даже роду, а зависит от воли самого государя.
Сам Петр I своим примером доказал неразумность такого постановления, чреватого дворцовыми интригами и переворотами: он умер, так и не назвав имени своего преемника.
С общих умозрительных позиций он рассуждал верно: среди законных – по линии родства – претендентов на престол могут оказаться люди недостойные, а то и умственно слабые. Почему бы не предоставить право власти тому, кто это заслужил своими делами, кто наделен государственным умом и всеми другими качествами подлинного государя?
Однако в реальных условиях ситуации возможны разные, и закон должен это предусматривать. Как в случае с Петром, государь может не успеть назначить своего преемника. Да и так ли уж важно, чтобы у власти всегда находился выдающийся деятель? Значительно важнее – фактор преемственности, когда после крупных и разумных преобразований требуется их упрочить, укоренить в обществе. В частности, за той «революцией сверху», которую осуществил Петр Великий, требовались усилия иного рода: стабилизация обстановки, консервативная политика.
В этом отношении показателен (если не сказать трагичен) пример совсем недавний, когда Ельцин передал, в сущности, свою власть В.В. Путину. Последний тотчас уведомил, что будет продолжать «путь реформ», а для этого, чтобы привести общество к процветанию, требуется полный отказ от революционных настроений (то, о чем вещал снятый с должности революционер-разрушитель Е.Т. Гайдар). Теперь необходимы эволюционные про цессы…
Такой принцип управления государством был бы вполне оправдан лишь в том случае, если б ельцинские реформы дали хоть какой-то положительный результат и оставалось только удерживать и далее развивать достигнутое. Однако факты свидетельствуют о том, что именно эти «реформы» стали губительными для страны, народа, культуры, научно-технического и промышленного потенциала России, ее внешнеполитического положения. Весь мир был поражен невиданным преобразованием сверхдержавы в жалкую побирушку, находящуюся в финансовой кабале у Запада, с вымирающим населением и чудовищной коррупцией при фактически олигархическом правлении.
Так вот, присягая на верность экономическому, социальному и политическому курсу Ельцина, его преемник подписывает приговор на полное уничтожение России как независимой державы и русского народа как носителя великой культуры. «Страну разграбили и развалили новые собственники», – справедливо пишет П. Хлебников. Так почему же этим врагам России и русского народа предоставляются и впредь те же права?
Вопрос риторический. Придя во в ласть, даже хорошие люди начинают меняться, и чем власть неправедней, тем пе чальнее эти изменения.
Когда под видом реформ осуществляется развал страны, то любой разумный, честный и самостоятельный политик должен как можно скорей и решительней воспрепятствовать этому. В России этого не происходит. Удалось создать коррумпированное полицейское государство, ставшее сырьевым придатком развитых капиталистических держав. Такова реальность. В дальнейшем предполагается лишь закреплять достигнутое.
При Петре Великом все было наоборот. Осуществлялись реформы, обновляющие и укрепляющие государство. Продолжение этого курса было жизненно необходимо, потому что в наступавшую научно-техническую индустриальную эру отставшим державам грозило подчинение более сильным соседям или даже полный развал. Конечно, главное тяжкое бремя преобразований нес на себе русский народ. Но и в господствующих классах не поощрялась праздность; к государю приближены были люди деятельные и толковые (хотя масштабы коррупции, надо признать, были огромными).
Петр и сам позаботился о том, чтобы его прогрессивные преобразования стали необратимыми: укрепил новый господствующий класс – дворянство, приобщил его к западной цивилизации основав новую «прозападную» столицу, создал гвардейские полки как опору трона, изменил структуру государственной системы. Кроме того, в последние годы своего правления он стал приближать «птенцов гнезда Петрова». Это особенно сильно беспокоило его прежних соратников, прежде всего «полудержавного властелина» А.Д. Меншикова. Ему приходилось опасаться опалы и потому, что он попал под следствия за казнокрадство, а в 1724 году был отстранен от руководства военным ведомством.
Петр Великий еще дышал, находясь без сознания, в низкой комнате деревянного Зимнего дворца (почему-то потом уничтоженного). А в соседнем помещении уже собрались сановники, чтобы решить вопрос о преемнике. Завещания государя отыскать не удалось. Как поступить?..
Приходит на память историческая аналогия: 4 марта 1953 года на даче умирающего Сталина собрались члены советского руководства старшего поколения. К этому времени по предложению Сталина был избран расширенный президиум ЦК КПСС, куда впервые вошли многие молодые сталинские выдвиженцы. А на окружение руководящей четверки – Маленкова, Берии, Хрущева, Булганина – обрушились репрессии. Благодаря «своевременной» смерти вождя, эта четверка не только удержалась на вершинах власти (Берия – ненадолго, возможно, потому что он слишком много знал), но и вывела из Президиума ЦК молодежь.
«Для них дело было не в праве и законности, а в том, чья возьмет: проиграли они – им ссылка или из-под кнута каторга, а Екатерине с дочерьми – монастырь». Как нетрудно догадаться, это сказано В.О. Ключевским о дворцовых интригах после кончины Петра I. В отличие от сталинских и последующих времен, когда в борьбе за власть главными интриганами были партийные боссы, в ту далекую пору собрались знатные сановники, но как вскоре выяснилось, под призором офицеров гвардии, которых официально никто не приглашал. «Подобно хору античной драмы, – писал Ключевский, – не принимая прямого участия в развертывавшейся на сцене игре, а только как бы размышляя вслух, они до неприличия откровенно выражали свои суждения о ходе совещания, заявляя, что разобьют головы старым боярам, если они пойдут против их матери Екатерины. Вдруг раздался с площади барабанный бой: оказалось, что перед дворцом выстроены были под ружьем оба гвардейских полка, тоже неизвестно кем и зачем сюда вызванные из казарм».
Фактически царицу Екатерину I возвели на трон гвардейцы. Но этот выбор в значительной степени определился обстоятельствами не столько моральными или политическими, сколько финансовыми. В конце петровского правления даже гвардейцам стали задерживать плату. А Екатерина выдала им деньги из собственных запасов. Меншиков привел гвардейских офицеров проститься с покойным императором, а затем они подошли к императрице и рыдая вместе с ней поклялись, что не допустят никого другого на трон, кроме нее. Гвардии были обещаны дополнительные льготы и послабления по службе.
Можно сказать, что за неимением завещания Петра I состоялись фактически выборы. Но сделали это не олигархи, не выборные от разных сословий, а дворяне-гвардейцы. Пришло время дворцовых переворотов.
Несмотря на все ухищрения, Меншикову не удалось занять первое место у трона. Этому препятствовала, между прочим, и новая система государственного управления. Внешне все пошло прямо противоположным образом по сравнению с петровскими временами. Петр I был действительно самодержец не только по названию. Он твердо держал в своих руках бразды правления государством. Екатерине I же было не до того. Она была занята увеселениями, главным образом пьянством и распутством. Невоздержанность в том и другом быстро свела ее в могилу.
Самое замечательно при этом, что для страны такое ее правление было во благо. По словам польского историка К. Валишевского. «самодержавие сделалось самой полной фикцией». Управлял страной созданный уже в конце 1725 года Верховный тайный совет (указ о его создании появился в начале февраля следующего года), состоявший из девяти человек. В его работе Екатерина I не принимала участия, а в указах, издаваемых Советом, государыня никогда не именовалась самодержицей, что вполне отвечало действительности.
В сущности, правление стало аристократическим. Члены Верховного тайного совета были в основном сподвижниками Петра Великого, и насколько было возможно старались продолжать его дело. «Царствование Екатерины I означало, – писал Валишевский, – застой в начавшемся развитии. Но, может быть, это еще не было несчастьем». С историком можно согласиться. Если бы императрица принялась за какие-то активные мероприятия, это грозило бы ошибками, впустую растраченными усилиями народа и без того уставшего от реформ и войн Петра I. Застой не превратился в смуту, потому что был передышкой перед новым подъемом страны в царствование Екатерины II.
В этом отношении прямой противоположностью явилось правление Хрущева после смерти Сталина. Вместо того, чтобы всячески стабилизировать внутреннюю и внешнюю государственную политику, Хрущев стал судорожно осуществлять целый ряд нелепых и не вызванных необходимостью реформ и мероприятий. Деятельный глупец всегда наносит значительно больше вреда, чем бездеятельный. Народу нужна была длительная передышка и улучшение материального состояния после страшных бедствий и тягот войны и последующего восстановления народного хозяйства. Однако именно со времен Хрущева началось обогащение деятелей госхозпартаппарата, тогда как в то же время постепенно увеличивалась смертность населения СССР, которому приходилось «отвечать» за хрущевские эксперименты.
Ну, а что касается правления Екатерины I, то ни в этот период, ни после серьезных изменений в стране не было, что в данной ситуации следует, пожалуй, считать благом. Вопрос о престолонаследии был заранее решен в пользу Петра II. По малолетству государя реальную власть захватил Меншиков, поспешивший обручить одиннадцатилетнего мальчика-царя со своей дочерью Марией, которая была значительно старше жениха. Поднаторевший в придворных интригах Меншиков удостоился чина генералиссимуса, сделался опекуном Петра II (который называл его «батюшкой») и четыре месяца оставался фактическим самодержцем России.
Как известно, на всякого мудреца довольно простоты. И «полудержавный властелин», ставший теперь «полнодержавным», не учел, что бывают интриганы похитрее его. Под их влиянием Петр II рассорился с Меншиковым, приказал его арестовать, а гвардейским полкам – повиноваться только его царским приказаниям. Обручение с Марией Меншиковой было расторгнуто, а ее отец, возвысившийся в полном смысле «из грязи в князи», был окончательно низложен, унижен и сослан с семьей.
На состоянии государства все это не оказало практически никакого воздействия. Продолжалось теневое правление сановников-олигархов. Петра II обручили с дочерью нового приближенного к трону деятеля князя Долгорукого – Екатериной. Мальчику-монарху дали полную свободу в развлечениях, увеселениях и занятиях охотой. Он поздно узнал, что у невесты, которая была значительно старше его, имеется любовник – племянник австрийского посла.
Петр II
Эта новость так подействовала на него, что он на зимнем параде 1730 года, возможно, нарочно, стоял в тонком плаще и легкой треуголке. Что случилось далее, восстановить трудно. Известно, что юный царь сильно занемог и вскоре умер. Говорят, что в этот момент князь Иван Долгорукий, выхватив шпагу, побежал по дворцу с криком: «Да здравствует государыня-императрица Екатерина Алексеевна!» Никто его не поддержал, даже близкие родственники. Они понимали, что невеста царя так и осталась невестой, не возведенной на трон. На этот раз не было никаких оснований надеяться на поддержку гвардии.Надо сказать, что «застойное» олигархическое управление государством времен Екатерины I и Петра II оставило в народе добрые воспоминания. Крестьяне получили некоторое налоговое послабление, все шло ни шатко, ни валко. К. Валишевский даже высказал мысль, будто тогда страна пребывала в анархии (но в прямом смысле этого слова, в относительном безвластии, а не в хаосе). Возможно, отсутствие сильного давления центральной власти, предоставленная возможность мирно трудиться действительно были проявлением анархического порядка, которые народу всегда по душе.
Однако в классовом обществе, да еще феодального типа, говорить о воцарении анархии можно лишь условно и относительно. Государственная система, скрепляющая общество незримым каркасом, в таких условиях не может быть отменена или даже сильно ослаблена. Более того, отсутствие единовластия в огромной стране грозит опасной нестабильностью.
ИНОСТРАНЩИНА
Со смертью Петра II пресеклась прямая мужская линия Романовых. При отсутствии завещания и очевидного наследника, в государстве могла возникнуть смута в борьбе за верховную власть. Правящим олигархам требовалась «для прикрытия» фигура декоративного монарха, исполняющего их установления.
