Страница:
Несчастные люди бродили по пепелищу в поисках пищи и какого-нибудь добра. У многих помутился рассудок («восколебашеся аки юроди»). И неудивительно, что через несколько дней вспыхнуло восстание, Москва оказалась в руках «черных людей», и они решились даже пойти вооруженной толпой к молодому царю Ивану IV, находившемуся в селе Воробьеве.
Как вспоминал позже Иван Грозный, вид возмущенной толпы привел его в ужас: «Вниде страх в душу мою и трепет в кости моя».
В древности во многих странах стихийные бедствия связывались с гневом Божиим, указывающим на неправедность высшей власти. Но русский царь еще был молод и нетвердо держал бразды правления в своих руках. Недовольство бедноты могло быть направлено и на олигархов того времени. Однако они оказались предусмотрительными и пустили слух, что пожар вызван колдовством бабки царя Анны Глинской.
Есть предположение, что наиболее активно действовали при этом бояре Романовы, сыгравшие столь важную роль в XVII и последующих столетиях, потомки прусских князей, бежавших на Русь от насильственной германизации (позже благодаря династическим бракам превратившихся практически в чистых германцев по крови). У них были прочные связи с московским торгово-ремесленным посадом, особенно с его верхами. Им представился удобный случай разделаться с влиятельными Глинскими, что они и сделали.
Из-за страшного пожара и народного бунта Иван IV испытал сильнейшее потрясение. Ведь прошло всего несколько месяцев с тех по р, как он был венч ан на цар ство, ста в первым царем на Руси. Новый титул был выше, чем у монархов-соседей и королей. И вот Иван на личном примере убедился, что от величия до падения, от любви народной до ненависти – один шаг. То, что ему удалось избежать беды, можно было трактовать как перст судьбы, подтверждение свыше его права на власть. Но была одна тайна, которая давала повод усомниться в этом.
Вспомним судьбу первой жены Василия III Соломонии Сабуровой и слух о ее сыне не от кого-нибудь, а именно от царя. Да и рождение самого Ивана IV – история темная. Ведь если верить слухам о связи его матери Елены с князем Иваном Овчиной-Телепнево-Оболенским, то получается, что Иван IV царь-самозванец, а законное право на престолонаследие по крови имел неведомый Георгий.
Подобные слухи и предположения подготавливали почву для последующей эпохи самозванцев и общей смуты.
В связи с этим упомянем о двух событиях, разделенных четырьмя столетиями. В 1566 году, согласно помете, сделанной дьяком на описи Царского архива, Иван Грозный затребовал к себе документы по делу первой жены Василия III и не вернул их, оставив в своем личном тайном архиве. Вероятно, это произошло неспроста, и загадка возможного претендента на трон мучила или во всяком случае интересовала царя. Он желал выяснить судьбу своего предполагаемого брата по отцу (если отец Ивана – Василий III!).
В 1934 году директор Суздальского краеведческого музея А.Д. Варганов добился разрешения вскрыть детское погребение в усыпальнице суздальского Покровского монастыря, неоднократно посещавшегося Грозным. Эта детская гробница находилась рядом с погребением Соломонии Сабуровой, и официально считалось, что в ней находятся останки дочери царя Василия Шуйского. Однако устное предание связывало могилу с именем сына Соломонии и Василия III.
В погребении оказались остатки одежды и тряпки и даже не было и следов костяка. Исчезнуть он не мог. Да и для грабителей могил (о которых, впрочем, ничего не свидетельствовало) не представлял никакого интереса. Таким образом был установлен факт ложного погребения. Находки были переданы в отдел реставрации тканей Государственного исторического музея, без упоминания обстоятельств и места находки.
Отреставрированная одежда, как выяснилось, была рубашечкой мальчика 3-5 лет, жившего в первой половине ХVI века и принадлежавшего к знатному роду. Это позволяет предположить, что у Соломонии действительно был сын и что его тайно вынесли из монастыря и скрыли, а для обмана властей устроили ложное погребение.
Но молва называла подлинным отцом Ивана IV любовника великой княгини Елены – Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского. Это обстоятельство играло немалую роль в претензиях на власть со стороны бояр-олигархов. Вряд ли случайно умирающий Василий III не включил в регентский совет при малолетнем Иване свою жену-царицу. Это и послужило причиной переворота, совершенного Еленой и князем Овчиной, ареста членов регентского совета, уничтожения братьев Василия III, после чего последовало (по-видимому) отравление царицы Елены и убийство князя Овчины.
Олигархам было выгодно распространять слухи о сомнительности прав Ивана IV на трон и о возможном более достойном претенденте. По мнению И.Е. Забелина, слух о рождении Георгия «есть крамольная попытка внести смуту в государеву семью и в государство, первая попытка поставить самозванца».
Возможно, точнее было бы сказать о подготовке общественного мнения для восприятия самозванца как полноправного государя. Это была мина замедленного действия, подложенная под трон. В надлежащий момент она могла сработать.
1 марта 1553 года царь внезапно тяжело заболел. Его противники с трудом скрывали свою радость, надеясь на его смерть. У них для этого случая был «припасен» свой претендент на трон – князь Владимир Андреевич Старицкий, двоюродный брат царя. В его пользу активно интриговала его мать Ефросинья, урожденная Хованская.
Боясь смерти Ивана IV, дьяк Иван Висковатый, человек умный и решительный, предложил царю привести к присяге царевича Дмитрия Старицкого и бояр. Однако большая группа влиятельных князей опасалась, что при малолетнем царевиче править будут родственники его матери – Захарьины и Юрьевы. Эти кланы готовы были в случае смерти царя расправиться с его сыном и родственниками царицы. Опасаясь этого, тяжело больной Иван IV просил своих близких бежать в крайнем случае за рубеж, чтобы спасти царевича.
Период этой болезни царя можно считать скоротечным смутным временем, совершенно определенно показавшим, каким образом могут в принципе развиваться события после его смерти. Призывая бояр к присяге, он произнес: «Я желаю, чтобы вы служили моему сыну Дмитрию, а не Захарьиным». Это был верный дипломатический ход. Большинство бояр присягу дали. К ним присоединился и Владимир Старицкий, несмотря на отговоры матери.
Царевич Дмитрий прожил совсем недолго. Выздоровев, царь в мае – июне совершил паломничество в Кириллов монастырь и взял с собой супругу и сына. Но ребенок заболел и умер. Правда, через год царица родила второго сына, которого нарекли Иваном. Ему суждено было прожить 27 лет и умереть от руки отца.
Итак, Иван IV пережил три смутных периода: в детстве, при фактическом правлении бояр-олигархов; в юности, во время народного бунта при пожаре Москвы 1547 года; в молодости, в марте 1553 года, когда во время его болезни организовался заговор бояр-олигархов с целью провозгласить «своего» царя.
Неудивительно, что после всего этого он всерьез задумался о необходимости иметь надежную опору для своей власти, защиту от внешних и внутренних врагов, при ослаблении позиций недружественных бояр, отстаивавших свои клановые интересы.
Упомянутые выше «микросмуты» явились предвестниками Смуты великой. Это напоминает серии землетрясений или небольших выбросов, предшествующих крупным вулканическим извержениям. Они не опасны, но свидетельствует о том, что на некоторой глубине происходят опасные процессы, клокочет раскаленная лава, готовая вырваться наружу.
Любая грандиозная смута (включая, конечно, произошедшую в конце XX века) не обходится без подобных «предвестников».
СТРУКТУРА ОБЩЕСТВЕННОЙ ПИРАМИДЫ
ЗЕМЛЯ, ВОЛЯ, ТЕРРОР
Как вспоминал позже Иван Грозный, вид возмущенной толпы привел его в ужас: «Вниде страх в душу мою и трепет в кости моя».
В древности во многих странах стихийные бедствия связывались с гневом Божиим, указывающим на неправедность высшей власти. Но русский царь еще был молод и нетвердо держал бразды правления в своих руках. Недовольство бедноты могло быть направлено и на олигархов того времени. Однако они оказались предусмотрительными и пустили слух, что пожар вызван колдовством бабки царя Анны Глинской.
Есть предположение, что наиболее активно действовали при этом бояре Романовы, сыгравшие столь важную роль в XVII и последующих столетиях, потомки прусских князей, бежавших на Русь от насильственной германизации (позже благодаря династическим бракам превратившихся практически в чистых германцев по крови). У них были прочные связи с московским торгово-ремесленным посадом, особенно с его верхами. Им представился удобный случай разделаться с влиятельными Глинскими, что они и сделали.
Из-за страшного пожара и народного бунта Иван IV испытал сильнейшее потрясение. Ведь прошло всего несколько месяцев с тех по р, как он был венч ан на цар ство, ста в первым царем на Руси. Новый титул был выше, чем у монархов-соседей и королей. И вот Иван на личном примере убедился, что от величия до падения, от любви народной до ненависти – один шаг. То, что ему удалось избежать беды, можно было трактовать как перст судьбы, подтверждение свыше его права на власть. Но была одна тайна, которая давала повод усомниться в этом.
Вспомним судьбу первой жены Василия III Соломонии Сабуровой и слух о ее сыне не от кого-нибудь, а именно от царя. Да и рождение самого Ивана IV – история темная. Ведь если верить слухам о связи его матери Елены с князем Иваном Овчиной-Телепнево-Оболенским, то получается, что Иван IV царь-самозванец, а законное право на престолонаследие по крови имел неведомый Георгий.
Подобные слухи и предположения подготавливали почву для последующей эпохи самозванцев и общей смуты.
В связи с этим упомянем о двух событиях, разделенных четырьмя столетиями. В 1566 году, согласно помете, сделанной дьяком на описи Царского архива, Иван Грозный затребовал к себе документы по делу первой жены Василия III и не вернул их, оставив в своем личном тайном архиве. Вероятно, это произошло неспроста, и загадка возможного претендента на трон мучила или во всяком случае интересовала царя. Он желал выяснить судьбу своего предполагаемого брата по отцу (если отец Ивана – Василий III!).
В 1934 году директор Суздальского краеведческого музея А.Д. Варганов добился разрешения вскрыть детское погребение в усыпальнице суздальского Покровского монастыря, неоднократно посещавшегося Грозным. Эта детская гробница находилась рядом с погребением Соломонии Сабуровой, и официально считалось, что в ней находятся останки дочери царя Василия Шуйского. Однако устное предание связывало могилу с именем сына Соломонии и Василия III.
В погребении оказались остатки одежды и тряпки и даже не было и следов костяка. Исчезнуть он не мог. Да и для грабителей могил (о которых, впрочем, ничего не свидетельствовало) не представлял никакого интереса. Таким образом был установлен факт ложного погребения. Находки были переданы в отдел реставрации тканей Государственного исторического музея, без упоминания обстоятельств и места находки.
Отреставрированная одежда, как выяснилось, была рубашечкой мальчика 3-5 лет, жившего в первой половине ХVI века и принадлежавшего к знатному роду. Это позволяет предположить, что у Соломонии действительно был сын и что его тайно вынесли из монастыря и скрыли, а для обмана властей устроили ложное погребение.
Но молва называла подлинным отцом Ивана IV любовника великой княгини Елены – Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского. Это обстоятельство играло немалую роль в претензиях на власть со стороны бояр-олигархов. Вряд ли случайно умирающий Василий III не включил в регентский совет при малолетнем Иване свою жену-царицу. Это и послужило причиной переворота, совершенного Еленой и князем Овчиной, ареста членов регентского совета, уничтожения братьев Василия III, после чего последовало (по-видимому) отравление царицы Елены и убийство князя Овчины.
Олигархам было выгодно распространять слухи о сомнительности прав Ивана IV на трон и о возможном более достойном претенденте. По мнению И.Е. Забелина, слух о рождении Георгия «есть крамольная попытка внести смуту в государеву семью и в государство, первая попытка поставить самозванца».
Возможно, точнее было бы сказать о подготовке общественного мнения для восприятия самозванца как полноправного государя. Это была мина замедленного действия, подложенная под трон. В надлежащий момент она могла сработать.
1 марта 1553 года царь внезапно тяжело заболел. Его противники с трудом скрывали свою радость, надеясь на его смерть. У них для этого случая был «припасен» свой претендент на трон – князь Владимир Андреевич Старицкий, двоюродный брат царя. В его пользу активно интриговала его мать Ефросинья, урожденная Хованская.
Боясь смерти Ивана IV, дьяк Иван Висковатый, человек умный и решительный, предложил царю привести к присяге царевича Дмитрия Старицкого и бояр. Однако большая группа влиятельных князей опасалась, что при малолетнем царевиче править будут родственники его матери – Захарьины и Юрьевы. Эти кланы готовы были в случае смерти царя расправиться с его сыном и родственниками царицы. Опасаясь этого, тяжело больной Иван IV просил своих близких бежать в крайнем случае за рубеж, чтобы спасти царевича.
Период этой болезни царя можно считать скоротечным смутным временем, совершенно определенно показавшим, каким образом могут в принципе развиваться события после его смерти. Призывая бояр к присяге, он произнес: «Я желаю, чтобы вы служили моему сыну Дмитрию, а не Захарьиным». Это был верный дипломатический ход. Большинство бояр присягу дали. К ним присоединился и Владимир Старицкий, несмотря на отговоры матери.
Поместная конница. Гравюра XVI в.
Заговорщики и смутьяны не решились выступить открыто. Один из них, князь Семен Лобанов-Ростовский признавался потом: «Когда Бог выказал милость к государю и даровал ему выздоровление, мы согласились держать все дело в тайне». Сам князь Семен, боясь разоблачения, решил бежать за границу и направил туда сначала сына, но тот был пойман и возвращен, а князя присудили к казни, замененной высылкой.Царевич Дмитрий прожил совсем недолго. Выздоровев, царь в мае – июне совершил паломничество в Кириллов монастырь и взял с собой супругу и сына. Но ребенок заболел и умер. Правда, через год царица родила второго сына, которого нарекли Иваном. Ему суждено было прожить 27 лет и умереть от руки отца.
Итак, Иван IV пережил три смутных периода: в детстве, при фактическом правлении бояр-олигархов; в юности, во время народного бунта при пожаре Москвы 1547 года; в молодости, в марте 1553 года, когда во время его болезни организовался заговор бояр-олигархов с целью провозгласить «своего» царя.
Неудивительно, что после всего этого он всерьез задумался о необходимости иметь надежную опору для своей власти, защиту от внешних и внутренних врагов, при ослаблении позиций недружественных бояр, отстаивавших свои клановые интересы.
Упомянутые выше «микросмуты» явились предвестниками Смуты великой. Это напоминает серии землетрясений или небольших выбросов, предшествующих крупным вулканическим извержениям. Они не опасны, но свидетельствует о том, что на некоторой глубине происходят опасные процессы, клокочет раскаленная лава, готовая вырваться наружу.
Любая грандиозная смута (включая, конечно, произошедшую в конце XX века) не обходится без подобных «предвестников».
СТРУКТУРА ОБЩЕСТВЕННОЙ ПИРАМИДЫ
Сильное и прочное централизованное государство может существовать лишь при наличии устойчивой пирамиды власти, подобной природной, естественным образом сложившейся структуре, которую принято называть экологической пирамидой. Суть ее в том, что верхние слои питания, представленные разными видами, служат регуляторами численности нижних, а те в свою очередь обеспечивают существование верхних.
Наиболее успешно и долго экосистема действует в тех случаях, когда составляющие ее части разнообразны и организованы так, что нижележащий пласт примерно вдесятеро больше по биомассе, чем верхний. При этих условиях и относительной стабильности окружающей природной среды экосистема способна существовать десятки тысячелетий.
Для общества такая закономерность не обязательна. В примитивных социумах структура обычно достаточно проста, и нет большого разнообразия в социальных группах. Наиболее приближена к экологической пирамиде монархия, основанная преимущественно на сельском хозяйстве. Тогда выше слоя почвы (земли) идет пищевой пласт культивируемых растений и сельскохозяйственных животных. Над этими двумя пластами находятся крестьяне. Еще выше – слой ремесленников, торговцев, военных (дворян). Над ними – крупные бояре, князья (олигархи), ближнее царское окружение и, на вершине, царь. Не случайно в древности монархи существовали столетиями. Порой возникали демократии (в Древней Греции, Риме), но они перерождались в империи.
Другое принципиальное отличие от экосистемы: для общества важное, а порой и решающее значение имеет психика, интеллект – духовные связи. Биологическая пирамида питания для него необходима, но недостаточна.
В прежние эпохи большую роль в общественной жизни играли религиозные институты и деятели. Церковная иерархия существенно дополняла приведенную выше схему социальной структуры общества. Кроме того, существовали представители искусств, инженеры, ученый люд (поначалу преимущественно в сфере церкви).
Взаимосвязи в общественной пирамиде значительно сложней и прихотливей, чем в экологической. В природе самые тесные взаимосвязи имеют только два контактирующих «пищевых горизонта». Скажем, орел охотится на змей, но не на лягушек или насекомых.
В обществе иначе. Крестьяне, например, могут быть в подчинении и у мелких дворян, и у крупных олигархов, и у царя, а также оставаться свободными. В социальных слоях постоянно происходят взаимные переходы населения (в природе виды практически неизменны).
Вообще, когда мы говорим о структуре власти, то обычно приходим к однозначным схемам. Например. монархия практически никогда не реализуется в чистом виде. Монарх вынужден делить власть с другими правящими группами. В феодальном обществе он имеет в подчинении (помимо своего личного владения) фактически только своих непосредственных вассалов, родовую аристократию, тогда как их вассалы – не его подчиненные. Это в наибольшей степени напоминает взаимосвязи в экологической пирамиде.
Какая же социальная структура сложилась в России в царствование Ивана IV? В простейшей схеме даже в том случае, когда у царя была группа приближенных (второй сверху слой), еще ниже, в «среднем» слое опора была очень слаба. Монархия не могла быть устойчивой и деятельной, способной противостоять сильным внешним врагам и внутренним смутам, без опоры на этот самый третий слой сверху.
Вряд ли Иван Грозный исходил из каких-то теоретических соображений. Как умный правитель, он по опыту знал, что его власть нуждается в серьезном укреплении. Как это сделать? В реальных условиях того времени такая перестройка социальной структуры требовала «революции сверху», и конечно же, насильственной.
Если вернуться в конкретную сферу – российское общество времен большой Смуты, то перемены в структуре управления обществом в схеме выглядят так. При Иване Грозном и его сыне исполнителями и советниками монарха были приближенные, которые в свою очередь опирались (вместе с царем) на средний класс дворян-опричников. После угасания царского рода и правления Бориса Годунова господствующая верхняя группа, олицетворявшая государственную политику, была свергнута. К власти пришел «придавленный» до этого слой бояр. Наступила пора олигархического правления – Семибоярщина.
А вот БЭС 1998 года весьма сдержанно говорит о том же: «Боярское правительство (7 чел.) в России… Передало фактически власть польским интервентам…» О предательстве государственных интересов – ни слова. Почему? Потому что настали иные времена.
Любопытная и поучительная перекличка веков. В ельцинской России власть, как известно, захватили олигархи. В книге американского историка и публициста Павла Хлебникова «Крестный отец Кремля Борис Березовский» приводится высказывание главного героя: «Чубайс хорошо исполняет приказания, которые дает ему хозяин. Всвое время (начало 1996 года) он был нанят на работу теми, кого потом стали называть «семибанкирщиной» (Березовский, Потанин и другие олигархи, – поясняет автор). Это факт… А задача была простая: нам нужно было выиграть президентские выборы».
Выходит, и такое бывает правление: олигархически – президентское. А в стране, где главному правителю и его администрации принадлежит вся полнота власти, эту структуру вполне можно считать монархически – олигархической. При этом под прикрытием президента-монарха правят управляющие им олигархи.
Вряд ли случайно возникло понятие «семибанкирщина». Аналогия с Семибоярщиной достаточно полная. Ведь для олигарха высшей ценностью является собственная мошна, капиталы (заключены ли они в землях, золоте, предприятиях, банках). Не случайно же при «семибанкирщине» национальные богатства СССР – России потекли мощным потоком за рубеж. Местные олигархи были в значительной мере ставленниками зарубежных господ, но в полной мере – расхитителями (в пользу иностранных держав и свою личную, своих сообщников) – общенародного достояния, включая природные ресурсы.
По приблизительным подсчетам во времена Горбачева – Ельцина из нашей страны было вывезено за рубеж ценностей на триллион долларов! Разве это не прямое предательство национальных интересов России?
Особенность «семибанкирщины» в России конца XX века в том, что она была выражена не столь очевидно, как в начале ХVII века. Потому что во второй половине XX века стало актуально не «жизненное пространство» и не территории сами по себе, а тот доход, который они могли принести, прежде всего в плане минеральных ресурсов. Экологическая эксплуатация и связанная с ней экономическая, безусловно, стали приоритетными для всех крупных капиталистических государств. Им не только не нужно, но и хлопотно, опасно, невыгодно захватывать чужие земли.
Получается так, будто расхитители национальных богатств вовсе не предают Россию, а как бы продают природные ресурсы, только и всего. Такой нехитрый подлог (предательство под видом «продательства») вполне удовлетворил тех, кто имели необоримое желание воспользоваться распродажей национальных богатств для личного обогащения.
Интересно, что уже раньше общественность была подготовлена к благосклонному отношению к предательству благодаря идеологической обработке: понятие «патриот» сумели опорочить и опозорить; «советский» стал «совком» или «красно-коричневым» (гнуснейший намек на сходство фашизма и коммунизма), СССР стали преподносить – по стопам геббельсовской и даллесовской пропаганды – как «империю зла»; Сталина – при котором советский народ постоянно улучшал свое благосостояние, увеличивался в числе и победил в неимоверно тяжкой войне, – стали проклинать, а Ельцина – при котором все шло буквально наоборот, народ стал беднеть и вымирать – провозгласили «отцом русской демократии».
«Семибанкирщина» оказалась несравненно губительней для державы (подлинная раковая опухоль!) по сравнению с Семибоярщиной. Почему? Возможно, за последние полвека русский народ в значительной мере переродился, духовно сильно изменился. Среди трудящихся стали преобладать служащие, наименее интеллектуально самостоятельный слой общества. Среди избирателей преобладающими стали женщины, которые в массе своей значительно легче поддаются внушению, психологической и идеологической обработке, чем мужчины. Социализм выродился в партократию при господстве мещан не только по положению (горожан – большинство), но и по духу, по идеалам и устремлениям.
При Семибоярщине было иначе, даже, можно сказать, наоборот. Русские люди удивительно быстро поняли, что олигархи в прямом смысле продают их иностранцам, которые заинтересованы в развале страны и пользовании ее богатствами. При царе же была надежда на порядок и справедливость, на волю и нормальный труд.
Всего лишь за два года средние классы, казаки, крестьяне и купцы-патриоты (не забывавшие, возможно, о своей выгоде, но ставившие судьбу родины выше личных интересов), объединенными усилиями свергли власть олигархов и иноземцев, восстановив прежнюю монархическую структуру общества.
Совсем иным оказался «средний класс» в конце XX века. Он стал поддерживать те преступные начинания олигархов, которые вели страну к экономическому упадку, казну к разграблению, а большинство населения, включая множество представителей этого самого «среднего слоя», к обнищанию или к деградации. Не было нужды в вооруженных выступлениях, борьбе за свободу. Достаточно было выразить свое отношение к установившемуся режиму и осознать, куда он ведет страну и народ. Масштабы подобных протестов были ничтожно малы.
Что это означает? То, что значительная часть современных россиян, в надежде на быстрое обогащение, сознательно, а точнее сказать, с помраченным сознанием пожертвовала родиной и собственным благосостоянием ради призрачных надежд на получение буржуазных материальных ценностей. Олигархам только того и надо было. Они быстро обзаводились этими самыми ценностями в неимоверном количестве, расчленяя страну, разваливая экономику, армию, науку… И в результате превратили великую сверхдержаву в третьеразрядное государство, погрязшее в долгах, с вымирающим населением, примерно половина которого имеет доходы ниже прожиточного минимума.
Это не просто тревожный сигнал. Это – показатель небывалого бедствия народа, страны, культуры. Правление олигархов продолжается. Новый президент, избранный… все-таки народом, клялся – и не раз – в верности олигархам. Даже если это стратегический маневр, он не сулит ничего хорошего госуда рству.
Заявления представителей «среднего класса» вроде того, что не то, мол, бывало в русской истории, ничего, обходилось! – вызывают недоумение. Ведь даже великая Смута начала ХVII века или Гражданская война 1918-1921 годов продолжались очень недолго и последствия их не были столь разрушительными. Напротив, получалось в конце концов, что это были кризисы роста, раз уж держава не только восстанавливалась, но крепла и расширяла пределы своего влияния. А тут – все наоборот.
Впрочем, у нас еще будет возможность обдумать особенности большой Смуты в России конца XX века.
Хотелось бы еще раз напомнить высказывание К. Валишевского о «демократическом инстинкте» русского народа, проявившемся во время правления Ивана Грозного. Этот же инстинкт давал о себе знать и позже. Современная английская исследовательница М. Перри, анализируя образ Ивана Грозного в русском фольклоре, констатировала, что этот образ выглядит совсем не Ужасным, и высказала мысль об идее «народного монархизма», укоренившейся в России.
Действительно, крестьянство на Руси связывало свою вольность (относительную, конечно) с монархией, справедливым царем, способным навести в стране порядок и укротить хищничество олигархов. В этом смысле монархия была в народном сознании созвучна «анархии» (тоже, конечно, не абсолютной). Самодержавная монархия, таким образом, становилась залогом относительной анархии в нижних социальных группах.
Как это ни странно звучит, но подлинный «демократический инстинкт» народных масс в России и тогда и позже был сопряжен с идеей монархо-анархизма или «народного монархизма» (царя – защитника крестьян). Этим можно объяснить, в частности, смуту Емельяна Пугачева, успех которого явно связан, помимо всего прочего, с русским монархо-анархизмом. Тем более что такое государственное устройство было вполне естественным для общественного сознания той поры.
Однако устойчивой общественная пирамида может оставаться только в том случае, если приведены в соответствие все социальные слои, включая олигархический. Если учесть, что с развитием техники и технологий, изменением природной среды и внешнеполитической ситуации в обществе неизбежны социальные перемены, социальная пирамида не может оставаться неизменной, а стало быть, и невозможно определить какую-то идеальную форму государственного устройства, годную для любой страны, любого народа и любого исторического периода.
Даже в России конца Средневековья смута началась с угасанием правящей династии, а была преодолена благодаря не суровому единовластию монарха, а усилиям народных масс и их «демократической интуиции».
В период великой Смуты переплетение внутренних и внешних сил, материальных и духовных факторов достигло предела, сперва развалив, а затем и уничтожив государственную машину. Бояре-олигархи готовы были расчленить Московское царство и править в своих уделах, пусть даже и под патронажем иноземных государей.
За спасение Родины выступили неформальные общественные организации: рязанское дворянство, нижегородский посад и посады северных городов. Им помогло и то немаловажное обстоятельство, что в многонациональной России начала ХVII века отсутствовал национализм и национальный сепаратизм антирусского характера.
Вот яркий пример. Мусульманские старейшины Казани, в молодые годы сражавшиеся против войск Ивана Грозного, послали в 1611 году татарские конные отряды на помощь не польским интервентам, а Минину и Пожарскому.
Русская православная церковь того времени тоже была патриотичной, а не пыталась обеспечить себе материальные выгоды, пользуясь Смутой. Она не призывала смириться под гнетом олигархов и иностранцев. Проповеди священников и грамоты патриарха-патриота Гермогена призывали народ к сплочению во имя Родины.
Когда 22 августа 1612 года полки Пожарского вступили у Новодевичьего монастыря в излучине Москвы-реки в решающее сражение с поляками, их не поддержали казаки под руководством князя Трубецкого. На третий день сражения к казакам пришел монах Авраамий Палицын и убедил их вступить в сражение против иноземцев. Казаки вняли его доводам и призывам и вместе с войском Минина ударили по полякам. Исход сражения был решен, несмотря на то, что общая численность польской армии была больше (по некоторым подсчетам – в полтора раза), чем русской. Но русские сражались за свою свободу, свою родную землю, свое государство, и потому победили…
Впрочем, таким было завершение Смуты. А нас интересует прежде всего она сама по себе, ее явные и тайные причины.
Еще раз хотелось бы обратить внимание на важное обстоятельство, о котором почему-то редко вспоминают, тогда как оно могло в немалой степени содействовать наступлению Смуты: существенное истощение земельных ресурсов в ряде центральных районов, а в результате снижение урожайности, недороды и голодные годы.
Косвенно об этом упомянул С.Ф. Платонов, который так определил «главный недуг московской жизни» в правление Бориса Годунова: «Кризис землевладения в центре продолжался; поместные земли оставались без рабочей силы, и «тощета» служилых людей не уменьшалась; выход трудового народа на украйны не стал меньше, и борьба за рабочие руки шла с большим ожесточением». Вынужденной мерой стала отмена Юрьева дня, в результате чего крестьянство ожесточилось.
И еще один тайный фактор, но относящийся уже к духовным опорам общества: странная смерть царевича Дмитрия, вызвавшая разноречивые толки и слухи, потрясшая народ и воздействовавшая на общественное сознание. Этим был в значительной степени предопределен успех самозванцев.
Наиболее успешно и долго экосистема действует в тех случаях, когда составляющие ее части разнообразны и организованы так, что нижележащий пласт примерно вдесятеро больше по биомассе, чем верхний. При этих условиях и относительной стабильности окружающей природной среды экосистема способна существовать десятки тысячелетий.
Для общества такая закономерность не обязательна. В примитивных социумах структура обычно достаточно проста, и нет большого разнообразия в социальных группах. Наиболее приближена к экологической пирамиде монархия, основанная преимущественно на сельском хозяйстве. Тогда выше слоя почвы (земли) идет пищевой пласт культивируемых растений и сельскохозяйственных животных. Над этими двумя пластами находятся крестьяне. Еще выше – слой ремесленников, торговцев, военных (дворян). Над ними – крупные бояре, князья (олигархи), ближнее царское окружение и, на вершине, царь. Не случайно в древности монархи существовали столетиями. Порой возникали демократии (в Древней Греции, Риме), но они перерождались в империи.
Другое принципиальное отличие от экосистемы: для общества важное, а порой и решающее значение имеет психика, интеллект – духовные связи. Биологическая пирамида питания для него необходима, но недостаточна.
В прежние эпохи большую роль в общественной жизни играли религиозные институты и деятели. Церковная иерархия существенно дополняла приведенную выше схему социальной структуры общества. Кроме того, существовали представители искусств, инженеры, ученый люд (поначалу преимущественно в сфере церкви).
Взаимосвязи в общественной пирамиде значительно сложней и прихотливей, чем в экологической. В природе самые тесные взаимосвязи имеют только два контактирующих «пищевых горизонта». Скажем, орел охотится на змей, но не на лягушек или насекомых.
В обществе иначе. Крестьяне, например, могут быть в подчинении и у мелких дворян, и у крупных олигархов, и у царя, а также оставаться свободными. В социальных слоях постоянно происходят взаимные переходы населения (в природе виды практически неизменны).
Вообще, когда мы говорим о структуре власти, то обычно приходим к однозначным схемам. Например. монархия практически никогда не реализуется в чистом виде. Монарх вынужден делить власть с другими правящими группами. В феодальном обществе он имеет в подчинении (помимо своего личного владения) фактически только своих непосредственных вассалов, родовую аристократию, тогда как их вассалы – не его подчиненные. Это в наибольшей степени напоминает взаимосвязи в экологической пирамиде.
Какая же социальная структура сложилась в России в царствование Ивана IV? В простейшей схеме даже в том случае, когда у царя была группа приближенных (второй сверху слой), еще ниже, в «среднем» слое опора была очень слаба. Монархия не могла быть устойчивой и деятельной, способной противостоять сильным внешним врагам и внутренним смутам, без опоры на этот самый третий слой сверху.
Вряд ли Иван Грозный исходил из каких-то теоретических соображений. Как умный правитель, он по опыту знал, что его власть нуждается в серьезном укреплении. Как это сделать? В реальных условиях того времени такая перестройка социальной структуры требовала «революции сверху», и конечно же, насильственной.
Если вернуться в конкретную сферу – российское общество времен большой Смуты, то перемены в структуре управления обществом в схеме выглядят так. При Иване Грозном и его сыне исполнителями и советниками монарха были приближенные, которые в свою очередь опирались (вместе с царем) на средний класс дворян-опричников. После угасания царского рода и правления Бориса Годунова господствующая верхняя группа, олицетворявшая государственную политику, была свергнута. К власти пришел «придавленный» до этого слой бояр. Наступила пора олигархического правления – Семибоярщина.
Русское посольство. По старинному рис. Костомарова
В Энциклопедическом словаре 1955 года (когда еще сохранялась крепкая государственная власть) о ней было сказано нелестно: «(1610-1612) период правления в Москве группы бояр (из 7 чел.), предавших национальные интересы России. Свергнув Василия Шуйского, бояре в страхе перед крестьянским движением совершили измену и присягнули польскому королевичу Владиславу. В Москву был введен польский гарнизон, и власть фактически перешла к полякам…»А вот БЭС 1998 года весьма сдержанно говорит о том же: «Боярское правительство (7 чел.) в России… Передало фактически власть польским интервентам…» О предательстве государственных интересов – ни слова. Почему? Потому что настали иные времена.
Любопытная и поучительная перекличка веков. В ельцинской России власть, как известно, захватили олигархи. В книге американского историка и публициста Павла Хлебникова «Крестный отец Кремля Борис Березовский» приводится высказывание главного героя: «Чубайс хорошо исполняет приказания, которые дает ему хозяин. Всвое время (начало 1996 года) он был нанят на работу теми, кого потом стали называть «семибанкирщиной» (Березовский, Потанин и другие олигархи, – поясняет автор). Это факт… А задача была простая: нам нужно было выиграть президентские выборы».
Выходит, и такое бывает правление: олигархически – президентское. А в стране, где главному правителю и его администрации принадлежит вся полнота власти, эту структуру вполне можно считать монархически – олигархической. При этом под прикрытием президента-монарха правят управляющие им олигархи.
Вряд ли случайно возникло понятие «семибанкирщина». Аналогия с Семибоярщиной достаточно полная. Ведь для олигарха высшей ценностью является собственная мошна, капиталы (заключены ли они в землях, золоте, предприятиях, банках). Не случайно же при «семибанкирщине» национальные богатства СССР – России потекли мощным потоком за рубеж. Местные олигархи были в значительной мере ставленниками зарубежных господ, но в полной мере – расхитителями (в пользу иностранных держав и свою личную, своих сообщников) – общенародного достояния, включая природные ресурсы.
По приблизительным подсчетам во времена Горбачева – Ельцина из нашей страны было вывезено за рубеж ценностей на триллион долларов! Разве это не прямое предательство национальных интересов России?
Особенность «семибанкирщины» в России конца XX века в том, что она была выражена не столь очевидно, как в начале ХVII века. Потому что во второй половине XX века стало актуально не «жизненное пространство» и не территории сами по себе, а тот доход, который они могли принести, прежде всего в плане минеральных ресурсов. Экологическая эксплуатация и связанная с ней экономическая, безусловно, стали приоритетными для всех крупных капиталистических государств. Им не только не нужно, но и хлопотно, опасно, невыгодно захватывать чужие земли.
Получается так, будто расхитители национальных богатств вовсе не предают Россию, а как бы продают природные ресурсы, только и всего. Такой нехитрый подлог (предательство под видом «продательства») вполне удовлетворил тех, кто имели необоримое желание воспользоваться распродажей национальных богатств для личного обогащения.
Интересно, что уже раньше общественность была подготовлена к благосклонному отношению к предательству благодаря идеологической обработке: понятие «патриот» сумели опорочить и опозорить; «советский» стал «совком» или «красно-коричневым» (гнуснейший намек на сходство фашизма и коммунизма), СССР стали преподносить – по стопам геббельсовской и даллесовской пропаганды – как «империю зла»; Сталина – при котором советский народ постоянно улучшал свое благосостояние, увеличивался в числе и победил в неимоверно тяжкой войне, – стали проклинать, а Ельцина – при котором все шло буквально наоборот, народ стал беднеть и вымирать – провозгласили «отцом русской демократии».
«Семибанкирщина» оказалась несравненно губительней для державы (подлинная раковая опухоль!) по сравнению с Семибоярщиной. Почему? Возможно, за последние полвека русский народ в значительной мере переродился, духовно сильно изменился. Среди трудящихся стали преобладать служащие, наименее интеллектуально самостоятельный слой общества. Среди избирателей преобладающими стали женщины, которые в массе своей значительно легче поддаются внушению, психологической и идеологической обработке, чем мужчины. Социализм выродился в партократию при господстве мещан не только по положению (горожан – большинство), но и по духу, по идеалам и устремлениям.
При Семибоярщине было иначе, даже, можно сказать, наоборот. Русские люди удивительно быстро поняли, что олигархи в прямом смысле продают их иностранцам, которые заинтересованы в развале страны и пользовании ее богатствами. При царе же была надежда на порядок и справедливость, на волю и нормальный труд.
Всего лишь за два года средние классы, казаки, крестьяне и купцы-патриоты (не забывавшие, возможно, о своей выгоде, но ставившие судьбу родины выше личных интересов), объединенными усилиями свергли власть олигархов и иноземцев, восстановив прежнюю монархическую структуру общества.
Совсем иным оказался «средний класс» в конце XX века. Он стал поддерживать те преступные начинания олигархов, которые вели страну к экономическому упадку, казну к разграблению, а большинство населения, включая множество представителей этого самого «среднего слоя», к обнищанию или к деградации. Не было нужды в вооруженных выступлениях, борьбе за свободу. Достаточно было выразить свое отношение к установившемуся режиму и осознать, куда он ведет страну и народ. Масштабы подобных протестов были ничтожно малы.
Что это означает? То, что значительная часть современных россиян, в надежде на быстрое обогащение, сознательно, а точнее сказать, с помраченным сознанием пожертвовала родиной и собственным благосостоянием ради призрачных надежд на получение буржуазных материальных ценностей. Олигархам только того и надо было. Они быстро обзаводились этими самыми ценностями в неимоверном количестве, расчленяя страну, разваливая экономику, армию, науку… И в результате превратили великую сверхдержаву в третьеразрядное государство, погрязшее в долгах, с вымирающим населением, примерно половина которого имеет доходы ниже прожиточного минимума.
Это не просто тревожный сигнал. Это – показатель небывалого бедствия народа, страны, культуры. Правление олигархов продолжается. Новый президент, избранный… все-таки народом, клялся – и не раз – в верности олигархам. Даже если это стратегический маневр, он не сулит ничего хорошего госуда рству.
Заявления представителей «среднего класса» вроде того, что не то, мол, бывало в русской истории, ничего, обходилось! – вызывают недоумение. Ведь даже великая Смута начала ХVII века или Гражданская война 1918-1921 годов продолжались очень недолго и последствия их не были столь разрушительными. Напротив, получалось в конце концов, что это были кризисы роста, раз уж держава не только восстанавливалась, но крепла и расширяла пределы своего влияния. А тут – все наоборот.
Впрочем, у нас еще будет возможность обдумать особенности большой Смуты в России конца XX века.
Хотелось бы еще раз напомнить высказывание К. Валишевского о «демократическом инстинкте» русского народа, проявившемся во время правления Ивана Грозного. Этот же инстинкт давал о себе знать и позже. Современная английская исследовательница М. Перри, анализируя образ Ивана Грозного в русском фольклоре, констатировала, что этот образ выглядит совсем не Ужасным, и высказала мысль об идее «народного монархизма», укоренившейся в России.
Действительно, крестьянство на Руси связывало свою вольность (относительную, конечно) с монархией, справедливым царем, способным навести в стране порядок и укротить хищничество олигархов. В этом смысле монархия была в народном сознании созвучна «анархии» (тоже, конечно, не абсолютной). Самодержавная монархия, таким образом, становилась залогом относительной анархии в нижних социальных группах.
Как это ни странно звучит, но подлинный «демократический инстинкт» народных масс в России и тогда и позже был сопряжен с идеей монархо-анархизма или «народного монархизма» (царя – защитника крестьян). Этим можно объяснить, в частности, смуту Емельяна Пугачева, успех которого явно связан, помимо всего прочего, с русским монархо-анархизмом. Тем более что такое государственное устройство было вполне естественным для общественного сознания той поры.
Однако устойчивой общественная пирамида может оставаться только в том случае, если приведены в соответствие все социальные слои, включая олигархический. Если учесть, что с развитием техники и технологий, изменением природной среды и внешнеполитической ситуации в обществе неизбежны социальные перемены, социальная пирамида не может оставаться неизменной, а стало быть, и невозможно определить какую-то идеальную форму государственного устройства, годную для любой страны, любого народа и любого исторического периода.
Даже в России конца Средневековья смута началась с угасанием правящей династии, а была преодолена благодаря не суровому единовластию монарха, а усилиям народных масс и их «демократической интуиции».
В период великой Смуты переплетение внутренних и внешних сил, материальных и духовных факторов достигло предела, сперва развалив, а затем и уничтожив государственную машину. Бояре-олигархи готовы были расчленить Московское царство и править в своих уделах, пусть даже и под патронажем иноземных государей.
За спасение Родины выступили неформальные общественные организации: рязанское дворянство, нижегородский посад и посады северных городов. Им помогло и то немаловажное обстоятельство, что в многонациональной России начала ХVII века отсутствовал национализм и национальный сепаратизм антирусского характера.
Вот яркий пример. Мусульманские старейшины Казани, в молодые годы сражавшиеся против войск Ивана Грозного, послали в 1611 году татарские конные отряды на помощь не польским интервентам, а Минину и Пожарскому.
Русская православная церковь того времени тоже была патриотичной, а не пыталась обеспечить себе материальные выгоды, пользуясь Смутой. Она не призывала смириться под гнетом олигархов и иностранцев. Проповеди священников и грамоты патриарха-патриота Гермогена призывали народ к сплочению во имя Родины.
Когда 22 августа 1612 года полки Пожарского вступили у Новодевичьего монастыря в излучине Москвы-реки в решающее сражение с поляками, их не поддержали казаки под руководством князя Трубецкого. На третий день сражения к казакам пришел монах Авраамий Палицын и убедил их вступить в сражение против иноземцев. Казаки вняли его доводам и призывам и вместе с войском Минина ударили по полякам. Исход сражения был решен, несмотря на то, что общая численность польской армии была больше (по некоторым подсчетам – в полтора раза), чем русской. Но русские сражались за свою свободу, свою родную землю, свое государство, и потому победили…
Впрочем, таким было завершение Смуты. А нас интересует прежде всего она сама по себе, ее явные и тайные причины.
Еще раз хотелось бы обратить внимание на важное обстоятельство, о котором почему-то редко вспоминают, тогда как оно могло в немалой степени содействовать наступлению Смуты: существенное истощение земельных ресурсов в ряде центральных районов, а в результате снижение урожайности, недороды и голодные годы.
Косвенно об этом упомянул С.Ф. Платонов, который так определил «главный недуг московской жизни» в правление Бориса Годунова: «Кризис землевладения в центре продолжался; поместные земли оставались без рабочей силы, и «тощета» служилых людей не уменьшалась; выход трудового народа на украйны не стал меньше, и борьба за рабочие руки шла с большим ожесточением». Вынужденной мерой стала отмена Юрьева дня, в результате чего крестьянство ожесточилось.
И еще один тайный фактор, но относящийся уже к духовным опорам общества: странная смерть царевича Дмитрия, вызвавшая разноречивые толки и слухи, потрясшая народ и воздействовавшая на общественное сознание. Этим был в значительной степени предопределен успех самозванцев.
ЗЕМЛЯ, ВОЛЯ, ТЕРРОР
В XVI веке территория России увеличилась вдвое – до 5400 тысяч квадратных километров. Рост населения не был столь значительным. Это обстоятельство сказывалось на состоянии государства и вызывало противоречивые процессы.