Страница:
— Я не знала, что у меня есть право на реплики, — повторяю я.
Суон удовлетворенно улыбается.
— Итак, сообщаю тебе, что у тебя такое право есть. Твои предложения?
— Ой! — Я тотчас начинаю себя чувствовать глупо и нелепо, но пытаюсь собраться. — В общем, мне кажется неудачной затея с Джеммой: нельзя делать на ней акцент, поскольку сценарий вовсе не для нее и не про нее. Поскольку Элси пытается расстроить свадьбу, пусть она и придирается. Пусть требует от организатора сотни невозможных вещей. Ей нужно, чтобы организатор в конце концов вообще отказался заниматься подготовкой этой свадьбы.
— Хм, — говорит Суон задумчиво. — Продолжай.
— Но Элси не нужно, чтобы ее требования звучали нелепо. Ей же хочется произвести впечатление доброй мамочки. Вот пусть и требует всего с улыбкой и замечаниями про материнскую любовь. И говорить все это она должна таким сахарным тоном, понимаешь? — Незаметно для себя я перешла на ты.
Суон какое-то время молчит. Я стою, опустив глаза, не решаясь взглянуть на него и увидеть неодобрение. Сердце стучит часто-часто и почему-то около горла.
— Можно посмотреть? — Суон тянется за моим блокнотом. Именно в нем я набросала приблизительный диалог Элси и организатора.
— О, это так, пара предложений! — Я в очередной раз вспыхиваю.
— Давай сюда, — нетерпеливо говорит Суон и вырывает блокнот из моих рук. Его глаза начинают бегать по строчкам. Я обреченно опускаю голову. — Ты этим занималась во время обсуждения?
— Я слушала тебя… вас, клянусь!
— Анна, то, что ты написала, очень неплохо. Я бы сказал, отличный диалог, пусть и сырой. — Суон снова углубляется в мои записи. — Это примерно то, что я и хотел видеть во втором акте. Много юмора и отлично расставлены акценты.
— О! — Я просто не знаю, что сказать. Удовольствие от похвалы Марка Суона заполняет все мое существо.
— У тебя явные способности к написанию диалогов, — продолжает Суон. — Ты никогда не думала начать писать?
— Кто, я?
— А по-моему, тут больше никого нет, — хмыкает Суон.
— Как я могу быть писателем, если я… — я хочу сказать «продюсер», но не поворачивается язык, — рецензент?
— Думаю, в качестве писателя ты сможешь проявить себя лучше. Подумай об этом, Анна. Подумай всерьез.
— Так ты в самом деле считаешь, что у меня есть способности? — уточняю я, просияв.
— Ты что, тупая? Я уже несколько раз сказал, что у тебя есть способности. — Суон смеется.
— Ой, спасибо! Большое, большое спасибо!
— Да не за что, милая.
Я резко отворачиваюсь. Чары разбиты. Я смотрела на него с таким обожанием, с таким восторгом, потому что он добр и очень красив. Но когда он сказал «милая»… Я не люблю, когда надо мной подтрунивают.
Я с трудом проглатываю комок, вставший в горле.
— А куда пропала твоя улыбка? — шутливо спрашивает Суон. — Кстати, какие у тебя планы на вечер? Может, пропустим по стаканчику? — Видя, что я продолжаю мрачно молчать, он добавляет: — Мы с Мишель часто выходим в какой-нибудь бар выпить по пинте пива. Не желаешь присоединиться?
Ага, жажду! Сидеть рядом с потрясающим Марком Суоном и не менее потрясающей Мишель и молча слушать их блестящую беседу? Вот уж спасибо. Как я буду выглядеть рядом с Мишель? Коровой? Нет уж, увольте! Мне не место рядом с Марком Суоном, даже за барной стойкой.
— Но… у меня есть планы на вечер. — Я избегаю его взгляда.
— Так отмени их, — предлагает Суон.
— У меня свидание, — уточняю я, в очередной раз испытывая признательность по отношению к Чарлзу. Мой рыцарь вновь спасает меня, сам о том не подозревая.
Я медленно поднимаю взгляд на Суона, ожидая увидеть на его лице недоверие или насмешку, но ничего подобного не вижу.
— Да? — говорит он после паузы. — И кто же этот счастливчик?
— Его зовут Чарлз Доусон, — отвечаю я как можно безразличнее.
Теперь Суон хмурится.
— Тот Доусон, который вывел тебя на сценарий? Брат хозяйки Триш?
— Откуда ты знаешь?
— Сегодня днем я звонил Триш. Я стараюсь больше узнать о людях, вместе с которыми собираюсь работать. Это помогает мне лучше видеть их возможности, — уточняет Суон.
— Угу. — Я киваю.
— Что ж… — Он умолкает. — Хм.
— Что такое? — не выдерживаю я. — Ты полагаешь, что отношения с Чарлзом помешают мне в работе над фильмом? Или дело в том, что он брат леди Картрайт?
— Нет-нет. Триш ушла со своей работы.
— Неужели? — Я чувствую себя виноватой. Я так и не выбрала времени, чтобы позвонить Триш, а ведь в ее жизни произошли такие изменения! Конечно, я была занята, но вот Марк Суон — уж конечно, не менее занятой человек — нашел возможность связаться с автором. — А она не слишком рискует? Никто ведь не может предсказать, ожидает ли фильм успех.
— Ее фильм станет огромной удачей. Ведь его снимаю я.
— Редкостная скромность. — Я улыбаюсь. Суон пожимает плечами:
— Мы оба знаем, что это правда. — Еще бы я не знала! — А ты, значит, не считаешь риск благородным делом, я тебя правильно понял? Думаю, однажды ты поймешь, что тот, кто не рискует, ничего не добивается.
Помолчав, снова смотрю на часы.
— Если я вам больше не нужна, — официальным тоном говорю я, — то я пойду. Мне нужно еще привести себя в порядок.
— Конечно, впереди же свидание, — понимающе кивает Суон. — Не стану тебя задерживать. Уверен, Чарлз не из тех мужчин, которые привыкли ждать. Значит, до завтра. Ровно в десять, не опаздывай. — Суон отворачивается.
— Не опоздаю, — благодарно киваю я. — И еще раз спасибо за все.
Суон кивает, не поворачивая головы. В руках у него какие-то листы с распечатками, и он явно собирается их читать. Я осторожно, стараясь даже не дышать, выхожу из комнаты.
Нельзя так отдаваться эмоциям, нельзя! Я не хочу испытывать к Марку Суону подобных чувств. Конечно, он достоин того, чтобы его уважали, ценили… и обожали, потому что он красив, мужествен и властен. Но не я. Только не я!
Мне никогда не завлечь Марка Суона в свои сети. Да что там: у меня и сетей-то никаких нет и не было. То, что мы вообще пересеклись, — чистой воды случайность, и было бы глупо обольщаться на этот счет.
Господи, но до чего же он великолепен! Как он пугает и в то же время влечет к себе! До сумасшествия, до дрожи в коленях.
Но я должна думать о своей карьере и забыть о нелепых фантазиях. Мне ничего не светит. У меня впереди приятный вечер в компании Чарлза, и я должна сосредоточиться на предстоящем ужине.
Но, даже оказавшись на улице и с трудом ввинтившись в поток пешеходов, я продолжаю вспоминать о Марке Суоне. Должно быть, я не в своем уме!
Нельзя сближаться с ним. Нельзя смеяться над его шутками и шутить самой. Нельзя фамильярничать. Нельзя позволять его комплиментам (по поводу моих способностей) вскружить мне голову.
Или она уже кружится?
Марк оказал мне доверие, оценил, и я не должна его подвести. Я не должна выказывать глупые, не имеющие никакого отношения к профессии чувства вроде обожании и ревности.
Господи, я сказала «ревности»? Да-да, я именно ревную Марка, когда он чуть приобнимает Триш или улыбается Мишель. Черт, да его, наверное, каждый день осаждают сотни красивых женщин!
Кстати, я так и не спросила его насчет подружки — для Шарон. Хотя как я могла спросить об этом? В лоб? Да и наверняка у него есть девушка… Вот счастливица! Какая-нибудь хорошенькая молодая девчонка вроде Лили, только умная и интересная. Как Шарон могла сказать, что Марк некрасив? Должно быть, она сошла с ума! Или она относится к тому типу женщин, которых привлекают смазливые мальчишки?
Суон красив. Настоящее животное, как и сказала Шарон, только сильное, благородное и очень, очень красивое…
Стоп, о чем я думаю?! У меня же есть Чарлз, лучший из тех, кто мог обратить на меня внимание.
Мне приходится напомнить себе о цветах, присланных Чарлзом, но воспоминание о его букете сейчас кажется поблекшим и выдохшимся.
Я спускаюсь в метро, заполненное раздраженными, усталыми людьми. Шесть часов, час пик. Слава Богу, я всего в двух шагах от дома. Времени вполне хватит, чтобы вымыть и высушить волосы, а также слегка подкраситься. Сегодня мне хочется выглядеть лучше, чем обычно. Ради Чарлза.
Пусть мне ни за что не стать хорошенькой, но выглядеть лучше, чем обычно, думаю, мне по силам.
— Входи же! — радостно восклицает Чарлз, распахивая входную дверь. — Я так тебе рад!
Он улыбается во весь рот. Я, честно говоря, рассчитывала услышать комплимент по поводу своего вида, но Чарлз игнорирует мою внешность.
Это даже обидно: я не просто высушила — я уложила волосы с муссом, Джанет слегка подправила мой макияж (глаза вышли больше и ярче, что отвлекает внимание от носа). Правда, платье я надела то же самое, в каком была на ужине у Ванны, когда мы с Чарлзом познакомились. Джанет высказалась о нем довольно резко:
— В нем у тебя здоровенная задница, хотя это и не соответствует действительности. А еще оно обтягивает твой живот. И грудь сплющивает. Да и ноги закрывает, что вообще ужасно.
— Почему?
— Ты должна показывать свои ноги. Они у тебя приличные. — Лицо Джанет, когда она это говорила, было очень серьезным. — А еще в этом платье у тебя нет талии.
— У меня и без платья талии нет.
— Так ее можно создать даже из ничего. — Джанет осуждающе покачала головой.
— Ты что, Господь Бог, чтобы создавать? — поинтересовалась я насмешливо. — Слушай, это мое тело. Самое лучше, что я могу сделать, — это носить что-то консервативное, раз уж природа наделила меня такой фигурой.
— Консервативное! Скажи лучше: неброское.
— Классическое!
— Скучное!
— Нейтральное, — настаивала я.
— Мерзкое, — назвала вещи своими именами Джанет. — Анна, я собаку съела на моде, ты же знаешь. Ты зря себя уродуешь. В пятницу мы поедем по магазинам и купим тебе несколько новых шмоток. На вечеринке у Чарлза ты будешь выглядеть лучше, чем сейчас.
— Едва ли я могу выглядеть лучше.
— Ты будешь красавицей.
— Скорее, чудовищем!
— В таком платье — точно! — едко заметила Джанет. — Послушай, доверься мне. Я превращу тебя в королеву.
— Это невозможно.
— Просто скажи «да». — Джанет умоляюще сложила руки. Бросив взгляд на часы, я поняла, что пора выходить.
— Ладно, у меня нет времени на споры. За шмотками так за шмотками. Подай мне туфли, пожалуйста.
Джанет наклонилась за моими лодочками.
— Они такие дурацкие, — не преминула заметить она, — что меня сейчас вывернет. Правда, для такого мерзкого платья они подходят.
Воодушевленная таким комментарием, я отправилась на Итон-сквер. Я даже решила взять такси, заплатив целых двенадцать фунтов. В такой день грех ехать на свидание в подземке. Тем более что мне увеличили оклад. Тридцать тысяч — это вам не шутки!
Когда я оказалась возле нужного мне дома, я немного растерялась. Никаких швейцаров, никаких кожаных диванов и кадок с цветами в вестибюле — ничего из этих щегольских штучек большого Лондона. Квартира Чарлза располагалась в старом здании с элегантным фасадом и страшными старинными лифтами — теми, в которые входишь и закрываешь за собой дверь (я всегда боялась этих клеток). По мне, каждый камень подобных зданий гораздо больше говорит о богатстве, чем все эти современные дисплеи и бессмысленные скульптуры. И не просто о богатстве. Об огромном богатстве. О таких деньгах не нужно кричать на весь свет, поражая диковинной отделкой и причудливыми декорациями. Их видно невооруженным глазом.
Теперь я понимаю, почему за Чарлзом бегают охотницы за приданым. Многие мужчины его положения сталкиваются с подобными проблемами. Правда, большинство из них выбирают девицу попривлекательнее и тащат в постель, чтобы лет через пять сменить на другую, помоложе.
— Это и есть твой дом? — спрашиваю я Чарлза, входя.
— Да. — Он оглядывается. В глазах его смесь смущения и гордости.
Помещение выглядит значительно лучше, чем я могла себе представить. На обоях из красной парчи гравюры, изображающие сцены охоты, кое-где картины, написанные маслом (не слишком много — в самый раз), на полках статуэтки, не кичливые и словно поставленные случайно, а не ради декоративного эффекта). У дальней стены настоящий камин с горкой золы и кочергой. На каминной полке несколько карточек с приглашениями. Огромный шкаф с книгами, довольно потрепанными. Циновки из сизаля на полу, в центре комнаты персидский ковер с невероятно густым ворсом. Два кожаных кресла цвета бургундского, журнальный столик с витыми ножками. Единственная дань современности — огромный плоский телевизор на стене и ультратонкий ноутбук на рабочем столе, заваленном бумагами и папками. Судя по всему, именно здесь и создавал Чарлз свою книгу.
— Прости, здесь немного не прибрано, — оправдывается Чарлз. — Но домработница придет только завтра.
— Ты бы мою комнату видел, — говорю я. На самом деле моя комната — образец порядка. Во-первых, она слишком маленькая для того, чтобы ее захламить. Во-вторых, если я не буду следить за порядком в своих бумагах, то скоро не смогу найти ни одного нужного сценария. А это было бы катастрофой!
Я борюсь с внезапным чувством неприязни, возникшим у меня, когда Чарлз упомянул домработницу. Мои чувства либерала и социалиста требуют осудить его за эксплуатацию чужого труда.
Вот ерунда-то! Да если бы у меня была такая квартира, где только гостиная занимает столь огромную площадь, я сама наняла бы домработницу!
— Значит, здесь ты работаешь? — спрашиваю я и тотчас раскаиваюсь в выборе темы.
— Да, тут я писал свою книгу. — Чарлз с надеждой смотрит на меня. — Что-нибудь скажешь о ней?
— Я… все еще читаю. Меня отвлекает основная работа, чтение «Мамаши невесты» и прочее. Твоя книга намного сложнее и глубже моих обычных материалов, на нее нужно время. — Насчет времени я ничуть не вру — мне потребовалось полдня, чтобы осилить первые две главы.
— О да, — согласно кивает Чарлз. — Она и в самом деле трудная. Ее нужно пропустить через себя, чтобы понять.
— Да-да, ты прав. — Я натянуто улыбаюсь. — У тебя отличная квартира.
Чарлз смотрит на меня с подозрением, но, очевидно, не углядев в моих глазах алчного блеска, смягчается.
— Здесь две спальни, — доверчиво говорит он. — Можешь одну занять, я тебе доверяю.
— Да ты что! Мы едва знакомы! — Довольно забавно, правда? — С чего бы мне перебираться к тебе?
Сказав это, я понимаю, что скоро мне предстоит порвать с Чарлзом. Конечно, Чарлз мне нравится, но он явно ждет от меня большего, и это ужасно. Конечно, я могла бы обманывать себя, говоря, что мне просто жаль Чарлза, но на самом деле он действительно мне нравится. Чарлз умеет ухаживать. С ним довольно комфортно. Наверняка весь вечер он будет поддерживать приятную беседу, понимая, что у меня был тяжелый день. Чарлз — первый мужчина, который делает мне комплименты, называя красивой. Иногда приятно услышать даже такую откровенную ложь.
Но все происходящее нечестно: я делаю вид, что заинтересована в наших отношениях, но ведь это полная чушь. Я и Чарлз — ха, это так же невероятно, как то, что я смогла бы сделать карьеру балерины! Просто встречаться с Чарлзом так здорово. У меня появился шанс узнать, как себя чувствуют те девушки, за которыми ухаживают богатые, обходительные мужчины.
Могу поклясться, что той же Шарон никогда не доводилось ужинать в ресторане отеля «Савой»! Наверняка она никогда не получала таких огромных букетов роз, а если и получала, то уж точно не столь дорогих.
До чего же было приятно утереть всем в офисе нос! Вот бы Чарлз еще раз прислал мне цветы или конфеты. И пусть почаще звонит, я же вижу, как прислушиваются мои коллеги. Да что там! У них уши тут же превращаются в локаторы, готовые ловить каждое слово.
Черт, хватит! Все это несправедливо по отношению к Чарлзу.
— Прости, — говорит меж тем Чарлз. — Просто я привык, что в этой квартире девушки теряют голову.
— Это не про меня, — беззаботно замечаю я. — Я хочу добиться всего сама. Хочу сделать блестящую карьеру, понимаешь?
— Да. — Вижу в глазах Чарлза обожание. — Ты молодец, и мне кажется, ты далеко пойдешь. Я так рад, что тебя повысили, дорогая!
При этих словах мне становится еще хуже. Я не должна пользоваться Чарлзом, как другие его подружки! Конечно, мне нужны не его деньги, но все равно это нечестно. Нужно признаться ему, что ничего у нас не получится, что наши отношения обречены.
— Я хочу представить тебя своим друзьям, — говорит Чарлз. — Они постоянно расспрашивают меня о тебе.
— Представить своим друзьям? — переспрашиваю с паникой в голосе. — Я думала, что мы поужинаем вдвоем. Я не знала, что будет кто-то еще!
— Нет-нет. Я имел в виду субботу, вечеринку в Честер-Хаусе, ты не забыла?
— Ах это! — говорю я с облегчением. — Нет, не забыла. Ну вот, дождалась! Надо было порвать с ним раньше! Как я могу теперь подставить Чарлза и не явиться на вечеринку, если он пообещал всем, что я там буду? Бедняга, в каком неловком положении он тогда окажется. Я не могу его подвести.
— Знаешь, — добавляю после паузы, — я тоже очень хочу познакомиться с твоими друзьями.
— Правда? — Лицо Чарлза озаряет какая-то детская радость. — Как хорошо! Уверен, они тебе понравятся.
А вот я в этом не уверена. Вряд ли мне понравятся клоны приятелей Руперта — а с ними я уже сталкивалась.
Но я киваю с радостной улыбкой, чтобы не обидеть Чарлза. Пусть думает, что я в восторге от предстоящего знакомства. Чарлз тоже улыбается мне в ответ. Потом снова улыбаюсь я, уже чувствуя себя глупо, но мне так нравится видеть лицо этого человека счастливым. Это вроде как полить увядающее растение — самое меньшее, что ты можешь для него сделать за то, что оно совсем недавно украшало твой дом великолепными соцветиями.
— А куда мы пойдем ужинать? — спрашиваю я.
— Мы останемся здесь.
— Здесь? — Я начинаю озираться. — Ты что-то приготовил?
— Не совсем так. Я вообще не умею готовить. Вряд ли осилю яичницу, даже если буду умирать с голоду, — виновато говорит Чарлз.
Я хмурюсь:
— Надеюсь, ты не ждешь, что готовить буду я? — Яичница мне, конечно, удастся, но ни на какие изыски я не способна. Я определенно не отношусь к типу женщин, которые с радостью скупают журналы с новыми рецептами, запасаются уймой продуктов и с восторгом творят из них нечто невообразимое. Надеюсь, Чарлз, ты не решил, что, будучи непривлекательной, я с лихвой окуплю этот недостаток кухонными талантами?
— Мне бы и голову не могло прийти просить тебя об этом, — поспешно говорит он. — Просто я подумал, что ужин дома получится более романтичным, чем в ресторане. Так более… интимно, что ли?
Я киваю, а меж тем по спине у меня бегут мурашки. Господи, надеюсь, под словом «интимно» он не подразумевает секс, как Эли Рот?
Я нервно оглядываюсь, опасаясь, что за моей спиной находится дверь спальни. Не уверена, что я готова к сексу с Чарлзом. И вряд ли буду готова в обозримом будущем.
Я уже говорила, что не в восторге от секса, и к этому моменту ничего не изменилось. Никогда не забуду, как Брайан занимался со мной этим делом: он словно сваи заколачивал, я лежала и ждала, когда же у этого отбойного молотка кончатся силы. Больше всего в такие моменты я жаждала оказаться под душем, в облаке ароматной пены (особенно после неприятного запаха изо рта моего любовника, бр-р!}. Все время, пока Брайан пыхтел надо мной, я пыталась отвернуться и уткнуться лицом в подушку, где воздух посвежее, а Брайан принимал мою возню за живейший отклик на его старания. Всякий раз после секса с ним я чувствовала себя какой-то несвежей, почти грязной, и меня преследовало ощущение неправильности произошедшего.
Так что не знаю, смогу ли я снова лечь под мужика, с которым встречаюсь, честное слово!
— У тебя есть спиртное?
— Конечно, — радостно кивает Чарлз, довольный возможностью услужить. — Шерри? Джин-тоник? Вино? А может, скотч? Или какой-нибудь ликер?
Ой, до чего же он мил! Гораздо, гораздо милее Брайана.
— Джин-тоник, если можно.
Чарлз устремляется на кухню (мебель из натурального дерева, терракотовая череница на стеновой панели, темная столешница и суперсовременная встраиваемая техника), чтобы сделать мне коктейль. Я вижу его силуэт в дверном проеме. Затем он возвращается с бокалом из тончайшего стекла, в котором мерно позвякивают льдинки и плавает долька лайма с зеленой корочкой.
Благодарно принимаю бокал и делаю огромный глоток. Напиток щекочет язык, проливается холодным ручейком в горло, и я сразу начинаю расслабляться. Все-таки у меня был очень длинный день. Алкоголь действует на меня, словно мягкие ватные объятия, и сразу появляется желание улыбаться — теперь уже искренне.
Кстати, остаться и поужинать прямо в квартире — отличная идея. Едва ли я перенесла бы долгую поездку на такси, а чопорные лица официантов не дали бы мне насладиться ужином. Кроме того, здесь на меня не будут пялиться и думать, какой черт занес такую несуразную девицу в дорогое заведение.
Как там сказала Шарон? Коротышка и стропило — так, кажется? Что за пара из нас получается? Я, в разношенных лодочках на плоской подошве и неброском платье, призванном делать меня незаметной, и Чарлз, в дорогом костюме, с золотой цепью для часов и на каблуках.
Пожалуй, Чарлз совершенно прав: ужин в квартире… интимнее. В хорошем смысле этого слова.
Главное, не думать о том, что может предложить мне Чарлз после ужина. Я снова отпиваю джина с тоником.
— О, ты одолела коктейль в два глотка! — Это не очень похоже на комплимент, но Чарлз одобрительно смеется. — Давай я сделаю тебе новый.
Я качаю головой:
— Не нужно. Я не хочу напиться раньше, чем мы сядем за стол.
— О! — Чарлз смеется с еще большим одобрением. — Это очень предусмотрительно. Тогда давай садиться. Позволь, я провожу тебя в столовую.
Боже, он ведет себя так галантно, что я начинаю стесняться своего убогого платья. Наверное, сюда стоило бы захватить королевскую мантию, если бы она у меня была.
— А где же дворецкий? Кто же произнесет сакраментальную фразу «кушать подано»? — смеюсь я.
— У меня нет дворецкого, — растерянно говорит Чарлз. — Если бы я знал, что ты этого хочешь, я бы пригласил на сегодняшний вечер.
— Не говори глупостей, я пошутила, — ошеломленно говорю я. — В наши дни никто не держит слуг.
Услышав это, Чарлз втягивает голову в плечи.
— У тебя есть слуги? — осеняет меня.
— Всего пара, — оправдывается он. — В Честер-Хаусе. Это не я их нанял. Они служили еще при деде. — Чарлз разводит руками. — Да, вот там как раз есть дворецкий. И горничные. И садовник. — Голос его звучит все тише. — И кухарка.
— Ну, раз кухарка, тогда ладно, — киваю я, не в силах справиться с удивлением.
— А еще у меня есть личный лакей.
— Чарлз, но ведь всем им нужно платить. Наверное, содержание слуг обходится тебе очень недешево?
— Но ведь я постоянно живу в Лондоне. И кто-то же должен следить за домом, — слабо возражает Чарлз.
— Да, кто-то, конечно, должен, — соглашаюсь я. А что, без кухарки пустой дом развалится?
— Анна, послушай, — умоляюще говорит Чарлз, прочитав мои эмоции по лицу. — Не думай обо мне как о богатом разгильдяе, который ради престижа решил завести слуг.
Именно это я и подумала, поэтому мне становится немного стыдно.
— Забудь об этом. У нас свободная страна, — миролюбиво говорю я Чарлзу. — Ты можешь делать со своими деньгами что пожелаешь.
— Они работали еще на моего отца. А некоторые — даже на деда, — пытается объяснить он. — Кроме лакея. Бедняга лишился работы в преклонном возрасте, а начинать с нуля было поздно. Мои слуги дали ему хорошие рекомендации и уговорили меня взять его в Честер-Хаус. Я не мог отказать.
Мое сердце оттаивает.
— Значит, ты просто не нашел в себе сил разогнать тех, чья жизнь на протяжении многих лет была связана с Честер-Хаусом?
— Вроде того, — с облегчением говорит Чарлз.
Черт, до чего я порой несправедлива! Чарлз — добрый и отзывчивый человек, а не богатый сноб, как я подумала.
— А почему твой лакей лишился работы?
— Его прежний хозяин умер, а наследники решили, что старый лакей им не подходит. Старик долго пытался найти работу, прежде чем оказался в моем доме. Уилкинс хорошо знал этого человека и порекомендовал его мне. Я доверяю мнению своих слуг. Кстати, мой лакей отлично завязывает галстуки. В этом ему нет равных!
Я смеюсь.
— Знаешь, Чарлз, ты — отличный парень.
Он краснеет до свекольного цвета, чем еще больше меня умиляет.
— Ты тоже мне нравишься. — Он делает жест в сторону столовой. — Приступим к ужину?
Почерпнув дозу уверенности в джине с тоником, а также слегка расслабившись после рассказа о лакее, я неожиданно осознаю, что мне вполне комфортно в квартире Чарлза. А я не из тех, кто привык чувствовать себя комфортно в незнакомой обстановке.
К тому же столовая оказалась невероятно уютной. Стены с дубовыми панелями, точно такой же по фактуре стол, тяжелые стулья с фамильными гербами на спинках и гладкими подлокотниками. К сожалению, стулья немного узковаты, скорее всего усохли от времени, но по-прежнему прочны. На столе расставлены блюда из китайского фарфора с серебряной каймой, столовые приборы из серебра, в центре стоит керамическая ваза с короткими, плотно прижавшимися друг к другу розочками белого и желтого цвета. Повсюду свечи, длинные и очень тонкие, в подсвечниках без изысков (и в этом свой шарм), в ведерке из серебра, заполненном неровными кусочками льда, остужается шампанское неизвестной мне марки.
Суон удовлетворенно улыбается.
— Итак, сообщаю тебе, что у тебя такое право есть. Твои предложения?
— Ой! — Я тотчас начинаю себя чувствовать глупо и нелепо, но пытаюсь собраться. — В общем, мне кажется неудачной затея с Джеммой: нельзя делать на ней акцент, поскольку сценарий вовсе не для нее и не про нее. Поскольку Элси пытается расстроить свадьбу, пусть она и придирается. Пусть требует от организатора сотни невозможных вещей. Ей нужно, чтобы организатор в конце концов вообще отказался заниматься подготовкой этой свадьбы.
— Хм, — говорит Суон задумчиво. — Продолжай.
— Но Элси не нужно, чтобы ее требования звучали нелепо. Ей же хочется произвести впечатление доброй мамочки. Вот пусть и требует всего с улыбкой и замечаниями про материнскую любовь. И говорить все это она должна таким сахарным тоном, понимаешь? — Незаметно для себя я перешла на ты.
Суон какое-то время молчит. Я стою, опустив глаза, не решаясь взглянуть на него и увидеть неодобрение. Сердце стучит часто-часто и почему-то около горла.
— Можно посмотреть? — Суон тянется за моим блокнотом. Именно в нем я набросала приблизительный диалог Элси и организатора.
— О, это так, пара предложений! — Я в очередной раз вспыхиваю.
— Давай сюда, — нетерпеливо говорит Суон и вырывает блокнот из моих рук. Его глаза начинают бегать по строчкам. Я обреченно опускаю голову. — Ты этим занималась во время обсуждения?
— Я слушала тебя… вас, клянусь!
— Анна, то, что ты написала, очень неплохо. Я бы сказал, отличный диалог, пусть и сырой. — Суон снова углубляется в мои записи. — Это примерно то, что я и хотел видеть во втором акте. Много юмора и отлично расставлены акценты.
— О! — Я просто не знаю, что сказать. Удовольствие от похвалы Марка Суона заполняет все мое существо.
— У тебя явные способности к написанию диалогов, — продолжает Суон. — Ты никогда не думала начать писать?
— Кто, я?
— А по-моему, тут больше никого нет, — хмыкает Суон.
— Как я могу быть писателем, если я… — я хочу сказать «продюсер», но не поворачивается язык, — рецензент?
— Думаю, в качестве писателя ты сможешь проявить себя лучше. Подумай об этом, Анна. Подумай всерьез.
— Так ты в самом деле считаешь, что у меня есть способности? — уточняю я, просияв.
— Ты что, тупая? Я уже несколько раз сказал, что у тебя есть способности. — Суон смеется.
— Ой, спасибо! Большое, большое спасибо!
— Да не за что, милая.
Я резко отворачиваюсь. Чары разбиты. Я смотрела на него с таким обожанием, с таким восторгом, потому что он добр и очень красив. Но когда он сказал «милая»… Я не люблю, когда надо мной подтрунивают.
Я с трудом проглатываю комок, вставший в горле.
— А куда пропала твоя улыбка? — шутливо спрашивает Суон. — Кстати, какие у тебя планы на вечер? Может, пропустим по стаканчику? — Видя, что я продолжаю мрачно молчать, он добавляет: — Мы с Мишель часто выходим в какой-нибудь бар выпить по пинте пива. Не желаешь присоединиться?
Ага, жажду! Сидеть рядом с потрясающим Марком Суоном и не менее потрясающей Мишель и молча слушать их блестящую беседу? Вот уж спасибо. Как я буду выглядеть рядом с Мишель? Коровой? Нет уж, увольте! Мне не место рядом с Марком Суоном, даже за барной стойкой.
— Но… у меня есть планы на вечер. — Я избегаю его взгляда.
— Так отмени их, — предлагает Суон.
— У меня свидание, — уточняю я, в очередной раз испытывая признательность по отношению к Чарлзу. Мой рыцарь вновь спасает меня, сам о том не подозревая.
Я медленно поднимаю взгляд на Суона, ожидая увидеть на его лице недоверие или насмешку, но ничего подобного не вижу.
— Да? — говорит он после паузы. — И кто же этот счастливчик?
— Его зовут Чарлз Доусон, — отвечаю я как можно безразличнее.
Теперь Суон хмурится.
— Тот Доусон, который вывел тебя на сценарий? Брат хозяйки Триш?
— Откуда ты знаешь?
— Сегодня днем я звонил Триш. Я стараюсь больше узнать о людях, вместе с которыми собираюсь работать. Это помогает мне лучше видеть их возможности, — уточняет Суон.
— Угу. — Я киваю.
— Что ж… — Он умолкает. — Хм.
— Что такое? — не выдерживаю я. — Ты полагаешь, что отношения с Чарлзом помешают мне в работе над фильмом? Или дело в том, что он брат леди Картрайт?
— Нет-нет. Триш ушла со своей работы.
— Неужели? — Я чувствую себя виноватой. Я так и не выбрала времени, чтобы позвонить Триш, а ведь в ее жизни произошли такие изменения! Конечно, я была занята, но вот Марк Суон — уж конечно, не менее занятой человек — нашел возможность связаться с автором. — А она не слишком рискует? Никто ведь не может предсказать, ожидает ли фильм успех.
— Ее фильм станет огромной удачей. Ведь его снимаю я.
— Редкостная скромность. — Я улыбаюсь. Суон пожимает плечами:
— Мы оба знаем, что это правда. — Еще бы я не знала! — А ты, значит, не считаешь риск благородным делом, я тебя правильно понял? Думаю, однажды ты поймешь, что тот, кто не рискует, ничего не добивается.
Помолчав, снова смотрю на часы.
— Если я вам больше не нужна, — официальным тоном говорю я, — то я пойду. Мне нужно еще привести себя в порядок.
— Конечно, впереди же свидание, — понимающе кивает Суон. — Не стану тебя задерживать. Уверен, Чарлз не из тех мужчин, которые привыкли ждать. Значит, до завтра. Ровно в десять, не опаздывай. — Суон отворачивается.
— Не опоздаю, — благодарно киваю я. — И еще раз спасибо за все.
Суон кивает, не поворачивая головы. В руках у него какие-то листы с распечатками, и он явно собирается их читать. Я осторожно, стараясь даже не дышать, выхожу из комнаты.
Нельзя так отдаваться эмоциям, нельзя! Я не хочу испытывать к Марку Суону подобных чувств. Конечно, он достоин того, чтобы его уважали, ценили… и обожали, потому что он красив, мужествен и властен. Но не я. Только не я!
Мне никогда не завлечь Марка Суона в свои сети. Да что там: у меня и сетей-то никаких нет и не было. То, что мы вообще пересеклись, — чистой воды случайность, и было бы глупо обольщаться на этот счет.
Господи, но до чего же он великолепен! Как он пугает и в то же время влечет к себе! До сумасшествия, до дрожи в коленях.
Но я должна думать о своей карьере и забыть о нелепых фантазиях. Мне ничего не светит. У меня впереди приятный вечер в компании Чарлза, и я должна сосредоточиться на предстоящем ужине.
Но, даже оказавшись на улице и с трудом ввинтившись в поток пешеходов, я продолжаю вспоминать о Марке Суоне. Должно быть, я не в своем уме!
Нельзя сближаться с ним. Нельзя смеяться над его шутками и шутить самой. Нельзя фамильярничать. Нельзя позволять его комплиментам (по поводу моих способностей) вскружить мне голову.
Или она уже кружится?
Марк оказал мне доверие, оценил, и я не должна его подвести. Я не должна выказывать глупые, не имеющие никакого отношения к профессии чувства вроде обожании и ревности.
Господи, я сказала «ревности»? Да-да, я именно ревную Марка, когда он чуть приобнимает Триш или улыбается Мишель. Черт, да его, наверное, каждый день осаждают сотни красивых женщин!
Кстати, я так и не спросила его насчет подружки — для Шарон. Хотя как я могла спросить об этом? В лоб? Да и наверняка у него есть девушка… Вот счастливица! Какая-нибудь хорошенькая молодая девчонка вроде Лили, только умная и интересная. Как Шарон могла сказать, что Марк некрасив? Должно быть, она сошла с ума! Или она относится к тому типу женщин, которых привлекают смазливые мальчишки?
Суон красив. Настоящее животное, как и сказала Шарон, только сильное, благородное и очень, очень красивое…
Стоп, о чем я думаю?! У меня же есть Чарлз, лучший из тех, кто мог обратить на меня внимание.
Мне приходится напомнить себе о цветах, присланных Чарлзом, но воспоминание о его букете сейчас кажется поблекшим и выдохшимся.
Я спускаюсь в метро, заполненное раздраженными, усталыми людьми. Шесть часов, час пик. Слава Богу, я всего в двух шагах от дома. Времени вполне хватит, чтобы вымыть и высушить волосы, а также слегка подкраситься. Сегодня мне хочется выглядеть лучше, чем обычно. Ради Чарлза.
Пусть мне ни за что не стать хорошенькой, но выглядеть лучше, чем обычно, думаю, мне по силам.
— Входи же! — радостно восклицает Чарлз, распахивая входную дверь. — Я так тебе рад!
Он улыбается во весь рот. Я, честно говоря, рассчитывала услышать комплимент по поводу своего вида, но Чарлз игнорирует мою внешность.
Это даже обидно: я не просто высушила — я уложила волосы с муссом, Джанет слегка подправила мой макияж (глаза вышли больше и ярче, что отвлекает внимание от носа). Правда, платье я надела то же самое, в каком была на ужине у Ванны, когда мы с Чарлзом познакомились. Джанет высказалась о нем довольно резко:
— В нем у тебя здоровенная задница, хотя это и не соответствует действительности. А еще оно обтягивает твой живот. И грудь сплющивает. Да и ноги закрывает, что вообще ужасно.
— Почему?
— Ты должна показывать свои ноги. Они у тебя приличные. — Лицо Джанет, когда она это говорила, было очень серьезным. — А еще в этом платье у тебя нет талии.
— У меня и без платья талии нет.
— Так ее можно создать даже из ничего. — Джанет осуждающе покачала головой.
— Ты что, Господь Бог, чтобы создавать? — поинтересовалась я насмешливо. — Слушай, это мое тело. Самое лучше, что я могу сделать, — это носить что-то консервативное, раз уж природа наделила меня такой фигурой.
— Консервативное! Скажи лучше: неброское.
— Классическое!
— Скучное!
— Нейтральное, — настаивала я.
— Мерзкое, — назвала вещи своими именами Джанет. — Анна, я собаку съела на моде, ты же знаешь. Ты зря себя уродуешь. В пятницу мы поедем по магазинам и купим тебе несколько новых шмоток. На вечеринке у Чарлза ты будешь выглядеть лучше, чем сейчас.
— Едва ли я могу выглядеть лучше.
— Ты будешь красавицей.
— Скорее, чудовищем!
— В таком платье — точно! — едко заметила Джанет. — Послушай, доверься мне. Я превращу тебя в королеву.
— Это невозможно.
— Просто скажи «да». — Джанет умоляюще сложила руки. Бросив взгляд на часы, я поняла, что пора выходить.
— Ладно, у меня нет времени на споры. За шмотками так за шмотками. Подай мне туфли, пожалуйста.
Джанет наклонилась за моими лодочками.
— Они такие дурацкие, — не преминула заметить она, — что меня сейчас вывернет. Правда, для такого мерзкого платья они подходят.
Воодушевленная таким комментарием, я отправилась на Итон-сквер. Я даже решила взять такси, заплатив целых двенадцать фунтов. В такой день грех ехать на свидание в подземке. Тем более что мне увеличили оклад. Тридцать тысяч — это вам не шутки!
Когда я оказалась возле нужного мне дома, я немного растерялась. Никаких швейцаров, никаких кожаных диванов и кадок с цветами в вестибюле — ничего из этих щегольских штучек большого Лондона. Квартира Чарлза располагалась в старом здании с элегантным фасадом и страшными старинными лифтами — теми, в которые входишь и закрываешь за собой дверь (я всегда боялась этих клеток). По мне, каждый камень подобных зданий гораздо больше говорит о богатстве, чем все эти современные дисплеи и бессмысленные скульптуры. И не просто о богатстве. Об огромном богатстве. О таких деньгах не нужно кричать на весь свет, поражая диковинной отделкой и причудливыми декорациями. Их видно невооруженным глазом.
Теперь я понимаю, почему за Чарлзом бегают охотницы за приданым. Многие мужчины его положения сталкиваются с подобными проблемами. Правда, большинство из них выбирают девицу попривлекательнее и тащат в постель, чтобы лет через пять сменить на другую, помоложе.
— Это и есть твой дом? — спрашиваю я Чарлза, входя.
— Да. — Он оглядывается. В глазах его смесь смущения и гордости.
Помещение выглядит значительно лучше, чем я могла себе представить. На обоях из красной парчи гравюры, изображающие сцены охоты, кое-где картины, написанные маслом (не слишком много — в самый раз), на полках статуэтки, не кичливые и словно поставленные случайно, а не ради декоративного эффекта). У дальней стены настоящий камин с горкой золы и кочергой. На каминной полке несколько карточек с приглашениями. Огромный шкаф с книгами, довольно потрепанными. Циновки из сизаля на полу, в центре комнаты персидский ковер с невероятно густым ворсом. Два кожаных кресла цвета бургундского, журнальный столик с витыми ножками. Единственная дань современности — огромный плоский телевизор на стене и ультратонкий ноутбук на рабочем столе, заваленном бумагами и папками. Судя по всему, именно здесь и создавал Чарлз свою книгу.
— Прости, здесь немного не прибрано, — оправдывается Чарлз. — Но домработница придет только завтра.
— Ты бы мою комнату видел, — говорю я. На самом деле моя комната — образец порядка. Во-первых, она слишком маленькая для того, чтобы ее захламить. Во-вторых, если я не буду следить за порядком в своих бумагах, то скоро не смогу найти ни одного нужного сценария. А это было бы катастрофой!
Я борюсь с внезапным чувством неприязни, возникшим у меня, когда Чарлз упомянул домработницу. Мои чувства либерала и социалиста требуют осудить его за эксплуатацию чужого труда.
Вот ерунда-то! Да если бы у меня была такая квартира, где только гостиная занимает столь огромную площадь, я сама наняла бы домработницу!
— Значит, здесь ты работаешь? — спрашиваю я и тотчас раскаиваюсь в выборе темы.
— Да, тут я писал свою книгу. — Чарлз с надеждой смотрит на меня. — Что-нибудь скажешь о ней?
— Я… все еще читаю. Меня отвлекает основная работа, чтение «Мамаши невесты» и прочее. Твоя книга намного сложнее и глубже моих обычных материалов, на нее нужно время. — Насчет времени я ничуть не вру — мне потребовалось полдня, чтобы осилить первые две главы.
— О да, — согласно кивает Чарлз. — Она и в самом деле трудная. Ее нужно пропустить через себя, чтобы понять.
— Да-да, ты прав. — Я натянуто улыбаюсь. — У тебя отличная квартира.
Чарлз смотрит на меня с подозрением, но, очевидно, не углядев в моих глазах алчного блеска, смягчается.
— Здесь две спальни, — доверчиво говорит он. — Можешь одну занять, я тебе доверяю.
— Да ты что! Мы едва знакомы! — Довольно забавно, правда? — С чего бы мне перебираться к тебе?
Сказав это, я понимаю, что скоро мне предстоит порвать с Чарлзом. Конечно, Чарлз мне нравится, но он явно ждет от меня большего, и это ужасно. Конечно, я могла бы обманывать себя, говоря, что мне просто жаль Чарлза, но на самом деле он действительно мне нравится. Чарлз умеет ухаживать. С ним довольно комфортно. Наверняка весь вечер он будет поддерживать приятную беседу, понимая, что у меня был тяжелый день. Чарлз — первый мужчина, который делает мне комплименты, называя красивой. Иногда приятно услышать даже такую откровенную ложь.
Но все происходящее нечестно: я делаю вид, что заинтересована в наших отношениях, но ведь это полная чушь. Я и Чарлз — ха, это так же невероятно, как то, что я смогла бы сделать карьеру балерины! Просто встречаться с Чарлзом так здорово. У меня появился шанс узнать, как себя чувствуют те девушки, за которыми ухаживают богатые, обходительные мужчины.
Могу поклясться, что той же Шарон никогда не доводилось ужинать в ресторане отеля «Савой»! Наверняка она никогда не получала таких огромных букетов роз, а если и получала, то уж точно не столь дорогих.
До чего же было приятно утереть всем в офисе нос! Вот бы Чарлз еще раз прислал мне цветы или конфеты. И пусть почаще звонит, я же вижу, как прислушиваются мои коллеги. Да что там! У них уши тут же превращаются в локаторы, готовые ловить каждое слово.
Черт, хватит! Все это несправедливо по отношению к Чарлзу.
— Прости, — говорит меж тем Чарлз. — Просто я привык, что в этой квартире девушки теряют голову.
— Это не про меня, — беззаботно замечаю я. — Я хочу добиться всего сама. Хочу сделать блестящую карьеру, понимаешь?
— Да. — Вижу в глазах Чарлза обожание. — Ты молодец, и мне кажется, ты далеко пойдешь. Я так рад, что тебя повысили, дорогая!
При этих словах мне становится еще хуже. Я не должна пользоваться Чарлзом, как другие его подружки! Конечно, мне нужны не его деньги, но все равно это нечестно. Нужно признаться ему, что ничего у нас не получится, что наши отношения обречены.
— Я хочу представить тебя своим друзьям, — говорит Чарлз. — Они постоянно расспрашивают меня о тебе.
— Представить своим друзьям? — переспрашиваю с паникой в голосе. — Я думала, что мы поужинаем вдвоем. Я не знала, что будет кто-то еще!
— Нет-нет. Я имел в виду субботу, вечеринку в Честер-Хаусе, ты не забыла?
— Ах это! — говорю я с облегчением. — Нет, не забыла. Ну вот, дождалась! Надо было порвать с ним раньше! Как я могу теперь подставить Чарлза и не явиться на вечеринку, если он пообещал всем, что я там буду? Бедняга, в каком неловком положении он тогда окажется. Я не могу его подвести.
— Знаешь, — добавляю после паузы, — я тоже очень хочу познакомиться с твоими друзьями.
— Правда? — Лицо Чарлза озаряет какая-то детская радость. — Как хорошо! Уверен, они тебе понравятся.
А вот я в этом не уверена. Вряд ли мне понравятся клоны приятелей Руперта — а с ними я уже сталкивалась.
Но я киваю с радостной улыбкой, чтобы не обидеть Чарлза. Пусть думает, что я в восторге от предстоящего знакомства. Чарлз тоже улыбается мне в ответ. Потом снова улыбаюсь я, уже чувствуя себя глупо, но мне так нравится видеть лицо этого человека счастливым. Это вроде как полить увядающее растение — самое меньшее, что ты можешь для него сделать за то, что оно совсем недавно украшало твой дом великолепными соцветиями.
— А куда мы пойдем ужинать? — спрашиваю я.
— Мы останемся здесь.
— Здесь? — Я начинаю озираться. — Ты что-то приготовил?
— Не совсем так. Я вообще не умею готовить. Вряд ли осилю яичницу, даже если буду умирать с голоду, — виновато говорит Чарлз.
Я хмурюсь:
— Надеюсь, ты не ждешь, что готовить буду я? — Яичница мне, конечно, удастся, но ни на какие изыски я не способна. Я определенно не отношусь к типу женщин, которые с радостью скупают журналы с новыми рецептами, запасаются уймой продуктов и с восторгом творят из них нечто невообразимое. Надеюсь, Чарлз, ты не решил, что, будучи непривлекательной, я с лихвой окуплю этот недостаток кухонными талантами?
— Мне бы и голову не могло прийти просить тебя об этом, — поспешно говорит он. — Просто я подумал, что ужин дома получится более романтичным, чем в ресторане. Так более… интимно, что ли?
Я киваю, а меж тем по спине у меня бегут мурашки. Господи, надеюсь, под словом «интимно» он не подразумевает секс, как Эли Рот?
Я нервно оглядываюсь, опасаясь, что за моей спиной находится дверь спальни. Не уверена, что я готова к сексу с Чарлзом. И вряд ли буду готова в обозримом будущем.
Я уже говорила, что не в восторге от секса, и к этому моменту ничего не изменилось. Никогда не забуду, как Брайан занимался со мной этим делом: он словно сваи заколачивал, я лежала и ждала, когда же у этого отбойного молотка кончатся силы. Больше всего в такие моменты я жаждала оказаться под душем, в облаке ароматной пены (особенно после неприятного запаха изо рта моего любовника, бр-р!}. Все время, пока Брайан пыхтел надо мной, я пыталась отвернуться и уткнуться лицом в подушку, где воздух посвежее, а Брайан принимал мою возню за живейший отклик на его старания. Всякий раз после секса с ним я чувствовала себя какой-то несвежей, почти грязной, и меня преследовало ощущение неправильности произошедшего.
Так что не знаю, смогу ли я снова лечь под мужика, с которым встречаюсь, честное слово!
— У тебя есть спиртное?
— Конечно, — радостно кивает Чарлз, довольный возможностью услужить. — Шерри? Джин-тоник? Вино? А может, скотч? Или какой-нибудь ликер?
Ой, до чего же он мил! Гораздо, гораздо милее Брайана.
— Джин-тоник, если можно.
Чарлз устремляется на кухню (мебель из натурального дерева, терракотовая череница на стеновой панели, темная столешница и суперсовременная встраиваемая техника), чтобы сделать мне коктейль. Я вижу его силуэт в дверном проеме. Затем он возвращается с бокалом из тончайшего стекла, в котором мерно позвякивают льдинки и плавает долька лайма с зеленой корочкой.
Благодарно принимаю бокал и делаю огромный глоток. Напиток щекочет язык, проливается холодным ручейком в горло, и я сразу начинаю расслабляться. Все-таки у меня был очень длинный день. Алкоголь действует на меня, словно мягкие ватные объятия, и сразу появляется желание улыбаться — теперь уже искренне.
Кстати, остаться и поужинать прямо в квартире — отличная идея. Едва ли я перенесла бы долгую поездку на такси, а чопорные лица официантов не дали бы мне насладиться ужином. Кроме того, здесь на меня не будут пялиться и думать, какой черт занес такую несуразную девицу в дорогое заведение.
Как там сказала Шарон? Коротышка и стропило — так, кажется? Что за пара из нас получается? Я, в разношенных лодочках на плоской подошве и неброском платье, призванном делать меня незаметной, и Чарлз, в дорогом костюме, с золотой цепью для часов и на каблуках.
Пожалуй, Чарлз совершенно прав: ужин в квартире… интимнее. В хорошем смысле этого слова.
Главное, не думать о том, что может предложить мне Чарлз после ужина. Я снова отпиваю джина с тоником.
— О, ты одолела коктейль в два глотка! — Это не очень похоже на комплимент, но Чарлз одобрительно смеется. — Давай я сделаю тебе новый.
Я качаю головой:
— Не нужно. Я не хочу напиться раньше, чем мы сядем за стол.
— О! — Чарлз смеется с еще большим одобрением. — Это очень предусмотрительно. Тогда давай садиться. Позволь, я провожу тебя в столовую.
Боже, он ведет себя так галантно, что я начинаю стесняться своего убогого платья. Наверное, сюда стоило бы захватить королевскую мантию, если бы она у меня была.
— А где же дворецкий? Кто же произнесет сакраментальную фразу «кушать подано»? — смеюсь я.
— У меня нет дворецкого, — растерянно говорит Чарлз. — Если бы я знал, что ты этого хочешь, я бы пригласил на сегодняшний вечер.
— Не говори глупостей, я пошутила, — ошеломленно говорю я. — В наши дни никто не держит слуг.
Услышав это, Чарлз втягивает голову в плечи.
— У тебя есть слуги? — осеняет меня.
— Всего пара, — оправдывается он. — В Честер-Хаусе. Это не я их нанял. Они служили еще при деде. — Чарлз разводит руками. — Да, вот там как раз есть дворецкий. И горничные. И садовник. — Голос его звучит все тише. — И кухарка.
— Ну, раз кухарка, тогда ладно, — киваю я, не в силах справиться с удивлением.
— А еще у меня есть личный лакей.
— Чарлз, но ведь всем им нужно платить. Наверное, содержание слуг обходится тебе очень недешево?
— Но ведь я постоянно живу в Лондоне. И кто-то же должен следить за домом, — слабо возражает Чарлз.
— Да, кто-то, конечно, должен, — соглашаюсь я. А что, без кухарки пустой дом развалится?
— Анна, послушай, — умоляюще говорит Чарлз, прочитав мои эмоции по лицу. — Не думай обо мне как о богатом разгильдяе, который ради престижа решил завести слуг.
Именно это я и подумала, поэтому мне становится немного стыдно.
— Забудь об этом. У нас свободная страна, — миролюбиво говорю я Чарлзу. — Ты можешь делать со своими деньгами что пожелаешь.
— Они работали еще на моего отца. А некоторые — даже на деда, — пытается объяснить он. — Кроме лакея. Бедняга лишился работы в преклонном возрасте, а начинать с нуля было поздно. Мои слуги дали ему хорошие рекомендации и уговорили меня взять его в Честер-Хаус. Я не мог отказать.
Мое сердце оттаивает.
— Значит, ты просто не нашел в себе сил разогнать тех, чья жизнь на протяжении многих лет была связана с Честер-Хаусом?
— Вроде того, — с облегчением говорит Чарлз.
Черт, до чего я порой несправедлива! Чарлз — добрый и отзывчивый человек, а не богатый сноб, как я подумала.
— А почему твой лакей лишился работы?
— Его прежний хозяин умер, а наследники решили, что старый лакей им не подходит. Старик долго пытался найти работу, прежде чем оказался в моем доме. Уилкинс хорошо знал этого человека и порекомендовал его мне. Я доверяю мнению своих слуг. Кстати, мой лакей отлично завязывает галстуки. В этом ему нет равных!
Я смеюсь.
— Знаешь, Чарлз, ты — отличный парень.
Он краснеет до свекольного цвета, чем еще больше меня умиляет.
— Ты тоже мне нравишься. — Он делает жест в сторону столовой. — Приступим к ужину?
Почерпнув дозу уверенности в джине с тоником, а также слегка расслабившись после рассказа о лакее, я неожиданно осознаю, что мне вполне комфортно в квартире Чарлза. А я не из тех, кто привык чувствовать себя комфортно в незнакомой обстановке.
К тому же столовая оказалась невероятно уютной. Стены с дубовыми панелями, точно такой же по фактуре стол, тяжелые стулья с фамильными гербами на спинках и гладкими подлокотниками. К сожалению, стулья немного узковаты, скорее всего усохли от времени, но по-прежнему прочны. На столе расставлены блюда из китайского фарфора с серебряной каймой, столовые приборы из серебра, в центре стоит керамическая ваза с короткими, плотно прижавшимися друг к другу розочками белого и желтого цвета. Повсюду свечи, длинные и очень тонкие, в подсвечниках без изысков (и в этом свой шарм), в ведерке из серебра, заполненном неровными кусочками льда, остужается шампанское неизвестной мне марки.