Страница:
Все кончилось в один вечер. На другой день я засунула подальше все яркие вещи, оставив на виду самые незатейливые и неброские. Словно в припадке я вышвырнула на помойку все туфли на каблуках и все тюбики яркой красной помады, которую так любила. С тех пор я стала носить одежду от Гэп, потому что она простая и неприметная. Став чуть старше, я научилась покупать классические платья крайне скучного силуэта, при взгляде на которые тотчас хочется отвернуться и найти себе более интересный объект для разглядывания. Разумеется, я ношу не только черное. К примеру, таких неприметных платьев у меня четыре, разного цвета, но одного покроя и одной марки.
Рядом с Джанет и Лили я кажусь не просто дурнушкой. Меня не замечают. Я никогда не смогу выглядеть хоть немного похожей на них, даже если меня отдать под нож лучшему пластическому хирургу Англии. Правда, у меня есть маленькая коробочка, в которую я откладываю лишнюю мелочь — она называется «на коррекцию носа», но пока в ней всего лишь девяносто восемь фунтов и тридцать четыре пенса (я регулярно пересчитываю). Там должно было бы быть больше, но полгода назад я не выдержала и истратила часть денег на трехдневный отдых в пансионате. Мне хотелось побродить по солнечному берегу и подышать свежим воздухом. К несчастью, постоянно лил дождь, и мне пришлось сидеть в номере.
— Анна, ты когда родилась? — неожиданно спрашивает Лили, не отрывая глаз от монитора.
— А что?
— Да так, одна программка, календарь на тысячелетие. — Лили смеется. — Представляешь, можно узнать, в какой день недели ты появилась на свет.
— Третье июля семьдесят первого года.
Длинные ногти моей соседки цокают по клавиатуре очень медленно.
— Понедельник! — восклицает она с триумфом. Джанет с легким сомнением смотрит на меня. Она как раз прихорашивается перед большим зеркалом. Бледно-розовое платье подчеркивает оливковый цвет ее кожи, руки унизаны резными браслетами, издающими пощелкивание при каждом ее движении.
Вот и сейчас они щелкают, когда она машет рукой.
— «В понедельник день рожденья: внешность — просто загляденье!» — цитирует она строчку из старой детской песенки.
Лили насмешливо фыркает:
— Вот еще!
— Ой, прости ее, Анна, — говорит Джанет. — Она не хотела.
— Анна совершенно необидчива, ведь правда? — спрашивает Лили.
Я вздыхаю:
— Было бы о чем говорить…
На самом деле мне очень обидно. Конечно, я прекрасно знаю, что некрасива. Мне случалось слышать очень неприятные комментарии в свой адрес. Но мне все равно обидно — пусть и не так, как тогда, в школе, но обидно.
Я привыкла быть уродиной. Привыкла еще раньше, чем моя бабуля перестала повторять, что «это всего лишь фаза развития, со временем ты точно похорошеешь». И все-таки мне не нравится, когда обсуждают мою внешность. Я научилась ретушировать свой нос тональным кремом, я ношу обувь без каблуков и неприметную одежду, но я по-прежнему ужасна. Я попрежнему огромна. Этого никуда не денешь и никуда от этого не денешься. Конечно, я могла бы вообще забыть, как я выгляжу, выбросить все зеркала и не таращиться на витрины, целиком отдавшись работе. Но всегда найдется какой-нибудь доброжелатель в магазине или на улице, который не преминет напомнить мне, что я каланча, жердь или бегемотиха.
— Привет, Джек Бобовый Стебель! — завопил накануне пьяный подросток мне вслед, когда я возвращалась из продовольственного магазина «Теско». — Уже достал… э… чего ты там хотел достать с неба?
По крайней мере этот подросток оказался изобретательнее остальных.
— Не переживай, Анна, — виновато говорит Джанет. — Лично я считаю, что если рассматривать в целом, то ты прекрасна.
— Потому что истинная красота спрятана внутри, — подхватила Лили. — И это самое главное в человеке. — Она хихикает.
— А что это у тебя на носу? — неожиданно спрашивает у нее Джанет, забыв обо мне.
— Что?
— Красное пятнышко. Кажется, будет прыщ, — предсказывает Джанет.
— Только не это! — Лили бросается к зеркалу, буквально вывалившись из компьютерного кресла. Она придирчиво изучает свой нос и действительно обнаруживает розовое пятнышко. — Только не это! Завтра у меня съемка!
— Ты отлично выглядишь, — вставляю я.
— Да тебе-то откуда знать! — взвизгивает Лили, мотнув волосами, как это делают в рекламе шампуня. Джанет неодобрительно качает головой.
— Я тебя предупреждала: не надо пользоваться тем тональным кремом. Он забивает поры.
— А когда твой день рождения? — спрашиваю я, чтобы отвлечь Лили от нарождающегося прыщика.
— Сейчас посмотрим. — Джанет бросается к компьютеру и усаживается в кресло, зазывно оттопырив задик. Даже в женском обществе она пытается выглядеть аппетитной. Кстати, попа — это в буквальном смысле фетиш нашей Джанет, а уж если добавить, что ее кумиром является Дженнифер Лопес, вы можете представить, насколько фетишевым фетишем является для нее ее попа. Кстати, Джанет Микс предпочитает, чтобы ее звали Джей Ми, по аналогии с Лопес, которую многие кличут Джей Ло.
— Лили родилась в среду, — объявляет Джанет.
— «День рождения — среда, значит, ждет тебя беда», — с воодушевлением заявляю я.
Кто знает, а может, Лили и вправду ожидают неприятности? К примеру, с возрастом она может расплыться и подурнеть, а потому потерять работу. Или у нее вдруг начнется отторжение силиконовых имплантатов в груди. Ха, вот было бы здорово!
— Дурацкая песенка! — недовольно цедит Лили. — И ничего она не значит.
— Как и вся твоя астрология? — хитро подмигнув Джанет, спрашиваю я. Вопрос довольно коварный, если учесть, что Лили помешана на астрологии.
Она смотрит на меня как на недоразвитую.
— В астрологии все доказано.
— Да? — осведомляюсь заинтересованно. — Интересно только кем?
— Всеми! — с триумфом заявляет Лили, отметая тем самым все разумные аргументы. С ней даже спорить неинтересно.
— Ладно, мне надо работать, — вздыхаю я и тянусь за очередной толстенной папкой, помеченной красным флажком.
У меня уже глаза слезятся от усталости, а на носу от очков образовалась глубокая вмятина. К сожалению, уже воскресенье, а мне предстоит просмотреть еще пять сценариев, которые наверняка окажутся такой же бездарностью, как и шестнадцать предыдущих, прочитанных мною на этой неделе.
— Ты бы передохнула, Анна. Поживи немного для себя, а не для работы, — предлагает Джанет.
Сама она работает лишь пару дней в неделю, а зарабатывает втрое больше моего. Три часа смотришь в камеру, после чего можешь развлекаться, как считаешь нужным. Мне же приходится все выходные стучать по клавишам, составляя обзоры и краткие аннотации к текстам, которые на девяносто девять процентов — дерьмо собачье. Будни заполнены беготней по поручениям начальницы, звонками, составлением и отправкой писем, выгулом собак (даже такое!) и постоянными окриками руководства.
Джанет и Лили зарабатывают примерно по сорок тысяч в год.
Я зарабатываю всего шестнадцать.
Им двадцать восемь и двадцать три соответственно.
Мне уже тридцать два года.
И все же я продолжаю надеяться на то, что однажды мне повезет. Нет, разумеется, речь не о рыцарях на белых кобылах или под алыми парусами! Я хочу сказать, что двигаюсь в правильном направлении. Целых четыре года я искала приличную работу и наконец занялась оценкой сценариев в довольно приличной компании с офисом в «Ковент-Гардене». Теперь у меня есть карточка пенсионного страхования, а также медицинская страховка.
Так что еще не все потеряно: быть может, мне повезет и я разыщу какую-нибудь редкую золотую булавку в стогу гнилого сена, найду великолепную пьесу, которая сразу станет сенсацией — и именно в связи с моим именем. Тогда меня назначат исполнительным директором по развитию или что там еще бывает? Я сделаюсь приличной шишкой вроде Китти и наверняка стану продюсером фильма. А там и до «Оскара» недалеко…
Ведь такие вещи случаются, правда? Они происходят сплошь и рядом. Хотя все чаще меня посещает мысль найти себе другую работу — такую, на которой не пришлось бы вкалывать как проклятой и получать гроши. Но как только мне в голову приходит такая мысль, я задаюсь вопросом, куда именно податься, и мной овладевает уныние. В киноиндустрию? Да там толпы таких же, как я, вкалывают за те же жалкие крохи в надежде, что их заметят. К тому же у них — уж это точно! — и внешность поприличнее, и мозгов побольше.
Да еще нужна уйма свободного времени, чтобы приступить к поискам работы, таскаться по агентствам и фирмам, обивать пороги. У меня же нет ни одной лишней минутки.
Правда, в моем положении есть и некоторые плюсы. К примеру, я немало экономлю на квартплате, потому что живу с двумя моделями, а не одна. Всего-то три сотни в месяц за отдельную комнату! Девчонки платят больше (у них и комнаты больше), но они давно сообразили, что с меня можно получить кое-что повыгоднее денег. Приглашения и билеты на концерты и закрытые вечеринки всегда достаются им, потому что у меня нет ни малейшего желания светиться на публике. С моей-то внешностью! На подобные сборища ходят богатые, красивые и успешные, тогда как я не отношусь ни к одной из этих категорий. Так что Лили и Джанет развлекаются вместо меня, пока я вкалываю.
— Над тобой просто нужно поработать, — не раз говорила мне Джанет. — Макияж и все такое…
— Нет, спасибо, — всякий раз отказываюсь я.
— Да ладно тебе! Вдруг из этой затеи что-то получится?
— Дело ведь не только во внешности, — вздыхаю я. — А в общем, я довольна собой и не хочу ничего менять.
— А Брайан тоже тобой доволен? — скептически спрашивает Лили.
Брайан — мой парень. Он работает кассиром в банке. Этакий сухощавый мужчинка неопределенного возраста, похожий на стручок гороха. Правда, у него вечно воняют подмышки, да и изо рта пахнет, к тому же он ниже меня ростом (что неудивительно), но все-таки у меня есть парень, а это уже достижение. Для такой, как я, разумеется. Когда у такой, как я, есть парень, люди начинают смотреть на тебя под другим углом, словно наличие парня делает тебя более ценной и привлекательной персоной. Мол, раз он в ней что-то разглядел, значит, не все так трагично.
Как вы поняли, я очень дорожу Брайаном.
— Да, он любит меня такой, какая я есть, — с вызовом отвечаю я.
— Да-да, конечно, — торопливо кивает Джанет. — Тебе виднее.
Раздается звонок, и она срывается с места. Лили отрывает взгляд от собственного (обворожительного!) отражения в зеркале и с любопытством ждет продолжения. Она вообще любопытна до крайности, обожает трепаться по телефону и сплетничать. Больше этих занятий она любит разве что подкалывать меня (надеюсь, не со зла, а по глупости).
— Кто там? — спрашивает Джанет по домофону.
— Привет, это Брайан, — слышу ответ.
— Только черта помяни… — смеется Лили. Она знает, что Брайан сейчас слышит ее, а потому придает своему смеху глубокие, сексуальные нотки.
Еще больше сплетен и поддевок Лили обожает флиртовать. Она заигрывает с каждым, у кого есть что-то в штанах, даже будь он лыс, стар или уродлив. И хотя Брайан ей глубоко противен, она может совершенно откровенно флиртовать и с ним.
— А мы как раз о тебе говорили, Брайан, — кричит она. — Поднимайся к нам!
— Э… хорошо, — невнятно бормочет Брайан, и домофон умолкает.
Я немедленно вскакиваю с места и бросаюсь к зеркалу — причесаться.
— Да брось, Анна, уже поздно дергаться, — усмехается Лили.
Слышен скрежет лифта. Я пожимаю плечами и снова усаживаюсь на свое место.
Наша квартира расположена на втором этаже, прямо над книжным магазином, торгующим преимущественно литературой для феминисток. Это старое массивное здание с темными коридорами и балкончиками. Чтобы добраться до своей квартиры, нам приходится подниматься на лифте, таком же старом, как и весь дом, да к тому же кошмарно узком. В нем умещаются две худые модели или одна здоровенная Анна. Ощущение такое, словно вас засунули в гроб без бархатной обивки и поставили стоймя.
Брайан закрывает дверь лифта и входит в комнату. На нем белая синтетическая футболка и бурые брюки, вытянутые на заду. Очень неопрятный вид, но я все равно рада его видеть. Ведь он мой парень, разве не так? Как здорово, что у меня есть парень!
— Привет, дорогой. — Я подхожу и целую его в щеку. — Проходи.
— Привет, Брайан, — тянут Лили и Джанет хором. Обе они начинают как бы невзначай касаться своих волос и поправлять одежду, оглаживая себя по бедрам.
— Привет, — отвечает Брайан, не отрывая глаз от моих соседок. В его взгляде светится неприкрытое восхищение.
Это меня несколько напрягает, потому что я-то стою с другой стороны, а значит, мой парень на меня не смотрит.
— Сделать тебе кофе? — спрашиваю я в надежде, что он удостоит меня вниманием.
— Э… нет, спасибо. — Брайан качает головой, продолжая пялиться на Лили с Джанет.
Я покашливаю, снова пытаясь его отвлечь.
— Выйдем поужинаем?
— Ты же говорила, что у тебя полно работы! — восклицает Лили. В ее голосе снова издевка — впрочем, довольно беззлобная. При этом она кокетливо глядит на Брайана, одаривая его белоснежной (насквозь искусственной) улыбкой. — Анна так много работает, Брайан…
— Я могу сделать перерыв, — бодро говорю я. — Для тебя, милый.
Теперь Брайан поворачивается ко мне. В глазах его мелькает нечто вроде смятения.
— Мы… могли бы пройти в твою комнату?
— Ого! — Это Лили. — Кажется, Анна, тебе предлагают что-то непристойное!
— Да уж, это точно! — хохочет Джанет. — Только не балуйтесь, детки.
Брайан вновь поворачивается к моим соседкам и хихикает. Это выходит у него так по-дурацки, словно он какой-нибудь недоразвитый. Я уже с трудом подавляю раздражение.
— Вы не так поняли, — оправдывается Брайан. — Нам просто нужно уединиться.
— Значит, мы поняли все именно так, как требовалось. — Лили хлопает черными как ночь ресницами (я себе не могу позволить такую тушь!). — Не обращайте на нас внимания, прошу вас. К тому же у Анны нет от нас секретов. Мы почти как сестры, ведь так?
Я тяжело вздыхаю, беру Брайана за руку и направляюсь в свою комнату, которая напоминает размерами большой стенной шкаф. А что вы хотели за триста в месяц?
— Постойте, — машет рукой Джанет. — Оставайтесь здесь. А мы с Лили выйдем на кухню.
Мои соседки торопливо выскакивают за дверь и тщательно прикрывают ее за собой. Затем я слышу отчетливые шорохи и перешептывания: несомненно, Лили и Джанет спорят, кто первый приложит ухо к двери.
— В чем дело, дорогой? О чем ты хотел поговорить? — с неловкой нежностью спрашиваю я.
— О наших отношениях, Анна, — начинает Брайан. — Это очень важно.
Неужто он снова начитался чего-нибудь вроде «Как постичь себя» или «Отношения двоих»?
— А мы не могли бы обсудить наши отношения за ужином? — с тоской спрашиваю я. — Можно пойти в пиццерию за углом, это близко.
Я предложила пиццерию не только из соображений расстояния, но и потому, что это дешевое заведение, а Брайан несколько… скуповат.
— В настоящее время это не соответствует моей моральной парадигме, — мрачно бухает Брайан.
— Что? — Я еле удерживаюсь от смеха. Где он набрался таких выражений? — Прости, это что, терминология из учебника по сексуальным патологиям?
— Не вижу ничего смешного. Это так похоже на тебя — хихикать в такой серьезный момент! — Брайан надувается. — Тебе всегда не нравилось, что я занимаюсь саморазвитием.
Видя, что он всерьез задет, я делаю виноватое лицо.
— Прости, так что ты хотел сказать?
— Мы встречаемся уже довольно продолжительное время, — начинает он.
— Да, три месяца.
Брайан хмурится. Его брови светло-песочного цвета грозно нависают над глазами. Он ненавидит, когда его перебивают.
— В общем, можно сказать, что мы немного притерлись друг к другу и… получили бесценный опыт. — Он коротко улыбается мне.
Уж не хочет ли он предложить мне переехать в его квартиру? Да-да, у Брайана есть одно большое достоинство — приличная (хоть и с одной спальней) квартира в Камдене. Там даже есть крохотный дворик — моя заветная мечта. Я бы могла читать проклятые сценарии, сидя на свежем воздухе, возле увитой плющом ограды!
— Ты совершенно прав, — послушно киваю я Брайану, предвкушая то, что он сейчас мне предложит.
— Да уж конечно, я прав, — несколько недовольно отвечает мой парень. — Но я чувствую, что мой нынешний мир стал тесен для меня, понимаешь? Мне не хватает свежих впечатлений, новизны восприятия. Конечно, нам было отлично вдвоем…
Брайан на минуту умолкает.
На целую минуту, в течение которой я тупо пялюсь на него.
А затем меня вдруг осеняет.
— Ты хочешь меня бросить, — медленно произношу я, разглядывая Брайана. От моих глаз не укрываются желтоватые пятна в районе его подмышек (сколько я ему ни советовала носить темные майки — все без толку), жидкие жирноватые волосы, тонкие поджатые губы, напряженно уставившиеся на меня глазки. Короче, передо мной — самый непривлекательный мужчина, какого мне случалось видеть так близко. — Вот оно что! Ты меня бросаешь!
— Ты рубишь с плеча, — мрачно пыхтит Брайан, недовольный тем, что я не дала ему закончить его блистательную речь. — Только не надо истерик, ладно?
О Боже! Что происходит?
— Я просто не могу поверить в происходящее, — говорю я бесцветным голосом.
— В страдании рождается сила, Анна, — мудро подмечает Брайан.
— Что ты несешь? Что это за бред? — возмущаюсь я. — Немедленно уходи, Брайан.
Он не двигается с места. Похоже, спектакль одного актера еще не окончен.
— Ты даже не спрашиваешь почему? — Он театрально всплескивает руками. — Дело, конечно, не только в твоей внешности, хотя ты могла бы приложить усилия и что-то в себе исправить. Но… внешность тоже очень важна. Я имею в виду, что внешность отражает внутренний мир человека. — Почему-то он указывает пальцем на мой живот. — Думаю, тебе нужно над собой поработать. Это просто дружеский совет.
— Отражает внутренний мир? — переспрашиваю я. — Надеюсь, что ты не прав. Иначе окажется, что я провела три месяца с жалким уродцем, как внешне, так и внутренне. — Я упираю руки в бока. — Вон отсюда!
Брайан становится малиновым от возмущения.
— А Миддред говорит, что я очень хорош собой!
— И кто же эта дура? Твоя новая пассия? Он предпочитает промолчать.
— Знаешь, твоя Миддред либо врет, либо слепа. Кстати, а что она говорит насчет вони из твоего рта? Или у нее вечно заложен нос? — Я указываю пальцем в сторону лифта. — Вали отсюда!
Я нависаю над ним, словно гигантское дерево, и Брайану ничего не остается, как ретироваться поджав хвост. Кухонная дверь распахивается.
— Что произошло? — опасливо спрашивает Лили.
— Все просто замечательно, — фальшиво улыбаюсь я. Подойдя к окну, я окидываю взглядом улицу. Неподалеку стоит девица, явно кого-то ожидая. У нее светлые волосы и довольно непримечательная внешность, что все-таки изрядный плюс по сравнению со мной и даже с Брайаном.
Впрочем, что это я? У него же квартира в Камдене! Это наверняка добавляет ему немало очков в ее глазах.
Брайан выходит из подъезда и кивает блондинке. Затем он нарочито небрежно обнимает ее за плечи на манер американских ковбоев, что выгладит нелепо и жалко.
— Что ж, — сладко щебечет Лили. — Я рада, что он ценит тебя такой, какая ты есть.
Глава 2
Рядом с Джанет и Лили я кажусь не просто дурнушкой. Меня не замечают. Я никогда не смогу выглядеть хоть немного похожей на них, даже если меня отдать под нож лучшему пластическому хирургу Англии. Правда, у меня есть маленькая коробочка, в которую я откладываю лишнюю мелочь — она называется «на коррекцию носа», но пока в ней всего лишь девяносто восемь фунтов и тридцать четыре пенса (я регулярно пересчитываю). Там должно было бы быть больше, но полгода назад я не выдержала и истратила часть денег на трехдневный отдых в пансионате. Мне хотелось побродить по солнечному берегу и подышать свежим воздухом. К несчастью, постоянно лил дождь, и мне пришлось сидеть в номере.
— Анна, ты когда родилась? — неожиданно спрашивает Лили, не отрывая глаз от монитора.
— А что?
— Да так, одна программка, календарь на тысячелетие. — Лили смеется. — Представляешь, можно узнать, в какой день недели ты появилась на свет.
— Третье июля семьдесят первого года.
Длинные ногти моей соседки цокают по клавиатуре очень медленно.
— Понедельник! — восклицает она с триумфом. Джанет с легким сомнением смотрит на меня. Она как раз прихорашивается перед большим зеркалом. Бледно-розовое платье подчеркивает оливковый цвет ее кожи, руки унизаны резными браслетами, издающими пощелкивание при каждом ее движении.
Вот и сейчас они щелкают, когда она машет рукой.
— «В понедельник день рожденья: внешность — просто загляденье!» — цитирует она строчку из старой детской песенки.
Лили насмешливо фыркает:
— Вот еще!
— Ой, прости ее, Анна, — говорит Джанет. — Она не хотела.
— Анна совершенно необидчива, ведь правда? — спрашивает Лили.
Я вздыхаю:
— Было бы о чем говорить…
На самом деле мне очень обидно. Конечно, я прекрасно знаю, что некрасива. Мне случалось слышать очень неприятные комментарии в свой адрес. Но мне все равно обидно — пусть и не так, как тогда, в школе, но обидно.
Я привыкла быть уродиной. Привыкла еще раньше, чем моя бабуля перестала повторять, что «это всего лишь фаза развития, со временем ты точно похорошеешь». И все-таки мне не нравится, когда обсуждают мою внешность. Я научилась ретушировать свой нос тональным кремом, я ношу обувь без каблуков и неприметную одежду, но я по-прежнему ужасна. Я попрежнему огромна. Этого никуда не денешь и никуда от этого не денешься. Конечно, я могла бы вообще забыть, как я выгляжу, выбросить все зеркала и не таращиться на витрины, целиком отдавшись работе. Но всегда найдется какой-нибудь доброжелатель в магазине или на улице, который не преминет напомнить мне, что я каланча, жердь или бегемотиха.
— Привет, Джек Бобовый Стебель! — завопил накануне пьяный подросток мне вслед, когда я возвращалась из продовольственного магазина «Теско». — Уже достал… э… чего ты там хотел достать с неба?
По крайней мере этот подросток оказался изобретательнее остальных.
— Не переживай, Анна, — виновато говорит Джанет. — Лично я считаю, что если рассматривать в целом, то ты прекрасна.
— Потому что истинная красота спрятана внутри, — подхватила Лили. — И это самое главное в человеке. — Она хихикает.
— А что это у тебя на носу? — неожиданно спрашивает у нее Джанет, забыв обо мне.
— Что?
— Красное пятнышко. Кажется, будет прыщ, — предсказывает Джанет.
— Только не это! — Лили бросается к зеркалу, буквально вывалившись из компьютерного кресла. Она придирчиво изучает свой нос и действительно обнаруживает розовое пятнышко. — Только не это! Завтра у меня съемка!
— Ты отлично выглядишь, — вставляю я.
— Да тебе-то откуда знать! — взвизгивает Лили, мотнув волосами, как это делают в рекламе шампуня. Джанет неодобрительно качает головой.
— Я тебя предупреждала: не надо пользоваться тем тональным кремом. Он забивает поры.
— А когда твой день рождения? — спрашиваю я, чтобы отвлечь Лили от нарождающегося прыщика.
— Сейчас посмотрим. — Джанет бросается к компьютеру и усаживается в кресло, зазывно оттопырив задик. Даже в женском обществе она пытается выглядеть аппетитной. Кстати, попа — это в буквальном смысле фетиш нашей Джанет, а уж если добавить, что ее кумиром является Дженнифер Лопес, вы можете представить, насколько фетишевым фетишем является для нее ее попа. Кстати, Джанет Микс предпочитает, чтобы ее звали Джей Ми, по аналогии с Лопес, которую многие кличут Джей Ло.
— Лили родилась в среду, — объявляет Джанет.
— «День рождения — среда, значит, ждет тебя беда», — с воодушевлением заявляю я.
Кто знает, а может, Лили и вправду ожидают неприятности? К примеру, с возрастом она может расплыться и подурнеть, а потому потерять работу. Или у нее вдруг начнется отторжение силиконовых имплантатов в груди. Ха, вот было бы здорово!
— Дурацкая песенка! — недовольно цедит Лили. — И ничего она не значит.
— Как и вся твоя астрология? — хитро подмигнув Джанет, спрашиваю я. Вопрос довольно коварный, если учесть, что Лили помешана на астрологии.
Она смотрит на меня как на недоразвитую.
— В астрологии все доказано.
— Да? — осведомляюсь заинтересованно. — Интересно только кем?
— Всеми! — с триумфом заявляет Лили, отметая тем самым все разумные аргументы. С ней даже спорить неинтересно.
— Ладно, мне надо работать, — вздыхаю я и тянусь за очередной толстенной папкой, помеченной красным флажком.
У меня уже глаза слезятся от усталости, а на носу от очков образовалась глубокая вмятина. К сожалению, уже воскресенье, а мне предстоит просмотреть еще пять сценариев, которые наверняка окажутся такой же бездарностью, как и шестнадцать предыдущих, прочитанных мною на этой неделе.
— Ты бы передохнула, Анна. Поживи немного для себя, а не для работы, — предлагает Джанет.
Сама она работает лишь пару дней в неделю, а зарабатывает втрое больше моего. Три часа смотришь в камеру, после чего можешь развлекаться, как считаешь нужным. Мне же приходится все выходные стучать по клавишам, составляя обзоры и краткие аннотации к текстам, которые на девяносто девять процентов — дерьмо собачье. Будни заполнены беготней по поручениям начальницы, звонками, составлением и отправкой писем, выгулом собак (даже такое!) и постоянными окриками руководства.
Джанет и Лили зарабатывают примерно по сорок тысяч в год.
Я зарабатываю всего шестнадцать.
Им двадцать восемь и двадцать три соответственно.
Мне уже тридцать два года.
И все же я продолжаю надеяться на то, что однажды мне повезет. Нет, разумеется, речь не о рыцарях на белых кобылах или под алыми парусами! Я хочу сказать, что двигаюсь в правильном направлении. Целых четыре года я искала приличную работу и наконец занялась оценкой сценариев в довольно приличной компании с офисом в «Ковент-Гардене». Теперь у меня есть карточка пенсионного страхования, а также медицинская страховка.
Так что еще не все потеряно: быть может, мне повезет и я разыщу какую-нибудь редкую золотую булавку в стогу гнилого сена, найду великолепную пьесу, которая сразу станет сенсацией — и именно в связи с моим именем. Тогда меня назначат исполнительным директором по развитию или что там еще бывает? Я сделаюсь приличной шишкой вроде Китти и наверняка стану продюсером фильма. А там и до «Оскара» недалеко…
Ведь такие вещи случаются, правда? Они происходят сплошь и рядом. Хотя все чаще меня посещает мысль найти себе другую работу — такую, на которой не пришлось бы вкалывать как проклятой и получать гроши. Но как только мне в голову приходит такая мысль, я задаюсь вопросом, куда именно податься, и мной овладевает уныние. В киноиндустрию? Да там толпы таких же, как я, вкалывают за те же жалкие крохи в надежде, что их заметят. К тому же у них — уж это точно! — и внешность поприличнее, и мозгов побольше.
Да еще нужна уйма свободного времени, чтобы приступить к поискам работы, таскаться по агентствам и фирмам, обивать пороги. У меня же нет ни одной лишней минутки.
Правда, в моем положении есть и некоторые плюсы. К примеру, я немало экономлю на квартплате, потому что живу с двумя моделями, а не одна. Всего-то три сотни в месяц за отдельную комнату! Девчонки платят больше (у них и комнаты больше), но они давно сообразили, что с меня можно получить кое-что повыгоднее денег. Приглашения и билеты на концерты и закрытые вечеринки всегда достаются им, потому что у меня нет ни малейшего желания светиться на публике. С моей-то внешностью! На подобные сборища ходят богатые, красивые и успешные, тогда как я не отношусь ни к одной из этих категорий. Так что Лили и Джанет развлекаются вместо меня, пока я вкалываю.
— Над тобой просто нужно поработать, — не раз говорила мне Джанет. — Макияж и все такое…
— Нет, спасибо, — всякий раз отказываюсь я.
— Да ладно тебе! Вдруг из этой затеи что-то получится?
— Дело ведь не только во внешности, — вздыхаю я. — А в общем, я довольна собой и не хочу ничего менять.
— А Брайан тоже тобой доволен? — скептически спрашивает Лили.
Брайан — мой парень. Он работает кассиром в банке. Этакий сухощавый мужчинка неопределенного возраста, похожий на стручок гороха. Правда, у него вечно воняют подмышки, да и изо рта пахнет, к тому же он ниже меня ростом (что неудивительно), но все-таки у меня есть парень, а это уже достижение. Для такой, как я, разумеется. Когда у такой, как я, есть парень, люди начинают смотреть на тебя под другим углом, словно наличие парня делает тебя более ценной и привлекательной персоной. Мол, раз он в ней что-то разглядел, значит, не все так трагично.
Как вы поняли, я очень дорожу Брайаном.
— Да, он любит меня такой, какая я есть, — с вызовом отвечаю я.
— Да-да, конечно, — торопливо кивает Джанет. — Тебе виднее.
Раздается звонок, и она срывается с места. Лили отрывает взгляд от собственного (обворожительного!) отражения в зеркале и с любопытством ждет продолжения. Она вообще любопытна до крайности, обожает трепаться по телефону и сплетничать. Больше этих занятий она любит разве что подкалывать меня (надеюсь, не со зла, а по глупости).
— Кто там? — спрашивает Джанет по домофону.
— Привет, это Брайан, — слышу ответ.
— Только черта помяни… — смеется Лили. Она знает, что Брайан сейчас слышит ее, а потому придает своему смеху глубокие, сексуальные нотки.
Еще больше сплетен и поддевок Лили обожает флиртовать. Она заигрывает с каждым, у кого есть что-то в штанах, даже будь он лыс, стар или уродлив. И хотя Брайан ей глубоко противен, она может совершенно откровенно флиртовать и с ним.
— А мы как раз о тебе говорили, Брайан, — кричит она. — Поднимайся к нам!
— Э… хорошо, — невнятно бормочет Брайан, и домофон умолкает.
Я немедленно вскакиваю с места и бросаюсь к зеркалу — причесаться.
— Да брось, Анна, уже поздно дергаться, — усмехается Лили.
Слышен скрежет лифта. Я пожимаю плечами и снова усаживаюсь на свое место.
Наша квартира расположена на втором этаже, прямо над книжным магазином, торгующим преимущественно литературой для феминисток. Это старое массивное здание с темными коридорами и балкончиками. Чтобы добраться до своей квартиры, нам приходится подниматься на лифте, таком же старом, как и весь дом, да к тому же кошмарно узком. В нем умещаются две худые модели или одна здоровенная Анна. Ощущение такое, словно вас засунули в гроб без бархатной обивки и поставили стоймя.
Брайан закрывает дверь лифта и входит в комнату. На нем белая синтетическая футболка и бурые брюки, вытянутые на заду. Очень неопрятный вид, но я все равно рада его видеть. Ведь он мой парень, разве не так? Как здорово, что у меня есть парень!
— Привет, дорогой. — Я подхожу и целую его в щеку. — Проходи.
— Привет, Брайан, — тянут Лили и Джанет хором. Обе они начинают как бы невзначай касаться своих волос и поправлять одежду, оглаживая себя по бедрам.
— Привет, — отвечает Брайан, не отрывая глаз от моих соседок. В его взгляде светится неприкрытое восхищение.
Это меня несколько напрягает, потому что я-то стою с другой стороны, а значит, мой парень на меня не смотрит.
— Сделать тебе кофе? — спрашиваю я в надежде, что он удостоит меня вниманием.
— Э… нет, спасибо. — Брайан качает головой, продолжая пялиться на Лили с Джанет.
Я покашливаю, снова пытаясь его отвлечь.
— Выйдем поужинаем?
— Ты же говорила, что у тебя полно работы! — восклицает Лили. В ее голосе снова издевка — впрочем, довольно беззлобная. При этом она кокетливо глядит на Брайана, одаривая его белоснежной (насквозь искусственной) улыбкой. — Анна так много работает, Брайан…
— Я могу сделать перерыв, — бодро говорю я. — Для тебя, милый.
Теперь Брайан поворачивается ко мне. В глазах его мелькает нечто вроде смятения.
— Мы… могли бы пройти в твою комнату?
— Ого! — Это Лили. — Кажется, Анна, тебе предлагают что-то непристойное!
— Да уж, это точно! — хохочет Джанет. — Только не балуйтесь, детки.
Брайан вновь поворачивается к моим соседкам и хихикает. Это выходит у него так по-дурацки, словно он какой-нибудь недоразвитый. Я уже с трудом подавляю раздражение.
— Вы не так поняли, — оправдывается Брайан. — Нам просто нужно уединиться.
— Значит, мы поняли все именно так, как требовалось. — Лили хлопает черными как ночь ресницами (я себе не могу позволить такую тушь!). — Не обращайте на нас внимания, прошу вас. К тому же у Анны нет от нас секретов. Мы почти как сестры, ведь так?
Я тяжело вздыхаю, беру Брайана за руку и направляюсь в свою комнату, которая напоминает размерами большой стенной шкаф. А что вы хотели за триста в месяц?
— Постойте, — машет рукой Джанет. — Оставайтесь здесь. А мы с Лили выйдем на кухню.
Мои соседки торопливо выскакивают за дверь и тщательно прикрывают ее за собой. Затем я слышу отчетливые шорохи и перешептывания: несомненно, Лили и Джанет спорят, кто первый приложит ухо к двери.
— В чем дело, дорогой? О чем ты хотел поговорить? — с неловкой нежностью спрашиваю я.
— О наших отношениях, Анна, — начинает Брайан. — Это очень важно.
Неужто он снова начитался чего-нибудь вроде «Как постичь себя» или «Отношения двоих»?
— А мы не могли бы обсудить наши отношения за ужином? — с тоской спрашиваю я. — Можно пойти в пиццерию за углом, это близко.
Я предложила пиццерию не только из соображений расстояния, но и потому, что это дешевое заведение, а Брайан несколько… скуповат.
— В настоящее время это не соответствует моей моральной парадигме, — мрачно бухает Брайан.
— Что? — Я еле удерживаюсь от смеха. Где он набрался таких выражений? — Прости, это что, терминология из учебника по сексуальным патологиям?
— Не вижу ничего смешного. Это так похоже на тебя — хихикать в такой серьезный момент! — Брайан надувается. — Тебе всегда не нравилось, что я занимаюсь саморазвитием.
Видя, что он всерьез задет, я делаю виноватое лицо.
— Прости, так что ты хотел сказать?
— Мы встречаемся уже довольно продолжительное время, — начинает он.
— Да, три месяца.
Брайан хмурится. Его брови светло-песочного цвета грозно нависают над глазами. Он ненавидит, когда его перебивают.
— В общем, можно сказать, что мы немного притерлись друг к другу и… получили бесценный опыт. — Он коротко улыбается мне.
Уж не хочет ли он предложить мне переехать в его квартиру? Да-да, у Брайана есть одно большое достоинство — приличная (хоть и с одной спальней) квартира в Камдене. Там даже есть крохотный дворик — моя заветная мечта. Я бы могла читать проклятые сценарии, сидя на свежем воздухе, возле увитой плющом ограды!
— Ты совершенно прав, — послушно киваю я Брайану, предвкушая то, что он сейчас мне предложит.
— Да уж конечно, я прав, — несколько недовольно отвечает мой парень. — Но я чувствую, что мой нынешний мир стал тесен для меня, понимаешь? Мне не хватает свежих впечатлений, новизны восприятия. Конечно, нам было отлично вдвоем…
Брайан на минуту умолкает.
На целую минуту, в течение которой я тупо пялюсь на него.
А затем меня вдруг осеняет.
— Ты хочешь меня бросить, — медленно произношу я, разглядывая Брайана. От моих глаз не укрываются желтоватые пятна в районе его подмышек (сколько я ему ни советовала носить темные майки — все без толку), жидкие жирноватые волосы, тонкие поджатые губы, напряженно уставившиеся на меня глазки. Короче, передо мной — самый непривлекательный мужчина, какого мне случалось видеть так близко. — Вот оно что! Ты меня бросаешь!
— Ты рубишь с плеча, — мрачно пыхтит Брайан, недовольный тем, что я не дала ему закончить его блистательную речь. — Только не надо истерик, ладно?
О Боже! Что происходит?
— Я просто не могу поверить в происходящее, — говорю я бесцветным голосом.
— В страдании рождается сила, Анна, — мудро подмечает Брайан.
— Что ты несешь? Что это за бред? — возмущаюсь я. — Немедленно уходи, Брайан.
Он не двигается с места. Похоже, спектакль одного актера еще не окончен.
— Ты даже не спрашиваешь почему? — Он театрально всплескивает руками. — Дело, конечно, не только в твоей внешности, хотя ты могла бы приложить усилия и что-то в себе исправить. Но… внешность тоже очень важна. Я имею в виду, что внешность отражает внутренний мир человека. — Почему-то он указывает пальцем на мой живот. — Думаю, тебе нужно над собой поработать. Это просто дружеский совет.
— Отражает внутренний мир? — переспрашиваю я. — Надеюсь, что ты не прав. Иначе окажется, что я провела три месяца с жалким уродцем, как внешне, так и внутренне. — Я упираю руки в бока. — Вон отсюда!
Брайан становится малиновым от возмущения.
— А Миддред говорит, что я очень хорош собой!
— И кто же эта дура? Твоя новая пассия? Он предпочитает промолчать.
— Знаешь, твоя Миддред либо врет, либо слепа. Кстати, а что она говорит насчет вони из твоего рта? Или у нее вечно заложен нос? — Я указываю пальцем в сторону лифта. — Вали отсюда!
Я нависаю над ним, словно гигантское дерево, и Брайану ничего не остается, как ретироваться поджав хвост. Кухонная дверь распахивается.
— Что произошло? — опасливо спрашивает Лили.
— Все просто замечательно, — фальшиво улыбаюсь я. Подойдя к окну, я окидываю взглядом улицу. Неподалеку стоит девица, явно кого-то ожидая. У нее светлые волосы и довольно непримечательная внешность, что все-таки изрядный плюс по сравнению со мной и даже с Брайаном.
Впрочем, что это я? У него же квартира в Камдене! Это наверняка добавляет ему немало очков в ее глазах.
Брайан выходит из подъезда и кивает блондинке. Затем он нарочито небрежно обнимает ее за плечи на манер американских ковбоев, что выгладит нелепо и жалко.
— Что ж, — сладко щебечет Лили. — Я рада, что он ценит тебя такой, какая ты есть.
Глава 2
Черт, до чего я ненавижу подземку!
Каждый божий день я говорю себе, что больше такого не выдержу, но всякий раз спускаюсь в этот душный тоннель, полный озлобленных и потерявших надежду людей.
Я обещала себе, что буду вставать на час раньше и ходить пешком. Или что куплю велосипед и стану ездить на нем до офиса. И то и другое укрепило бы мой плоский зад, а возможно, даже и живот. А уж если бы я перестала тратить деньги на проездной, я бы просто разбогатела.
И вот утро понедельника, восемь тридцать, и я снова зажата в тесном вагоне метро между пятидесятилетним пьянчужкой, источающим алкогольные пары, и подростком лет четырнадцати, у которого, похоже, эрекция (сбоку от него стоит приятная шатенка в узких джинсах) — иначе с чего бы он постоянно об нее терся?
Самое обидное, что я бы тоже не прочь побыть объектом пусть даже такой банальной физиологической реакции, как подростковая эрекция. Почему бы этому парню не потереться об меня? Говорят, что в этом возрасте мальчишкам все равно, сколько женщине лет. Говорят, они реагируют на любую юбку. Тогда почему он не реагировал на меня, а лишь только вошла эта девчонка, тотчас принялся за дело?
Боже, какая чушь лезет мне в голову! Похоже, инцидент с Брайаном выбил меня из колеи. Наохавшись (Джанет искренне, Лили притворно), соседки принялись меня утешать.
— Да он не стоит тебя! — говорила Джанет.
— Ты найдешь себе и получше. — Это уже Лили, хотя и без всякой уверенности в голосе. — Он был для тебя слишком молод.
Помню, я мрачно буркнула:
— Ему тридцать шесть.
— А тебе разве не тридцать восемь? — На лице Лили отразилось наивное удивление.
— Да какая разница! — Честно говоря, мне было очень паршиво.
Итак, сейчас утро очередного понедельника, точно такое же, как всегда. Если подвести итоги, то они плачевны. У меня был самый дурацкий и жалкий парень во всем мире, но даже он ухитрился меня бросить.
— Да это же здорово! — воскликнула Ванна (это ее настоящее имя), услышав эту новость.
Ванна — моя лучшая подруга. Мы познакомились еще в колледже и с тех пор не расстаемся. Несмотря на то что наши дороги здорово разошлись, мы всегда выкраиваем время для встреч.
У нас очень непохожая жизнь. К примеру, я даю оценку прочитанным мною сценариям и исполняю обязанности мальчика для битья у Китти Симпсон, Ванна же стала старшим редактором одного из крупнейших лондонских издательских домов и зарабатывает не меньше ста пятидесяти тысяч в год. Меня бросил уродливый неудачник Брайан, а Ванна вышла замуж за известного банкира, Руперта, и завела с ним двоих чудесных детишек.
Ванну обожают все без исключения, и поэтому для меня до сих пор загадка, почему она продолжает со мной общаться. Вот и в воскресенье вечером она не отказалась со мной встретиться.
— Он поступил подло. И к тому же он всегда был придурком. — Ванна гладит меня по плечу.
— Возможно. Но это не помешало ему меня бросить.
— Да кому он нужен, этот Брайан? — фыркает она. — На что он только рассчитывает?
— Не скажи. Он уже завел подружку. Я ее видела.
— Хорошенькая?
— М-м… пожалуй. Если сравнивать со мной.
— Все ясно. Какая-то дуреха. — Ванна ободряюще улыбается мне. — Ведь ты же не станешь о нем жалеть?
— Я осталась одна. С парнем как-то надежнее.
— Так найди себе другого. Кого-нибудь получше Брайана. Слушай, ты работаешь в большой фирме, там полно мужиков! Только представь себе, сколько талантливых и умных людей с тобой работает! — Ванна хитро мне подмигивает. — И наверняка некоторые из них талантливы не только в своем деле, но и в постели. Впрочем, большая часть из них — те же подлецы и уроды.
— Это точно.
— Рада, что ты со мной согласна.
— Рада, что ты рада.
Моя подруга заразительно смеется, и вот уже и я улыбаюсь.
— И как ты их всех выносишь? — удивляется Ванна, словно все эти мужики постоянно толкутся вокруг меня.
— Сама поражаюсь, — хмыкаю я. — Но ведь и ты тоже с ними общаешься. И почаще меня.
— Ха! Да те, с кем я общаюсь, какие-то идиоты. Я стараюсь пореже с ними пересекаться. Разве что когда это абсолютно необходимо. К примеру, на конференциях.
— Видишь ли, у меня вообще нет возможности ни с кем общаться. Я целыми днями ношусь по офису с поручениями. Разве тут до общения?
— Может, ты плохо пыталась? — скептически говорит моя подруга. — Вдруг ты упускаешь какой-нибудь великолепный шанс?
— Служебные романы не поощряются.
— Даже осуждаются. Но зачем кому-то говорить, что у тебя роман? Да и где иначе ты встретишь того, кто тебе нужен, если постоянно работаешь? Ты же вечно занята.
— Ты говоришь обо мне как о бизнес-леди, — усмехаюсь я.
— Но ты действительно все время работаешь. Ты даже вечерами не отдыхаешь. — Ванна задумалась. — Вот что я предлагаю. Ты должна воспринимать разрыв с Брайаном как информацию к размышлению, как вызов, как призыв к действию, понимаешь?
— В каком смыс…
Когда Ванну захватывает какая-то идея, ее не остановить. Думаю, именно поэтому она добилась такого оглушительного успеха. Никто не посмел остановить ее на пути наверх.
— Молчи! Это призыв к действию. Ты должна сказать себе… сказать: «Я ни о чем не жалею. Я найду себе мужика получше. И этот мужик еще должен быть счастлив, что оторвал такую горячую штучку, как я»! Ну как, нравится?
— Потрясно! — Мне смешно. — Особенно мне понравилось про горячую штучку.
— Я же серьезно, а ты смеешься, — почти обиженно говорит Ванна.
Что ж, какая-то польза от ее выступления все-таки есть. К примеру, мне уже совершенно не жаль, что меня бросили. Я и сама понимаю, что жалеть о Брайане глупо. Это не значит, что я собираюсь обзавестись новым парнем. Что вы! У меня нет ни шанса! Это только в сказках каждый находит свою половинку. На самом же деле у некоторых людей нет никаких половинок, потому что они уже являются целым. Даже в своем уродстве.
Каждый божий день я говорю себе, что больше такого не выдержу, но всякий раз спускаюсь в этот душный тоннель, полный озлобленных и потерявших надежду людей.
Я обещала себе, что буду вставать на час раньше и ходить пешком. Или что куплю велосипед и стану ездить на нем до офиса. И то и другое укрепило бы мой плоский зад, а возможно, даже и живот. А уж если бы я перестала тратить деньги на проездной, я бы просто разбогатела.
И вот утро понедельника, восемь тридцать, и я снова зажата в тесном вагоне метро между пятидесятилетним пьянчужкой, источающим алкогольные пары, и подростком лет четырнадцати, у которого, похоже, эрекция (сбоку от него стоит приятная шатенка в узких джинсах) — иначе с чего бы он постоянно об нее терся?
Самое обидное, что я бы тоже не прочь побыть объектом пусть даже такой банальной физиологической реакции, как подростковая эрекция. Почему бы этому парню не потереться об меня? Говорят, что в этом возрасте мальчишкам все равно, сколько женщине лет. Говорят, они реагируют на любую юбку. Тогда почему он не реагировал на меня, а лишь только вошла эта девчонка, тотчас принялся за дело?
Боже, какая чушь лезет мне в голову! Похоже, инцидент с Брайаном выбил меня из колеи. Наохавшись (Джанет искренне, Лили притворно), соседки принялись меня утешать.
— Да он не стоит тебя! — говорила Джанет.
— Ты найдешь себе и получше. — Это уже Лили, хотя и без всякой уверенности в голосе. — Он был для тебя слишком молод.
Помню, я мрачно буркнула:
— Ему тридцать шесть.
— А тебе разве не тридцать восемь? — На лице Лили отразилось наивное удивление.
— Да какая разница! — Честно говоря, мне было очень паршиво.
Итак, сейчас утро очередного понедельника, точно такое же, как всегда. Если подвести итоги, то они плачевны. У меня был самый дурацкий и жалкий парень во всем мире, но даже он ухитрился меня бросить.
— Да это же здорово! — воскликнула Ванна (это ее настоящее имя), услышав эту новость.
Ванна — моя лучшая подруга. Мы познакомились еще в колледже и с тех пор не расстаемся. Несмотря на то что наши дороги здорово разошлись, мы всегда выкраиваем время для встреч.
У нас очень непохожая жизнь. К примеру, я даю оценку прочитанным мною сценариям и исполняю обязанности мальчика для битья у Китти Симпсон, Ванна же стала старшим редактором одного из крупнейших лондонских издательских домов и зарабатывает не меньше ста пятидесяти тысяч в год. Меня бросил уродливый неудачник Брайан, а Ванна вышла замуж за известного банкира, Руперта, и завела с ним двоих чудесных детишек.
Ванну обожают все без исключения, и поэтому для меня до сих пор загадка, почему она продолжает со мной общаться. Вот и в воскресенье вечером она не отказалась со мной встретиться.
— Он поступил подло. И к тому же он всегда был придурком. — Ванна гладит меня по плечу.
— Возможно. Но это не помешало ему меня бросить.
— Да кому он нужен, этот Брайан? — фыркает она. — На что он только рассчитывает?
— Не скажи. Он уже завел подружку. Я ее видела.
— Хорошенькая?
— М-м… пожалуй. Если сравнивать со мной.
— Все ясно. Какая-то дуреха. — Ванна ободряюще улыбается мне. — Ведь ты же не станешь о нем жалеть?
— Я осталась одна. С парнем как-то надежнее.
— Так найди себе другого. Кого-нибудь получше Брайана. Слушай, ты работаешь в большой фирме, там полно мужиков! Только представь себе, сколько талантливых и умных людей с тобой работает! — Ванна хитро мне подмигивает. — И наверняка некоторые из них талантливы не только в своем деле, но и в постели. Впрочем, большая часть из них — те же подлецы и уроды.
— Это точно.
— Рада, что ты со мной согласна.
— Рада, что ты рада.
Моя подруга заразительно смеется, и вот уже и я улыбаюсь.
— И как ты их всех выносишь? — удивляется Ванна, словно все эти мужики постоянно толкутся вокруг меня.
— Сама поражаюсь, — хмыкаю я. — Но ведь и ты тоже с ними общаешься. И почаще меня.
— Ха! Да те, с кем я общаюсь, какие-то идиоты. Я стараюсь пореже с ними пересекаться. Разве что когда это абсолютно необходимо. К примеру, на конференциях.
— Видишь ли, у меня вообще нет возможности ни с кем общаться. Я целыми днями ношусь по офису с поручениями. Разве тут до общения?
— Может, ты плохо пыталась? — скептически говорит моя подруга. — Вдруг ты упускаешь какой-нибудь великолепный шанс?
— Служебные романы не поощряются.
— Даже осуждаются. Но зачем кому-то говорить, что у тебя роман? Да и где иначе ты встретишь того, кто тебе нужен, если постоянно работаешь? Ты же вечно занята.
— Ты говоришь обо мне как о бизнес-леди, — усмехаюсь я.
— Но ты действительно все время работаешь. Ты даже вечерами не отдыхаешь. — Ванна задумалась. — Вот что я предлагаю. Ты должна воспринимать разрыв с Брайаном как информацию к размышлению, как вызов, как призыв к действию, понимаешь?
— В каком смыс…
Когда Ванну захватывает какая-то идея, ее не остановить. Думаю, именно поэтому она добилась такого оглушительного успеха. Никто не посмел остановить ее на пути наверх.
— Молчи! Это призыв к действию. Ты должна сказать себе… сказать: «Я ни о чем не жалею. Я найду себе мужика получше. И этот мужик еще должен быть счастлив, что оторвал такую горячую штучку, как я»! Ну как, нравится?
— Потрясно! — Мне смешно. — Особенно мне понравилось про горячую штучку.
— Я же серьезно, а ты смеешься, — почти обиженно говорит Ванна.
Что ж, какая-то польза от ее выступления все-таки есть. К примеру, мне уже совершенно не жаль, что меня бросили. Я и сама понимаю, что жалеть о Брайане глупо. Это не значит, что я собираюсь обзавестись новым парнем. Что вы! У меня нет ни шанса! Это только в сказках каждый находит свою половинку. На самом же деле у некоторых людей нет никаких половинок, потому что они уже являются целым. Даже в своем уродстве.