Страница:
- Я намерен поддержать ваш театр ради того, чтобы поднять интерес к Фанку, - попробовал Доран намекнуть на свой исключительный альтруизм; Донти на вопросительный взгляд Бениты помотал головой: "Врет".
- Или вы примете наши условия? - Хац начал нажимать; без полицейского киборга за спиной он ощущал себя куда смелее и решительнее, и сейчас вполне обозначилось, что школу менеджеров он кончал не зря.
- У вас большие трудности, - Доран противно улыбнулся. - На вашем месте я бы взял наличные, чем...
- Донти, проводи мистера Дорана к выходу. Так, - повернулся Хац к бухгалтеру, - мы собирались позвонить на канал III?
- Нет, сначала в "AudioStar", - подлыгнул бухгалтер; как это упоительно - поиграть на нервах у ведущего TV, который деньги ест, пьет, курит и спит на матрасе, набитом деньгами.
- Ваши условия? - без колебаний и какого-либо перехода спросил Доран.
- Мы дадим вам одну кассету. И кое-какие фотографии. А вы даете в "NOW" рекламу театра - скажем, пять раз по десять секунд в течение суток, из них три раза в прайм-тайм...
- Да вы знаете, сколько стоит секунда рекламного времени?!
- Нет, откуда мне знать, какие у вас цены?
- То, что вы назвали, обойдется тысяч в двадцать. Кассета не стоит таких денег!
Все невольно взглянули на Донти; ребенок смутился и спрятал лицо в кудрях Бениты; уловив его жаркий шепот, Бенита незаметно подмигнула Хацу "Жми, напирай! Доран и не столько отдаст, лишь бы первым показать Фанка в работе!..."
- Я оговорился - четыре раза в прайм-тайм и два - в иное время, поправился Хац. - Мы... мы организуем показ записей Фанка через проектор, в зале. И восстановим на сцене поставленные им программы. Съемка в зале будет запрещена для всех... Кроме, быть может, канала V.
- Исключительное право освещать происходящее в театре, две кассеты, предложил Доран, - и я вас рекламирую три дня.
- Мы вам не дадим использовать кассеты целиком.
- О кей; но я сделаю ролик для TV на пять минут, дайджест на четверть часа для фанатов и - по моему выбору - часовую некоммерческую нарезку для акций "Союза защиты наследия".
- Зовите адвоката, - Хац наклонил свою гибкую шею, - надо это оформить сейчас же.
"Фанк, - подумал он, оглядываясь на фото экс-директора в гриме, извини, если я думал о тебе гадко. Ты опять спасаешь нас, а мы..."
О том, как он сам подставил Фанка и навел на него серых, Хац думал с омерзением, как о каком-то постыдном поступке, совершенном в крайнем опьянении или в помрачении ума..., - Надеюсь, нет проблем включиться в ваш Союз?
- И мне! - тонко крикнул Донти. - Мне можно?
- Хоть всем театром! - Доран распахнул объятия. - Но я должен это заснять, вы понимаете. Хац, какой у вас необычный детеныш!
- Это не мой, - скромно отрекся Хац, - я не женат.
- Этот мальчик - артист, - подчеркнула Бенита.
- Ах, это мальчик... Да, заметные артистические данные...
- Вы не поняли - у него сольный номер.
- И какой же?
- "Младенец-телепат", угадывание намерений и тайных помыслов с завязанными глазами.
Дорана слегка покоробило. Напустили в мир всяких пришельцев!... Но любопытство было сильней секундной неприязни, а трогательный вид Донти умилял - и Доран со своей знаменитой победной улыбкой протянул ньягончику руку:
- Твоя взяла, чудесное дитя. Давай договоримся - ты здесь больше не будешь читать вслух мои мысли, а я куплю тебе пирожное...
- Три, - уточнил Донти, - шоколадных, с ягодками.
- Кой Донти, как же мы без твоей помощи?! - простонала Бенита, готовая расхохотаться; нечаянный успех бодрил и подстрекал к веселью.
- У меня теперь контракт с мотаси Дораном, - важно ответил мальчуган.
Общий смех грянул, сметая остатки сомнений, недоверия и настороженности.
- А скажи - что я сейчас думаю? один раз можно, разрешаю.
- Что дело провернуто очень удачно, - пригляделся Донти. - Что... что меня надо взять к себе домой. А вот этот мужчина, - показал он двумя пальцами на Волка Негели, - думает, что надо взять домой мотагэ Бениту, потому что она смачная.
Все снова засмеялись, а особенно - Бенита; она и впрямь смотрелась лучше некуда в одной лишь черной пленке на ладной литой фигуре.
- Малыш не промах, проникает как сквозняк, - признал его догадку Негели, а Доран заметил про себя - "Ньягонцев надо брать на интервью в прямом эфире, чтобы ловили за язык моих подопытных".
* * *
Табельный наркотик действовал ровно два часа, затем он как по сигналу выключился, и боль в руке подступила сначала как бы исподволь, онемением и тяжестью, а затем, проявляясь все больше и больше чувством жара, распирания и жжения, как обычно болит ожог. Стоило пошевелить рукой - и из глубины всплывала новая порция тяжелой, разламывающей бо-дй, еще громче требующей: "Не двигайся!" Рука медленно опухала, увеличиваясь в объеме, отекая и затрудняя движения в суставах пальцев и кисти; боль запрещала руке двигаться и в локте, и в плече; кожа приобретала нездоровый багровый цвет с фиолетовым оттенком, вены вздувались темными жгутами. Отек усиливался. Но это F60.5 смог увидеть только дома.
Выйдя из подземных ходов невдалеке от Энбэйк, 217, F60.5 оказался у станции метро. По расчетам опытных террористов, от столкновения с полицией - если ты скрылся с места стычки - до начала правильно организованной охоты на тебя проходит четверть часа. У него оставалось в запасе восемь минут, пока "го портрет (правда, очень смутный) не передали на поисковые видеоголовки, стоявшие в людных местах и на улицах. Светофоры, вестибюли станций, банкометы, магазины, космопорт - все через восемь минут станет опасным. Без уточнения скриннинг-контроль Малорезультативен, но F60.5 понимал, что ответить на Вопрос любого человека в форме: "Будьте так любезны, "Покажите свое левое плечо" - будет ох как непросто. Поэтому F60.5, не опускаясь, с наземной платформы сел на круговой экспресс-поезд и за шесть минут оказался километрах в пятидесяти от злополучного магазина, чуть не ставшего для него смертельной западней. "Вот к чему приводит тщеславие, - горько подумал он. Еще две минуты он потратил, чтобы спокойно уйти из зоны контроля, а затем - пару часов, чтоб добраться домой, избегая трасс, где велся автоматический мониторинг.
По пути он позвонил директору школы в Тьянга-тауне:
- Я очень сожалею, но не смогу вести занятия в ближайшие две-три недели. Я получил травму, повредил ногу. Не знаю, может быть, обойдется без операции... Я искренне надеюсь, что мне не понадобится денежная помощь, но очень благодарен за столь любезное предложение.
Приятно, что тебя считают настолько своим, что готовы объявить для тебя сбор средств по школе - у тьянг принята подобная взаимопомощь, но сейчас придется выкручиваться самому. Его волновало только одно - сможет ли эта рана зажить самостоятельно. Он ехал строго по правилам - чтоб у следящих систем не было повода записать его машину в память, - чувствуя, как тяжелеет и отказывает левая рука.
Дома он в изнеможении лег на диван. Он не мог разговаривать даже с Сэлджин. Она не обиделась; как всегда кроткая и нежная, она пошла на кухню, сварила для него чашечку синтет-кофе и принесла ее на подносе вместе с крекерами, аккуратно разложенными на блюдце. Немощная и инфантильная, она больше ни на что не была способна. F60.5 чуть не разрыдался, глотая горячий напиток. Он был один, и помочь ему было некому. Приходилось рассчитывать только на себя, на свои силы.
Подкрепившись, F60.5 сосредоточился: "Только не паниковать. Я спокоен, со мной ничего не случилось. Смог же я доехать до дома. Кровь не течет... У них остались пятна крови... Я спокоен. Брать кровь на генную экспертизу у всех без исключения централов они не могут. Значит, надо кое-что исключить из списка разрешенных объектов и действий - в частности, добровольное обследование крови на генотип. Мотивировка - я сектант, мне это запрещено верой. Вариант - экстренное вмешательство врачей в случаях, угрожающих жизни: внутреннее кровотечение, ранение в катастрофе. Это от меня не зависит, во время исследования я буду в бессознательном состоянии. Резюме забыть. Я спокоен, я полностью контролирую свои мысли. Наметить первоочередную задачу. Задача поставлена: раздеться и оценить состояние раны, сделать вывод - возможно ли заживление без медицинского вмешательства".
Страх, толчками пробивавшийся из подсознания, ответил: "Невозможно", но F60.5 решил убедиться своими глазами. Опираясь на правую руку, он сел и начал раздеваться, с еще большим страхом убеждаясь, что левую руку невозможно ни вытянуть вперед, ни поднять вверх. Он не стал жалеть одежду все равно ее придется уничтожить - и то, что не мог снять, разрезал коротким виброножом. Взяв всю кучу, он, обнаженный по пояс, отнес тряпье в ванну, поставил, орудуя одной рукой, бак-утилизатор, затолкал в него Одежду, обсыпал гранулированным порошком; осталось задраить крышку и нажать "Пуск".
Сэлджин молча следила за его манипуляциями, отпивая тоник, внимательно поводя большими глазами и пристраивая кукол поближе к себе. Она тоже волновалась.
Там же, в ванной, F60.5 срезал прижимную сетку, обрызгал спекшуюся пену из спрея, встроенного в армейский комплект, и осторожно начал снимать пласт пены. То, что рука изменила цвет, потеряла подвижность, отекла и страшно болела, он уже отметил, но надо было еще осмотреть рану. Асептическая, не присыхающая к поврежденным тканям пена, пропитанная кровью и потому тяжелая, отходила легко. Наконец, и она был снята и тоже полетела в бак. Влажные отходы нежелательно сжигать... а, пусть! Утилизатор выдержит.
Помогая себе правой рукой, F60.5 поднял плечо, развернулся перед зеркалом и, глубоко дыша сквозь оскаленные зубы, принялся рассматривать место повреждения, ощупывая здоровую кожу вокруг него. Утешительного ничего не было.
Начинаясь с надплечья и вниз, захватывая наружную часть плеча, шла темно-коричневая корка ожога площадью в две ладони, кое-где прорезанная глубокими трещинами, из которых сочилась розовая сукровица; краями зона ожога глубоко врезалась в здоровую ткань - багрово-синюшную, вздувшуюся валиком. Отек - плотный, глянцевитый - продолжал распирать кожу, и конца этому не было видно; плечо и локоть уже заплыли, очередь была за шеей, где кожа тоже начала лосниться и надуваться. Это если не думать о сожженных и затромбированных сосудах где-то там, внутри...
Страх вернулся панической волной; F60.5 видел, как внезапно побелело его лицо в зеркале; его затошнило, ладони намокли от пота. С ним это уже было, да, было... тогда... когда... Спокойнее, дыши глубже. На "раз" вдох, на "два-три" - продолжительный ровный выдох. Голову опустить пониже, чтобы не потерять сознание. Вдох-выдох, вдох-выдох... Ты справишься. Ты очень силен, у тебя огромные внутренние ресурсы. Ты киборг, F60.5, ты робот - у тебя нет ни сосудов, ни крови; ты не чувствуешь боли.
Кольцо смыкается теснее. Сегодня ты побывал в плотном контакте - ты видел их. Кибер-демоны ужасны. У них нет ни жалости, ни законов. Они способны на все. Ты единственный, кто может им противостоять; ты выстоишь, ты сможешь.
Некоторое время спустя, наложив себе новую повязку, F60.5 смотрел, не отрываясь, в глубокие глаза Сэлджин.
- Девочка моя, сейчас ты возьмешь этот блок и выйдешь на улицу. Ты пройдешь три квартала налево и у магазина "Токко-Пон", на котором написано "Сдается в аренду", вставишь его в телефон-автомат.
- Я не могу! - пискнула Сэлджин. - Я не могу выйти на улицу!
- Ты сделаешь это, иначе я умру.
- Да, - бесхитростно ответила Сэлджин, - я сделаю это, чтобы ты остался жив; но я никогда не была на улице! Я не знаю, что это и куда мне идти.
- Я повторяю... - вновь начал F60.5. Разговор со всеми уточнениями продолжался час.
Затем Сэлджин ушла. Она говорила правду - никогда она не выходила за дверь, никогда не была на улице и не знала, что такое Город. Восемь лет он спасал ее, а теперь она должна была спасти его. Он подложил подушку под больное плечо и ждал, ждал, ждал...
Казалось, прошла вечность, когда зазвонил телефон и знакомый голос спросил:
- Ты еще жив? А мне передавали, что у тебя неоперабельный рак крови.
- Я не верю в компетентность своего домашнего врача, - быстро набирал F60.5 на клавиатуре, а телефон повторял написанное голосом автоответчика: Я ищу нового. У тебя нет никого на примете?
- Есть. Координаты при встрече. Назначай удобный тебе пункт, я подошлю своего племянника с запиской. Знаешь, доктор платит мне пять процентов комиссионных с каждого завербованного клиента.
- Понимаю, - улыбнулся F60.5 шутке Темного. Старые друзья не подводят.
А еще через полчаса - никакая сила не заставила бы F60.5 сойти с места, пока он не дождался бы - явилась Сэлджин. Она шла, шатаясь, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом - волосы мокрые и слипшиеся от плевков, лицо разрисовано губной помадой, а одежда заляпана кетчупом.
Они уважают законы! мерзавцы, ничтожества... портить имущество они не станут, но поиздеваться, надругаться над одинокой встречной куклой удовольствие для них. Проклятые киборгофобы!...
Она протянула руки к F60.5 и с выражением невыносимой муки сказала:
- Никогда больше я не выйду на улицу!
Сэлджин, Сэлджин.
Маленькая храбрая Кибер-Принцесса. Сегодня ты спасла последнего воина-Освободителя.
F60.5 не издал ни звука и только тихо улыбался, когда много позже врач обкалывал набухшие ткани лекарствами.
* * *
Путешествие закончилось; виртуально пятясь, бригада мозгового штурма вышла из Маски - беспомощно распятой, безжизненно покорной и доступной до глубин души. Восторг работы отступил от Хиллари, на его место встали унылые, тяжелые заботы дня, который с самого утра был проклят и отмечен роковым клеймом глупых удач, что достаются слишком дорого.
База разбита, Фараон потерян; проект "Реклама для киборгов" прямиком уходит в лапы BIC и "Роботеха", потому что сейчас на это отвлекаться некогда, а завтра будет поздно.
- Селена, сдай находки Адану, - тускло сказал Хиллари.
- Уже сделано, босс.
- Хорошо. Гаст...
- А Фанка мы сейчас вскрывать будем? - с надеждой спросил Гаст. Хиллари воззрился на него в недоумении: - Что?...
- Ты мало работал?
- Я готов сверхурочно и даже всю ночь - ты меня знаешь! - горячо заговорил Гаст. - Снимем со стенда эту буйную хулиганку - и...
- Нет.
- Он же все постирает! - воскликнул Гаст почти с отчаянием.
- Не думаю. Фанк слишком умен и слишком долго жил сам по себе, чтоб от всего и сразу отказаться.
Гаст хотел сказать, что Фанк - машина, и по человеческим понятиям о нем судить нельзя, но Хиллари глядел так хмуро и зловеще, что Гаст опять впал в детство и заныл:
- Ну, а когда мы его вскроем?
- Не знаю, отстань.
- Может, завтра? С утра и начнем...
- Гаст!!
- Молчу, молчу... Значит, в четверг, послезавтра? Только скажи "да", и я отстану.
Хиллари понял, что надо бежать. И что убежать не удастся. Завтра вновь Гаст будет канючить и таскаться по пятам, чтобы добить, домучить босса, вынудить из него приказ "Фанка - на стенд!".
- Мы поговорим об этом позже. Туссен, опломбируй ей радар. И натяни покрытие на голову, пускай срастается. А то глядеть противно...
- В холодильник ее?
- Лучше в камеру. Пускай подвижется; это полезно после стенда.
Гаст увязался в подземный этаж за Туссеном, впереди которого шагал дистант с обмякшей Маской в лапах. Это был удобный повод отлучиться ненадолго и проникнуть в изолятор для трофеев "Антикибера", чтоб поглазеть на Файри. Тюрьму сторожил автомат - оцепенелый, вросший в пол, словно макет в музее роботехники; по экстерьеру - близкая родня дистанту, он превосходил телеуправляемого братца тем, что сам мог выполнять несложные задачи. Скажем, сличать входящих-выходящих с картотекой персонала.
Изолятор был изготовлен и установлен в здании фирмой "Дарваш Инк" по заказу Айрэн-Фотрис. Иными словами, Горт лоббировал этот заказ для своего приятеля - точно так же как устроил его слабоумному сыну должность в "Антикибере". Коридор-тупик украшали с каждой стороны девять дверей; бледный изжелта-серый окрас стен, потолка и пола вкупе с рассеянным светом ламп создавали атмосферу мертвенного сна с застывшим сновидением без звуков, где душа сохнет, а сердце останавливается от безысходности. Никаких рукояток, ничего нарушающего ровную гладь плит - только в нише у каждой двери экран и пульт.
- А где... где сидит Файри? - спросил Гаст, чувствуя себя в камере, как в том сне, откуда хочется удрать, - так здесь все не по-людски пусто, чисто и стерильно. Туссен руками дистанта тщательно и неторопливо склеивал разрезы на голове Маски.
- А рядом где-то, поищи. Куда-то его сунули... Фанк отыскался в камере 11 по нечетной левой стороне. Он сидел на полу, прислонившись к стене, голова опущена, руки обвисли, ноги вытянуты. Выдохшийся, всеми позабытый и ненужный клоун... Гаст потянулся к сенсору звуковой связи, но не коснулся его что можно сейчас сказать Фанку? Приказать "Встань!"? Он встанет. Велеть "Танцуй!"? Он спляшет... может быть. Но сделает это механически, убого, в сто раз хуже, чем андроид на параде мод. "Команду "Стань, Файри!" он не выполнит", - вдруг понял Гаст, и от этой мысли ему сжало челюсти, как от оскомины. Здесь нет Файри.
Здесь и не может быть Файри!! Файри - на сцене, в свете рампы, в фейерверке лазерных лучей, а тут - серийный киборг, брошенный в коробку изолятора.
Гаст огляделся, чувствуя, как ниоткуда подступает страх. Лишь пустой проем на месте двери камеры 4 и неживое шуршание дистанта в ней напоминали о том, что время все же движется. А когда все двери - включая входную закрыты, изолятор превращается в безмолвный ад вне времени. Тишина. Пепельный свет, бледные тени - эти стены, казалось, поглощают и тени, и свет. Да, если где-то есть ад, то он именно такой - одиночная герметичная камера, в которую ты навеки заточен наедине со своими памятью и мыслями. Безумие покажется подарком, смерть и небытие - великой милостью, но никто не одарит тебя сумасшествием, не прекратит муки вечной бессонницы, пытку воспоминаниями и тщетные поиски выхода. Стражи ада - четверорукие дистанты Принца Мрака с птичьими ногами...
- Туссен! - крикнул Гаст, ужасаясь тому, как глухо и сдавленно звучит голос в этих стенах.
- Да? Что? - Отклик разогнал нахлынувшую жуть: Гаст словно вынырнул из трясины.
- Я нашел его.
- Ну и как он там?
- Сидит.
- Доплясался, паяц. - Туссен вышел в коридор, искоса поглядывая в камеру и перебирая руками в перчатках, будто играя на невидимом пианино. Во второй справа от входа могиле что-то рвалось с треском, потом щелкнуло - и дистант вышел с Маскиной одеждой в лапе. - Ты остаешься?
- Нет, я ухожу. - Торопясь к выходу, Гаст бросил взгляд направо; дверь уже закрывалась, и он успел заметить лежащее лицом вниз тонкое тело с руками, скованными за спиной. Тело слабо пошевелилось...
* * *
Старший безопасник Сид вернулся в Баканар под вечер и сразу же пошел с докладом к Хиллари. Шеф все еще был в рабочей зоне, казалось, и не помышлял об отдыхе; его лицо покрылось матовым прозрачным лаком целеустремленности и ожесточения - мимика замерла, глаза стали острее, губы - тоньше.
Начало доклада Хиллари слушал, как шум дождя за окнами спросонок что-то новое, незнакомое в окружающих звуках, беспокойное, но не опасное. Горт позаботился о персонале Бэкъярда - под временную базу выделена часть помещений дивизиона воздушной полиции на юге Басстауна, близ границы с Белым Городом. А'Райхал, наконец-таки поняв, что "Антики-бер" стал чьей-то мишенью, развил кипучую деятельность - включил "семью" Чары в розыск первой категории, послал своего офицера допросить Борова и начал теребить все силовые службы - у кого и где какая боевая техника без присмотра валяется?
- Ему много чего предстоит выяснить, - цедил Сид с усмешкой профессионала. - Например, кто и на чьи деньги заправил "харикэн". И кто были сообщники у Рыбака; я видел его - даже думать смешно, что он в одиночку раскрутил такую акцию. Представляешь - давали по двадцать минут на допрос, а потом выгоняли на час из палаты...
- Что вы узнали? - Хиллари все же втянулся в ритм доклада.
- Ничего. Все его знакомства и контакты выясняются людьми А'Райхала по регистрационным данным - адрес, место учебы, обращения к врачам... И сталкеров трясут.
- Он намеренно выбрал нашу базу?
- Говорит, что случайно. Как бы там ни было - похоже, он знал этот объект, даже если выбирал из нескольких. В последние дни базу активно освещали по TV...
- Но странно, Сид, - выбрать не полицейских, не сэйсидов, на кого обычно озлоблены маргиналы, а нас - проект, никак не касающийся людей.
- Мне это тоже очень странно. Но пока нет поводов связать акцию Рыбака с "войной киборгов", а парни А'Райхала с порога отрицают эту версию. Рыбак не идет на сотрудничество, разговорить его сейчас - проблема...
Хиллари вызвал осиротевший базовый отряд и велел соединить себя с Этикетом. Если Домкрат смог дать верный совет по своей специальности, то Этикет - бывший сэйсид; наверняка он сталкивался с чем-нибудь похожим, в отличие от Сида, занятого сидячей контрразведкой и надзором за информацией.
- Ты ДОЛЖЕН для меня решить одну задачу.
- Если она входит в мою компетенцию - я это сделаю.
- Человек в тяжелом состоянии, в реанимации, но он в сознании. Как, не нарушая медицинского режима, провести с ним достоверное опознавание подозреваемых?
- С помощью "короны сэйсидов". Конкретно так - предъявляется большой ряд изображений лиц, куда случайным способом включают тех, кого надо опознать. Человек может молчать, но на знакомые лица зрительный анализатор мозга даст эмоциональный всплеск, заметный для аппаратуры.
Разговор шел и через внешний динамик; Сид внимательно все выслушал и откомментировал так:
- Что ж, это можно. Но опытного оператора с "короной" нам придется взять на стороне; то есть раньше, чем завтра, процедура не состоится. Я займусь этим, Хиллари.
- И как можно скорей. В набор фото поставишь Чару с ее куклами и ту, что выкрадена у Эмбер.
- Есть одна просьба, - Сид не отводил глаз. - Ты мог бы выспаться сегодня, а с утра пойти к Нанджу?
- Зачем? - ощутив неприятный подтекст, Хиллари ответил почти резко.
- Хил, на прошлой неделе у тебя от переработки были нелады со здоровьем. А я по должности обязан беспокоиться о том, чтобы руководящий состав был в гарантированно работоспособном состоянии. Ты опять идешь на срыв - и я этого не допущу. Тем более в такой момент. Давай решим этот вопрос между собой, чтобы мне не пришлось писать рапорт...
Хоть безопасники всегда особняком от тех, кого они курируют, как психиатры, отделенные от больных навыком невозмутимого спокойствия и знанием, - Сид не изображал из себя суперагента и общался с людьми в "Антикибере" запросто, скромно и мирно. Казалось, что он от звонка до звонка занят только пауками на экране - а потом оказывалось, что он знает все и обо всех. Сид пережил несколько кадровых перестановок и остался со всеми в наилучших отношениях; ту же политику он продвигал и при Хиллари.
- Я обещаю, - Хиллари приложил ладонь к сердцу. - Я клянусь, что дам Нанджу себя осмотреть. Завтра утром.
- Мы договорились, - поднялся со стула Сид. - Хиллари, пойми, ты всем нужен полным сил - даже техника требует профилактики, не говоря уже о людях. Нас ждут напряженные дни; могу только добавить, что из безопаски Айрэн-Фотрис поступил анализ настроений в Городе на 17.30. Индекс агрессивности за восемь часов возрос с 8 до 13, это много... если за сутки-двое индекс не пойдет на спад, будет сигнал "Штормовое предупреждение".
Сид нечасто делился новостями своей сферы, к нему стоило прислушаться; Хиллари спросил:
- А какой сигнал следующий по шкале?
- "Буря", - кратко ответил Сид. - Последний раз "Буря" была в "черный вторник".
- Не понимаю. Что такого случилось? - пожал плечами Хиллари. - Теракт коснулся только нас...
- Хил, ты пропустил всю красоту, пока сидел за стендом. "Харикэн" всполошил миллионы централов. Его показывали все каналы новостей. Это был самый зрелищный теракт за минувшие три года; многим он просто вывихнул мозги. Ждут выступлений манхла, сэйсидских патрулей, облав и оцеплений. И что-то происходит с молодежью. В документе мало сказано; аналитики, конечно, знают больше, но пока помалкивают, чтоб не дезориентировать силовиков. И вот еще знамение совсем некстати - в сети пошли слухи о приезде Пророка варлокеров, Энрика. Только его нам недоставало!
Хиллари даже вникать не стал в смысл последнего сообщения, так ему был безразличен и Энрик, и все варлокеры.
- Это все?
- Да, - Сид стоял у стола, проверяя его полировку, - не считая текущих оперативных дел. Скажем, того, что полиция требует от нас верифицированную запись утренней акции на Энбэйк для трассологичес-кой и других экспертиз...
- Да ради бога, - Хиллари прикрыл глаза. - Ветерана и прочих, кто там был - на стенд. Они привычны к этому; изъятие информации можно доверить даже Селене.
- Я бы не стал так спешить...
- Почему же?
- Я провел небольшое личное служебное дознание. Дело в том, что стрелял в маньяка не Фленаган, а кто-то из киборгов. Боевые машины с суженным Первым Законом защищены от сбоев при виде смерти и ранений и, спасая человека - Фленагана в данном случае, - сами могут наносить противнику неопасные, легкие раны. Но в Городе нарастает киборгофобия, неуправляемая истерия. Последствия обнародования такого факта могут быть самыми неадекватными. Может быть поставлено под вопрос само существование групп усиления...
- Или вы примете наши условия? - Хац начал нажимать; без полицейского киборга за спиной он ощущал себя куда смелее и решительнее, и сейчас вполне обозначилось, что школу менеджеров он кончал не зря.
- У вас большие трудности, - Доран противно улыбнулся. - На вашем месте я бы взял наличные, чем...
- Донти, проводи мистера Дорана к выходу. Так, - повернулся Хац к бухгалтеру, - мы собирались позвонить на канал III?
- Нет, сначала в "AudioStar", - подлыгнул бухгалтер; как это упоительно - поиграть на нервах у ведущего TV, который деньги ест, пьет, курит и спит на матрасе, набитом деньгами.
- Ваши условия? - без колебаний и какого-либо перехода спросил Доран.
- Мы дадим вам одну кассету. И кое-какие фотографии. А вы даете в "NOW" рекламу театра - скажем, пять раз по десять секунд в течение суток, из них три раза в прайм-тайм...
- Да вы знаете, сколько стоит секунда рекламного времени?!
- Нет, откуда мне знать, какие у вас цены?
- То, что вы назвали, обойдется тысяч в двадцать. Кассета не стоит таких денег!
Все невольно взглянули на Донти; ребенок смутился и спрятал лицо в кудрях Бениты; уловив его жаркий шепот, Бенита незаметно подмигнула Хацу "Жми, напирай! Доран и не столько отдаст, лишь бы первым показать Фанка в работе!..."
- Я оговорился - четыре раза в прайм-тайм и два - в иное время, поправился Хац. - Мы... мы организуем показ записей Фанка через проектор, в зале. И восстановим на сцене поставленные им программы. Съемка в зале будет запрещена для всех... Кроме, быть может, канала V.
- Исключительное право освещать происходящее в театре, две кассеты, предложил Доран, - и я вас рекламирую три дня.
- Мы вам не дадим использовать кассеты целиком.
- О кей; но я сделаю ролик для TV на пять минут, дайджест на четверть часа для фанатов и - по моему выбору - часовую некоммерческую нарезку для акций "Союза защиты наследия".
- Зовите адвоката, - Хац наклонил свою гибкую шею, - надо это оформить сейчас же.
"Фанк, - подумал он, оглядываясь на фото экс-директора в гриме, извини, если я думал о тебе гадко. Ты опять спасаешь нас, а мы..."
О том, как он сам подставил Фанка и навел на него серых, Хац думал с омерзением, как о каком-то постыдном поступке, совершенном в крайнем опьянении или в помрачении ума..., - Надеюсь, нет проблем включиться в ваш Союз?
- И мне! - тонко крикнул Донти. - Мне можно?
- Хоть всем театром! - Доран распахнул объятия. - Но я должен это заснять, вы понимаете. Хац, какой у вас необычный детеныш!
- Это не мой, - скромно отрекся Хац, - я не женат.
- Этот мальчик - артист, - подчеркнула Бенита.
- Ах, это мальчик... Да, заметные артистические данные...
- Вы не поняли - у него сольный номер.
- И какой же?
- "Младенец-телепат", угадывание намерений и тайных помыслов с завязанными глазами.
Дорана слегка покоробило. Напустили в мир всяких пришельцев!... Но любопытство было сильней секундной неприязни, а трогательный вид Донти умилял - и Доран со своей знаменитой победной улыбкой протянул ньягончику руку:
- Твоя взяла, чудесное дитя. Давай договоримся - ты здесь больше не будешь читать вслух мои мысли, а я куплю тебе пирожное...
- Три, - уточнил Донти, - шоколадных, с ягодками.
- Кой Донти, как же мы без твоей помощи?! - простонала Бенита, готовая расхохотаться; нечаянный успех бодрил и подстрекал к веселью.
- У меня теперь контракт с мотаси Дораном, - важно ответил мальчуган.
Общий смех грянул, сметая остатки сомнений, недоверия и настороженности.
- А скажи - что я сейчас думаю? один раз можно, разрешаю.
- Что дело провернуто очень удачно, - пригляделся Донти. - Что... что меня надо взять к себе домой. А вот этот мужчина, - показал он двумя пальцами на Волка Негели, - думает, что надо взять домой мотагэ Бениту, потому что она смачная.
Все снова засмеялись, а особенно - Бенита; она и впрямь смотрелась лучше некуда в одной лишь черной пленке на ладной литой фигуре.
- Малыш не промах, проникает как сквозняк, - признал его догадку Негели, а Доран заметил про себя - "Ньягонцев надо брать на интервью в прямом эфире, чтобы ловили за язык моих подопытных".
* * *
Табельный наркотик действовал ровно два часа, затем он как по сигналу выключился, и боль в руке подступила сначала как бы исподволь, онемением и тяжестью, а затем, проявляясь все больше и больше чувством жара, распирания и жжения, как обычно болит ожог. Стоило пошевелить рукой - и из глубины всплывала новая порция тяжелой, разламывающей бо-дй, еще громче требующей: "Не двигайся!" Рука медленно опухала, увеличиваясь в объеме, отекая и затрудняя движения в суставах пальцев и кисти; боль запрещала руке двигаться и в локте, и в плече; кожа приобретала нездоровый багровый цвет с фиолетовым оттенком, вены вздувались темными жгутами. Отек усиливался. Но это F60.5 смог увидеть только дома.
Выйдя из подземных ходов невдалеке от Энбэйк, 217, F60.5 оказался у станции метро. По расчетам опытных террористов, от столкновения с полицией - если ты скрылся с места стычки - до начала правильно организованной охоты на тебя проходит четверть часа. У него оставалось в запасе восемь минут, пока "го портрет (правда, очень смутный) не передали на поисковые видеоголовки, стоявшие в людных местах и на улицах. Светофоры, вестибюли станций, банкометы, магазины, космопорт - все через восемь минут станет опасным. Без уточнения скриннинг-контроль Малорезультативен, но F60.5 понимал, что ответить на Вопрос любого человека в форме: "Будьте так любезны, "Покажите свое левое плечо" - будет ох как непросто. Поэтому F60.5, не опускаясь, с наземной платформы сел на круговой экспресс-поезд и за шесть минут оказался километрах в пятидесяти от злополучного магазина, чуть не ставшего для него смертельной западней. "Вот к чему приводит тщеславие, - горько подумал он. Еще две минуты он потратил, чтобы спокойно уйти из зоны контроля, а затем - пару часов, чтоб добраться домой, избегая трасс, где велся автоматический мониторинг.
По пути он позвонил директору школы в Тьянга-тауне:
- Я очень сожалею, но не смогу вести занятия в ближайшие две-три недели. Я получил травму, повредил ногу. Не знаю, может быть, обойдется без операции... Я искренне надеюсь, что мне не понадобится денежная помощь, но очень благодарен за столь любезное предложение.
Приятно, что тебя считают настолько своим, что готовы объявить для тебя сбор средств по школе - у тьянг принята подобная взаимопомощь, но сейчас придется выкручиваться самому. Его волновало только одно - сможет ли эта рана зажить самостоятельно. Он ехал строго по правилам - чтоб у следящих систем не было повода записать его машину в память, - чувствуя, как тяжелеет и отказывает левая рука.
Дома он в изнеможении лег на диван. Он не мог разговаривать даже с Сэлджин. Она не обиделась; как всегда кроткая и нежная, она пошла на кухню, сварила для него чашечку синтет-кофе и принесла ее на подносе вместе с крекерами, аккуратно разложенными на блюдце. Немощная и инфантильная, она больше ни на что не была способна. F60.5 чуть не разрыдался, глотая горячий напиток. Он был один, и помочь ему было некому. Приходилось рассчитывать только на себя, на свои силы.
Подкрепившись, F60.5 сосредоточился: "Только не паниковать. Я спокоен, со мной ничего не случилось. Смог же я доехать до дома. Кровь не течет... У них остались пятна крови... Я спокоен. Брать кровь на генную экспертизу у всех без исключения централов они не могут. Значит, надо кое-что исключить из списка разрешенных объектов и действий - в частности, добровольное обследование крови на генотип. Мотивировка - я сектант, мне это запрещено верой. Вариант - экстренное вмешательство врачей в случаях, угрожающих жизни: внутреннее кровотечение, ранение в катастрофе. Это от меня не зависит, во время исследования я буду в бессознательном состоянии. Резюме забыть. Я спокоен, я полностью контролирую свои мысли. Наметить первоочередную задачу. Задача поставлена: раздеться и оценить состояние раны, сделать вывод - возможно ли заживление без медицинского вмешательства".
Страх, толчками пробивавшийся из подсознания, ответил: "Невозможно", но F60.5 решил убедиться своими глазами. Опираясь на правую руку, он сел и начал раздеваться, с еще большим страхом убеждаясь, что левую руку невозможно ни вытянуть вперед, ни поднять вверх. Он не стал жалеть одежду все равно ее придется уничтожить - и то, что не мог снять, разрезал коротким виброножом. Взяв всю кучу, он, обнаженный по пояс, отнес тряпье в ванну, поставил, орудуя одной рукой, бак-утилизатор, затолкал в него Одежду, обсыпал гранулированным порошком; осталось задраить крышку и нажать "Пуск".
Сэлджин молча следила за его манипуляциями, отпивая тоник, внимательно поводя большими глазами и пристраивая кукол поближе к себе. Она тоже волновалась.
Там же, в ванной, F60.5 срезал прижимную сетку, обрызгал спекшуюся пену из спрея, встроенного в армейский комплект, и осторожно начал снимать пласт пены. То, что рука изменила цвет, потеряла подвижность, отекла и страшно болела, он уже отметил, но надо было еще осмотреть рану. Асептическая, не присыхающая к поврежденным тканям пена, пропитанная кровью и потому тяжелая, отходила легко. Наконец, и она был снята и тоже полетела в бак. Влажные отходы нежелательно сжигать... а, пусть! Утилизатор выдержит.
Помогая себе правой рукой, F60.5 поднял плечо, развернулся перед зеркалом и, глубоко дыша сквозь оскаленные зубы, принялся рассматривать место повреждения, ощупывая здоровую кожу вокруг него. Утешительного ничего не было.
Начинаясь с надплечья и вниз, захватывая наружную часть плеча, шла темно-коричневая корка ожога площадью в две ладони, кое-где прорезанная глубокими трещинами, из которых сочилась розовая сукровица; краями зона ожога глубоко врезалась в здоровую ткань - багрово-синюшную, вздувшуюся валиком. Отек - плотный, глянцевитый - продолжал распирать кожу, и конца этому не было видно; плечо и локоть уже заплыли, очередь была за шеей, где кожа тоже начала лосниться и надуваться. Это если не думать о сожженных и затромбированных сосудах где-то там, внутри...
Страх вернулся панической волной; F60.5 видел, как внезапно побелело его лицо в зеркале; его затошнило, ладони намокли от пота. С ним это уже было, да, было... тогда... когда... Спокойнее, дыши глубже. На "раз" вдох, на "два-три" - продолжительный ровный выдох. Голову опустить пониже, чтобы не потерять сознание. Вдох-выдох, вдох-выдох... Ты справишься. Ты очень силен, у тебя огромные внутренние ресурсы. Ты киборг, F60.5, ты робот - у тебя нет ни сосудов, ни крови; ты не чувствуешь боли.
Кольцо смыкается теснее. Сегодня ты побывал в плотном контакте - ты видел их. Кибер-демоны ужасны. У них нет ни жалости, ни законов. Они способны на все. Ты единственный, кто может им противостоять; ты выстоишь, ты сможешь.
Некоторое время спустя, наложив себе новую повязку, F60.5 смотрел, не отрываясь, в глубокие глаза Сэлджин.
- Девочка моя, сейчас ты возьмешь этот блок и выйдешь на улицу. Ты пройдешь три квартала налево и у магазина "Токко-Пон", на котором написано "Сдается в аренду", вставишь его в телефон-автомат.
- Я не могу! - пискнула Сэлджин. - Я не могу выйти на улицу!
- Ты сделаешь это, иначе я умру.
- Да, - бесхитростно ответила Сэлджин, - я сделаю это, чтобы ты остался жив; но я никогда не была на улице! Я не знаю, что это и куда мне идти.
- Я повторяю... - вновь начал F60.5. Разговор со всеми уточнениями продолжался час.
Затем Сэлджин ушла. Она говорила правду - никогда она не выходила за дверь, никогда не была на улице и не знала, что такое Город. Восемь лет он спасал ее, а теперь она должна была спасти его. Он подложил подушку под больное плечо и ждал, ждал, ждал...
Казалось, прошла вечность, когда зазвонил телефон и знакомый голос спросил:
- Ты еще жив? А мне передавали, что у тебя неоперабельный рак крови.
- Я не верю в компетентность своего домашнего врача, - быстро набирал F60.5 на клавиатуре, а телефон повторял написанное голосом автоответчика: Я ищу нового. У тебя нет никого на примете?
- Есть. Координаты при встрече. Назначай удобный тебе пункт, я подошлю своего племянника с запиской. Знаешь, доктор платит мне пять процентов комиссионных с каждого завербованного клиента.
- Понимаю, - улыбнулся F60.5 шутке Темного. Старые друзья не подводят.
А еще через полчаса - никакая сила не заставила бы F60.5 сойти с места, пока он не дождался бы - явилась Сэлджин. Она шла, шатаясь, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом - волосы мокрые и слипшиеся от плевков, лицо разрисовано губной помадой, а одежда заляпана кетчупом.
Они уважают законы! мерзавцы, ничтожества... портить имущество они не станут, но поиздеваться, надругаться над одинокой встречной куклой удовольствие для них. Проклятые киборгофобы!...
Она протянула руки к F60.5 и с выражением невыносимой муки сказала:
- Никогда больше я не выйду на улицу!
Сэлджин, Сэлджин.
Маленькая храбрая Кибер-Принцесса. Сегодня ты спасла последнего воина-Освободителя.
F60.5 не издал ни звука и только тихо улыбался, когда много позже врач обкалывал набухшие ткани лекарствами.
* * *
Путешествие закончилось; виртуально пятясь, бригада мозгового штурма вышла из Маски - беспомощно распятой, безжизненно покорной и доступной до глубин души. Восторг работы отступил от Хиллари, на его место встали унылые, тяжелые заботы дня, который с самого утра был проклят и отмечен роковым клеймом глупых удач, что достаются слишком дорого.
База разбита, Фараон потерян; проект "Реклама для киборгов" прямиком уходит в лапы BIC и "Роботеха", потому что сейчас на это отвлекаться некогда, а завтра будет поздно.
- Селена, сдай находки Адану, - тускло сказал Хиллари.
- Уже сделано, босс.
- Хорошо. Гаст...
- А Фанка мы сейчас вскрывать будем? - с надеждой спросил Гаст. Хиллари воззрился на него в недоумении: - Что?...
- Ты мало работал?
- Я готов сверхурочно и даже всю ночь - ты меня знаешь! - горячо заговорил Гаст. - Снимем со стенда эту буйную хулиганку - и...
- Нет.
- Он же все постирает! - воскликнул Гаст почти с отчаянием.
- Не думаю. Фанк слишком умен и слишком долго жил сам по себе, чтоб от всего и сразу отказаться.
Гаст хотел сказать, что Фанк - машина, и по человеческим понятиям о нем судить нельзя, но Хиллари глядел так хмуро и зловеще, что Гаст опять впал в детство и заныл:
- Ну, а когда мы его вскроем?
- Не знаю, отстань.
- Может, завтра? С утра и начнем...
- Гаст!!
- Молчу, молчу... Значит, в четверг, послезавтра? Только скажи "да", и я отстану.
Хиллари понял, что надо бежать. И что убежать не удастся. Завтра вновь Гаст будет канючить и таскаться по пятам, чтобы добить, домучить босса, вынудить из него приказ "Фанка - на стенд!".
- Мы поговорим об этом позже. Туссен, опломбируй ей радар. И натяни покрытие на голову, пускай срастается. А то глядеть противно...
- В холодильник ее?
- Лучше в камеру. Пускай подвижется; это полезно после стенда.
Гаст увязался в подземный этаж за Туссеном, впереди которого шагал дистант с обмякшей Маской в лапах. Это был удобный повод отлучиться ненадолго и проникнуть в изолятор для трофеев "Антикибера", чтоб поглазеть на Файри. Тюрьму сторожил автомат - оцепенелый, вросший в пол, словно макет в музее роботехники; по экстерьеру - близкая родня дистанту, он превосходил телеуправляемого братца тем, что сам мог выполнять несложные задачи. Скажем, сличать входящих-выходящих с картотекой персонала.
Изолятор был изготовлен и установлен в здании фирмой "Дарваш Инк" по заказу Айрэн-Фотрис. Иными словами, Горт лоббировал этот заказ для своего приятеля - точно так же как устроил его слабоумному сыну должность в "Антикибере". Коридор-тупик украшали с каждой стороны девять дверей; бледный изжелта-серый окрас стен, потолка и пола вкупе с рассеянным светом ламп создавали атмосферу мертвенного сна с застывшим сновидением без звуков, где душа сохнет, а сердце останавливается от безысходности. Никаких рукояток, ничего нарушающего ровную гладь плит - только в нише у каждой двери экран и пульт.
- А где... где сидит Файри? - спросил Гаст, чувствуя себя в камере, как в том сне, откуда хочется удрать, - так здесь все не по-людски пусто, чисто и стерильно. Туссен руками дистанта тщательно и неторопливо склеивал разрезы на голове Маски.
- А рядом где-то, поищи. Куда-то его сунули... Фанк отыскался в камере 11 по нечетной левой стороне. Он сидел на полу, прислонившись к стене, голова опущена, руки обвисли, ноги вытянуты. Выдохшийся, всеми позабытый и ненужный клоун... Гаст потянулся к сенсору звуковой связи, но не коснулся его что можно сейчас сказать Фанку? Приказать "Встань!"? Он встанет. Велеть "Танцуй!"? Он спляшет... может быть. Но сделает это механически, убого, в сто раз хуже, чем андроид на параде мод. "Команду "Стань, Файри!" он не выполнит", - вдруг понял Гаст, и от этой мысли ему сжало челюсти, как от оскомины. Здесь нет Файри.
Здесь и не может быть Файри!! Файри - на сцене, в свете рампы, в фейерверке лазерных лучей, а тут - серийный киборг, брошенный в коробку изолятора.
Гаст огляделся, чувствуя, как ниоткуда подступает страх. Лишь пустой проем на месте двери камеры 4 и неживое шуршание дистанта в ней напоминали о том, что время все же движется. А когда все двери - включая входную закрыты, изолятор превращается в безмолвный ад вне времени. Тишина. Пепельный свет, бледные тени - эти стены, казалось, поглощают и тени, и свет. Да, если где-то есть ад, то он именно такой - одиночная герметичная камера, в которую ты навеки заточен наедине со своими памятью и мыслями. Безумие покажется подарком, смерть и небытие - великой милостью, но никто не одарит тебя сумасшествием, не прекратит муки вечной бессонницы, пытку воспоминаниями и тщетные поиски выхода. Стражи ада - четверорукие дистанты Принца Мрака с птичьими ногами...
- Туссен! - крикнул Гаст, ужасаясь тому, как глухо и сдавленно звучит голос в этих стенах.
- Да? Что? - Отклик разогнал нахлынувшую жуть: Гаст словно вынырнул из трясины.
- Я нашел его.
- Ну и как он там?
- Сидит.
- Доплясался, паяц. - Туссен вышел в коридор, искоса поглядывая в камеру и перебирая руками в перчатках, будто играя на невидимом пианино. Во второй справа от входа могиле что-то рвалось с треском, потом щелкнуло - и дистант вышел с Маскиной одеждой в лапе. - Ты остаешься?
- Нет, я ухожу. - Торопясь к выходу, Гаст бросил взгляд направо; дверь уже закрывалась, и он успел заметить лежащее лицом вниз тонкое тело с руками, скованными за спиной. Тело слабо пошевелилось...
* * *
Старший безопасник Сид вернулся в Баканар под вечер и сразу же пошел с докладом к Хиллари. Шеф все еще был в рабочей зоне, казалось, и не помышлял об отдыхе; его лицо покрылось матовым прозрачным лаком целеустремленности и ожесточения - мимика замерла, глаза стали острее, губы - тоньше.
Начало доклада Хиллари слушал, как шум дождя за окнами спросонок что-то новое, незнакомое в окружающих звуках, беспокойное, но не опасное. Горт позаботился о персонале Бэкъярда - под временную базу выделена часть помещений дивизиона воздушной полиции на юге Басстауна, близ границы с Белым Городом. А'Райхал, наконец-таки поняв, что "Антики-бер" стал чьей-то мишенью, развил кипучую деятельность - включил "семью" Чары в розыск первой категории, послал своего офицера допросить Борова и начал теребить все силовые службы - у кого и где какая боевая техника без присмотра валяется?
- Ему много чего предстоит выяснить, - цедил Сид с усмешкой профессионала. - Например, кто и на чьи деньги заправил "харикэн". И кто были сообщники у Рыбака; я видел его - даже думать смешно, что он в одиночку раскрутил такую акцию. Представляешь - давали по двадцать минут на допрос, а потом выгоняли на час из палаты...
- Что вы узнали? - Хиллари все же втянулся в ритм доклада.
- Ничего. Все его знакомства и контакты выясняются людьми А'Райхала по регистрационным данным - адрес, место учебы, обращения к врачам... И сталкеров трясут.
- Он намеренно выбрал нашу базу?
- Говорит, что случайно. Как бы там ни было - похоже, он знал этот объект, даже если выбирал из нескольких. В последние дни базу активно освещали по TV...
- Но странно, Сид, - выбрать не полицейских, не сэйсидов, на кого обычно озлоблены маргиналы, а нас - проект, никак не касающийся людей.
- Мне это тоже очень странно. Но пока нет поводов связать акцию Рыбака с "войной киборгов", а парни А'Райхала с порога отрицают эту версию. Рыбак не идет на сотрудничество, разговорить его сейчас - проблема...
Хиллари вызвал осиротевший базовый отряд и велел соединить себя с Этикетом. Если Домкрат смог дать верный совет по своей специальности, то Этикет - бывший сэйсид; наверняка он сталкивался с чем-нибудь похожим, в отличие от Сида, занятого сидячей контрразведкой и надзором за информацией.
- Ты ДОЛЖЕН для меня решить одну задачу.
- Если она входит в мою компетенцию - я это сделаю.
- Человек в тяжелом состоянии, в реанимации, но он в сознании. Как, не нарушая медицинского режима, провести с ним достоверное опознавание подозреваемых?
- С помощью "короны сэйсидов". Конкретно так - предъявляется большой ряд изображений лиц, куда случайным способом включают тех, кого надо опознать. Человек может молчать, но на знакомые лица зрительный анализатор мозга даст эмоциональный всплеск, заметный для аппаратуры.
Разговор шел и через внешний динамик; Сид внимательно все выслушал и откомментировал так:
- Что ж, это можно. Но опытного оператора с "короной" нам придется взять на стороне; то есть раньше, чем завтра, процедура не состоится. Я займусь этим, Хиллари.
- И как можно скорей. В набор фото поставишь Чару с ее куклами и ту, что выкрадена у Эмбер.
- Есть одна просьба, - Сид не отводил глаз. - Ты мог бы выспаться сегодня, а с утра пойти к Нанджу?
- Зачем? - ощутив неприятный подтекст, Хиллари ответил почти резко.
- Хил, на прошлой неделе у тебя от переработки были нелады со здоровьем. А я по должности обязан беспокоиться о том, чтобы руководящий состав был в гарантированно работоспособном состоянии. Ты опять идешь на срыв - и я этого не допущу. Тем более в такой момент. Давай решим этот вопрос между собой, чтобы мне не пришлось писать рапорт...
Хоть безопасники всегда особняком от тех, кого они курируют, как психиатры, отделенные от больных навыком невозмутимого спокойствия и знанием, - Сид не изображал из себя суперагента и общался с людьми в "Антикибере" запросто, скромно и мирно. Казалось, что он от звонка до звонка занят только пауками на экране - а потом оказывалось, что он знает все и обо всех. Сид пережил несколько кадровых перестановок и остался со всеми в наилучших отношениях; ту же политику он продвигал и при Хиллари.
- Я обещаю, - Хиллари приложил ладонь к сердцу. - Я клянусь, что дам Нанджу себя осмотреть. Завтра утром.
- Мы договорились, - поднялся со стула Сид. - Хиллари, пойми, ты всем нужен полным сил - даже техника требует профилактики, не говоря уже о людях. Нас ждут напряженные дни; могу только добавить, что из безопаски Айрэн-Фотрис поступил анализ настроений в Городе на 17.30. Индекс агрессивности за восемь часов возрос с 8 до 13, это много... если за сутки-двое индекс не пойдет на спад, будет сигнал "Штормовое предупреждение".
Сид нечасто делился новостями своей сферы, к нему стоило прислушаться; Хиллари спросил:
- А какой сигнал следующий по шкале?
- "Буря", - кратко ответил Сид. - Последний раз "Буря" была в "черный вторник".
- Не понимаю. Что такого случилось? - пожал плечами Хиллари. - Теракт коснулся только нас...
- Хил, ты пропустил всю красоту, пока сидел за стендом. "Харикэн" всполошил миллионы централов. Его показывали все каналы новостей. Это был самый зрелищный теракт за минувшие три года; многим он просто вывихнул мозги. Ждут выступлений манхла, сэйсидских патрулей, облав и оцеплений. И что-то происходит с молодежью. В документе мало сказано; аналитики, конечно, знают больше, но пока помалкивают, чтоб не дезориентировать силовиков. И вот еще знамение совсем некстати - в сети пошли слухи о приезде Пророка варлокеров, Энрика. Только его нам недоставало!
Хиллари даже вникать не стал в смысл последнего сообщения, так ему был безразличен и Энрик, и все варлокеры.
- Это все?
- Да, - Сид стоял у стола, проверяя его полировку, - не считая текущих оперативных дел. Скажем, того, что полиция требует от нас верифицированную запись утренней акции на Энбэйк для трассологичес-кой и других экспертиз...
- Да ради бога, - Хиллари прикрыл глаза. - Ветерана и прочих, кто там был - на стенд. Они привычны к этому; изъятие информации можно доверить даже Селене.
- Я бы не стал так спешить...
- Почему же?
- Я провел небольшое личное служебное дознание. Дело в том, что стрелял в маньяка не Фленаган, а кто-то из киборгов. Боевые машины с суженным Первым Законом защищены от сбоев при виде смерти и ранений и, спасая человека - Фленагана в данном случае, - сами могут наносить противнику неопасные, легкие раны. Но в Городе нарастает киборгофобия, неуправляемая истерия. Последствия обнародования такого факта могут быть самыми неадекватными. Может быть поставлено под вопрос само существование групп усиления...