Шагин пожал плечами:
- Я и говорю, что все это надо проверить на месте.
- И эти фотографии сделаны на озере Мухтель?
- Да, - сказал Шагин. - Разве это не интересно?
В дверь постучали, и вошла Ирма - ослепительная, самоуверенная.
- К вам можно? - И засмеялась, обращаясь к Шагину: - Ваша дача мне несколько напоминает склад металлолома.
- Мне тоже, - добродушно отозвался Шагин.
Лунь протянул ей фотографии.
- Так это же твоя планета, Инг, - твердо произнесла Ирма. - Ты уверен, что на Лории такая же диаграмма обмена веществ, как и на Земле?
- В этом я как раз не уверен.
Лунь рассказал историю фотографий.
- Ты хочешь сказать, что это сигнал лориан? - Ирмя пытливо вглядывалась своими близорукими глазами в лицо Игната. Невероятно... Впрочем, постойте. В лицее физики и математики мой отец был любимым учеником академика Тарханова. Примерно за десять лет до старта "Уссури" командор Тарханов писал отцу, что в районе Мицара есть планета, симметричная нашей Земле, и что там, возможно, обитают разумные существа. Отец не верит этой гипотезе. Если это сигнал... Я бы полетела с тобой, Инг, если бы не Венера...
- Ирма, покажи мне письмо Тарханова.
- Сейчас я поговорю с отцом. - Ирма взяла видеофон Шагина и уже через минуту говорила с академиком Соболевым. - Папа я, говорю из Ташкента. Прости, что пришлось разбудить тебя.
- Ничего, я успел привыкнуть к твоим чудачествам, Ирма. Голос академика Соболева был сочный и молодой. - Так о чем же ты хочешь спросить меня?
- На днях к тебе приедет звездолетчик Игнат Лунь. Я очень прошу: покажи ему письмо командора Тарханова.
- Из-за этого ты так рано разбудила старого отца?
- Ты вовсе не старый, папа!
- Хорошо, Ирма.
Ирма поставила видеофон на место и повернулась к Игнату:
- Ты доволен?
- Отлично, Ирма!
Через два дня Лунь и Шагин вылетели на озеро Мухтель. Они долго кружились, выискивая место для лагеря. Под скалой, круто уходящей вверх, виднелся крепкий, сложенный из крупных стволов лиственницы дом. Решили расположиться поблизости от него.
Лунь первым вышел из кабины. Глаза его окидывали озеро с веселым упорством искателя приключений.
- Пойдем навестим хозяина озера, - предложил он. - Быть может, что-нибудь узнаем у него.
- Пошли.
Дом они увидели сразу же за утесом, вклинившимся в озеро. Нигде никого не видно - ни во дворе, ни на берегу озера, где, задрав нос, стояла лодка из белого пластика.
Шагин постучал в ворота. Никто не отозвался.
- Дом, кажется, необитаем, - сказал он. - Это даже лучше. Будем жить до тех пор, пока не увидим "чудо".
Они вернулись к автоплану.
- Как насчет ухи? Не возражаешь? - спросил Шагин. - Откровенно говоря, мне надоели "технические" блюда на Венере. Займусь рыбной ловлей.
- А я поброжу поблизости.
Лунь двинулся вверх по склону сопки. Камни. Деревья. Нежная молодая березка. Листья ее шевелились. Не листья, а звезды. В иллюминаторах космического корабля сразу же после старта звезды качаются так же, как листья березки. Перед ним проносились звездные миры. Он бывал в этих мирах...
Добравшись до вершины, усталый, потный, он прислонился к валуну. Из долины поднялись дикие козы. Они жались друг к другу. Лунь приподнялся и свистнул. Копытца звонко застучали по камням.
Лунь перевел взгляд на озеро, опаленное вечерним солнцем. Красно-розовые тона двигались, перемещались, то густея, то бледнея вновь. Зеленая косынка тайги вокруг озера тоже зарозовела. Знакомая картина родной тайги!
И вдруг он увидел, как внезапно над озером возникла огромная ультрамариновая стена. Она уходила в небо и терялась там. За нею угадывалась новая стена, только черная, как тушь. Между ними повисли белые точки.
Лунь, потрясенный зрелищем, замер на месте, вцепившись пальцами в теплый бок валуна. Все это он видел на фотографиях, которые привез Шагину Главный ученый Сихотэ-Алиньского заповедника. "Сигнал далеких миров. Схема Млечного Пути. Наша Галактика... Такую бы схему иметь в полете. Да тут и лицеист разберется, где и что. Солнце со своими спутниками. Даже Луну различишь. Вон Процион... Эридан. Тау Кита. Вдали просматривается туманность Андромеды".
Он был захвачен красотой и величественностью небывалого зрелища. Какой же огромный разум, какая удивительная по своей мощи техника нужна была для того, чтобы передать эти изображения из дальних космических пространств на Землю. От мысли о всесилии разума захватывало дух.
Внезапно изображения изменились. Большая Медведица? Да, она. Вот и Мицар, вторая звезда ручки ковша. Рядом Алькор. Между ними белая точка. Увеличиваясь, она постепенно заполнила весь экран. Наконец появилась уже знакомая диаграмма атмосферы и обмена веществ. Лунь не мог оторваться от нее. Планета рассказывала о себе. Как она схожа с Землей!
Экран погас. Лунь опустился на валун и долго еще сидел здесь, обдумывая увиденное. Он никак не мог прийти в себя. Багровый диск солнца коснулся горизонта. Над озером легли тени. Три ракеты прочертили небо зелеными полосками и, падая, погасли над тайгой: это Шагин приглашал к ужину.
- Где ты пропадаешь? Я соорудил такую великолепную уху! встретил Луня Шагин, колдуя у костра.
Столб дыма поднимался в небо. Где-то рядом бежал ручеек, звон его струй казался Луню праздничной музыкой. Пахло дымом и смолой, и все это перебивал аппетитный запах ухи.
Шагин устроился домовито. Лагерь оборудован повеем правилам. Возле палатки - грубо сколоченный из жердей столик. Две коряги - кресла по сторонам. На столе - котелок с ухой. Крупными ломтями нарезан хлеб.
- Ты тоже видел все это? - спросил Лунь, показывая вверх, в уже потемневшее небо.
- Формулы Лории? - отозвалс,я Шагин. - Да, конечно. И знаешь, о чем я подумал? - Шагин неторопливо достал из рюкзака ложки, потом появилась плоская фляга с яркой этикеткой "Русская водка". - Тебе полный?
- Половину, - сказал Лунь. - Так о чем ты хотел сказать?
Шагин молча налил ровно столько, сколько просил Лунь. Лунь взял в руки граненый стакан из простого стекла. Из этого же стакана они пили на Венере. Стакан, который побывал почти на всех планетах Солнечной системы. Настоящий музейный экспонат.
- Мы выпьем еще из него на Лории, - сказал Шагин. - Так вот я о чем. Изображения, которое мы видели и которые запечатлены на наших фотографиях, не могут передаваться из космоса... Если бы они шли из космоса, то, вероятно, разумные существа, направляющие их к нам, избрали бы другой район для их воспроизведения. Например, крупный город...
- Я тоже склоняюсь к этой мысли.
- И не один ты. Этим явлением уже заинтересовались многие ученые... Они полагают, что в районе озера находится какой-то источник излучения. Он включается точно в определенный час - ты засек время?
- Да. В половине шестого. Сеанс, если это можно назвать сеансом, продолжается десять минут.
- Совершенно точно. Значит, завтра мы начнем поиски источника излучения. За твое здоровье, Игнат. - Шагин поднял стакан.
- За твое здоровье, Саша. - Лунь принялся за уху. Поужинав, Лунь собрал посуду и пошел к ручью. Тишина. Он замедлил шаги и прислушался. Неясные шорохи. Плеск воды. Луна тихо смотрела на бескрайние просторы Земли. И, слушая мелодию ночи, Лунь, кажется, понял, почему Шагин не хочет расставаться со стаканом. Там, в космических далях, обыкновенный граненый стакан, очевидно, напоминает ему о родной Земле, о матери, о лунной ночи с таинственными шорохами.
Лунь вернулся в лагерь и подбросил в костер несколько сухих коряг. Пламя взметнулось и озарило крупную фигуру Шагина. Лежа на постели из мягких веток пихты, он смотрел на Венеру.
- О чем задумался, Саша?
- Я думаю о том же, что и ты. Итак, мы видели над озером сигнал инопланетной цивилизации?
- Конечно.
Шагин внезапно сел, обернулся к Игнату. Багровые блики огня играли на его крупном лице.
- А вдруг это - сигналы Тарханова? - выпалил он, ожидая, какое впечатление произведут его слова на Игната.
Игнат потер лоб:
- Все может быть, Саша!.. Но ведь приняты известия о гибели его звездолета...
Они еще долго говорили у костра, не в силах уснуть. Оба склонялись к мысли, что на озеро Мухтель должны в ближайшие дни прибыть целые отряды ученых. Они прилетят сюда с техникой, которая позволит быстро отыскать источник излучения, и надо ли заниматься завтра кустарничеством?..
Почти весь следующий день они провели в поисках излучателя, не очень надеясь на успех. Автоплан на самой малой скорости пролетал над озером, над его извилистыми берегами, над густой зеленью тайги.
- Подождем до вечера, - наконец предложил Игнат. - Вылетим, едва появятся изображения...
Шагин скептически пожал плечами и направил автоплан к лагерю.
- Кто-то пожаловал к нам, - сказал он, когда автоплан оказался возле знакомой скалы. - Видишь вьючных лошадей?
- Явно несовременный транспорт, - буркнул Игнат. Посадив автоплан, товарищи разошлись: Шагин пошел к дому, а Игнат направился к палатке.
- Симпатичная женщина, - весело докладывал Саша, вернувшись. - Биолог. А лошади, если бы ты видел... Она говорит, что в ясные вечера трижды, а то и четырежды появляются эти космические картинки. В плохую погоду никаких изображений не возникает. Нет, она и вправду симпатичная женщина!
Они еле дождались пяти часов вечера - на этот срок товарищи назначили повторный полет над озером. Их автоплан находился в воздухе, когда наконец точно в срок над озером вновь возникли гигантские стены экранов. Потом они слились, в один. Со всех сторон экран просматривался одинаково, очевидно, он имел форму шара.
- А как хоть выглядит излучатель? - сердито спрашивал Саша. - Может быть, он похож на камень, а камнем завалены все берега озера.
- Экран возникает в западной части озера, - осторожно размышлял Лунь. - Значит, излучатель может находиться только там...
- Почему только там? Он с одинаковым успехом может находиться и на восточном берегу.
- Нет. Западный берег гол и пуст. Лучи, направленные сииау, с Земли, не встретят никакого препятствия. А взгляни на скалы и ущелья восточного берега, на лес, подступивший к самой воде... Стой! Давай внимательно осмотрим этот островок!..
Экран погас. Они долго кружились у небольшого островка, пока Шагин не обратил внимание на скопление прозрачных шаров на песке.
- Забавно, - сказал он. - Что-то похожее на футбольные мячи.
- Где?
- Смотри, правее большого камня... Пять шариков.
- Действительно, мячи... Но их цвет... Мне кажется, он как бы переливается...
- Опускаемся?
- Да.
- Не опасно?
- Послание мирное, - возразил Лунь.
Автолет парил над шарами на высоте всего пяти или шести метров. Шары едва ли превышали своими размерами футбольный мяч. Лежали они плотно друг к другу, расположенные с непонятной симметричностью. Они светились ровным голубоватым сиянием, то почти угасавшим, то возникавшим вновь. Вдруг товарищи услышали тихий, но отчетливый щелчок, и в то же мгновение над озером зажегся экран. Один из шаров, что лежал ближе к воде, вспрыгнул на "спинку" других и замер. На экране появилась схема Галактики. Через минуту, как только первый шар уступил свое место второму, она погасла. Теперь на экране появилось изображение Большой Медведицы, Потом были Мицар, Лория, формула жизни на ней - и опять легкий щелчок, извещающий об окончании "представления".
Все вокруг опять приобрело обычный вид. По тихой воде озера вновь плясали розовые блики заходящего солнца. Шары лежали в прежнем порядке.
- Садимся на остров? - предложил Шагин.
- Обязательно.
Друзья высадились на остров и остановились в некотором отдалении от шаров. Загадка их происхождения не пугала космонавтов, - в свои годы они повидали достаточно много. Но разумная осторожность еще никогда не мешала людям.
Шли минуты. Тридцать минут ожидания... Сорок... Пятьдесят.
- Не хватает шестого шара, - вдруг нарушил молчание Лунь.
- Почему не хватает? Где же он может быть?
- В Музее космических находок.
- "Шар Тарханова"? - догадался Шагин. - Меня тоже не покидало ощущение, что я видел нечто подобное. Да, конечно, эти шары - точные копии "Шара Тарханова". Ты помнишь изображение на нем?
- Отлично. Па шестом шаре изображен житель Лории. Лицо, нос, глаза, уши - наши, а кожа голубая.
- Но почему же шары разъединились? И, если они разумные, почему держат у себя Тарханова?
Лунь засмеялся:
- Полетим и наведем порядок.
- Будь уверен, порядок будет. Все-таки: почему не вернулся Тарханов?
- Тсс...
Шары начали новое "представление".
Мадия стояла у раскрытого окна. Весна шумела в садах на берегу. Отчаянно галдели воробьи на крышах. Примостившись на каменном парапете, светлоголовый мальчуган закидывал удочку в пенную амурскую воду... Мир дышал покоем и радостью, но ее не покидало чувство горечи и разочарования. Уже сколько месяцев она тщетно бьется над расшифровкой сигнала из космоса. И не только она одна. Сигналы приняли все обсерватории Солнечной системы, но они до сих пор остаются нерасшифрованными.
Она помнит тот вечер, когда по срочному вызову прибыла в Звездный Совет и поднялась в зал Главного шифровальщика. Здесь собрались почти все сотрудники Комитета галактической связи, за исключением председателя Комитета Рауля Сантоса. Мадия просмотрела все записи - световую, звуковую, радиоволновую. Электронная машина воспроизвела сигналы в натуре. Понять их было невозможно. Главный шифровальщик, новейшее достижение электроники и кибернетики, три часа решал задачу, а за час он делал один миллиард операций, - и не справился с нею.
- Задача не решается, - сказал он, виновато моргая зелеными глазами.
Присутствующие разочарованно вздохнули. Время было позднее, и зал быстро опустел. Мадия осталась одна. В зале стояла тишина. На экране во вею стену мерцали образцы записей космических радиоизлучений - десять поперечных линий. Когда Мадия поступала в Институт космонавтики, линий было всего семь. Последние три вида излучения земляне обнаружили совсем недавно. Десятый вид открыл теперешний председатель Комитета галактической связи академик Рауль Сантос. Девять видов излучения почти повторялись, но вот десятый...
"Мы на пороге новых открытий", - говорил Рауль Сантос. Может быть, и этот сигнал, который не поддается расшифровке, - не призыв инопланетной цивилизации, а всего-навсего не обнаруженный до сих пор вид радиоизлучения?"
Мадия с надеждой посмотрела в глубину зала, где моргал зелеными глазками Главш. Она вставила запись сигналов. Экран тут же погас - сработал автоматический отключатель. "Не та волна", - подумала Мадия и выключила одну за другой все известные ей волны. Но тщетно. Монизатор звука тоже оказался беспомощным.
Сигналы до сих пор не расшифрованы. Теперь Мадия уже третий месяц проверяла картотеку космических сигналов. Картотека была разбита на три категории - перспективные сигналы, неразгаданные и для архива. Работа не требовала умственного или физического напряжения. Сиди и смотри на экран. Что не так - нажми на кнопку. Добрые электронные руки возьмут и отправят забракованный сигнал на задворки механической памяти. Роботы не ошибались никогда. Роботная служба действовала безотказно.
Инструкция требовала прежде всего обработки перспективных сигналов. Когда Мадия нажала на кнопку "неразгаданные сигналы", экран на стене не загорелся.
- Вы нажали не ту кнопку, - раздался словно из-под земли бесстрастный голос. - Повторите вызов.
Мадия повторила.
Служба безопасности электронных машин опять не приняла заказ. В третий раз Мадия держала побелевший палец на кнопках до тех пор, пока на экране не засверкали молнии.
- Что вы хотите? - спросил металлический голос.
- Неразгаданные сигналы, - гневно сказала Мадия.
Она слышала отдаленный замирающий перезвон. Потом все стихло.
Загорелся аварийный экран видеофона. Мадия увидела рассерженное молодое лицо.
- С вами говорит Главный робопсихолог Звездного Совета. Вы нарушили порядок работы машин. Я вынужден выключить ваш экраноинформатор
- Выключать вы не имеете права. Вы можете пожаловаться на меня. Прочитайте первый пункт инструкции. Я прошу вас, чтобы электронные машины безупречно выполняли свои обязанности.
- Десятый пункт инструкции гласит: не переключай машину без ведома Главного робопсихолога. Сейчас даю экран. С машиной нельзя так варварски обращаться.
Кибернетические машины, обслуживающие Звездный Совет, занимали сорок этажей и ежедневно потребляли десятки миллионов киловатт энергии. Каждая машина здесь была изготовлена по специальному заказу и являлась уникальной. Мадия, как и все работники Звездного Совета, восхищалась умными машинами, но считала, что они, как и автопланы, существуют для того, чтобы служить человеку, а не наоборот.
Мадия нажала на кнопку "неразгаданные сигналы". Экран вспыхнул. На нем не было изображения. В определенные промежутки времени раздавались щелчки, предупреждая, что лента пуста и неразгаданных сигналов нет. "Тем лучше", - подумала Мадия. Вдруг мелодичный звон заставил ее насторожиться. На экране появилась цифра "7423".
- Неразгаданный сигнал, - объяснил металлический голос. Принят командором Ритмином Тархановым во время испытательных полетов на звездолете "Уссури". Запись сигналов утеряна.
- Повторите ленту 7423, - торопливо выговорила она в микрофон.
Экран повторил.
- Какие-нибудь подробности? - спросила Мадия.
- Никаких подробностей нет. Есть примечание.
- Почему оно не зафиксировано в картотеке?
- За последние десять лет никто примечаниями не интересовался.
- Читайте. - Мадия почему-то волновалась.
- Запись сигналов, возможно, хранится в архиве Тарханова. Архив ве обнаружен. Обратитесь в справочный отдел.
По внешнему эскалатору Мадия спустилась в справочный центр Звездного Совета. Ее встретил дежурный робот.
- Сейчас с вами будут беседовать, - сказал он и удалился.
Мадия оглядела зал. Свободных мест почти не было. Десятки людей - ученые, инженеры и студенты - сидели в удобнпх креслах и смотрели на портативные экраны, вмонтированные в ярко-красные столы. Здесь, в справочном центре, можно было получить любую справку о Вселенной, о звездных экспедициях, начиная от Гагарина и кончая Каштановым, улетевшим в район Альфа Эридана. Перед Мадией загорелся экран. Она надела наушники, раскрыла записную книжку и приготовилась слушать и смотреть.
- Будем знакомы. Меня зовут Игнат Лунь, - услышала Мадия в наушниках. С экрана на нее смотрело знакомое энергичное лицо с веселыми проницательными глазами. Красивые белые зубы. Густая шевелюра. - Посмотрите на скульптурный портрет Ритмина Тарханова, - продолжал Игнат Лунь. Фотографию этой скульптуры Мади не раз видела в учебниках, журналах, в Волжском - на родине деда. - Я считаю себя учеником Ритмина Тарханова, хотя не видел его. Жив ли он сейчас - не знаю. Но я надеюсь, что он жив и что он вернется к нам.
- Ритмин Тарханов, - продолжал после короткой паузы Лунь, - верил, что человек встретится с разумной жизнью во Вселенной. С этой великой мечтой он и отправился в свой последний полет. И не только с мечтой! В Музее истории космонавтики и по сей день хранится шар с изображением человека далекой планеты. Экран покажет вам этот шар и покажет инопланетного человека, в существование которого искренне верил Тарханов. Загадка белого шара до сих пор так и не разгадана, так же как не разгаданы сигналы, принятые Тархановым на борту космического корабля "Уссури". Но мы стоим на пороге раскрытия этих тайн, - это дело близкого будущего!..
Игнат Лунь исчез с экрана. Появилось изображение стартового поля с нацеленной в небо ракетой. Вдали - зеленая кайма деревьев под ослепительными лучами августовского солнца. А еще дальше - вершины белоснежных гор. где белое чередовалось с синим, и оттого они казались рисунками из детского альбома.
На экране мелькали кадры. Звездолет, устремленный в небо. Пустынное стартовое поле.
Диктор пояснял:
- Ритмин Тарханов летит в систему Мицара. Мицар - двойная звезда Большой Медведицы. Расстояние...
На экране возникла кабина звездолета. В кресле - Тарханов. В иллюминатор смотрит космос. В других креслах - члены экспедиции. Один, два-пять... Сосредоточенные, деловые, озабоченные лица.
- Мой дорогой, добрый землянин, - услышала Мадия голос деда. Тарханов сидел вполоборота к зрителю. - Мы расстались с вами пять дней назад. Пять дней, сидя перед экранами, вы следили за нашим полетом. Нас отделяет от Земли триста двадцать миллионов километров. Сегодня звездолет начнет новое ускорение. Нам пора прощаться. Наташа, милая! - Мадия вся напряглась. Лицо деда стало задумчивым, мягким. - Наташа, ты слышишь меня? В далеких звездных скитаниях, в холодном мраке меня будет согревать твоя улыбка. Жди меня. Я обязательно вернусь к тебе. Слышишь, обязательно. Когда будет тяжело, выходи на балкон и смотри на Большую Медведицу. Я почувствую твой взгляд И прочитаю тебе старинные стихи: "Жди меня, и я вернусь всем смертям назло..."
Тарханов приветственно поднял руку и исчез с экрана.
Мадия вздохнула.
На экране схемы Большой Медведицы и Солнца с окружаюшими планетами. Они смотрелись как бы из центра Галактики. Ощущались и отдаленность одной звезды от другой, и глубина Вселенной, и ее бесконечность. В этой бездне двигалась зеленая точечка. Звездолет "Уссури" вдруг повис в черноте, увеличиваясь в размерах.
- Район, - комментировал диктор, - откуда Тарханов последний раз разговаривал с Землей. Вы сейчас услышите его голос.
Опять раздался глуховатый баритон деда:
- Я - командор Тарханов, я - командор Тарханов. Звездолет летит по маршруту. Мы чувствуем себя превосходно. Шлем землянам горячий привет. Экипаж...
Диктор завершил:
- Мощные глушители помешали Тарханову закончить передачу.
И вдруг диктор, обращаясь к Мадии, совершенно другим голосом добавил:
- Прошу сообщить, кто сегодня обратился к нам за справкой о Тарханове. Скажите ваше имя, фамилию, специальность. Нам это важно знать.
- Я Мадия Тарханова, внучка командора Ритмина Тарханова. Инженер галактической связи.
- Благодарю вас. Мадия Тарханова.
- Я могу спросить?
- Спрашивайте.
- Почему с именем Тарханова связано столько загадочных событий?
Экран долго молчал.
- Трудный вопрос вы задали. - По тембру голоса Мадия догадалась, что отвечает робот-информатор. - В нашем распоряжении нет достоверных фактов. Предположения, только предположения. С белыми шарами, о которых упоминает Тарханов в последнем сообщении, в свое время встречался командор корабля "Сатурн". Тогда этой информации не придали большого значения. Звездолетчик летел один. Долгие годы одиночества... Нервы. Считали, что командор "Сатурна" принял космический мираж за действительность. "Сатурн" был пятнадцатый по счету корабль, покинувший пределы Солнечной системы. Через двести лет на "Уссури" Тарханов принял непонятные сигналы и видел те же блестящие шары. Один шар он доставил на Землю. Он известен науке как "Шар Тарханова" и хранится в Музее космонавтики. На нем - изображение человеческого существа. Тарханов уверял, что шар, по его предположениям, принадлежит планете Лория и на нем изображен житель этой планеты. Мало того, Тарханов упорно доказывал, что подобные шары он видел еще в детстве. Эти ничем не подкрепленные соображения привели к тому, что Звездный Совет решил не публиковать отчета об испытательном полете "Уссури".
- Почему? - вырвалось у Мадии.
- Эмоции не должны теснить логику, разум, - не очень понятно ответил информатор.
- Скажите, где сейчас хранится отчет Тарханова?
- Вы задаете очень трудные вопросы, - не то вздохнул, не то застонал информатор после продолжительного молчания. Дайте мне немного времени. Пока послушайте музыку Чайковского, которую любил Тарханов.
В приемнике послышалось что-то вроде всплеска волны. Мадия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Звуки, сливаясь, торжествующе мчались куда-то ввысь, замирали, возвращались, звенели первым весенним ручейком. Аккорды, как струи света, вызывали трепет непонятного волнения. Так, очевидно, среди бесконечной космической ночи звездолетчику вдруг открывается планета, симметричная нашей Земле. И тут новая мысль внезапно овладела Мадией и ошеломила ее: а что, если нерасшифрованные сигналы, принятые всеми станциями наблюдения Солнечной системы, - музыка, всего-навсего музыка?
- Как вам понравился Чайковский?
Мадия не сразу догадалась, кто разговаривает с нею. Она оглянулась. В зале по-прежнему царила библиотечная тишина. На экране - изображение машины с зелеными мерцающими огоньками.
- Я вас слушаю, - наконец отозвалась Мадия. - Вы готовы ответить на мой вопрос?
- Тарханов покинул зал Звездного Совета и отчет свой, очевидно, оставил у кого-нибудь из друзей. Других данных в справочной информации нет.
- Спасибо.
Мадия сняла наушники и выключила, экран. Почему же звездолет "Уссури" не вернулся на Землю?
Глава вторая
ЭКСПЕДИЦИЯ НА ЛОРИЮ
Командор лежал в кресле. Глядя сквозь кварцевый иллюминатор звездолета на пейзаж Лории, он думал о друзьях, давно исчезнувших с лица Земли, но живших в его сердце... Оно скоро перестанет биться. Неумолимо жестоко надвигается тьма. Пусть так. Пусть. Он знал: вместо угасшей звезды загорятся тысячи новых...
На экране вспыхнуло и пропало изображение. "Артем", - подумал Тарханов. Изображение мелькнуло снова, на этот раз яснее. Артем приветливо поднял руку. Раздался его голос:
На пыльных тропинках далеких планет
- Я и говорю, что все это надо проверить на месте.
- И эти фотографии сделаны на озере Мухтель?
- Да, - сказал Шагин. - Разве это не интересно?
В дверь постучали, и вошла Ирма - ослепительная, самоуверенная.
- К вам можно? - И засмеялась, обращаясь к Шагину: - Ваша дача мне несколько напоминает склад металлолома.
- Мне тоже, - добродушно отозвался Шагин.
Лунь протянул ей фотографии.
- Так это же твоя планета, Инг, - твердо произнесла Ирма. - Ты уверен, что на Лории такая же диаграмма обмена веществ, как и на Земле?
- В этом я как раз не уверен.
Лунь рассказал историю фотографий.
- Ты хочешь сказать, что это сигнал лориан? - Ирмя пытливо вглядывалась своими близорукими глазами в лицо Игната. Невероятно... Впрочем, постойте. В лицее физики и математики мой отец был любимым учеником академика Тарханова. Примерно за десять лет до старта "Уссури" командор Тарханов писал отцу, что в районе Мицара есть планета, симметричная нашей Земле, и что там, возможно, обитают разумные существа. Отец не верит этой гипотезе. Если это сигнал... Я бы полетела с тобой, Инг, если бы не Венера...
- Ирма, покажи мне письмо Тарханова.
- Сейчас я поговорю с отцом. - Ирма взяла видеофон Шагина и уже через минуту говорила с академиком Соболевым. - Папа я, говорю из Ташкента. Прости, что пришлось разбудить тебя.
- Ничего, я успел привыкнуть к твоим чудачествам, Ирма. Голос академика Соболева был сочный и молодой. - Так о чем же ты хочешь спросить меня?
- На днях к тебе приедет звездолетчик Игнат Лунь. Я очень прошу: покажи ему письмо командора Тарханова.
- Из-за этого ты так рано разбудила старого отца?
- Ты вовсе не старый, папа!
- Хорошо, Ирма.
Ирма поставила видеофон на место и повернулась к Игнату:
- Ты доволен?
- Отлично, Ирма!
Через два дня Лунь и Шагин вылетели на озеро Мухтель. Они долго кружились, выискивая место для лагеря. Под скалой, круто уходящей вверх, виднелся крепкий, сложенный из крупных стволов лиственницы дом. Решили расположиться поблизости от него.
Лунь первым вышел из кабины. Глаза его окидывали озеро с веселым упорством искателя приключений.
- Пойдем навестим хозяина озера, - предложил он. - Быть может, что-нибудь узнаем у него.
- Пошли.
Дом они увидели сразу же за утесом, вклинившимся в озеро. Нигде никого не видно - ни во дворе, ни на берегу озера, где, задрав нос, стояла лодка из белого пластика.
Шагин постучал в ворота. Никто не отозвался.
- Дом, кажется, необитаем, - сказал он. - Это даже лучше. Будем жить до тех пор, пока не увидим "чудо".
Они вернулись к автоплану.
- Как насчет ухи? Не возражаешь? - спросил Шагин. - Откровенно говоря, мне надоели "технические" блюда на Венере. Займусь рыбной ловлей.
- А я поброжу поблизости.
Лунь двинулся вверх по склону сопки. Камни. Деревья. Нежная молодая березка. Листья ее шевелились. Не листья, а звезды. В иллюминаторах космического корабля сразу же после старта звезды качаются так же, как листья березки. Перед ним проносились звездные миры. Он бывал в этих мирах...
Добравшись до вершины, усталый, потный, он прислонился к валуну. Из долины поднялись дикие козы. Они жались друг к другу. Лунь приподнялся и свистнул. Копытца звонко застучали по камням.
Лунь перевел взгляд на озеро, опаленное вечерним солнцем. Красно-розовые тона двигались, перемещались, то густея, то бледнея вновь. Зеленая косынка тайги вокруг озера тоже зарозовела. Знакомая картина родной тайги!
И вдруг он увидел, как внезапно над озером возникла огромная ультрамариновая стена. Она уходила в небо и терялась там. За нею угадывалась новая стена, только черная, как тушь. Между ними повисли белые точки.
Лунь, потрясенный зрелищем, замер на месте, вцепившись пальцами в теплый бок валуна. Все это он видел на фотографиях, которые привез Шагину Главный ученый Сихотэ-Алиньского заповедника. "Сигнал далеких миров. Схема Млечного Пути. Наша Галактика... Такую бы схему иметь в полете. Да тут и лицеист разберется, где и что. Солнце со своими спутниками. Даже Луну различишь. Вон Процион... Эридан. Тау Кита. Вдали просматривается туманность Андромеды".
Он был захвачен красотой и величественностью небывалого зрелища. Какой же огромный разум, какая удивительная по своей мощи техника нужна была для того, чтобы передать эти изображения из дальних космических пространств на Землю. От мысли о всесилии разума захватывало дух.
Внезапно изображения изменились. Большая Медведица? Да, она. Вот и Мицар, вторая звезда ручки ковша. Рядом Алькор. Между ними белая точка. Увеличиваясь, она постепенно заполнила весь экран. Наконец появилась уже знакомая диаграмма атмосферы и обмена веществ. Лунь не мог оторваться от нее. Планета рассказывала о себе. Как она схожа с Землей!
Экран погас. Лунь опустился на валун и долго еще сидел здесь, обдумывая увиденное. Он никак не мог прийти в себя. Багровый диск солнца коснулся горизонта. Над озером легли тени. Три ракеты прочертили небо зелеными полосками и, падая, погасли над тайгой: это Шагин приглашал к ужину.
- Где ты пропадаешь? Я соорудил такую великолепную уху! встретил Луня Шагин, колдуя у костра.
Столб дыма поднимался в небо. Где-то рядом бежал ручеек, звон его струй казался Луню праздничной музыкой. Пахло дымом и смолой, и все это перебивал аппетитный запах ухи.
Шагин устроился домовито. Лагерь оборудован повеем правилам. Возле палатки - грубо сколоченный из жердей столик. Две коряги - кресла по сторонам. На столе - котелок с ухой. Крупными ломтями нарезан хлеб.
- Ты тоже видел все это? - спросил Лунь, показывая вверх, в уже потемневшее небо.
- Формулы Лории? - отозвалс,я Шагин. - Да, конечно. И знаешь, о чем я подумал? - Шагин неторопливо достал из рюкзака ложки, потом появилась плоская фляга с яркой этикеткой "Русская водка". - Тебе полный?
- Половину, - сказал Лунь. - Так о чем ты хотел сказать?
Шагин молча налил ровно столько, сколько просил Лунь. Лунь взял в руки граненый стакан из простого стекла. Из этого же стакана они пили на Венере. Стакан, который побывал почти на всех планетах Солнечной системы. Настоящий музейный экспонат.
- Мы выпьем еще из него на Лории, - сказал Шагин. - Так вот я о чем. Изображения, которое мы видели и которые запечатлены на наших фотографиях, не могут передаваться из космоса... Если бы они шли из космоса, то, вероятно, разумные существа, направляющие их к нам, избрали бы другой район для их воспроизведения. Например, крупный город...
- Я тоже склоняюсь к этой мысли.
- И не один ты. Этим явлением уже заинтересовались многие ученые... Они полагают, что в районе озера находится какой-то источник излучения. Он включается точно в определенный час - ты засек время?
- Да. В половине шестого. Сеанс, если это можно назвать сеансом, продолжается десять минут.
- Совершенно точно. Значит, завтра мы начнем поиски источника излучения. За твое здоровье, Игнат. - Шагин поднял стакан.
- За твое здоровье, Саша. - Лунь принялся за уху. Поужинав, Лунь собрал посуду и пошел к ручью. Тишина. Он замедлил шаги и прислушался. Неясные шорохи. Плеск воды. Луна тихо смотрела на бескрайние просторы Земли. И, слушая мелодию ночи, Лунь, кажется, понял, почему Шагин не хочет расставаться со стаканом. Там, в космических далях, обыкновенный граненый стакан, очевидно, напоминает ему о родной Земле, о матери, о лунной ночи с таинственными шорохами.
Лунь вернулся в лагерь и подбросил в костер несколько сухих коряг. Пламя взметнулось и озарило крупную фигуру Шагина. Лежа на постели из мягких веток пихты, он смотрел на Венеру.
- О чем задумался, Саша?
- Я думаю о том же, что и ты. Итак, мы видели над озером сигнал инопланетной цивилизации?
- Конечно.
Шагин внезапно сел, обернулся к Игнату. Багровые блики огня играли на его крупном лице.
- А вдруг это - сигналы Тарханова? - выпалил он, ожидая, какое впечатление произведут его слова на Игната.
Игнат потер лоб:
- Все может быть, Саша!.. Но ведь приняты известия о гибели его звездолета...
Они еще долго говорили у костра, не в силах уснуть. Оба склонялись к мысли, что на озеро Мухтель должны в ближайшие дни прибыть целые отряды ученых. Они прилетят сюда с техникой, которая позволит быстро отыскать источник излучения, и надо ли заниматься завтра кустарничеством?..
Почти весь следующий день они провели в поисках излучателя, не очень надеясь на успех. Автоплан на самой малой скорости пролетал над озером, над его извилистыми берегами, над густой зеленью тайги.
- Подождем до вечера, - наконец предложил Игнат. - Вылетим, едва появятся изображения...
Шагин скептически пожал плечами и направил автоплан к лагерю.
- Кто-то пожаловал к нам, - сказал он, когда автоплан оказался возле знакомой скалы. - Видишь вьючных лошадей?
- Явно несовременный транспорт, - буркнул Игнат. Посадив автоплан, товарищи разошлись: Шагин пошел к дому, а Игнат направился к палатке.
- Симпатичная женщина, - весело докладывал Саша, вернувшись. - Биолог. А лошади, если бы ты видел... Она говорит, что в ясные вечера трижды, а то и четырежды появляются эти космические картинки. В плохую погоду никаких изображений не возникает. Нет, она и вправду симпатичная женщина!
Они еле дождались пяти часов вечера - на этот срок товарищи назначили повторный полет над озером. Их автоплан находился в воздухе, когда наконец точно в срок над озером вновь возникли гигантские стены экранов. Потом они слились, в один. Со всех сторон экран просматривался одинаково, очевидно, он имел форму шара.
- А как хоть выглядит излучатель? - сердито спрашивал Саша. - Может быть, он похож на камень, а камнем завалены все берега озера.
- Экран возникает в западной части озера, - осторожно размышлял Лунь. - Значит, излучатель может находиться только там...
- Почему только там? Он с одинаковым успехом может находиться и на восточном берегу.
- Нет. Западный берег гол и пуст. Лучи, направленные сииау, с Земли, не встретят никакого препятствия. А взгляни на скалы и ущелья восточного берега, на лес, подступивший к самой воде... Стой! Давай внимательно осмотрим этот островок!..
Экран погас. Они долго кружились у небольшого островка, пока Шагин не обратил внимание на скопление прозрачных шаров на песке.
- Забавно, - сказал он. - Что-то похожее на футбольные мячи.
- Где?
- Смотри, правее большого камня... Пять шариков.
- Действительно, мячи... Но их цвет... Мне кажется, он как бы переливается...
- Опускаемся?
- Да.
- Не опасно?
- Послание мирное, - возразил Лунь.
Автолет парил над шарами на высоте всего пяти или шести метров. Шары едва ли превышали своими размерами футбольный мяч. Лежали они плотно друг к другу, расположенные с непонятной симметричностью. Они светились ровным голубоватым сиянием, то почти угасавшим, то возникавшим вновь. Вдруг товарищи услышали тихий, но отчетливый щелчок, и в то же мгновение над озером зажегся экран. Один из шаров, что лежал ближе к воде, вспрыгнул на "спинку" других и замер. На экране появилась схема Галактики. Через минуту, как только первый шар уступил свое место второму, она погасла. Теперь на экране появилось изображение Большой Медведицы, Потом были Мицар, Лория, формула жизни на ней - и опять легкий щелчок, извещающий об окончании "представления".
Все вокруг опять приобрело обычный вид. По тихой воде озера вновь плясали розовые блики заходящего солнца. Шары лежали в прежнем порядке.
- Садимся на остров? - предложил Шагин.
- Обязательно.
Друзья высадились на остров и остановились в некотором отдалении от шаров. Загадка их происхождения не пугала космонавтов, - в свои годы они повидали достаточно много. Но разумная осторожность еще никогда не мешала людям.
Шли минуты. Тридцать минут ожидания... Сорок... Пятьдесят.
- Не хватает шестого шара, - вдруг нарушил молчание Лунь.
- Почему не хватает? Где же он может быть?
- В Музее космических находок.
- "Шар Тарханова"? - догадался Шагин. - Меня тоже не покидало ощущение, что я видел нечто подобное. Да, конечно, эти шары - точные копии "Шара Тарханова". Ты помнишь изображение на нем?
- Отлично. Па шестом шаре изображен житель Лории. Лицо, нос, глаза, уши - наши, а кожа голубая.
- Но почему же шары разъединились? И, если они разумные, почему держат у себя Тарханова?
Лунь засмеялся:
- Полетим и наведем порядок.
- Будь уверен, порядок будет. Все-таки: почему не вернулся Тарханов?
- Тсс...
Шары начали новое "представление".
Мадия стояла у раскрытого окна. Весна шумела в садах на берегу. Отчаянно галдели воробьи на крышах. Примостившись на каменном парапете, светлоголовый мальчуган закидывал удочку в пенную амурскую воду... Мир дышал покоем и радостью, но ее не покидало чувство горечи и разочарования. Уже сколько месяцев она тщетно бьется над расшифровкой сигнала из космоса. И не только она одна. Сигналы приняли все обсерватории Солнечной системы, но они до сих пор остаются нерасшифрованными.
Она помнит тот вечер, когда по срочному вызову прибыла в Звездный Совет и поднялась в зал Главного шифровальщика. Здесь собрались почти все сотрудники Комитета галактической связи, за исключением председателя Комитета Рауля Сантоса. Мадия просмотрела все записи - световую, звуковую, радиоволновую. Электронная машина воспроизвела сигналы в натуре. Понять их было невозможно. Главный шифровальщик, новейшее достижение электроники и кибернетики, три часа решал задачу, а за час он делал один миллиард операций, - и не справился с нею.
- Задача не решается, - сказал он, виновато моргая зелеными глазами.
Присутствующие разочарованно вздохнули. Время было позднее, и зал быстро опустел. Мадия осталась одна. В зале стояла тишина. На экране во вею стену мерцали образцы записей космических радиоизлучений - десять поперечных линий. Когда Мадия поступала в Институт космонавтики, линий было всего семь. Последние три вида излучения земляне обнаружили совсем недавно. Десятый вид открыл теперешний председатель Комитета галактической связи академик Рауль Сантос. Девять видов излучения почти повторялись, но вот десятый...
"Мы на пороге новых открытий", - говорил Рауль Сантос. Может быть, и этот сигнал, который не поддается расшифровке, - не призыв инопланетной цивилизации, а всего-навсего не обнаруженный до сих пор вид радиоизлучения?"
Мадия с надеждой посмотрела в глубину зала, где моргал зелеными глазками Главш. Она вставила запись сигналов. Экран тут же погас - сработал автоматический отключатель. "Не та волна", - подумала Мадия и выключила одну за другой все известные ей волны. Но тщетно. Монизатор звука тоже оказался беспомощным.
Сигналы до сих пор не расшифрованы. Теперь Мадия уже третий месяц проверяла картотеку космических сигналов. Картотека была разбита на три категории - перспективные сигналы, неразгаданные и для архива. Работа не требовала умственного или физического напряжения. Сиди и смотри на экран. Что не так - нажми на кнопку. Добрые электронные руки возьмут и отправят забракованный сигнал на задворки механической памяти. Роботы не ошибались никогда. Роботная служба действовала безотказно.
Инструкция требовала прежде всего обработки перспективных сигналов. Когда Мадия нажала на кнопку "неразгаданные сигналы", экран на стене не загорелся.
- Вы нажали не ту кнопку, - раздался словно из-под земли бесстрастный голос. - Повторите вызов.
Мадия повторила.
Служба безопасности электронных машин опять не приняла заказ. В третий раз Мадия держала побелевший палец на кнопках до тех пор, пока на экране не засверкали молнии.
- Что вы хотите? - спросил металлический голос.
- Неразгаданные сигналы, - гневно сказала Мадия.
Она слышала отдаленный замирающий перезвон. Потом все стихло.
Загорелся аварийный экран видеофона. Мадия увидела рассерженное молодое лицо.
- С вами говорит Главный робопсихолог Звездного Совета. Вы нарушили порядок работы машин. Я вынужден выключить ваш экраноинформатор
- Выключать вы не имеете права. Вы можете пожаловаться на меня. Прочитайте первый пункт инструкции. Я прошу вас, чтобы электронные машины безупречно выполняли свои обязанности.
- Десятый пункт инструкции гласит: не переключай машину без ведома Главного робопсихолога. Сейчас даю экран. С машиной нельзя так варварски обращаться.
Кибернетические машины, обслуживающие Звездный Совет, занимали сорок этажей и ежедневно потребляли десятки миллионов киловатт энергии. Каждая машина здесь была изготовлена по специальному заказу и являлась уникальной. Мадия, как и все работники Звездного Совета, восхищалась умными машинами, но считала, что они, как и автопланы, существуют для того, чтобы служить человеку, а не наоборот.
Мадия нажала на кнопку "неразгаданные сигналы". Экран вспыхнул. На нем не было изображения. В определенные промежутки времени раздавались щелчки, предупреждая, что лента пуста и неразгаданных сигналов нет. "Тем лучше", - подумала Мадия. Вдруг мелодичный звон заставил ее насторожиться. На экране появилась цифра "7423".
- Неразгаданный сигнал, - объяснил металлический голос. Принят командором Ритмином Тархановым во время испытательных полетов на звездолете "Уссури". Запись сигналов утеряна.
- Повторите ленту 7423, - торопливо выговорила она в микрофон.
Экран повторил.
- Какие-нибудь подробности? - спросила Мадия.
- Никаких подробностей нет. Есть примечание.
- Почему оно не зафиксировано в картотеке?
- За последние десять лет никто примечаниями не интересовался.
- Читайте. - Мадия почему-то волновалась.
- Запись сигналов, возможно, хранится в архиве Тарханова. Архив ве обнаружен. Обратитесь в справочный отдел.
По внешнему эскалатору Мадия спустилась в справочный центр Звездного Совета. Ее встретил дежурный робот.
- Сейчас с вами будут беседовать, - сказал он и удалился.
Мадия оглядела зал. Свободных мест почти не было. Десятки людей - ученые, инженеры и студенты - сидели в удобнпх креслах и смотрели на портативные экраны, вмонтированные в ярко-красные столы. Здесь, в справочном центре, можно было получить любую справку о Вселенной, о звездных экспедициях, начиная от Гагарина и кончая Каштановым, улетевшим в район Альфа Эридана. Перед Мадией загорелся экран. Она надела наушники, раскрыла записную книжку и приготовилась слушать и смотреть.
- Будем знакомы. Меня зовут Игнат Лунь, - услышала Мадия в наушниках. С экрана на нее смотрело знакомое энергичное лицо с веселыми проницательными глазами. Красивые белые зубы. Густая шевелюра. - Посмотрите на скульптурный портрет Ритмина Тарханова, - продолжал Игнат Лунь. Фотографию этой скульптуры Мади не раз видела в учебниках, журналах, в Волжском - на родине деда. - Я считаю себя учеником Ритмина Тарханова, хотя не видел его. Жив ли он сейчас - не знаю. Но я надеюсь, что он жив и что он вернется к нам.
- Ритмин Тарханов, - продолжал после короткой паузы Лунь, - верил, что человек встретится с разумной жизнью во Вселенной. С этой великой мечтой он и отправился в свой последний полет. И не только с мечтой! В Музее истории космонавтики и по сей день хранится шар с изображением человека далекой планеты. Экран покажет вам этот шар и покажет инопланетного человека, в существование которого искренне верил Тарханов. Загадка белого шара до сих пор так и не разгадана, так же как не разгаданы сигналы, принятые Тархановым на борту космического корабля "Уссури". Но мы стоим на пороге раскрытия этих тайн, - это дело близкого будущего!..
Игнат Лунь исчез с экрана. Появилось изображение стартового поля с нацеленной в небо ракетой. Вдали - зеленая кайма деревьев под ослепительными лучами августовского солнца. А еще дальше - вершины белоснежных гор. где белое чередовалось с синим, и оттого они казались рисунками из детского альбома.
На экране мелькали кадры. Звездолет, устремленный в небо. Пустынное стартовое поле.
Диктор пояснял:
- Ритмин Тарханов летит в систему Мицара. Мицар - двойная звезда Большой Медведицы. Расстояние...
На экране возникла кабина звездолета. В кресле - Тарханов. В иллюминатор смотрит космос. В других креслах - члены экспедиции. Один, два-пять... Сосредоточенные, деловые, озабоченные лица.
- Мой дорогой, добрый землянин, - услышала Мадия голос деда. Тарханов сидел вполоборота к зрителю. - Мы расстались с вами пять дней назад. Пять дней, сидя перед экранами, вы следили за нашим полетом. Нас отделяет от Земли триста двадцать миллионов километров. Сегодня звездолет начнет новое ускорение. Нам пора прощаться. Наташа, милая! - Мадия вся напряглась. Лицо деда стало задумчивым, мягким. - Наташа, ты слышишь меня? В далеких звездных скитаниях, в холодном мраке меня будет согревать твоя улыбка. Жди меня. Я обязательно вернусь к тебе. Слышишь, обязательно. Когда будет тяжело, выходи на балкон и смотри на Большую Медведицу. Я почувствую твой взгляд И прочитаю тебе старинные стихи: "Жди меня, и я вернусь всем смертям назло..."
Тарханов приветственно поднял руку и исчез с экрана.
Мадия вздохнула.
На экране схемы Большой Медведицы и Солнца с окружаюшими планетами. Они смотрелись как бы из центра Галактики. Ощущались и отдаленность одной звезды от другой, и глубина Вселенной, и ее бесконечность. В этой бездне двигалась зеленая точечка. Звездолет "Уссури" вдруг повис в черноте, увеличиваясь в размерах.
- Район, - комментировал диктор, - откуда Тарханов последний раз разговаривал с Землей. Вы сейчас услышите его голос.
Опять раздался глуховатый баритон деда:
- Я - командор Тарханов, я - командор Тарханов. Звездолет летит по маршруту. Мы чувствуем себя превосходно. Шлем землянам горячий привет. Экипаж...
Диктор завершил:
- Мощные глушители помешали Тарханову закончить передачу.
И вдруг диктор, обращаясь к Мадии, совершенно другим голосом добавил:
- Прошу сообщить, кто сегодня обратился к нам за справкой о Тарханове. Скажите ваше имя, фамилию, специальность. Нам это важно знать.
- Я Мадия Тарханова, внучка командора Ритмина Тарханова. Инженер галактической связи.
- Благодарю вас. Мадия Тарханова.
- Я могу спросить?
- Спрашивайте.
- Почему с именем Тарханова связано столько загадочных событий?
Экран долго молчал.
- Трудный вопрос вы задали. - По тембру голоса Мадия догадалась, что отвечает робот-информатор. - В нашем распоряжении нет достоверных фактов. Предположения, только предположения. С белыми шарами, о которых упоминает Тарханов в последнем сообщении, в свое время встречался командор корабля "Сатурн". Тогда этой информации не придали большого значения. Звездолетчик летел один. Долгие годы одиночества... Нервы. Считали, что командор "Сатурна" принял космический мираж за действительность. "Сатурн" был пятнадцатый по счету корабль, покинувший пределы Солнечной системы. Через двести лет на "Уссури" Тарханов принял непонятные сигналы и видел те же блестящие шары. Один шар он доставил на Землю. Он известен науке как "Шар Тарханова" и хранится в Музее космонавтики. На нем - изображение человеческого существа. Тарханов уверял, что шар, по его предположениям, принадлежит планете Лория и на нем изображен житель этой планеты. Мало того, Тарханов упорно доказывал, что подобные шары он видел еще в детстве. Эти ничем не подкрепленные соображения привели к тому, что Звездный Совет решил не публиковать отчета об испытательном полете "Уссури".
- Почему? - вырвалось у Мадии.
- Эмоции не должны теснить логику, разум, - не очень понятно ответил информатор.
- Скажите, где сейчас хранится отчет Тарханова?
- Вы задаете очень трудные вопросы, - не то вздохнул, не то застонал информатор после продолжительного молчания. Дайте мне немного времени. Пока послушайте музыку Чайковского, которую любил Тарханов.
В приемнике послышалось что-то вроде всплеска волны. Мадия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Звуки, сливаясь, торжествующе мчались куда-то ввысь, замирали, возвращались, звенели первым весенним ручейком. Аккорды, как струи света, вызывали трепет непонятного волнения. Так, очевидно, среди бесконечной космической ночи звездолетчику вдруг открывается планета, симметричная нашей Земле. И тут новая мысль внезапно овладела Мадией и ошеломила ее: а что, если нерасшифрованные сигналы, принятые всеми станциями наблюдения Солнечной системы, - музыка, всего-навсего музыка?
- Как вам понравился Чайковский?
Мадия не сразу догадалась, кто разговаривает с нею. Она оглянулась. В зале по-прежнему царила библиотечная тишина. На экране - изображение машины с зелеными мерцающими огоньками.
- Я вас слушаю, - наконец отозвалась Мадия. - Вы готовы ответить на мой вопрос?
- Тарханов покинул зал Звездного Совета и отчет свой, очевидно, оставил у кого-нибудь из друзей. Других данных в справочной информации нет.
- Спасибо.
Мадия сняла наушники и выключила, экран. Почему же звездолет "Уссури" не вернулся на Землю?
Глава вторая
ЭКСПЕДИЦИЯ НА ЛОРИЮ
Командор лежал в кресле. Глядя сквозь кварцевый иллюминатор звездолета на пейзаж Лории, он думал о друзьях, давно исчезнувших с лица Земли, но живших в его сердце... Оно скоро перестанет биться. Неумолимо жестоко надвигается тьма. Пусть так. Пусть. Он знал: вместо угасшей звезды загорятся тысячи новых...
На экране вспыхнуло и пропало изображение. "Артем", - подумал Тарханов. Изображение мелькнуло снова, на этот раз яснее. Артем приветливо поднял руку. Раздался его голос:
На пыльных тропинках далеких планет