Страница:
– Только не считай меня дурой! Твоя преданность господину похвальна, но мы с Радолфом – враги.
Забыв поблагодарить капитана, Лили отвернулась и, едва он ушел, тут же заставила себя забыть его последние слова.
«Я предала Радолфа, а такой человек никогда не забывает вероломства. Теперь король поможет ему избавиться от меня», – в отчаянии подумала она.
Холодея от ужаса, Лили мысленно представила ужасную сцену. Король призывает стражу, и солдаты, грубо схватив за руки, уводят ее прочь. Она поклялась себе, что не станет ни кричать, ни плакать и до последнего сохранит самообладание. Ну а Радолф будет стоять и наблюдать за ее мучениями с маской холодного безразличия на лице...
Внезапно Лили сердито покачала головой. Нет, все будет совсем не так! Ее не уведут на заклание, как послушного агнца. Она должна бороться, и язык будет ее оружием. Ей есть что сказать нормандскому королю, и она знает слова, которые могут на него подействовать... Ей не следует умолять его: мольбы скорее вызовут у Вильгельма презрение, а не жалость. Вместо этого она попытается отстоять свое дело и напомнит королю, что может быть весьма полезной, если он и вправду хочет установить долговременный мир на севере.
Лили слышала, что Вильгельм отличается обостренным чувством справедливости и умеет отличать хорошее от плохого, но в ней он видел в первую очередь супругу Воргена, а Ворген был для него предателем, причинившим многочисленные страдания населению. А теперь еще и Хью, ее кузен, вознамерился устроить новые беспорядки, и все это под прикрытием ее имени. Вильгельм имеет полное право считать ее опасной для себя и своего нового королевства. Ей придется приложить много усилий, чтобы убедить в обратном, заставить поверить в ее искреннее желание установить мир. Для этого ей нужно проявить все свое красноречие.
Пока Лили занималась поиском подходящих слов, способных склонить короля на ее сторону, появилась Уна, дочь владельца гостиницы, и сказала, что поможет ей искупаться.
Нежась в теплой воде, Лили натирала себя мылом, в то время как Уна мыла ей волосы. К моменту окончания мытья, когда Лили выбралась из ванны, она уже знала, какое направление придаст своей речи, и только Радолф оставался единственным пунктом преткновения. Он содействовал ее падению, и ее разум с этим никогда не смирится. Вот только сердце Лили не желало сдаваться. «Ты – мой, а я – твоя!» – кричало оно, словно сговорилось с телом, которое пламенело и томилось в присутствии Радолфа. Оба они нуждались в тщательном надзоре и постоянном напоминании о том, что врагам нежничать не пристало и что это обстоятельство никогда не изменится.
– Какие красивые волосы, как серебряные нити, – перебил ее болезненные размышления восхищенный голос Уны.
Лили сидела завернутая в простыню, в то время как девушка расчесывала ей локоны. Ее одежда, почищенная на скорую руку, выглядела довольно жалко; появиться перед королем Лили предпочла бы в пышном одеянии, увешанная с головы до ног драгоценными украшениями – она знала, что норманны уважают богатство. Увидят ли они в бедно одетой молодой женщине правомочную правительницу Нортумбрии, заслуживающую уважения, или же она покажется им лишь пешкой в мужской игре?
Лили заставила себя улыбнуться:
– Много долгих недель никто не ухаживал за моими волосами так, как ты, Уна.
В ответ девушка смущенно потупилась:
– Благодарю вас, миледи. Как вы думаете, из меня получится хорошая горничная?
– Безусловно. Сожалею, что не могу сама предложить тебе эту работу.
В глазах Уны промелькнуло любопытство.
– Солдаты говорят, что вы – леди Уилфрида, жена мятежника Воргена...
– Действительно, это так, – тихо призналась Лили, – но не забывай, что я такая же женщина, как и ты.
Некоторое время Уна выглядела озадаченной, затем рассмеялась:
– Ну что вы, миледи, я не боюсь вас! Но меня пугает он, Меч Короля – слишком уж он большой и угрюмый. А вы его не боитесь?
Лили взглянула на девушку с удивлением, однако тут же вспомнила ночь в Трайере и нехотя сказала:
– Иногда.
К тому времени, когда все было готово, Жервуа уже оседлал кобылу Лили и дожидался ее перед гостиницей. Лили села в седло, держась прямо, как изваяние, и маленький отряд поскакал по улочкам Йорка к замку.
Время от времени Лили поворачивала на пальце кольцо отца, и сокол поблескивал на свету красным глазом. По какой-то причине Радолф оставил ей кольцо, символ ее утраченной власти, но сделал ли он это нарочно или по недосмотру, Лили не знала. Впрочем, глупо верить, что Радолф способен руководствоваться в своих поступках чем-то, кроме продуманного расчета.
При мысли о нем в ее груди вновь открылась гнетущая пустота, отзывавшаяся горечью и томлением. Короткие дни и ночи, проведенные ими вместе, были скорее похожи на сон, фантазию, сотканную из глупых грез, чем на реальность.
Теперь она должна вернуться в свою холодную клетку и снова стать той ледяной женщиной, которой была, живя с Воргеном, иначе ей вряд ли удастся перенести последнее испытание.
Во главе с Жервуа они въехали во двор нового замка Вильгельма, выбирая дорогу среди рабочих, занятых строительством сооружения. Капитан сообщил Лили, что строительство деревянного замка обычно занимает две недели, в то время как на каменный требуется куда больше времени.
Не успела Лили глазом моргнуть, как сопровождавшие их всадники спешились и ее ввели в двери башни. Большой темный зал наполняли запахи дыма, жарившегося мяса и свежего камыша, мужские голоса, ворчание и лай собак.
Люди Радолфа отступили, оставив Лили с Жервуа одних. Из-за волнения для нее все слилось в одно колышущееся пятно: сурового вида воины, бароны Вильгельма и их леди в струящихся платьях и изысканных головных уборах, с пальцами, густо унизанными драгоценностями.
Чувствуя себя неважно одетой и униженной, Лили постаралась повыше вскинуть подбородок.
И тут она увидела Радолфа. Он стоял как раз напротив нее – исполин в рубиново-красной тунике и темных штанах. Не делая со своей стороны никаких усилий, он тем не менее всецело поглотил ее внимание.
Глядя на Лили, Радолф нахмурился – похоже, его настроение ничуть не улучшилось при ее появлении. Он не спеша двинулся ей навстречу, и Лили вся сжалась, в то время как ее вид стал еще холоднее.
Подойдя, Радолф кивнул, и Жервуа отступил назад, уступая господину место рядом с Лили. Его рука, коснувшаяся ее руки, поразила Лили теплотой и силой. Такая поддержка могла бы послужить утешением, если бы ей не мешали беспокойные воспоминания о жарких поцелуях и еще о многом другом.
– Подойди и поздоровайся с королем. – Его голос прозвучал тихо, но Лили вздрогнула, как от удара грома, и нервно втянула в грудь воздух. Она должна перебороть это. Во имя собственной жизни она должна преодолеть предательство тела!
Его пальцы сжались, темные глаза прищурились.
– Ну же! Иди, или мне придется заставить тебя сделать это.
Серые глаза Лили потемнели, как грозовая туча, готовая взорваться стрелами молний. И тут он нагнулся и поцеловал ее. Поцеловал, не обращая внимания на солдат. Его губы приникли к ее губам в страстном и требовательном поцелуе, не оставившем Лили равнодушной, хотела она того или нет. Так целовать мог только мужчина, до смерти изголодавшийся по женщине, которую держал в объятиях.
Предательское тело Лили мгновенно воспламенилось. Ей хотелось застонать от удовольствия и взвыть от ярости в одно и то же время. В большом зале раздались крики ободрения и смех, но Лили ничего не желала знать, кроме сильных рук Радолфа и его жарких, ненасытных губ.
Неожиданно он отпустил ее. Оставшись без поддержки, Лили ловила ртом воздух; ее лицо предательски пламенело, а все ее мысли были сосредоточены только на том, чтобы устоять на ногах. Отворачиваясь от Радолфа, она со всей отчетливостью увидела женщину с золотистыми глазами, лицо которой побелело от ярости.
– Так-то лучше, – шепнул Радолф ей на ухо, и от рокота его голоса у Лили по спине побежали мурашки. – А теперь все же пойдите и поздоровайтесь с королем, миледи.
Король! Как она забыла о короле?!
Преодолевая злость, боль и страх, Лили, не выпуская руки Радолфа, выступила вперед и, присев перед королем в реверансе, услышала за спиной сдержанный вздох облегчения. Вздохнул определенно Радолф. Но почему ему так важно, чтобы она была послушной и покладистой? И зачем он поцеловал ее? Чтобы продемонстрировать свою силу? Но разве его сила требовала каких-то доказательств?
– Леди Уилфрида!
Завернувшись в гордость, как в потрепанный плащ, Лили медленно выпрямилась. Невольно сжимая руку Радолфа, она подошла ближе к помосту.
Вильгельм даже сидя выглядел весьма внушительно: сильный телом, с длинными руками и ногами, он источал могучую энергию, свидетельствующую о том, что он предпочел бы скакать в полях, занимаясь войной или охотой, вместо того чтобы разыгрывать из себя монарха.
– Наконец-то! Радолф мне уже все уши прожужжал о вашей чудной красоте. – Голос короля прозвучал странно резко. – Он что, всегда приветствует вас с такой фамильярностью?
Снова раздался смех.
Лили не отрываясь смотрела на короля, и Радолф нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Все же, прежде чем ответить, она дождалась, когда шум стихнет.
– Да, всегда, ваше величество.
Позади вновь пронесся гул, и Вильгельм вскинул брови:
– Ты поступаешь подобным образом со всеми своими пленницами, друг мой?
Радолф рассмеялся:
– Нет, только с леди Уилфридой, сир.
Улыбка Вильгельма потухла.
– И вы терпите это, миледи? А вот мне не нравится, когда женщин не слишком уважают.
Лили прикусила губу. Вот он, удобный момент, позволяющий испортить Радолфу репутацию. Она почувствовала, как он напрягся рядом с ней. Но могла ли Лили ему навредить, если он не совершал над ней насилия и она добровольно стала его партнершей?
– Видите ли, сир, – ответила она и опустила глаза. – Лорд Радолф никогда не обращался со мной дурно. – Лили вновь подняла взгляд и бесстрастно взглянула в глаза королю.
Вильгельм удовлетворенно кивнул, и на его губах снова заиграла улыбка.
– Отличный ответ. А теперь давайте продолжим. Радолф доставил вас ко мне, чтобы вы могли ответить на представленные мне обвинения в подстрекательстве к мятежам на севере страны. Что скажете на это, миледи?
Лили сделала глубокий вдох:
– Эти обвинения ложны, сир. Ворген поднял меч против вас, но не я.
– Зачем же тогда ваш отец выдал вас замуж за Воргена – ведь этот человек вел войну от вашего имени и под вашим знаменем.
Энергия била из Вильгельма фонтаном. Лили даже на миг показалось, что он вот-вот соскочит с места, чтобы вытрясти из нее признание. С большим трудом ей удалось сохранить хладнокровие.
– Возможно, Ворген и сражался под моим знаменем, но он украл его у меня вместе со всем остальным. Мой отец не давал согласия на наш брак Ворген убил моего отца и сделал меня своей женой, поправ его мертвое тело. Я никогда не просила его воевать против норманнов или против кого-либо другого; для меня главное – чтобы на севере установился мир и я могла править моими землями без потрясений. Пожалуйста, сир, позвольте мне показать моему народу, как жить в мире с норманнами, а не умирать, воюя с ними!
Король нахмурился. Может, она говорила слишком самонадеянно?
– Что скажешь на это, Радолф? – спросил Вильгельм сурово.
Радолф бросил на Лили быстрый взгляд, но она не поняла его значения. Он никогда не делился с ней своими мыслями.
– Сир, полагаю, мы можем верить тому, что говорит эта леди. Разумеется, до меня доходили слухи, что она – колдунья, но... – Он презрительно пожал плечами. – Я не слушаю байки. Обо мне самом долгое время рассказывали всякие небылицы, и я знаю, чего они стоят. Однако, сир, стоящая здесь перед вами молодая и красивая женщина одинока и беспомощна. Я верю, что Ворген ее использовал. Другие люди, возможно, тоже захотят ее использовать. Я положил много сил, чтобы поставить север на колени, и не понимаю, как такая женщина сможет удержать его в послушании, какими бы добрыми намерениями она ни руководствовалась.
Лили показалось, будто в этот миг Радолф взял нож и перерубил веревку, которая связывала ее с жизнью. Ее красивые слова низвели до уровня болтливой, слабой женщины. На что ей теперь надеяться? Ощущение, что ее предали, оказалось столь сильным, что она с трудом устояла на ногах.
Вильгельм задумчиво почесал бровь.
– Полагаю, – наконец сказал он, – что в этом ты, безусловно, прав. Было бы неразумно отдать север в управление женщине. Здесь нужна более сильная рука, чем ваша, леди Уилфрида, даже если мы поверим вашим словам.
– Сир, достаточно сильной рукой обладает сэр Генрих, – произнес Радолф, словно не замечая замершую рядом с ним Лили. – К тому же у него неплохо подвешен язык.
Вильгельм снова задумался.
– Нет! – Он тяжело ударил кулаком по резному подлокотнику. – У меня на примете имеется другой человек – ты, лорд Радолф! Ты пролил достаточно крови, и теперь ты должен принести в Нортумбрию мир. Ты получишь земли леди Уилфриды: я дарю их тебе и велю начать строительство каменного замка. Это должен быть хороший нормандский замок! Ну, что ты скажешь на это?
Радолф молчал.
Он проговорил с Вильгельмом ночь напролет, но земли Лили в их разговоре даже не упоминались, и теперь, сделав свой великодушный подарок, король, несомненно, ждал от него слов благодарности, в то время как он чувствовал уныние. А как же его дом? Он не мог дождаться, когда вернется в свою вотчину, а теперь вынужден снова отправиться на север и приступить к строительству очередного замка. То, что этот замок будет принадлежать ему, еще не вошло в его сознание и казалось чем-то призрачным и не слишком достоверным.
Холодные пальцы Лили снова с силой сжали его руку, и Радолф вздрогнул. Беспокоясь о безопасности Лили, он совсем забыл, что северные земли принадлежали ей, и теперь вместе с Вильгельмом они лишали ее и этих земель, и ее народа. Наверняка она любила свою родину не меньше, чем он свой Кревич. Что должна чувствовать эта женщина, слушая, как ее владения с легкостью передают в чужие руки? Но если Радолф не примет этот дар и этот... груз, то другой, менее достойный человек вряд ли откажется. Он должен стать покровителем севера, если не ради себя, то ради Лили. Радолф низко поклонился:
– Вы очень щедры, сир. Я принимаю этот дар.
Вильгельм удовлетворенно кивнул.
– А теперь, – он подался вперед, – остается решить еще один вопрос: что делать с самой леди Уилфридой?
Лицо Лили побледнело еще больше, но она, не дрогнув, выдержала взгляд короля. У нее имелись слова, которые она приготовила заранее, но, как назло, ее горло сжала судорога. Король только что распорядился ее правом по рождению, как фишкой в детской игре, и ей ничего не оставалось, как только смириться.
До слуха Лили донесся шепот любопытства, и ей пришлось напрячься, чтобы осознать, что происходит.
– Что скажешь, Радолф? Мы не можем отпустить леди на свободу из опасения, как бы она не стала жертвой повстанцев. Может, лучше заковать ее в оковы?
Радолф скрипнул зубами. Разумеется, король потешался. Было хорошо известно, что Вильгельм обладает неуемным, зачастую довольно безжалостным чувством юмора, не зря его боялись даже близкие люди.
– Я согласен, что ее стоит заковать в кандалы, сир, – ответил он, избегая взгляда расширившихся серых глаз Лили.
Вильгельм возбужденно поерзал на украшенном богатой резьбой троне.
– И что мы используем, чтобы заковать ее, мой друг?
Радолф задумался, но лишь на мгновение.
– Для такой женщины, как эта, следует использовать самое сильное средство, сир. Оковы, из которых она не вырвется, оковы, в плену которых останется на всю жизнь.
Весь огромный зал замер в ожидании.
– Хм, – ехидно произнес Вильгельм. – Крепкие оковы. Мне кажется, я знаю, что послужит самым надежным средством для удержания леди Уилфриды. Ты возьмешь ее в жены, и немедленно!
Зал словно взорвался, но Вильгельм взглядом заставил присутствующих перейти на шепот.
Одна лишь Лили стояла в растерянности.
Стать его женой? Что это – шутка? Жестокая игра, придуманная, чтобы усугубить ее страдания?
– Ну так как, Радолф? – Король вскинул брови. – Я приказываю тебе обвенчаться с этой леди, а ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь.
Радолф снова низко поклонился, а когда он заговорил, его голос прозвучал достаточно громко, чтобы заполнить тишину.
– Я смиренно подчиняюсь, сир.
– И ты уверен, что твоя дама тоже не станет возражать? Похоже, она вот-вот лишится чувств.
Радолф железной рукой обхватил Лили за талию.
– Она вне себя от радости, сир.
Вильгельм фыркнул.
– Может, она все еще скорбит по своему прежнему супругу, мятежнику Воргену? – мрачно пошутил он, и в его голосе послышался скрежет стали, словно у него вновь возникли прежние подозрения.
Радолф громко рассмеялся:
– После жалкого кинжала Воргена леди будет только рада ощутить между ног Меч Короля!
Вильгельм широко улыбнулся дерзкой шутке, и к нему снова вернулось хорошее настроение.
Бледную кожу Лили обожгла краска стыда и ярости. Она попыталась вырваться из железной хватки Радолфа, но его рука держала ее слишком крепко.
– Терпение, миледи, – усмехнулся он. – Осталось совсем не долго ждать того момента, когда я смогу увести вас в постель.
Незамысловатую шутку Радолфа встретил гром смеха, и голос Вильгельма прозвучал громче, чем голоса всех присутствующих.
Когда шум смолк, король снова заговорил, при этом его лицо освещала широкая улыбка.
– Итак, лорд Радолф, я приказываю тебе обвенчаться с леди Уилфридой, чтобы защитить ее от тех, кто мог бы использовать слабую женщину в своих вероломных замыслах. Сделай с ней наследника, ребенка твоей и ее крови, нормандской и английской, и ты завоюешь север, навсегда искоренив дух предательства! Пусть твои солдаты, не имеющие жен, тоже возьмут в жены девушек английской и скандинавской крови – тогда мы завоюем этот народ средствами куда более приятными, чем война. – Поднявшись на ноги, Вильгельм ударил Радолфа кулаком в плечо, и, хотя это была лишь шутка, другой, менее могучий человек свалился бы от такого удара. – Свадьбу мы отпразднуем завтра же, и я обещаю закатить пир, какого свет не видывал! Жаль только, что королева не почтит его своим присутствием – ведь она уже отчаялась увидеть тебя женатым, Радолф. – Неожиданно в голосе короля прозвучал налет грусти. Отчаянно влюбленный в свою жену, Вильгельм ни за что не хотел подвергать ее риску и поэтому на всякий случай отправил Матильду в Нормандию.
Почтительно поклонившись, Радолф повел Лили прочь, делая вид, что не замечает ее сопротивления.
– Ты выбрал себе в жены дикую кошку, дружок, – неожиданно раздался поблизости нежный, мелодичный голос.
Несмотря на обилие охвативших ее эмоций, Лили ощутила, как напряглось тело Радолфа. Быстро обернувшись, она обнаружила, что голос принадлежит все той же женщине с золотистыми глазами, которую ей удалось заметить раньше. Дама стояла неподалеку от них в небрежной позе с полуулыбкой на губах, бесконечно самоуверенная в своем прекрасном бархатном платье; на ее лоб игриво ниспадала мягкая прядь темных волос, остальные скрывала газовая вуаль. Не первой молодости, она тем не менее отличалась зрелой красотой.
Когда Радолф поклонился, слегка шевельнув темноволосой головой, Лили почувствовала укол досады.
– Мое почтение, леди Анна.
Золотистые глаза скользнули по нему пожирающим взглядом.
– А ты не изменился, – вкрадчиво промолвила она, но Радолф тут же отвернулся и широкими шагами направился к двери, таща Лили за собой.
Лишь когда они очутились за порогом, Лили сумела наконец освободиться. Напряженная и бледная, она резко повернулась к нему.
С тяжким вздохом Радолф приготовился к предстоящей пытке. Он чувствовал себя физически и морально опустошенным, а тут еще Анна усугубила положение. Ясно, что Лили не могла не разозлиться; после того что о ней было сказано и что с ней было сделано, она определенно имела право высказаться.
– Я никогда не выйду за тебя замуж! – Ее голос дрожал. – Все норманны – корыстолюбивые чудовища с жадными лапами, они так и норовят заграбастать чужие земли! Таким был Ворген, а ты еще хуже! – В сердцах она замахнулась на него, но Радолф без труда отвел удар. Перехватив ее ладонь, он крепко сжал пальцы Лили и, приподняв брови, мягко заметил:
– Ты же знаешь, что это неправда. У меня достаточно владений, и меня не прельщают твои северные пустоши. Я согласился взять их лишь потому, что меня волнует твоя судьба. А что касается брака... если вы, леди, не станете моей женой, то всю оставшуюся жизнь просидите в темнице. Скажите, что вы предпочтете – быть скованной узами брака или железными кандалами?
– Ну конечно, кандалами! Я уже была женой одного норманна и лучше умру, чем вступлю в брак с другим!
Ее ответ всколыхнул в нем утихший было гнев.
– Послушайте, леди...
– Нет! Отведи меня назад, чтобы я могла поговорить с твоим королем. Я – внучка Гарольда Хардраада, короля Норвегии, и дочь английского графа...
Радолф схватил ее за плечи и принялся трясти.
– Король приказал нам обвенчаться, и завтра ты станешь моей женой. При этом ты будешь улыбаться и притворяться, что всем довольна. И запомни: теперь я владею твоими землями и правлю твоим народом. Если ты посмеешь спорить со мной, если не будешь мне подчиняться, я стану вымещать зло на них.
Радолф, конечно, преувеличивал; он никогда не срывал дурное настроение на слабых и беззащитных, но Лили этого не знала. В ее серых глазах блеснули слезы.
– Зачем? – гневно воскликнула она. – Зачем венчаться с женщиной, которую ненавидишь... и которая ненавидит тебя? Неужели только для того, чтобы наказать меня? Почему, почему ты не отказался?!
Радолф смерил ее насмешливым взглядом.
– Если бы я отказался, Вильгельм тут же подыскал бы тебе другого норманна, и притом куда менее знатного, чем я.
Лили всхлипнула.
– Если я не вступлю с тобой в брак, ты разоришь мои земли... – горестно прошептала она.
– Да. – Он холодно улыбнулся. – Кроме того, есть еще кое-что, леди.
– О?
– Видите ли, я получаю огромное удовольствие, прикасаясь к вам, целуя вас. Мне нравится владеть вами и слышать, как вы визжите от экстаза. Думаю, мне также понравится мастерить с вами наследника, леди. Заронить в вас семя и наблюдать, как оно зреет и набухает.
Лили едва дышала. Радолф видел, как расширились ее глаза, а грудь от волнения начала часто подниматься.
– Ты... ты собираешься... делать это? – только и сумела она выговорить.
– Еще как собираюсь; и вам не удастся мне отказать даже после того, как родится наследник. Я намерен иметь от вас столько детей, сколько получится, пока мы будем в состоянии их плодить!
Только тут Радолф понял, что сказал нечто чудовищное, но осознание этого пришло, когда слова сорвались с его губ и он уже не мог забрать их обратно. Кроме того, он в самом деле желал ее и не собирался это скрывать.
Подойдя ближе, Радолф обхватил Лили за плечи и крепко прижал ее к себе.
– Я каждый день буду посещать тебя в твоей постели, – хрипло прошептал он, – но и тогда мне будет этого мало, чтобы сбросить с себя путы чар, которыми ты меня околдовала.
В темных глазах Радолфа пылал такой огонь, что у Лили приоткрылись губы, а дыхание стало отрывистым. Ее кожа все еще горела, но теперь не гнев, а нечто другое жгло ее изнутри. И все же гордость не позволяла ей признать свое поражение. Боже, как же она хотела с ним обвенчаться, чтобы каждый день ложиться в его постель! А еще она хотела рожать ему детей – черноволосых шаловливых мальчишек!
Видимо, Радолф прочитал желание в ее глазах, и уголки его губ, дрогнув, приподнялись.
– Вы ведь этого тоже хотите, леди, не так ли? – Скользнув по щеке, его пальцы тронули нежную кожу на шее. – В таком случае мы оба оказались в плену колдовских чар и не имеем возможности выбраться. Вильгельм заставляет нас вступить в брак, и мы должны воспользоваться этим с выгодой для себя.
Лили проглотила застрявший в горле ком и закрыла глаза, ограждая себя от соблазна, светившегося в его взгляде.
– Никогда! – выпалила она.
Это была ложь, и он отлично знал это, а потому, снова рассмеявшись, не выпуская ее руки, повел Лили прочь из замка.
Накануне Радолф явился к Вильгельму с твердым намерением упросить короля позволить ему взять Лили в жены. После долгой ночи с длинными разговорами и обильными возлияниями Вильгельм в конце концов согласился, и только теперь, когда его пожелание было исполнено, Радолф увидел, что все далеко не так просто. Она его ненавидит, а он ей не доверяет – неплохая перспектива для супругов!
Единственное, в чем Радолф был уверен, так это во власти, которую имел над ее телом. Их поцелуй ясно доказал это, а позже он получил новое подтверждение, когда Лили едва не лишилась чувств в его руках при одном упоминании о брачной постели. Она определенно хотела его; ее испепелял точно такой же огонь страсти! Возможно, если они будут проводить в постели достаточно времени, то сумеют обрести розовое счастье среди шипов недоверия и обмана...
Итак, он добился, чего хотел. Лили станет его женой.
Оставалось только молить Бога, чтобы ему не пришлось пожалеть об этом.
Забыв поблагодарить капитана, Лили отвернулась и, едва он ушел, тут же заставила себя забыть его последние слова.
«Я предала Радолфа, а такой человек никогда не забывает вероломства. Теперь король поможет ему избавиться от меня», – в отчаянии подумала она.
Холодея от ужаса, Лили мысленно представила ужасную сцену. Король призывает стражу, и солдаты, грубо схватив за руки, уводят ее прочь. Она поклялась себе, что не станет ни кричать, ни плакать и до последнего сохранит самообладание. Ну а Радолф будет стоять и наблюдать за ее мучениями с маской холодного безразличия на лице...
Внезапно Лили сердито покачала головой. Нет, все будет совсем не так! Ее не уведут на заклание, как послушного агнца. Она должна бороться, и язык будет ее оружием. Ей есть что сказать нормандскому королю, и она знает слова, которые могут на него подействовать... Ей не следует умолять его: мольбы скорее вызовут у Вильгельма презрение, а не жалость. Вместо этого она попытается отстоять свое дело и напомнит королю, что может быть весьма полезной, если он и вправду хочет установить долговременный мир на севере.
Лили слышала, что Вильгельм отличается обостренным чувством справедливости и умеет отличать хорошее от плохого, но в ней он видел в первую очередь супругу Воргена, а Ворген был для него предателем, причинившим многочисленные страдания населению. А теперь еще и Хью, ее кузен, вознамерился устроить новые беспорядки, и все это под прикрытием ее имени. Вильгельм имеет полное право считать ее опасной для себя и своего нового королевства. Ей придется приложить много усилий, чтобы убедить в обратном, заставить поверить в ее искреннее желание установить мир. Для этого ей нужно проявить все свое красноречие.
Пока Лили занималась поиском подходящих слов, способных склонить короля на ее сторону, появилась Уна, дочь владельца гостиницы, и сказала, что поможет ей искупаться.
Нежась в теплой воде, Лили натирала себя мылом, в то время как Уна мыла ей волосы. К моменту окончания мытья, когда Лили выбралась из ванны, она уже знала, какое направление придаст своей речи, и только Радолф оставался единственным пунктом преткновения. Он содействовал ее падению, и ее разум с этим никогда не смирится. Вот только сердце Лили не желало сдаваться. «Ты – мой, а я – твоя!» – кричало оно, словно сговорилось с телом, которое пламенело и томилось в присутствии Радолфа. Оба они нуждались в тщательном надзоре и постоянном напоминании о том, что врагам нежничать не пристало и что это обстоятельство никогда не изменится.
– Какие красивые волосы, как серебряные нити, – перебил ее болезненные размышления восхищенный голос Уны.
Лили сидела завернутая в простыню, в то время как девушка расчесывала ей локоны. Ее одежда, почищенная на скорую руку, выглядела довольно жалко; появиться перед королем Лили предпочла бы в пышном одеянии, увешанная с головы до ног драгоценными украшениями – она знала, что норманны уважают богатство. Увидят ли они в бедно одетой молодой женщине правомочную правительницу Нортумбрии, заслуживающую уважения, или же она покажется им лишь пешкой в мужской игре?
Лили заставила себя улыбнуться:
– Много долгих недель никто не ухаживал за моими волосами так, как ты, Уна.
В ответ девушка смущенно потупилась:
– Благодарю вас, миледи. Как вы думаете, из меня получится хорошая горничная?
– Безусловно. Сожалею, что не могу сама предложить тебе эту работу.
В глазах Уны промелькнуло любопытство.
– Солдаты говорят, что вы – леди Уилфрида, жена мятежника Воргена...
– Действительно, это так, – тихо призналась Лили, – но не забывай, что я такая же женщина, как и ты.
Некоторое время Уна выглядела озадаченной, затем рассмеялась:
– Ну что вы, миледи, я не боюсь вас! Но меня пугает он, Меч Короля – слишком уж он большой и угрюмый. А вы его не боитесь?
Лили взглянула на девушку с удивлением, однако тут же вспомнила ночь в Трайере и нехотя сказала:
– Иногда.
К тому времени, когда все было готово, Жервуа уже оседлал кобылу Лили и дожидался ее перед гостиницей. Лили села в седло, держась прямо, как изваяние, и маленький отряд поскакал по улочкам Йорка к замку.
Время от времени Лили поворачивала на пальце кольцо отца, и сокол поблескивал на свету красным глазом. По какой-то причине Радолф оставил ей кольцо, символ ее утраченной власти, но сделал ли он это нарочно или по недосмотру, Лили не знала. Впрочем, глупо верить, что Радолф способен руководствоваться в своих поступках чем-то, кроме продуманного расчета.
При мысли о нем в ее груди вновь открылась гнетущая пустота, отзывавшаяся горечью и томлением. Короткие дни и ночи, проведенные ими вместе, были скорее похожи на сон, фантазию, сотканную из глупых грез, чем на реальность.
Теперь она должна вернуться в свою холодную клетку и снова стать той ледяной женщиной, которой была, живя с Воргеном, иначе ей вряд ли удастся перенести последнее испытание.
Во главе с Жервуа они въехали во двор нового замка Вильгельма, выбирая дорогу среди рабочих, занятых строительством сооружения. Капитан сообщил Лили, что строительство деревянного замка обычно занимает две недели, в то время как на каменный требуется куда больше времени.
Не успела Лили глазом моргнуть, как сопровождавшие их всадники спешились и ее ввели в двери башни. Большой темный зал наполняли запахи дыма, жарившегося мяса и свежего камыша, мужские голоса, ворчание и лай собак.
Люди Радолфа отступили, оставив Лили с Жервуа одних. Из-за волнения для нее все слилось в одно колышущееся пятно: сурового вида воины, бароны Вильгельма и их леди в струящихся платьях и изысканных головных уборах, с пальцами, густо унизанными драгоценностями.
Чувствуя себя неважно одетой и униженной, Лили постаралась повыше вскинуть подбородок.
И тут она увидела Радолфа. Он стоял как раз напротив нее – исполин в рубиново-красной тунике и темных штанах. Не делая со своей стороны никаких усилий, он тем не менее всецело поглотил ее внимание.
Глядя на Лили, Радолф нахмурился – похоже, его настроение ничуть не улучшилось при ее появлении. Он не спеша двинулся ей навстречу, и Лили вся сжалась, в то время как ее вид стал еще холоднее.
Подойдя, Радолф кивнул, и Жервуа отступил назад, уступая господину место рядом с Лили. Его рука, коснувшаяся ее руки, поразила Лили теплотой и силой. Такая поддержка могла бы послужить утешением, если бы ей не мешали беспокойные воспоминания о жарких поцелуях и еще о многом другом.
– Подойди и поздоровайся с королем. – Его голос прозвучал тихо, но Лили вздрогнула, как от удара грома, и нервно втянула в грудь воздух. Она должна перебороть это. Во имя собственной жизни она должна преодолеть предательство тела!
Его пальцы сжались, темные глаза прищурились.
– Ну же! Иди, или мне придется заставить тебя сделать это.
Серые глаза Лили потемнели, как грозовая туча, готовая взорваться стрелами молний. И тут он нагнулся и поцеловал ее. Поцеловал, не обращая внимания на солдат. Его губы приникли к ее губам в страстном и требовательном поцелуе, не оставившем Лили равнодушной, хотела она того или нет. Так целовать мог только мужчина, до смерти изголодавшийся по женщине, которую держал в объятиях.
Предательское тело Лили мгновенно воспламенилось. Ей хотелось застонать от удовольствия и взвыть от ярости в одно и то же время. В большом зале раздались крики ободрения и смех, но Лили ничего не желала знать, кроме сильных рук Радолфа и его жарких, ненасытных губ.
Неожиданно он отпустил ее. Оставшись без поддержки, Лили ловила ртом воздух; ее лицо предательски пламенело, а все ее мысли были сосредоточены только на том, чтобы устоять на ногах. Отворачиваясь от Радолфа, она со всей отчетливостью увидела женщину с золотистыми глазами, лицо которой побелело от ярости.
– Так-то лучше, – шепнул Радолф ей на ухо, и от рокота его голоса у Лили по спине побежали мурашки. – А теперь все же пойдите и поздоровайтесь с королем, миледи.
Король! Как она забыла о короле?!
Преодолевая злость, боль и страх, Лили, не выпуская руки Радолфа, выступила вперед и, присев перед королем в реверансе, услышала за спиной сдержанный вздох облегчения. Вздохнул определенно Радолф. Но почему ему так важно, чтобы она была послушной и покладистой? И зачем он поцеловал ее? Чтобы продемонстрировать свою силу? Но разве его сила требовала каких-то доказательств?
– Леди Уилфрида!
Завернувшись в гордость, как в потрепанный плащ, Лили медленно выпрямилась. Невольно сжимая руку Радолфа, она подошла ближе к помосту.
Вильгельм даже сидя выглядел весьма внушительно: сильный телом, с длинными руками и ногами, он источал могучую энергию, свидетельствующую о том, что он предпочел бы скакать в полях, занимаясь войной или охотой, вместо того чтобы разыгрывать из себя монарха.
– Наконец-то! Радолф мне уже все уши прожужжал о вашей чудной красоте. – Голос короля прозвучал странно резко. – Он что, всегда приветствует вас с такой фамильярностью?
Снова раздался смех.
Лили не отрываясь смотрела на короля, и Радолф нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Все же, прежде чем ответить, она дождалась, когда шум стихнет.
– Да, всегда, ваше величество.
Позади вновь пронесся гул, и Вильгельм вскинул брови:
– Ты поступаешь подобным образом со всеми своими пленницами, друг мой?
Радолф рассмеялся:
– Нет, только с леди Уилфридой, сир.
Улыбка Вильгельма потухла.
– И вы терпите это, миледи? А вот мне не нравится, когда женщин не слишком уважают.
Лили прикусила губу. Вот он, удобный момент, позволяющий испортить Радолфу репутацию. Она почувствовала, как он напрягся рядом с ней. Но могла ли Лили ему навредить, если он не совершал над ней насилия и она добровольно стала его партнершей?
– Видите ли, сир, – ответила она и опустила глаза. – Лорд Радолф никогда не обращался со мной дурно. – Лили вновь подняла взгляд и бесстрастно взглянула в глаза королю.
Вильгельм удовлетворенно кивнул, и на его губах снова заиграла улыбка.
– Отличный ответ. А теперь давайте продолжим. Радолф доставил вас ко мне, чтобы вы могли ответить на представленные мне обвинения в подстрекательстве к мятежам на севере страны. Что скажете на это, миледи?
Лили сделала глубокий вдох:
– Эти обвинения ложны, сир. Ворген поднял меч против вас, но не я.
– Зачем же тогда ваш отец выдал вас замуж за Воргена – ведь этот человек вел войну от вашего имени и под вашим знаменем.
Энергия била из Вильгельма фонтаном. Лили даже на миг показалось, что он вот-вот соскочит с места, чтобы вытрясти из нее признание. С большим трудом ей удалось сохранить хладнокровие.
– Возможно, Ворген и сражался под моим знаменем, но он украл его у меня вместе со всем остальным. Мой отец не давал согласия на наш брак Ворген убил моего отца и сделал меня своей женой, поправ его мертвое тело. Я никогда не просила его воевать против норманнов или против кого-либо другого; для меня главное – чтобы на севере установился мир и я могла править моими землями без потрясений. Пожалуйста, сир, позвольте мне показать моему народу, как жить в мире с норманнами, а не умирать, воюя с ними!
Король нахмурился. Может, она говорила слишком самонадеянно?
– Что скажешь на это, Радолф? – спросил Вильгельм сурово.
Радолф бросил на Лили быстрый взгляд, но она не поняла его значения. Он никогда не делился с ней своими мыслями.
– Сир, полагаю, мы можем верить тому, что говорит эта леди. Разумеется, до меня доходили слухи, что она – колдунья, но... – Он презрительно пожал плечами. – Я не слушаю байки. Обо мне самом долгое время рассказывали всякие небылицы, и я знаю, чего они стоят. Однако, сир, стоящая здесь перед вами молодая и красивая женщина одинока и беспомощна. Я верю, что Ворген ее использовал. Другие люди, возможно, тоже захотят ее использовать. Я положил много сил, чтобы поставить север на колени, и не понимаю, как такая женщина сможет удержать его в послушании, какими бы добрыми намерениями она ни руководствовалась.
Лили показалось, будто в этот миг Радолф взял нож и перерубил веревку, которая связывала ее с жизнью. Ее красивые слова низвели до уровня болтливой, слабой женщины. На что ей теперь надеяться? Ощущение, что ее предали, оказалось столь сильным, что она с трудом устояла на ногах.
Вильгельм задумчиво почесал бровь.
– Полагаю, – наконец сказал он, – что в этом ты, безусловно, прав. Было бы неразумно отдать север в управление женщине. Здесь нужна более сильная рука, чем ваша, леди Уилфрида, даже если мы поверим вашим словам.
– Сир, достаточно сильной рукой обладает сэр Генрих, – произнес Радолф, словно не замечая замершую рядом с ним Лили. – К тому же у него неплохо подвешен язык.
Вильгельм снова задумался.
– Нет! – Он тяжело ударил кулаком по резному подлокотнику. – У меня на примете имеется другой человек – ты, лорд Радолф! Ты пролил достаточно крови, и теперь ты должен принести в Нортумбрию мир. Ты получишь земли леди Уилфриды: я дарю их тебе и велю начать строительство каменного замка. Это должен быть хороший нормандский замок! Ну, что ты скажешь на это?
Радолф молчал.
Он проговорил с Вильгельмом ночь напролет, но земли Лили в их разговоре даже не упоминались, и теперь, сделав свой великодушный подарок, король, несомненно, ждал от него слов благодарности, в то время как он чувствовал уныние. А как же его дом? Он не мог дождаться, когда вернется в свою вотчину, а теперь вынужден снова отправиться на север и приступить к строительству очередного замка. То, что этот замок будет принадлежать ему, еще не вошло в его сознание и казалось чем-то призрачным и не слишком достоверным.
Холодные пальцы Лили снова с силой сжали его руку, и Радолф вздрогнул. Беспокоясь о безопасности Лили, он совсем забыл, что северные земли принадлежали ей, и теперь вместе с Вильгельмом они лишали ее и этих земель, и ее народа. Наверняка она любила свою родину не меньше, чем он свой Кревич. Что должна чувствовать эта женщина, слушая, как ее владения с легкостью передают в чужие руки? Но если Радолф не примет этот дар и этот... груз, то другой, менее достойный человек вряд ли откажется. Он должен стать покровителем севера, если не ради себя, то ради Лили. Радолф низко поклонился:
– Вы очень щедры, сир. Я принимаю этот дар.
Вильгельм удовлетворенно кивнул.
– А теперь, – он подался вперед, – остается решить еще один вопрос: что делать с самой леди Уилфридой?
Лицо Лили побледнело еще больше, но она, не дрогнув, выдержала взгляд короля. У нее имелись слова, которые она приготовила заранее, но, как назло, ее горло сжала судорога. Король только что распорядился ее правом по рождению, как фишкой в детской игре, и ей ничего не оставалось, как только смириться.
До слуха Лили донесся шепот любопытства, и ей пришлось напрячься, чтобы осознать, что происходит.
– Что скажешь, Радолф? Мы не можем отпустить леди на свободу из опасения, как бы она не стала жертвой повстанцев. Может, лучше заковать ее в оковы?
Радолф скрипнул зубами. Разумеется, король потешался. Было хорошо известно, что Вильгельм обладает неуемным, зачастую довольно безжалостным чувством юмора, не зря его боялись даже близкие люди.
– Я согласен, что ее стоит заковать в кандалы, сир, – ответил он, избегая взгляда расширившихся серых глаз Лили.
Вильгельм возбужденно поерзал на украшенном богатой резьбой троне.
– И что мы используем, чтобы заковать ее, мой друг?
Радолф задумался, но лишь на мгновение.
– Для такой женщины, как эта, следует использовать самое сильное средство, сир. Оковы, из которых она не вырвется, оковы, в плену которых останется на всю жизнь.
Весь огромный зал замер в ожидании.
– Хм, – ехидно произнес Вильгельм. – Крепкие оковы. Мне кажется, я знаю, что послужит самым надежным средством для удержания леди Уилфриды. Ты возьмешь ее в жены, и немедленно!
Зал словно взорвался, но Вильгельм взглядом заставил присутствующих перейти на шепот.
Одна лишь Лили стояла в растерянности.
Стать его женой? Что это – шутка? Жестокая игра, придуманная, чтобы усугубить ее страдания?
– Ну так как, Радолф? – Король вскинул брови. – Я приказываю тебе обвенчаться с этой леди, а ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь.
Радолф снова низко поклонился, а когда он заговорил, его голос прозвучал достаточно громко, чтобы заполнить тишину.
– Я смиренно подчиняюсь, сир.
– И ты уверен, что твоя дама тоже не станет возражать? Похоже, она вот-вот лишится чувств.
Радолф железной рукой обхватил Лили за талию.
– Она вне себя от радости, сир.
Вильгельм фыркнул.
– Может, она все еще скорбит по своему прежнему супругу, мятежнику Воргену? – мрачно пошутил он, и в его голосе послышался скрежет стали, словно у него вновь возникли прежние подозрения.
Радолф громко рассмеялся:
– После жалкого кинжала Воргена леди будет только рада ощутить между ног Меч Короля!
Вильгельм широко улыбнулся дерзкой шутке, и к нему снова вернулось хорошее настроение.
Бледную кожу Лили обожгла краска стыда и ярости. Она попыталась вырваться из железной хватки Радолфа, но его рука держала ее слишком крепко.
– Терпение, миледи, – усмехнулся он. – Осталось совсем не долго ждать того момента, когда я смогу увести вас в постель.
Незамысловатую шутку Радолфа встретил гром смеха, и голос Вильгельма прозвучал громче, чем голоса всех присутствующих.
Когда шум смолк, король снова заговорил, при этом его лицо освещала широкая улыбка.
– Итак, лорд Радолф, я приказываю тебе обвенчаться с леди Уилфридой, чтобы защитить ее от тех, кто мог бы использовать слабую женщину в своих вероломных замыслах. Сделай с ней наследника, ребенка твоей и ее крови, нормандской и английской, и ты завоюешь север, навсегда искоренив дух предательства! Пусть твои солдаты, не имеющие жен, тоже возьмут в жены девушек английской и скандинавской крови – тогда мы завоюем этот народ средствами куда более приятными, чем война. – Поднявшись на ноги, Вильгельм ударил Радолфа кулаком в плечо, и, хотя это была лишь шутка, другой, менее могучий человек свалился бы от такого удара. – Свадьбу мы отпразднуем завтра же, и я обещаю закатить пир, какого свет не видывал! Жаль только, что королева не почтит его своим присутствием – ведь она уже отчаялась увидеть тебя женатым, Радолф. – Неожиданно в голосе короля прозвучал налет грусти. Отчаянно влюбленный в свою жену, Вильгельм ни за что не хотел подвергать ее риску и поэтому на всякий случай отправил Матильду в Нормандию.
Почтительно поклонившись, Радолф повел Лили прочь, делая вид, что не замечает ее сопротивления.
– Ты выбрал себе в жены дикую кошку, дружок, – неожиданно раздался поблизости нежный, мелодичный голос.
Несмотря на обилие охвативших ее эмоций, Лили ощутила, как напряглось тело Радолфа. Быстро обернувшись, она обнаружила, что голос принадлежит все той же женщине с золотистыми глазами, которую ей удалось заметить раньше. Дама стояла неподалеку от них в небрежной позе с полуулыбкой на губах, бесконечно самоуверенная в своем прекрасном бархатном платье; на ее лоб игриво ниспадала мягкая прядь темных волос, остальные скрывала газовая вуаль. Не первой молодости, она тем не менее отличалась зрелой красотой.
Когда Радолф поклонился, слегка шевельнув темноволосой головой, Лили почувствовала укол досады.
– Мое почтение, леди Анна.
Золотистые глаза скользнули по нему пожирающим взглядом.
– А ты не изменился, – вкрадчиво промолвила она, но Радолф тут же отвернулся и широкими шагами направился к двери, таща Лили за собой.
Лишь когда они очутились за порогом, Лили сумела наконец освободиться. Напряженная и бледная, она резко повернулась к нему.
С тяжким вздохом Радолф приготовился к предстоящей пытке. Он чувствовал себя физически и морально опустошенным, а тут еще Анна усугубила положение. Ясно, что Лили не могла не разозлиться; после того что о ней было сказано и что с ней было сделано, она определенно имела право высказаться.
– Я никогда не выйду за тебя замуж! – Ее голос дрожал. – Все норманны – корыстолюбивые чудовища с жадными лапами, они так и норовят заграбастать чужие земли! Таким был Ворген, а ты еще хуже! – В сердцах она замахнулась на него, но Радолф без труда отвел удар. Перехватив ее ладонь, он крепко сжал пальцы Лили и, приподняв брови, мягко заметил:
– Ты же знаешь, что это неправда. У меня достаточно владений, и меня не прельщают твои северные пустоши. Я согласился взять их лишь потому, что меня волнует твоя судьба. А что касается брака... если вы, леди, не станете моей женой, то всю оставшуюся жизнь просидите в темнице. Скажите, что вы предпочтете – быть скованной узами брака или железными кандалами?
– Ну конечно, кандалами! Я уже была женой одного норманна и лучше умру, чем вступлю в брак с другим!
Ее ответ всколыхнул в нем утихший было гнев.
– Послушайте, леди...
– Нет! Отведи меня назад, чтобы я могла поговорить с твоим королем. Я – внучка Гарольда Хардраада, короля Норвегии, и дочь английского графа...
Радолф схватил ее за плечи и принялся трясти.
– Король приказал нам обвенчаться, и завтра ты станешь моей женой. При этом ты будешь улыбаться и притворяться, что всем довольна. И запомни: теперь я владею твоими землями и правлю твоим народом. Если ты посмеешь спорить со мной, если не будешь мне подчиняться, я стану вымещать зло на них.
Радолф, конечно, преувеличивал; он никогда не срывал дурное настроение на слабых и беззащитных, но Лили этого не знала. В ее серых глазах блеснули слезы.
– Зачем? – гневно воскликнула она. – Зачем венчаться с женщиной, которую ненавидишь... и которая ненавидит тебя? Неужели только для того, чтобы наказать меня? Почему, почему ты не отказался?!
Радолф смерил ее насмешливым взглядом.
– Если бы я отказался, Вильгельм тут же подыскал бы тебе другого норманна, и притом куда менее знатного, чем я.
Лили всхлипнула.
– Если я не вступлю с тобой в брак, ты разоришь мои земли... – горестно прошептала она.
– Да. – Он холодно улыбнулся. – Кроме того, есть еще кое-что, леди.
– О?
– Видите ли, я получаю огромное удовольствие, прикасаясь к вам, целуя вас. Мне нравится владеть вами и слышать, как вы визжите от экстаза. Думаю, мне также понравится мастерить с вами наследника, леди. Заронить в вас семя и наблюдать, как оно зреет и набухает.
Лили едва дышала. Радолф видел, как расширились ее глаза, а грудь от волнения начала часто подниматься.
– Ты... ты собираешься... делать это? – только и сумела она выговорить.
– Еще как собираюсь; и вам не удастся мне отказать даже после того, как родится наследник. Я намерен иметь от вас столько детей, сколько получится, пока мы будем в состоянии их плодить!
Только тут Радолф понял, что сказал нечто чудовищное, но осознание этого пришло, когда слова сорвались с его губ и он уже не мог забрать их обратно. Кроме того, он в самом деле желал ее и не собирался это скрывать.
Подойдя ближе, Радолф обхватил Лили за плечи и крепко прижал ее к себе.
– Я каждый день буду посещать тебя в твоей постели, – хрипло прошептал он, – но и тогда мне будет этого мало, чтобы сбросить с себя путы чар, которыми ты меня околдовала.
В темных глазах Радолфа пылал такой огонь, что у Лили приоткрылись губы, а дыхание стало отрывистым. Ее кожа все еще горела, но теперь не гнев, а нечто другое жгло ее изнутри. И все же гордость не позволяла ей признать свое поражение. Боже, как же она хотела с ним обвенчаться, чтобы каждый день ложиться в его постель! А еще она хотела рожать ему детей – черноволосых шаловливых мальчишек!
Видимо, Радолф прочитал желание в ее глазах, и уголки его губ, дрогнув, приподнялись.
– Вы ведь этого тоже хотите, леди, не так ли? – Скользнув по щеке, его пальцы тронули нежную кожу на шее. – В таком случае мы оба оказались в плену колдовских чар и не имеем возможности выбраться. Вильгельм заставляет нас вступить в брак, и мы должны воспользоваться этим с выгодой для себя.
Лили проглотила застрявший в горле ком и закрыла глаза, ограждая себя от соблазна, светившегося в его взгляде.
– Никогда! – выпалила она.
Это была ложь, и он отлично знал это, а потому, снова рассмеявшись, не выпуская ее руки, повел Лили прочь из замка.
Накануне Радолф явился к Вильгельму с твердым намерением упросить короля позволить ему взять Лили в жены. После долгой ночи с длинными разговорами и обильными возлияниями Вильгельм в конце концов согласился, и только теперь, когда его пожелание было исполнено, Радолф увидел, что все далеко не так просто. Она его ненавидит, а он ей не доверяет – неплохая перспектива для супругов!
Единственное, в чем Радолф был уверен, так это во власти, которую имел над ее телом. Их поцелуй ясно доказал это, а позже он получил новое подтверждение, когда Лили едва не лишилась чувств в его руках при одном упоминании о брачной постели. Она определенно хотела его; ее испепелял точно такой же огонь страсти! Возможно, если они будут проводить в постели достаточно времени, то сумеют обрести розовое счастье среди шипов недоверия и обмана...
Итак, он добился, чего хотел. Лили станет его женой.
Оставалось только молить Бога, чтобы ему не пришлось пожалеть об этом.