– Ну, а предположим, что они увидят вас?
– Они меня не увидят.
– Вы, кажется, очень уверены себе, сэр, – сказал голландец.
Он улыбнулся.
– Да, – ответил Тарзан.
– Тогда вы вот что сделаете, – сказал ван Принс, – чтобы подстраховаться, я вас все-таки обеспечу двумя часовыми, но прикажу им возвратиться назад вместе с вами. Это вас устроит?
– Вполне, – ответил Тарзан. – Я отправлюсь вперед, а вы расставьте своих людей в засаде.
С этими словами Тарзан вскочил на дерево и исчез в листве. Голландец покачал головой.
– Если бы у меня был батальон таких людей, как он, я бы мог вообще прогнать японцев с острова.
Джерри, Бубенович и Розетти, нагруженные патронами и ручными гранатами, шли впереди партизан, чтобы завлечь японцев в засаду. Они дошли до дальнего конца параллельной тропинки и начали поудобнее устраиваться. Листьями и виноградными лозами они так замаскировали головы и плечи, что сделались как бы частью окружавших их джунглей.
Партизаны тоже скоро разместились по местам и занялись своей маскировкой.
Капитан ван Принс ходил по главной тропинке, проверяя маскировку каждого человека. Наконец он отдал приказ:
– Не стрелять до тех пор, пока я не выстрелю, если вас не обнаружат раньше. Двое в начале линии могут применить гранаты, если смогут их бросить достаточно далеко, чтобы не ранить своих. То же самое относится к двоим в противоположном конце деревни, в случае, если туда доберутся японцы. Старайтесь стрелять в того японца, который будет находиться прямо напротив вас. Есть вопросы? Нет? Тогда я тоже иду с вами в засаду.
Он отошел и занял позицию в середине линии. Джерри вскоре обнаружил, что ван дер Бос был его соседом по линии. Незадолго до этого Тэк разговаривал с Корри и как бы между делом спросил ее:
– Что произошло между вами и Джерри?
– Я не знаю, что вы имеете в виду.
– О, вы знаете, что я имею в виду. Что с ним такое творится?
– Меня это совсем не интересует. Он грубый и невоспитанный человек, а такие меня не могут интересовать.
Тэк не поверил ее словам, а горечь, которая звучала в ее голосе, внезапно навела его на мысль. Он даже присвистнул от удивления.
– Что это вы свистите? – спросила Корри.
– Меня осенила догадка, и я прежде не знал, что на свете так много дураков.
– Вы подразумеваете меня?
– Вас, Джерри и себя.
– Свистите, сколько хотите, но не лезьте не в свои дела.
Усмехнувшись, Тэк потрепал ее по щеке и отправился с ван Принсом в лес.
Джерри было не особенно приятно находиться рядом с ван дер Босом. Он надеялся, что тот, по крайней мере, не будет пытаться разговаривать с ним. Как бы в ответ тот повернулся в его сторону.
– Ну, наверное, нам придется долго поджидать японцев.
Джерри промычал в ответ что-то нечленораздельное. Поскольку Джерри посмотрел на него, ван дер Бос позволил себе роскошь улыбнуться.
– Корри хотела идти в лес и принять участие в битве, но ван Принс и я категорически запретили ей.
– Правильно сделали, – пробурчал Джерри.
– Корри – еще девочка, – продолжал ван дер Бос. – Мы знаем друг друга всю жизнь. Корри и моя жена были подругами чуть ли не с самого детства. Она для меня все равно что сестра.
Наступило молчание. Ван дер Бос мог полностью оценить произведенный его словами эффект. Он никогда не видел более растерянного лица. Наконец Джерри произнес:
– Я не знал, что вы женаты. Ваша жена уехала?
– Да. Мы пытались убедить старого ван дер Меера отправить с ней Корри и ее мать, но упрямый старый дурак не захотел. Боже, какой ценой он расплатился за это! Упрямство его было притчей во языцах на всем острове. Он славился им. Во всем остальном это был очень хороший человек.
– Как вы думаете, не унаследовала ли Корри часть упрямства от своего отца? – спросил Джерри с опаской.
– Я бы не удивился этому.
Бубенович и Розетти с удивлением заметили сердечность, появившуюся между Джерри и ван дер Босом, Через некоторое время они отметили также, что «старик» становится похожим на себя.
– Он снова становится похожим на человека, – прошептал Розетти своему приятелю.
Бубенович не успел ответить, так как неожиданно для всех посередине тропы выросла фигура Тарзана, бесшумно спрыгнувшего с дерева. Он подошел к ван Принсу.
– Ваши маленькие желтые приятели направляются сюда. Сейчас они находятся примерно в двух милях отсюда. Мне кажется, что их не менее двух рот. У них есть легкие пулеметы и те нарядные маленькие мортиры, которыми они обычно пользуются. Командует ими полковник. Их разведывательная группа состоит всего из трех человек. Она опережает остальных всего на сто ярдов. Я предупредил ваших часовых, и они сейчас вернутся сюда.
– Вы проделали замечательную работу, сэр, – сказал ван Принс. – Не знаю даже, как вас отблагодарить.
Он повернулся к стоящим рядом партизанам.
– Передайте по цепочке, что разговаривать больше нельзя. Неприятель будет здесь через тридцать пять или сорок минут.
Гроэн де Леттенхоф был назначен командовать партизанами, оставшимися на всякий случай в деревне. Он пытался убедить Корри подыскать безопасное укрытие, ибо не исключено, что часть врагов сумеет прорваться.
– Может случиться, что вы будете нуждаться в каждой лишней винтовке, – возразила она, – и, кроме того, я еще не свела все счеты с японцами.
– Но Корри, вы же можете быть убиты или ранены.
– Так же, как и вы и ваши люди. Но вы ведь не можете приказать всем уйти и спрятаться в лесу.
– Вы неисправимы. Мне пора бы уж привыкнуть к тому, что спорить с женщиной – дело безнадежное.
– Не думайте обо мне, как о женщине. Я лишь опытный солдат и хороший стрелок.
Их разговор был прерван звуками выстрелов, донесшихся из глубины леса.
– Они меня не увидят.
– Вы, кажется, очень уверены себе, сэр, – сказал голландец.
Он улыбнулся.
– Да, – ответил Тарзан.
– Тогда вы вот что сделаете, – сказал ван Принс, – чтобы подстраховаться, я вас все-таки обеспечу двумя часовыми, но прикажу им возвратиться назад вместе с вами. Это вас устроит?
– Вполне, – ответил Тарзан. – Я отправлюсь вперед, а вы расставьте своих людей в засаде.
С этими словами Тарзан вскочил на дерево и исчез в листве. Голландец покачал головой.
– Если бы у меня был батальон таких людей, как он, я бы мог вообще прогнать японцев с острова.
Джерри, Бубенович и Розетти, нагруженные патронами и ручными гранатами, шли впереди партизан, чтобы завлечь японцев в засаду. Они дошли до дальнего конца параллельной тропинки и начали поудобнее устраиваться. Листьями и виноградными лозами они так замаскировали головы и плечи, что сделались как бы частью окружавших их джунглей.
Партизаны тоже скоро разместились по местам и занялись своей маскировкой.
Капитан ван Принс ходил по главной тропинке, проверяя маскировку каждого человека. Наконец он отдал приказ:
– Не стрелять до тех пор, пока я не выстрелю, если вас не обнаружат раньше. Двое в начале линии могут применить гранаты, если смогут их бросить достаточно далеко, чтобы не ранить своих. То же самое относится к двоим в противоположном конце деревни, в случае, если туда доберутся японцы. Старайтесь стрелять в того японца, который будет находиться прямо напротив вас. Есть вопросы? Нет? Тогда я тоже иду с вами в засаду.
Он отошел и занял позицию в середине линии. Джерри вскоре обнаружил, что ван дер Бос был его соседом по линии. Незадолго до этого Тэк разговаривал с Корри и как бы между делом спросил ее:
– Что произошло между вами и Джерри?
– Я не знаю, что вы имеете в виду.
– О, вы знаете, что я имею в виду. Что с ним такое творится?
– Меня это совсем не интересует. Он грубый и невоспитанный человек, а такие меня не могут интересовать.
Тэк не поверил ее словам, а горечь, которая звучала в ее голосе, внезапно навела его на мысль. Он даже присвистнул от удивления.
– Что это вы свистите? – спросила Корри.
– Меня осенила догадка, и я прежде не знал, что на свете так много дураков.
– Вы подразумеваете меня?
– Вас, Джерри и себя.
– Свистите, сколько хотите, но не лезьте не в свои дела.
Усмехнувшись, Тэк потрепал ее по щеке и отправился с ван Принсом в лес.
Джерри было не особенно приятно находиться рядом с ван дер Босом. Он надеялся, что тот, по крайней мере, не будет пытаться разговаривать с ним. Как бы в ответ тот повернулся в его сторону.
– Ну, наверное, нам придется долго поджидать японцев.
Джерри промычал в ответ что-то нечленораздельное. Поскольку Джерри посмотрел на него, ван дер Бос позволил себе роскошь улыбнуться.
– Корри хотела идти в лес и принять участие в битве, но ван Принс и я категорически запретили ей.
– Правильно сделали, – пробурчал Джерри.
– Корри – еще девочка, – продолжал ван дер Бос. – Мы знаем друг друга всю жизнь. Корри и моя жена были подругами чуть ли не с самого детства. Она для меня все равно что сестра.
Наступило молчание. Ван дер Бос мог полностью оценить произведенный его словами эффект. Он никогда не видел более растерянного лица. Наконец Джерри произнес:
– Я не знал, что вы женаты. Ваша жена уехала?
– Да. Мы пытались убедить старого ван дер Меера отправить с ней Корри и ее мать, но упрямый старый дурак не захотел. Боже, какой ценой он расплатился за это! Упрямство его было притчей во языцах на всем острове. Он славился им. Во всем остальном это был очень хороший человек.
– Как вы думаете, не унаследовала ли Корри часть упрямства от своего отца? – спросил Джерри с опаской.
– Я бы не удивился этому.
Бубенович и Розетти с удивлением заметили сердечность, появившуюся между Джерри и ван дер Босом, Через некоторое время они отметили также, что «старик» становится похожим на себя.
– Он снова становится похожим на человека, – прошептал Розетти своему приятелю.
Бубенович не успел ответить, так как неожиданно для всех посередине тропы выросла фигура Тарзана, бесшумно спрыгнувшего с дерева. Он подошел к ван Принсу.
– Ваши маленькие желтые приятели направляются сюда. Сейчас они находятся примерно в двух милях отсюда. Мне кажется, что их не менее двух рот. У них есть легкие пулеметы и те нарядные маленькие мортиры, которыми они обычно пользуются. Командует ими полковник. Их разведывательная группа состоит всего из трех человек. Она опережает остальных всего на сто ярдов. Я предупредил ваших часовых, и они сейчас вернутся сюда.
– Вы проделали замечательную работу, сэр, – сказал ван Принс. – Не знаю даже, как вас отблагодарить.
Он повернулся к стоящим рядом партизанам.
– Передайте по цепочке, что разговаривать больше нельзя. Неприятель будет здесь через тридцать пять или сорок минут.
Гроэн де Леттенхоф был назначен командовать партизанами, оставшимися на всякий случай в деревне. Он пытался убедить Корри подыскать безопасное укрытие, ибо не исключено, что часть врагов сумеет прорваться.
– Может случиться, что вы будете нуждаться в каждой лишней винтовке, – возразила она, – и, кроме того, я еще не свела все счеты с японцами.
– Но Корри, вы же можете быть убиты или ранены.
– Так же, как и вы и ваши люди. Но вы ведь не можете приказать всем уйти и спрятаться в лесу.
– Вы неисправимы. Мне пора бы уж привыкнуть к тому, что спорить с женщиной – дело безнадежное.
– Не думайте обо мне, как о женщине. Я лишь опытный солдат и хороший стрелок.
Их разговор был прерван звуками выстрелов, донесшихся из глубины леса.
ГЛАВА XXII
Джерри первым увидел приближавшихся японцев, так как занимаемая им позиция давала возможность просматривать тропу примерно на сто футов вперед до того места, где она сворачивала. Это была группа разведчиков из трех человек.
Они продвигались осторожно, но были так уверены в том, что их появление в деревне будет неожиданностью, что не предвидели возможности засады и поэтому не обращали никакого внимания на джунгли по обеим сторонам тропы. Они прошли мимо партизан, лежавших не шелохнувшись в ожидании основных сил отряда, и остановились лишь на опушке, откуда была видна лежавшая внизу деревня. Она казалась спокойной и спящей.
Укрывшиеся в домах или за домами партизаны не подавали признаков жизни и поджидали врага.
Вскоре Джерри увидел приближавшийся головной отряд. Полковник шагал во главе колонны, обнажив самурайский меч, позади него шел Амат, а за ним – солдат с нацеленным на туземца штыком. Очевидно, Амат сделал попытку сбежать, и его теперь особенно усердно стерегли. Лицо его было мрачно, что доставляло особое удовольствие Шримпу, вынужденному воздерживаться от того, чтобы тут же не спустить курок на своей винтовке.
Тропа заполнилась солдатами из первой роты. Они шли тесно и сгрудились на опушке позади разведки. В тот же миг ван Принс выстрелил, а следом раздался общий залп партизан. Джерри быстро бросил одну за другой три гранаты в солдат приближавшейся второй роты. В ответ японцы открыли беспорядочную стрельбу по невидимому противнику в джунглях. Затем большая часть оставшихся в живых обратилась в бегство, и лишь немногие из них прыгнули в чащу кустарника и штыками пытались обнаружить противника, засевшего в засаде.
Шримп наслаждался боем. Он стрелял в японцев так часто, как только успевал, пока его винтовка не перегрелась и не вышла из строя.
В числе тех, кто бросился наутек, были Амат и полковник. Ружейные залпы по какой-то случайности даже не ранили их, и они резво бежали друг за другом. Полковник что-то яростно выкрикивал по-японски, и когда Амат оглянулся, он понял по выражению лица полковника, что тот хочет его убить. Амат взвизгнул от испуга. Он был бы крайне поражен, если бы узнал, что полковник считает его предателем, и что будто бы по его вине ловушка оказалась гибельной для японцев.
Розетти заметил их раньше, чем они приблизились к его укрытию.
– Ничего не выйдет, желтый дьявол! – завопил он. – Этот парень – моя добыча! Только я могу его убить!
Сержант метко пустил пулю в полковника, а затем выстрелил в Амата. На сей раз он промахнулся.
– Проклятье! – вскрикнул он.
Перепуганный туземец юркнул в заросли кустарника.
Дезорганизованные жалкие остатки японского отряда бежали обратно в лес, оставив на опушке и на тропе своих раненых и убитых.
Ван Принс разделил своих людей: одних направил на сбор оружия и амуниции, другим поручил перенести своих и японских раненых в деревню, а третьей группе, самой многочисленной, приказал выступать в качестве арьергарда.
Немного спустя один раненый японец выстрелил в голландца, пытавшегося ему помочь, и вскоре после этого не осталось ни одного раненного японца.
Бубенович и Розетти, выскочившие на тропу и стрелявшие в убегающих японцев, стали собирать брошенные японцами оружие и боеприпасы.
Внезапно Розетти остановился и посмотрел вокруг.
– А где же кэп?
Действительно, Джерри нигде не было видно.
Оба сержанта помчались обратно в заросли, где видели его в последний раз, и нашли его лежащим на спине без сознания.
Рубашка на его груди была вся пропитана кровью. Розетти опустился возле него на колени.
– Он не убит, он дышит.
– Он не должен умереть, – ответил Бубенович. Они осторожно подняли командира и направились к деревне. Голландцы несли троих своих убитых и пятерых раненых.
Тарзан увидел сержантов с Джерри на руках и поспешил к ним навстречу. С тревогой поглядев на раненого, он спросил:
– Положение серьезное?
– Боюсь, что да, сэр, – ответил Бубенович.
Они пошли дальше, оставив Тарзана позади.
Между тем в деревне все погибшие были уже уложены в ряд и покрыты циновками, на опушке леса для них копались могилы.
Раненых разместили в тени деревьев.
Среди партизан имелся доктор, но у него совсем не было медикаментов. Тем не менее он делал все, что от него зависело, и в этом ему активно помогала Корри.
Туземные женщины кипятили воду, в которой стерилизовались бинты.
Бубенович и Розетти грустно сидели под деревом рядом с Джерри, когда доктор и Корри подошли к ним. Увидев, кто был очередным раненым, Корри побледнела, и у нее перехватило дыхание.
Бубенович и Розетти внимательно наблюдали за ней, и ее реакция сказала им больше, чем могли выразить любые слова, ибо они иногда произносятся для того, чтобы ввести в заблуждение.
С помощью сержанта и Корри, старавшихся сделать все для человека, которого они любили, доктор снял с раненого рубашку и тщательно осмотрел рану.
– Плохи его дела? – спросила Корри.
– Я не думаю, – ответил доктор. – Пуля прошла мимо сердца и, по всей видимости, не задела легкого. У него нет рвоты с кровью, сержанты?
– Нет, – ответил Бубенович.
– Он страдает главным образом от шока и от потери крови. Я думаю, он скоро поправится. Помогите мне повернуть его, но только осторожно.
На спине Джерри виднелось маленькое круглое отверстие немного правее левой лопатки.
Оно слабо кровоточило.
– Он родился под счастливой звездой, – сказал доктор. – Здесь нет необходимости зондировать, и это очень хорошо, потому что у меня нет инструментов. Пуля прошла навылет.
Он тщательно промыл раны и забинтовал их.
– Это – все, что я могу сделать, – сказал он. Затем он попросил:
– Один из вас пусть останется с ним. Когда к нему вернется сознание, следите, чтобы он лежал спокойно.
– Я останусь, – решительно заявила Корри.
– Вы, мужчины, можете помочь мне, если хотите, – сказал доктор.
– Конечно, мы пойдем с вами. Но если мы понадобимся, мисс, вы обязательно позовите нас, – сказал Розетти.
Корри села возле раненого и начала обтирать его лицо холодной водой. Она не знала, что еще можно было сделать для него, и эта беспомощность бесила ее. Та легкая неприязнь, которую она, как ей казалось, прежде чувствовала к нему, исчезла при виде его крови и страданий.
Вскоре Джерри слегка вздохнул и открыл глаза. Он несколько раз зажмурился, и на его лице появилось выражение недоверия, когда он увидел склонившуюся над ним девушку. Потом он улыбнулся и легонько пожал ей руку.
– Все будет в порядке, Джерри, не волнуйтесь, – сказала она.
– Да.
Он держал ее руку в своей лишь мгновение.
Она тут же сама взяла его руку и погладила ее. Они снова улыбнулись друг другу. Опять все стало хорошо в этом мире.
Капитан ван Принс распорядился соорудить носилки для раненых. После этого он разыскал Джерри.
– Мне сообщили о вашем ранении. Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Прекрасно.
– Это хорошо. Я решил, что нам следует отправляться как можно скорее. Японцы почти наверняка вновь нападут на нас вечером, а здесь трудно будет удержать оборону. Я знаю подходящее место. Мы сможем добраться до него за два перехода. Как только носилки будут готовы, и убитые похоронены, мы тронемся в путь. Я решил сжечь деревню. Это послужит уроком для туземцев за сотрудничество с врагом. Они должны быть наказаны.
– О, нет! – воскликнула Корри. – Это будет несправедливо. Вы накажете виновных вместе с невиновными. Возьмите, к примеру, Лару. Она дважды помогла нам. Вчера она сказал мне, что здесь только два человека помогают японцам – это вождь и Амат. Было бы жестоко сжигать дома тех, кто лоялен к нам. Вспомните, если бы не Лара, японцы могли бы застать нас врасплох.
– Вы правы, Корри, – сказал капитан ван Принс. – Вы подали мне хорошую идею.
Он ушел. Десять минут спустя вождь был выведен на край деревни и расстрелян.
Партизаны собрались вокруг могил убитых.
Доктор прочитал короткую молитву, затем прозвучали три залпа, и могилы были засыпаны.
Раненых уложили на носилки, и отряд был готов к походу.
Джерри возражал против того, чтобы его несли, и настаивал, что может идти сам. Корри, Бубенович и Розетти пытались переубедить его, когда к ним подошел доктор.
– Что здесь происходит? – спросил он. Когда ему рассказали, он повернулся к Джерри.
– Вам придется остаться на носилках, молодой человек.
Затем он обратился к Бубеновичу и Розетти:
– Если он попытается встать, привяжите его к носилкам.
Джерри усмехнулся.
– Ладно уж, доктор, я буду слушаться. После того, как вождя расстреляли, туземцы перепугались, думая, что расстрелы будут продолжаться. Лара направилась к Корри, но по дороге встретила ван Принса, который сам остановил ее.
– Вы можете сообщить всем своим, – сказал он, – что благодаря вам и той помощи, которую вы оказали нам, мы не будем сжигать деревню, как намеревались раньше. Мы наказали только вождя, потому что он оказался активным сотрудником нашего врага. Когда мы вернемся, и Амат будет здесь, мы накажем и его. Остальным ничего не грозит, если они не будут помогать японцам. Мы знаем, что вас принуждают работать на них, иначе вам грозит наказание. Мы понимаем это, но не помогайте им больше по возможности.
Он окинул быстрым взглядом деревню и спросил;
– А где Тарзан?
– Действительно, – откликнулся Бубенович. – Куда он подевался?
– Черт возьми! – воскликнул Розетти. – Он не возвращался в деревню после сражения, но не ранен. Все видели его, когда несли капитана.
– Не стоит беспокоиться о нем, – успокоил капитана Бубенович. – Он сам побеспокоится о себе и обо всех нас впридачу.
– Я оставлю здесь несколько человек, чтобы сообщить ему, где мы собираемся остановиться, – сказал ван Принс.
– Вы можете не делать этого, – возразил Бубенович. – Он сам найдет нас. Пусть только Лара покажет ему направление, чтобы он не терял время зря на поиски следов.
– Хорошо, – согласился ван Принс. – Тогда – в путь!
Когда Тарзан увидел раненного американца, то ему показалось, что его рана была смертельной. Он воспылал яростной ненавистью к японцам, так как любил этого молодого летчика. Незамеченный никем, он вскочил на дерево и помчался по следам врагов. Он догнал их, когда капитан и два лейтенанта совещались. Это были единственные уцелевшие офицеры из двух рот. Сидя высоко над ними на дереве, Тарзан вставил стрелу в лук.
Внезапно капитан зашатался и упал бездыханным. Стрела попала ему прямо в сердце.
Пораженные японцы застыли на месте, затем поднялась суматоха, лес наполнился возбужденными криками и звуками беспорядочной стрельбы из винтовок и пулеметов.
Тарзан наблюдал сверху за поднятой им паникой и выбрал подходящий момент для второго выстрела. На этот раз он попал в одного из лейтенантов. После выстрела он тут же незаметно перебрался на другую позицию в нескольких сотнях футов от прежней. Это было сделано своевременно. После гибели второго офицера японцы стали наугад палить по кустарнику и деревьям.
Когда был сражен последний офицер, солдаты помчались в свой главный лагерь. Все случившееся, порядком нагнало на них страху.
Тарзан продолжал преследовать их, пока все его стрелы не были израсходованы, и каждая из них поразила по одному японцу.
Вопящие от боли раненые пытались не отставать от остальных, вытаскивая на ходу стрелы из своих спин и животов.
Убитые оставались на месте, представляя собой будущую пищу для тигров и диких собак.
Тарзан снял с плеча винтовку и выпустил всю обойму в бегущего врага. Только после этого он прекратил погоню. Его друг американец был отомщен.
Тарзан недолго шел по направлению к деревне и повернул в лес.
Избранный им путь пролегал по могучим веткам древних патриархов лесов, покрытых мхом и одетых гигантскими ползучими растениями и виноградными лозами. Иногда он спускался ниже до колоссальных воздушных корней, украшенных гирляндами из орхидей.
Когда ветер переменил направление и подул ему в лицо, он почуял запах человека.
Вскоре он увидел небольшую тропинку, а затем заметил ловушку, какие ставят охотники на мелкую дичь. Тарзан углубился в лес, он хотел побыть один, подальше от людей. Он не был антисоциален, но временами нуждался в одиночестве или в спокойном обществе диких зверей.
Даже болтливые, забавно ссорящиеся обезьяны часто развлекали его и помогали отдохнуть от людей, которые отнюдь не казались ему забавными.
Здесь было много обезьян. Сначала они убегали при виде его, но когда он заговорил на их языке, они осмелели и подошли ближе. Тарзан даже уговорил маленькую обезьянку сесть ему на руку. Она напомнила ему малыша Нкиму – задиристого, воинственного и крошечного трусишку, который очень любил Тарзана. Африка! Какой далекой, страшно далекой она теперь казалась ему!
Он заговорил с маленькой обезьянкой, как когда-то говорил с Нкимой, и вскоре она прыгнула ему на плечо.
Подобно Нкиме, она почувствовала себя здесь в безопасности.
Все эти маленькие радости не могли притупить бдительность Тарзана, который почуял странные запахи и обнаружил следы.
Они привели его к маленькому озеру, вдоль берега которого было построено много шалашей. Они были сооружены из ветвей и листьев на платформах, укрепленных на прочных столбах, которые поднимались со дна озера. В шалашах жили люди маленького роста с черными волосами и темно-коричневой кожей. Это были настоящие дикари, которых цивилизация еще даже не коснулась. «Счастливый народ», – подумал о них Тарзан. Несколько человек сетью ловили рыбу. Мужчины были вооружены луками и стрелами.
Маленькая обезьянка сказала, что это плохие гомангани.
– Они едят обезьян, – объяснила она.
Потом она начала кричать и браниться, чувствуя себя в безопасности благодаря значительному расстоянию и присутствию своего нового и большого друга. Тарзан улыбнулся. Она все сильнее напоминала ему Нкиму.
Обезьяна наделала так много шума, что некоторые туземцы оторвались от своих занятий и взглянули наверх. Тарзан сделал общепринятый миролюбивый жест, но туземцев он не убедил, и они стали грозить ему своими луками. Они кричали и жестами требовали, чтобы он убирался прочь.
Он понимал и полностью одобрял их поведение. Если бы им всегда удавалось держать белого человека на расстоянии, они могли бы наслаждаться безопасностью своего идиллического бытия.
Тарзан наблюдал за ними несколько минут и потом повернул назад в лес, чтобы еще побродить там, наслаждаясь этой короткой передышкой в мрачных буднях войны. Кета, маленькая обезьянка, иногда сидела у него на плече, а то прыгала рядом по деревьям. Казалось, она крепко привязалась к этому тармангани и решила навсегда остаться с ним.
Они продвигались осторожно, но были так уверены в том, что их появление в деревне будет неожиданностью, что не предвидели возможности засады и поэтому не обращали никакого внимания на джунгли по обеим сторонам тропы. Они прошли мимо партизан, лежавших не шелохнувшись в ожидании основных сил отряда, и остановились лишь на опушке, откуда была видна лежавшая внизу деревня. Она казалась спокойной и спящей.
Укрывшиеся в домах или за домами партизаны не подавали признаков жизни и поджидали врага.
Вскоре Джерри увидел приближавшийся головной отряд. Полковник шагал во главе колонны, обнажив самурайский меч, позади него шел Амат, а за ним – солдат с нацеленным на туземца штыком. Очевидно, Амат сделал попытку сбежать, и его теперь особенно усердно стерегли. Лицо его было мрачно, что доставляло особое удовольствие Шримпу, вынужденному воздерживаться от того, чтобы тут же не спустить курок на своей винтовке.
Тропа заполнилась солдатами из первой роты. Они шли тесно и сгрудились на опушке позади разведки. В тот же миг ван Принс выстрелил, а следом раздался общий залп партизан. Джерри быстро бросил одну за другой три гранаты в солдат приближавшейся второй роты. В ответ японцы открыли беспорядочную стрельбу по невидимому противнику в джунглях. Затем большая часть оставшихся в живых обратилась в бегство, и лишь немногие из них прыгнули в чащу кустарника и штыками пытались обнаружить противника, засевшего в засаде.
Шримп наслаждался боем. Он стрелял в японцев так часто, как только успевал, пока его винтовка не перегрелась и не вышла из строя.
В числе тех, кто бросился наутек, были Амат и полковник. Ружейные залпы по какой-то случайности даже не ранили их, и они резво бежали друг за другом. Полковник что-то яростно выкрикивал по-японски, и когда Амат оглянулся, он понял по выражению лица полковника, что тот хочет его убить. Амат взвизгнул от испуга. Он был бы крайне поражен, если бы узнал, что полковник считает его предателем, и что будто бы по его вине ловушка оказалась гибельной для японцев.
Розетти заметил их раньше, чем они приблизились к его укрытию.
– Ничего не выйдет, желтый дьявол! – завопил он. – Этот парень – моя добыча! Только я могу его убить!
Сержант метко пустил пулю в полковника, а затем выстрелил в Амата. На сей раз он промахнулся.
– Проклятье! – вскрикнул он.
Перепуганный туземец юркнул в заросли кустарника.
Дезорганизованные жалкие остатки японского отряда бежали обратно в лес, оставив на опушке и на тропе своих раненых и убитых.
Ван Принс разделил своих людей: одних направил на сбор оружия и амуниции, другим поручил перенести своих и японских раненых в деревню, а третьей группе, самой многочисленной, приказал выступать в качестве арьергарда.
Немного спустя один раненый японец выстрелил в голландца, пытавшегося ему помочь, и вскоре после этого не осталось ни одного раненного японца.
Бубенович и Розетти, выскочившие на тропу и стрелявшие в убегающих японцев, стали собирать брошенные японцами оружие и боеприпасы.
Внезапно Розетти остановился и посмотрел вокруг.
– А где же кэп?
Действительно, Джерри нигде не было видно.
Оба сержанта помчались обратно в заросли, где видели его в последний раз, и нашли его лежащим на спине без сознания.
Рубашка на его груди была вся пропитана кровью. Розетти опустился возле него на колени.
– Он не убит, он дышит.
– Он не должен умереть, – ответил Бубенович. Они осторожно подняли командира и направились к деревне. Голландцы несли троих своих убитых и пятерых раненых.
Тарзан увидел сержантов с Джерри на руках и поспешил к ним навстречу. С тревогой поглядев на раненого, он спросил:
– Положение серьезное?
– Боюсь, что да, сэр, – ответил Бубенович.
Они пошли дальше, оставив Тарзана позади.
Между тем в деревне все погибшие были уже уложены в ряд и покрыты циновками, на опушке леса для них копались могилы.
Раненых разместили в тени деревьев.
Среди партизан имелся доктор, но у него совсем не было медикаментов. Тем не менее он делал все, что от него зависело, и в этом ему активно помогала Корри.
Туземные женщины кипятили воду, в которой стерилизовались бинты.
Бубенович и Розетти грустно сидели под деревом рядом с Джерри, когда доктор и Корри подошли к ним. Увидев, кто был очередным раненым, Корри побледнела, и у нее перехватило дыхание.
Бубенович и Розетти внимательно наблюдали за ней, и ее реакция сказала им больше, чем могли выразить любые слова, ибо они иногда произносятся для того, чтобы ввести в заблуждение.
С помощью сержанта и Корри, старавшихся сделать все для человека, которого они любили, доктор снял с раненого рубашку и тщательно осмотрел рану.
– Плохи его дела? – спросила Корри.
– Я не думаю, – ответил доктор. – Пуля прошла мимо сердца и, по всей видимости, не задела легкого. У него нет рвоты с кровью, сержанты?
– Нет, – ответил Бубенович.
– Он страдает главным образом от шока и от потери крови. Я думаю, он скоро поправится. Помогите мне повернуть его, но только осторожно.
На спине Джерри виднелось маленькое круглое отверстие немного правее левой лопатки.
Оно слабо кровоточило.
– Он родился под счастливой звездой, – сказал доктор. – Здесь нет необходимости зондировать, и это очень хорошо, потому что у меня нет инструментов. Пуля прошла навылет.
Он тщательно промыл раны и забинтовал их.
– Это – все, что я могу сделать, – сказал он. Затем он попросил:
– Один из вас пусть останется с ним. Когда к нему вернется сознание, следите, чтобы он лежал спокойно.
– Я останусь, – решительно заявила Корри.
– Вы, мужчины, можете помочь мне, если хотите, – сказал доктор.
– Конечно, мы пойдем с вами. Но если мы понадобимся, мисс, вы обязательно позовите нас, – сказал Розетти.
Корри села возле раненого и начала обтирать его лицо холодной водой. Она не знала, что еще можно было сделать для него, и эта беспомощность бесила ее. Та легкая неприязнь, которую она, как ей казалось, прежде чувствовала к нему, исчезла при виде его крови и страданий.
Вскоре Джерри слегка вздохнул и открыл глаза. Он несколько раз зажмурился, и на его лице появилось выражение недоверия, когда он увидел склонившуюся над ним девушку. Потом он улыбнулся и легонько пожал ей руку.
– Все будет в порядке, Джерри, не волнуйтесь, – сказала она.
– Да.
Он держал ее руку в своей лишь мгновение.
Она тут же сама взяла его руку и погладила ее. Они снова улыбнулись друг другу. Опять все стало хорошо в этом мире.
Капитан ван Принс распорядился соорудить носилки для раненых. После этого он разыскал Джерри.
– Мне сообщили о вашем ранении. Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Прекрасно.
– Это хорошо. Я решил, что нам следует отправляться как можно скорее. Японцы почти наверняка вновь нападут на нас вечером, а здесь трудно будет удержать оборону. Я знаю подходящее место. Мы сможем добраться до него за два перехода. Как только носилки будут готовы, и убитые похоронены, мы тронемся в путь. Я решил сжечь деревню. Это послужит уроком для туземцев за сотрудничество с врагом. Они должны быть наказаны.
– О, нет! – воскликнула Корри. – Это будет несправедливо. Вы накажете виновных вместе с невиновными. Возьмите, к примеру, Лару. Она дважды помогла нам. Вчера она сказал мне, что здесь только два человека помогают японцам – это вождь и Амат. Было бы жестоко сжигать дома тех, кто лоялен к нам. Вспомните, если бы не Лара, японцы могли бы застать нас врасплох.
– Вы правы, Корри, – сказал капитан ван Принс. – Вы подали мне хорошую идею.
Он ушел. Десять минут спустя вождь был выведен на край деревни и расстрелян.
Партизаны собрались вокруг могил убитых.
Доктор прочитал короткую молитву, затем прозвучали три залпа, и могилы были засыпаны.
Раненых уложили на носилки, и отряд был готов к походу.
Джерри возражал против того, чтобы его несли, и настаивал, что может идти сам. Корри, Бубенович и Розетти пытались переубедить его, когда к ним подошел доктор.
– Что здесь происходит? – спросил он. Когда ему рассказали, он повернулся к Джерри.
– Вам придется остаться на носилках, молодой человек.
Затем он обратился к Бубеновичу и Розетти:
– Если он попытается встать, привяжите его к носилкам.
Джерри усмехнулся.
– Ладно уж, доктор, я буду слушаться. После того, как вождя расстреляли, туземцы перепугались, думая, что расстрелы будут продолжаться. Лара направилась к Корри, но по дороге встретила ван Принса, который сам остановил ее.
– Вы можете сообщить всем своим, – сказал он, – что благодаря вам и той помощи, которую вы оказали нам, мы не будем сжигать деревню, как намеревались раньше. Мы наказали только вождя, потому что он оказался активным сотрудником нашего врага. Когда мы вернемся, и Амат будет здесь, мы накажем и его. Остальным ничего не грозит, если они не будут помогать японцам. Мы знаем, что вас принуждают работать на них, иначе вам грозит наказание. Мы понимаем это, но не помогайте им больше по возможности.
Он окинул быстрым взглядом деревню и спросил;
– А где Тарзан?
– Действительно, – откликнулся Бубенович. – Куда он подевался?
– Черт возьми! – воскликнул Розетти. – Он не возвращался в деревню после сражения, но не ранен. Все видели его, когда несли капитана.
– Не стоит беспокоиться о нем, – успокоил капитана Бубенович. – Он сам побеспокоится о себе и обо всех нас впридачу.
– Я оставлю здесь несколько человек, чтобы сообщить ему, где мы собираемся остановиться, – сказал ван Принс.
– Вы можете не делать этого, – возразил Бубенович. – Он сам найдет нас. Пусть только Лара покажет ему направление, чтобы он не терял время зря на поиски следов.
– Хорошо, – согласился ван Принс. – Тогда – в путь!
Когда Тарзан увидел раненного американца, то ему показалось, что его рана была смертельной. Он воспылал яростной ненавистью к японцам, так как любил этого молодого летчика. Незамеченный никем, он вскочил на дерево и помчался по следам врагов. Он догнал их, когда капитан и два лейтенанта совещались. Это были единственные уцелевшие офицеры из двух рот. Сидя высоко над ними на дереве, Тарзан вставил стрелу в лук.
Внезапно капитан зашатался и упал бездыханным. Стрела попала ему прямо в сердце.
Пораженные японцы застыли на месте, затем поднялась суматоха, лес наполнился возбужденными криками и звуками беспорядочной стрельбы из винтовок и пулеметов.
Тарзан наблюдал сверху за поднятой им паникой и выбрал подходящий момент для второго выстрела. На этот раз он попал в одного из лейтенантов. После выстрела он тут же незаметно перебрался на другую позицию в нескольких сотнях футов от прежней. Это было сделано своевременно. После гибели второго офицера японцы стали наугад палить по кустарнику и деревьям.
Когда был сражен последний офицер, солдаты помчались в свой главный лагерь. Все случившееся, порядком нагнало на них страху.
Тарзан продолжал преследовать их, пока все его стрелы не были израсходованы, и каждая из них поразила по одному японцу.
Вопящие от боли раненые пытались не отставать от остальных, вытаскивая на ходу стрелы из своих спин и животов.
Убитые оставались на месте, представляя собой будущую пищу для тигров и диких собак.
Тарзан снял с плеча винтовку и выпустил всю обойму в бегущего врага. Только после этого он прекратил погоню. Его друг американец был отомщен.
Тарзан недолго шел по направлению к деревне и повернул в лес.
Избранный им путь пролегал по могучим веткам древних патриархов лесов, покрытых мхом и одетых гигантскими ползучими растениями и виноградными лозами. Иногда он спускался ниже до колоссальных воздушных корней, украшенных гирляндами из орхидей.
Когда ветер переменил направление и подул ему в лицо, он почуял запах человека.
Вскоре он увидел небольшую тропинку, а затем заметил ловушку, какие ставят охотники на мелкую дичь. Тарзан углубился в лес, он хотел побыть один, подальше от людей. Он не был антисоциален, но временами нуждался в одиночестве или в спокойном обществе диких зверей.
Даже болтливые, забавно ссорящиеся обезьяны часто развлекали его и помогали отдохнуть от людей, которые отнюдь не казались ему забавными.
Здесь было много обезьян. Сначала они убегали при виде его, но когда он заговорил на их языке, они осмелели и подошли ближе. Тарзан даже уговорил маленькую обезьянку сесть ему на руку. Она напомнила ему малыша Нкиму – задиристого, воинственного и крошечного трусишку, который очень любил Тарзана. Африка! Какой далекой, страшно далекой она теперь казалась ему!
Он заговорил с маленькой обезьянкой, как когда-то говорил с Нкимой, и вскоре она прыгнула ему на плечо.
Подобно Нкиме, она почувствовала себя здесь в безопасности.
Все эти маленькие радости не могли притупить бдительность Тарзана, который почуял странные запахи и обнаружил следы.
Они привели его к маленькому озеру, вдоль берега которого было построено много шалашей. Они были сооружены из ветвей и листьев на платформах, укрепленных на прочных столбах, которые поднимались со дна озера. В шалашах жили люди маленького роста с черными волосами и темно-коричневой кожей. Это были настоящие дикари, которых цивилизация еще даже не коснулась. «Счастливый народ», – подумал о них Тарзан. Несколько человек сетью ловили рыбу. Мужчины были вооружены луками и стрелами.
Маленькая обезьянка сказала, что это плохие гомангани.
– Они едят обезьян, – объяснила она.
Потом она начала кричать и браниться, чувствуя себя в безопасности благодаря значительному расстоянию и присутствию своего нового и большого друга. Тарзан улыбнулся. Она все сильнее напоминала ему Нкиму.
Обезьяна наделала так много шума, что некоторые туземцы оторвались от своих занятий и взглянули наверх. Тарзан сделал общепринятый миролюбивый жест, но туземцев он не убедил, и они стали грозить ему своими луками. Они кричали и жестами требовали, чтобы он убирался прочь.
Он понимал и полностью одобрял их поведение. Если бы им всегда удавалось держать белого человека на расстоянии, они могли бы наслаждаться безопасностью своего идиллического бытия.
Тарзан наблюдал за ними несколько минут и потом повернул назад в лес, чтобы еще побродить там, наслаждаясь этой короткой передышкой в мрачных буднях войны. Кета, маленькая обезьянка, иногда сидела у него на плече, а то прыгала рядом по деревьям. Казалось, она крепко привязалась к этому тармангани и решила навсегда остаться с ним.
ГЛАВА XXIII
Старший сержант Тони Розетти стоял на коленях на платформе для часовых, установленной недалеко от прежнего лагеря, где партизаны остановились на день, чтобы дать раненым отдых.
Его дежурство уже заканчивалось, и он поджидал смену, когда увидел, что кто-то приближается к нему по тропе. Это была стройная юношеская фигура, но даже при тусклом свете в лесу сержант понял, несмотря на брюки, что это не юноша, хотя при нем была винтовка, пистолет и патронташ.
– Стой! – скомандовал Розетти. Он вскинул винтовку.
– Я уже стою, – ответила женщина на чистейшем английском языке.
– Кто вы и куда идете с этим вооружением?
– Вы, должно быть, тот самый умный маленький сержант, о котором мне говорила Корри ван дер Меер. Тот, который ненавидит женщин и смешно говорит по-английски.
– Я не говорю по-английски, я говорю по-американски. А что в этом смешного? Кто вы?
– Я – Сарина и ищу Корри ван дер Меер.
– Подойдите ближе, – сказал Розетти. Затем он слез на тропу и встал, держа палец на курке винтовки и направив острие штыка на женщину. Сарина подошла и остановилась в нескольких футах от него.
– Я бы хотела, чтобы вы целились этой штукой куда-нибудь в другую сторону.
– Ничего не выйдет, сестренка. Вы принадлежите к банде преступников. Откуда я могу знать, что остальные не прячутся где-нибудь поблизости? Если они здесь, то вы, очевидно, собираетесь меня пристрелить?
– Я одна, – спокойно возразила она.
– Может быть, одна, а может быть, и нет. Положите оружие на землю и поднимите руки вверх. Я хочу обыскать вас.
Сарина заколебалась, а он продолжал:
– Я вас не укушу, но отведу в лагерь, как только придет моя смена.
Сарина положила оружие на землю и подняла руки. Шримп переложил ее оружие подальше, а затем сказал:
– О'кей, теперь вы можете опустить руки.
Сарина села возле тропы.
– Вы хороший солдат и умница, – сказала она. Затем она добавила:
– Я люблю хороших солдат. Розетти усмехнулся.
– Вы тоже не промах, сестрица, и совсем недурны. Как видно, даже женоненавистник может заметить красоту.
– Как же вы шли одна по лесу?
– Я ушла от тех людей и хочу быть там, где Корри ван дер Меер. Она нуждается в присмотре женщины. Она здесь, не так ли?
– Да, она здесь, но ей не нужны дамы, чтобы присматривать за ней. У нее есть четверо мужчин, которые неплохо делают для нее все необходимое.
– Я знаю, она говорила мне об этом. И тем не менее, она будет рада видеть возле себя женщину. После недолгого молчания она спросила:
– Как вы думаете, они разрешат мне остаться?
– Если Корри захочет, то, конечно, разрешат. Мы все будем вам рады.
Их разговор был прерван приходом голландца. Увидев Сарину, он удивился и спросил Розетти по-голландски, кто эта женщина, и откуда она взялась.
– Не понимаю по-голландски, – сказал американец.
– Он спросил про меня, – разъяснила Сарина.
– Вы знаете голландский? Шримп удивился.
– О, да.
– Тогда скажите ему, чтобы он захватил ваше оружие, когда будет уходить отсюда. Я не могу его тащить и одновременно охранять пленницу.
Сарина улыбнулась и перевела. Голландец ей ответил и кивнул головой Розетти.
– Ну, пойдемте, – сказал сержант Сарине. Он повел ее в лагерь, где они сразу же направились к Джерри, лежавшему на носилках под деревом.
– Сержант Розетти докладывает о пленнице, сэр. Корри, сидевшая рядом с Джерри, узнала Сарину и вскочила на ноги.
– Сарина! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете?
– Я пришла, чтобы быть с вами. Скажите им, чтобы мне позволили остаться.
Она говорила по-голландски, и Корри перевела ее слова Джерри.
– Что касается меня, она может остаться, если вы хотите этого, – ответил ей Джерри. – Но я считаю, что решать должен капитан ван Принс. Возьмите, сержант, вашу пленницу и доложите обо всем капитану ван Принсу.
Не признававший никаких других авторитетов, кроме Джерри, сержант выразил на лице неудовлетворение, но послушался.
– Идемте, сестренка, – позвал он Сарину.
– Хорошо, братец, – ответила она. – Но не держите свой штык у моей спины. Я знаю, что вы хороший солдат, но не усердствуйте так.
Корри взглянула на нее с изумлением. Она впервые слышала, чтобы Сарина говорила по-английски.
– О'кей, дорогая, – согласился Розетти, – но не вздумайте бежать.
– Я пойду с вами, – заявила Корри. – Если я поручусь за вас, то уверена, что капитан ван Принс разрешит вам остаться с нами.
Она нашла капитана, и он внимательно выслушал все, что Корри и Сарина сообщили ему.
Потом он спросил:
– Почему вы присоединились к этим бандитам и остались с ними?
Его дежурство уже заканчивалось, и он поджидал смену, когда увидел, что кто-то приближается к нему по тропе. Это была стройная юношеская фигура, но даже при тусклом свете в лесу сержант понял, несмотря на брюки, что это не юноша, хотя при нем была винтовка, пистолет и патронташ.
– Стой! – скомандовал Розетти. Он вскинул винтовку.
– Я уже стою, – ответила женщина на чистейшем английском языке.
– Кто вы и куда идете с этим вооружением?
– Вы, должно быть, тот самый умный маленький сержант, о котором мне говорила Корри ван дер Меер. Тот, который ненавидит женщин и смешно говорит по-английски.
– Я не говорю по-английски, я говорю по-американски. А что в этом смешного? Кто вы?
– Я – Сарина и ищу Корри ван дер Меер.
– Подойдите ближе, – сказал Розетти. Затем он слез на тропу и встал, держа палец на курке винтовки и направив острие штыка на женщину. Сарина подошла и остановилась в нескольких футах от него.
– Я бы хотела, чтобы вы целились этой штукой куда-нибудь в другую сторону.
– Ничего не выйдет, сестренка. Вы принадлежите к банде преступников. Откуда я могу знать, что остальные не прячутся где-нибудь поблизости? Если они здесь, то вы, очевидно, собираетесь меня пристрелить?
– Я одна, – спокойно возразила она.
– Может быть, одна, а может быть, и нет. Положите оружие на землю и поднимите руки вверх. Я хочу обыскать вас.
Сарина заколебалась, а он продолжал:
– Я вас не укушу, но отведу в лагерь, как только придет моя смена.
Сарина положила оружие на землю и подняла руки. Шримп переложил ее оружие подальше, а затем сказал:
– О'кей, теперь вы можете опустить руки.
Сарина села возле тропы.
– Вы хороший солдат и умница, – сказала она. Затем она добавила:
– Я люблю хороших солдат. Розетти усмехнулся.
– Вы тоже не промах, сестрица, и совсем недурны. Как видно, даже женоненавистник может заметить красоту.
– Как же вы шли одна по лесу?
– Я ушла от тех людей и хочу быть там, где Корри ван дер Меер. Она нуждается в присмотре женщины. Она здесь, не так ли?
– Да, она здесь, но ей не нужны дамы, чтобы присматривать за ней. У нее есть четверо мужчин, которые неплохо делают для нее все необходимое.
– Я знаю, она говорила мне об этом. И тем не менее, она будет рада видеть возле себя женщину. После недолгого молчания она спросила:
– Как вы думаете, они разрешат мне остаться?
– Если Корри захочет, то, конечно, разрешат. Мы все будем вам рады.
Их разговор был прерван приходом голландца. Увидев Сарину, он удивился и спросил Розетти по-голландски, кто эта женщина, и откуда она взялась.
– Не понимаю по-голландски, – сказал американец.
– Он спросил про меня, – разъяснила Сарина.
– Вы знаете голландский? Шримп удивился.
– О, да.
– Тогда скажите ему, чтобы он захватил ваше оружие, когда будет уходить отсюда. Я не могу его тащить и одновременно охранять пленницу.
Сарина улыбнулась и перевела. Голландец ей ответил и кивнул головой Розетти.
– Ну, пойдемте, – сказал сержант Сарине. Он повел ее в лагерь, где они сразу же направились к Джерри, лежавшему на носилках под деревом.
– Сержант Розетти докладывает о пленнице, сэр. Корри, сидевшая рядом с Джерри, узнала Сарину и вскочила на ноги.
– Сарина! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете?
– Я пришла, чтобы быть с вами. Скажите им, чтобы мне позволили остаться.
Она говорила по-голландски, и Корри перевела ее слова Джерри.
– Что касается меня, она может остаться, если вы хотите этого, – ответил ей Джерри. – Но я считаю, что решать должен капитан ван Принс. Возьмите, сержант, вашу пленницу и доложите обо всем капитану ван Принсу.
Не признававший никаких других авторитетов, кроме Джерри, сержант выразил на лице неудовлетворение, но послушался.
– Идемте, сестренка, – позвал он Сарину.
– Хорошо, братец, – ответила она. – Но не держите свой штык у моей спины. Я знаю, что вы хороший солдат, но не усердствуйте так.
Корри взглянула на нее с изумлением. Она впервые слышала, чтобы Сарина говорила по-английски.
– О'кей, дорогая, – согласился Розетти, – но не вздумайте бежать.
– Я пойду с вами, – заявила Корри. – Если я поручусь за вас, то уверена, что капитан ван Принс разрешит вам остаться с нами.
Она нашла капитана, и он внимательно выслушал все, что Корри и Сарина сообщили ему.
Потом он спросил:
– Почему вы присоединились к этим бандитам и остались с ними?