– Бедное дитя, – сказал Джерри Лукас.
Когда стало только рассветать, они отправились по следам похитителей Корри.
Американцы не видели никаких признаков следов, но для привычных глаз англичанина они были ясны и достоверны. Он увидел, в частности, то место, где они опустили Корри на ноги и заставили ее идти.
Миновала уже половина утра, когда Клейтон неожиданно остановился и втянул ноздрями воздух, принесенный бризом с места, из которого они только что ушли.
– Вам лучше залезть на дерево, – сказал он своим спутникам. – За нами по пятам крадется тигр. Он совсем близко.
Как только начало темнеть, похитители Корри расположились лагерем по краю горного луга. Они разложили костер, чтобы отпугивать больших кошек, и сгрудились вокруг него, оставив одного человека на страже.
Уставшая девушка ненадолго уснула.
Проснувшись, она увидела погасший костер и поняла, что сторож заснул. Она решила попытаться бежать.
Она посмотрела на темный, грозный лес.
Возможно, в нем таилась смерть. В том же направлении, куда ее вели эти люди, для нее было нечто худшее, чем смерть.
Она осторожно поднялась на ноги. Сторож лежал подле потухшего костра. Она обошла его и других спящих и минуту спустя оказалась в лесу. Хотя тропа была протоптана глубоко, по ней было трудно идти в темноте, и она продвигалась медленно, часто спотыкаясь. Но девушка продолжала свой путь, стремясь, чтобы расстояние между ней и ее похитителями увеличилось к рассвету как можно больше.
Она боялась звуков. Лес был полон звуков – таинственных и угрожающих, каждый из которых мог быть шагами или крыльями смерти. Она все же продолжала идти, пока не услышала звук, от которого похолодела – рычание тигра. А потом до нее донесся треск ломаемых сучьев и веток, будто дикий зверь почуял ее запах и направился в ее сторону.
Она судорожно ощупывала по сторонам распростертыми руками в надежде найти дерево, чтобы поскорее взобраться на него. Свисающая ветка винограда ударила ее по лицу. Она остановилась, ухватилась за нее обеими руками и начала подниматься. Треск в зарослях кустарника послышался совсем близко. Корри продолжала лезть наверх. Снизу доносилось рычание, затем тигр прыгнул. Толчок его тела едва не выбил из ее рук виноградную лозу, но ужас и отчаяние придали ей силы. Лоза еще раз угрожающе закачалась, когда зверь прыгнул во второй раз, но теперь девушка была уверена, что он не сможет достать до нее. Если только лоза выдержит… Именно в этом заключалась опасность. Тигр прыгнул еще два раза, но Корри уже достаточно крепко уцепилась одной рукой за одну из нижних веток дерева, покрытого листьями – места убежища от больших кошек.
Хищник некоторое время продолжал оставаться под деревом. Иногда он угрожающе и недовольно рычал. Наконец, девушка услышала, как он уходит. Она стала думать, стоит ли ей сейчас спускаться и продолжать свое бегство.
Она была уверена, что Клейтон будет ее разыскивать, но он не сможет ничего сделать до наступления утра. Она подумала также и о Джерри Лукасе. Даже если у него и существует к ней антипатия, вероятно, он все же поможет Клейтону ее разыскать. Не потому, что она Корри ван дер Меер, а потому, что она женщина.
Она решила подождать рассвета. Иногда тигры охотятся днем, но обычно они делают это в ночное время. Не случайно малайцы называют тигра «темной, беззвездной, туманной ночью».
В конце концов, длинная ночь кончилась, и Корри спустилась на тропинку и продолжила прерванное бегство.
Когда стало только рассветать, они отправились по следам похитителей Корри.
Американцы не видели никаких признаков следов, но для привычных глаз англичанина они были ясны и достоверны. Он увидел, в частности, то место, где они опустили Корри на ноги и заставили ее идти.
Миновала уже половина утра, когда Клейтон неожиданно остановился и втянул ноздрями воздух, принесенный бризом с места, из которого они только что ушли.
– Вам лучше залезть на дерево, – сказал он своим спутникам. – За нами по пятам крадется тигр. Он совсем близко.
Как только начало темнеть, похитители Корри расположились лагерем по краю горного луга. Они разложили костер, чтобы отпугивать больших кошек, и сгрудились вокруг него, оставив одного человека на страже.
Уставшая девушка ненадолго уснула.
Проснувшись, она увидела погасший костер и поняла, что сторож заснул. Она решила попытаться бежать.
Она посмотрела на темный, грозный лес.
Возможно, в нем таилась смерть. В том же направлении, куда ее вели эти люди, для нее было нечто худшее, чем смерть.
Она осторожно поднялась на ноги. Сторож лежал подле потухшего костра. Она обошла его и других спящих и минуту спустя оказалась в лесу. Хотя тропа была протоптана глубоко, по ней было трудно идти в темноте, и она продвигалась медленно, часто спотыкаясь. Но девушка продолжала свой путь, стремясь, чтобы расстояние между ней и ее похитителями увеличилось к рассвету как можно больше.
Она боялась звуков. Лес был полон звуков – таинственных и угрожающих, каждый из которых мог быть шагами или крыльями смерти. Она все же продолжала идти, пока не услышала звук, от которого похолодела – рычание тигра. А потом до нее донесся треск ломаемых сучьев и веток, будто дикий зверь почуял ее запах и направился в ее сторону.
Она судорожно ощупывала по сторонам распростертыми руками в надежде найти дерево, чтобы поскорее взобраться на него. Свисающая ветка винограда ударила ее по лицу. Она остановилась, ухватилась за нее обеими руками и начала подниматься. Треск в зарослях кустарника послышался совсем близко. Корри продолжала лезть наверх. Снизу доносилось рычание, затем тигр прыгнул. Толчок его тела едва не выбил из ее рук виноградную лозу, но ужас и отчаяние придали ей силы. Лоза еще раз угрожающе закачалась, когда зверь прыгнул во второй раз, но теперь девушка была уверена, что он не сможет достать до нее. Если только лоза выдержит… Именно в этом заключалась опасность. Тигр прыгнул еще два раза, но Корри уже достаточно крепко уцепилась одной рукой за одну из нижних веток дерева, покрытого листьями – места убежища от больших кошек.
Хищник некоторое время продолжал оставаться под деревом. Иногда он угрожающе и недовольно рычал. Наконец, девушка услышала, как он уходит. Она стала думать, стоит ли ей сейчас спускаться и продолжать свое бегство.
Она была уверена, что Клейтон будет ее разыскивать, но он не сможет ничего сделать до наступления утра. Она подумала также и о Джерри Лукасе. Даже если у него и существует к ней антипатия, вероятно, он все же поможет Клейтону ее разыскать. Не потому, что она Корри ван дер Меер, а потому, что она женщина.
Она решила подождать рассвета. Иногда тигры охотятся днем, но обычно они делают это в ночное время. Не случайно малайцы называют тигра «темной, беззвездной, туманной ночью».
В конце концов, длинная ночь кончилась, и Корри спустилась на тропинку и продолжила прерванное бегство.
ГЛАВА VII
Сидя на ветвях дерева, свисавшего над тропой, уцелевшие члены команды «Прекрасной леди» переждали, когда тигр пройдет мимо. У них не было желания повстречать его на пути.
Вокруг них раздавались обычные дневные звуки леса, к которым они привыкли – хриплые крики птицы, ужасные вопли гиббонов, болтовня мартышек, но не было слышно ничего, что свидетельствовало бы о приближении тигра. Шримп решил, что тревога была ложной.
Тропинка под ними была видна не далее, чем на сто футов, из-за двух поворотов. И вот из-за одного показался тигр. Он бесшумно шел на своих бархатных лапах. Одновременно из-за противоположного поворота появилась стройная фигура девушки. Это была Корри.
Оба, и тигр и девушка, остановились – один против другого менее, чем в сотне метров. Тигр издал низкое рычание и побежал рысью ей навстречу. Корри от ужаса застыла на месте. В этот миг она увидела полуобнаженного человека, прыгнувшего сверху на спину хищника. Следом за ним спрыгнули на землю еще трое мужчин. Выдергивая ножи из ножен, они бежали к человеку, боровшемуся с большой кошкой. Первым среди них был сержант Розетти, ненавидевший британцев.
Железная рука человека схватила тигра за шею, мускулистые ноги сжали его пах, а свободная рука вонзила острый клинок в левый бок зверя. Яростный рев вырвался из пасти хищника, когда он бился в агонии. К ужасу Корри, с этим ревом слилось такое же дикое рычание, которое вырвалось из горла человека. Трое американцев беспомощно наблюдали за короткой схваткой.
Наконец большое тело тигра ослабело, и он свалился бездыханным. Тогда человек встал, поставил на него ногу и, подняв лицо к небу, издал ужасный крик – победный крик обезьяны-самца. Корри стало страшно от нового облика этого человека, который всегда казался таким цивилизованным и культурным. Даже мужчины были поражены.
Вдруг в глазах Джерри Лукаса засветилась догадка.
– Джон Клейтон! – воскликнул он. – Это лорд Грейсток, или Тарзан из племени обезьян!
Тарзан потряс головой, как будто хотел пробудиться от наваждения. Тонкий налет цивилизации растаял было в пылу схватки.
На какое-то мгновение он превратился в дикого зверя, каким был когда-то. Но тотчас же его второе «я» снова вернулось к нему. Он приветствовал Корри с улыбкой:
– Так, значит, вы убежали от них?
Корри кивнула в ответ. Она была потрясена и вся дрожала, а в глазах ее стояли слезы облегчения и благодарности.
– Да, я убежала от них прошлой ночью, но если бы не вы, мне пришлось бы совсем худо, не так ли?
– Это счастье, что мы оказались в нужное время в нужном месте. Вам бы посидеть сейчас немного. Вы неважно выглядите.
– Я сяду…
Она опустилась на землю у края тропинки, и четверо мужчин собрались вокруг нее. Джерри Лукас сиял от радости. Джерри заметил, что и Шримп был бесконечно рад, о чем и объявил во всеуслышанье:
– Я, конечно, рад вашему возвращению, мисс. Осознав свои слова, он тут же покраснел. Психология Шримпа оказалась в последнее время под сильными ударами. Обе его «фобии» разлетелись на кусочки. Он дошел до того, что стал восхищаться британцем и, более того, дамой!
Корри рассказала о своем похищении и бегстве. Потом она и американцы обсудили победу Клейтона над тигром.
– Вы испугались? – спросила она его. Тарзан, который никогда в своей жизни не боялся, а лишь бывал осторожен, всегда затруднялся ответить на этот вопрос, который ему много раз задавали и раньше, так как просто не знал, что такое страх.
– Я был уверен, что убью зверя, – сказал он.
– Я думал, вы с ума сошли, когда прыгнули на него, – заявил Бубенович. – Уж я-то, конечно, испугался.
– Но ведь и вы спрыгнули тотчас же, чтобы помочь мне. Вы все. Если вы допускаете при этом мысль, что можете быть сами убиты, то это – настоящая смелость.
– Но почему вы не сказали нам, что вы Тарзан? – спросил Джерри.
– Что бы от этого изменилось?
– Мы оказались тупицами, не разгадав вас, – заметил Бубенович.
Корри сказала, что она достаточно отдохнула и может теперь идти. Мужчины подобрали луки, которые они побросали, когда прыгали с дерева, и все двинулись в обратный путь к своему лагерю.
– Странно, что никто из нас не догадался послать в него пару стрел, – сказал Шримп.
– Они бы только привели его в бешенство, – ответил Тарзан. – Конечно, если бы вам удалось стрелой пронзить сердце, то его можно было бы убить, но все равно он прожил бы еще достаточно долго, чтобы наделать массу неприятностей.
– Быть растерзанной львом или тигром – это, должно быть, ужасная смерть, – заметила Корри. Она содрогнулась.
– Напротив, уж если кому суждено умереть, то это далеко не худший способ, – возразил Тарзан. – Были люди, на которых нападали львы, но они случайно оставались живыми и потом записывали свои ощущения. Все утверждали, что не чувствовали ни боли, ни страха.
– Ну, это их дело, – сказал Шримп. – Я бы предпочел пулю…
На пути в лагерь Тарзан шел позади маленькой колонны, чтобы ветер мог доносить до его тонкого обоняния предостережение о приближении туземцев, если они будут преследовать Корри. Рядом шел Шримп, не сводя с него восхищенных глаз.
Джерри и Корри шли впереди рядом друг с другом. Он часто бросал на девушку взгляды и любовался ее профилем.
– Вы, должно быть, очень устали? – сказал он.
– Немного, – ответила она. – Но я привыкла к ходьбе. Я очень выносливая.
– Мы испугались, когда обнаружили, что вас похитили.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Вы же женоненавистник!
– Кто вам сказал, что я женоненавистник?
– Вы сами и маленький сержант.
– Я не говорил ничего подобного, а Шримп даже не знает, что это такое.
– Я пошутила. Это и так видно.
– Возможно, одно время я и был таковым, – согласился он.
Потом он рассказал ей о девушке, которая его обманула.
– Вы так сильно ее любили?
– Нет. Пожалуй, больше всего страдала моя гордость. Теперь я даже рад, что все так кончилось.
– Вы хотите сказать, что лучше обнаружить до свадьбы, что невеста непостоянна, чем после?
– Это будет ясно со временем. Я только знаю, что не хотел бы увидеться с нею.
Корри подумала, что с его прошлой любовью, действительно, все кончено. Какой вывод она сделала для себя, никто не знал.
Но когда они через несколько минут достигли лагеря, она напевала веселую песенку и почти сразу скрылась в пещере.
Бубенович обратился к Джерри:
– Как поживает женоненавистник сегодня вечером?
– Захлопни свой люк, – буркнул Джерри.
Тарзан, расспросив Корри о ее похитителях, выяснил, что их было десять человек, и что они были вооружены копьями и ножами. У них не было огнестрельного оружия, ибо японцы конфисковали все, что смогли найти.
Все пятеро собрались у входа в пещеру и стали обсуждать планы на будущее, в частности вырабатывать тактику на случай, если вернутся преследователи. Каждый хотел высказать свое мнение, но с тех пор, как они покинули самолет, где высшим авторитетом являлся Джерри, все молчаливо признавали Тарзана своим лидером. Джерри понимал, что это правильно.
По его мнению, как и по мнению остальных, не могло быть сомнений, что англичанин лучше ориентируется в джунглях, более приспособлен и храбр, чем кто-нибудь другой. Даже Шримп вынужден был согласиться с этим, хотя вначале это ему давалось с трудом. Теперь же он стал одним из самых пылких сторонников британца.
– Корри сказала мне, – проговорил Тарзан, – что в отряде, который ее захватил, было десять человек. Большая часть из них была вооружена длинными ножами. Огнестрельного оружия она у них не видела. У нас есть пять луков, и все мы хорошие стрелки. Но мы должны сначала попытаться убедить их, чтобы они ушли и оставили нас в покое. Корри сможет выступить в роли переводчика. Мы не будем стрелять, пока это не станет абсолютно необходимым.
– Великолепно, – проворчал Шримп. – Мы должны позволить им украсть ребенка?
Корри бросила на него взгляд, полный удивления и недоверия. Джерри и Бубенович ухмыльнулись. Шримп заметил это и покраснел.
– Тем же кончил и другой женоненавистник, – прошептал Бубенович Джерри.
– Я понимаю, что вы хотите сказать, Розетти, – сказал Тарзан. – Я думаю, мы все разделяем ваши чувства. Но я уже давно научился убивать только для пищи или в случае самозащиты. Этому я научился у тех, кого вы называете зверями. Я думаю, это хорошее правило. Тот, кто убивает по другим причинам, – ради удовольствия или мести – унижает себя. Такие чувства свойственны только дикарям.
– Возможно, они и не придут, – произнесла Корри с надеждой.
Тарзан покачал головой.
– Они придут. Они почти уже здесь.
Вокруг них раздавались обычные дневные звуки леса, к которым они привыкли – хриплые крики птицы, ужасные вопли гиббонов, болтовня мартышек, но не было слышно ничего, что свидетельствовало бы о приближении тигра. Шримп решил, что тревога была ложной.
Тропинка под ними была видна не далее, чем на сто футов, из-за двух поворотов. И вот из-за одного показался тигр. Он бесшумно шел на своих бархатных лапах. Одновременно из-за противоположного поворота появилась стройная фигура девушки. Это была Корри.
Оба, и тигр и девушка, остановились – один против другого менее, чем в сотне метров. Тигр издал низкое рычание и побежал рысью ей навстречу. Корри от ужаса застыла на месте. В этот миг она увидела полуобнаженного человека, прыгнувшего сверху на спину хищника. Следом за ним спрыгнули на землю еще трое мужчин. Выдергивая ножи из ножен, они бежали к человеку, боровшемуся с большой кошкой. Первым среди них был сержант Розетти, ненавидевший британцев.
Железная рука человека схватила тигра за шею, мускулистые ноги сжали его пах, а свободная рука вонзила острый клинок в левый бок зверя. Яростный рев вырвался из пасти хищника, когда он бился в агонии. К ужасу Корри, с этим ревом слилось такое же дикое рычание, которое вырвалось из горла человека. Трое американцев беспомощно наблюдали за короткой схваткой.
Наконец большое тело тигра ослабело, и он свалился бездыханным. Тогда человек встал, поставил на него ногу и, подняв лицо к небу, издал ужасный крик – победный крик обезьяны-самца. Корри стало страшно от нового облика этого человека, который всегда казался таким цивилизованным и культурным. Даже мужчины были поражены.
Вдруг в глазах Джерри Лукаса засветилась догадка.
– Джон Клейтон! – воскликнул он. – Это лорд Грейсток, или Тарзан из племени обезьян!
Тарзан потряс головой, как будто хотел пробудиться от наваждения. Тонкий налет цивилизации растаял было в пылу схватки.
На какое-то мгновение он превратился в дикого зверя, каким был когда-то. Но тотчас же его второе «я» снова вернулось к нему. Он приветствовал Корри с улыбкой:
– Так, значит, вы убежали от них?
Корри кивнула в ответ. Она была потрясена и вся дрожала, а в глазах ее стояли слезы облегчения и благодарности.
– Да, я убежала от них прошлой ночью, но если бы не вы, мне пришлось бы совсем худо, не так ли?
– Это счастье, что мы оказались в нужное время в нужном месте. Вам бы посидеть сейчас немного. Вы неважно выглядите.
– Я сяду…
Она опустилась на землю у края тропинки, и четверо мужчин собрались вокруг нее. Джерри Лукас сиял от радости. Джерри заметил, что и Шримп был бесконечно рад, о чем и объявил во всеуслышанье:
– Я, конечно, рад вашему возвращению, мисс. Осознав свои слова, он тут же покраснел. Психология Шримпа оказалась в последнее время под сильными ударами. Обе его «фобии» разлетелись на кусочки. Он дошел до того, что стал восхищаться британцем и, более того, дамой!
Корри рассказала о своем похищении и бегстве. Потом она и американцы обсудили победу Клейтона над тигром.
– Вы испугались? – спросила она его. Тарзан, который никогда в своей жизни не боялся, а лишь бывал осторожен, всегда затруднялся ответить на этот вопрос, который ему много раз задавали и раньше, так как просто не знал, что такое страх.
– Я был уверен, что убью зверя, – сказал он.
– Я думал, вы с ума сошли, когда прыгнули на него, – заявил Бубенович. – Уж я-то, конечно, испугался.
– Но ведь и вы спрыгнули тотчас же, чтобы помочь мне. Вы все. Если вы допускаете при этом мысль, что можете быть сами убиты, то это – настоящая смелость.
– Но почему вы не сказали нам, что вы Тарзан? – спросил Джерри.
– Что бы от этого изменилось?
– Мы оказались тупицами, не разгадав вас, – заметил Бубенович.
Корри сказала, что она достаточно отдохнула и может теперь идти. Мужчины подобрали луки, которые они побросали, когда прыгали с дерева, и все двинулись в обратный путь к своему лагерю.
– Странно, что никто из нас не догадался послать в него пару стрел, – сказал Шримп.
– Они бы только привели его в бешенство, – ответил Тарзан. – Конечно, если бы вам удалось стрелой пронзить сердце, то его можно было бы убить, но все равно он прожил бы еще достаточно долго, чтобы наделать массу неприятностей.
– Быть растерзанной львом или тигром – это, должно быть, ужасная смерть, – заметила Корри. Она содрогнулась.
– Напротив, уж если кому суждено умереть, то это далеко не худший способ, – возразил Тарзан. – Были люди, на которых нападали львы, но они случайно оставались живыми и потом записывали свои ощущения. Все утверждали, что не чувствовали ни боли, ни страха.
– Ну, это их дело, – сказал Шримп. – Я бы предпочел пулю…
На пути в лагерь Тарзан шел позади маленькой колонны, чтобы ветер мог доносить до его тонкого обоняния предостережение о приближении туземцев, если они будут преследовать Корри. Рядом шел Шримп, не сводя с него восхищенных глаз.
Джерри и Корри шли впереди рядом друг с другом. Он часто бросал на девушку взгляды и любовался ее профилем.
– Вы, должно быть, очень устали? – сказал он.
– Немного, – ответила она. – Но я привыкла к ходьбе. Я очень выносливая.
– Мы испугались, когда обнаружили, что вас похитили.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Вы же женоненавистник!
– Кто вам сказал, что я женоненавистник?
– Вы сами и маленький сержант.
– Я не говорил ничего подобного, а Шримп даже не знает, что это такое.
– Я пошутила. Это и так видно.
– Возможно, одно время я и был таковым, – согласился он.
Потом он рассказал ей о девушке, которая его обманула.
– Вы так сильно ее любили?
– Нет. Пожалуй, больше всего страдала моя гордость. Теперь я даже рад, что все так кончилось.
– Вы хотите сказать, что лучше обнаружить до свадьбы, что невеста непостоянна, чем после?
– Это будет ясно со временем. Я только знаю, что не хотел бы увидеться с нею.
Корри подумала, что с его прошлой любовью, действительно, все кончено. Какой вывод она сделала для себя, никто не знал.
Но когда они через несколько минут достигли лагеря, она напевала веселую песенку и почти сразу скрылась в пещере.
Бубенович обратился к Джерри:
– Как поживает женоненавистник сегодня вечером?
– Захлопни свой люк, – буркнул Джерри.
Тарзан, расспросив Корри о ее похитителях, выяснил, что их было десять человек, и что они были вооружены копьями и ножами. У них не было огнестрельного оружия, ибо японцы конфисковали все, что смогли найти.
Все пятеро собрались у входа в пещеру и стали обсуждать планы на будущее, в частности вырабатывать тактику на случай, если вернутся преследователи. Каждый хотел высказать свое мнение, но с тех пор, как они покинули самолет, где высшим авторитетом являлся Джерри, все молчаливо признавали Тарзана своим лидером. Джерри понимал, что это правильно.
По его мнению, как и по мнению остальных, не могло быть сомнений, что англичанин лучше ориентируется в джунглях, более приспособлен и храбр, чем кто-нибудь другой. Даже Шримп вынужден был согласиться с этим, хотя вначале это ему давалось с трудом. Теперь же он стал одним из самых пылких сторонников британца.
– Корри сказала мне, – проговорил Тарзан, – что в отряде, который ее захватил, было десять человек. Большая часть из них была вооружена длинными ножами. Огнестрельного оружия она у них не видела. У нас есть пять луков, и все мы хорошие стрелки. Но мы должны сначала попытаться убедить их, чтобы они ушли и оставили нас в покое. Корри сможет выступить в роли переводчика. Мы не будем стрелять, пока это не станет абсолютно необходимым.
– Великолепно, – проворчал Шримп. – Мы должны позволить им украсть ребенка?
Корри бросила на него взгляд, полный удивления и недоверия. Джерри и Бубенович ухмыльнулись. Шримп заметил это и покраснел.
– Тем же кончил и другой женоненавистник, – прошептал Бубенович Джерри.
– Я понимаю, что вы хотите сказать, Розетти, – сказал Тарзан. – Я думаю, мы все разделяем ваши чувства. Но я уже давно научился убивать только для пищи или в случае самозащиты. Этому я научился у тех, кого вы называете зверями. Я думаю, это хорошее правило. Тот, кто убивает по другим причинам, – ради удовольствия или мести – унижает себя. Такие чувства свойственны только дикарям.
– Возможно, они и не придут, – произнесла Корри с надеждой.
Тарзан покачал головой.
– Они придут. Они почти уже здесь.
ГЛАВА VIII
Когда Искандер проснулся, солнце светило ему прямо в лицо. Он приподнялся на локте и увидел, что все его подчиненные крепко спят.
Часовой прикорнул у потухшего костра, а пленницы нигде не было. Жестокое лицо Искандера исказилось от гнева, и он ринулся на часового. Пронзительные крики караульного разбудили остальных спящих.
– Проклятая свинья! – истошно вопил Искандер. Он наносил удары тяжелой палкой по голове и телу своей жертвы.
– Мог прийти тигр и всех нас загрызть! И женщина убежала из-за тебя!
Последний удар, нанесенный по основанию черепа, окончил муки нерадивого часового. Искандер отшвырнул окровавленную палку и повернулся к своим людям.
– Пошли! – приказал он. – Она не могла уйти далеко. Быстрее!
Они очень скоро обнаружили на тропинке следы Корри и бросились в погоню.
Пройдя половину пути, они наткнулись на тело убитого тигра. Искандер тщательно осмотрел его. Он увидел ножевую рану возле левого плеча, а вокруг множество следов на грязной тропе.
Помимо маленьких следов девушки здесь были и другие следы, оставленные такими же сандалиями, какие носила она, но большего размера. Но что самое удивительное, виднелись также следы босых ног мужчины.
Искандер был в полном недоумении. Все говорило о том, что кто-то заколол тигра, но это было, по его мнению, невозможно. Никто не мог приблизиться к этим ужасным когтям и челюстям и остаться в живых. Он поспешил со своими людьми от этого места. Вскоре они достигли пещеры.
– Здесь только четверо мужчин, – сказал Искандер. – Убейте их, но девушку не троньте.
Десять его сородичей уверенно двинулись вперед с обнаженными ножами.
Тарзан позволил им приблизиться примерно футов на сто, затем попросил Корри окликнуть их.
– Стойте! – крикнула она. – Не подходите ближе! Все пятеро вложили стрелы в луки. В левой руке каждого находились запасные стрелы.
Искандер увидел их приготовления и засмеялся, потом подал сигнал к атаке.
– Придется показать им, что мы умеем за себя постоять, – сказал Тарзан.
Он послал стрелу, целясь в ногу Искандера, и лишь слегка задел ею туземца. Четверо других тоже были ранены первыми же стрелами, выпущенными белыми людьми. Двое остальных остановились, но двое продолжали наступать, вопя, словно демоны.
Тарзан вогнал по стреле в сердце каждого. Они были слишком близко, чтобы можно было пощадить их, как он пощадил Искандера, настолько близко, что один из них упал ничком, почти касаясь ног Тарзана.
Он повернулся к Корри.
– Скажите им, что, если они бросят свое оружие и поднимут руки, мы не будем их убивать.
После того, как девушка перевела это обращение, туземцы угрюмо заворчали, но не бросили оружие и не подняли руки.
– Вставьте стрелы в луки и медленно двигайтесь вперед, – приказал Тарзан своим товарищам. – При первом же подозрительном движении – стреляйте!
– Вы подождите здесь, Корри, – попросил Джерри. – Там может быть опасно.
Она улыбнулась ему, но не послушалась. Тогда он встал перед ней и загородил ее собой. Тарзан вставил длинную стрелу в свой тяжелый лук и прицелился в сердце Искандера, затем прошептал что-то Корри.
– Он считает до десяти, – объяснила туземцам девушка. – Если вы все не бросите на землю оружия и не поднимите руки вверх прежде, чем он кончит считать, он застрелит вашего начальника, а потом убьет остальных.
Тарзан начал считать вслух, Корри переводила. Когда он дошел до пяти, Искандер сдался. Взглянув в серые глаза стоявшего перед ним гиганта, он испугался, другие последовали его примеру и тоже сдались.
– Розетти, – сказал Тарзан, – соберите их оружие и возьмите обратно наши стрелы. Мы будем держать их под прицелом.
Розетти собрал сначала оружие, потом выдернул стрелы из тел пяти туземцев, которые были ранены, но не убиты. С мертвыми он был менее деликатен.
– Скажите им, Корри, чтобы они забирали своих мертвецов и уходили отсюда. А если они снова будут надоедать нам, мы всех их перестреляем.
Корри перевела, а затем добавила уже от себя:
– Этот человек, который говорит с вами – необыкновенный. Вооруженный только ножом, он прыгнул на спину тигра и убил его. Если вы хотите жить, вы послушаетесь его.
– Одну минуту, Корри, – обратился к ней Джерри. – Спросите у них, не видели ли они какого-нибудь американского летчика, прыгнувшего с поврежденного самолета, или может быть слышали о таком.
Корри спросила об этом у Искандера и получила угрюмый отрицательный ответ.
Вождь встал и отдал приказ своим людям. Никто из них не был серьезно ранен.
Они подняли мертвых и пошли, но Искандер остановил их, потом повернулся к Тарзану.
– Вы разрешите нам взять свое оружие? Корри перевела.
– Нет!
Этот ответ, казалось, не нуждался ни в переводе, ни в объяснениях.
Вождь снова посмотрел в серые глаза гиганта, который убил тигра, теперь лежавшего на тропе, и то, что он увидел в них, испугало его. «Это не человеческие глаза, – подумал он. – Это глаза тигра».
Проворчав по-малайски проклятье, он приказал своим людям двигаться вперед.
– Нам нужно было убить их всех, – сказал Шримп. – Они расскажут о нас желтобрюхим, и те узнают, где нас искать.
– Если следовать вашей логике, – возразил Тарзан, – то мы должны убивать каждого человека, который встретится нам на пути. Любой из них может рассказать о нас японцам.
– Вы считаете, что людей убивать нельзя? Тарзан отрицательно покачал головой.
– Даже японцев?
– Здесь есть разница. Мы воюем с ними. Не из ненависти, не из мести и без особого удовольствия, но я убью каждого японца, которого смогу, пока не кончится война. Это мой долг.
– У вас нет ненависти к ним?
– Нет, – сказал Тарзан. – Я могу вспомнить, что только один раз в жизни я почувствовал ненависть и убил из мести – Кулонгу, сына Мбонги. Он убил Калу, мою приемную мать. Она была единственным созданием на свете, которое любило меня и которое любил я. Я считал ее тогда своей родной матерью. Я никогда не раскаивался в этом убийстве.
Пока они разговаривали, Корри готовила ужин. Джерри помогал ей. Они жарили на огне у входа в пещеру фазанов и оленину. Бубенович осматривал оружие, оставленное туземцами.
– Почему вы спросили у этих бандитов, не слыхал ли кто из них об американских летчиках, которые приземлились недавно? – спросила Корри у Джерри.
– Двое из моей команды, о которых известно, что они выпрыгнули, не обнаружены – радист и стрелок, Дуглас и Дэвис. Мы разыскивали их, но не смогли обнаружить следов. Мы нашли лишь тело лейтенанта Барнхэма, парашют которого не раскрылся. Мы считали, что если и у них парашюты не раскрылись, то мы должны были их найти поблизости. Мы все прыгнули в течение нескольких секунд.
– Сколько же вас было?
– Одиннадцать. Девять человек команды, полковник Клейтон и фотограф. Мой бомбардир остался на базе, потому что заболел. Да он и не нужен был. У нас не было бомб, и мы выполняли только задание по рекогносцировке и фотографированию объектов.
– Подождите, – сказала Корри. – Здесь четверо из вас. Лейтенант Барнхэм – это пятый. Двое пропало без вести. Всего семь человек. Что же случилось с остальными четырьмя?
– Убиты во время боя.
– Бедные парни!
– Страдает не только тот, кто убит, но и те, кто остался дома, страдают не меньше – родители, девушки, друзья. Для них же, может быть, и лучше было погибнуть. В конце концов, здесь сущий ад, – прибавил он горько, – и те, кто избежали этого, пожалуй, счастливее нас.
Она дотронулась до его руки.
– Не надо так переживать. Еще может быть много счастья в мире для вас, для всех нас.
– Это были мои друзья, и они были очень молоды. Они должны были уходить из горящего ада. Это несправедливо. Тарзан говорит, что нехорошо ненавидеть, и я знаю, что он прав. Но я все же ненавижу и тех бедных подневольных, которые стреляли в нас, и в которых стреляли мы. Я хочу ненавидеть их. Я не такой философ, как вы и Тарзан. Я часто упрекаю себя за то, что недостаточно сильно их ненавижу.
Джерри видел, какой ненавистью загорелись ее глаза, и подумал, какие же ужасные вещи ей пришлось пережить, что такие сильные чувства возникли в сердце девушки, по природе своей доброй и милой. Он повторил ту же фразу, которую она только что говорила ему:
– Не надо так переживать.
– Вы никогда не видели свою мать, затравленную до смерти, и вашего отца, заколотого штыками желтых зверей. Если бы вы видели и не возненавидели их, вы были бы недостойны называться человеком.
– Пожалуй, вы правы, – сказал он.
Он пожал ей руку.
– Бедная девочка.
– Не жалейте меня, – проговорила она почти сердитым тоном. – Я не плакала тогда и не плакала позже, но, если вы будете меня жалеть, я заплачу.
Сделала ли она ударение на слове «вы»? Он решил, что сделала, хотя и еле заметное.
Вскоре весь маленький отряд собрался вокруг костра. Тарелками служили широкие листья, вилками – заостренные бамбуковые щепки, и, конечно, у каждого был свой нож. Они пили из тыквенных сосудов.
Кроме фазанов и оленины, у них были фрукты и жареные семена дуриана. Им жилось не так уж плохо в этой стране изобилия.
– Подумайте о бедных «собачниках» там на базе, – сказал Шримп. – Они питаются консервированным месивом из мяса и овощей и другой подобной же гадостью.
– Я поменялся бы с любым из них сию же минуту, – заметил Джерри.
– Что такое «собачники»? – спросила Корри.
– Ну, я думаю, первоначально это означало то же, что «пехотинец», но потом стало прозвищем каждого, призванного в армию, – объяснил Джерри.
– Каждого джи-ай, то есть американского солдата, – добавил Шримп.
– Какой странный язык! – воскликнула Корри. – А я думала, что знаю английский!
– Оставайтесь с нами, Корри, и мы усовершенствуем ваш американский и испортим ваш английский. Джерри засмеялся.
– Если вы обратите особое внимание на лексикон сержанта Розетти, то они оба будут испорчены, – вставил свое слово Бубенович.
– Почему тебе не нравится мой американский язык, умник? – спросил Шримп.
– Мне кажется, что сержант Шримп остроумный человек, – вступилась за него Корри. Розетти густо покраснел.
– Раскланивайся, остряк. Бубенович засмеялся.
Часовой прикорнул у потухшего костра, а пленницы нигде не было. Жестокое лицо Искандера исказилось от гнева, и он ринулся на часового. Пронзительные крики караульного разбудили остальных спящих.
– Проклятая свинья! – истошно вопил Искандер. Он наносил удары тяжелой палкой по голове и телу своей жертвы.
– Мог прийти тигр и всех нас загрызть! И женщина убежала из-за тебя!
Последний удар, нанесенный по основанию черепа, окончил муки нерадивого часового. Искандер отшвырнул окровавленную палку и повернулся к своим людям.
– Пошли! – приказал он. – Она не могла уйти далеко. Быстрее!
Они очень скоро обнаружили на тропинке следы Корри и бросились в погоню.
Пройдя половину пути, они наткнулись на тело убитого тигра. Искандер тщательно осмотрел его. Он увидел ножевую рану возле левого плеча, а вокруг множество следов на грязной тропе.
Помимо маленьких следов девушки здесь были и другие следы, оставленные такими же сандалиями, какие носила она, но большего размера. Но что самое удивительное, виднелись также следы босых ног мужчины.
Искандер был в полном недоумении. Все говорило о том, что кто-то заколол тигра, но это было, по его мнению, невозможно. Никто не мог приблизиться к этим ужасным когтям и челюстям и остаться в живых. Он поспешил со своими людьми от этого места. Вскоре они достигли пещеры.
– Здесь только четверо мужчин, – сказал Искандер. – Убейте их, но девушку не троньте.
Десять его сородичей уверенно двинулись вперед с обнаженными ножами.
Тарзан позволил им приблизиться примерно футов на сто, затем попросил Корри окликнуть их.
– Стойте! – крикнула она. – Не подходите ближе! Все пятеро вложили стрелы в луки. В левой руке каждого находились запасные стрелы.
Искандер увидел их приготовления и засмеялся, потом подал сигнал к атаке.
– Придется показать им, что мы умеем за себя постоять, – сказал Тарзан.
Он послал стрелу, целясь в ногу Искандера, и лишь слегка задел ею туземца. Четверо других тоже были ранены первыми же стрелами, выпущенными белыми людьми. Двое остальных остановились, но двое продолжали наступать, вопя, словно демоны.
Тарзан вогнал по стреле в сердце каждого. Они были слишком близко, чтобы можно было пощадить их, как он пощадил Искандера, настолько близко, что один из них упал ничком, почти касаясь ног Тарзана.
Он повернулся к Корри.
– Скажите им, что, если они бросят свое оружие и поднимут руки, мы не будем их убивать.
После того, как девушка перевела это обращение, туземцы угрюмо заворчали, но не бросили оружие и не подняли руки.
– Вставьте стрелы в луки и медленно двигайтесь вперед, – приказал Тарзан своим товарищам. – При первом же подозрительном движении – стреляйте!
– Вы подождите здесь, Корри, – попросил Джерри. – Там может быть опасно.
Она улыбнулась ему, но не послушалась. Тогда он встал перед ней и загородил ее собой. Тарзан вставил длинную стрелу в свой тяжелый лук и прицелился в сердце Искандера, затем прошептал что-то Корри.
– Он считает до десяти, – объяснила туземцам девушка. – Если вы все не бросите на землю оружия и не поднимите руки вверх прежде, чем он кончит считать, он застрелит вашего начальника, а потом убьет остальных.
Тарзан начал считать вслух, Корри переводила. Когда он дошел до пяти, Искандер сдался. Взглянув в серые глаза стоявшего перед ним гиганта, он испугался, другие последовали его примеру и тоже сдались.
– Розетти, – сказал Тарзан, – соберите их оружие и возьмите обратно наши стрелы. Мы будем держать их под прицелом.
Розетти собрал сначала оружие, потом выдернул стрелы из тел пяти туземцев, которые были ранены, но не убиты. С мертвыми он был менее деликатен.
– Скажите им, Корри, чтобы они забирали своих мертвецов и уходили отсюда. А если они снова будут надоедать нам, мы всех их перестреляем.
Корри перевела, а затем добавила уже от себя:
– Этот человек, который говорит с вами – необыкновенный. Вооруженный только ножом, он прыгнул на спину тигра и убил его. Если вы хотите жить, вы послушаетесь его.
– Одну минуту, Корри, – обратился к ней Джерри. – Спросите у них, не видели ли они какого-нибудь американского летчика, прыгнувшего с поврежденного самолета, или может быть слышали о таком.
Корри спросила об этом у Искандера и получила угрюмый отрицательный ответ.
Вождь встал и отдал приказ своим людям. Никто из них не был серьезно ранен.
Они подняли мертвых и пошли, но Искандер остановил их, потом повернулся к Тарзану.
– Вы разрешите нам взять свое оружие? Корри перевела.
– Нет!
Этот ответ, казалось, не нуждался ни в переводе, ни в объяснениях.
Вождь снова посмотрел в серые глаза гиганта, который убил тигра, теперь лежавшего на тропе, и то, что он увидел в них, испугало его. «Это не человеческие глаза, – подумал он. – Это глаза тигра».
Проворчав по-малайски проклятье, он приказал своим людям двигаться вперед.
– Нам нужно было убить их всех, – сказал Шримп. – Они расскажут о нас желтобрюхим, и те узнают, где нас искать.
– Если следовать вашей логике, – возразил Тарзан, – то мы должны убивать каждого человека, который встретится нам на пути. Любой из них может рассказать о нас японцам.
– Вы считаете, что людей убивать нельзя? Тарзан отрицательно покачал головой.
– Даже японцев?
– Здесь есть разница. Мы воюем с ними. Не из ненависти, не из мести и без особого удовольствия, но я убью каждого японца, которого смогу, пока не кончится война. Это мой долг.
– У вас нет ненависти к ним?
– Нет, – сказал Тарзан. – Я могу вспомнить, что только один раз в жизни я почувствовал ненависть и убил из мести – Кулонгу, сына Мбонги. Он убил Калу, мою приемную мать. Она была единственным созданием на свете, которое любило меня и которое любил я. Я считал ее тогда своей родной матерью. Я никогда не раскаивался в этом убийстве.
Пока они разговаривали, Корри готовила ужин. Джерри помогал ей. Они жарили на огне у входа в пещеру фазанов и оленину. Бубенович осматривал оружие, оставленное туземцами.
– Почему вы спросили у этих бандитов, не слыхал ли кто из них об американских летчиках, которые приземлились недавно? – спросила Корри у Джерри.
– Двое из моей команды, о которых известно, что они выпрыгнули, не обнаружены – радист и стрелок, Дуглас и Дэвис. Мы разыскивали их, но не смогли обнаружить следов. Мы нашли лишь тело лейтенанта Барнхэма, парашют которого не раскрылся. Мы считали, что если и у них парашюты не раскрылись, то мы должны были их найти поблизости. Мы все прыгнули в течение нескольких секунд.
– Сколько же вас было?
– Одиннадцать. Девять человек команды, полковник Клейтон и фотограф. Мой бомбардир остался на базе, потому что заболел. Да он и не нужен был. У нас не было бомб, и мы выполняли только задание по рекогносцировке и фотографированию объектов.
– Подождите, – сказала Корри. – Здесь четверо из вас. Лейтенант Барнхэм – это пятый. Двое пропало без вести. Всего семь человек. Что же случилось с остальными четырьмя?
– Убиты во время боя.
– Бедные парни!
– Страдает не только тот, кто убит, но и те, кто остался дома, страдают не меньше – родители, девушки, друзья. Для них же, может быть, и лучше было погибнуть. В конце концов, здесь сущий ад, – прибавил он горько, – и те, кто избежали этого, пожалуй, счастливее нас.
Она дотронулась до его руки.
– Не надо так переживать. Еще может быть много счастья в мире для вас, для всех нас.
– Это были мои друзья, и они были очень молоды. Они должны были уходить из горящего ада. Это несправедливо. Тарзан говорит, что нехорошо ненавидеть, и я знаю, что он прав. Но я все же ненавижу и тех бедных подневольных, которые стреляли в нас, и в которых стреляли мы. Я хочу ненавидеть их. Я не такой философ, как вы и Тарзан. Я часто упрекаю себя за то, что недостаточно сильно их ненавижу.
Джерри видел, какой ненавистью загорелись ее глаза, и подумал, какие же ужасные вещи ей пришлось пережить, что такие сильные чувства возникли в сердце девушки, по природе своей доброй и милой. Он повторил ту же фразу, которую она только что говорила ему:
– Не надо так переживать.
– Вы никогда не видели свою мать, затравленную до смерти, и вашего отца, заколотого штыками желтых зверей. Если бы вы видели и не возненавидели их, вы были бы недостойны называться человеком.
– Пожалуй, вы правы, – сказал он.
Он пожал ей руку.
– Бедная девочка.
– Не жалейте меня, – проговорила она почти сердитым тоном. – Я не плакала тогда и не плакала позже, но, если вы будете меня жалеть, я заплачу.
Сделала ли она ударение на слове «вы»? Он решил, что сделала, хотя и еле заметное.
Вскоре весь маленький отряд собрался вокруг костра. Тарелками служили широкие листья, вилками – заостренные бамбуковые щепки, и, конечно, у каждого был свой нож. Они пили из тыквенных сосудов.
Кроме фазанов и оленины, у них были фрукты и жареные семена дуриана. Им жилось не так уж плохо в этой стране изобилия.
– Подумайте о бедных «собачниках» там на базе, – сказал Шримп. – Они питаются консервированным месивом из мяса и овощей и другой подобной же гадостью.
– Я поменялся бы с любым из них сию же минуту, – заметил Джерри.
– Что такое «собачники»? – спросила Корри.
– Ну, я думаю, первоначально это означало то же, что «пехотинец», но потом стало прозвищем каждого, призванного в армию, – объяснил Джерри.
– Каждого джи-ай, то есть американского солдата, – добавил Шримп.
– Какой странный язык! – воскликнула Корри. – А я думала, что знаю английский!
– Оставайтесь с нами, Корри, и мы усовершенствуем ваш американский и испортим ваш английский. Джерри засмеялся.
– Если вы обратите особое внимание на лексикон сержанта Розетти, то они оба будут испорчены, – вставил свое слово Бубенович.
– Почему тебе не нравится мой американский язык, умник? – спросил Шримп.
– Мне кажется, что сержант Шримп остроумный человек, – вступилась за него Корри. Розетти густо покраснел.
– Раскланивайся, остряк. Бубенович засмеялся.
ГЛАВА IX
Перед ужином Тарзан срезал с огромного дерева два широких куска коры. Куски коры были не менее дюйма толщиной, упругие и крепкие. Из них он вырезал два диска приблизительно в шестнадцать с половиною дюймов в диаметре. По краю каждого диска он вырезал шесть глубоких бороздок, оставив между ними пять выпуклостей. Сидя у костра, Корри, Джерри и остальные с интересом наблюдали за его работой.
– Что это за дьявольские штуки вы делаете? – не выдержал, наконец, пилот. – Они походят на круглые плоские ступни с пятью пальцами.
– Благодарю вас, – ответил Тарзан. – Не знал, что я такой хороший резчик. Эти «штуки» предназначаются для того, чтобы обманывать врагов. Я не сомневаюсь, что этот негодяй очень скоро вернется сюда с японцами. Туземцы – хорошие следопыты, и они очень хорошо знакомы с нашими следами. А следы самодельных сандалий без труда различит даже самая большая бестолочь. Поэтому мы должны стереть их. Для этого мы пойдем в лес сначала в другом направлении, в котором мы действительно собираемся пойти, и оставим следы, по которым сразу же распознают наш отряд. Потом мы вернемся назад в лагерь через кустарник, где можем идти, не оставляя отпечатков, и начнем наш путь по тропе, по которой и намеревался идти наш отряд. Трое из нас пойдут, каждый ступая точно в отпечаток ноги идущего впереди. Я понесу Корри на руках. Для нее будет утомительно делать мужские шаги. Бубенович будет замыкать шествие, привязав эти планки к своим ногам. Он будет наступать на каждый отпечаток ноги, который сделаем мы. И таким образом мы оставим после себя лишь следы, похожие на отпечаток ног слона.
– Черт побери! – воскликнул Розетти. – Но у слона ведь не такие большие ноги.
– Я не вполне уверен относительно индийских слонов, – согласился Тарзан. – Но окружность передних ног африканского слона равняется половине высоты животного в плечах. Таким образом, эти отпечатки соответствуют высоте слона, равной приблизительно девяти футам. К несчастью, Бубенович весит много меньше слона, так что следы будут не так похожи, как хотелось бы. Но будем надеяться, что туземцы вообще не будут обращать внимания на следы слона, а будут заняты поисками наших. Если они все же присмотрятся, то очень удивятся, увидев следы двуногого слона. Вы, Джерри, будете сегодня нести первую вахту – два с половиной часа. Шримп будет последним – от трех до шести. Спокойной ночи!
На следующее утро они поднялись рано. Проглотив холодный завтрак, они проложили ложный след, а сами отправились в противоположном направлении. Замыкая шествие, Бубенович со всей силой наступал на отпечатки ног того, кто шел впереди него.
К концу мили, которую Тарзан считал необходимым пройти для маскировки их следов, это был уже довольно усталый «слон». Он присел на обочине тропы, снял свои громоздкие «ноги» и отбросил их в сторону. Но Тарзан тут же поднял их и швырнул подальше в чащу кустарника.
– Что это за дьявольские штуки вы делаете? – не выдержал, наконец, пилот. – Они походят на круглые плоские ступни с пятью пальцами.
– Благодарю вас, – ответил Тарзан. – Не знал, что я такой хороший резчик. Эти «штуки» предназначаются для того, чтобы обманывать врагов. Я не сомневаюсь, что этот негодяй очень скоро вернется сюда с японцами. Туземцы – хорошие следопыты, и они очень хорошо знакомы с нашими следами. А следы самодельных сандалий без труда различит даже самая большая бестолочь. Поэтому мы должны стереть их. Для этого мы пойдем в лес сначала в другом направлении, в котором мы действительно собираемся пойти, и оставим следы, по которым сразу же распознают наш отряд. Потом мы вернемся назад в лагерь через кустарник, где можем идти, не оставляя отпечатков, и начнем наш путь по тропе, по которой и намеревался идти наш отряд. Трое из нас пойдут, каждый ступая точно в отпечаток ноги идущего впереди. Я понесу Корри на руках. Для нее будет утомительно делать мужские шаги. Бубенович будет замыкать шествие, привязав эти планки к своим ногам. Он будет наступать на каждый отпечаток ноги, который сделаем мы. И таким образом мы оставим после себя лишь следы, похожие на отпечаток ног слона.
– Черт побери! – воскликнул Розетти. – Но у слона ведь не такие большие ноги.
– Я не вполне уверен относительно индийских слонов, – согласился Тарзан. – Но окружность передних ног африканского слона равняется половине высоты животного в плечах. Таким образом, эти отпечатки соответствуют высоте слона, равной приблизительно девяти футам. К несчастью, Бубенович весит много меньше слона, так что следы будут не так похожи, как хотелось бы. Но будем надеяться, что туземцы вообще не будут обращать внимания на следы слона, а будут заняты поисками наших. Если они все же присмотрятся, то очень удивятся, увидев следы двуногого слона. Вы, Джерри, будете сегодня нести первую вахту – два с половиной часа. Шримп будет последним – от трех до шести. Спокойной ночи!
На следующее утро они поднялись рано. Проглотив холодный завтрак, они проложили ложный след, а сами отправились в противоположном направлении. Замыкая шествие, Бубенович со всей силой наступал на отпечатки ног того, кто шел впереди него.
К концу мили, которую Тарзан считал необходимым пройти для маскировки их следов, это был уже довольно усталый «слон». Он присел на обочине тропы, снял свои громоздкие «ноги» и отбросил их в сторону. Но Тарзан тут же поднял их и швырнул подальше в чащу кустарника.