Беверли Джо. Лорд полуночи

   Клэр бросилась к брату.
   — Что это ты устроил? — тряхнула она его за плечо. — Ты пытался убить его, да?
   — Он тоже пытался меня убить, — отозвался Томас и поднялся с земли. — Он убил отца.
   — Я знаю.
   — Мой долг — убить его!
   Клэр бросила взгляд на Ренальда и сказала:
   — Если хочешь заставить его заплатить за смерть отца, позволь ему сначала научить тебя владеть мечом. И, возможно, наступит день, когда ты сможешь его убить.
   — Я думал, вы не одобряете мужчин, имеющих дело с оружием, миледи, — усмехнулся Ренальд.
   — Жизнь иногда заставляет нас менять свои взгляды, милорд.
   Ренальд отвернулся и стал смотреть на дальнюю рощицу, словно полностью утратил интерес к этому разговору.
   — Твоя сестра права, Томас. А теперь отправляйся к Харри и потренируйся на палках. Только сначала вытри свой меч.
   Томас с ненавистью взглянул на него, но молча вытер меч чистой тряпкой и убрал его в ножны. Затем, не проронив ни слова, послушно направился к средних лет солдату с палкой в руке.
   — Откуда у него этот меч? — спросила Клэр у Ренальда.
   — Я велел кузнецу выковать его специально для Томаса, — ответил он, вытирая свой меч — обычный, не тот, которым он убил отца. — Оказалось, что у мальчика до сих пор нет своего оружия.
   — В Саммербурне всегда были вооружены только стражники, — скрестив на груди руки и гордо подняв голову, заявила Клэр.
   — Теперь понятно, почему твой отец не упражнялся. А ведь это обязанность любого мужчины. Тебе что-нибудь нужно, Клэр?
   Ренальд держался так, словно между ними ничего не произошло. Но как же быть с его злодейским преступлением?
   — Я искала Томаса, — сказала Клэр, соображая, как ей держаться с Ренальдом. — Хотела сообщить ему правду.
   — Твоя мать уже сказала. Теперь я о нем позабочусь, — сказал Ренальд, перехватив ее взгляд, и добавил: — Я не позволю тебе или ему убить меня.
   — Приятно, наверное, считать себя всемогущим? — язвительно заметила Клэр.
   — Вряд ли можно считать особой доблестью победу в бою над ребенком, — отозвался он, пряча меч в ножны.
   Клэр вдруг вскрикнула, увидев, как Томас отлетел в сторону под ударом палки:
   — Его ранили!
   Де Лисл схватил ее за руку и не дал броситься на помощь брату.
   — Уверяю тебя, Клэр, ничего страшного с ним не случилось. Ты слишком балуешь его.
   — Ты не знаешь, что такое любовь! — вырвала она руку. — Как ты можешь судить об этом? Я готова была сочувствовать тебе, потому что ты рано лишился семьи и был вынужден самостоятельно пробивать дорогу в жизни. Но ты принес в Саммербурн жестокость, а с этим я никогда не примирюсь!
   Ренальд схватил ее за плечи, повернул к себе и посмотрел ей прямо в глаза:
   — Любовь не должна делать человека слабым и уязвимым. Посмотри на Томаса: он уже не твой маленький братишка. Он выше тебя, шире в плечах и, без сомнения, сильнее. Придет день, когда я стану слаб и немощен. Тогда он будет защитой тебе и твоей семье. А для этого он должен быть сильным и умелым.
   Клэр сглотнула горький комок, вставший ей поперек горла, и тихо вымолвила:
   — Томас должен был стать священником.
   — Тогда ему давно уже место в монастыре, а не здесь. Твой отец не занимался его воспитанием, Томас ничего не умеет.
   — Как ты смеешь!.. — взвилась Клэр.
   — Разумеется, смею. Твой отец был добрым и умным человеком. Он приносил людям радость. Но братом и отцом он оказался никудышным. Твои тетки давно уже должны были выйти замуж. Неудивительно, что Фелиция так ожесточилась,
   — Она такая от рождения!
   — Откуда ты знаешь? Тебя тогда на свете не было. Кстати, прежде чем ввязываться в такое опасное предприятие, твоему отцу следовало и тебя выдать замуж.
   Клэр раскрыла рот от изумления.
   — А Томаса нужно было либо отдать в монастырь, либо научить держать в руках оружие, — продолжал Ренальд. — А то он болтается без дела. Вы все здесь пребывали в иллюзии о том, что сурового и жестокого мира за стенами замка не существует. Отец внушил вам это, и вы за это поплатились.
   Задыхаясь от ярости, Клэр подступила к нему вплотную:
   — Ты не в состоянии понять, что движет человеком с возвышенной душой!..
   — Еще как в состоянии!
   — Ты убил моего отца и не испытываешь ни малейшего раскаяния! У тебя вообще нет души! И я заставлю тебя убедиться в этом! — невольно вырвалось у нее. Клэр уже не владела собой: — Ты убил Ульриха, чтобы скрыть свое преступление от меня. Мне не удастся наказать тебя за убийство отца, но в смерти Ульриха ты виновен, и я намерена доказать это перед судом!
   — Ты не можешь доказать того, что является клеветой, — спокойно возразил Ренальд.
   — Посмотрим!
   Клэр повернулась и пошла прочь, но войдя во двор замка, опустила голову. Как он посмел говорить так о ее отце! Он хочет уничтожить добрую память о нем в ее сердце, как уничтожил его самого? Скорее всего Ренальд просто защищается, потому что жить с мыслью о том, что ты совершил убийство, очень тяжело.
   Что ж, за убийство Ульриха она обязательно привлечет его к ответу.
   Но каким образом? Как ей раскрыть это убийство, найти доказательства? Эйдо и граф уже расследовали это дело и не обнаружили никаких улик.
   Клэр вспомнила о том, что отец считал полезным записывать свои мысли, когда хотел найти ответ на какой-нибудь сложный вопрос. Она достала вощеные таблички и, принеся их на кухню, счистила ножом старые записи. Как бы ей хотелось так же легко избавиться от внутренней потребности уничтожить Ренальда де Лисла!
   Она вспомнила их прогулку по саду, то, как они вместе смеялись над повадками малиновки…
   А в это время совсем близко от них лежало тело Ульриха, завернутое в саван.
   — Так. С чего же начать? — спросила она себя вслух. Видимо, начинать следует с самого начала. Прихватив с собой вощеные таблички, Клэр отправилась выяснять, кто из слуг стоял на страже в тот день. Одного из них она нашла в хижине стражников.
   — Я был в дозоре, леди, — ответил слуга, продолжая чистить оружие. — А Озрик стоял у ворот, так что спросите лучше у него.
   Клэр поднялась на стену, где по деревянным мосткам шагал взад-вперед Озрик, и направилась к нему.
   — Леди Клэр, — поклонился тот.
   — Ты говорил с Ульрихом в тот вечер, когда он вернулся?
   — Да, леди. Я стоял у ворот.
   — Что именно он тебе сказал?
   Стражник задумчиво почесал подбородок.
   — Его появление было очень неожиданным. Я воскликнул что-то вроде того: «Ульрих! Где тебя носило? Мы уже решили, что ты погиб».
   — И что он ответил?
   — Он сказал, что ходил на волосок от смерти.
   — На него кто-нибудь нападал? — спросила Клэр, записывая показания слуги.
   — Не знаю, леди.
   — Он не был ранен?
   — Нет. Он выглядел очень уставшим, ноги у него были сбиты до крови, но он не был ранен.
   — А куда он направился, войдя во двор? — Клэр решила несколько смягчить натиск, чтобы не пугать недоумевающего слугу.
   — Он немного постоял у ворот, леди, словно раздумывая, куда бы ему пойти. Потом появился Рольф — он всегда тут как тут, когда что-то происходит, — и сказал, что в замке большой праздник, много еды и выпивки. Ульрих, помню, очень удивился.
   — Удивился? — переспросила Клэр, делая заметку на табличке.
   — Он знал о смерти лорда Кларенса, леди… — Стражник смущенно отвернулся.
   — Да, я понимаю. И что Ульрих сделал потом?
   — Он сказал: «Они что же, празднуют смерть господина?» А я ему говорю: «Не смерть, а помолвку. Леди Клэр выходит замуж за нового хозяина, за того самого Ренальда де Лисла, которого прислал король».
   — И что дальше? — Клэр представила себе, как был потрясен верный оруженосец отца, узнав такую новость.
   — Ничего, леди, — покачал головой стражник. — Он как-то странно посмотрел на нас и молча пошел в зал.
   Клэр сделала еще несколько заметок и окинула взглядом светлую даль, чтобы собраться с мыслями. Скорее всего Ульрих знал правду о Ренальде. Но почему тогда он не ворвался в зал и не сообщил всем об убийстве своего господина? Он должен был ненавидеть Ренальда де Лисла ничуть не меньше, чем она.
   Чем она должна была бы.
   Шум сражения возле стен замка изменился, на смену беспорядочным ударам и крикам пришли ритмичные звуки, напоминавшие барабанный бой.
   Ренальд де Лисл, обнаженный по пояс, рубил мечом ствол поваленного дерева. На его груди, плечах и спине бугрились мышцы. В руках у него был знаменитый черный меч. Ренальд легко кружил вокруг дерева, нанося удары из разных положений. И каждый его удар достигал цели и был бы смертельным, если бы на месте дерева стоял человек.
   Так же как во время ритуального танца на празднике, Клэр была заворожена звериной грацией и силой Ренальда.
   Наконец он откинул со лба прядь взмокших волос, запрокинул голову, стараясь восстановить дыхание, и вдруг замер, заметив Клэр на стене. Тогда он размахнулся и глубоко вогнал меч в дерево.
   Клэр почему-то испугалась и поспешила к лестнице. Она хотела скорее оказаться на земле.
   Ей стоило больших усилий взять себя в руки и избавиться от панического страха, охватившего ее.
   Перечитав свои заметки, Клэр увидела, что не сильно продвинулась в своих разысканиях. Удивительно, что Ульрих не расстроил их помолвку. Впрочем, он всегда был скромным, молчаливым и нерешительным человеком.
   Ульрих стал слугой отца, когда ему было столько лет, сколько сейчас Томасу. Отец был намного младше его, но, несмотря на разницу в возрасте, Ульрих никогда не вмешивался в решения господина. Так случилось и накануне восстания. Ульрих просто собрал пожитки лорда Кларенса, привел в порядок оружие и тронулся в путь.
   Он всегда был верным слугой и должен быть отомщен. Итак, что же делать теперь? Очевидно, надо поговорить еще с кем-нибудь.
   Клэр расспросила людей на кухне. Оказалось, кое-кто видел Ульриха в зале, но никто не вспомнил, с кем рядом он сидел. Поскольку он пришел поздно, ему досталось место среди слуг гостей, которых никто не знал ни в лицо, ни по именам. К тому же гости вместе со слугами давно разъехались по домам.
   Чуть позже Клэр последовательно опросила всех слуг в замке, выискивая какие-нибудь новые сведения об Ульрихе и его передвижениях в тот злополучный вечер.
   Выходя из пекарни, она увидела Ренальда, который шел ей навстречу. Он переоделся, предварительно облившись колодезной водой, его темные локоны были влажными и блестели. Ренальд выглядел посвежевшим и отдохнувшим.
   — Насколько я понимаю, ты собираешь сведения об Ульрихе? Я намерен сопровождать тебя.
   — Понятно! — Она сердито захлопнула таблички. — Чтобы помешать мне выяснить правду.
   — Чтобы не задавать одним и тем же людям одних и тех же вопросов дважды. Поскольку не я убил Ульриха, мне тоже важно выяснить, кто это сделал. — Он поправил кожаный пояс. — Я понимаю, что тобой движет, Клэр. Попробуй понять и меня. Надеюсь, со временем между нами установятся дружеские отношения, но пока ты считаешь меня жестоким убийцей…
   — Дружеские отношения! Даже если ты невиновен в смерти Ульриха, я не прощу тебе убийства отца! Ты сам в этом признался.
   ― Да.
   Клэр выжидающе смотрела на него, но Ренальд так ничего и не прибавил к сказанному — ни извинения, ни объяснения, ни мольбы о прощении.
   — Только у тебя были причины желать смерти Ульриха! — заявила она раздраженно.
   — Вот как? — Ренальд шагнул следом за ней. — А как быть с леди Агнес? Она очень хотела, чтобы мы поженились.
   — Бабушка?! — Клэр резко обернулась к нему. — Да ты с ума сошел! Она уже много лет не встает со своего кресла. Каждое движение причиняет ей страшную боль.
   — Она когда-то была здесь хозяйкой и знает людей, готовых ради нее на все. Перед помолвкой леди Агнес недвусмысленно намекнула, что уничтожит меня, если я дурно обойдусь с тобой или с твоими родственниками.
   — Зачем было бабушке убивать Ульриха? Она могла просто заставить его молчать до окончания процедуры бракосочетания.
   — Прекрасная мысль, — усмехнулся Ренальд. — Предлагаю тебе записать ее, чтобы обдумать на досуге.
   — Зачем?
   — Я зайду к тебе позже. А пока расскажи, что еще тебе удалось выяснить.
   Клэр не стала возражать и, раскрыв таблички, проглядела свои записи.
   — Почти ничего. Некоторые видели его в зале, где он ел и пил за праздничным столом. Но слуги были заняты, им некогда было поговорить с ним. Никто не помнит, с кем рядом он сидел, с кем разговаривал.
   — А на каком месте он сидел?
   — Недалеко от дверей. Он пришел позже всех, поэтому сел с краю. — Клэр вдруг осеклась, заметив, как вытянулось лицо Ренальда. — Что с тобой?
   — Пожилой человек с седеющими волосами и большим носом… — глядя в пространство, проговорил наконец Ренальд.
   — Что это за человек?
   — Ты его знаешь?
   — Не понимаю, — пожала плечами Клэр. Если Ренальд тоже сошел с ума, то и ее очередь не за горами.
   — И еще я думаю… — продолжал он, по-прежнему не обращая на нее внимания, — девица с выпученными глазами и румянцем во всю щеку…
   — Это похоже на Дору из красильни. Но что?..
   — Я обладаю редкой способностью, Клэр, — Ренальд встряхнулся и обернулся к ней. — У меня хорошая зрительная память. Сдается мне, что Ульрих сидел между этими людьми.
   — Но ты же никогда не видел его!
   — Я видел, как он прислуживал твоему отцу.
   Ну конечно! Однако напоминание об этом оказалось для Клэр болезненным.
   — Отец написал о том, как ты приходил к нему в Башню, — скрепя сердце вымолвила она.
   — Написал? Где? — удивился Ренальд, но не утратил самообладания. — Где он написал об этом? — Он схватил Клэр за руку, едва она собралась уйти.
   — В дневнике. Оказалось, что в нем не сказка о Себастьяне, а его записи о восстании. Просто отец представил себя в роли Себастьяна.
   — Так я и думал! — Он выпустил ее руку. — Он заранее решил, как будет держаться на придворном поединке.
   Клэр не сразу поняла, о чем говорит Ренальд.
   — Ты хочешь сказать, что отец заранее решил погибнуть?
   — Нет, — усмехнулся Ренальд. — Он верил в Бога сильнее, чем ты, поэтому не сомневался, что победит.
   — Так бы и случилось, если бы не твой меч!
   — Не говори глупостей.
   — Глупостей?! — воскликнула она возмущенно. На ее крик обернулись слуги. Она взяла себя в руки и добавила почти шепотом: — Мой отец был прекрасным, благородным человеком…
   — …который сильно заблуждался в своем представлении о добре и зле.
   — Мой отец впал в заблуждение только один раз в жизни… — вымолвила она спустя некоторое время. — Когда он доверился лживому другу! — С этими словами она попыталась уйти.
   — Так ты хочешь найти убийцу Ульриха? — удержал ее Ренальд.
   Клэр испытала сильнейшее желание броситься на него с кулаками, но если он действительно способен запоминать картины, то наверняка опознает людей, сидевших с Ульрихом в зале. Нельзя допустить, чтобы Ренальд встретился с ними без нее: еще припугнет их или заставит замолчать навеки, совершив еще одно убийство.
   — Хорошо, — согласилась она. — Дора наверняка в красильне. Это там, у реки. — Она, не оглядываясь, направилась к воротам.
   — Что же твой отец написал обо мне? — раздался вдруг его голос.
   — Тебе интересно, написал ли он, что ты чудовище? — резко обернулась она к Ренальду. — Что у тебя нет души?
   — У каждого человека есть душа. Я могу попросить Нильса прочитать мне дневник твоего отца.
   Клэр не хотела, чтобы Ренальд или его писарь прикасались к отцовским записям.
   — Ты ему понравился.
   — Ты могла бы отнестись к его мнению, как к отеческому благословению.
   — В тебе не больше чувствительности, чем в том бревне, которое ты изрубил мечом! Он собирался оплакивать тебя после того, как убьет!
   — Клэр, случилось так, что я оплакивал его тело, а не он мое.
   Он говорил правду. Вот почему у него были красные, воспаленные глаза в тот день, когда он появился у ворот Саммербурна!
   — И все же ты убил его!
   — Да, я его убил.
   Несокрушимая ледяная скала стояла между ними, и не было силы, способной ее разрушить.
   — Да простит тебя Господь. Я этого сделать не могу.
   Они шли к реке бок о бок, но их разделяла пропасть. Красильня и навес для сушки тканей располагались так далеко от замка по двум причинам: во-первых, для окрашивания тканей требовалось много воды, во-вторых, этот процесс был очень вреден для здоровья. Чем ближе они подходили к реке, тем сильнее ощущался резкий, неприятный запах.
   — Позволь мне войти одному и попросить эту женщину выйти, — сказал Ренальд, беря ее за руку.
   — И дать тебе возможность запугать ее до смерти, чтобы она молчала? — вывернулась Клэр. — Нет, благодарю покорно.
   Ренальду пришлось согнуться почти в пояс, чтобы пройти в низкую дверь, ведущую в темное помещение, где над огромными бочками клубился пар. Развешенное по стенам окрашенное полотно сохло здесь же. В бочках кипела краска, выплескиваясь наружу и покрывая земляной пол кляксами. Войдя внутрь, Клэр зажала нос: ее едва не стошнило от запаха урины. Работники время от времени мочились в бочки, что было необходимо для процесса окрашивания.
   Засучив рукава и высоко подоткнув юбку, Дора полоскала в бочке кусок полотна.
   — Дора!
   Женщина оглянулась и откинула со лба налипшие волосы. На ее лице отразилось крайнее удивление.
   — Леди?!
   — Мне нужно поговорить с тобой. Найди кого-нибудь, кто тебя подменит, и выходи наружу.
   Через минуту Дора оказалась на улице и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Она казалась взволнованной: то ли от того, что внезапно понадобилась господам, то ли такое впечатление создавали ее неестественно выпученные, похожие на лягушачьи глаза.
   — Все в порядке, — успокоила ее Клэр. — Просто мы пытаемся выяснить, что делал Ульрих в тот вечер, когда его убили. Нам кажется, что за столом он сидел рядом с тобой.
   — Да, это так, леди. Но очень недолго. Он поздно пришел, а потом мне пришлось отправиться на кухню, чтобы помочь девушкам.
   Клэр старалась не выказывать своего беспокойства. Дора может перепугаться и замкнуться.
   — Ульрих говорил с тобой?
   — Он поздоровался, когда садился за стол, — усердно нахмурившись, словно вопрос был очень трудным, ответила Дора.
   — Ты знала о том, что он только что приехал?
   — Я догадалась, потому что у него был дорожный мешок.
   Клэр хотелось вытрясти из нее все, что она знала, но только терпение могло заставить Дору говорить.
   — Ты знала, что он был оруженосцем моего отца?
   — Да, леди.
   — И ты ничего не спросила у него о том, как умер лорд Кларенс?
   — Нет, леди! — испуганно вытаращилась на нее Дора. — Я смотрела, как выступают акробаты. Здорово это у них получается!
   Клэр в отчаянии бросила взгляд на Ренальда. Нет, он враг, нельзя ждать от него поддержки.
   — Значит, сидя рядом, вы ни о чем не говорили? Ульрих так ничего и не сказал?
   — Он сказал, чтобы я заткнулась, — почесав живот, нехотя призналась Дора.
   — Заткнулась? — В полном недоумении Клэр снова посмотрела на Ренальда.
   Нет, убийца не может так заразительно улыбаться! Просто не должен!
   — Он сказал не со зла, леди. Я спросила у него, видел ли он когда-нибудь такое. А он не хотел, чтобы я мешала ему смотреть.
   — Выходит, он вообще ни с кем не разговаривал? — расстроившись, спросила Клэр, вспомнив, что Ульрих отличался замкнутым нравом.
   ― Может быть, он говорил с Зигфридом? — предположила Дора.
   — С Зигфридом?
   — Он сидел с другой стороны от Ульриха.
   — Это тот, который работает на конюшне? — припомнила Клэр.
   — Да, леди.
   — Спасибо, Дора. Можешь возвращаться в красильню, — благодарно улыбнулась ей Клэр.
   — Подожди минуту, Дора, — удержал ее Ренальд. — Ты случайно не заметила кого-нибудь еще, с кем говорил Ульрих?
   Женщина нахмурилась, отчего ее глаза выпучились еще сильнее.
   — По-моему, кто-то задерживался возле него, чтобы поболтать. — Дора снова почесалась, словно верила, что это стимулирует память. — Кажется, я помню… Кто-то остановился рядом с ним и сказал: «Ульрих, я считал тебя погибшим». Да, так и было. Тут я все вспомнила: в смысле — кто такой Ульрих и о смерти господина. Мне сразу стало очень грустно…
   — Но ты не помнишь, что это был за человек?
   Дора перевела взгляд с Клэр на Ренальда и, вытерев вспотевшие от волнения ладони о юбку, ответила:
   — Нет, лорд. Леди.
   Ренальд кивнул и поблагодарил ее, после чего взял Клэр под руку и повел прочь.
   — Будем надеяться, что Зигфрид нам поможет. Наверное, именно он и есть тот седой человек с большим носом.
   ― Да.
   — Мне показалось, что ты удивилась, когда услышала его имя.
   Ренальд был слишком чутким и проницательным, но она не собиралась рассказывать ему о том, что Зигфрид ей в каком-то смысле родственник. Это дало бы Ренальду дополнительный повод постараться переложить свою вину на бабушку.
   Однако самой ей ничто не мешало поразмышлять над этим. Она никогда не замечала, что между бабушкой и Зигфридом есть какие-то отношения, но если бы леди Агнес понадобился наемный убийца, она, без сомнения, могла обратиться к своему двоюродному брату.
   Какая-то ерунда! Бабушка?
   Впрочем, Клэр понимала, что такой поступок вполне в духе бабушки.
   Нет, убийца все-таки Ренальд! Надо просто доказать это.
   — Пожалуй, нам действительно следует сходить на конюшню, — произнесла она.
   С того момента, когда Клэр узнала от бабушки о Зигфриде, она стала приглядываться к нему и заметила, что он чем-то похож на отца. Никогда прежде она не говорила с ним ни о чем, кроме дел, связанных с лошадьми.
   Сейчас Зигфрид чистил подковы лошадям.
   — Зигфрид, — начала Клэр. — Мы бы хотели, чтобы ты рассказал нам что-нибудь про Ульриха.
   — Про Ульриха? — удивился конюх. — Это тот, который умер?
   — Ты сидел рядом с ним на празднике.
   — И что? — Зигфрид встревоженно оглядел господ. — Он пришел поздно и сел на свободное место. Я тут при чем?
   — Нас интересует, что он тебе сказал.
   — Ничего.
   Клэр и Ренальд переглянулись. Зигфрид выглядел виновато, что подтверждало предположение Ренальда.
   — Он даже не поздоровался с тобой? — вмешался в допрос Ренальд. — Встань и повернись к нам лицом!
   Клэр испугалась, что конюх не выполнит приказ, отданный строгим тоном, и Ренальд жестоко накажет его за неповиновение. Но Зигфрид вытер руки о кожаный передник и поднялся. Более того он даже отвесил хозяину учтивый поклон.
   — Вы правы, милорд. Наверное, он поздоровался.
   — А ты ответил на его приветствие?
   — Скорее всего, милорд. Но я не помню.
   Клэр задумалась, был ли Зигфрид всегда таким замкнутым и неразговорчивым или его нынешнее поведение можно считать косвенным признанием вины?
   — Ульрих сказал что-нибудь еще? — терпеливо продолжил расспросы Ренальд. — Например, об акробатах? Или о Доре, которая раздражала его своей болтовней?
   — Да, лорд, — задумчиво нахмурившись, подтвердил Зигфрид. — Он назвал ее болтливой каргой. Ульрих никогда не был особенно разговорчивым.
   — Ты хорошо знал его? — спросила Клэр.
   — Конечно, леди. — Зигфрид обратил на нее свои голубые, как у отца, глаза. — Мы с ним ровесники и живем бок о бок с детства. — В голосе конюха прозвучала досада, и Клэр подумала о его несчастной судьбе.
   — Если вы хорошо знали друг друга, неужели вам не захотелось поговорить? — спросил Ренальд. — Может быть, ты расспрашивал его о походе? Или о том, как погиб лорд Кларенс?
   Зигфрид помолчал, словно оценивая последствия своего признания, и наконец ответил:
   — Мы поговорили немного. Я спросил, где он был все это время и что случилось с конем лорда Кларенса. Замечательный был конь!
   — Кстати, а где Айдан? — поинтересовалась Клэр у Ренальда.
   — Потом, — отмахнулся тот. — Итак, — обратился он к Зигфриду, — что же Ульрих тебе ответил?
   — Что это не моего ума дело.
   — А говорил он что-нибудь о смерти лорда Кларенса и о моей свадьбе с леди Клэр?
   — Нет, лорд… — Вопрос Ренальда удивил его.
   — Совсем ничего? — переспросила Клэр. — Неужели его не удивила свадьба?
   — Ничего не могу вам сказать по этому поводу, леди.
   Клэр готова была предположить, что Зигфрид лжет, но не понимала зачем. Даже если он убил Ульриха по какой-то личной причине или по приказанию бабушки, то почему скрывает, что говорил с ним о таких обычных вещах?
   — Кто-нибудь еще останавливался поговорить с Ульрихом? — продолжал допрос Ренальд. — Ты помнишь хотя бы одного?
   — Большой Грегори, — проворчал Зигфрид. — Он женат на сестре Ульриха. Грегори посочувствовал ему. Впрочем, лорд Эйдо сделал то же самое. И Брита — вы же знаете Бриту, лорд, — спросила, не хочется ли ему с дороги отдохнуть?
   Клэр записала имена на табличку, предположив, что Зигфрид имел в виду библейскую Бриту.
   — Больше Ульрих ни с кем не говорил? — спросила она.
   — Еще с оруженосцем лорда — Джошем.
   Клэр замерла и бросила испытующий взгляд на Ренальда. Тот оставался совершенно бесстрастным.
   — Ты слышал, о чем они говорили? — поинтересовалась Клэр.
   Наверное, о встрече в саду.
   Но Джош?.. Румяный оруженосец с веснушчатым лицом и обаятельной улыбкой? Впрочем, что ему еще оставалось, если господин приказал убить? Только подчиниться.
   — Нет, леди, — покачал головой Зигфрид. — Молодой господин говорил тихо, так, чтобы никто не слышал. — Конюх лукаво улыбался, понимая, что своими ответами он заваривает кашу, и радуясь этому.