Бонандер Джейн. Пыл невинности

   Алекс продолжал наблюдать за шарадой, но мысли его были далеко. Ему показалось, что, когда Мило заговорил о Марлин, в его кровь проник яд.
   – Интересно, это было до или после того, как ты затащил ее в гостиницу? – ехидно осведомился хозяин, не в силах сдержать ярость.
   Янус ошеломленно замолчал. Несколько секунд он моргал, потом смущенно откашлялся.
   – Алекс, я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
   – Хватит, Мило, ты не на сцене. Мне чертовски не хочется расстраивать тебя, но, к сожалению, ты не настолько хороший актер, чтобы обмануть меня. Но даже если бы ты был прекрасным актером, то из Марлин актриса совсем никудышная. Я с самого начала знал о вашем романе. Надеюсь, ты понимаешь, что был далеко не единственным в списке ее любовников?
   Мило Янус растерянно пожал плечами и быстро отошел, а Алекс с поразительной ясностью вспомнил, когда в первый раз заподозрил Марлин в супружеской неверности. Он увидел тот день ясно, как будто это произошло вчера. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы выяснить, с кем она встречается. Но даже сейчас, по прошествии пяти лет, после того как он полностью, как ему казалось, излечился от любви к Марлин и перестал о ней думать, мысль о том, что она наставила ему рога, продолжала жалить сердце, как острая заноза.
   Значит, эта мерзавка вернулась в Сан-Франциско. Интересно, что ей нужно на этот раз? Алекс всегда отличался подозрительным характером, а сейчас интуиция подсказывала быть начеку.
   Он снова посмотрел на Скотти. Другой сосед учил ее танцевать. Вот она споткнулась, наступила на ногу своему кавалеру, и они весело расхохотались. Алекс смотрел на Скотти, и ему казалось, что вся грязь, вызванная воспоминаниями о Марлин, смывается с его души. Он не мог объяснить, почему это происходит. Скотти, похоже, за последнее время еще больше расцвела. Он не мог объяснить и этого. Впрочем, он и не хотел ничего объяснять и старался поменьше о ней думать. Тревожные мысли, которые посетили его за завтраком несколько недель назад, не покидали его, как он ни старался выбросить их из головы.
   Сейчас Головин смотрел на девушку, и ему казалось, что ее высокой груди стало еще теснее под платьем. Наверное, игра его богатого воображения. По крайней мере, он надеялся на это…
 
   Уходя, гости дружески обнимали Скотти. Она обнимала их в ответ и благодарила. Скотти прекрасно провела время. Чудесный вечер! Ее беспокоил только Алекс: всякий раз, когда она смотрела на него, он стоял в углу и не сводил с нее мрачного взгляда, будто она виновата во всех его бедах и несчастьях.
   Через несколько минут после того, как в ночи скрылся последний гость и Уинтерс запер дверь на замок, раздался громкий стук. Скотти не обратила на него внимания – вспоминала о приятном вечере. Ее платье всем понравилось, она чувствовала себя в нем, как принцесса. Кто бы мог подумать, что она, девушка, у которой было всего два старых платья, через какой-то месяц будет щеголять в роскошном вечернем туалете?
   Слегка покачиваясь в такт музыке, звучащей в ее голове, Скотти не обращала внимания на настойчивый стук в дверь. Наверное, кто-то из гостей что-то забыл и вернулся, подумала она.
   Но когда из прихожей донеслись громкие голоса, Скотти стало любопытно, и она вышла из кабинета.
   – Джейми! – изумленно воскликнула она, увидев друга детства.
   Джейми Бауэрс стоял, сжав руки в кулаки, и сердито смотрел на нее.
   Уинтерс тактично вышел из прихожей и оставил их наедине. Алекс спустился со второго этажа и, как ястреб, был готов наброситься на непрошеного гостя.
   Взгляд Джейми переместился от Скотти к Алексу.
   – Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз, Ноува Скотия. – В его голосе слышалась неприкрытая угроза, но Скотти догадалась, что сердится он не на нее, а на Алекса, который стоял рядом.
   Скотти на мгновение заколебалась, потом с мольбой посмотрела на Головина и провела Джейми в кабинет. Бауэрс нервно огляделся по сторонам. Неожиданный приход Джейми лишил вечер всего очарования, и сердце Скотти тревожно заныло, словно предчувствуя беду.
   – Что ты здесь делаешь, Джейми? – спросила она.
   Он подошел к ней и окинул хмурым взглядом собственника. Дотронувшись до пышного рукава, мрачно осведомился:
   – Он купил тебе это платье?
   Скотти не понравился тон, которым он говорил с ней.
   – А тебе какое до этого дело, Джейми Бауэрс? – мгновенно вспыхнула она.
   Бауэрс отошел к окну, повернулся к ней спиной и посмотрел на улицу.
   Скотти охватило легкое нетерпение. О Господи, да что же такого интересного мужчины находят в темноте за окнами? Почему они все время пялятся на улицу, причем предпочитают делать это, когда темно?
   – Я по-прежнему хочу жениться на тебе, Скотти, – неожиданно объявил Джейми Бауэрс.
   Скотти испуганно вздрогнула.
   – Я… я уже тебе говорила, что не выйду за тебя замуж, – упрямо покачала она головой.
   Джейми быстро отвернулся от окна.
   – Но почему? – не желая сдаваться, воскликнул он. – Из-за него?
   Она сглотнула подступивший к горлу ком и попыталась прогнать страх.
   – Нет, не из-за Алекса. Он здесь ни при чем. Я обещала присматривать за его дочерью до тех пор, пока не будет построена гостиница, Джейми. И еще я пообещала не выходить замуж, пока буду работать у него и жить в его доме. И заруби себе на носу, я не собираюсь нарушать свое слово ради тебя или кого-то еще!
   Бауэрс нахмурился, и на несколько секунд в комнате воцарилось тяжелое молчание.
   – Я разбогател, Скотти. Тебе не нужна эта работа и эта дурацкая гостиница. Я могу дать тебе роскошную жизнь.
   – И где ты взял такие большие деньги? – воскликнула девушка, чувствуя необъяснимую тревогу.
   – Где я их взял, не твоя забота! – угрюмо буркнул парень и снова отвернулся к окну.
   Он разговаривал свысока, и Скотти вновь разозлилась:
   – А я считаю, моя! Если ты не можешь мне сказать, я буду думать, что ты заработал их нечестным путем, Джейми.
   Джейми повернулся к ней и сердито помахал пальцем перед ее лицом.
   – После всего, что я потерял, ты лицемерно заявляешь, будто я не имею права брать то, что по праву принадлежит мне?
   Скотти тихо охнула и прижала руки ко рту. Бауэрс крепко схватил ее за плечи и потряс.
   – Только не начинай рассказывать, будто мы не заслуживаем лучшей жизни потому, что так решило правительство. У нас есть права. У нас…
   – Прекрати! – Девушка сбросила его руки. – Алекс работает день и ночь, стараясь, чтобы все жители долины получили справедливую компенсацию. Я знаю, скольким семьям он помог переселиться из Йосемита на плодородные земли…
   – О, вижу, он уже наврал тебе с три короба, и ты не сомневаешься в его правоте, да?
   Скотти сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.
   – Лучше уходи, Джейми Бауэрс. Я не хочу знать, что ты натворил. Больше ничего мне не рассказывай. Уходи немедленно!
   Бауэрс высокомерно оглядел ее и мерзко рассмеялся:
   – Считаешь, что я не стою твоего проныры адвоката, так? Ну что же, девочка моя, тогда не удивляйся, если все неожиданно изменится… причем очень скоро. Тогда ты запоешь совсем другую песню.
   Джейми Бауэрс направился к двери, но Скотти схватила его за руку.
   – Что ты хочешь сказать? – возмущенно проговорила она. – Что у тебя на уме, Джейми?
   Джейми выдернул руку и усмехнулся:
   – Потерпи немного. Скоро сама все узнаешь! Бауэрс вышел из кабинета, слегка вжав голову в широкие плечи, будто хотел защититься от «злых чар» дома ненавистного Александра Головина. После его ухода расстроенная Скотти принялась ходить по дому. В конце концов, она забрела на кухню, где миссис Попова мыла посуду после вечеринки. Скотти рассеянно сняла с крючка фартук экономки и, посмотрев на спящих котят, начала помогать мыть посуду.
   Ольга Попова окинула ее внимательным взглядом и осторожно поинтересовалась:
   – Вижу, у твоего молодого человека вспыльчивый характер?
   Скотти возмущенно фыркнула.
   – Джейми Бауэрс не мой молодой человек, но у него действительно ужасный характер – всегда злится, когда ему что-то не нравится.
   – Гм-м-м… – хмыкнула экономка. – Можешь мне поверить, Саша тоже не особо обрадовался приходу этого Бауэрса.
   Скотти Макдауэлл печально вздохнула.
   – Знаю. Конечно, ему не следовало приходить. Бедняга вбил себе в голову, что должен жениться на мне.
   Руки миссис Поповой были по локоть в мыле.
   – Знаешь, у меня сложилось впечатление, что он целеустремленный молодой человек и знает, чего хочет. – Она пристально посмотрела на Скотти. – Он тебе все еще небезразличен?
   Скотти осторожно взяла с сушилки хрустальное блюдо, вытерла его и поставила на стол.
   – Мы с Джейми знакомы много лет. Наши отцы почти одновременно пришли в Йосемитскую долину. – Девушка невесело рассмеялась. – Я всегда думала, что выйду замуж только за Джейми Бауэрса.
   Миссис Попова протянула очередную тарелку и спросила:
   – Но сейчас ты уже так не думаешь? Покачав головой, Скотти взяла тарелку и ответила:
   – Перестала думать об этом после смерти отца. Джейми очень изменился. В нем появилось… что-то непонятное, плохое. У него завелись деньги, и мне кажется, он заработал их нечестным путем.
   – Да, этот Джейми Бауэрс, похоже, та еще штучка! – согласилась миссис Попова.
   Скотти шумно вздохнула и покачала головой.
   – Вы правы, но после того дня, когда разъяренный Алекс вломился ко мне в хижину, я больше никогда не думала о Джейми Бауэрсе.
   Экономка неожиданно замолчала. Они домыли посуду, и когда все было убрано, котята накормлены и на кухне воцарился порядок, Скотти Макдауэлл отправилась спать.
   Скотти вошла в затемненную комнату, расстроенная тем, что после прихода Джейми вечер потерял свое очарование. Как чудесно она провела время с друзьями Алекса! А ей казалось, что они будут смотреть на нее свысока, смеяться над ней, и как бы ни разубеждала ее Камилла Янус, Скотти стояла на своем. Сейчас она с удовольствием признавала, что ошибалась.
   Пока Скотти снимала платье, в голову ей пришла странная мысль. Куда она наденет новые платья, которые ей очень нравились, после возвращения в долину?
   Скорее всего, оставит весь свой гардероб в этой комнате для следующей учительницы Кати, хотя и сделает это с тяжелым сердцем. Она уже привыкла к новой одежде и полюбила ее. Скотти печально вздохнула, нежно провела рукой по мягкой ткани и повесила платье в шкаф.
   Снимая нижнюю рубашку, Скотти Макдауэлл вздрогнула и поморщилась, когда тонкая ткань задела соски. Последние несколько недель у нее болела грудь. Ощущение было примерно таким же, как перед месячными. Странно, очень странно… Она сняла нижние юбки, панталоны и бросила их на стул у кровати. Прежде чем надеть ночную рубашку, Скотти зажгла лампу и подошла к зеркалу.
   Внимательно глядя на свое отражение, она легко провела пальцами по груди и прерывисто вздохнула. Наверняка вот-вот начнутся месячные.
   Скотти повернулась и посмотрела на свой крошечный животик. Давно она уже не испытывала перед началом месячных такого ощущения, как будто живот у нее раздулся. Впрочем, месячные в последний раз были у нее несколько месяцев назад. Что ж, во всем виновато нервное напряжение, вызванное резкой переменой жизни.
   Скотти снова посмотрела на себя в зеркало, легко провела ладонями по бедрам и шелковистым волоскам внизу живота.
   Внезапно за спиной раздался тихий звук. Скотти испуганно вздрогнула, схватила со стола ночную рубашку и прижала к груди. Потом вновь посмотрела в зеркало и увидела Алекса, сидящего в тени. Ее сердце бешено заколотилось, как пойманная птица. Она торопливо оделась.
   – Ты не находишь, что уже немного поздно прикрываться, Скотти? – хрипло спросил Александр Головин.
   Она с трудом расслышала его, так громко стучало ее сердце.
   Скотти понимала, что совершила очередную глупость: как последняя дура, крутилась в чем мать родила перед зеркалом, а он сидел все это время в углу и не сводил с нее глаз.
   – Извини. Я не хотела… я хочу сказать, – поправилась она, заставляя себя успокоиться, – что ты делаешь в моей комнате? Спрятался в темном углу, как старый хитрый койот, и подглядываешь. – Голос, к счастью, перестал дрожать.
   Скотти увидела в зеркале, как Алекс встал и медленно пошел к ней. Она затаила дыхание, боясь, что сердце выскочит из груди. Головин положил руки ей на плечи. Девушка почувствовала, как он весь дрожит, и закрыла глаза, изо всех сил борясь с желанием прижаться к нему.
   – Когда у тебя в последний раз были месячные, Скотти? – ошеломил он ее вопросом.
   Скотти быстро открыла глаза. Вот чего уж не ожидала! Конечно, сейчас ей следовало бы язвительно поинтересоваться, какое ему до этого дело, но она была так ошеломлена, что забыла не только о сарказме, но и обо всем остальном на свете.
   – Ну… прошло, конечно, какое-то время. Я точно не знаю… Во всем виноват переезд в город. Здесь совсем другая жизнь по сравнению с долиной… И у меня все время натянуты нервы.
   – Ты на самом деле веришь в то, что говоришь? – прошептал ей на ухо Алекс.
   Девушка нахмурилась и попыталась сосредоточиться. Однако это оказалось очень трудно, поскольку его близость кружила голову и она ни о чем не могла думать, кроме него.
   – Конечно, верю, – с трудом пробормотала Скотти. – Что же это еще может быть?
   Он отпустил ее плечи и скользнул ладонями вдоль ее рук, легко задел грудь – соски моментально набухли и превратились в твердые бутоны. Она судорожно перевела дыхание: колени у нее подогнулись, когда Алекс дотронулся до ее живота.
   – Г… Господи, Алекс, – хрипло прошептала она, – что ты со мной делаешь?
   – Неужели ты до сих пор не догадалась, что происходит с твоим телом? – ответил он вопросом на вопрос.
   Ее захлестнуло желание. Как хотелось прижаться к нему…
   – Что… что с ним происходит? – В ушах звенело, голова кружилась.
   – Боюсь, ты беременна.
   Скотти Макдауэлл ошеломленно выпрямилась, желание мгновенно исчезло. Она стояла и пристально смотрела на себя в зеркало. Алекс отошел, но девушка даже не заметила этого. Она со страхом дотронулась до своей груди, сжала талию и провела ладонью по слегка раздувшемуся животу. Беременна.
   – О Господи, Алекс, что ты такое говоришь? Откуда, черт побери, ты знаешь?
   Он слегка приподнял свои черные дьявольские брови и пожал плечами.
   – Скотти, неужели ты думаешь, что я стал бы говорить об этом, если бы не был уверен?
   – Но… но, – растерянно пробормотала девушка, – почему ты так уверен?
   Головин отошел еще дальше.
   – Вспомни, тебя тошнило каждое утро…
   – Но это было раньше, сейчас тошнота прошла, – парировала Скотти. – Сейчас у меня зверский аппетит, и мне все время хочется есть.
   – При беременности утренняя тошнота обычно проходит через несколько месяцев, Скотти.
   – Ну… ну ладно. Но ведь тошнота не единственный признак беременности, – из последних сил цеплялась она за соломинку надежды.
   Алекс вздохнул и потер лицо руками.
   – Твои груди набухли и соски стали чувствительными, правильно?
   – У меня всегда так бывает перед… перед месячными. – Что за глупости? Он просто хочет напугать ее!
   – Я опять тебя спрашиваю, Скотти. Когда у тебя в последний раз были месячные?
   На долю секунды Скотти крепко зажмурила глаза и попыталась вспомнить. Только сейчас ее охватила настоящая паника.
   – Сразу после… после Рождества.
   – А сейчас у нас какой месяц, Скотти?
   Скотти пристально смотрела в зеркало ничего не видящим взглядом. Ужасные мысли мешали сосредоточиться.
   – Почти май, так ведь?
   – Да, почти май.
   Скотти понимала, что он злится из-за ее упрямства, но не хотела сдаваться.
   – Но… но, Алекс, – прошептала она, – мы… мы ведь сделали это только один раз.
   Алекс безнадежно махнул рукой и устало направился к двери.
   – Неужели ты действительно настолько наивна? О Господи, девочка моя, для того чтобы забеременеть, и нужен-то один раз.
   Скотти с трудом сделала несколько шагов. Ноги у нее подкосились, и она без сил рухнула на кровать. Надо задать миллион вопросов ему… и себе. Что же все-таки происходит? Она посмотрела на Алекса. Он задумчиво и сердито смотрел на нее.
   Скотти отвела глаза в сторону и стала внимательно изучать пол. Она парила на седьмом небе от счастья. Еще бы, она носит в себе ребенка Алекса! Но в то же время ее охватил ужас: вдруг он отвергнет ее? Один вопрос она все же должна задать, прежде чем он уйдет.
   – Алекс?..
   – Что? – Он уже взялся за дверную ручку. Она вздрогнула от звуков его сердитого голоса.
   – Я… это никак не отразится на нашем договоре? Я по-прежнему могу управлять гостиницей, когда ее построят? – Теперь ей вдвойне нужна гостиница – она должна работать и растить ребенка. Она почти умоляла его, но разве сейчас это важно? Ведь у нее появился новый смысл в жизни – ребенок, которого она носит… если, конечно, Алекс говорил правду.
   Головин хрипло фыркнул, как будто задыхался, и открыл дверь.
   – Конечно, – ответил он деланно равнодушным голосом. – С какой стати меня должно интересовать, что ты будешь делать после того, как покинешь мой дом.
   Алекс вышел и тихо закрыл за собой дверь. Скотти долго смотрела на закрытую дверь и печально вздыхала. Ей очень хотелось, чтобы ему не была безразлична ее судьба. Прохладный ночной воздух, наконец, заставил ее забраться под одеяло. Она свернулась клубочком и прикрыла руками живот.
   Скотти Макдауэлл радовалась беременности… если на самом деле была беременна. Правда, ее смущало одно обстоятельство. Как он узнал о ее беременности, если она сама даже не догадывалась о ней. В конце концов, речь шла о ней, о ее собственном теле! Разве не она первой должна узнать о том, что носит его ребенка?
   Скотти натянула одеяло до подбородка и попыталась убедить себя в том, что Алекс не разбирается в таких вещах. Он тайком пробрался в ее комнату и спрятался в темном углу, чтобы подсмотреть, как она будет раздеваться. Глупый! Сложил несколько маленьких загадок, которые тревожили ее в последнее время – больной желудок и ноющая боль в груди, – и неожиданно решил, что она беременна. Другие ответы казались бессмысленными, и о них не стоило даже думать, поскольку мысли об этом приносили новую боль.

Глава 14

   На следующее утро Скотти Макдауэлл ждал чудесный сюрприз. Она открыла глаза и увидела, что вся комната залита теплым солнечным светом. В ярких лучах весело танцевали крошечные пылинки, в небе сияло солнце.
   Отбросив одеяло, Скотти встала с кровати и подошла к окну. Неожиданно у нее закружилась голова, и ей пришлось схватиться за раму, чтобы не упасть. Последние сомнения в том, что она беременна, отпали. Алекс прав. Вчера, перед самым сном, Скотти смирилась с мыслью, что беременна. Хорошенько все обдумав, она признала, что в словах Алекса много смысла: утренняя тошнота, приступы зверского аппетита по ночам, ноющая боль в груди и слегка увеличившаяся талия, – все объяснилось беременностью. Скотти проворочалась до полуночи, пытаясь найти выход из создавшегося положения, но уснула, так и не прейдя ни к какому решению.
   Скотти Макдауэлл отдернула шторы и посмотрела на залитый роскошным солнечным светом город. Из окна комнаты открывался вид на часть бухты. Яркое солнце отражалось от воды, переливающейся, как драгоценные камни. Скотти покачала головой. Как можно годами жить в Сан-Франциско и видеть солнце только урывками, по редким праздникам?
   Наверное, подумала она, стоит вывезти Катю на улицу, пока капризное солнце не спряталось за мрачными тучами. Скотти быстро оделась и вышла из комнаты.
   Придерживая одной рукой юбки, чтобы не споткнуться, а другой пытаясь уложить волосы в корону на затылке, она сбежала с лестницы. Миссис Попова выглянула в коридор и тут же скрылась на кухне, почему-то даже не удостоив Скотти взглядом. Когда Скотти вошла на кухню, экономка вышла через заднюю дверь, держа за руку Безила Петерса и что-то быстро ему говоря.
   Скотти почувствовала неладное и нахмурилась. Она быстро подошла к окну и увидела, как они завернули за угол дома. Что происходит?
   Она повернулась и увидела, что Катя пристально смотрит на нее огромными глазами и рассеянно гладит котенка, лежащего у нее на коленях.
   – Что стряслось, милая? – Молчание девочки еще больше встревожило Скотти, и она торопливо опустилась на колени перед креслом-каталкой. – Безил что-то натворил, чем-то расстроил миссис Попову? Или твой папа узнал, что мы учим его читать? – Катя медленно покачала головой, и девушка вновь спросила: – Тогда что же случилось?
   – Ты выходишь замуж за папу, Скотти?
   Даже если бы девочка ударила Скотти камнем по голове, она не удивила бы ее так, как удивила своим неожиданным вопросом.
   – Ч… что ты сказала? – изумленно пробормотала она.
   Катя заерзала в кресле.
   – Поппи сказала, что ты выходишь замуж за папу. Она послала Безила в церковь Святой Троицы за священником.
   Ошеломленная Скотти прижала пальцы к вискам. Выйти замуж за Алекса? О Господи, видно, Катю ударили по голове!
   Не желая пугать девочку резким ответом, Скотти Макдауэлл глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.
   – Где сейчас твой папа, Катя?
   Катя Головина посмотрела на котенка, который играл у нее на коленях поясом от платья.
   – Наверное, в своем кабинете.
   Скотти кивнула девочке:
   – Пожалуйста, дитя мое, останься здесь. Почитай… или поиграй с котятами. Я вернусь через минуту.
   Скотти Макдауэлл решительно подошла к кабинету и, не потрудившись постучать, распахнула дверь. Александр Головин, этот самоуверенный тип, равнодушно поднял голову, когда дверь с грохотом ударилась о стену, и преспокойно вернулся к тому, чем занимался до ее прихода. Ясно, ее волнение нисколько не трогает его.
   – Что ты наговорил своей дочери, черт побери? – дрожащим от гнева голосом воскликнула девушка.
   Головин поднял голову и вежливо улыбнулся.
   – О, доброе утро, Скотти! Хорошо спала? Она подошла к столу и уперла руки в бока.
   – Только не заговаривай мне зубы! Что за чушь ты всем рассказываешь? Кто тебе сказал, что мы женимся?
   Алекс спокойно откинулся на спинку стула.
   – Ах, моя милая, твой язык так же сладок, как луг, усыпанный коровьими лепешками, – любезно ответил он.
   – Ну? – покраснев, буркнула девушка, намереваясь, во что бы то ни стало добиться правды. – Так что ты там наговорил?
   Александр Головин посерьезнел и посмотрел на нее сощуренными глазами.
   – Ты беременна, Скотти, и носишь в себе моего ребенка. Я решил сделать то, что пойдет на пользу всем заинтересованным сторонам.
   Какое-то мгновение она, как последняя дура, надеялась услышать признание в любви, но это мгновение тут же исчезло.
   – А ты не подумал, что не мешало бы сначала спросить меня? Или ты посчитал ниже своего достоинства прийти ко мне, прежде чем рассказывать всем остальным? – Она раздраженно вздохнула и принялась быстро ходить взад-вперед перед его столом. – Алекс, мне почему-то всегда казалось, что невеста должна первой узнавать о своей свадьбе.
   Головин поерзал на стуле.
   – Мне жаль, что ты узнала об этом до того, как я сам тебе все рассказал. Поверь, я собирался прийти к тебе.
   Скотти, язвительно рассмеялась:
   – Вот как? Собирался прийти и сказать мне, что мы станем мужем и женой?
   – Нет, не так. – Он хмуро посмотрел на девушку. – Я собирался предложить тебе новую сделку.
   Слова, такие краткие и сухие, жалили, как змея. Он даже не потрудился притвориться, что испытывает к ней какие-то теплые чувства. Алекса беспокоил его ребенок, которого она носила в себе, а на нее саму ему было, как всегда, наплевать.
   – А что, если я не захочу никакой новой сделки?
   Александр Головин принялся перебирать бумаги, лежащие на столе.
   – Что сделано, то сделано, Скотти. Теперь уже поздно об этом говорить.
   Какой же он все-таки подлец! Самоуверенный негодяй! Тиран…
   – О, мистер Модный адвокат из Сан-Франциско, мне не нужна свадьба с детской кроваткой…
   – Что ты сказала? – Он нагнулся вперед и смерил ее высокомерным взглядом.
   – Мне не нужна свадьба, которая происходит только потому, что я беременна. – Чтобы унять дрожь в руках, Скотти еще крепче сжала кулаки.
   Головин опять откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее. С каждой секундой его глаза все больше темнели.
   – Не думаю, что у тебя есть выбор.
   – Значит, ты не думаешь, да? – Скотти чувствовала, как гнев распирает ее и грозит вот-вот вырваться на волю. – Да кто ты такой, чтобы говорить, есть у меня выбор или нет? Ты не можешь разобраться со своей собственной жизнью, а лезешь в чужую. Если хочешь знать, я прекрасно жила до того дня, когда ты вломился в мою жизнь и перевернул ее вверх дном… – Неожиданно комната закружилась, перед глазами заплясали черные точки, и Скотти устало прислонилась к столу. Алекс вскочил и осторожно помог ей сесть на стул.
   – Видишь? – гневно вскричала Скотти Макдауэлл. – Видишь, что ты натворил? Вывел меня из себя, и я чуть не грохнулась в обморок. И позволь тебе сообщить, Александр Головин, что я еще никогда в жизни не падала в обморок.
   Она не сопротивлялась, когда он заставил ее низко опустить голову. Через минуту Скотти уже стало легче. Когда она подняла голову, то успела заметить тревогу на его лице, прежде чем он встал и вернулся на свое место за столом.
   – Я уже говорила, что ты испортил мне жизнь. Так что напрасно надеешься, будто можешь указывать, что мне нужно делать, а что нет. У меня есть своя голова на плечах.