Как завороженные следили Адамс и Пульдис за этой сценой. Когда полицейские скрылись в ангаре, Чарльз вызвался сходить на разведку. Бенни видел, как он тенью скользил от ангара к машине и обратно. Через десять минут он вернулся.
– Бенни, труба дело! – начал он, даже не успев отдышаться.
– Все закрыто?
– Все! И накрепко. Вот гады!
– Ну, это ты зря, они от таких, как мы, свои шкуры берегут.
– Да я не о том. Представляешь, что они сейчас с этой девчонкой вытворяют?!
– Чарли, я стараюсь об этом не думать.
– А у меня из головы не выходит. У меня ведь дочка, года на три-четыре только моложе.
– У тебя есть семья?! – Бенни изумленно взглянул в лицо товарищу. Его глаза влажно блестели в отблеске далеких фонарей.
– Есть. То есть была.
– Расскажи мне о себе, Чарли, о своей семье. У меня ведь никого нет. Родители умерли рано, братьев, сестер нет, а женитьбу ради карьеры все откладывал. Вот и дооткладывался.
– Извини, Бенни, не могу. Сейчас не могу. Душит меня злоба и тоска. – Пульдис откинулся к камню и минут двадцать сидел с закрытыми глазами. Адамс даже подумал, что тот уснул. Но Чарльз открыл глаза и, улыбнувшись, радостным тоном, как будто и не было ничего перед этим, заговорил:
– Шеф, что делать-то будем?
– Почему это – шеф?! – удивился Адамс.
– Потому что в группе должен быть старший, и я выбираю тебя. Соглашайся, ты все-таки бывший полицейский. Кстати, ты в каких чинах ходил?
– Чарли, я был рафером.
– Старшим офицером полиции?!
– Да, первичный разряд мне уже был присвоен.
– Жалеешь?
– Честно?
– Конечно!
– Жалею. Я жил тогда в узких рамках несложных обязанностей и приятных привычек. А теперь, вот уже много месяцев, я каждый час вынужден думать о выживании. Иногда просто выть хочется, до чего себя жалко. А ты говоришь – шеф.
– Все ты правильно сказал, только отчаиваться нельзя. Посмотри, нам с тобой удалось совершить невозможное, вырваться из такой бездны! Я уверен, мы выживем, мы просто обязаны это сделать. Командуй, Бенни, у тебя получится, а кроме того, ты, наверное, старше меня. Сколько тебе лет?
– Мне? – Бенни от неожиданного вопроса даже вздрогнул. – Подожди, дай вспомнить, я так давно об этом не думал! Мне тридцать четыре, Чарли.
– А мне только тридцать три! – радостно воскликнул Пульдис. – Все, решено! По рукам?
– Ладно, уговорил.
– Отлично! Так какими будут первые указания?
– Будем ждать и наблюдать. Но надо немного отдохнуть. Давай попеременно, по часу. Ты первый.
– Хорошая идея. – Чарли зевнул. – Я уже ложусь.
Он уснул мгновенно. Бенни посматривал на спящего Пульдиса и завидовал. Нет, не сну, а тому, что он может спать. После стольких передряг такое железное самообладание. Видимо, у парня великолепная нервная система, может, потому и деструкция об него споткнулась. Полушуточное назначение шефом их беглой группы, тем не менее, добавило ему внутреннего беспокойства. Раньше он думал только о себе, а теперь обязан был думать и о друге. Правильно ли, что в этом гнилом мире, полном предательства, жестокости и лицемерия, он принял на себя ответственность за другого человека?
Глаза слипались. Часов не было, поэтому определять время приходилось по внутренним ощущениям. А все ощущения сводились к необходимости поспать. Когда стало совсем невмоготу, он растолкал Пульдиса.
– Чарли, вставай, твоя очередь.
Заспанный подчиненный приподнялся и поежился от ночной прохлады. Голос у него был спросонья хриплый:
– Готов, командир, уже на посту. Спи спокойно.
Адамс проснулся с первыми лучами солнца. И как ни короток был сон, чувствовалась его освежающая благодать. Автофургон все еще был на месте, надо было придумать какой-нибудь план действий, а в голове было пусто. Друзья перекусили и опять стали наблюдать.
Около ангаров было по-прежнему тихо. Ослепнувшие на солнце прожектора освещали теперь только собственные стекла. Куда делось их ночное великолепие?
– Смотри, Бенни!
– Вижу.
Из двери ангара вышли четыре доха, вслед за ними показался Георг. Лениво потягиваясь, он направился к воротам ангара.
– Эй, скоты! Живее заходите, черти ленивые. Идите, помогайте остальным.
Из ангара донеслось громыхание и брань Георга. Вскоре он опять показался на свет. Щурясь от яркого солнца после ангарного полумрака, выпятив впалую грудь, он вихляющей походкой двинулся по дорожке. Даже перед самим собой он рисовался. Следом появились и дохи. Они с трудом катили тележку с большим оранжевым контейнером.
Беглецы осторожно стали пробираться вслед за дохами, прячась за валуны и нагромождения камней. Ближе к пропасти усиливалось зловоние. Бенни подумал, что им очень повезло, ветер дул все время в сторону этой бездонной помойки и не давал далеко проникать ее миазмам. Но здесь уже попахивало изрядно. Между тем Георг со своей командой вышел на бетонную площадку в ста метрах от пропасти. Он достал платочек и брезгливо прикрыл нос. Дохи сгрузили контейнер и установили его в специальные пазы в бетоне, видимо, его положение имело значение. Дохи дело свое знали, заученными движениями они открутили запоры на крышке контейнера и откинули две створки. После этого выстроились рядом.
– Начинайте, – буркнул Георг.
Дохи вновь сгрудились вокруг оранжевых боков контейнера, двое свесились внутрь. Они что-то приподняли, отошли и опять построились. Над уровнем контейнера показались несколько полусфер. Георг лениво обошел вокруг. Видимо, осмотром он остался доволен; достал что-то из кармана, проделал какие-то манипуляции и отошел в сторону. Из контейнера донеслось гудение. Полусферы еще приподнялись, автоматика работала уже самостоятельно. Вдруг с оглушительным воем сферы, вернее, теперь это были толстые короткие сигары, одна за другой выпорхнули из контейнера и, оставляя за собой дымный шлейф и вой, рванулись в небо. Восемь ракет ушли к пропасти одна за другой и там, вдали, взрывались ярко-оранжевой пылью, которая медленно опускалась вниз.
Наступила звенящая тишина. Бенни казалось, что с головы вдруг сорвали давящий обруч, до того стало тихо. Он почувствовал толчок Чарли. Тот шевелил губами, но слова тонули в ушах, словно там была вата. Адамс беспомощно улыбнулся, показал на уши и развел руками. Чарли приблизился и прямо в ухо выдохнул:
– Шеф, рот надо открытым держать, тогда не оглохнешь. Вон, смотри.
Бенни оглянулся. На дорожке, ведущей к площадке, показались Джо и девушка. Молодой полицейский тоже увидел своего напарника и нервно заходил вдоль безмолвной шеренги дохов.
– Эй, Георг! – выкрикнул Джо, не спеша сходя с дорожки и лениво сбивая ногой камешки с бетона. – Как отстрелялся?
– Как обычно, Джо. Знаешь, давай-ка убираться отсюда поскорей. По-моему, этот затон самый вонючий из тех, которые мы объехали. – Георг сильно кричал, видно и ему уши заложило.
– Побереги связки, мой мальчик. Поставь девку в строй к остальным и иди сюда, надо поговорить.
Дрессеры отошли в сторону от дохов и стали что-то обсуждать. Оба интенсивно жестикулировали. Бенни надо было услышать, о чем они так бурно беседуют. Он юркнул в просветы между камнями и пополз в их сторону. Через двадцать метров, несмотря на гул в ушах, он стал различать некоторые фразы:
– Одумайся, щенок, ведь…
– Нет, это жутко и не…
– Слюнтяй, если бы я знал…
– Джо, но я не могу, ведь…
– Да что ты расквасился, это же кукла, их еще знаешь, сколько будет!
– Мне…
– Пожалей лучше себя, и меня тоже, оба загремим…
– Джо! Ну неужели…
– Все, хватит! Я не желаю больше разговаривать на эту тему. Или ты делаешь, или я тебя туда же отправлю! Ты понял, ассенизатор вонючий?! Иди!
Бенни прежним способом вернулся к Пульдису. Тот мрачно смотрел в сторону дрессеров.
– Чарли, я так толком и не понял, ругались только очень…
– Я тоже не понимаю, этот Джо молодого полицейского как грушу трясет. Чего не поделили?
Георг, а следом за ним и Джо вернулись на площадку.
– Так ты понял, Георг? – голос матерого дрессера звучал вкрадчиво, почти нежно, но за ним ощущалась подавляемая до поры клокочущая ярость.
– Ну, если нет других решений… – Георг из последних сил старался сохранить лицо, но видно было, что он очень испуган. Видимо, напарник просто так угрозы не раздавал.
– Как я рад, что мои доводы тебя убедили, – продолжал ерничать Джо. – Очень хорошо. А теперь иди и сделай то, что мы с тобой решили.
– Я?! – молодой дрессер в ужасе отшатнулся. – Нет! Нет! Никогда…
– Что-о-о?! – Джо угрожающе нахмурился. Потом медленно поднял свой шокер на уровень груди Георга. – Знаешь, мальчик, это ведь твой первый маршрут, у тебя мало опыта, но ты такой старательный… Я очень подробно расскажу о твоих положительных качествах, поверь мне. Ты мне не оставляешь выбора.
Бенни и Чарльз всматривались в происходящее, до них никак не доходила причина раздора между полицейскими. Георг стоял перед надменным напарником и молчаливо переминался с ноги на ногу. Лицо его, бледное и осунувшееся, выражало тоску и страдание.
– Ну же, – торопил парня Джо, голос его опять стал ласковым, почти дружеским. – Лучше сохраним нашу дружбу. Нельзя так малодушничать. Я начинаю сомневаться в твоей профпригодности, даю тебе последний шанс. – Джо подошел к молодому напарнику и положил руку ему на плечо, однако шокера не опустил. – Не робей, Георг, пойми, за все надо платить в этом мире. Тебе это только кажется страшным, на самом деле это быстро и безвредно, а иногда даже доставляет удовольствие. – Джо запнулся, потому что Георг при последних словах вздрогнул и покрылся холодным потом, поэтому после паузы он опять заговорил еще более вкрадчиво и проникновенно: – Во всяком случае, малыш, ты привыкнешь к этому со временем, это я тебе твердо обещаю. Иди же. Больше я уговаривать не буду.
Георг сломался. Он медленно, словно во сне повернулся и пошел к дохам. Пройдя мимо них, остановился перед девушкой. Голос его звучал хрипло.
– Кто ты?
– Я дох 2440.
– Иди за мной.
Они двинулись к краю затона.
– Бенни, что же они затевают?
– Боюсь, Чарли, что какую-то мерзость.
В его голове уже мелькнула догадка, но он не мог поверить, что люди могут опуститься до такого цинизма и скотства. Он уже давно держал в руке пистолет и готов был его применить, но не был уверен, что патроны не подмокли. Осечка означала для них с Чарли верную гибель.
– Боже мой! Чарли! Что он сделал?!
Отсюда хорошо было видно, как Георг остановился у обрыва пропасти и, шагнув в сторону, замер. Он смотрел на девушку, которая шла за ним. Вот она подошла, остановилась. Георг что-то скомандовал, девушка пошла дальше, несколько секунд, и она исчезла внизу. А поникшая, согбенная фигура молодого полицейского, не оборачиваясь, побрела назад.
– Ну, вот и все, – облегченно сказал сам себе Джо и обернулся. Все это время он неотрывно провожал взглядом печальную пару.
Он обернулся и тут же застыл в изумлении, потому что увидел перед собой, буквально в десяти шагах, человека. Из уст Джо донеслось что-то нечленораздельное. Встретить здесь постороннего?! Проще было поверить в призрак. Незнакомец шел прямо на него. Пистолет в его руке черным зрачком смотрел ему в лоб, а в глазах читался приговор. Дрессер задергался, его руки выронили шокер и суетливо искали кобуру, но взгляд завороженно, безотрывно был направлен на пистолет. Вот он нащупал кнопку, нажал, схватил рукоятку, потянул вверх… Еще есть время, он успеет.
Бенни бежал навстречу старому дрессеру и физически ощущал растянутые секунды, все происходило как в замедленном кино. Он сам не заметил, как неведомая сила выбросила его из-за камней, и опомнился уже мчащимся навстречу судьбе. Все было честно: кто первый, тот и прав. Осталось несколько шагов. Дрессер выпустил пистолет, понял, что не успеет, и заученно встал в боевую стойку. Он был выше Адамса почти на голову и в плечах шире. Но раферов учили не бояться таких противников. Бенни использовал всю энергию своего бега, взлетел в воздух, вытянув вперед правую ногу с загнутой вбок и на себя ступней. Боль за прошлое и настоящее слились упругим комком и повисли тяжелой каплей на ее подошве. Удар, легкое касание, и эта смертельная доза энергии стекла в грудь полицейского, сковала смертельным холодом сердце и легкие. Не издав ни звука, Джо рухнул на бетон. Все было кончено. Бенни не сомневался, что противник мертв, он это знал.
Георг, медленно возвращавшийся с места казни, так сосредоточенно смотрел себе под ноги, что заметил труп своего старшего товарища, лишь подойдя к нему вплотную. Два каких-то тощих субъекта сурово и молча смотрели на него. Георг онемел.
– Ну что, языка лишился? – процедил один и вынул руку из-за спины. Ствол пистолета закачался перед самым носом дрессера.
– Чарли, что с этим сопляком делать будем? Шлепнем?
– А зачем нам этот душегуб? Бери-ка, парень, своего напарника, да тащи туда, куда девчонку спровадил. Погоди, я сначала у тебя шокер с пистолетом позаимствую.
Георг как загипнотизированный смотрел на тело Джо, он не верил своим глазам. Парень безучастно отреагировал на прикосновение одного из незнакомцев, когда тот отбирал у него снаряжение, но когда он хлопнул его по плечу и повторил предложение поднять труп, Георг очнулся.
– З-з-ачем? – прохрипел он, заикаясь.
– Похоронишь в этой вонючей яме, – отозвался второй незнакомец, не сводя с Георга пистолета.
– А потом сиганешь вслед. А хочешь, вместе, – подхватил разговор другой. – Мы тебе полную свободу выбора даем.
Молодой полицейский всхлипнул и вдруг сел на землю. Беспомощно раскинув колени, он громко и по-детски зарыдал. Взахлеб, с обильными слезами и совсем без слов.
Пульдис толкнул локтем Адамса.
– Слюнтяй.
– Точно.
Они переглянулись. Бенни отрицательно помотал головой, Чарли все понял, и ответил пожатием плеч, мол, как скажешь, командир. Они подождали, когда истерика пойдет на убыль, потом Чарли подошел к Георгу и слегка пнул его ногой.
– Ладно, падаль, жить будешь. Подбирай мертвяка и волоки к затону. Скорее, пока не передумали!
Георг вскочил и, взвалив на плечи труп напарника, понес его к пропасти. Несколько раз он спотыкался, так как все время оглядывался на идущего следом Пульдиса. Взгляд у того был злой, он шел и непрерывно сердито ворчал:
– Шеф от тебя смерть отвел, он добрый, а я бы тебя скинул. Ишь, мрази, натешились девкой, и тут же губить! Спокойно отвезли бы ее обратно в поле и выпустили. Она же дох, не помнит ничего, пропалывала бы спокойно грядки дальше.
– Я не хотел, – не выдержал жуткого монолога Георг, – я уговаривал, а он уперся: из графика выбьемся. Она мне понравилась, мне так ее жалко. – У Георга опять полились слезы. – А он еще меня же и заставил…
– Хватит скулить! Кидай вниз.
– А что будет со мной?
– Следом не хочешь?
– Нет, нет, не надо!
– Иди вперед. Дернешься – убью с огромной радостью. А что с тобой делать, командир решит. Шагай.
ГЛАВА 28
– Бенни, труба дело! – начал он, даже не успев отдышаться.
– Все закрыто?
– Все! И накрепко. Вот гады!
– Ну, это ты зря, они от таких, как мы, свои шкуры берегут.
– Да я не о том. Представляешь, что они сейчас с этой девчонкой вытворяют?!
– Чарли, я стараюсь об этом не думать.
– А у меня из головы не выходит. У меня ведь дочка, года на три-четыре только моложе.
– У тебя есть семья?! – Бенни изумленно взглянул в лицо товарищу. Его глаза влажно блестели в отблеске далеких фонарей.
– Есть. То есть была.
– Расскажи мне о себе, Чарли, о своей семье. У меня ведь никого нет. Родители умерли рано, братьев, сестер нет, а женитьбу ради карьеры все откладывал. Вот и дооткладывался.
– Извини, Бенни, не могу. Сейчас не могу. Душит меня злоба и тоска. – Пульдис откинулся к камню и минут двадцать сидел с закрытыми глазами. Адамс даже подумал, что тот уснул. Но Чарльз открыл глаза и, улыбнувшись, радостным тоном, как будто и не было ничего перед этим, заговорил:
– Шеф, что делать-то будем?
– Почему это – шеф?! – удивился Адамс.
– Потому что в группе должен быть старший, и я выбираю тебя. Соглашайся, ты все-таки бывший полицейский. Кстати, ты в каких чинах ходил?
– Чарли, я был рафером.
– Старшим офицером полиции?!
– Да, первичный разряд мне уже был присвоен.
– Жалеешь?
– Честно?
– Конечно!
– Жалею. Я жил тогда в узких рамках несложных обязанностей и приятных привычек. А теперь, вот уже много месяцев, я каждый час вынужден думать о выживании. Иногда просто выть хочется, до чего себя жалко. А ты говоришь – шеф.
– Все ты правильно сказал, только отчаиваться нельзя. Посмотри, нам с тобой удалось совершить невозможное, вырваться из такой бездны! Я уверен, мы выживем, мы просто обязаны это сделать. Командуй, Бенни, у тебя получится, а кроме того, ты, наверное, старше меня. Сколько тебе лет?
– Мне? – Бенни от неожиданного вопроса даже вздрогнул. – Подожди, дай вспомнить, я так давно об этом не думал! Мне тридцать четыре, Чарли.
– А мне только тридцать три! – радостно воскликнул Пульдис. – Все, решено! По рукам?
– Ладно, уговорил.
– Отлично! Так какими будут первые указания?
– Будем ждать и наблюдать. Но надо немного отдохнуть. Давай попеременно, по часу. Ты первый.
– Хорошая идея. – Чарли зевнул. – Я уже ложусь.
Он уснул мгновенно. Бенни посматривал на спящего Пульдиса и завидовал. Нет, не сну, а тому, что он может спать. После стольких передряг такое железное самообладание. Видимо, у парня великолепная нервная система, может, потому и деструкция об него споткнулась. Полушуточное назначение шефом их беглой группы, тем не менее, добавило ему внутреннего беспокойства. Раньше он думал только о себе, а теперь обязан был думать и о друге. Правильно ли, что в этом гнилом мире, полном предательства, жестокости и лицемерия, он принял на себя ответственность за другого человека?
Глаза слипались. Часов не было, поэтому определять время приходилось по внутренним ощущениям. А все ощущения сводились к необходимости поспать. Когда стало совсем невмоготу, он растолкал Пульдиса.
– Чарли, вставай, твоя очередь.
Заспанный подчиненный приподнялся и поежился от ночной прохлады. Голос у него был спросонья хриплый:
– Готов, командир, уже на посту. Спи спокойно.
Адамс проснулся с первыми лучами солнца. И как ни короток был сон, чувствовалась его освежающая благодать. Автофургон все еще был на месте, надо было придумать какой-нибудь план действий, а в голове было пусто. Друзья перекусили и опять стали наблюдать.
Около ангаров было по-прежнему тихо. Ослепнувшие на солнце прожектора освещали теперь только собственные стекла. Куда делось их ночное великолепие?
– Смотри, Бенни!
– Вижу.
Из двери ангара вышли четыре доха, вслед за ними показался Георг. Лениво потягиваясь, он направился к воротам ангара.
– Эй, скоты! Живее заходите, черти ленивые. Идите, помогайте остальным.
Из ангара донеслось громыхание и брань Георга. Вскоре он опять показался на свет. Щурясь от яркого солнца после ангарного полумрака, выпятив впалую грудь, он вихляющей походкой двинулся по дорожке. Даже перед самим собой он рисовался. Следом появились и дохи. Они с трудом катили тележку с большим оранжевым контейнером.
Беглецы осторожно стали пробираться вслед за дохами, прячась за валуны и нагромождения камней. Ближе к пропасти усиливалось зловоние. Бенни подумал, что им очень повезло, ветер дул все время в сторону этой бездонной помойки и не давал далеко проникать ее миазмам. Но здесь уже попахивало изрядно. Между тем Георг со своей командой вышел на бетонную площадку в ста метрах от пропасти. Он достал платочек и брезгливо прикрыл нос. Дохи сгрузили контейнер и установили его в специальные пазы в бетоне, видимо, его положение имело значение. Дохи дело свое знали, заученными движениями они открутили запоры на крышке контейнера и откинули две створки. После этого выстроились рядом.
– Начинайте, – буркнул Георг.
Дохи вновь сгрудились вокруг оранжевых боков контейнера, двое свесились внутрь. Они что-то приподняли, отошли и опять построились. Над уровнем контейнера показались несколько полусфер. Георг лениво обошел вокруг. Видимо, осмотром он остался доволен; достал что-то из кармана, проделал какие-то манипуляции и отошел в сторону. Из контейнера донеслось гудение. Полусферы еще приподнялись, автоматика работала уже самостоятельно. Вдруг с оглушительным воем сферы, вернее, теперь это были толстые короткие сигары, одна за другой выпорхнули из контейнера и, оставляя за собой дымный шлейф и вой, рванулись в небо. Восемь ракет ушли к пропасти одна за другой и там, вдали, взрывались ярко-оранжевой пылью, которая медленно опускалась вниз.
Наступила звенящая тишина. Бенни казалось, что с головы вдруг сорвали давящий обруч, до того стало тихо. Он почувствовал толчок Чарли. Тот шевелил губами, но слова тонули в ушах, словно там была вата. Адамс беспомощно улыбнулся, показал на уши и развел руками. Чарли приблизился и прямо в ухо выдохнул:
– Шеф, рот надо открытым держать, тогда не оглохнешь. Вон, смотри.
Бенни оглянулся. На дорожке, ведущей к площадке, показались Джо и девушка. Молодой полицейский тоже увидел своего напарника и нервно заходил вдоль безмолвной шеренги дохов.
– Эй, Георг! – выкрикнул Джо, не спеша сходя с дорожки и лениво сбивая ногой камешки с бетона. – Как отстрелялся?
– Как обычно, Джо. Знаешь, давай-ка убираться отсюда поскорей. По-моему, этот затон самый вонючий из тех, которые мы объехали. – Георг сильно кричал, видно и ему уши заложило.
– Побереги связки, мой мальчик. Поставь девку в строй к остальным и иди сюда, надо поговорить.
Дрессеры отошли в сторону от дохов и стали что-то обсуждать. Оба интенсивно жестикулировали. Бенни надо было услышать, о чем они так бурно беседуют. Он юркнул в просветы между камнями и пополз в их сторону. Через двадцать метров, несмотря на гул в ушах, он стал различать некоторые фразы:
– Одумайся, щенок, ведь…
– Нет, это жутко и не…
– Слюнтяй, если бы я знал…
– Джо, но я не могу, ведь…
– Да что ты расквасился, это же кукла, их еще знаешь, сколько будет!
– Мне…
– Пожалей лучше себя, и меня тоже, оба загремим…
– Джо! Ну неужели…
– Все, хватит! Я не желаю больше разговаривать на эту тему. Или ты делаешь, или я тебя туда же отправлю! Ты понял, ассенизатор вонючий?! Иди!
Бенни прежним способом вернулся к Пульдису. Тот мрачно смотрел в сторону дрессеров.
– Чарли, я так толком и не понял, ругались только очень…
– Я тоже не понимаю, этот Джо молодого полицейского как грушу трясет. Чего не поделили?
Георг, а следом за ним и Джо вернулись на площадку.
– Так ты понял, Георг? – голос матерого дрессера звучал вкрадчиво, почти нежно, но за ним ощущалась подавляемая до поры клокочущая ярость.
– Ну, если нет других решений… – Георг из последних сил старался сохранить лицо, но видно было, что он очень испуган. Видимо, напарник просто так угрозы не раздавал.
– Как я рад, что мои доводы тебя убедили, – продолжал ерничать Джо. – Очень хорошо. А теперь иди и сделай то, что мы с тобой решили.
– Я?! – молодой дрессер в ужасе отшатнулся. – Нет! Нет! Никогда…
– Что-о-о?! – Джо угрожающе нахмурился. Потом медленно поднял свой шокер на уровень груди Георга. – Знаешь, мальчик, это ведь твой первый маршрут, у тебя мало опыта, но ты такой старательный… Я очень подробно расскажу о твоих положительных качествах, поверь мне. Ты мне не оставляешь выбора.
Бенни и Чарльз всматривались в происходящее, до них никак не доходила причина раздора между полицейскими. Георг стоял перед надменным напарником и молчаливо переминался с ноги на ногу. Лицо его, бледное и осунувшееся, выражало тоску и страдание.
– Ну же, – торопил парня Джо, голос его опять стал ласковым, почти дружеским. – Лучше сохраним нашу дружбу. Нельзя так малодушничать. Я начинаю сомневаться в твоей профпригодности, даю тебе последний шанс. – Джо подошел к молодому напарнику и положил руку ему на плечо, однако шокера не опустил. – Не робей, Георг, пойми, за все надо платить в этом мире. Тебе это только кажется страшным, на самом деле это быстро и безвредно, а иногда даже доставляет удовольствие. – Джо запнулся, потому что Георг при последних словах вздрогнул и покрылся холодным потом, поэтому после паузы он опять заговорил еще более вкрадчиво и проникновенно: – Во всяком случае, малыш, ты привыкнешь к этому со временем, это я тебе твердо обещаю. Иди же. Больше я уговаривать не буду.
Георг сломался. Он медленно, словно во сне повернулся и пошел к дохам. Пройдя мимо них, остановился перед девушкой. Голос его звучал хрипло.
– Кто ты?
– Я дох 2440.
– Иди за мной.
Они двинулись к краю затона.
– Бенни, что же они затевают?
– Боюсь, Чарли, что какую-то мерзость.
В его голове уже мелькнула догадка, но он не мог поверить, что люди могут опуститься до такого цинизма и скотства. Он уже давно держал в руке пистолет и готов был его применить, но не был уверен, что патроны не подмокли. Осечка означала для них с Чарли верную гибель.
– Боже мой! Чарли! Что он сделал?!
Отсюда хорошо было видно, как Георг остановился у обрыва пропасти и, шагнув в сторону, замер. Он смотрел на девушку, которая шла за ним. Вот она подошла, остановилась. Георг что-то скомандовал, девушка пошла дальше, несколько секунд, и она исчезла внизу. А поникшая, согбенная фигура молодого полицейского, не оборачиваясь, побрела назад.
– Ну, вот и все, – облегченно сказал сам себе Джо и обернулся. Все это время он неотрывно провожал взглядом печальную пару.
Он обернулся и тут же застыл в изумлении, потому что увидел перед собой, буквально в десяти шагах, человека. Из уст Джо донеслось что-то нечленораздельное. Встретить здесь постороннего?! Проще было поверить в призрак. Незнакомец шел прямо на него. Пистолет в его руке черным зрачком смотрел ему в лоб, а в глазах читался приговор. Дрессер задергался, его руки выронили шокер и суетливо искали кобуру, но взгляд завороженно, безотрывно был направлен на пистолет. Вот он нащупал кнопку, нажал, схватил рукоятку, потянул вверх… Еще есть время, он успеет.
Бенни бежал навстречу старому дрессеру и физически ощущал растянутые секунды, все происходило как в замедленном кино. Он сам не заметил, как неведомая сила выбросила его из-за камней, и опомнился уже мчащимся навстречу судьбе. Все было честно: кто первый, тот и прав. Осталось несколько шагов. Дрессер выпустил пистолет, понял, что не успеет, и заученно встал в боевую стойку. Он был выше Адамса почти на голову и в плечах шире. Но раферов учили не бояться таких противников. Бенни использовал всю энергию своего бега, взлетел в воздух, вытянув вперед правую ногу с загнутой вбок и на себя ступней. Боль за прошлое и настоящее слились упругим комком и повисли тяжелой каплей на ее подошве. Удар, легкое касание, и эта смертельная доза энергии стекла в грудь полицейского, сковала смертельным холодом сердце и легкие. Не издав ни звука, Джо рухнул на бетон. Все было кончено. Бенни не сомневался, что противник мертв, он это знал.
Георг, медленно возвращавшийся с места казни, так сосредоточенно смотрел себе под ноги, что заметил труп своего старшего товарища, лишь подойдя к нему вплотную. Два каких-то тощих субъекта сурово и молча смотрели на него. Георг онемел.
– Ну что, языка лишился? – процедил один и вынул руку из-за спины. Ствол пистолета закачался перед самым носом дрессера.
– Чарли, что с этим сопляком делать будем? Шлепнем?
– А зачем нам этот душегуб? Бери-ка, парень, своего напарника, да тащи туда, куда девчонку спровадил. Погоди, я сначала у тебя шокер с пистолетом позаимствую.
Георг как загипнотизированный смотрел на тело Джо, он не верил своим глазам. Парень безучастно отреагировал на прикосновение одного из незнакомцев, когда тот отбирал у него снаряжение, но когда он хлопнул его по плечу и повторил предложение поднять труп, Георг очнулся.
– З-з-ачем? – прохрипел он, заикаясь.
– Похоронишь в этой вонючей яме, – отозвался второй незнакомец, не сводя с Георга пистолета.
– А потом сиганешь вслед. А хочешь, вместе, – подхватил разговор другой. – Мы тебе полную свободу выбора даем.
Молодой полицейский всхлипнул и вдруг сел на землю. Беспомощно раскинув колени, он громко и по-детски зарыдал. Взахлеб, с обильными слезами и совсем без слов.
Пульдис толкнул локтем Адамса.
– Слюнтяй.
– Точно.
Они переглянулись. Бенни отрицательно помотал головой, Чарли все понял, и ответил пожатием плеч, мол, как скажешь, командир. Они подождали, когда истерика пойдет на убыль, потом Чарли подошел к Георгу и слегка пнул его ногой.
– Ладно, падаль, жить будешь. Подбирай мертвяка и волоки к затону. Скорее, пока не передумали!
Георг вскочил и, взвалив на плечи труп напарника, понес его к пропасти. Несколько раз он спотыкался, так как все время оглядывался на идущего следом Пульдиса. Взгляд у того был злой, он шел и непрерывно сердито ворчал:
– Шеф от тебя смерть отвел, он добрый, а я бы тебя скинул. Ишь, мрази, натешились девкой, и тут же губить! Спокойно отвезли бы ее обратно в поле и выпустили. Она же дох, не помнит ничего, пропалывала бы спокойно грядки дальше.
– Я не хотел, – не выдержал жуткого монолога Георг, – я уговаривал, а он уперся: из графика выбьемся. Она мне понравилась, мне так ее жалко. – У Георга опять полились слезы. – А он еще меня же и заставил…
– Хватит скулить! Кидай вниз.
– А что будет со мной?
– Следом не хочешь?
– Нет, нет, не надо!
– Иди вперед. Дернешься – убью с огромной радостью. А что с тобой делать, командир решит. Шагай.
ГЛАВА 28
в которой Глетчер изучает фауну Свалки и охотится на топов. Ветхий затон.
Четвертые сутки Глетчер полз по намеченному маршруту в своей Черепахе. Временами ему казалось, что он только что высадился на чужой планете. И ничего не было, ни Хармана, ни Алисы, ни Новой Цивилизации, ни этих пяти тысяч лет! Все это лишь анабиозные грезы, а настоящая действительность – здесь, на Свалке. Она состояла только в бесконечных горах мусора – от горизонта до горизонта. Даже небо здесь было какое-то не такое: дымчато-серое, нависшее. Анализ показал, что это испарения от процесса гниения и что они стелятся низко, метрах в пятидесяти от земли, но глаза их воспринимали как небо. От этого на душе было неуютно и тоскливо.
– Барри, как слышишь?
Глетчер взглянул на часы: 18.00, время очередного сеанса связи.
– Слышу хорошо, шеф, – буркнул в ответ астронавт.
– Опять на титулы перешел, – в голосе тестя слышалась укоризна, – мы же договорились.
– Ну, извини, отец. Противно здесь, настроение плохое, по Алисе скучаю.
– Держись, она тебе поцелуи посылает.
– Спасибо. Я ей их тоже посылаю.
– Новенькое что-нибудь есть? Необычное?
– Нет, отец. Пока все сходится с вашей статистикой. Много нитратов в почве, вернее, в мусоре; полно тяжелых металлов, органики неясного для меня происхождения, но она у вас тоже фиксируется. В атмосфере множество пиролизных и углеродистых примесей, азотистых соединений. Не хотел бы я дышать этой смесью.
– Барри, а как с фауной?
– Богатеет, отец. Вчера кроме червячков да плесени ничего не было, а сегодня знатный улов, вся ловушка забита.
– Что там?
– Во-первых, крысы. Полутораметровые.
– Какие?!
– Полутораметровые. Сто с лишним килограммов веса. Очень специфичны. Внешне они обычные, только сильно увеличенные крысы, а по повадкам – как кроты. Отец, внимание, передаю байт-пакет.
Черная крыса, возникшая на объемном экране Хармана, была с мощными лапами с огромными когтями. Форма головы была туповатой, а вся пасть усеяна несколькими рядами зубов.
– Да она как акула! – изумился Харман.
– Абсолютно верное сравнение, отец. У нее четыре ряда острых зубов: первый, рабочий, остальные на подхвате. Кость зубов чрезвычайно крепкая для органики. Думаю, такими зубками запросто можно перекусить стальной прут в полсантиметра диаметром.
– Вскрытие делал?
– Да, насколько это возможно делать манипуляторами.
– Еще сюрпризы есть?
– А как же! Посмотри в носоглотку. Следующая картинка в моем байте. Вот, видишь, пасть не сообщается с носом. Кстати, обрати внимание, какой он большой, а сразу за ним идет какая-то мякоть, наверное, что-то вроде фильтра.
– Чем же они питаются?
– Наверное, всем, что человечество посылает на Свалку. Может, и охотятся. Здесь есть и мелкие зверушки, не то черви, не то землеройки. Видел, но не поймал пока.
Возникла пауза.
– Отец, как Алиса себя чувствует, почему на сеанс не пришла?
– Чувствует себя хорошо, а на сеансы ее врачи не пускают.
– Это почему же?
– Она как с тобой повидается, потом весь день плачет. Врачи говорят, это вредно для плода. Плохое настроение при беременности может легко перейти в хроническую депрессию. Она просит, чтобы ты не сердился.
– Хорошо, я не сержусь. Пусть бережет себя.
– Куда контейнер высылать за крысой?
– Даю координаты и пеленг…
Дни тянулись за днями, а пейзаж вокруг Черепахи не менялся, по-прежнему он был унылым и однообразным. Глетчер много размышлял и никак не мог понять: неужели эти необъятные мусорные просторы – дело рук человеческих? Вот они, воочию, те миллионы тонн отходов, которые вытекали из простейших математических расчетов. Но как же это ужасно наяву!
На десятый день путешествия показались первые признаки будущих изменений. Кое-где росли чахлые кустики. Ландшафт становился более холмистым. Барри проверил грунт. Он был по-прежнему мусором, но таким давним и слежавшимся, что превратился в почву. Несколько раз между камнями и в лощинах мелькали какие-то тени, но крысы это или другие существа, было неясно. Смеркалось. Астронавт стал готовиться ко сну. Вдруг многотонная махина вездехода вздрогнула от удара, он дернулся и остановился. «Что за черт! – выругался Глетчер, вставая с пола и потирая ушибленное колено, – почему автоматика не сработала?» Он быстро взглянул на обзорный экран и сразу же забыл о боли в ноге. В сумерках заходящего солнца от Черепахи быстро удалялась какая-то черная туша. Недолго думая, он дал команду на поражение.
Движение прекратилось, незнакомый зверь осел, но по-прежнему возвышался черной горой плоти. «Та-ак, вот и поохотились, – потер руками Глетчер, – посмотрим, что за дичь. А говорили, мяса на Ирии больше не осталось!» Он подогнал вездеход поближе и включил прожектор. В луче света вздыбилось огромное, метров пять в высоту, тело в густой черной шерсти. Короткие тумбообразные ноги разъехались в разные стороны. Хорошо было видно, что они заканчивались идеально круглым плоским костяным наростом. «Господи! – воскликнул Барри. – Где я?! Неужели это моя Ирия?!» Он объехал чудище вокруг. По внешнему виду оно напоминало десятиметровую цистерну, к которой снизу приделали коротенькие, без каких-либо сочленений ножки. Правда, по диаметру эти «ножки» были никак не меньше метра, но рядом с этой горой мяса они выглядели несоразмерно. Голова животного была, напротив, большой, с огромной пастью, куда мог бы въехать автомобиль. Пасть была приоткрыта, из нее вывалился необъятных размеров синий язык. Зубы были странными, прямоугольной формы, с плоской поверхностью. Почти наверняка существо было не плотоядным. Вокруг мертвого животного уже закопошилось местное зверье, начинался пир.
«Чем же этот гигант здесь питается? – удивлялся Глетчер, – ему же в день нужны тонны пищи!»
На всякий случай он сделал анализ атмосферы. Результаты повергли его в уныние: даже компьютер сделал вывод, что в такой смеси ядовитых газов жизнь невозможна. Бред какой-то. Глетчер решил переночевать здесь, чтобы утром еще раз взглянуть на убитого монстра.
Проснувшись, Барри несколько минут лежал, не открывая глаз. Опасности он не чувствовал, поэтому мог спокойно, не спеша влиться в новый день. Он вспоминал, что произошло за прошлый день, анализировал сны. Иногда они давали новые, неожиданные идеи. А иногда ему просто хотелось продлить очарование снов, в которых почти всегда присутствовала Алиса. Наконец, сладко потянувшись, он сел. Глаза сразу же нашли обзорный экран. Туша была на месте. Ее уродство – голая, шершавая кожа, обвисшее брюхо – в дневном свете было особенно мерзко. А где шерсть? Глетчер протер глаза кулаками. Не может быть! Он ясно вечером видел сплошь обросшее животное.
Барри присмотрелся: внизу, вокруг тела мутанта, ровной горкой лежала шерсть. По непонятным причинам она выпала за несколько часов. Сейчас, в ранний утренний час, по этому огромному противному телу ползали мелкие, юркие зверки. Они рвали тело поверженного гиганта, кое-где показались уже белые кости. Глетчер проверил, все ли случившееся зафиксировано компьютером, но образцов брать не стал. Противно. Заметил только, что цвет мяса животного серо-зеленый, совершенно не жизненный, мертвый.
Через несколько километров Глетчер выехал на берег речушки. Вернее, это был ручей из буро-желтой грязи, представляющей собой смесь фекалий и промышленных отходов. По берегам этого мутного потока растительности было на удивление много. Барри направил Черепаху вдоль ручья. По мере продвижения травы и кустарники становились все гуще, кое-где они устилали почву сплошным ковром. Больше всего удивляло, что пышно растущая флора была сплошь ярко рыжего цвета.
Ручей стал расширяться. Видимо, в него вливались новые потоки. Теперь он уже выглядел настоящей маленькой речкой, только очень мутной. С каждым новым километром она все глубже врезалась в толщу каменного ложа. Видимо, не одно столетие текла здесь эта желто-бурая река, раз даже камень поддавался и таял под ней. Впрочем, подумал Глетчер, скорее, камень тает не от времени, а от едких химикатов, которые содержит этот поток.
Черепаха баюкала равномерным покачиванием, и как-то незаметно астронавт уснул. Проснулся он от того, что вездеход не двигался. На обзорном экране перед Черепахой раскинулось настоящее море, до самого горизонта. Барри присвистнул. Черепаха стояла на высоком берегу, около отвесного, метров в двадцать, обрыва. На старых картах моря здесь не было, а на новых, которые дал Харман, появилось. Что это? Откуда?
Наверняка это один из затонов, о которых он говорил с Харманом. Просмотрев анализы проб, Глетчер убедился, что море состояло из той же жидкости, что текла в ручье, приведшем его сюда. Это было море дерьма. Заборы воздуха показали, что концентрация ядов в нем стала еще больше. Выпущенный телезонд тоже изрядно удивил Глетчера. Оказывается, ручей, по которому Глетчер сюда добрался, после выхода из скалистых берегов не растворялся в массе «мутного моря», как назвал его Барри, а непонятным образом был виден еще на протяжении нескольких километров. Разгадка была вполне простой: море было слишком густым, гуще киселя. Около берегов оно густело настолько, что покрывалось толстой твердой коркой. Вправо и влево от ручья в густых рыжих зарослях высоченного тростника отчетливо были видны тропы, шириной с хорошее шоссе. Глетчер догадывался, кто их наделал, и поэтому совсем не удивился, увидев целое стадо цистернообразных чудовищ. Барри назвал их топами, уж больно неуклюжими они выглядели на суше. Зато они прекрасно чувствовали себя в море: легко бегали по твердой коросте или плавали в густой морской жиже. Они были непотопляемы, как поплавки. Несмотря на всю абсурдность раскинувшегося перед Глетчером мира, ему доставляло удовольствие быть первооткрывателем, давать новые названия странным животным и растениям. А к топам, своим первым «крестникам», он даже чувствовал симпатию.
Топы жили размеренной жизнью. Ночью спали на отмелях, а с восходом солнца шли вглубь моря на пропитание. Они заходили в тростниковые заросли, пока твердая корка их держала, а когда она подламывалась, спокойно погружались в жидкость и, подгребая своими тумбообразными короткими ножками, продолжали невозмутимо набивать себе брюхо. Глетчер связался с «Планетарным» и задал его компьютеру задачу: вычислить происхождение этих животных. Ответ его обескуражил: компьютер определил с 90%-ой вероятностью, что предками топов были обыкновенные свиньи!
– Барри, как слышишь?
Глетчер взглянул на часы: 18.00, время очередного сеанса связи.
– Слышу хорошо, шеф, – буркнул в ответ астронавт.
– Опять на титулы перешел, – в голосе тестя слышалась укоризна, – мы же договорились.
– Ну, извини, отец. Противно здесь, настроение плохое, по Алисе скучаю.
– Держись, она тебе поцелуи посылает.
– Спасибо. Я ей их тоже посылаю.
– Новенькое что-нибудь есть? Необычное?
– Нет, отец. Пока все сходится с вашей статистикой. Много нитратов в почве, вернее, в мусоре; полно тяжелых металлов, органики неясного для меня происхождения, но она у вас тоже фиксируется. В атмосфере множество пиролизных и углеродистых примесей, азотистых соединений. Не хотел бы я дышать этой смесью.
– Барри, а как с фауной?
– Богатеет, отец. Вчера кроме червячков да плесени ничего не было, а сегодня знатный улов, вся ловушка забита.
– Что там?
– Во-первых, крысы. Полутораметровые.
– Какие?!
– Полутораметровые. Сто с лишним килограммов веса. Очень специфичны. Внешне они обычные, только сильно увеличенные крысы, а по повадкам – как кроты. Отец, внимание, передаю байт-пакет.
Черная крыса, возникшая на объемном экране Хармана, была с мощными лапами с огромными когтями. Форма головы была туповатой, а вся пасть усеяна несколькими рядами зубов.
– Да она как акула! – изумился Харман.
– Абсолютно верное сравнение, отец. У нее четыре ряда острых зубов: первый, рабочий, остальные на подхвате. Кость зубов чрезвычайно крепкая для органики. Думаю, такими зубками запросто можно перекусить стальной прут в полсантиметра диаметром.
– Вскрытие делал?
– Да, насколько это возможно делать манипуляторами.
– Еще сюрпризы есть?
– А как же! Посмотри в носоглотку. Следующая картинка в моем байте. Вот, видишь, пасть не сообщается с носом. Кстати, обрати внимание, какой он большой, а сразу за ним идет какая-то мякоть, наверное, что-то вроде фильтра.
– Чем же они питаются?
– Наверное, всем, что человечество посылает на Свалку. Может, и охотятся. Здесь есть и мелкие зверушки, не то черви, не то землеройки. Видел, но не поймал пока.
Возникла пауза.
– Отец, как Алиса себя чувствует, почему на сеанс не пришла?
– Чувствует себя хорошо, а на сеансы ее врачи не пускают.
– Это почему же?
– Она как с тобой повидается, потом весь день плачет. Врачи говорят, это вредно для плода. Плохое настроение при беременности может легко перейти в хроническую депрессию. Она просит, чтобы ты не сердился.
– Хорошо, я не сержусь. Пусть бережет себя.
– Куда контейнер высылать за крысой?
– Даю координаты и пеленг…
Дни тянулись за днями, а пейзаж вокруг Черепахи не менялся, по-прежнему он был унылым и однообразным. Глетчер много размышлял и никак не мог понять: неужели эти необъятные мусорные просторы – дело рук человеческих? Вот они, воочию, те миллионы тонн отходов, которые вытекали из простейших математических расчетов. Но как же это ужасно наяву!
На десятый день путешествия показались первые признаки будущих изменений. Кое-где росли чахлые кустики. Ландшафт становился более холмистым. Барри проверил грунт. Он был по-прежнему мусором, но таким давним и слежавшимся, что превратился в почву. Несколько раз между камнями и в лощинах мелькали какие-то тени, но крысы это или другие существа, было неясно. Смеркалось. Астронавт стал готовиться ко сну. Вдруг многотонная махина вездехода вздрогнула от удара, он дернулся и остановился. «Что за черт! – выругался Глетчер, вставая с пола и потирая ушибленное колено, – почему автоматика не сработала?» Он быстро взглянул на обзорный экран и сразу же забыл о боли в ноге. В сумерках заходящего солнца от Черепахи быстро удалялась какая-то черная туша. Недолго думая, он дал команду на поражение.
Движение прекратилось, незнакомый зверь осел, но по-прежнему возвышался черной горой плоти. «Та-ак, вот и поохотились, – потер руками Глетчер, – посмотрим, что за дичь. А говорили, мяса на Ирии больше не осталось!» Он подогнал вездеход поближе и включил прожектор. В луче света вздыбилось огромное, метров пять в высоту, тело в густой черной шерсти. Короткие тумбообразные ноги разъехались в разные стороны. Хорошо было видно, что они заканчивались идеально круглым плоским костяным наростом. «Господи! – воскликнул Барри. – Где я?! Неужели это моя Ирия?!» Он объехал чудище вокруг. По внешнему виду оно напоминало десятиметровую цистерну, к которой снизу приделали коротенькие, без каких-либо сочленений ножки. Правда, по диаметру эти «ножки» были никак не меньше метра, но рядом с этой горой мяса они выглядели несоразмерно. Голова животного была, напротив, большой, с огромной пастью, куда мог бы въехать автомобиль. Пасть была приоткрыта, из нее вывалился необъятных размеров синий язык. Зубы были странными, прямоугольной формы, с плоской поверхностью. Почти наверняка существо было не плотоядным. Вокруг мертвого животного уже закопошилось местное зверье, начинался пир.
«Чем же этот гигант здесь питается? – удивлялся Глетчер, – ему же в день нужны тонны пищи!»
На всякий случай он сделал анализ атмосферы. Результаты повергли его в уныние: даже компьютер сделал вывод, что в такой смеси ядовитых газов жизнь невозможна. Бред какой-то. Глетчер решил переночевать здесь, чтобы утром еще раз взглянуть на убитого монстра.
Проснувшись, Барри несколько минут лежал, не открывая глаз. Опасности он не чувствовал, поэтому мог спокойно, не спеша влиться в новый день. Он вспоминал, что произошло за прошлый день, анализировал сны. Иногда они давали новые, неожиданные идеи. А иногда ему просто хотелось продлить очарование снов, в которых почти всегда присутствовала Алиса. Наконец, сладко потянувшись, он сел. Глаза сразу же нашли обзорный экран. Туша была на месте. Ее уродство – голая, шершавая кожа, обвисшее брюхо – в дневном свете было особенно мерзко. А где шерсть? Глетчер протер глаза кулаками. Не может быть! Он ясно вечером видел сплошь обросшее животное.
Барри присмотрелся: внизу, вокруг тела мутанта, ровной горкой лежала шерсть. По непонятным причинам она выпала за несколько часов. Сейчас, в ранний утренний час, по этому огромному противному телу ползали мелкие, юркие зверки. Они рвали тело поверженного гиганта, кое-где показались уже белые кости. Глетчер проверил, все ли случившееся зафиксировано компьютером, но образцов брать не стал. Противно. Заметил только, что цвет мяса животного серо-зеленый, совершенно не жизненный, мертвый.
Через несколько километров Глетчер выехал на берег речушки. Вернее, это был ручей из буро-желтой грязи, представляющей собой смесь фекалий и промышленных отходов. По берегам этого мутного потока растительности было на удивление много. Барри направил Черепаху вдоль ручья. По мере продвижения травы и кустарники становились все гуще, кое-где они устилали почву сплошным ковром. Больше всего удивляло, что пышно растущая флора была сплошь ярко рыжего цвета.
Ручей стал расширяться. Видимо, в него вливались новые потоки. Теперь он уже выглядел настоящей маленькой речкой, только очень мутной. С каждым новым километром она все глубже врезалась в толщу каменного ложа. Видимо, не одно столетие текла здесь эта желто-бурая река, раз даже камень поддавался и таял под ней. Впрочем, подумал Глетчер, скорее, камень тает не от времени, а от едких химикатов, которые содержит этот поток.
Черепаха баюкала равномерным покачиванием, и как-то незаметно астронавт уснул. Проснулся он от того, что вездеход не двигался. На обзорном экране перед Черепахой раскинулось настоящее море, до самого горизонта. Барри присвистнул. Черепаха стояла на высоком берегу, около отвесного, метров в двадцать, обрыва. На старых картах моря здесь не было, а на новых, которые дал Харман, появилось. Что это? Откуда?
Наверняка это один из затонов, о которых он говорил с Харманом. Просмотрев анализы проб, Глетчер убедился, что море состояло из той же жидкости, что текла в ручье, приведшем его сюда. Это было море дерьма. Заборы воздуха показали, что концентрация ядов в нем стала еще больше. Выпущенный телезонд тоже изрядно удивил Глетчера. Оказывается, ручей, по которому Глетчер сюда добрался, после выхода из скалистых берегов не растворялся в массе «мутного моря», как назвал его Барри, а непонятным образом был виден еще на протяжении нескольких километров. Разгадка была вполне простой: море было слишком густым, гуще киселя. Около берегов оно густело настолько, что покрывалось толстой твердой коркой. Вправо и влево от ручья в густых рыжих зарослях высоченного тростника отчетливо были видны тропы, шириной с хорошее шоссе. Глетчер догадывался, кто их наделал, и поэтому совсем не удивился, увидев целое стадо цистернообразных чудовищ. Барри назвал их топами, уж больно неуклюжими они выглядели на суше. Зато они прекрасно чувствовали себя в море: легко бегали по твердой коросте или плавали в густой морской жиже. Они были непотопляемы, как поплавки. Несмотря на всю абсурдность раскинувшегося перед Глетчером мира, ему доставляло удовольствие быть первооткрывателем, давать новые названия странным животным и растениям. А к топам, своим первым «крестникам», он даже чувствовал симпатию.
Топы жили размеренной жизнью. Ночью спали на отмелях, а с восходом солнца шли вглубь моря на пропитание. Они заходили в тростниковые заросли, пока твердая корка их держала, а когда она подламывалась, спокойно погружались в жидкость и, подгребая своими тумбообразными короткими ножками, продолжали невозмутимо набивать себе брюхо. Глетчер связался с «Планетарным» и задал его компьютеру задачу: вычислить происхождение этих животных. Ответ его обескуражил: компьютер определил с 90%-ой вероятностью, что предками топов были обыкновенные свиньи!