Николай I хорошо знал, что любое обсуждение вопросов о крепостном праве вызывает лихорадочный интерес в обществе и порождает множество слухов в крестьянской среде. Стремясь избежать публичных мнений по этому вопросу, правительство касалось его осторожно и за закрытыми дверями. С этой целью создавались секретные комитеты, которые изучали возможность изменений в положении крепостных. Особо подобранный состав секретных комитетов, закрытое слушание вопросов, обставленное массой бюрократических формальностей, заметных результатов дать не могли. Между тем, они наметили политические подходы к крестьянской проблеме, которые нашли отражение в ряде законов.
В 1842 г. был издан указ «Об обязанных крестьянах», который существенно дополнял закон о свободных хлебопашцах, ставший одной из правовых норм Свода законов. По новому указу помещики могли «не стесняясь постановлениями о свободных хлебопашцах» освобождать своих крепостных не обязательно с наделением и землей, но и без земли. При освобождении помещик заключал с крестьянами соглашение, по которому он выделял в пользование крестьян часть вотчинной земли, а они обязывались нести оброк или выполнять барщину в его пользу. Освобожденные таким образом крестьяне не попадали в ведение государства, а сохранялись под вотчинным управлением помещика. Единственное преимущество, которое получали освобожденные крестьяне, состоит в неизменности размеров крестьянской земли и повинностей.
Закон об обязанных крестьянах выглядел очень странно. С одной стороны, декларировалась неизменность размеров крестьянских наделов, не принадлежащих им и находившихся в вотчинной собственности помещика. С другой стороны, крестьяне не получали полной гражданской свободы, как это предусматривал закон о свободных хлебопашцах. Реальные результаты этого закона были очень не значительные. Скорее он демонстрировал намерения правительства постепенно решать судьбу крепостных.
Гораздо решительнее Николай I действовал в западных губерниях, где дворянство было польско-литовского происхождения, а крестьяне – русскими (в то время украинцы и белорусы официально считались русскими). В середине 40-х гг. правительство разработало «инвентарные правила», которые достаточно подробно регламентировали отношения между помещиками и крепостными. Для каждого имения были составлены инвентари – официально утвержденные акты, в которых были определены крестьянские наделы и размеры повинностей в пользу помещиков. Начиная с 1847 г. «инвентарные правила» начали вводиться в Киевской, Волынской и Подольской губерниях. В Литве подобные правила существовали еще раньше, а в 1848 г. аналогичное «устройство» крестьян было распространено и на Польшу. Особенностью инвентарей в Польше было более независимое положение крестьян. Еще в 1807 г. Наполеон провозгласил личную свободу польских крестьян, но полное их безземелье сохраняло произвол помещиков, который теперь ограждался конкретными правилами.
На основе ряда прецедентов в 1847 г. был издан указ «О предоставлении крестьянам имений, продававшихся с публичных торгов за долги, права выкупать себя с землею». По указу крестьяне должны были в короткий срок все вместе внести выкуп без предоставления кредита со стороны государства. Размер выкупа определялся рыночной ситуацией и соответствовал цене на торгах. Крестьяне выкупались с землей и становились собственниками. Условия такого выкупа были крайне не благоприятными для крестьян. Кроме того, после закона последовали различные административные ограничения его действия. Все вместе делало невозможным практическое применение этого закона и воспользовалось им лишь незначительное число крестьян.
В николаевскую эпоху был принят ряд других законов, касающихся положения крепостных. Ограничивались права помещиков ссылать своих крепостных в Сибирь, разрешалось по усмотрению помещиков отпускать дворовых людей на волю, крепостным с согласия их помещиков предоставлялось право покупать землю, запрещалось населенные имения сдавать в аренду лицам недворянского происхождения и др. Каждый из законов имел случай применения, но все указы носили фрагментарный характер, очень слабо ограничивали произвол помещиков и радикальным образом не меняли систему крепостничества.
Реформа государственных крестьян
Вопросы к главе
Глава 7
Общественное движение постдекабристского периода (конец 20-х – начало 30-х гг.)
Тайные общества после разгрома декабристов
П.Я. Чаадаев
В 1842 г. был издан указ «Об обязанных крестьянах», который существенно дополнял закон о свободных хлебопашцах, ставший одной из правовых норм Свода законов. По новому указу помещики могли «не стесняясь постановлениями о свободных хлебопашцах» освобождать своих крепостных не обязательно с наделением и землей, но и без земли. При освобождении помещик заключал с крестьянами соглашение, по которому он выделял в пользование крестьян часть вотчинной земли, а они обязывались нести оброк или выполнять барщину в его пользу. Освобожденные таким образом крестьяне не попадали в ведение государства, а сохранялись под вотчинным управлением помещика. Единственное преимущество, которое получали освобожденные крестьяне, состоит в неизменности размеров крестьянской земли и повинностей.
Закон об обязанных крестьянах выглядел очень странно. С одной стороны, декларировалась неизменность размеров крестьянских наделов, не принадлежащих им и находившихся в вотчинной собственности помещика. С другой стороны, крестьяне не получали полной гражданской свободы, как это предусматривал закон о свободных хлебопашцах. Реальные результаты этого закона были очень не значительные. Скорее он демонстрировал намерения правительства постепенно решать судьбу крепостных.
Гораздо решительнее Николай I действовал в западных губерниях, где дворянство было польско-литовского происхождения, а крестьяне – русскими (в то время украинцы и белорусы официально считались русскими). В середине 40-х гг. правительство разработало «инвентарные правила», которые достаточно подробно регламентировали отношения между помещиками и крепостными. Для каждого имения были составлены инвентари – официально утвержденные акты, в которых были определены крестьянские наделы и размеры повинностей в пользу помещиков. Начиная с 1847 г. «инвентарные правила» начали вводиться в Киевской, Волынской и Подольской губерниях. В Литве подобные правила существовали еще раньше, а в 1848 г. аналогичное «устройство» крестьян было распространено и на Польшу. Особенностью инвентарей в Польше было более независимое положение крестьян. Еще в 1807 г. Наполеон провозгласил личную свободу польских крестьян, но полное их безземелье сохраняло произвол помещиков, который теперь ограждался конкретными правилами.
На основе ряда прецедентов в 1847 г. был издан указ «О предоставлении крестьянам имений, продававшихся с публичных торгов за долги, права выкупать себя с землею». По указу крестьяне должны были в короткий срок все вместе внести выкуп без предоставления кредита со стороны государства. Размер выкупа определялся рыночной ситуацией и соответствовал цене на торгах. Крестьяне выкупались с землей и становились собственниками. Условия такого выкупа были крайне не благоприятными для крестьян. Кроме того, после закона последовали различные административные ограничения его действия. Все вместе делало невозможным практическое применение этого закона и воспользовалось им лишь незначительное число крестьян.
В николаевскую эпоху был принят ряд других законов, касающихся положения крепостных. Ограничивались права помещиков ссылать своих крепостных в Сибирь, разрешалось по усмотрению помещиков отпускать дворовых людей на волю, крепостным с согласия их помещиков предоставлялось право покупать землю, запрещалось населенные имения сдавать в аренду лицам недворянского происхождения и др. Каждый из законов имел случай применения, но все указы носили фрагментарный характер, очень слабо ограничивали произвол помещиков и радикальным образом не меняли систему крепостничества.
Реформа государственных крестьян
В 30-х гг. правительство было сильно встревожено падением доходов от государственной деревни. Было очевидно, что государственные крестьяне беднели. Это констатировал секретный комитет 1835 г. Учитывая, что в государственной деревне не было крепостных отношений, вскрыть причины объединения крестьян представлялось особенно важным. Между положением государственных крестьян и общекрестьянским вопросом существовала прямая связь. Улучшение положения государственных крестьян давало правительство ключ к решению проблемы крепостного права.
Для управления казенными крестьянами в 1836 г. было создано V отделение Собственной его имперского величества Канцелярии, во главе которого был назначен выдающийся государственный деятель, генерал П.Д. Киселев. В отличие от министра финансов Е.Ф. Конкрина, он видел причину падения доходов от государственной деревни не в плохой организации управления и сбора оброка, а в положении самих крестьян. На этой основе Киселев сформулировал программу своих действий, состоявшую из следующих позиций: перенесение повинностей с крестьян на землю, введение семейно-наследственного землепользования, наделение землей малоземельных, сохранение крестьянских лесов, введение сельского самоуправления и прекращения произвола властей. Тем самым Киселев наметил способы преодоления крестьянского оскудения. Ряд положений, как например, общинное или индивидуальное пользование землей, носил спорный характер, но ответы на поставленные Киселевым вопросы в любом случае открывали пути проведения реформы. Анализ положения государственных крестьян показал безрадостную картину их культурно-бытовых условий жизни. Во многом эта картина выглядела даже хуже, чем в помещичьей деревне. Не имея представления о нормальных жизненных условиях, крестьяне были лишены многих жизненных стимулов не стремясь к изменению собственного быта. В общем, контексте социально-экономического положения России в этом прослеживалось давление всей феодально-крепостнической системы.
Первым законом, который начал реформу Киселева в государственной деревне, было учреждение Министерства государственных имуществ 26 декабря 1837 г. Закон определял понятия «государственные имущества»: «казенные заселенные, незаселенные и пустопорожние земли», казенные оброчные статьи, казенные леса. Ведение всеми этими имуществами отходило от Министерства финансов, которое занималось их экономической эксплуатацией, к новому министерству, которое должно было заниматься повышением благосостояния крестьян, проводя политику попечительства. Прежде всего, Министерство государственных имуществ было признано оградить государственные земли от посягательств со стороны помещиков. Тем самым ставилась точка в давнем споре, какая хозяйственная форма предпочтительнее: крепостническая или свободная. Государство более не собиралось поддерживать помещиков за счет земель свободных крестьян. В социальном плане реформа предполагала преодолеть много-сословность государственных крестьян, сводя их к двум категориям: «свободные сельские обыватели», живущие на государственных землях, и крестьяне-собственники.
Большое место в деятельности Министерства государственных имуществ занимало попечительство в области развития сельского хозяйства. Проводились меры по совершенствованию «хлебопашества и огородничества», разведению промышленных культур и «аптекарских растений», распространению садоводства, виноградарства и шелководства, улучшению скотоводства и овцеводства, расширению морских и рыбных промыслов, а также налаживанию лесного хозяйства. Для внедрения передовых форм производства создавались учебные и образцовые хозяйства, специальные училища и выпускались соответствующие популярные книги, журналы и брошюры. Улучшение хозяйственной жизни государственной деревни помимо повышения доходов казны призвано было доказать не только способность крестьян без личного принуждения успешно вести свое хозяйство, что пытались опровергнуть многие помещики, но и показать преимущества свободного труда под покровительством самодержавия.
Важнейшим законом по реформе управления государственными крестьянами был указ от 30 апреля 1838 г. «Об управлении государственными имуществами в губерниях». В каждой губернии учреждалась Палата государственных имуществ, которая осуществляла общее руководство управлением государственными крестьянами. Более низкий уровень в системе местной организации занимало окружное управление в лице окружного начальника, который должен быть непосредственным опекуном крестьян. В отличие от Палаты, окружной начальник должен был более детально решать крестьянские дела, осуществляя руководство волостной и сельской администрации. Следующий уровень в системе новой администрации составило волостное управление, которое содержало в себе значительные элементы самоуправления. Волостное управление избиралось на волостном крестьянском сходе из числа крестьян путем тайного голосования с помощью черных и белых шаров. Выборы не носили окончательный характер: на каждую должность избирались три кандидата, из которых более высокие инстанции назначали одного. Нижнее звено составляло сельское управление. Его основной ячейкой было сельское общество, которое учреждалось в каждом большом селении или состояло из нескольких малолюдных деревень. Высшем распределительным органом сельского общества был сход глав семейств. Сельские сходы созывались несколько раз в год и решали вопросы распределения земли, использования лесов, уплаты податей и выполнения повинностей, раскидкой общественных сборов и работ и т. д. Во главе сельского общества находился избранный сельский старшина, в помощь которому избирались другие должностные лица: сборщик податей, писарь, смотритель запасного сельского магазина (склада), полесовщик, пожарный староста и др. Сельское общество абсолютно не соответствовало традиционному представлению о сельской общине и являлось самоуправляемым распорядительным органом, функции которого строго определяло государство. Созданная система местного управления государственными крестьянами была весьма сложной, громоздкой, детально регламентировала все возможные варианты решения хозяйственных, фискальных и общественных вопросов. Проводимая Киселевым реформа в основной своей части опиралась на прежнее, феодальное законодательство, содержавшееся в Своде законов и небольшая часть законодательного материала содержала новые формы и порядки. Законы по управлению государственными крестьянами демонстрировали преемственность и традиционность политики самодержавия.
Реформа П.Д. Киселева – за 20–25 лет принесла очень заметные результаты. Более 200 тыс. безземельных крестьян получили земли, около 230 тыс. крестьян были организовано переселены в губернии с богатыми и обширными землями, миллионам крестьян были прирезаны дополнительные пахотные, сенокосные и лесные территории. В 1838 г. в государственной деревне на всю Россию насчитывалось всего 60 школ. За 25 лет было построено 7869 школ, в которых училось более 280 тыс. учеников. В деревнях было сооружено почти 13 тыс. церквей и 6 тыс. часовен, 1818 мечетей. В 1838 г. на всю Россию было только 3 сельских больницы и 5 врачей. За четверть века было создано 269 больниц. Показателем роста благополучия государственной деревни было существенное снижение здесь уровня преступности. Перечисленные примеры улучшения в положении государственных крестьян показывают, что правительство обрело удачный опыт решения крестьянской проблемы.
Для управления казенными крестьянами в 1836 г. было создано V отделение Собственной его имперского величества Канцелярии, во главе которого был назначен выдающийся государственный деятель, генерал П.Д. Киселев. В отличие от министра финансов Е.Ф. Конкрина, он видел причину падения доходов от государственной деревни не в плохой организации управления и сбора оброка, а в положении самих крестьян. На этой основе Киселев сформулировал программу своих действий, состоявшую из следующих позиций: перенесение повинностей с крестьян на землю, введение семейно-наследственного землепользования, наделение землей малоземельных, сохранение крестьянских лесов, введение сельского самоуправления и прекращения произвола властей. Тем самым Киселев наметил способы преодоления крестьянского оскудения. Ряд положений, как например, общинное или индивидуальное пользование землей, носил спорный характер, но ответы на поставленные Киселевым вопросы в любом случае открывали пути проведения реформы. Анализ положения государственных крестьян показал безрадостную картину их культурно-бытовых условий жизни. Во многом эта картина выглядела даже хуже, чем в помещичьей деревне. Не имея представления о нормальных жизненных условиях, крестьяне были лишены многих жизненных стимулов не стремясь к изменению собственного быта. В общем, контексте социально-экономического положения России в этом прослеживалось давление всей феодально-крепостнической системы.
Первым законом, который начал реформу Киселева в государственной деревне, было учреждение Министерства государственных имуществ 26 декабря 1837 г. Закон определял понятия «государственные имущества»: «казенные заселенные, незаселенные и пустопорожние земли», казенные оброчные статьи, казенные леса. Ведение всеми этими имуществами отходило от Министерства финансов, которое занималось их экономической эксплуатацией, к новому министерству, которое должно было заниматься повышением благосостояния крестьян, проводя политику попечительства. Прежде всего, Министерство государственных имуществ было признано оградить государственные земли от посягательств со стороны помещиков. Тем самым ставилась точка в давнем споре, какая хозяйственная форма предпочтительнее: крепостническая или свободная. Государство более не собиралось поддерживать помещиков за счет земель свободных крестьян. В социальном плане реформа предполагала преодолеть много-сословность государственных крестьян, сводя их к двум категориям: «свободные сельские обыватели», живущие на государственных землях, и крестьяне-собственники.
Большое место в деятельности Министерства государственных имуществ занимало попечительство в области развития сельского хозяйства. Проводились меры по совершенствованию «хлебопашества и огородничества», разведению промышленных культур и «аптекарских растений», распространению садоводства, виноградарства и шелководства, улучшению скотоводства и овцеводства, расширению морских и рыбных промыслов, а также налаживанию лесного хозяйства. Для внедрения передовых форм производства создавались учебные и образцовые хозяйства, специальные училища и выпускались соответствующие популярные книги, журналы и брошюры. Улучшение хозяйственной жизни государственной деревни помимо повышения доходов казны призвано было доказать не только способность крестьян без личного принуждения успешно вести свое хозяйство, что пытались опровергнуть многие помещики, но и показать преимущества свободного труда под покровительством самодержавия.
Важнейшим законом по реформе управления государственными крестьянами был указ от 30 апреля 1838 г. «Об управлении государственными имуществами в губерниях». В каждой губернии учреждалась Палата государственных имуществ, которая осуществляла общее руководство управлением государственными крестьянами. Более низкий уровень в системе местной организации занимало окружное управление в лице окружного начальника, который должен быть непосредственным опекуном крестьян. В отличие от Палаты, окружной начальник должен был более детально решать крестьянские дела, осуществляя руководство волостной и сельской администрации. Следующий уровень в системе новой администрации составило волостное управление, которое содержало в себе значительные элементы самоуправления. Волостное управление избиралось на волостном крестьянском сходе из числа крестьян путем тайного голосования с помощью черных и белых шаров. Выборы не носили окончательный характер: на каждую должность избирались три кандидата, из которых более высокие инстанции назначали одного. Нижнее звено составляло сельское управление. Его основной ячейкой было сельское общество, которое учреждалось в каждом большом селении или состояло из нескольких малолюдных деревень. Высшем распределительным органом сельского общества был сход глав семейств. Сельские сходы созывались несколько раз в год и решали вопросы распределения земли, использования лесов, уплаты податей и выполнения повинностей, раскидкой общественных сборов и работ и т. д. Во главе сельского общества находился избранный сельский старшина, в помощь которому избирались другие должностные лица: сборщик податей, писарь, смотритель запасного сельского магазина (склада), полесовщик, пожарный староста и др. Сельское общество абсолютно не соответствовало традиционному представлению о сельской общине и являлось самоуправляемым распорядительным органом, функции которого строго определяло государство. Созданная система местного управления государственными крестьянами была весьма сложной, громоздкой, детально регламентировала все возможные варианты решения хозяйственных, фискальных и общественных вопросов. Проводимая Киселевым реформа в основной своей части опиралась на прежнее, феодальное законодательство, содержавшееся в Своде законов и небольшая часть законодательного материала содержала новые формы и порядки. Законы по управлению государственными крестьянами демонстрировали преемственность и традиционность политики самодержавия.
Реформа П.Д. Киселева – за 20–25 лет принесла очень заметные результаты. Более 200 тыс. безземельных крестьян получили земли, около 230 тыс. крестьян были организовано переселены в губернии с богатыми и обширными землями, миллионам крестьян были прирезаны дополнительные пахотные, сенокосные и лесные территории. В 1838 г. в государственной деревне на всю Россию насчитывалось всего 60 школ. За 25 лет было построено 7869 школ, в которых училось более 280 тыс. учеников. В деревнях было сооружено почти 13 тыс. церквей и 6 тыс. часовен, 1818 мечетей. В 1838 г. на всю Россию было только 3 сельских больницы и 5 врачей. За четверть века было создано 269 больниц. Показателем роста благополучия государственной деревни было существенное снижение здесь уровня преступности. Перечисленные примеры улучшения в положении государственных крестьян показывают, что правительство обрело удачный опыт решения крестьянской проблемы.
Вопросы к главе
1. Дайте характеристику политической обстановки в России в первые годы царствования Николая I.
2. К каким выводам пришло правительство, анализируя итоги последних лет царствования Александра I и причины восстания декабристов?
3. В чем существенные отличия политики Александра I и Николая I?
4. Дайте характеристику консервативного курса в области образования. Постарайтесь сформулировать достоинства и недостатки в деятельности С.С. Уварова.
5. Какие принципы были положены в основу кодификации российского законодательства? Объясните значение Свода законов.
6. Объясните содержание понятия «политика попечительства».
2. К каким выводам пришло правительство, анализируя итоги последних лет царствования Александра I и причины восстания декабристов?
3. В чем существенные отличия политики Александра I и Николая I?
4. Дайте характеристику консервативного курса в области образования. Постарайтесь сформулировать достоинства и недостатки в деятельности С.С. Уварова.
5. Какие принципы были положены в основу кодификации российского законодательства? Объясните значение Свода законов.
6. Объясните содержание понятия «политика попечительства».
Глава 7
Общественно-политическое движение во второй четверти XIX в.
Общественное движение постдекабристского периода (конец 20-х – начало 30-х гг.)
Тайные общества после разгрома декабристов
После Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии в России получили достаточно широкое распространение тайные политические общества.
Многие из них просуществовали недолго и оставили еле заметный след в истории. Общества декабристов явились наиболее яркими страницами подобных политических организаций. Восстание на Сенатской площади и его разгром были кульминацией этого своеобразного политического движения в условиях развивавшегося кризиса феодальной системы, но не означали его конец. Независимо от декабристских организаций существовали десятки тайных обществ, которые не предприняли попыток военного или какого-либо иного открытого выступления, но которые влияли на развитие политического самосознания некоторой части российского общества. Участников небольших, обособленно действовавших тайных организаций второй половины 20-х гг. иногда называют «эпигонами декабристов», придавая тем самым этому определению оттенок неудачливости. Действительно, количество участников таких организаций было существенно меньше по сравнению с движением декабристов, а их программные цели носили чаще всего неопределенный характер. С одной стороны, неопределенность политических целей обществ была обусловлена растерянностью, которая наблюдалась в кругах интеллигенции после восстания декабристов, о котором ходило много слухов, но не было достоверной информации. С другой стороны, постдекабристские организации существовали в провинциальных городах и не испытывали твердой уверенности в возможности переломить политическую ситуацию в стране.
Близко с историей декабризма совпадала судьба Оренбургского тайного общества. Возникнув в 1813 г., общество довольно долго имело масонскую окраску. Оно пережило период увлечения мирным просветительством, позже участники общества пришли к признанию необходимости революционного насилия.
Они пытались привлечь на свою сторону солдат, казаков, выходцев из народных слоев. Члены Оренбургского тайного общества стремились к созданию справедливого общественного устройства, интуитивно приближаясь к идеологии декабризма. В 1827 г. при участии провокатора общество было ликвидировано властями, так и не завершив период идейно-политического формирования.
В 1825–1826 гг. в Новочеркасске существовало небольшое тайное общество, с которым был связан один из декабристов – поручик лейб-гвардии казачьего полка Б.Д. Сухоруков. Участниками общества были офицеры и чиновники, которые обсуждали различные нравственные и политические проблемы. Общие их стремления были оппозиционными и носили либерально-просветительский характер.
С точки зрения развития оппозиционной идеологии весьма показательным было дело о «вольнодумстве» в Нежинском лицее. Отнесенные к «вольнодумцам» преподаватели и учащиеся этого лицея, среди которых был и Н.В. Гоголь, в своих рассуждениях исходили из теории естественного права. У одного из лицеистов была отобрана тетрадь с его записками, которые позволяют провести аналогии между «нежинскими вольнодумцами» и идеологией декабристов.
Демократизм постдекабристского движения проявлялся прежде всего в антикрепостнических настроениях, осуждении неограниченной власти царя, произвола чиновничества на местах и в признании настоятельной необходимости создания представительной власти. Как правило, постдекабристские общества не выражали экстремистских взглядов насильственного свержения самодержавия и тем более – цареубийства. К числу таких организаций может быть отнесено «Благоуспешно – человеколюбивое общество» во Владимире, Пермское тайное общество и некоторые другие.
Наиболее известной личностью постдекабристской поры был выдающийся поэт А.И. Полежаев (1805–1838). Сын помещика и крепостной крестьянки, он испытал множество невзгод, вызванных его сословным положением. Тем не менее, он окончил французский пансион в Москве и поступил в Московский университет. Студентом Полежаев написал ряд стихотворений и поэм, которые обратили на себя внимание университетского начальства. Сатирическая поэма «Саша» оказалась в руках Николая I. Во время коронации в Москве Николай потребовал, чтобы к нему привели автора поэмы и заставил Полежаева прочитать свое произведение вслух. После чтения он произнес свою известную фразу, что «это все еще следы, последние остатки» восстания декабристов и он положит «предел этому разврату». Получив отзыв начальства, что Полежаев – студент «превосходнейшего» поведения, Николай заявил, что он все равно заслуживает наказания «для примера другим», и определил поэта на военную службу в чине унтер-офицера. Несправедливость и тяжелые условия солдатской службы надломили характер Полежаева, и он оставил после себя небольшое литературное наследие. Случай с Полежаевым весьма показателен. Поэма «Саша» хотя и носила сатирический характер, но не содержала в себе революционных устремлений. Жесткая реакция Николая означала, что правительство заняло непримиримую позицию к любым проявлениям вольномыслия, и это существенно меняло характер оппозиционности общественного движения в стране.
Многие из них просуществовали недолго и оставили еле заметный след в истории. Общества декабристов явились наиболее яркими страницами подобных политических организаций. Восстание на Сенатской площади и его разгром были кульминацией этого своеобразного политического движения в условиях развивавшегося кризиса феодальной системы, но не означали его конец. Независимо от декабристских организаций существовали десятки тайных обществ, которые не предприняли попыток военного или какого-либо иного открытого выступления, но которые влияли на развитие политического самосознания некоторой части российского общества. Участников небольших, обособленно действовавших тайных организаций второй половины 20-х гг. иногда называют «эпигонами декабристов», придавая тем самым этому определению оттенок неудачливости. Действительно, количество участников таких организаций было существенно меньше по сравнению с движением декабристов, а их программные цели носили чаще всего неопределенный характер. С одной стороны, неопределенность политических целей обществ была обусловлена растерянностью, которая наблюдалась в кругах интеллигенции после восстания декабристов, о котором ходило много слухов, но не было достоверной информации. С другой стороны, постдекабристские организации существовали в провинциальных городах и не испытывали твердой уверенности в возможности переломить политическую ситуацию в стране.
Близко с историей декабризма совпадала судьба Оренбургского тайного общества. Возникнув в 1813 г., общество довольно долго имело масонскую окраску. Оно пережило период увлечения мирным просветительством, позже участники общества пришли к признанию необходимости революционного насилия.
Они пытались привлечь на свою сторону солдат, казаков, выходцев из народных слоев. Члены Оренбургского тайного общества стремились к созданию справедливого общественного устройства, интуитивно приближаясь к идеологии декабризма. В 1827 г. при участии провокатора общество было ликвидировано властями, так и не завершив период идейно-политического формирования.
В 1825–1826 гг. в Новочеркасске существовало небольшое тайное общество, с которым был связан один из декабристов – поручик лейб-гвардии казачьего полка Б.Д. Сухоруков. Участниками общества были офицеры и чиновники, которые обсуждали различные нравственные и политические проблемы. Общие их стремления были оппозиционными и носили либерально-просветительский характер.
С точки зрения развития оппозиционной идеологии весьма показательным было дело о «вольнодумстве» в Нежинском лицее. Отнесенные к «вольнодумцам» преподаватели и учащиеся этого лицея, среди которых был и Н.В. Гоголь, в своих рассуждениях исходили из теории естественного права. У одного из лицеистов была отобрана тетрадь с его записками, которые позволяют провести аналогии между «нежинскими вольнодумцами» и идеологией декабристов.
Демократизм постдекабристского движения проявлялся прежде всего в антикрепостнических настроениях, осуждении неограниченной власти царя, произвола чиновничества на местах и в признании настоятельной необходимости создания представительной власти. Как правило, постдекабристские общества не выражали экстремистских взглядов насильственного свержения самодержавия и тем более – цареубийства. К числу таких организаций может быть отнесено «Благоуспешно – человеколюбивое общество» во Владимире, Пермское тайное общество и некоторые другие.
Наиболее известной личностью постдекабристской поры был выдающийся поэт А.И. Полежаев (1805–1838). Сын помещика и крепостной крестьянки, он испытал множество невзгод, вызванных его сословным положением. Тем не менее, он окончил французский пансион в Москве и поступил в Московский университет. Студентом Полежаев написал ряд стихотворений и поэм, которые обратили на себя внимание университетского начальства. Сатирическая поэма «Саша» оказалась в руках Николая I. Во время коронации в Москве Николай потребовал, чтобы к нему привели автора поэмы и заставил Полежаева прочитать свое произведение вслух. После чтения он произнес свою известную фразу, что «это все еще следы, последние остатки» восстания декабристов и он положит «предел этому разврату». Получив отзыв начальства, что Полежаев – студент «превосходнейшего» поведения, Николай заявил, что он все равно заслуживает наказания «для примера другим», и определил поэта на военную службу в чине унтер-офицера. Несправедливость и тяжелые условия солдатской службы надломили характер Полежаева, и он оставил после себя небольшое литературное наследие. Случай с Полежаевым весьма показателен. Поэма «Саша» хотя и носила сатирический характер, но не содержала в себе революционных устремлений. Жесткая реакция Николая означала, что правительство заняло непримиримую позицию к любым проявлениям вольномыслия, и это существенно меняло характер оппозиционности общественного движения в стране.
П.Я. Чаадаев
На рубеже 20-30-х гг. в русской социальной мысли наблюдалась некоторая переоценка ценностей. Для поколения людей первой четверти XIX в., как для либералов, так и для революционеров, первостепенное значение имели вопросы прав личности и их общественной гарантии. Не снимая с обсуждения эти общечеловеческие вопросы, русская философская мысль на рубеже 20-30-х гг. пыталась оценить национальные особенности собственной страны. Попытки прежних лет оценить положение дел в своем отечестве чаще всего сводились к обсуждению государственных систем. В конце 20-х гг. появилось стремление найти место России в мировом сообществе с позиций общих закономерностей развития человечества. Появление такого направления в русской социальной мысли связано с именем Петра Яковлевича Чаадаева.
П.Я. Чаадаев был потомком князей Щербатовых и внуком известного русского историка М.М. Щербатова. Проучившись несколько лет в Московском университете, он вступил в гвардию, прошел Отечественную войну и последующие походы. Служа в лейб-гусарском полку, Чаадаев близко сошелся с молодым лицеистом Пушкиным и оставил глубокий след в его сознании. Служба Чаадаева складывалась весьма успешно. Он становится адъютантом командира гвардейского корпуса И.В. Васильчикова, основного покровителя великого князя Николая, будущего императора. Неожиданно он отказался от блестящей военной и придворной карьеры и оставил службу. Некоторое время участвовал в движении декабристов, но не принял направление политической мысли, сложившееся в Северном обществе. После отставки он несколько лет жил за границей и вернулся в Россию уже после восстания декабристов. Возвратившись на родину, Чаадаев застал иное время и других людей, что потребовало для него несколько лет осмысления обстановки и отшельнической жизни.
В творчестве Чаадаева нашли свое отражение многие идеи социально-политической мысли России и Европы. Мысли Чаадаева были настолько глубоки и оригинальны, что практически все русские мыслители и писатели 30-50-х гг., вынуждены были тем или иным образом реагировать на его личность и философско-публицистическую деятельность. Известность Чаадаева возросла в результате воздействия на общественное мнение России его первого философического письма, опубликованного в 1836 г. в журнале «Телескоп». Буря, которая поднялась в московском обществе после этой публикации, не дала возможности опубликовать оставшиеся семь философических писем. «После «Горя от ума» не было ни одного литературного произведения, которое сделало бы такое сильное впечатление»[19], – писал по этому поводу Герцен. Общество кипело и негодовало. Вскоре сведения о журнальной публикации философического письма дошли до Бенкендорфа и Николая I. В результате Чаадаев был объявлен сумасшедшим, издатель Н.И. Надеждин был сослан в Усть-Сысольск, а цензор, ректор Московского университета А.В. Болдырев был отстранен от должности.
Чем объяснить столь бурную реакцию русского общества и властей на философскую статью Чаадаева? Рассуждая о своеобразии судьбы России и ее роли в мировой истории, Чаадаев вынес суровый приговор обществу: «…тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя». Такой вывод стал источником всевозможных легенд, искажающих личность Чаадаева: он представлялся ненавистником России, перешедшим в католичество апологетом римской церкви. Философия Чаадаева действительно не вписывается в рамки православия и проникнута мистическими учениями в католической форме. Однако свои рассуждения он строил на парадоксах, которые различал прежде всего в русской действительности. Один из таких парадоксов он видел в том, что православное христианство не способствовало активно-поступательному развитию общества, не формировало традиции преемственности социально-прогрессивных идей. В связи с этим Чаадаев призывал укреплять религиозную основу общества, глубоко усвоив социальные идеи католицизма.
Призыв к принятию европейского варианта общественной консолидации вызвал острую реакцию в ряде русских мыслителей и публицистов. На опровержении чаадаевской идеи подражания Западу и для обоснования возможности самостоятельного развития в значительной степени выросло течение славянофильства. Чаадаев способствовал развитию русской общественной мысли ряда следующих поколений, основанной на выводах об общности исторического пути России и Запада и о необходимости взаимного проникновения культур. Чаадаев наметил для России и третий путь: находясь между Европой и Азией, «мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода»[20], и это не парализует творческую мысль и открывает путь для проявления российской самобытности, которая не должна повторять традиционную европейскую культуру. По его мнению, русская культурная преемственность должна строиться на обновлении «скристаллизованного» жизненного опыта западных народов. Идея Чаадаева об особом цивилизационном положении России не была понята современниками и лишь столетие спустя получила свое развитие в теории евразийства.
Чаадаев был лишен возможности публиковать свои сочинения, но посещал многочисленные московские салоны, где продолжал развивать свои взгляды. Его рассуждения о «негативном патриотизме», в котором зрели основы «позитивного патриотизма» порождали критические оценки благоустроенной жизни Запада, породившего «груду искусственных потребностей, враждебных друг другу интересов, беспокойных забот, овладевших жизнью»[21]. Чаадаев осуждал западное общество за порожденную им чреду революций середины XIX в., в которых «бедное человечество впадает в варварство, погружается в анархию, тонет в крови». Под влиянием славянофилов и А.С. Пушкина Чаадаев постепенно отказывался от идеи «политического христианства», которое он усматривал в католицизме. Оценивая современность, он приходил к выводу, что «политическое христианство отжило свой век… должно уступить место христианству чисто духовному… должно действовать на гражданственность посредственно, властью мысли, а не вещества»[22]. Именно традиции «духовного христианства», по мнению Чаадаева, лежат в основании русского религиозно-психологического уклада и являются плодотворными началами развития России. В окончательном виде взгляды Чаадаева были сформулированы в его работе «Апология сумасшедшего», написанной в 1837 г., но опубликованной, спустя много десятилетий, в 1906 г. После инцидента с философическим письмом Чаадаев прожил почти безвыездно 20 лет в Москве, находясь в центре внимания общественности.
П.Я. Чаадаев был потомком князей Щербатовых и внуком известного русского историка М.М. Щербатова. Проучившись несколько лет в Московском университете, он вступил в гвардию, прошел Отечественную войну и последующие походы. Служа в лейб-гусарском полку, Чаадаев близко сошелся с молодым лицеистом Пушкиным и оставил глубокий след в его сознании. Служба Чаадаева складывалась весьма успешно. Он становится адъютантом командира гвардейского корпуса И.В. Васильчикова, основного покровителя великого князя Николая, будущего императора. Неожиданно он отказался от блестящей военной и придворной карьеры и оставил службу. Некоторое время участвовал в движении декабристов, но не принял направление политической мысли, сложившееся в Северном обществе. После отставки он несколько лет жил за границей и вернулся в Россию уже после восстания декабристов. Возвратившись на родину, Чаадаев застал иное время и других людей, что потребовало для него несколько лет осмысления обстановки и отшельнической жизни.
В творчестве Чаадаева нашли свое отражение многие идеи социально-политической мысли России и Европы. Мысли Чаадаева были настолько глубоки и оригинальны, что практически все русские мыслители и писатели 30-50-х гг., вынуждены были тем или иным образом реагировать на его личность и философско-публицистическую деятельность. Известность Чаадаева возросла в результате воздействия на общественное мнение России его первого философического письма, опубликованного в 1836 г. в журнале «Телескоп». Буря, которая поднялась в московском обществе после этой публикации, не дала возможности опубликовать оставшиеся семь философических писем. «После «Горя от ума» не было ни одного литературного произведения, которое сделало бы такое сильное впечатление»[19], – писал по этому поводу Герцен. Общество кипело и негодовало. Вскоре сведения о журнальной публикации философического письма дошли до Бенкендорфа и Николая I. В результате Чаадаев был объявлен сумасшедшим, издатель Н.И. Надеждин был сослан в Усть-Сысольск, а цензор, ректор Московского университета А.В. Болдырев был отстранен от должности.
Чем объяснить столь бурную реакцию русского общества и властей на философскую статью Чаадаева? Рассуждая о своеобразии судьбы России и ее роли в мировой истории, Чаадаев вынес суровый приговор обществу: «…тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя». Такой вывод стал источником всевозможных легенд, искажающих личность Чаадаева: он представлялся ненавистником России, перешедшим в католичество апологетом римской церкви. Философия Чаадаева действительно не вписывается в рамки православия и проникнута мистическими учениями в католической форме. Однако свои рассуждения он строил на парадоксах, которые различал прежде всего в русской действительности. Один из таких парадоксов он видел в том, что православное христианство не способствовало активно-поступательному развитию общества, не формировало традиции преемственности социально-прогрессивных идей. В связи с этим Чаадаев призывал укреплять религиозную основу общества, глубоко усвоив социальные идеи католицизма.
Призыв к принятию европейского варианта общественной консолидации вызвал острую реакцию в ряде русских мыслителей и публицистов. На опровержении чаадаевской идеи подражания Западу и для обоснования возможности самостоятельного развития в значительной степени выросло течение славянофильства. Чаадаев способствовал развитию русской общественной мысли ряда следующих поколений, основанной на выводах об общности исторического пути России и Запада и о необходимости взаимного проникновения культур. Чаадаев наметил для России и третий путь: находясь между Европой и Азией, «мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода»[20], и это не парализует творческую мысль и открывает путь для проявления российской самобытности, которая не должна повторять традиционную европейскую культуру. По его мнению, русская культурная преемственность должна строиться на обновлении «скристаллизованного» жизненного опыта западных народов. Идея Чаадаева об особом цивилизационном положении России не была понята современниками и лишь столетие спустя получила свое развитие в теории евразийства.
Чаадаев был лишен возможности публиковать свои сочинения, но посещал многочисленные московские салоны, где продолжал развивать свои взгляды. Его рассуждения о «негативном патриотизме», в котором зрели основы «позитивного патриотизма» порождали критические оценки благоустроенной жизни Запада, породившего «груду искусственных потребностей, враждебных друг другу интересов, беспокойных забот, овладевших жизнью»[21]. Чаадаев осуждал западное общество за порожденную им чреду революций середины XIX в., в которых «бедное человечество впадает в варварство, погружается в анархию, тонет в крови». Под влиянием славянофилов и А.С. Пушкина Чаадаев постепенно отказывался от идеи «политического христианства», которое он усматривал в католицизме. Оценивая современность, он приходил к выводу, что «политическое христианство отжило свой век… должно уступить место христианству чисто духовному… должно действовать на гражданственность посредственно, властью мысли, а не вещества»[22]. Именно традиции «духовного христианства», по мнению Чаадаева, лежат в основании русского религиозно-психологического уклада и являются плодотворными началами развития России. В окончательном виде взгляды Чаадаева были сформулированы в его работе «Апология сумасшедшего», написанной в 1837 г., но опубликованной, спустя много десятилетий, в 1906 г. После инцидента с философическим письмом Чаадаев прожил почти безвыездно 20 лет в Москве, находясь в центре внимания общественности.