— Просто оказался, и все. Многие попадают сюда, но не всем хватает ума осознать, что они хотели и как этого добиться. Я в каком-то смысле осознал.
— И давно вы здесь?
— Почем мне знать? — пожал плечами Юарон. — Здесь время не идет. Отсюда можно выйти и в тот же момент времени, и в прошлое, и в будущее. Мне кажется, что я всегда здесь жил, хотя я помню и детство, и более зрелые годы…
«На вид ему дашь лет сорок, — подумал Нламинер. — Сколько же он здесь на самом деле?» Юарон тихо рассмеялся и двинулся дальше по проходу.
— Не стоит забивать голову вопросами, если ответ на них не нужен, — продолжил он. — Похоже, так учат в вашем Дворце Мысли? Здесь это не просто совет. Здесь это — правило номер один.
— Со скольких же миров у вас здесь… гости? — спросил, сглотнув, Нламинер. Вселенная за последние несколько недель настолько расширилась, что он уже не считал себя чем-то уникальным и достойным внимания.
Юарон вновь пожал плечами.
— Что считать миром? Ралион — одна из планет, из звездной системы одного из миллиардов звездных скоплений. В соседних звездных системах у вас тоже есть разумные существа, хотя и живут они совсем по-другому. Принадлежат ли они другому миру? У меня бывают люди, похожие на меня или на вас, на вашу спутницу…
«Что-то я не помню, чтобы я говорил о ней», — подумал Нламинер.
— …и на прочие расы Ралиона. Никто из них никогда не слыхал о Ралионе. Многие не верят в магию. Некоторые отрицают существование богов. Из другого ли они мира? Зачастую другой мир лежит в двух шагах — или даже в пределах того же самого существа. Так что я не могу ответить на вопрос.
— Вы сказали, что я готов заплатить. А за что, вы знаете? И чем это я могу заплатить?
— Догадываюсь. — Юарон отворил следующую дверь, и перед Нламинером открылась обширная библиотека. Не такая грандиозная, как Библиотека, но немалая. Юарон провел его к небольшому отгороженному уголку, где на старинном деревянном столе располагались обширная стопка бумаги, чернильный прибор и несколько перьев.
— Вот ваша плата, друг мой. — Юарон указал на стопку бумаги. — Если вы сядете и опишете всю свою жизнь, изложите свое знание о Ралионе, Театр окажет вам ответную услугу. Или даже несколько услуг — все зависит от вашей добросовестности. Дорогу сюда вы теперь найдете, а если вам не будет работаться — заходите ко мне в ресторан, где я всегда буду рад побеседовать, развлечь вас музыкой, разговором — да мало ли чем еще!
— Ресторан, — задумчиво повторил Нламинер доселе неизвестное слово, — И сколько же я здесь просижу?
— Время в Театре не идет, — повторил Юарон. — Если вам угодно считать это заключением — что ж, это очень приятное заключение. Согласитесь, что обслуживание здесь — высший класс.
— Пожалуй, — согласился Нламинер, мрачно осматривая толстенную кипу, видимо, очень тонкой бумаги. Итак, приключения продолжались.
Видно, во взгляде его мелькнуло отчаяние, поскольку Юарон похлопал его по плечу и сказал:
— Сам я потратил немало сил и отказался от многого, чтобы выйти отсюда. Театр меня не выпускает. Ваша же свобода вам доступна — как и весь Театр. Играйте свою роль, друг мой, и завоевывайте аплодисменты.
Когда Нламинер очнулся от мрачных мыслей, Юарона поблизости не было. Стук закрываемой двери свидетельствовал о том, что ушел он пешком, как все добрые люди. «Хоть что-то здесь делается по-человечески», — проворчал про себя Нламинер, усевшись за стол и задумавшись с пером в руке. «Писатель из меня никакой», — подумал он. «Не беда, — отозвался иронический голос где-то в глубине сознания, — У тебя будет масса времени для тренировки».
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
— И давно вы здесь?
— Почем мне знать? — пожал плечами Юарон. — Здесь время не идет. Отсюда можно выйти и в тот же момент времени, и в прошлое, и в будущее. Мне кажется, что я всегда здесь жил, хотя я помню и детство, и более зрелые годы…
«На вид ему дашь лет сорок, — подумал Нламинер. — Сколько же он здесь на самом деле?» Юарон тихо рассмеялся и двинулся дальше по проходу.
— Не стоит забивать голову вопросами, если ответ на них не нужен, — продолжил он. — Похоже, так учат в вашем Дворце Мысли? Здесь это не просто совет. Здесь это — правило номер один.
— Со скольких же миров у вас здесь… гости? — спросил, сглотнув, Нламинер. Вселенная за последние несколько недель настолько расширилась, что он уже не считал себя чем-то уникальным и достойным внимания.
Юарон вновь пожал плечами.
— Что считать миром? Ралион — одна из планет, из звездной системы одного из миллиардов звездных скоплений. В соседних звездных системах у вас тоже есть разумные существа, хотя и живут они совсем по-другому. Принадлежат ли они другому миру? У меня бывают люди, похожие на меня или на вас, на вашу спутницу…
«Что-то я не помню, чтобы я говорил о ней», — подумал Нламинер.
— …и на прочие расы Ралиона. Никто из них никогда не слыхал о Ралионе. Многие не верят в магию. Некоторые отрицают существование богов. Из другого ли они мира? Зачастую другой мир лежит в двух шагах — или даже в пределах того же самого существа. Так что я не могу ответить на вопрос.
— Вы сказали, что я готов заплатить. А за что, вы знаете? И чем это я могу заплатить?
— Догадываюсь. — Юарон отворил следующую дверь, и перед Нламинером открылась обширная библиотека. Не такая грандиозная, как Библиотека, но немалая. Юарон провел его к небольшому отгороженному уголку, где на старинном деревянном столе располагались обширная стопка бумаги, чернильный прибор и несколько перьев.
— Вот ваша плата, друг мой. — Юарон указал на стопку бумаги. — Если вы сядете и опишете всю свою жизнь, изложите свое знание о Ралионе, Театр окажет вам ответную услугу. Или даже несколько услуг — все зависит от вашей добросовестности. Дорогу сюда вы теперь найдете, а если вам не будет работаться — заходите ко мне в ресторан, где я всегда буду рад побеседовать, развлечь вас музыкой, разговором — да мало ли чем еще!
— Ресторан, — задумчиво повторил Нламинер доселе неизвестное слово, — И сколько же я здесь просижу?
— Время в Театре не идет, — повторил Юарон. — Если вам угодно считать это заключением — что ж, это очень приятное заключение. Согласитесь, что обслуживание здесь — высший класс.
— Пожалуй, — согласился Нламинер, мрачно осматривая толстенную кипу, видимо, очень тонкой бумаги. Итак, приключения продолжались.
Видно, во взгляде его мелькнуло отчаяние, поскольку Юарон похлопал его по плечу и сказал:
— Сам я потратил немало сил и отказался от многого, чтобы выйти отсюда. Театр меня не выпускает. Ваша же свобода вам доступна — как и весь Театр. Играйте свою роль, друг мой, и завоевывайте аплодисменты.
Когда Нламинер очнулся от мрачных мыслей, Юарона поблизости не было. Стук закрываемой двери свидетельствовал о том, что ушел он пешком, как все добрые люди. «Хоть что-то здесь делается по-человечески», — проворчал про себя Нламинер, усевшись за стол и задумавшись с пером в руке. «Писатель из меня никакой», — подумал он. «Не беда, — отозвался иронический голос где-то в глубине сознания, — У тебя будет масса времени для тренировки».
Глава двенадцатая
В день, когда Нламинер закончил свою работу, он — как и тысячи раз до того — бродил по причудливо изгибающимся проходам Театра, пока не вышел — совершенно неожиданно для себя — в небольшую комнатку, стены и потолок которой состояли из стекла.
Странные картины открылись его взору. Их объединяло одно: везде царили сумерки. Холмы, заросшие столетним лесом, виднелись слева; полуразвалившиеся строения — прямо перед ним. Могучая река текла по правую руку — и неправдоподобно тонкая и высокая плотина виднелась вдали, гораздо ниже по течению.
И лес, украшавший горизонт. Нламинер долго смотрел на него, не в силах понять, почему лес кажется таким необычным. Вскоре он понял: если законы перспективы не нарушались, каждое дерево в том лесу должно было быть высотой в несколько тысяч футов.
Разглядывая невероятную, невозможную мозаику ландшафтов, Нламинер находил в ней все новые и новые детали. Вон — здание, построенное словно изо льда; вон — выжженная солнцем пустыня с небывалыми грибовидными строениями, разбросанными там и сям; вон — дворец, мрачный и темный… Сколько же здесь всего!
И каждое из этих мест, соединенных неизвестным художником в единое полотно, представлялось ему знакомым. Не прежде виденным, нет, скорее, таким, которое невозможно не увидеть — рано или поздно.
…Впоследствии именно эта стеклянная комнатка — а не все остальное текучее великолепие Театра — возникала перед его глазами, стоило ему подумать о проведенном там времени…
«Время!»
Голос вывел Шаннара из задумчивости. Он стоял у лавки бродячего торговца, прицениваясь к паре неплохих каменных браслетов. С детства он питал слабость к кустарным изделиям — у него дома скопилась уже неплохая коллекция. Теперь, пожалуй, он добавит к ней кое-что…
«Время!»
Голос внутри его головы звучал как набат. Следовало торопиться. Неслыханно удивив торговца тем, что поспешно бросил на прилавок сумму, которую тот назвал в надежде всласть поторговаться, Шаннар схватил браслеты и кинул их в карман.
«Время…»
И испарился на глазах у ошарашенного торговца. Тот долго не решался взять оставленные чудаковатым магом деньги — не иллюзия ли? Не ловушка ли? В конце концов, он все же взял их, отложив в специальный кармашек — непременно проверить! Если то, что ему досталось, не фальшивое, то неделю можно отдыхать…
Незримо ни для кого тридцать семь Судей надели Знаки, выданные им, и растворились в воздухе.
Нламинер прощался с Юароном.
— Не уверен, что еще увидимся, — покачал тот головой. — Однако желаю вам всего хорошего. Передавайте привет от меня всем своим друзьям. Если когда-нибудь окажетесь здесь, вы знаете, как меня найти.
— За ту же плату? — Нламинер изобразил на лице ужас, и оба расхохотались.
— Нет, за счет заведения, — ответил, отдышавшись, Юарон. — Жаль, я не знаю, что вас погнало в этакие странствия. Занимательная история, скажу я вам. Ну, всего доброго.
Они вновь пожали друг другу руки, и Нламинер открыл невидимую до поры дверцу рядом со столом, за которым он провел немало времени.
За дверцей открывался чудесный лес, где все искрилось и переливалось на солнце — видимо, недавно прошел дождь. Нламинер ступил на тропинку, что змеилась среди деревьев, и оглянулся. Дверца захлопнулась за его спиной бесследно.
Впереди возвышалось высокое здание, на фасаде которого даже издалека можно было увидеть множество изображений. Одно было знакомо Нламинеру — весы.
Судя по всему, Театр выполнил свое обещание. Вся усталость, которая накопилась в его сознании за долгие дни, проведенные в Театре, быстро рассеялась, когда он сделал несколько первых шагов. Над ним было небо — настоящее небо. Настоящие птицы летали вокруг, и настоящая жизнь текла своим чередом. «Надеюсь, что я тоже настоящий», — сказал про себя Нламинер и решительно направился к зданию.
Боги приходили по одному.
Эзоксу, Главный Судья, прибыл первым и сидел в просторном зале, рассматривая украшения, размышляя о том, что предстоит сделать. Здесь он становился на какое-то время личностью — не всеми теми Эзоксу, что присутствовали одновременно в мириадах миров, ему доступных, а собой. Тот образ, под которым он был известен, некогда был смертным существом. Никому не ведомо, где пролегает грань между смертным и богом, хотя однажды Эзоксу-смертный ее пересек. Но даже ему, Всезнающему, не было дано узнать этого.
Вторым прибыл Легнар, он же Палнор, он же владелец тысяч других имен, — бог воров, музыкантов, исследователей, художников… Некогда самостоятельные олицетворения всех этих родов деятельности во всех видимых Палнору мирах постепенно становились его ипостасями. Одет бог воров был в неизменные лохмотья и, как всегда, держал в руке свою любимую флейту.
— Я, значит, самый первый, — произнес он, оглядываясь, и поправился, обнаружив Эзоксу. — Точнее, самый второй. Привет, Судья. Не возражаешь, если я тут немного сыграю?
— Можешь похитить мое беспокойство, — усмехнулся Эзоксу. Здесь, в Зале Суда, никто из божеств не мог использовать свои атрибуты, что ставило всех в равное положение. Но музыка Палнора, лишенная всех ее коварных магических свойств, все же оставалась непревзойденной.
Палнор кивнул и, усевшись на одно из мест для Судей, тихонько заиграл что-то тихое и жалобное.
А затем пошли все остальные — их соседи по Ралиону, включая таких редких гостей, как божества Хаоса, и некоторых богов из числа тех, которым Ралион не был доступен.
Истца все еще не было, и, пока в Зал не начали заходить Судьи, боги беседовали, делились новостями, рассказывали забавные истории. Здесь они не имели власти — и не могли враждовать. Зартин, Владыка Драконов, держался особняком, но и на него произвело впечатление мастерство Палнора. Впрочем, подходить к Палнору вплотную он, как и Элиор, не решился.
Нламинер наблюдал, как Судьи и масса другого народу — все очень странно и по-своему выглядели — входили в здание. Собственно, дверей не было: просторная арка служила входом в единственное помещение, но не оставалось сомнений, что здесь и происходит Суд Смертных. И не всякому дано войти туда.
Риссы поблизости не было. «Надеюсь, что с ней все в порядке, — подумал Нламинер. — Хотя ее совет сейчас был бы как нельзя кстати!»
Токссар и его помощник, Нлоруан, прибыли последними. Притаившись за колонной, Нламинер следил за тем, как они вошли, и на его глазах Нлоруан стал почти прозрачным, войдя под арку. Все остальные присутствующие были вполне материальны и непрозрачны. Почти все — если не считать Андринкса в облике белого ящера — приняли человеческий облик. Токссар не был исключением. В одной руке он нес ветвь дерева, в другой — изогнутый посох, свой культовый знак.
Нет, поправил себя Нламинер. Тот Токссар был подлинным владельцем этого культового знака. Этот же — самозванец, который пытается присвоить то, что присваивать не положено.
Сам он не смог войти под арку — что-то не впускало его, — да в том и не было нужды. Ему все было прекрасно видно и слышно. Его самого из помещения не было видно — по крайней мере, Нламинер на это надеялся.
Он приготовился наблюдать за тем, как пойдет Суд, как кто-то осторожно тронул его за плечо. Он обернулся… Надежда ожила в нем и тихо растаяла вновь. Это была не Рисса.
Человек в небрежно наброшенном плаще, почти полностью облысевший и мягко улыбающийся, приветствовал его.
— Интересно? — полюбопытствовал он.
— Еще как, — мрачно ответил Нламинер, пытаясь понять, с кем говорит.
— Я помогу тебе. — Человек подмигнул, и в одной руке его появился свиток, а в другой — прозрачный кристалл. Нламинер тут же узнал его и несказанно поразился.
— Эзоксу! — Он взглянул в Зал. На месте Главного Судьи уже сидел Эзоксу. — Кто же тогда…
— Тс-с-с. — Эзоксу прижал палец к губам. — Там один наш общий знакомый. Говори потише, а то кое у кого могут быть слишком длинные уши.
— Ничего не понимаю, — честно признался Нламинер. — Что за знакомый? Неужели вы собираетесь расстроить Суд? Что, богам все позволено? — Он почти кричал.
— Не так громко. — Эзоксу недовольно поджал губы. — Богам позволено не все. Но можешь не возмущаться: тот, кто все это подготовил, тоже не бог. Так что все останутся довольны.
Нламинер потрогал золотую цепочку, которая по-прежнему отказывалась покидать его шею.
— И что тогда делать? — спросил он и ощутил, насколько глупо он выглядит.
— Слушать, — указал Эзоксу рукой. — Ждать. Теперь все зависит от Судей.
И они принялись смотреть и слушать.
— Истец имеет какие-либо замечания к Судьям или ответчикам? — задал вопрос лже-Эзоксу.
Токссар оглядел зал, подолгу останавливаясь взглядом на каждом из богов. Гвайя, с крыльями, изображенными на ее одежде, насмешливо прищурилась, когда холодный взгляд скользнул по ней. Дольше всего Токссар изучал Палнора. Тот напустил на себя маску смертельной скуки и выразительно зевнул. Нламинер почувствовал, как, несмотря на важность происходящего, его обуревает смех.
— Нет, — ответил наконец Токссар. Эзоксу позади Нламинера шепнул:
— Все идет по плану. Он не заметил подделки. Если бы он действительно был богом, то обязательно заподозрил бы неладное.
— А если Судьи его поддержат? — спросил Нламинер, не оборачиваясь.
— Тогда приду я и объявлю, что Суд неправомочен, поскольку мое место занимает кто-то другой.
— Похоже, вы все тщательно продумали, — фыркнул Нламинер.
— Я надеюсь, — скромно отозвался Эзоксу.
— Судьи имеют замечания к истцу? — спросил «Эзоксу», одарив каждого из Судей вежливой улыбкой.
— Он не перепутает слова? — спросил Нламинер.
— Я заставил его повторить трижды, — усмехнулся бог. — Можешь не беспокоиться. Моя роль здесь — самая простая.
— Неужели они не видят его спутника? — удивился Нламинер.
— Не видят только Судьи, — пояснил Эзоксу. — Это тоже козырь в наших руках. Истцу полагается приходить одному.
Судьи возражений не имели. Нламинер видел довольную улыбку на губах своего двойника, заметил он и едва видимый кивок, которым Токссар поддержал своего союзника.
— Назовитесь, истец, — предложил «Эзоксу». Когда это произошло, некоторые из богов обменялись удивленными взглядами. Только Андринкс, Зартин и Палнор оставались равнодушными. Божества Хаоса, Кунди и Янати, улыбнулись друг другу и взялись за руки. «Не хотел бы я с ними встретиться», — подумал Нламинер.
— Изложите свои требования, — предложил «Эзоксу» и, не моргнув глазом, выслушал требования отставки на Ралионе более чем семи божеств. Включая самого Эзоксу. Теперь наступила очередь Токссара тихо радоваться, глядя на изумленные лица богов.
— Судей просят ознакомиться с деталями требования истца, — невозмутимо продолжал «Эзоксу». В Зале повисла гробовая тишина. Пока Судьи вчитывались в обширное описание, все остальные молчали. Ни один звук не нарушал хода мыслей — только едва заметный шорох бумаги.
— Мне как-то не по себе, — произнес Нламинер вполголоса, глядя на сосредоточенные лица Судей.
— Мне тоже, — отозвался Эзоксу. — Как-никак мне тоже грозит изгнание.
— Но ведь остаются остальные миры?
— Ты думаешь, претендент потребовал только Ралион? О, не сомневаюсь, что его аппетиты гораздо обширнее. В любом случае изгнание — очень неприятная вещь. Можешь верить, можешь не верить.
…Ритуал Суда продолжался, казалось, бесконечно. Наконец «Эзоксу» взял в руки символ Весов — символ правосудия — и объявил:
— Уважаемые Судьи, просьба ответить, поддерживаете ли вы требования истца.
— Да, — ответил твердо один из Судей, и Нламинер заметил, как вздрогнул Эзоксу. Токссар старался сохранять безразличное выражение лица.
— Да.
— Да.
— Нет, — отозвался следующий Судья, и теперь вздрогнул Токссар, а на лице его появилась растерянность.
Все остальные сказали «нет».
Уж лучше бы Эзоксу было явиться в своем традиционном облике — пернатого змея. Тогда, подумал Нламинер, с неприязнью глядя на бога, у его лица не было бы такого самодовольного выражения.
— Ну, вот и все, — сказал Эзоксу, потирая руки. — Теперь ему будет над чем задуматься. До встречи, смертный. Не сомневаюсь, что мы еще увидимся. — Он помахал весело рукой и исчез.
— До встречи, смертный, — передразнил его Нламинер, когда Эзоксу скрылся из виду. — Надеюсь, что мы не скоро увидимся, о Всезнающий! Как вы, все бессмертные, мне надоели!
Ему едва хватило времени спрятаться, когда наружу вырвался разъяренный Токссар и устремился куда-то в чащу, ударами ладони сшибая на ходу деревья.
«Если он тебя заметит слишком рано, то твоя удача точно закончится», — сказал себе Нламинер, следуя за ним и своим мрачным двойником на почтительном расстоянии.
Токссар испытывал одновременно страх и ярость.
Ярость — понятно. Остальные боги все же смогли его перехитрить. Что делать с ними — тоже понятно, но на это снова нужно время, и почему вдруг стали рушиться его планы?
Прежде все, что он задумывал, свершалось в точности и никаких непредвиденных последствий не проявлялось.
Он потребовал, чтобы Впервые Рожденный пришел на Ралион, где его, Токссара, микроскопическое влияние все же было самым сильным, — и так оно и случилось. Правда, немного не совпало время и место — но это уже мелочи.
Он потребовал, чтобы того хорошо подготовили к восприятию правды о его происхождении. И это правда. Так оно и случилось.
Он поставил ловушку, запретив произносить свое имя, — и его бесполезная уже спутница блестяще в нее попалась. Вряд ли теперь ее ждет возрождение.
Он призвал одного из самых мощных магов, что когда-либо являлись на свет, — и бесценная физическая оболочка Впервые Рожденного заполнилась тем, кем нужно. Незримый для богов и предсказателей, Нлоруан оказал ему немало ценных услуг. Скоро, правда, он потребует платы — но все это уже разрешимые проблемы!
Он навлек проклятие Хаоса на Впервые Рожденного — и теперь тот будет уничтожен, едва лишь осмелится ступить туда, где имеют влияние Владыки Хаоса.
Все было готово! Все Судьи были обработаны, чтобы произнести нужное слово в решающий момент. И вот — провал.
Он метался по своей обширной резиденции, бормоча проклятия, а Нлоруан стоял и бесстрастно смотрел на все это.
Нламинер стоял перед дверью в жилище лже-Токссара и готовился войти внутрь.
Правда, правильнее было бы назвать эту дверь стеной. Ни щелки, ни замочной скважины, ни ручки. Предыдущая, украшенная множеством зловещих надписей и снабженная десятками смертоносных ловушек, открылась без единого возражения и безо всякого сопротивления, едва он прикоснулся к ней старинным ключом со множеством инкрустаций.
Ключом, что столько лет пролежал в кармашке его пояса.
Если ему повезет, то, возможно, он успеет сделать хоть что-нибудь, прежде чем из него вышибут дух. Едва он подумал об этом, как цепочка на шее слегка нагрелась и вспыхнула изумрудным свечением. Нламинер огляделся. Никакой стражи. Ну да, когда это божество кого-то опасалось!
«Дверь постараемся открыть без помощи богов», — подумал он и принялся тщательно ощупывать ее. И так, несомненно, без них не справиться. Лучше уж самому побольше сделать.
Однако дверь не желала открываться, пока Нламинеру не пришла в голову забавная мысль.
Если его догадка окажется верной, дверь вскоре перестанет служить препятствием.
Когда дверь рухнула и в туче каменной пыли появился Нламинер, сжимая в руке ярко пылавший «Покровитель», Токссар менее всего задумывался о том, что ему придется обороняться.
Нламинер не особенно оглядывался по сторонам. Чутье подсказывало, что главным противником оставался мрачного вида карлик, получеловек-полурептилия, что злобно смотрел на него исподлобья. Краем глаза он заметил многочисленные стеллажи, уставленные книгами, всевозможным магическим инвентарем, всякой всячиной. Что-то пошевелилось за стеллажами, но Нламинер не спускал глаз с Токссара, приближаясь к нему.
Когда их разделяло несколько шагов, из тьмы выступил улыбающийся Нлоруан, с таким же пламенеющим клинком, и заслонил ему дорогу. На шее своего двойника Нламинер заметил точную копию своего талисмана.
— Ты оказался сильнее, чем я думал, — сказал Токссар неожиданно спокойным голосом, и Нламинер заметил, что тот улыбается. — Что ты хочешь теперь? Я предлагал тебе союзничество — ты не смог победить меня и вряд ли теперь выживешь сам. Однако я все еще могу предложить тебе союз. Подумай над этим.
Нламинер опустил меч.
— Он говорил тебе то же самое? — обратился он к двойнику. Тот усмехнулся.
— У меня с моим союзником есть договоренность, — ответил Нлоруан, и его клыки влажно блеснули. — В каком-то смысле я, конечно, и твой должник — как-никак пользуюсь твоим телом…
— А также моей памятью, моими впечатлениями, — продолжил Нламинер. — Вот только кто из нас может называться Впервые Рожденным? Вряд ли ты, Нлоруан.
— Откуда ты знаешь мое имя? — резко спросил двойник, и улыбка слетела с его лица.
— Значит, тебя ввели в заблуждение, — продолжал Нламинер с довольным видом. — Он, небось, сказал тебе, что я изгнан, что никоим образом не могу помешать вам. Он солгал.
— Ты обвиняешь меня во лжи? — мягко, но с угрозой спросил Токссар.
— И я обвиняю, — откуда-то из-за стеллажей вышла Рисса и указала светящимся жезлом на Токссара. — Как ты думаешь, он знает что-нибудь о твоем секрете? — спросила она у помрачневшего Нлоруана.
— Ты?! — задохнулся от злобы Токссар, но тут же вновь изобразил на лице своем улыбку. — Не было никакой тайны.
«Пора», — подумал Нламинер и воззвал к Дайнеру. Цепочка на его шее засветилась, и двойник бросил на Нламинера короткий взгляд.
— Он знал, что тебе никогда не везло в конечном счете, — обратился он к своему двойнику.
«Он знал, что тебе никогда не везло в конечном счете», — повторило эхо, и Нлоруан поднял глаза к потолку, стараясь понять, кто говорит. Рисса тоже услышала эхо и улыбнулась Нламинеру. Он отсалютовал ей в ответ.
Он выглядит по-другому, поняла Рисса, глядя на Нламинера. Как-то больше… старше… умнее… Где он побывал? Сколько прошло времени?
Токссар, похоже, эха не услыхал.
— Я не знал ничего подобного, — возразил карлик насмешливо. — Я честно соблюдал нашу договоренность.
«Разумеется, я знал об этом, — отозвалось эхо, и глаза Нлоруана расширились. — Я намеревался избавиться от него при первой же возможности».
Нлоруан бросал взгляды попеременно то на Нламинера, то на Токссара. Последний, похоже, так и не слышал эха, что открыло его подлинные мысли.
— Я знаю, что привело тебя к невезению. — Рисса шагнула вперед. — Вспомни об алтаре и статуэтке. Тот, кто называет себя Токссаром, намеренно не стал говорить тебе об этом.
— Ложь! — взвился Токссар. — Я ничего не знал об этом! Уничтожь их, Нлоруан, пока они не успели заморочить тебе голову!
«Правда, — возразило эхо. — Зачем же мне было ему говорить? Я надеюсь, что вы успеете перебить друг друга, а я разберусь с уцелевшими».
Нлоруан повернулся к Токссару, и тот прочел в его глазах приговор. Нлоруан замахнулся мечом, бросаясь к нему, но карлик лениво шевельнул пальцем, и черный портал, разверзшийся перед двойником Нламинера, поглотил его.
— Ладно, — сказал Токссар равнодушно. — Хотите войны? Сейчас устроим. — Он вновь шевельнул пальцем, и многочисленные порталы начали открываться во всех стенах. Нежить, разнообразная и смертоносная, выступила из порталов и стала приближаться к Нламинеру и Риссе.
Нламинер воззвал к Элиору, и ослепительный свет затопил помещение. Рисса с изумлением смотрела, как корчатся и растворяются в воздухе неудавшиеся убийцы. Нламинер шагнул к Токссару, поднимая «Покровитель». Карлик отступал к столу, заваленному множеством разных предметов, и на лице его читалось недоумение.
— Ты хочешь поднять руку на неуязвимого? — спросил карлик с усмешкой, и в руке его появился черный дротик. — Сначала докажи, что справишься с этим.
Нламинер воззвал к Зартину, когда карлик метнул свое оружие, и снаряд осыпался перламутровой пылью, коснувшись его тела. Второй снаряд метнул карлик, и третий — всех их постигла та же участь. Едва ли с десяток шагов разделяло противников.
Рисса подняла руку и принялась читать какое-то заклинание, когда Токссар зарычал и махнул рукой в ее сторону. Огромная пасть поднялась прямо из-под Риссы и поглотила ее. Нламинер воззвал к Андринксу, Владыке Времени, и Рисса вернулась на прежнее место.
Теперь в глазах карлика появился страх. Он неуверенно отступал к стене, насылая на Нламинера разные напасти.
Огонь охватил всю комнату — но Монффу, Владычица Дождей, справилась с ним. Лед попытался сковать все живое — но бог Шанта, Повелитель Огня, уничтожил и лед. Нламинер замахнулся было мечом, как карлик, ускользнув из-под удара, метнулся к неприметному на вид стеллажу.
Нламинер воззвал к Эзоксу, и массивная книга, стоявшая на стеллаже, ярко засветилась. Бросив бесполезный меч, Нламинер кинулся к книге.
Рисса что-то продолжала читать им вслед, но следить было некогда.
И Нламинер, и Токссар достигли книги одновременно.
Никто из них не мог вырвать том из рук противника.
— Ты считаешь себя самым умным? — спросил Токссар со страшной улыбкой. — Книга слушается меня, о Впервые Рожденный Глупец. Сейчас ты в этом убедишься.
Книга легким движением стряхнула Нламинера, и тот неловко упал наземь. Карлик раскрыл книгу и торжествующе уставился на своего недруга.
— Итак, — провозгласил карлик. — Я, Токссар, обращаю этого недостойного…
«Отличное дополнение к твоей коллекции», — подумал Нламинер и, дотянувшись пальцем до края книги, воззвал к Палнору.
Книга испарилась из рук карлика.
Тяжкий гул сотряс комнату.
Темный портал открылся за спиной у Токссара. Тот упал со стоном на колени. Из портала вышел черный силуэт с горящими глазами.
Нламинер заметил, что Рисса упала наземь, закрыв лицо ладонями, и последовал ее примеру. Тишину разорвал пронзительный вопль.
С грохотом рушащегося здания портал захлопнулся.
Карлик лежал на спине, и Нламинер заметил, как сильно тот состарился. Теперь он выглядел не просто старым — древним. Карлик что-то прошептал, и Нламинер шагнул было к нему, но Рисса отстранила его и склонилась над умирающим.
Затем начертила над ним Знак Моста.
Вслед за этим карлик обратился в прах.
Рисса долго сидела перед грудой пыли, отдаленно напоминавшей очертаниями человеческую фигуру, и держала руки сцепленными в ритуальном знаке. Нламинер не осмеливался отвлекать ее.
— Что он сказал? — спросил он, когда Рисса повернула к нему посеревшее, измученное лицо.
Ответа он не получил.
Странные картины открылись его взору. Их объединяло одно: везде царили сумерки. Холмы, заросшие столетним лесом, виднелись слева; полуразвалившиеся строения — прямо перед ним. Могучая река текла по правую руку — и неправдоподобно тонкая и высокая плотина виднелась вдали, гораздо ниже по течению.
И лес, украшавший горизонт. Нламинер долго смотрел на него, не в силах понять, почему лес кажется таким необычным. Вскоре он понял: если законы перспективы не нарушались, каждое дерево в том лесу должно было быть высотой в несколько тысяч футов.
Разглядывая невероятную, невозможную мозаику ландшафтов, Нламинер находил в ней все новые и новые детали. Вон — здание, построенное словно изо льда; вон — выжженная солнцем пустыня с небывалыми грибовидными строениями, разбросанными там и сям; вон — дворец, мрачный и темный… Сколько же здесь всего!
И каждое из этих мест, соединенных неизвестным художником в единое полотно, представлялось ему знакомым. Не прежде виденным, нет, скорее, таким, которое невозможно не увидеть — рано или поздно.
…Впоследствии именно эта стеклянная комнатка — а не все остальное текучее великолепие Театра — возникала перед его глазами, стоило ему подумать о проведенном там времени…
«Время!»
Голос вывел Шаннара из задумчивости. Он стоял у лавки бродячего торговца, прицениваясь к паре неплохих каменных браслетов. С детства он питал слабость к кустарным изделиям — у него дома скопилась уже неплохая коллекция. Теперь, пожалуй, он добавит к ней кое-что…
«Время!»
Голос внутри его головы звучал как набат. Следовало торопиться. Неслыханно удивив торговца тем, что поспешно бросил на прилавок сумму, которую тот назвал в надежде всласть поторговаться, Шаннар схватил браслеты и кинул их в карман.
«Время…»
И испарился на глазах у ошарашенного торговца. Тот долго не решался взять оставленные чудаковатым магом деньги — не иллюзия ли? Не ловушка ли? В конце концов, он все же взял их, отложив в специальный кармашек — непременно проверить! Если то, что ему досталось, не фальшивое, то неделю можно отдыхать…
Незримо ни для кого тридцать семь Судей надели Знаки, выданные им, и растворились в воздухе.
Нламинер прощался с Юароном.
— Не уверен, что еще увидимся, — покачал тот головой. — Однако желаю вам всего хорошего. Передавайте привет от меня всем своим друзьям. Если когда-нибудь окажетесь здесь, вы знаете, как меня найти.
— За ту же плату? — Нламинер изобразил на лице ужас, и оба расхохотались.
— Нет, за счет заведения, — ответил, отдышавшись, Юарон. — Жаль, я не знаю, что вас погнало в этакие странствия. Занимательная история, скажу я вам. Ну, всего доброго.
Они вновь пожали друг другу руки, и Нламинер открыл невидимую до поры дверцу рядом со столом, за которым он провел немало времени.
За дверцей открывался чудесный лес, где все искрилось и переливалось на солнце — видимо, недавно прошел дождь. Нламинер ступил на тропинку, что змеилась среди деревьев, и оглянулся. Дверца захлопнулась за его спиной бесследно.
Впереди возвышалось высокое здание, на фасаде которого даже издалека можно было увидеть множество изображений. Одно было знакомо Нламинеру — весы.
Судя по всему, Театр выполнил свое обещание. Вся усталость, которая накопилась в его сознании за долгие дни, проведенные в Театре, быстро рассеялась, когда он сделал несколько первых шагов. Над ним было небо — настоящее небо. Настоящие птицы летали вокруг, и настоящая жизнь текла своим чередом. «Надеюсь, что я тоже настоящий», — сказал про себя Нламинер и решительно направился к зданию.
Боги приходили по одному.
Эзоксу, Главный Судья, прибыл первым и сидел в просторном зале, рассматривая украшения, размышляя о том, что предстоит сделать. Здесь он становился на какое-то время личностью — не всеми теми Эзоксу, что присутствовали одновременно в мириадах миров, ему доступных, а собой. Тот образ, под которым он был известен, некогда был смертным существом. Никому не ведомо, где пролегает грань между смертным и богом, хотя однажды Эзоксу-смертный ее пересек. Но даже ему, Всезнающему, не было дано узнать этого.
Вторым прибыл Легнар, он же Палнор, он же владелец тысяч других имен, — бог воров, музыкантов, исследователей, художников… Некогда самостоятельные олицетворения всех этих родов деятельности во всех видимых Палнору мирах постепенно становились его ипостасями. Одет бог воров был в неизменные лохмотья и, как всегда, держал в руке свою любимую флейту.
— Я, значит, самый первый, — произнес он, оглядываясь, и поправился, обнаружив Эзоксу. — Точнее, самый второй. Привет, Судья. Не возражаешь, если я тут немного сыграю?
— Можешь похитить мое беспокойство, — усмехнулся Эзоксу. Здесь, в Зале Суда, никто из божеств не мог использовать свои атрибуты, что ставило всех в равное положение. Но музыка Палнора, лишенная всех ее коварных магических свойств, все же оставалась непревзойденной.
Палнор кивнул и, усевшись на одно из мест для Судей, тихонько заиграл что-то тихое и жалобное.
А затем пошли все остальные — их соседи по Ралиону, включая таких редких гостей, как божества Хаоса, и некоторых богов из числа тех, которым Ралион не был доступен.
Истца все еще не было, и, пока в Зал не начали заходить Судьи, боги беседовали, делились новостями, рассказывали забавные истории. Здесь они не имели власти — и не могли враждовать. Зартин, Владыка Драконов, держался особняком, но и на него произвело впечатление мастерство Палнора. Впрочем, подходить к Палнору вплотную он, как и Элиор, не решился.
Нламинер наблюдал, как Судьи и масса другого народу — все очень странно и по-своему выглядели — входили в здание. Собственно, дверей не было: просторная арка служила входом в единственное помещение, но не оставалось сомнений, что здесь и происходит Суд Смертных. И не всякому дано войти туда.
Риссы поблизости не было. «Надеюсь, что с ней все в порядке, — подумал Нламинер. — Хотя ее совет сейчас был бы как нельзя кстати!»
Токссар и его помощник, Нлоруан, прибыли последними. Притаившись за колонной, Нламинер следил за тем, как они вошли, и на его глазах Нлоруан стал почти прозрачным, войдя под арку. Все остальные присутствующие были вполне материальны и непрозрачны. Почти все — если не считать Андринкса в облике белого ящера — приняли человеческий облик. Токссар не был исключением. В одной руке он нес ветвь дерева, в другой — изогнутый посох, свой культовый знак.
Нет, поправил себя Нламинер. Тот Токссар был подлинным владельцем этого культового знака. Этот же — самозванец, который пытается присвоить то, что присваивать не положено.
Сам он не смог войти под арку — что-то не впускало его, — да в том и не было нужды. Ему все было прекрасно видно и слышно. Его самого из помещения не было видно — по крайней мере, Нламинер на это надеялся.
Он приготовился наблюдать за тем, как пойдет Суд, как кто-то осторожно тронул его за плечо. Он обернулся… Надежда ожила в нем и тихо растаяла вновь. Это была не Рисса.
Человек в небрежно наброшенном плаще, почти полностью облысевший и мягко улыбающийся, приветствовал его.
— Интересно? — полюбопытствовал он.
— Еще как, — мрачно ответил Нламинер, пытаясь понять, с кем говорит.
— Я помогу тебе. — Человек подмигнул, и в одной руке его появился свиток, а в другой — прозрачный кристалл. Нламинер тут же узнал его и несказанно поразился.
— Эзоксу! — Он взглянул в Зал. На месте Главного Судьи уже сидел Эзоксу. — Кто же тогда…
— Тс-с-с. — Эзоксу прижал палец к губам. — Там один наш общий знакомый. Говори потише, а то кое у кого могут быть слишком длинные уши.
— Ничего не понимаю, — честно признался Нламинер. — Что за знакомый? Неужели вы собираетесь расстроить Суд? Что, богам все позволено? — Он почти кричал.
— Не так громко. — Эзоксу недовольно поджал губы. — Богам позволено не все. Но можешь не возмущаться: тот, кто все это подготовил, тоже не бог. Так что все останутся довольны.
Нламинер потрогал золотую цепочку, которая по-прежнему отказывалась покидать его шею.
— И что тогда делать? — спросил он и ощутил, насколько глупо он выглядит.
— Слушать, — указал Эзоксу рукой. — Ждать. Теперь все зависит от Судей.
И они принялись смотреть и слушать.
— Истец имеет какие-либо замечания к Судьям или ответчикам? — задал вопрос лже-Эзоксу.
Токссар оглядел зал, подолгу останавливаясь взглядом на каждом из богов. Гвайя, с крыльями, изображенными на ее одежде, насмешливо прищурилась, когда холодный взгляд скользнул по ней. Дольше всего Токссар изучал Палнора. Тот напустил на себя маску смертельной скуки и выразительно зевнул. Нламинер почувствовал, как, несмотря на важность происходящего, его обуревает смех.
— Нет, — ответил наконец Токссар. Эзоксу позади Нламинера шепнул:
— Все идет по плану. Он не заметил подделки. Если бы он действительно был богом, то обязательно заподозрил бы неладное.
— А если Судьи его поддержат? — спросил Нламинер, не оборачиваясь.
— Тогда приду я и объявлю, что Суд неправомочен, поскольку мое место занимает кто-то другой.
— Похоже, вы все тщательно продумали, — фыркнул Нламинер.
— Я надеюсь, — скромно отозвался Эзоксу.
— Судьи имеют замечания к истцу? — спросил «Эзоксу», одарив каждого из Судей вежливой улыбкой.
— Он не перепутает слова? — спросил Нламинер.
— Я заставил его повторить трижды, — усмехнулся бог. — Можешь не беспокоиться. Моя роль здесь — самая простая.
— Неужели они не видят его спутника? — удивился Нламинер.
— Не видят только Судьи, — пояснил Эзоксу. — Это тоже козырь в наших руках. Истцу полагается приходить одному.
Судьи возражений не имели. Нламинер видел довольную улыбку на губах своего двойника, заметил он и едва видимый кивок, которым Токссар поддержал своего союзника.
— Назовитесь, истец, — предложил «Эзоксу». Когда это произошло, некоторые из богов обменялись удивленными взглядами. Только Андринкс, Зартин и Палнор оставались равнодушными. Божества Хаоса, Кунди и Янати, улыбнулись друг другу и взялись за руки. «Не хотел бы я с ними встретиться», — подумал Нламинер.
— Изложите свои требования, — предложил «Эзоксу» и, не моргнув глазом, выслушал требования отставки на Ралионе более чем семи божеств. Включая самого Эзоксу. Теперь наступила очередь Токссара тихо радоваться, глядя на изумленные лица богов.
— Судей просят ознакомиться с деталями требования истца, — невозмутимо продолжал «Эзоксу». В Зале повисла гробовая тишина. Пока Судьи вчитывались в обширное описание, все остальные молчали. Ни один звук не нарушал хода мыслей — только едва заметный шорох бумаги.
— Мне как-то не по себе, — произнес Нламинер вполголоса, глядя на сосредоточенные лица Судей.
— Мне тоже, — отозвался Эзоксу. — Как-никак мне тоже грозит изгнание.
— Но ведь остаются остальные миры?
— Ты думаешь, претендент потребовал только Ралион? О, не сомневаюсь, что его аппетиты гораздо обширнее. В любом случае изгнание — очень неприятная вещь. Можешь верить, можешь не верить.
…Ритуал Суда продолжался, казалось, бесконечно. Наконец «Эзоксу» взял в руки символ Весов — символ правосудия — и объявил:
— Уважаемые Судьи, просьба ответить, поддерживаете ли вы требования истца.
— Да, — ответил твердо один из Судей, и Нламинер заметил, как вздрогнул Эзоксу. Токссар старался сохранять безразличное выражение лица.
— Да.
— Да.
— Нет, — отозвался следующий Судья, и теперь вздрогнул Токссар, а на лице его появилась растерянность.
Все остальные сказали «нет».
Уж лучше бы Эзоксу было явиться в своем традиционном облике — пернатого змея. Тогда, подумал Нламинер, с неприязнью глядя на бога, у его лица не было бы такого самодовольного выражения.
— Ну, вот и все, — сказал Эзоксу, потирая руки. — Теперь ему будет над чем задуматься. До встречи, смертный. Не сомневаюсь, что мы еще увидимся. — Он помахал весело рукой и исчез.
— До встречи, смертный, — передразнил его Нламинер, когда Эзоксу скрылся из виду. — Надеюсь, что мы не скоро увидимся, о Всезнающий! Как вы, все бессмертные, мне надоели!
Ему едва хватило времени спрятаться, когда наружу вырвался разъяренный Токссар и устремился куда-то в чащу, ударами ладони сшибая на ходу деревья.
«Если он тебя заметит слишком рано, то твоя удача точно закончится», — сказал себе Нламинер, следуя за ним и своим мрачным двойником на почтительном расстоянии.
Токссар испытывал одновременно страх и ярость.
Ярость — понятно. Остальные боги все же смогли его перехитрить. Что делать с ними — тоже понятно, но на это снова нужно время, и почему вдруг стали рушиться его планы?
Прежде все, что он задумывал, свершалось в точности и никаких непредвиденных последствий не проявлялось.
Он потребовал, чтобы Впервые Рожденный пришел на Ралион, где его, Токссара, микроскопическое влияние все же было самым сильным, — и так оно и случилось. Правда, немного не совпало время и место — но это уже мелочи.
Он потребовал, чтобы того хорошо подготовили к восприятию правды о его происхождении. И это правда. Так оно и случилось.
Он поставил ловушку, запретив произносить свое имя, — и его бесполезная уже спутница блестяще в нее попалась. Вряд ли теперь ее ждет возрождение.
Он призвал одного из самых мощных магов, что когда-либо являлись на свет, — и бесценная физическая оболочка Впервые Рожденного заполнилась тем, кем нужно. Незримый для богов и предсказателей, Нлоруан оказал ему немало ценных услуг. Скоро, правда, он потребует платы — но все это уже разрешимые проблемы!
Он навлек проклятие Хаоса на Впервые Рожденного — и теперь тот будет уничтожен, едва лишь осмелится ступить туда, где имеют влияние Владыки Хаоса.
Все было готово! Все Судьи были обработаны, чтобы произнести нужное слово в решающий момент. И вот — провал.
Он метался по своей обширной резиденции, бормоча проклятия, а Нлоруан стоял и бесстрастно смотрел на все это.
Нламинер стоял перед дверью в жилище лже-Токссара и готовился войти внутрь.
Правда, правильнее было бы назвать эту дверь стеной. Ни щелки, ни замочной скважины, ни ручки. Предыдущая, украшенная множеством зловещих надписей и снабженная десятками смертоносных ловушек, открылась без единого возражения и безо всякого сопротивления, едва он прикоснулся к ней старинным ключом со множеством инкрустаций.
Ключом, что столько лет пролежал в кармашке его пояса.
Если ему повезет, то, возможно, он успеет сделать хоть что-нибудь, прежде чем из него вышибут дух. Едва он подумал об этом, как цепочка на шее слегка нагрелась и вспыхнула изумрудным свечением. Нламинер огляделся. Никакой стражи. Ну да, когда это божество кого-то опасалось!
«Дверь постараемся открыть без помощи богов», — подумал он и принялся тщательно ощупывать ее. И так, несомненно, без них не справиться. Лучше уж самому побольше сделать.
Однако дверь не желала открываться, пока Нламинеру не пришла в голову забавная мысль.
Если его догадка окажется верной, дверь вскоре перестанет служить препятствием.
Когда дверь рухнула и в туче каменной пыли появился Нламинер, сжимая в руке ярко пылавший «Покровитель», Токссар менее всего задумывался о том, что ему придется обороняться.
Нламинер не особенно оглядывался по сторонам. Чутье подсказывало, что главным противником оставался мрачного вида карлик, получеловек-полурептилия, что злобно смотрел на него исподлобья. Краем глаза он заметил многочисленные стеллажи, уставленные книгами, всевозможным магическим инвентарем, всякой всячиной. Что-то пошевелилось за стеллажами, но Нламинер не спускал глаз с Токссара, приближаясь к нему.
Когда их разделяло несколько шагов, из тьмы выступил улыбающийся Нлоруан, с таким же пламенеющим клинком, и заслонил ему дорогу. На шее своего двойника Нламинер заметил точную копию своего талисмана.
— Ты оказался сильнее, чем я думал, — сказал Токссар неожиданно спокойным голосом, и Нламинер заметил, что тот улыбается. — Что ты хочешь теперь? Я предлагал тебе союзничество — ты не смог победить меня и вряд ли теперь выживешь сам. Однако я все еще могу предложить тебе союз. Подумай над этим.
Нламинер опустил меч.
— Он говорил тебе то же самое? — обратился он к двойнику. Тот усмехнулся.
— У меня с моим союзником есть договоренность, — ответил Нлоруан, и его клыки влажно блеснули. — В каком-то смысле я, конечно, и твой должник — как-никак пользуюсь твоим телом…
— А также моей памятью, моими впечатлениями, — продолжил Нламинер. — Вот только кто из нас может называться Впервые Рожденным? Вряд ли ты, Нлоруан.
— Откуда ты знаешь мое имя? — резко спросил двойник, и улыбка слетела с его лица.
— Значит, тебя ввели в заблуждение, — продолжал Нламинер с довольным видом. — Он, небось, сказал тебе, что я изгнан, что никоим образом не могу помешать вам. Он солгал.
— Ты обвиняешь меня во лжи? — мягко, но с угрозой спросил Токссар.
— И я обвиняю, — откуда-то из-за стеллажей вышла Рисса и указала светящимся жезлом на Токссара. — Как ты думаешь, он знает что-нибудь о твоем секрете? — спросила она у помрачневшего Нлоруана.
— Ты?! — задохнулся от злобы Токссар, но тут же вновь изобразил на лице своем улыбку. — Не было никакой тайны.
«Пора», — подумал Нламинер и воззвал к Дайнеру. Цепочка на его шее засветилась, и двойник бросил на Нламинера короткий взгляд.
— Он знал, что тебе никогда не везло в конечном счете, — обратился он к своему двойнику.
«Он знал, что тебе никогда не везло в конечном счете», — повторило эхо, и Нлоруан поднял глаза к потолку, стараясь понять, кто говорит. Рисса тоже услышала эхо и улыбнулась Нламинеру. Он отсалютовал ей в ответ.
Он выглядит по-другому, поняла Рисса, глядя на Нламинера. Как-то больше… старше… умнее… Где он побывал? Сколько прошло времени?
Токссар, похоже, эха не услыхал.
— Я не знал ничего подобного, — возразил карлик насмешливо. — Я честно соблюдал нашу договоренность.
«Разумеется, я знал об этом, — отозвалось эхо, и глаза Нлоруана расширились. — Я намеревался избавиться от него при первой же возможности».
Нлоруан бросал взгляды попеременно то на Нламинера, то на Токссара. Последний, похоже, так и не слышал эха, что открыло его подлинные мысли.
— Я знаю, что привело тебя к невезению. — Рисса шагнула вперед. — Вспомни об алтаре и статуэтке. Тот, кто называет себя Токссаром, намеренно не стал говорить тебе об этом.
— Ложь! — взвился Токссар. — Я ничего не знал об этом! Уничтожь их, Нлоруан, пока они не успели заморочить тебе голову!
«Правда, — возразило эхо. — Зачем же мне было ему говорить? Я надеюсь, что вы успеете перебить друг друга, а я разберусь с уцелевшими».
Нлоруан повернулся к Токссару, и тот прочел в его глазах приговор. Нлоруан замахнулся мечом, бросаясь к нему, но карлик лениво шевельнул пальцем, и черный портал, разверзшийся перед двойником Нламинера, поглотил его.
— Ладно, — сказал Токссар равнодушно. — Хотите войны? Сейчас устроим. — Он вновь шевельнул пальцем, и многочисленные порталы начали открываться во всех стенах. Нежить, разнообразная и смертоносная, выступила из порталов и стала приближаться к Нламинеру и Риссе.
Нламинер воззвал к Элиору, и ослепительный свет затопил помещение. Рисса с изумлением смотрела, как корчатся и растворяются в воздухе неудавшиеся убийцы. Нламинер шагнул к Токссару, поднимая «Покровитель». Карлик отступал к столу, заваленному множеством разных предметов, и на лице его читалось недоумение.
— Ты хочешь поднять руку на неуязвимого? — спросил карлик с усмешкой, и в руке его появился черный дротик. — Сначала докажи, что справишься с этим.
Нламинер воззвал к Зартину, когда карлик метнул свое оружие, и снаряд осыпался перламутровой пылью, коснувшись его тела. Второй снаряд метнул карлик, и третий — всех их постигла та же участь. Едва ли с десяток шагов разделяло противников.
Рисса подняла руку и принялась читать какое-то заклинание, когда Токссар зарычал и махнул рукой в ее сторону. Огромная пасть поднялась прямо из-под Риссы и поглотила ее. Нламинер воззвал к Андринксу, Владыке Времени, и Рисса вернулась на прежнее место.
Теперь в глазах карлика появился страх. Он неуверенно отступал к стене, насылая на Нламинера разные напасти.
Огонь охватил всю комнату — но Монффу, Владычица Дождей, справилась с ним. Лед попытался сковать все живое — но бог Шанта, Повелитель Огня, уничтожил и лед. Нламинер замахнулся было мечом, как карлик, ускользнув из-под удара, метнулся к неприметному на вид стеллажу.
Нламинер воззвал к Эзоксу, и массивная книга, стоявшая на стеллаже, ярко засветилась. Бросив бесполезный меч, Нламинер кинулся к книге.
Рисса что-то продолжала читать им вслед, но следить было некогда.
И Нламинер, и Токссар достигли книги одновременно.
Никто из них не мог вырвать том из рук противника.
— Ты считаешь себя самым умным? — спросил Токссар со страшной улыбкой. — Книга слушается меня, о Впервые Рожденный Глупец. Сейчас ты в этом убедишься.
Книга легким движением стряхнула Нламинера, и тот неловко упал наземь. Карлик раскрыл книгу и торжествующе уставился на своего недруга.
— Итак, — провозгласил карлик. — Я, Токссар, обращаю этого недостойного…
«Отличное дополнение к твоей коллекции», — подумал Нламинер и, дотянувшись пальцем до края книги, воззвал к Палнору.
Книга испарилась из рук карлика.
Тяжкий гул сотряс комнату.
Темный портал открылся за спиной у Токссара. Тот упал со стоном на колени. Из портала вышел черный силуэт с горящими глазами.
Нламинер заметил, что Рисса упала наземь, закрыв лицо ладонями, и последовал ее примеру. Тишину разорвал пронзительный вопль.
С грохотом рушащегося здания портал захлопнулся.
Карлик лежал на спине, и Нламинер заметил, как сильно тот состарился. Теперь он выглядел не просто старым — древним. Карлик что-то прошептал, и Нламинер шагнул было к нему, но Рисса отстранила его и склонилась над умирающим.
Затем начертила над ним Знак Моста.
Вслед за этим карлик обратился в прах.
Рисса долго сидела перед грудой пыли, отдаленно напоминавшей очертаниями человеческую фигуру, и держала руки сцепленными в ритуальном знаке. Нламинер не осмеливался отвлекать ее.
— Что он сказал? — спросил он, когда Рисса повернула к нему посеревшее, измученное лицо.
Ответа он не получил.
Глава тринадцатая
— И тогда я мысленно нарисовал его имя на двери.
— И что же?
— Дверь рассыпалась, что же еще? Они сидели на камне у гавани и смотрели на уходящие корабли.
— Я должен был бы уплыть на нем, — сказал Нламинер ошарашено. — Клянусь, это тот самый корабль!
— Куда уплыть? — не поняла Рисса.
— На маяк. — Нламинер махнул рукой на север. — Видишь? — Он указал рукой на календарный камень. — Тот самый день, когда я должен был бы уехать туда. Мы что, вернулись назад во времени?
— Возможно. — Рисса вновь опустилась на камень. — Ноги совсем не держат. Мы отправим на остров тех, кому положено справляться с подобными вещами, и они вычистят всю заразу. Так что не стоит беспокоиться.
Они помолчали, наслаждаясь покоем и солнечным светом.
— Так ты говорить, что он предложил тебе написать твою биографию в обмен на перемещение в нужное место? — продолжала расспрашивать Рисса.
— Ну да, — кивнул Нламинер. — И я долго сидел там, сочиняя ее.
— Как долго?
Нламинер прикинул.
— Если мои записи верны, двадцать с небольшим лет.
— Лет?!
Нламинер кивнул с кривой усмешкой.
— Так что я очень устал и тоже не прочь отдохнуть. Теперь, когда все закончено… Кто-то кашлянул за их спинами.
— Опять он, — вздохнула Рисса. — Я вернусь, — пообещала она, с неприязнью посмотрела на Шаннара и отошла в сторонку.
— Ну что же, все закончилось, — сказал тот, лучезарно улыбаясь. — Все мы устали, и всем пора отдохнуть. Я, собственно, зашел передать, что боги просили тебя не забывать о долгах.
— Каких долгах?
— Ты же обращался к ним за помощью? Ну так вот, теперь тебе придется оказать каждому из них небольшую услугу.
Нламинер машинально схватился за цепочку. Та неожиданно легко расстегнулась и стекла ему в ладонь золотым ручейком.
— Оставь себе на память, — предложил Шаннар. — Трое просили тебе передать, что очень довольны и никаких других обязательств с тебя не возьмут.
Нламинер по привычке скосил глаза. С тенями все было в порядке. Шаннар проследил за его взглядом и рассмеялся.
— Очень мило с их стороны, — выговорил Нламинер, едва сдерживаясь. Шаннар подмигнул.
— Нечего ворчать, я тоже не бездействовал. Ну ладно, счастливого отдыха.
— Скажи мне одно, — спросил Нламинер его спину, когда Шаннар собрался было удалиться. — Кто ты такой?
— Ты первый меня об этом спрашиваешь открыто, — ответили ему спустя долгую паузу. — Поэтому я отвечу честно. Я не знаю. Спроси себя, кто ты такой. Может быть, это тебе поможет?..
И ушел неторопливо, напевая песенку. Когда Рисса вернулась, Нламинер мрачно смотрел на прибой.
— Что случилось? — спросила она встревожено. Нламинер поднялся и со злостью швырнул цепочку в океан. Подумал и отправил туда же ключ и крохотный шарик, что по-прежнему лежали в кармашке его пояса.
— Отдых отменяется, — пояснил он. — Я тут умудрился немного задолжать всем богам сразу.
— Ну что же, это успеется, — ответила Рисса, помолчав. — К тому же я помогу тебе. Буду ждать тебя в городе — многим не терпится познакомиться с тобой.
Прикоснувшись ладонью к плечу Нламинера, Рисса оставила его у моря и пошла по тропинке, по которой ходила уже несколько столетий.
Нламинер сидел, поднимая камушки и швыряя их в воду. Где-то на севере небо еще отливало зловещей чернотой, но над Розовым островом не осталось даже крохотных облачков.
Буря утихла.
— И что же?
— Дверь рассыпалась, что же еще? Они сидели на камне у гавани и смотрели на уходящие корабли.
— Я должен был бы уплыть на нем, — сказал Нламинер ошарашено. — Клянусь, это тот самый корабль!
— Куда уплыть? — не поняла Рисса.
— На маяк. — Нламинер махнул рукой на север. — Видишь? — Он указал рукой на календарный камень. — Тот самый день, когда я должен был бы уехать туда. Мы что, вернулись назад во времени?
— Возможно. — Рисса вновь опустилась на камень. — Ноги совсем не держат. Мы отправим на остров тех, кому положено справляться с подобными вещами, и они вычистят всю заразу. Так что не стоит беспокоиться.
Они помолчали, наслаждаясь покоем и солнечным светом.
— Так ты говорить, что он предложил тебе написать твою биографию в обмен на перемещение в нужное место? — продолжала расспрашивать Рисса.
— Ну да, — кивнул Нламинер. — И я долго сидел там, сочиняя ее.
— Как долго?
Нламинер прикинул.
— Если мои записи верны, двадцать с небольшим лет.
— Лет?!
Нламинер кивнул с кривой усмешкой.
— Так что я очень устал и тоже не прочь отдохнуть. Теперь, когда все закончено… Кто-то кашлянул за их спинами.
— Опять он, — вздохнула Рисса. — Я вернусь, — пообещала она, с неприязнью посмотрела на Шаннара и отошла в сторонку.
— Ну что же, все закончилось, — сказал тот, лучезарно улыбаясь. — Все мы устали, и всем пора отдохнуть. Я, собственно, зашел передать, что боги просили тебя не забывать о долгах.
— Каких долгах?
— Ты же обращался к ним за помощью? Ну так вот, теперь тебе придется оказать каждому из них небольшую услугу.
Нламинер машинально схватился за цепочку. Та неожиданно легко расстегнулась и стекла ему в ладонь золотым ручейком.
— Оставь себе на память, — предложил Шаннар. — Трое просили тебе передать, что очень довольны и никаких других обязательств с тебя не возьмут.
Нламинер по привычке скосил глаза. С тенями все было в порядке. Шаннар проследил за его взглядом и рассмеялся.
— Очень мило с их стороны, — выговорил Нламинер, едва сдерживаясь. Шаннар подмигнул.
— Нечего ворчать, я тоже не бездействовал. Ну ладно, счастливого отдыха.
— Скажи мне одно, — спросил Нламинер его спину, когда Шаннар собрался было удалиться. — Кто ты такой?
— Ты первый меня об этом спрашиваешь открыто, — ответили ему спустя долгую паузу. — Поэтому я отвечу честно. Я не знаю. Спроси себя, кто ты такой. Может быть, это тебе поможет?..
И ушел неторопливо, напевая песенку. Когда Рисса вернулась, Нламинер мрачно смотрел на прибой.
— Что случилось? — спросила она встревожено. Нламинер поднялся и со злостью швырнул цепочку в океан. Подумал и отправил туда же ключ и крохотный шарик, что по-прежнему лежали в кармашке его пояса.
— Отдых отменяется, — пояснил он. — Я тут умудрился немного задолжать всем богам сразу.
— Ну что же, это успеется, — ответила Рисса, помолчав. — К тому же я помогу тебе. Буду ждать тебя в городе — многим не терпится познакомиться с тобой.
Прикоснувшись ладонью к плечу Нламинера, Рисса оставила его у моря и пошла по тропинке, по которой ходила уже несколько столетий.
Нламинер сидел, поднимая камушки и швыряя их в воду. Где-то на севере небо еще отливало зловещей чернотой, но над Розовым островом не осталось даже крохотных облачков.
Буря утихла.