Браун Картер. Любовница

   — Но не ответ.
   Он отпил из бокала и искоса взглянул на меня.
   — Мы все когда-нибудь там будем, — задумчиво сказал он. — Смерть и гниение — единственные вещи, в которые можно верить в жизни. Начинаешь умирать сразу после рождения.
   Я закурил сигарету и снова взглянул на него. Парень лет двадцати — двадцати пяти, с темными волосами и скромной бородкой. Смуглое лицо, угрюмые карие глаза. Он был похож на Джо из телепрограммы, которого всегда сбивает грузовик в первые пять минут передачи. Только теперь роли поменялись: вместо него погибла подружка, и он был не в настроении.
   — Линда Скотт, — настаивал я, — она была вашей девушкой?
   — Возможно, кое-кто так считал, — неопределенно ответил он. — Или хотел, чтобы так считали.
   — Может, вы поясните? — устало попросил я. — Я всего-навсего бедный, глупый коп. Расскажите поподробнее.
   — Я работал над рассказом, — пояснил он. — И теперь работаю над ним. Думал, что Линда даст мне подходящий материал для него.
   — Не вижу в этом смысла…
   — Послушайте, лейтенант, — начал он торопливо, — самый лучший способ заставить девчонок говорить — это запудрить им мозги. Им нравится думать, что вы сходите от них с ума. Линда не была исключением.
   — Тут я согласен с вами. А что это за рассказ? Он допил и кивнул бармену, чтобы тот повторил.
   — Почему Флетчер приехал в Пайн-Сити? Почему привез с собой двух своих банкометов и Джонни Торча?
   — Продолжайте, — сказал я, — вы заинтересовали меня.
   — Линда не успела ничего рассказать. — Он с сожалением покачал головой. — Ее настигла пуля, теперь этот рассказ первыми узнают черви.
   — Но вы, вероятно, все-таки кое-что знаете? Шафер решительно покачал головой.
   — В том-то и дело, лейтенант! Все деньги, которые я истратил на нее, потеряны даром. Она была почти готова заговорить — так мне кажется. Возможно, об этом пронюхал кто-нибудь еще и решил, что она должна молчать.
   — Вроде Флетчера, вы думаете?
   — Возможно. Но, как я уже говорил, лейтенант, твердо я ничего не знаю.
   Я вовремя допил свой напиток, чтобы бармен повторил и мне. Надеялс добавить еще немного к деньгам, истраченным Шафером.
   — Зачем вам нужен был рассказ о приезде сюда Флетчера?
   Шафер усмехнулся:
   — Он — последний независимый в Лас-Вегасе, и парни из синдиката выжили его. Он получил отступные, огромные, как я слышал. Вот мне и интересно, почему он приехал сюда, почему привез двух девушек и личного телохранителя. Уж конечно, не в отпуск. И раз так, значит, он здесь по делу, а азартные игры в этом штате запрещены. Вот почему я нюхом чувствую историю, из которой можно сделать приличный материал. В этом причина того, что я начал ухаживать за одной из его девушек. Но ничего не добился, кто-то поспешил прикончить ее. Это вам понятно, лейтенант?
   — Думаю, да. Вы считаете, что Флетчер попытается открыть свое дело здесь?
   — Не вижу другой причины для его появления, — ответил он. — Возможно, у него есть покровители. Или он уговорил кого-то закрыть глаза, когда он начнет здесь свое дело.
   — У вас есть кто-то на примете? Он покачал готовой.
   — Именно это я и хотел узнать от Линды.
   — Сожалею, что она умерла, — сказал я. — А где вы были вчера вечером? Он усмехнулся:
   — Я почему-то думал, что вы не собираетесь спрашивать меня об этом, лейтенант! Я работал над репортажем в другой части города.
   — Один?
   — Большую часть времени. До полуночи, когда вернулся в свою контору.
   — Этого мало для алиби.
   — А мне нужно алиби, лейтенант?
   — Вполне возможно, — согласился я. — Подумайте об этом… и обо всем остальном, чего вы еще не сказали мне.
   Я допил свой стакан и поднялся. Он смотрел на меня почти с тревогой.
   — Вы уже уходите?
   — Да, — признался я.
   — А вы заплатите за выпивку?
   — Нет, — сказал я. — Зато вы сможете приплюсовать это к тем деньгам, которые истратили на Линду Скотт.
   Я вышел из бара и отправился к машине, стоявшей на обочине.
   Было немногим больше 11.30. С утра мне потребовалось около тридцати минут, чтобы разыскать Шафера в «Трибюн». Еще двадцать минут, чтобы найти бар, где он обычно пил, вспоминая про утраченные деньги.
   В пять минут первого, когда я вернулся в канцелярию, милая блондинка по имени Аннабел Джексон посмотрела на меня, подняв голову от пишущей машинки. Она совмещала обязанности секретаря шерифа и место личного мучителя.
   — Шериф ушел, — сообщила она. — Он не ожидал, что вы вернетесь раньше конца дня.
   — Небольшая удача, — вздохнул я, — но мне нужен Полник.
   — Он еще не приходил.
   — Может быть, вы уговорите себя позавтракать со мной в «Магнифике»? Когда мы встретимся?
   — Когда я освою очередной урок дзюдо, — ответила она.
   — Почему, голубушка, — укоризненно сказал я, — ты говоришь так, будто не доверяешь мне? Она искренне засмеялась:
   — Доверять — это нечто такое, чего ни одна девушка не может позволить себе, находясь вблизи от вашего брата, Эл Уилер, если хочет остаться в порядке…
   Открылась дверь, и в канцелярию вошел Полник. Это спасло меня от необходимости придумывать ответ для Аннабел.
   — Я проверил ресторан, как вы сказали, лейтенант, — сообщил он. — Никто не помнит двух парней, которые были бы похожи на Флетчера и Торча.
   — Ты уверен?
   — Уверен? Я-то уверен. — Полник казался оскорбленным. — Я проверил у парня, который управляет заведением, у метрдотеля и у всех остальных официантов. Никто их не помнит, и кассирша тоже.
   — Как она выглядит? Полник пожал плечами:
   — Мне она напомнила мою жену! — Потом он взглянул на меня с надеждой. — Вы хотите, чтобы я сделал еще что-нибудь, лейтенант? Ну, допросить эту девицу Бут, на случай, если вы… что-то недосмотрели…
   — Ты ведь знаешь, что я ничего не пропускаю, когда допрашиваю даму, сержант. Можешь идти и поговорить с Флетчером и Торчем. Скажи им, что в ресторане их никто не помнит, и посмотри, как они отнесутся к этому.
   Казалось, Полник расстроился.
   — Хорошо, лейтенант. Этот Торч, если он будет слишком дерзким, можно мне на него воздействовать соответственно?
   — Нет! — отрезал я. — Не обращай внимания на его шутки. Действуй с достоинством.
   — Эх! — нерешительно вздохнув, он направился к двери и через несколько секунд исчез.
   Я снова переключил внимание на Аннабел.
   — Так как насчет ленча?
   — Слишком занята, — коротко ответила она и быстро застучала на машинке, чтобы подтвердить сказанное.
   — Это будет деловой завтрак, — пообещал я.
   — Пожалуй, при дневном свете даже рядом с тобой я буду в относительной безопасности, — задумчиво рассудила она как бы про себя. — Хорошо, я рискну.
   — Правильное решение, — уныло заметил я. — Ты не была на юге, когда Колдуэлл писал «Маленькое кладбище»?
   Мы отправились в ресторан, который я не часто мог позволить себе.
   Выпив половину коктейля, Аннабел строго посмотрела на меня.
   — Ты сказал, что у тебя ко мне дело?
   — Так и есть, — заверил я.
   — Ну, начинай! — нетерпеливо сказала она.
   — Мне хотелось бы узнать, была ли ты в канцелярии шерифа в тот день, когда к нему заходил Флетчер?
   — Конечно, — ответила она. — Где же еще я могла быть?
   — У меня острое желание узнать, говорил ли тебе что-нибудь шериф после визита Флетчера?
   Она с минуту подумала, потом покачала головой:
   — Нет, насколько я помню. Думаешь, он сказал что-то столь важное, что должна была бы запомнить?
   — Мне просто хотелось узнать, — сказал я без всякой надежды.
   — Он был очень раздражен тогда, — добавила она, — но шериф так часто раздражается, особенно если ты где-то поблизости или я…
   — Закажем еще? — быстро спросил я.
   Мы покончили с ленчем около двух часов, и я отвез Аннабел в контору, а потом отправился в «Трибюн».
   Мне потребовалось десять минут, чтобы добиться свидания с редактором. Его звали Клинтон X. Дэник, согласно табличке на двери кабинета. Он был маленьким и лысым, но довольно крепким.
   — Садитесь, лейтенант, — отрывисто сказал он. — Чем могу служить?
   — Вы могли бы рассказать мне об одном из ваших репортеров? — спросил я, садясь.
   — Журналистов! — рявкнул он. — Наша газета перестала нанимать репортеров! Эта должность отменена раз и навсегда!
   — Я говорю о Рексе Шафере.
   — И что вы хотите узнать о Шафере?
   — Он дружил с Линдой Скотт и сказал мне, что во время убийства работал над очерком в другой части города, а вернулся сюда за полночь…
   — Я могу проверить это для вас. — Он резко поднял трубку, поговорил с ведущим редактором и положил трубку. — Его посылали написать очерк о семье парня, который разбился на своем грузовике позавчера. Интересная история дл читателей. Шаферу хорошо удаются такие рассказы. Он ушел отсюда около шести и в полночь вернулся с рассказом. Довольно долго для подобной работы, но, возможно, он трудился очень добросовестно. — Дэник сцепил пальцы на животе, откинулся в кресле и посмотрел на меня.
   — Что-нибудь еще?
   — Вы могли бы рассказать мне о Шафере? Он пожал плечами.
   — Он у нас немногим более года, приехал из Чикаго.
   — Почему он переехал сюда?
   — Он хороший журналист. К нам обратился, узнав о вакантном месте, и оказался лучшим претендентом.
   — Я не спрашивал вас, почему вы взяли его, мистер Дэник, — терпеливо сказал я. — Меня интересует, почему он уехал из Чикаго.
   — Отчего бы вам не спросить у него самого?
   — Сперва предпочитаю услышать ваше мнение.
   — В большом магазине был пожар. Шафер и фотограф готовили о нем большой отчет для прессы. Они забрались на верхний этаж здания напротив. В этом не было особой необходимости, но такая позиция давала нужный обзор, особенно для снимков. На верхнем этаже горящего здания, как в ловушке, осталс сторож, но никто об этом не знал. Они увидели беднягу. Вполне понятно, что фотограф хотел сделать снимки, поэтому за помощью пошел Шафер. На полпути он остановился у первого же телефона и передал свой материал в газету.
   — Сторожа звали не Маленький Нейл? — с подозрением спросил я.
   Дэник не улыбнулся.
   — Когда добрались до сторожа, он был мертв. Разговор Шафера по телефону занял не более минуты. Возможно, эта минута ничего и не значила бы дл спасения сторожа, но фотограф раззвонил об этом. Одна из газет-конкурентов быстро распространила сенсацию, и Шафер вылетел из редакции. Его никуда не брали, и, я думаю, именно тогда он обратился к нам.
   — У вас нет сторожа? — вежливо спросил я. Дэник снова пожал плечами.
   — Я не сентиментален, лейтенант. Из характеристики я знал, что Шафер хороший журналист. Он допустил ошибку, ну и что? У него хорошее перо, он способен выполнить любые поручения. И кроме того, он человек без предрассудков, вот и все.
   — Вам приходится держать его подальше от статуй в общественных парках?
   — Циник по природе, любитель женщин и авансов! — заключил Дэник.
   — А мне показалось, будто вы говорили, что перестали нанимать репортеров! — Я печально покачал головой. — Думаю, вы обманывали меня, мистер Дэник.
   В первый раз он усмехнулся.
   — Вы спросили меня о Шафере, и я рассказал вам о нем. Мне известно, что он дружил с Линдой Скотт, и я знаю почему.
   — Почему?
   — Потому что он знал: там скрывалась сенсация. Ее убийство только увеличивает ее ценность: история о том, почему игрок из Лас-Вегаса приехал в Пайн-Сити с двумя девицами и наемным убийцей. Я думаю, мы не прогорим, когда напечатаем это, лейтенант.
   — Полагаю, вы правы, мистер Дэник.
   — Я слышал, что Флетчер заходил к шерифу Лейверсу несколько дней назад, — продолжал он, и его голос неожиданно стал тихим. — Как вы считаете, зачем, лейтенант?
   — Почему вы не спросите шерифа?
   — Потому что я предпочитаю спросить у вас. Узнаете свою манеру разговора? Баш на баш, лейтенант!
   — Но я не знаю, почему он приходил к шерифу.
   — Как я слышал, у Флетчера было предложение к нему. Что-то насчет игорного дома, насчет того, чтобы закрыть глаза на его существование. — Он вытащил из кармана коробку сигар. — Сигару, лейтенант?
   — Нет, спасибо. Я их с детства боюсь.
   Он зажег сигару и еще глубже уселся в кресле.
   — И еще одно, лейтенант. Как я понял, Линда Скотт была племянницей шерифа?
   — Верно.
   — Интересно, хотела ли она вовлечь его в круг Флетчера, или Флетчер хотел, чтобы шериф вернулся в свой собственный семейный круг? — Дэник улыбнулся. — Что вы думаете по этому поводу, лейтенант?
   — Вероятно, вы будете слишком близки к клевете, если напечатаете нечто подобное.
   — Я ни за что не напечатал бы подобной истории без фактов, подтверждающих ее, — спокойно сказал он. — Но я буду искать факты. Вы сказали, что вы из службы шерифа, лейтенант?
   — Да.
   — Могу дать вам совет. — Сигара переместилась из одного угла рта в другой и нацелилась на меня, словно пушка. — Я знаю, вы заняты тем, что стараетесь найти убийцу Линды Скотт. Но у нас своя работа. Мне не понравится, если спустят собак на моих людей и копы ни с того ни с сего кого-нибудь задержат. Мои люди только стараются отработать свое жалованье.
   — Вы имеете в виду Рекса Шафера?
   — Шафера или кого-нибудь другого, причастного к этому делу. Я честно предупреждаю вас, лейтенант!
   «Может быть, задать ему трепку?»— лениво подумал я, но решил, что не стоит этого делать, и поэтому просто встал.
   — В любое время, когда я смогу помочь вам, лейтенант, — любезно сказал Дэник, — приходите ко мне или звоните. Буду счастлив оказать услугу.
   — Благодарю вас, мистер Дэник, — задумчиво ответил я и вышел из конторы.
   Я медленно поехал обратно в офис шерифа. Необходимо было проверить, как Полник выполнил поручение поговорить с Флетчером и Торчем, поэтому я зашел в офис. Аннабел посмотрела на меня большими круглыми глазами.
   — Шериф вернулся! — прошептала она. — Полник тоже вернулся около двадцати минут назад. Шериф неистовствует, я никогда не видела его таким!
   — Почему же он психует? — осторожно спросил я.
   — Главным образом из-за тебя, — ободряюще сказала Аннабел. — Думаю, тебе лучше войти к нему.
   — Наверное, мне лучше уехать из города, — возразил я. — Вернусь завтра, а к тому времени он, возможно, поостынет.
   Я был уже на полпути к выходу, когда услышал, как позади меня открылась дверь.
   — Уилер! — заревел Лейверс. — Иди сюда! Я обернулся.
   — Добрый день, шериф, — спокойно сказал я. — А я как раз собирался…
   — Сюда! — загремел он.
   У меня не оставалось выбора. Я вошел в его кабинет, и он захлопнул за мной дверь. Полник стоял у стены по стойке «смирно», взгляд его выражал беспокойство.
   — Где ты был? — со сдерживаемой яростью проскрипел Лейверс, тяжело опускаясь на стул за письменным столом.
   — Разговаривал с редактором «Трибюн», сэр.
   — Удостоверился, что твое имя попадет в газету, а? Ты еще днем знал, что ресторанное алиби Торча и Флетчера непрочно?
   — Да, сэр.
   — Тогда почему же, черт возьми, ты не пошел с Полником и не арестовал их?
   — За что?
   — За убийство! Ты что, дурак? За что же еще?! Я ненадолго закрыл глаза, потом снова медленно открыл их.
   — Мы уже говорили об этом, сэр, — устало сказал я. — Даже если их алиби непрочно, этого еще недостаточно для ареста.
   — Уж не хочешь ли ты сказать, что я не знаю, о чем говорю? — спросил шериф тихим угрожающим голосом.
   — В этом вопросе да, сэр.
   — Очень интересно, Уилер! Возможно, у тебя есть идея получше?
   — Я думаю, нам нужно выяснить, почему Флетчер и остальные приехали из Лас-Вегаса сюда, — сказал я. — И единственная возможность выяснить это — там.
   — Понимаю. — Голос его все еще был тихим. — И, естественно, человек, который должен поехать в Вегас, лейтенант Уилер?
   — Я думаю, вы так и решите, сэр.
   — Мы только начали расследовать дело об убийстве, — сказал Лейверс, повышая голос. — Тебе, Уилер, возможно, и не существенно, кто убил мою племянницу, а мне — важнее важного! У нас есть веские основания арестовать Флетчера, но ты не хочешь, чтобы мы делали что-нибудь, не удостоверившись, что твое имя попало в газеты. Теперь ты желаешь получить оплаченный отпуск в Лас-Вегас? Не жирно ли?
   К тому времени, как он произнес последние слова, голос его достиг наивысшего накала, и чернильница на столе подпрыгивала, составляя компанию вздрагивающему Полнику. Я зажег сигарету, чтобы как-то скоротать время. Когда я закурил, лицо шерифа было красным от ярости.
   — Тебя прикомандировали к моей службе из отдела по расследованию убийств, — неожиданно нормальным тоном сказал он. — Мне очень легко возвратить теб на место с соответствующей характеристикой, после которой тебя разжалуют в сержанта, если не в полисмена! Ты не популярен в отделе, Уилер!
   — Нет, сэр. Я думаю, вам интересно будет послушать, что сегодня говорил Клинтон Дэник, редактор газеты…
   — Мне наплевать на то, что он говорил!
   — Но это важно, шериф, — сказал я и продолжал говорить, не давая ему возможности вставить слово.
   Когда я закончил, в кабинете наступила неожиданная тишина. Я увидел, что Полник вытащил из кармана носовой платок и украдкой вытер лицо.
   — Так ты намекаешь, что Дэник имел в виду… — начал Лейверс. — Будто связан с Флетчером и стану закрывать глаза на их игорный бизнес?
   — Да, сэр.
   — Значит, арест Флетчера должен прочистить ему мозги на этот счет, не так ли, Уилер?
   — Нет, сэр. Ведь убили вашу племянницу. Если вы постараетесь и упечете Флетчера в газовую камеру без очевидных доказательств против него, будет очень похоже на то, что вы к нему неравнодушны, а это вам невыгодно. Вот и все.
   Лейверс почесал нос.
   — Вы верите, что я имел дела с Флетчером? — тихо спросил он.
   Я прямо взглянул на него.
   — Не знаю, сэр.
   Комнату огласило слабое бульканье. Я взглянул на Полника и увидел, как он, вытаращив глаза, смотрит на меня.
   — Ну вот что, — сказал Лейверс. — Спасибо, Уилер. Теперь все точки над «i» расставлены. Я думаю, что тебе лучше покинуть нас.
   — Хорошо, сэр. Я скажу инспектору Мартину, что ваш доклад поступит к нему позже. С минуту он тупо смотрел на меня.
   — Мартин? Черт возьми, зачем ты собираешься к нему?
   — Он — шеф отдела по расследованию убийств, — разъяснил я. — Мне ведь надо возвращаться туда?
   — Кто тебе сказал! — заревел Лейверс. — Я говорю о Лас-Вегасе! Ведь ты хотел туда поехать? Ну и… уматывай!
   Он вскочил со стула и покатился к двери. Потом неожиданно остановился и посмотрел на меня. Взгляд его горел злобой.
   — А пока тебя не будет, — хрипло сказал он, — я прикажу Полнику установить в моем офисе игральные автоматы!
   Дверь захлопнулась. Полник тщательно вытер лицо и с восхищением посмотрел на меня.
   — Ну, лейтенант! — воскликнул он благоговейным голосом. — А я думал, что старуха устроила мне настоящую головомойку!

Глава 4

   У меня оказался отличный стол для наблюдения за полуночным представлением, прямо напротив сцены. Фазан под соусом был великолепен, и не беспокоился о размере счета. Ведь это было последнее развлечение Уилера в Лас-Вегасе.
   Заиграла музыка, раздвинулся занавес, и кордебалет поднял на меня свои левые ноги, опустил, потом то же проделал правыми ногами. В конце ряда находилась блондинка с самыми длинными ногами, какие я когда-либо видел. Она казалась интересной, но я сказал себе, что пришел по делу и не могу тратить на нее время. А вообще-то можно бы позволить себе и блондинку.
   Официант принес мне очередную порцию выпивки, и я, прислонясь к спинке стула, начал расслабляться, наблюдая, как кордебалет извивается, кача задами в моем направлении, но ведь я здесь по делу… Я начал понимать, почему этот бизнес так популярен у дельцов и почему некоторые их привычки носят уголовный характер.
   После кордебалета к микрофону подошел конферансье.
   — Леди и джентльмены, мы имеем удовольствие представить здесь, в «Снейк Айз», игорный бизнес высшего класса. Самый главный выигрыш сегодняшнего вечера для вас, счастливчики… Габриель!
   Огни постепенно погасли, сцена погрузилась в темноту. Только пятно в середине осталось освещенным, и в нем возникла она.
   Высокая брюнетка с коротко подстриженными волосами. Это придавало ей какой-то взъерошенный, но по-своему шикарный вид. Она стояла на сцене, гляд на публику, под ярким светом прожекторов, и казалась дерзкой. Ей не хватало только пары маленьких рожек, чтобы походить на забавного бесенка. Ее кожа была темно-кремового цвета. Груди — остроконечные вершины-близнецы высшего класса. Талия под ними расцветала пышными бедрами. Ноги заставляли забыть о блондинке в голубом.
   Она неподвижно стояла в центре сцены около минуты, абсолютно обнаженная. Потом свет прожекторов погас так же быстро, как и зажегся.
   Мужская половина публики протестующе завыла. Потом вой перешел в бормотание — это жены боролись за супругов и одержали верх. Оркестр играл тихую музыку, но никто ее не слушал.
   Я сидел, надеясь, что за сценой есть электрик, который мог бы починить прожектор. Когда эта надежда была почти потеряна, свет снова зажегся. Габриель была в центре сцены, но уже одетая. Она беспечно подождала, пока смолкли протестующие крики, потом шагнула к микрофону.
   — Леди и джентльмены, — сказала она глубоким гортанным насмешливым голосом. — Извините меня за краткость моего выступления. Но я думаю, что вы согласитесь: я сняла с себя все эти пустяки… — Она подождала, пока смолкли аплодисменты, сохраняя на лице все то же дерзкое выражение. — А теперь, — вежливо продолжила она, — вам бы хотелось, чтобы я сделала что-нибудь дл вас?
   Невысокий лысый джентльмен в переднем ряду что-то забормотал, но неожиданно умолк: жена ткнула его локтем под ребра.
   Брови Габриель приподнялись.
   — Думаю, я не нарушу традиции, — сказала она, — я ведь и в самом деле артистка. Мне нравится знать, что моя программа что-то несет…
   На ней было платье, открывавшее плечи, а сбоку — молния. Все присутствующие точно знали, где она — эта застежка, потому что она расстегнулась. Платье медленно опускалось на пол. Она лениво пошевелила бедрами, и оно упало. На ней осталась нижняя юбка.
   — Может быть, спеть что-нибудь? — спросила она. Юбка последовала за платьем, и Габриель осталась в лифчике и штанишках с фантастическими оборками, которые пеной лежали вокруг верхней части бедер.
   — Вы не хотите, чтобы я пела? — спросила она тоном обиженной девочки. — Тогда, может быть, мне станцевать?
   В помещении стало так тихо, что слышно было, как упал лифчик. Вот тогда произошло то, чего ожидали все. Она надула на публику губы.
   — Я думаю, что вы не очень-то доброжелательны ко мне, — сказала она. — Я больше не буду с вами разговаривать.
   Она повернулась спиной к зрителям, опустила пальцы к поясу штанишек и сняла их, стоя на одной ноге, чтобы отбросить от себя подальше. Они пролетели по воздуху и скромно опустились на лысину маленького джентльмена. Потом она снова повернулась к публике, повернулась очень медленно.
   — Надеюсь, у вас нет ко мне претензий, — печально сказала она.
   Прожектор погас, и раздался гром аплодисментов.
   Когда включили свет, на сцене стоял конферансье, собираясь объявить следующий номер — гвоздь программы.
   Это был знаменитый телевизионный комик. Возможно, он рассказывал очень смешные истории, но я их не слышал. Шутки можно прочесть, купив комиксы, но девушки, подобные Габриель, не так уж часто встречаются. Кроме того, именно она была причиной моего приезда сюда.
   Мне пришлось подождать окончания выступления, потому что официантам было запрещено обслуживать посетителей, пока на сцене артист. Только час спуст мне удалось остановить официанта.
   — Мне бы хотелось повидаться с Габриель, — сказал я ему.
   Он понимающе ухмыльнулся:
   — Простите, сэр, но это невозможно. Она никого не принимает.
   — Интересно, сколько мне будет стоить, если я пошлю ей записку через официанта? — спросил я. Его улыбка стала чуть дружелюбней.
   — Пять монет вполне хватит, сэр. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то получал ответ, даже оплаченный.
   — Все же я попытаюсь.
   Я написал несколько слов на обратной стороне конверта для авиапочты, предварительно вытащив из него обратный билет на самолет. А официанту вручил десятку.
   — Это с оплаченным ответом.
   — Спасибо, сэр, — сказал он. — Я позабочусь, чтобы она получила ваше письмо.
   Помещение практически опустело. Я понял, что холодок на моей шее вызван взглядами полудюжины официантов. Встав из-за стола, я прошел в главную комнату, которая была полна народу.
   «Снейк Айз» теперь, когда кончилось представление, опять стал ареной бизнеса. Он делался повсюду: за столами для игры в кости, у рулетки. Гул голосов перекрывало шуршание игральных автоматов.
   Я закурил и подумал, что и мне нужно сыграть. Быть в Вегасе и не сыграть, было бы все равно что, очутившись в гареме, лечь спать в одиночестве. Я подошел к сетчатой стальной решетке, отделявшей кассиров от клиентов.
   Два мускулистых парня в синей форме тупо уставились на меня, когда остановился перед их клеткой. Я посмотрел на их оружие и шерифские значки, и мне стало любопытно — таким ли был Дикий Запад? Наверное, все же менее организованным.
   — Слушаю, сэр? — вежливо спросил парень за решеткой.
   Я положил долларовую бумажку на стойку и протолкнул за решетку.
   — Никелей на все.
   Он моргнул, потом звякнул передо мной горстью медяшек.
   — На моем ранчо в Техасе нашли нефть, — пояснил я. — Сегодня ночью у мен есть время.