Браун Лайза. Внук Дьявола

   Он убьет Престона, если тот осмелится тронуть Лейни.
   Резкий голос Рейчел вернул его к действительности:
   – Колли, мне очень не понравилось то, что мне стало известно о твоей жизни в Спрингсе, но тем не менее я хочу быть рядом с тобой. Твой дед ясно дал понять, что наш брак его устраивает. Я могу многое для тебя сделать. Она не даст тебе ничего. Но черт меня побери, если я и дальше позволю тебе пренебрегать мною. Значит, ты уезжаешь домой, а я остаюсь в Нэшвилле и еду в Белль-Мид. Если завтра утром ты проснешься с мыслью о том, что я – это лучшее, что было в твоей жизни, приезжай ко мне.
   Когда дверь с треском захлопнулась за ней, в комнате еще звенело эхо ее голоса и чувствовался аромат ее духов.
   Колли ни в чем не мог обвинять Рейчел. Он искренне старался ее полюбить, но ей доставалась лишь половина его – в лучшем случае. Пустая телесная оболочка – без души и без сердца.
   Он мог думать только о Лейни и Престоне, глядящем на нее жадными глазами.
   Ему нужно ехать домой. Ему нужно сесть в грузовик и выехать из Нэшвилла в Спрингс, и пусть жаркое предвечернее солнце светит ему в спину.
   Он не должен без крайней необходимости оставаться вдали от Лейни Торн, когда вокруг нее вьется его самодовольный, лоснящийся, пронырливый кузен.
   Чтобы успокоиться, Колли перечислил про себя несомненные факты, говорящие против встреч Лейни с Престоном: его фамилия – Ролинс. Уже одного этого достаточно. К тому же Альберт будет против, да и Дебора тоже.
   Лейни не согласится на роман с Престоном, подытожил Колли. Слишком жгуче она ненавидит семейство Ролинсов.
 
   Обитателям Спрингса было хорошо известно, что не стоит легкомысленно относиться к карьеру Ло-Джо; так постановил Дьявол. Ограда была надежна, глаз Колли остер.
   Когда Броди погиб под завалом, каменоломня была закрыта, так как владельцы опасались судебного разбирательства, и Альберт Ролинс приобрел ее в собственность. По его желанию земля эта стала запретной, едва ли не заклятой, и старик делал все, чтобы нога постороннего не ступала сюда. Двадцать акров земли вокруг наполненного водой карьера были обнесены оградой; вторая ограда окружала самый карьер.
   Тело Броди так и не было найдено, и в конце концов Дьявол с присущей ему безжалостной решительностью распорядился прекратить поисковые работы. Тогда в Ло-Джо явились саперы, и карьер был засыпан в интересах безопасности.
   Намек был понят.
   За последние двадцать пять лет лишь однажды открылись ворота Ло-Джо. Произошло это три года назад, когда неизвестный или неизвестные сбили с них замок, и калитка, выходящая на Мартин-Холлоу-роуд, оказалась распахнутой. Никто не узнал, кому и зачем понадобилось прилагать такие усилия, дабы проникнуть к зловещему каменному колодцу. Те жители Спрингса, кто был наделен богатым воображением, шептали друг другу, что дух Броди взломал запор в поисках дороги к родному дому. Так Сюзан иногда любила рассказать сию таинственную историю поздним вечером на крыльце «Магнолии» какому-нибудь простодушному гостю и посмеяться про себя над его впечатлительностью.
   Альберт немедленно приказал повесить новый замок и укрепить ворота.
   Если не считать этого единственного случая, все эти годы карьер оставался заброшенным уголком владений Ролинсов.
   Когда Лейни в детстве отправлялась куда-нибудь с родителями, ей всякий раз открывался вид на поросшую травой дорогу, ведущую к ржавым воротам Ло-Джо. Став взрослой, она впервые вернулась к этим местам.
   В Ло-Джо жил страх.
   В детстве она не боялась карьера; на ум ей приходил разве что мертвец, погребенный где-то под камнями. Сейчас же оказалось, что это по-настоящему страшное место, причем в самом что ни на есть прозаическом смысле.
   После работы саперов на месте карьера образовалась чрезвычайно глубокая впадина с отвесными краями.
   Престон и Лейни загорали, растянувшись на горячих плоских каменных плитах, разбросанных по краю карьера. До них доносился визг трех женщин, которые вместе с Тейтом и братьями Грегори расположились у самой воды, и мужской смех.
   – Берегись разбойников, не то они выскочат и привяжут тебя к дереву, – сказала Лейни, смеясь и прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца.
   – А что, хорошая мысль, – лениво отозвался Престон. – Привязала бы ты меня к камню, а? Я был бы целиком в твоей власти.
   Лейни поежилась. Все, что Престон говорил сегодня, имело оттенок сексуальности. Или ей только так казалось?
   Как бы то ни было, она не имела права выходить из роли. У этого человека имелись средства решения всех ее проблем.
   Она повернулась на бок и насмешливо прищурилась:
   – И что бы я могла с тобой сделать?
   – Все, что тебе угодно, мой ангел.
   – На глазах у этих?..
   – Они все поймут правильно. Да и к тому же им не до нас. Их всех почему-то тянет туда, в эту дыру. А я, кстати, разочарован. Ни малейшего намека на дядю Броди. Может, его призрак бродит с той стороны?
   – Престон…
   Он повернул голову и приоткрыл глаза.
   – Что такое?
   – Не надо так шутить. Это все равно что плясать на чьей-то могиле.
   Вдруг он переменился. Только что он был заботлив и ласков, но внезапно лицо его стало угрюмым.
   – Лейни, не надо меня воспитывать. Я не маленький мальчик, а ты не моя учительница.
   – Ничего не могу с тобой поделать. – Она вздохнула и попыталась снова принять шутливый тон: – Может, такие шутки нравятся маленьким проказникам…
   – Не надо придумывать мне прозвища. Потому что… – Неожиданно он притянул ее к себе. – Потому что я уже не ребенок.
   Его голова заслонила от нее солнце, и лицо стало приближаться. А когда его губы впились в ее губы, она негромко вскрикнула и дернулась, когда он вдруг поставил на ее промежность холодный стакан. Ей удалось перехватить его руку и отвести ее в сторону. Престон рассмеялся.
   – Прекрати!
   Она попыталась отодвинуться от него и обнаружила, что его другая рука, которой он обхватил ее за шею, не теряла времени даром. Широкие лямки ее купальника уже были спущены с плеч.
   – Престон!
   Лейни попыталась поправить купальник, испуганно озираясь по сторонам, а Престон приподнялся на локтях, отставил стакан в сторону и сжал ее запястья.
   – Нет. – Ни нежности, ни веселой беззаботности в его голосе – только напряжение и похоть. – Я хочу взглянуть на тебя.
   Лейни замерла, со страхом глядя ему в глаза. Было совсем тихо, только издалека слышался голос рыжей девицы по имени Джули.
   – Не здесь, – смущенно шепнула она.
   – Здесь. И сейчас.
   Престон так рванул лямки ее купальника, что ткань затрещала. Не обращая внимания на слабый протест, он уставился на ее грудь. Лейни не могла пошевелиться. Она чувствовала, как вся пылает от горячих солнечных лучей и стыда.
   – Господи, – прошептал он, – да ты настоящее чудо.
   Его пальцы принялись ласкать обнаженную грудь Лейни.
   У нее не осталось сомнений в его намерениях.
   – Престон!
   Лейни с силой оттолкнула его. Престон замер и удивленно посмотрел на нее.
   – Почему, Лейни? В чем дело?
   – Мы на виду.
   – Никому нет до нас никакого дела. Не надо притворяться, Лейни. Ты как будто решилась на близкие отношения со мной? И сейчас ты скажешь мне то, что я хочу от тебя услышать. Скажешь, я знал это, когда ты позвонила мне. – Взгляд его сделался чуть мягче, и он погладил ее по волосам. – Ты не пожалеешь. Я дам тебе все, в чем ты нуждаешься.
   «Разве я говорила что-нибудь про сорок тысяч долларов?» – в отчаянии подумала Лейни.
   – Ты еще не знаешь, в чем я нуждаюсь, – возразила она с горечью.
   – Ты скажешь мне об этом ночью, – прошептал он прямо ей в губы, – когда устранишь то, что до сих пор вставало между нами.
   Он положил ее ладонь себе между ног и сжал ее бедрами.
   Пальцы Лейни сжались – как и сердце. Никогда прежде она не касалась мужчины вот так. Ни одного.
   Наверное, Престон прочитал ее мысли, потому что спросил очень тихо:
   – У тебя уже кто-то был? А…
   «Не произноси его имя, не говори о нем тогда, когда я готова отдаться тебе как шлюха!» – мысленно взмолилась Лейни.
   Она вырвалась, скатилась с каменной плиты на траву, дрожащими пальцами завязала сзади тесемки купальника и бросилась прочь, так как не могла придумать ничего лучшего.
   Ей нужно было скрыться от него и от самой себя.
   – Лейни! – раздался за спиной его громкий голос.
   Она остановилась как вкопанная, но не потому, что он ее окликнул. Просто она вдруг со всей ясностью поняла, что бежать ей некуда.
   Престон одним прыжком настиг ее.
   – Какого черта? Куда ты рванула, скажи на милость? – резко бросил он.
   На нем не было ничего, кроме синих плавок. Его загорелая грудь с шумом вздымалась и опадала.
   – Просто куда-нибудь.
   – Например, сюда?
   Лейни оглянулась, и в глазах у нее потемнело от страха. Она остановилась как раз возле поросшей кустарником ограды, в каких-нибудь шести футах от пугающей черной бездны.
   Она не могла пошевельнуться, поэтому Престон беспрепятственно обнял ее и прижал к себе.
   – Послушай, ну извини. – Он все еще тяжело дышал. – Только зачем же было убегать?
   К ней постепенно возвращалось хладнокровие и ясность мысли. С ней Престон. И это неизбежно должно случиться.
   – А что, если мне нужно от тебя больше, чем ты думаешь? – наконец сумела прошептать она.
   Вдруг ей станет чуточку легче, если она хоть что-нибудь скажет честно?
   – Например? – насторожился он.
   – Как ты обычно расплачиваешься с женщинами?
   Она постаралась произнести эту фразу как можно беззаботнее. Престон заметно помрачнел.
   – Я сегодня многовато выпил, я знаю, – медленно проговорил он, – но я что-то не помню, чтобы я говорил тебе о каких-то женщинах. Кто тебе внушил, что они у меня были? Колли?
   – Престон, пожалуйста, не говори больше о нем.
   Горечь была настолько невыносимой, что Лейни прикрыла глаза.
   – А почему, собственно? Ты изменилась с тех пор, как Колли появился в «Магнолии». Но я могу заставить тебя забыть, что ты с ним… – Вдруг он запнулся и встряхнул головой. – Наверное, я все-таки пьян. Или голову напекло. Все кружится, вот я и несу черт-те что.
   Он отступил назад и прислонился к стволу старого платана. Этот платан был здесь единственным деревом, он рос возле самого провала, так близко к краю, что некоторые его корни торчали над водой. Часть ограды почти вросла в его кору.
   – Осторожно, Престон!
   Ее голос дрогнул, когда она увидела, что Престон оступился и ухватился за ветку. Черная вода под платаном зловеще подмигнула ему.
   – Лейни!
   Он рванулся к ней и схватил рукой воздух, стремясь сохранить равновесие.
   Она инстинктивно шагнула вперед и попыталась схватить его за руку, но промахнулась. Престон натолкнулся на нее и сбил с ног.
   Лейни упала на колени, сорвалась с обрывистого берега и стала быстро погружаться в холодную воду Ло-Джо.
 
   Колли быстро погрузился в новую жизнь в доме Дьявола. Больше всего он привязался к Надин. Это она привела маленькую девочку через неделю после его возвращения домой. Как же так? Теперь Лейни для него – просто девочка? Он стал старше на тысячу лет.
   В то утро Надин не пустила его в поле; он не слышал, что она сказала Альберту по этому поводу. Старик оседлал лошадь и ускакал куда-то на другую сторону реки. Тогда они вышли на веранду, и экономка сообщила Колли с заговорщицким видом:
   – Хорошо, что Дьявол уехал. Не надо, чтобы он оказался сегодня дома. Если он увидит, что происходит, то всем придется туго. У тебя будут гости. Понимаешь, Колли, мне пришло в голову, что ты бы не сбежал, будь у тебя здесь друзья. Так что я позвонила Деборе Торн и пригласила сюда. А по субботам ее дочь почти всегда с ней.
   – Как? Зачем? – воскликнул ошеломленный Колли. – Я не хочу, чтобы она приходила. Да она и не придет.
   – Придет. Я сказала ей, что ее зовет муж; на самом деле он уехал с Альбертом.
   – Надин!
   – Уже поздно. Присядь, мой дорогой. – Старуха указала ему на стул с прямой спинкой. – У тебя такая грива, что ты похож на медведя. Дай-ка я подстригу тебя, ты умоешься и тогда будешь больше похож на мальчика, с которым Дебора позволит пообщаться своей дочке.
   Да как же он теперь объяснит все Надин? Лейни Торн принадлежит к той славной, невинной, безмятежной жизни, которую он вел на реке. Колли не осмелится взглянуть ей в глаза. Она может заметить на его лице следы страсти и порока, а ее надо защитить от этих демонов, оставить в неведении как можно дольше.
   Для невинного ребенка он уже неподходящая компания.
   Он сознавал все это очень ясно, и тем не менее так хотел ее увидеть, что вернулся домой. И вот она придет; неужели он сможет заставить себя покинуть дом?
 
   – Не знаю, что у них случилось, – говорила Дебора, осторожно выезжая со двора дома Торнов. – Экономка мистера Ролинса сказала, чтобы я приехала к ним. Такого не было ни разу с тех пор, как Джон нанялся на ферму. Надеюсь, что с ним все в порядке.
   Лейни молчала, потому что не понимала, что происходит, и испугалась. Ей не хотелось ехать в дом Ролинса. Если она побывает там, она станет еще сильнее скучать по Колли.
   Когда машина миновала бетонный мост, Лейни смогла разглядеть на веранде старую экономку. А рядом с ней на стуле сидел какой-то человек.
   Она не сразу догадалась, кто это, а когда поняла, то вскрикнула и подпрыгнула на сиденье.
   – Колли! – выдохнула она.
   Дебора ничего не сказала, только поджала губы.
   – Мама, это правда Колли?
   – Не знаю, что происходит, но твоему отцу это не понравится, – сказала она недовольным тоном и нажала на тормоз.
   – Мама, не останавливайся! Я хочу его увидеть! – взмолилась Лейни.
   Она вцепилась матери в плечо; ее синие глаза смотрели умоляюще. Дебора неуверенно перевела взгляд с дочери на молодого человека.
   – Надеюсь, я поступаю правильно, – пробормотала она.
   Когда машина подъехала к дому, Колли поднялся со стула и замер в нетерпении.
   Лейни выскочила из машины. Ее сердце колотилось как сумасшедшее. Однако, сделав несколько неуверенных шагов, она остановилась.
   Поколебавшись мгновение, Колли медленно спустился по ступенькам и шагнул ей навстречу.
   Они встретились посреди двора. Под октябрьским солнцем его черные волосы блестели, как вороново крыло.
   Чего же он испугался? Почему покинул ее?
   Ее большие жадные глаза встретили его взгляд.
   И страхи Колли испарились. Он понял, что невинность защитит сама себя. Ей всего четырнадцать лет. Лейни не в состоянии заметить, что пережил он, так как пока незнакома с этой стороной жизни. Она видит в нем прежнего мальчика с реки, и он ей дорог.
   Колли улыбнулся ей, не в силах скрыть своего облегчения.
   Лейни поняла, что в эту секунду она его полюбила еще сильнее. Робкая улыбка осветила его мрачное лицо.
   – Однажды ты сказал… – начала она, и ее голос зазвенел в неподвижном воздухе. – Помнишь, в тот день, когда я дала тебе свисток, ты сказал, что не уйдешь, пока будешь мне нужен. Так зачем ты ушел?
   – Прости, – ответил он шепотом. – Все смешалось у меня в голове. Лейни, я же вернулся. И уже не уйду никогда.
   Она сделала ему навстречу шаг, другой, и Колли уже не помнил, он ли обнял ее, или она его, но вот он уже хохотал, хохотал от души, впервые за много месяцев, и кружился с ней в танце, а ее худые длинные ноги мелькали в воздухе, как крылья ветряной мельницы.
   – Колли, так нельзя обращаться с девочкой! – крикнула с веранды Надин.
   – А это не девочка, – смеясь, возразил Колли, – это Лейни.
   – Можешь поверить мне на слово, она девочка. Отпусти ее, пока ее мать не пожалела, что привезла ее сюда.
   Колли вдруг вспомнил про Дебору, как вспомнил Розу и страх Торна. Тогда он отпустил Лейни и отшатнулся от подошедшей Деборы. Щеки его пылали. – С Джоном все в порядке? – тихо спросила Дебора. – Вы меня обманули. Вы знали, что я ни за что не привезла бы ее к нему.
   – Я же говорил тебе, как это будет, – с гневом и упреком Колли посмотрел на Надин.
   Надин не обратила на него внимания.
   – Я сожалею, если мистер Торн рассердится, – сказала она твердо. – Извините, что я вам солгала, но кто-то должен думать о Колли время от времени. Я не хочу, чтобы он опять ушел, но ему придется…
   – Вы не имели права поступать так жестоко, – повысила голос Дебора.
   – Нет, раз так, пусть Лейни уезжает, – взорвался Колли.
   – Он никому ничего плохого не сделал, – настаивала Надин. – Почему вы смотрите на него как на преступника? И вы, и ваш муж? Какое вы имеете право ненавидеть его? Что он вам сделал?
   – Вы не поймете, – беспомощно вздохнула Дебора.
   – Уезжай домой, Лейни, – сказал Колли и засунул руки в карманы. – Я не хочу так. Я ей говорил, как все получится.
   – Нет, Колли! – Лейни шагнула вперед, умоляюще глядя на мать. – Я хочу побыть с ним, хоть недолго.
   – Если я тебе разрешу, ты потом не станешь с ним встречаться? Как тогда, тайно? Или ты даешь мне слово, или мы уезжаем.
   Лейни почувствовала, что мать тверда в своем решении.
   – Я даю слово.
   Дебора внимательно посмотрела на расстроенное лицо дочери, на непроницаемое лицо Колли.
   – Мы приехали не вовремя, – обратилась она к Надин, неловко пытаясь перевести разговор в другое русло, и кивнула на ножницы в руке старухи.
   Лейни перевела дух. Колли не шелохнулся. А в глазах экономки мелькнула благодарность, и она постаралась попасть в тон Деборы:
   – Нет, ничего, мэм. Просто я замешкалась. Я хотела подстричь его, да совсем я уже старая, да и он вертится все время.
   – Не хочу стричься, – заявил Колли.
   Лейни рассмеялась.
   – Поздно, Колли. Тебя с одной стороны уже подрезали.
   – Надин, – завопил он, – зачем ты это сделала?
   – Мистер Альберт говорит, что нельзя тебе ходить, как девочка.
   – А Колли все равно не похож на девочку, – вступилась за него Лейни.
   Она любовалась его широкими плечами, горделивой посадкой головы.
   – Наверное, я только напортила, – сокрушенно вздохнула Надин. – Надо будет отвести тебя к парикмахеру.
   – Нет! – воскликнул Колли.
   – Нет! – закричала Лейни. – Мне его волосы нравятся. – Она заискивающе посмотрела на мать. – Мама, попробуй ты. Ты же и меня стригла, и Уэя.
   – Нет, что ты, не надо.
   Колли не на шутку испугался.
   – Почему, Колли? Мама хорошо стрижет. Ну пожалуйста, мама!
   Дебора взглянула на Надин (та уже протягивала ей ножницы), потом на Колли (он упорно не глядел на нее).
   – Ладно, если он не возражает, – сказала она, помолчав.
   Дебора Торн была немногим старше той женщины, с которой Колли провел лето. Он не мог смотреть на нее без стыда и тем более не хотел находиться рядом с ней и вспоминать о Розе. Но все они смотрели на него выжидающе, так что выбора у него не оставалось. Очень неохотно он приблизился к стулу и опустился на него, очень неуверенно Дебора провела рукой по его волосам – точь-в-точь как в тот памятный день на реке. Она волновалась не меньше, чем он.
   А руки у нее совсем не такие, как у Розы.
   У Деборы Торн материнские руки.
   Колли не смог бы сказать, как он это понял, он, никогда не знавший матери, но он понял это сразу. В ее ладонях сострадание и нежность. В ее пальцах, сжимающих ножницы, – тепло.
   Надин не сводила с них глаз.
   – Колли Ролинс, – строго сказала она, – сиди спокойно, не ерзай.
   – Так у тебя теперь есть фамилия? – удивилась Лейни. – И ты теперь будешь стриженый!
   Не успела Лейни радостно подумать о том, как здорово, что они снова встретились, как Колли вытянул руку, и острый камешек (она не заметила его у Колли в руке) царапнул ее по ноге. Лейни охнула.
   – Ну-ну, перестаньте! – прикрикнула Надин.
   – Наверное, Лейни заслужила, – вступилась за него Дебора. – Нет ничего смешного в том, что мы его пострижем. У Колли такие же густые волосы, как у нее, только совсем не вьются. И такие же вороные, как были у его отца.
   «От чего же я убежал? Чего искал?» – с горечью подумал Колли.
   Похоже, этот день дал ему наконец то непонятное, к чему он стремился. Сейчас он получит то, что ему необходимо, и будет счастлив.
   Он восседал на стуле, как древний Самсон ^[4], а Дебора Торн хлопотала вокруг него, стараясь придать ему хоть сколько-нибудь цивилизованный вид.
   А Лейни между тем не предавалась размышлениям. Она сидела на ограде веранды, подтянув колени к подбородку, прислушивалась к пощелкиванию ножниц в умелых руках матери и наблюдала, как падают на пол черные пряди.
   Где-то в доме играло радио.
   Лейни смотрела на Колли. Она так и не решила для себя, красив ли он. Наверное, был бы красивым, если бы не чересчур черные волосы и чересчур резкие черты. До этого дня она, в общем-то, не задумывалась о его внешности. А сегодня задумалась – должно быть, причина в том, что в этом году Дана и другие ее школьные подруги стали вовсю заглядываться на мальчиков.
   А может, и потому он предстал перед ней сегодня в ином свете, что в нем самом что-то глубоко переменилось, и не только в том дело, что он стал старше.
   У Колли грустное лицо; таким оно, впрочем, было всегда, может быть, благодаря морщинкам в уголках глаз. У него было такое выражение, как будто он всматривается в мир и видит в нем нечто такое, что прочие люди в суете не замечают.
   Лейни продолжала пристально разглядывать своего друга. У него притягательный рот. Даже в свои невинные четырнадцать Лейни понимала это; наверное, это видела и мама, потому-то она так нервничала по поводу их встреч. Скорее всего линию его рта отметила бы любая женщина.
   Все дело, конечно, не в верхней губе. Она тонкая, заметно изогнутая, изящная. Хотя, может быть, отчасти и верхняя губа создавала проблему, так как она заставляла девочку доверять Колли, улыбаться ему, верить в него.
   Но главная опасность – нижняя губа. Она более полная, угрюмая и сексуальная. Лейни даже испугалась, когда рассмотрела ее как следует. Эта губа говорила: Колли станет мужчиной, который любит целоваться. Чьи поцелуи сводят добронравных девушек с ума.
   Мама отступила на шаг, и Лейни увидела ее творение. Волосы Колли свисали теперь всего лишь чуть ниже подбородка, обрамляя лицо, подчеркивая скулы и смуглый оттенок его кожи.
   – Колли, – невольно ахнула Лейни, – какой же ты красивый!
   – Лейни! – укоризненно воскликнула мать.
   Щеки Лейни вспыхнули, когда она осознала, что за слова произнесла. Колли же, донельзя смущенный, неловко поднялся и вышел с веранды, не говоря ни слова.
   – Так вежливости и не научился, – вздохнула Надин.
   – Колли, подожди! – Дебора шепнула дочери: – Я должна с ним поговорить, – и поспешила за ним.
   Колли нехотя остановился, поджидая Дебору. Она подошла к нему и продолжила:
   – Давай немного пройдемся. Я хочу тебе кое-что сказать.
   Они направились к реке. Колли шел рядом с матерью Лейни, едва сдерживая нервную дрожь.
   – Чего вам надо? – с вызовом спросил он, не пытаясь казаться вежливым.
   – Я рада, что ты снова дома.
   – Нет, неправда, – бросил Колли. – Вам было бы проще, если бы я не вернулся совсем.
   Дебора виновато потупилась.
   – Колли, я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но я боюсь тебя, – призналась она.
   Колли остановился.
   – Боитесь меня?
   – Ты очень сильно влияешь на Лейни, – решилась на откровенность Дебора.
   Горячая кровь прильнула к его лицу.
   – Я никогда не… вредил ей.
   – Я не то имею в виду. Просто ты занял в ее жизни слишком важное место. Лейни слишком привязалась к тебе. Послушай… Даже не знаю, как тебе сказать… Я ни разу не видела, чтобы она прикасалась к мужчине, разве что к отцу или Уэю. Но с тобой было совершенно иначе. Ее влечет к тебе.
   – Говорите, пожалуйста, прямо, – попросил Колли.
   – Пойми, я вовсе не имею ничего против тебя.
   Невидящие глаза Колли смотрели на реку.
   – А Торн?
   – Ты же знаешь, как настроен он. И с этим придется считаться. Я не могу объяснить тебе, почему этого нельзя изменить. И, насколько я могу судить, Альберт Ролинс ненавидит нас. Здесь я бессильна. А вот ты, Колли, можешь сыграть определенную роль. Ты в состоянии оградить Лейни от опасности.
   – Оградить Лейни от опасности? Я?
   – Да, Колли. – Дебора взяла его за подбородок и повернула его голову так, чтобы взгляды их наконец встретились. – Ты можешь защитить ее от себя самого. Я всего лишь прошу тебя подождать… пока она не станет старше.
   – Значит, – с горечью отозвался он, – вы просите меня держаться от нее подальше.
   – Разве это так уж много? Всего лишь подождать. Скоро Лейни достигнет такого возраста, что, если она пожелает быть с тобой, никто и ничто не сможет ее удержать. Клянусь тебе, когда она станет взрослой, я не стану возражать и приму любое ее решение.
   – Неужели вы думаете, что я способен сделать ей что-то плохое? Вы говорите так и в то же время надеетесь, что за это время она забудет меня.
   – Неважно, почему я так говорю. Главное, я достаточно полагаюсь на тебя, чтобы просто тебя просить. На моем месте о том же попросила бы всякая мать.
   Они подошли к реке и остановились недалеко от моста.
   – Я в таких вещах мало чего понимаю.
   – Колли, дай ей немного времени. Только и всего.
   Долго Колли стоял, глубоко задумавшись.
   – Я поступлю так, как вы хотите, – решился он наконец. – Не знаю, конечно, но, наверное, мать вправе просить.
   Но Дебора не отступала.