Браун Лайза. Внук Дьявола

   Ее горячее потное тело прижалось к нему. Она была моложе большинства женщин, работающих на ферме, и довольно привлекательна.
   Ее рука легла ему на плечо.
   – Вот видите, я не ошиблась. Вы тоже этого хотите. А когда мне мужчина нравится, я много не прошу. Но и бесплатно тоже нельзя, правда, мистер? Люди говорят, вы теперь при Дьяволе состоите? Я могу доставить вам удовольствие, а вы бы со мной поделились монетами.
   – Послушайте, – неуверенно заговорил Колли, – я не…
   – Женщина, иди к машине!
   С ними поравнялся Джон Торн. Он подчеркнуто обратился к женщине, а не к Колли, но и он, и она знали, почему он поступил так: потому что Колли – внук Альберта.
   Женщина поспешно зашагала прочь, а Колли остался стоять как вкопанный.
   Вообще говоря, ему не должно было быть дела до того, что о нем подумает Торн. Быть не должно, а было. Торн – отец Лейни. Колли нужно было, чтобы тот хотя бы уважал его.
   Он хотел что-то сказать, но от неловкости язык не слушался его. Торн так и не остановился и не взглянул в его сторону.
   В эту ночь Колли так и не заснул, внутри у него все горело. Утром он задержался на конюшне, осматривая кобылу, которая вот-вот должна была родить, и только потом отправился на плантацию. Когда он явился в поле, Торн посмотрел сквозь него стеклянными глазами, а он сам не нашелся, что сказать.
   Женщины не было, но двое ее «родственников» нашли новую тему для беседы. Понижать голос они не собирались, так что Колли слышал все до единого слова.
   – Торн на Милли набросился вот из-за этого. Думает, видите ли, что он для нее слишком чистенький. А сам-то кто? Ублюдок, – говорил один.
   Второй работник соглашался со своим товарищем.
   – Говорил я ей, нечего рассчитывать на Колли Ролинса. Он жил с Чарли, а у него там книг до черта, вот малый и свихнулся. Только все равно не с чего ему задирать нос.
   Колли не обращал на них внимания.
   Ночью они осуществили свою месть. Они проникли на конюшню – его конюшню! – и вывели кобылу. Уже после полуночи Колли несколько часов разыскивал ее и наконец нашел недалеко от реки. Она рожала прямо в поле, на холодной росе.
   На рассвете Колли помог новорожденному жеребенку встать.
   Когда кобыла с жеребенком оказались наконец в стойле, в тепле и безопасности, он, весь в грязи и крови, вошел в кухню, где старик пил кофе.
   – Мне нужны деньги, – с порога заявил он Альберту.
   – Вот как? И сколько?
   Альберт подозрительно прищурился.
   – Столько, чтобы выплатить троим работникам жалованье за неделю.
   Старик проворчал что-то насчет разродившейся кобылы, но все же дохромал до сейфа и вручил Колли требуемую сумму.
   Тогда Колли прошел в конюшню и снял со стены хлыст, с которым когда-то близко познакомился Гарнер.
   К этому дню он уже узнал, в каком из бараков обитают его недоброжелатели. Но поскольку для того, чтобы это выяснить, ему потребовалось задать немало вопросов, троица почуяла, что запахло жареным, и снялась с насиженного места. Когда Колли добрался до их барака, пыль от колес их старенького грузовика еще не улеглась.
   Тогда Колли оседлал вороного коня и пустился вдогонку. Он нагнал беглецов на заправочной станции, принадлежавшей Дьяволу. Они пытались выцыганить дармовой галлон бензина.
   Подъехав к машине, он натянул поводья. В кабине Колли разглядел белое от страха лицо женщины. Тогда он швырнул деньги в окно.
   – Убирайтесь! И чтобы ноги вашей здесь больше не было. Старик больше не нуждается в ваших услугах.
   Он повернул храпящего коня и подъехал к двоим мужчинам, поглощенным спором со служащим станции. Все трое обернулись на цокот копыт. Колли взмахнул хлыстом.
   – Кобыла и ее жеребенок по вашей милости едва не погибли. За вашу проделку я должен был бы вас порядком высечь. Не буду этого делать. Убирайтесь подобру-поздорову. И не дай вам бог когда-нибудь сунуть сюда свой нос.
   Колли и потерявший дар речи служитель проводили взглядами удаляющийся грузовик, после чего Колли вернулся домой.
   В тот же вечер по Спрингсу пошли толки о расправе. Незаметно для обывателей паренек с реки стал взрослым, жестоким хозяином с кнутом, истинным отродьем Дьявола.
   Торн был вне себя. Наконец-то он перестал игнорировать Колли.
   – Он прогнал троих Бертонов! – доложил он Альберту, кипя от злости. – И это в разгар сезона! Объясните мне, как я должен обеспечить уборку урожая, если он разгоняет работников? У меня и так не хватает рабочих рук.
   – Он уволил их не без причины, – возразил Дьявол.
   Торна его слова не успокоили.
   – Он их уволил! Да у него нет на то права! Работников нанимаю и увольняю я, управляющий, а не какой-то ублюдок!
   Этого Колли уже не мог снести. Он резко повернулся к Торну.
   – К вашему сведению, у меня есть имя. И не стоит называть меня другими словами. Я ничем не хуже вас.
   Дьявол молча наблюдал за перепалкой из-под козырька сдвинутой на лоб кепки.
   А Торн окончательно взбеленился:
   – Может, и есть у тебя имя, да я-то знаю, чего ты стоишь. Я тебя с той бабой в поле застукал. Тебе ведь хотелось, что ж ты не взял? От Лейни ты этого все равно не получишь.
   Итак, он произнес самые важные слова. Объявил, в чем причина его стойкой неприязни. Следовательно, наступил кризис.
   – Значит, вот в чем дело, – медленно проговорил Колли. – Вы считаете, что я причиню вред Лейни. А ведь я ничего плохого ей не сделал. И никогда не сделаю.
   – Врешь! У таких, как ты, пакости в крови.
   – Хватит, – оборвал его Дьявол. – Торн, ты забываешься, наконец. Как-никак ты разговариваешь с моим внуком.
   Торн сжал кулаки.
   – Я только одно скажу. Если вы его поддерживаете, если он метит на мое место и вы намерены передать ему мои обязанности, я вас покидаю сегодня же.
   – Ему твои обязанности не нужны. У него своих хватает. А ты мне нужен. Колли, когда он работает в поле, подчиняется тебе. Если он тебе мешает, поставь его уборщиком. А вот на конюшне господин и повелитель – он. Бертоны уволены за проказы на конюшне, а не за работу в поле. И возвращать их я не собираюсь.
   Вечером Альберт переступил порог комнаты Колли.
   – Знаешь, – заговорил он, – я тут поразмыслил над тем, что говорил Торн. Не знаю, что у тебя произошло в поле с той женщиной, но ничего неестественного или стыдного в этом нет. Ты мужчина. Ты уже в том возрасте, когда мужчина должен знать, что полагается делать с женщиной. Между прочим, за рекой живет одна женщина, которую ты можешь навещать время от времени. А что касается дочери Торна, то, если ты по ней все еще скучаешь, придется тебе скучать и дальше.
   – За что ты ее так ненавидишь? – тихо спросил Колли.
   – У меня есть на то причины.
   – Я должен их знать. Я имею на это право. Ты приказал мне не приближаться к ней и не объяснил, почему.
   – Она племянница Оливии Блэкберн. Этого достаточно.
   Колли ожидал услышать что угодно, только не это. В недоумении он поднял голову.
   – Оливия? Она-то здесь при чем? Она же стара как…
   – Как я? Она не всегда была такой старой.
   Голос Альберта звучал ровно, но по лицу пробежала тень. Он закрыл дверь и облокотился на нее.
   По лицу его Колли вдруг понял, что старик смотрит на него и не видит. Перед внутреним взором Дьявола плыли воспоминания. И вдруг Колли открылась вся правда.
   – Ты любил ее, – изумленно прошептал он. – Ты любил женщину из рода Блэкбернов, и она отвергла тебя!
   Дьявол вздрогнул. Воспоминания испарились. Гнев сверкнул в его глазах и тут же пропал, но Колли ощутил холодок в позвоночнике.
   – Мальчишка, много ты знаешь! Не Оливия меня отвергла. Ее отец поставил ее перед выбором: я или гостиница; в то время «Магнолия» была дворцом. А я был грязным рудокопом, бедным как церковная мышь, так что она предпочла заботу о гостинице, о своем доме и семье.
   – Но…
   Резким движением руки Дьявол заставил Колли молчать.
   – Дослушай меня, парень. В ту ночь, когда она сообщила мне, что выбирает не меня, я поклялся себе, что добьюсь того, чего не добивался ни один Блэкберн. Как видишь, мне это удалось. Более того, я стал свидетелем их упадка. У меня были сыновья, а что у нее? У меня есть ферма, есть земля, деньги. «Магнолия» полностью принадлежит прошлому. И я еще доживу до того дня, когда она исчезнет окончательно.
   – Но она не могла поступить иначе, если не любила тебя, – осторожно заметил Колли.
   Дьявол издал неопределенный звук, который, наверное, должен был означать смешок.
   – Хуже всего то, что она меня любила. Любила всем сердцем. Потому она так и не вышла замуж. И все-таки она отказалась от меня. И я ее разлюбил. Я понял, чего стоят подобные женщины. И я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку. Забудь про Лейни Торн. Забудь про «Магнолию». Твоя жизнь здесь, на реке.
 
   Колли последовал совету деда. Два с половиной года он провел на ферме у реки Тиммс-Форк, лишь изредка наведываясь в Спрингс.
   Время от времени он видел Лейни – с матерью или отцом. На ферме она больше не появлялась, а в тех редких случаях, когда они с Колли оказывались достаточно близко друг от друга, Лейни не смотрела в его сторону.
   Но в любую минуту Колли знал, где она.
   И она против воли знала о его перемещениях – в Спрингсе все всем известно обо всех. Сердце Лейни всякий раз замирало, когда она слышала что-нибудь про своего маленького колдуна.
   Так Колли знал, как Лейни встретила свой шестнадцатый день рождения, а она была в курсе того, что Альберт отправил Колли в Нэшвилл к Джеймсу, и он провел там несколько недель, вникая в премудрости управления семейными предприятиями.
   В семнадцать лет Лейни и Дана попали в автомобильную аварию. Лейни отделалась тогда довольно легко. Колли услышал о происшествии немедленно и не сомкнул глаз всю ночь, мучительно размышляя, что ему делать, если она пострадала.
   На следующий год кобыла, которую Колли сам приобрел для фермы Ролинса, произвела на свет жеребца, отцом которого был большой вороной конь. Этого жеребца продали на центральный ипподром штата Кентукки за сумму большую, нежели стоимость самого богатого дома в Спрингсе. Эта новость дошла до Лейни с комментариями: молодой Ролинс, Ролинс Бессловесный, мол, будет еще более хватким и богатым хозяином, чем Ролинс-старший. Тогда Лейни поняла, что в сердцах жителей города поселилась зависть к Колли. Сама она в глубине души гордилась им.
   Она старалась убить в себе эту гордость, да и вообще всякую память о Колли. Ему уже исполнился двадцать один год, да и она миновала тот возраст, в котором детские мечты еще простительны. Его пренебрежение бесило ее. Ей следовало злиться на него сильнее, чем обывателям Спрингса.
   Увы, она на него не злилась.

Глава 9

   Она снова поцеловала Колли Ролинса.
   На следующее утро после приключения в Ло-Джо нога Лейни немилосердно болела, плечи горели огнем, а голова кружилась от воспоминаний о прикосновении губ Колли к ее губам.
   Она прижала к губам палец, желая еще раз ощутить тот сладостный вкус, а потом провела по ним тыльной стороной ладони, чтобы начисто стереть след его поцелуя.
   Он не может ей принадлежать, и его поцелуи не для нее.
   После того как Уэй привез ее домой, Лейни легла в постель, не раздеваясь, и всю ночь видела сны. Такие сны, которые ей хотелось забыть. Может быть, причиной этих сновидений были две белые таблетки, которые доктор Максвелл заставил ее выпить прямо у него в кабинете. Но скорее всего виноваты были не таблетки, а события вчерашнего дня, когда ее губы соединились с его губами, как несколько лет назад.
   Разве могла она предположить, что до такой степени потеряет голову от одного взгляда на белый шрам?
   На улице шел проливной дождь, с лопастей вентилятора летели капли. Некоторые из них падали на щеки Лейни и стекали по ним, как слезы, которых ей до боли не хватало.
   С кухни доносилось звяканье посуды и запах жареного бекона.
   Накануне вечером, когда Лейни забылась тяжелым сном под действием лекарства, кто-то – только бы не Уэй, а мама! – снял с нее купальный костюм и надел ночную рубашку.
   Она глянула на забинтованную ногу. Ступня сильно распухла – это было заметно даже под повязкой доктора Максвелла, – и часть ноги над щиколоткой покраснела. Встав с постели и сделав несколько шагов, Лейни убедилась, что может кое-как передвигаться. И то слава богу.
   – Боже мой, Лейни, что с тобой стряслось? – запричитала Сюзан, когда Лейни прохромала на кухню.
   – Упала в карьер, – смущенно призналась Лейни.
   Сюзан всплеснула руками.
   – В Ло-Джо? Да что ты там делала, милая моя? По камням лазала, что ли? И как ты туда попала?
   Лейни сделала вид, что поняла вопрос буквально и не заметила явного подтекста.
   – Кто-то убрал часть ограды со стороны дороги, – объяснила она. – Я подошла к краю и оступилась. А дальше – свободное падение. Уверяю вас, никакого покушения на убийство.
   Ее легкомысленный тон не обманул мать. Дебора стояла возле раковины в напряженной позе. Она резко повернулась на каблуках только тогда, когда Лейни остановилась возле кухонного стола и робко опустилась на краешек стула.
   – Тяжек путь греха, – проговорила Дебора с кривой усмешкой, глядя на Лейни мимо Сюзан.
   Лейни почувствовала, как краснеет.
   – Прости, что я не сказала тебе про Престона Ролинса, – сказала она.
   Сюзан перевела взгляд с дочери на мать и сказала неуверенно:
   – Пойду-ка я проведаю мисс Ливи. Что-то она сегодня, как никогда, заспалась.
   Дебора молчала, выжидая, пока Сюзан отойдет подальше. Примерно через полминуты она сняла сковородку с конфорки и уселась напротив дочери. По ее лицу Лейни поняла, что время шуток прошло.
   – Я-то прощу, но факты – упрямая вещь. Значит, все это время ты все-таки встречалась с ним. Он мне не нравится. Скользкая личность. Но больше всего волнует меня не он, а, как ты сама отлично понимаешь, его кузен.
   – Насчет Колли ты можешь не беспокоиться, – ответила Лейни, не отводя невидящих глаз от стоящего посреди стола горшка с фиалкой.
   – Я не буду беспокоиться насчет Колли только тогда, когда он уснет под землей сном праведника, – отрезала Дебора.
   – Когда-то ты сказала, что у тебя нет ненависти к Колли.
   – А у меня ее нет. Наверное, я все-таки возненавидела его, когда все произошло, но моя злость давно прошла. Пойми, Лейни, я думала, что ты навсегда от него избавилась. Мне было бы очень тяжело узнать, что… что я ошиблась.
   – Разве я не обещала никогда не возвращаться к Колли?
   – А если ты меня не обманывала, зачем тебе понадобилось путаться с его двоюродным братом, привлекая тем самым к себе его внимание? Не секрет, что Престон и Колли не переносят друг друга. И виноват в этом не кто иной, как Альберт Ролинс, ведь это он допустил, что его внуки росли в столь различных условиях. Колли раздражает беззаботное детство и юность Престона, а Престон, если только он живой человек, не может не завидовать силе Колли и его влиянию на старика.
   – Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне.
   – В самом деле не понимаешь? Сегодня ко мне уже успела зайти Белла Фостер. По ее словам, возле карьера Колли грозился убить Престона. Между прочим, из-за тебя.
   Лейни непроизвольно вздрогнула.
   – Она-то откуда может знать? – произнесла она, стараясь избежать прямого ответа.
   – Джули Джонс трубит об этом по всему городу. Твое имя склоняют на каждом углу вместе с именем Колли. Престон, мол, встал между вами, и ему несдобровать. Лейни, подумай, что будет, если Колли сорвется? Тебе нужно еще одно убийство?
   Лейни побелела как полотно.
   – Мама, не надо…
   – Думаешь, мне самой приятно это говорить? Просто кто-то должен заставить тебя задуматься о последствиях.
   – Колли пригрозил Престону сгоряча.
   Дебора помолчала, а потом сказала очень тихо:
   – Лейни, у Колли нет привычки бросать слова на ветер.
   Лейни рывком поднялась и поморщилась от боли, так как ступила, забывшись, на больную ногу.
   – Послушай, неужели я должна отказываться видеться с мужчиной, который мне интересен, только из-за того, что это не нравится Колли? Чушь! Ты сама предлагала мне жить своей жизнью, не оглядываясь на него.
   – Лейни, даже если ты уедешь с Престоном, все равно это не избавит тебя от преследований Колли. Оба они одной крови. Если б ты знала, сколько горя мне принесли Ролинсы. И я не могу думать о том, что потеряю из-за них и тебя, а вчера именно так могло произойти. – Голос Деборы дрогнул, и она поспешно отвернулась. – Я слишком много вынесла за последние годы.
   – Мама, ничего не случилось. И не случится. Я сейчас слушаюсь разума, а не сердца. И никаких ошибок больше не совершу.
   – К нам приехала какая-то роскошная машина, – раздался из-за двери голос Сюзан. – Большая такая, серебряная.
   Дебора поднялась из-за стола и подошла к окну.
   – Да, кто-то приехал, – со вздохом подтвердила она. – Ладно, я иду в церковь. Принимай гостей.
   – Это Престон, – вырвалось у Лейни.
   Она не ожидала его появления. Наверное, она должна быть довольна: он все еще неравнодушен к ней и открыто дает это понять. Разумеется, человек не осмелится явиться в дом с парадного хода, если его намерения нечисты.
   – Очень надеюсь, что ты не совершаешь ошибку, – вздохнула Дебора.
   – Мама…
   Лейни вдруг умолкла. Почему она не радуется тому, что Престон пришел к ней в открытую? Напротив, он пугает ее. Как ей вести себя с ним? Она еще помнила, каким жалким был Престон вчера у карьера. Может быть, маленький колдун умеет превращать в ничтожество любого мужчину?
   – Мама, я не хочу его видеть. Останови его. Скажи, что я заболела.
   – Ты еще пожалеешь, Лейни, что связалась с Престоном Ролинсом, – заявила Дебора. – Ладно, я отошлю его. И если он не вернется, буду считать, что нам очень повезло.
 
   На ферме Ролинса в это утро Колли тоже предавался сожалениям.
   Ему следовало оставить Лейни в ледяной воде, думал он с горечью. Глупо было нырять за ней в карьер. Чего он добился? С невиданной силой ожила его многолетняя тоска, только и всего.
   И он отдал бы едва ли не все на свете, чтобы это повторилось. Чтобы она снова оказалась так близко, что ее тело стало почти частью его собственного, чтобы она, беспомощная, доверилась ему, чтобы он открылся душой навстречу ее поцелую.
   Даже сейчас он чувствовал на плече тепло ее губ.
   Почему в те несколько минут она была нежной и ласковой? Почему она вновь стала той девочкой, которую он встретил в детстве? Лучше бы ничего этого не произошло. А сейчас он желал вернуть эту девочку, рвался к ней, как прежде, до тех пор, пока усилием воли не погрузил себя в тупое бесчувствие.
   А потом он услышал звук, которого ждал: шум мотора серебристого «Ягуара» Престона.
   Он подошел к воротам конюшни и увидел, как шикарный автомобиль въезжает с шоссе на бетонный мост, который казался игрушечным в пелене дождя, лившего все утро и весь день.
   Накануне Престон не явился домой. Возможно, он провел эту ночь с Лейни.
   От этой мысли у Колли засосало под ложечкой. В его ушах еще звучали ее слова: «Мне нужен человек, не похожий на тебя!» Всю ночь и все утро противный голос нашептывал ему, что Лейни – с другим.
   Он не верил. Он ждал. И вот ожиданию пришел конец: Престон возвращается.
   «Ягуар» скользнул в гараж, располагавшийся напротив конюшни.
   «Помешался он на этой машине», – говорил Дьявол всякий раз, как Престон приезжал домой. И всякий раз Колли с трудом удерживал себя от того, чтобы сказать: «Престон помешан на всем, что привлекает других».
   Элейна – не исключение.
   Колли внимательно наблюдал, как Престон поднимается на веранду, где, как всегда, в облаке табачного дыма сидел старик.
   Они обменялись несколькими фразами.
   – Колли!
   От голоса Альберта, казалось, задрожали стены конюшни; и это несмотря на шум дождя. Колли вышел в сгущающиеся сумерки.
   – Что случилось? – спросил он, войдя на веранду и отряхивая дождевые капли с волос.
   – Взгляни на своего кузена, – рявкнул Альберт.
   Колли взглянул и остался весьма доволен увиденным. Один глаз Престона заплыл, нижняя губа была рассечена, а на левой щеке синел кровоподтек. Да, Престон был далеко не так хорош, как обычно.
   – Значит, мальчик пришел домой, чтобы пожаловаться дедушке? – протянул Колли, отступая на шаг.
   – Вчера вечером ты сказал мне, что вы поспорили относительно его купания в карьере. – Дьявол кипел гневом. – Я решил, что ты прав. Нельзя веселиться на могиле родного человека. Но ты не сказал мне, что избил его. Так что, черт возьми, между вами произошло?
   – Наш сторожевой пес взбесился, потому что я пришел туда с одной его знакомой. – Престон старался говорить спокойно, но поврежденная челюсть мешала ему четко произносить слова. – Он мне надоел. Я уже сказал ему в Атланте, что мои отношения с женщинами его не касаются.
   – Я вмешался не по своей инициативе. Я поехал туда, куда меня послали и куда я не хотел ехать. А послали меня потому, что ты вел себя легкомысленно и девушка забеременела. Я не хочу, чтобы подобное повторилось, – отчеканил Колли. – Тем более с ней.
   Последняя фраза вырвалась у Колли против его воли, несмотря на все усилия скрыть от этих двоих бурю, бушевавшую у него в душе.
   – А она сладенькая штучка, ты согласен? – насмешливо проговорил Престон. – Немножко наивная, совсем невинная. Зато я теперь по опыту знаю, каковы телки этого сорта, когда они наконец сдаются.
   Его слова больно хлестали Колли, и сдерживаться дальше было свыше человеческих сил. Колли рванулся вперед и мертвой хваткой сжал локоть Престона.
   – Сукин сын!
   – Хватит!
   Сильные жилистые руки Дьявола развели их в стороны.
   – Теперь он охотится за Лейни Торн! – прокричал Колли в лицо старику.
   Дьявол замер.
   – Объясни ему, что он должен держаться от нее подальше, – потребовал Колли. – А если хочешь, я объясню ему сам.
   – Почему это я должен держаться подальше? – обиженно спросил Престон. – Она уже большая девочка и сама за себя отвечает. Она умеет говорить «нет», но почему-то не говорит.
   – Я знаю, зачем тебе это нужно, – с ненавистью прорычал Колли. – Ты хочешь унизить меня. Валяй, продолжай. Можешь драться со мной, только оставь в покое Лейни Торн. – Он резко повернулся к деду. – Когда я приближался к ней, ты встал стеной. В чем же сейчас дело?
   Старик отошел от внуков и оперся о перила веранды.
   – Престон, ты уверен, что любишь эту девушку?
   Престон посмотрел на деда, на кузена, дотронулся до разбитой щеки и рассмеялся, но смех вышел неестественным.
   – Я люблю думать о том, что сделаю с ней в постели. Этого достаточно?
   Дождь вдруг с удвоенной силой загрохотал по крыше.
   Колли не шелохнулся. Дьявол коснулся рукой его груди.
   – Вот в чем разница, – жестко сказал он. – Он не похож на тебя. Он забудет девушку, как только добьется своего. А ты таешь от любви, и твоя сила пропадает. Под действием любви ты забываешь те навыки, которые я в тебе воспитывал.
   Колли откашлялся. Он не имел права молчать. Он обязан сражаться за Лейни, сражаться здесь и сейчас, в присутствии Престона.
   – Тем не менее он ее не получит, – медленно произнес он. – Ты, старик, передо мной в долгу. Много лет я работал на тебя, когда Престон развлекался в городе. И сейчас я прошу тебя отослать его. Он не должен околачиваться возле Лейни.
   – Боишься, что она скажет мне «да»? Что ж, не зря боишься, – ядовито заметил Престон.
   Колли поморщился.
   – Дед, Престон прав в одном: она невинна и наивна. Лейни будет принимать каждое его слово за святую истину. Она одинока, вот ее и тянет к нему. У нее нет ничего, кроме ее родных и этой старой гостиницы, ради которой она гробит себя.
   Альберт пожал плечами.
   – Значит, ей стоит подумать о том, как выбраться отсюда. Дело их разваливается. По налогам они задолжали больше, чем стоит сама «Магнолия». Около месяца назад страховая компания закрыла их полис. Один несчастный случай – и они полностью разорены.
   Колли смотрел на Дьявола и не видел его. Медленно до его сознания доходила страшная правда.
   – Ты намерен отобрать у них гостиницу.
   Альберт покачал головой:
   – Нет. Просто тебе следует знать, что я могу это сделать. Но мне не придется идти на крайние меры, потому что ты будешь вести себя как надо. Забудь о Лейни Торн. Если тебе нужна женщина – я не возражаю против твоей женитьбы на Рейчел Хардинг. Благодаря мне у тебя есть деньги. Так начинай свое дело.
   – А он? – Колли кивнул в сторону Престона.
   – Я поговорю с ним насчет этой девушки наедине. Я не хочу, чтобы вы перегрызли друг другу глотки из-за отродья Блэкбернов. Ты меня понял, Колли?
   – Понял.
   – Перестань валять дурака. Бери пример с Престона. Выбрось ее из головы.
   – Она не виновата в том, что случилось. Никто не мог бы спасти положение на ее месте.
   – Может, и так. Но есть в жизни непреложные истины. И вот одна из них: Элейна Торн никогда не будет твоей. Она эту истину приняла. Что мне сделать, чтобы убедить тебя? Я могу разорить ее семью дотла и заставить их всех уехать из города. Говорю тебе прямо, Колли: забудь ее.
 
   Всякий раз, слыша имя Лейни Торн, Колли вспоминал, что ему нужно ее забыть.
   Более трех лет он честно старался сделать это, с того самого дня, как он дал слово чести ее матери. Все его добрые намерения разлетелись вдребезги, когда ей исполнилось восемнадцать лет.
   Все началось весной. В одно прекрасное утро на табачной плантации Джон Торн рухнул как подкошенный.