Страница:
зала она, тут же поняв, что сморозила глупость. Конечно, кто-
то о нем знал, каким-то образом сумел пронюхать.
Сама она об эксперименте никому не рассказывала. Это ос-
тавляло лишь две возможности. Либо отец проговорился об ан-
тивеществе, либо за ними велась слежка. Первое вряд ли было
возможно, поскольку именно отец заставил ее дать клятву хра-
нить тайну. Оставалось второе. Может быть, прослушивались
их мобильные телефоны? Находясь в путешествии, она несколько
раз беседовала с отцом по сотовому... Неужели они тогда сказа-
ли что-то лишнее? Вполне возможно. Оставалась еще и элект-
ронная почта. Но они старались не писать ничего такого, что
могло бы раскрыть суть эксперимента. Может быть, тайное на-
блюдение за ними организовала служба безопасности ЦЕРНа?
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Что сделано, то
сделано. И отец умер.
Эта мысль заставила девушку вернуться к активным дей-
ствиям, и она достала из кармана шортов сотовый телефон.
Колер, закашлявшись, покатил к ней. Глаза директора пы-
лали гневом.
-- Кому... кому ты звонишь?
-- Пока на коммутатор ЦЕРНа. Они соединят меня с Ин-
терполом.
-- Думай, прежде чем делать!!! -- взвизгнул Колер, задыха-
ясь от приступа кашля. -- Откуда у тебя такая наивность? Ло-
вушка может находиться в любой части земного шара. Никакая
разведывательная организация в мире не сможет мобилизовать
достаточно сил, чтобы вовремя ее обнаружить.
-- И мы, следовательно, не должны ничего предприни-
мать? -- спросила Виттория.
Ей не хотелось возражать человеку со столь хрупким здоро-
вьем, но директор вел себя настолько неадекватно, что она про-
сто перестала его понимать.
-- Мы должны предпринять то, что имеет смысл, -- ответил
Колер. -- Мы не можем ставить под удар репутацию ЦЕРНа,
привлекая к нему внимание властей, которые ничем не могут
помочь. Время для этого еще не настало. Прежде надо все хо-
рошенько обдумать.
Виттория понимала, что в словах директора имеется опреде-
ленная логика, но она также знала, что в этой логике, по опреде-
лению, отсутствует малейший намек на моральную ответствен-
ность. Ее отец всегда жил с чувством моральной ответственности.
Он стремился к безопасности науки, ее открытости и свято верил
в добрые намерения других людей. Виттория разделяла убеждения
отца, но судила о людях с точки зрения учения о карме. Отвернув-
шись от Колера, она открыла свой телефон.
-- Тебе не удастся это сделать, -- спокойно констатировал
директор.
-- Попробуйте мне помешать.
Колер продолжал неподвижно сидеть в своем инвалидном
кресле.
Лишь через несколько секунд Виттория поняла, чем объяс-
няется невозмутимость директора. Из глубокого подземелья зво-
нить по сотовому телефону было невозможно.
Девушка залилась краской и, задыхаясь от негодования, на-
правилась к лифту.
Ассасин стоял в конце каменного тоннеля. В его
руке все еще ярко пылал факел, и запах дыма смешивался с
запахами плесени и застоялого воздуха. Вокруг него царила
полная тишина. Находившаяся на его пути железная дверь ка-
залась такой же древней, как и сам тоннель. Ржавая, но по-
прежнему крепкая. Ассасин ждал, зная, что его не обманут.
Назначенное время неумолимо приближалось.
Янус обещал, что некто, находящийся внутри, откроет ему
дверь. Ассасина восхищало это предательство. Для того чтобы
выполнить свою задачу, убийца готов был ждать хоть до утра,
но чувствовал, что этого не потребуется. Он работал на людей
решительных и с железными нервами.
Через несколько минут, в точно оговоренное время, за две-
рями послышался звон тяжелых ключей. Старинные замки от-
крывались с металлическим скрежетом. Три огромные щекол-
ды одна за другой со скрипом отодвинулись в сторону. Созда-
валось впечатление, что до замков не дотрагивались уже не-
сколько столетий.
После этого наступила тишина.
Ассасин, как ему было сказано, выждал пять минут, а за-
тем, ощущая наэлектризованность во всем теле, распахнул ог-
ромную дверь.
-- Виттория, я запрещаю тебе! -- задыхаясь, произ-
нес Колер. По мере того как лифт поднимался, состояние ди-
ректора становилось все хуже.
Виттория заставила себя не думать о нем. Девушка искала
убежища, искала чего-то родного в этом месте, которое, она
знала, уже никогда не будет для нее домом. Она понимала, что
не имеет права возводить барьер между собой и действительно-
стью. Сейчас она должна сделать все, чтобы подавить свою боль
и начать действовать. Звонить по телефону.
Роберт Лэнгдон стоял рядом с ней и, как обычно, молчал.
Виттории надоело гадать о том, кто такой этот человек. Круп-
ный специалист из Соединенных Штатов. Она запомнила сло-
ва Колера: "Мистер Лэнгдон поможет нам найти убийц твоего
отца".
Пока Лэнгдон ничем им не помог. Этот специалист из США,
без сомнения, человек добрый и заботливый, но в то же время
он что-то скрывает. Они оба что-то от нее скрывают.
Виттория сняла ментальную блокировку и снова услышала
слова Колера:
-- На мне как на директоре ЦЕРНа лежит ответственность
за будущее науки. Если это событие твоими стараниями разра-
стется в международный скандал и ЦЕРН понесет урон...
-- Будущее науки? -- прервала речь директора Виттория. --
Неужели вы и вправду надеетесь избежать ответственности, от-
казавшись признать, что антивещество родилось в ЦЕРНе? Не-
ужели вам безразлична судьба людей, жизнь которых мы поста-
вили под угрозу?!
-- Не мы... -- в свою очередь, оборвал ее Колер, -- ...а вы.
Ты и твой отец.
Виттория отвернулась, не зная, что на это ответить.
-- Что же касается твоих слов о жизни людей, то я тебе вот
что скажу, -- продолжал Колер. -- Я как раз и забочусь об их
жизни. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что производство
антивещества может радикально изменить жизнь на нашей пла-
нете. Если ЦЕРН рухнет, раздавленный этим скандалом, по-
страдают все. Будущее человечества находится в руках учрежде-
ний, подобных ЦЕРНу, ученых вроде тебя и твоего отца. В ру-
ках всех тех, кто посвятил свою жизнь решению проблем буду-
щего.
Виттории и раньше доводилось слышать лекции Колера, в
которых тот обожествлял науку. Однако она никогда не согла-
шалась с их главным тезисом, полагая, что наука сама породила
половину тех проблем, которые ей приходится решать. "Про-
гресс", по ее мнению, был той раковой опухолью, которая уг-
рожала самому существованию матери Земли.
-- Каждое научное открытие таит в себе определенный
риск, -- не умолкал Колер. -- Так было всегда, так будет и
впредь. Исследование космоса, генетика, медицина... Во всех
областях знаний ученые совершали ошибки. Наука должна
уметь любой ценой справляться с постигшими ее неудачами.
Во имя всеобщего блага.
Витторию всегда поражала способность Колера жертвовать
этическими принципами ради успехов науки. Создавалось впе-
чатление, что его интеллект и душа отделены друг от друга бес-
крайним ледяным простором...
-- Если верить вашим словам, то ЦЕРН настолько необхо-
дим человечеству, что никогда и ни при каких обстоятельствах
не должен нести моральной ответственности за свои ошибки.
-- Я бы на твоем месте прикусил язык. Не надо толковать
мне о морали. У тебя на это нет морального права. Разве не ты
с отцом нарушила все этические нормы, создав этот образец и
тем самым поставив под угрозу существование ЦЕРНа? Я же
пытаюсь спасти не только место работы трех тысяч ученых, вклю-
чая тебя, но и репутацию твоего отца. Подумай о нем. Человек,
подобный твоему отцу, не заслуживает того, чтобы его запом-
нили только как создателя оружия массового уничтожения.
Последние слова достигли цели. "Это я убедила папу полу-
чить образец, -- подумала она. -- И только я во всем виновата".
Когда дверь лифта открылась, Колер все еще продолжал
говорить. Виттория вышла из кабины, достала телефон и попы-
талась позвонить.
Аппарат молчал. Она направилась к дверям.
-- Виттория, стой! -- Астматик едва успевал за девушкой. --
Подожди. Нам надо поговорить.
-- Basta di parlare!*
-- Вспомни об отце! Что бы он сделал на твоем месте?
Она продолжала идти, не замедляя шага.
-- Виттория, я был не до конца искренен с тобой.
Ее ноги самопроизвольно замедлили движение.
-- Не знаю, почему я так поступил, -- продолжал, задыха-
ясь, директор. -- Видимо, чтобы не травмировать тебя еще силь-
нее. Скажи мне, чего ты хочешь, и мы будем работать вместе.
Виттория остановилась в центре лаборатории и, не повора-
чивая головы, бросила:
-- Я хочу вернуть антивещество. И хочу узнать, кто убил
папу.
-- Прости, Виттория, -- вздохнул Колер, -- нам уже извест-
но, кто убил твоего отца.
-- Что? Что? -- спросила она, повернувшись к нему лицом.
-- Я не знал, как тебе это сказать... Это так трудно...
-- Вы знаете, кто убил папу?
-- Да, у нас имеются достаточно обоснованные предполо-
жения на сей счет. Убийца оставил своего рода визитную кар-
точку. Именно поэтому я и пригласил мистера Лэнгдона. Он
специализируется на организации, которая взяла на себя ответ-
ственность за это преступление.
-- Организация? Группа террористов?
-- Виттория, они похитили четверть грамма антивещества.
Виттория посмотрела на стоящего в дверях Лэнгдона, и все
встало на свои места. Это частично объясняло повышенную сек-
ретность. Удивительно, что она не сообразила этого раньше!
Колер все-таки обратился к властям. И при этом к наиболее
компетентным из них. Теперь это стало для нее совершенно
очевидным. Роберт Лэнгдон был типичным американцем -- под-
тянутым, судя по одежде, консервативным во вкусах и привыч-
ках и, без сомнения, обладавшим острым умом. Конечно, он
работает в спецслужбах. Где же еще? Об этом следовало бы до-
гадаться с самого начала. У Виттории снова появилась надежда,
и, обратившись к секретному агенту, девушка сказала:
* Хватит болтать! (ит.)
-- Мистер Лэнгдон, я хочу знать, кто убил моего отца. Кро-
ме того, мне хотелось бы услышать, как ваше агентство намере-
но найти антивещество.
-- Мое агентство? -- несколько растерянно переспросил аме-
риканец.
-- Ведь вы же, как я полагаю, служите в разведке Соеди-
ненных Штатов?
-- Вообще-то... не совсем...
-- Мистер Лэнгдон, -- вмешался Колер, -- преподает исто-
рию искусств в Гарвардском университете.
Виттории показалось, что на нее вылили ведро ледяной воды.
-- Так, значит, вы преподаватель изящных искусств?
-- Он специалист в области религиозной символики, -- со
вздохом произнес Колер. -- Мы полагаем, что твой отец, Вит-
тория, был убит адептами сатанинского культа.
Виттория услышала эти слова, но воспринять их умом она
не смогла. Что еще за "сатанинский культ"?!
-- Группа лиц, принявших на себя ответственность за убий-
ство твоего отца, именует себя иллюминатами.
Виттория посмотрела на Колера, затем перевела взгляд на
Лэнгдона. Ей казалось, что слова директора -- какая-то извра-
щенная шутка.
-- Иллюминаты? -- не веря своим ушам, спросила она. --
Совсем как в "Баварских иллюминатах"?!
-- Так ты знаешь о них? -- спросил потрясенный ее слова-
ми Колер.
Виттория почувствовала, что из ее глаз вот-вот хлынут сле-
зы отчаяния.
-- "Баварские иллюминаты и Новый мировой порядок", --
произнесла она упавшим голосом и пояснила: -- Компьютерная
игра, придуманная Стивом Джексоном. Половина наших техна-
рей играют в нее по Интернету. -- Голос ее снова дрогнул. -- Но
я не понимаю...
Колер бросил на Лэнгдона растерянный взгляд.
-- Весьма популярная забава, -- кивая, сказал тот. -- Древ-
нее сообщество пытается покорить мир. Я не знал, что эта имею-
щая некоторое отношение к реальной истории игра уже добра-
лась до Европы.
Виттория не могла поверить своим ушам.
-- О чем вы говорите? Какие иллюминаты? Ведь это же
всего-навсего компьютерная игра! -- повторила девушка.
-- Виттория, -- сказал Колер, -- сообщество, именующее
себя "Иллюмината", взяло на себя ответственность за убийство
твоего отца.
Виттории потребовались все ее мужество и воля, чтобы не
дать слезам вырваться наружу. Она взяла себя в руки и попыта-
лась мыслить логично, чтобы лучше оценить ситуацию. Но чем
больше Виттория думала, тем меньше понимала. Ее отца убили.
Существование ЦЕРНа поставлено под угрозу. Секундомер мощ-
нейшей бомбы замедленного действия уже ведет обратный от-
счет. И вся ответственность за создание этой неизвестно где
находящейся бомбы лежит на ней. А директор приглашает спе-
циалиста по изящным искусствам, чтобы разыскать с его помо-
щью каких-то мифических сатанистов.
Виттория вдруг ощутила себя страшно одинокой. Она по-
вернулась, чтобы уйти, но на ее пути оказалось инвалидное крес-
ло с сидевшим в нем Колером. Директор полез в карман, из-
влек из него смятый листок бумаги и протянул его Виттории.
При взгляде на него девушку охватил ужас.
-- Они заклеймили его, -- прошептал Колер. -- Они вы-
жгли клеймо на груди твоего отца.
Секретарь Колера Сильвия Боделок, пребывая в
полнейшей панике, мерила шагами приемную перед пустым ка-
бинетом шефа. Куда, к дьяволу, он подевался? И что, спраши-
вается, ей делать?!
День выдался на удивление нелепым и суматошным. Впро-
чем, давно работая с Максимилианом Колером, Сильвия знала,
что каждый новый день может стать странным и полным не-
ожиданностей. Однако сегодня директор превзошел самого себя.
-- Отыщите для меня Леонардо Ветра! -- потребовал Колер
утром, как только она появилась на работе.
Повинуясь приказу, Сильвия звонила по телефону, слала
сообщения на пейджер и даже отправила письмо по электрон-
ной почте.
Бесполезно.
Поэтому Колер покинул кабинет и, видимо, лично отпра-
вился на поиски неуловимого физика. Когда директор вернул-
ся--а это произошло через несколько часов, -- он выглядел
довольно скверно. Вообще-то Колер никогда хорошо не выгля-
дел, но на сей раз он был совсем плох. Директор уединился в
своем кабинете, и она слышала, как он включал модем, факс и
говорил по телефону. Затем босс снова укатил куда-то и с тех
пор не появлялся.
Поначалу Сильвия решила не обращать внимания на вы-
крутасы шефа, посчитав их очередным спектаклем, но когда
Колер не появился, чтобы сделать ежедневную инъекцию, она
начала беспокоиться по-настоящему. Физическое состояние ди-
ректора требовало постоянного внимания, а когда он решал ис-
пытать судьбу, все заканчивалось спазмами дыхательных путей,
приступами кашля и безумной суетой медицинского персонала.
Она хотела послать ему напоминание на пейджер, но, вспом-
нив, что самолюбие босса не выносит никаких проявлений ми-
лосердия, отказалась от этой идеи. Когда на прошлой неделе
какой-то ученый из числа гостей ЦЕРНа выразил директору
неуместное сочувствие, тот поднялся на ноги и запустил в бед-
нягу тяжелым пюпитром для блокнота. "Кайзер" Колер стано-
вился необычайно оживленным, когда был pisse*.
Однако состояние здоровья директора отошло на второй
план, так как перед Сильвией неожиданно возникла новая тре-
бующая немедленного решения проблема. Пять минут назад ей
позвонили с телефонного коммутатора ЦЕРНа и, заикаясь от
волнения, сообщили, что ее босса срочно просят к телефону.
* Быть вне себя (фр., вульг.).
-- В данный момент его нет на месте, -- ответила Сильвия.
После этого телефонистка сообщила ей, кто звонит.
-- Вы, наверное, издеваетесь? -- громко расхохоталась Силь-
вия, однако, услышав ответ, сразу стала серьезной, хотя на ее
лице осталось выражение некоторого недоверия. -- Вы получи-
ли подтверждение, что это именно тот человек? Понятно. О'кей.
Не могли бы спросить, в чем... Впрочем, не надо, -- тут же
добавила она со вздохом. -- Лучше попросите его подождать у
телефона. Постараюсь немедленно найти директора. Да, пони-
маю. Буду действовать как можно оперативнее.
Но Сильвия не смогла напасть на след директора. Она триж-
ды вызывала его по сотовому телефону, но каждый раз слыша-
ла один и тот же ответ: "Абонент, с которым вы пытаетесь свя-
заться, находится вне зоны досягаемости".
Вне зоны досягаемости? Как далеко он мог укатить?
Сильвия дважды обращалась к пейджеру. Безрезультатно.
Совсем на него не похоже. Она даже послала на его мобильный
компьютер сообщение по электронной почте, но никакой ре-
акции не последовало. Создавалось впечатление, что этот чело-
век вообще исчез с лица земли.
"Итак, что же мне теперь делать?" -- спрашивала она себя.
В распоряжении Сильвии оставался еще один способ при-
влечь внимание директора, а если и он не сработает, то придет-
ся, видимо, обыскивать весь комплекс зданий ЦЕРНа. Навер-
ное, ее действия не понравятся директору, но человека на ли-
нии нельзя заставлять ждать. Кроме того, у нее сложилось впе-
чатление, что звонивший был вовсе не в том настроении, чтобы
выслушивать сообщения о пропаже главы ЦЕРНа.
Наконец секретарша приняла решение. Подивившись соб-
ственной смелости, она открыла дверь в кабинет Колера, подо-
шла к металлической коробке, укрепленной на стене за его пись-
менным столом, и подняла крышку. Внимательно изучив со-
держимое коробки, Сильвия выбрала нужную кнопку, глубоко
вздохнула и взяла в руки микрофон.
Виттория не помнила, как они подошли к главно-
му лифту. Как бы то ни было, но лифт уже поднимал их наверх.
За спиной она слышала тяжелое, прерывистое дыхание Колера.
Девушка поймала на себе сочувственный взгляд Лэнгдона. За
пару минут до этого он взял у нее листок, сложил его и сунул в
карман пиджака. Несмотря на это, образ мертвого отца огнем
жег ее сердце.
Мир вокруг Виттории вращался в каком-то черном водово-
роте. Папа! Усилием воли она заставила себя увидеть его жи-
вым и здоровым. Через какую-то долю секунды она оказалась
вместе с ним в оазисе своей памяти. Она видела себя девятилет-
ней девочкой. Эта девочка скатывалась по поросшему эдель-
вейсами склону холма, и голубое швейцарское небо вращалось
у нее над головой.
Папа! Папа!
Лучащийся счастьем Леонардо Ветра был, как всегда, рядом.
-- Что, мой ангел? -- с улыбкой спросил он.
-- Папа! -- хихикнула девочка, уткнувшись в отца носом. --
Спроси меня, что такое материя?
-- Но тебе и без этого хорошо, дорогая. Зачем мне спраши-
вать у тебя о какой-то материи?
-- Ну спроси, пожалуйста.
-- Что такое материя? -- спросил отец, пожимая плечами.
Услышав вопрос, она звонко расхохоталась.
-- Все на свете! Вот что такое материя! Скалы! Деревья! Ато-
мы! Даже муравьеды! Все, что есть на свете, -- материя!
-- Ты сама это придумала? -- рассмеялся он.
-- А что, разве не правда?
-- Мой маленький Эйнштейн.
-- У него глупая прическа, -- очень серьезно произнесла
девочка. -- Я видела на картинке.
-- Зато голова умная. Я, кажется, рассказывал тебе, что ему
удалось доказать?
-- Нет, пап, нет! -- Ее глаза округлились от священного
трепета, который она в тот момент испытывала. -- Ты только
обещал!
-- Эйнштейн доказал, что энергия равна массе, умножен-
ной на квадрат скорости света, -- сказал Леонардо и, пощеко-
тав дочку, произнес: -- Е = МС2.
-- Только без математики! Я же говорила тебе, что ненави-
жу ее!
-- Я страшно рад, что ты ее так ненавидишь. Дело в том,
что девочкам запрещено заниматься математикой.
-- Запрещено?! -- замерла Виттория.
-- Ну конечно. Все об этом знают. Девочкам положено иг-
рать в куклы, а математикой разрешено заниматься только маль-
чикам. Никакой математики для девчонок! Я даже не имею права
разговаривать с маленькими девочками о математике.
-- Что?! Но это же несправедливо!
-- Порядок есть порядок. Математика не для девочек!
-- Но куклы -- это же такая скука! -- с ужасом прошептала
Виттория.
-- Очень жаль, но ничего не поделаешь, -- сказал отец и
после паузы добавил: -- Я, конечно, мог бы рассказать тебе
кое-что о математике, но если меня схватят... -- Леонардо ис-
пуганно огляделся по сторонам.
Проследив за его взглядом, Виттория прошептала:
-- Ты будешь рассказывать мне о математике совсем поти-
хоньку.
Движение лифта вернуло ее к действительности. Виттория
открыла глаза. Отец ушел.
Реальный мир снова схватил ее за горло ледяной рукой. Де-
вушка посмотрела на Лэнгдона. Взгляд американца излучал тепло
и неподдельное сочувствие, что делало его похожим на ангела-
хранителя. Его присутствие согревало, в отличие от того поис-
тине арктического холода, которое исходило от Колера.
В голове у Виттории бился всего один вопрос: где активе-
щество?
Она не знала, что от страшного ответа ее отделяет всего
лишь несколько секунд.
-- Максимилиан Колер, вас убедительно просят не-
медленно позвонить в свой кабинет.
Когда двери кабины лифта открылись, в глаза Лэнгдона
брызнули яркие солнечные лучи. Лифт доставил их в атрий*
главного здания. Еще не успело смолкнуть эхо объявления по
внутренней связи, как все электронные приборы, вмонтиро-
ванные в кресло Колера, дружно запищали, зазвенели и зачи-
рикали. Пейджер. Телефон. Электронная почта. Колер опустил
изумленный взгляд на россыпь мигающих огоньков на пульте
управления кресла. Поднявшись на поверхность, он снова ока-
зался в зоне действия всех приборов связи.
-- Директор Колер, немедленно позвоните в свой кабинет!
Его собственное имя, произнесенное по системе общей свя-
зи, звучало для уха директора крайне непривычно.
Он злобно осмотрелся по сторонам, но уже через мгнове-
ние выражение ярости сменилось озабоченностью. Лэнгдон,
Колер и Виттория встретились взглядами и замерли. Им пока-
залось, что все противоречия разом исчезли, а на смену им яви-
лось объединяющее их предчувствие неизбежной катастрофы.
Колер снял с подлокотника кресла телефонную трубку и,
борясь с очередным приступом кашля, набрал номер. Виттория
и Лэнгдон ждали, что произойдет дальше.
-- Говорит... директор Колер, -- задыхаясь, прошептал он. --
Да? Я находился под землей, вне зоны действия приборов связи.
Директор слушал собеседника, и его глаза все больше и боль-
ше округлялись от изумления.
-- Кто?! Да, немедленно соедините его со мной, -- распоря-
дился он и после недолгой паузы продолжил: -- Алло? Да, это
* Крытый внутренний двор (от латинского atrium).
Максимилиан Колер. Да, я -- директор ЦЕРНа. С кем имею
честь говорить?
Директор слушал, а Лэнгдон и Виттория молча смотрели на
него, томясь в неведении.
-- Полагаю, что неразумно обсуждать этот вопрос по теле-
фону, -- наконец произнес Колер. -- Я прибуду к вам незамед-
лительно... -- Он снова закашлялся. -- Встречайте меня... в аэро-
порту Леонардо да Винчи* через... сорок минут.
Лэнгдону показалось, что директор совсем перестал дышать.
Зайдясь в приступе кашля, он, задыхаясь и заливаясь слезами,
выдавил:
-- Немедленно найдите сосуд... я лечу к вам.
С этими словами он выронил трубку.
Девушка подбежала к Колеру, но тот уже не мог говорить.
Лэнгдон наблюдал за тем, как Виттория, достав свой мобиль-
ный телефон, звонила в медицинскую службу ЦЕРНа. Лэнгдон
ощущал себя кораблем, находящимся на периферии урагана.
Корабль качало, но настоящий шквал еще не налетел.
"Встречайте меня в аэропорту Леонардо да Винчи", -- не-
умолчным эхом звучали в его ушах слова Колера.
Бесформенные тени, все утро витавшие в голове Лэнгдона,
в одно мгновение приобрели осязаемые формы. Ему показа-
лось, что в душе его распахнулась какая-то незримая дверь, а
сам он только что переступил через таинственный порог. Ам-
биграмма. Убийство священника-ученого. Антивещество. И те-
перь... цель. Упоминание аэропорта Леонардо да Винчи могло
означать лишь одно... В этот момент просветления Лэнгдон
понял, что перешел через Рубикон. Он поверил.
Пять килотонн. Да будет свет.
В атрии появились двое медиков в белых халатах. Эскулапы
подбежали к Колеру, и один из них надел на директора кисло-
родную маску. Толпившиеся вокруг кресла ученые отошли на
почтительное расстояние.
Колер сделал два длинных, глубоких вздоха, сдвинул маску
в сторону, посмотрел на Лэнгдона и, все еще хватая воздух ши-
роко открытым ртом, прошептал:
* Международный аэропорт Рима.
-- Рим...
-- Рим? -- спросила Виттория. -- Значит, антивещество в
Риме? Кто звонил?
Лицо Колера исказила гримаса боли, из серых глаз покати-
лись слезы.
-- Швейцарск... -- выдавил он, задыхаясь, и закатился в
страшном приступе кашля. Медики вернули кислородную мас-
ку на место. Когда они уже готовились увозить директора, тот
схватил Лэнгдона за рукав.
Лэнгдон утвердительно кивнул. Он знал, что хочет сказать
больной.
-- Летите... -- глухо прозвучало из-под маски. -- Летите...
Сообщите мне...
Медики бегом покатили коляску.
Виттория стояла как вкопанная, не сводя глаз с удаляющегося
директора. Затем, повернувшись к Лэнгдону, она спросила:
-- Рим? Но... почему он упомянул Швейцарию?
Лэнгдон положил руку ей на плечо и едва слышно прошептал:
-- Швейцарская гвардия. Верная стража Ватикана.
Стратоплан "Боинг Х-33" с ревом взмыл в небо и,
описав высокую дугу, помчался на юг в направлении Рима.
Лэнгдон сидел в полном молчании. Последние пятнадцать
минут он находился словно в тумане. Лишь сейчас, закончив
рассказывать Виттории об иллюминатах и их заговоре против
Ватикана, он до конца понял масштаб и значение происходя-
щих событий.
"Что я делаю, дьявол меня побери?! -- спрашивал себя Лэнг-
дон. -- Следовало сбежать, пока у меня имелась такая возмож-
ность!" Впрочем, в глубине души он прекрасно понимал, что
такой возможности у него никогда не было.
Его здравый смысл громко протестовал, требуя немедленно
вернуться в Бостон. Однако любопытство ученого оказалось
сильнее, чем призывы к благоразумию. Его многолетнее убеж-
дение в том, что деятельность братства "Иллюминати" сошла
на нет, похоже, в одно мгновение обратилось в прах. Но какая-
то часть его разума требовала подтверждения. Требовала дока-
зательств. Кроме того, в нем говорила и элементарная совесть.
Колер тяжело болен, и Виттория осталась в одиночестве. Если
накопленные им за многие годы познания способны помочь,
то моральный долг требует, чтобы он летел в Рим.
В Рим его звало еще и нечто иное, то, в чем Лэнгдон сты-
дился признаться самому себе. Ужас, который он испытал, уз-
нав о местонахождении антивещества, объяснялся беспокой-
ством даже не столько за жизнь многих людей, сколько за судь-
то о нем знал, каким-то образом сумел пронюхать.
Сама она об эксперименте никому не рассказывала. Это ос-
тавляло лишь две возможности. Либо отец проговорился об ан-
тивеществе, либо за ними велась слежка. Первое вряд ли было
возможно, поскольку именно отец заставил ее дать клятву хра-
нить тайну. Оставалось второе. Может быть, прослушивались
их мобильные телефоны? Находясь в путешествии, она несколько
раз беседовала с отцом по сотовому... Неужели они тогда сказа-
ли что-то лишнее? Вполне возможно. Оставалась еще и элект-
ронная почта. Но они старались не писать ничего такого, что
могло бы раскрыть суть эксперимента. Может быть, тайное на-
блюдение за ними организовала служба безопасности ЦЕРНа?
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Что сделано, то
сделано. И отец умер.
Эта мысль заставила девушку вернуться к активным дей-
ствиям, и она достала из кармана шортов сотовый телефон.
Колер, закашлявшись, покатил к ней. Глаза директора пы-
лали гневом.
-- Кому... кому ты звонишь?
-- Пока на коммутатор ЦЕРНа. Они соединят меня с Ин-
терполом.
-- Думай, прежде чем делать!!! -- взвизгнул Колер, задыха-
ясь от приступа кашля. -- Откуда у тебя такая наивность? Ло-
вушка может находиться в любой части земного шара. Никакая
разведывательная организация в мире не сможет мобилизовать
достаточно сил, чтобы вовремя ее обнаружить.
-- И мы, следовательно, не должны ничего предприни-
мать? -- спросила Виттория.
Ей не хотелось возражать человеку со столь хрупким здоро-
вьем, но директор вел себя настолько неадекватно, что она про-
сто перестала его понимать.
-- Мы должны предпринять то, что имеет смысл, -- ответил
Колер. -- Мы не можем ставить под удар репутацию ЦЕРНа,
привлекая к нему внимание властей, которые ничем не могут
помочь. Время для этого еще не настало. Прежде надо все хо-
рошенько обдумать.
Виттория понимала, что в словах директора имеется опреде-
ленная логика, но она также знала, что в этой логике, по опреде-
лению, отсутствует малейший намек на моральную ответствен-
ность. Ее отец всегда жил с чувством моральной ответственности.
Он стремился к безопасности науки, ее открытости и свято верил
в добрые намерения других людей. Виттория разделяла убеждения
отца, но судила о людях с точки зрения учения о карме. Отвернув-
шись от Колера, она открыла свой телефон.
-- Тебе не удастся это сделать, -- спокойно констатировал
директор.
-- Попробуйте мне помешать.
Колер продолжал неподвижно сидеть в своем инвалидном
кресле.
Лишь через несколько секунд Виттория поняла, чем объяс-
няется невозмутимость директора. Из глубокого подземелья зво-
нить по сотовому телефону было невозможно.
Девушка залилась краской и, задыхаясь от негодования, на-
правилась к лифту.
Ассасин стоял в конце каменного тоннеля. В его
руке все еще ярко пылал факел, и запах дыма смешивался с
запахами плесени и застоялого воздуха. Вокруг него царила
полная тишина. Находившаяся на его пути железная дверь ка-
залась такой же древней, как и сам тоннель. Ржавая, но по-
прежнему крепкая. Ассасин ждал, зная, что его не обманут.
Назначенное время неумолимо приближалось.
Янус обещал, что некто, находящийся внутри, откроет ему
дверь. Ассасина восхищало это предательство. Для того чтобы
выполнить свою задачу, убийца готов был ждать хоть до утра,
но чувствовал, что этого не потребуется. Он работал на людей
решительных и с железными нервами.
Через несколько минут, в точно оговоренное время, за две-
рями послышался звон тяжелых ключей. Старинные замки от-
крывались с металлическим скрежетом. Три огромные щекол-
ды одна за другой со скрипом отодвинулись в сторону. Созда-
валось впечатление, что до замков не дотрагивались уже не-
сколько столетий.
После этого наступила тишина.
Ассасин, как ему было сказано, выждал пять минут, а за-
тем, ощущая наэлектризованность во всем теле, распахнул ог-
ромную дверь.
-- Виттория, я запрещаю тебе! -- задыхаясь, произ-
нес Колер. По мере того как лифт поднимался, состояние ди-
ректора становилось все хуже.
Виттория заставила себя не думать о нем. Девушка искала
убежища, искала чего-то родного в этом месте, которое, она
знала, уже никогда не будет для нее домом. Она понимала, что
не имеет права возводить барьер между собой и действительно-
стью. Сейчас она должна сделать все, чтобы подавить свою боль
и начать действовать. Звонить по телефону.
Роберт Лэнгдон стоял рядом с ней и, как обычно, молчал.
Виттории надоело гадать о том, кто такой этот человек. Круп-
ный специалист из Соединенных Штатов. Она запомнила сло-
ва Колера: "Мистер Лэнгдон поможет нам найти убийц твоего
отца".
Пока Лэнгдон ничем им не помог. Этот специалист из США,
без сомнения, человек добрый и заботливый, но в то же время
он что-то скрывает. Они оба что-то от нее скрывают.
Виттория сняла ментальную блокировку и снова услышала
слова Колера:
-- На мне как на директоре ЦЕРНа лежит ответственность
за будущее науки. Если это событие твоими стараниями разра-
стется в международный скандал и ЦЕРН понесет урон...
-- Будущее науки? -- прервала речь директора Виттория. --
Неужели вы и вправду надеетесь избежать ответственности, от-
казавшись признать, что антивещество родилось в ЦЕРНе? Не-
ужели вам безразлична судьба людей, жизнь которых мы поста-
вили под угрозу?!
-- Не мы... -- в свою очередь, оборвал ее Колер, -- ...а вы.
Ты и твой отец.
Виттория отвернулась, не зная, что на это ответить.
-- Что же касается твоих слов о жизни людей, то я тебе вот
что скажу, -- продолжал Колер. -- Я как раз и забочусь об их
жизни. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что производство
антивещества может радикально изменить жизнь на нашей пла-
нете. Если ЦЕРН рухнет, раздавленный этим скандалом, по-
страдают все. Будущее человечества находится в руках учрежде-
ний, подобных ЦЕРНу, ученых вроде тебя и твоего отца. В ру-
ках всех тех, кто посвятил свою жизнь решению проблем буду-
щего.
Виттории и раньше доводилось слышать лекции Колера, в
которых тот обожествлял науку. Однако она никогда не согла-
шалась с их главным тезисом, полагая, что наука сама породила
половину тех проблем, которые ей приходится решать. "Про-
гресс", по ее мнению, был той раковой опухолью, которая уг-
рожала самому существованию матери Земли.
-- Каждое научное открытие таит в себе определенный
риск, -- не умолкал Колер. -- Так было всегда, так будет и
впредь. Исследование космоса, генетика, медицина... Во всех
областях знаний ученые совершали ошибки. Наука должна
уметь любой ценой справляться с постигшими ее неудачами.
Во имя всеобщего блага.
Витторию всегда поражала способность Колера жертвовать
этическими принципами ради успехов науки. Создавалось впе-
чатление, что его интеллект и душа отделены друг от друга бес-
крайним ледяным простором...
-- Если верить вашим словам, то ЦЕРН настолько необхо-
дим человечеству, что никогда и ни при каких обстоятельствах
не должен нести моральной ответственности за свои ошибки.
-- Я бы на твоем месте прикусил язык. Не надо толковать
мне о морали. У тебя на это нет морального права. Разве не ты
с отцом нарушила все этические нормы, создав этот образец и
тем самым поставив под угрозу существование ЦЕРНа? Я же
пытаюсь спасти не только место работы трех тысяч ученых, вклю-
чая тебя, но и репутацию твоего отца. Подумай о нем. Человек,
подобный твоему отцу, не заслуживает того, чтобы его запом-
нили только как создателя оружия массового уничтожения.
Последние слова достигли цели. "Это я убедила папу полу-
чить образец, -- подумала она. -- И только я во всем виновата".
Когда дверь лифта открылась, Колер все еще продолжал
говорить. Виттория вышла из кабины, достала телефон и попы-
талась позвонить.
Аппарат молчал. Она направилась к дверям.
-- Виттория, стой! -- Астматик едва успевал за девушкой. --
Подожди. Нам надо поговорить.
-- Basta di parlare!*
-- Вспомни об отце! Что бы он сделал на твоем месте?
Она продолжала идти, не замедляя шага.
-- Виттория, я был не до конца искренен с тобой.
Ее ноги самопроизвольно замедлили движение.
-- Не знаю, почему я так поступил, -- продолжал, задыха-
ясь, директор. -- Видимо, чтобы не травмировать тебя еще силь-
нее. Скажи мне, чего ты хочешь, и мы будем работать вместе.
Виттория остановилась в центре лаборатории и, не повора-
чивая головы, бросила:
-- Я хочу вернуть антивещество. И хочу узнать, кто убил
папу.
-- Прости, Виттория, -- вздохнул Колер, -- нам уже извест-
но, кто убил твоего отца.
-- Что? Что? -- спросила она, повернувшись к нему лицом.
-- Я не знал, как тебе это сказать... Это так трудно...
-- Вы знаете, кто убил папу?
-- Да, у нас имеются достаточно обоснованные предполо-
жения на сей счет. Убийца оставил своего рода визитную кар-
точку. Именно поэтому я и пригласил мистера Лэнгдона. Он
специализируется на организации, которая взяла на себя ответ-
ственность за это преступление.
-- Организация? Группа террористов?
-- Виттория, они похитили четверть грамма антивещества.
Виттория посмотрела на стоящего в дверях Лэнгдона, и все
встало на свои места. Это частично объясняло повышенную сек-
ретность. Удивительно, что она не сообразила этого раньше!
Колер все-таки обратился к властям. И при этом к наиболее
компетентным из них. Теперь это стало для нее совершенно
очевидным. Роберт Лэнгдон был типичным американцем -- под-
тянутым, судя по одежде, консервативным во вкусах и привыч-
ках и, без сомнения, обладавшим острым умом. Конечно, он
работает в спецслужбах. Где же еще? Об этом следовало бы до-
гадаться с самого начала. У Виттории снова появилась надежда,
и, обратившись к секретному агенту, девушка сказала:
* Хватит болтать! (ит.)
-- Мистер Лэнгдон, я хочу знать, кто убил моего отца. Кро-
ме того, мне хотелось бы услышать, как ваше агентство намере-
но найти антивещество.
-- Мое агентство? -- несколько растерянно переспросил аме-
риканец.
-- Ведь вы же, как я полагаю, служите в разведке Соеди-
ненных Штатов?
-- Вообще-то... не совсем...
-- Мистер Лэнгдон, -- вмешался Колер, -- преподает исто-
рию искусств в Гарвардском университете.
Виттории показалось, что на нее вылили ведро ледяной воды.
-- Так, значит, вы преподаватель изящных искусств?
-- Он специалист в области религиозной символики, -- со
вздохом произнес Колер. -- Мы полагаем, что твой отец, Вит-
тория, был убит адептами сатанинского культа.
Виттория услышала эти слова, но воспринять их умом она
не смогла. Что еще за "сатанинский культ"?!
-- Группа лиц, принявших на себя ответственность за убий-
ство твоего отца, именует себя иллюминатами.
Виттория посмотрела на Колера, затем перевела взгляд на
Лэнгдона. Ей казалось, что слова директора -- какая-то извра-
щенная шутка.
-- Иллюминаты? -- не веря своим ушам, спросила она. --
Совсем как в "Баварских иллюминатах"?!
-- Так ты знаешь о них? -- спросил потрясенный ее слова-
ми Колер.
Виттория почувствовала, что из ее глаз вот-вот хлынут сле-
зы отчаяния.
-- "Баварские иллюминаты и Новый мировой порядок", --
произнесла она упавшим голосом и пояснила: -- Компьютерная
игра, придуманная Стивом Джексоном. Половина наших техна-
рей играют в нее по Интернету. -- Голос ее снова дрогнул. -- Но
я не понимаю...
Колер бросил на Лэнгдона растерянный взгляд.
-- Весьма популярная забава, -- кивая, сказал тот. -- Древ-
нее сообщество пытается покорить мир. Я не знал, что эта имею-
щая некоторое отношение к реальной истории игра уже добра-
лась до Европы.
Виттория не могла поверить своим ушам.
-- О чем вы говорите? Какие иллюминаты? Ведь это же
всего-навсего компьютерная игра! -- повторила девушка.
-- Виттория, -- сказал Колер, -- сообщество, именующее
себя "Иллюмината", взяло на себя ответственность за убийство
твоего отца.
Виттории потребовались все ее мужество и воля, чтобы не
дать слезам вырваться наружу. Она взяла себя в руки и попыта-
лась мыслить логично, чтобы лучше оценить ситуацию. Но чем
больше Виттория думала, тем меньше понимала. Ее отца убили.
Существование ЦЕРНа поставлено под угрозу. Секундомер мощ-
нейшей бомбы замедленного действия уже ведет обратный от-
счет. И вся ответственность за создание этой неизвестно где
находящейся бомбы лежит на ней. А директор приглашает спе-
циалиста по изящным искусствам, чтобы разыскать с его помо-
щью каких-то мифических сатанистов.
Виттория вдруг ощутила себя страшно одинокой. Она по-
вернулась, чтобы уйти, но на ее пути оказалось инвалидное крес-
ло с сидевшим в нем Колером. Директор полез в карман, из-
влек из него смятый листок бумаги и протянул его Виттории.
При взгляде на него девушку охватил ужас.
-- Они заклеймили его, -- прошептал Колер. -- Они вы-
жгли клеймо на груди твоего отца.
Секретарь Колера Сильвия Боделок, пребывая в
полнейшей панике, мерила шагами приемную перед пустым ка-
бинетом шефа. Куда, к дьяволу, он подевался? И что, спраши-
вается, ей делать?!
День выдался на удивление нелепым и суматошным. Впро-
чем, давно работая с Максимилианом Колером, Сильвия знала,
что каждый новый день может стать странным и полным не-
ожиданностей. Однако сегодня директор превзошел самого себя.
-- Отыщите для меня Леонардо Ветра! -- потребовал Колер
утром, как только она появилась на работе.
Повинуясь приказу, Сильвия звонила по телефону, слала
сообщения на пейджер и даже отправила письмо по электрон-
ной почте.
Бесполезно.
Поэтому Колер покинул кабинет и, видимо, лично отпра-
вился на поиски неуловимого физика. Когда директор вернул-
ся--а это произошло через несколько часов, -- он выглядел
довольно скверно. Вообще-то Колер никогда хорошо не выгля-
дел, но на сей раз он был совсем плох. Директор уединился в
своем кабинете, и она слышала, как он включал модем, факс и
говорил по телефону. Затем босс снова укатил куда-то и с тех
пор не появлялся.
Поначалу Сильвия решила не обращать внимания на вы-
крутасы шефа, посчитав их очередным спектаклем, но когда
Колер не появился, чтобы сделать ежедневную инъекцию, она
начала беспокоиться по-настоящему. Физическое состояние ди-
ректора требовало постоянного внимания, а когда он решал ис-
пытать судьбу, все заканчивалось спазмами дыхательных путей,
приступами кашля и безумной суетой медицинского персонала.
Она хотела послать ему напоминание на пейджер, но, вспом-
нив, что самолюбие босса не выносит никаких проявлений ми-
лосердия, отказалась от этой идеи. Когда на прошлой неделе
какой-то ученый из числа гостей ЦЕРНа выразил директору
неуместное сочувствие, тот поднялся на ноги и запустил в бед-
нягу тяжелым пюпитром для блокнота. "Кайзер" Колер стано-
вился необычайно оживленным, когда был pisse*.
Однако состояние здоровья директора отошло на второй
план, так как перед Сильвией неожиданно возникла новая тре-
бующая немедленного решения проблема. Пять минут назад ей
позвонили с телефонного коммутатора ЦЕРНа и, заикаясь от
волнения, сообщили, что ее босса срочно просят к телефону.
* Быть вне себя (фр., вульг.).
-- В данный момент его нет на месте, -- ответила Сильвия.
После этого телефонистка сообщила ей, кто звонит.
-- Вы, наверное, издеваетесь? -- громко расхохоталась Силь-
вия, однако, услышав ответ, сразу стала серьезной, хотя на ее
лице осталось выражение некоторого недоверия. -- Вы получи-
ли подтверждение, что это именно тот человек? Понятно. О'кей.
Не могли бы спросить, в чем... Впрочем, не надо, -- тут же
добавила она со вздохом. -- Лучше попросите его подождать у
телефона. Постараюсь немедленно найти директора. Да, пони-
маю. Буду действовать как можно оперативнее.
Но Сильвия не смогла напасть на след директора. Она триж-
ды вызывала его по сотовому телефону, но каждый раз слыша-
ла один и тот же ответ: "Абонент, с которым вы пытаетесь свя-
заться, находится вне зоны досягаемости".
Вне зоны досягаемости? Как далеко он мог укатить?
Сильвия дважды обращалась к пейджеру. Безрезультатно.
Совсем на него не похоже. Она даже послала на его мобильный
компьютер сообщение по электронной почте, но никакой ре-
акции не последовало. Создавалось впечатление, что этот чело-
век вообще исчез с лица земли.
"Итак, что же мне теперь делать?" -- спрашивала она себя.
В распоряжении Сильвии оставался еще один способ при-
влечь внимание директора, а если и он не сработает, то придет-
ся, видимо, обыскивать весь комплекс зданий ЦЕРНа. Навер-
ное, ее действия не понравятся директору, но человека на ли-
нии нельзя заставлять ждать. Кроме того, у нее сложилось впе-
чатление, что звонивший был вовсе не в том настроении, чтобы
выслушивать сообщения о пропаже главы ЦЕРНа.
Наконец секретарша приняла решение. Подивившись соб-
ственной смелости, она открыла дверь в кабинет Колера, подо-
шла к металлической коробке, укрепленной на стене за его пись-
менным столом, и подняла крышку. Внимательно изучив со-
держимое коробки, Сильвия выбрала нужную кнопку, глубоко
вздохнула и взяла в руки микрофон.
Виттория не помнила, как они подошли к главно-
му лифту. Как бы то ни было, но лифт уже поднимал их наверх.
За спиной она слышала тяжелое, прерывистое дыхание Колера.
Девушка поймала на себе сочувственный взгляд Лэнгдона. За
пару минут до этого он взял у нее листок, сложил его и сунул в
карман пиджака. Несмотря на это, образ мертвого отца огнем
жег ее сердце.
Мир вокруг Виттории вращался в каком-то черном водово-
роте. Папа! Усилием воли она заставила себя увидеть его жи-
вым и здоровым. Через какую-то долю секунды она оказалась
вместе с ним в оазисе своей памяти. Она видела себя девятилет-
ней девочкой. Эта девочка скатывалась по поросшему эдель-
вейсами склону холма, и голубое швейцарское небо вращалось
у нее над головой.
Папа! Папа!
Лучащийся счастьем Леонардо Ветра был, как всегда, рядом.
-- Что, мой ангел? -- с улыбкой спросил он.
-- Папа! -- хихикнула девочка, уткнувшись в отца носом. --
Спроси меня, что такое материя?
-- Но тебе и без этого хорошо, дорогая. Зачем мне спраши-
вать у тебя о какой-то материи?
-- Ну спроси, пожалуйста.
-- Что такое материя? -- спросил отец, пожимая плечами.
Услышав вопрос, она звонко расхохоталась.
-- Все на свете! Вот что такое материя! Скалы! Деревья! Ато-
мы! Даже муравьеды! Все, что есть на свете, -- материя!
-- Ты сама это придумала? -- рассмеялся он.
-- А что, разве не правда?
-- Мой маленький Эйнштейн.
-- У него глупая прическа, -- очень серьезно произнесла
девочка. -- Я видела на картинке.
-- Зато голова умная. Я, кажется, рассказывал тебе, что ему
удалось доказать?
-- Нет, пап, нет! -- Ее глаза округлились от священного
трепета, который она в тот момент испытывала. -- Ты только
обещал!
-- Эйнштейн доказал, что энергия равна массе, умножен-
ной на квадрат скорости света, -- сказал Леонардо и, пощеко-
тав дочку, произнес: -- Е = МС2.
-- Только без математики! Я же говорила тебе, что ненави-
жу ее!
-- Я страшно рад, что ты ее так ненавидишь. Дело в том,
что девочкам запрещено заниматься математикой.
-- Запрещено?! -- замерла Виттория.
-- Ну конечно. Все об этом знают. Девочкам положено иг-
рать в куклы, а математикой разрешено заниматься только маль-
чикам. Никакой математики для девчонок! Я даже не имею права
разговаривать с маленькими девочками о математике.
-- Что?! Но это же несправедливо!
-- Порядок есть порядок. Математика не для девочек!
-- Но куклы -- это же такая скука! -- с ужасом прошептала
Виттория.
-- Очень жаль, но ничего не поделаешь, -- сказал отец и
после паузы добавил: -- Я, конечно, мог бы рассказать тебе
кое-что о математике, но если меня схватят... -- Леонардо ис-
пуганно огляделся по сторонам.
Проследив за его взглядом, Виттория прошептала:
-- Ты будешь рассказывать мне о математике совсем поти-
хоньку.
Движение лифта вернуло ее к действительности. Виттория
открыла глаза. Отец ушел.
Реальный мир снова схватил ее за горло ледяной рукой. Де-
вушка посмотрела на Лэнгдона. Взгляд американца излучал тепло
и неподдельное сочувствие, что делало его похожим на ангела-
хранителя. Его присутствие согревало, в отличие от того поис-
тине арктического холода, которое исходило от Колера.
В голове у Виттории бился всего один вопрос: где активе-
щество?
Она не знала, что от страшного ответа ее отделяет всего
лишь несколько секунд.
-- Максимилиан Колер, вас убедительно просят не-
медленно позвонить в свой кабинет.
Когда двери кабины лифта открылись, в глаза Лэнгдона
брызнули яркие солнечные лучи. Лифт доставил их в атрий*
главного здания. Еще не успело смолкнуть эхо объявления по
внутренней связи, как все электронные приборы, вмонтиро-
ванные в кресло Колера, дружно запищали, зазвенели и зачи-
рикали. Пейджер. Телефон. Электронная почта. Колер опустил
изумленный взгляд на россыпь мигающих огоньков на пульте
управления кресла. Поднявшись на поверхность, он снова ока-
зался в зоне действия всех приборов связи.
-- Директор Колер, немедленно позвоните в свой кабинет!
Его собственное имя, произнесенное по системе общей свя-
зи, звучало для уха директора крайне непривычно.
Он злобно осмотрелся по сторонам, но уже через мгнове-
ние выражение ярости сменилось озабоченностью. Лэнгдон,
Колер и Виттория встретились взглядами и замерли. Им пока-
залось, что все противоречия разом исчезли, а на смену им яви-
лось объединяющее их предчувствие неизбежной катастрофы.
Колер снял с подлокотника кресла телефонную трубку и,
борясь с очередным приступом кашля, набрал номер. Виттория
и Лэнгдон ждали, что произойдет дальше.
-- Говорит... директор Колер, -- задыхаясь, прошептал он. --
Да? Я находился под землей, вне зоны действия приборов связи.
Директор слушал собеседника, и его глаза все больше и боль-
ше округлялись от изумления.
-- Кто?! Да, немедленно соедините его со мной, -- распоря-
дился он и после недолгой паузы продолжил: -- Алло? Да, это
* Крытый внутренний двор (от латинского atrium).
Максимилиан Колер. Да, я -- директор ЦЕРНа. С кем имею
честь говорить?
Директор слушал, а Лэнгдон и Виттория молча смотрели на
него, томясь в неведении.
-- Полагаю, что неразумно обсуждать этот вопрос по теле-
фону, -- наконец произнес Колер. -- Я прибуду к вам незамед-
лительно... -- Он снова закашлялся. -- Встречайте меня... в аэро-
порту Леонардо да Винчи* через... сорок минут.
Лэнгдону показалось, что директор совсем перестал дышать.
Зайдясь в приступе кашля, он, задыхаясь и заливаясь слезами,
выдавил:
-- Немедленно найдите сосуд... я лечу к вам.
С этими словами он выронил трубку.
Девушка подбежала к Колеру, но тот уже не мог говорить.
Лэнгдон наблюдал за тем, как Виттория, достав свой мобиль-
ный телефон, звонила в медицинскую службу ЦЕРНа. Лэнгдон
ощущал себя кораблем, находящимся на периферии урагана.
Корабль качало, но настоящий шквал еще не налетел.
"Встречайте меня в аэропорту Леонардо да Винчи", -- не-
умолчным эхом звучали в его ушах слова Колера.
Бесформенные тени, все утро витавшие в голове Лэнгдона,
в одно мгновение приобрели осязаемые формы. Ему показа-
лось, что в душе его распахнулась какая-то незримая дверь, а
сам он только что переступил через таинственный порог. Ам-
биграмма. Убийство священника-ученого. Антивещество. И те-
перь... цель. Упоминание аэропорта Леонардо да Винчи могло
означать лишь одно... В этот момент просветления Лэнгдон
понял, что перешел через Рубикон. Он поверил.
Пять килотонн. Да будет свет.
В атрии появились двое медиков в белых халатах. Эскулапы
подбежали к Колеру, и один из них надел на директора кисло-
родную маску. Толпившиеся вокруг кресла ученые отошли на
почтительное расстояние.
Колер сделал два длинных, глубоких вздоха, сдвинул маску
в сторону, посмотрел на Лэнгдона и, все еще хватая воздух ши-
роко открытым ртом, прошептал:
* Международный аэропорт Рима.
-- Рим...
-- Рим? -- спросила Виттория. -- Значит, антивещество в
Риме? Кто звонил?
Лицо Колера исказила гримаса боли, из серых глаз покати-
лись слезы.
-- Швейцарск... -- выдавил он, задыхаясь, и закатился в
страшном приступе кашля. Медики вернули кислородную мас-
ку на место. Когда они уже готовились увозить директора, тот
схватил Лэнгдона за рукав.
Лэнгдон утвердительно кивнул. Он знал, что хочет сказать
больной.
-- Летите... -- глухо прозвучало из-под маски. -- Летите...
Сообщите мне...
Медики бегом покатили коляску.
Виттория стояла как вкопанная, не сводя глаз с удаляющегося
директора. Затем, повернувшись к Лэнгдону, она спросила:
-- Рим? Но... почему он упомянул Швейцарию?
Лэнгдон положил руку ей на плечо и едва слышно прошептал:
-- Швейцарская гвардия. Верная стража Ватикана.
Стратоплан "Боинг Х-33" с ревом взмыл в небо и,
описав высокую дугу, помчался на юг в направлении Рима.
Лэнгдон сидел в полном молчании. Последние пятнадцать
минут он находился словно в тумане. Лишь сейчас, закончив
рассказывать Виттории об иллюминатах и их заговоре против
Ватикана, он до конца понял масштаб и значение происходя-
щих событий.
"Что я делаю, дьявол меня побери?! -- спрашивал себя Лэнг-
дон. -- Следовало сбежать, пока у меня имелась такая возмож-
ность!" Впрочем, в глубине души он прекрасно понимал, что
такой возможности у него никогда не было.
Его здравый смысл громко протестовал, требуя немедленно
вернуться в Бостон. Однако любопытство ученого оказалось
сильнее, чем призывы к благоразумию. Его многолетнее убеж-
дение в том, что деятельность братства "Иллюминати" сошла
на нет, похоже, в одно мгновение обратилось в прах. Но какая-
то часть его разума требовала подтверждения. Требовала дока-
зательств. Кроме того, в нем говорила и элементарная совесть.
Колер тяжело болен, и Виттория осталась в одиночестве. Если
накопленные им за многие годы познания способны помочь,
то моральный долг требует, чтобы он летел в Рим.
В Рим его звало еще и нечто иное, то, в чем Лэнгдон сты-
дился признаться самому себе. Ужас, который он испытал, уз-
нав о местонахождении антивещества, объяснялся беспокой-
ством даже не столько за жизнь многих людей, сколько за судь-