Брэдли Селеста. Самозванец

   Дворецкий был сама невозмутимость.
   – Да, конечно, милорд.
   Дворецкий провел его в знакомую гостиную и тотчас торопливо покинул, почти выбежав из комнаты. Почти сразу же он появился вновь, распахнув дверь перед задыхающейся Беатрис и Освальдом Траппом. Ослепленные его высокомерием, приведенные в замешательство его нарядом, они, похоже, не увидели в нем никакого сходства с сэром Торогудом.
   – Чем мы можем вам помочь, милорд?
   Проклятие! Клары нет.
   – Где миссис Симпсон?
   Траппы обменялись встревоженными взглядами.
   – Клара? Наша Клара?
   «Нет, моя Клара».
   Миссис Трапп прищурилась, она явно была заинтригована.
   – А зачем вам нужна Клара?
   Освальд, словно озадаченная лошадь, лишь фыркал в усы.
   Далтон едва мог это вынести. Собрав последние остатки терпения, он попытался дать объяснение, не вдаваясь в подробности.
   – У меня дело к миссис Симпсон. Мне необходимо срочно ее видеть. – «Клара, моя Клара». – Она дома?
   Снова по-лошадиному всхрапнув, Освальд пожал плечами:
   – Гм… Сейчас ее нет. – Он опустил глаза на сплетенные на животе пальцы. – Ведь это не ее дом.
   Далтон знал, что этот человек явно не относится к числу самых сообразительных, но едва ли можно было ожидать, что он забудет о родственнице, проживающей в его собственном доме. Что-то было не так.
   Трапп продолжал бормотать:
   – Она уехала. Сегодня утром, на рассвете.
   – Уехала?
   – Собралась и уехала, даже не попрощавшись.
   – Она попрощалась со мной, – раздался высокий взволнованный голосок позади них. Все взгляды обратились к двери. Там с вызывающим видом стояла одна из дочерей Траппов.
   – Китти! – Миссис Трапп прищурилась, глядя на нее. – Что тебе известно?
   – Я знаю, что тетя Клара никогда бы не сделала ничего плохого. Но она сказала, что совершила глупость и подвергла нас всех опасности. И если за ней придут, то мы должны вести себя так, будто плохо ее знаем и вообще она нам не очень нравится. Она сказала, что это поможет.
   Далтон похолодел. Подбородок у девочки дрожал.
   – Но ведь я люблю ее! И не скажу, что не люблю ее, даже если вы бросите меня в Тауэр!
   Беатрис подошла и встала рядом с дочерью.
   – И я не скажу!
   Похоже, Кларе удалось невероятным образом пробудить чувство преданности у этих людей и заручиться их поддержкой. И все же было очевидно, что Траппы не знают ничего, что могло бы помочь Далтону.
   – Могу я осмотреть ее комнату? Возможно, мне удастся найти там какую-нибудь подсказку относительно того, куда она направилась.
   Беатрис хотела отказать ему в этой просьбе, но Освальд подтолкнул ее локтем и недовольно прошипел:
   – У тебя птичьи мозги, ведь этот человек – лорд и пэр! Покажи ему комнату!
   Комната Клары выглядела скромной, почти спартанской для женщины. Кружевными были только занавески. На туалетном столике никаких безделушек.
   У Далтона сложилось впечатление, что в этой комнате живет весьма практичная и здравомыслящая женщина, совсем не та Клара Симпсон, которую он знал. Его Клара была эксцентричной, бесстрашной, загадочной.
   На столе находились рисовальные принадлежности, в основном угольные карандаши и чернила, перья для ручек и бумага различных сортов. Ни на что особенно не рассчитывая, он просмотрел стопку бумаги для рисования. Она могла оставить какую-то записку, какой-то ключ…
 
   Он словно увидел свое отражение в зеркале – в черной шелковой маске, с озорным блеском в глазах и лукавой усмешкой, в чем мать родила.
   Далтон провел много часов в течение последней недели, размышляя над рисунками сэра Торогуда. Он знал каждый мазок, каждый искусно выполненный абрис, каждый легкий и остроумный штрих.
   Было ощущение, что его ударили одним из длинных ножей Керта, ощущение предательства, пронзившее его сердце. Весьма любопытное ощущение, в самом деле.
   Он даже подумал, что вполне может от этого истечь кровью, медленно, капля за каплей. Он резко выпрямился и сделал глубокий вдох. Какая нелепая мысль! Он просто разочарован, вот и все.
   Воспоминания о миссис Симпсон пронеслись у него в голове – ее расспросы, настойчивые уговоры нарисовать что-нибудь, то, как она преследовала его, словно обезумев от любви к нему. И Роза – его Роза – вот она крадется в темноте по дому Уодзуэрта, вот ведет его, вот учится открывать сейфы, о Боже!
   Далтон вновь посмотрел на рисунок в своей руке. Это был всего лишь набросок, несколько грубых штрихов, и все же ей удалось схватить так много. Значит, таким она видела Монти – чувственным и ловким негодяем? Он вытащил рисунок, аккуратно скатал его и сунул в карман.
   Улика, конечно же. Он имел привычку собирать улики, это была его работа. Ничего больше.
   А теперь его работа заключалась в том, чтобы схватить некоего художника-обманщика, владевшего важными государственными секретами.
   Он повернулся к Траппам, которые, затаив дыхание, стоит в дверях комнаты.
   – Мистер Трапп, у меня есть основания полагать, что вы у себя в доме приютили человека, чьи действия противоречат интересам Короны.
   Мужчина побледнел, его удивление казалось неподдельным. Беатрис в изнеможении опустилась на стул. Они попытались что-то возразить, но Далтон не стал их слушать.
   – Вы, разумеется, не имели ни малейшего понятия о ее делах, поскольку наверняка она действовала очень умно и осторожно.
   – Она? – Трапп моргал, недоверчиво глядя на него. – Это она-то?
   – Она, – подтвердил Далтон. – Миссис Бентли Симпсон, если быть точным.
   – Клара? – Пронзительный вопль чуть не сорвал обои со стен. Похоже, Беатрис пришла в себя.
   Выражение лица Траппа стало жестким.
   – Так эта бесцветная маленькая…
   Беатрис хлопнула мужа по плечу.
   – Глупости, Освальд! Клара не революционерка. Она как мышка!
   Это совсем не походило на впечатление Далтона от вдовы Симпсон.
   – Мышка?
   Беатрис пожала плечами:
   – Она всегда пряталась в своей комнате, всегда рисовала…
   Ах да. Точно. Рисовала.
 
   Клара опустила капюшон своего плаща на лицо. Она понимала, что выглядит курьезно, надев шерстяной плащ в погожий летний день, но уж лучше выглядеть нелепо, чем быть узнанной. Она собрала свои последние рисунки. Этот перетянутый бечевкой сверток был прощальным выступлением сэра Торогуда.
   Она бы ни за что не стала рисковать, отвозя их в «Сан», если бы не острая нужда в средствах. Неизвестно, когда она сможет заработать еще. На сбережения, которые она хранила в своей небольшой коробке, ей, вероятно, придется существовать до конца своей жизни.
   Всегда можно рисовать пресные портреты сельских жителей в обмен на цыпленка или какую-нибудь дичь, размышляла Клара. Но если быть честной, она весьма смутно представляла себе, чем занимаются сельские жители и как они живут. Всю жизнь она прожила в Лондоне, только в детстве совершила несколько путешествий в Брайтон.
   Войдя в офис Джералда Брейтуэйта, Клара столкнулась с выходившим оттуда невысоким, непрезентабельного вида мужчиной. Она извинилась, еще ниже опустив голову, и прошла мимо, отметив про себя, что мужчина обернулся и с любопытством посмотрел на нее.
   Джералд мрачно принял сверток, а не выхватил его, как делал это обычно, и бросил на нее скорбный взгляд:
   – Они его ищут, понимаете?
   Она кивнула. Джералд со вздохом достал из ящика стола толстый конверт и протянул ей гонорар, но не выпустил конверт из рук.
   – Значит, он закончил? Рисунков больше не будет?
   Клара быстро качнула головой и потянула конверт на себя.
   Он отпустил его и с горестным видом опустил подбородок на костяшки пальцев.
   Клара заколебалась. Ей нравился Джералд, поскольку он был первым, кто оценил ее рисунки. Он был своенравным, задиристым, любящим посквернословить стариканом, но ему нравилась ее работа и он всячески поощрял Клару.
   Она откинула капюшон и чмокнула Джералда в щеку.
   – Открою вам секрет, мистер Брейтуэйт, – прошептала она. – Сэр Торогуд вовсе не мужчина!
   Когда потрясение во взгляде Джералда смешалось с пониманием, Клара подмигнула ему, прикрыла капюшоном лицо, опустила голову и вышла из кабинета.
   Направляясь к выходу, Клара услышала раскатистый смех Джералда, эхом прокатившийся по редакционным коридорам.
 
   Поездка показалась долгой маленькому человечку, цеплявшемуся сзади за наемный экипаж. Увидев, как дама вышла из экипажа, он усмехнулся себе под нос:
   – Джентльмен сказал: «Проследи за служанкой, Фиблс», – но думаю, он хотел сказать: «Проследи за дамой».
   Впрочем, это не его ума дело. Его задача – раздобыть информацию, и он уверен, что эта информация будет полезна джентльмену, давшему ему поручение.
   Он наблюдал, как дама вошла в придорожную гостиницу, расположенную в пригороде Лондона. За ней последовал извозчик, который нес ее сумку, а конюх с постоялого двора стал поить лошадей. Значит, дама останется здесь на ночь.
   Фиблс осторожно опустил одну ногу на землю, потом другую. Обошел вокруг экипажа, чтобы разжиться у конюха жевательным табаком. Он знал, что, опасаясь пожара, работники конюшен никогда не курят. Конюх без единого слова бросил Фиблсу плитку прессованного табака. Мужчины вместе уселись ждать.
   Извозчик вышел с постоялого двора и трусцой направился к экипажу. Фиблс небрежно окликнул его:
   – Ты ведь в город возвращаешься, верно? Меня с собой не прихватишь?
   Мужчина остановился, занеся одну руку, чтобы подтянуть себя на сиденье.
   – Шиллинг найдется?
   Фиблс непринужденно пожал плечами:
   – В карманах ветер гуляет. Но обещаю занимательную беседу, если позволишь пристроиться рядом. Таких историй, как я тебе расскажу, ты в жизни своей не слыхал.
   Извозчик посмотрел на него с подозрением, но Фиблсу к этому не привыкать. Это его вполне устраивало. Он также намеренно нарывался на отказ.
   Извозчик пожал плечами и забрался на свое место.
   – Ну что ж, залезай. Если надоешь мне, высажу на следующем же перекрестке.
   Фиблс ухмыльнулся и длинно сплюнул в сторону. Каждый раз это срабатывало. Он уже многие годы не платил за экипажи. Фиблс вскарабкался и уселся рядом с извозчиком.
   – Слышал историю про трезвенника и служанку из таверны?
 
   В секретном кабинете на чердаке «клуба» было темно, но проникший туда человек хорошо ориентировался в темноте. Потребовалось не больше минуты, чтобы найти папку, в которой содержались последние сведения, касающиеся поисков сэра Торогуда. Негромкий скрип – и вспыхнуло пламя на одной из специальных спичек трения, о которых, как предполагалось, было известно только членам «клуба».
   К тому времени, когда догорела спичечная палочка, злоумышленник знал о сэре Торогуде все, что известно и самому шефу. От негромкого хохотка мужчины огонек затрепетал и погас.
   – Тебе потребовалось немало времени, Этеридж.
   Потом послышалось царапанье и раздался щелчок. Затем кабинет опустел.
 
   Клара стояла у окна маленькой комнаты в придорожной гостинице, не задумываясь о том, куда направиться. Прошло всего четыре дня с того момента, как она впервые увидела сэра Торогуда на балу в доме у Рочестеров! Как за такое короткое время она умудрилась разрушить свою жизнь?
   Клара стала мерить шагами комнату, хотя никогда раньше этого не делала. Она не знала, что придумать, куда бежать, когда она покинет этот постоялый двор в окрестностях Лондона.
   Она попыталась составить план действий, но ничего стоящего не могла придумать. Уже давно наступила ночь, но определить точное время она не могла. В городе часы не нужны, днем колокола отбивают часы, вечером их выкликает сторож. Здесь ничего этого нет. А главное – никого нет. Сегодня в полдень, войдя в душную комнату, она открыла окно и не услышала ничего, кроме фырканья лошадей, стука колес редких экипажей и ленивой перебранки слуг.
   Сейчас казалось, что все, кроме нее, в этом мире спят. Увы! Сон бежал от нее. Она была слишком возбуждена.
   Перегнувшись через глубоко расположенное окно, она увидела белевшую в лунном свете дорогу. В одной стороне располагался Лондон, и там все было знакомым. В другой – полная неизвестность.
   Следует ли ей осуществить то, что она задумала: жить на сэкономленные средства и использовать все возможности, чтобы найти работу в каком-нибудь месте, не имея ни рекомендаций, ни опыта?
   Или лучше вернуться туда, где все знакомо? Однако в Лондоне ей постоянно будет грозить опасность.
   Клара отошла от окна, достала из саквояжа папку с бумагой для эскизов и небольшую коробку угольных карандашей.
   Затем собрала свечи, горевшие в комнате, поставила на небольшой стол и вскоре забыла все свои горести.
   Она нарисовала Китти: девочка сидела, наклонив голову над клавишами пианино, крепко закусив губу. Затем Беатрис: одна бровь у нее была поднята, на лице читалось смешанное выражение неодобрения и веселого изумления.
   Начала рисовать Монти, изобразив его напыщенным сэром Торогудом. Но в основном из-под ее пера выходил потрясающий мужчина в маске, который целовал ее с эдакой чертовски фальшивой страстью.
   Если она и стыдилась чего-либо, так это того, что не сумела распознать обмана.
   Закрывала на все глаза.
   Изображение расплылось. Клара прижала запястья к глазам. Нет, она не станет плакать.
   Когда она открыла глаза, лист, лежащий перед ней, был чист, наброски исчезли словно по волшебству. Может быть, верхний листок сдуло легким ветерком из окна? Она огляделась, на полу тоже ничего не было.
   – Гм… Не могу отрицать, что я польщен.
   Клара оцепенела при звуке сочного, хорошо поставленного голоса, раздавшегося у нее за спиной. Сердце екнуло. Она встала, отодвинув стул, резко обернулась.
   Позади нее стоял мужчина, но это был не Монти. Исчезла грубая одежда. Мужчина даже отдаленно не напоминал ни веселого грабителя, ни напыщенного позера. Это был совсем другой человек.

Глава 17

   Он был великолепен. Безупречный, элегантно одетый. Он изучающе смотрел на нее.
   Он всегда был таким высоким? Таким внушительным? Таким красивым?
   Страх уступил место раздражению. Тонкий юмор Монти, шутливое одобрение ее смелости, желание, которое она вызывала в нем, – все оказалось ложью.
   Она стала медленно пятиться, словно перед ней была змея.
   Мужчина наблюдал за ней, потом перевел взгляд на листок, который осторожно держал за края.
   – У вас здорово получается.
   Он повернул листок к свету и наклонился над ним, чтобы вблизи рассмотреть набросок, на котором он был изображен в мощном свете, совершенно обнаженный и расслабленный.
   У Клары запылало лицо, но она отбросила назад волосы и вздернула подбородок.
   – Вы привлекательная модель, впрочем, вам это известно. – Она старалась говорить непринужденно. – Мечта художника.
   В ответ он негромко хмыкнул. Весьма неразумно с его стороны. Такая реакция, точнее, полное ее отсутствие, вызывала желание запустить в него чем-нибудь тяжелым. С острыми шипами.
   – Мне бы очень хотелось сделать подпись под этим рисунком, – произнесла она, пытаясь не выдать своего смятения. – Возможно, вы соблаговолите сказать мне, кто вы такой на самом деле.
   Он поднял глаза от рисунка и холодно посмотрел на нее. Она невольно поежилась под этим серебристым взглядом, надеясь, что он не видит, как она сжимает за спиной пальцы.
   Далтон долго смотрел на нее, небрежно сворачивая рисунок в трубочку. Потом засунул его в карман и подошел ближе, Остановившись буквально в нескольких дюймах от нее, так близко, что она чувствовала его запах, напоминавший запах сандалового дерева. Она отвернулась, но его дыхание коснулось ее щеки.
   Теплые пальцы схватили ее подбородок и подняли лицо к свету. Его прикосновение не было грубым, но и ласковым его нe назовешь. Он рассматривал ее, как рассматривал рисунок, – прищурившись, не упуская ни единой детали.
   У нее возникло абсурдное желание посмотреть ему в глаза, но неразумно бросать ему вызов, пока она не выяснила, каковы его намерения.
   Он наклонил голову в одну сторону, потом в другую.
   – Никогда не видел вас при хорошем освещении и без всей этой раскраски.
   Он смотрел на нее спокойно, глаза его стали серыми, поскольку он стоял спиной к свету.
   Глаза Монти.
   Клару захлестнула боль, и она отвернулась. Как может она все еще испытывать какие-то чувства к человеку, который является не более чем игрой ее воображения?
   – Вы так и не ответили на мой вопрос: кто вы такой на самом деле?
   Он опустил руку и сделал шаг назад, словно удивляясь, как он вообще мог подойти так близко. Потом отвесил низкий поклон, как бы в насмешку.
   – Далтон Монморенси, лорд Этеридж к вашим услугам.
   Она фыркнула:
   – Замечательно. А я принцесса с Луны.
   Он выпрямился и посмотрел на нее напряженным взглядом.
   – Нет, ты девушка из сказки, своенравная и переменчивая, рожденная для того, чтобы дразнить простых смертных, доводя их до погибели.
   – Я? Из сказки? Вы просто не можете остановиться, не так ли? Ложь срывается с ваших губ, словно листья с деревьев в осеннюю пору.
   – Я ни разу вам не солгал с той минуты, как вошел в эту комнату.
   – Это напомнило мне о том, как вы вошли.
   – А как я обычно вхожу?
   Окно. Господи, надо же быть такой глупой! Для человека, подобного ему, открытое окно словно приглашение. Потом до нее дошел истинный смысл его слов. Неужели он и в самом деле лорд?
   «Он действительно считает меня девушкой из сказки?»
   Ну, хватит об этом. Надо подумать о более важных вещах.
   – И чем же я вам досадила, могущественный лорд Этеридж? Я никогда не рисовала карикатур на вас лично.
   – Вы просто не могли этого делать. Я веду весьма скрытную жизнь.
   – Тем не менее вы великолепно сыграли роль сэра Торогуда и стали настоящим любимчиком света, – произнесла она с горечью.
   Уголки его губ изогнулись.
   – Завидуете?
   – Мне не доставило удовольствия видеть лгуна, подобного вам, купающегося в моем успехе, нет. Но я никогда не хотела предъявить на этот успех свои права, иначе давно бы вышла из тени.
   – В этом случае вам вряд ли удалось бы дожить до сегодняшнего дня. С того момента, как я надел на себя маску сэра Торогуда, на меня было совершено три покушения.
   Страх закрался прежде, чем она смогла овладеть собой. Черт возьми, когда же наконец она поймет, что это не возлюбленный, а противник?
   Клара отвернулась и подошла к окну. Взошла луна, заливая своим ярким светом комнату. Неужели это та самая луна, которая лила свой свет на Розу и Монти? Неужели все это происходило еще прошлой ночью?
   – Кажется, что со времени нашей последней встречи прошел целый год.
   Его голос прозвучал мягко и тихо, совсем близко у нее за спиной.
   Всегда бесшумно подкрадывающийся грабитель. Она закрыла глаза и прислонила голову к оконной раме.
   – Ты никогда не видел меня, – прошептала она. – А я никогда не видела тебя.
   – Ты в этом уверена?
   – Веселая Вдова Симпсон была обманом. Я просто Клара, не служанка и не смешливая вдовушка. Некоторые даже считают меня скучноватой.
   – Что-то не верится, – усмехнулся он.
   – Еще бы! Вы понятия не имеете, кто я.
   – Вы Клара Тремонт Симпсон, дочь Альберта Тремонта. Весьма непродолжительное время были замужем, за ничем не примечательным молодым солдатом по имени Бентли Симпсон. Ваш отец лишился состояния после того, как лопнула мошенническая схема инвестиций, в результате чего он потерял крупные суммы сбережений своих друзей и соседей. Он умер в бедности и презрении, только вы ухаживали за ним.
   Этот оскорбительный тон, каким он говорил о ее отце, вызвал слезы на ее глазах. Она сердито смахнула их.
   – Вы не знали его, иначе вы не стали бы говорить о нем так неуважительно. В этой махинации со вкладами он был такой же жертвой, как и все остальные.
   – Он украл тысячи фунтов у людей, которые ему доверяли.
   Клара повернулась к нему:
   – И куда делись деньги? Может, я ходила в шелках и была увешана драгоценностями? Со всех сторон на меня сыпались предложения о замужестве? Тот «ничем не примечательный» молодой человек, о котором вы упомянули с таким пренебрежением, был единственным, кто взглянул на меня, кому я понравилась! Я вышла за него замуж, потому что сомневалась, что когда-либо получу другое предложение. Много лет мы терпели нужду. Отец чувствовал себя виноватым передо мной и потому ушел из жизни.
   Она с трудом сдерживала слезы и отвела глаза.
   – Кто мог сказать, что мы жили на средства, добытые нечестным путем? У отца был тайный партнер, лорд Этеридж, который, говорил, что коммерческая деятельность запятнает его репутацию. Отец не осмелился назвать его имя, когда деньги были потеряны, опасаясь, что ему не поверят, когда его слово будет поставлено против слова графа!
   Она отвернулась, не в силах сдержать слезы. Он стремительно подошел к ней, положил ей руки на плечи.
   – Кто это был? Назовите мне имя графа, и я позабочусь о том, чтобы он предстал перед правосудием и чтобы честь вашего отца была восстановлена.
   Клара пристально на него посмотрела.
   – Зачем? Какое это теперь имеет значение? То, что я всю свою жизнь была известна как дочь мошенника, меньше всего беспокоит меня сейчас. Не забывайте, что я к тому же вдова, почти без гроша за душой, и моей жизни грозит опасность со стороны человека, который только что среди ночи проник в мою комнату. – Она снова с горечью рассмеялась. – Вы и впрямь считаете, что самое главное для меня на данный момент доказать невиновность отца?
   Он не отпускал ее.
   – С моей стороны опасность вам не грозит.
   – Тогда почему вы ворвались ко мне ночью? Почему не встретились со мной днем?
   – Я… – Его руки соскользнули с ее плеч, и она внезапно почувствовала озноб. Он отвернулся, опустив голову. – Именно так мне и следовало поступить. Или арестовать, как только я вас увидел.
   – Арестовать? Я думала, вы пришли сюда, чтобы меня убить.
   – Разумеется, нет. За кого вы меня принимаете?
   Она медленно покачала головой, не отрывая от него взгляда:
   – Не имею ни малейшего понятия.
   – Я… я не могу сказать вам, кто я. Но мне было поручено отыскать сэра Торогуда и привести его… я имею в виду привести вас к лорду Ливерпулу.
   – К премьер-министру? Я никогда не рисовала лорда Ливерпула.
   – Нет, но, должно быть, вы огорчили кого-то могущественного, иначе меня не отправили бы разыскивать вас. Я не мальчик на посылках.
   Ее разыскивает Ливерпул?
   Она знала о нем немного, только то, что известно всем. Его назначили на этот пост после убийства Спенсера Персиваля, кроме того, он был широко известен своими консервативными взглядами, особенно по вопросу классовых различии и защиты священного права аристократии уничтожить любого, кто окажется у нее на пути.
   Короче говоря, он поддерживал все, против чего боролась она. И именно он стоял во главе правительства Англии.
   – О Боже!
   Ничего не видя перед собой, она в полном изнеможении опустилась на стул.
   – Вам не следует бояться Ливерпула, – сказал Далтон. – Он очень благородный человек. Суровый, но порядочный.
   Она покачала головой:
   – А что, по-вашему, он сделает? Пригласит меня на чай и отпустит? Вам, очевидно, пришлось изрядно потрудиться, чтобы разыскать меня. Поэтому самое меньшее, что мне грозит, – это заключение в Тауэр.
   – Высмеивать людей благородного происхождения не противозаконно.
   – Благородного происхождения! Что делает всех остальных людьми низкого происхождения, независимо от их благосостояния и воспитания!
   – Я не имел в виду… – Теперь его лицо было в глубокой тени, но она чувствовала на себе его гневный взгляд. – Я не должен перед вами оправдываться. Я здесь, чтобы сопроводить вас в город, где вас препроводят к премьер-министру. Ваша безопасность гарантирована, значит, у вас нет оснований…
   Нападение произошло мгновенно. Темная фигура метнулась через открытое окно и бросилась на нее. У нее хватило времени лишь на то, чтобы сделать вдох. Однако Далтон успел среагировать. Она увидела, как он смело бросился на незнакомца и оба они упали на небольшой письменный стол. Длинный тонкий стол развалился, упали свечи и все, что находилось на столе.
   В комнате стало темно, только возле нее горела пара свечей. Схватка была короткой и яростной, судя по глухим звукам тяжелых ударов. Вдруг раздался леденящий душу хруст, и все стихло, ей сразу представился Далтон с разбитой головой, лежащий в луже крови.
   «О Боже, помоги ему!» Клару не удивила пылкость ее мольбы. Ведь их связывала не только ложь.
   – Д-Далтон? – Ее шепот в темноте показался криком. Она услышала шарканье ног, потом усталый вздох.
   – Я устал от того, что на меня бросаются тени.
   Клара закрыла глаза и мысленно возблагодарила небеса. Она услышала, как Далтон что-то протащил по полу.
   – Давайте посмотрим, что за таинственная личность, не возражаете?
   Далтон попятился, втаскивая за руки безвольную фигуру в кружок лунного света. Мужчина показался Кларе очень крупным, но, возможно, такое впечатление создавали свободная одежда и грубый капюшон с неровно вырезанными дырками для глаз.
   – Он мертв?
   Далтон сделал последний рывок, бросил мужчину и внимательно посмотрел на него.