Страница:
- Если подумать, у папы за рубежом крохи, как и у тебя... И выходит что мы с тобой - парочка аутсайдеров. Теперь пойдем дальше... Есть ценности, которые можно взять. - Клад? - Считай, клад. Да, пожалуй... Клад. Убивать никого не нужно, взламывать сейфы - тоже. Он ничей. Пока. Но о нем знаю не только я, так что через пару-тройку недель могут и выкопать. - Кто? - Может, папаня - для государства. Может, кто-то еще... Тут уж, не исключаю, придется пострелять. В таких же, как мы искателей приключений. - Ну да, непринужденно так... - сказал Данил. - Что это? - Золото. То ли монеты, то ли слитки. В общем, довольно объемные грузы получаются. И у меня достаточно ума, чтобы сообразить: одна я это нипочем не проверну, а если возьму в долю кого-то постороннего, меня, ты прав, отправят следом за... - она кивнула в сторону кладбища. - А с тобой хоть можно быть уверенной, что не пристрелишь в затылок и не сдашь родным органам. - Где это? - Здесь, в Сибири. В тайге. Нет, к легендарному вашему Булдыгину это никакого отношения не имеет... - И у тебя есть карта с крестиками и черепами? - Я понимаю, звучит чуточку неправдоподобно, - кивнула Лара. - Только не стал бы папочка гоняться за миражами... Карты у меня нет. Пока. Но будет. В самом скором времени. А у тебя есть каналы, по которым все это можно при некоторой изворотливости перебросить за кордон. Есть? - Ну допустим... - Есть, - сказала Лара. - Что ты цепочку строишь... Чтобы тебя потом не гоняли хмурые ребята, можно взять в долю и твоего Кузьмича, только выделить ему поменьше, чем нам, у него и так всего навалом... - Лихо закручено... - А ты перестань видеть во мне соплюшку и обдумай все трезво. Ты в силах сейчас организовать грузовик, парочку надежных людей, забраться в тайгу, выкопать груз объемом в несколько кубометров и переправить за кордон? - Пожалуй, - сказал Данил. - И у тебя не свербит стремление сдать все это в доход государства, где из закромов Родины все равно растащат? - Да не особенно тянет сдавать-то... - Вот видишь. - Интересно, а почему ты так уверена, что я тебя там же, в тайге, не закопаю? - с любопытством спросил Данил. Лара усмехнулась: - Потому что тебя воспитала советская власть, как папочку. Власть, в общем, была идиотская, но кое-какое воспитание вам дала... Ты же не сможешь, а? И потом, я красивая. Я еще и неглупая. Стоит прихватить за кордон и меня в качестве как пылкой супруги, так и надежного Друга... она замолчала медленно вытянула сигарету из пачки. - Я ведь это не сейчас, не в качестве запасного варианта придумала. Даже если бы Вадька остался жив, пришлось бы идти к тебе. Вадька был тряпкой. Смог бы выкопать, но вот потом... Лева-Бульдозер был покруче, но и он в части нелегальных перебросок - дите дитем. - Лева тоже был в игре? - Ну,был. - Мать вашу, да что вы такое раскопали? - Золото, - сказала Лара. - Гольден. Голд. Олтун, как аборигены ваши выражаются. Много золота. Не волнуйся, меня пока в причастности к этому делу и не подозревают - ну кто всерьез подумает, что эта соплюшка в курсе... Я с любой стороны вне опасности. ТЕ меня не подозревают, а вы с Кузьмичом ни за что не тронете - папу побоитесь... - Что ты знаешь об этих так называемых "тех"? - То, что они тоже охотятся за золотом, - слегка поскучнела. - И оставили два трупа. - Больше, милая, больше... - сказал Данил. - Ты не знала? - Все равно, меня они ни за что не вычислят. Ни меня, ни... ни человека с картой. Все ниточки оборваны. Только нужно спешить. Папа может доискаться... - Кстати, о папе, - сказал Данил. - Тебе не приходило в голову, что у того, кто уволочет золотишко за рубеж под носом папиной конторы, не будет покоя и в заграницах? - Это не контора. Папина самодеятельность. Скажу тебе по секрету, его сюда отправили, как когда-то господ штабс-капитанов - в Кушку. Был у него некий прокольчик. А реабилитироваться хочется. Вот он в паре с верным Санчо Пансой и копает в свободное от работы время. Точно знаю. - Господи, да откуда? Санчо в постели проболтался? - Не хами. Я и слушаю, - безмятежно сказала Лара. - Примитивная штучка, продается в "Панцире", потом ловишь на транзистор, только и дел... Кабинет-то у него не запирается, а мы с мамой всегда знаем заранее, когда припрутся техники с еженедельной проверкой. Забираю, потом ставлю опять. Они об этом исключительно дома треплются, на службе опасаются... Данил задумчиво смотрел на нее. Нужно сказать, насчет подслушивающего устройства он девчонке верил всецело. В трех шантарских магазинах и в самом деле богатейший выбор таких штучек. На любимую доченьку никто и не подумает. Был аналогичный случай в США, и описан он не в шпионской беллетристике, а в закрытом бюллетене для профессионалов: двенадцатилетний отпрыск некоего фирмача влепил папочке в телефон подобную игрушку (и тоже укупленную в магазине), какое-то время успешно сбывал информацию папочкиным конкурентам, пока его не отловили-таки детективы фирмы... - Значит, это ты снабдила Ивлева стволом? - Ага. Он что-то занервничал, жаловался, что следят. А я привезла с собой парочку этих игрушек, было совсем просто... - А где карта? - Я же сказала, скоро будет. Там кое-что нужно расшифровать. Этим занимаются... не здесь. Буквально через несколько дней все будет готово. - Еще подробности? - Вот это уже, извини, потом, - сказала Лара непреклонно. - Да это сейчас и несущественно. Когда пустимся в путь-дорогу и будем на полпути к месту, и карту посмотришь, и насчет подробностей потреплемся... Ну как,согласен? Данил посмотрел на нее, опустил глаза, побарабанил пальцами по кожаной оплетке руля. И сказал: - Согласен. Странно, но он не чувствовал ни малейшего следа душевного неудобства. В сорок пять на многое смотришь иначе, а после полутора лет в фирме - тем более. В таком возрасте начинаешь уже бояться нищей, одинокой старости. А сделать счастливыми и сытыми абсолютно всех этот клад не способен, очень уж мало придется на каждого, если делить на всех... - Только постарайся меня не обманывать, - сказала Лара столь же серьезно. - Для меня в этом шансе - все. Я в жизни и мышки не убила, но в тебя, если что, обойму всажу, честное слово. - Интересно, а ты меня с носом не оставишь, оказавшись за рубежами? хмыкнул он. - Не беспокойся. У меня хватает ума, чтобы сообразить: одну меня в этом суровом мире схавают, и не поморщатся... - Лара глянула на него озорно, с интересом: - Ты как, прямо сейчас будешь требовать постельного закрепления договора? - Иди уж... партнерша, - сказал он хмуро. - Нужно крепко поспать, знаешь ли... Данил смотрел ей вслед и в некоторой растерянности чувств пытался привыкнуть к мысли, что это - его будущая жена. Что впереди - нешуточная схватка. Особых треволнений, правда, не наблюдалось - он давно уже привык к резким поворотам в жизни. И думать следует больше о том, как все это провернуть - Кузьмича следует непременно взять в долю, иначе нельзя... В том, что клад существует, он не сомневался ничуть. Не было другого объяснения, столь исчерпывающе толковавшего бы все несуразности, загадки и полосу убийств. Стоило подставить в уравнение клад, как оно решалось мгновенно, все иксы, игрики и прочие зеты обретали четкое значение. Если над чем-то и оставалось ломать голову, то это чад тем, что такое этот клад. Вариантов было только два: золото Колчака и клад Иваницкого. Золото Колчака, вернее, часть адмиральского запаса, потаенно зарытую сподвижниками, искали семьдесят с лишним лет, да так и не нашли пока. Но никто еще не доказал неопровержимо, что адмиральской захоронки нет... С кладом Иваницкого, легендарного золотопромышленника царских времен, уверенности даже больше. По канонической версии, впопыхах скрывшийся в Монголию Иваницкий закопал в окрестностях озера Баракчуль то ли два, то ли три пуда рассыпанного золота и монет. Сам он вскорости умер в Урге, но еще несколько лет после этого ЧК-ГПУ одного за другим отлавливала его бывших приказчиков и сподвижников по банде есаула Котова, упрямо прорывавшихся из Маньчжурии. Похоже было, правка, что они сами толком не знали, где лежит захоронка - но их упрямство наводило на раздумья. А в шестьдесят девятом, рассказывал Каретников, шан-тарское КГБ взяло под колпак дочь Иваницкого. Пятидесятилетняя дамочка, гражданка США, вдруг возжелала посетить родные места - ив сопровождении секретаря-янкеса три дня убила на поездку в глухие места, примыкавшие к Баракчулю (там когда-то стоял посреди тайги домина золотопромышленника с личной тюрьмой в подвале, где он держал строптивых инородцев). Судя по агентурным данным, копать где-либо, равно как и нырять в озеро с аквалангом, она не пробовала (возможно, трезво оценивала ситуацию и понимала, что вывезти ничего не удастся). Словом, это либо золото Колчака, либо клад Иваницкого. Больше никаких кладов с этой частью Сибири история не связывает. Можно, конечно, допускать что-то более экзотическое, но вряд ли. Древние обитатели этих мест много золота накопить не смогли бы. Золотой запас государства хягасов попал в руки Чингисхана и был вывезен в Каракорум. А в более близкие времена здесь, кроме Булдыгина и Иваницкого, не было крезов, способных закопать, спасая от большевиков, несколько кубометров золота... Он взял трубку, набрал номер. - Одиннадцатый стройучасток, - откликнулась трубка понятным лишь для посвященных паролем. - Дядя Миша, это я, - сказал Данил. - Все тихо? - Как на морском дне. - "Москвич" на ходу? - А что ему сделается? - Заводи тачку, сажай Графа, собери все ценное и делай ноги. Дуй прямо в пансионат. Сошлись на меня, занимай любой коттеджик и живи. - Что, горим? - Да нет, - сказал Данил. - Просто не хочу я, чтобы оказалось потом, будто это я хлопнул тебя на даче из ствола, за которым уже числится куча жмуриков... Понял? В общем... (замигала зеленая лампочка лежавшей тут же рации). Ну, все, ехай! - он отложил трубку и схватил рацию. - Барс. - Барс, здесь девятый. Мы с Кутеванова. Вы распорядились сидеть до упора... - Ну. - Дом оцеплен камуфляжниками. Ходят по кварти - рам и выпивают всех в шею. Говорят, был звонок насчет бомбы, якобы этот мент из соседней квартиры наволок из Чечни динамита. Нас тоже гонят... Мент пьяный, ему рученьки уже заломили... Что делать? - А это не ряженые? - Какое! Тут весь зверинец в полном ассортименте, кого только нет... Луноходов больше, чем жильцов, собак приперли, солдатня на трех "Зилах", повыпрыгивали, оцепляют... - Вещи увезли? - Все увезли - и на склад, и в фирму... Барс, они в дверь лезут... Грозят повязать... - Уходите, - сказал Данил. - Без скандала. Сидите внизу и ждите чем все кончится. Роджер. Отключился, положил подбородок на руки и смотрел на распахнутые кладбищенские ворота, куда как раз вносили очередного "счастливчика", избавленного отныне от здешних сложностей. Что ж, соседский мент и в самом деле мог понатащить из чеченских гор весьма бризантных сувениров Но шестое чувство подсказывало Данилу, что это - очередной ход конем по голове. На месте "Логуна", имея прямое отношение к силовым структурам он сам так и поступил бы: организовал звонок и под шумок обшарил нужную квартиру, как душеньке угодно... Он набрал еще один номер и сказал: - Кузьмич, а ты знаешь, клад-таки есть... Засунь его в задницу. Ты где? Немедленно мчи сюда, будет разговор.
Глава пятнадцатая
Отходы зеленого цвета
...Состав, именовавшийся в коротких радиопереговорах, понятных лишь посвященным, "Удавом", пересек польскую границу на отрезке Новокаменна-Гродно еще засветло. Кое-кто из местных должностных лиц, вовлеченных в систему, получил на лапу, как обычно. Другие, чьи посты не заслуживали левого вознаграждения, были просто поставлены перед фактом. Но и те, и другие обеспечивали "Удаву" зеленую улицу, потому что и те, и другие свято верили, что клятая цистерна везет в далекую Сибирь невыносимо радиоактивные отходы. А потому и у первых, и у вторых голова болела об одном - чтобы "Удав" побыстрее и благополучно миновал пределы Беларуси, и без того двенадцатый год сражавшейся с оставленными чернобыльскими реактором жуткими пятнами... Ни у кого из непосвященных выбранный маршрут подозрений не вызывал. Наоборот, ручаться можно, вполне устраивал: стальная магистраль Гродно-Лида тянулась без захода в населенные пункты, лишь слегка задевая краешек одного-единственного - Мостов. Состав пер практически без остановок, все были спокойны, и облагодетельствованные побочным заработком, и те, кто ничего не подозревал, а у тех из них, кто оказался погонористее, вдобавок осталось сладенькое чувство прикосновенности к государственным тайнам, грязненьким международным сговорам. Вполне возможно, кто-то из них мог при подходящем раскладе и продать эту историю репортерам, но подлинных посвященных это ничуть не беспокоило... С западной стороны границы беспрепятственное прохождение цистерны и двух окаймлявших ее товарных вагонов обеспечила некая экспортно-импортная фирма "Гевонт", согласно учредительным документам ни с какой стороны не связанная с фирмой "Зодиак", принадлежавшей пану Янушу Орличу. Частных детективов вышеупомянутого пана Орлича фирма "Гевонт" просто-напросто наняла для сопровождения груза - в подтверждение чего имелось достаточное количество не вызывающих подозрения бумаг. Ну, а то, что в одном из вагонов вместе ее своими людьми расположился и сам пан Януш, никаким законам не противоречило - в конце концов, владелец фирмы имеет свои причуды и ему не возбраняется самому отправиться в поездку. Для вашего контроля, скажем, кто расхлябанность славян печально известна всем, им самим в том числе... С восточной стороны все хлопоты взяла на себя экспортно-импортная фирма "Княжич", чью связь как с далеким "Интеркрайтом", так и с господином Черским нельзя было бы усмотреть и в электронный микроскоп. И все прошло гладко. Прикормленные таможенники с обоих сторон границы не в первый раз и даже не в десятый получали "премиальные" кто от "Гевонта", кто от "Княжича", так что очередной, как выражаются братья-ляхи, "чинш" стал лишь будничным эпизодом. Машинист товарного состава был и вовсе пешкой - на "горке" под Лидой ему предстояло отцепить цистерну с двумя вагонами, он и отцепил. И поехал дальше, ни о чем не догадываясь. Люди на сортировочной загнали ту же цистерну с теми же вагонами прямо к воротам бывшего склада потребсоюза, вот уже второй год арендуемого фирмой "Княжич" - как проделывали это раз тридцать, не видя в том ничего необычного. Разве что впервые на склад подогнали цистерну - но простые белорусские работяги не имели привычки задумываться над такими пустяками. Прекрасно организованная операция всегда проходит просто до примитива. Вот только у считанных людей, как раз и дергающих за ниточки, за это время сойдет семь потов и отомрет от дикого стресса пара миллиончиков нервных клеток - бесповоротно, клетки эти не восстанавливаются... В первую очередь - из-за безделья, мучительного ожиданья, если вам, как Данилу Черскому, придется провести часа четыре у рации, через каждые пятнадцать минут выплевывающей короткое: "Удав. Порядок". Кто-нибудь из акул, известных сверхузким кругам, мог проведать о грузе и организовать столь же ювелирно подготовленный налет. В этом случае двенадцать человек, сидевших в двух товарных вагонах и вооруженных получше спецназа иного европейского государства, столкнулись бы с волками, ничуть им не уступавшими и вооруженными не хуже. Возможность крайне маловероятная, но теория вероятности допускает все. И тогда господину Черскому оставалось бы либо незамедлительно застрелиться (ибо за поезд, как только тот пересек границу, отвечал уже он), либо провести остаток жизни в метаниях по земному шарику, в иных случаях чертовски маленькому и тесному. Об "Удаве" могли проведать спецслужбы, отечественные либо импортные. Что добавляло к самоубийству и бегству не менее неприглядный вариант - питание и проживание за казенный счет до конца жизни (впрочем, конец жизни очень быстро наступил бы, тут и этапа не дождешься...) Наконец состав мог примитивно гробануться под откос - учитывая состояние белорусских железных дорог, гипотеза вполне возможная. Тот, кто хотя бы раз приехал в поезде "Минск-Москва", недрогнувшей рукой внесет ее первой в список возможных опасностей. Правда, такой поворот событий не таил бы особых опасностей - здесь на руку Данилу играло как раз отсутствие городков и деревень вблизи магистрали. В Щучине он держал наготове вертолет Ка-26, нанятый якобы для киношников-документалистов, а в Гродно и Лиде - по машине с тревожными группами, и в вертолете, а в машинах сидели привезенные им из Шантарска "зондеркомандовские" ребятишки. Однако и этот вариант мог повлечь за собой массу непредвиденных осложнений. Ну, скажем: вагоны кувыркнулись неслабо, и абсолютно случайные свидетели, все равно, поселяне или милиция, ошеломленно лицезреют лежащие рядом с изуродованными трупами суперсовременные автоматы, а окрестные поля, словно в черной французской комедии, усыпаны конвертируемыми зелеными бумажками с благообразными харями президентов... Была, разумеется, подстраховка. При таком повороте он должен был вызвать совершенно неизвестного ему "Егеря" и произнести условленную фразу. И представления не имел, что за механизм приведет этим в действие, какие силы будут задействованы и каким образом затушевано случившееся. Но знал одно - в этом случае друг Ванюша не получит ни процентов с дела, ни обещанной помощи. Чем бы ни был вызван провал, налетом или аварией, независимо от финала это станет вашим правилом. Таковы условия игры. А потому за эти несколько часов, проведенные в сторожке склада наедине с рацией, он выкурил две своих обычных суточных нормы и выхлестал чуть ли не чайник кофе, так что во рту воцарился устойчивый вкус сухого веника, а сердце уже не раз трепыхалось так, словно теряло вдруг опору и зависало на тонкой ниточке, Такого в его жизни еще не было, хоть он и считал прежде, что привык ко всему. Но он ни к кому не питал злости - в конце концов никто не втягивал силой в эти игры, выбор делаешь сам, и некого потом винить... Чем ближе к Лиде продвигался "Удав", тем беспокойнее становилось на душе, хотя по логике вроде бы полагалось наоборот. Сунув рацию в карман, он выходил под темнеющее вечернее небо и, стараясь двигаться медленнее, прохаживался вокруг крохотного кирпичного строеньица с широким окном, отрешенно блуждая взглядом по окаймлявшим периметр складам с пристроенными к широким воротам навесами, желтому болгарскому автопогрузчику, возвышавшемуся в самом центре складской территории бараку со стенами из высоченных металлических прутьев и сплошной крышей, гирляндам прожекторов на высоких стойках и крышах, уходящим вдаль рельсам. Здоровенная чепрачная овчарка, хорошо его знавшая, бесшумно бродила поодаль, нервничая от общего настороженного настроения - собаки прекрасно улавливают такие вещи. Его ребята, торчавшие там и сям, внешней нервозности не проявляли, но прекрасно знали, что шеф самолично руководит такими операциями лишь в исключительных случаях... Когда "Удава" и склад разделяли лишь километров двадцать, поблизости послышалось приближавшееся урчанье моторов, и к воротам подъехали три трехосных "ЗИЛка" - блекло-зеленые фургоны с выпуклыми крышами, военные номера. Кондрат вышел через проходную, перебросился с ними парой слов, распахнул железные створки. Машины гуськом проехали внутрь, остановились у барака. Из кабины передней выпрыгнул худой чернявый майор с мотострелковыми эмблемами на воротнике тужурки, нарукавной нашивкой российской армии к сюрреалистическим набором на фуражке - старая кокарда с красной звездой плюс двуглавый орел. Данил пошел навстречу, чувствуя в спине азартно-тревожную Дрожь - если это группа захвата, самый удобный случай... Обошлось. Майор, молча кивнув, предъявил половинку однодолларовой купюры. Данил достал свою. Полковник сложились в единое целое, номера на каждой соответствовали. Из последнего фургона выпрыгнули солдаты, с дюжину, все с переброшенными через плечо АКС-74. Расположились кучкой, не отходя далеко от машин, вспыхнули огоньки сигарет. По неким неуловимым признакам - как старый моряк чувствует грядущее ухудшение погоды по невидимым для профана изменениям в небесной лазури - Данил определил: эта компания, хотя и обращается с оружием уверенно-небрежно - не военные. И майор - ряженый, к тужурке не привык, когда прятал свою половинку доллара, руки невольно дернулись так, словно хотели нырнуть в косые карманы гражданской куртки... Ну, это их проблемы. Главное, документы у них должны быть железными... - Все в порядке? - спросил майор вежливости ради. Данил молча кивнул. Говорить было совершенно не о чем, и он отошел, направился к узким прямоугольным железным воротам, навешенным над тянувшимися во двор рельсами. Рация сухо сообщила: - "Удав". Горка. Он встрепенулся, поманил Степашу, и оба стояли, глядя в затухающую даль. Подошел майор, тоже уставился в ту сторону, где дева виднелась золотистая полоска заката, придавленная к земле тяжелеющим мраком. Мрак начал приобретать четко-геометрические очертания, послышался тягучий скрежет стали о сталь - из темноты показался товарный вагон, под утихающий визг колес остановился метрах в двадцати от ворот. За ним виднелась цистерна и второй вагон. Степаша распахнул ворота, и Данил быстрыми шагами направился туда, зная, что оказался под прицелом нескольких автоматов. Не доходя метров пяти, он остановился, трижды махнул над головой руками, то разводя их, то скрещивая, крикнул: - Синий свет! По гравию, которым усыпана колея, захрустели торопливые шаги, и из темноты вынырнул старый знакомый, Януш Орлич собственной персоной, в пятнистом комбинезоне натовского образца, с колотившимся о бедро красивым и надежным польским П-63, изобретенным некогда для охраны локаторных станций. - Ну, мать твою, - сказал Данил севшим голосом. - Никогда не думал, что так тебе обрадуюсь, убек хренов... ("убек" - жаргонное прозвище сотрудников польской госбезопасности во времена социализма. - Прим. ред.) - А кто бы так радовался при виде москаля... Хоть ты и не совсем москаль, к вашей чести, пан Черский... - Януш пожал ему руку, обернулся и свистнул в три пальца. Из вагонов посыпались его хлопцы. Степаша уже закрепил трос, включил лебедку, к вагоны с цистерной неторопливо поползли в ворота. Машины, выстроившись в шеренгу, подползали задним ходом к бетонированному откосу, туда же подтягивались и снявшие автоматы "солдатики". - Все нормально? - для порядка спросил Данил. - Нормальнее некуда. Данил взобрался к люку цистерны, ножницами для металла состриг четыре пломбы и предусмотрительно спрятал их в карман. Понатужился, откинул тяжелую крышку, посветил внутрь фонариком. Примерно половину объема цистерны занимали черные пластиковые мешки в рост человека - на Западе в таких возят мусор. Он допытался прикинуть, сколько здесь баксов, хотя бы приблизительно, если в самых мелких купюрах, а заодно исчислить свой процент, чисто автоматически, но времени на такие глупости сейчас не было, и он спрыгнул на бетон, кивнул "майору": - Начнем, пожалуй? Цепочка выстроилась мгновенно. Работали так, как сроду никто и никогда не трудился при социализме - да и при капитализме тоже. Мешки, туго набитые, но довольно легкие, прогибавшиеся, когда их хватали поперек, укладывали в три штабеля у фургонов, поровну в рядках, чтобы легче было подсчитать. Прожектора с двух ближайших кронштейнов освещали сцену, почти бесшумное мельтешение людей в военной форме, в пятнистом ненашенском камуфляже, в штатском. Все остальные не горели, где-то у ворот бдительно погавкивала овчарка. Метались черные тени, ломаясь на неровностях и изгибах, холодный синеватый свет заливал четко ограниченное пространство, за пределами коего, казалось порой, ничего и не существует, и все это напоминало зыбкой сон. Данил так и не понял - то ли мешок был заранее подпорот, то ли один из грузчиков, руководствуясь некой отметкой на черно-блескучем пластике, украдкой распорок его. Просто он знал, что в один прекрасный миг последует "обманка" - и потому, едва из мешка волгой хлынули на бетон продолговатые картонные упаковки, выругался во весь голос, притворяясь, что и для него это досадное происшествие - сущая неожиданность нарушившая отлаженный ритм. Поодаль заматерился "майор". Из мешка высыпалось штук двадцать электрических дубинок типа "ПК-610", в самой Германии запрещенных и производившихся дойчами исключительно на экспорт. Понятно, он был один такой, мешок, подложенный, чтобы у "грузчиков" осталось впечатление, будто они догадались о характере груза. Не убирать же всех, в самом-то деле... Они с "майором" и Янушем минут пять старательно препирались, выясняя, должен ли кто-нибудь из представителей всех трех звеньев цепочки пересчитывать дубинки в мешке, и кто именно. Решили, что никто не должен. Груз измеряется в мешках, и баста. Футляры с дубинками собрали, мешок завязали и отложили в сторонку (все трое и так знали, что он не входил в счет). Ручаться можно, ни у кого из "грузчиков" подозрений не возникло. Даниловские ребята проделывали те же операции в этом же месте, и не единожды. Правда, в прошлые времена грузы были самыми безобидными. Принято считать, что контрабанда - это непременно нечто экзотическое или по крайней мере запрещенное к ввозу-вывозу: наркотики, оружие, цветные и редкоземельные металлы. Так тоже бывает. Редко. Гораздо чаще идущая в Россию контрабанда являет собой товар самый безобидный и прозаический: вагоны французского коньяка, трудолюбиво изготовленного где-нибудь под Краковом, пресловутый спирт "Ройял", выгнанный из датских опилок, американские сигареты, сработанные из отбросов турецкого самосада египетской мастеровщиной, наконец, жвачка, даже химическая "пепси". Весь фортель в том, что себестоимость у этого "товара быстрого оборота" обычно ниже низкой, и, если не платить таможенных пошлин, прибыль получается вовсе уж баснословная.
Глава пятнадцатая
Отходы зеленого цвета
...Состав, именовавшийся в коротких радиопереговорах, понятных лишь посвященным, "Удавом", пересек польскую границу на отрезке Новокаменна-Гродно еще засветло. Кое-кто из местных должностных лиц, вовлеченных в систему, получил на лапу, как обычно. Другие, чьи посты не заслуживали левого вознаграждения, были просто поставлены перед фактом. Но и те, и другие обеспечивали "Удаву" зеленую улицу, потому что и те, и другие свято верили, что клятая цистерна везет в далекую Сибирь невыносимо радиоактивные отходы. А потому и у первых, и у вторых голова болела об одном - чтобы "Удав" побыстрее и благополучно миновал пределы Беларуси, и без того двенадцатый год сражавшейся с оставленными чернобыльскими реактором жуткими пятнами... Ни у кого из непосвященных выбранный маршрут подозрений не вызывал. Наоборот, ручаться можно, вполне устраивал: стальная магистраль Гродно-Лида тянулась без захода в населенные пункты, лишь слегка задевая краешек одного-единственного - Мостов. Состав пер практически без остановок, все были спокойны, и облагодетельствованные побочным заработком, и те, кто ничего не подозревал, а у тех из них, кто оказался погонористее, вдобавок осталось сладенькое чувство прикосновенности к государственным тайнам, грязненьким международным сговорам. Вполне возможно, кто-то из них мог при подходящем раскладе и продать эту историю репортерам, но подлинных посвященных это ничуть не беспокоило... С западной стороны границы беспрепятственное прохождение цистерны и двух окаймлявших ее товарных вагонов обеспечила некая экспортно-импортная фирма "Гевонт", согласно учредительным документам ни с какой стороны не связанная с фирмой "Зодиак", принадлежавшей пану Янушу Орличу. Частных детективов вышеупомянутого пана Орлича фирма "Гевонт" просто-напросто наняла для сопровождения груза - в подтверждение чего имелось достаточное количество не вызывающих подозрения бумаг. Ну, а то, что в одном из вагонов вместе ее своими людьми расположился и сам пан Януш, никаким законам не противоречило - в конце концов, владелец фирмы имеет свои причуды и ему не возбраняется самому отправиться в поездку. Для вашего контроля, скажем, кто расхлябанность славян печально известна всем, им самим в том числе... С восточной стороны все хлопоты взяла на себя экспортно-импортная фирма "Княжич", чью связь как с далеким "Интеркрайтом", так и с господином Черским нельзя было бы усмотреть и в электронный микроскоп. И все прошло гладко. Прикормленные таможенники с обоих сторон границы не в первый раз и даже не в десятый получали "премиальные" кто от "Гевонта", кто от "Княжича", так что очередной, как выражаются братья-ляхи, "чинш" стал лишь будничным эпизодом. Машинист товарного состава был и вовсе пешкой - на "горке" под Лидой ему предстояло отцепить цистерну с двумя вагонами, он и отцепил. И поехал дальше, ни о чем не догадываясь. Люди на сортировочной загнали ту же цистерну с теми же вагонами прямо к воротам бывшего склада потребсоюза, вот уже второй год арендуемого фирмой "Княжич" - как проделывали это раз тридцать, не видя в том ничего необычного. Разве что впервые на склад подогнали цистерну - но простые белорусские работяги не имели привычки задумываться над такими пустяками. Прекрасно организованная операция всегда проходит просто до примитива. Вот только у считанных людей, как раз и дергающих за ниточки, за это время сойдет семь потов и отомрет от дикого стресса пара миллиончиков нервных клеток - бесповоротно, клетки эти не восстанавливаются... В первую очередь - из-за безделья, мучительного ожиданья, если вам, как Данилу Черскому, придется провести часа четыре у рации, через каждые пятнадцать минут выплевывающей короткое: "Удав. Порядок". Кто-нибудь из акул, известных сверхузким кругам, мог проведать о грузе и организовать столь же ювелирно подготовленный налет. В этом случае двенадцать человек, сидевших в двух товарных вагонах и вооруженных получше спецназа иного европейского государства, столкнулись бы с волками, ничуть им не уступавшими и вооруженными не хуже. Возможность крайне маловероятная, но теория вероятности допускает все. И тогда господину Черскому оставалось бы либо незамедлительно застрелиться (ибо за поезд, как только тот пересек границу, отвечал уже он), либо провести остаток жизни в метаниях по земному шарику, в иных случаях чертовски маленькому и тесному. Об "Удаве" могли проведать спецслужбы, отечественные либо импортные. Что добавляло к самоубийству и бегству не менее неприглядный вариант - питание и проживание за казенный счет до конца жизни (впрочем, конец жизни очень быстро наступил бы, тут и этапа не дождешься...) Наконец состав мог примитивно гробануться под откос - учитывая состояние белорусских железных дорог, гипотеза вполне возможная. Тот, кто хотя бы раз приехал в поезде "Минск-Москва", недрогнувшей рукой внесет ее первой в список возможных опасностей. Правда, такой поворот событий не таил бы особых опасностей - здесь на руку Данилу играло как раз отсутствие городков и деревень вблизи магистрали. В Щучине он держал наготове вертолет Ка-26, нанятый якобы для киношников-документалистов, а в Гродно и Лиде - по машине с тревожными группами, и в вертолете, а в машинах сидели привезенные им из Шантарска "зондеркомандовские" ребятишки. Однако и этот вариант мог повлечь за собой массу непредвиденных осложнений. Ну, скажем: вагоны кувыркнулись неслабо, и абсолютно случайные свидетели, все равно, поселяне или милиция, ошеломленно лицезреют лежащие рядом с изуродованными трупами суперсовременные автоматы, а окрестные поля, словно в черной французской комедии, усыпаны конвертируемыми зелеными бумажками с благообразными харями президентов... Была, разумеется, подстраховка. При таком повороте он должен был вызвать совершенно неизвестного ему "Егеря" и произнести условленную фразу. И представления не имел, что за механизм приведет этим в действие, какие силы будут задействованы и каким образом затушевано случившееся. Но знал одно - в этом случае друг Ванюша не получит ни процентов с дела, ни обещанной помощи. Чем бы ни был вызван провал, налетом или аварией, независимо от финала это станет вашим правилом. Таковы условия игры. А потому за эти несколько часов, проведенные в сторожке склада наедине с рацией, он выкурил две своих обычных суточных нормы и выхлестал чуть ли не чайник кофе, так что во рту воцарился устойчивый вкус сухого веника, а сердце уже не раз трепыхалось так, словно теряло вдруг опору и зависало на тонкой ниточке, Такого в его жизни еще не было, хоть он и считал прежде, что привык ко всему. Но он ни к кому не питал злости - в конце концов никто не втягивал силой в эти игры, выбор делаешь сам, и некого потом винить... Чем ближе к Лиде продвигался "Удав", тем беспокойнее становилось на душе, хотя по логике вроде бы полагалось наоборот. Сунув рацию в карман, он выходил под темнеющее вечернее небо и, стараясь двигаться медленнее, прохаживался вокруг крохотного кирпичного строеньица с широким окном, отрешенно блуждая взглядом по окаймлявшим периметр складам с пристроенными к широким воротам навесами, желтому болгарскому автопогрузчику, возвышавшемуся в самом центре складской территории бараку со стенами из высоченных металлических прутьев и сплошной крышей, гирляндам прожекторов на высоких стойках и крышах, уходящим вдаль рельсам. Здоровенная чепрачная овчарка, хорошо его знавшая, бесшумно бродила поодаль, нервничая от общего настороженного настроения - собаки прекрасно улавливают такие вещи. Его ребята, торчавшие там и сям, внешней нервозности не проявляли, но прекрасно знали, что шеф самолично руководит такими операциями лишь в исключительных случаях... Когда "Удава" и склад разделяли лишь километров двадцать, поблизости послышалось приближавшееся урчанье моторов, и к воротам подъехали три трехосных "ЗИЛка" - блекло-зеленые фургоны с выпуклыми крышами, военные номера. Кондрат вышел через проходную, перебросился с ними парой слов, распахнул железные створки. Машины гуськом проехали внутрь, остановились у барака. Из кабины передней выпрыгнул худой чернявый майор с мотострелковыми эмблемами на воротнике тужурки, нарукавной нашивкой российской армии к сюрреалистическим набором на фуражке - старая кокарда с красной звездой плюс двуглавый орел. Данил пошел навстречу, чувствуя в спине азартно-тревожную Дрожь - если это группа захвата, самый удобный случай... Обошлось. Майор, молча кивнув, предъявил половинку однодолларовой купюры. Данил достал свою. Полковник сложились в единое целое, номера на каждой соответствовали. Из последнего фургона выпрыгнули солдаты, с дюжину, все с переброшенными через плечо АКС-74. Расположились кучкой, не отходя далеко от машин, вспыхнули огоньки сигарет. По неким неуловимым признакам - как старый моряк чувствует грядущее ухудшение погоды по невидимым для профана изменениям в небесной лазури - Данил определил: эта компания, хотя и обращается с оружием уверенно-небрежно - не военные. И майор - ряженый, к тужурке не привык, когда прятал свою половинку доллара, руки невольно дернулись так, словно хотели нырнуть в косые карманы гражданской куртки... Ну, это их проблемы. Главное, документы у них должны быть железными... - Все в порядке? - спросил майор вежливости ради. Данил молча кивнул. Говорить было совершенно не о чем, и он отошел, направился к узким прямоугольным железным воротам, навешенным над тянувшимися во двор рельсами. Рация сухо сообщила: - "Удав". Горка. Он встрепенулся, поманил Степашу, и оба стояли, глядя в затухающую даль. Подошел майор, тоже уставился в ту сторону, где дева виднелась золотистая полоска заката, придавленная к земле тяжелеющим мраком. Мрак начал приобретать четко-геометрические очертания, послышался тягучий скрежет стали о сталь - из темноты показался товарный вагон, под утихающий визг колес остановился метрах в двадцати от ворот. За ним виднелась цистерна и второй вагон. Степаша распахнул ворота, и Данил быстрыми шагами направился туда, зная, что оказался под прицелом нескольких автоматов. Не доходя метров пяти, он остановился, трижды махнул над головой руками, то разводя их, то скрещивая, крикнул: - Синий свет! По гравию, которым усыпана колея, захрустели торопливые шаги, и из темноты вынырнул старый знакомый, Януш Орлич собственной персоной, в пятнистом комбинезоне натовского образца, с колотившимся о бедро красивым и надежным польским П-63, изобретенным некогда для охраны локаторных станций. - Ну, мать твою, - сказал Данил севшим голосом. - Никогда не думал, что так тебе обрадуюсь, убек хренов... ("убек" - жаргонное прозвище сотрудников польской госбезопасности во времена социализма. - Прим. ред.) - А кто бы так радовался при виде москаля... Хоть ты и не совсем москаль, к вашей чести, пан Черский... - Януш пожал ему руку, обернулся и свистнул в три пальца. Из вагонов посыпались его хлопцы. Степаша уже закрепил трос, включил лебедку, к вагоны с цистерной неторопливо поползли в ворота. Машины, выстроившись в шеренгу, подползали задним ходом к бетонированному откосу, туда же подтягивались и снявшие автоматы "солдатики". - Все нормально? - для порядка спросил Данил. - Нормальнее некуда. Данил взобрался к люку цистерны, ножницами для металла состриг четыре пломбы и предусмотрительно спрятал их в карман. Понатужился, откинул тяжелую крышку, посветил внутрь фонариком. Примерно половину объема цистерны занимали черные пластиковые мешки в рост человека - на Западе в таких возят мусор. Он допытался прикинуть, сколько здесь баксов, хотя бы приблизительно, если в самых мелких купюрах, а заодно исчислить свой процент, чисто автоматически, но времени на такие глупости сейчас не было, и он спрыгнул на бетон, кивнул "майору": - Начнем, пожалуй? Цепочка выстроилась мгновенно. Работали так, как сроду никто и никогда не трудился при социализме - да и при капитализме тоже. Мешки, туго набитые, но довольно легкие, прогибавшиеся, когда их хватали поперек, укладывали в три штабеля у фургонов, поровну в рядках, чтобы легче было подсчитать. Прожектора с двух ближайших кронштейнов освещали сцену, почти бесшумное мельтешение людей в военной форме, в пятнистом ненашенском камуфляже, в штатском. Все остальные не горели, где-то у ворот бдительно погавкивала овчарка. Метались черные тени, ломаясь на неровностях и изгибах, холодный синеватый свет заливал четко ограниченное пространство, за пределами коего, казалось порой, ничего и не существует, и все это напоминало зыбкой сон. Данил так и не понял - то ли мешок был заранее подпорот, то ли один из грузчиков, руководствуясь некой отметкой на черно-блескучем пластике, украдкой распорок его. Просто он знал, что в один прекрасный миг последует "обманка" - и потому, едва из мешка волгой хлынули на бетон продолговатые картонные упаковки, выругался во весь голос, притворяясь, что и для него это досадное происшествие - сущая неожиданность нарушившая отлаженный ритм. Поодаль заматерился "майор". Из мешка высыпалось штук двадцать электрических дубинок типа "ПК-610", в самой Германии запрещенных и производившихся дойчами исключительно на экспорт. Понятно, он был один такой, мешок, подложенный, чтобы у "грузчиков" осталось впечатление, будто они догадались о характере груза. Не убирать же всех, в самом-то деле... Они с "майором" и Янушем минут пять старательно препирались, выясняя, должен ли кто-нибудь из представителей всех трех звеньев цепочки пересчитывать дубинки в мешке, и кто именно. Решили, что никто не должен. Груз измеряется в мешках, и баста. Футляры с дубинками собрали, мешок завязали и отложили в сторонку (все трое и так знали, что он не входил в счет). Ручаться можно, ни у кого из "грузчиков" подозрений не возникло. Даниловские ребята проделывали те же операции в этом же месте, и не единожды. Правда, в прошлые времена грузы были самыми безобидными. Принято считать, что контрабанда - это непременно нечто экзотическое или по крайней мере запрещенное к ввозу-вывозу: наркотики, оружие, цветные и редкоземельные металлы. Так тоже бывает. Редко. Гораздо чаще идущая в Россию контрабанда являет собой товар самый безобидный и прозаический: вагоны французского коньяка, трудолюбиво изготовленного где-нибудь под Краковом, пресловутый спирт "Ройял", выгнанный из датских опилок, американские сигареты, сработанные из отбросов турецкого самосада египетской мастеровщиной, наконец, жвачка, даже химическая "пепси". Весь фортель в том, что себестоимость у этого "товара быстрого оборота" обычно ниже низкой, и, если не платить таможенных пошлин, прибыль получается вовсе уж баснословная.