Страница:
- Некуда было деть, - сказал Данил. - Между прочим, это вы за ней должны были заехать ровно в одиннадцать, но припозднились, вот и пришлось... - Если бы вы видели, что осталось у меня от машины, не упрекали бы, Валентин разворачивал свертки. - Авария? - Обстреляли. Из двух автоматов. Уходил, слегка нашумев... - Вот видите, - сказал Данил. - Не мог я ее оставить... Валентин поднял глаза, слегка усмехнулся: - Очаровала? - А это к делу не относится, - сказал Данил спокойно. - По тайге, я так прикидываю, придется пройти километров пятьдесят. - Возможно, даже меньше. Насколько удастся приблизиться на машине. - Вот... По сути, это дневной переход. День-полтора... Пройдет, не помрет. Коли уж так повернулось... - У нее есть оружие? - Теперь уже нет, - усмехнулся Данил. - Это хорошо. Меньше беспокойства. Этому вашему уголовнику доверяете? - Побольше, чем некоторым, кого я не знаю... - В мой огород? - Валентин чуть поднял бровь. - Я тоже не в восторге от вас, но приказы не обсуждаются. Придется нам потерпеть друг друга несколько дней. Какое у вас оружие? - АКС-74 с откидным. - С глушителем? - Без. И "Беретта". Тоже "озвученная". Валентин ловко, быстро собрал автомат - чуточку непривычного вида, с толстым стволом, по длине даже превосходящим саму тарахтелку. - АС? - спросил Данил. - Да. На вас я не захватил, вы же отказались от нашего оружия. Гранаты взяли? - Взял парочку. - У меня четыре, - сказал Валентин. - И есть хороший лук, соберу потом, на месте, - он вставил магазин, короче, чем у стандартного "Калашникова" прежних моделей, щелкнул затвором. - Что у вас есть еще? - Карабин. У моего спутника. - Ну что же, - сказал Валентин. - С оружием обстоит неплохо. Доставайте карту. - Я тут нашел один источник... - сказал Данил. Расстилая карту, кратенько рассказал. Валентин посидел, что-то соображая, недовольно покосился на достававшего сигареты Данила: - Травите организм? Данил хладнокровнейшим образом закурил. Он не собирался ставить себя в подчиненное положение, ни в малейшей степени. Белесый должен сообразить сразу: напарники, и никаких. Что это я слышал скверного о белесых? И от кого? - Триста километров... - Валентин присмотрелся к карте. - Скорее всего, ваших бродяг везли здесь. Расстояние соответствует. Можно было, конечно, спрямить путь здесь, но мост, я слышал, разобрали на ремонт, а паром через реку больше не ходит, рыночные отношения вмешались. Потому они и сделали такой крюк. Вывозить сокровища они, вероятнее всего, намереваются той же дорогой. Ну с чего им вдруг плутать по таежным стежкам и от кого таиться? Их вертолет базируется здесь, в Курумане. Хотя вполне возможно, где-то в тайге они оборудовали "аэродром подскока", это же примитив - автоцистерна с горючим и подходящая площадка. Больше всего мне не нравится вертолет. - Мне, знаете ли, тоже, - сказал Данил. Валентин глянул на него, улыбаясь уголками рта: - Как это у вас говорят? Не ершитесь. Я не собираюсь выстраивать вас в шеренгу и мучить строевой подготовкой. Разумеется, мы с вами полноправные напарники. - Рад слышать. Покажете маячок? Валентин полез в рюкзак, уверенно, не глядя внутрь, вынул большую пластмассовую коробку. Раскрыл. В гнезде из поролона лежал серебристый кубик с пуговкой выдвижной антенны. - А, с такими-то я сталкивался... - сказал Данил. - Стандарт. Ваши вертолеты точно придут? - Это я вам гарантирую, - его взгляд стал жестким. - Так что не нужно самодеятельности. Клад должен попасть именно туда, где его ждут. - Помилуйте, я и не собираюсь смываться с ним в Китай. Во-первых, не дотащу на хребте, пришлось бы переть верст пятьсот до более-менее обитаемых мест, а во-вторых, китайцы отымут... - Вот и прекрасно. А с таким прибором вам приходилось иметь дело? - он выложил на стол черную Плоскую коробку величиной с книгу. Вспыхнул экран размером с пачку сигарет - загадочные для непосвященного зеленые путаные линии, цифры в углу... Данил кивнул. Вещичка и в самом деле была крайне полезная. РПС микропроцессор особого назначения, высвечивает заранее разработанный маршрут, показывает, где ты сейчас находишься, фиксирует все отклонения. Внутри - банк данных на несколько сот точек маршрута, сотню курсовых углов, игрушечка использует сигналы навигационных спутников (причем те, кто эти спутники создал и запустил, представления не имеют о посторонних нахалах, приспособивших чужие орбитальные маяки для решения личных проблем). Словом, мечта землепроходца, путешественники прежних лет душу бы дьяволу продали за такую игрушку... - Маршрут запрограммирован отсюда, - Валентин показал на карте. - В эту точку нам удастся добраться даже на машине. - Если не наткнемся на посты. - Если не наткнемся... - согласился белесый здоровяк. - Удостоверение у меня с собой, но здесь от него, боюсь, не будет никакого толку, совсем наоборот. Какая у вас крыша? - Да не нужна мне крыша, - пожал плечами Данил. - Охотиться едем, вот и вся крыша. Там отнюдь не дураки, появление конкурента у них учтено заранее в виде каких-то процентов вероятности, и если найдется знающий меня в лицо - никакие липы не помогут. А тот, кто меня в лицо не знает, ничего и не заподозрит - места, в принципе, бойкие, охотники валят на юг, ломщики вдут за жадеитом, орехи-ягоды... - Логично. Что там? - он бесшумно развернулся к двери, в руке появилась "Гюрза" - крутая восемнадцатизарядная игрушка, пришедшая на смену ветерану "Стечкину". Вошел дядя Миша, передернул плечами: - Ребята, пора отрываться. Эти скоты рыскают по городу, ищут нас. Пока еще Ташка найдет авторитетного человека, да и нечего нам тут больше делать... Следом появилась Лара, завистливо оглядела чертовски изящный пистолет с силуэтом разинувшей пасть змеи на затворе: - А мне что, ствол не полагается? - Тебе полагалась бы порка, - сказал Валентин. - Увы, придется отложить. Дядя Миша уже привычно полез за руль. Данил сел рядом, показал на карте: - Сюда... Из города, казалось, выбрались без приключений. Обогнали караван из десятка "Камазов". - Ну, осталась развилка, - сказал дядя Миша. - Если проскочим, начинается большак. В конце-то концов они и на нахаловском выезде торчать могут... - Накаркал, - сказал Данил. - Не торчат они на нахаловском... На обочине желтел потрепанный "Уазик", а рядом красовался БМВ. Сержант Колька в компании с другим обмундированным кинулись наперерез, делая угрожающие жесты. - Не останавливаться, - сказал Данил сквозь зубы. Корявый приударил по газам. Пролетев с километр, сообщил: - Висят, суки... Данил опустил стекло, высунулся в окно. Сзади с нехорошей быстротой надвигалась битая, но все еще проворная таратайка. Ну конечно, смекнули, что их примитивно надули насчет полковника а если даже и нет, тайга все спишет... По сторонам дороги давно уже тянулась густеющая с каждой верстой чащоба, сосны придвинулись вплотную к асфальту. БМВ приотстал, какое-то время держал дистанцию - видимо, выжидали, пока начнутся совсем уж глухие места. Потом резко прибавили ходу. Устраивать с ними гонки не было смысла - "Уазик" по ровному месту не уйдет. Хорошо еще, лунохода не видно - не рискнули ввязываться в столь туманное дело... - Сделали бы вы его, сударь мой, - сказал Данил, оборачиваясь к Валентину. - Точно, делай, - подтвердил дядя Миша. - Догонят ведь, козлы. - А мы не получим дополнительных хлопот на свою голову? - спокойно спросил Валентин. - Нравы вашей провинции для меня сплошная загадка, сибирские особенно. - Никаких тебе хлопот, - заверил Корявый. - Дальше пойдут деревушки без особой власти, и никаких тебе раций, а там и деревни кончатся... Медведь-прокурор, и весь базар. Валентин, отстранив Лару и заставив ее пересесть поближе к кабине, распахнул заднюю дверцу. Одна половинка осталась на крюке, вторая болталась свободно. Белобрысый, упираясь правой ногой в закрытую половинку, хладнокровно поднял автомат, выжидая подходящего момента. Кажется, там кое-что увидели - БМВ вильнул, но потом опять пристроился в хвост. Вполне возможно, провинциальные мафиози подумали, что их просто пугают безобидной игрушкой, в последнее время в Сибирь хлынул поток западных детских забав - точных копий разных экзотических стволов из легчайшей пластмассы, но выполненных неотличимо от оригинала с заграничным старанием... Очередь прозвучала так, словно кто-то лениво провел пустой бутылкой по штакетнику, серия глухих хлопков - пок-пок-пок... БМВ рыскнул, будто налетев на невидимую стеклянную стену, а в следующий миг уже летел на обочину, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вмазался в сосну, сверкнули в солнечных лучах брызнувшие осколки стекла, дорога была прямая, и Данил вскоре увидел взмывший вдали огненный клубок... - Прекрасное начало, - хмуро сказал он. - Впрочем, что было делать, шины на такой скорости... - Шины? - поднял брови Валентин, успевший захлопнуть дверцу. - Я бил на поражение. Вы же сами сказали, что дальше начинается территория без властей и законов. Надежнее было обрубить хвост именно так. - Прыткий паренек... - проворчал под нос дядя Миша.
Глава двадцать девятая
Золото спит без кошмаров
Описывать дальнейшее подробно было бы скучновато - дорога тянулась унылая, как песня табунщика. Данил сменил за рулем Корявого - теперь все равно, кому вести, никто из них по этим местам не ездил. Порой асфальт сменялся немощеными трактами, сопки то подступали вплотную к дороге, то отпрыгивали подальше. С каждым часом тайга становилась гуще, а к девяти вечера, когда асфальт кончился бесповоротно, вокруг уже сплошной почти стеной вздымались приличной высоты гряды и гребни, именуемые здесь "горами", сплошь заросшие темно-зеленым лесом. Начиналось обещанное безлюдье. Подальше, к юго-востоку, лежало Монгольское Алатау, горная страна (это ведь только столичный житель уверен, будто Монголия - сплошная пустыня, а на самом деле запад Монголии своей горной тайгой ничуть не отличается от Сибири). А если взять к юго-западу - километров через сто по тайге проходит чисто умозрительной линией китайская граница. Кое-где разбросаны чисто символические погранзаставы с той и с другой стороны, но никакого проку в них нет, очень уж грандиозны размахом необитаемые места, где потерявшегося человека не отыщет и дивизия, где редкий охотник, потайной старатель или ломщик жадеита теряется, словно бусинка в аравийской пустыне. Даже гражданская война обошла эти места стороной - разве что особенно упрямые беляки, как и в Якутии, продержались года до сорокового, но нападениями населенные места не тревожили, очень уж долгие концы пришлось бы отмахивать. По этой же причине на них махнула рукой советская власть - как и на вовсе уж затерянные в чащобе раскольничьи скиты. Контрабандных тропок здесь нет - овчинка не стоит выделки, все пришлось бы волочь на себе, даже если пустить караван неприхотливых монгольских лошадок, не окупятся такие труды... Контрабандисты предпочитают более цивилизованные места, где есть железные дороги и многолюдье, а таможенники ничуть не уступают коллегам из более приближенных Европе мест по части изящного и непринужденного принятия "благодарности". Пора одиночек, крадущихся темной ночью через тайгу с тюком чесучи и флаконом кокаина, давно минули... Никаких постов до сих пор не попадалось - собственно, они огибали по широкой дуге вычисленную с большим запасом "сферу жизненных интересов Логуна". Но потом стали понемногу приближаться к ней, заходя с северо-востока. Ехалось скучно. Всякая охота к разговорам пропадает в таком рейсе через полчаса-час. Лара сначала металась от окна к окну, наслаждаясь экзотикой, но и это занятие ей надоело очень быстро. Валентин сидел, как статуя, временами словно бы дремал. Данилу он очень не нравился, но делать было нечего, напарников сплошь и рядом не выбирают... Судя по косым взглядам дяди Миши, чувства командира он разделял полностью. Но русифицированный литовец, если и чуял некую настороженность в окружающем воздухе, не подавал виду. Спокойный, уверенный в себе профессионал - вот этого Данил не мог не оценить. - Автомат прикрой чем-нибудь, - сказал он, не оборачиваясь. - Впереди кто-то топает. Деревня близко, подбросим, а заодно и поговорим... Таежная стежка давно сузилась до ширины одной-единственной машины, так что, появись встречная, разъехаться было бы трудновато. Валентин прикрыл автомат курткой. Старуха, рассмотрел Данил. "Уазик" катил не быстрее велосипеда. - Ты, главное, смотри, чтоб не рявкнула, - хмыкнул дядя Миша. - Ходят байки, попадаются тут... минотавры. Идет себе баба по обочине, оглянется а вместо лица медвежья морда... - Шутите? - потянулась Лара. - А черт его знает, - серьезно сказал Корявый. - В таких местах все бывает, это тебе не город. Чингиз семьсот лет пролежал, а про снежных людей я с детства слышал, только их тут зовут не снежными, а лесными хозяевами или соседями... Бабка оказалась без всякой медвежьей морды - да и не такая уж старуха, лет шестидесяти. В машину она залезла, не чинясь. Данил еще обдумывал, как бы поестественнее с ней заговорить, не подделываясь под пресловутый народный говор (это одни столичные кинорежиссеры верят, будто сибиряки через каждое слово повторяют "чаво" и "однако"), но дядя Миша опередил: - Немцы в деревне есть, мамаша? - Один есть, - преспокойно ответила бабка. - Гон-зиц Иван Альфредович, из ссыльных. Так и прижился. А если вы про солдат, так их шестеро. С лейтенантом. На грузовой машине. Дальше поедете или как? - она смотрела на обернувшегося к ней Данила с философским спокойствием сагайской каменной бабы. - Хотите разворачиваться - сейчас будет развилочка... - Зачем? - пожал плечами Данил. - Солдат мы не боимся, хоть и непонятно, что они делают в такой глуши... - Встали кордоном, - сказала старуха. - Утром по радио говорили, что в Тохаре неспокойно, где-то в деревнях уже резня началась, тохарцы с русскими... - Мать твою, и до нас докатилось... - начал дядя Миша, но Данил перебил: - Кто говорил, Москва? - Москва про нас и не слышала. Областное радио. Сказали, в тайгу ходить не рекомендуется, потому что были уже случаи... И правда, были. До Тохара километров пятьдесят, да иногда заходят на конях, озорничают. Они же независимыми хотят быть - по вашей нынешней городской моде, вот молодежь и шумит... Милиционера у нас нет, так прислали солдат. С автоматами. Тохар всегда был тихий, не знаю, что на них и нашло... Меньше надо беспокоить тайгу, вот и будет тихо... Данил слегка смутился под ее спокойным таким, благостным, изначальным взглядом. Он плохо верил во все россказни о колдовских тайнах, укрытых в глуши, но вырос как-никак в деревне, точно так же затерявшейся в тайге, разве что Судорчага была гораздо больше да поближе к городам... Всякого успел наслушаться. - И как солдаты? - спросил он. - Как все солдаты, - пожала плечами старуха. - Бражку вынюхивают потихоньку, девок у нас почти что и нет, с этой стороны никакого озорства... Лейтенант, как ему и положено, держит себя строго, не пьет. Говорит, там, дальше в тайгу, еще солдаты, гак что беспокойства, обещал, не будет никакого. Вот только веет из тайги... в небе не хмарно, да на душе морокотно, никакого настроенья нет... Лара, определенно изнывавшая от желания вклиниться в степенную беседу, наконец прорвалась: - А вы, бабушка, не колдунья? Взгляд у вас... загадочный. - Внимания не обращайте, - сказал Данил. - Она у нас маленькая еще, мультиков насмотрелась... - Колдуний, милая, давным-давно всех вывели, - лазала старуха. - Кто вывел? - Жизнь... Когда приходит такая жизнь, что колдуны ей не нужны, все само по себе тает, не успеешь и заметить. клянешься - и нет ничего, а еще вчера было столько... - Жаль, - сказала Лара. - Я-то думала, попаду в деревню, покажут мне домового под печкой и волков-оборотней... В Германии об этом столько писали, есть даже академия колдовства с сибирской кафедрой. Что вы смеетесь? Журналы выходят, симпозиумы собирают... Должно же в самых глухих уголках что-то такое оставаться? - Ох, да притихни ты, - сказал Данил. - Ты сама для здешних мест неплохая экзотика... Бабушка, переночевать не пустите? Время к вечеру... Они уже въехали в деревню. Справа над ней нависала гора с обширными серыми каменными проплешинами. Слева подступала тайга. Домов двадцать, не больше. У одного Данил увидел темно-зеленый "Уазик" с эмблемой ФКГЗ на дверцах. Тут же стояли два солдата в пятнистых комбинезонах и лениво покуривали. Машину они проводили довольно безразличными взглядами. - Вон тот дом, - сказала старуха. - Деревня не староверская, так что курите в избе свободно, только если вздумаете разводить любезности, - она быстрым взглядом словно бы соединила Данила с Ларой, - скажите сразу, постелю в сараюшке. - Стелите, - с невиннейшим выражением лица кивнула Лара. Дядя Миша хрюкнул. Данил хотел что-то сказать, но, не в силах отвязаться от стойкого убеждения, что старуха видит его насквозь, промолчал. Вылез, остановив машину у изгороди, вытащил рюкзак и вслед за старухой вошел в избу. Из угла вышел худой серый кот, потянулся и заорал, прося жрать. - Сюда поставь, - сказала старуха. - Я сейчас печку раздую, сготовим ужин... Охотники? Данил молчал. Полное впечатление: что бы он ни соврал, здесь это не пройдет. Говоря по-книжному - аура, а если проще - другой мир. Никакое не колдовство, просто другой мир, кое в чем не изменившийся со времен Чингисхана. - А у вас, бабушка, в самом деле под печкой никого такого не водится? спросил он, развязывая рюкзак и выставляя на стол консервные банки. Во дворе о чем-то тихо говорили дядя Миша с Валентином. - Кто их знает, сегодня был, завтра ушел, - старуха ловко пихала поленья в печь. - Девчонку-то зачем тяните? Да ты на меня так не смотри, я ж говорила, колдунов давно повывели... Просто вы в городе знать разучились, вот и все премудрости... Может, оставишь ее у меня? Над теми местами, куда у тебя нос повернут, которую сотню лет, как говаривали старики, очень уж недобрые ветры. Плохие места, господин проезжающий. И беспокоить их не стоило бы. - Бабушка, ты ведь давно живешь, - сказал Данил тихо. - Может, приходилось слышать, что есть такие места, куда идешь не по своей воле... - Совсем не по своей? Он пожал плечами. - Я тебя не пугаю, - сказала старуха. Подсунула под клетку поленьев бересту и ворох щепок, чиркнула спичкой. - Хотела бы напугать, уж придумала бы что пострашнее, вы, городские, разинув рот все подряд глотаете... Только еще деды рассказывали, что в той долине в особые ночи скачет орда, и все, как один, безголовые. Уздечки не звенят, копыта не чапают, носятся взад-вперед без всякого звука, а головы ни у одного нет. Вреда от них еще никому не было, просто показывает тайга... Бывает такое над золотом. Само оно спит спокойно, ни снов, ни кошмаров, а над ним мельтешит - когда пестрая кошка, когда беленький барашек, а когда и те, кого сторожить положили. Кошмары у людей бывают. Потом... В особенности когда золото - заклятое. Ты его, может, и возьмешь, может, оно тебе и не навредит ничуть, но унести бывает трудновато. - Я уж думал, скажете, что душу погублю... - Очень уж не наше золото-то. К такому страхи о погублении души вроде бы и не относятся, однако палка бывает о двух концах - поди угадай, что чужое к тебе потом привяжется. Один сагаец его называл "буру-шолтун" - "пачканое золото". Это он не о грязи... Данил стоял среди избы. Вновь, не впервые уже, Окружающее показалось ему нереальным, но теперь знаки были переставлены - сейчас именно он, если подумать, был для этого не менявшегося столетиями мира чем-то призрачным и мимолетным, как ползущий между кедров Утренний туман. Резко мотнул головой, стряхивая наваждение, вышел на крыльцо. Пропустил в избу Валентина с рюкзаком на правом плече, за ним Лару, задержал Корявого: - Пойдем-ка... - отвел к машине, понизил голос: - Дядя Миша, нужно в темпе провернуть маленький шмон. Сможешь? - Смотря что. - Слушай сюда... От баньки они отказались, от "кваску" тоже. Старуха уселась разбирать принесенные из тайги травки. Лара, узрев такое занятие, начала увиваться вокруг с деликатными расспросами о колдовстве, и Данила такой поворот событий как нельзя лучше устраивал - обе сидели в дальней комнате, а рюкзаки остались в сенях... Он подошел к Валентину и сказал многозначительно: - А не прогуляться ли нам по деревне? - Зачем? А, да, понял. Они вышли со двора. Корявый, которому Данил за спиной белобрысого показал большим пальцем через плечо, нырнул в избу. В деревне стояла тишина. Светились окна, у забора шумно вздохнула корова, почти невидимая в сумерках. Дома были разбросаны вольно, так что единственная улица была не такая уж и короткая. Стараясь не спешить, оба прошли до самого конца, развернулись и направились обратно. В доме, возле которого приткнулся комитетский "Уазик", орал магнитофон. Окна занавешены плохо, и Данил увидел, что солдатики, все шестеро, сидят у стола вокруг трехлитровой банки с жидкостью цвета какао. Действительно, по возрасту - определенно контрактники. Лейтенант притулился тут же в уголке, и лицо у него выдавало борение самих разных желаний. Можно биться об заклад, что сегодня-то он все же не вытерпит... - Что это там у них? - Бражка с какао, - сказал Данил. - Приятная штука. - Это не засада. - Конечно, - сказал Данил. - Засада так беззаботно не балдеет. Но рация у них есть, вон, видите? Уголок торчит. Не знаю, что там за беспорядки в Тохаре, есть они на самом деле или нет, но под этим соусом нас любой патруль хлопнет в два счета, как гипотетических боевиков, и никому потом не докажешь... - Ничего, - спокойно сказал Валентин. - Главное - добраться. Пойдемте? - Подождите, - Данил прикинул. Следовало дать Корявому побольше времени. Постоим пару минут, у меня чисто личный разговор... - Успокойтесь. Я не собираюсь ябедничать папочке. Вы ведь это имели в виду? "Быстрый, сволочь", - подумал Данил. - Именно это я и имею в виду, - сказал он. И пошел вслед за спутником к дому - ничего нельзя было придумать, чтобы задержать его еще хотя бы на пару минут... Однако, вернувшись, они застали в избе сущее благолепие - Лара со старухой заканчивали вязать траву в пучки, а дядя Миша подкладывал полешки в печку. Кот устроился под столом, зорко оглядывая оттуда незнакомых людей. Демонического в нем ничего не было, а поскольку в избе горели самые обыкновенные электрические лампочки, вокруг не пахло и каплей мистики - и все равно Данил не мог отвязаться от мысли, что время и пространство вдруг лопнут чудовищной трещиной, разодрав теплую ночь сверху донизу, до неба, до звезд, и с той стороны хлынет дневной свет, затопочут копыта, по улице проскачут всадники, посланные переловить последних улизнувших свидетелей погребения... - Спать у нас рано ложатся, - намекающе бросила старуха. - Нам, пожалуй, тоже пора, - сказал Данил. - Выезжать будем по рассвету... Готовьтесь спать, гвардия. - А где у вас сараюшка? - спросила хозяйку Лара. - Никаких сараюшек, - заявил Данил мрачно. - Диспозицией не предусмотрены. Он вышел во двор, закурил, подошел к "Уазику". Вскоре скрипнула дверь, с крыльца сбежал дядя Миша: - Бабка сказала белесому, чтоб заносил автомат в избу. Углядела же, клюка... Неси уж, говорит, чего уж... - Она такая, - сказал Данил. - Командир, ты молитву какую-нибудь не помнишь? На сон грядущий бы? - Да ладно тебе... - А все ж таки. Та еще бабулька, гадом буду. Кто ее знает, что ей в голову взбредет насчет нас... - Ладно тебе, - повторил Данил. - Взял? - А там и так пусто, как на Северном полюсе...
Глава тридцатая
Шумные встречи на тихой войне
Вопреки суеверным опасениям Корявого, ночь прошла спокойно, домовой никого не душил, хозяйка ни во что жуткое не превращалась. Утро выдалось прекрасное, старуха на прощанье даже напоила их парным молоком. Правда, молоко в городские глотки шло плохо. Данил его давно забыл, Валентин, оказавшийся хуторским, тоже, Лара раньше не пробовала вообще, отхлебнула пару глотков и округлила глаза: - Такое впечатление, оно живое... Один дядя Миша браво опростал двухлитровую банку, заявив, что вкус парного молочка он тоже забыл; но продукт полезный, а потому следует пить, сколько влезет. И уехали. ...Патруль им преградил путь часа через полтора. Дорога раздваивалась, огибая необъятную гору, влево уходила широкая, наезженная колея, где прошла бы бок о бок парочка грузовиков, вправо - однорядка, подобная той, что вела в деревню. Поперек широкой стоял "Уазик" цвета хаки, свободное пространство меж ним и обочинами было перекрыто аккуратно поваленными сосенками. Рядом, на полянке, стояла выцветшая палатка. Судя по выжженному пятну под большим черным треножником с подвешенным к нему чайником, по куче пустых консервных банок в сторонке, застава обитала тут не первый день. Несмотря на раннюю пору, возле машины прогуливался стриженный под ноль детина в кепочке-"афганке" и камуфляже с нашивками ФКГЗ, с АКСУ на плече. У полога палатки красовалось пять пар кросовок, а на растяжке сохла тельняшка-безрукавка. Детинушка браво шагнул вперед, энергично отмахивая рукой. Дядя Миша принял вправо и не спеша поехал себе дальше по свободной дороге, но сзади вдруг послышался свист, и часовой потрусил следом, махая рукой к себе, разок многозначительно показав автомат. - Вариант "Иностранец", - сказал Данил спокойно. расстегнул ремешок кобуры, опустил предохранитель. - Давай задний. "Уазик" пополз задним ходом. Рядом с часовым торчал еще один коротко стриженый, постарше лет на пять, с защитными звездочками на погонах незастегнутой форменки - старший лейтенант. Кобура у него на поясе осталась нерасстегнутой, а часовой держал автомат довольно небрежно. - Ну чего, мужики? - дядя Миша выглянул с недовольной физиономией. - Вот те крест, не шпионы. Хочешь, подошвы посмотри, никакой там рации не заделано... - Кто такие? - спросил старлей лениво-бдительно. - Интуриста с дочкой за медведем везем, - доверительно поведал Корявый. Валютой платит, мля, тут повезешь... Данил открыл дверцу и выпрыгнул, обозрел патрульных н палатку с бессмысленно-радостной улыбкой импортного человека, всю сознательную жизнь бродившего по асфальту. Больше из палатки никто не вышел. Два автомата к тому же висят у входа, под пологом - караульщики, мать вашу.
Глава двадцать девятая
Золото спит без кошмаров
Описывать дальнейшее подробно было бы скучновато - дорога тянулась унылая, как песня табунщика. Данил сменил за рулем Корявого - теперь все равно, кому вести, никто из них по этим местам не ездил. Порой асфальт сменялся немощеными трактами, сопки то подступали вплотную к дороге, то отпрыгивали подальше. С каждым часом тайга становилась гуще, а к девяти вечера, когда асфальт кончился бесповоротно, вокруг уже сплошной почти стеной вздымались приличной высоты гряды и гребни, именуемые здесь "горами", сплошь заросшие темно-зеленым лесом. Начиналось обещанное безлюдье. Подальше, к юго-востоку, лежало Монгольское Алатау, горная страна (это ведь только столичный житель уверен, будто Монголия - сплошная пустыня, а на самом деле запад Монголии своей горной тайгой ничуть не отличается от Сибири). А если взять к юго-западу - километров через сто по тайге проходит чисто умозрительной линией китайская граница. Кое-где разбросаны чисто символические погранзаставы с той и с другой стороны, но никакого проку в них нет, очень уж грандиозны размахом необитаемые места, где потерявшегося человека не отыщет и дивизия, где редкий охотник, потайной старатель или ломщик жадеита теряется, словно бусинка в аравийской пустыне. Даже гражданская война обошла эти места стороной - разве что особенно упрямые беляки, как и в Якутии, продержались года до сорокового, но нападениями населенные места не тревожили, очень уж долгие концы пришлось бы отмахивать. По этой же причине на них махнула рукой советская власть - как и на вовсе уж затерянные в чащобе раскольничьи скиты. Контрабандных тропок здесь нет - овчинка не стоит выделки, все пришлось бы волочь на себе, даже если пустить караван неприхотливых монгольских лошадок, не окупятся такие труды... Контрабандисты предпочитают более цивилизованные места, где есть железные дороги и многолюдье, а таможенники ничуть не уступают коллегам из более приближенных Европе мест по части изящного и непринужденного принятия "благодарности". Пора одиночек, крадущихся темной ночью через тайгу с тюком чесучи и флаконом кокаина, давно минули... Никаких постов до сих пор не попадалось - собственно, они огибали по широкой дуге вычисленную с большим запасом "сферу жизненных интересов Логуна". Но потом стали понемногу приближаться к ней, заходя с северо-востока. Ехалось скучно. Всякая охота к разговорам пропадает в таком рейсе через полчаса-час. Лара сначала металась от окна к окну, наслаждаясь экзотикой, но и это занятие ей надоело очень быстро. Валентин сидел, как статуя, временами словно бы дремал. Данилу он очень не нравился, но делать было нечего, напарников сплошь и рядом не выбирают... Судя по косым взглядам дяди Миши, чувства командира он разделял полностью. Но русифицированный литовец, если и чуял некую настороженность в окружающем воздухе, не подавал виду. Спокойный, уверенный в себе профессионал - вот этого Данил не мог не оценить. - Автомат прикрой чем-нибудь, - сказал он, не оборачиваясь. - Впереди кто-то топает. Деревня близко, подбросим, а заодно и поговорим... Таежная стежка давно сузилась до ширины одной-единственной машины, так что, появись встречная, разъехаться было бы трудновато. Валентин прикрыл автомат курткой. Старуха, рассмотрел Данил. "Уазик" катил не быстрее велосипеда. - Ты, главное, смотри, чтоб не рявкнула, - хмыкнул дядя Миша. - Ходят байки, попадаются тут... минотавры. Идет себе баба по обочине, оглянется а вместо лица медвежья морда... - Шутите? - потянулась Лара. - А черт его знает, - серьезно сказал Корявый. - В таких местах все бывает, это тебе не город. Чингиз семьсот лет пролежал, а про снежных людей я с детства слышал, только их тут зовут не снежными, а лесными хозяевами или соседями... Бабка оказалась без всякой медвежьей морды - да и не такая уж старуха, лет шестидесяти. В машину она залезла, не чинясь. Данил еще обдумывал, как бы поестественнее с ней заговорить, не подделываясь под пресловутый народный говор (это одни столичные кинорежиссеры верят, будто сибиряки через каждое слово повторяют "чаво" и "однако"), но дядя Миша опередил: - Немцы в деревне есть, мамаша? - Один есть, - преспокойно ответила бабка. - Гон-зиц Иван Альфредович, из ссыльных. Так и прижился. А если вы про солдат, так их шестеро. С лейтенантом. На грузовой машине. Дальше поедете или как? - она смотрела на обернувшегося к ней Данила с философским спокойствием сагайской каменной бабы. - Хотите разворачиваться - сейчас будет развилочка... - Зачем? - пожал плечами Данил. - Солдат мы не боимся, хоть и непонятно, что они делают в такой глуши... - Встали кордоном, - сказала старуха. - Утром по радио говорили, что в Тохаре неспокойно, где-то в деревнях уже резня началась, тохарцы с русскими... - Мать твою, и до нас докатилось... - начал дядя Миша, но Данил перебил: - Кто говорил, Москва? - Москва про нас и не слышала. Областное радио. Сказали, в тайгу ходить не рекомендуется, потому что были уже случаи... И правда, были. До Тохара километров пятьдесят, да иногда заходят на конях, озорничают. Они же независимыми хотят быть - по вашей нынешней городской моде, вот молодежь и шумит... Милиционера у нас нет, так прислали солдат. С автоматами. Тохар всегда был тихий, не знаю, что на них и нашло... Меньше надо беспокоить тайгу, вот и будет тихо... Данил слегка смутился под ее спокойным таким, благостным, изначальным взглядом. Он плохо верил во все россказни о колдовских тайнах, укрытых в глуши, но вырос как-никак в деревне, точно так же затерявшейся в тайге, разве что Судорчага была гораздо больше да поближе к городам... Всякого успел наслушаться. - И как солдаты? - спросил он. - Как все солдаты, - пожала плечами старуха. - Бражку вынюхивают потихоньку, девок у нас почти что и нет, с этой стороны никакого озорства... Лейтенант, как ему и положено, держит себя строго, не пьет. Говорит, там, дальше в тайгу, еще солдаты, гак что беспокойства, обещал, не будет никакого. Вот только веет из тайги... в небе не хмарно, да на душе морокотно, никакого настроенья нет... Лара, определенно изнывавшая от желания вклиниться в степенную беседу, наконец прорвалась: - А вы, бабушка, не колдунья? Взгляд у вас... загадочный. - Внимания не обращайте, - сказал Данил. - Она у нас маленькая еще, мультиков насмотрелась... - Колдуний, милая, давным-давно всех вывели, - лазала старуха. - Кто вывел? - Жизнь... Когда приходит такая жизнь, что колдуны ей не нужны, все само по себе тает, не успеешь и заметить. клянешься - и нет ничего, а еще вчера было столько... - Жаль, - сказала Лара. - Я-то думала, попаду в деревню, покажут мне домового под печкой и волков-оборотней... В Германии об этом столько писали, есть даже академия колдовства с сибирской кафедрой. Что вы смеетесь? Журналы выходят, симпозиумы собирают... Должно же в самых глухих уголках что-то такое оставаться? - Ох, да притихни ты, - сказал Данил. - Ты сама для здешних мест неплохая экзотика... Бабушка, переночевать не пустите? Время к вечеру... Они уже въехали в деревню. Справа над ней нависала гора с обширными серыми каменными проплешинами. Слева подступала тайга. Домов двадцать, не больше. У одного Данил увидел темно-зеленый "Уазик" с эмблемой ФКГЗ на дверцах. Тут же стояли два солдата в пятнистых комбинезонах и лениво покуривали. Машину они проводили довольно безразличными взглядами. - Вон тот дом, - сказала старуха. - Деревня не староверская, так что курите в избе свободно, только если вздумаете разводить любезности, - она быстрым взглядом словно бы соединила Данила с Ларой, - скажите сразу, постелю в сараюшке. - Стелите, - с невиннейшим выражением лица кивнула Лара. Дядя Миша хрюкнул. Данил хотел что-то сказать, но, не в силах отвязаться от стойкого убеждения, что старуха видит его насквозь, промолчал. Вылез, остановив машину у изгороди, вытащил рюкзак и вслед за старухой вошел в избу. Из угла вышел худой серый кот, потянулся и заорал, прося жрать. - Сюда поставь, - сказала старуха. - Я сейчас печку раздую, сготовим ужин... Охотники? Данил молчал. Полное впечатление: что бы он ни соврал, здесь это не пройдет. Говоря по-книжному - аура, а если проще - другой мир. Никакое не колдовство, просто другой мир, кое в чем не изменившийся со времен Чингисхана. - А у вас, бабушка, в самом деле под печкой никого такого не водится? спросил он, развязывая рюкзак и выставляя на стол консервные банки. Во дворе о чем-то тихо говорили дядя Миша с Валентином. - Кто их знает, сегодня был, завтра ушел, - старуха ловко пихала поленья в печь. - Девчонку-то зачем тяните? Да ты на меня так не смотри, я ж говорила, колдунов давно повывели... Просто вы в городе знать разучились, вот и все премудрости... Может, оставишь ее у меня? Над теми местами, куда у тебя нос повернут, которую сотню лет, как говаривали старики, очень уж недобрые ветры. Плохие места, господин проезжающий. И беспокоить их не стоило бы. - Бабушка, ты ведь давно живешь, - сказал Данил тихо. - Может, приходилось слышать, что есть такие места, куда идешь не по своей воле... - Совсем не по своей? Он пожал плечами. - Я тебя не пугаю, - сказала старуха. Подсунула под клетку поленьев бересту и ворох щепок, чиркнула спичкой. - Хотела бы напугать, уж придумала бы что пострашнее, вы, городские, разинув рот все подряд глотаете... Только еще деды рассказывали, что в той долине в особые ночи скачет орда, и все, как один, безголовые. Уздечки не звенят, копыта не чапают, носятся взад-вперед без всякого звука, а головы ни у одного нет. Вреда от них еще никому не было, просто показывает тайга... Бывает такое над золотом. Само оно спит спокойно, ни снов, ни кошмаров, а над ним мельтешит - когда пестрая кошка, когда беленький барашек, а когда и те, кого сторожить положили. Кошмары у людей бывают. Потом... В особенности когда золото - заклятое. Ты его, может, и возьмешь, может, оно тебе и не навредит ничуть, но унести бывает трудновато. - Я уж думал, скажете, что душу погублю... - Очень уж не наше золото-то. К такому страхи о погублении души вроде бы и не относятся, однако палка бывает о двух концах - поди угадай, что чужое к тебе потом привяжется. Один сагаец его называл "буру-шолтун" - "пачканое золото". Это он не о грязи... Данил стоял среди избы. Вновь, не впервые уже, Окружающее показалось ему нереальным, но теперь знаки были переставлены - сейчас именно он, если подумать, был для этого не менявшегося столетиями мира чем-то призрачным и мимолетным, как ползущий между кедров Утренний туман. Резко мотнул головой, стряхивая наваждение, вышел на крыльцо. Пропустил в избу Валентина с рюкзаком на правом плече, за ним Лару, задержал Корявого: - Пойдем-ка... - отвел к машине, понизил голос: - Дядя Миша, нужно в темпе провернуть маленький шмон. Сможешь? - Смотря что. - Слушай сюда... От баньки они отказались, от "кваску" тоже. Старуха уселась разбирать принесенные из тайги травки. Лара, узрев такое занятие, начала увиваться вокруг с деликатными расспросами о колдовстве, и Данила такой поворот событий как нельзя лучше устраивал - обе сидели в дальней комнате, а рюкзаки остались в сенях... Он подошел к Валентину и сказал многозначительно: - А не прогуляться ли нам по деревне? - Зачем? А, да, понял. Они вышли со двора. Корявый, которому Данил за спиной белобрысого показал большим пальцем через плечо, нырнул в избу. В деревне стояла тишина. Светились окна, у забора шумно вздохнула корова, почти невидимая в сумерках. Дома были разбросаны вольно, так что единственная улица была не такая уж и короткая. Стараясь не спешить, оба прошли до самого конца, развернулись и направились обратно. В доме, возле которого приткнулся комитетский "Уазик", орал магнитофон. Окна занавешены плохо, и Данил увидел, что солдатики, все шестеро, сидят у стола вокруг трехлитровой банки с жидкостью цвета какао. Действительно, по возрасту - определенно контрактники. Лейтенант притулился тут же в уголке, и лицо у него выдавало борение самих разных желаний. Можно биться об заклад, что сегодня-то он все же не вытерпит... - Что это там у них? - Бражка с какао, - сказал Данил. - Приятная штука. - Это не засада. - Конечно, - сказал Данил. - Засада так беззаботно не балдеет. Но рация у них есть, вон, видите? Уголок торчит. Не знаю, что там за беспорядки в Тохаре, есть они на самом деле или нет, но под этим соусом нас любой патруль хлопнет в два счета, как гипотетических боевиков, и никому потом не докажешь... - Ничего, - спокойно сказал Валентин. - Главное - добраться. Пойдемте? - Подождите, - Данил прикинул. Следовало дать Корявому побольше времени. Постоим пару минут, у меня чисто личный разговор... - Успокойтесь. Я не собираюсь ябедничать папочке. Вы ведь это имели в виду? "Быстрый, сволочь", - подумал Данил. - Именно это я и имею в виду, - сказал он. И пошел вслед за спутником к дому - ничего нельзя было придумать, чтобы задержать его еще хотя бы на пару минут... Однако, вернувшись, они застали в избе сущее благолепие - Лара со старухой заканчивали вязать траву в пучки, а дядя Миша подкладывал полешки в печку. Кот устроился под столом, зорко оглядывая оттуда незнакомых людей. Демонического в нем ничего не было, а поскольку в избе горели самые обыкновенные электрические лампочки, вокруг не пахло и каплей мистики - и все равно Данил не мог отвязаться от мысли, что время и пространство вдруг лопнут чудовищной трещиной, разодрав теплую ночь сверху донизу, до неба, до звезд, и с той стороны хлынет дневной свет, затопочут копыта, по улице проскачут всадники, посланные переловить последних улизнувших свидетелей погребения... - Спать у нас рано ложатся, - намекающе бросила старуха. - Нам, пожалуй, тоже пора, - сказал Данил. - Выезжать будем по рассвету... Готовьтесь спать, гвардия. - А где у вас сараюшка? - спросила хозяйку Лара. - Никаких сараюшек, - заявил Данил мрачно. - Диспозицией не предусмотрены. Он вышел во двор, закурил, подошел к "Уазику". Вскоре скрипнула дверь, с крыльца сбежал дядя Миша: - Бабка сказала белесому, чтоб заносил автомат в избу. Углядела же, клюка... Неси уж, говорит, чего уж... - Она такая, - сказал Данил. - Командир, ты молитву какую-нибудь не помнишь? На сон грядущий бы? - Да ладно тебе... - А все ж таки. Та еще бабулька, гадом буду. Кто ее знает, что ей в голову взбредет насчет нас... - Ладно тебе, - повторил Данил. - Взял? - А там и так пусто, как на Северном полюсе...
Глава тридцатая
Шумные встречи на тихой войне
Вопреки суеверным опасениям Корявого, ночь прошла спокойно, домовой никого не душил, хозяйка ни во что жуткое не превращалась. Утро выдалось прекрасное, старуха на прощанье даже напоила их парным молоком. Правда, молоко в городские глотки шло плохо. Данил его давно забыл, Валентин, оказавшийся хуторским, тоже, Лара раньше не пробовала вообще, отхлебнула пару глотков и округлила глаза: - Такое впечатление, оно живое... Один дядя Миша браво опростал двухлитровую банку, заявив, что вкус парного молочка он тоже забыл; но продукт полезный, а потому следует пить, сколько влезет. И уехали. ...Патруль им преградил путь часа через полтора. Дорога раздваивалась, огибая необъятную гору, влево уходила широкая, наезженная колея, где прошла бы бок о бок парочка грузовиков, вправо - однорядка, подобная той, что вела в деревню. Поперек широкой стоял "Уазик" цвета хаки, свободное пространство меж ним и обочинами было перекрыто аккуратно поваленными сосенками. Рядом, на полянке, стояла выцветшая палатка. Судя по выжженному пятну под большим черным треножником с подвешенным к нему чайником, по куче пустых консервных банок в сторонке, застава обитала тут не первый день. Несмотря на раннюю пору, возле машины прогуливался стриженный под ноль детина в кепочке-"афганке" и камуфляже с нашивками ФКГЗ, с АКСУ на плече. У полога палатки красовалось пять пар кросовок, а на растяжке сохла тельняшка-безрукавка. Детинушка браво шагнул вперед, энергично отмахивая рукой. Дядя Миша принял вправо и не спеша поехал себе дальше по свободной дороге, но сзади вдруг послышался свист, и часовой потрусил следом, махая рукой к себе, разок многозначительно показав автомат. - Вариант "Иностранец", - сказал Данил спокойно. расстегнул ремешок кобуры, опустил предохранитель. - Давай задний. "Уазик" пополз задним ходом. Рядом с часовым торчал еще один коротко стриженый, постарше лет на пять, с защитными звездочками на погонах незастегнутой форменки - старший лейтенант. Кобура у него на поясе осталась нерасстегнутой, а часовой держал автомат довольно небрежно. - Ну чего, мужики? - дядя Миша выглянул с недовольной физиономией. - Вот те крест, не шпионы. Хочешь, подошвы посмотри, никакой там рации не заделано... - Кто такие? - спросил старлей лениво-бдительно. - Интуриста с дочкой за медведем везем, - доверительно поведал Корявый. Валютой платит, мля, тут повезешь... Данил открыл дверцу и выпрыгнул, обозрел патрульных н палатку с бессмысленно-радостной улыбкой импортного человека, всю сознательную жизнь бродившего по асфальту. Больше из палатки никто не вышел. Два автомата к тому же висят у входа, под пологом - караульщики, мать вашу.