Царицын Владимир. Осенний лист или зачем бомжу деньги?

   - Их тоже.
   - Ты помнишь? Заказ срочный и он идет по срочному тарифу, а срочный тариф возрастет пропорционально количеству объектов.
   - Ясен пень! И еще: мне не надо, чтобы муровцы заинтересовались…, ну…, тем, что произойдет.
   - Умножь полученный результат на два…Ладно, не напрягайся. Я сам прокалькулирую затраты и сообщу. Только давай без задержки.
   - Ты во мне сомневаешься?
   - Если бы сомневался, то не работал бы без предоплаты. И вообще - не было бы у тебя этого номера.
   - Сразу отзвонись мне, ладно?
   - Отзвонюсь. Бабки готовь.
   Отключив мобильник, Пархом подошел к бару и налил себе коньяку.
   Выпил залпом и налил еще. Все должно закончиться очень скоро. В течение часа, не больше. Заказ, который он сделал срочный, и тянуть с ним у киллера резону нет. Если Десницкого никто встречать не будет, то дело выеденного яйца не стоит. Подобрать клиента в аэропорту и по-тихому задавить - чего проще? Хуже, если Десницкого будут встречать… Его звонок в Москву длился меньше минуты. Что можно успеть сказать за минуту? Практически, ничего. Поздороваться.
   Представиться. Сказать, что имеется срочное дельце, которое не плохо бы было перетереть. Сообщить номер рейса…
   От мыслей Пархома оторвал решительный стук в дверь.
   - Кто стучится в дверь моя? - крикнул Пархом, определив по стуку, что это Шамиль, предводитель абреков и начальник его охраны.
   На пороге возникла долговязая фигура Шамиля. Лицо его было как всегда угрюмым.
   - Мои джигиты бомжа интересного взяли. - Говорил Шамиль практически без акцента.
   - А на хер он мне нужен? И что в нем такого интересного?
   - Ты забыл, Пархом. Сам давал мне такое задание - из-под земли откопать Альфреда.
   - Так вы что, Альфреда взяли?
   - Еще не взяли. Но этот бомж поет, что…, в общем, ты сам с ним поговори, Пархом.
   - Где он? Здесь?
   - Почему здесь? Грязный бомж, заразный, наверное. Сюда не везли, там, где был, оставили. В подвале. Его стерегут. Никуда не денется.
   Но торопиться надо, помереть может.
   - Били что ли?
   - Зачем били? Бомж убежать пытался. Его попугали только.
   - Поехали. А то и точно умрет…от страха.
   Бомжу было лет сто, во всяком случае, он выглядел на сто лет. Лицо его напоминало один большой синяк, причем, синяк застарелый, уже местами пожелтевший. Но под правым глазом лиловел свеженький, а сам глаз заплыл. Кровь текла изо рта и выкрасила в розовое седую бороденку. Тонкие пряди седых волос, выползающие змейками из-под вязанной шапочки неопределенного цвета тоже были в крови. Старик покачиваясь стоял у железной не заправленной койки, держась рукой за ржавую спинку.
   - Говорить-то он сможет? - спросил Пархом у Шамиля.
   Стоящий рядом с бомжом чеченец ударил старика в бок. Тот охнул и стал падать. Чеченец отошел в сторону, но ухватил бомжа за шиворот, не дал ему упасть.
   - Гавары, шакал, - приказал он старику.
   - А че? Че говорить-то? - пуская кровяные пузыри, промямлил бомж.
   - Расскажи про Альфреда Молотилова, - сказал Пархом.
   - Не знаю я никакого Альфреда.
   - А ты про нового бомжа расскажи, - напомнил чеченец и снова ударил старика в бок, легко ударил.
   - Про родственника? Все расскажу. Только не бейте больше. Все расскажу, мне скрывать нечего. Так бы сразу и сказали.
   - Так рассказывай.
   - Что за родственник? - спросил Пархом. - Чей родственник?
   - Ляксеича родственник. Он его на завод привел и сказал, что он родственник и жить будет на заводе. Пропишется, то есть.
   - Кто кого привел? На какой завод? Кто такой Ляксеич? - Пархом повернулся к Шамилю: - Вы что, мозги ему отбили?
   - Ляксеич - директор завода. Его народ выбрал. Он на завод тепло дал, - начал сбивчиво объяснять старик, но закашлялся.
   - Отпусти его, - приказал Пархом чеченцу, который продолжал держать бомжа за шиворот. - Пусть на шконку сядет. И перестань его в бок тыкать! Вертухай хренов!
   Чеченец усадил бомжа на койку и гордо отошел в сторону.
   - Ты, старик, давай все по-порядку. Я буду вопросы задавать, а ты отвечай. Только строго на вопрос. Ничего лишнего. Того, что к делу не относится, не говори, времени моего не отнимай. Ты меня хорошо понял?
   - Понял, - кивнул бомж, и его вырвало зеленым пополам с кровью.
   - Во бля! - Пархом резво отпрыгнул назад, чтобы на его дорогие туфли не попали рвотные брызги.
   Проблевавшись и утерев лицо полой драного пальто, старик кивнул, выражая свою готовность к диалогу.
   - Кто такой…, нет, сначала скажи, о каком заводе идет речь?
   - Завод 'Искра'. Верней, был завод, теперь там бродяги живут.
   Развалины, короче.
   - Теперь второй вопрос: кто такой Ляксеич? У него имя, фамилия есть?
   - Есть. А как же? Только я не знаю его фамилии. У нас не принято паспорта друг дружке показывать. Да и нет у нас этих самых паспортов. А называем мы друг друга по именам или прозвищами. Меня, например, Юркой зовут, но чаще Грибоедом. Это потому, что я в этом подвале живу. А дом на улице Грибоедова стоит. Так и зовут - Юрка
   Грибоед.
   - О тебе хватит. Давай о Ляксеиче и его родственнике.
   - Выпить дайте, - попросил бомж. - А то в горле все пересохло.
   - Ну, ты даешь, Юрка Грибоед. Может, тебе еще и бабу сюда приволочь?
   - Не-а, - закрутил головой бомж Юрка. - Бабу не надо. У меня ее нечем. А выпить надо. А то в горле сухо и мысли путаются.
   - Водка есть у кого? - обратился Пархом к своим чеченцам. - Или коньяк?
   Те отрицательно помотали головами.
   - У меня свое есть, - гордо ответил старик. - Я - не нищий какой-нибудь. У меня и место проживания есть и выпивка имеется. Там, за трубой. Я сам-то не дойду. Боюсь, упаду. Голова кружится.
   - Эй, Махмуд, принеси. - Пархом кивнул чеченцу.
   То ли он угадал его имя, то ли чеченец уже привык, что для хозяина все они Махмуды, так или иначе, он подошел к стояку и извлек из-за него початую чекушку с мутной жидкостью.
   Старик жадно прильнул к горлышку, кадык его задергался в такт глоткам. Отпив немного, Юрка зажал чекушку между ног и сказал:
   - Ляксеича директором народ выбрал. Он уже, почитай два…, нет, больше, три года, а может, еще больше директором там. На 'Искре'.
   Ляксеич, сказывают, мужик правильный. Но с родственником этим неправильно сделал. Чтобы на завод прописаться, очередь пройти надо.
   А он родственника своего без всякой очереди. Привел и говорит: это, мол, мой родственник, и будет жить со мной. Вот так. Народ-то ему ничего сказать не может, но недовольные есть. Мне про родственника бродяга знакомый седни утром рассказал. Он, бродяга этот на 'Искре' живет. Вот и рассказал. А я еще кому-то, дурак. Знал бы, что вы ко мне придете и бить меня будете, не стал бы трепаться. Бить-то за что? Я-то тут при чем? Я тихо себе живу в подвальчике моем. Мне на завод и не хочется даже.
   - Стоп! Про родственника этого еще знаешь что-нибудь?
   - Больше ничего. Вроде еврей он, родственник этот. В очереди полно русских, а еврей, как всегда без очереди проскользнул, как в жопу без мыла. Обидно, бля!
   Пархом подошел к Шамилю.
   - Ствол дай.
   Шамиль вытащил из-за пояса тэтэшник, протянул Пархому.
   - Э! Мужики! Вы там чего? Вы это… - Юрка вдруг онемел, увидев направленную на него смерть.
   - Язык твой - враг твой! - с пафосом изрек Пархом и, картинно развернув тэтэшник параллельно полу, нажал на курок.
   Старик с пробитой головой упал на койку. Чекушка выпала из разжатых острых колен и, описав дугу, подкатилась к ногам Пархома.
   Пархом оттолкнул ее от себя носком туфля, и, склонив голову набок с садисткой улыбкой на губах, посмотрел, как конвульсивно задергались ноги бомжа, обутые в развалившиеся солдатские ботинки, перетянутые телефонным проводом. Вдоволь насладившись этим зрелищем, он повернулся к Шамилю, отдал ему пистолет. Шамиль сначала сунул тэтэ за пояс, но потом вдруг усмехнулся, снова вытащил пистолет, тщательно стер возможные отпечатки и кинул его к Юркиным ногам.
   Пархом шутку начальника своей охраны понял и оценил.
   - Правильно. Пускай менты голову поломают. Заказуха на бомжа - такого расследования им, небось, еще проводить не приходилось.
   Ствол-то чистый?
   Шамиль пожал плечами:
   - Это та пушка, которую Гамлет у жирного еврея отнял. Ну, у того, который тебя убить хотел.
   Значит, это был Гамлет, подумал Пархом. А может это какой-то другой Гамлет, может их у Шамиля несколько?
   - Отвези меня домой, - приказал он. - Потом возьми тех, кто
   Молотилова упустил, и на развалины. И чтоб на этот раз никаких осечек.
   - Живым его привезти?
   - А зачем он мне живой? Пристрелите его, да и все. Но ты обязательно тех возьми, которые его упустили. Они Альфреда в лицо знают. Я должен иметь полную уверенность в том, что вы грохнули того, кого надо было.
   - Может, его голову привести показать?
   - Ну, привези, - неопределенно пожал плечами Пархом.
   Когда шестисотый мерс уже проезжал между двух грудастых кариатид, в кармане Пархома запел мобильник.
   - Дело сделано, - раздался в трубке знакомый голос.
   - Объект ликвидирован?
   - Однозначно, - хохотнул собеседник Пархома.
   - Чисто сработал?
   - Пришлось малость пошуметь.
   - В смысле?
   - Не удалось по-тихому.
   - Я же просил! - возмутился Пархом.
   - Больно шустрым оказался водила БМВ, который его встречал. В аэропорту я их брать не рискнул, а первую мою засаду они проскочили, словно знали о ней. Пришлось мне их тачку чуть дальше накрыть, из
   'мухи'. Если бы до Москвы доскочили - пиши, пропало.
   - Черт! - ругнулся Пархом.
   Он снова пожалел о том, что не дал команду Шамилю ликвидировать
   Десницкого еще здесь. Его абреки управились бы легко и быстро, а главное без всякого шума - ножом или веревкой. Да если бы и возник какой-нибудь шум, Мрак быстро бы замял дело. Умный ты, подумал о себе Пархом, как твоя бабушка потом.
   - Но я могу быть уверен, что объект мертв и не воскреснет неожиданно? - спросил он раздраженно.
   - Обижаешь. Я - профессионал. Объект твой мертвее мертвого.
   Отправляй гонца с бабками. Ты мне должен…, - киллер назвал сумму, которая показалась Пархому вполне приемлемой. - Это я за шухер сбросил, - пояснил киллер. - И водилу этого шустрого в смету расходов не внес. За его борзоту я его бесплатно грохнул. И удовольствие при этом получил. Не люблю, когда мои ловушки просчитывают. Но за срочность взял, ты уж не обессудь.
   - Завтра курьер с деньгами будет у тебя, - пообещал Пархом и, захлопнув крышку мобильника, добавил: - Профессионал хренов!
   Сейчас журналюги раструбят по всем каналам о происшествии на трассе Домодедово-Москва, думал Пархом. Новое заказное убийство!
   Убит начальник службы безопасности одного из крупнейших нефтяных предприятий Сибири! Если конечно менты вычислят того, кто сидел на пассажирском сидении взорванного БМВ. Если? Да вычислят, несомненно, вычислят. Очередное громкое дело! Хотя… В Москве все дела громкие. А много ли раскрыто таких громких заказных дел? Громкие-то они, громкие, но погрохочет и замолкнет. И журналюги заткнутся. И их, журналюг, и Ментов ждут очередные громкие заказухи. Пархом стал понемногу успокаиваться. Так или иначе, но Десницкого больше нет.
   Мрак утверждает, что его разговор с московским чиновником был коротким. А это означает, что самсоновский волчара ничего не успел ему поведать. Даже если этот шустрый водила, как назвал встречающего киллер, был не простым шофером, а тем самым сотрудником администрации президента, так тоже ничего страшного. Он погиб вместе с Десницким. Скорей всего, информация никуда не ушла, а стало быть, есть резон верить в успех.
   О том, что любая информация в наш высокотехнологический век может достигнуть адресата не только по телефону или при личной встрече
   Пархом как-то не подумал, не догадался подумать…
   Мерс уже давно стоял у мраморных ступеней 'замка'. Шамиль, открыв заднюю дверь, молча курил, ожидая, когда Пархом соизволит выйти из машины. Но Пархом не торопился.
   А что, думал он? Не все так уж и плохо. Десницкий упорхал на небо.
   Заместитель генерального прокурора не пикнет, пока его любимая дочурка гостит на даче у Малютиного дружбана. Оболенцев нейтрализован. Сейчас Шамиль привезет мне голову Альфреда
   Молотилова, и все будет тип-топ. Остается старик Самсонов. А может и его в расход?
   Пархом вышел из машины, он решился.
   - Шамиль, - он приобнял чеченца за плечо. - Отправь-ка своих бойцов на развалины одних. А потом зайди ко мне в кабинет. Надо кое-чего перетереть…

7.

   - На-ка примерь, - сказал Сидоров, протягивая Альфреду полиэтиленовые пакеты, которые он принес с собой, вернувшись из города. - Размер на взгляд определял. Извини, что не позвонил тебе из магазина, чтобы уточнить. Номера телефона твоего не знаю.
   - У меня нет телефона, его чеченцы отобрали, - ответил Альфред, не уловив шутки в его словах. - А что это?
   - Одежда. Туфли покупать не стал, ты же их почистить собирался.
   - Одежда?
   - Одежда. Какой-то ты весь обгорелый. Нельзя тебя такого в город выпускать. В приличной одежде мы будем мало отличаться от обычных граждан. Никто и не заподозрит, что у одного из нас паспорт старого образца, а у другого его вообще нет.
   - А откуда у вас…у тебя деньги на одежду? - удивленно произнес
   Альфред, заглядывая в пакеты. - У тебя что, и телефон есть? Мобильный?
   - Ты неправильные вопросы задаешь, - засмеялся Сидоров. - Думал, спросишь о чем-то другом. Зачем, например, нам в город с тобой идти?
   А ты: откуда деньги? Какой марки телефон?…Ну, ладно, по порядку: мобильник и деньги на шмотки и на житье-бытье мне дал Самсонов.
   Андрей Валентинович Самсонов. А дал он их потому, что мне нужно тебя срочно спрятать от Пархома. Чтобы его чурбаны тебя не нашли и не отрезали твою буйну голову. Она может еще пригодиться. И не только тебе. Ею ты будешь скоро давать показания в суде. Понял?
   - Нет. Меня что, ищет Пархом? А кто такой Самсонов?
   - Не знаю, ищет Пархом тебя или нет, но если захочет найти, найдет обязательно. И убьет, такой свидетель ему ни к чему. Здесь тебе оставаться опасно.
   - А Самсонов? Кто он?
   - Самсонов - мой тесть…И твой отчасти.
   - Катин папа? Так ты с ним ходил встречаться?
   - Не совсем. О том, что Андрей Валентинович здесь я узнал совершенно случайно…Так, Альфред, - Сидоров взглянул на часы, - время терять не будем, боюсь, опоздаем на встречу с арендодателем нашего временного, но вполне благоустроенного жилья. Я договорился на восемь часов вечера, а уже половина восьмого. О Самсонове и о его планах я тебе расскажу, пока мы с тобой в город идти будем. Давай, живо переодевайся и в путь. Я тоже переоденусь.
   Через пять минут в приемной начальника взрывного цеха стояли двое неплохо одетых мужчин приятной наружности и вполне интеллигентного вида.
   - А побриться тебе не помешало бы, - заметил Сидоров. - Борода нынче не в моде, тем более, такая, с подпалинами. Но…некогда.
   Едва они шагнули к двери, как дверь сама распахнулась перед ними, открытая снаружи мощным пинком.
   - А-а-а! - заорал Альфред, попятившись.
   На пороге стоял рослый бородатый чеченец. За его спиной виднелись еще две черные головы.
   - Прывэт, дарагой! - осклабился чеченец, вваливаясь в приемную. -
   Наканэц-то я тыба нашол.
   Два других абрека зашли следом и заржали.
   Сидоров мгновенно оценил ситуацию. Трое против двоих - расклад нормальный. Но Альфред полностью деморализован, а потому, помощи от него ждать не приходится. Сидоров до мельчайших подробностей знал обстановку своих апартаментов, помнил где что находится, что-то, что можно использовать, как оружие. К своему удивлению, он вдруг осознал, что ничего такого у него нет. Он никогда не готовился к тому, что ему придется защищать свою жизнь или чью-то еще, а уж о том, что вынужден будет противостоять троим вооруженным боевикам, он и представить себе не мог. А эти абреки были вооружены, в этом у
   Сидорова сомнения не было - просторные кожаные куртки предполагали наличие спрятанных под мышками пистолетов. У одного из них Сидоров заметил на поясе широкие ножны кинжала. У старшего на плече висел короткий автомат.
   Впрочем, обнажать оружие чеченцы не торопились, справедливо считая, что бомжи это не те противники, которым надо грозить пистолетами или ножами. Бомжи и от одного их грозного вида в штаны накласть должны.
   Сидоров вначале решил подобраться к окну, где рядом с эмалированной кружкой с остатками вчерашней водки, стояла пустая бутылка с красивой ламинированной этикеткой, но передумал. Не увеличивать надо расстояние между ним и врагом, а сокращать. Пустая бутылка неплохое подспорье в драке, но она не огнестрельное оружие, из бутылки не постреляешь. Добиться результата можно только подобравшись поближе и попытавшись первым же ударом вывести из строя хотя бы одного противника. Сидоров шагнул к бандитам.
   - Э! Стой, гдэ стаиш, - прикрикнул на него старший. Сидоров послушно остановился. - Нэ знаю кто ты такой, но ты нам нэ нужен.
   Нам нужен он. - Чеченец ткнул пальцем в бледного Альфреда.
   - Вот незадача! - посетовал Сидоров, делая еще один осторожный шаг вперед. - И мне он нужен. Как быть? Альфред, ты сегодня гвоздь программы. Всем нужен…
   - Стаят, я сказал! - Чеченец взялся за ремень автомата. - Исса, разбэрись с ним.
   Исса, которому было дано это указание, ухмыльнулся, ловко выхватил из ножен кинжал и медленно двинулся на Сидорова, рисуя клинком в воздухе восьмерки. Сидоров сделал вид, что напуган до смерти, пятясь назад, уклонился от очередной сверкнувшей дуги, перехватил руку чеченца, выкрутил ее и, завладев кинжалом, воткнул стальное жало в ложбинку между черной головой и смуглой шеей.
   Ого, удивился он сам себе, не забывается вэдэвэшная наука!
   Все произошло очень быстро, буквально в несколько секунд, но когда
   Сидоров поднял обмякшее тело поверженного врага, прикрывшись им, как щитом, он услышал какую-то игрушечную очередь нерусского автомата и почувствовал, что чеченские пули ударили в уже мертвого Иссу. И вдруг снова: та-та-та-та. Уже не игрушечная очередь, по звуку -
   Калашников. Чеченец, сжимающий в руках короткий автомат, рухнул, как подкошенный.
   Это стрелял Окрошка. Он стоял, уперев плечо в дверной косяк, а единственную ногу в порог. И стрелял, стрелял, стрелял. Пули разлетались веером, попадая куда попало, вгрызаясь в стены и в потолок, рикошетя от мозаичного пола. Несколько отрикошеченых пуль принял все тот же Исса. Альфред в самом начале заварухи юркнул под стол, чуть не свернув столешницу из ДСП, а чеченец, который пытался его оттуда вытащить получил пулю в зад и теперь, забившись в угол, тихо скулил и, по-видимому, молился своему Аллаху, закрыв глаза и ожидая смерти. А Окрошка все стрелял и не мог остановиться, наверное, его указательный палец свело судорогой. Такое бывает очень часто у людей, впервые стреляющих из автомата Калашникова. Слава богу, понизу пришлось только начало его длинной очереди, остальные пули шли верхом, били в потолок, сыпя на головы Сидорова, подраненного в зад чеченца и мертвого Иссы куски отколотой штукатурки и известковую пыль.
   Наконец патроны в рожке закончились, и воцарилась полнейшая тишина. Окрошка стоял, ошарашено глядя на автомат, его глаза сошлись у переносицы, а сиреневые губы беззвучно шевелились. В углу тихо поскуливал чеченец.
   - О, бля! Заклинило…, - наконец выдавил из себя Окрошка и оторвал от спускового крючка скрюченный побелевший палец и поднес его к глазам. - Чуть пальца не лишился. Вот зараза!
   - Молодец, Окрошка, - похвалил его Сидоров. - Вовремя на помощь пришел.
   Он прошел мимо одноногого автоматчика, который никак не мог оторвать взгляда от своего онемевшего пальца и, подойдя к раненному чеченцу, который смотрел на него глазами обреченного ягненка, коротко рубанул ребром ладони по его горлу. Чеченец моментально умолк и сполз по стене на пол.
   - Вылезай, Альфред, - позвал Сидоров 'родственника'. - Эй,
   Альфред, ты живой там?
   Лист ДСП зашевелился и Альфред выполз из-под него наружу. Обозрев поле сражения, он вдруг истерически захохотал, указывая пальцем на мертвых чеченцев:
   - Это они! Ха-ха-ха! Это те самые! Ха-ха-ха-ха! Они мертвые, а я опять живой! Ха-ха-ха!
   Сидоров с размаху залепил Альфреду пощечину. Тот безумными глазами посмотрел на Сидорова и замолчал.
   - Уходить надо. Всем. - Сидоров повернулся к Окрошке.
   - Вот зараза! - Окрошка показал Сидорову скрюченный палец, пожаловался. - Не чувствует пальчик ни хрена!
   - Пройдет. Уходить надо. Ты меня слышишь? А, Окрошка?
   - Чего?
   - Уходить надо, говорю. Собери народ. Мигом…Да брось ты автомат. На вот, - Сидоров наклонился и, подняв с полу брошенные
   Окрошкой костыли, сунул их ему в руку, отобрав автомат. - Пострелял малость и хватит.
   - Слушаюсь, товарищ командир. - Окрошка ощутил себя, по меньшей мере, заместителем командира полка. - А здорово я их покрошил, а,
   Ляксеич?
   - Здорово, здорово. Если бы не ты, нам бы каюк.
   - Бывало в Афгане…, - начал Окрошка, но, натолкнувшись на строгий взгляд Сидорова, понял. - А, ну да! Пошел я, бродяг соберу.
   - Их четверо было…, - ни с того ни с сего брякнул Альфред.
   - Да? - взглянул на него Сидоров. - Молодец, соображаешь.
   - Тогда их четверо было, - уточнил Альфред.
   - И сейчас наверняка четвертый в машине сидит.
   - В машине?
   - Не пешком же они сюда пришли.
   Сидоров быстро обшарил мертвых чеченцев. Результатом шмона было три пистолета (беретта и два тэтэшника), два кинжала (третий из шеи
   Иссы Сидоров вытаскивать не стал) и короткоствольный автомат китайского, по-видимому, производства. Сидоров сунул за пояс беретту и один из тэтэшников, накинул на плечо автомат. Второй тэтэшник он протянул Альфреду.
   - Здесь сиди. Если что… Из тэтэ вас на военной кафедре стрелять учили?
   - Нет, только из пистолета Макарова.
   - Ничего. Принцип один и тот же. Если что, стреляй.
   - А ты куда? - Альфред с опаской посмотрел на чеченские трупы.
   - Скоро приду.
   Сидоров быстро спустился по лестнице. Проходя через цех, он ловил на себе молчаливые взгляды своих 'верноподданных'. Собирать бомжей
   Окрошке не пришлось, обеспокоенные выстрелами, они сами вывалили из своих конурок. Бомжи смотрели на Сидорова, ожидая его объяснений.
   - Я вернусь через несколько минут, и мы с вами поговорим, - пообещал он им.
   - Там у бывшей проходной джип стоит, - пробасил здоровенный бомж по прозвищу 'Малыш'. - Музон гремит на все развалины.
   Сидоров прислушался. Снаружи, откуда-то издали действительно доносились звуки тяжелого рока.
   Это хорошо, подумал он, что абреки приехали сюда как на прогулку.
   Они решили, что Альфред для них легкая добыча, а на бомжей стоит только цыкнуть и дело будет сделано - все бродяги разбегутся, как тараканы по щелям. Так бы оно и случилось, если бы рядом с Альфредом не было их - бывшего десантника Сидорова и отважного воина-интернационалиста Окрошки с автоматом Калашникова.
   Сидоров вышел наружу и, зайдя с левой стороны развалин, незаметно подобрался к джипу сбоку. В машине сидел человек и ритмично в такт музыке мотал головой. Сидоров подумал, что боевик либо пьян, либо под дозой, иначе он бы услышал звуки перестрелки из приемной взрывного цеха. Впрочем, тяжелый рок заглушал все остальные звуки.
   Музыка рвалась из динамиков через слегка приоткрытое стекло. Вместе с музыкой из щелки тянуло дымком сигареты с марихуаной. Сидоров хорошо знал этот запах, приходилось пробовать в молодости.
   Сидоров положил автомат на бетонную плиту в тень, вытащил из-за пояса беретту, привел ее в боевое положение и, спрятав пистолет за спину, уже не таясь, подошел к машине и решительно постучал в окно.
   - До города не подбросите?
   Чеченец вытаращил глаза от возмущения. Он сделал щель пошире и закричал, перекрикивая музыку:
   - Шакал! Ты что, савсэм абарзэл? Я на таксиста пахож, да?
   - Вылитый, - ответил Сидоров и выстрелил чеченцу в голову.
   Вернувшись в цех, он увидел, что никто не разошелся. Все слушали
   Окрошку, который стоял посреди цеха, окруженный бомжами, и описывал поединок с чеченскими отморозками, не забыв в повествовании отвести главную роль себе любимому.
   - Если б не я, все! Пи…ец пришел бы и Ляксеичу и его родственнику, Альфу этому. Я всегда чую, когда жареным пахнет.
   Автомат на изготовку, дверь костылем вышиб и как дал! Думаю, эх,
   Ляксеича бы не зацепить! Но ничего. Прицельно стрелял - по черным головам. Как в Афгане по душманам…
   Сидоров подошел к собравшимся. Бомжи расступились, пропустили его внутрь круга.
   - А я че? Рассказываю тут, как дело было, - оправдываясь, сказал
   Окрошка и засобирался. - Пойду, посмотрю, как там Альф. Обосрался небось с перепугу…
   - Подожди. Тоже послушай. - Сидоров повел головой, всматриваясь в тревожные лица бомжей. - Братья! Вольные люди! Подвел я вас. Привел в дом беду. Бежать вам надо, мужики! Уходите кто куда! Надеюсь, уляжется все скоро. Вернетесь, и как прежде жить будете. А сейчас уходите. Прямо сейчас. Не могу вам всего объяснить, но прошу - уходите. Опасно здесь оставаться. С минуту на минуту сюда враги пожалуют. Ничего с собой не берите, если у кого есть, что взять. Я тоже ухожу. Дай бог, останусь в живых, свидимся.
   - А я? - не понял Окрошка. - Я на костылях далеко не убегу.
   - С нами пойдешь, - пообещал Сидоров.
   - Ну, с тобой Ляксеич, это, пожалуйста. А так - нет.
   Люди стояли, расходиться не хотели, ждали еще каких-то слов, но
   Сидоров больше ничего им не сказал, быстро ушел наверх, а через минуту они с Альфредом уже шли к джипу. Окрошка ковылял следом.