Эйзенхауэр воспринял Ваши указания как директиву и чтобы Мэрфи и Макмиллан
добились их осуществления любыми средствами, какие они сочтут
целесообразными. Правительство его величества поддержит эту политику.
Тогда перед комитетом станет выбор: либо принять наше решение
большинством голосов, либо встать в определенную оппозицию к двум державам,
спасающим Францию. Если решение будет принято большинством, а это
представляется возможным, то де Голлю придется решить, подчиниться ли -- а
вместе с ним должны будут подчиниться и другие недовольные -- или выйти в
отставку. Если де Голль уйдет в отставку, то он этим повредит себе в глазах
общественного мнения, и нужно принять все необходимые меры, чтобы помешать
ему вызвать неурядицы. Если он подчинится, то у нас, пожалуй, еще будут
неприятности в будущем, но все же это будет лучше, чем если мы распустим
комитет, на который возлагают много надежд как среди Объединенных Наций, так
и во Франции. Мы должны поставить условия, необходимые для безопасности
наших сил, и возложить ответственность на де Голля. Во всяком случае было бы
разумно сначала испробовать это средство".
* * *
Отношение американцев к политической обстановке, создавшейся среди
французов в Северной Африке, отчасти определялось военной необходимостью.
Спор из-за де Голля возник в условиях подготовки к высадке в Сицилии. Ссора
из-за верховного командования французскими войсками, вызванная де Голлем,
произошла в весьма критический момент. Какая бы договоренность ни
существовала в прошлом между английским правительством и де Голлем, нельзя
было допускать, чтобы она повредила нашим отношениям с Соединенными Штатами.
Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 21 июля 1943 года
"Министерство иностранных дел и мои коллеги по кабинету, а также сами
обстоятельства оказывают на меня значительный нажим в пользу "признания"
Алжирского комитета национального освобождения. Что означает признание?
Человека можно признать императором или бакалейщиком. Признание бессмысленно
без определенной формулы. До тех пор пока де Голль не отправился в
Северо-Западную Африку и не был создан новый комитет, все отношения наши
велись с ним и его комитетом. 8 июня я заявил в парламенте, что "создание
этого комитета как коллективного органа пришло на смену положению,
созданному в результате переписки между генералом де Голлем и мной в 1940
году. Наши отношения, финансовые и прочие, отныне будут вестись с комитетом
в целом". Я был Рад этому, потому что предпочитал иметь дело со всем
комитетом, а не с одним де Голлем. В течение многих месяцев я старался
убедить или вынудить де Голля "включиться в комитет". Мне кажется, это в
значительной мере достигнуто в силу нового соглашения. Макмиллан
неоднократно сообщал нам, что комитет приобретает коллективную власть и что
де Голль отнюдь не господствует в нем. Он сообщает нам также, что если
комитет распадется, а это произойдет, если его оставить без всякой
поддержки, то де Голль снова станет единственным человеком, который будет
контролировать все, за исключением сферы полномочий, осуществляемых Жиро под
руководством вооруженных сил Соединенных Штатов в Северо-Западной Африке и
Дакаре. Макмиллан настойчиво рекомендует признать в какой-либо степени
комитет. Он сообщает, что Эйзенхауэр и Мэрфи согласны с этим...
Поэтому наступает момент, когда мне, возможно, придется пойти на этот
шаг в вышеизложенных интересах Великобритании и англо-французских отношений.
Если я это сделаю, то и Россия, конечно, признает (его), и я опасаюсь, не
вызовет ли это затруднений для Вас.
Поэтому я надеюсь, что Вы дадите мне знать: а) можете ли Вы
присоединиться к нашей формуле или к чему-нибудь в этом роде либо б) не
будете ли Вы возражать, если правительство его величества сделает этот шаг
независимо от Вас. У меня нет никаких сомнений в том, что первое будет
гораздо лучше. В комитете много хороших людей -- Катру, Массигли, Моннэ,
Жорж и, конечно, Жиро, который прибыл сюда вчера. Он определенно поднимет
все эти вопросы в такой форме, чтобы добиться их решения".
Но было совершенно очевидно, что американцы не хотят признать алжирский
комитет в том составе, в каком он был сформирован. Жиро ездил в Соединенные
Штаты и вел там переговоры о снабжении вооружением французской армии в
Северной Африке. Его пребывание там отнюдь не утихомирило деголлевцев.
Предстояла Квебекская конференция, которую я уже описал. Тем временем
мы зашли в тупик.
Президент Рузвельт -- премьер-министру 4 августа 1943 года
"Я горячо надеюсь, что не будет принято никаких мер в отношении
признания комитета национального освобождения, пока мы не будем иметь
возможности обсудить это совместно".
Только в результате упорных переговоров я смог убедить американцев
сделать заявление общего характера в поддержку политических мероприятий, уже
определившихся в Северной Африке.
Премьер-министр, Квебек -- Макмиллану, Алжир 25 августа 1943 года
"1. После длительных и трудных дискуссий мы достигли целого ряда, мне
кажется, удовлетворительных решений о признании. Мы сочли, что будет лучше,
если мы все выразим наши мысли собственными силами, а не в совместной
декларации Соединенных Штатов и Соединенного Королевства".
На следующий день было сообщено о признании французского национального
комитета; этот акт знаменовал собой окончание целого этапа, и хотя
французские лидеры не были привлечены ни к переговорам о перемирии с
Италией, ни к участию в средиземноморской комиссии, которая была
впоследствии создана для решения итальянских дел, они отныне вступали в
официальные отношения с союзниками в качестве представителей Франции.
* * *
Борьба за власть между де Голлем и Жиро продолжалась с неослабевающей
силой, и возникали частые столкновения из-за назначений на гражданские и
военные посты.
В течение октября продвинулось составление плана созыва временной
консультативной ассамблеи для расширения базы французской администрации.
Положение Жиро становилось все более шатким. Его поддерживали лишь
некоторые армейские круги, которые ценили доброжелательство американцев, но
в роли одного из председателей национального комитета Жиро быстро терял эту
поддержку.
Де Голль проявил себя несравненно более сильной личностью. 3 ноября
ассамблея впервые собралась в Алжире. Во французских политических кругах
создавался зародыш будущего правительства. 8 ноября, ровно через год после
высадки в Северной Африке, Жиро вышел из состава комитета национального
освобождения, но сохранил за собой пост главнокомандующего французскими
силами. Меня встревожили возможные последствия этих событий. Будущее
единство Франции требовало создания какого-то равновесия между враждующими.
Поэтому я телеграфировал президенту:
Премьер-министр -- президенту Рузвельту 10 ноября 1943 года
"Я отнюдь не доволен изменениями во Французском комитете национального
освобождения, единственным председателем которого остался де Голль. Орган,
который мы признали, был совершенно иного характера, поскольку его
отличительной чертой было совместное председательствование Жиро и де Голля.
Я предлагаю занять абсолютно сдержанную позицию, пока мы не сможем совместно
обсудить положение".
На пути через Каир на Тегеранскую конференцию я надеялся примирить
соперничающих генералов.
Мой план расстроило грубое, приведшее к трагическим последствиям
поведение властей "свободных французов" в Сирии. В конце 1941 года
"свободные французы" провозгласили формальную независимость Сирии и Ливана.
Мы признали эти республики, и в феврале 1942 года Эдуард Спирс был направлен
туда в качестве английского посланника. Однако в течение года не было
достигнуто никаких успехов. В обеих странах произошли смены правительств, но
выборы не были проведены. Антифранцузские настроения усиливались. В марте
1943 года были назначены временные правительства. На выборах в июле и
августе подавляющее большинство населения в обеих республиках выразило
националистические чувства. Большинство требовало полного пересмотра
конституции, закреплявшей положение страны как подмандатной территории.
Слабость властей "свободных французов" привела к тому, что местные
политические деятели, мало верившие обещаниям французов предоставить этим
странам независимость после войны, стремились выступить. 7 октября
правительство Ливана предложило упразднить французские права и привилегии в
республике. Месяц спустя комитет "свободных французов" в Алжире поставил под
сомнение право ливанцев действовать таким односторонним образом. М. Элле,
заместитель генерала Катру, возвратился из Алжира и отдал приказ об аресте
президента Ливана и большинства министров, тем самым вызвав беспорядки,
которые привели к кровопролитию, главным образом в Бейруте. Английский
кабинет был встревожен этими событиями.
Меры, принятые французами, свели на нет соглашение, которое мы
заключили с ними, а также с сирийцами и ливанцами. Они противоречили
Атлантической хартии и всему тому, что мы провозглашали. Нам казалось, что
это положение будет неправильно воспринято на всем Среднем Востоке и в
арабском мире и что люди повсюду будут говорить: "Что это за Франция,
которая сама, будучи порабощена врагом, старается поработить других?"
Поэтому я считал, что английское и американское правительства должны
вместе решительно реагировать на эти события. И без того характер органа,
который мы признали в Квебеке, совершенно изменился в результате принятия на
себя де Голлем всей полноты власти. Но события в странах Леванта носили иной
характер и давали все основания, учитывая к тому же поддержку со стороны
мирового общественного мнения, поставить вопрос перед де Голлем и добиться
его решения. Я считал, что арестованные ливанский президент и министры
должны быть освобождены, им должно быть разрешено осуществлять свои
полномочия, а ливанская ассамблея снова должна собраться, как только будет
гарантировано соблюдение законности и порядка. Если де Голль не захочет
сразу же сделать это, мы должны взять обратно признание Французского
комитета национального освобождения и перестать вооружать французские войска
в Северной Африке.
16 ноября из Алжира в качестве посредника прибыл генерал Катру, а 22
ноября французские власти освободили арестованных политических деятелей, и
начались длительные переговоры о предоставлении окончательной независимости
Сирии и Ливану.
Эти инциденты повлияли на наши отношения с комитетом "свободных
французов" и генералом де Голлем. Результат целого года наших усилий
выработать единую политику, основанную на подлинном чувстве дружбы между
США, Англией и руководителями "свободных французов", был весьма безотрадным.
Попытка Муссолини восстановить фашистский режим ввергла Италию в пучину
гражданской войны. В течение нескольких недель, последовавших за перемирием,
заключенным в сентябре, офицеры и солдаты итальянской армии в оккупированной
немцами Северной Италии и патриоты в городах и деревнях создавали
партизанские отряды, чтобы действовать против немцев и против своих
соотечественников, еще поддерживавших дуче. Была установлена связь с
союзными армиями южнее Рима и с правительством Бадольо. В эти месяцы в
условиях ожесточенной гражданской войны, убийств и расправ была создана сеть
итальянского сопротивления германской оккупации. Повстанческое движение в
Центральной и Северной Италии, как и повсюду в оккупированной Европе,
затронуло все классы населения.
* * *
С момента подписания перемирия и после того, как итальянский флот смело
присоединился к союзникам, я счел себя обязанным сотрудничать с королем
Италии и маршалом Бадольо, по крайней мере до тех пор, пока Рим не будет
оккупирован союзниками и мы не сможем создать действительно широкое
итальянское правительство, которое вело бы войну вместе с нами. Я был
убежден, что король Виктор Эммануил и Бадольо смогут сделать больше для
дела, которое теперь стало общим, чем любое итальянское правительство,
созданное из эмигрантов или противников фашистского режима. Капитуляция
итальянского флота была веским доказательством эффективности их власти. С
другой стороны, выдвигались обычные доводы против сотрудничества с теми, кто
работал с Муссолини или помогал ему, и сейчас же начались сложные интриги
среди шести или семи партий левого толка в Риме, стремившихся освободиться
от короля и Бадольо и захватить власть в свои руки. Учитывая критический
характер борьбы и крайнюю необходимость привлечения Италии к добровольной
борьбе на нашей стороне, я противился этим движениям всякий раз, когда мне
становилось известно о них. В этом меня поддержал маршал Сталин, который
считал, что для того, чтобы перейти мост, можно взять в союзники хоть
дьявола.
* * *
Рассмотрев предложения, полученные от Макмиллана из Алжира и от
генерала Эйзенхауэра, я телеграфировал президенту, спрашивая его мнение:
Премьер-министр -- президенту Рузвельту 21 сентября 1943 года
"... Я и мои коллеги в военном кабинете пришли к следующему заключению:
Весьма важно поддержать авторитет короля и властей Бриндизи как
правительства и достигнуть единства командования по всей Италии. Несмотря на
выступление Бадольо по радио сегодня, мы все же считаем, что король должен
выступить перед микрофоном в Бари, сообщить итальянскому народу, что он там,
и объявить, что Бадольо возглавляет законное правительство Италии,
находящееся под его верховным руководством. Это необходимо не только для
итальянского народа, но и для итальянских представителей и гарнизонов за
границей.
Королю и Бадольо необходимо сообщить, что они должны создать как можно
более широкое антифашистское коалиционное правительство. В этот критический
момент необходимо сплотить все здоровые элементы, которые могут принести
какую-нибудь пользу. Эти моменты должны быть разъяснены королем в его
выступлении по радио. Было бы весьма полезно, если бы граф Сфорца
1 и профессора, которые претендуют на представительство шести
партий, захотели присоединиться к этим общим усилиям. Однако необходимо дать
ясно понять, что ни одно из этих временных мероприятий, продиктованных
военной необходимостью, не помешает итальянскому народу впоследствии
свободно выбрать такое демократическое правительство, какое он предпочтет.
1 Итальянский политический деятель, находившийся в то время
в эмиграции в США. -- Прим. ред.
Предоставление правительству Бадольо статуса союзника не входит в наши
ближайшие планы. Достаточно предоставить ему статус совместно воюющей
стороны. На такой основе мы должны стремиться к постепенному превращению
Италии в действенную национальную силу, выступающую против Германии, но, как
мы говорили, она должна загладить свою вину. При определении условий
перемирия нами будут учтены услуги, оказанные в борьбе против врага. Мы
ожидаем, что Бадольо, со своей стороны, будет продолжать действовать в
интересах союзников на основе перемирия. Мы будем придерживаться принципа
оплаты в зависимости от результатов. Бадольо следует предоставить право
объявить войну Германии, а сделав это, он сразу же станет если не союзником,
то совместно воюющей стороной.
Бадольо можно сказать, что мы не собираемся создавать всюду
союзническое военное управление. Если он будет сотрудничать, мы готовы
передать территорию его правительству, как только она будет освобождена от
врага. Это предложение касается исторической территории Италии, Сицилии и
Сардинии. Отношения Объединенных Наций с итальянским правительством на
территориях, которыми ему будет разрешено управлять, будут осуществляться
через контрольную комиссию.
Нам было бы гораздо легче, если бы сейчас можно было подписать
исчерпывающий документ о капитуляции, хотя и несколько устаревший. Правда,
многие статьи правительство Бриндизи в его нынешнем положении не сможет
выполнить. Но по мере того как мы будем продвигаться на север полуострова и
передавать территорию итальянскому правительству, возможность выполнения
обязательств станет реальной. Мы не хотим ставить себя в положение, при
котором нам придется торговаться с правительством по поводу каждого нашего
требования. Чем дольше мы будем оставлять этот вопрос нерешенным, тем
труднее нам будет добиться подписания этого документа, и поэтому я надеюсь,
что Эйзенхауэр получит подпись Бадольо под ним как можно скорее на основе,
предложенной в телеграммах министра иностранных дел.
Об этом плане следует сейчас же сообщить королю и Бадольо. Прежде всего
важно, чтобы король выступил с вышеуказанным заявлением. Для этого, конечно,
не нужно ожидать окончательного детального определения политики".
Не успев получить мое послание, президент послал мне следующую
телеграмму:
Президент Рузвельт -- премьер-министру 21 сентября 1943 года
"Я направлю следующую телеграмму генералу Эйзенхауэру, как только Вы
дадите свое согласие:
"Ввиду положения, создавшегося в Италии, необходимо действовать как
можно скорее.
Вы воздержитесь от определения долгосрочных условий перемирия впредь до
дальнейших указаний.
В зависимости от требований военной обстановки Вы уполномочиваетесь
время от времени делать рекомендации для облегчения условий военного
перемирия, чтобы, таким образом, предоставить итальянцам возможность в меру
их сил вести войну против Германии.
Если нынешнее правительство Италии объявит войну Германии, ему должно
быть разрешено, при соблюдении условий, содержащихся в нижеследующем
четвертом параграфе, продолжать действовать в качестве правительства Италии
и в качестве такового к нему следует относиться как к совместно воюющей
стороне в войне против Германии. При этом определенно предполагается, что
народ Италии имеет неотъемлемое право решить, какую форму правления он будет
иметь в конечном счете, и что вопрос об окончательной форме правления в
Италии будет решен после изгнания немцев с итальянской территории.
Функции союзной военной администрации и соответствующие функции Союзной
контрольной комиссии будут, как только это станет возможным, переданы
Союзной комиссии, возглавляемой главнокомандующим союзными войсками,
которому будет поручено контролировать и время от времени инструктировать
правительство Бадольо по военным, политическим и административным вопросам.
Вы будете поощрять всеми доступными способами решительное использование
под Вашим руководством итальянских вооруженных сил против Германии".
Мне казалось, что наши две телеграммы не противоречили друг другу ни в
одном важном пункте, если не считать вопроса об отсрочке определения
длительных условий перемирия. В этом я уступил президенту, и мы
договорились, что эта телеграмма должна быть послана генералу Эйзенхауэру в
качестве директивы от нас обоих.
* * *
14 сентября Муссолини встретился с Гитлером впервые после своего
"освобождения". В последующие дни оба они обсуждали, как продлить жизнь
итальянского фашизма в районах Италии, еще оккупированных германскими
войсками. 15 сентября дуче объявил, что он вновь взял на себя руководство
фашизмом и что новая республиканско-фашистская партия, избавленная и
очистившаяся от предательских элементов, создаст достойное доверия
правительство на Севере. Один момент казалось, что старая система,
нарядившаяся в псевдореволюционные одежды, может вновь ожить. Но результаты
разочаровали немцев. Весьма показательно замечание Геббельса, относящееся к
этому времени:
"Дуче не извлек моральных выводов из итальянской катастрофы, которую
предвидел фюрер. Естественно, он был слишком рад видеть фюрера и снова
оказаться на свободе. Но фюрер ожидал, что дуче прежде всего расправится со
своими предателями. То, что он этого не сделал, говорит о его подлинной
ограниченности. Он не революционер, подобно фюреру или Сталину. Он настолько
привязан к своему итальянскому народу, что у него отсутствует размах
мирового революционера и мятежника" 1.
1 The Goebbels Diaries. P. 378.
Но пути к отступлению не было. Начались серенькие "100 дней" Муссолини.
В конце сентября он основал свой штаб на берегу озера Гарда. Это жалкое
призрачное правительство известно под названием "Республика Сало". Здесь
разыгралась жалкая трагедия. Человек, более 20 лет бывший диктатором и
законодателем Италии, находился вместе со своей любовницей в руках
германских хозяев, целиком подчинялся их воле и был отрезан от внешнего мира
тщательно отобранными германской охраной и врачами.
Капитуляция Италии застала итальянские армии на Балканах врасплох, и
многие итальянские части оказались в отчаянном положении, будучи зажаты
между местными партизанскими силами и мстительными немцами. Началась
жестокая расправа. Итальянский гарнизон на острове Корфу, насчитывавший
более семи тысяч человек, был почти целиком истреблен своими бывшими
союзниками. Итальянские войска на острове Кефалония держались до 22
сентября. Многие из уцелевших были расстреляны, а остальные депортированы.
Некоторым гарнизонам Эгейских островов удалось небольшими группами бежать в
Египет. В Албании, на далматинском побережье в Югославии некоторые части
присоединились к партизанам. Чаще солдат направляли на принудительные
работы, а офицеров расстреливали. В Черногории большая часть двух
итальянских дивизий была переформирована Тито в "дивизию Гарибальди",
которая понесла тяжелые потери в конце войны. На Балканах и в Эгейском море
итальянские армии потеряли после перемирия 8 сентября почти 40 тысяч
человек, не считая тех, кто умер в концентрационных лагерях.
* * *
Я объяснил положение и нашу политику Сталину:
Премьер-министр -- премьеру Сталину 21 сентября 1943 года
"Теперь, когда Муссолини поставлен немцами в качестве главы так
называемого республиканского фашистского правительства, важно парировать
этот шаг, сделав все, что мы сможем, для усиления власти Короля и Бадольо,
которые подписали с нами перемирие и с тех пор, насколько они это могли,
верно выполняли его и выдали большую часть своего флота. Кроме того, исходя
из военных соображений, мы должны мобилизовать и сконцентрировать в Италии
все силы, которые желают бороться или по крайней мере оказывать
сопротивление немцам. Они уже активно действуют.
Я предлагаю поэтому рекомендовать Королю обратиться по радио к
итальянскому народу с призывом сплотиться вокруг правительства Бадольо и
объявить о своем намерении создать антифашистское коалиционное правительство
на широкой основе, причем подразумевается, что не будет предпринято ничего
такого, что могло бы помешать итальянскому народу решить, какую форму
демократического правительства он будет иметь после войны.
Должно быть также сказано, что полезные услуги армии Итальянского
Правительства и народа, направленные против врага, будут приняты во внимание
при разработке и осуществлении перемирия; но что, хотя Итальянскому
Правительству предоставляется свобода в отношении объявления войны Германии,
это не сделает Италию союзником, а сделает ее лишь совместно воюющей
стороной.
В то же время я хочу настоять на подписании исчерпывающих условий
перемирия, которые все еще не осуществлены, хотя некоторые из этих условий
не могут вступить в силу в настоящий момент. Взамен Бадольо было бы обещано,
что союзные правительства намерены передать Сицилию и Сардинию и
исторический материк Италии, как только он будет освобожден от противника,
под управление Итальянского Правительства под наблюдением Союзной
Контрольной Комиссии.
Я выдвигаю эти предложения также перед Президентом Рузвельтом, и я
надеюсь, что могу рассчитывать на Ваше одобрение. Как Вы, конечно, поймете,
этот вопрос является крайне срочным по военным причинам. Например, итальянцы
уже изгнали немцев из Сардинии, и имеется много островов и ключевых позиций,
которые они все еще удерживают и которые мы можем получить".
Он ответил следующей телеграммой:
Премьер Сталин -- премьеру Черчиллю 22 сентября 1943 года
"Ваше послание от 21 сентября получил.
Я согласен с Вашим предложением в отношении обращения по радио
итальянского Короля к народу. Но я считаю совершенно необходимым, чтобы в
обращении Короля было ясно заявлено, что Италия, капитулировавшая перед
Великобританией, Соединенными Штатами и Советским Союзом, будет сражаться
против Германии вместе с Великобританией, Соединенными Штатами и Советским
Союзом.
Я согласен также с Вашим предложением о необходимости подписания
исчерпывающих условий перемирия. Что касается Вашей оговорки о том, что
некоторые из этих условий не могут войти в силу в настоящий момент, то я
понимаю эту оговорку лишь в том смысле, что эти условия сейчас не могут быть
осуществлены на территории, которая пока находится под властью немцев. Во
добились их осуществления любыми средствами, какие они сочтут
целесообразными. Правительство его величества поддержит эту политику.
Тогда перед комитетом станет выбор: либо принять наше решение
большинством голосов, либо встать в определенную оппозицию к двум державам,
спасающим Францию. Если решение будет принято большинством, а это
представляется возможным, то де Голлю придется решить, подчиниться ли -- а
вместе с ним должны будут подчиниться и другие недовольные -- или выйти в
отставку. Если де Голль уйдет в отставку, то он этим повредит себе в глазах
общественного мнения, и нужно принять все необходимые меры, чтобы помешать
ему вызвать неурядицы. Если он подчинится, то у нас, пожалуй, еще будут
неприятности в будущем, но все же это будет лучше, чем если мы распустим
комитет, на который возлагают много надежд как среди Объединенных Наций, так
и во Франции. Мы должны поставить условия, необходимые для безопасности
наших сил, и возложить ответственность на де Голля. Во всяком случае было бы
разумно сначала испробовать это средство".
* * *
Отношение американцев к политической обстановке, создавшейся среди
французов в Северной Африке, отчасти определялось военной необходимостью.
Спор из-за де Голля возник в условиях подготовки к высадке в Сицилии. Ссора
из-за верховного командования французскими войсками, вызванная де Голлем,
произошла в весьма критический момент. Какая бы договоренность ни
существовала в прошлом между английским правительством и де Голлем, нельзя
было допускать, чтобы она повредила нашим отношениям с Соединенными Штатами.
Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 21 июля 1943 года
"Министерство иностранных дел и мои коллеги по кабинету, а также сами
обстоятельства оказывают на меня значительный нажим в пользу "признания"
Алжирского комитета национального освобождения. Что означает признание?
Человека можно признать императором или бакалейщиком. Признание бессмысленно
без определенной формулы. До тех пор пока де Голль не отправился в
Северо-Западную Африку и не был создан новый комитет, все отношения наши
велись с ним и его комитетом. 8 июня я заявил в парламенте, что "создание
этого комитета как коллективного органа пришло на смену положению,
созданному в результате переписки между генералом де Голлем и мной в 1940
году. Наши отношения, финансовые и прочие, отныне будут вестись с комитетом
в целом". Я был Рад этому, потому что предпочитал иметь дело со всем
комитетом, а не с одним де Голлем. В течение многих месяцев я старался
убедить или вынудить де Голля "включиться в комитет". Мне кажется, это в
значительной мере достигнуто в силу нового соглашения. Макмиллан
неоднократно сообщал нам, что комитет приобретает коллективную власть и что
де Голль отнюдь не господствует в нем. Он сообщает нам также, что если
комитет распадется, а это произойдет, если его оставить без всякой
поддержки, то де Голль снова станет единственным человеком, который будет
контролировать все, за исключением сферы полномочий, осуществляемых Жиро под
руководством вооруженных сил Соединенных Штатов в Северо-Западной Африке и
Дакаре. Макмиллан настойчиво рекомендует признать в какой-либо степени
комитет. Он сообщает, что Эйзенхауэр и Мэрфи согласны с этим...
Поэтому наступает момент, когда мне, возможно, придется пойти на этот
шаг в вышеизложенных интересах Великобритании и англо-французских отношений.
Если я это сделаю, то и Россия, конечно, признает (его), и я опасаюсь, не
вызовет ли это затруднений для Вас.
Поэтому я надеюсь, что Вы дадите мне знать: а) можете ли Вы
присоединиться к нашей формуле или к чему-нибудь в этом роде либо б) не
будете ли Вы возражать, если правительство его величества сделает этот шаг
независимо от Вас. У меня нет никаких сомнений в том, что первое будет
гораздо лучше. В комитете много хороших людей -- Катру, Массигли, Моннэ,
Жорж и, конечно, Жиро, который прибыл сюда вчера. Он определенно поднимет
все эти вопросы в такой форме, чтобы добиться их решения".
Но было совершенно очевидно, что американцы не хотят признать алжирский
комитет в том составе, в каком он был сформирован. Жиро ездил в Соединенные
Штаты и вел там переговоры о снабжении вооружением французской армии в
Северной Африке. Его пребывание там отнюдь не утихомирило деголлевцев.
Предстояла Квебекская конференция, которую я уже описал. Тем временем
мы зашли в тупик.
Президент Рузвельт -- премьер-министру 4 августа 1943 года
"Я горячо надеюсь, что не будет принято никаких мер в отношении
признания комитета национального освобождения, пока мы не будем иметь
возможности обсудить это совместно".
Только в результате упорных переговоров я смог убедить американцев
сделать заявление общего характера в поддержку политических мероприятий, уже
определившихся в Северной Африке.
Премьер-министр, Квебек -- Макмиллану, Алжир 25 августа 1943 года
"1. После длительных и трудных дискуссий мы достигли целого ряда, мне
кажется, удовлетворительных решений о признании. Мы сочли, что будет лучше,
если мы все выразим наши мысли собственными силами, а не в совместной
декларации Соединенных Штатов и Соединенного Королевства".
На следующий день было сообщено о признании французского национального
комитета; этот акт знаменовал собой окончание целого этапа, и хотя
французские лидеры не были привлечены ни к переговорам о перемирии с
Италией, ни к участию в средиземноморской комиссии, которая была
впоследствии создана для решения итальянских дел, они отныне вступали в
официальные отношения с союзниками в качестве представителей Франции.
* * *
Борьба за власть между де Голлем и Жиро продолжалась с неослабевающей
силой, и возникали частые столкновения из-за назначений на гражданские и
военные посты.
В течение октября продвинулось составление плана созыва временной
консультативной ассамблеи для расширения базы французской администрации.
Положение Жиро становилось все более шатким. Его поддерживали лишь
некоторые армейские круги, которые ценили доброжелательство американцев, но
в роли одного из председателей национального комитета Жиро быстро терял эту
поддержку.
Де Голль проявил себя несравненно более сильной личностью. 3 ноября
ассамблея впервые собралась в Алжире. Во французских политических кругах
создавался зародыш будущего правительства. 8 ноября, ровно через год после
высадки в Северной Африке, Жиро вышел из состава комитета национального
освобождения, но сохранил за собой пост главнокомандующего французскими
силами. Меня встревожили возможные последствия этих событий. Будущее
единство Франции требовало создания какого-то равновесия между враждующими.
Поэтому я телеграфировал президенту:
Премьер-министр -- президенту Рузвельту 10 ноября 1943 года
"Я отнюдь не доволен изменениями во Французском комитете национального
освобождения, единственным председателем которого остался де Голль. Орган,
который мы признали, был совершенно иного характера, поскольку его
отличительной чертой было совместное председательствование Жиро и де Голля.
Я предлагаю занять абсолютно сдержанную позицию, пока мы не сможем совместно
обсудить положение".
На пути через Каир на Тегеранскую конференцию я надеялся примирить
соперничающих генералов.
Мой план расстроило грубое, приведшее к трагическим последствиям
поведение властей "свободных французов" в Сирии. В конце 1941 года
"свободные французы" провозгласили формальную независимость Сирии и Ливана.
Мы признали эти республики, и в феврале 1942 года Эдуард Спирс был направлен
туда в качестве английского посланника. Однако в течение года не было
достигнуто никаких успехов. В обеих странах произошли смены правительств, но
выборы не были проведены. Антифранцузские настроения усиливались. В марте
1943 года были назначены временные правительства. На выборах в июле и
августе подавляющее большинство населения в обеих республиках выразило
националистические чувства. Большинство требовало полного пересмотра
конституции, закреплявшей положение страны как подмандатной территории.
Слабость властей "свободных французов" привела к тому, что местные
политические деятели, мало верившие обещаниям французов предоставить этим
странам независимость после войны, стремились выступить. 7 октября
правительство Ливана предложило упразднить французские права и привилегии в
республике. Месяц спустя комитет "свободных французов" в Алжире поставил под
сомнение право ливанцев действовать таким односторонним образом. М. Элле,
заместитель генерала Катру, возвратился из Алжира и отдал приказ об аресте
президента Ливана и большинства министров, тем самым вызвав беспорядки,
которые привели к кровопролитию, главным образом в Бейруте. Английский
кабинет был встревожен этими событиями.
Меры, принятые французами, свели на нет соглашение, которое мы
заключили с ними, а также с сирийцами и ливанцами. Они противоречили
Атлантической хартии и всему тому, что мы провозглашали. Нам казалось, что
это положение будет неправильно воспринято на всем Среднем Востоке и в
арабском мире и что люди повсюду будут говорить: "Что это за Франция,
которая сама, будучи порабощена врагом, старается поработить других?"
Поэтому я считал, что английское и американское правительства должны
вместе решительно реагировать на эти события. И без того характер органа,
который мы признали в Квебеке, совершенно изменился в результате принятия на
себя де Голлем всей полноты власти. Но события в странах Леванта носили иной
характер и давали все основания, учитывая к тому же поддержку со стороны
мирового общественного мнения, поставить вопрос перед де Голлем и добиться
его решения. Я считал, что арестованные ливанский президент и министры
должны быть освобождены, им должно быть разрешено осуществлять свои
полномочия, а ливанская ассамблея снова должна собраться, как только будет
гарантировано соблюдение законности и порядка. Если де Голль не захочет
сразу же сделать это, мы должны взять обратно признание Французского
комитета национального освобождения и перестать вооружать французские войска
в Северной Африке.
16 ноября из Алжира в качестве посредника прибыл генерал Катру, а 22
ноября французские власти освободили арестованных политических деятелей, и
начались длительные переговоры о предоставлении окончательной независимости
Сирии и Ливану.
Эти инциденты повлияли на наши отношения с комитетом "свободных
французов" и генералом де Голлем. Результат целого года наших усилий
выработать единую политику, основанную на подлинном чувстве дружбы между
США, Англией и руководителями "свободных французов", был весьма безотрадным.
Попытка Муссолини восстановить фашистский режим ввергла Италию в пучину
гражданской войны. В течение нескольких недель, последовавших за перемирием,
заключенным в сентябре, офицеры и солдаты итальянской армии в оккупированной
немцами Северной Италии и патриоты в городах и деревнях создавали
партизанские отряды, чтобы действовать против немцев и против своих
соотечественников, еще поддерживавших дуче. Была установлена связь с
союзными армиями южнее Рима и с правительством Бадольо. В эти месяцы в
условиях ожесточенной гражданской войны, убийств и расправ была создана сеть
итальянского сопротивления германской оккупации. Повстанческое движение в
Центральной и Северной Италии, как и повсюду в оккупированной Европе,
затронуло все классы населения.
* * *
С момента подписания перемирия и после того, как итальянский флот смело
присоединился к союзникам, я счел себя обязанным сотрудничать с королем
Италии и маршалом Бадольо, по крайней мере до тех пор, пока Рим не будет
оккупирован союзниками и мы не сможем создать действительно широкое
итальянское правительство, которое вело бы войну вместе с нами. Я был
убежден, что король Виктор Эммануил и Бадольо смогут сделать больше для
дела, которое теперь стало общим, чем любое итальянское правительство,
созданное из эмигрантов или противников фашистского режима. Капитуляция
итальянского флота была веским доказательством эффективности их власти. С
другой стороны, выдвигались обычные доводы против сотрудничества с теми, кто
работал с Муссолини или помогал ему, и сейчас же начались сложные интриги
среди шести или семи партий левого толка в Риме, стремившихся освободиться
от короля и Бадольо и захватить власть в свои руки. Учитывая критический
характер борьбы и крайнюю необходимость привлечения Италии к добровольной
борьбе на нашей стороне, я противился этим движениям всякий раз, когда мне
становилось известно о них. В этом меня поддержал маршал Сталин, который
считал, что для того, чтобы перейти мост, можно взять в союзники хоть
дьявола.
* * *
Рассмотрев предложения, полученные от Макмиллана из Алжира и от
генерала Эйзенхауэра, я телеграфировал президенту, спрашивая его мнение:
Премьер-министр -- президенту Рузвельту 21 сентября 1943 года
"... Я и мои коллеги в военном кабинете пришли к следующему заключению:
Весьма важно поддержать авторитет короля и властей Бриндизи как
правительства и достигнуть единства командования по всей Италии. Несмотря на
выступление Бадольо по радио сегодня, мы все же считаем, что король должен
выступить перед микрофоном в Бари, сообщить итальянскому народу, что он там,
и объявить, что Бадольо возглавляет законное правительство Италии,
находящееся под его верховным руководством. Это необходимо не только для
итальянского народа, но и для итальянских представителей и гарнизонов за
границей.
Королю и Бадольо необходимо сообщить, что они должны создать как можно
более широкое антифашистское коалиционное правительство. В этот критический
момент необходимо сплотить все здоровые элементы, которые могут принести
какую-нибудь пользу. Эти моменты должны быть разъяснены королем в его
выступлении по радио. Было бы весьма полезно, если бы граф Сфорца
1 и профессора, которые претендуют на представительство шести
партий, захотели присоединиться к этим общим усилиям. Однако необходимо дать
ясно понять, что ни одно из этих временных мероприятий, продиктованных
военной необходимостью, не помешает итальянскому народу впоследствии
свободно выбрать такое демократическое правительство, какое он предпочтет.
1 Итальянский политический деятель, находившийся в то время
в эмиграции в США. -- Прим. ред.
Предоставление правительству Бадольо статуса союзника не входит в наши
ближайшие планы. Достаточно предоставить ему статус совместно воюющей
стороны. На такой основе мы должны стремиться к постепенному превращению
Италии в действенную национальную силу, выступающую против Германии, но, как
мы говорили, она должна загладить свою вину. При определении условий
перемирия нами будут учтены услуги, оказанные в борьбе против врага. Мы
ожидаем, что Бадольо, со своей стороны, будет продолжать действовать в
интересах союзников на основе перемирия. Мы будем придерживаться принципа
оплаты в зависимости от результатов. Бадольо следует предоставить право
объявить войну Германии, а сделав это, он сразу же станет если не союзником,
то совместно воюющей стороной.
Бадольо можно сказать, что мы не собираемся создавать всюду
союзническое военное управление. Если он будет сотрудничать, мы готовы
передать территорию его правительству, как только она будет освобождена от
врага. Это предложение касается исторической территории Италии, Сицилии и
Сардинии. Отношения Объединенных Наций с итальянским правительством на
территориях, которыми ему будет разрешено управлять, будут осуществляться
через контрольную комиссию.
Нам было бы гораздо легче, если бы сейчас можно было подписать
исчерпывающий документ о капитуляции, хотя и несколько устаревший. Правда,
многие статьи правительство Бриндизи в его нынешнем положении не сможет
выполнить. Но по мере того как мы будем продвигаться на север полуострова и
передавать территорию итальянскому правительству, возможность выполнения
обязательств станет реальной. Мы не хотим ставить себя в положение, при
котором нам придется торговаться с правительством по поводу каждого нашего
требования. Чем дольше мы будем оставлять этот вопрос нерешенным, тем
труднее нам будет добиться подписания этого документа, и поэтому я надеюсь,
что Эйзенхауэр получит подпись Бадольо под ним как можно скорее на основе,
предложенной в телеграммах министра иностранных дел.
Об этом плане следует сейчас же сообщить королю и Бадольо. Прежде всего
важно, чтобы король выступил с вышеуказанным заявлением. Для этого, конечно,
не нужно ожидать окончательного детального определения политики".
Не успев получить мое послание, президент послал мне следующую
телеграмму:
Президент Рузвельт -- премьер-министру 21 сентября 1943 года
"Я направлю следующую телеграмму генералу Эйзенхауэру, как только Вы
дадите свое согласие:
"Ввиду положения, создавшегося в Италии, необходимо действовать как
можно скорее.
Вы воздержитесь от определения долгосрочных условий перемирия впредь до
дальнейших указаний.
В зависимости от требований военной обстановки Вы уполномочиваетесь
время от времени делать рекомендации для облегчения условий военного
перемирия, чтобы, таким образом, предоставить итальянцам возможность в меру
их сил вести войну против Германии.
Если нынешнее правительство Италии объявит войну Германии, ему должно
быть разрешено, при соблюдении условий, содержащихся в нижеследующем
четвертом параграфе, продолжать действовать в качестве правительства Италии
и в качестве такового к нему следует относиться как к совместно воюющей
стороне в войне против Германии. При этом определенно предполагается, что
народ Италии имеет неотъемлемое право решить, какую форму правления он будет
иметь в конечном счете, и что вопрос об окончательной форме правления в
Италии будет решен после изгнания немцев с итальянской территории.
Функции союзной военной администрации и соответствующие функции Союзной
контрольной комиссии будут, как только это станет возможным, переданы
Союзной комиссии, возглавляемой главнокомандующим союзными войсками,
которому будет поручено контролировать и время от времени инструктировать
правительство Бадольо по военным, политическим и административным вопросам.
Вы будете поощрять всеми доступными способами решительное использование
под Вашим руководством итальянских вооруженных сил против Германии".
Мне казалось, что наши две телеграммы не противоречили друг другу ни в
одном важном пункте, если не считать вопроса об отсрочке определения
длительных условий перемирия. В этом я уступил президенту, и мы
договорились, что эта телеграмма должна быть послана генералу Эйзенхауэру в
качестве директивы от нас обоих.
* * *
14 сентября Муссолини встретился с Гитлером впервые после своего
"освобождения". В последующие дни оба они обсуждали, как продлить жизнь
итальянского фашизма в районах Италии, еще оккупированных германскими
войсками. 15 сентября дуче объявил, что он вновь взял на себя руководство
фашизмом и что новая республиканско-фашистская партия, избавленная и
очистившаяся от предательских элементов, создаст достойное доверия
правительство на Севере. Один момент казалось, что старая система,
нарядившаяся в псевдореволюционные одежды, может вновь ожить. Но результаты
разочаровали немцев. Весьма показательно замечание Геббельса, относящееся к
этому времени:
"Дуче не извлек моральных выводов из итальянской катастрофы, которую
предвидел фюрер. Естественно, он был слишком рад видеть фюрера и снова
оказаться на свободе. Но фюрер ожидал, что дуче прежде всего расправится со
своими предателями. То, что он этого не сделал, говорит о его подлинной
ограниченности. Он не революционер, подобно фюреру или Сталину. Он настолько
привязан к своему итальянскому народу, что у него отсутствует размах
мирового революционера и мятежника" 1.
1 The Goebbels Diaries. P. 378.
Но пути к отступлению не было. Начались серенькие "100 дней" Муссолини.
В конце сентября он основал свой штаб на берегу озера Гарда. Это жалкое
призрачное правительство известно под названием "Республика Сало". Здесь
разыгралась жалкая трагедия. Человек, более 20 лет бывший диктатором и
законодателем Италии, находился вместе со своей любовницей в руках
германских хозяев, целиком подчинялся их воле и был отрезан от внешнего мира
тщательно отобранными германской охраной и врачами.
Капитуляция Италии застала итальянские армии на Балканах врасплох, и
многие итальянские части оказались в отчаянном положении, будучи зажаты
между местными партизанскими силами и мстительными немцами. Началась
жестокая расправа. Итальянский гарнизон на острове Корфу, насчитывавший
более семи тысяч человек, был почти целиком истреблен своими бывшими
союзниками. Итальянские войска на острове Кефалония держались до 22
сентября. Многие из уцелевших были расстреляны, а остальные депортированы.
Некоторым гарнизонам Эгейских островов удалось небольшими группами бежать в
Египет. В Албании, на далматинском побережье в Югославии некоторые части
присоединились к партизанам. Чаще солдат направляли на принудительные
работы, а офицеров расстреливали. В Черногории большая часть двух
итальянских дивизий была переформирована Тито в "дивизию Гарибальди",
которая понесла тяжелые потери в конце войны. На Балканах и в Эгейском море
итальянские армии потеряли после перемирия 8 сентября почти 40 тысяч
человек, не считая тех, кто умер в концентрационных лагерях.
* * *
Я объяснил положение и нашу политику Сталину:
Премьер-министр -- премьеру Сталину 21 сентября 1943 года
"Теперь, когда Муссолини поставлен немцами в качестве главы так
называемого республиканского фашистского правительства, важно парировать
этот шаг, сделав все, что мы сможем, для усиления власти Короля и Бадольо,
которые подписали с нами перемирие и с тех пор, насколько они это могли,
верно выполняли его и выдали большую часть своего флота. Кроме того, исходя
из военных соображений, мы должны мобилизовать и сконцентрировать в Италии
все силы, которые желают бороться или по крайней мере оказывать
сопротивление немцам. Они уже активно действуют.
Я предлагаю поэтому рекомендовать Королю обратиться по радио к
итальянскому народу с призывом сплотиться вокруг правительства Бадольо и
объявить о своем намерении создать антифашистское коалиционное правительство
на широкой основе, причем подразумевается, что не будет предпринято ничего
такого, что могло бы помешать итальянскому народу решить, какую форму
демократического правительства он будет иметь после войны.
Должно быть также сказано, что полезные услуги армии Итальянского
Правительства и народа, направленные против врага, будут приняты во внимание
при разработке и осуществлении перемирия; но что, хотя Итальянскому
Правительству предоставляется свобода в отношении объявления войны Германии,
это не сделает Италию союзником, а сделает ее лишь совместно воюющей
стороной.
В то же время я хочу настоять на подписании исчерпывающих условий
перемирия, которые все еще не осуществлены, хотя некоторые из этих условий
не могут вступить в силу в настоящий момент. Взамен Бадольо было бы обещано,
что союзные правительства намерены передать Сицилию и Сардинию и
исторический материк Италии, как только он будет освобожден от противника,
под управление Итальянского Правительства под наблюдением Союзной
Контрольной Комиссии.
Я выдвигаю эти предложения также перед Президентом Рузвельтом, и я
надеюсь, что могу рассчитывать на Ваше одобрение. Как Вы, конечно, поймете,
этот вопрос является крайне срочным по военным причинам. Например, итальянцы
уже изгнали немцев из Сардинии, и имеется много островов и ключевых позиций,
которые они все еще удерживают и которые мы можем получить".
Он ответил следующей телеграммой:
Премьер Сталин -- премьеру Черчиллю 22 сентября 1943 года
"Ваше послание от 21 сентября получил.
Я согласен с Вашим предложением в отношении обращения по радио
итальянского Короля к народу. Но я считаю совершенно необходимым, чтобы в
обращении Короля было ясно заявлено, что Италия, капитулировавшая перед
Великобританией, Соединенными Штатами и Советским Союзом, будет сражаться
против Германии вместе с Великобританией, Соединенными Штатами и Советским
Союзом.
Я согласен также с Вашим предложением о необходимости подписания
исчерпывающих условий перемирия. Что касается Вашей оговорки о том, что
некоторые из этих условий не могут войти в силу в настоящий момент, то я
понимаю эту оговорку лишь в том смысле, что эти условия сейчас не могут быть
осуществлены на территории, которая пока находится под властью немцев. Во