Черри Кэролайн. Врата Иврел

   Охрана у дверей являлась и своевременным предупреждением другим возможным гостям, что им вряд ли удастся воспользоваться этим пристанищем и чтобы они, не въезжая во двор, отправлялись искать ночлега еще куда-нибудь.
   Вот в таком положении его и застали святые Братья.
   Он очнулся от своих мыслей, как только раздались первые шаги по каменным плитам, которыми был вымощен двор. Он изменил положение и сел более прямо, по-прежнему придерживая меч, опущенный между колен, в то время как одетые во все серое монахи приблизились к ступеням с глиняными горшками, в которых принесли еду.
   Они поклонились, пряча руки в складках одежды. Вейни выразил им неподдельную учтивость в ответ на это и в свою очередь поклонился им столь низко, насколько позволяла его поза.
   — Можем мы узнать? — последовал традиционный вопрос. Он мог быть оставлен и без внимания. Но Вейни снова поклонился, еще раз выражая глубокое почтение к святым Братьям.
   — Мы люди, находящиеся вне закона, — сказал он, — а я к тому же еще и беглый пленник. Мы никого не убили там, откуда пришли, и тем более в Бейне. Мы не будем трогать ни ваши стада, ни ваши луга, и не будем причинять никакого насилия и жестокости никому из живущих здесь. Мы просили только убежища.
   — Все ли… — Последовало некоторое замешательство при очередном вопросе, который тоже задавался в случаях, когда дело касалось именно разрешения на убежище. — Все ли вы истинно человеческой крови?
   Моргейн не надевала капюшон, когда они въезжали в монастырь. И она, в своей одежде, очень близкой к легенде, являла собой ее живое олицетворение, которое могло до смерти перепугать любого религиозного человека в Бейн-эн.
   — Кроме, быть может, одного, — сообщил он им по этому поводу, — но она не является кваджлином. — Такой ответ вызвал явный испуг, который тут же отразился в их кротких глазах. И, скорее всего, благодаря легенде они уже поняли, кто приехал к ним, если только здравый ум позволял им поверить в это.
   — Мы предоставим вам убежище, — сказали они, — всем, кто вошел сюда с миром. Это относится и к тем, у кого порочная кровь, и к тем, кто сопровождает их, если им это будет необходимо. Мы благодарны вам за рассказ о себе. После вашего отъезда мы совершим над домом обряд очищения. С вашей стороны было очень учтиво, что вы так разговаривали с нами, и мы будем уважать ваше уединение и никак не побеспокоим вас. Вы истинный сын человеческий?
   — Я родился человеком, — ответил он и поклонился им еще раз. — Святые Братья, — добавил он, когда они уже повернулись и собрались уходить. Они посмотрели на него, все как один кротко, все с одинаково загорелыми лицами и все с одинаково терпеливыми манерами, как будто у них всех было одно сердце, которое и управляло ими. — Помолитесь за меня, — попросил он их. И продолжил, поскольку при этом он должен был бы подать им хоть какое-то подаяние, просто как знак милосердия: — У меня нет ничего, что я мог бы дать вам.
   Они поклонились почти одновременно с ним.
   — Не придавайте этому значения, добрый человек. Мы помолимся за вас, — ответил один из них. С этим они удалились.
   Когда солнце начало опускаться, надвигающиеся сумерки принесли с собой холод. Пока у него были силы бороться со сном, он продолжал дежурить, хотя время, когда он должен был разбудить Рина, давно прошло. Наконец, когда силы все-таки начали оставлять его, он спустился вниз по ступеням, чтобы собрать все, что принесли монахи. Он перенес в дом глиняные горшки, после чего мог уступить место у дверей Рину.
   Моргейн проснулась. В горшках, которые принесли монахи, был черный хлеб, мед, соленое масло, мясная похлебка, вареные бобы, которые немного уже остыли, но все равно понравились Моргейн, чье питание, как он подозревал, в последние дни было более чем скромным. Он выделил Рину его порцию, с которой тот отправился прямо на ступени, где голод и аппетит скомпенсировали неудобство обеденного стола.
   Для лошадей Братья также принесли несколько охапок сена и меру с зерном, что не прошло незамеченным для Вейни. Он даже отсыпал часть зерна в багажные мешки, припасая его для будущего путешествия. В наступающих вечерних сумерках, когда солнце почти скрылось за западными склонами гор, Рин устроился на ступенях лестницы со своей арфой. Он негромко напевал одному ему известные песни, аккомпанируя сам себе. Его тонкие изящные пальцы извлекали из струн удивительные по красоте звуки, послушать которые пришли к воротам даже некоторые монахи, временно оставив свою работу. Рин улыбался, глядя на них отсутствующим взглядом. Но их настроение сильно изменилось, когда в дверях появилась Моргейн. Одни из них пытались даже осенить ее крестным знамением, до смерти перепуганные, и это, казалось, сильно опечалило ее. Она вежливо поклонилась им и, получив ответные поклоны, вернулась в дом, где было тепло от горевшего камина.
   — Мы должны уехать сегодня ночью, — сказала она, когда Вейни присел на камни рядом с ней у огня.
   Он был очень удивлен таким неожиданным решением.
   — Лио, для нас нет более безопасного места, чем это.
   — Я не собираюсь отсиживаться в убежищах, — сказала она. — Моя цель — Иврел и больше ничего. Считай, что это мой приказ, Вейни.
   — Да! — коротко отреагировал он и поклонился. Она внимательно посмотрела на него, когда он выпрямился, и нахмурилась.
   — Что это? — спросила она, указывая рукой на его затылок и шею. Его рука сама собой поднялась, ощупав косо срезанные концы волос, а лицо слегка покраснело.
   — Лучше не спрашивай, — сказал он.
   — Ты илин, — сказала она, и в ее тоне угадывалось осуждение. — Это сделал ты или?…
   — Таков был мой выбор.
   — Что же произошло на самом деле в Ра-Моридже между тобой и твоим братом?
   — Ты приказываешь мне рассказать?
   Ее губы были напряжены, а серые глаза готовы были пронзить его насквозь. Возможно, она понимала скопившееся внутри него страдание.
   — Нет, — последовал кроткий ответ.
   Было не в ее правилах оставлять что-либо невыясненным, тем более если оно угрожало ее безопасности. Он понимал ее интерес к происходившему в Ра-Моридже и был благодарен за то, что не понадобилось давать полный отчет, и уселся на теплые камни, слушая звуки арфы и наблюдая за силуэтом восхищенного лица Рина, все еще различимого в надвигающихся сумерках на фоне поросших хвойными деревьями зеленых холмов и монастырской церкви с высокой колокольней. Песня неожиданно оборвалась: прядь волос случайно упала на лицо певца, и он отбросил ее движением головы. Но руки продолжали свое движение по струнам, негромко выводя мелодию, как бы отдавая дань этому месту и монахам, которые с восхищением слушали ее.
   Вскоре зазвонили колокола, напоминающие о том, что приближается вечерня, серые цепочки монахов вновь потянулись к святой обители, и, казалось, с их уходом сумерки стали надвигаться еще быстрее.
   Путешественники еще раз перекусили остатками монастырской еды и устроились спать, хотя бы на часть ночи.
   Но уже очень скоро Моргейн, которая дежурила на этот раз, растолкала их и приказала собираться в дорогу.
   Тонкая красная полоса близкого рассвета уже появилась на горизонте.
   Снаряжение было быстро собрано, лошади оседланы, и Моргейн в последний раз погрелась у камина, бросив прощальный взгляд на приютившую их комнату.
   — Я не думаю, что они ожидают получить от меня какой-либо подарок на прощанье, — наконец сказала она. — Да мне и нечего им дать.
   — Они постарались освободить нас от этих забот, — сказал Вейни, заверяя ее в том, что им не о чем беспокоиться, и было несомненно, что и в его мешке не было ничего интересного для святых Братьев.
   Рин немедленно проверил свои вещи, и нашел лишь несколько монет, которые он и оставил на кровати. Всего лишь несколько мелких монет.
   Они уже ехали по дороге, и лучи восходящего солнца едва-едва пробивались через утреннюю дымку, когда Вейни вспомнил про арфу и не увидел ее, как обычно, за спиной Рина.
   Вместо этого там находился лук, чем Вейни был откровенно опечален. Позже он увидел, что и Моргейн заметила это и уже приготовилась сказать что-то на этот счет, но вовремя удержалась. Таков был выбор юноши.
   Среди жителей Бейна существовало поверье, что монастырь Бейн-эн являл собой осколок, оставшийся здесь еще от времен сотворения Небес. Это был поистине райский уголок. Чем бы он ни был на самом деле, сущей правдой было то, что это место превосходило по красоте даже Моридж. Хотя на дворе стояла зима, золотистые пастбища и зеленые кедры придавали ему сказочную красоту и изящество, а могучая горная цепь, образованная массивами Кэт Вредж и Кэт Сведжур, окружала долину грядой заснеженных вершин. Недалеко проходила прямая дорога с изгородью вдоль нее, что можно было встретить только в Бейне. Два раза им попадались деревни, расположенные вдоль нее, отливающие золотом соломенных крыш, как будто дремлющих под зимним солнцем, с белыми стадами овец, пасущихся рядом с избами и похожими на плавающие облака.
   Один раз, когда им пришлось проезжать через такую деревню, они стали свидетелями небывалого, как им показалось, смятения: дети стояли с широко открытыми глазами, сбившись в беспорядочные кучки и прячась за материнский подол, а мужчины побросали работу и, казалось, не знали, что именно им следует делать. С одной стороны, они были готовы бежать за оружием, с другой стороны, им казалось, что следует готовиться к приему важных гостей. Такое неожиданное впечатление произвели на них путешественники.
   Но, возможно, жители деревни просто ослепли от неожиданно яркого солнца, и вообще не видели ничего, или же убеждали себя в том, что не должны предпринимать никаких действий против путешественников, направляющихся на восток: в ту сторону едут только те, кто пришел сюда из Хеймура, а при них не следует хвататься за оружие, так как это может принести несчастье.
   — Лио, — нас уже видело очень много людей, и поэтому так или иначе о нашем появлении узнают в Ра-Бейн уже к вечеру.
   — К вечеру, — сказала она, — мы на самом деле будем уже вон за теми холмами.
   — Если бы мы чуть свернули в сторону и попросили бы убежища в Ра-Бейне, то вполне возможно, что они и пригласили бы тебя, — настаивал Вейни.
   — И поступили бы с нами так же, как это произошло в Ра-Моридже? — возразила она. — Нет. Я не соглашусь больше ни на какие задержки.
   — К чему такая спешка? — запротестовал он. — Госпожа, мы все устали, и ты не являешься исключением в данном случае. После такого долгого ожидания, которое длилось почти сто лет, что значит один день задержки для отдыха? Да мы могли бы и не уезжать из монастыря.
   — Ты не готов продолжать путь?
   — Готов, — заверил он, но это была вынужденная ложь. На самом же деле он чувствовал себя разбитым, все его кости буквально разламывались от боли, но с другой стороны, он был уверен, что и она находится не в лучшем состоянии, и ему было стыдно выставлять напоказ свои недуги. В нее вновь вселился тот самый дух, который принуждал ее идти к Иврел несмотря ни на что. Вейни уже знал, что значит встать на ее пути в такой момент, и если ее нельзя было убедить в необходимости даже короткой задержки, то и речи не было о том, чтобы совсем отговорить ее от этого предприятия.
   Когда солнце светило им уже в спины, а день клонился к вечеру, отливая красным закатом на снежных вершинах Кэт Сведжур, поднимавшимися прямо пред ними, Вейни оглянулся назад, чтобы проверить дорогу, как обычно делал время от времени.
   На это раз он увидел там именно то, чего опасался увидеть: их преследовали.
   — Лио, — негромко окликнул он Моргейн. И она и Рин почти одновременно взглянули в ту сторону, куда показывал Вейни. Лицо Рина побледнело.
   — Скорее всего, они сменили лошадей в Ра-Бейне, — заметил он.
   — Это как раз то, чего я и боялась, — сказала Моргейн. — Ведь между Мориджем и Бейном нет ни войны, ни кровной мести.
   И она чуть пришпорила Сиптаха, переводя его на легкую иноходь. Вейни же вновь посмотрел назад. Всадники упорно приближались, и их лошади были явно в лучшей форме.
   — Мы должны добраться до холмов, чтобы самим выбрать место, где произойдет наша встреча. Это, я думаю, должно произойти еще до приближения к границе, — сказала Моргейн. — Я не хочу этого сражения, но оно, рано или поздно, все равно будет навязано нам.
   Вейни тем не менее еще раз взглянул назад. Он уже догадался, кто преследовал их, и ощущал свинцовую тяжесть в желудке. Один раз он уже совершил братоубийство. Сражаться же и убивать по приказу лио было долгом каждого илина, пусть даже дело касалось его собственной семьи. Это было жестоко, но тем не менее таков был Закон.
   — Возможно, это Нхи, — сказал он, обращаясь к Рину, — и ты не должен участвовать в этой стычке. Ведь ты не илин, и до тех пор, пока ты не поднял руку против Эриджа и твоих родственников, ты не можешь считаться отверженным. Поэтому я предлагаю тебе покинуть нас. Иди домой.
   Лицо Рина отражало полное внутреннее смятение. Но в его взгляде одновременно чувствовалось и присутствие мужского духа. Это уже не был просто капризный взгляд ребенка, который не собирается уступать своего.
   — Делай так, как он говорит, — настаивала Моргейн.
   — Я поклялся, — сказал он, — что не отступлю.
   Таков был финал этого короткого разговора. Он был свободным человеком, этот Рин. Он пошел тем путем, который выбрал, и это был путь отверженных. Вейни был очень раздосадован тем, что на поясе Рина был только короткий меч, символ Чести, и не было длинного боевого меча. Но, с другой стороны, такие как он, в сущности еще дети, не умели обращаться как следует с длинным мечом в настоящем бою. Ему было безопасней воспользоваться луком.
   — Тебе знакома эта дорога? — спросила Моргейн.
   — Да, несомненно, — ответил не задумываясь Вейни. — Но она так же хорошо известна и им. Едем.
   И он свернул на дорогу, расположенную между холмов и проходящую недалеко от въезда в Корис, где, по его мнению, Эридж меньше всего мог преследовать их. Эта дорога ближе всего примыкала к Айрен.
   Лошади должны были все время скакать иноходью, несмотря на то, что им все время приходилось преодолевать подъем. Он с беспокойством взглянул через плечо, чтобы выяснить, как обстояли дела у тех, кто был сзади.
   Их преследователи несомненно получили свежих лошадей, чтобы так неотрывно преследовать их, и это произошло, скорее всего, не без участия правителей Ра-Бейна. Но как там на самом деле относились к ним и к их преследователям, с уверенностью сказать не мог никто.
   Впереди, кроме того, находились передовые заставы Бейна, расположенные в районе Кэт Сведжур и состоящие преимущественно из вооруженных луками стрелков и очень небольшого числа всадников. Путь беглецов лежал мимо них.
   Вейни выбрал темп, который считал самым подходящим, и продолжал придерживаться горного ответвления дороги, несмотря на желание Моргейн воспользоваться ее нижней веткой, пролегающей ближе к долине.
   Их преследователи, без сомнения, хотели захватить их сами, хотя могло иметь место и некоторое соглашение между правителем Бейна и Эриджем: курьер с головокружительной скоростью наверняка мчался всю ночь, чтобы предупредить об их побеге передовые посты около границ Бейна. Он надеялся все же, что этого не произошло, потому что маршрут, по которому они сейчас продвигались, пока не был перекрыт: в противном случае град стрел уже давно заполнил бы все пространство вокруг них.
   Те, кто был сзади, конечно, предпочли бы сначала убить под ними лошадей, если бы были уверены, что это им удастся. Впереди них был небольшой каменный форт Ирн-Сведжур, расположенный на высоком утесе.
   — Мы не сможем проскочить под ним, — запротестовал Рин, думая, без сомнения, о лучниках. Но Вейни только подстегнул лошадь и пригнулся в седле. Моргейн вслед за ним сделала то же самое.
   Теперь они были на расстоянии полета стрелы как сзади, так и спереди. Уверенные в том, что их крепость гарантирует абсолютную безопасность, стража смотрела вниз, наблюдая за безумцами, скачущими по горной дороге, недоумевая, кто из них враг, а кто друг: ведь и в Моридже, и в Бейне были весьма простые указания на этот счет. Те, кто едет на восток, друзья; те, кто едет на запад, — враги. Перед ними же были две группы всадников, которые словно безумные мчались на восток.
   Вейни вновь оглянулся, когда они удачно миновали опасное место. В этот момент он обратил внимание на то, что один из всадников отделился от группы преследователей и поскакал по направлению к крепости. Он посылал проклятья и требовал, чтобы гарнизон Ирн-Сведжур как можно скорее отправлялся в погоню за беглецами. Он увидел также, как зашаталась и упала лошадь Рина.
   На открытом месте, под надвигающимся градом стрел, лошадь мышиной масти закончила свой путь в самый разгар погони. Вейни начал сворачивать к тому месту, где выступ скалы давал хоть какое-то укрытие от стрел. Здесь он спрыгнул с седла, держа в руке меч и лук, и, оставив Черного под скалой, бросился на дорогу. Моргейн тоже спешилась, чтобы помочь ему прикрытием, держа Подменыш в руке. Вейни не сомневался, что и черный предмет, изрыгающий молнии, был на своем месте — на поясе.
   Когда он, задыхаясь, подбегал к стоящему на дороге Рину, то поднимать лошадь было уже бесполезно, так как в нее почти на его глазах попала стрела.
   — Рин! — закричал Вейни. Его голос, ломающийся и хриплый, относило ветром, но Рин услышал и, спотыкаясь, пошел в его сторону. Рука Рина была залита кровью, из нее торчала черная стрела. Он не мог даже натянуть лук, который теперь был ему бесполезен. Всадники уже приближались к ним, а четверо были ближе всех: Нхи, Маай, и с ними Эридж.
   Вейни с некоторым запозданием выхватил меч из ножен и в этот момент увидел, что Моргейн сделала то же самое, но поскольку он знал, что именно она выхватила, то не стал делать попыток защищать ее с фланга. Мерцающий опал вновь ожил в ее руке, всасывая стрелы и заставляя их терять свою цель, отправляя в неизвестность их, а за ними и кричащих от ужаса людей.
   Ветер завывал, подгоняемый этим вихревым потоком, меч подчинялся уверенно державшей его руке, и в результате ничто не задело их, ничто не прошло сквозь мерцающую паутину, которую он соткал в воздухе. Сквозь волнистую зыбь Вейни увидел темную разгневанную фигуру Эриджа, свернувшего в сторону с гибельного пути, которого другие не избежали.
   — Нет! — кричал Вейни, хватая Рина, который тоже закричал и бросился из укрытия вперед, в пространство между поднятым вверх клинком и всадниками.
   И его поглотило вместе с ними.
   В одно мгновенье Моргейн отвернула лезвие в сторону, но спасительное движение запоздало: ее лицо было переполнено ужасом в тот момент, когда всадник налетел на нее, заставляя отступить в сторону.
   Вейни почти разрубил его лошадь, бесчестно, в припадке отчаяния, свалив ее вместе с всадником, и тут же убил нхи Брена, который никогда не причинял ему никакого вреда. Он даже почувствовал головокружение при виде крови, глядя на агонизирующие трупы. Теперь большая часть нападавших оттянулась назад в расчете укрыться в кустах или высокой траве от все еще преследующих их огненных стрел, похожих на молнии. Около двадцати лошадей и всадников оставалось лежать на дороге, а вокруг них сухие деревья уже были охвачены тонкими языками трепещущего на ветру пламени: Подменыш в правой руке Моргейн все еще был обнажен.
   Но другие спаслись. Вейни отчетливо видел среди них Эриджа, хотя он и знал, что его брат никогда и ни от чего не побежал бы. Тем не менее сейчас он был среди отступивших.
   Вейни опустился на колени, опираясь на рукоятку меча, и пристально смотрел на содеянное ими. Моргейн продолжала стоять, по-прежнему держа в руках Подменыш, напоминавший тускло мерцающий опал. Как только она начала вдвигать его в ножны, он мгновенно принял обычный вид, не отличаясь от прозрачного стекла.
   Она отдыхала, опираясь рукой о скалу, пока наконец, с ощущением огромной усталости, как будто накопившейся за столько лет и неожиданно свалившейся на нее, пошла прочь от этого места, лишь коротко взглянув на Вейни.
   — Идем к лошадям, пока оставшиеся не пришли в себя и не начали новую атаку, — сказала она. — Идем, Вейни.
   Она не плакала. Он заставил себя подняться и попытался поддержать ее, видя, что она вот-вот упадет. Ему в какой-то момент показалось, что она все-таки вот-вот заплачет, но она лишь на мгновенье прислонилась к нему, продолжая вздрагивать.
   — Лио, — просительно обратился он к ней, — они не вернутся назад. Позволь, я один схожу и отыщу лошадей.
   — Нет. — Она отстранилась от него и начала пристраивать оружие на пояс, а затем попыталась надеть перевязь для меча на плечо. Но руки дрожали и плохо слушались ее, и ему пришлось помочь ей справиться с этой несложной работой. Ощутив на себе привычную тяжесть оружия, она в последний раз огляделась кругом, и они поспешили на поиски лошадей, которые некоторое время были предоставлены самим себе.
   Неожиданно из ближайших кустов перед ними выскочили люди в коричневой, серой, зеленой и пятнистой одежде. Это были люди Кайя, которые все время скрытно двигались вдоль их пути к Ирн-Сведжур. Среди них было много знакомых лиц, включая и Тоумена. Там были все, кого они встречали в Ра-Корис, самым последним появился и кайя Рох.
   Предводитель Кайя быстро окинул взглядом дорогу, с ужасом глядя на дело рук своих недавних гостей.
   Потом едва различимым жестом он подозвал Тоумена и отдал ему какие-то приказы, после чего Тоумен увел всех людей в лесные заросли.
   — Идемте, — сказал Рох, обращаясь к Моргейн и Вейни. — Один из наших людей находится с вашими лошадьми совсем недалеко от дороги. Мы узнали их. Именно они и помогли нам отыскать вас, когда мы заметили, откуда эти лошади прибежали.
   Моргейн смотрела на него с выражением внутренних сомнений, казалось, что она все еще не доверяет этому человеку, несмотря на то, что она совсем недавно провела целую ночь в его лесном дворце. Затем кивнула. Вейни вытер свой меч о траву: в отличие от оружия Моргейн, его требовало этого нехитрого, но ухода.
   Идти пришлось действительно недалеко. Лошади ждали их, вычищенные сухой травой, и выглядели уже не такими усталыми. Хотя кайя не были профессиональными наездниками, они всегда очень заботились о животных, и Вейни поблагодарил их за это. И Моргейн поблагодарила их в свою очередь. Он даже не рассчитывал, что в таком настроении она сделает это.
   — Можем ли мы остаться вместе с вами? — спросил Вейни, обращаясь к Роху и предполагая, что в надвигающуюся ночь им следует отдохнуть. Он и сам ощущал смертельную усталость.
   — Нет, — сказала Моргейн, прерывая его довольно твердо. Она уже сняла Подменыш и теперь привязывала его к седлу, а затем подхватила и расправила запутавшийся повод на шее Сиптаха.
   — Лио. — Вейни очень редко дотрагивался до нее. Сейчас же он схватил ее за руку и пытался настоять на своем. Но ледяной холод в ее глазах остановил слова, которые так и застряли у него в горле.
   — Я тоже пойду, — сказал он тихо.
   — Вейни.
   — Да, лио?
   — Почему все-таки Рин выбрал смерть?
   У него задрожали губы.
   — Я думаю, что он даже не знал, что делал. Ему казалось, что он сможет остановить тебя. Ведь он не был илин и не подчинялся Закону. Одним из тех людей был его господин и мой брат. Другим был Парен, его отец. И ему все равно пришлось бы потом уйти от нас.
   Вейни подумал, что Моргейн проявит хоть какие-то признаки печали или огорчения, однако ничего подобного не увидел. Ее лицо оставалось жестким, и он отвернулся, чтобы не ощущать позора за гнев, который поднимался в нем не меньше, чем огорчение. С затуманенным взором он едва отыскал повод своего коня и быстро вскочил в седло. Моргейн уже была в движении: пришпоривала Сиптаха, подгоняя его вниз по дороге.
   Рох уже некоторое время придерживал повод черного коня, потом взглянул на Вейни:
   — Кайя Вейни, куда же она отправилась?
   — Это знает только она, кайя Рох. Это ее дело.
   — Мы, Кайя, имеем и глаза и уши в земле Моридж, и поэтому нам удавалось постоянно прослеживать ваш путь и наблюдать за происходящим. Мы ожидали даже возможного сражения, но только не этого…
   — Я спешу, Рох. Отпусти повод.
   — Я понимаю, что клятва илина сильнее голоса крови, — сказал Рох. — Но послушай, кайя Вейни, ведь они были твои родственники, те люди, оставшиеся на дороге.
   — Разреши мне ехать, я еще раз повторяю, Рох.
   Казалось, на лице Роха отражалась какая-то внутренняя борьба мыслей или желаний. Затем он еще крепче взялся за повод, пропустив руку под уздечку.
   — Я провожу тебя до границы моей земли. Я знаю, что ты не заставишь сопровождать тебя пешком. Признаюсь, что мне не хочется иметь больше никаких неприятностей с Моргейн. Вы настроили против нас Лиф, и они до сих пор угрожают нам. Теперь вы бросили против нас и Нхи, и Маай, да еще и Хеймур в придачу. А сейчас и Бейн зашевелился. Эта женщина приносит с собой войны, как зима приносит снежные бури. Я проведу тебя очень тихо и безопасно. Мое присутствие рядом с тобой будет гарантией того, что люди Кайя, которые встретятся нам, не принесут тебе вреда, и они, в свою очередь, не пострадают, как это было с Нхи.
   — Хорошо, поднимайся, — сказал Вейни, освобождая ногу из стремени. Рох был стройным и худощавым, но и под таким дополнительным весом лошади было нелегко. Тем не менее он все же слегка подгонял коня, чтобы не потерять Моргейн.