Скоро мы расстались.
Наш отряд разведчиков сильно поредел. Командир, парторг Максименко и многие боевые товарищи оставались в госпиталях Будапешта. В отряде из сорока двух человек находилось только девятнадцать. Волновало, кого-то пришлют вместо Калганова? Решился этот вопрос очень удачно. Как я уже писал, начальник штаба флотилии лично руководил разведкой, поэтому он решил назначить командиром группы разведчиков нашего комсорга, двадцатипятилетнего Алексея Гуру. Он пользовался у нас большим авторитетом. Все мы его хорошо знали, поэтому его назначение встретили с большим подъемом.
10 марта наша группа разведчиков на грузовой машине выехала на фронт. Как ни жалко мне было расставаться со своим мотоциклом, пришлось оставить его в гараже у старшего морского начальника. У нас остался один полуглиссер. На нем-то мы трое, Василий Глоба, Любиша Жоржевич и я, ушли вверх по Дунаю к Эстергому.
В сорока километрах от Будапешта на живописных берегах Дуная раскинулся старинный венгерский город Эстергом. В начале марта 1945 года он все еще находился в руках фашистов. Противник упорно цеплялся за землю Венгрии и Австрии. Недаром же говорили, что якобы Гитлеру принадлежит фраза: "Я лучше сдам Берлин, чем сдам Вену". Объяснялось это тем, что из Венгрии фашисты надеялись получить запасы горючего, а в Австрии были расположены многие заводы авиационной и танковой промышленности.
На подступах к Эстергому на правом берегу находилась 83-я бригада морской пехоты, на левом берегу располагались Береговой отряд сопровождения и наша группа разведчиков. Командовал отрядом теперь майор Я, Д. Пасмуров, сменивший заболевшего подполковника И. Б. Яблонского. Здесь неожиданно я встретил своих боевых друзей - Алексея Карпова, Катю Михайлову и старшего лейтенанта Ивана Тимофеевича Кочкина.
Эти герои илокского десанта, не дожидаясь, когда заживут их раны, выписались из госпиталя и снова вернулись в свою часть. Вернулся на фронт и главный старшина Григорий Григорович.
Здесь же я встретился и с еще одним боевым другом, лейтенантом Павлом Ивановичем Кирсановым. Теперь он командовал ротой морской пехоты.
Под Эстергомом произошла и встреча с медсестрой Верой Ивасишиной. Она познакомила меня со своими подругами - симпатичной гречанкой Катей Стефаниди из Симферополя и с очень смелой девушкой Клавой Прокофьевой. Настроение у всех было приподнятое. Все горели желанием побыстрее разгромить фашистов на Дунае и тем самым приблизить праздник Победы.
В частях теперь часто можно было встретить командующего флотилией адмирала Холостякова, начальника политуправления капитана 1-го ранга Панченко, начальника штаба флотилии. По всему было видно, что готовятся большие события.
Мы, разведчики, каждую ночь ходили в разведку. 15 марта нам было приказано переправиться на правый берег Дуная у Эстергома и произвести разведку набережной в районе разрушенного Эстергомского моста.
В полночь наш полуглиссер отошел от левого берега. Предстояло пройти по реке километров пять в тыл врага, чтобы достичь намеченного района.
Я сидел за рулем. Рядом находился командир группы Алексей Гура, на заднем сиденье трое с автоматами в руках - Василий Глоба, Любиша Жоржевич, Григорий Коцарь.
Разведчики внимательно осматривали берега. На них находились немцы. Ночь стояла темная. Она укрывала наш полуглиссер, но одновременно мешала вести наблюдение. Прошли остров, расположенный в пяти километрах от разрушенного моста. Дунай здесь широк. И надо смотреть в оба, чтобы не попасть в ловушку. Впереди показалось темное пятно. Это были развалины большого железнодорожного моста, который фашисты взорвали, чтобы преградить путь советским кораблям. Подорваны были огромные быки. Над самой водой возвышались ажурные переплеты стальных ферм. Где уж тут найти проход для кораблей, если даже нашему полуглиссеру отыскать лазейку было очень трудно!
Гура скомандовал делать поворот вправо. Мы сбавили скорость и осторожно, опасаясь напороться на подводные препятствия, двинулись вдоль обрушенной фермы к правому берегу. Полуглиссер - легкое суденышко. Малейшей пробоины достаточно, чтобы отправить его на дно. А кругом враги. Надо было быть предельно осторожными.
Мы дошли до первого быка. Гура и Глоба ухватились за стальную ферму, возвышавшуюся над водой. Я выключил мотор. Разведчики быстро пришвартовали полуглиссер.
- Несколько минут мы наблюдали за правым берегом. Но там было все спокойно. Видимо, фашисты не заметили нас. Затем Гура скомандовал выходить на ферму.
Отсюда до берега оставалось метров тридцать-пятьдесят. Более точно определить расстояние ночью было затруднительно. Но ферма клонилась к воде. Нижняя часть ее была затоплена. Чтобы выйти на берег, надо было преодолеть этот участок.
Первым Гура поручил двигаться мне. Вода была ледяная. Течение к берегу становилось все сильнее, и, не видя фермы, а только ощущая ее под ногами, я очень беспокоился, как бы не сорваться в реку и тем самым не обнаружить всю группу. Я сильно вымок и основательно продрог, но благополучно дошел до конца. Местами вода доходила почти до пояса. Товарищи следили за мной. Как только мне удалось забраться на выступ моста, я подал сигнал. И вскоре один за другим они перешли ко мне. Здесь был отличный наблюдательный пункт. Набережная хорошо просматривалась отсюда. Близ разрушенного моста не было ни укреплений, ни пушек, ни пулеметов. Значит, фашисты были уверены, что тут советские корабли не пройдут.
Действительно, все внимание фашисты уделили передовой, а нашим районом они вовсе не интересовались. Мы видели, как вдоль набережной к передовой двигались машины с пехотой, шли танки.
До четырех утра мы вели наблюдение за противником с моста, потом тем же путем перебрались к полу-глиссеру и без помех вернулись к своим: О том, что удалось обнаружить на этом участке, мы тут же доложили командованию.
16 марта наши войска прорвали оборону противника, обошли Эстергом и вышли к населенному пункту Тат. Фашистская группировка в этом районе оказалась окруженной. Только шоссейная дорога на Тат вдоль Дуная еще оставалась неперерезанной.
Штаб флотилии разработал план, по которому наши корабли должны были пройти вверх по Дунаю на 20 километров и высадить десант севернее Тата. Трудность заключалась лишь в одном. Проходу кораблей мешали взорванные эстергомские мосты. Нам поручалось найти проход для кораблей флотилии.
На этот раз на полуглиссере мы выходили втроем. Решили сперва обследовать мост у левого берега и так двигаться к правому. Промер делали, как и положено, наметкой - полосатым длинным шестом, раскрашенным через каждые двадцать сантиметров. Видимо, фашисты предусмотрели, что наши корабли будут прорываться здесь, и затопили под фермами еще какие-то старые посудины. Сделано все было с немецкой аккуратностью. Временами ферма уходила под воду, и нам опять приходилось принимать холодную ванну.
Ребята начали хмуриться. Видно, они теряли надежду, что удастся найти лазейку под Эстергомским мостом. Но меня она не оставляла. И между третьим и четвертым быками удалось найти проход. Здесь могли пройти бронекатера. Прикинув, какие береговые ориентиры могут помочь проходу наших кораблей, я наскоро набросал их в записную книжку.
В 21 час бронекатера с десантом отошли от берега и направились вверх по реке. Ими командовал капитан-лейтенант К. И. Бутвин, В его подчинение были выделены морские пехотинцы.
Чтобы отвлечь внимание фашистов от Дуная и помочь катерам прорваться вверх, наша авиация стала усиленно бомбить вражеские передовые позиции.
Нас, разведчиков, снова направили на головной бронекатер. Ночь была темной. Мы, не замеченные противником, успешно вышли к мосту. Найти третий и четвертый быки было нетрудно. Сложнее оказалось нащупать проход, который мы определили прошлой ночью.
Береговые ориентиры оказались плохо видимыми. Но опытный глаз разведчика да моя зарисовка все-таки помогли катерам найти проход. Только позднее мы узнали, что девять бронекатеров смогли пройти через проход успешно. Но один бронекатер No 7 все-таки напоролся на притопленную ферму моста, получил серьезные ювреждения и затонул.
Мы шли в кильватерной колонне. Огня бронекатера не открывали, чтобы раньше времени не обнаружить себя. Но девять катеров долго не скроешь. Фашисты после прохода моста обнаружили бронекатера и открыли по ним огонь. Такая возможность командованием флотилии была предусмотрена. Артиллерия Берегового отряда сопровождения немедленно открыла ответный огонь, как только координаты обнаруженных батарей мы ей передали.
Остался позади Тат. По приказу командира отряда десантных кораблей капитан-лейтенанта Бутвина катера строем фронта устремляются к правому берегу.
Первым на берег бросились наши разведчики - Дмитрий Прокопенко, Александр Извеков, Ибрагим Га-санов и Гиви Пайчадзе. Началась высадка десанта. Я стоял на палубе и видел, как за считанные минуты опустели бронекатера, как морские пехотинцы привычно выгрузили оружие и боеприпасы на берег.
Выполнив задание, катера повернули на обратный курс. Теперь фашисты о нашем рейде уже знали. Наверняка они предпримут все меры, чтобы отрезать путь отхода и уничтожить катера. Так оно и случилось. Не успели мы подойти к мосту, как нас начала обстреливать подтянутая в этот район артиллерия. Но ночная темнота на этот раз способствовала нам. Ведя ответный огонь, бронекатера уверенно направились в проход между третьим и четвертым быками и благополучно вернулись на базу.
Здесь мы узнали, что действия наших десантников у Тата были успешными. Они захватили плацдарм в три километра по фронту. Рота Кирсанова перерезала шоссейную дорогу и тем самым замкнула кольцо окружения вокруг группировки противника. На этом участке разгорелся особенно яростный бой. Стойко защищал свои позиции взвод лейтенанта Михаила Ашика. Позднее разведчики узнали, что в этом бою отличился и наш разведчик Александр Извеков, уничтоживший из автомата два десятка фашистов.
На следующий день фашисты, стремясь любой ценой прорвать кольцо и выйти из окружения, усилили натиск. Они подтянули свежие силы, к противоположному левому берегу подошли самоходные орудия. Командир минометной батареи лейтенант Подлуцкий в бою был ранен, но продолжал командовать своей батареей, перенеся огонь на самоходные орудия.
По правому берегу фашисты ввели в бой танки. Они пытались прорваться к нашим окопам и уничтожить горстку отважных десантников. Но морские пехотинцы, не имея артиллерии, подпускали танки на близкое расстояние и били по ним из противотанковых ружей, уничтожали их гранатами.
Одной вражеской машине удалось прорваться к окопам. Тогда навстречу ей с гранатой в руке пополз главный старшина Прокопенко. Танк открыл по нему пулеметный огонь, ранил моряка, но он собрал последние силы и швырнул противотанковую гранату. Когда командир роты подполз к главному старшине, он был уже мертв. Но и вражеский танк горел. Танковая атака противника захлебнулась.
Десантники и в этом бою проявили мужество и стойкость. В отряде Кирсанова в этом десанте участвовали три медицинских сестры: Вера Ивасишина, Катя Стефаниди и Клава Прокофьева. Бесстрашные комсомолки под огнем перевязывали раненых, а когда обстановка заставляла, сами брались за автоматы. В этом бою, перевязывая раненых, погибла Клава Прокофьева. После боя командование всех их наградило орденами Красной Звезды.
Четверо суток наши десантники удерживали этот важный плацдарм. За это время они уничтожили более 700 гитлеровцев и более 10 танков. Десантники способствовали действиям наших наступающих войск, которые 25 марта освободили Эстергом и Тат и разгромили окруженную под Эстергомом вражескую группировку.
...Близ населенного пункта Тат в придунайской деревне Нуергесуйфалу заложена аллея героев эстергомского десанта. У каждого дерева в этой аллее дощечка. На них надписи: Герой Советского Союза Павел Державин, Герой Советского Союза старший лейтенант Константин Воробьев, Герой Советского Союза лейтенант Михаил Ашик, лейтенант Павел Кирсанов, лейтенант Николай Григоров, лейтенант Евгений Подлуцкий, старший лейтенант Семен Клоповский, медицинская сестра Вера Ивасишина и другие.
Есть в этой аллее и деревья наших разведчиков: Василия Глобы, Алексея Гуры, Григория Коцаря, Александра Извекова. Очень горжусь, что на этой аллее растет и мое дерево. За аллеей советских воинов ухаживают венгерские пионеры и комсомольцы.
В школьном музее боевой славы много места юные венгерские друзья отвели эстергомскому десанту. Фотографии, письма, воспоминания участников боев с большой настойчивостью собирали венгерские комсомольцы под руководством учительницы Мари Секереш.
Несколько лет назад к тридцатилетию освобождения Советской Армией Венгрии в Данки приезжала делегация молодых венгерских воинов. Руководитель делегации Отто Риттер передал мне теплое письмо от венгерских товарищей и большую юбилейную медаль "На память морякам Дунайской флотилии".
Эта медаль и письмо переданы в музей Краснознаменного Черноморского флота.
Глава VI.
Десант на Имперский мост
В начале апреля корабли Дунайской флотилии совместно с нашими наступающими частями участвовали в освобождении столицы Словакии - Братиславы. Первыми в город ворвались наши бронекатера. На головном, том, которым командовал гвардии лейтенант Борис Балев, находился и мой югославский друг лоцман Будемир Петрович.
Этот бронекатер был построен во время войны на средства жителей города Ейска. Поэтому он, кроме обычного номера, носил название "Ейский патриот". Катер успешно вел бои с фашистами.
(После войны отличившийся боевой корабль установили на морской стрелке Ейска как корабль-памятник. Его бывший командир капитан 1-го ранга Борис Федорович Балев стал почетным гражданином города. Ныне кандидат военно-морских наук Б. Ф. Балев работает в Москве в одном из научно-исследовательских институтов Академии наук СССР.)
Братислава - чистый, уютный и благоустроенный город. В нем много зелени, фруктовых деревьев.
Жители Словакии очень тепло встретили нас. Это была настоящая братская встреча. Подошел вечер. Бронекатера стояли в затоне у причала. К ним прижался и наш маленький полуглиссер. Все трое - Василий Глоба, Любиша Жоржевич и я находились на нем. Я осматривал мотор, а мои товарищи заправляли бензином бак. В это время прибыл рассыльный из штаба флотилии и сообщил, что меня вызывают в штаб.
Я еще днем узнал, где размещается наш штаб, и увидел у этого дома высокого широкоплечего старшего лейтенанта во флотской форме. Что-то в его фигуре мне показалось очень знакомым. Конечно, мы где-то уже встречались. Офицер повернулся, и я тут же его узнал: Симон Гагчечиладзе. В нашей второй железнодорожной тбилисской школе он был организатором всех спортивных соревнований. Я слышал, что во время войны он стал флотским офицером, а о том, как воевал Гагчечиладзе, за него говорил орден Отечественной войны на его кителе.
Увидев меня, он очень удивился:
- Мотогонщик, а ты как тут оказался?
- Служу в отряде разведчиков.
Нечасто на фронтовых дорогах встречаются школьные товарищи. Так захотелось поговорить с Симоном. Но меня вызвал командир. Пришлось быстро распрощаться.
В кабинете у начальника штаба нас уже ждали командир второй бригады речных кораблей капитан 2-го ранга А. Ф. Аржавкин и новый командир Берегового отряда сопровождения майор Яков Пасмуров. Капитан 1-го ранга Свердлов поставил перед нами новую задачу: подняться вверх по Дунаю и произвести разведку занятого противником берега на территории Австрии.
Наш полуглиссер скоро вышел на выполнение задания. Впереди темнел взорванный Братиславский мост. Сбавив ход, с осторожностью мы прошли его, прибавили скорость. Скоро погруженная в ночную мглу Братислава осталась позади.
Дунай у Австрии неширок. Он быстр и мелок, чем-то напоминал мне нашу Куру. Пожалуй, и цвет воды у него тот же. Прижимаясь к левому берегу, мы на малом ходу двигались вверх по Дунаю. У борта стояли мои товарищи с автоматами в руках.
Определив по карте, что мы уже в Австрии, стали приближаться ближе к берегу. На левом берегу тянулся к небу густой лес. Глаза, привыкшие к темноте, замечали прибрежные кусты, различали отдельные высокие деревья. Глоба принял решение высаживаться. Я направил наш полуглиссер прямо к берегу.
Вскоре мои товарищи исчезли за деревьями. Они вернулись минут через пятнадцать. Не удалось обнаружить не только немцев, но даже кого-либо из местных жителей. Вокруг нас был лес. Глоба и Жоржевич прыгнули на катер. Наш полуглиссер снова направился вверх по реке.
Впереди на берегу показался небольшой дом. Решили подойти к нему и получить сведения, где же находятся фашисты.
Полуглиссер ткнулся прямо в берег метрах в пятнадцати от дома. Это был небольшой домик, огороженный невысоким забором. Света в его окнах не было видно. Да и понятно: война.
- Может быть, в доме вражеские солдаты? - высказал предположение опытный Жоржевич.
- Да, надо быть осторожными, - согласился с ним Глоба.
На берег сошли все трое. Меня оставили близ полуглиссера, а оба моих товарища направились к дому. Мне было видно, как Глоба, направив автомат на дверь, остался у калитки, а Жоржевич смело вошел во двор. Громкий лай, казалось, разбудил всех вокруг. Тут я увидел, что справа от дома был сарай, а около него на цепи бегала большая овчарка. Жоржевич, не обращая на собаку внимания, постучал в дверь.
Скоро в доме блеснул слабый огонек. Кто-то зажег керосиновую лампу. Дверь открылась, и на пороге показался немолодой австриец в кожаной куртке и высоких резиновых сапогах. Увидя человека с автоматом, австрийский рыбак испугался, но Жоржевич по-немецки сказал ему:
- Не бойтесь. Мы советские воины. С вами хочет поговорить наш командир.
Глоба быстро выяснил, где проходит передовая. Оказалось, что мы находились на территории знаменитого австрийского заповедника. Рыбак охотно рассказал нам все, что знал о расположении фашистских войск.
- Есть ли на Дунае в этом районе мины?
- Мин нет, но два дня назад немецкие солдаты недалеко отсюда затопили несколько барж, груженных камнями.
Пожалуй, последнее известие для нас было наиболее важным. Кораблям флотилии предстояло подниматься вверх по реке, а тут новое препятствие. Вот если б рыбак согласился показать это заграждение!
- Мы просим вас показать, где затоплены баржи.
- Я готов это сделать.
Из дома вышла пожилая женщина.
- Клара, не волнуйся, я скоро вернусь, - сказал ей наш новый знакомый. Его звали Франц.
Мы вчетвером разместились на полуглиссере. Ритмично заработал мотор. Франц сидел рядом со мной. Я спросил его по-немецки:
- Откуда начнем поиск?
- Надо спуститься ниже.
Мы пошли вниз по реке. Франц внимательно приглядывался к берегу. Лес редел, деревья шли уже не такие крупные, и тут мой сосед коротко произнес:
- Стоп!
Франц еще раз осмотрелся и указал рукой место, где была затоплена первая баржа. Оно было буквально в шести метрах от берега. Видимо, австрийский рыбак почувствовал, что мы засомневались.
- У правого берега Дунай очень мелок. И только у левого пароходы могут проходить. Вот тут и затопили фашисты баржи.
Глеба и Жоржевич заранее прихваченными жердями пощупали под водой баржу. Быстрое течение мешало работать, но мои товарищи действовали очень энергично. Баржа перекрывала фарватер. Ее палуба была всего в 20 сантиметрах от поверхности. Мы измерили глубины около баржи, нашли место, где могли бы пройти наши корабли.
Направились опять вверх по реке. Но не прошли и ста метров, как Франц указал новое препятствие. Осмотрели, промерили вторую баржу. Глоба, больше не доверяя памяти, стал делать какие-то записи. Так на протяжении километра австрийский рыбак указал на восемь затопленных барж.
Первую часть задачи мы выполнили. Решили выяснить обстановку вблизи правого берега. Как нас и предупреждал Франц, у этого берега Дунай оказался мелководным. Подошли к открытому полю. Впереди показалась группа людей. Мы приготовили автоматы, но вскоре стала слышна русская речь.
- Здесь уже наши, - определил Глоба. Он сошел на берег, и вскоре послышалось:
- Стой, кто идет?
- Свои, моряки.
Мы видели, как к нему подошли трое солдат, они дружно закурили, и скоро наш командир вернулся. Правый берег был в наших руках, но в километре отсюда находились еще вражеские солдаты.
Полуглиссер вновь направился к левому берегу. Франц рукой коснулся моего плеча. Я понял: враг близко. Тут же успел различить большую группу солдат, которые строили оборонительные сооружения. Вскоре фашисты заметили нас, раздались автоматные очереди. Я тотчас развернул полуглиссер и включил максимальную скорость. Пули врага свистели над головой, но нас спас поворот реки. Франц во время обстрела сполз на дно. Видно, это было его первое крещение. Вскоре показался его дом. И мы высадили австрийского рыбака в целости и сохранности, поблагодарив его за помощь.
В Братиславу добрались благополучно. Результаты разведки Глоба доложил начальнику штаба.
5 апреля 1945 года советские военные корабли с десантом отошли от причалов Братиславы и направились вверх по Дунаю. Начались бои за освобождение Австрии.
На следующий день и наш Береговой отряд сопровождения включился в бои за Вену. Через несколько дней советские войска вышли к правому берегу Дуная и заняли северо-западную часть столицы.
Помню, стоял теплый весенний день. С набережной Дуная я в бинокль внимательно рассматривал мосты - Венский и Имперский. Тяжелые фермы первого купались в воде. Через них перекатывалась дунайская вода. Гитлеровские генералы превратили Вену в мощный узел сопротивления. Улицы города противник перекрыл многочисленными баррикадами, создал завалы. Во многих каменных зданиях были оборудованы огневые точки. Вена была последним бастионом на подступах к южным районам Германии.
Из пяти венских мостов четыре были взорваны, и только пятый - Имперский был заминирован, но еще не взорван. Немецко-фашистское командование делало все возможное, чтобы удержать в своих руках всю правобережную часть Вены. Предпринятые 9 и 10 апреля попытки наших войск захватить мост были отбиты противником.
Командир 2-й бригады речных кораблей капитан 2-го ранга Аржавкин, ознакомившись с обстановкой, предложил захватить мост, высадив одновременно на правый и левый берега Дуная у подступов к мосту десант. Перед десантом ставилась задача удержать мост в своих руках до подхода наших частей.
Этот план был утвержден командующим флотилией.
В ночь на 11 апреля был взят Северный вокзал Вены. Фашисты отошли к Дунаю. Бои стали особенно ожесточенными.
Учитывая сложность навигационно-гидрографической обстановки (нужно было прорываться под разрушенным первым мостом, а на фарватере были затоплены различные суда), капитан 2-го ранга Аржавкин предложил высадку десанта произвести одновременно на оба берега реки днем 11 апреля. Прикрывать десантников должна была артиллерия нашего Берегового отряда сопровождения, выделенные бронекатера, а также армейская артиллерия.
Для этого были сформированы десантный отряд и отряд прикрытия под командованием старшего лейтенанта С. И. Клоповского. В него вошли пять бронекатеров. Отряд кораблей артиллерийской поддержки состоял из восьми минометных катеров. Им командовал старший лейтенант Г. И. Бобков. В десант выделялась усиленная стрелковая рота от 80-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием старшего лейтенанта Э. А. Пилосяна.
Бронекатера наши стояли близ того места, где я дежурил и вел наблюдение за противником. Наконец появилась рота автоматчиков. Их было более ста человек. Десантники привезли с собой 45-миллиметровую пушку и четыре станковых пулемета.
Перед посадкой морской офицер объяснил автоматчикам, как лучше всего действовать во время перехода на катере. Вся рота погрузилась на два бронекатера.
Ровно в 11 часов пять бронекатеров отошли от правого берега и взяли курс на Имперский мост. Они благополучно миновали разрушенный Венский мост и оказались в расположении противника.
Появление днем в центре города советских кораблей оказалось для гитлеровцев неожиданностью. Воспользовавшись этим, старший лейтенант Клоповский поставил дымовую завесу. А сам открыл огонь из орудий и пулеметов по вражеским батареям, расположенным по обе стороны Дуная. Противник ответил сильным огнем. Особенно точно рвались снаряды вражеской батареи, установленной на элеваторе.
Тут же наша авиация совершила налет на фашистов. Корабли с боем, ведя огонь, приближались к Имперскому мосту. Пока три катера, маневрируя, уничтожали вражеские огневые точки на берегу, два других катера с десантом отделились. Бронекатер под командованием старшего лейтенанта А. П. Синявского направился к левому берегу, а бронекатер под командованием старшего лейтенанта А. П. Третьяченко - к правому берегу. Катер Клоповского прикрыл их дымовой завесой.
Я хорошо видел, как наши десантники быстро высаживались с катеров, как они стремительно погнали автоматчиков, охранявших Имперский мост. Вскоре он оказался в наших руках, а провода, идущие к взрывчатке, были перерезаны минерами.
Отходить бронекатерам оказалось еще труднее, чем прорваться к мосту. Фашисты подтянули к обоим берегам артиллерию, танки, самоходные пушки, минометы, стали вести по нашим кораблям интенсивный огонь. От прямых попаданий снарядов бронекатера получили серьезные повреждения. Кое-где возникли пожары. Появились раненые, в том числе был ранен югославский лоцман Будемир Петрович. Не прекращая ответного огня, наши бронекатера вышли из зоны обстрела, прошли разрушенный Венский железнодорожный мост и возвратились в расположение своих войск.
Наш отряд разведчиков сильно поредел. Командир, парторг Максименко и многие боевые товарищи оставались в госпиталях Будапешта. В отряде из сорока двух человек находилось только девятнадцать. Волновало, кого-то пришлют вместо Калганова? Решился этот вопрос очень удачно. Как я уже писал, начальник штаба флотилии лично руководил разведкой, поэтому он решил назначить командиром группы разведчиков нашего комсорга, двадцатипятилетнего Алексея Гуру. Он пользовался у нас большим авторитетом. Все мы его хорошо знали, поэтому его назначение встретили с большим подъемом.
10 марта наша группа разведчиков на грузовой машине выехала на фронт. Как ни жалко мне было расставаться со своим мотоциклом, пришлось оставить его в гараже у старшего морского начальника. У нас остался один полуглиссер. На нем-то мы трое, Василий Глоба, Любиша Жоржевич и я, ушли вверх по Дунаю к Эстергому.
В сорока километрах от Будапешта на живописных берегах Дуная раскинулся старинный венгерский город Эстергом. В начале марта 1945 года он все еще находился в руках фашистов. Противник упорно цеплялся за землю Венгрии и Австрии. Недаром же говорили, что якобы Гитлеру принадлежит фраза: "Я лучше сдам Берлин, чем сдам Вену". Объяснялось это тем, что из Венгрии фашисты надеялись получить запасы горючего, а в Австрии были расположены многие заводы авиационной и танковой промышленности.
На подступах к Эстергому на правом берегу находилась 83-я бригада морской пехоты, на левом берегу располагались Береговой отряд сопровождения и наша группа разведчиков. Командовал отрядом теперь майор Я, Д. Пасмуров, сменивший заболевшего подполковника И. Б. Яблонского. Здесь неожиданно я встретил своих боевых друзей - Алексея Карпова, Катю Михайлову и старшего лейтенанта Ивана Тимофеевича Кочкина.
Эти герои илокского десанта, не дожидаясь, когда заживут их раны, выписались из госпиталя и снова вернулись в свою часть. Вернулся на фронт и главный старшина Григорий Григорович.
Здесь же я встретился и с еще одним боевым другом, лейтенантом Павлом Ивановичем Кирсановым. Теперь он командовал ротой морской пехоты.
Под Эстергомом произошла и встреча с медсестрой Верой Ивасишиной. Она познакомила меня со своими подругами - симпатичной гречанкой Катей Стефаниди из Симферополя и с очень смелой девушкой Клавой Прокофьевой. Настроение у всех было приподнятое. Все горели желанием побыстрее разгромить фашистов на Дунае и тем самым приблизить праздник Победы.
В частях теперь часто можно было встретить командующего флотилией адмирала Холостякова, начальника политуправления капитана 1-го ранга Панченко, начальника штаба флотилии. По всему было видно, что готовятся большие события.
Мы, разведчики, каждую ночь ходили в разведку. 15 марта нам было приказано переправиться на правый берег Дуная у Эстергома и произвести разведку набережной в районе разрушенного Эстергомского моста.
В полночь наш полуглиссер отошел от левого берега. Предстояло пройти по реке километров пять в тыл врага, чтобы достичь намеченного района.
Я сидел за рулем. Рядом находился командир группы Алексей Гура, на заднем сиденье трое с автоматами в руках - Василий Глоба, Любиша Жоржевич, Григорий Коцарь.
Разведчики внимательно осматривали берега. На них находились немцы. Ночь стояла темная. Она укрывала наш полуглиссер, но одновременно мешала вести наблюдение. Прошли остров, расположенный в пяти километрах от разрушенного моста. Дунай здесь широк. И надо смотреть в оба, чтобы не попасть в ловушку. Впереди показалось темное пятно. Это были развалины большого железнодорожного моста, который фашисты взорвали, чтобы преградить путь советским кораблям. Подорваны были огромные быки. Над самой водой возвышались ажурные переплеты стальных ферм. Где уж тут найти проход для кораблей, если даже нашему полуглиссеру отыскать лазейку было очень трудно!
Гура скомандовал делать поворот вправо. Мы сбавили скорость и осторожно, опасаясь напороться на подводные препятствия, двинулись вдоль обрушенной фермы к правому берегу. Полуглиссер - легкое суденышко. Малейшей пробоины достаточно, чтобы отправить его на дно. А кругом враги. Надо было быть предельно осторожными.
Мы дошли до первого быка. Гура и Глоба ухватились за стальную ферму, возвышавшуюся над водой. Я выключил мотор. Разведчики быстро пришвартовали полуглиссер.
- Несколько минут мы наблюдали за правым берегом. Но там было все спокойно. Видимо, фашисты не заметили нас. Затем Гура скомандовал выходить на ферму.
Отсюда до берега оставалось метров тридцать-пятьдесят. Более точно определить расстояние ночью было затруднительно. Но ферма клонилась к воде. Нижняя часть ее была затоплена. Чтобы выйти на берег, надо было преодолеть этот участок.
Первым Гура поручил двигаться мне. Вода была ледяная. Течение к берегу становилось все сильнее, и, не видя фермы, а только ощущая ее под ногами, я очень беспокоился, как бы не сорваться в реку и тем самым не обнаружить всю группу. Я сильно вымок и основательно продрог, но благополучно дошел до конца. Местами вода доходила почти до пояса. Товарищи следили за мной. Как только мне удалось забраться на выступ моста, я подал сигнал. И вскоре один за другим они перешли ко мне. Здесь был отличный наблюдательный пункт. Набережная хорошо просматривалась отсюда. Близ разрушенного моста не было ни укреплений, ни пушек, ни пулеметов. Значит, фашисты были уверены, что тут советские корабли не пройдут.
Действительно, все внимание фашисты уделили передовой, а нашим районом они вовсе не интересовались. Мы видели, как вдоль набережной к передовой двигались машины с пехотой, шли танки.
До четырех утра мы вели наблюдение за противником с моста, потом тем же путем перебрались к полу-глиссеру и без помех вернулись к своим: О том, что удалось обнаружить на этом участке, мы тут же доложили командованию.
16 марта наши войска прорвали оборону противника, обошли Эстергом и вышли к населенному пункту Тат. Фашистская группировка в этом районе оказалась окруженной. Только шоссейная дорога на Тат вдоль Дуная еще оставалась неперерезанной.
Штаб флотилии разработал план, по которому наши корабли должны были пройти вверх по Дунаю на 20 километров и высадить десант севернее Тата. Трудность заключалась лишь в одном. Проходу кораблей мешали взорванные эстергомские мосты. Нам поручалось найти проход для кораблей флотилии.
На этот раз на полуглиссере мы выходили втроем. Решили сперва обследовать мост у левого берега и так двигаться к правому. Промер делали, как и положено, наметкой - полосатым длинным шестом, раскрашенным через каждые двадцать сантиметров. Видимо, фашисты предусмотрели, что наши корабли будут прорываться здесь, и затопили под фермами еще какие-то старые посудины. Сделано все было с немецкой аккуратностью. Временами ферма уходила под воду, и нам опять приходилось принимать холодную ванну.
Ребята начали хмуриться. Видно, они теряли надежду, что удастся найти лазейку под Эстергомским мостом. Но меня она не оставляла. И между третьим и четвертым быками удалось найти проход. Здесь могли пройти бронекатера. Прикинув, какие береговые ориентиры могут помочь проходу наших кораблей, я наскоро набросал их в записную книжку.
В 21 час бронекатера с десантом отошли от берега и направились вверх по реке. Ими командовал капитан-лейтенант К. И. Бутвин, В его подчинение были выделены морские пехотинцы.
Чтобы отвлечь внимание фашистов от Дуная и помочь катерам прорваться вверх, наша авиация стала усиленно бомбить вражеские передовые позиции.
Нас, разведчиков, снова направили на головной бронекатер. Ночь была темной. Мы, не замеченные противником, успешно вышли к мосту. Найти третий и четвертый быки было нетрудно. Сложнее оказалось нащупать проход, который мы определили прошлой ночью.
Береговые ориентиры оказались плохо видимыми. Но опытный глаз разведчика да моя зарисовка все-таки помогли катерам найти проход. Только позднее мы узнали, что девять бронекатеров смогли пройти через проход успешно. Но один бронекатер No 7 все-таки напоролся на притопленную ферму моста, получил серьезные ювреждения и затонул.
Мы шли в кильватерной колонне. Огня бронекатера не открывали, чтобы раньше времени не обнаружить себя. Но девять катеров долго не скроешь. Фашисты после прохода моста обнаружили бронекатера и открыли по ним огонь. Такая возможность командованием флотилии была предусмотрена. Артиллерия Берегового отряда сопровождения немедленно открыла ответный огонь, как только координаты обнаруженных батарей мы ей передали.
Остался позади Тат. По приказу командира отряда десантных кораблей капитан-лейтенанта Бутвина катера строем фронта устремляются к правому берегу.
Первым на берег бросились наши разведчики - Дмитрий Прокопенко, Александр Извеков, Ибрагим Га-санов и Гиви Пайчадзе. Началась высадка десанта. Я стоял на палубе и видел, как за считанные минуты опустели бронекатера, как морские пехотинцы привычно выгрузили оружие и боеприпасы на берег.
Выполнив задание, катера повернули на обратный курс. Теперь фашисты о нашем рейде уже знали. Наверняка они предпримут все меры, чтобы отрезать путь отхода и уничтожить катера. Так оно и случилось. Не успели мы подойти к мосту, как нас начала обстреливать подтянутая в этот район артиллерия. Но ночная темнота на этот раз способствовала нам. Ведя ответный огонь, бронекатера уверенно направились в проход между третьим и четвертым быками и благополучно вернулись на базу.
Здесь мы узнали, что действия наших десантников у Тата были успешными. Они захватили плацдарм в три километра по фронту. Рота Кирсанова перерезала шоссейную дорогу и тем самым замкнула кольцо окружения вокруг группировки противника. На этом участке разгорелся особенно яростный бой. Стойко защищал свои позиции взвод лейтенанта Михаила Ашика. Позднее разведчики узнали, что в этом бою отличился и наш разведчик Александр Извеков, уничтоживший из автомата два десятка фашистов.
На следующий день фашисты, стремясь любой ценой прорвать кольцо и выйти из окружения, усилили натиск. Они подтянули свежие силы, к противоположному левому берегу подошли самоходные орудия. Командир минометной батареи лейтенант Подлуцкий в бою был ранен, но продолжал командовать своей батареей, перенеся огонь на самоходные орудия.
По правому берегу фашисты ввели в бой танки. Они пытались прорваться к нашим окопам и уничтожить горстку отважных десантников. Но морские пехотинцы, не имея артиллерии, подпускали танки на близкое расстояние и били по ним из противотанковых ружей, уничтожали их гранатами.
Одной вражеской машине удалось прорваться к окопам. Тогда навстречу ей с гранатой в руке пополз главный старшина Прокопенко. Танк открыл по нему пулеметный огонь, ранил моряка, но он собрал последние силы и швырнул противотанковую гранату. Когда командир роты подполз к главному старшине, он был уже мертв. Но и вражеский танк горел. Танковая атака противника захлебнулась.
Десантники и в этом бою проявили мужество и стойкость. В отряде Кирсанова в этом десанте участвовали три медицинских сестры: Вера Ивасишина, Катя Стефаниди и Клава Прокофьева. Бесстрашные комсомолки под огнем перевязывали раненых, а когда обстановка заставляла, сами брались за автоматы. В этом бою, перевязывая раненых, погибла Клава Прокофьева. После боя командование всех их наградило орденами Красной Звезды.
Четверо суток наши десантники удерживали этот важный плацдарм. За это время они уничтожили более 700 гитлеровцев и более 10 танков. Десантники способствовали действиям наших наступающих войск, которые 25 марта освободили Эстергом и Тат и разгромили окруженную под Эстергомом вражескую группировку.
...Близ населенного пункта Тат в придунайской деревне Нуергесуйфалу заложена аллея героев эстергомского десанта. У каждого дерева в этой аллее дощечка. На них надписи: Герой Советского Союза Павел Державин, Герой Советского Союза старший лейтенант Константин Воробьев, Герой Советского Союза лейтенант Михаил Ашик, лейтенант Павел Кирсанов, лейтенант Николай Григоров, лейтенант Евгений Подлуцкий, старший лейтенант Семен Клоповский, медицинская сестра Вера Ивасишина и другие.
Есть в этой аллее и деревья наших разведчиков: Василия Глобы, Алексея Гуры, Григория Коцаря, Александра Извекова. Очень горжусь, что на этой аллее растет и мое дерево. За аллеей советских воинов ухаживают венгерские пионеры и комсомольцы.
В школьном музее боевой славы много места юные венгерские друзья отвели эстергомскому десанту. Фотографии, письма, воспоминания участников боев с большой настойчивостью собирали венгерские комсомольцы под руководством учительницы Мари Секереш.
Несколько лет назад к тридцатилетию освобождения Советской Армией Венгрии в Данки приезжала делегация молодых венгерских воинов. Руководитель делегации Отто Риттер передал мне теплое письмо от венгерских товарищей и большую юбилейную медаль "На память морякам Дунайской флотилии".
Эта медаль и письмо переданы в музей Краснознаменного Черноморского флота.
Глава VI.
Десант на Имперский мост
В начале апреля корабли Дунайской флотилии совместно с нашими наступающими частями участвовали в освобождении столицы Словакии - Братиславы. Первыми в город ворвались наши бронекатера. На головном, том, которым командовал гвардии лейтенант Борис Балев, находился и мой югославский друг лоцман Будемир Петрович.
Этот бронекатер был построен во время войны на средства жителей города Ейска. Поэтому он, кроме обычного номера, носил название "Ейский патриот". Катер успешно вел бои с фашистами.
(После войны отличившийся боевой корабль установили на морской стрелке Ейска как корабль-памятник. Его бывший командир капитан 1-го ранга Борис Федорович Балев стал почетным гражданином города. Ныне кандидат военно-морских наук Б. Ф. Балев работает в Москве в одном из научно-исследовательских институтов Академии наук СССР.)
Братислава - чистый, уютный и благоустроенный город. В нем много зелени, фруктовых деревьев.
Жители Словакии очень тепло встретили нас. Это была настоящая братская встреча. Подошел вечер. Бронекатера стояли в затоне у причала. К ним прижался и наш маленький полуглиссер. Все трое - Василий Глоба, Любиша Жоржевич и я находились на нем. Я осматривал мотор, а мои товарищи заправляли бензином бак. В это время прибыл рассыльный из штаба флотилии и сообщил, что меня вызывают в штаб.
Я еще днем узнал, где размещается наш штаб, и увидел у этого дома высокого широкоплечего старшего лейтенанта во флотской форме. Что-то в его фигуре мне показалось очень знакомым. Конечно, мы где-то уже встречались. Офицер повернулся, и я тут же его узнал: Симон Гагчечиладзе. В нашей второй железнодорожной тбилисской школе он был организатором всех спортивных соревнований. Я слышал, что во время войны он стал флотским офицером, а о том, как воевал Гагчечиладзе, за него говорил орден Отечественной войны на его кителе.
Увидев меня, он очень удивился:
- Мотогонщик, а ты как тут оказался?
- Служу в отряде разведчиков.
Нечасто на фронтовых дорогах встречаются школьные товарищи. Так захотелось поговорить с Симоном. Но меня вызвал командир. Пришлось быстро распрощаться.
В кабинете у начальника штаба нас уже ждали командир второй бригады речных кораблей капитан 2-го ранга А. Ф. Аржавкин и новый командир Берегового отряда сопровождения майор Яков Пасмуров. Капитан 1-го ранга Свердлов поставил перед нами новую задачу: подняться вверх по Дунаю и произвести разведку занятого противником берега на территории Австрии.
Наш полуглиссер скоро вышел на выполнение задания. Впереди темнел взорванный Братиславский мост. Сбавив ход, с осторожностью мы прошли его, прибавили скорость. Скоро погруженная в ночную мглу Братислава осталась позади.
Дунай у Австрии неширок. Он быстр и мелок, чем-то напоминал мне нашу Куру. Пожалуй, и цвет воды у него тот же. Прижимаясь к левому берегу, мы на малом ходу двигались вверх по Дунаю. У борта стояли мои товарищи с автоматами в руках.
Определив по карте, что мы уже в Австрии, стали приближаться ближе к берегу. На левом берегу тянулся к небу густой лес. Глаза, привыкшие к темноте, замечали прибрежные кусты, различали отдельные высокие деревья. Глоба принял решение высаживаться. Я направил наш полуглиссер прямо к берегу.
Вскоре мои товарищи исчезли за деревьями. Они вернулись минут через пятнадцать. Не удалось обнаружить не только немцев, но даже кого-либо из местных жителей. Вокруг нас был лес. Глоба и Жоржевич прыгнули на катер. Наш полуглиссер снова направился вверх по реке.
Впереди на берегу показался небольшой дом. Решили подойти к нему и получить сведения, где же находятся фашисты.
Полуглиссер ткнулся прямо в берег метрах в пятнадцати от дома. Это был небольшой домик, огороженный невысоким забором. Света в его окнах не было видно. Да и понятно: война.
- Может быть, в доме вражеские солдаты? - высказал предположение опытный Жоржевич.
- Да, надо быть осторожными, - согласился с ним Глоба.
На берег сошли все трое. Меня оставили близ полуглиссера, а оба моих товарища направились к дому. Мне было видно, как Глоба, направив автомат на дверь, остался у калитки, а Жоржевич смело вошел во двор. Громкий лай, казалось, разбудил всех вокруг. Тут я увидел, что справа от дома был сарай, а около него на цепи бегала большая овчарка. Жоржевич, не обращая на собаку внимания, постучал в дверь.
Скоро в доме блеснул слабый огонек. Кто-то зажег керосиновую лампу. Дверь открылась, и на пороге показался немолодой австриец в кожаной куртке и высоких резиновых сапогах. Увидя человека с автоматом, австрийский рыбак испугался, но Жоржевич по-немецки сказал ему:
- Не бойтесь. Мы советские воины. С вами хочет поговорить наш командир.
Глоба быстро выяснил, где проходит передовая. Оказалось, что мы находились на территории знаменитого австрийского заповедника. Рыбак охотно рассказал нам все, что знал о расположении фашистских войск.
- Есть ли на Дунае в этом районе мины?
- Мин нет, но два дня назад немецкие солдаты недалеко отсюда затопили несколько барж, груженных камнями.
Пожалуй, последнее известие для нас было наиболее важным. Кораблям флотилии предстояло подниматься вверх по реке, а тут новое препятствие. Вот если б рыбак согласился показать это заграждение!
- Мы просим вас показать, где затоплены баржи.
- Я готов это сделать.
Из дома вышла пожилая женщина.
- Клара, не волнуйся, я скоро вернусь, - сказал ей наш новый знакомый. Его звали Франц.
Мы вчетвером разместились на полуглиссере. Ритмично заработал мотор. Франц сидел рядом со мной. Я спросил его по-немецки:
- Откуда начнем поиск?
- Надо спуститься ниже.
Мы пошли вниз по реке. Франц внимательно приглядывался к берегу. Лес редел, деревья шли уже не такие крупные, и тут мой сосед коротко произнес:
- Стоп!
Франц еще раз осмотрелся и указал рукой место, где была затоплена первая баржа. Оно было буквально в шести метрах от берега. Видимо, австрийский рыбак почувствовал, что мы засомневались.
- У правого берега Дунай очень мелок. И только у левого пароходы могут проходить. Вот тут и затопили фашисты баржи.
Глеба и Жоржевич заранее прихваченными жердями пощупали под водой баржу. Быстрое течение мешало работать, но мои товарищи действовали очень энергично. Баржа перекрывала фарватер. Ее палуба была всего в 20 сантиметрах от поверхности. Мы измерили глубины около баржи, нашли место, где могли бы пройти наши корабли.
Направились опять вверх по реке. Но не прошли и ста метров, как Франц указал новое препятствие. Осмотрели, промерили вторую баржу. Глоба, больше не доверяя памяти, стал делать какие-то записи. Так на протяжении километра австрийский рыбак указал на восемь затопленных барж.
Первую часть задачи мы выполнили. Решили выяснить обстановку вблизи правого берега. Как нас и предупреждал Франц, у этого берега Дунай оказался мелководным. Подошли к открытому полю. Впереди показалась группа людей. Мы приготовили автоматы, но вскоре стала слышна русская речь.
- Здесь уже наши, - определил Глоба. Он сошел на берег, и вскоре послышалось:
- Стой, кто идет?
- Свои, моряки.
Мы видели, как к нему подошли трое солдат, они дружно закурили, и скоро наш командир вернулся. Правый берег был в наших руках, но в километре отсюда находились еще вражеские солдаты.
Полуглиссер вновь направился к левому берегу. Франц рукой коснулся моего плеча. Я понял: враг близко. Тут же успел различить большую группу солдат, которые строили оборонительные сооружения. Вскоре фашисты заметили нас, раздались автоматные очереди. Я тотчас развернул полуглиссер и включил максимальную скорость. Пули врага свистели над головой, но нас спас поворот реки. Франц во время обстрела сполз на дно. Видно, это было его первое крещение. Вскоре показался его дом. И мы высадили австрийского рыбака в целости и сохранности, поблагодарив его за помощь.
В Братиславу добрались благополучно. Результаты разведки Глоба доложил начальнику штаба.
5 апреля 1945 года советские военные корабли с десантом отошли от причалов Братиславы и направились вверх по Дунаю. Начались бои за освобождение Австрии.
На следующий день и наш Береговой отряд сопровождения включился в бои за Вену. Через несколько дней советские войска вышли к правому берегу Дуная и заняли северо-западную часть столицы.
Помню, стоял теплый весенний день. С набережной Дуная я в бинокль внимательно рассматривал мосты - Венский и Имперский. Тяжелые фермы первого купались в воде. Через них перекатывалась дунайская вода. Гитлеровские генералы превратили Вену в мощный узел сопротивления. Улицы города противник перекрыл многочисленными баррикадами, создал завалы. Во многих каменных зданиях были оборудованы огневые точки. Вена была последним бастионом на подступах к южным районам Германии.
Из пяти венских мостов четыре были взорваны, и только пятый - Имперский был заминирован, но еще не взорван. Немецко-фашистское командование делало все возможное, чтобы удержать в своих руках всю правобережную часть Вены. Предпринятые 9 и 10 апреля попытки наших войск захватить мост были отбиты противником.
Командир 2-й бригады речных кораблей капитан 2-го ранга Аржавкин, ознакомившись с обстановкой, предложил захватить мост, высадив одновременно на правый и левый берега Дуная у подступов к мосту десант. Перед десантом ставилась задача удержать мост в своих руках до подхода наших частей.
Этот план был утвержден командующим флотилией.
В ночь на 11 апреля был взят Северный вокзал Вены. Фашисты отошли к Дунаю. Бои стали особенно ожесточенными.
Учитывая сложность навигационно-гидрографической обстановки (нужно было прорываться под разрушенным первым мостом, а на фарватере были затоплены различные суда), капитан 2-го ранга Аржавкин предложил высадку десанта произвести одновременно на оба берега реки днем 11 апреля. Прикрывать десантников должна была артиллерия нашего Берегового отряда сопровождения, выделенные бронекатера, а также армейская артиллерия.
Для этого были сформированы десантный отряд и отряд прикрытия под командованием старшего лейтенанта С. И. Клоповского. В него вошли пять бронекатеров. Отряд кораблей артиллерийской поддержки состоял из восьми минометных катеров. Им командовал старший лейтенант Г. И. Бобков. В десант выделялась усиленная стрелковая рота от 80-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием старшего лейтенанта Э. А. Пилосяна.
Бронекатера наши стояли близ того места, где я дежурил и вел наблюдение за противником. Наконец появилась рота автоматчиков. Их было более ста человек. Десантники привезли с собой 45-миллиметровую пушку и четыре станковых пулемета.
Перед посадкой морской офицер объяснил автоматчикам, как лучше всего действовать во время перехода на катере. Вся рота погрузилась на два бронекатера.
Ровно в 11 часов пять бронекатеров отошли от правого берега и взяли курс на Имперский мост. Они благополучно миновали разрушенный Венский мост и оказались в расположении противника.
Появление днем в центре города советских кораблей оказалось для гитлеровцев неожиданностью. Воспользовавшись этим, старший лейтенант Клоповский поставил дымовую завесу. А сам открыл огонь из орудий и пулеметов по вражеским батареям, расположенным по обе стороны Дуная. Противник ответил сильным огнем. Особенно точно рвались снаряды вражеской батареи, установленной на элеваторе.
Тут же наша авиация совершила налет на фашистов. Корабли с боем, ведя огонь, приближались к Имперскому мосту. Пока три катера, маневрируя, уничтожали вражеские огневые точки на берегу, два других катера с десантом отделились. Бронекатер под командованием старшего лейтенанта А. П. Синявского направился к левому берегу, а бронекатер под командованием старшего лейтенанта А. П. Третьяченко - к правому берегу. Катер Клоповского прикрыл их дымовой завесой.
Я хорошо видел, как наши десантники быстро высаживались с катеров, как они стремительно погнали автоматчиков, охранявших Имперский мост. Вскоре он оказался в наших руках, а провода, идущие к взрывчатке, были перерезаны минерами.
Отходить бронекатерам оказалось еще труднее, чем прорваться к мосту. Фашисты подтянули к обоим берегам артиллерию, танки, самоходные пушки, минометы, стали вести по нашим кораблям интенсивный огонь. От прямых попаданий снарядов бронекатера получили серьезные повреждения. Кое-где возникли пожары. Появились раненые, в том числе был ранен югославский лоцман Будемир Петрович. Не прекращая ответного огня, наши бронекатера вышли из зоны обстрела, прошли разрушенный Венский железнодорожный мост и возвратились в расположение своих войск.