В ту ночь мы с Любишей Жоржевичем долго не могли уснуть. Слишком близка была нам судьба наших друзей.
Несмотря на все старания советских и югославских хирургов сохранить жизнь героям илокского десанта, выжило из них только пятеро. Среди них были Катя Михайлова и командир десантного отряда Иван Кочкин.
Хмурым декабрьским утром в югославском городе Новисад, расположенном на левом берегу Дуная, на городском кладбище мы хоронили героев. Были на похоронах моряки - друзья и товарищи погибших - от Дунайской флотилии, рота советских воинов и рота Народно-освободительной армии Югославии. Присутствовало много югославских граждан, делегация общественности города Новисад. Выступавшие говорили о героизме погибших, клялись отомстить фашистам за их смерть. На кладбище оркестр играл похоронный марш, могилу героев усыпали цветами.
Мои друзья ушли из жизни как настоящие герои. И никак не верилось, что мы больше никогда не увидим их.
Глава V.
В боях за Будапешт
В последнюю неделю 1944 года над Балканами с севера один за другим проходили циклоны. Резко понизилась температура воздуха. Дожди и мокрый снег превратили полевые дороги в непроходимое месиво. Местные жители говорили, что в их краях давно не было столь холодной зимы.
И все-таки наступающие части (а наступали они уже несколько месяцев) успешно теснили противника. 24 декабря советские войска окружили группировку противника в районе венгерской столицы. Передовые части штурмом овладели южным районом Будапешта - Кёленфёльдом.
Накануне нового, 1945 года дунайских разведчиков перевели в Будафок южный пригород Будапешта. Хотя наше наступление развивалось успешно, фашисты нередко наносили контрудары. Вдобавок штормовые ветры снесли наведенную нашими саперами переправу через Дунай, и наши части на правом берегу Дуная оказались отрезанными от левого берега. Вся надежда оставалась только на корабли флотилии. Они успешно перебрасывали с левого берега на правый все необходимое: танки, пушки, пехоту.
В это время нас посетил новый командующий Краснознаменной Дунайской флотилией, сменивший контрадмирала С. Г. Горшкова, контр-адмирал Г. Н. Холостяков. Он приехал вместе с начальником штаба флотилии капитаном 1-го ранга А. В. Свердловым, чтобы на месте ознакомиться с боевой обстановкой. Начальник штаба не упускал возможности при случае заглянуть к разведчикам. Здесь мы впервые увидели нового командующего флотилией.
В нашей землянке стояла небольшая елочка. Игрушек на ней почти не было. И все равно настоящая елка напоминала о мирной жизни. И все мы верили, что победа скоро придет, она не за горами.
Утром меня вызвал старший лейтенант Калганов и приказал произвести разведку правого берега Дуная. Шел снег. Передовая была рядом. Я прошел через позиции, которые занимали наши морские пехотинцы. Моя задача заключалась в наблюдении за противником с нашей передовой. Враг находился неподалеку. Видимо, опасаясь наших активных действий, фашисты тщательно наблюдали за нашей передовой. И как я ни старался хорошо маскироваться, они все-таки заметили меня и открыли стрельбу.
Близ передовой на нашей стороне находилось немало венгерских солдат. Накануне ночью целая рота со своими офицерами, с оружием перешла на сторону Советский Армии. Они горели желанием сразиться с фашистами, причинившими столько зла их родной Венгрии. Вскоре на различных участках фронта на нашу сторону перешли еще некоторые венгерские части. Из них был создан Будайский добровольческий полк, насчитывавший более двух тысяч человек, командиром которого назначили боевого офицера, ненавидевшего фашизм, подполковника Оскара Варихази. В полку были люди различных возрастов и профессий. Ряды полка пополнили не только военнослужащие. Здесь были молодые рабочие, студенты, учителя, инженеры. Советское командование отнеслось с доверием к новому формированию. И в первом же бою Будайский полк подтвердил, что достоин этого доверия и способен решать нелегкие боевые задачи.
Размещались бойцы близ наших дунайцев, и скоро между моряками и венгерскими добровольцами установились теплые, братские отношения.
Я особенно близко сошелся с воинами штурмового отряда, которым командовал молодой, очень энергичный прапорщик Альберт Кёссеги. Этот отряд состоял из венгерских спортсменов. Особенно мы подружились с сержантом Яношем Секерешем и рядовым Дюркой То-том. Оба они были студентами Будапештского института физкультуры. Правда, Яноша Секереша война застала на четвертом курсе, а девятнадцатилетний Дюрка только поступил учиться. Они были очень разные мужественный, с задумчивыми глазами Янош и всегда веселый, беззаботный Дюрка. Они пришли из немецкого тыла, хорошо знали расположение немецких войск в. Бу-де. А это очень помогало нашим разведчикам, когда они проникали за линию фронта.
Как я успел убедиться, венгры ненавидели фашистов. Часто они помогали советским военнопленным. Так, в ноябре 1944 года жители Будапешта супруги Сабо организовали побег из госпиталя будапештской тюрьмы четырех советских воинов сержанта Малышева, старшины Солошенко и офицеров Коваленко и Сул-танова. Рискуя жизнью, они укрыли раненых в своей квартире. И два месяца вплоть до того, как наши войска освободили Будапешт, ухаживали за советскими воинами и лечили их.
Мы, разведчики, особенно широко пользовались помощью венгерских друзей. Запомнилась мне двадцатилетняя студентка Мари Кочиш, которая жила близ Западного вокзала, и сорокалетний венгерский рабочий Йожеф Кекеш с улицы Шалаи Илмре. Именно с их помощью дунайским разведчикам удалось достать карты Дуная с нанесенными минными полями в районе Будапешта.
Фашисты, стремясь затруднить боевые действия советских кораблей на Дунае, сильно заминировали реку. В начале нового года разведчики получили приказ найти карты с нанесенными немецкими минными полями. Задача была не из легких, а карты требовалось достать в короткий срок. Вот тут-то и помогли венгерские товарищи.
Достать карты из фашистского штаба было делом очень трудным. Нам подсказали другой выход. Сами фашисты тоже пользовались Дунаем и проводили по нему свои суда, перевозили грузы. Значит, выставленные мины были опасны и для них. Поэтому они координаты минных полей сообщили в венгерское пароходство. Конечно, и там они хранились в секрете. Но одно дело - фашистский штаб, другое дело - полугражданское пароходство, где наверняка есть сочувствующие Советской Армии.
Так оно и оказалось. От венгерских товарищей узнали, что карты Дуная хранятся в здании венгерского пароходства на втором этаже в секретном отделении в несгораемом сейфе.
Наш командир старший лейтенант Калганов решил проникнуть в оккупированный Будапешт и похитить карты, тем более что стало известно, что частично разрушенное здание пароходства охраняется всего одним часовым и проникнуть в него большой трудности не составит.
Январской ночью мы, трое разведчиков - Виктор Калганов, Василий Глоба и я, - благополучно перешли через линию фронта и оказались в Будапеште. Нас тепло принял на своей квартире наш венгерский друг рабочий Йожеф Кекеш. Переночевали у него без всяких приключений. Дождались вечера. Все мы были в штатском платье, но все-таки до наступления темноты решили из дома не выходить. В девятнадцать часов к нам пришла студентка Мари Кочиш. Она повела нас к зданию венгерского пароходства. Этот выход был как бы нашей разведкой, чтобы осмотреть все на месте и выбрать план действий.
Погода была холодная, дул сильный порывистый ветер. Изрядно морозило. Но на улицах Будапешта было еще много народа. Все куда-то спешили и на нас не обращали внимания. Я вел под руку Мари, изображая кавалера. Калганов и Глоба шли сзади.
Наконец Мари стала поправлять воротник пальто. Это значило, что мы подошли к нужному дому. Дверь здания пароходства была закрыта, возле нее, подняв воротник шинели, прохаживался часовой с автоматом. Он был один и, как мы заметили, ходил от одного конца здания до другого и даже поворачивал за угол. Часть дома была полуразрушена и загорожена досками.
Калганов кашлянул, давая знак, что ему все ясно и теперь мы можем возвращаться домой. Мы проводили Мари, а потом наш командир рассказал о своем плане действий.
В час ночи мы трое были у пароходства. Выждав, когда часовой завернул за угол, перебежали через улицу, раздвинули доски и оказались в доме.
Мы знали по чертежу, где находится секретное отделение. Калганов подсвечивал фонариком. Дежурный в здании, как нам сказали наши венгерские друзья, находился только днем. Так оно и оказалось. Осторожно поднялись на второй этаж. Третья дверь справа была обита железом, окно над ней закрывала решетка. Я всегда удивлялся, как ловко наш командир мог стрелять без подготовки. А тут удивился еще больше, увидев, как умело и быстро подобрал он ключи к хитрому замку. Открыл его и спокойно растворил дверь.
Сейф вскрыть оказалось делом более сложным. Выждав, когда поблизости разорвется снаряд, он подорвал толовую шашку, подвешенную к дверце. После взрыва мы прислушались. Часовой ходил все так же, видимо приняв взрыв за новый снаряд. Вскоре Калганов распахнул сейф, выбросил из него какие-то бумаги, потом протянул мне и Глобе большие пачки карт.
- Посвети, - приказал Глобе командир.
Он развернул карту. Снизу вверх извивался Дунай, а на нем красной тушью были отмечены места постановки мин. Да, эти карты как раз нам и нужны были.
Мы запихали драгоценный груз под куртки.
Из здания пароходства выбрались благополучно. Только когда переходили линию фронта, фашисты заметили нас. Открыли огонь. Хорошо, что нас прикрыли наши минометчики. Так и добрались к своим благополучно. Драгоценные карты доставили капитану 1-го ранга Свердлову.
Вскоре во время боев за Пешт получил ранение наш командир Калганов. Вражеская пуля пробила ему руку. Но в госпиталь он уйти отказался. Вместе с наступающими мы, разведчики, принимали участие в освобождении Пешта, с боем продвигались к левому берегу Дуная. На улицах было много убитых фашистов, разбитых орудий и сожженных вражеских танков.
Утром 20 января 1945 года левобережная часть венгерской столицы Пешт была полностью освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Опасаясь прорыва советских танков в Буду, фашисты заранее заминировали все шесть мостов города, а потом и взорвали их.
Укрепившись на правом берегу Дуная, фашисты ожесточенно обстреливали из тяжелых минометов мирные кварталы Пешта. Первым советским комендантом Будапешта был назначен генерал-майор Чернышев. Это был энергичный человек, очень гуманный и отличный организатор. Он много сделал, чтобы быстрее нормализовать жизнь в освобожденной части города.
Дунайских разведчиков разместили в доме на улице Марии-Луизы. Эта улица проходила вдоль Дуная, а передовая проходила по небережной. В двуэхтажном доме, где мы находились, оставалась только одна семья - сорокалетний глухонемой венгр и его племянница, двадцатилетняя Юца. Она стала поваром в нашем отряде. Высокая худощавая Юца была не очень заметной девушкой, но она была очень доброй и заботливой, хорошо готовила обеды и следила, чтобы все наши разведчики всегда были вовремя накормлены.
Мы быстро освоились в Пеште, изучили все его улицы и переулки, выходившие к Дунаю. Часто бывали и у здания парламента. Запомнилась такая картина. Высокое красивое здание парламента стоит у самого левого берега Дуная. К нему подошла большая группа венгерских рабочих. Над зданием развевался красный флаг, водруженный советскими воинами. А перед парламентом стоял "трехметровый памятник диктатору Венгрии фашисту Хорти.
Рабочие достали толстую веревку, сделали на конце ее петлю и накинули на голову памятника. Пожилой рабочий остался у памятника и руководил действиями товарищей. По команде пожилого все дружно потянули. Памятник уцелел, но голова диктатора сорвалась и рухнула на снег. Потом венгерские рабочие ломами снесли памятник ненавистному диктатору.
Морозы становились все сильней, и к середине января Дунай замерз. Сверху он покрылся толстым слоем снега. По льду можно было ходить. Это помогало нам перебираться через линию фронта. Каждую ночь кто-нибудь отправлялся на правый берег, чтобы уточнить расположение вражеских огневых точек или оборонительных сооружений на набережной Буды. Часто с нами в разведку ходил Калганов. Раненая рука у него еще не зажила, но наш командир знал, что командованию нужны все новые и новые разведывательные данные, и сам увлекал нас своим примером. Ему было тяжело ползать по снегу, но он терпеливо переносил боль.
У немцев на нашем участке фронта появился снайпер. Он доставлял нашим много хлопот. От его пуль погибло несколько бойцов, а затем был убит командир артиллерийской батареи.
Наш снайпер Иван Авдеев, на счету которого уже был не один десяток фашистов, вызвался разделаться с фашистом. Это был тридцатилетний охотник из Ставропольского края, известный всей нашей Дунайской флотилии. Мы очень гордились, что такой человек служит у нас в разведке.
Чаще всего ему поручали прикрывать отходивших товарищей - разведчиков, возвращавшихся с задания.
Иван весь день наблюдал за вражеским снайпером. А ночью мы вместе вышли к ферме разрушенного моста. Авдеев опустился на лед, укрылся под взорванной фермой. Он установил, что фашист маскируется на первом быке и оттуда ведет огонь.
Иван так удачно замаскировался, что вскоре и я не мог его разглядеть, хотя знал, где он выбрал место. Сыпал снег, все наши следы к рассвету должно было совсем занести. А это нам как раз и надо было.
Я проводил нашего снайпера и вернулся к товарищам, а он остался до утра на льду.
Фашист был верен себе. Ровно в восемь он появился у набережной, пользуясь сумерками, спустился к реке и забрался на первый бык, где у него находилось гнездо. С площади от нас его было очень трудно заметить.
Авдеев дождался, когда стало светло. Фашист выбрал очередную жертву на площади и высунулся, чтобы выстрелить, наш снайпер опередил его. Пуля попала гитлеровцу в затылок. Он не удержал равновесия и свалился на лед. Иван Авдеев вернулся победителем. Больше фашисты на наш участок снайперов не посылали. Бои за Будапешт привлекали большое внимание. К нам часто приезжали военные корреспонденты. Чаще всего я видел Сергея Смирнова и Григория Тарасенко. Смирнов как-то беседовал с нами, а потом появился его очерк в газете "Суворовский натиск". Григорий Тарасенко был корреспондентом газеты "Дунаец". Чем-то он очень напоминал мне моего погибшего друга Виталия Запсельского. Тарасенко тоже нас не забывал, вместе с нами ходил в разведку, всегда прихватывая с собой фотоаппарат. Он фотографировал разрушенные будапештские мосты, передовую линию, отличившихся бойцов.
О боевых действиях разведчиков нашего отважного командира Калганова он опубликовал два очерка. Они появились в январских номерах газеты "Дунаец".
Как-то после завтрака, когда Юца убирала со стола посуду, влетел к нам заместитель командира отряда разведчиков главный старшина Венедикт Андреев.
- Приехал командующий флотилией. Выходите строиться!
Неожиданное появление командующего встревожило всех нас. Что случилось?
Отряд выстроился в маленьком дворике в две шеренги. Во двор вышел Калганов. У него была перебинтована рука. На улице за низким палисадником стояла легковая машина. Из нее вышли командующий флотилией контр-адмирал Г. Н. Холостяков и старший морской начальник Будапешта капитан 2-го ранга А. Н. Шальнов. У ворот стоял наш снайпер Иван Авдеев. Он козырнул и распахнул ворота.
- Смирно! - раздалась команда нашего командира. - Товарищ адмирал, в отряде разведчиков Дунайской флотилии двадцать девять человек. Четверо в разведке, девять человек находятся на излечении в госпитале.
Командующий подошел к нам. На его лице была дружелюбная улыбка. Поздоровавшись, он стал тепло расспрашивать наших товарищей о трудностях фронтовой жизни. Напряжение, появившееся с его прибытием, быстро исчезло. Мы поняли, что перед нами заботливый старший командир, который хорошо понимает роль разведки.
Командующий поднялся в кабинет нашего командира отряда. Они беседовали с час, а потом адмирал решил лично осмотреть передовую линию. По распоряжению Калганова я и Василий Глоба пошли сопровождающими на набережную Дуная. С адмиралом вместе был и А. Н. Шальнов.
От нашего дома до набережной каких-нибудь сто метров. Впереди с автоматами в руках шли мы с Глобой, за нами командующий и Шальнов. Прошли площадь возле парламента, приблизились к разрушенному мосту Франца-Иосифа. Командующий долго осматривал разрушенный мост, потом стал изучать следующий - Маргит, ведущий на остров того же названия. Потом он внимательно оглядел правый берег, где засели фашисты.
Я и Глоба очень опасались, что вражеские снайперы смогут заметить нашу группу. Но все обошлось благополучно.
Перед отъездом адмирал сказал нашему командиру:
- Я доволен действиями наших разведчиков. Представьте наградные листы на отличившихся...
Обстановка в Будапеште менялась с каждым днем. Штабу требовались новые разведывательные данные. Поэтому на следующий день наш отряд, разбитый на три группы, был направлен на передовую. Я попал в группу под командой Алексея Гуры. Кроме меня, там был Павел Неверов и Любиша Жоржевич. Нас направили в северную Буду. Днем мы вели наблюдение за обороной противника, а ночью переходили линию фронта и собирали разведывательные данные в глубине его обороны. Два раза в сутки эти сведения мы доставляли Калганову. Обычно с пакетом направляли меня. Моим старшим товарищам было около тридцати, а я был моложе их на двенадцать лет. И бегать из Пешта в Буду и обратно мог значительно резвей.
Советское командование готовило наступление, чтобы разгромить противника, засевшего в Буде, и ликвидировать его окруженную группировку. Для этого нужны были новые разведывательные данные. Их должны были получить наши разведчики во главе с нашим командиром Калгановым.
Предприняли несколько попыток пробраться к Королевскому дворцу, но все они не увенчались успехом.
...Как-то, находясь в разведке, Калганов провалился ногой в канализационный люк. Этот случай навел находчивого командира на мысль пробраться в тыл врага под землей, по канализационной системе. Но для этого надо знать ее устройство. Надо найти схему городской канализации, а где взять ее?
Начались поиски. На помощь нам снова пришла венгерская девушка Мари Кочиш. Она нашла специалиста. Это был пенсионер, бывший служащий Будапештского муниципалитета, инженер по эксплуатации канализационной сети. Приглашенный к Калганову инженер спросил:
- Чем могу быть полезен?
Калганов объяснил, что нам нужно. Старый инженер понимал, для чего требуется советскому офицеру схема канализации, и охотно согласился помочь нам.
Никто из разведчиков не сомневался в искренности этого патриота, но всех беспокоила одна мысль: сможет ли инженер по памяти восстановить схему канализационной сети. Ведь стоит ему допустить хотя бы одну ошибку, и интересно задуманная операция обречена на провал. Да и разведчики под землей могли оказаться в западне. Но инженер работал уверенно. Вычерчивая схему, он часто останавливался, внимательно рассматривал начерченное, отмечал карандашом выходные люки, указывал диаметр труб и снова продолжал чертить. Наконец работа была закончена. Мы получили то, что нам было нужно. По схеме инженера был составлен план вылазки двух групп в тыл врага.
Командование флотилии утвердило этот план. Было решено, если разведка будет успешной, на следующий день послать к Королевскому дворцу подразделение морских пехотинцев. Четырех из них (будущих проводников) прислали к нам для участия в разведке.
Для тренировки мы прошли под землей по канализационным трубам метров двести. Из колодца вылезли утомленные, точно проделали большой марш. Эта разведка наглядно показала, что подземный рейд к Королевскому дворцу будет трудным. Поэтому старший лейтенант Калганов отбирал самых выносливых разведчиков.
Из оружия каждый из нас имел автомат с запасными дисками, пистолет, несколько ручных гранат, нож. И, конечно, противогаз, без которого немыслимо было идти по канализационным трубам.
Подошел назначенный час - 20.00. Мы движемся по главной улице, она пуста. Мостовая изрыта воронками, телеграфные столбы тут и там повалены и преграждают нам дорогу. Легкий мороз пощипывает щеки, крупными хлопьями падает снег. В окнах домов мрак. И не понять: безлюдны ли дома или просто люди там притаились, опасаясь за свою жизнь. Подошли к разбитому танку, за которым находился люк. Приоткрыв крышку в канализационную сеть, Калганов первым спустился в глубокий каменный колодец. Вслед за ним пошли восемь разведчиков и четыре пехотинца. Охранять люк остались трое. Мы двинулись вперед. Диаметр трубы не больше метра. Идти в полусогнутом состоянии трудно. Соблюдая полную тишину, мы продвигались без задержки. В некоторых местах труба сужалась. Тогда приходилось буквально ползти, погружаясь в холодную сточную воду. Чтобы не замочить сумку противогаза и автомат, держали их над головой.
Прошли уже знакомые 200 метров. Здесь ничего не изменилось. Да и дорога вроде показалась короче. Вскоре мы уже были в тылу противника. Временами Калганов на несколько секунд включал электрический фонарик. Из предосторожности он направлял зеленый луч не вперед, а на стенку трубы, командир рассматривал схему, смотрел на часы. Последним за нами следовал связист. Он нес телефонный аппарат и катушку с проводом. В штабе следили за нашим продвижением. Там с нетерпением ждали наших сообщений о первых наблюдениях.
Прошло два часа. Казалось, конца не будет этому нелегкому пути. Под землей стояла тьма. От нее, глубокой тишины, тесноты труб и изнуряющего зловония ощущение было не из приятных. Связист негромко докладывал командованию о нашем продвижении. Но вдруг связь с командным пунктом прервалась. Связиста послали исправлять связь. К сожалению, беда не приходит одна. Морской пехотинец, который нес два противогаза для будущих "языков", сдал первым и начал отставать. Он задыхался, с трудом поспевал за нами. В конце концов совсем выбился из сил. Тащить его с собой не имело смысла. Нам нужно было готовиться к предстоящей схватке с фашистами. Поэтому морского пехотинца отправили назад. Но в спешке никто не догадался забрать у него запасные противогазы.
С большой осторожностью, стараясь не шуметь, проходили мы под люками. Как опытный спортивный тренер, командир наш старался экономно расходовать силы бойцов. Под люками он устраивал короткие передышки. В пути часто встречались разветвления. На очередном перекрестке Калганов остановился, он простоял над схемой дольше, чем обычно, а потом негромко скомандовал:
- Группа Андреева, влево!
Сам он с оставшимися пошел направо.
Я входил в группу Андреева. Нас было шесть человек. Мы знали, что от развилки до выхода осталось пройти совсем немного. Шли молча. Вдруг Андреев остановился и осторожно выпрямился во весь рост. "Колодец", - мелькнула радостная мысль. Я сделал шаг вперед и тоже с большим наслаждением выпрямился. Было так приятно стоять во весь рост. Болела спина, колени ног и мышцы шеи. Мы сняли противогазы, убрали их в сумки. Тяжелый запах затруднял дыхание. Но здесь было легче дышать. Десять минут второго. Значит, мы шли по трубам три часа сорок минут. График подземного движения, составленный командиром, оказался выдержанным.
Люк, под крышкой которого мы стояли, находился в тылу у немцев - немного севернее Королевского дворца, недалеко от церкви Магдалины. По металлическим скобам, вбитым в стену колодца, я взобрался наверх, приложил ухо к крышке. Все было тихо. По команде Андреева попробовал было открыть люк, но тщетно: крышка примерзла. Поднатужился, нажал сильнее - результат тот же.
На ржавых согнутых скобах скользили ноги. Рослый морской пехотинец подошел, согнулся, подставив мне для помощи свою спину. Одной ногой я уперся в его плечо. Положение сразу стало устойчивей. Но люк не поддавался. Что было делать? Кто-то предложил ударить по крышке. Мысль хорошая, но шум может привлечь фашистов.
Я снял с шеи толстый шарф, обернул им приклад нанес по крышке короткий удар. Она вздрогнула, загудела и поддалась.
Наверное, все у нас вздохнули с облегчением. Половина задания выполнена.
После непроглядной темени под землей ночь показалась очень светлой. Выглянув, я увидел, что люк находится в конце небольшого переулка, выходящего на Площадь. Даже отсюда видны были вражеские пушки. Значит, где-то рядом находятся и часовые. Нужно быть очень осторожным. Шел снег. Он мог нам помочь.
Андреев подал знак, и мы трое - он сам, Глоба и я : - бесшумно выскользнули из люка и тихо опустили за собой тяжелую крышку. Как резерв нашей группы в колодце остались Коцарь, Гура и морской пехотинец. Прижавшись к дому, наблюдаем за площадью. Неторопливо пошли вперед. С наслаждением дышали чистым морозным воздухом.
Осмотревшись, для засады перешли в темный подъезд пустого дома. Именно оттуда можно пройти к люку с пленным незамеченными. Вскоре в переулке показался человек. Он направлялся в нашу сторону. Падал редкий снег, но все же мы рассмотрели, что шел гитлеровский солдат. Такой "язык" нас не устраивал. Он прошел мимо нас и исчез в подъезде соседнего многоэтажного дома. Туда уже несколько раз входили фашисты.
Несмотря на все старания советских и югославских хирургов сохранить жизнь героям илокского десанта, выжило из них только пятеро. Среди них были Катя Михайлова и командир десантного отряда Иван Кочкин.
Хмурым декабрьским утром в югославском городе Новисад, расположенном на левом берегу Дуная, на городском кладбище мы хоронили героев. Были на похоронах моряки - друзья и товарищи погибших - от Дунайской флотилии, рота советских воинов и рота Народно-освободительной армии Югославии. Присутствовало много югославских граждан, делегация общественности города Новисад. Выступавшие говорили о героизме погибших, клялись отомстить фашистам за их смерть. На кладбище оркестр играл похоронный марш, могилу героев усыпали цветами.
Мои друзья ушли из жизни как настоящие герои. И никак не верилось, что мы больше никогда не увидим их.
Глава V.
В боях за Будапешт
В последнюю неделю 1944 года над Балканами с севера один за другим проходили циклоны. Резко понизилась температура воздуха. Дожди и мокрый снег превратили полевые дороги в непроходимое месиво. Местные жители говорили, что в их краях давно не было столь холодной зимы.
И все-таки наступающие части (а наступали они уже несколько месяцев) успешно теснили противника. 24 декабря советские войска окружили группировку противника в районе венгерской столицы. Передовые части штурмом овладели южным районом Будапешта - Кёленфёльдом.
Накануне нового, 1945 года дунайских разведчиков перевели в Будафок южный пригород Будапешта. Хотя наше наступление развивалось успешно, фашисты нередко наносили контрудары. Вдобавок штормовые ветры снесли наведенную нашими саперами переправу через Дунай, и наши части на правом берегу Дуная оказались отрезанными от левого берега. Вся надежда оставалась только на корабли флотилии. Они успешно перебрасывали с левого берега на правый все необходимое: танки, пушки, пехоту.
В это время нас посетил новый командующий Краснознаменной Дунайской флотилией, сменивший контрадмирала С. Г. Горшкова, контр-адмирал Г. Н. Холостяков. Он приехал вместе с начальником штаба флотилии капитаном 1-го ранга А. В. Свердловым, чтобы на месте ознакомиться с боевой обстановкой. Начальник штаба не упускал возможности при случае заглянуть к разведчикам. Здесь мы впервые увидели нового командующего флотилией.
В нашей землянке стояла небольшая елочка. Игрушек на ней почти не было. И все равно настоящая елка напоминала о мирной жизни. И все мы верили, что победа скоро придет, она не за горами.
Утром меня вызвал старший лейтенант Калганов и приказал произвести разведку правого берега Дуная. Шел снег. Передовая была рядом. Я прошел через позиции, которые занимали наши морские пехотинцы. Моя задача заключалась в наблюдении за противником с нашей передовой. Враг находился неподалеку. Видимо, опасаясь наших активных действий, фашисты тщательно наблюдали за нашей передовой. И как я ни старался хорошо маскироваться, они все-таки заметили меня и открыли стрельбу.
Близ передовой на нашей стороне находилось немало венгерских солдат. Накануне ночью целая рота со своими офицерами, с оружием перешла на сторону Советский Армии. Они горели желанием сразиться с фашистами, причинившими столько зла их родной Венгрии. Вскоре на различных участках фронта на нашу сторону перешли еще некоторые венгерские части. Из них был создан Будайский добровольческий полк, насчитывавший более двух тысяч человек, командиром которого назначили боевого офицера, ненавидевшего фашизм, подполковника Оскара Варихази. В полку были люди различных возрастов и профессий. Ряды полка пополнили не только военнослужащие. Здесь были молодые рабочие, студенты, учителя, инженеры. Советское командование отнеслось с доверием к новому формированию. И в первом же бою Будайский полк подтвердил, что достоин этого доверия и способен решать нелегкие боевые задачи.
Размещались бойцы близ наших дунайцев, и скоро между моряками и венгерскими добровольцами установились теплые, братские отношения.
Я особенно близко сошелся с воинами штурмового отряда, которым командовал молодой, очень энергичный прапорщик Альберт Кёссеги. Этот отряд состоял из венгерских спортсменов. Особенно мы подружились с сержантом Яношем Секерешем и рядовым Дюркой То-том. Оба они были студентами Будапештского института физкультуры. Правда, Яноша Секереша война застала на четвертом курсе, а девятнадцатилетний Дюрка только поступил учиться. Они были очень разные мужественный, с задумчивыми глазами Янош и всегда веселый, беззаботный Дюрка. Они пришли из немецкого тыла, хорошо знали расположение немецких войск в. Бу-де. А это очень помогало нашим разведчикам, когда они проникали за линию фронта.
Как я успел убедиться, венгры ненавидели фашистов. Часто они помогали советским военнопленным. Так, в ноябре 1944 года жители Будапешта супруги Сабо организовали побег из госпиталя будапештской тюрьмы четырех советских воинов сержанта Малышева, старшины Солошенко и офицеров Коваленко и Сул-танова. Рискуя жизнью, они укрыли раненых в своей квартире. И два месяца вплоть до того, как наши войска освободили Будапешт, ухаживали за советскими воинами и лечили их.
Мы, разведчики, особенно широко пользовались помощью венгерских друзей. Запомнилась мне двадцатилетняя студентка Мари Кочиш, которая жила близ Западного вокзала, и сорокалетний венгерский рабочий Йожеф Кекеш с улицы Шалаи Илмре. Именно с их помощью дунайским разведчикам удалось достать карты Дуная с нанесенными минными полями в районе Будапешта.
Фашисты, стремясь затруднить боевые действия советских кораблей на Дунае, сильно заминировали реку. В начале нового года разведчики получили приказ найти карты с нанесенными немецкими минными полями. Задача была не из легких, а карты требовалось достать в короткий срок. Вот тут-то и помогли венгерские товарищи.
Достать карты из фашистского штаба было делом очень трудным. Нам подсказали другой выход. Сами фашисты тоже пользовались Дунаем и проводили по нему свои суда, перевозили грузы. Значит, выставленные мины были опасны и для них. Поэтому они координаты минных полей сообщили в венгерское пароходство. Конечно, и там они хранились в секрете. Но одно дело - фашистский штаб, другое дело - полугражданское пароходство, где наверняка есть сочувствующие Советской Армии.
Так оно и оказалось. От венгерских товарищей узнали, что карты Дуная хранятся в здании венгерского пароходства на втором этаже в секретном отделении в несгораемом сейфе.
Наш командир старший лейтенант Калганов решил проникнуть в оккупированный Будапешт и похитить карты, тем более что стало известно, что частично разрушенное здание пароходства охраняется всего одним часовым и проникнуть в него большой трудности не составит.
Январской ночью мы, трое разведчиков - Виктор Калганов, Василий Глоба и я, - благополучно перешли через линию фронта и оказались в Будапеште. Нас тепло принял на своей квартире наш венгерский друг рабочий Йожеф Кекеш. Переночевали у него без всяких приключений. Дождались вечера. Все мы были в штатском платье, но все-таки до наступления темноты решили из дома не выходить. В девятнадцать часов к нам пришла студентка Мари Кочиш. Она повела нас к зданию венгерского пароходства. Этот выход был как бы нашей разведкой, чтобы осмотреть все на месте и выбрать план действий.
Погода была холодная, дул сильный порывистый ветер. Изрядно морозило. Но на улицах Будапешта было еще много народа. Все куда-то спешили и на нас не обращали внимания. Я вел под руку Мари, изображая кавалера. Калганов и Глоба шли сзади.
Наконец Мари стала поправлять воротник пальто. Это значило, что мы подошли к нужному дому. Дверь здания пароходства была закрыта, возле нее, подняв воротник шинели, прохаживался часовой с автоматом. Он был один и, как мы заметили, ходил от одного конца здания до другого и даже поворачивал за угол. Часть дома была полуразрушена и загорожена досками.
Калганов кашлянул, давая знак, что ему все ясно и теперь мы можем возвращаться домой. Мы проводили Мари, а потом наш командир рассказал о своем плане действий.
В час ночи мы трое были у пароходства. Выждав, когда часовой завернул за угол, перебежали через улицу, раздвинули доски и оказались в доме.
Мы знали по чертежу, где находится секретное отделение. Калганов подсвечивал фонариком. Дежурный в здании, как нам сказали наши венгерские друзья, находился только днем. Так оно и оказалось. Осторожно поднялись на второй этаж. Третья дверь справа была обита железом, окно над ней закрывала решетка. Я всегда удивлялся, как ловко наш командир мог стрелять без подготовки. А тут удивился еще больше, увидев, как умело и быстро подобрал он ключи к хитрому замку. Открыл его и спокойно растворил дверь.
Сейф вскрыть оказалось делом более сложным. Выждав, когда поблизости разорвется снаряд, он подорвал толовую шашку, подвешенную к дверце. После взрыва мы прислушались. Часовой ходил все так же, видимо приняв взрыв за новый снаряд. Вскоре Калганов распахнул сейф, выбросил из него какие-то бумаги, потом протянул мне и Глобе большие пачки карт.
- Посвети, - приказал Глобе командир.
Он развернул карту. Снизу вверх извивался Дунай, а на нем красной тушью были отмечены места постановки мин. Да, эти карты как раз нам и нужны были.
Мы запихали драгоценный груз под куртки.
Из здания пароходства выбрались благополучно. Только когда переходили линию фронта, фашисты заметили нас. Открыли огонь. Хорошо, что нас прикрыли наши минометчики. Так и добрались к своим благополучно. Драгоценные карты доставили капитану 1-го ранга Свердлову.
Вскоре во время боев за Пешт получил ранение наш командир Калганов. Вражеская пуля пробила ему руку. Но в госпиталь он уйти отказался. Вместе с наступающими мы, разведчики, принимали участие в освобождении Пешта, с боем продвигались к левому берегу Дуная. На улицах было много убитых фашистов, разбитых орудий и сожженных вражеских танков.
Утром 20 января 1945 года левобережная часть венгерской столицы Пешт была полностью освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Опасаясь прорыва советских танков в Буду, фашисты заранее заминировали все шесть мостов города, а потом и взорвали их.
Укрепившись на правом берегу Дуная, фашисты ожесточенно обстреливали из тяжелых минометов мирные кварталы Пешта. Первым советским комендантом Будапешта был назначен генерал-майор Чернышев. Это был энергичный человек, очень гуманный и отличный организатор. Он много сделал, чтобы быстрее нормализовать жизнь в освобожденной части города.
Дунайских разведчиков разместили в доме на улице Марии-Луизы. Эта улица проходила вдоль Дуная, а передовая проходила по небережной. В двуэхтажном доме, где мы находились, оставалась только одна семья - сорокалетний глухонемой венгр и его племянница, двадцатилетняя Юца. Она стала поваром в нашем отряде. Высокая худощавая Юца была не очень заметной девушкой, но она была очень доброй и заботливой, хорошо готовила обеды и следила, чтобы все наши разведчики всегда были вовремя накормлены.
Мы быстро освоились в Пеште, изучили все его улицы и переулки, выходившие к Дунаю. Часто бывали и у здания парламента. Запомнилась такая картина. Высокое красивое здание парламента стоит у самого левого берега Дуная. К нему подошла большая группа венгерских рабочих. Над зданием развевался красный флаг, водруженный советскими воинами. А перед парламентом стоял "трехметровый памятник диктатору Венгрии фашисту Хорти.
Рабочие достали толстую веревку, сделали на конце ее петлю и накинули на голову памятника. Пожилой рабочий остался у памятника и руководил действиями товарищей. По команде пожилого все дружно потянули. Памятник уцелел, но голова диктатора сорвалась и рухнула на снег. Потом венгерские рабочие ломами снесли памятник ненавистному диктатору.
Морозы становились все сильней, и к середине января Дунай замерз. Сверху он покрылся толстым слоем снега. По льду можно было ходить. Это помогало нам перебираться через линию фронта. Каждую ночь кто-нибудь отправлялся на правый берег, чтобы уточнить расположение вражеских огневых точек или оборонительных сооружений на набережной Буды. Часто с нами в разведку ходил Калганов. Раненая рука у него еще не зажила, но наш командир знал, что командованию нужны все новые и новые разведывательные данные, и сам увлекал нас своим примером. Ему было тяжело ползать по снегу, но он терпеливо переносил боль.
У немцев на нашем участке фронта появился снайпер. Он доставлял нашим много хлопот. От его пуль погибло несколько бойцов, а затем был убит командир артиллерийской батареи.
Наш снайпер Иван Авдеев, на счету которого уже был не один десяток фашистов, вызвался разделаться с фашистом. Это был тридцатилетний охотник из Ставропольского края, известный всей нашей Дунайской флотилии. Мы очень гордились, что такой человек служит у нас в разведке.
Чаще всего ему поручали прикрывать отходивших товарищей - разведчиков, возвращавшихся с задания.
Иван весь день наблюдал за вражеским снайпером. А ночью мы вместе вышли к ферме разрушенного моста. Авдеев опустился на лед, укрылся под взорванной фермой. Он установил, что фашист маскируется на первом быке и оттуда ведет огонь.
Иван так удачно замаскировался, что вскоре и я не мог его разглядеть, хотя знал, где он выбрал место. Сыпал снег, все наши следы к рассвету должно было совсем занести. А это нам как раз и надо было.
Я проводил нашего снайпера и вернулся к товарищам, а он остался до утра на льду.
Фашист был верен себе. Ровно в восемь он появился у набережной, пользуясь сумерками, спустился к реке и забрался на первый бык, где у него находилось гнездо. С площади от нас его было очень трудно заметить.
Авдеев дождался, когда стало светло. Фашист выбрал очередную жертву на площади и высунулся, чтобы выстрелить, наш снайпер опередил его. Пуля попала гитлеровцу в затылок. Он не удержал равновесия и свалился на лед. Иван Авдеев вернулся победителем. Больше фашисты на наш участок снайперов не посылали. Бои за Будапешт привлекали большое внимание. К нам часто приезжали военные корреспонденты. Чаще всего я видел Сергея Смирнова и Григория Тарасенко. Смирнов как-то беседовал с нами, а потом появился его очерк в газете "Суворовский натиск". Григорий Тарасенко был корреспондентом газеты "Дунаец". Чем-то он очень напоминал мне моего погибшего друга Виталия Запсельского. Тарасенко тоже нас не забывал, вместе с нами ходил в разведку, всегда прихватывая с собой фотоаппарат. Он фотографировал разрушенные будапештские мосты, передовую линию, отличившихся бойцов.
О боевых действиях разведчиков нашего отважного командира Калганова он опубликовал два очерка. Они появились в январских номерах газеты "Дунаец".
Как-то после завтрака, когда Юца убирала со стола посуду, влетел к нам заместитель командира отряда разведчиков главный старшина Венедикт Андреев.
- Приехал командующий флотилией. Выходите строиться!
Неожиданное появление командующего встревожило всех нас. Что случилось?
Отряд выстроился в маленьком дворике в две шеренги. Во двор вышел Калганов. У него была перебинтована рука. На улице за низким палисадником стояла легковая машина. Из нее вышли командующий флотилией контр-адмирал Г. Н. Холостяков и старший морской начальник Будапешта капитан 2-го ранга А. Н. Шальнов. У ворот стоял наш снайпер Иван Авдеев. Он козырнул и распахнул ворота.
- Смирно! - раздалась команда нашего командира. - Товарищ адмирал, в отряде разведчиков Дунайской флотилии двадцать девять человек. Четверо в разведке, девять человек находятся на излечении в госпитале.
Командующий подошел к нам. На его лице была дружелюбная улыбка. Поздоровавшись, он стал тепло расспрашивать наших товарищей о трудностях фронтовой жизни. Напряжение, появившееся с его прибытием, быстро исчезло. Мы поняли, что перед нами заботливый старший командир, который хорошо понимает роль разведки.
Командующий поднялся в кабинет нашего командира отряда. Они беседовали с час, а потом адмирал решил лично осмотреть передовую линию. По распоряжению Калганова я и Василий Глоба пошли сопровождающими на набережную Дуная. С адмиралом вместе был и А. Н. Шальнов.
От нашего дома до набережной каких-нибудь сто метров. Впереди с автоматами в руках шли мы с Глобой, за нами командующий и Шальнов. Прошли площадь возле парламента, приблизились к разрушенному мосту Франца-Иосифа. Командующий долго осматривал разрушенный мост, потом стал изучать следующий - Маргит, ведущий на остров того же названия. Потом он внимательно оглядел правый берег, где засели фашисты.
Я и Глоба очень опасались, что вражеские снайперы смогут заметить нашу группу. Но все обошлось благополучно.
Перед отъездом адмирал сказал нашему командиру:
- Я доволен действиями наших разведчиков. Представьте наградные листы на отличившихся...
Обстановка в Будапеште менялась с каждым днем. Штабу требовались новые разведывательные данные. Поэтому на следующий день наш отряд, разбитый на три группы, был направлен на передовую. Я попал в группу под командой Алексея Гуры. Кроме меня, там был Павел Неверов и Любиша Жоржевич. Нас направили в северную Буду. Днем мы вели наблюдение за обороной противника, а ночью переходили линию фронта и собирали разведывательные данные в глубине его обороны. Два раза в сутки эти сведения мы доставляли Калганову. Обычно с пакетом направляли меня. Моим старшим товарищам было около тридцати, а я был моложе их на двенадцать лет. И бегать из Пешта в Буду и обратно мог значительно резвей.
Советское командование готовило наступление, чтобы разгромить противника, засевшего в Буде, и ликвидировать его окруженную группировку. Для этого нужны были новые разведывательные данные. Их должны были получить наши разведчики во главе с нашим командиром Калгановым.
Предприняли несколько попыток пробраться к Королевскому дворцу, но все они не увенчались успехом.
...Как-то, находясь в разведке, Калганов провалился ногой в канализационный люк. Этот случай навел находчивого командира на мысль пробраться в тыл врага под землей, по канализационной системе. Но для этого надо знать ее устройство. Надо найти схему городской канализации, а где взять ее?
Начались поиски. На помощь нам снова пришла венгерская девушка Мари Кочиш. Она нашла специалиста. Это был пенсионер, бывший служащий Будапештского муниципалитета, инженер по эксплуатации канализационной сети. Приглашенный к Калганову инженер спросил:
- Чем могу быть полезен?
Калганов объяснил, что нам нужно. Старый инженер понимал, для чего требуется советскому офицеру схема канализации, и охотно согласился помочь нам.
Никто из разведчиков не сомневался в искренности этого патриота, но всех беспокоила одна мысль: сможет ли инженер по памяти восстановить схему канализационной сети. Ведь стоит ему допустить хотя бы одну ошибку, и интересно задуманная операция обречена на провал. Да и разведчики под землей могли оказаться в западне. Но инженер работал уверенно. Вычерчивая схему, он часто останавливался, внимательно рассматривал начерченное, отмечал карандашом выходные люки, указывал диаметр труб и снова продолжал чертить. Наконец работа была закончена. Мы получили то, что нам было нужно. По схеме инженера был составлен план вылазки двух групп в тыл врага.
Командование флотилии утвердило этот план. Было решено, если разведка будет успешной, на следующий день послать к Королевскому дворцу подразделение морских пехотинцев. Четырех из них (будущих проводников) прислали к нам для участия в разведке.
Для тренировки мы прошли под землей по канализационным трубам метров двести. Из колодца вылезли утомленные, точно проделали большой марш. Эта разведка наглядно показала, что подземный рейд к Королевскому дворцу будет трудным. Поэтому старший лейтенант Калганов отбирал самых выносливых разведчиков.
Из оружия каждый из нас имел автомат с запасными дисками, пистолет, несколько ручных гранат, нож. И, конечно, противогаз, без которого немыслимо было идти по канализационным трубам.
Подошел назначенный час - 20.00. Мы движемся по главной улице, она пуста. Мостовая изрыта воронками, телеграфные столбы тут и там повалены и преграждают нам дорогу. Легкий мороз пощипывает щеки, крупными хлопьями падает снег. В окнах домов мрак. И не понять: безлюдны ли дома или просто люди там притаились, опасаясь за свою жизнь. Подошли к разбитому танку, за которым находился люк. Приоткрыв крышку в канализационную сеть, Калганов первым спустился в глубокий каменный колодец. Вслед за ним пошли восемь разведчиков и четыре пехотинца. Охранять люк остались трое. Мы двинулись вперед. Диаметр трубы не больше метра. Идти в полусогнутом состоянии трудно. Соблюдая полную тишину, мы продвигались без задержки. В некоторых местах труба сужалась. Тогда приходилось буквально ползти, погружаясь в холодную сточную воду. Чтобы не замочить сумку противогаза и автомат, держали их над головой.
Прошли уже знакомые 200 метров. Здесь ничего не изменилось. Да и дорога вроде показалась короче. Вскоре мы уже были в тылу противника. Временами Калганов на несколько секунд включал электрический фонарик. Из предосторожности он направлял зеленый луч не вперед, а на стенку трубы, командир рассматривал схему, смотрел на часы. Последним за нами следовал связист. Он нес телефонный аппарат и катушку с проводом. В штабе следили за нашим продвижением. Там с нетерпением ждали наших сообщений о первых наблюдениях.
Прошло два часа. Казалось, конца не будет этому нелегкому пути. Под землей стояла тьма. От нее, глубокой тишины, тесноты труб и изнуряющего зловония ощущение было не из приятных. Связист негромко докладывал командованию о нашем продвижении. Но вдруг связь с командным пунктом прервалась. Связиста послали исправлять связь. К сожалению, беда не приходит одна. Морской пехотинец, который нес два противогаза для будущих "языков", сдал первым и начал отставать. Он задыхался, с трудом поспевал за нами. В конце концов совсем выбился из сил. Тащить его с собой не имело смысла. Нам нужно было готовиться к предстоящей схватке с фашистами. Поэтому морского пехотинца отправили назад. Но в спешке никто не догадался забрать у него запасные противогазы.
С большой осторожностью, стараясь не шуметь, проходили мы под люками. Как опытный спортивный тренер, командир наш старался экономно расходовать силы бойцов. Под люками он устраивал короткие передышки. В пути часто встречались разветвления. На очередном перекрестке Калганов остановился, он простоял над схемой дольше, чем обычно, а потом негромко скомандовал:
- Группа Андреева, влево!
Сам он с оставшимися пошел направо.
Я входил в группу Андреева. Нас было шесть человек. Мы знали, что от развилки до выхода осталось пройти совсем немного. Шли молча. Вдруг Андреев остановился и осторожно выпрямился во весь рост. "Колодец", - мелькнула радостная мысль. Я сделал шаг вперед и тоже с большим наслаждением выпрямился. Было так приятно стоять во весь рост. Болела спина, колени ног и мышцы шеи. Мы сняли противогазы, убрали их в сумки. Тяжелый запах затруднял дыхание. Но здесь было легче дышать. Десять минут второго. Значит, мы шли по трубам три часа сорок минут. График подземного движения, составленный командиром, оказался выдержанным.
Люк, под крышкой которого мы стояли, находился в тылу у немцев - немного севернее Королевского дворца, недалеко от церкви Магдалины. По металлическим скобам, вбитым в стену колодца, я взобрался наверх, приложил ухо к крышке. Все было тихо. По команде Андреева попробовал было открыть люк, но тщетно: крышка примерзла. Поднатужился, нажал сильнее - результат тот же.
На ржавых согнутых скобах скользили ноги. Рослый морской пехотинец подошел, согнулся, подставив мне для помощи свою спину. Одной ногой я уперся в его плечо. Положение сразу стало устойчивей. Но люк не поддавался. Что было делать? Кто-то предложил ударить по крышке. Мысль хорошая, но шум может привлечь фашистов.
Я снял с шеи толстый шарф, обернул им приклад нанес по крышке короткий удар. Она вздрогнула, загудела и поддалась.
Наверное, все у нас вздохнули с облегчением. Половина задания выполнена.
После непроглядной темени под землей ночь показалась очень светлой. Выглянув, я увидел, что люк находится в конце небольшого переулка, выходящего на Площадь. Даже отсюда видны были вражеские пушки. Значит, где-то рядом находятся и часовые. Нужно быть очень осторожным. Шел снег. Он мог нам помочь.
Андреев подал знак, и мы трое - он сам, Глоба и я : - бесшумно выскользнули из люка и тихо опустили за собой тяжелую крышку. Как резерв нашей группы в колодце остались Коцарь, Гура и морской пехотинец. Прижавшись к дому, наблюдаем за площадью. Неторопливо пошли вперед. С наслаждением дышали чистым морозным воздухом.
Осмотревшись, для засады перешли в темный подъезд пустого дома. Именно оттуда можно пройти к люку с пленным незамеченными. Вскоре в переулке показался человек. Он направлялся в нашу сторону. Падал редкий снег, но все же мы рассмотрели, что шел гитлеровский солдат. Такой "язык" нас не устраивал. Он прошел мимо нас и исчез в подъезде соседнего многоэтажного дома. Туда уже несколько раз входили фашисты.