Страх в рядах Троянцев. Принимают Патрокла за Ахилла.
Патрокл убивает Сарпедона, смертного сына Зевеса. Троянцы бегут. Патрокл за ними — на собственную гибель.
Зевс, предрешивший гибель Патрокла, отнимает у него тело Сарпедона, но дарует ему, до его смерти, еще одну победу. Троя была бы взята, если бы не явление Аполлона, трижды заграждающего Патроклу путь. Патрокл, узнав бога, отступает.
Аполлон, в лице Азиоса, нашептывает Гектору о неминуемой победе над Патроклом. Гектор — снова в бой.
Патрокл убивает камнем брата Гектора, Кебриона. Троянцы отнимают тело. Патрокл, в ярости, убивает их трижды девять. Но тут в ряды троянцев вступает, облаченный в облако, Аполлон. Сзади наносит ему плашмя удар по голове — шлем со звоном катится в песок — разбивает в руке его копье, застилает ему глаза облаком. Троянец Эвфорбий сзади пронзает его копьем. Подбежавший Гектор вонзает ему копье в живот. — Что, Патрокл? Ты хотел обратить Трою в груду пепла (и т. д.)... Тебя же пожрут коршуны. Что — помог тебе твой Ахилл?
— Меня, до тебя, одолел — из богов Аполлон, из смертных — Эвфорб. Ты только снимаешь с меня доспех! Но одно тебе предрекаю: близка твоя смерть, и я знаю, от чьей руки ты падешь!
Хвастовство Гектора: — Сам уложу Ахилла! Бой над Патрокловым телом. Гектор облекается в доспех убитого. Зевс, горюя о близкой смерти храброго, дарует ему еще одну победу.
Плач коней Патрокла (Ахилла). Не движутся с места. Зевес ободряет коней (бессмертных, как и доспех).
Греки посылают Антилоха, сына Нестора, сообщить Ахиллу ужасную весть. — Пусть идет и возьмет хотя бы тело, с которого Гектор содрал его, Ахиллеса, доспех.
Аякс и Менелай бегут с телом Патрокла.
* * *
(Пока все своими словами, последующее — в 1933 г. — по Гнедичу.)* * *
XIАнтилох сообщает Ахиллесу весть о смерти Патрокла. Исступленное горе Ахиллеса. Осыпает себе голову пеплом, рвет на себе волосы.
«Сам он, великий, пространство покрывши великое, в прахе — Молча простерся...» Плач невольниц над лежащим Ахиллом. Антилох, обливаясь слезами, держит руки Ахилла, чтобы он в отчаянии не перерезал себе горла.
Фетида, услышав страшный вой и плач сына, выходит из моря с сонмом Нереид, и обещает сыну бессмертное оружие от Гефеста. Отпустив Нереид домой, Фетида подымается на Олимп.
Ахейцы, отбив тело Патрокла, приносят его в шатер Ахиллеса при наступлении ночи, приближение которой ускоряет Гера, повелев солнцу закатиться до сроку.
Да! до этого Ахилл выходит на высоту рва, без оружия, и страшным видом и криком заставляет Гектора оставить тело Патрокла.
Ахейцы вместе с Ахиллесом оплакивают Патрокла, омывают тело его, умащают благовониями и полагают на погребальный одр.
* * *
Среброногая Фетида во дворце Гефеста. Застает божественного кузнеца за творением двадцати треножников сразу. (NB! Первый механик.) Приветствие, сочувствие, готовность служить — ибо Фетиде обязан жизнью: сброшенный надменной Герой с Олимпа за уродство, был принят Фетидой в морское лоно и девять лет провел под ее защитой в пещере, никем не зримый.— Почему ты к нам, о божественная редкая гостья, под этим черным скорбным покрывалом?
Жалоба Фетиды: земнородный муж и, через него, смертный сын. Рассказ об обиде, гневе, утрате и отчаянии Ахиллеса.
Может быть сжалишься ты над моим
краткожизненным сыном!
Просит у него бессмертный доспех взамен снятого с Патрокла Гектором.
...И когда все доспехи сковал Олимпийский
художник
Взяв, пред Пелидовой матерью их положил
он на землю.
И как ястреб, она, с осребренного снегом
Олимпа
Бросилась, мча от Гефеста блестящие сыну
доспехи.
* * *
XIIАхилл распрю с Агамемноном
С рассветом Фетида приносит от Гефеста доспехи Ахиллесу, столь ослепительные, что никто, кроме него, не может вынести их вида.
Ахилл готов в бой, но пуще судеб Ахейцев он печется о судьбе патроклова тела — да не тронет его тленье. Фетида обещает сохранить тело нетленным и вливает лежащему в ноздри нектар и амврозию, чтобы прекрасным лежал до погребения.
Ахилл и Ахейцы. Большинство ранено. Речь Ахилла Агамемнону. — Лучше бы мы раньше прекратили злосчастную распрю, лучше бы злосчастная Бриссеида была бы поражена артемидиной стрелою в день когда я ее избрал между пленниц. Тогда бы —
Столько Ахейских героев земли не глодало б
зубами —
— Ахилл отказывается от гнева и горячит Ахейцев к битве.
Агамемнон предлагает Ахиллесу братскую трапезу, Ахилл отказывается: не время. Вручение примирительных даров. Равнодушие. («Думен восстал...») На Бриссеиду, стоившую ему Патрокла, смотрит с горечью.
Плач Бриссеиды над Патроклом, всегда бывшим ей верным другом, утешавшим ее в неволе и обещавшим брак с Ахиллесом.
Ахейцы вторично уговаривают Ахилла подкрепиться пищей. Ахилл, убиваясь по другу, отказывается. Воспоминания о счастливых совместных трапезах. Горюет о Патрокле сильнее, чем об отце — если бы его утратил, сильнее чем о сыне Неоптолеме, если бы его потерял.
Афина незримо умащает Ахилла нектаром и амврозией — прилив силы — облекает доспехи Гефеста — идет в бой. (Об отце:
...Помощи сына лишенный, тогда как в
земле чужелюдной
Ради презренной Елены сражаюсь я с
чадами Трои...)
* * *
XIIIГибель Гектора
За Ахейцев:
Гера, Афина, Посейдон, Гермес, Гефест
За Троян:
Аполлон и Артемида, Арей, Киприда, Лета и Ксанф (Скамандр: река)
Гектор и Ахиллес, оба впереди воинств. Ахиллес убивает брата Гектора — Полидора и убил бы самого Гектора, если бы Аполлон не покрыл его облаком.
* * *
(Трижды могучий Пелид на него нападал,ударяя
Пикой огромной, и трижды вонзал ее в
мрак лишь глубокий)
Аполлон, приняв вид Агенора, отвлекает Ахиллеса от стен Трои — равниной, покрытой пшеницей, чтобы дать Троянам укрыться внутри города. Издевательство Аполлона над Ахиллесом:
— Что ты меня, о Пелид, уповая на
быстрые ноги
Смертный, преследуешь бога бессмертного?
Или доселе
Бога во мне не узнал?..
Гневный ответ Ахиллеса:
Так обманул ты меня, о зловреднейший
между богами!
Гектор, решивший несмотря на слезные мольбы Приама не скрываться в стенах и с оружием в руках ждущий Ахиллеса, увидев его — бросается в бегство. Ахиллес трижды гонит его вокруг града. Когда оба они в четвертый раз прибегают к ключам Скамандра, Зевес полагает на весы их жребии. Гекторов жребий преклоняется. Аполлон оставляет его. (Погоня:
«Словно во сне человек изловить человека
не может,
Сей убежать, а другой уловить напрягается
тщетно...»
NB! Ахилл и Гектор — уже призраки, уже собственные тени!)
Гектор предлагает Ахиллесу договор: кто бы из них ни пал — не бесчестить тела и вернуть его своим.
Ахилл, негодуя, отказывается.
Афина под видом гекторова брата Деифоба становится рядом с Гектором, якобы на его защиту. Гектор ударяет Ахиллеса копьем, но копье, отраженное щитом, отлетает далёко, Гектор просит у Деифоба нового и понимает обман Афины. (Рядом с ним — никого.)
— Возле меня — лишь смерть!
Гектор бросается на Ахиллеса с ножом (мечом), Ахиллес пронзает его в шею копьем.
Умирающий Гектор умоляет не отдавать его тела на поругание. (NB! Ахилл сражался с собственным доспехом: со своим — как бы — вторым телом, и убивая Гектора убивает себя.) Ответ Ахилла:
— Тщетно ты
<Оставлены незаполненными семь листов.>
Высокомерье — каста:
Чем недохват — отказ.
Что говорить: не часто!
В тысячелетье — раз.
Всё, что сказала — крайний
Крик (морякам знаком!)
А остальное — тайна:
Вырежут с языком.
* * *
16-го мая 1925 г.(на прогулке)
* * *
Слава падает так, как слива:Н? голову, в подол.
Быть красивой и быть счастливой?
(А неплохой глагол —
Быть? Без всякого приставного!
Быть и точка. За ней простор.)
Слава падает так, как слово
Милости на топор
Плахи...
* * *
...Быть счастливой и знаменитой?* * *
Слава! Я тебя не хотела;Я б тебя не сумела нести...
* * *
...Не пытать судьбы,Собирать грибы...
* * *
(17-го мая 1925 г.)* * *
Отъезды без приездов* * *
Тележечка моя —Тарахтелочка...
* * *
Орешинка моя —Скороспелочка!
Тележечка моя —
Тарахтелочка...
* * *
...Повозочка моя —Громыхалочка!
* * *
Записи:Декольтэ и санкюлот. Французы выдумали женскую красоту и мужское безобразие.
* * *
Не будь души, тело бы не чувствовало боли. Для радости его достаточно.* * *
И еще: — Не будь тела, душа, быть может, не чувствовала бы радости. (A «Freude, sch?ner G?tterfunken»? [159]И не шиллеровское — бетховенское!)* * *
Вот уж не Психея! Непременно — глазами увидеть. Да я, наоборот, глаза закрываю!* * *
Еве до познания добра и зла вовсе не было дела. Ей было важно сделать по-своему — преступить. Иначе бы не любопытство, а любознательность, т. е. не порок, а добродетель, не женский жест, а мужской. (Еву Библия делает Прометеем!)Дальше: вовсе не примета божества — знать добро и зло. Привилегия божества — именно не знать, иначе — откуда бы счастье? Знают, т. е. страдают люди. Итак, я бы то древо переименовала в древо забвения добра и зла.
(18-го марта 1925 г.)
— И верно, и спорно, а в общем — не додумано.
(При переписке, авг<уст> 1933 г.)
* * *
Наслажденье я в жизни заменила наважденьем, т. е. первое в моих руках неминуемо превращалось во второе, не успев собою пробыть — ни мигу. Если наслаждение нечто без — хотя бы <пропуск одного-двух слов> — я никогда не наслаждалась.* * *
Чревоточина тоски.* * *
От родимых сел, сел!— Наваждений! Новоявленностей!
Чтобы поезд шел, шел,
Никогда не останавливался,
Никуда не приходил!
— В ! незастроенное! —
Чтобы ветер бил! бил!
Выбивалкою соломенною
бы мозг, мозг!
Всё осевшее и плесенное!
Чтобы поезд нес, нес!
Быстрей лебедя, как в песеннике!
Сухопутный шквал, шквал!
!
Чтобы поезд мчал, мчал,
Чтобы только не задерживался
* * *
...Чтобы поезд — с рельс, с рельс!* * *
...Чтобы только свист, свистНад треклятою действительностью!
* * *
Говорящих птиц, рыб!! Незахватанностей!
Чтобы поезд шиб, шиб!
Чтобы только не засматривался...
* * *
...Чтобы только не оглядывалсяНа родимых мест, мест
* * *
...Чтобы только не заслушивался...дремот, нот
Часа сонного, двенадцатого.
Чтоб как тысячами — мот
Перебрасывался насыпями.
Никогда не спать! Спать?!
Грех последний, неоправданнейший...
(Будет время и на кладбище ведь!)
Птиц, летящих вспять, вспять!
деревьев падающих!
* * *
Этим поездом к тебеВсё бы ехала и ехала бы...
* * *
(Хорошо бы — написать. Авг<уст> 1933 г.)* * *
Дальше — Крысолов...Целый мир грозятся стрескать!
...
— У нас — Библию: мол, дескать —
Кил сала на ней!
* * *
Строка:Сад — замкнутый как тайна.
(NB! Чем меньше пишешь — тем хуже. Так у меня. То же о мысли. То же о любви.)
* * *
О Савинкове [160]:21-го мая в соборе Св. Николая панихида по террористу — коммунисту — самоубийце Савинкову. — Как по-русски! — Любопытно: кто придет? Я бы пошла. Есть чувство — <пропуск одного слова> всех: взаимочувствие личностей, тайный уговор единиц против масс, каковы бы единицы, каковы бы эти массы ни были. И в каком-то смысле Борис Савинков мне — брат.
* * *
Строка:— ухом
Вытянутым, как слух.
* * *
III глава Крысолова «Напасть» кончена во Вшенорах, 28-го мая 1925 г.(«Человек в зеленом — с дудочкой»)
* * *
Запись:Есть чувства, которых бы не было на острове: гордость, например, жалость, например. Стало быть, два моих основных чувства не абсолютны. (Странно, что как раз эти два чувства — источник всех моих страданий.) Ряд чувств, возникающих из общежития: гордиться (перед кем-нибудь), жалеть (кого-нибудь) — чувства с приставкой. И только они, не абсолютные, и есть болевые. Ведь будь Христос на необитаемом острове — где бы вся Голгофа?
* * *
Гордиться, сердиться, ревновать, завидовать, жалеть, ЛЮБИТЬ... всё с людьми, от людей. А есть — самострасти?* * *
Знаю только одно самочувство, одну самострасть: тоску. Везде, всегда, без ни кого, ни от <фраза не окончена>* * *
Строки:Серею в лице
* * *
...Пустые составы...— Состав пустоты?
(Поезд)
* * *
Крысы разносят чуму. Мускусные кошки. Цикады. Пальмы. Манго. Кокосовые циновки.* * *
Озеро: всякий находит в нем, что хотел.Не ищите его на карте, —
Нету!..
* * *
Строки:Жаль-Уныль.
* * *
Большак-большевик* * *
Мур31-го мая 1925 г., в воскресение, Мур весил 71/2 кило (4 месяца без одного дня).
7-го июня — 7 к. 70
14-го июня — 7 к. 80
21-го июня — 8 к. 10
28-го июня — 8 к. 25
5-го июля — 8 к. 65
* * *
Запись:Я ровно настолько знаю быт, чтобы его ненавидеть. — Достаточно. —
* * *
Попытка IV гл<авы> — Увод.NB! Всё любовное и женское, весь соблазн мужского — в «Озере». Здесь — соблазн чужого (там — Чужого).
* * *
...Мне Дидона внимала, ЭнеяПозабыв... Пережив...
Мне внимала сама Суламифь,
Улыбалась сама Саломея...
* * *
Дальше, дальше — — —Есть страна — — —
— Три, четыре, — — —
И она называется — Далью
* * *
Надпись на моем камне:Le moule en est bris? [161]
(NB! хорошо, что именно на камне — пребывающем.)
* * *
...За предельный покой:За отдельный покрой
* * *
...Ст?ит только — — —Чтобы поезд — «только что отошел»...
Тщетен и тщетен розыск:
Все паровозы тебя увозят...
* * *
Ни от одной женщины, в разговоре о башмаках, я еще не услышала: «п. ч. у меня низкий подъём». (Всегда — высокий!) Очевидно, это — позор, тайна, которую скрывают на смертном одре даже от духовника.* * *
Предгрозовой вечер. Подвязываю в саду розовые кусты. Почтальон. В неурочный час. — Pani Cvetajeva. — Протягиваю руку: бандероль. И — почерк Пастернака — пространный, просторный, — вёрсты. Рука Пастернака. Книга прозы [162], которую я так тщетно (40 кр<он>!) мечтала купить на советской книжной выставке.А до этого — сон, буйный и короткий — просто свалилась, сонная одурь, столбняк. Проснулась в грозу, <пропуск одного-двух слов> к роз<ам?> и получила — в раскрытую руку — Пастернака.
Да! Перед сном (столбняком) вздрогнула, т. е. уже заснув проснулась от ощущения себя на эстраде Полит<ехнического> Музея — и всех этих глаз на себе.
(10-го июня 1925 г., день Муриных крестин.)
* * *
крестины мура (вкратце)Вчера, 10-го июня, в Духов день, в день рождения Пушкина и день семилетия с рукоположения о. Сергия [163]— стало быть в тройной, в сплошной Духов день — было крещение Георгия. Дня я не выбирала, как не выбирала дня его рождения (1-ое — воскресение — полдень) — вышло само. О. Сергий должен был приехать в Псы (Дольние Мокропсы) служить на реке молебен, и вот, заодно, окрестить Мура. Молебен на реке ввиду голых часов и, вообще, вульгарности пляжа (нарочно пишу через я) отменили, а Мур окрещен — был.
Увидав подлежащего крещению, о. Сергий, мне, с некоторым испугом: — А я с ним... справлюсь? — И я, с внутренней улыбкой, внешне же — задумчиво: — «А это уж я не знаю».
На мое предложение в начале обряда уйти, о. Сергий: — Собственно, родителям присутствовать не полагается, но если бы Вы попросили, я бы разрешил. И мое испуганное: «Нет, нет, не надо, сохрани Бог! — раз заведено. Зачем?!»
Чин крещения долгий, весь из заклинаний бесов, чувствуется их страшный напор — точно в младенца ломятся! — борьба за власть. И вот, церковь, упираясь обеими руками в толщу, в гущу, в эту живую стену: — Запрещаю — отойди — изыди! Весь чин крещения: кто — кого (и никогда заранее не известно, точно каждый раз — всё заново! точно окончательной победы еще не было — и быть не может. Ратоборство.) В одном месте, когда особенно выгоняют, навек запрещают («отрекись от ветхия прелести!») у меня выкатились две огромных слезы — точно это мне вход заступали в Мура. Одно Алино слово перед крестинами: — «Мама! а вдруг, когда он скажет: „дунь и плюнь“ Вы... исчезнете?» Робко, точно прося не исчезать. (Я потом, провожая с горы, рассказывала о. Сергию, слушал взволнованно, м. б. того же боялся, на то же, втайне надеялся?)
Мур, во время обряда, был прелестен. Я не видела, рассказывали. Улыбался свечам, слизнул с носу миро и заглотнул сразу: крестильную рубашку, ленту и крест. Одну ножку так помазать и не дал. (Ахиллесова пята язычества! Моя сплошная пята!) Временами, когда очень долго (был голоден) — подхныкивал, деликатно, от ком<ара> до фылина. С головой окунут не был — ни один из огромных чешских бельевых чанов по всему соседству не подошел. Этого мальчика с головой окунуть можно было только в море.
(4 мес. 10 дней)
* * *
10-го июнямуркины крестины
(из Алиного дневника)
Как только встали — уборка, мытье, передвиганье, переноска, вбиванье гвоздей, заготовленье и приготовленье еды, собиранье посуды со всего дома, у соседей, у хозяев, словом д?ла — по горло. Обедаем наскоро и вдруг — новая забота — купель! Как? Откуда? Какую?
У нас — Муркина очень маленькая и мелкая деревянная ванночка, потом глубокий жестяной, с тремя дырами, грязный и мрачный от долгого неупотребленья — бак. И есть еще несколько тазов куда Мура не то, что не окунешь с головой, но никаким образом не втиснешь даже и наполовину. У прислуги и у хозяйки ничего подходящего нет. Что делать?
Сперва приходят разные гости с посудой и помощью и общими силами додумываемся: бак вымыть, дыры заткнуть, накрыть бак простыней, и тогда будет хорошо.
Это исполняется, и купель готова. Теперь сдвигаются два стола, накрываются скатертями Ольги Елисеевны, и подается посуда и еда. Заместительница O. E., Александра Захаровна, принесла пирог с грибами, Myна Булгакова — пирог с миндалем. Лелик был поставлен часовым за ворота, смотреть когда пойдет о. Сергий. Он стоял словно какой-нибудь индеец, одной рукой опершись в бок, другой защищаясь от солнца, одну ногу выставив вперед, другую поставя на камень — и был очень доволен своим назначеньем.
Гости, которым надоело оставаться дома, почти все вышли во двор. Брэй-он и Брэй-она любовались видом коз, мама и Мур гуляли возле скамейки, А. З. о чем-то разговаривала с мамой, папа перетаскивал стулья, Катя Р<ейтлингер> любовалась (в подлиннике: руболавась) видом крестинной рубашечки и крестика. Вдруг Лель влетает в ворота. К маме: — Идет! К Брэям: — Идет! Домой: — Идет!
Выходим с папой встречать о. Сергия и Муну. Подходим под благословение. Когда возвращаемся, всё для переведения язычника в христианство готово (т. е. кипят котлы кипучие, точат ножи булатные, хотят козла зарезати). О. Сергий велит распеленывать невинного и голодного Мура. Мама говорит: — О. Сергий, я лучше выйду, правда? А он: — «Собственно, я бы Вам мог разрешить... если бы Вы попросили». И это он сказал с таким сомненьем — очевидно, он думал, что мама не может никогда ничего попросить. Заместитель крестного, Брэй, начал с того, что когда свечи еще не были зажжены, выкупался весь в воске. Крещенье началось. Булгаков всеми средствами изгонял бесов, Мурку обдувал, Мурку обвевал. Последний вел себя изумительно! Когда Мура мазали миром, он подставлял руки и ноги, смеялся, пытался о. Сергия поймать за волосы. Однако, когда его окунули три раза, тогда его настроение испортилось, так как он всегда после мытья сразу ест, а тут еще молитвы читают! На него накинули рубашечку и крестик, которые он мгновенно потянул в рот и принялся блаженно сосать. Отнять у него не было никакой возможности, он засасывал всё глубже и глубже, как настоящее болото! Теперь, после крестин, видно как он скучает об тех, бедных невинных изгнанных своих прежних хранителях.
Между прочим, о. Сергий никак не мог Муру волосы остричь — только ножницами щелкал!
Записка ко мне Али 1-го февр<аля> 1925 г. сразу после рождения Мура:
(на треугольном отрывке конверта, собственно на его закрышке, большими буквами, чернильным карандашом)
Дорогая Р<ысь> (переправлено:) Мама,
Очень рада, что Ваше желание сбылось. Мы назовем Борисом. Мне очень хочется Вас видеть, но сейчас нельзя.
Скоро приду. Я рада, что брат, а не сестра. Борис лучше чем Ксения.
Целую крепко. Поздравляю
Ваша Аля
* * *
Два письма Борису (себе в тетрадь)Вшеноры, 14-го февраля 1925 г.
Дорогой Борис,
1-го февраля, в воскресение, в полдень, родился мой сын Георгий. Борисом он был 9 месяцев во мне и 10 дней на свете, но желание С. (не требованье) было назвать его Георгием — и я уступила. И после этого — облегчение. Знаете, какое чувство во мне работало? Смута, некоторая внутренняя неловкость: Вас, любовь, вводить в семью, приручать дикого зверя: любовь, обезвреживать барса (Барсик, так было — было бы! — уменьшительное. Ох, эти сослагательные!)
Отнимать его у своих, а Вас своим — отдавать. Делать Вас общим достоянием. Делать его в родном доме — чужим, Вас — в моем — своим. Что-то дикое (т. е. ручное) вроде племянника и дяди. Ясно и просто: назови я его Борисом, я бы навек потеряла право на <пропуск одного слова> Бориса, не право, а его самого. (Дв <пропуск нескольких слов>) Это было бы — отказ. Так, назвав этого Георгий, я сохраняю право на Бориса, т. е. на Вас и —. Борюшка, это не безумие, а самый точный расчет. (NB! Так говорят все сумасшедшие. 1933 г.)